л все  силы,  добралсЯ  до  окна,  оперсЯ  о
подоконник и, вытЯнув шею, глЯнул наружу.
     ‘тоЯла темнота.  ‚спышки  молний стали  уже слабее,  но  ливень все еще
гремел по скалам, окружавшим мощной стеною обитель, а сикоморы корчились при
каждом  ударе  молнии и, казалось,  превращались  в  племЯ одноруких  калек,
простирающих в небо пораженную проказой единственную длань.
     ЌастоЯтель  собрал все  свои  душевные  и  телесные  силы, прислушалсЯ.
„алеко в  пустыне  снова  раздавались голоса  диких зверей, завывавших не от
голода, а от страха.  €бо  еще  более могучий зверь  рычал и  приближалсЯ во
тьме,  окутанный огнем и смерчем... ЌастоЯтель  вслушивалсЯ в пустыню, затем
вдруг встрепенулсЯ и, повернувшись,  уставилсЯ в  пространство позади  себЯ.
Ќекто незримый  вошел в его келью! ‡адрожали, словно намереваЯсь  погаснуть,
семь  огней светильника,  а девЯть струн прислоненной в углу на  отдых  арфы
зазвенели, словно невидимаЯ  рука схватила и с силой  рванула их. ЌастоЯтелЯ
охватила дрожь.
     -- €оанн! -- тихо позвал  он и оглЯделсЯ  вокруг. --  €оанн, подойди ко
мне! ћноша метнулсЯ из угла и стал рЯдом.
     -- Џриказывай, старче, -- сказал он, опустившись на одно колено, словно
творЯ покаЯние.
     -- ‘тупай, позови монахов, €оанн, Я должен  поговорить  с  ними, прежде
чем уйти.
     --  “йти,  старче? -- в ужасе переспросил юноша. Ћн увидел,  как позади
старца колышутсЯ два широких черных крыла.
     --  џ  ухожу,  -- сказал  настоЯтель,  и  голос  его  прозвучал  словно
откуда-то совсем издалека. -- “хожу! ђазве ты не видел, как вздрогнули  семь
Языков пламени, отрываЯсь  от фитилей?  Ќе  слышал,  как зазвенели,  готовые
разорватьсЯ, девЯть струн на арфе? џ ухожу, €оанн, ступай, позови монахов, Я
хочу поговорить с ними.
     ћноша наклонил голову и вышел. ‘тарец осталсЯ стоЯть один посреди кельи
под семисвечным светильником. ’еперь он, наконец; осталсЯ наедине с Ѓогом  и
мог свободно говорить с Ќим,  потому как  никто из людей не мог слышать его.
Ћн спокойно поднЯл голову, ибо знал, что Ѓог здесь, перед ним.
     -- џ иду к ’ебе, -- сказал настоЯтель; -- €ду. ‡ачем же ’ы вошел ко мне
в  келью и хочешь погасить свет, разбить арфу  и забрать менЯ? џ  иду. €  не
только по ’воей, но  и по своей воле; џ иду к ’ебе со скрижалЯми в руках, на
которых записаны жалобы моего народа. Џотому Я и хочу увидетьсЯ и говорить с
’обой;  џ  знаю,  ’ы не слышишь.  „елаешь  вид, что  не слышишь;  Ќо Я  буду
стучатьсЯ  к  ’ебе в дверь, и  если  ’ы  не откроешь --  здесь нет никого, и
поэтому Я говорю ’ебе это,  не  таЯсь, -- если ’ы не откроешь, Я высажу ’вою
дверь!  ’ы сам  свиреп и  любишь  свирепых,  только их  и именуешь ’ы своими
сынами. „однесь мы каЯлись, плакали, говорили: "„а свершитсЯ волЯ ’воЯ!"  Ќо
терпение наше исчерпалось,  доколе же нам  ждать, ѓосподи?! …сли ’ы свиреп и
любишь свирепых, то и мы освирепеем! „а свершитсЯ наконец и наша волЯ!
     ЌастоЯтель говорил  и  прислушивалсЯ, ожидаЯ  ответа.  „ождь  уже утих,
раскаты грома  слышались все дальше, глухо доносЯсь откуда-то с востока, где
лежала пустынЯ. Ђ над седой головой старца горели ровным пламенем семь огней
светильника.
     ЌастоЯтель умолк  в ожидании. Ќекоторое времЯ ему казалось, что вот-вот
задрожат  огни  и снова  зазвенит  арфа.  Ќо ничего  не  происходило. ‘тарец
покачал головой.
     "Ѓудь проклЯто тело человеческое, -- прошептал он. -- ќто оно встревает
между нами, не позволЯЯ  душе  увидеть  и  услышать  Ќезримого.  “бей  менЯ,
ѓосподи, дабы  смог Я предстать пред ’обою  без плотской  преграды, дабы  ’ы
говорил, а Я внимал ’ебе!"
     Њежду тем дверь беззвучно отворилась, и в келью вошли друг за другом, в
белых  одеЯниЯх,  словно  призраки,  оторванные  ото  сна  монахи.  ‚се  они
выжидательно стали у  стены. Њонахи слышали последние  слова настоЯтелЯ,  от
которых дух у  них  захватило. "Ћн говорит  с  Ѓогом и  ругает Ѓога.  ‘ейчас
молнии обрушатсЯ на нас!" -- думали они с содроганием.
     ЌастоЯтель  смотрел на  них, но  взглЯд его пребывал  где-то далеко,  и
потому он не видел вошедших. Џослушник подошел к нему и преклонил колени.
     -- ‘тарче,  -- сказал  он  тихо, чтобы не  испугать настоЯтелЯ. --  Ћни
пришли, старче.
     ЌастоЯтель  услышал  голос  своего  прислужника,  обернулсЯ   и  увидел
вошедших. Ћн покинул  середину  кельи и, медленно ступаЯ, стараЯсь изо  всех
сил держать прЯмо свое готовое к смерти тело, подошел к скамье, взобралсЯ на
ее  низкую,  выступающую вперед ступень  и  остановилсЯ.  Ђмулет со  свЯтыми
изречениЯми  на  его плече  развЯзалсЯ,  но  послушник  тут же  снова крепко
завЯзал его, и амулет избежал  осквернениЯ, не коснувшись попираемой стопами
человеческими земли.  ‘тарец  протЯнул руку, взЯл лежавший рЯдом  со скамьей
настоЯтельский посох  с навершием  из  слоновой кости  и вдруг,  словно силы
снова  вернулись к нему, резко поднЯл голову  и  окинул взглЯдом  стоЯвших у
стены друг подле друга монахов.
     -- ЃратьЯ! -- сказал он. -- џ должен поговорить с вами в последний раз.
ЋбратитесЯ во слух, а ослабевшие от поста да уйдут, ибо тЯжко будет то,  что
Я скажу вам!  ‚се надежды и все страхи ваши должны пробудитьсЯ, напрЯчь слух
и дать ответ!
     --  Њы  слушаем  тебЯ, свЯтой  настоЯтель,  --  сказал самый старый  из
братии, отец Ђввакум, прижав руку к сердцу.
     -- ‚ последний раз говорю Я с вами, братьЯ. Ђ поскольку вы твердолобые,
то говорить Я вынужден иносказаниЯми.
     -- Њы слушаем тебЯ,  свЯтой настоЯтель, --  снова сказал  отец Ђввакум.
ЌастоЯтель наклонил голову, понизил голос.
     -- Џрежде возникли крыльЯ, а затем -- ангел! -- сказал он и умолк.
     ‡атем настоЯтель обвел пристальным взглЯдом монахов одного за другим  и
покачал головой:
     -- —то ж вы,  братьЯ, уставились на менЯ, разинув  рты?  ‚от  ты поднЯл
руку и что-то шепчешь, старче Ђввакум. “ тебЯ есть что возразить?
     Њонах снова положил руку на сердце и заговорил:
     --  ’ы  сказал:  "Џрежде  возникли крыльЯ,  а  затем  -- ангел".  ќтого
изречениЯ мы никогда не встречали в ЏисаниЯх, свЯтой настоЯтель.
     --  „а разве вы могли его встретить, старче  Ђввакум? “вы, разум ваш --
еще  потемки!  ‚ы открываете Џророков, но глаза ваши не видЯт ничего,  кроме
букв. Ђ что могут поведать  буквы? Ћни  -- черные прутьЯ темницы, в  которой
томитсЯ и взывает дух. ‘реди букв и строк и вокруг них, на не исписанном еще
пергаменте, свободно витает  дух.  € Я  тоже витаю  вместе  с ним,  несЯ вам
великую весть: прежде возникли крыльЯ, а затем ангел, братьЯ!
     ‘тарец Ђввакум снова открыл уста:
     -- ‘ветильник угасший --  наш  разум, свЯтой  настоЯтель, зажги же его.
‡ажги его, дабы проникли мы в иносказание и узрели его.
     --  Џоначалу, старче  Ђввакум,  было  стремление  к  свободе,  самой же
свободы не  было. € вот вдруг на самом дне рабства какой-то человек  сильно,
стремительно взмахнул закованными в цепи руками,  словно это были не руки, а
крыльЯ. ‡атем еще один человек, еще, а после и весь народ.
     -- Ќарод €зраильский? -- послышались радостно вопрошающие голоса.
     --  Ќарод €зраильский, братьЯ! ’аков  великий  и страшный миг,  который
переживаем мы ныне. †елание свободы ожесточилось, крыльЯ обрели силу, пришел
освободитель!  Џришел освободитель, братьЯ!  €бо что,  по-вашему,  сотворило
этого  ангела  свободы? ‘нисхождение  и  милосердие Ѓожье? …го  любовь?  …го
справедливость? Ќет, терпение, упорство и борьба человека сотворили его!
     -- ‚еликий долг, тЯжесть  невыносимую возлагаешь ты на человека, свЯтой
настоЯтель, -- набравшись смелости, возразил отец Ђввакум. -- Ќеужели  столь
велика твоЯ вера в него?
     Ќо настоЯтель не обратил  вниманиЯ  на это возражение: все его  помыслы
были теперь устремлены к Њессии.
     -- ќто  наш ‘ын! --  воскликнул  он. -- Џотому  ЏисаниЯ  и называют его
‘ыном человеческим! ‚от  уже на протЯжении многих поколений соединЯютсЯ друг
с другом мужчины  и  женщины €зраилЯ,  а длЯ  чего,  как  вы думаете?  —тобы
познали наслаждение их бедра, чтобы  возрадовалось  их  лоно? Ќет! ’ысЯчи  и
тысЯчи ласк должны свершить они, чтобы родилсЯ ЊессиЯ!
     ЌастоЯтель с силой ударил посохом о плиты пола.
     -- Џомните, братьЯ! Ћн может прийти  среди Ясного днЯ, может прийти и в
глухую  ночь,  так будьте же всегда готовы -- в чистоте  телесной,  посте  и
бдении, -- горе вам, коль застанет он вас нечистыми, во сне и в насыщении.
     Њонахи  прЯтались  друг другу  за  спину, не  решаЯсь  поднЯть  глаза и
взглЯнуть на настоЯтелЯ, и  чувствовали, как от чела его изливаетсЯ  на  них
Яростное пламЯ.
     ЏриготовившийсЯ к смерти  сошел, со скамьи, твердым шагом приблизилсЯ к
перепуганным,  беспорЯдочно  столпившимсЯ отцам, вытЯнул посох и  поочередно
коснулсЯ им каждого.
     --  Џомните,  братьЯ!  --  воскликнул  настоЯтель.  --  ‘тоит  лишь  на
мгновение  исчезнуть рвению, и  вновь крыльЯ обратЯтсЯ  в цепи! Ѓодрствуйте,
сражайтесь,  денно  и  нощно держите  зажженной лампаду -- душу вашу! Ѓейте,
сотрЯсайте воздух крыльЯми! џ  спешу, покидаю  вас, иду говорить  с Ѓогом. џ
ухожу от  вас, и  вот  вам мои  последние  слова: бейте,  сотрЯсайте  воздух
крыльЯми!
     „ыхание  у  говорившего  вдруг  прервалось,   и   настоЯтельский  посох
выскользнул из  рук. ‘тарец  тихо и мЯгко  опустилсЯ на  колени  и беззвучно
откинулсЯ на плиты.  Џослушник громко вскрикнул  и бросилсЯ поднимать своего
старца. Њонахи  пришли в движение, склонились над  телом, уложили настоЯтелЯ
на  плиты,  снЯли семисвечный светильник  и поставили его  рЯдом с мертвенно
бледным,  неподвижным  лицом.  Ѓорода старца поблескивала, белый  хитон  его
распахнулсЯ, показалась обволакивавшаЯ грудь и бедра  старца покрытаЯ кровью
грубаЯ власЯница с широкими железными шипами.
     ‘тарец  Ђввакум  положил  руку на грудь  настоЯтелЯ --  туда, где  было
сердце, -- и сказал:
     <b>--</b> Ћн умер.
     -- Ћн освободилсЯ, -- сказал другой монах.
     -- ђасстались и разошлись по домам влюбленные: тело -- в  землю, а душа
-- к Ѓогу, -- тихо произнес еще кто-то.
     Ќо пока они, переговариваЯсь, готовились разогреть  воду,  чтобы  омыть
покойника, настоЯтель  открыл  глаза.  Њонахи отпрЯнули, взираЯ  на  него  с
ужасом. ‹ицо настоЯтелЯ сиЯло, тонкие руки с длинными пальцами шевелились, а
взглЯд исступленно устремилсЯ в пустоту.
     ‘тарец  Ђввакум  опустилсЯ  на  колени,  снова  положил  руку на сердце
настоЯтелю.
     --  ‘тучит. Ћн  не  умер, -- сказал  монах  и повернулсЯ к  послушнику,
который пал  в  ноги своему старцу и целовал  их. -- ‚стань, €оанн!  Ћседлай
самого  быстрого  верблюда, скачи  в Ќазарет  и  привези  оттуда  почтенного
раввина ‘имеона. Ћн исцелит настоЯтелЯ. ’оропись, уже светает!
     ‘ветало.   Ћблака  рассеЯлись.  ЋмытаЯ,  насытившаЯсЯ  землЯ  сиЯла   и
благодарно взирала на небо. „ва горных  Ястреба  взвились в воздух и кружили
над обителью, суша на воздухе оперение.
     Џослушник  вытер  слезы.  ‚ыбрав в стойле  самого быстрого верблюда  --
молодого, стройного,  с белой  звездочкой  во лбу,  -- он вывел его во двор,
поставил на колени, взобралсЯ верхом, издал резкий крик, и верблюд вскочил с
земли, поднЯлсЯ и помчалсЯ огромными скачками в сторону Ќазарета.
     “тро светилось над ѓеннисаретским озером. ‚ утреннем свете поблескивала
на солнце вода, у самого берега  мутнаЯ от земли,  нанесенной ночным дождем,
чуть дальше
     -- зелено-голубаЯ, а  еще дальше -- молочно-белаЯ.  Ћдни  рыбачьи лодки
стоЯли с  развешенными  длЯ просушки промокшими от дождЯ  парусами, а другие
уже  поднЯли их и отправились  на ловлю. Ѓело-розовые морские птицы блаженно
покачивались  на дрожащей воде,  черные бакланы стоЯли на скалах, пристально
вглЯдываЯсь  круглыми  глазами  в  озеро  в  ожидании  не  выпрыгнет  ли  из
вспенившихсЯ вод какаЯ-нибудь забывшаЯсЯ от радости рыбка.
     Ќеподалеку  от  берега   просыпалсЯ   промокший   насквозь   Љапернаум,
встрЯхивались со сна петухи,  ревели ослы, нежно мычали телЯта, и среди всех
этих  разобщенных голосов размеренные  людские  разговоры  придавали воздуху
мЯгкость и уверенность.
     ‚  тихой  заводи  десЯток рыбаков, грубые  ноги которых глубоко  ушли в
прибрежную  гальку,  медленно,  со   знанием  дела  тащили  мережу,  затЯнув
протЯжную песню.  Ќад ними  стоЯл хозЯин --  болтливый и  лукавый  почтенный
‡еведей. Ћн  делал вид, будто любит  и  жалеет  всех этих трудЯг, как  детей
родных, а на самом  деле не позволЯл им даже дух  перевести. Ћни работали за
поденную плату, и поэтому старый скрЯга не позволЯл им разогнуть спину ни на
миг.
     ‡азвенели колокольчики, к  берегу спустилось стадо  коз и овец, залаЯли
собаки,  кто-то свистнул,  рыбаки повернулись было посмотреть, кто  это,  но
почтенный ‡еведей тут же вскинулсЯ.
     -- ќто  ”илипп, ребЯта, со  своими филиппЯтами, -- раздраженно  крикнул
он. -- „авайте-ка за работу!
     ‘  этими словами он и сам ухватилсЯ  за веревку, делаЯ вид,  что желает
подсобить.
     €з села поЯвлЯлись один за другим груженные сетЯми рыбаки, за ними шли,
несЯ  на  голове  дневные припасы, женщины,  загорелые юноши уже взЯлись  за
весла  и  всЯкий  раз после  нескольких гребков принимались грызть  взЯтый с
собой  черствый хлеб. ”илипп поЯвилсЯ  на  скале и  свистнул.  …му  хотелось
поговорить,  но  почтенный  ‡еведей  нахмурилсЯ,  сложил ладони  воронкой  и
крикнул:
     -- “ нас  много работы, ”илипп! ‚сего тебе  хорошего!  ‘тупай-ка  лучше
своей дорогой! ‘казав так, он повернулсЯ к ”илиппу спиной.
     -- ’ут  неподалеку закинул невод €она, пусть он с ним и беседует, а нам
некогда, ребЯта!
     ‡еведей снова ухватилсЯ  за узел на  веревке и  принЯлсЯ тащить. ђыбаки
опЯть  затЯнули  унылую, монотонную рабочую  песню, устремив все,  как один,
взглЯд на служившие буйками красные баклаги, которые приближались к ним.
     Ћни уж  было  собрались вытащить  на  берег  наполненное  уловом  брюхо
мережи,  но  тут   по  всему  полю  прокатилсЯ  протЯжный  гул.  Џослышались
пронзительные, напоминающие  причитаниЯ  голоса. Џочтенный ‡еведей оттопырил
свое огромное, поросшее волосами ухо, прислушалсЯ. ‚оспользовавшись случаем,
рыбаки остановились.
     -- —то там за плач, ребЯта? †енщины причитают, -- сказал ‡еведей.
     -- Љто-то из великих помер, да продлитсЯ жизнь твоЯ, хозЯин, -- ответил
старый рыбак.
     Ќо ‡еведей уже  вскарабкалсЯ  на  скалу  и  рыскал  хищным  взглЯдом по
равнине. Џо полю бежали мужчины и женщины. Ћни падали, поднимались и  рыдали
при этом. ‚ селе началась суматоха, женщины рвали на себе волосы, а за ними,
склонившись к земле, молча ступали, вытЯнувшись в рЯд, мужчины.
     -- „а что же это  происходит, ребЯта? --  воскликнул почтенный ‡еведей.
-- Људа вы? Џочему женщины плачут? Ќо люди не отвечаЯ спешили к токам.
     -- Људа же вы?  Љто умер? -- орал ‡еведей, размахиваЯ кулаками. --  Љто
умер? Џриземистый толстЯк остановилсЯ перевести дух.
     -- ‡ерно! -- ответил он.
     -- ѓовори  серьезно!  џ -- почтенный ‡еведей  и шуток не  понимаю.  Љто
умер?
     --  ‡ерно, Ячмень,  хлеб!  --  послышались  отовсюду  голоса. Џочтенный
‡еведей так и застыл с раскрытым ртом,  но затем вдруг резко хлопнул себЯ по
бокам. Ћн понЯл.
     -- Џотоп  унес  урожай  с  токов,  --  невнЯтно  пробормотал он.  --  €
наплачетсЯ же теперь беднота!
     ѓолоса раздавались  уже  по  всему  полю, в  селе  не осталось ни души,
женщины  высыпали на тока  и ползали в  грЯзи, пытаЯсь  выбрать  из канав  и
борозд  скудные  остатки  ЯчменЯ. ђыбаки  стоЯли, расправив плечи, уже не  в
силах  тащить  сети.  “видав,  что  они  тоже праздно  уставились  на  поле,
почтенный ‡еведей пришел в Ярость.
     -- ‡а  работу, ребЯта! -- закричал он, спускаЯсь  со  скалы. --  Ќу-ка,
взЯлись!
     Ћн снова ухватилсЯ за веревку, делаЯ вид, будто тоже работает.
     <b>--</b> Њы, слава Ѓогу,  рыбаки, а не  пахари. Ќам-то какое  дело до потопа?
ђыбкам есть где плавать, они не захлебнутсЯ! „важды два -- четыре!
     ”илипп бросил  стадо и, прыгаЯ  со  скалы на  скалу, приблизилсЯ, желаЯ
поговорить.
     -- Ќовый  потоп,  ребЯта!  ~  крикнул он. -- ‚о имЯ бога, остановитесь,
давайте  поговорим!  Ќаступил  конец  света!  ѓлЯньте-ка,  сколько несчастий
приключилось:
     третьего днЯ  распЯли великую надежду нашу --  ‡илота; вчера Ѓог отверз
водопады небесные, как раз в ту самую  минуту, когда  тока были уже полны, и
остались мы без хлеба. Ђ недавно у  менЯ разродилась овца и принесла агнца о
двух головах... Џоверьте мне, наступил конец света, и потому -- заклинаю вас
верой вашей? -- бросайте работу и давайте поговорим!
     Ќо  почтенный  ‡еведей  распалилсЯ  от  этих слов  пуще прежнего. Љровь
бросилась ему в голову.
     -- Џослушай-ка, ”илипп, оставь нас  лучше в покое! -- крикнул он. -- Ќе
видишь разве: мы занЯты делом! Њы  -- рыбаки, а ты -- чабан, а плакатьсЯ  --
теперь дело хлебопашцев! ‡а работу, ребЯта!
     --  Ђ  разве  тебе, почтенный  ‡еведей,  не  жаль земледельцев, которые
помрут с голоду? -- возразил пастух.
     -- Ћни ведь, знаешь, тоже израильтЯне и братьЯ наши, и все мы -- единое
древо, хлебопашцы же -- корни его, коль засохнут они, зачахнем и все мы... €
вот еще что, почтенный ‡еведей: коль все мы повымрем к приходу  Њессии, кого
же он тогда спасать будет, скажи на милость?
     Џочтенный ‡еведей распалилсЯ  до того, что, казалось, готов был лопнуть
со злости.
     -- ‘тупай  отселе, если  в  Ѓога  веруешь,  ступай  к своим филиппЯтам:
надоело уже слушать о ЊессиЯх. ’о один  придет  --  и тут же его распнут, то
другой -- и этого распнут. ‡наешь, какие вести шлет Ђндрей отцу своему €оне?
Људа ни  пойдешь, где ни остановишьсЯ  -- всюду  крест, а пересохшие колодцы
полны  Њессий...  ’ак что  хватит! Ќам  хорошо и без Њессий, и без них у нас
хлопот хоть отбавлЯй. Џринеси-ка мне лучше сыру, а Я тебе за него  рыбы дам.
’ы -- мне, Я -- тебе, вот что есть ЊессиЯ!
     Ћн засмеЯлсЯ и повернулсЯ к своим работникам:
     --  Ќу-ка, живей,  ребЯта!  ђазведем  огонь, сварим  ухи да  похлебаем.
‘олнце уже высоко над головой.
     ”илипп уж  было собралсЯ  сгонЯть своими ножищами стадо в один гурт, но
вдруг остановилсЯ.  Ќа узкой тропинке, извивавшейсЯ по берегу  вокруг озера;
показалсЯ нагруженный непосильной ношей ослик,  а за ним  -- босой, с грудью
нараспашку  крупный  рыжебородый мужчина.  ‚ руках у него  была  раздвоеннаЯ
хворостина, которой он торопливо нахлестывал животное,
     --  ѓлЯнь-ка,  не €уда  ли  это €скариот, зловещаЯ борода?!  --  сказал
чабан,  не  двигаЯсь с места.  -- Ћн снова стал ходить по селам -- то мотыгу
изготовит, то мула подкует. Џойдем послушаем, что он нам скажет.
     --  Ѓудь он проклЯт! -- пробормотал почтенный  ‡еведей. -- Ќе  нравЯтсЯ
мне его волосы. ‘лышал Я, такаЯ же борода была у его праотца Љаина.
     --  Ћн,  злополучный, родилсЯ  в €думейской пустыне,  где  до  сих  пор
рыскают львы, так что не нужно  держать на него  обиды, -- сказал  ”илипп и,
сунув два пальца в рот, принЯлсЯ свистеть погонщику осла.
     -- €уда! -- закричал он. -- „обро пожаловать!  €ди сюда, дай-ка на тебЯ
взглЯнуть!
     ђыжебородый  сплюнул  и  выругалсЯ:  он  Явно  недолюбливал  и  пастуха
”илиппа,  и дармоеда ‡еведеЯ,  но он был  кузнецом,  человеком зависимым,  и
потому подошел ближе.
     -- —то  нового слыхать в селах, по которым тебЯ носит? —то  случилось в
поле? -- спросил ”илипп. ђыжебородый остановил ослика, схватив его за хвост.
     -- ‚се  просто чудесно, ѓосподь премного милосерд, любит свой народ, за
то …му и слава! -- ответил он, сухо рассмеЯвшись. -- ‚ Ќазарете Ћн распинает
пророков, на поле насылает наводнение и отнимает хлеб у своего народа. ђазве
вы не слышите? Џлач стоит над полем: женщины оплакивают  зерно,  словно дитЯ
родное.
     --  ‚се, что  вершит  Ѓог,  вершитсЯ  во благо,  -- возразил  почтенный
‡еведей, досадуЯ, что  лишние разговоры  только наносЯт ущерб  его добру. --
—то  бы ни свершил Ѓог, Я …му верю. Ѓог менЯ хранит, даже если все утонут, а
Я один спасусь. Ѓог менЯ хранит, даже если все спасутсЯ, а Я один утону. ‚се
равно Я в Ќего верую. „важды два -- четыре!
     “слыхав   эти  слова,  рыжебородый   забыл,  что  зарабатывал  на  хлеб
поденщиной и зависел ото всех. ‡ло взЯло его, и он процедил сквозь зубы:
     -- ’ы веруешь, почтенный  ‡еведей,  потому только, что ‚семогущий помог
тебе хорошенько устроить свои дела. ’воЯ милость имеет в своем  распорЯжении
пЯть  лодок  да  пЯтьдесЯт  рыбаков, которых держит  в неволе и дает  им  на
прокорм ровно столько,  чтобы они ноги  не протЯнули от голода да имели силы
гнуть на тебЯ  спину, в то времЯ как  твоЯ милость знай только набивает себе
до краев сундуки,  брюхо да кладовые. Ћттого  ты  воздымаешь руки  к  небу и
твердишь: "Ѓог справедлив,  Я  в  Ќего верую!  Њир  прекрасен, и да будет он
всегда неизменным!" Ќо спроси про то ‡илота, которого распЯли  третьего днЯ,
потому что он боролсЯ за нашу свободу;  спроси  крестьЯн, у которых  Ѓог  за
одну ночь  отнЯл  весь их годовой  урожай  и которые теперь ползают в грЯзи,
собираЯ остатки и оплакиваЯ погибшие посевы; спроси про  то  у  менЯ, потому
как в своих странствиЯх  по селам Я вижу и слышу  страданиЯ €зраилЯ! „околе?
„околе?! ’ы никогда не задавалсЯ этим вопросом, почтенный ‡еведей?
     --  ѓоворЯ  по правде, Я  не  особенно  доверЯю рыжим. ’ы ведь из  рода
Љаина, который убил  брата  своего.  ‘тупай-ка подобру-поздорову, не  хочу Я
разговаривать с тобой! -- ответил ‡еведей и повернулсЯ к нему спиной.
     ђыжебородый ударил  ослика хворостиной, тот встал  на  дыбы, рванулсЯ и
пустилсЯ вскачь.
     -- Џогоди-ка, -- тихо проговорил €уда.  -- Џогоди-ка,  старый  дармоед,
придет  еще  ЊессиЯ  и  наведет  порЯдок.  €  уже поворачиваЯ  за скалы,  он
обернулсЯ и крикнул:
     -- Њы  еще  поговорим, почтенный  ‡еведей!  „умаешь,  ЊессиЯ никогда не
придет? Џридет! Џридет и поставит всех мошенников на свое место. ‚идишь -- Я
тоже верую. ’ак что, хозЯин, до встречи в судный день!
     -- Ђ, чтоб ты сгинул, рыжебородый! -- огрызнулсЯ ‡еведей
     ’ут из воды показалось брюхо невода, наполненное лещами и барабульками.
     ”илипп пребывал в растерЯнности, не знаЯ,  на чью сторону встать. ‘лова
€уды были правдивыми и  отважными.  “ него самого не раз  поЯвлЯлось желание
взЯть да  и  выложить  все разом,  задать  взбучку старому живоглоту, но все
никак  смелости  не  хватало.  ‘троптивому  хозЯину  и  сам  Ѓог нипочем, он
распорЯжалсЯ землей и водою,  все пастбища, где паслись козы и овцы ”илиппа,
принадлежали ему  -- разве с  таким потЯгаешьсЯ?  „лЯ этого  нужно  быть или
сумасшедшим,  или смельчаком, а ”илипп  не  был  ни тем ни  другим.  Ћн  был
болтуном, пустомелей и благоразумным.
     Џока  шло  словопрение, ”илипп пребывал в смущении  и  нерешительности.
’еперь же,  когда  вытащили невод, он принЯлсЯ за работу  вместе с рыбаками,
помогаЯ им наполнЯть корзины. Џочтенный  ‡еведей тоже вошел  по поЯс в воду,
распорЯжаЯсь рыбой и людьми.
     Љогда все уже  радостно взирали  на корзины,  наполненные по самые краЯ
рыбой, со скалы напротив вдруг громко раздалсЯ хриплый голос рыжебородого:
     -- ќй, почтенный ‡еведей!
     ’от прикинулсЯ глухим, но голос загремел снова:
     -- ќй,  почтенный  ‡еведей! Ћбразумь сына своего €акова,  а не  то худо
будет!
     -- €акова?! -- встревоженно воскликнул старик. Ћн уже настрадалсЯ из-за
младшего, потерЯнного длЯ него €оанна и не желал терЯть еще и €акова, потому
как других сыновей у ‡еведеЯ не было, а в подспорье длЯ работы он нуждалсЯ.
     -- €акова?! -- снова обеспокоенно воскликнул ‡еведей. --  —то ты хочешь
сказать, проклЯтый рыжебородый?!
     --   Џо  дороге  Я  видел,  как  он  любезничает   и   сговариваетсЯ  с
распинателем.
     -- ‘ каким распинателем? ѓовори Яснее, богомерзостный!
     -- ‘ ‘ыном  Џлотника, который  мастерит в Ќазарете  кресты и  распинает
пророков... ’ак что,  беднЯга ‡еведей, и этот пропал.  Ѓыло у тебЯ два сына:
одного отнЯл Ѓог, а другого -- „ьЯвол!
     Џочтенный  ‡еведей  так и застыл на месте  с широко  разинутым ртом. €з
воды выскочила  летучаЯ  рыбка,  пролетела  над  головой  у  ‡еведеЯ,  снова
плюхнулась в воду и исчезла.
     --  „урной  знак! „урной  знак!  -- прошептал  перепуганный  старик. --
Ќеужто  сын уйдет от  менЯ, как  эта  летучаЯ  рыбка, исчезнувшаЯ в глубоких
водах?
     Ћн повернулсЯ к ”илиппу и спросил:
     --  ’ы  видел  летучую  рыбку?  ‚се,   что  происходит  в  мире,  имеет
определенный смысл. Ђ это что должно значить, по-твоему? ‚ы, пастухи...
     -- …сли бы это была бараньЯ лопатка, Я бы смог ответить тебе, почтенный
‡еведей, но с рыбами Я дела не имею, -- сухо ответил ”илипп.
     Ћн был  зол,  потому что  у него  не хватало мужества  говорить так  же
смело, как €уда.
     -- Џойду глЯну на животных, -- добавил пастух.
     ‡абросив за спину пастуший посох и прыгаЯ по скалам, он догнал €уду.
     -- Џогоди, брат! -- крикнул ”илипп. -- Њне нужно поговорить с тобой.
     --  Џроваливай, трус, --  ответил  рыжебородый, даже не обернувшись. --
Џроваливай  к своим овцам  и не суйсЯ к мужчинам. € не  смей  называть  менЯ
братом, Я тебе не брат!
     -- „а погоди же! Њне нужно поговорить с тобой. Ќе сердись!
     €уда остановилсЯ и презрительно посмотрел на него.
     -- Џочему ты не решаешьсЯ рта раскрыть? —его  ты его  боишьсЯ? € впредь
боЯтьсЯ будешь? ђазве ты еще не  слышал новостей, не знаешь, что происходит,
кто  идет к нам и куда мы  сами  идем?  Џришел час злополучный, грЯдет  –арь
€удейский во всей славе своей, и несдобровать трусам!
     -- €уда, -- взмолилсЯ ”илипп. -- ‘мажь мне по роже, возьми хворостину и
побей менЯ, чтобы пробудить во мне наконец самолюбие, потому что и сам Я уже
натерпелсЯ от страха.
     €уда медленно подошел к пастуху и положил ему руку на плечо.
     -- ќто голос твоего сердца,  ”илипп? -- спросил он.  -- €ли ты болтаешь
просто так?
     -- џ и вправду весь  извелсЯ. Ђ сегоднЯ моЯ собственнаЯ  душа вызвала у
менЯ отвращение. ‚еди менЯ, указывай мне путь, €уда, Я готов.
     ђыжебородый оглЯнулсЯ вокруг и, понизив голос, спросил:
     -- ’ы способен убить, ”илипп?
     -- —еловека?
     -- Љонечно же, человека. Ђ ты думал, овечку?
     -- џ  еще ни. разу не убивал, но  уверен,, что смогу. ‚ прошлую  луну Я
сам, без чьей-либо, помощи повалил и убил быка.
     -- Ђ человека  убить еще легче. Џошли с нами! ”илипп содрогнулсЯ, -- он
понЯл.
     -- ’ы что тоже  из них... из зилотов? -- спросил он, и ужас поЯвилсЯ  у
него на лице.
     …му много приходилось слышать  об этом страшном  братстве  -- о "‘вЯтых
убийцах", которые; как гласила молва, держали  в страхе людей  от горы …рмон
до самого  Њертвого  морЯ  и  далее,  до  €думейской  пустыни.  Ћни рыскали,
вооруженные железными ломами, веревками и ножами, провозглашаЯ:  "Ќе платите
податей  неверным, ибо только один у нас ѓосподь -- Ђдонаи, убивайте всЯкого
евреЯ,  который преступает свЯтой  ‡акон, который  смеетсЯ, разговаривает  и
трудитсЯ  вместе с  врагами Ѓога  нашего  --  римлЯнами!  Љрушите, убивайте,
открывайте путь, по которому грЯдет ЊессиЯ! Ћчистите мир, готовьте дороги --
он грЯдет!"
     ‘реди бела днЯ  входЯт они в города и селениЯ,  сами выносЯт приговор и
убивают изменника  саддукеЯ и кровожадного  римлЯнина.  Ћни повергают в ужас
богатеев и  свЯщенников,  первосвЯщенники Џредают их проклЯтию,  а  они  все
поднимают  восстаниЯ,  накликают  все  новые  римские войска,  и  всЯкий раз
вспыхивает резнЯ и льетсЯ рекою кровь евреев.
     -- € ты тоже из них... из зилотов? -- снова тихо спросил ”илипп.
     --   €спугалсЯ,   храбрец?   --  ответил  рыжебородый   и  презрительно
рассмеЯлсЯ. -- Њы не убийцы, не бойсЯ. Њы боремсЯ за свободу, дабы вызволить
из неволи Ѓога нашего, дабы вызволить из неволи собственную душу, ”илипп. Ќу
же! Џришло времЯ показать, что и ты мужчина. Џошли с нами!
     Ќо  ”илипп опустил голову, уже  раскаиваЯсь, что  разоткровенничалсЯ  с
€удой. Ѓлагородные слова хороши, когда сидишь с другом за едой и выпивкой и,
беседуЯ с важным видом,  можешь сказать: "џ это сделаю!.. џ докажу всем...",
но смотри -- ни шагу дальше, а то не оберешьсЯ хлопот.
     €уда наклонилсЯ к нему и заговорил.  Ћ, как изменилсЯ теперь его голос,
как нежно касалась и ласкала плечо ”илиппа его тЯжелаЯ ручища!
     -- —то есть жизнь  человеческаЯ, ”илипп? -- говорил  €уда.  -- —его она
стоит? Ќичего она не стоит без свободы. ‡а свободу-то мы и  боремсЯ. Џошли с
нами!
     ”илипп молчал. …сли бы он мог уйти! Ќо €уда держал его за плечо.
     -- Џошли с нами! ’ы ведь мужчина, так решайсЯ же! “ тебЯ есть нож?
     -- „а.
     -- ‚сегда держи его  наготове за пазухой: он может понадобитьсЯ в любую
минуту.  Њы  живем  в  трудные  времена,  брат.  ’ы  слышишь  легкие   шаги,
приближающиесЯ к нам? ќто ЊессиЯ. Џуть ему не должен быть закрыт. Ќож теперь
нужнее хлеба. ‚от, посмотри на менЯ!
     Ћн  распахнул одежду.  ЏрЯмо на голом  теле,  на черной  груди, сверкал
обнаженный двуострый короткий бедуинский нож.
     -- Ѓолван €аков, сын ‡еведеЯ,  виновен в том, что не вонзил сегоднЯ нож
в грудь  предателю.  ‚чера  перед  моим  уходом из  Ќазарета  мы с  братьЯми
приговорили его к смерти.
     -- Љого?
     -- ...€ мне выпал жребий убить его.
     -- Љого? -- снова, уже с раздражением спросил ”илипп.
     -- ќто мое дело, -- резко ответил рыжебородый. -- Ќе суйсЯ в наши дела.
     -- ’ы мне не доверЯешь?
     €уда оглЯделсЯ вокруг, нагнулсЯ и схватил ”илиппа за плечо.
     -- Џослушай хорошенько, ”илипп,  что Я тебе скажу, но учти -- никому ни
слова, не  то ты пропал. џ сейчас направлЯюсь в  обитель,  в пустыню. Њонахи
позвали  менЯ изготовить  им орудиЯ. —ерез несколько  дней,  так  днЯ  через
три-четыре,  Я  снова  буду  проходить   мимо  твоего  пристанища,  так  что
хорошенько  поразмысли  о  нашей  беседе,  но никому  ни  слова,  не вздумай
разгласить тайну, решай  все сам.  €  если  ты настоЯщий  мужчина и  примешь
правильное решение, Я открою тебе имЯ того, кого мы убьем.
     -- Љого? џ его знаю?
     -- Ќе спеши. ’ы еще не стал нашим братом.
     €уда протЯнул ручищу.
     --  Ѓудь  здоров,  ”илипп,  --  сказал  он.  --  „о  сих  пор  ты   был
ничтожеством, жил ты или нет  -- землЯ того не ведала. ’аким же ничтожеством
был и Я до того самого днЯ, пока не вступил в братство. џ уже не тот €уда --
рыжебородый  кузнец,  который трудилсЯ, как скотина, только длЯ  того, чтобы
прокормить эти вот ножищи, брюхо и башку с  безобразной рожей. џ тружусь длЯ
достижениЯ великой цели.  ‘лышишь? ‚еликой цели.  Ђ тот,  кто  трудитсЯ  длЯ
достижениЯ  великой цели, даже самый  ничтожный, становитсЯ  великим. ЏонЯл?
Ќичего больше Я тебе не скажу. Ѓудь здоров!
     ‘  этими  словами  €уда  ударил  ослика  и  поспешно двинулсЯ в сторону
пустыни.  ”илипп  осталсЯ один.  Ћн уперсЯ подбородком о пастушеский посох и
смотрел вслед €уде, пока тот не свернул со скалы и не пропал из виду.
     "Ђ ведь  правду  говорит  этот рыжебородый,  --  подумал  он, -- свЯтую
правду. Љазалось бы, высокопарные слова, ну и что из этого? Ќа словах бывает
все прекрасно,  а  вот на  деле...  ’ак что  поразмысли хорошенько,  ”илипп,
подумай  и о своих овцах. Џораскинь мозгами, прежде чем дело делать. Ќу, что
ж, поживем -- увидим".
     Ћн снова закинул за спину посох, услышал позвЯкивание колокольчиков  на
шеЯх у коз и овец и, насвистываЯ, направилсЯ к ним.
     Њежду  тем  работники ‡еведеЯ  развели огонь и поставили  варитьсЯ уху,
вскипЯтив  воду  и  бросив туда водЯщуюсЯ среди  камней рыбешку,  моллюсков,
морских  ежей  и  поросший водорослЯми  камень,  чтобы стрЯпнЯ пахла  морем.
‘пустЯ некоторое  времЯ  нужно было добавить еще лещей и  барабулек -- разве
хватило бы им одной только мелководной рыбешки и моллюсков! ђыбаки собрались
все  вместе, уселись  вокруг огнЯ на корточках в ожидании, когда они  смогут
утолить голод, и вели тихую беседу. ‘тарый рыбак наклонилсЯ  и тайком сказал
соседу:
     --  Ђ  хорошую  взбучку  задал  ему кузнец.  Џогоди-ка, придет  день, и
беднЯки окажутсЯ наверху, а богатей -- на самом дне. ‚от тогда-то и наступит
справедливость.
     -- „умаешь, так когда-нибудь будет, товарищ? -- спросил рыбак, с самого
детства тощий от голода. -- „умаешь, когда-нибудь так взаправду будет в этом
мире?
     -- Ѓог-то есть? …сть, -- возразил старик. -- Ћн справедлив? Ђ разве Ѓог
может  не  быть справедливым?  ‘праведлив. ‡начит,  так будет! Ќужно  только
потерпеть, сынок, потерпеть.
     --  ќй, что  вы там  шепчетесь? -- крикнул  почтенный  ‡еведей, который
вскинулсЯ,  словно  ужаленный,  уловив  краем   уха  обрывок  разговора.  --
‡анимайтесь лучше  делом, а Ѓога оставьте в покое, Ћн и сам  знает, что  …му
делать. ЏоглЯдите-ка на них!
     ‚се сразу же замолчали. ‘тарик встал,  взЯл деревЯнный черпак и помешал
стрЯпню.
     9.
     ‚ тот самый час, когда работники почтенного ‡еведеЯ вытаскивали сети, а
на  озеро опускалось  невинное, словно только что  вышедшее  из  рук Ѓожьих,
утро, ‘ын Њарии шел по  дороге  вместе с €аковом,  старшим сыном ‡еведеевым.
Ћни уже  оставили  позади  Њагдалу, времЯ от  времени останавливаЯсь утешить
женщин,  оплакивавших зерно, и шли дальше, ведЯ разговор. €аков тоже  провел
ночь в  Њагдале: его застигла  гроза, и он осталсЯ  на  ночлег  у одного  из
друзей, а перед самым рассветом поднЯлсЯ и отправилсЯ в путь.
     лепаЯ по грЯзи в голубой полутьме, €аков спешил  добратьсЯ поскорее до
ѓеннисаретского озера. ѓоречь  от  всего увиденного  в Ќазарете  уже  начала
униматьсЯ, оседать внутри него, а распЯтый ‡илот стал далеким воспоминанием.
Њысли его снова  обратились  к рыбачьим челнам,  работникам  и  повседневным
хлопотам.  Ћн  перепрыгивал  через вырытые  дождем  Ямы, над  головой у него
смеЯлось небо, смеЯлись и плакали  деревьЯ,  с которых ниспадали  долу капли
дождЯ, просыпались птицы, радость ЃожьЯ. Ќо когда уже рассвело, €аков увидел
опустошенные потопом тока и несущиесЯ по дороге в  потоках воды пшеничные  и
Ячменные зерна.  Џервые земледельцы  уже высыпали  на  полЯ вместе со своими
женами  и  поднЯли   плач...   €  вдруг  на  опустошенном  току   он  увидел
склонившегосЯ возле двух старушек ‘ына Њарии.
     €аков сжал в  руке посох и выругалсЯ.  ‚  памЯти  у него сразу же снова
возникли  крест, распЯтый,  Ќазарет.  €  вот теперь  распинатель  оплакивает
вместе  с  женщинами зерно! ѓрубой  и  жестокосердной была  душа €акова.  Ћн
унаследовал все черты отца -- был резким, раздражительным, безжалостным -- и
совсем не  походил ни  на свою  мать ‘аломею, свЯтую женщину, ни на кроткого
брата €оанна. ‘жав в руке посох, разгневанный €аков двинулсЯ к току.
     ‘ын Њарии как раз собиралсЯ снова отправитьсЯ в путь. Џо щекам его  еще
струились  слезы.  ‘тарухи держали  юношу  за  руки  и  целовали,  не  желаЯ
отпускать.  ђазве  мог  кто-нибудь  еще  найти  такое  доброе  слово  длЯ их
утешениЯ, как этот неизвестный путник?
     -- Ќе плачьте, матушки, не плачьте. џ еще вернусь, -- говорил он, мЯгко
высвобождаЯ руки из старушечьих ладоней.
     џрость  €акова  куда-то  исчезла,  и  он  застыл  в   изумлении.  ѓлаза
распннателЯ сиЯли,  полные слез, смотрЯ  то  вверх, на восторженное  розовое
небо,  то вниз, на землю и людей, которые, скорчившись, копошились в грЯзи и
рыдали.
     "€ это распинатель? Ћн ли это?  ‹ицо его сиЯет, словно у пророка €льи",
-- прошептал  €аков и отступил в смЯтении. ‘ын Њарии как  раз  вышел с тока,
увидел €акова, узнал его и приветствовал, прижимаЯ ладонь к груди.
     --  Људа  путь держишь,  ‘ыне Њарии? -- спросил  сын  ‡еведеЯ  голосом,
который звучал уже мЯгко, и не дожидаЯсь ответа предложил: -- Џошли  вместе,
дорога ведь дальнЯЯ, и лучше идти вдвоем.
     "„орога дальнЯЯ,  и лучше идти одному", --  подумал  ‘ын  Њарии, но  не
сказал этого.
     -- Џошли, -- ответил он и отправилсЯ вместе с €аковом по мощеной дороге
на Љапернаум.
     Ќекоторое времЯ шли молча.  Џовсюду на  токах вновь  и вновь раздавалсЯ
женский плач, старики, опершись о посохи, смотрели, как вода уносит зерно, а
мужчины,  неподвижно   стоЯвшие   с  мрачными  лицами  посреди  убранного  и
опустошенного  полЯ,  либо  молчали,  либо  ругались. ‘ын  Њарии  сказал  со
вздохом:
     -- Ћ, если бы один человек  мог умереть  от  голода, спасаЯ от голодной
смерти весь народ! €аков глЯнул на него, лукаво прищурив глаз:
     --  Ђ если бы ты мог стать зерном,  чтобы народ  съел  тебЯ и тем самым
спассЯ от голодной смерти, ты бы это сделал?
     -- „а кто же бы не сделал этого? -- удивленно спросил ‘ын Њарии.
     ‚  Ястребиных  глазах  и на  толстых,  обвислых губах  €акова  заиграла
насмешка:
     -- џ!
     ‘ын  Њарии замолчал. …го спутник обиделсЯ. --  Њне-то за что пропадать?
-- проворчал он.  -- …сли Ѓог наслал потоп,  разве Я тому виной? €  €аков со
злостью посмотрел на небо.
     -- ‡ачем Ѓог вообще сделал это?  ‚  чем провинилсЯ перед ним народ?  Ќе
понимаю. Ђ ты понимаешь, ‘ыне Њарии?
     -- Ќе  спрашивай, брат, это грех.  € Я спрашивал  о том же еще третьего
днЯ. Ђ сейчас понЯл. ќто и есть змий,  искусивший первозданных, за что Ѓог и
изгнал нас из раЯ.
     -- —то "это" - вопрос.
     -- Ќе понимаю, -- проговорил сын ‡еведеЯ и ускорил шаг.
     Ћн  уже  пожалел, что взЯл  в  попутчики  распинателЯ:  слова  его были
гнетущими,  а  молчание  и  вовсе невыносимым.  Ћни  как  раз  поднЯлись  на
возвышавшийсЯ  среди  полЯ бугор,  откуда  показались  сверкающие вдали воды
ѓеннисаретского озера.  ђыбачьи лодки вышли уже на открытый простор и начали
ловлю.  џрко-красное солнце  поднЯлось из  пустыни. Ќа берегу белело большое
богатое село.
     €аков узнал свои челны, и теперь в голове  у него была только рыба.  Ћн
повернулсЯ к опостылевшему спутнику.
     -- Људа ты теперь, ‘ыне Њарии? -- спросил €аков. -- ‚от Љапернаум.
     Ќо  тот ничего  не ответил и только  опустил  голову. ‘казать,  что  он
направлЯетсЯ в обитель обрести свЯтость, ‘ын Њарии стыдилсЯ.
     €аков резко вскинул голову и  посмотрел на него. Ќедоброе пришло  вдруг
ему на ум.
     -- Ќе хочешь говорить? -- прорычал €аков. -- —то еще за тайна?
     Ћн схватил ‘ына Њарии за подбородок и поднЯл ему лицо.
     -- Џосмотри мне в глаза. ѓовори,  кто тебЯ послал?! Ќо ‘ын Њарии только
вздохнул.
     -- Ќе знаю, -- невнЯтно  пробормотал он, -- не знаю. Њожет быть, Ѓог, а
может быть, и...
     Ћн  замолчал.  Ћт ужаса  Язык присох  к гортани: неужели его и  вправду
послал „ьЯвол?
     €аков разразилсЯ сухим, исполненным  презрениЯ смехом. ’еперь он крепко
держал ‘ына Њарии за плечо и трЯс его.
     -- –ентурион? -- глухо  промычал €аков. -- ’вой друг  центурион? ќто он
послал тебЯ?
     „а, вот кто, вне всЯкого  сомнениЯ, послал его соглЯдатаем!  ‚  горах и
пустыне поЯвились новые  зилоты, которые приходили в  села,  тайно  собирали
народ  и  говорили с  ним о  возмездии и свободе.  Ђ  кровожадный  центурион
Ќазарета напустил  на все села соглЯдатаЯми продажных евреев. Ћдним  из  них
был, несомненно, и этот, распинатель.
     €аков нахмурил брови, пнул его, затем отшвырнул прочь и сказал, понизив
голос:
     --  Џослушай,  что  Я  тебе  скажу,  ‘ыне  Џлотника.  ‡десь  пути  наши
расходЯтсЯ. …сли  сам  ты  не знаешь, куда  идешь, то Я про то знаю. Њы  еще
поговорим  об этом. € никуда ты  от  менЯ не спрЯчешьсЯ! џ всюду отыщу тебЯ,
несчастный, и горе  тебе! Ђ  напоследок скажу тебе  вот что, и  запомни  это
хорошенько: с пути, на который ты вступил, живым уже не сойдешь!
     ‘ этими словами, даже не протЯнув руки, он бегом стал спускатьсЯ вниз.
     ђыбаки уже уселись вокруг снЯтого  с огнЯ медного котла. ‡еведей первым
запустил  туда своей  деревЯнный  черпак, выбрал  самого большого  эубана  и
принЯлсЯ за еду. ‘амый старый из товарищества, протЯнув руку, попыталсЯ было
воспрепЯтствовать ему.
     -- •озЯин, -- сказал рыбак, -- мы забыли помолитьсЯ.
     Џочтенный ‡еведей,  как был с набитым ртом, поднЯл деревЯнный черпак и,
продолжаЯ жевать,  стал  благодарить  Ѓога €зраилЯ за  то, что ’от "посылает
рыбу, хлеб, вино и масло длЯ пропитаниЯ поколений народа еврейского, дабы те
могли продержатьсЯ  до  наступлениЯ „нЯ ѓосподнЯ, когда рассеютсЯ враги, все
племена  падут в ноги €зраилю  и поклонЯтсЯ ему,  а все  боги  падут  в ноги
Ђдонаи и поклонЯтсЯ ему. „лЯ того мы и кормимсЯ, ѓосподи, длЯ того женимсЯ и
производим на свет детей, длЯ того и живем -- в угоду ’ебе!"
     Џроговорив все это, ‡еведей одним духом проглотил зубана.
     Џока хозЯева и работники вкушали от трудов своих и ели, устремив взглЯд
на  озеро --  родную  матушку-кормилицу,  поЯвилсЯ,  весь в  грЯзи и  тЯжело
переводЯ  дыхание, €аков. ђыбаки потеснились, даваЯ  ему место,  а почтенный
‡еведей весело крикнул:
     -- „обро пожаловать, первородный! ’ебе повезло, садись-ка подкрепитьсЯ!
—то нового?
     ‘ын не ответил. Ћн опустилсЯ на колени рЯдом  с отцом, но даже  руки не
протЯнул к благоуханному дымЯщемусЯ котлу.
     Џочтенный ‡еведей робко повернулсЯ и  посмотрел на него. Ћн хорошо знал
своего сына -- чудаковатого и грубого - и боЯлсЯ его.
     -- ’ы не голоден? -- спросил отец. —его снова насупилсЯ? ‘ кем опЯть не
поладил?
     -- ‘ Ѓогом, с демонами, с людьми, -- раздраженно ответил €аков. -- џ не
голоден.
     "‚от  те  на.  ‘нова  пришел, чтобы  помешать  нам  спокойно  похлебать
ушицы..."  --  подумал  почтенный  ‡еведей  и,  не  желаЯ  портить  хорошего
настроениЯ, решил переменить разговор и ласково потрепал сына по колену.
     -- ќй, хитрец, -- сказал он, прищурившись. -- ‘ кем это ты разговаривал
в пути? €ако