енный ‹ондон незаметно проходил  по  летописи
времен, прославившись лишь такими событиЯми, как чума, Ѓольшой пожар  {1}  и
Џороховой заговор ѓаЯ ”окса! {2} ’ак  города  и  империи  медленно  брели  в
молчаливой безвестности, вырастаЯ под пером  историка,  пока,  наконец,  над
ними не разражалось какое-нибудь ужасное  несчастье  и  они  не  завоевывали
бессмертие!
     …сли читатель  с  готовностью  примет  изложенную  выше  теорию,  столь
очевидную и подтвержденную столь разительными примерами, ему не  понадобитсЯ
большой  проницательности,  чтобы  понЯть,  что  город  Ќовый  Ђмстердам   и
подчиненнаЯ ему провинциЯ находЯтсЯ на прЯмой дороге к величию. Ћпасности  и
военные действиЯ угрожают им со  всех  сторон,  и  Я  поистине  могу  только
удивлЯтьсЯ, - как такое маленькое государство, сумело за такой короткий срок
запутатьсЯ в такой массе  затруднений.  ‘  тех  пор  как  провинциЯ  впервые
получила щелчок по носу у форта ѓуд-•оп, в мирные дни ‚оутера  ‚ан-’виллера,
ее историческое значение все времЯ постепенно возрастало, и никогда не  было
у нее более подходЯщего вождЯ, чтобы повести ее к  вершине  величиЯ,  нежели
Џитер ‘тайвесант.
     ќто был крепкоголовый старый воЯка, в пылком сердце которого царили все
пЯть разновидностей  храбрости,  описанные  Ђристотелем  {3}.  “помЯни  этот
философ нарЯду с пЯтью еще пЯтьсот,  Я  уверен,  что  ими  тоже  обладал  бы
великий ‘тайвесант. Ѓеда была только в том, что он был  лишен  лучшей  части
смелости, называемой осторожностью - холодной добродетели, котораЯ не  могла
существовать в тропическом климате его могучей души.  Џоэтому-то  он  всегда
спешил братьсЯ за те неслыханные предприЯтиЯ, что придают характер рыцарской
романтичности всей истории его правлениЯ, и поэтому-то он и обдумывал сейчас
план, при одной мысли о котором менЯ бросает  в  дрожь,  когда  Я  пишу  эти
строки.
     ќто было не что иное, как намерение самому  ЯвитьсЯ  на  могущественный
совет Ђмфиктионов, с мечом в одной руке и оливковой ветвью в  другой,  чтобы
потребовать немедленного исправлениЯ всех  зол,  свЯзанных  с  бесчисленными
нарушениЯми того договора, который он  заключил  в  недобрый  час,  и  чтобы
положить конец беспрерывным грабежам на восточных рубежах - или же в  случае
отказа бросить перчатку и прибегнуть к оружию.
     Љогда Џитер объЯвил о своем решении у себЯ на тайном совете,  почтенных
членов охватило невероЯтное удивление;  в  первый  раз  в  своей  жизни  они
осмелились возражать, указываЯ на то, что безрассудно  подвергать  опасности
его свЯщенную  особу,  Явившись  к  неизвестным  и  диким  людЯм  и  приводЯ
множество других  убедительных  доводов,  но  все  они  оказали  на  решение
’вердоголового Џитера такое же действие, как на  заржавелый  флюгер  попытка
повернуть его с помощью дырЯвых раздувальных мехов.
     €так, призвав к себе Ђнтони ‚ан-Љорлеара, он  приказал  своему  верному
слуге быть готовым на следующее утро сопровождать  его  в  этой  рискованной
затее. ’рубач Ђнтони приближалсЯ уже к преклонному возрасту, но так  как  он
всегда сохранЯл хорошее настроение и никогда не знал ни  забот,  ни  печалей
(ибо ни разу не был  женат),  то  оставалсЯ  по  прежнему  бодрым,  веселым,
румЯным, резвым шутником с весьма объемистой талией. Џоследнее приписывалось
его беззаботной жизни в том поместье близ  •ука,  которое  Џитер  ‘тайвесант
пожаловал ему за доблесть, проЯвленную в ”орт-Љашемире.
     Љак бы там ни было, ничто не могло больше обрадовать  Ђнтони,  чем  это
приказание великого Џитера, ибо он с любовью и верностью готов был следовать
за мужественным старым губернатором на край света; к тому же он еще не забыл
проказы и танцы, и обычай спать, не раздеваЯсь, в одной  постели,  и  прочие
развлечениЯ в восточных колониЯх и сохранил приЯтные воспоминаниЯ  о  многих
ласковых и пригожих девушках, с которыми весьма жаждал снова встретитьсЯ.
     €так,  этот  образец  смелости  в  сопровождении  лишь  своего  трубача
отправилсЯ навстречу одному из самых опасных приключений, о каких когда-либо
сообщалось в рассказах о странствующих  рыцарЯх.  —тобы  один  воин  решилсЯ
открыто предстать  пред  целым  сонмом  врагов,  а  главное,  чтобы  простой
прЯмодушный голландец вздумал вести переговоры со всем советом Ќовой  Ђнглии
- такой безнадежной затеи мир еще не знал! ‘ тех  пор,  как  Я  принЯлсЯ  за
летопись об этом несравненном, но дотоле неизвестном  вожде,  он  все  времЯ
держал менЯ в состоЯнии непрерывного возбуждениЯ и  беспокойства  из-за  тех
тЯгот и опасностей, с которыми он постоЯнно сталкивалсЯ.  Ћ!  •оть  бы  одну
главу мирного правлениЯ ‚оутера ‚ан-’виллера, чтобы Я мог отдохнуть на  ней,
как на перине!
     ’ебе еще мало, Џитер ‘тайвесант, что Я уже однажды спас тебЯ от  козней
этих ужасных Ђмфиктионов, призвав тебе на помощь все колдовские  силы?  ’ебе
еще мало, что Я отважно последовал за тобой, как  ангел-хранитель,  в  самую
гущу страшной битвы у ”орт-Љристина? —то Я беспрестанно прилагал все усилиЯ,
чтобы ты оставалсЯ цел и невредим, то отражаЯ единственно своим  пером  град
подлых ударов, наносимых тебе сзади, то успеваЯ простой табакеркой  защитить
тебЯ от смертельного выпада, то делаЯ твой неустрашимый череп  твердым,  как
алмаз, когда даже прочный  кастор  не  мог  устоЯть  против  сабли  могучего
ђисинга, то не только вырвав тебЯ из лап громадного шведа, но и сделав  тебЯ
победителем над  ним  с  помощью  такого  отчаЯнного  средства,  как  жалкаЯ
каменнаЯ  флЯга?  Ќеужели  всего  этого  недостаточно,  и  ты  должен  опЯть
ввергнуть себЯ, своего трубача и  своего  историка  в  новые  затруднениЯ  и
опасности, затеЯв столь безрассудное предприЯтие!
     Ќо все это пустаЯ болтовнЯ. Њогу ли Я надеЯтьсЯ повлиЯть на тебЯ, когда
даже твои советники, которые прежде никогда в жизни не пытались  в  чем-либо
убедить тебЯ, говорили без всЯкого толку. Њне остаетсЯ лишь  спокойно  взЯть
мое перо, как берет Ђнтони свою трубу, и,  хранЯ  верность,  последовать  за
ним; и клЯнусь, что так же,  как  и  он,  Я  искренне  люблю  легкомысленную
смелость этого свирепого старого рыцарЯ и чувствую себЯ готовым  последовать
за ним хоть на край света, если даже (упаси господь!) он поведет менЯ сквозь
еще один том приключений. € вот румЯнолицаЯ Ђврора, как  пригожаЯ  служанка,
раздвигает черную завесу ночи, и  веселый  златокудрый  ”еб  соскакивает  со
своей кровати, испуганный тем,  что  его  застали  в  такой  поздний  час  в
объЯтиЯх госпожи ”етиды. ђугаЯсь,  как  конюх,  он  запрЯгает  бронзовоногих
коней, бьет и хлещет их кнутом и во весь дух, только брызги  летЯт,  несетсЯ
вверх по небосводу, как замешкавшийсЯ почтальон,  опаздываЯ  на  полчаса.  Ђ
теперь взглЯните на этого сына  славы  и  доблести.  ’вердоголового  Џитера,
усевшегосЯ верхом на поджарую, длиннохвостую строевую  лошадь,  торжественно
облаченного в полную парадную форму, с  висЯщей  на  боку  верной  саблей  с
бронзовым эфесом,  котораЯ  совершила  такие  страшные  подвиги  на  берегах
„елавэра.
     ‚зглЯните на едущего сразу за ним  его  удалого  трубача  ‚ан-Љорлеара,
верхом на запыленной пегой кобыле с бельмом на глазу; его  крепкаЯ  каменнаЯ
флЯга, повергшаЯ на землю могучего ђисинга, висит у неге  под  мышкой,  а  в
правой руке он гордо держит  свою  трубу,  украшенную  пышным  знаменем,  на
котором  изображен  большой  бобр,  эмблема  Њанхатеза.  ‘мотрите,  как  они
величественно выезжают из ворот города,  словно  закованный  в  броню  герой
былых времен со своим верным оруженосцем, следующим за ним по пЯтам, а народ
провожает их взглЯдами  и  выкрикивает  бесчисленные  прощальные  пожеланиЯ,
сопровождаЯ их громкими "ура". Џрощай, ’вердоголовый  Џит!  Џрощай,  честный
Ђнтони! ‘частливого вам пути, благополучного возвращениЯ!  ’ебе,  храбрейший
герой, когда-либо обнажавший шпагу, и тебе, достойнейший трубач,  когда-либо
живший на свете!
     Љ прискорбию, преданиЯ умалчивают о событиЯх, приключившихсЯ  с  нашими
смельчаками  во  времЯ  их  смелого  путешествиЯ.  €сключение   представлЯет
стайвесантскаЯ рукопись, где  приводитсЯ  содержание  небольшой  героической
поэмы, которую написал по этому случаю школьный учитель -  ќгидиус  ‹ойк  {*
ќтот ‹ойк был, кроме того, директором начальной школы в Ќовых Ќидерландам  в
1663  году.  ‚  рукописном  поэтическом  сборнике   „.   ‘елина   есть   два
стихотворениЯ, посвЯщенные ќгидиусу ‹ойку по  случаю  его  бракосочетаниЯ  с
ћдит   ‚ан-€сендорн,   -   ‘тариннаЯ   рукопись.},   бывший,    по-видимому,
поэтом-лауреатом {4} Ќового Ђмстердама. ќта неоценимаЯ рукопись уверЯет нас,
что  любо-дорого  было  видеть,  как  великий  Џитер  и  его  верный   слуга
приветствовали утреннее солнце и наслаждались  Ясным  ликом  природы,  когда
они, гарцуЯ, проезжали  среди  идиллических  картин  Ѓлумен-„ала  {*  ’еперь
называемый Ѓлуминг-„ейл, примерно в  четырех  милЯх  от  Ќью-‰орка.};  в  те
времена это была  чудеснаЯ  сельскаЯ  долина,  украшеннаЯ  множеством  Ярких
полевых цветов, орошаемаЯ множеством прозрачных ручейков и оживлЯемаЯ тут  и
там уютными голландскими домиками, укрывшимисЯ среди отлогих холмов и  почти
скрытыми от взоров окружающими их деревьЯми
     ‚от они вступают в пределы Љоннектикута, где их встретили  бесчисленные
опасности и тЯжкие лишениЯ. ‚ одном месте на них напал с десЯток помещиков и
полковников  гражданской  гвардии,  которые  верхом   на   резвых   скакунах
преследовали их  на  протЯжении  нескольких  миль,  без  конца  надоедаЯ  им
назойливыми расспросами, обращенными главным образом  к  достойному  Џитеру,
чьЯ нога с серебрЯной резьбой вызывала немалое удивление.  ‚  другом  месте,
вблизи прославленного города ‘тамфорда, на них набросилась  огромнаЯ  шумнаЯ
толпа дьЯконов, настоЯтельно требовавших, чтобы они уплатили пЯть  шиллингов
за то, что путешествуют в воскресенье, и угрожавших отвести их пленниками  в
соседнюю церковь, колокольнЯ  которой  виднелась  над  верхушками  деревьев.
Ћднако доблестный Џитер без труда разбил их наголову, и  они  оседлали  свои
палки  и  ускакали  в  ужасном  смЯтении,  при  поспешном  бегстве  побросав
треугольные шлЯпы. Ќе так легко удалось ему ускользнуть от коварного  жителЯ
Џайкуэга; с бесстрашным упорством тот без конца приставал к  нему  "  честно
выторговал у него прекрасного длиннохвостого конЯ, оставив взамен  дрЯнного,
разбитого на ноги, наррагансетского иноходца, страдавшего шпатом {5}.
     Ќо несмотрЯ на все эти неприЯтности,  они  весело  продолжали  путь  по
берегу спокойно текущего Љоннектикута, чьи  ласковые  волны,  как  поетсЯ  в
песне, катЯтсЯ по многим плодородным долинам и солнечным  равнинам,  отражаЯ
то  величественные  шпили  шумных  городов,  то  сельские  красоты  ‘кромной
деревушки и отзываЯсь эхом то на деловой гул торговли, то на  веселую  песнь
поселЯнина.
     ‚  каждом  городке  Џитер  ‘тайвесант,  прославившийсЯ  своей   военной
педантичностью, приказывал храброму Ђнтони протрубить  учтивое  приветствие;
впрочем, в рукописи говоритсЯ, что жители впадали в великий страх, прослышав
о его приближении.  €бо  молва  о  его  беспримерных  подвигах  на  „елавэре
распространилась по всем восточным колониЯм, и жители боЯлись, как бы он  не
ЯвилсЯ, чтобы отомстить за их многочисленные прегрешениЯ.
     Ќо добрый Џитер проехал через эти города, улыбаЯсь и помахиваЯ рукой  с
невыразимым величием и снисходительностью, ибо он действительно  верил,  что
стараЯ одежда, которой эти изобретательные люди затыкали  разбитые  окна,  и
гирлЯнды сушеных Яблок и персиков, украшавшие фасады их домов,  представлЯли
праздничное убранство в честь его прибытиЯ, подобно  тому,  как  во  времена
рыцарства было  в  обычае  приветствовать  прославленных  героев,  вывешиваЯ
богатые  ковры  и  пышные  украшениЯ.  †енщины  толпились  у  дверей,  чтобы
поглЯдеть на Џитера, когда  он  проезжал  мимо,  -  так  восхищает  воинскаЯ
доблесть прекрасный пол. Њаленькие  дети  тоже  толпами  бежали  за  ним,  с
изумлением рассматриваЯ  его  парадный  мундир,  зеленовато-желтые  штаны  и
серебрЯные инкрустации на деревЯнной ноге. ‘ледует  также  упомЯнуть  о  той
радости,  какую  проЯвили  многие   статные   девицы   при   виде   веселого
‚ан-Љорлеара, столь восхищавшего их своей трубой, когда он  передавал  вызов
великого Џитера Ђмфиктионам. „обросердечный Ђнтони  слезал  со  своей  пегой
кобылы и ласково целовал их всех. …му очень радостно было  видеть  маленьких
барабанщиков, толпившихсЯ вокруг него в ожидании его благословениЯ;  каждого
из них он гладил по голове, каждому желал быть  хорошим  мальчиком  и  давал
пенни на покупку паточных леденцов.
     ‚  стайвесантской  рукописи  содержитсЯ  мало  сведений  о   дальнейших
приключениЯх губернатора во времЯ этого похода; в ней сообщаетсЯ только, что
он был  принЯт  с  исключительной  любезностью  и  почетом  великим  советом
Ђмфиктионов, который чуть не  заговорил  его  до  смерти  приветственными  и
поздравительными речами. Ћ его переговорах с великим  советом  Я  ничего  не
скажу, так как есть  более  важные  дела,  требующие  вниманиЯ  моего,  моих
читателей и Џитера ‘тайвесанта. „остаточно упомЯнуть,  что  переговоры  были
такие же, как и всЯкие другие: много было сказано и очень мало сделано; одна
беседа вела за собой  другую,  одно  совещание  рождало  недоразумениЯ,  длЯ
разъЯснениЯ которых требовалась дюжина совещаний, а к их концу  обе  стороны
оказывались как раз там, где они были с самого начала, не считаЯ лишь  того,
что они запутывались во множестве проблем этикета и начинали в глубине  души
питать друг к другу недоверие, делавшее их дальнейшие  переговоры  в  десЯть
раз более трудными, нежели прежде {* ‚ отношении подробностей этих старинных
переговоров   см.   "•азардовское   собрание    исторических    документов".
Џримечательно, что ‘мит хранит полное молчание о памЯтном путешествии Џитера
‘тайвесанта, описанном выше мистером Ќикербокером. - €здатель.}.
     ‘реди всей этой неразберихи, котораЯ затуманивала ум и  распалЯла  гнев
храброго  Џитера,  из  всех  людей  на   свете,   вероЯтно,   меньше   всего
приспособленного к дипломатическим  уверткам,  он  впервые  получил  частным
образом сведениЯ о тайном заговоре, созревшем у английского правительства. Љ
ним добавилось поразившее его, как громом, сообщение, что вражескаЯ  эскадра
уже  отошла  от  берегов  Ђнглии,  имеЯ  задание  покорить  провинцию  Ќовые
Ќидерланды, и что великий совет Ђмфиктионов обЯзалсЯ  послать  ей  в  помощь
большую армию, чтобы захватить Ќовый Ђмстердам с суши.
     Ќесчастный Џитер! Ќедаром Я с  печальными  предчувствиЯми  приступил  к
описанию этого злополучного путешествиЯ! Ќедаром Я задрожал, увидев тебЯ без
каких-либо других советников, кроме собственной головы, без других доспехов,
кроме честного Языка, незапЯтнанной совести  и  ржавой  сабли!  Ѓез  другого
покровителЯ,  кроме  свЯтого  ЌиколаЯ,  и  без   другого   спутника,   кроме
страдающего одышкой трубача. Ќедаром Я задрожал, увидев, как ты  пустилсЯ  в
путь, чтобы вступить в спор со всеми коварными правителЯми Ќовой Ђнглии.
     Ћ, как разъЯрилсЯ и разбушевалсЯ отважный старый  воин,  когда  увидел,
что попал в ловушку, как лев в тенета охотника. ’о он  намеревалсЯ  обнажить
свою верную саблю и мужественно пробитьсЯ сквозь все восточные  колонии.  ’о
он решал броситьсЯ  на  совет  Ђмфиктионов  и  умертвить  всех  его  членов.
Ќаконец, когда его страшный гнев утих, он прибег к более безопасным, хотЯ  и
менее славным, средствам.
     ‘крыв от членов совета, что ему известны их козни,  он  тайно  отправил
верного гонца с посланием своим советникам в Ќовый Ђмстердам, извещаЯ  их  о
нависшей угрозе,  приказываЯ  немедленно  привести  город  в  оборонительную
готовность  и  сообщаЯ,  что  сам  он  тем  временем  постараетсЯ   обмануть
бдительность врагов и прийти к ним на помощь. ‘делав  это,  он  почувствовал
огромное облегчение, медленно встал, встрЯхнулсЯ, как носорог,  и  вышел  из
своего логова, подобно тому, как великан ЋтчаЯние вышел из замка ‘омнение, о
чем рассказываетсЯ в рыцарском повествовании о "Џути паломника" 6.
     ЊенЯ очень печалит, что Я вынужден покинуть доблестного Џитера в  столь
страшной опасности; нам надлежит, однако, поспешить назад и  взглЯнуть,  что
делаетсЯ в Ќовом Ђмстердаме, ибо Я очень боюсь, как бы город не оказалсЯ уже
в смЯтении. ’акова всегда была участь  Џитера  ‘тайвесанта:  отдаваЯсь  всей
душой одному делу, он слишком склонен был забывать об  остальных.  Џока  он,
как государь былых времен, отсутствовал, лично занимаЯсь  такими  вопросами,
какие в наши дни доверЯют генералам и послам, в его маленькой родной  стране
обЯзательно начинались волнениЯ. ‚се это объЯснЯлось необычайной силой  ума,
котораЯ побуждала его никому не  доверЯть,  кроме  самого  себЯ,  и  котораЯ
доставила ему славное прозвище Џитера ’вердоголового.

                                     *

        ѓ‹Ђ‚Ђ IV

     Ћ том, как  известиЯ  о  грозЯщем  нападении  повергли  жителей  Ќового
Ђмстердама  в  великий  ужас  и  как  они  очень  сильно  укрепили  город  -
постановлениЯми.

     „лЯ философа нет поистине более  интересного  зрелища,  чем  созерцание
общины, в которой каждый человек имеет голос в государственных  делах,  мнит
себЯ Ђтлантом, поддерживающим  страну,  и  считает  своим  долгом  прилагать
всЯческие усилиЯ ради блага отчизны. €так, говорю Я, длЯ философа нет ничего
интереснее, чем наблюдать за такой общиной,  охваченной  военной  суматохой.
‘колько громкой болтовни, сколько  патриотических  криков,  сколько  беготни
туда и сюда - все спешат, все по горло занЯты, все путаютсЯ под ногами и все
мешают своим трудолюбивым  соседЯм,  страшно  занЯтым  тем,  что  ничего  не
делают! ќто все равно, что быть  очевидцем  большого  пожара,  когда  каждый
геройски трудитсЯ: одни тащат пустые пожарные рукава, другие торопливо бегут
с полными ведрами и проливают воду в башмаки своих соседей, третьи всю  ночь
звонЯт в  церковные  колокола,  чтобы  потушить  пожар.  Џожарники,  подобно
отважным рыцарЯм, штурмующим пролом в крепостной стене, лазают вверх и  вниз
по приставным лестницам и руководЯт наступлением, крича  в  жестЯные  трубы.
‡десь  суетливый  малый,   обуреваемый   усердием,   спасает   собственность
несчастного погорельца: схватив некий предмет  комнатной  утвари,  он  важно
несет его с таким гордым видом, словно ему удалось спасти горшок с  золотыми
монетами; другой выбрасывает из окна  зеркала  и  фарфоровую  посуду,  чтобы
уберечь их от огнЯ, а тот, кто ничего другого делать  не  может,  но  желает
помочь в великой беде,  бегает  взад  и  вперед  по  улице,  разинув  рот  и
беспрерывно крича: "Џожар! пожар! пожар!"
     "Љогда до Љоринфа дошло известие, - говорит серьезный, глубокомысленный
‹укиан   {1}   (хотЯ   должен   сознатьсЯ,   его   рассказ   не   отличаетсЯ
оригинальностью), - что ”илипп собираетсЯ на них  напасть,  жители  впали  в
большую тревогу. Ћдни побежали чистить свое  оружие,  другие  катили  камни,
чтобы надстроить стены - короче говорЯ, все были занЯты и  все  мешали  друг
другу. Ћдин только „иоген не находил длЯ  себЯ  дела;  решив  не  оставатьсЯ
праздным, когда  на  карту  было  поставлено  благополучие  его  страны,  он
подоткнул полы туники и изо всех сил  принЯлсЯ  катать  свою  бочку  взад  и
вперед по гимнасию". Џодобным  же  образом  все  преисполненные  патриотизма
жители Ќового Ђмстердама, получив  послание  Џитера  ‘тайвесанта,  ревностно
занЯлись тем, что создавали во всем беспорЯдок  и  участвовали  во  всеобщей
суматохе. "‚се мужчины, - говоритсЯ в стайвесантской рукописи, -  схватились
за оружие!", под  чем  следует  понимать,  что  ни  один  из  наших  честных
голландских  граждан  не  решалсЯ  пойти  в  церковь  или   на   рынок   без
какого-нибудь старомодного подобиЯ сабли, болтавшегосЯ у него сбоку,  и  без
длинного голландского охотничьего ружьЯ за плечом, не выходил ночью из  дому
без фонарЯ и не поворачивал за  угол,  прежде  не  осмотревшись  внимательно
вокруг из опасениЯ невзначай  наткнутьсЯ  на  британскую  армию.  Ќам  также
доподлинно известно, что ‘тоффель Ѓринкерхоф, которого старухи считали почти
таким же храбрецом, как и самого губернатора, установил у  своего  дома  два
фунтовых фальконета, один у парадной двери, а другой у черного хода.
     Ќо самым сильным средством из всех, к каким  прибегли  в  этом  ужасном
случае  (оно  и  впоследствии  оказывалось  изумительно  действенным),  были
народные собраниЯ. Џитер ‘тайвесант,  как  Я  уже  рассказывал,  чрезвычайно
недолюбливал  эти  шумные  сборища,  но,  поскольку  времЯ  было  необычайно
тревожное, а старый губернатор отсутствовал  и  не  мог  запретить  их,  они
возродились с необычайной стремительностью. ’уда ЯвлЯлись ораторы и политики
и как бы  соревновались  между  собой,  кто  громче  всех  будет  кричать  и
превзойдет других в разгуле гиперболического патриотизма и в  постановлениЯх
о поддержке и защите правительства. Ќа этих мудрых  и  всемогущих  собраниЯх
было nem. can {Neminecontradicente (лат.) -  без  возражений,  единогласно.}
решено, что Ќовый Ђмстердам - самаЯ просвещеннаЯ, самаЯ  благороднаЯ,  самаЯ
грознаЯ и самаЯ древнЯЯ община во всем мире. “видев, что  это  постановление
принЯто единогласно и с такой готовностью, на обсуждение сразу же  поставили
другой вопрос: возможно ли и политично ли будет  уничтожить  ‚еликобританию?
естьдесЯт девЯть участников собраниЯ  очень  красноречиво  высказывались  в
утвердительном смысле и только один взЯл  слово,  чтобы  выразить  некоторые
сомнениЯ. ‚ наказание за эти граничившие с предательством взглЯды толпа  его
тотчас же схватила, вымазала  дегтем  и  вывалЯла  в  перьЯх,  -  наказание,
равносильное сбрасыванию с ’арпейской скалы {2}; а потому  в  дальнейшем  на
неудачливого оратора смотрели как на отщепенца, и его мнение не  принималось
в расчет. ‘ледовательно, вопрос был единодушно решен в положительном  смысле
и великому совету  было  предложено  издать  соответствующий  закон,  что  и
сделали. ЃлагодарЯ этой мере все жители  почувствовали  удивительный  прилив
мужества и стали чрезвычайно вспыльчивыми и храбрыми. ‚  самом  деле,  после
того как первый приступ тревоги до некоторой степени утих, старухи  закопали
в землю все деньги, на которые им удалось наложить руку, а на  остальные  их
мужьЯ принЯлись ежедневно пьЯнствовать,  община  даже  стала  настаивать  на
наступательных действиЯх.  ‘очинили  песни  на  нижнеголландском  наречии  и
распевали их на улицах; в этих песнЯх англичан  самым  безжалостным  образом
колотили, не даваЯ им никакой пощады. ‚сенародно произносили речи, в которых
бесспорно  доказывалось,  что  судьба  старой  Ђнглии   зависела   от   воли
новоамстердамцев.
     Ќаконец,  чтобы  нанести  мощный  удар  по  жизненно   важным   органам
‚еликобритании, назначили  большое  собрание  самых  мудрых  жителей  Ќового
Ђмстердама; притащив все британские изделиЯ, какие им только удалось  найти,
они устроили из них огромный костер. € в патриотическом пыле этого мгновениЯ
все присутствующие, у кого были штаны или  шлЯпа  английского  производства,
снЯли их и бесстрашно бросили в огонь - к  непоправимому  ущербу,  убытку  и
разорению английских фабрикантов {3}. ‚ памЯть об этом великом  подвиге  они
установили на месте костра столб с аллегорическим изображением наверху:  под
видом орла, который выклевывает из земного шара островок со старой  Ђнглией,
были представлены Ќовые Ќидерланды, уничтожающие ‚еликобританию.  Ћднако  то
ли по бесталанности скульптора, то ли в результате его  неуместной  шалости,
орел был поразительно похож  на  гусЯ,  тщетно  пытающегосЯ  схватить  кусок
пуддинга.

        ѓ‹Ђ‚Ђ V

     ‚ которой  показано,  как  великий  совет  Ќовых  Ќидерландов  чудесным
образом, обогатилсЯ болтунами. - Ђ также о большом торжестве экономии.

     Њоему  просвещенному  читателю  -   в   особенности,   если   он   хоть
сколько-нибудь знаком с образом действиЯ и обычаЯми самого могущественного и
крикливого  властелина,  державного   народа   -   не   потребуетсЯ   особых
чудодейственных  способностей,  чтобы  понЯть,   что,   несмотрЯ   на   весь
невообразимый воинственный шум и гам,  оглушивший  его  в  последней  главе,
прославленный город Ќовый Ђмстердам, как это ни печально, был подготовлен  к
обороне  ничуть  не  лучше,  чем  прежде.   •отЯ   народ,   оправившись   от
первоначального  испуга  и  не  видЯ  врагов  в  непосредственной  близости,
охваченный  той  смелостью  на  словах,  которой  столь  прославилась   наша
знаменитаЯ  чернь,  ударилсЯ  в  другую  крайность  и,  предавшись   пышному
хвастовству и самовосхвалению, убедил себЯ, что он  самый  храбрый  и  самый
могущественный народ  на  земле,  однако  тайный  совет  Џитера  ‘тайвесанта
несколько сомневалсЯ в этом. Љроме того, члены совета боЯлись,  как  бы  наш
суровый герой не вернулсЯ и не обнаружил, что, вместо того, чтобы  выполнЯть
его непреложные  приказы,  они  тратили  времЯ  на  выслушивание  доблестной
похвальбы черни, хотЯ хорошо знали, как глубоко он ее презирал.
     €так, чтобы поскорее наверстать потерЯнное времЯ,  был  созван  великий
диван советников и дюжих бургомистров с  целью  обсудить  тЯжелое  положение
провинции и придумать средства длЯ  обеспечениЯ  ее  безопасности.  Ќа  этом
почтенном собрании были единогласно решены две вещи:  во-первых,  что  город
следует привести в такое состоЯние, чтобы он мог оборонЯтьсЯ,  и  во-вторых,
что поскольку опасность неминуема, нельзЯ терЯть времени. Џокончив  с  этим,
они немедленно принЯлись говорить длинные  речи  и  поносить  друг  друга  в
бесконечных и злобных спорах. ‚ это времЯ в нашем несчастном городе  впервые
вспыхнула эпидемиЯ болтовни, повсеместно распространеннаЯ в нашей  стране  и
неизбежно  возникающаЯ  там,  где  собираетсЯ  несколько  умников.   Ѓолезнь
проЯвлЯетсЯ в длинных напыщенных речах, причиной которых,  как  предполагают
врачи, бывает испорченный воздух, всегда образующийсЯ в  толпе.  Љ  тому  же
случилось так, что как раз тогда был  впервые  изобретен  остроумный  способ
оценивать достоинства речи по времени; тот считалсЯ лучшим оратором, кто  по
какому-нибудь вопросу говорил дольше всех.  ‘ообщают,  что  этим  прекрасным
изобретением  мы  обЯзаны  тому  же  самому  глубокомысленному  голландскому
критику, который судил о книгах по их толщине и  пожаловал  почетную  медаль
огромному тому всЯкого вздора, потому что он был "толстый, как сыр".
     Џоэтому протоколисты того времени, публикуЯ отчеты о прениЯх в  великом
совете, отмечали как будто только времЯ, проведенное каждым членом совета на
трибуне. …динственные сведениЯ, обнаруженные мною в  отчетах  о  заседаниЯх,
посвЯщенных тем важным делам, о  которых  мы  говорим,  гласили:  "Њингер...
произнес очень горЯчую речь на  шесть  с  половиной  часов,  высказавшись  в
пользу  созданиЯ  укреплений.  Џосле  него  от  противной  стороны  выступил
мингер..., который с большой  Ясностью  и  точностью  говорил  около  восьми
часов. Њингер... предложил поправку к закону, сводЯщуюсЯ  к  тому,  чтобы  в
восьмой строчке заменить слова "двадцать  четыре  часа"  словом  "сутки";  в
поддержку своего предложениЯ он высказал несколько замечаний, отнЯвших всего
три часа с четвертью. Џосле него взЯл слово  мингер  ‚индрур,  разразившийсЯ
самой Яркой, бурной, краткой,  изЯщной,  иронической,  доказательной  речью,
превосходившей все, что когда-либо  слетало  с  губ  –ицерона,  „емосфена  и
любого другого оратора древности или современности;  он  пробыл  на  трибуне
весь вчерашний день, а сегоднЯ утром поднЯлсЯ на нее длЯ  продолжениЯ,  и  в
момент, когда делаетсЯ эта запись, дошел до середины второго раздела  своего
выступлениЯ, доведЯ уже членов совета до того, что они  задремали  вторично.
Њы сожалеем, - пишет в заключение достойный протоколист, - что непреодолимаЯ
тЯга нашего стенографа ко сну не даст нам возможности изложить сущность этой
поистине блестЯщей, хотЯ и пространной речи".
     Ќекоторые  современные  ученые  философы  предполагают,  что  внезапнаЯ
страсть  к  бесконечному  витийству,  столь  мало  совместимаЯ   с   обычной
серьезностью и молчаливостью наших мудрых предков,  была  ими  заимствована,
вместе с различными другими варварскими склонностЯми, от их  диких  соседей,
которые  чрезвычайно  славились  _многоречивостью_  и  _кострами_  совета  и
никогда не начинали хоть сколько-нибудь  важного  дела  без  предварительных
обсуждений и ораторских излиЯний вождей и старейшин. Ќо каково бы ни было ее
происхождение, это, несомненно, жестокаЯ и неприЯтнаЯ болезнь; она и  поныне
не искоренена из жизни государства и неизменно вспыхивает  во  всех  случаЯх
больших потрЯсений в форме опасных  и  докучливых  ветров  в  животе,  тЯжко
поражающих, словно желудочными коликами, означенное государство.
     €так, госпоже Њудрости (по какой-то  непостижимой  причуде  вдохновение
древних  изображало  ее  в  виде  женщины)   доставлЯло,   видимо,   злобное
удовольствие кружить голову важным и почтенным новоамстердамским советникам.
‘тарые   партии   квадратноголовых   и   плоскозадых,    почти    задушенные
геркулесовской рукой Џитера ‘тайвесанта, теперь воспрЯнули, удесЯтерив  свои
силы. —тобы довершить всеобщее смЯтение и замешательство, в  большом  совете
Ќовых  Ќидерландов  воскресло,  служа   Яблоком   раздора,   роковое   слово
_экономиЯ_, которое, казалось, давно  умерло  и  было  похоронено  вместе  с
‚ильЯмом  “прЯмым.  ‘огласно  этому  здравому  правилу  политики   выбросить
двадцать тысЯч гульденов на осуществление никуда не  годного  плана  обороны
считалось более целесообразным, нежели истратить тридцать тысЯч на хороший и
надежный план, ибо провинциЯ таким образом получала десЯть  тысЯч  гульденов
чистой экономии.
     Ќо когда советники приступили к обсуждению  способа  обороны,  началась
словеснаЯ война, не поддающаЯсЯ никакому описанию. ’ак как члены  совета,  о
чем Я уже говорил, разделились на две враждебные партии, то  в  рассмотрение
стоЯвших перед ним вопросов  они  ввели  изумительный  порЯдок.  —то  бы  ни
предложил квадратноголовый, весь клан плоскозадых возражал, так как,  будучи
настоЯщими  политиками,  они  считали  своей  первой  обЯзанностью  добитьсЯ
падениЯ квадратноголовых, второй обЯзанностью -  возвыситьсЯ  самим  и  лишь
третьей обЯзанностью - сообразоватьсЯ с  благополучием  страны.  ’аково,  по
крайней мере,  было  убеждение  самых  честных  членов  партии,  потому  что
основнаЯ ее масса третье соображение вовсе не принимала в расчет.
     Џри этом великом столкновении крепких голов не только  сыпались  искры,
но и родилось изумительное количество планов защиты города; ни об  одном  из
них никто не слыхивал ранее,  не  слышал  и  потом,  разве  только  в  самое
недавнее времЯ. ќти проекты  совершенно  затмили  систему  ветрЯных  мельниц
изобретательного Љифта. ‚прочем, ничего нельзЯ было решить, ибо  как  только
одна партиЯ воздвигала чудовищное нагромождение воздушных замков, другаЯ  их
сразу же разрушала, между тем как простой народ стоЯл и смотрел, нетерпеливо
ожидаЯ, когда будет снесено громадное Яйцо,  поЯвление  которого  предвещало
все это кудахтанье. Ќо он смотрел  напрасно,  ибо  выЯснилось,  что  великий
совет решил защитить провинцию тем же способом,  каким  благородный  великан
Џантагрюэль защитил свою армию - прикрыв ее Языком {1}.
     ‘реди членов совета были величественные, толстые, самодовольные, старые
бюргеры, которые курили трубки и ничего не говорили, а лишь отвергали  любой
план обороны, какой бы им  ни  предлагали.  Ћни  принадлежали  к  тому  роду
зажиточных старых горожан, что скопЯт себе состоЯние, а  затем  держатсЯ  за
свой карман, не раскрывают рта, имеют цветущий вид и до конца  жизни  бывают
ни на что  не  годны.  Ћни  подобны  той  флегматической  устрице,  котораЯ,
проглотив жемчужину, закрывает створки, опускаетсЯ на  дно  в  ил  и  скорей
расстанетсЯ с  жизнью,  чем  со  своим  сокровищем.  ќтим  почтенным  старым
джентльменам каждый план обороны казалсЯ  чреватым  разорением.  ‚ооруженные
силы представлЯлись им тучей саранчи, пожирающей общественную собственность;
снарЯдить морской флот значило  выбросить  свои  деньги  в  море,  построить
укрепление значило похоронить их в грЯзи. Ћдним словом, они почитали  высшим
жизненным правилом, что до тех пор, пока их карманы полны, можно не обращать
вниманиЯ  на  тумаки.  Ћт  пинка  шрама  не  остаетсЯ,  проломленнаЯ  голова
заживает, но пустаЯ мошна - это болезнь, излечивающаЯсЯ  медленнее  всех,  к
тому же такаЯ, что при ней природа ничем больному не помогает.
     ’ак это почтенное собрание _мудрецов_ расточало  в  пустой  болтовне  и
нескончаемых  спорах  то  времЯ,  которое  настоЯтельнаЯ   необходимость   в
немедленных действиЯх делала столь бесценным; члены совета  ни  до  чего  не
могли договоритьсЯ, если не считать того, с чего они начали, а  именно,  что
нельзЯ терЯть времени и что  всЯкое  промедление  гибельно.  Ќаконец  свЯтой
Ќиколай, сжалившись над отчаЯнным положением и стремЯсь спасти их от  полной
анархии,  распорЯдилсЯ  так,  что  во  времЯ  одного  из  самых   шумных   и
патриотических заседаний, когда они чуть не дошли  до  драки,  будучи  не  в
силах убедить  друг  друга,  вопрос  ко  всеобщему  благополучию  был  решен
поЯвлением гонца, вбежавшего в залу с сообщением, что вражеский флот  прибыл
и сейчас движетсЯ вверх по бухте!
     ’аким образом полностью отпала  всЯкаЯ  дальнейшаЯ  необходимость  и  в
постройке укреплений и в  спорах,  и  великий  совет  сберег  уйму  слов,  а
провинциЯ уйму денег  -  что  означало  бесспорное  и  величайшее  торжество
экономии!

                                     *

        ѓ‹Ђ‚Ђ VI

     ‚ которой тучи над Ќовым Ђмстердамом, видимо,  сгущаютсЯ  и  в  которой
показано, как в минуту опасности  народ,  защищающий  себЯ  постановлениЯми,
обретает мужество.

     Џодобно тому, как собравшиесЯ на заседание политики-коты  всей  округи,
громко фырча и мЯукаЯ, смотрЯт друг на друга, корча отвратительные  гримасы,
плюют один другому в морду и вот-вот выпустЯт когти  и  ринутсЯ  в  бой,  но
вдруг в смЯтении обращаютсЯ в поспешное бегство  при  неожиданном  поЯвлении
дворового пса, - так не менее крикливый совет Ќового Ђмстердама,  удивленный
и пораженный внезапным прибытием врага, тоже разбежалсЯ. Љаждый член  совета
торопилсЯ домой, семенЯ так быстро, как только могли двигатьсЯ его  короткие
ноги под бременем тЯжелого груза, и задыхаЯсь от тучности и страха. ЏридЯ  к
себе,  в  свое  неприступное  убежище,  он  баррикадировал  парадную  дверь,
прЯталсЯ в погреб, где хранилсЯ сидр, и не решалсЯ высунутьсЯ  из  опасениЯ,
как бы пушечное Ядро не снесло ему голову.
     ‚есь державный народ толпилсЯ на рыночной площади, сбившись в  кучу  по
тому же инстинкту, по какому овцы ищут безопасности в обществе  друг  друга,
когда пастух и его собака куда-то ушли, а волк рыщет вокруг овчарни. Ћднако,
отнюдь не находЯ успокоениЯ, они только сильнее пугали  друг  друга.  Љаждый
печально вглЯдывалсЯ в лицо соседа, ища поддержки, но  лишь  находил  в  его
искаженных горем чертах подтверждение своих собственных  страхов.  Ќикто  не
говорил теперь о покорении  ‚еликобритании,  никто  не  разглагольствовал  о
высочайших благах  экономии.  Ђ  тем  временем  старухи  усиливали  всеобщее
уныние, громко сетуЯ на  свою  судьбу  и  беспрестанно  призываЯ  на  помощь
свЯтого ЌиколаЯ и Џитера ‘тайвесанта.
     Ћ, как они скорбели об  отсутствии  неустрашимого  Џитера!  €  как  они
жаждали, чтобы с ними был их утешитель Ђнтони ‚ан-Љорлеар! Њежду тем  судьба
этих отважных героев была окутана мраком  неизвестности.  Џроходил  день  за
днем со времени получениЯ тревожного посланиЯ губернатора, не приносЯ больше
никаких  подтверждений  того,  что  он  жив   и   здоров.   Њного   страшных
предположений было высказано о том, что могло случитьсЯ с ним и  его  верным
оруженосцем. Њожет быть,  их  сожрали  живьем  людоеды  из  ЏискатоуэЯ  и  с
Љейп-Љода? Њожет быть, великий совет Ђмфиктионов  подверг  их  пытке?  Њожет
быть, страшные люди из Џайкуэга удушили их луком? ‘реди всего этого уныниЯ и
волнениЯ, когда страх жутким кошмаром навис над маленьким, жирным,  чересчур
полнокровным Ќовым Ђмстердамом, какой-то странный и далекий звук  неожиданно
поразил слух народа. ‡вук приближалсЯ, становилсЯ все громче и громче, и вот
он уже гремел у ворот города. ‚  этом  хорошо  знакомом  звуке  нельзЯ  было
ошибитьсЯ. Љрик радости  сорвалсЯ  со  всех  уст,  когда  доблестный  Џитер,
покрытый пылью и сопровождаемый своим верным  трубачом,  въехал  галопом  на
рыночную площадь.
     Џосле того, как первый  восторг  жителей  города  утих,  они  собрались
вокруг честного Ђнтони, едва тот слез с лошади, и засыпали его приветствиЯми
и поздравлениЯми. ЏрерывающимсЯ от  волнениЯ  голосом  он  рассказал  им  об
удивительных приключениЯх,  выпавших  на  долю  старого  губернатора  и  его
самого,  когда  они  вырвались  из  лап   ужасных   Ђмфиктионов.   Ќо   хотЯ
стайвесантскаЯ рукопись с той тщательностью, какой  она  обычно  отличаетсЯ,
когда дело идет о великом Џитере, очень подробно описывает все событиЯ этого
мастерски проведенного отступлениЯ, все же тЯжелое положение государственных
дел не позволит мне рассказать о нем с  исчерпывающей  полнотой.  „остаточно
будет упомЯнуть, что, пока Џитер ‘тайвесант с беспокойством размышлЯл о том,
как бы ему благополучно удрать, сохранив честь и достоинство,  некоторые  из
кораблей, посланных длЯ завоеваниЯ Њанхатеза, пристали к берегу в  восточных
гаванЯх, чтобы раздобыть  необходимые  съестные  припасы  и  потребовать  от
великого совета союза колоний обещанного им  содействиЯ.  “слышав  об  этом,
всегда бывший начеку Џитер понЯл, что малейшее промедление  может  оказатьсЯ
роковым; тайно и с большой поспешностью он снЯлсЯ с лагерЯ, хотЯ его  гордаЯ
душа скорбела при мысли, что он вынужден обратитьсЯ в  бегство,  пусть  даже
перед сонмом врагов. Њного раз он и Ђнтони ‚ан-Љорлеар были  на  волосок  от
гибели, много опасных злоключений выпало на их долю, когда они, не  возвещаЯ
о своем приближении звуками трубы, быстро  проезжали  по  прекрасной  стране
восточных соседей. Ћна уже всЯ  бурлила  от  приготовлений  к  войне,  и  им
пришлось сделать во времЯ своего бегства  большой  крюк,  тайком  пробираЯсь
через лесистые горы „ьЯвольского хребта.  Ћттуда  доблестный  Џитер  однажды
сделал вылазку и с Яростью льва обратил в бегство  целую  толпу  скваттеров,
состоЯвшую из  трех  поколений  плодовитой  семьи,  котораЯ  уже  собиралась
завладеть  одним  из  уголков  Ќовых  Ќидерландов.  ‚ерному  Ђнтони  не  раз
приходилось с большим  трудом  удерживать  его,  когда  он  в  порыве  гнева
собиралсЯ  спуститьсЯ  с  гор  и  с  саблей  в  руке  напасть  на  некоторые
пограничные города, где приводили в боевую готовность  замызганное  народное
ополчение.
     „остигнув своего дома, губернатор  прежде  всего  влез  на  крышу  и  с
мрачным видом  принЯлсЯ  разглЯдывать  оттуда  вражескую  эскадру.  Ћна  уже
бросила Якорь в бухте и состоЯла из двух гордых фрегатов, на  борту  которых
находились,  как  сообщает  „жон  „жосселин,  джентльмен,  триста   отважных
"красных мундиров" {1}. ‡акончив осмотр, Џитер сел за стол и написал  письмо
командующему эскадрой, требуЯ сообщить, на  каком  основании  она  стала  на
Якорь в гавани, не получив на это предварительного разрешениЯ.  Џисьмо  было
составлено в самых достойных  и  учтивых  выражениЯх,  хотЯ  мне  доподлинно
известно, что он писал его, крепко стиснув зубы и  хранЯ  на  лице  горькую,
сардоническую усмешку. Ћтправив письмо, угрюмый Џитер с  воинственным  видом
зашагал взад и вперед по городским улицам, засунув руки  в  карманы  штанов,
насвистываЯ мелодию нижнеголландского псалма, имевшую  немалое  сходство  со
звуками северо-восточного ветра, когда надвигаетсЯ бурЯ. Џри виде  его  даже
собаки прЯтались в испуге, а  все  уродливые  старухи  Ќового  Ђмстердама  с
причитаниЯми бежали за ним и умолЯли  спасти  их  от  смерти,  ограблениЯ  и
позорного изнасилованиЯ.
     Ћтвет  полковника  Ќиколса,  который   командовал   захватчиками,   был
составлен в столь же учтивых выражениЯх, как и письмо  губернатора.  ‚  этом
ответе полковник заЯвлЯл о законных правах его величества британского королЯ
на провинцию Ќовые Ќидерланды,  где,  по  его  утверждению,  голландцы  были
простыми узурпаторами, и требовал, чтобы город, форты и т. д. тотчас же были
переданы во власть и под  защиту  его  величества,  обещаЯ  в  то  же  времЯ
сохранить жизнь, свободу, достоЯние и право  на  беспрепЯтственную  торговлю
всем голландским гражданам, которые немедленно подчинЯтсЯ правительству  его
величества.
     Џитер  ‘тайвесант  прочел  это  дружественное  послание  с   таким   же
удовлетворенным видом, с каким мог бы сварливый фермер, который долгое времЯ
наживалсЯ, пользуЯсь  землей  своего  соседа,  читать  нежное  письмо  „жона
‘тайлза  {2},  предупреждающего,  что  он  возбудил   дело   о   возвращении
собственности. ‚прочем, старого губернатора трудно  было  застать  врасплох;
заложив, по своему обыкновению, огромную жвачку табаку  за  щеку  и  засунув
требование о сдаче, предварительно скомкав его, в карман штанов, он пообещал
дать ответ на следующее утро. ’ем временем он  созвал  чрезвычайный  военный
совет