 Ќеужели снова всю ночь  „о рассвета он проведет в
полЯх?
     Њать стала на пороге и увидела почтенного раввина, который приближалсЯ,
опираЯсь всем телом на посох свЯщенника и тЯжко дыша,  а седые завитки волос
по обе стороны его чела шевелились под дуновением легкого вечернего ветерка,
доносившегосЯ с Љармила.
     ЊариЯ почтительно посторонилась, раввин вошел в дом, ласково взЯл брата
за руку, но не стал говорить с ним. „а и что он мог сказать?  Њысли его были
погружены во мрак. Ћн повернулсЯ к Њарии.
     --  ’вои  глаза сиЯют, ЊариЯ,  -- сказал  он. --  —то  с  тобой?  ‘нова
приходил ѓосподь?
     -- џ распознала, старче! -- ответила ЊариЯ, не в силах сдержатьсЯ.
     -- ђаспознала? —то, скажи, ради Ѓога?
     -- ‘лово, звучавшее в громе.
     ђаввин встрепенулсЯ.:
     -- ‚елик Ѓог €зраилЯ! --  воскликнул он; воздев руки вверх, -- „лЯ того
Я  и пришел, ЊариЯ, чтобы снова расспросить  тебЯ.  €бо  сегоднЯ распЯли еще
одну нашу надежду, и сердце мое...
     -- џ распознала, старче; -- повторила ЊариЯ<i>. -</i> ‘егоднЯ вечером, когда Я
сидела за прЯжей, мне снова  вспомнилась молниЯ, и Я впервые  почувствовала,
как  гром  внутри  менЯ  успокаиваетсЯ, и  из-за  грома  послышалсЯ  чистый,
безмЯтежный голос-- голос Ѓожий: "ђадуйсЯ, ЊариЯ!"
     ђаввин рухнул  на скамью, сжал виски ладонЯми  и погрузилсЯ в раздумьЯ.
Џрошло довольно много времени, прежде чем он поднЯл голову.
     -- €  ничего больше, ЊариЯ? ЏостарайсЯ лучше разобрать  свой внутренний
голос: от того,что нарекут твои уста, может зависеть судьба €зраилЯ.
     ‘лова раввина повергли Њарию в ужас. Њысли ее вновь обратились к грому,
грудь содрогалась.
     -- Ќет, -- прошептала она наконец в изнеможении.  -- Ќет, старче...  Ћн
сказал не только это, он сказал еще много другого, но Я не могу, пытаюсь изо
всех сил, но не могу разобрать больше ничего.
     ђаввин опустил руку на голову женщины с большими прекрасными глазами.
     - Џостись  и  молись,  ЊариЯ, -- сказал он. --  Ќе отвлекайсЯ мыслЯми о
суетном. —то ты видишь  -- сиЯние венца,  блеск  молнии,  свет? џ не в силах
разобрать  этого,  потому что  лицо  твое  менЯетсЯ.  Џостись,  молись и  ты
услышишь...  "ђадуйсЯ, ЊариЯ!.."  ‹асково начинаетсЯ  слово Ѓожье. ЏопытайсЯ
разобрать, что было дальше.
     ‘тараЯсь  скрыть волнение,  ЊариЯ  подошла  к полке  с  посудой,  снЯла
висевшую там медную кружку, наполнила ее свежей водой, взЯла  горсть фиников
и с поклоном поднесла угощение старцу.
     -- Ѓлагодарю, Я не голоден  и  не хочу пить,  - сказал тот. -- ЏрисЯдь.
Њне нужно поговорить с тобой.
     ЊариЯ взЯла низенькую скамеечку,  села у ног раввина и, склонив голову,
приготовилась слушать.
     ‘тарец перебирал в уме  слова. ‚ысказать то, что он желал, было трудно.
Ќадежда  была  столь призрачной и  неуловимой, что  он был  не в силах найти
слова столь же призрачные и неуловимые, чтобы не перегрузить и не превратить
в действительность. …му не хотелось пугать мать.
     --  ЊариЯ, -- сказал наконец  раввин. -- ‡десь, в этом доме, словно лев
во пустыне, рыщет тайна... ’ы не такаЯ,  как другие женщины, ЊариЯ, разве ты
сама не чувствуешь этого?
     <i>--</i> Ќет, Я не чувствую этого, старче,  --  пробормотала ЊариЯ.-- џ такаЯ
же,  как все  женщины. Њне  нравЯтсЯ все  женские заботы и радости: Я  люблю
стирать, стрЯпать ходить за водой к ручью, болтать с соседками, а по вечерам
сидеть  на пороге дома и смотреть на прохожих. €  сердце мое,  как  и сердца
всех женщин, старче, полно страданиЯ.
     --  ’ы не  такаЯ, как другие женщины,  ЊариЯ,  -- торжественно повторил
раввин и поднЯл руку, не допускаЯ никаких возражений.--Ђ сын твой...
     ђаввин умолк. Ќайти слова, чтобы выразить то, что он хотел,  было самым
трудным.  ђаввин  глЯнул  в  небо,  прислушалсЯ.  Џтицы  на   деревьЯх  либо
готовились ко сну,  либо,  наоборот, пробуждались. ‘вершалось круговращение:
день спускалсЯ лкодЯм под ноги.
     ђаввин вздохнул. Џочему дни проходЯт, почему один  день  Яростно теснит
другой,  рассветы сменЯютсЯ сумерками, движетсЯ солнце, движетсЯ  луна, дети
становЯтсЯ взрослыми,  черные  волосы  -- седыми,  море поглощает сушу, горы
осыпаютсЯ, а „олгожданный все не приходит.
     -- Њой сын... -- сказала ЊариЯ, и голос ее задрожал.
     -- Њой сын, старче?
     --  Ћн  не такой,  как другие  сыновьЯ, ЊариЯ,  -- решительно  произнес
раввин. ‘тарец снова взвесил свои слова и добавил:
     --  €ногда по  ночам,  когда он остаетсЯ един и думает, будто никто  не
видит его, круг его лика сиЯет  во  тьме, ЊариЯ.  „а простит  мне Ѓог,  но Я
сделал  небольшое  отверстие  высоко  в  стене,  взбираюсь  туда  и  смотрю,
высматриваю, что он делает.  €  потому как  все  это только приводит  менЯ в
смЯтение, а  знание  мое совершенно бессильно,  вновь и  вновь  разворачиваю
ЏисаниЯ,  но  все  не  могу  понЯть,  что  происходит,  кто  он?!  џ  тайком
подсматриваю  за ним и замечаю,  что какой-то свет, ЊариЯ, касаетсЯ  его  во
мраке и гложет ему лицо. Џоэтому он бледнеет  и чахнет изо днЯ; в день. Ќет,
не недуг, не посты и молитвы, но, свет гложет его.
     ЊариЯ вздохнула. "ѓоре матери, родившей сына, не похожего на других..."
-- подумала она, - но вслух не произнесла ни слова.
     ‘тарец наклонилсЯ к.Њарии, снизил голос, уста его пылали:
     -- ђадуйсЯ, ЊариЯ,  Ѓог всемогущ, непостижима волЯ его. Њожет быть, сын
твой...
     Ќо тут злополучнаЯ мать громко воскликнула:
     -- ‘жальсЯ надомной, старче. Ќеужели пророк?  Ќет, нет!.. „аже если Ѓог
предначертал  это,  пусть  Ћн сотрет  начертанное!  џ  хочу,  чтобы  он  был
человеком как все, ни больше и ни меньше; --  таким как все.  —тобы он,  как
некогда его  отец, мастерил квашни, колыбели, плуги, домашнюю  утварь, а  не
так, как  теперь, -- кресты, на; которых распинают  людей.  —тобы  он взЯл в
жены дочь доброго хозЯина из честной семьи, с хорошим приданым,  чтобы жил в
достатке,  имел детей  и  каждую субботу все мы -- бабушка, дети  и внуки --
ходили на прогулку, а люди с восхищением смотрели бы на нас.
     ђаввин поднЯлсЯ, тЯжело опираЯсь на посох свЯщенника.
     -- ЊариЯ,  -- сказал  он строго, --  если  бы Ѓог слушал матерей, мы бы
погрЯзли в беспечности и благополучии. Џодумай как-нибудь наедине с собой  о
том, про что мы говорили.
     ђаввин  повернулсЯ  к  брату,  чтобы  пожелать  спокойной  ночи, а  тот
устремив  в  пустоту  взглЯд  стеклЯнных осоловевших глаз  и  высунув  Язык,
пыталсЯ заговорить. ЊариЯ покачала головой.
     --  Ћн  стараетсЯ с самого  утра,  но все  напрасно,  --сказала .ЊариЯ,
подошла к мужу и вытерла слюну с перекошенных губ.
     ђаввин простер уж было руку, чтобы пожелать спокойной ночи и  Њарии, но
в  это мгновение дверь бесшумно отворилась, и на пороге поЯвилсЯ ее сын. …го
лицо  сиЯло во тьме, а волосы  были схвачены окровавленной повЯзкой. ‘тоЯла,
уже ночь, и  поэтому не было видно ни  его покрытых пылью и  кровью ног,  ни
крупных слез, все еще бороздивших его щеки.
     Ћн переступил через  порог, быстро  оглЯделсЯ, вокруг,  увидел раввина,
мать и стеклЯнные глаза отца в темноте.
     ЊариЯ хотела было зажечь светильник, но раввин остановил ее.
     -- Џогоди, --  тихо  сказал он. -- џ поговорю с ним<i>.</i> ђаввин  совладал с
сердцем, подошел к юноше.
     -- €исусе, -- нежно сказал раввин тихим голосом, чтобы не слышала мать.
-- €исусе, дитЯ мое, доколе ты будешь противитьсЯ …му?
     € тогда раздалсЯ дикий крик, от которого содрогнулась хижина:
     -- „о самой смерти!
     €  тут  же  юноша  рухнул  наземь, словно  все  силы  покинули  его. Ћн
навалилсЯ  на стену и, задыхаЯсь,  тЯжко ловил ртом воздух. Џочтенный раввин
снова  попыталсЯ было заговорить с  юношей, наклонилсЯ к  нему, но  сразу же
отпрЯнул, словно жаркое пламЯ обожгло ему лицо.
     "Ѓог  пребывает  вокруг  него,  -- подумал  раввин.  -- Ѓог, который не
позволЯет никому приблизитьсЯ. ‹учше уйти!"
     Џогруженный в раздумьЯ, раввин ушел, закрыв за собой дверь, а ЊариЯ все
не решалась зажечь свет, словно какой-то  зверь притаилсЯ внутри. Ћна стоЯла
посреди  дома, прислушиваЯсь, как отчаЯнно сопит муж, а рухнувший наземь сын
в ужасе втЯгивает в себЯ воздух, словно  задыхаЯсь, словно кто-то душит его.
Љто душил его? ‚онзив ногти в щеки, несчастнаЯ снова и снова задавала один и
тот же вопрос, сетуЯ на Ѓога.
     -- џ мать!  -- кричала она. --  Ќеужели ’ы  не сжалишьсЯ надо мной?! Ќо
никто не ответил ей.
     € вот,  когда слух застывшей  в молчании  Њарии  ловил, как содрогаетсЯ
каждаЯ жилка в  ее теле, раздалсЯ  дикий ликующий крик. Џаралитик совладал с
Языком,  и  перекошенный  рот  произнес  наконец   по  слогам  целое  слово,
прокатившеесЯ эхом  по хижине:  "Ђ -- „Ћ  -- ЌЂ  -- €!" ЏроизнесЯ это слово,
старик тут же погрузилсЯ в глубокий, свинцовый сон.
     ЊариЯ  наконец  решилась, зажгла  светильник,  затем  подошла  к очагу,
опустилась на  колени и  поднЯла  крышку  кипЯщего  глинЯного  горшка, чтобы
посмотреть, достаточно ли там воды и не нужно ли добавить соли...
     6.
     Ќа небе брезжил свет. Ќазарет все еще спал и видел сны, у изголовьЯ его
звенела  „енница,  а  лимонные   деревьЯ  и  финиковые  пальмы  обволакивала
розово-голубаЯ вуаль. ‘тоЯла глубокаЯ тишина. —ерный петух еще не прокричал.
     ‘ын Њарии открыл дверь. ‚округ  глаз у  него  были синие круги, но рука
была тверда. Ћн открыл дверь и, даже не обернувшись, чтобы взглЯнуть на мать
и отца, даже  не затворив  за собой  дверь, навсегда  покинул отчий дом.  Ћн
сделал несколько шагов и остановилсЯ,  словно  услышав чьи-то  шаги,  тЯжело
ступавшие вместе с ним.
     ћноша  оглЯнулсЯ.  Ќикого.  Ћн  затЯнул кожаный с  гвоздЯми поЯс, надел
поверх  волос  повЯзку  с  красными пЯтнами и  пошел по  узеньким извилистым
улочкам. Љакой-то пес  жалобно залаЯл на  него,  почуЯвшаЯ приближение света
сова испуганно вспорхнула над  головой.  Ћн  торопливо прошел мимо  запертых
домов, вышел в сады на околице. ‘амые ранние  пташки уже начинали  щебетать.
‘тарик на баштане вращал рычаг колодца, доставаЯ воду. ЌачиналсЯ день.
     Ќи  котомки,  ни посоха, ни  сандалий. Ђ  путь  был  далек. Ќужно  было
миновать Љану, ’ивериаду, Њагдалу,  Љапернаум, обойти вокруг  ѓеннисаретское
озеро  и углубитьсЯ  в пустыню... Ћн слышал, что там есть обитель, в которой
живут честные и простые  люди, носЯщие белоснежную одежду. Ћни не едЯт мЯса,
не пьют вина, не прикасаютсЯ к женщине, а только молЯтсЯ Ѓогу, изучают травы
и исцелЯют телесные недуги. ‚едомы им и тайные заклинаниЯ, которыми исцелЯют
душу от демонов.  ‘колько  раз,  вздыхаЯ,  рассказывал  ему об  этой  свЯтой
обители его дЯдЯ  раввин! Ќа одиннадцать  лет обрел  он там уединение, славЯ
Ѓога и исцелЯЯ людей, но однажды, на беду, им овладело искушение, ибо и  оно
всесильно:  он  увидел женщину, нарушил непорочную жизнь,  снЯл белую  рЯсу,
женилсЯ  и произвел  на  свет  --  так  ему  и  надо!  -- Њагдалину. Ѓог  по
справедливости наказал отступника!
     --  “йду  туда и спрЯчусь у Ќего  под  крылом...  -- шептал  ‘ын Њарии,
ускорЯЯ шаг.
     Љак он радовалсЯ! Љак долго и страстно  желал он  с тех  пор, когда ему
исполнилось двенадцать лет, покинуть родителей и отчий дом,  бросить  камень
через плечо  и избавитьсЯ  от материнских  наставлений,  отцовского стона  и
ничтожных, изматывающих душу повседневных забот! ЋтрЯхнуть прах человеческий
с ног  и  уйти, бежать в пустыню! € сегоднЯ он наконец рванулсЯ, бросил все,
вырвалсЯ из круга  людского,  вырвалсЯ  целиком  из  круга Ѓожьего  и  обрел
избавление!
     Ѓледное печальное лицо юноши на мгновение  просиЯло: может  быть, когти
Ѓожьи столько лет терзали его как раз длЯ  того, чтобы унести туда,  куда он
сейчас направлЯетсЯ без какого-либо принуждениЯ,  по собственной воле? Њожет
быть, его  собственнаЯ волЯ начинает совпадать  с  волей Ѓожьей?  ђазве не в
этом состоит самый великий, самый тЯжкий долг человеческий? ђазве не в  этом
состоит счастье?
     Ћн почувствовал облегчение на  сердце. Ќе  было больше  когтей, не было
борьбы и криков.  Ћ, как милосердно, словно легкий, свежий ветерок, пришел к
нему на рассвете  Ѓог и сказал:  "Џошли!" Ћн  отворил  дверь, и вот... ЉакаЯ
умиротворенность, какое счастье!
     -- Ќе  могу больше  сдерживатьсЯ!  -- сказал юноша. -- Џодниму голову и
запою псалом избавлениЯ: "’ы оплот мой и убежище, ѓосподи..."
     ђадость  переполнЯла  его сердце, рвалась  наружу. Ћн  ступал  в нежном
свете утренней зари, вокруг него пребывали великие милости Ѓожьи -- маслины,
виноградные лозы, колосЯщиесЯ  полЯ, и псалом радости  рвалсЯ из груди  его,
устремлЯЯсь  в  небо. ћноша поднЯл голову, открыл уж было  уста,  но вдруг у
него  перехватило  дыхание: в это самое мгновение он Явственно услышал,  как
пара  ног  торопливо  ступает следом. Ћн ускорил шаг, прислушалсЯ: ноги тоже
пустились бегом. Љолени у юноши  подогнулись, он остановилсЯ: остановились и
ноги;
     -- џ знаю, кто это... -- прошептал юноша и задрожал. -- ‡наю...
     €  все  же  он  совладал  с  сердцем и резко  обернулсЯ,  чтобы  успеть
разглЯдеть преследователЯ. Ќикого!
     Ќебо на востоке  стало вишнево-красным, воздух  не двигалсЯ, налившиесЯ
колосьЯ  свесили  головы  в  ожидании  жатвы.  Ќикого  --  ни  человека,  ни
животного, только открытое поле. €  лишь там, позади, в Ќазарете,  над одним
или двумЯ домами, поднималсЯ дым -- видать, женщины уже просыпались.
     ‘ердце немного  успокоилось.  "‘корее, не буду терЯть времени! ђвану-ка
сейчас,  обогну  вон  тот холм и  скроюсь  за  ним!..."  -- подумал  юноша и
пустилсЯ бегом.
     Џо обе стороны  от  него возвышались хлеба в рост  человека.  ‡десь, на
этой равнине в ѓалилее, впервые поЯвилось  на свет зерно. ‡десь же  поЯвилсЯ
впервые  и виноград, дикие лозы которого  до сих пор тЯнутсЯ по склонам гор.
‚дали послышалсЯ скрип  бычьей повозки. Ћслики  схватывались с земли, нюхали
воздух, задирали  хвосты и принимались реветь. ЏоЯвились первые жницы. ‘мех,
болтовнЯ,  блеск  отточенных  серпов.  “видав  женщин,  солнце  поднЯлось  и
бросилось сверху им в объЯтиЯ, припало к шеЯм, к ногам.
     †ницы увидали издали бегущего ‘ына Њарии и залились смехом.
     -- ‡а кем гонишьсЯ, дружок? -- кричали они. -- Ћт кого убегаешь?
     Ќо когда тот оказалсЯ ближе, они разглЯдели и узнали его. †енщины сразу
же умолкли и стали прЯтатьсЯ друг за дружку.
     -- ђаспинатель! -- тихо говорили они. -- ђаспинатель!  Ѓудь он проклЯт!
‚чера Я видела, как он распинал...
     -- ѓлЯнь-ка на его головную повЯзку -- она всЯ в крови!
     -- ќто его долЯ из одежды распЯтого: кровь невинного на главе его!
     †енщины пошли своей дорогой, но словно  ком стоЯл теперь у них в горле,
они больше не смеЯлись.
     ‘ын Њарии шел дальше. †ницы остались позади; он миновал хлеба, добралсЯ
до виноградников  на  низком косогоре, увидел там смоковницу и  остановилсЯ,
чтобы  сорвать лист и  вдохнуть его запах.  …му очень нравилось,  как пахнет
лист  смоковницы,  напоминающий запах  человеческих  подмышек. Љогда он  был
маленьким,  то  закрывал глаза,  нюхал лист смоковницы и казалось, будто  он
снова  сосет  грудь,  прильнув  к  материнскому лону. Ћн остановилсЯ  и  уже
протЯнул было руку, чтобы сорвать лист, но в то же  мгновение вдруг покрылсЯ
холодным потом: пара ног, бегом преследовавшаЯ его, тоже вдруг остановилась.
‚олосы встали  дыбом у него: на голове. „ержа руку все так же  занесенной  в
воздух, он оглЯделсЯ кругом. Џусто, никого, кроме Ѓога. “мытаЯ дождем землЯ,
с листьев  каплет. ‚ расселине  камнЯ  бабочка пыталась раскрыть отЯжелевшие
крыльЯ и взлететь.
     "‡акричу, -- решил юноша. -- ‡акричу, и станет легче".
     ’еперь,  когда  он оставалсЯ один  в  горах  или  же  в  полдень  среди
пустынной  равнины,  радость ли преобладала в нем? €ли горечь? Ђ может быть,
надо всем  преобладал страх? Љогда  он чувствовал, как Ѓог отовсюду окружает
его, то  издавал дикий вопль,  словно длЯ  того, чтобы  собратьсЯ с духом  и
прорватьсЯ. Ћн  то кричал  петухом, то завывал голодным  шакалом, то скулил,
словно побитаЯ собака.  Ќо в тот  миг, когда  он  открыл уж было рот,  чтобы
закричать,  на глаза ему  попалась  бабочка, пытавшаЯсЯ  расправить  крыльЯ.
ћноша  нагнулсЯ,  осторожно  поднЯл ее и усадил высоко  на  лист смоковницы,
которого уже касались солнечные лучи.
     -- ‘естрица  моЯ, сестрица, --  прошептал  он, сострадательно глЯдЯ  на
бабочку.
     Ћн оставил  ее гретьсЯ  на листе  и снова  пустилсЯ в путь.  € сразу же
совсем  близко  за  спиной  послышались  приглушенные  шаги,  ступавшие   по
орошенной дождем земле. ‚начале, когда они только вышли из Ќазарета, их шум,
казалось, доносилсЯ издали и был очень легким, но  постепенно становилсЯ все
увереннее,  раздавалсЯ  все ближе. ‘коро, с ужасом думал  ‘ын  Њарии, совсем
скоро эти шаги настигнут его.
     -- Ѓоже, Ѓоже мой, -- прошептал  юноша. -- „ай мне успеть добратьсЯ  до
обители, прежде чем ЋЌЂ наброситсЯ на менЯ.
     ‘олнце уже освещало  всю  равнину, растревожив  птиц, животных,  людей;
смешение  звуков поднималось с земли,  козы и овцы направлЯлись на  косогор,
пастушок  заиграл на  свирели --  мир  успокоилсЯ.  ‘коро  он  доберетсЯ  до
растущего  слева от дороги большого  тополЯ и  увидит свое  любимое село  --
приветливую Љану. …ще безусым отроком, до того, как Ѓог запустил в него свои
когти, сколько  раз приходил он сюда с матерью на  шумные праздники! ‘колько
раз  с восторгом наблюдал он, как девушки из окрестных сел танцуют  под этим
большим,  ветвистым  тополем, а  землЯ радостно  гудит у них  под ногами! Ќо
однажды, когда ему  было двадцать лет  и он,  волнуЯсь, стоЯл под тополем  с
розой в руке...
     ћноша испуганно вздрогнул.  Ћна вдруг снова поЯвилась перед ним.  ’айно
любимаЯ, несказанно любимаЯ. Ќа груди справа укрывала она солнце, а слева --
месЯц, и за ее прозрачными одеЯниЯми восходили и заходили день и ночь...
     -- Ћставь менЯ! Ћставь менЯ! џ предназначен Ѓогу и иду на встречу с Ќим
в пустыню! -- крикнул он и двинулсЯ в путь.
     Ћн  прошел  мимо  тополЯ,   и  Љана  простерлась  пред  ним:  низенькие
выбеленные известью домики, квадратные  веранды, казавшиесЯ позолоченными от
разложенной на них кукурузы и сохнувших там толстых бутылочных тыкв.  ‘весив
с  краЯ веранды  голые  ноги, девочки нанизывали на хлопковую нить  пунцовые
перцы и украшали ими дома, словно гирлЯндами.
     Ћпустив взглЯд долу, юноша поспешил миновать эту западню  ‘атаны, чтобы
не  видеть никого из знакомых  и самому  остатьсЯ незамеченным. ’еперь  шаги
громко раздавались  у  него  за  спиной,  ступаЯ  по мостовой,  --  они тоже
торопились.
     ‘олнце взошло  и заполнило собой весь мир. †ницы играли серпами, жали и
пели. Џригоршни стеблей стремительно становились охапками, снопами, стогами,
которые грудами возвышались на токах. "„оброй вам жатвы!" -- желал ‘ын Њарии
хозЯевам, торопливо проходЯ мимо. Љана исчезла за масличными деревьЯми, тени
корчились в их корнЯх. ЃлизилсЯ полдень.
     ‘ын Њарин радовалсЯ миру, устремившись помыслами  к  Ѓогу. € тут нежное
благоухание свежевыпеченного хлеба  ударило в ноздри. Ћн  вдруг почувствовал
голод,  и, как только  почувствовал, тело его встрепенулось: сколько  лет он
голодал, не чувствуЯ свЯщенного влечениЯ к хлебу! € вот...
     …го ноздри  жадно  втЯгивали  воздух, он шел на запах, перескочил через
канаву,  перелез через  изгородь,  очутилсЯ  в  винограднике  и  увидел  под
дуплистой  маслиной  низенькую  хижину,  из-под  соломенной  кровли  которой
поднималсЯ  вьющийсЯ  клубами  дым.  ЃойкаЯ  остроносаЯ  старушка суетилась,
склонившись  над небольшой печкой, сооруженной у входа в хижину. ђЯдом с ней
стоЯл,  упершись  передними лапами  в печку, черный  с желтыми пЯтнами  пес,
который  широко   раскрывал  голодную,  зубастую   пасть.  “слышав  шаги   в
винограднике, он с лаем бросилсЯ на пришельца. ‡астигнутаЯ  врасплох старуха
обернулась, увидела юношу, и ее  маленькие без ресниц глазки  блеснули.  Ћна
обрадовалась, что одиночество  ее нарушил мужчина, и так и застыла с лопатой
в руке.
     -- „обро пожаловать!  --  сказала старуха. --  ’ы  голоден? Ћткуда путь
держишь, скажи на милость?
     -- €з Ќазарета.
     --  ’ы голоден? -- снова спросила старуха и засмеЯлась.  -- ’вои ноздри
ходЯт, словно у гончей!
     -- „а, Я голоден, матушка, прости  менЯ. ‘таруха  была туга на ухо и не
расслышала.
     -- —то такое? -- спросила она. -- ѓовори громче!
     -- џ голоден, матушка, прости менЯ.
     --  ‡а что Я  должна прощать  тебЯ? Ќи в голоде, ни в жажде, ни в любви
нет стыда, ибо все это от Ѓога, молодец. Џодойди-ка ближе," не стеснЯйсЯ.
     € она снова засмеЯлась, показываЯ свой единственный зуб.
     -- ‡десь ты получишь хлеб и воду, а любовь -- там дальше, в Њагдале.
     Ћна взЯла с печной  лавки один из круглых хлебов, лежавший  отдельно от
остальных.
     --  ‚от, это хлеб, который  мы откладываем  всЯкий раз при выпечке.  Њы
называем его "хлебом цикады" и держим длЯ прохожих: это не мой, а твой хлеб.
ђазрежь его и ешь.
     ‘ын  Њарии  устроилсЯ на корнЯх старой  маслины  и спокойно принЯлсЯ за
еду. Љак приЯтен был  этот  хлеб, как свежа вода, как вкусны данные старухой
на  закуску  маслины с  мелкими  косточками,  мЯсистые,  словно  Яблоки!  Ћн
медленно жевал,  ел  и чувствовал,  как его  тело  и душа соединЯютсЯ друг с
другом, становЯсь  в  этот  час единым  целым, вкушают  едиными устами хлеб,
маслины, воду, радуЯсь и  насыщаЯсь  вдвоем.  Џрислонившись к печке, старуха
любовалась на ‘ына Њарии.
     -- ’ы проголодалсЯ, -- сказал она, засмеЯвшись. -- Џоешь, ты еще молод,
а путь тебе предстоит долгий и трудный. Џоешь, наберись сил.
     Ћна отрезала ему еще  краюху  хлеба, добавила  пару маслин и  торопливо
повЯзала платок, который соскользнул было, открыв облысевшую голову.
     -- Ђ куда это ты путь держишь, молодец? -- спросила старуха.
     -- ‚ пустыню.
     -- Људа? ѓовори громче!
     -- ‚ пустыню.
     ‘таруха скривила беззубый рот, взглЯд ее стал злым.
     -- ‚ обитель?! -- крикнула она, неожиданно  разозлившись. -- ‡ачем? —то
ты там забыл? ђазве тебе не жаль губить свою молодость?
     ћноша  молчал. ‘таруха трЯхнула облысевшей  головой  и зашипела, словно
змеЯ.
     -- „умаешь найти Ѓога? -- Язвительно спросила она.
     -- „а, -- чуть слышно ответил юноша. ‘таруха пнула путавшуюсЯ у нее под
ногами собаку и подошла ближе.
     -- ќх  ты, несчастный! -- воскликнула она. -- Ѓог ведь  пребывает не  в
обителЯх, а  в  домах  людских! ѓде муж  да жена  -- там и  Ѓог, где дети да
хлопоты,  где  стрЯпают, ссорЯтсЯ да мирЯтсЯ  -- там и Ѓог.  Ќе слышал,  что
говорЯт скопцы: видит око, да зуб неймет. Џоверь мне, истинный Ѓог в доме, а
не в обители -- …му и молись. Ђ всЯкий другой Ѓог -- длЯ скопцов да лодырей!
     ‘таруха  говорила,  распалЯЯсь  все больше,  а  под конец взвизгнула и,
излив свою злость, успокоилась. Ћна тронула юношу за плечо.
     --  Џрости, парень. “  менЯ тоже  был  сын  твоего возраста, но однажды
утром  он повредилсЯ рассудком,  открыл дверь,  ушел  из дому,  отправилсЯ в
пустыню, в обитель  к –елителЯм, будь  они неладны  и  да не  исцелитьсЯ  им
никогда в жизни! ’ак Я потерЯла его. Ђ теперь рот все пеку  хлеб, таскаю его
из  печи, да только кого мне  кормить им? „етей?  ‚нуков? Ћсталась Я  древом
засохшим.
     ‘таруха на мгновение умолкла, вытерла глаза и заговорила снова:
     -- ѓодами простирала Я руки к Ѓогу и все взывала:
     "‡ачем  Я только родилась на свет?  “  менЯ был сын, так зачем ты отнЯл
его?"  џ  все взывала  и взывала,  да разве  он  услышит? ’олько  однажды, в
полночь на свЯтого €лью, Я увидела, как разверзаютсЯ небеса.  "‚зывай  себе,
если не надоело!" --  раздалсЯ  громовой голос, и небеса снова сомкнулись. ‘
той поры Я и не взываю больше.
     ‘ын Њарии  встал  и протЯнул было  руку на прощание, но  старуха  резко
отпрЯнула и снова зашипела змеей:
     --  ’ак, стало быть, пустынЯ?.. € ты возжелал пустыни?  Ќеужто  у  тебЯ
глаз нет, парень? Ќеужто ты не видишь  солнца, винограда,  женщин? ‘тупай-ка
лучше в Њагдалу: это  как раз то, чего  тебе не хватает! ђазве ты никогда не
читал  Џисаний? "Ќе  желаю,  -- говорит Ѓог, --  не желаю  Я  ни  молитв, ни
постов, желаю плоти!" ќто значит: "†елаю, чтобы вы рожали мне детей!"
     -- Џрощай, матушка, -- сказал  юноша. --  Ѓог  да вознаградит  тебЯ  за
хлеб, которым ты накормила менЯ.
     -- Ѓог  да вознаградит и тебЯ,  дитЯ мое,  -- сказала, уже смЯгчившись,
старуха. -- Ѓог да вознаградит тебЯ за оказанное мне  благодеЯние: давно уже
не было мужчины у моей развалюхи, а если и был кто, так только старики...
     ‘ын  Њарии быстро миновал виноградник,  перемахнул через ограду и вышел
на широкую дорогу.
     -- Ќе могу видеть людей, -  прошептал  он.  -- Ќе  хочу... •леб, данный
ими, -- зелье Ядовитое. …дин  путь  Ѓожий -- тот путь, на  который вступил Я
сегоднЯ. Ћн проходит  мимо людей, не касаЯсь их, и уходит в пустыню.  ‘корее
бы добратьсЯ туда!
     € едва юноша  произнес  эти слова,  смех  раздалсЯ у него за спиной. Ћн
испуганно  обернулсЯ. Ќедобрый,  зловещий смех,  идущий  из незримых уст, со
свистом разрывал воздух.
     -- Ђдонаи! -- вырвалсЯ крик из сдавленного горла. -- Ђдонаи!
     ‘о вздыбленными  волосами вглЯдывалсЯ он в  хохочущую пустоту, а затем,
утратив рассудок, бросилсЯ бежать по дороге. € сразу же услышал,  как позади
мчитсЯ за ним пара ног.
     -- ‘ейчас они настигнут менЯ... ‘ейчас  они настигнут менЯ... -- шептал
он на бегу.
     †енщины  продолжали жатву, а  мужчины сносили снопы  на  ток  или веЯли
зерно  чуть поодаль.  „ул  теплый ветерок, подхватывал солому, посыпал землю
золотом, позволЯЯ тЯжелому  зерну  скапливатьсЯ  на току.  Џрохожие набирали
зерна пригоршнЯми,  целовали их  и  желали хозЯевам: "„а  будет урожайным  и
следующий год!"
     ‚дали    между    двух   холмов    показалась    ’ивериада.   ЋгромнаЯ,
новопостроеннаЯ, идолопоклонническаЯ, со множеством статуй,  театров, таверн
и  размалеванных женщин. Џри  виде  ее ‘ын  Њарии вздрогнул.  Љак-то  еще  в
детстве он  пришел сюда вместе  со  своим  дЯдей раввином, которого  позвали
исцелить  от злых духов  знатную римлЯнку. ѓоворили, что  ею  овладел  демон
купели. ‘овсем  нагаЯ  бегала  она по улицам, преследуЯ  прохожих. Љогда они
вошли  к ней  во дворец,  патрицианкой как  раз вновь  овладел  недуг  и она
нагишом бросилась к выходу,  а за  нею  --  пытавшиесЯ  удержать ее  рабыни.
ђаввин простер  свой  посох,  остановил  ее, и  та,  едва  завидев мальчика,
бросилась  на него. ‘ын Њарии громко закричал и  потерЯл сознание. ‘ тех пор
он всЯкий раз вспоминает о срамном городе с содроганием.
     -- ќтот город проклЯт Ѓогом, дитЯ мое,  -- говорил раввин. -- …сли тебе
когда-нибудь случитсЯ проходить эти места, старайсЯ идти как  можно быстрее,
опустив  взглЯд в  землю, и думай  о смерти. €ли же смотри в небо  и думай о
Ѓоге. „а  будет  с тобою благословение  мое: когда будешь идти в  Љапернаум,
выбирай другую дорогу. Ѓесстыжий  город смеЯлсЯ в солнечных  лучах,  люди --
пешие и конные -- двигались через его врата, на городских башнЯх реЯли стЯги
с двуглавыми орлами, сверкали стальные доспехи.  Љак-то раз ‘ын  Њарии видел
валЯвшийсЯ в зеленоватой слЯкоти за околицей Ќазарета распухший труп кобылы.
‚  ее распоротом,  полном  кишок  и нечистот  брюхе копошилось целое полчище
рачков  и  навозных жуков, а  над нею  гудело облако  толстых зелено-золотых
мЯсных мух. „ва ворона вонзили широкие клювы в большие, с длинными ресницами
глаза  и  всасывали   их  содержимое...  ’руп  светилсЯ,  густо  населенный,
наполнившийсЯ  жизнью, и, казалось,  радостно  каталсЯ  по весенней  травке,
пьЯный от восторга, с четырьмЯ запрокинутыми в небо подкованными копытами.
     -- ’акова и ’ивериада. ‘ловно падаль лошадинаЯ, -- прошептал ‘ын Њарии,
не в  силах  оторвать  от нее взглЯд. -- ’аковы  ‘одом и  ѓоморра.  ’акова и
грешнаЯ душа человеческаЯ...
     Џроезжавший   мимо  на   ослике  крЯжистый  старик   заметил  юношу   и
остановилсЯ.
     -- —его  рот  разинул, парень? -- сказал он. -- Ќе узнаешь ее? ќто наша
новаЯ юнаЯ патрицианка  --  блудница  ’ивериада:  эллины,  римлЯне, бедуины,
халдеи, цыгане и евреи  скачут на ней верхом и все никак не могут объездить.
‘лышишь, что Я говорю? Ќикак не могут объездить! „важды два -- четыре!
     ‘тарик вытащил из переметной сумы горсть орехов и протЯнул юноше.
     --  Њне  кажетсЯ,  ты  хороший  человек, --  сказал он.  --  €  бедный.
‚озьми-ка,  пожуешь  в  пути. „а помЯни добрым  словом  старого  ‡еведеЯ  из
Љапернаума!
     ЃелоснежнаЯ раздвоеннаЯ борода,  толстые  алчные  губы, короткаЯ  бычьЯ
шеЯ,  черные, подвижные и  хищные - глаза. ‚идать, это приземистое  тело уже
вдоволь наелось,  напилось  и натешилось  любовью  за свою  жизнь. Ќо еще не
насытилось!
     Њимо  проходил верзила  с  распахнутой грудью,  голыми  коленЯми,  весь
поросший  волосами, с изогнутым пастушеским  посохом в руках. Ћн остановилсЯ
и, даже не поздоровавшись со стариком, раздраженно обратилсЯ к ‘ыну Њарии:
     --  ’ы, случайно, не ‘ын Џлотника из  Ќазарета?  Ќе ты ли  изготовлЯешь
кресты и распинаешь нас?
     „ве старые жницы с соседнего полЯ услышали эти слова и подошли ближе.
     -- „а, это Я, -- сказал ‘ын Њарии. -- џ... Ћн хотел было пройти мимо.
     -- Људа  ты? -- ‚ерзила схватил  его за  плечо.  --  Џришел тебе конец!
ђаспинатель, изменник, Я тебЯ живым не выпущу!
     Ќо тут крЯжистый старик схватил свой посох и высвободил им юношу из рук
верзилы.
     --  Ћстановись,  ”илипп, --  сказал  он.  --  Џослушай  менЯ,  старика!
‘кажи-ка, разве что-либо свершаетсЯ в мире без воли Ѓожьей?
     -- Ќет, почтенный ‡еведей, ничего не свершаетсЯ.
     -- ‘тало быть, на то и волЯ ЃожьЯ, чтобы он  изготовлЯл кресты. Ћтпусти
его! €  давай не будем противитьсЯ деЯниЯм Ѓожьим! ќто Я длЯ твоего же блага
говорю. „важды два -- четыре!
     ‚ырвавшись из объЯтий пастуха-верзилы, ‘ын  Њарии сразу же пошел прочь.
‘тарухи визжали у него за спиной, Яростно потрЯсаЯ серпами.
     --  Џойдем,  почтенный  ‡еведей,  --  сказал  верзила. -- Ћтмоем  руки,
прикасавшиесЯ к распинателю, и уста, говорившие с ним.
     --  Ќе  обращай  вниманиЯ! -- ответил старик. --  Љонечно же, пошли  --
поможешь  мне.  џ  спешу:  сыновей  моих  нет.  Ћдин  отправилсЯ  в  Ќазарет
посмотреть, как происходило распинание, а  другой  -- в пустыню, чтобы стать
свЯтым. ‚от  Я и осталсЯ  один со  своими рыбачьими лодками. Џошли,  вытащим
неводы: они уже, наверное, полны рыбы. џ и тебЯ без рыбы не оставлю.
     Ћни отправились в путь. ‘тарик был в хорошем настроении.
     -- Џослушай-ка, а Ѓогу-то как быть? -- спросил он, смеЯсь.  -- Њы  ведь
тоже ему надоели. ђыбы взывают:
     "Ќе  гони  нас, ѓосподи, чтобы  не  попасть нам  в невод!"  ђыбаки тоже
взывают: "ѓони  рыб. ѓосподи, чтобы попали они к  нам в невод!" Љого же Ѓогу
слушать? ’о рыб он послушает, то рыбаков. ’ак вот и движетсЯ мир?
     Њежду  тем  ‘ын Њарин взбиралсЯ вверх по  козьей  тропе,  желай  обойти
стороной  скверну -- грешную  деревню  Њагдалу. ЏрелестнаЯ  и гостеприимнаЯ,
лежала она среди финиковых пальм на перекрестке  богатых торговых путей,  по
которым  шли днем  и ночью  караваны то от  …вфрата и  Ђравийской  пустыни к
‚еликому морю, то из „амаска и ”иникии к покрытому свежей зеленью ложу Ќила.
…сть  там, у самого входа  в селение, и колодец с прохладной водой, на  краю
которого  сидит  размалеваннаЯ  женщина  с  обнаженной  грудью  и  улыбаетсЯ
купцам... Џрочь  отсюда! Џойти  по  другой  дороге, срезать  путь напрЯмик к
озеру и поскорее добратьсЯ до пустыни! ’ам, у пересохшего русла, ожидает его
Ѓог.
     ћноша вспомнил о Ѓоге, сердце его встрепенулось, он ускорил шаг.
     ‘олнцу  уже  стало жаль девушек, жавших в поле, оно  начало клонитьсЯ к
закату  и  становилось  ласковее.  Ћткинувшись  навзничь, жницы улеглись  на
снопах,   чтобы   перевести  дыхание,   перекинутьсЯ  бесстыдными   шутками,
похохотать. ‚есь день  на солнце,  с распахнутой грудью, вспотевшие, рЯдом с
мужчинами,  которые тоже вспотели,  девушки распалились и теперь  освежались
шутками и смехом.
     ‘ын Њарии услышал их  смех и  раззадориваниЯ, покраснел  и  зашагал еще
быстрее,  чтобы  никогда  больше не  слышать человеческих  голосов. Ћн  стал
думать о другом. Ќа памЯть ему пришли  слова  крЯжистого чабана  ”илиппа, он
вздохнул и прошептал:
     -- Ћни  не знают, как Я страдаю, не  знают, почему Я изготовлЯю кресты,
не знают, с Љем Я борюсь...
     „ва  крестьЯнина вытрЯхивали в хижине из бород и волос пыль и  солому и
умывались.  „олжно  быть,  это были  братьЯ. €х  стараЯ  мать  накрывала  на
каменной  скамье скромный ужин, пекла на углЯх  кукурузу, и в воздухе стоЯло
благоухание.
     ЉрестьЯне увидали  измученного,  покрытого пылью ‘ына Њарии, и им стало
жаль его.
     -- ќй, куда это ты торопишьсЯ? -- позвали они. -- ’ы, видать, издалека,
а котомки у тебЯ нет. Џерекуси-ка с нами краюхой хлеба!
     -- Џопробуй и кукурузы! -- сказала мать.
     -- ‚ыпей-ка глоток вина, чтобы щеки порозовели.
     --  џ не  голоден.  Ќет, спасибо!  Ѓудьте  здоровы!  --  ответил юноша,
продолжаЯ путь.
     "“знают,  кто  Я,  -  подумал  он,   --  и  сами  устыдЯтсЯ  того,  что
приближались ко мне и говорили со мной".
     -- ‘мотри, какой упрЯмый! -- крикнул один из братьев. -- Њы, видать, не
чета тебе!
     "џ -- распинатель!" -- хотел уж было  сказать  он в свое оправдание, но
не посмел, а только опустил голову и пошел дальше.
     “даром меча пал на  землю вечер, холмы  не  успели даже порозоветь, как
землЯ  стала  лиловой  н  сразу  же -- черной. ‘вет, вскарабкавшийсЯ было на
верхушки деревьев, метнулсЯ  в небо и  исчез. ’емнота застала  ‘ына Њарин на
вершине холма.  Џустивший там корни многострадальный старый кедр был изломан
ветрами, но держалсЯ цепко, и корни его одержали верх в  борьбе с камнЯми. ‘
равнины доносилсЯ  запах зерна и горЯщего  дерева. €з разбросанных тут и там
хижин поднималсЯ вечерний дым -- готовили ужин.
     ‘ыну Њарии захотелось есть и пить. Ќа какое-то мгновение он позавидовал
труженикам,   которые,   окончив   трудовой  день,  измученные   и  голодные
возвращаютсЯ в свои лачуги,  еще издали видЯ горЯщий  огонь, поднимающийсЯ к
небу дым и жен, готовЯщих ужин.
     Ћн вдруг  почувствовал, что  одинок  даже  более, чем лисы  и  совы,  у
которых  все  же есть  нора или гнездо,  где их  ожидают  дорогие  им теплые
существа, а у него не было никого, даже матери. Ћн пристроилсЯ между корнЯми
кедра и свернулсЯ клубком, дрожа от холода.
     -- Ѓлагодарю тебЯ  за все, ѓосподи,  --  прошептал юноша. -- ‡а  полное
одиночество, за голод, за холод. Ќичего мне больше не нужно.
     ‘казав   это,    он    словно   прочувствовал   совершаемую   над   ним
несправедливость,  оглЯделсЯ  вокруг,   как  загнанный  зверь,  и  в  голове
зазвенело  от гнева  и страха.  Ћн стал на  колени,  вперив  взглЯд в темную
тропу, откуда  все  еще доносилсЯ шум шагов,  поднимавшихсЯ вверх по камнЯм.
Ћни уже  приближались к вершине.  €з горла юноши  невольно вырвалсЯ  хриплый
крик, услыхав который он содрогнулсЯ от ужаса.
     --  €ди сюда, ѓоспожа,  не прЯчьсЯ! “же ночь,  и  никто  тебЯ не видит.
Џокажись! ‡атаив дыхание, он ждал.
     Ќи души. ’олько голоса ночи -- спокойные, нежные, вечные, -- сверчки  н
цикады, стенавшие ночные птицы и где-то совсем далеко собаки, лающие, потому
как им дано  видеть во тьме то, что не зримо  длЯ человека. Ћн вытЯнул шею в
полной  уверенности, что кто-то стоит  перед  ним под  кедром,  и  умолЯющим
голосом тихо прошептал, манЯ невидимое: "ѓоспожа... ѓоспожа..."
     Ћн ждал. Ћн больше не дрожал. Џо лбу и под руками струилсЯ пот.
     Ћн вглЯдывалсЯ,  вглЯдывалсЯ  и слушал. …му то  чудилось, будто во тьме
раздаетсЯ  тихий  смех,  то мерещилось, будто  в воздухе  что-то  вращаетсЯ,
густеет, становитсЯ как бы телом и снова исчезает...
     ‘ын Њарии выбилсЯ из сил, взглЯдом уплотнЯЯ темный ‚оздух. Ћн больше не
кричал, не умолЯл  --  он выбилсЯ из  сил. ‚ытЯнув шею, стоЯл на коленЯх под
кедром и ждал.
     …го  колени  были  изранены о камни, он оперсЯ  о ствол кедра и  закрыл
глаза. € тогда, сохранЯЯ спокойствие, даже  не  вскрикнув, увидел  ее  из-за
смеженных век. Ћна Явилась  вовсе не такой, как он ожидал. Ћн ожидал увидеть
мать,  скорбЯщую о смерти  сына и  с проклЯтиЯми  простирающую руки над  его
головой. € вот!..
     Њедленно,  очень  медленно,  с  содроганием открыл  юноша  глаза. „икое
женское тело  блистало перед ним,  облаченное с головы  до  ног в  доспех из
массивных  стальных чешуи. ѓолова  же  была  не  человеческаЯ,  а орлинаЯ, с
желтыми  глазами  и  изогнутым  клювом,  держащим  кусок  мЯса.  ‘покойно  и
безжалостно смотрела она на ‘ына Њарии.
     -- €наче представлЯл  Я себе твой  приход, -- прошептал он. -- ’ы -- не
Њать... ‘милуйсЯ, скажи, кто ты?
     Ћн  спрашивал, ждал ответа и  вновь спрашивал, но только круглые желтые
глаза светились во мраке.
     € вдруг ‘ын Њарии понЯл.
     -- „емоница ЏроклЯтиЯ! -- воскликнул он и упал лицом наземь.
     7.
     ‚верху на ним рассыпалось искрами небо, а снизу ранила своими камнЯми и
терниЯми землЯ. Ћн раскинул руки и трепетал, словно всЯ ‡емлЯ стала крестом,
а он стонал, распЯтый на ней.
     Ќочь проходила в вышине со своими свитами, великой и малой --  звездами
и ночными  птицами. ‚сюду на  токах лаЯли покорные человеку псы,  охранЯвшие
хозЯйское добро.  ‘тановилось  свежо,  юношу  охватила  дрожь.  Ќа  какое-то
мгновение сон  овладел им и унес по воздуху в далекие  жаркие страны, но тут
же снова швырнул вниз на землю, прЯмо на камни.
     Ћколо полуночи послышалсЯ радостный перезвон колокольчиков, двигавшихсЯ
у самого холма, а за колокольчиками -- заунывнаЯ песнЯ погонщиков верблюдов.
ѓолоса, чей-то вздох, чистый, свежий женский голос зазвенел  в ночи, и сразу
на дорогу снова опустилась тишина... ‚ерхом на верблюде под  золотым седлом,
с лицом, потускневшим от плача, и превратившимисЯ в грЯзь румЯнами на щеках,
проезжала в  полночь  Њагдалина.  ‘о  всех  четырех концов  света  съехались
богатые  купцы и, не найдЯ ее ни у колодца, ни в хижине, послали погонщика с
самым раззолоченным верблюдом доставить ее  поскорее. Џуть  был очень далек,
полон ужасов, но мысли их были обращены к телу, пребывавшем в Њагдале, и они
мужественно сносили все  тЯготы. Ќе  найдЯ этого тела,  они  послали за  ним
погонщика, а  сами сидели теперь в очереди друг за другом во дворе Њагдалины
и, закрыв глаза, ожидали ее.
     ‡вон  колокольчиков  в ночи постепенно  стихал,  становилсЯ  все мЯгче,
превращаЯсь в нежную  улыбку  на лице ‘ына Њарии, словно вода, растекающаЯсЯ
ручейками по густому саду и журчанием своим ласково окликающаЯ его по имени.
’ак  вот  мЯгко, очарованно,  следуЯ  за  колокольчиками верблюда, ‘ын Њарии
снова соскользнул в сон.
     € пришло к нему сновидение. Њир  был  усеЯнным цветами зеленым лугом, а
Ѓог -- чернЯвым пастушком с парой только что пробившихсЯ, еще совсем  нежных
изогнутых  рожек. Ћн  сидел возле  ручьЯ и играл  на свирели.  ’аких нежных,
чарующих звуков никогда  еще не приходилось слышать ‘ыну Њарии. Ѓог-пастушок
играл,  а  землЯ  горсть   за  горстью  трепетала,  двигалась,  округлЯлась,
наполнЯлась  жизнью,  и   вдруг   лужайка   покрылась  увенчанными   рожками
прелестными  оленЯтами. Ѓог наклонилсЯ, посмотрел в воду, и ручей наполнилсЯ
рыбами. Ћн поднЯл глаза к деревьЯм, и листьЯ на них свернулись, превратились
в птиц и защебетали. ‡вуки свирели усиливались, становились все неистовее, и
вот пара  насекомых ростом с человека вышла из земли, и тут же они бросились
друг  другу в объЯтиЯ на  весенней  травке. Ћни катались из конца в конец по
лужайке,   совокуплЯлись,  разъединЯлись,  снова  совокуплЯлись,   бесстыдно
смеЯлись, передразниваЯ пастушка, и свистели. Џастушок отнЯл от губ свирель,
посмотрел  на дерзкую, бесстыдную  чету и вдруг, не  выдержав, топнул ногой,
растоптал свирель,  и в  то же мгновение  землЯ разверзлась, и олени, птицы,
деревьЯ, вода и совокупившаЯсЯ пара -- все сразу же исчезло...
     ‘ын Њарии  закричал и проснулсЯ. Ќо в самый миг  пробуждениЯ его  глаза
еще   успели   увидеть,   как   два  совокупившихсЯ   тела   --  мужское   и
женское--низринулись  в  темные  бездны его существа.  Ћн  вскочил в ужасе и
прошептал:
     --  ‘колько грЯзи,  сколько мерзости пребывает во мне! ? Ћн снЯл с себЯ
кожаный поЯс с гвоздЯми, сбросил одежду и молча принЯлсЯ беспощадно  стегать
себЯ  по бедрам, по  спине,  по  лицу.  Ћщущение брызжущей крови, заливавшей
тело, принесло ему облегчение.
     ‘ветало. ‡везды поблекли.  “треннЯЯ прохлада  пробрала юношу до костей.
Љедр  у него  над  головой  наполнилсЯ  щебетом  и хлопаньем крыльев.  ћноша
оглЯделсЯ вокруг.  ‚оздух  был  пуст. ЊеднодоспешнаЯ, орлиноглаваЯ  „емоница
ЏроклЯтиЯ снова незримо Явилась в дневном свете.
     "Ѓежать, скрытьсЯ, -- подумал юноша.  -- Ќе поЯв лЯтьсЯ  в Њагдале,  --
будь  она  проклЯта! ЋтправитьсЯ  прЯмо  в пустыню,  затворитьсЯ в  обители,
умертвить там плоть и сделать ее духом!"
     Ћн   протЯнул   руку,  ласково   погладил  старческий   ствол  кедра  и
почувствовал, как душа дерева поднимаетсЯ от корней и разветвлЯетсЯ до самых
верхних, нежных ростков.
     --  Џрощай, сестрица, --  тихо сказал он этой душе. --  Ќочью Я изведал
позор  под кровом  твоим.  Џрости менЯ! ‘ этими словами измученный и  полный
скорбных предчувствий юноша стал спускатьсЯ вниз.
     Љогда  он вышел  на широкую  дорогу,  равнина  уже просыпалась,  первые
сол