к и проситсЯ в герои
"романизированной биографии" в духе цвейговской  "‘овести  против  насилиЯ".
Ќо, конечно, длЯ подобного художественного исследованиЯ нужен талант –вейга,
его психологическаЯ проницательность и дар сопереживаниЯ.  Ќе  говорЯ  уж  о
пере. ’ак что оставим пустые мечтаниЯ и обратимсЯ к книге нашего автора.
  “лановскаЯ не пытаетсЯ нарочито "оживить" образ или подогнать его к  некой
заранее   заданной   концепции   и  навЯзать  читателю  свою  точку  зрениЯ.
Ћбъективность,  научнаЯ  основательность  и  корректность  -  вот  очевидные
достоинства   "‘вободы   и   догмы",  обеспечивающие  ей  знак  качества.  €
потребовавшие,  добавим,  огромной предварительной  работы.  ‚  самом  деле,
“лановскаЯ  внимательно  прочла  не  только  все  книги Љёстлера (а их около
тридцати) и статьи,  разбросанные по старым газетам,  но большую часть того,
что о нем написано;  выделила,  отобрала самое существенное и сумела уложить
всю необходимую информацию на каких-нибудь ста семидесЯти страницах.  Џрежде
всего  именно  информацию  -  о  событиЯх  жизни  и  содержании произведений
Љёстлера.  ’акова перваЯ задача, которую ставит себе - вынужден ставить себе
-   автор,   открываЯ  русскоЯзычному  читателю  Љёстлера  и  "кёстлериану".
(Ћтсутствие  переводов  несомненно  во  многом  обусловило  принцип   подачи
материала.)  “лановскаЯ  предъЯвлЯет  нам  факты  и  тексты,  дабы  мы могли
составить  себе  собственное  представление  об  этом  выдающемсЯ  писателе,
публицисте,   общественном   деЯтеле,  который  "разделЯл  с  самыми  Яркими
представителЯми своего поколениЯ их заблуждениЯ и славу...  менЯл убеждениЯ,
привЯзанности,  страны  и  оставалсЯ  самим  собой...  оспаривал  признанные
авторитеты и законы природы и умер по  своей  воле  на  избранной  им  самим
родине" (то есть в Ђнглии).
  ‡десь не место  пересказывать,  вслед  за  “лановской,  прихотливый  сюжет
кёстлеровской   судьбы.   Ќужно   лишь  обозначить  ее  основные  моменты  и
противоречивые черты личности, эту судьбу предопределившие. —еловек действиЯ
и   мечтатель   с   трезвым   аналитическим  умом,  индивидуалист,  жаждущий
общественного  служениЯ  и  почти  болезненно  со-страдаюший   обездоленным,
Љёстлер  с  молодости  жил  в состоЯнии "хронического негодованиЯ",  Яростно
бунтовал против несправедливости и гонЯлсЯ за утопиЯми земного раЯ, а посему
оказывалсЯ в самых горЯчих точках;  был сионистом,  коммунистом и - до конца
своих дней - антифашистом; агентом Љоминтерна, узником франкистской тюрьмы и
французского концлагерЯ, наконец, антикоммунистом и "рыцарем холодной войны"
- и все это времЯ неустанно "бил в барабан",  то есть писал романы,  статьи,
репортажи,    памфлеты,    очерки,   документальные   книги,   обращениЯ   к
общественности,  пытаЯсь своим словом повлиЯть на ход  исторических  событий
(как  ни  удивительно,  в  некоторых  случаЯх  это  ему удавалось).  Ђ после
пЯтидесЯти,  разочаровавшись в политике,  Љёстлер с тем же  жаром,  с  каким
воевал за очередное "правое дело",  отдалсЯ поискам ответа на вечные вопросы
о  смысле  жизни  и  истории,  бунтовал  против   ограниченности   науки   и
несовершенства  человеческой  природы  (каковую надеЯлсЯ исправить с помощью
некоего чудесного энзима) и  упорно  мечтал  о  вере,  котораЯ  "предоставит
моральное руководство, научит потерЯнной способности созерцать и восстановит
контакт со сверхъестественным, не требуЯ отречьсЯ от разума".
  Ћб этом напрЯженном,  полном крутых поворотов и острых конфликтов, побед и
поражений пути автор повествует в спокойной, беспристрастной манере, в какой
мы,  бывало, писали рефераты в €нституте научной информации, где работала до
эмиграции “лановскаЯ, и этот холодноватый тон составлЯет странный контраст с
высоким  накалом  кёстлеровской  ангажированности.  ‚прочем,  факты и тексты
(Љёстлера) действительно говорЯт сами за себЯ.  •отЯ,  конечно,  в их отборе
сказалась   организующаЯ   волЯ  исследовательницы.  €  все-таки  мне  порой
недостает  большей  определенности  авторского  взглЯда.  ’ем   более,   что
повествование Явно выигрывает,  обретает энергию,  когда “лановскаЯ нарушает
нейтралитет.  Ђ происходит это в случаЯх  особой  личной  заинтересованности
(котораЯ,  право же, не мешает "научности" информации). Ќапример, когда дело
касаетсЯ весьма двойственного,  амбивалентного отношениЯ Љёстлера к €зраилю,
еврейской   проблеме   и   собственному   еврейству,  автор  позволЯет  себе
сдержанно-иронический комментарий, в котором Я узнаю живой голос “лановской.
’ак  же,  как  и  в  интересном критическом анализе "‘лепЯщей тьмы".  Ќо это
скорее исключениЯ.
  Ѓольшей же частью “лановскаЯ скромно держитсЯ в тени, а если высказываетсЯ
по ходу дела, то обычно слишком кратко и иной раз недостаточно внЯтно. ‚от Я
читаю,  к  примеру:  "...бывшим  коммунистам грозит опасность стать крайними
правыми или ударитьсЯ в религию",  - и останавливаюсь в недоумении, напрасно
силЯсь  понЯть,  почему именно коммунисту "опасна" религиЯ.  …жели судить по
нашим начальникам-градоначальникам и прочим правителЯм,  которые,  в отличие
от  Љёстлера,  все,  как  один,  ударились  в  религию,  то  это  совершенно
безопасный номер.  Ќо - шутки в сторону. ‚едь речь идет о весьма серьезной и
притом  злободневной  нравственной  проблеме,  которую  мало  кто  из  наших
современников,  вдруг  сделавшихсЯ  светочами   демократии,   сумел   решить
пристойно.  Ѓывший  коммунист  Љёстлер  мог  бы  служить примером того,  как
достойно расставатьсЯ с недостойным прошлым.
  џ хочу   подчеркнуть  это  еще  и  потому,  что  “лановскаЯ  рассматривает
преимущественно одну  сторону  дела.  ’о  есть  освещает  "роковые"  ошибки,
компромиссы,  умолчаниЯ,  сделки  с совестью,  на которые Љёстлер шел во имЯ
коммунистического идеала,  широко цитируЯ при  этом  его  автобиографические
книги  и  удивлЯЯсь иным признаниЯм (которые "трудно переварить современному
читателю"),  но как бы не замечает,  что свидетелем обвинениЯ выступает  сам
автор,   сознательно  подставивший  себЯ  под  удар  -  нам  в  назидание  и
предостережение.  ‚оспоминаниЯ  Љёстлера  ("‘трела   в   небе",   "Ќевидимые
письмена" и др.) несомненно заслуживают отдельного разговора.  ќто не просто
правдивое жизнеописание-исследование пережитого,  а редкаЯ по искренности  и
беспощадности  к  себе  исповедь.  Ђкт покаЯниЯ,  продиктованный обостренным
чувством вины и неутихшей болью.  Љакой урок всем нам (и  не  только  бывшим
коммунистам)!  ...†аль,  что  “лановскаЯ  упустила эту возможность показать,
сколь актуален Љёстлер.
  ‚ заключение  Я  хотела  бы,  по  заведенному обычаю,  написать,  что наши
читатели наконец смогут познакомитьсЯ с жизненным и творческим путем  Ђртура
Љёстлера,  но...  ЏерваЯ  русскаЯ  биографиЯ  Љёстлера  вышла  в €ерусалиме.
‚озможно,  ее прочтут те израильские граждане, которые в прежней своей жизни
считали себЯ русскими интеллигентами.  —то касаетсЯ российских читателей, то
Я не уверена,  что "‘вобода и догма" попадет к ним в руки.  ‚прочем,  судьбы
книг, как и людей, непредсказуемы.


        XII  ‡аключение


        1

  џ кончал эту двухлетнюю работу, когда 9-го сентЯбрЯ мне случилось ехать по
железной  дороге  в  местность  голодавших  в  прошлом  году  и  еще сильнее
голодающих в нынешнем году крестьЯн ’ульской и ђЯзанской губерний.  Ќа одной
из  железнодорожных станций поезд,  в котором Я ехал,  съехалсЯ с экстренным
поездом,  везшим под предводительством губернатора войска с ружьЯми, боевыми
патронами и розгами длЯ истЯзаний и убийства этих самых голодающих крестьЯн.
  €стЯзание людей  розгами  длЯ  приведениЯ  в  исполнение  решениЯ  власти,
несмотрЯ на то, что телесное наказание отменено законом 30 лет тому назад, в
последнее времЯ всё чаще и чаще стало применЯтьсЯ в ђоссии.
  џ слыхал  про это,  читал даже в газетах про страшные истЯзаниЯ,  которыми
как  будто  хвасталсЯ  нижегородский  губернатор  Ѓаранов,  про   истЯзаниЯ,
происходившие в —ернигове,  ’амбове,  ‘аратове,  Ђстрахани, Ћрле, но ни разу
мне не приходилось, как теперь, видеть людей в процессе исполнениЯ этих дел.
  € вот  Я  увидал  воочию русских,  добрых и проникнутых христианским духом
людей с ружьЯми  и  розгами,  едущими  убивать  и  истЯзать  своих  голодных
братьев.
  Џовод, по которому они ехали, был следующий:
  ‚ одном  из  имений богатого землевладельца крестьЯне вырастили на общем с
помещиком выгоне лес (вырастили,  т.  е.  оберегали во времЯ  его  роста)  и
всегда пользовались им,  и потому считали этот лес своим или по крайней мере
общим;  владелец же,  присвоив себе этот лес,  начал рубить  его.  ЉрестьЯне
подали жалобу. ‘удьЯ первой инстанции неправильно (Я говорю - неправильно со
слов прокурора и губернатора, людей, которые должны знать дело) решил дело в
пользу помещика. ‚се дальнейшие инстанции, в том числе и сенат, хотЯ и могли
видеть,  что дело решено неправильно,  утвердили решение,  и  лес  присужден
помещику.  Џомещик начал рубить лес,  но крестьЯне,  не могущие верить тому,
чтобы такаЯ очевиднаЯ несправедливость могла быть совершена над ними  высшею
властью,  не покорились решению и прогнали присланных рубить лес работников,
объЯвив,  что лес принадлежит им и они дойдут до царЯ,  но не  дадут  рубить
леса.
  Ћ деле донесено в Џетербург министру.  Њинистр доложил государю,  государь
велел  министру  привести  решение  суда  в  исполнение.  Њинистр  предписал
губернатору.  ѓубернатор  потребовал  войско.  €  вот  солдаты,  вооруженные
ружьЯми со штыками,  боевыми патронами,  кроме того с запасом розог, нарочно
приготовленных длЯ этого случаЯ и везомых в одном из вагонов, едут приводить
в исполнение это решение высшей власти.
  Џриведение же в исполнение решениЯ высшей  власти  совершаетсЯ  убийством,
истЯзанием людей или угрозой того или другого, смотрЯ по тому, окажут или не
окажут они сопротивление.
  ‚ первом  случае,  если  крестьЯне оказывают сопротивление,  совершаетсЯ в
ђоссии (то же самое  совершаетсЯ  везде,  где  только  есть  государственное
устройство и право собственности) - совершаетсЯ следующее: начальник говорит
речь и требует покорности.  ‚озбужденнаЯ  толпа,  большею  частью  обманутаЯ
своими  вожаками,  ничего  не  понимает  из  того,  что говорит чиновничьим,
книжным  Языком  представитель  власти,  и  продолжает  волноватьсЯ.   ’огда
начальник  объЯвлЯет,  что  если  они  не  покорЯтсЯ и не разойдутсЯ,  то он
принужден будет прибегнуть к оружию.  …сли толпа и при этом не покорЯетсЯ  и
не расходитсЯ,  начальник приказывает зарЯжать ружьЯ и стрелЯть через головы
толпы.  …сли толпа и при этом не расходитсЯ,  начальник приказывает стрелЯть
прЯмо в толпу,  в кого попало, и солдаты стрелЯют, и по улице падают раненые
и убитые люди, и тогда толпа обыкновенно разбегаетсЯ, и войска по приказанию
начальников захватывают тех, которые представлЯютсЯ им главными зачинщиками,
и отводЯт их под стражу.
  Џосле этого подбирают окровавленных,  умирающих,  изуродованных,  убитых и
раненых мужчин,  иногда женщин,  детей;  мертвых  хоронЯт,  а  изуродованных
отсылают в больницу.  ’ех же,  которых считают зачинщиками,  везут в город и
судЯт  особенным  военным  судом.  €  если  с  их  стороны   было   насилие,
приговаривают  к  повешению.  €  тогда  ставЯт  виселицу  и  душат веревками
несколько беззащитных людей,  кик это делалось много раз в ђоссии,  как  это
делаетсЯ  и  не  может  не  делатьсЯ везде,  где общественный строй стоит на
насилии. ’ак это делаетсЯ в случае сопротивлениЯ.
  ‚о втором  же  случае,  в  случае  покорности крестьЯн,  совершаетсЯ нечто
особенное и специально русское.  ‘овершаетсЯ следующее:  губернатор, приехав
на место действиЯ,  произносит речь народу, упрекаЯ его за его непослушание,
и или становит войско по дворам деревни,  где солдаты в  продолжение  месЯца
иногда  разорЯют  своим  постоем  крестьЯн,  или,  удовлетворившись угрозой,
милостиво прощает народ и уезжает,  или,  что бывает чаще  всего,  объЯвлЯет
ему,  что  зачинщики за это должны быть наказаны,  и произвольно,  без суда,
отбирает известное количество  людей,  признанных  зачинщиками,  и  в  своем
присутствии производит над ними истЯзаниЯ.
  „лЯ того,  чтобы дать понЯтие о том, как совершаютсЯ эти дела, опишу такое
дело, совершенное в Ћрле и получившее одобрение высшей власти.
  ‘овершилось в  Ћрле  следующее:  точно  так  же,  как  здесь,  в  ’ульской
губернии,  помещик  пожелал  отнЯть  собственность крестьЯн,  и точно так же
крестьЯне воспротивились этому.  „ело было в том,  что владелец без согласиЯ
крестьЯн  пожелал держать на своей мельнице воду на том высоком уровне,  при
котором заливались их луга.  ЉрестьЯне воспротивились этому.  Џомещик принес
жалобу   земскому   начальнику.   ‡емский   начальник   незаконно  (как  это
впоследствии признано и судом) решил дело в пользу  помещика,  разрешив  ему
поднЯть   воду.   Џомещик  послал  рабочих  прудить  канаву,  через  которую
спускалась вода.  ЉрестьЯне возмутились этим неправильным решением и выслали
своих  женщин  длЯ  того,  чтобы  помешать  рабочим помещика прудить канаву.
†енщины вышли на плотину,  перевернули телеги и  прогнали  рабочих.  Џомещик
подал   жалобу   на   женщин  за  самоуправство.  ‡емский  начальник  сделал
распорЯжение о том, чтобы посадить во всей деревне из каждого двора по одной
женщине  в  тюрьму ("холодную").  ђешение было неудобоисполнимое,  так как в
каждом дворе было  несколько  женщин:  нельзЯ  было  знать,  какаЯ  подлежит
аресту,  и  потому  полициЯ  не  приводила  решениЯ  в  исполнение.  Џомещик
пожаловалсЯ губернатору на  неисполнительность  полиции.  €  губернатор,  не
разобрав,  в  чем  дело,  строго  приказал  исправнику немедленно привести в
исполнение  решение  земского  начальника.  ЏовинуЯсь  высшему   начальству,
исправник  приехал  в деревню и со свойственным русской власти неуважением к
людЯм приказал полицейским забирать из каждого дома по одной женщине. Ќо так
как  в  каждом  доме  было более одной женщины и нельзЯ было знать,  котораЯ
подлежит заключению, начались споры и сопротивление. ЌесмотрЯ на эти споры и
сопротивление,  исправник  приказал хватать женщин по одной из двора,  какаЯ
попадетсЯ,  и вести в место заключениЯ.  Њужики стали защищать своих  жен  и
матерей,  не  дали  их  и при этом побили полицейских и исправника.  џвилось
новое  страшное  преступление:  сопротивление  власти,  и  об   этом   новом
преступлении донесено в город.  € вот губернатор,  точно так же,  как теперь
ехал тульский губернатор, с батальоном солдат с ружьЯми и розгами, пользуЯсь
и телеграфами,  и телефонами,  и железными дорогами, на экстренном поезде, с
ученым доктором,  который должен  был  следить  за  гигиеничностью  сечениЯ,
олицетворЯЯ   вполне  предсказанного  ѓерценом  —ингис-хана  с  телеграфами,
приехал на место действиЯ.
  “ волостного правлениЯ стоЯло войско, отрЯд городовых с красными шнурками,
на  которых  висЯт  револьверы,  и  собранные должностные лица из крестьЯн и
обвинЯемые.  Љругом стоЯла толпа народа в 1000 или более человек. Џодъехав к
волостному правлению, губернатор вышел из колЯски, произнес приготовительную
речь и потребовал виноватых  и  скамейку.  ’ребование  это  было  не  понЯто
сначала.  Ќо  городовой,  которого губернатор всегда возил с собой и который
занималсЯ организацией истЯзаний, уже неоднократно совершавшихсЯ в губернии,
объЯснил,  что это значило скамейку длЯ сечениЯ. Џринесли скамейку, принесли
привезенные с  собой  розги  и  вызвали  палачей.  Џалачи  уже  вперед  были
заготовлены  из  конокрадов  той  же  деревни,  так  как  военные отказались
исполнЯть эту должность.
  Љогда всё было готово, начальник велел выйти первому из тех
12 человек,  на которых указал  помещик,  как  на  самых  виноватых.  Џервый
вышедший  был  отец  семейства,  уважаемый  в обществе сорокалетний человек,
мужественно отстаивавший права общества и  потому  пользовавшийсЯ  уважением
жителей. …го подвели к скамье, обнажили его и велели ему ложитьсЯ.
  ЉрестьЯнин попробовал молить о пощаде,  но,  увидав,  что это  бесполезно,
перекрестилсЯ  и  лег.  „вое городовых бросились держать его.  “ченый доктор
стоЯл тут же,  в  готовности  оказать  нужную  медицинскую  научную  помощь.
Ћстрожники,  поплевав  в руки,  взмахнули розгами и начали бить.  Ћказалось,
однако,  что скамейка была слишком  узка  и  трудно  было  удержать  на  ней
корчившегосЯ истЯзуемого.  ’огда губернатор велел принести другую скамейку и
подмостить доску. ‹юди, прикладываЯ руки к козырьку и приговариваЯ: "слушаю,
ваше превосходительство", поспешно и покорно исполнили прикаэаниЯ; между тем
полуобнаженный,  бледный истЯзуемый человек, нахмурив брови и глЯдЯ в землю,
дрожа челюстью и оголенными ногами, дожидалсЯ. Љогда приставлена была другаЯ
скамьЯ, его опЯть положили, и конокрады начали бить его. ‚сё больше и больше
покрывались  рубцами  и  кровоподтеками  спина,  Ягодицы,  лЯжки и даже бока
истЯзуемого,  и за каждым ударом раздавались глухие звуки,  которых не  смог
сдержать  истЯзуемый.  €з  толпы,  стоЯвшей  вокруг,  слышались  вопли  жен,
матерей,  детей,  родных истЯзуемого и всех тех,  которые были отобраны  длЯ
наказаниЯ.
  Ќесчастный, опьЯненный властью губернатор,  которому казалось,  что он  не
мог поступить иначе,  загибаЯ пальцы,  считал удары и,  не переставаЯ, курил
папироски,  длЯ закуриваниЯ которых несколько услужливых  людей  всЯкий  раз
торопились  поднести ему зажженную спичку.  Љогда дано было более 50 ударов,
крестьЯнин перестал кричать и шевелитьсЯ,  и доктор,  воспитанный в казенном
заведении длЯ служениЯ своими научными знаниЯми своему государю и отечеству,
подошел  к  истЯзуемому,  пощупал   пульс,   послушал   сердце   и   доложил
представителю  власти,  что  наказываемый потерЯл сознание и что,  по данным
науки,  продолжать наказание может быть опасным длЯ его жизни. Ќо несчастный
губернатор,  уже  совершенно  опьЯненный  видом крови,  велел продолжать,  и
истЯзание продолжалось до  70  ударов,  того  количества,  до  которого  ему
почему-то  казалось  нужным  довести  количество ударов.  Љогда дан был 70-й
удар,  губернатор сказал: "„овольно! ‘ледующего!" € изуродованного человека,
с  вспухшей  спиной  и  потерЯвшего  сознание,  поднЯли  и  снесли и привели
другого. ђыданиЯ и стоны толпы усиливались. Ќо представитель государственной
власти продолжал истЯзание.
  ’ак же били 2-го,  3-го, 4-го, 5-го, 6-го, 7-го, 8-го, 9-го, 10-го, 11-го,
12-го,  - каждого по 70 ударов.  ‚се они молили о пощаде,  стонали, кричали.
ђыданиЯ и стоны толпы женщин всё становились громче и раздирательнее,  и всё
мрачнее  и  мрачнее  становились  лица  мужчин.  Ќо  кругом  стоЯли войска и
истЯзание не остановилось до тех пор,  пока не совершено  было  дело  в  той
самой  мере,  в  которой  оно  представлЯлось  почему-то необходимым капризу
несчастного, полупьЯного, заблудшего человека, называемого губернатором.
  —иновники, офицеры,  солдаты не только присутствовали при этом,  но  своим
присутствием  участвовали  в  этом  деле  и охранЯли от нарушениЯ со стороны
толпы порЯдок совершениЯ этого государственного акта.
  Љогда Я  спрашивал  у  одного  из  губернаторов,  длЯ  чего производЯт эти
истЯзаниЯ над людьми,  когда они уже покорились и войска стоЯт в деревне, он
с  значительным  видом  человека,  познавшего  все  тонкости государственной
мудрости, отвечал мне, что это делаетсЯ потому, что опытом дознано, что если
крестьЯне  не подвергнуты истЯзанию,  то они опЯть начнут противодействовать
распорЯжению власти.  ‘овершенное же истЯзание над некоторыми закреплЯет уже
навсегда решение власти.
  € вот теперь тульский губернатор с чиновниками, офицерами и солдатами ехал
совершать  такое  же дело.  ’очно так же,  т.  е.  убийством или истЯзанием,
должно было привести в исполнение решение высшей власти,  состоЯщее  в  том,
чтобы  молодой  малый,  помещик,  имеющий  100  тысЯч  годового дохода,  мог
получить еще 3000 рублей за лес,  мошеннически отнЯтый им у целого  общества
голодных и холодных крестьЯн,  и мог промотать эти деньги в две-три недели в
трактирах Њосквы,  Џетербурга или Џарижа.  Ќа такое именно дело ехали теперь
те люди, которых Я встретил.
  ‘удьба, как нарочно,  после двухлетнего моего напрЯжениЯ мысли всё в одном
и  том же направлении,  натолкнула менЯ в первый раз в жизни на это Явление,
показавшее мне с полной очевидностью на практике  то,  что  длЯ  менЯ  давно
выЯснилось в теории, а именно то, что всё устройство нашей жизни зиждетсЯ не
на каких-либо,  как это любЯт себе представлЯть люди,  пользующиесЯ выгодным
положением  в  существующем порЯдке вещей,  юридических началах,  а на самом
простом, грубом насилии, на убийствах и истЯзаниЯх людей.
  ‹юди, владеющие  большим  количеством  земель  и  капиталов или получающие
большие жалованьЯ,  собранные с нуждающегосЯ в  самом  необходимом  рабочего
народа,  равно и те,  которые,  как купцы,  доктора,  художники, приказчики,
ученые,  кучера,  повара,  писатели,  лакеи,  адвокаты,  кормЯтсЯ около этих
богатых  людей,  любЯт  верить  в  то,  что  те  преимущества,  которыми они
пользуютсЯ,  происходЯт  не  вследствие  насилиЯ,  а  вследствие  совершенно
свободного  и правильного обмена услуг,  и что преимущества эти не только не
происходЯт от совершаемых над людьми  побоев  и  убийств,  как  те,  которые
происходили  в  Ћрле и во многих местах в ђоссии нынешним летом и происходЯт
постоЯнно по всей …вропе и Ђмерике,  но не  имеют  даже  с  этими  насилиЯми
никакой  свЯзи.  Ћни  любЯт  верить  в  то,  что преимущества,  которыми они
пользуютсЯ,  существуют сами по себе и происходЯт по добровольному  согласию
людей,  а  насилиЯ,  совершаемые над людьми,  существуют тоже сами по себе и
происходЯт  по  каким-то  общим  и  высшим  юридическим,  государственным  и
экономическим законам. ‹юди эти стараютсЯ не видеть того, что они пользуютсЯ
теми преимуществами,  которыми они пользуютсЯ, всегда только вследствие того
же  самого,  вследствие чего теперь будут принуждены крестьЯне,  вырастившие
лес и крайне нуждающиесЯ в нем,  отдать его не оказавшему никакого участиЯ в
его оберегании во времЯ роста и не нуждающемусЯ в нем богатому помещику,  т.
е.  вследствие того,  что если они не отдадут этот лес,  их будут  бить  или
убивать.
  Ђ между тем если совершенно Ясно,  что орловскаЯ мельница стала  приносить
больший  доход помещику и лес,  выращенный крестьЯнами,  передаетсЯ помещику
только вследствие побоев и убийств или угроз их,  то точно так же должно  бы
быть  Ясно,  что и все другие исключительные права богатых,  лишающих бедных
необходимого,  должны быть основаны на том же.  …сли нуждающиесЯ в земле длЯ
пропитаниЯ  своих  семей  крестьЯне  не  пашут  ту землю,  котораЯ у них под
дворами,  а  землей  этой  в  количестве,  могущем  накормить  1000   семей,
пользуетсЯ один человек - русский,  английский,  австрийский или какой бы то
ни  было  крупный  землевладелец,  не  работающий  на  этой  земле,  и  если
закупивший  в  нужде  у земледельцев хлеб купец может безопасно держать этот
хлеб в своих амбарах среди голодающих людей и продавать его втридорога и тем
же земледельцам,  у которых он купил его втрое дешевле, то очевидно, что это
происходит по тем же причинам. € если не может один человек купить у другого
продаваемого   ему  из-за  известной  условной  черты,  названной  границей,
дешевого товара,  не заплатив за это таможенной пошлины  людЯм,  не  имевшим
никакого  участиЯ  в  производстве товара,  и если не могут люди не отдавать
последней коровы на подати,  раздаваемые правительством своим  чиновникам  и
употреблЯемые  на  содержание  солдат,  которые  будут  убивать  этих  самых
плательщиков,  то,  казалось бы,  очевидно,  что и это  сделалось  никак  не
вследствие  каких-либо  отвлеченных  прав,  а  вследствие  того самого,  что
совершилось в Ћрле и что может совершитьсЯ  теперь  в  ’ульской  губернии  и
периодически  в  том  или  другом  виде  совершаетсЯ во всем мире,  где есть
государственное устройство и есть богатые и бедные.
  ‘ледствие того,   что   не   при   всех  насильственных  отношениЯх  людей
совершаютсЯ  истЯзаниЯ  и  убийства,  люди,   пользующиесЯ   исключительными
выгодами правЯщих классов,  уверЯют себЯ и других,  что выгоды, которыми они
пользуютсЯ,  происходЯт не от истЯзаний и  убийств,  а  от  каких-то  других
таинственных общих причин,  отвлеченных прав и т.  п.  Ђ между тем, казалось
бы,  Ясно,  что если люди, считаЯ это несправедливым (как это считают теперь
все рабочие), отдают главную долю своего труда капиталисту, землевладельцу и
платЯт подати,  знаЯ,  что подати эти употреблЯютсЯ дурно, то делают они это
прежде всего не по сознанию каких-то отвлеченных прав, о которых они никогда
и не слыхали,  а только потому, что знают, что их будут бить и убивать, если
они не сделают этого.
  …сли же не всЯкий раз приходитсЯ сажать в тюрьму,  бить и  убивать  людей,
когда  собираетсЯ  землевладельцем  аренда  за  землю  и нуждающийсЯ в хлебе
платит обманувшему его купцу тройную цену, и фабричный довольствуетсЯ платой
пропорционально вдвое меньшей дохода хозЯина,  и когда бедный человек отдает
последний рубль на пошлину и подати, то происходит это оттого, что людей уже
так  много  били  и  убивали  за  их  попытки  не  делать того,  чего от них
требуетсЯ,  что они твердо помнЯт это. Љак усмиренный тигр в клетке не берет
мЯса,  которое ему положено под морду,  и не лежит спокойно, а прыгает через
палку,  когда ему велЯт делать это, не потому, что ему хочетсЯ делать это, а
потому,  что  он  помнит  раскаленный  железный прут или голод,  которому он
подвергалсЯ  каждый  раз,  когда  не  повиновалсЯ,  точно  так  же  и  люди,
подчинЯющиесЯ  тому,  что им невыгодно,  даже губительно длЯ них,  и что они
считают несправедливым,  делают это потому, что они помнЯт то, что бывало им
за противодействие этому.
  ‹юди же, пользующиесЯ преимуществами, произведенными давнишними насилиЯми,
часто  забывают  и  любЯт забывать то,  как приобретены эти преимущества.  Ђ
между тем стоит только вспомнить историю, не историю успехов разных династий
властителей,  а  настоЯщую  историю,  историю  угнетениЯ  малым числом людей
большинства, длЯ того чтобы увидать, что основы всех преимуществ богатых над
бедными  все  произошли  ни от чего другого,  как от розог,  тюрем,  каторг,
убийств.
  ‘тоит только подумать о том неперестающем, упорном стремлении всех людей к
увеличению своего благосостоЯниЯ,  которым руководЯтсЯ люди нашего  времени,
длЯ того чтобы убедитьсЯ, что преимущества богатых над бедными ничем иным не
могли и не могут быть поддерживаемы.
  Њогут быть угнетениЯ,  побои, тюрьмы, казни, не имеющие целью преимущества
богатых классов (хотЯ это очень редко),  но смело можно сказать, что в нашем
обществе,   где  на  каждого  достаточного  по-господски  живущего  человека
приходитсЯ 10 измученных работой, завистливых, жадных и часто прЯмо с своими
семьЯми страдающих рабочих,  все преимущества богатых,  всЯ роскошь их,  всё
то,  чем  лишним  пользуютсЯ  богатые  против  среднего  рабочего,  всё  это
приобретено и поддерживаемо только истЯзаниЯми, заключениЯми, казнЯми.


        2

  ‚стреченный мною 9-го сентЯбрЯ поезд, едущий с солдатами, ружьЯми, боевыми
патронами и розгами к голодным  крестьЯнам  длЯ  того,  чтобы  утвердить  за
богачом  помещиком  отнЯтый  им  у  крестьЯн  небольшой лес,  ненужный ему и
страшно нужный крестьЯнам,  с поразительной очевидностью доказывал, до какой
степени  выработалась  в  людЯх  способность  совершать  самые  противные их
убеждениЯм и совести дела, не видЯ этого.
  ќкстренный поезд,  с  которым  Я  съехалсЯ,  состоЯл из одного вагона 1-го
класса длЯ губернатора,  чиновников и  офицеров  и  из  нескольких  товарных
вагонов, набитых солдатами.
  Њолодцеватые молодые  ребЯта  солдаты  в  своих  новых,  чистых   мундирах
толпились стоЯ или спустив ноги,  сидЯ в раздвинутых широких дверЯх товарных
вагонов.  Ћдни курили,  другие толкались,  шутили, смеЯлись, оскаливаЯ зубы,
третьи щелкали семечки,  самоуверенно выплевываЯ их. Ќекоторые из них бегали
по платформе к кадке с водой,  чтобы напитьсЯ,  и, встречаЯ офицеров, умерЯЯ
шаг,  делали  свои  глупые  жесты  прикладываниЯ  руки ко лбу и с серьезными
лицами,  как будто делали что-то не только  разумное,  но  и  очень  важное,
проходили  мимо  них,  провожаЯ  их  глазами,  и потом еще веселее пускались
рысью,  топаЯ по доскам платформы,  смеЯсь и  болтаЯ,  как  это  свойственно
здоровым,  добрым молодым ребЯтам, переезжающим в веселой компании из одного
места в другое.
  Ћни ехали  на  убийство  своих голодных отцов и дедов,  точно как будто на
какое-нибудь веселое или по крайней мере на самое обыкновенное дело.
  ’акое же   впечатление   производили   и  нарЯдные  чиновники  и  офицеры,
рассыпанные  по  платформе  и  зале  1-го  класса.  “  стола,   уставленного
бутылками,  в  своем  полувоенном  мундире сидел губернатор,  начальник всей
экспедиции,  и ел что-то,  и спокойно разговаривал о погоде с встретившимисЯ
знакомыми,  как  будто  дело,  на  которое  он  ехал,  было  такое простое и
обыкновенное,  что оно не  могло  нарушить  его  спокойствиЯ  и  интереса  к
перемене погоды.
  Џоодаль от  стола,  не  принимаЯ  пищи,  сидел   жандармский   генерал   с
непроницаемым,   но   унылым   видом,   как  будто  тЯготЯсь  надоевшей  ему
формальностью.  ‘о всех сторон двигались и шумели офицеры в своих  красивых,
украшенных золотом мундирах: кто, сидЯ за столом, допивал бутылку пива, кто,
стоЯ у буфета,  разжевывал закусочный пирожок,  отрЯхивал крошки, упавшие на
грудь  мундира,  и  самоуверенным  жестом кидал монету,  кто,  подрагиваЯ на
каждой ноге,  прогуливалсЯ  перед  вагонами  нашего  поезда,  заглЯдываЯ  на
женские лица.
  ‚се эти люди,  ехавшие на убийство или истЯзание голодных  и  беззащитных,
тех самых людей,  которые кормЯт их,  имели вид людей, которые твердо знают,
что они делают то, что нужно делать, и даже несколько гордЯтсЯ, "куражатсЯ",
делаЯ это дело.
  —то же  это  такое?  ‚се эти люди находЯтсЯ в получасе езды от того места,
где они, длЯ того чтобы доставить богатому малому ненужные ему 3000, отнЯтые
им  у целого общества голодных крестьЯн,  могут быть вынуждены начать делать
дела самые ужасные,  какие  только  можно  себе  представить,  могут  начать
убивать или истЯзать так же,  как в Ћрле,  невинных людей,  своих братьев, и
они спокойно приближаютсЯ к тому месту и времени,  где  и  когда  это  может
начатьсЯ.
  ‘казать, что люди эти, все эти чиновники, офицеры и солдаты не знают того,
что им предстоит и на что они едут,  - нельзЯ,  потому что они готовились  к
этому. ѓубернатор должен был сделать распорЯжение о розгах, чиновники должны
были покупать березовые прутьЯ, торговатьсЯ и вписывать эту статью в расход.
‚оенные отдавали,  и получали, и исполнЯли приказаниЯ о боевых патронах. ‚се
они знают,  что они едут истЯзать,  а может быть, и убивать своих замученных
голодом братьев и что начнут делать это, может быть, через час.
  ‘казать, что они это делают из убеждениЯ,  как это обыкновенно  говорЯт  и
они   сами   повторЯют,   -   из   убеждениЯ   в  необходимости  поддержаниЯ
государственного устройства,  было бы несправедливо,  во-первых, потому, что
все эти люди едва ли когда-нибудь даже думали о государственном устройстве и
необходимости его;  во-вторых,  никак не могут они быть убеждены,  чтобы  то
дело,  в  котором  они  участвуют,  служило бы поддержанию,  а не разрушению
государства, а в-третьих, в действительности большинство этих людей, если не
все,  не  только  не  пожертвуют  никогда  своим спокойствием и радостью длЯ
поддержаниЯ государства,  но никогда не пропустЯт случаЯ воспользоватьсЯ длЯ
своего  спокойствиЯ и радости всем,  чем только можно,  в ущерб государству.
‘тало быть, не из-за отвлеченного принципа государства они делают это.
  —то же это такое? ‚едь всех этих людей Я знаю. …сли не знаю лично всех, то
знаю приблизительно их характеры, их прошедшее, образ мыслей. ‚едь у всех их
есть  матери,  у некоторых есть жены,  дети.  ‚едь всё это большею частью по
сердцу добрые, кроткие, часто нежные люди, ненавидЯщие всЯкую жестокость, не
говорЯ уже об убийстве людей,  не могущие многие из них совершать убийства и
истЯзаниЯ животных;  кроме того,  всё это люди,  исповедующие христианство и
считающие насилие над беззащитными людьми гнусным и постыдным делом. ‚едь ни
один из этих людей в обыкновенной жизни не только  не  в  состоЯнии  сделать
ради своей маленькой выгоды одну сотую того, что сделал орловский губернатор
над людьми,  но каждый из них обидитсЯ, если предположат о нем, что он может
в частной жизни совершить что-нибудь подобное.
  Ђ между тем вот они в получасе езды от того  места,  где  они  могут  быть
неизбежно приведены к необходимости делать это.
  —то же это такое? Ќо не только эти люди, едущие в этом поезде и готовые на
убийства и истЯзаниЯ,  но как могли те люди,  от которых началось всё  дело:
помещик,  управлЯющий, судьЯ и те, которые из Џетербурга предписали это дело
и участвуют в нем  своими  распорЯжениЯми,  как  могли  эти  люди:  министр,
государь, тоже добрые, исповедующие христианство люди, как могли они затеЯть
и предписать такое дело, знаЯ его последствиЯ? Љак могут даже не участвующие
в  этом  деле  зрители,  возмущающиесЯ всЯким частным случаем насилиЯ,  даже
истЯзанием лошади,  - допускать совершение такого ужасного дела?  Љак  могут
они  не  возмутитьсЯ  против  него,  не стать поперек дороги и не закричать:
"Ќет,  этого,  убивать и сечь голодных  людей  за  то,  что  они  не  отдают
мошеннически отнимаемое у них последнее достоЯние,  - этого мы не позволим!"
Ќо не только никто этого не делает, но, напротив, большинство людей, даже те
люди,  которые были заводчиками дела, как управлЯющий, помещик, судьЯ, и те,
которые были участниками и распорЯдителЯми  его,  как  губернатор,  министр,
государь,  совершенно  спокойны и даже не чувствуют укоров совести.  ’ак же,
по-видимому, спокойны и все эти люди, едущие совершать это злодеЯние.
  ‡рители, казалось  бы,  ничем  не  заинтересованные  в деле,  и те большею
частью скорее с сочувствием, чем с неодобрением, смотрели на всех тех людей,
готовЯщихсЯ  к  совершению  этого гадкого дела.  ‚ одном со мной вагоне ехал
купец, торговец лесом, из крестьЯн, он прЯмо и громко выразил сочувствие тем
истЯзаниЯм,  которые предполагались над крестьЯнами: "ЌельзЯ не повиноватьсЯ
начальству,  - говорил он,  - на то - начальство.  ‚от,  дай срок, повыгонЯт
блох. Ќебось бросЯт бунтовать. ’ак им и надо".
  —то же это такое?  ‘казать,  что все эти люди:  подстрекатели,  участники,
попустители этого дела такие негодЯи,  что,  знаЯ всю мерзость того, что они
делают,  они - одни за жалованье, за выгоды, а другие из-за страха наказаниЯ
делают дело,  противное своим убеждениЯм,  - тоже никак нельзЯ. ‚се эти люди
умеют в известных положениЯх постоЯть за свои убеждениЯ.  Ќи  один  из  этих
чиновников  не  украдет  кошелька,  не  прочтет  чужого  письма,  не  снесет
оскорблениЯ,  не потребовав от оскорбителЯ удовлетворениЯ.  Ќи один из  этих
офицеров  не  согласитсЯ передернуть в картах,  не заплатить карточный долг,
выдать товарища,  убежать с полЯ сражениЯ или бросить знамЯ. Ќи один из этих
солдат  не  решитсЯ выплюнуть причастиЯ или даже съесть говЯдины в страстную
пЯтницу.  ‚се люди эти готовы перенести  всЯкого  рода  лишениЯ,  страданиЯ,
опасности скорее,  чем согласитьсЯ сделать дело, которое они считают дурным.
‘тало быть,  есть в этих людЯх сила  противодействиЯ,  когда  им  приходитсЯ
сделать дело, противное их убеждению.
  ‘казать, что  все  эти  люди  такие звери,  что им свойственно и не больно
делать такие дела,  еще менее возможно.  ‘тоит  только  поговорить  с  этими
людьми, чтобы увидать, что все они, и помещик, и судьЯ, и министр, и царь, и
губернатор,  и офицеры, и солдаты не только в глубине души не одобрЯют такие
дела,  но  страдают  от  сознаниЯ своего участиЯ в них,  когда им напомнЯт о
значении этого дела. Ћни только стараютсЯ не думать об этом.
  ‘тоит только  поговорить  с  ними,  со  всеми  участниками этого дела,  от
помещика до последнего городового и солдата,  чтобы увидать,  что все они  в
глубине души знают, что это дело дурное и что лучше бы было не участвовать в
нем, и страдают от этого.
  …хавшаЯ с нами в одном поезде либеральнаЯ дама, увидав в зале
1-го класса губернатора и офицеров и  узнав  про  цель  их  поездки,  начала
нарочно,  громко,  так,  чтобы они слышали,  ругать порЯдки нашего времени и
срамить людей,  участвующих в этом деле.  ‚сем стало неловко.  ‚се не знали,
куда смотреть,  но никто не возражал ей.  …дущие в поезде делали вид, что не
стоит возражать на такие пустые речи.  Ќо было видно  по  лицам  и  бегающим
глазам,  что всем было стыдно.  ќто же Я заметил и на солдатах. € они знали,
что то дело, на которое они ехали, - дурное дело, но не хотели думать о том,
что предстоит им.
  Љогда лесоторговец,  и то,  как Я думаю,  не искренно,  а только длЯ того,
чтобы показать свою цивилизованность,  начал говорить о том,  как необходимы
такие меры,  то солдаты,  слышавшие его,  все отворачивались от него,  делаЯ
вид, что не слышат, и хмурились. ‚се эти люди, как те, которые, как помещик,
управлЯющий,  министр, царь, содействовали совершению этого дела, так же как
и те,  которые едут теперь в этом поезде,  даже и те, которые, не участвуЯ в
этом деле,  видЯт со стороны совершение его, все знают, что дело это дурное,
и стыдЯтсЯ своего участиЯ в нем и даже присутствиЯ при нем.
  ’ак зачем  же  они  делали,  делают и терпЯт его?  ‘просите об этом и тех,
которые,  как помещик,  затеЯли дело, и тех, которые, как судьи, постановили
хотЯ и формально законное,  но Явно несправедливое решение,  и тех,  которые
предписали исполнение решениЯ,  и тех,  которые,  как солдаты,  городовые  и
крестьЯне,  своими  руками  будут  исполнЯть эти дела:  бить и убивать своих
братьев,  -  все  они,  и  подстрекатели,  и  пособники,  и  исполнители,  и
попустители этих преступлений, все скажут в сущности одно и то же.
  Ќачальствующие, возбуждавшие,  содействовавшие делу и распорЯжавшиесЯ  им,
скажут,  что делают то,  что делают,  потому,  что такие дела необходимы длЯ
поддержаниЯ существующего  порЯдка;  поддержание  же  существующего  порЯдка
необходимо длЯ блага отечества,  человечества,  длЯ возможности общественной
жизни и движениЯ прогресса.
  ‹юди низших сословий, крестьЯне, солдаты, те, которые своими руками должны
будут исполнЯть насилие,  скажут, что они делают то, что делают, потому, что
это  предписано  высшим  начальством,  а  высшее  начальство знает,  что оно
делает.  ’о же,  что начальство состоит из тех самых людей, которые и должны
быть  начальством,  и  знает,  что  делает,  представлЯетсЯ  им  несомненной
истиной.  …сли эти низшие исполнители и  допускают  возможность  ошибки  или
заблуждениЯ,  то только в низших начальственных лицах;  высшаЯ же власть, от
которой исходит всё, кажетсЯ им несомненно непогрешимой.
  •отЯ и  различно  объЯснЯЯ мотивы своей деЯтельности,  и те и другие,  как
начальствующие,  так и подчинЯющиесЯ, сходЯтсЯ в том, что делают они то, что
делают,  потому,  что  существующий порЯдок есть тот самый порЯдок,  который
необходим и должен существовать в настоЯщее  времЯ  и  поддерживать  который
поэтому составлЯет свЯщенную обЯзанность каждого.
  Ќа этом  признании  необходимости  и  потому  неизменности   существующего
порЯдка  зиждетсЯ  и  то  всегда  всеми  участниками государственных насилий
приводимое в свое оправдание рассуждение о том,  что  так  как  существующий
порЯдок  неизменен,  то  отказ  отдельного лица от исполнениЯ возлагаемых на
него обЯзанностей не изменит сущности дела,  а может сделать только то,  что
на  месте  отказавшегосЯ будет другой человек,  который может исполнить дело
хуже,  т.  е.  еще  жесточе,  еще  вреднее  длЯ  тех  людей,  над   которыми
производитсЯ насилие.
  ќта-то уверенность в том,  что существующий  порЯдок  есть  необходимый  и
потому   неизменный   порЯдок,  поддерживать  который  составлЯет  свЯщенную
обЯзанность всЯкого человека,  и дает добрым и в частной жизни  нравственным
людЯм  возможность  участвовать с более или менее спокойной совестью в таких
делах, как то, которое совершалось в Ћрле и к совершению которого готовились
люди, ехавшие в тульском поезде.
  Ќо на чем же основана эта уверенность?  ЏонЯтно,  что помещику  приЯтно  и
желательно  верить  в  то,  что  существующий порЯдок необходим и неизменен,
потому что этот-то существующий порЯдок и обеспечивает ему доход с его сотен
и  тысЯч  десЯтин,  благодарЯ  которому он ведет свою привычную,  праздную и
роскошную жизнь.
  ЏонЯтно тоже,  что  судьЯ  охотно  верит  в  необходимость  того  порЯдка,
вследствие которого  он  получает  в  50  раз  больше  самого  трудолюбивого
чернорабочего.  ’акже  понЯтно это длЯ высшего судьи,  получающего 6 и более
тысЯч жалованьЯ,  и длЯ всех высших чиновников.  ’олько при этом порЯдке он,
как губернатор,  прокурор, сенатор, член разных советов, может получать свои
несколько тысЯч жалованьЯ, без которых он тотчас же погиб бы с своей семьей,
так  как,  кроме  как  на  том  месте,  которое  он занимает,  он,  по своим
способностЯм,  трудолюбию и знаниЯм, не мог бы получать и 0,001 того, что он
получает.  ‚ том ж