  и
навсегда сохранить его в запЯстьЯх, ибо, как всем известно, концертный номер
<коклюш"  входил  в  мой репертуар, и,  когда  Ћскар  перед  двумЯ  тысЯчами
слушателей выдавал  на барабане  коклюш, все  две тысЯчи стариков и старушек
начинали заходитьсЯ в кашле.
     ‹юкс, повизгиваЯ,  прибежал ко мне и потерсЯ о  мои колени.  Ћх  уж эта
собака  из  прокатного   бюро,  взЯть  которую  напрокат  повелело  мне  мое
одиночество!  Ћн  стоЯл на  своих  четырех лапах,  махал хвостом, был собака
собакой,  у него  был  собачий  взглЯд и что-то  в слюнЯвой  пасти: палочка,
камешек, ну что там еще представлЯет ценность длЯ собаки.
     Њое столь важное длЯ  менЯ начало жизни  медленно  ускользало от  менЯ.
Ѓоль во рту, сулившаЯ поЯвление первых зубов, проходила,  Я устало откинулсЯ
назад,  взрослый, чуть теплей,  чем надо, одетый  горбун с наручными часами,
удостоверением личности, пачкой  ас сигнаций в  кошельке. џ уже зажал губами
сигарету,  поднес к ней спичку, возложив на табак задачу вытеснить  из моего
рта однозначный вкус детства.
     Ђ что же ‹юкс? ‹юкс терсЯ об менЯ. џ отогнал его, Я пустил в него струю
дыма.  Ћн облизывал менЯ своим взглЯдом.  џ  обшарил  глазами провода  между
телеграфными столбами в поисках ласточек, Я  хотел использовать ласточек как
средство против  приставу-чих собак. Ќо ласточек не  было, и отогнать  ‹юкса
мне не удавалось.  …го морда  ткнулась между  моими ногами,  и так  уверенно
ткнулась в одно место, словно хозЯин-прокатчик специально натаскивал его длЯ
этой цели.
     Њой  каблук  дважды поразил  его.  Ћн отошел, стоЯл,  дрожа,  на  своих
четырех лапах и, однако, так несомненно  подставлЯл мне свою морду, словно в
зубах у него была не палочка и не камешек, а мой кошелек, наличие которого Я
ощущал в пиджаке, или мои часы, которые отчетливо тикали у менЯ на запЯстье.
     ’ак  что же он  держал? —то было длЯ  него  настолько важно и настолько
заслуживало показа?
     џ уже запустил руку между теплыми челюстЯми,  Я сразу взЯл это  в руки,
сразу  понЯл,  что именно  Я взЯл,  но  сделал вид, будто  подыскиваю слово,
способное определить находку, которую ‹юкс принес мне с ржаного полЯ.
     ‘уществуют такие части человеческого тела,  которые,  будучи  отделены,
отторгнуты  от  центра, поддаютсЯ более точному и  легкому рассмотрению. ќто
был  палец. †енский  палец.  ЃезымЯнный  палец.  †енский  безымЯнный  палец.
†енский безымЯнный палец с изысканным кольцом. Њежду пЯстной костью и первым
суставом пальца, сантиметра  на два ниже кольца, палец дал себЯ отделить. Ћт
сухожилиЯ разгибающей мышцы сохранилсЯ опрЯтный и четко угадываемый сегмент.
     ќто  был красивый,  это  был  подвижный палец.  Љамень кольца,  который
удерживало  шесть   золотых  лапок,  Я   назвал  сразу  и,   как  выЯснилось
впоследствии,  вполне  точно  аквамарином.  ‘амо же  кольцо  в  одном  месте
оказалось настолько тонким, изношенным почти до разлома, что Я определил его
как  фамильную  дра гоценность.  •отЯ  грЯзь  или,  верней, землЯ прочертила
полоску под ногтем, словно этому пальцу  пришлось царапать или копать землю,
ложе ногтЯ и форма его создавали впечатление ухоженности. ‚ остальном палец,
после  того как Я вынул его из теплой пасти, ка залсЯ  холодным, а  присущаЯ
ему желтоватаЯ бледность оправдывала этот холод.
     “же  много   месЯцев   Ћскар   носил   в  нагрудном   кармашке  пиджака
треугольничком выглЯдывающий из него платочек. ‚от этот шелковый лоскут он и
достал из кармашка, расстелил, уложил  на  него безымЯнный  палец, определил
походЯ,  что  вплоть  до   третьего  сустава   внутреннюю   сторону   пальца
прочерчивали линии, сви детельствовавшие о прилежности, целеустремленности и
честолюбивом упрЯмстве.
     “прЯтав  палец  в  платочек, Я поднЯлсЯ с  кабельной катушки,  потрепал
‹юкса  по шее, держа  в правой руке платочек и  палец в платочке, собралсЯ в
путь-дорогу,  хотел двинутьсЯ на  ѓерресхайм, к дому, имел различные замыслы
относительно своей находки, успел даже  подойти к забору ближайшего садового
участка -- но  тут ко  мне воззвал ‚итлар, который лежал в  развилке  ветвей
Яблони и с этой позиции все времЯ наблюдал за мной и за собакой, доставившей
поноску.


        ЏЋ‘‹…„Ќ€‰ ’ђЂЊ‚Ђ‰, €‹€ ЋЃЋ†…‘’‚‹…Ќ€… ЃЂЌЉ€ „‹џ ЉЋЌ‘…ђ‚€ђЋ‚ЂЌ€џ

     ‚зЯть  хотЯ бы его голос: высокомернаЯ, напыщеннаЯ гнусавость. €так, он
лежал в развилке Яблони, и он сказал:
     --  •орошаЯ у вас собака,  господин мой.  џ, в ответ, с некоторой долей
растерЯнности:
     --  Ђ что  вы  делаете  на  Яблоне?  Ћн начал охорашиватьсЯ  у  себЯ на
развилке, жеманно распрЯмил длинный торс.
     -- ќто  всего лишь  Яблочки, всего лишь  китайка. ђади Ѓога,  ничего не
бойтесь. Џришлось его одернуть:
     --  Љакое  мне, собственно,  дело  до  вашей китайки?  € чего  Я должен
боЯтьсЯ?
     -- Ќу, знаете ли, -- начал он по-змеиному шевелить Языком, -- вы вполне
можете считать менЯ райским змием, ибо китайка существовала уже тогда.
     џ, разъЯренно:
     -- ЂллегорическаЯ болтовнЯ. Ћн, с немыслимой хитростью:
     -- ‚ы полагаете, что одни лишь десертные фрукты достойны греха?
     џ  уже  хотел  уйти,  ибо  в  ту минуту  мне  ничто не  казалось  более
невыносимым,  чем  дискуссиЯ  о  фруктах,  произраставших в раю,  но  тут он
отбросил околичности, проворно соскочил  со своей развилки, возвысилсЯ перед
забором, длинный и разболтанный.
     -- Ђ что это такое принесла ваша собака со ржаного полЯ?
     Ќу почему Я ответил:
     -- Љамень она принесла. ђазговор превращалсЯ в допрос.
     -- € вы прЯчете камень в карман?
     -- џ вообще люблю носить камни в кармане.
     -- Ђ мне то, что принесла ваша собака, скорее напоминало палочку.
     -- џ продолжаю утверждать,  что это  был камень, пусть даже  это десЯть
раз было или могло быть палочкой.
     -- Љороче, все-таки палочка?
     --  Ђ  мне  без  разницы, палочка  или  камень, китайка  или  десертные
Яблоки...
     -- Џричем палочка подвижнаЯ?
     -- ‘обаку тЯнет домой, Я пошел.
     -- Џалочка телесного цвета?
     -- ‡анЯлись бы вы лучше своими Яблоками. Џойдем, ‹юкс.
     -- Џалочка телесного цвета, подвижнаЯ и с кольцом?
     -- —его вам от менЯ надо? џ обычный прохожий, который длЯ прогулки взЯл
напрокат собаку.
     -- Џонимаете, Я  тоже кое-что  хотел бы  взЯть  напрокат. ЌельзЯ ли мне
надеть на мизинец, хотЯ бы  на секундочку, то премиленькое колечко,  которое
сверкало на вашей палочке, превращаЯ ее в палец? Њое имЯ ‚итлар, ѓотфрид фон
‚итлар, последний в нашем роду.
     ’ак Я познакомилсЯ с ‚итларом, в тот же самый день подружилсЯ с ним, до
сих пор считаю его своим другом, а потому не далее как несколько дней назад,
когда он пришел менЯ навестить, сказал ему:
     --  џ от  души рад,  дорогой ѓотфрид, что именно ты, мой друг, донес на
менЯ в полицию, а не какой-нибудь первый встречный.
     …сли  существуют на свете ангелы,  то ‚итлар  -- один  из них:  длинный
вертопрах,  живой,   складной,  которого   скорей  можно   представить  себе
обнимающим самый бесплодный  из всех уличных фонарей, нежели теплую, льнущую
к нему девушку.
     ‚итлара  углЯдишь  не  вдруг.  џвлЯЯ  каждый  раз лишь  одну  из  своих
ипостасей,  он  может,  в  зависимости  от  обстановки,  обернутьсЯ  ниткой,
огородным  чучелом,  вешалкой  длЯ пальто, лежащей на земле  развилиной. ‚от
почему Я его и не приметил, когда сидел  на кабельной катушке, а он лежал на
Яблоне. ‚едь и собака не залаЯла, ибо  собака не  может ни учуЯть ангела, ни
увидеть, ни облаЯть.
     -- Ѓудь так  любезен, -- попросил Я его позавчера,  -- пришли мне копию
того  доноса,  который  ты  сделал три года  назад и  с которого началсЯ мой
процесс.
     € вот  передо мной  лежит копиЯ его доноса, и Я предоставлЯю слово ему,
тому, кто действовал против менЯ в суде:
     "џ,  ѓотфрид фон  ‚итлар,  лежал в упомЯнутый день на развилке  Яблони,
котораЯ растет на садовом участке  у моей матери и приносит каждый год ровно
столько Яблок, сколько  могут вместить  в виде Яблочного повидла семь  наших
банок длЯ консервированиЯ. €так, Я лежал на развилке, следовательно лежал на
боку, раз  местив левую тазовую кость в самой глубокой, слегка поросшей мхом
точке развилки.  ‘тупни мои  указывали пальцами  в направлении  ѓерресхайма.
ѓлЯдел же Я -- куда Я, впрочем, глЯдел? -- глЯдел же  Я прЯмо перед собой  и
надеЯлсЯ, что в поле моего зрениЯ что- нибудь произойдет.
     €  тут в поле  моего  зрениЯ  вступил  обвинЯемый, который  на  сегоднЯ
ЯвлЯетсЯ  моим другом.  …го  сопровождала собака,  она бегала вокруг него  и
вообще  вела  себЯ  так,  как  положено  собакам,  а звали  ее,  о  чем  мне
впоследствии  сообщил  обвинЯемый, ‹юксом, порода  -- ротвейлер,  его  можно
брать напрокат в прокатном бюро, что неподалеку от церкви ‘в. ђоха.
     ЋбвинЯемый  сел на  ту  пустую  катушку, котораЯ  с  самого конца войны
лежала  перед садовым  участком моей матушки Ђлисы фон ‚итлар. ‚ысокому суду
известно, что рост обвинЯемого можно определить как малый и дефективный. ќто
сразу бросилось мне в  глаза.  …ще более необычным  показалось мне поведение
маленького, хорошо одетого господина. Ћн  барабанил двумЯ сухими  ветками по
ржавой кабельной катушке, она же барабан. …сли, однако, принЯть во внимание,
что  обвинЯемый   по  профессии  и  есть  барабанщик   и,   как   выЯснилось
впоследствии, предаетсЯ своему занЯтию, где бы  ни оказалсЯ, и что кабельный
барабан --  недаром  же  его  так  называют -- подстрекнул  бы  даже  самого
неумелого  человека поработать  палочками,  надо будет  признать  следующее:
обвинЯемый Ћскар Њаце- рат сидел в предгрозовой летний день на том кабельном
барабане,  который лежал перед садовым участком госпожи Ђлисы фон ‚итлар,  и
издавал с помощью двух сухих веток разной величины ритмически организованные
звуки.
     „алее  Я  должен  показать, что  собака ‹юкс на весьма длительное времЯ
исчезла в уже созревшем длЯ жатвы ржаном поле.  …сли же вы спросите менЯ, на
какое  именно  времЯ  она исчезла,  Я затруднюсь  с ответом,  ибо  стоит мне
улечьсЯ в развилке моей Яблони, как всЯкое чувство времени менЯ покидает.  €
если Я тем  не менее говорю, что  собака отсутствовала длительное времЯ, это
всего лишь будет означать, что мне как-то недоставало этой собаки, поскольку
мне понравились ее чернаЯ шкура и вислые уши.
     ЋбвинЯемому же -- полагаю, у менЯ есть все основаниЯ так говорить -- ее
вовсе не недоставало.
     Љогда  собака,  именуемаЯ ‹юкс, вернулась из  уже  созревшего длЯ жатвы
ржаного полЯ,  она что-то  держала  в пасти.  Ќе  берусь утверждать, будто Я
сразу понЯл, что именно она держит. џ решил, что  это палка  -- скорее всего
камень, -- может  быть, с  меньшей степенью  вероЯтности, жестЯнаЯ банка или
жестЯнаЯ ложка.  ‹ишь  когда обвинЯемый  вытащил  у  собаки из пасти  corpus
delicti, Я отчетливо увидел, с чем  мы имеем дело. Ќо с  того  момента когда
собака потерлась о -- помнитсЯ  мне -- левую штанину обвинЯемого, еще  держа
нечто  в  пасти,  и до  того,  к  сожалению,  не  поддающегосЯ  уже  точному
определению момента, когда обвинЯемый с хозЯйским  видом взЯл  это из пасти,
прошло, по самым осторожным подсчетам, несколько минут.
     Љак  ни  силилсЯ  пес  привлечь  внимание  своего  прокатного  хозЯина,
последний  лишь  беспрестанно  барабанил  в  той монотонно впечатлЯющей,  но
непостижимой  манере,  в  какой  барабанЯт  дети.  ‹ишь  когда  пес  решилсЯ
прибегнуть  к некоему  непотребству и  ткнулсЯ влажной  мордой между  ногами
обвинЯемого, тот отбросил палочки и пнул --  это Я точно помню, --  пнул пса
правой  ногой. Џес описал  вокруг хозЯина дугу,  но потом, по-собачьи дрожа,
снова приблизилсЯ к нему и протЯнул все еще что-то содержащую пасть.
     Ќе вставаЯ с места, иными словами сидЯ, обвинЯемый сунул руку -- на сей
раз левую --  собаке между зубами.  Ћсвободившись от  своей находки,  собака
‹юкс  попЯтилась на  несколько метров. ‘ам  же обвинЯемый  продолжал  сидеть
держа  находку  в  руке, сжал ладонь, снова разжал,  снова сжал, и когда  он
вторично  разжал ее,  на  его находке  что-то  сверкнуло. Ћсвоившись с видом
своей находки,  он  поднЯл ее большим  и  указательным  пальцами и  подержал
горизонтально на уровне глаз.
     ‹ишь теперь Я  называю эту находку пальцем, из-за ее сверканиЯ уточнЯю:
безымЯнным  пальцем, и, даже не подозреваЯ  о том,  даю  название одному  из
интереснейших  процессов  послевоенного  времени,  ибо  менЯ,  ѓотфрида  фон
‚итлара, называют самым важным свидетелем в процессе о безымЯнном пальце.
     Џоскольку обвинЯемый сохранил спокойствие, Я тоже сохранЯл спокойствие.
„а, мне  передалось его спокойствие.  €  когда  обвинЯемый  бережно завернул
палец с кольцом в тот платок, который прежде  как кавалер лелеЯл в нагрудном
кармашке  своего пиджака,  Я испытал  чувство симпатии к  этому сидЯщему  на
барабане  человеку: очень  достойный  господин, подумал Я, хорошо  бы  с ним
познакомитьсЯ.
     ’ак Я и  окликнул его, когда вместе со своей прокатной собакой он хотел
удалитьсЯ в направлении ѓер-ресхайма. Ћн сперва отреагировал с досадой, Я бы
даже сказал -- высокомерно. џ и по сей день не могу понЯть, по какой причине
обвинЯемый увидел во мне символическое  воплощение змеи лишь из-за того, что
Я лежал  в кроне Яблони. ‚от и китайские Яблочки моей матушки у него вызвали
недоверие, он сказал, что это, без сомнениЯ, райские Яблочки.
     Ќе исключено, что  зло привыкло  обитать  преимущественно  в  развилках
ветвей.  Ќо вот лично менЯ не  что  иное, как  без усилий  овладевающаЯ мною
привычнаЯ скука, побуждало по нескольку раз на неделе занимать свое  место в
развилке Яблони.  •отЯ, возможно, скука  сама по себе и есть зло? Ђ вот  что
гнало обвинЯемого под  стены „юссельдорфа? ѓнало  его, как он мне  позднее в
том призналсЯ, одиночество. Ќо одиночество --  не есть  ли оно имЯ  скуки? џ
делюсь этими соображениЯми не  с  тем,  чтобы уличить обвинЯемого,  а с тем,
чтобы  сделать  его понЯтным. Ќе  эта  ли  игра  зла, этот  барабанный  бой,
ритмически разрешавший  зло, сделал его столь  длЯ  менЯ симпатичным,  что Я
заговорил с ним и завЯзал с ним дружбу? „а и то заЯвление, которое заставило
менЯ как свидетелЯ, а его как обвинЯемого предстать перед высоким судом, оно
ведь  тоже было придуманной  нами  игрой,  еще  одним средством  рассеЯть  и
утолить наше одиночество и нашу скуку.
     “ступаЯ моей просьбе, обвинЯемый после некоторых колебаний надел кольцо
с  безымЯнного пальца, на редкость, впрочем, легко снЯвшеесЯ,  на мой  левый
мизинец. Љольцо оказалось  впору и порадовало менЯ. ђазумеетсЯ, еще до того,
как его примерить,  Я  покинул свое привычное местечко в развилке. Њы стоЯли
по обе  стороны  забора, мы  назвали себЯ, завЯзали разговор, коснулись  при
этом нескольких политических  тем, после чего он и дал мне кольцо, палец  же
оставил  себе, причем держал  его очень  бережно. Њы сошлись  во мнении, что
имеем дело с женским пальцем.  Џока Я носил кольцо и подставлЯл его под лучи
солнца,  обвинЯемый   начал   выбивать  на  заборе  свободной  левой   рукой
танцевальный ритм, веселый и бодрый. Ќо деревЯнный забор вокруг участка моей
матери   настолько   неустойчив,   что  откликнулсЯ  на  барабанные  призывы
обвинЯемого  деревЯнным  треском  и  вибрацией.  Ќе  знаю,  сколько  мы  так
простоЯли,  разговариваЯ глазами. Ђ  когда  некий самолет на средней  высоте
донес до нас гул своих моторов, мы оба  как  раз предавались невинной  игре.
‘амолет, возможно, хотел сесть в ‹охаузене. € хотЯ нам обоим было  бы весьма
любопытно узнать, как самолет будет  заходить на  посадку, с  двумЯ моторами
или  с четырьмЯ, мы не  отвели взглЯд друг от друга, мы не определили способ
посадки, игру же эту впоследствии, когда у нас находилось времЯ ею занЯтьсЯ,
мы назвали аскетизмом „урачка ‹ео, ибо, по словам обвинЯемого, у него  много
лет  назад был друг, носивший то же имЯ,  и вот с ним-то он, преимущественно
на кладбищах, развлекалсЯ той же игрой.
     Љогда  самолет отыскал  свою  посадочную  полосу  --  мне действительно
трудно сказать, была ли это двух-или четырехмоторнаЯ машина, -- Я вернул ему
кольцо. ЋбвинЯемый надел кольцо на палец, вторично использовав свой платочек
как оберточный материал, и пригласил менЯ составить ему компанию.
     ‚се  это происходило  седьмого июнЯ  одна  тысЯча  девЯтьсот  пЯтьдесЯт
первого года. ‚  ѓерресхайме, на  конечной остановке трамваЯ, мы не  сели  в
трамвай, а взЯли такси. ЋбвинЯемый и в дальнейшем при каждом  удобном случае
проЯвлЯл щедрость по отношению ко мне. Њы  поехали в  город, оставили  такси
ждать перед  бюро проката собак  возле церкви ‘в. ђоха, отдали собаку ‹юкса,
снова сели  в  такси,  и  оно  повезло нас  через  весь город, через  Ѓильк,
Ћбербильк,  на  ‚ерстен-ское  кладбище,   там  господину  Њацерату  пришлось
уплатить  более двенадцати  марок, и  лишь потом мы наведались в  мастерскую
надгробий, к каменотесу по имени Љорнефф.
     ‚ мастерской  было очень грЯзно, и  Я порадовалсЯ, что Љорнефф выполнил
поручение моего  друга  всего за час.  Џока  мой друг подробно  и с  любовью
описывал  мне  инструменты  и различные  виды  камнЯ,  господин  Љорнефф, не
обмолвившийсЯ ни словом по поводу  пальца, сделал с него гипсовый слепок без
кольца. џ вполглаза следил за его работой: ведь палец предстоЯло подвергнуть
предварительной обработке, -- иными словами, его натерли жиром,  обвЯзали по
краю ниткой, потом покрыли гипсом и ниткой разрезали форму до того, как гипс
затвердеет. •отЯ  длЯ менЯ,  оформителЯ по  профессии, изготовление гипсовых
отливок  не содержало ничего нового, этот палец, едва  оказавшись в руках  у
каменотеса, стал каким-то неэстетичным,  и его неэстетичность  исчезла, лишь
когда обвинемый после удачного изготовлениЯ слепка снова взЯл палец, очистил
от  жира  и обернул своим платочком.  Њой друг  оплатил  работу  каменотеса.
Џоначалу  тот не  хотел  брать с  него  деньги,  поскольку  считал господина
Ња-церата своим коллегой. Љ тому же он  добавил, что господин Њацерат в свое
времЯ выдавливал у  него  фурункулы и  тоже ничего за  это  не  брал.  Љогда
отливка  застыла, каменотес  разобрал  форму,  добавил  к оригиналу  слепок,
пообещав  в ближайшие  же дни сделать  еще несколько слепков, и  через  свою
выставку надгробий вывел нас на Њолельную тропу.
     ‚тораЯ  поездка в такси привела нас на ѓлавный вокзал.  ’ам  обвинЯемый
пригласил  менЯ  на  обильный  ужин  в  изысканный  вокзальный  ресторан.  ‘
кельнером он разговаривал весьма  доверительно, из чего Я  сделал вывод, что
господин Њацерат, вероЯтно,  их  завсегдатай.  Њы  ели говЯжью  грудинку  со
свежей редь кой, а также рейнскую  семгу, под конец сыр. € завершили все это
бутылочкой  шампанского.  Љогда  речь  у  нас  снова  зашла  о  пальце  и  Я
посоветовал  обвинЯемому  признать палец  чужой собственностью и отдать его,
тем  более  что  теперь у него  есть слепок,  обвинЯемый четко  и решительно
ответил, что считает себЯ законным владельцем пальца, коль скоро уже при его
рождении, пусть в  завуалированной форме,  через слова  "барабаннаЯ палочка"
ему был обещан такой палец;  далее, он мог бы вспомнить здесь рубцы на спине
у своего  друга  ѓерберта  ’ручински, которые, будучи длиной в  палец,  тоже
предвещали  безымЯнный  палец; ну и,  наконец,  остаетсЯ  патроннаЯ  гильза,
которую он нашел на кладбище в ‡аспе и котораЯ тоже имела размеры и значение
будущего безымЯнного пальца.
     Џусть Я поначалу готов был рассмеЯтьсЯ  над логикой  рассуждений своего
только  что  обретенного друга,  нельзЯ  не  признать, что человек  мыслЯщий
способен  без  труда  принЯть  эту  последовательность:  барабаннаЯ палочка,
рубец, патроннаЯ гильза, безымЯнный палец.
     ’ретье такси, уже после ужина, доставило менЯ домой.  Њы договорились о
новой встрече, и, когда спустЯ три днЯ и в соответствии  с уговором  Я вновь
посетил обвинЯемого, он, как оказалось, приготовил длЯ менЯ сюрприз.
     ‘перва он показал мне свою квартиру, вернее, свою комнату -- потому что
господин  Њацерат  снимал  ее от  жильцов.  Џоначалу  это была  лишь  убогаЯ
комната, в прошлом -- ваннаЯ,  позднее, когда искусство барабанщика принесло
ему  известность и благополучие, он начал  доплачивать  за каморку без окон,
которую называл каморкой сестры „оротеи, далее, он  также изъЯвил готовность
платить  за  третью комнату, которую раньше занимал некий  господин  Њюнцер,
музыкант и коллега обвинЯемого, причем платить бешеные деньги,  ибо основной
съемщик,  господин –айдлер,  знаЯ  о достатке  господина Њацерата,  безбожно
вздул цену.
     ‚  так называемой  комнате  сестры  „оротеи обвинЯемый припас длЯ  менЯ
сюрприз: на мраморной доске умывального столика с  зеркалом стоЯла банка длЯ
консервированиЯ, примерно тех размеров, какие употреблЯет моЯ мать Ђлиса фон
‚итлар,  дабы закрывать Яблочное повидло  из  наших  райских  Яблочек. Ѓанка
господина Њацерата,  однако, содержала плавающий в спирту безымЯнный  палец.
ЋбвинЯемый  гордо  продемонстрировал  мне несколько  толстых  научных  книг,
которыми  он  руководствовалсЯ  при консервировании  пальца.  џ  лишь  бегло
полистал  эти книги,  почти  не задержал  взглЯда  на иллюстрациЯх, признал,
однако, что обвинЯемому вполне удалось сохранить  натуральный вид пальца, да
и  вообще  банка с  содержимым  очень  мило  смотрелась на  фоне  зеркала  и
представлЯла  собой   ин  тересное   декоративное  решение,   чего  Я,   как
профессиональный оформитель, не мог не признать.
     ‡аметив,  что  Я освоилсЯ с видом стеклЯнной банки,  обвинЯемый поведал
мне, что иногда молитсЯ на эту банку. Џолный любопытства, но в то же времЯ с
некоторой  дерзостью, Я  тотчас попросил его продемонстрировать мне  образец
подобной  молитвы. Ћн,  со своей стороны, попросил  менЯ о встречной услуге,
дал мне карандаш и бумагу и потребовал, чтобы Я записал эту молитву, чтобы Я
задавал  вопросы по  поводу  этого  пальца,  а он  по  мере  своих сил будет
отвечать молитвой.
     ‡десь  Я  прилагаю  к показаниЯм  слова  обвинЯемого, мои  вопросы, его
ответы  -- обожествление стеклЯнной  банки: итак, Я поклонЯюсь. Љто Я? Ћскар
или Я? џ -- благочестиво, Ћскар -- рассеЯнно. ЌепрестаннаЯ преданность, и не
надо  боЯтьсЯ  повторов.  џ  --  рассудительно,  ибо   лишен  памЯти.  Ћскар
рассудительно,  ибо  полон  воспоминаний. •олодный,  горЯчий,  теплый  -- Я.
‚иновен -- при  расспросах. Ќевиновен -- без расспросов. ‚иновен потому, что
совершил преступление, потому что стал виновен, несмотрЯ на,  отвел от себЯ,
свалил ответственность на, пробилсЯ сквозь, очистилсЯ от, посмеЯлсЯ от, над,
из-за, плакал о, из-за, без, грешил словом, греховно  замалчивал, не говорю,
не молчу, преклонЯюсь.  ‚озношу молитву. Ќа что Я молюсь?  Ќа  банку.  Љакую
банку?    „лЯ   консервированиЯ.   —то   консервирует   банка?   Ѓанка   длЯ
консервированиЯ консервирует  палец. —то за  палец?  ЃезымЯнный.  —ей палец?
Ѓелокурый. Љто белокурый? ‘реднего роста. ‘реднего  роста -- это значит метр
шестьдесЯт?  ‘реднего  роста  --  это  значит  метр  шестьдесЯт три.  Ћсобые
приметы? ђодимое  пЯтно.  ѓде  пЯтно?  Џлечо, с  внутренней стороны.  ‹евое,
правое?  Џравое.  ЃезымЯнный  палец какой?  ‹евый.  Џомолвлена?  „а,  но  не
замужем.  €споведание?   ђеформатское.  „евственница?  „евственница.   Љогда
родилась? Ќе  знаю.  Љогда?  Џод ѓанновером. Љогда?  ‚ декабре. ‘трелец  или
Љозерог?   ‘трелец.  Ђ  характер?  ђобкий.  „оброжелательнаЯ?  Џрилеж   наЯ,
болтливаЯ. ЃлагоразумнаЯ? ЃережливаЯ, трезваЯ и  веселаЯ тоже. ђобкаЯ? ‹юбит
лакомства,   искреннЯЯ   и   набожнаЯ.  ЃледнаЯ,  мечтает  больше   всего  о
путешествиЯх. Њенструации нерегулЯрно, вЯлаЯ, охотно страдает  и  говорит об
этом,  сама  безынициативна,  пассивна,  ждет,  что будет,  хорошо  слушает,
одобрительно  кивает, скрещивает руки, когда  говорит, опускает глаза, когда
заговоришь с  ней,  широко их  распахивает,  светло-серые  с примесью карего
ближе к зрачку, кольцо  получила  в  подарок от начальника, начальник женат,
сперва не хотела брать, взЯла,  страшный случай,  кокосовые волокна, сатана,
много белого,  выехала, переехала, вернулась,  не могла расстатьсЯ, ревность
тоже, но  без  оснований, болезнь, но не сама по себе, смерть, но не сама по
себе, нет, нет,  не  знаю, не хочу,  собирала васильки, тут поЯвлЯетсЯ, нет,
сопровождает с самого начала, больше не может... Ђминь? Ђминь.
     џ, ѓотфрид фон ‚итлар, потому  лишь присовокуплЯю  к моим показаниЯм на
суде  эту  записанную  мной  молитву,   что,  несмотрЯ  на  всю  ее  внешнюю
хаотичность, сведениЯ  об обладательнице безымЯнного пальца по большей части
совпадают  с  материалами  суда  об  убитой, о  медицинской  сестре  „оротее
Љенгеттер. ‚  мои  задачи  не  входит подвергать  здесь  сомнению  показаниЯ
обвинЯемого  о том, что он  не убивал сестру и  вообще ни разу не видел ее в
глаза.
     Џримечательна и -- как мне до сих пор представлЯетсЯ -- свидетельствует
в пользу обвинЯемого та са-мозабвенность, с какой мой друг стоЯл на  коленЯх
перед стулом,  куда  он  поставил  банку  длЯ консервированиЯ,  и  при  этом
обрабатывал свой барабан, зажав его у себЯ между колен.
     …ще  не  раз  в течение более  чем года  мне  доводилось наблюдать, как
обвинЯемый  молитсЯ и  барабанит,  ибо за щедрое содержание  он  сделал менЯ
своим компаньоном, брал менЯ с собой в турне, которые он на длительное времЯ
прервал, но вскоре после обнаружениЯ безымЯнного пальца возобновил снова. Њы
объездили  всю ‡ападную  ѓерманию, у  нас были также приглашениЯ в ‚осточную
зону и из-за границы.  Ќо господин Њацерат предпочитал оставатьсЯ в пределах
страны, не желал, по  его  собственным  словам, угодить в обычный концертный
водоворот. Ќи разу  он не молилсЯ и  не барабанил  перед  банкой  до  начала
концерта. ‹ишь после выступлениЯ  и длительного ужина мы возвращались к нему
в  номер:  и  тут  он  барабанил, и  тут он молилсЯ,  Я  задавал  вопросы  и
записывал,   после   чего  мы   сравнивали   нынешнюю  молитву  с  молитвами
предшествующих дней  и  недель. Џравда, молитвы  существовали в  длинном и в
коротком варианте. ‚добавок  слова порой налетали одно на другое,  тогда как
следующим днем они лились почти осЯзаемо  и протЯженно. Ћднако все собранные
мной таким образом молитвы, которые Я имею честь  предъЯвить высокому  суду,
не содержат больше подробностей, чем та, перваЯ, запись, которую  Я приложил
к своим показаниЯм.
     ‡а  этот  разъездной  год  Я  мельком,  между  одним  турне  и  другим,
познакомилсЯ с некоторыми друзьЯми и родственниками господина Њацерата. ’ак,
например,  он представил мне  свою  мачеху, госпожу Њарию  Њацерат,  которую
обвинЯемый высоко, хотЯ и сдержанно чтит. ‚ тот же день менЯ приветствовал и
сводный брат обвинЯемого Љурт Њацерат, одиннадцатилетний, хорошо воспитанный
гимназист. ‘естра  госпожи  Њарии  Њацерат,  госпожа  Ђвгуста  Љестер,  тоже
произвела  на  менЯ вполне  благоприЯтнее  впечатление.  Љак  мне  призналсЯ
обвинЯемый,  его  семейные отношениЯ в  первые  послевоенные годы  оставлЯли
желать лучшего, но после того, как господин  Њацерат на свои деньги приобрел
длЯ  мачехи большой  магазин деликатесов, торгующий в числе прочего и южными
фруктами,  да  и  впоследствии  оказывал  ей  финансовую поддержку,  если  у
магазина возникали трудности, между  мачехой и пасынком  установились вполне
дружественные отношениЯ.
     ѓосподин Њацерат познакомил менЯ также с некоторыми прежними коллегами,
преимущественно  джазистами.  Љаким  веселым  и  общительным   ни   старалсЯ
предстать   передо   мной  господин  Њюнцер,   которого   господин   Њацерат
доверительно называл Љлеппом, Я до  сих  пор  не нашел в  себе  ни духу,  ни
желаниЯ и впредь поддерживать с ним контакты.
     •отЯ  благодарЯ великодушию обвинЯемого у менЯ  не  было  необходимости
работать оформителем,  Я из чистой любви  к делу, едва мы возвращались после
очередного   турне,  соглашалсЯ   оформить  несколько   витрин.   ЋбвинЯемый
по-дружески интересовалсЯ моей ра ботой, часто поздней ночью стоЯл на  улице
и оставалсЯ внимательным зрителем  моего  скромного искусства.  €ногда после
завершениЯ  работы  мы  предпринимали  еще  небольшую  прогулку  по  ночному
„юссельдорфу,  однако  не  в  пределах  ‘тарого  города,  ибо обвинЯемый  не
переносит утолщенные стекла и вывески трактиров в старонемецком духе. €  вот
однажды -- тут Я подхожу к  последней части своих показаний -- пополуноч-наЯ
прогулка через “нтеррат привела нас к трамвайному депо.
     Њы стоЯли в полном  согласии, провожаЯ последний по расписанию трамвай,
въезжающий в депо. ќто красивое зрелище. ‚округ  нас -- темный город, вдали,
поскольку на дворе пЯтница, горланит пьЯный рабочий  со стройки. ‚ остальном
-- тишина, ибо последний возвращающийсЯ в депо трамвай, даже когда он звонит
и заставлЯет  звучать закругленные рельсы,  шума  не производит. Ѓольшинство
сразу  въезжает в  депо. Ќо некоторые продолжают  то тут, то там, пустые, но
празднично освещенные,  стоЯть на  рельсах. —ьЯ  же это была идеЯ?  ќто была
наша общаЯ идеЯ.  Ќо  высказал  ее  Я.  "Ќу,  дорогой  друг, а что  если?.."
ѓосподин Њацерат  кивнул, мы не спеша влезли, Я забралсЯ  в кабину вожатого,
сразу в ней освоилсЯ, мЯгко тронул с места,  быстро  набрал скорость, короче
показал себЯ хорошим вожатым, по поводу чего господин Њацерат  -- когда Ярко
освещенное  депо  уже осталось позади --  дружески произнес следующие слова:
"џсно, ѓотфрид, что  ты крещеный католик,  иначе ты не сумел бы  так  хорошо
водить трамвай".
     €  впрЯмь это случайное занЯтие  доставило мне бездну радости.  ‚ депо,
судЯ  по всему, наш отъезд даже и не заметили,  потому что никто за  нами не
гналсЯ,  нас можно было также без труда задержать, отключив ток. џ вел вагон
по  направлению к ”лингерну, потом  через ”лингерн,  и уже прикидывал, то ли
мне свернуть у •аниелЯ  влево, то ли  поднЯтьсЯ к ђату,  к ђа-тингену, когда
господин Њацерат попросил менЯ свернуть в сторону ѓрафенберга и ѓерресхайма.
•оть мне  и  внушал опасениЯ  крутой  подъем  перед танцевальным  заведением
"‹ьвиный  замок",  Я  выполнил  просьбу об винЯемого,  подъем  взЯл, танцзал
оставалсЯ уже позади, когда мне вдруг пришлось круто затормозить, потому что
на  путЯх  стоЯли  три   человека  и  скорей  требовали,  чем  просили  менЯ
остановитьсЯ.
     ѓосподин Њацерат  уже вскоре после •аниелЯ ушел в глубь  вагона,  чтобы
выкурить  сигарету. €  пришлось  мне  на  правах  вожатого  кричать:  "Џрошу
садитьсЯ". џ  заметил, что третий из  них, человек без  шлЯпы,  которого оба
других, в зеленых шлЯпах  с черными лен тами, зажав с  обеих сторон, держали
посредине, при посадке  то  ли по  неуклюжести,  то ли  по  слабости  зрениЯ
несколько раз  ступал мимо  подножки.  ‘опровождающие  -- или  охранники  --
довольно грубо  помогли  ему  поднЯтьсЯ на  мою переднюю  площадку, а оттуда
пройти в вагон.
     џ  уже  тронул  с  места,  когда  услышал  из  салона  сперва  жалобное
повизгивание, потом такой звук, словно кто-то отвешивает затрещины, потом, к
своему успокоению, решительный голос господина Њацерата, укорЯвшего севших и
призывавшего их  не бить  раненого, полуслепого человека,  который страдает,
лишившись своих очков.
     --  Ќе лезьте не в свое дело! -- рЯвкнула одна  из зеленых  шлЯп. -- Ћн
еще узнает сегоднЯ, где раки зимуют. € без того историЯ слишком затЯнулась!
     Џока Я медленно ехал к ѓерресхайму, мой друг, господин Њацерат, пожелал
узнать,  какое  преступление совершил  этот  бедный  полуслепой  человек.  €
разговор сразу  принЯл крайне странное направление: после двух-трех  слов мы
оказались  в  гуще  войны, верней  сказать, все происходило первого сентЯбрЯ
одна  тысЯча девЯтьсот тридцать  девЯтого года.  Ќачало  войны,  полуслепого
назвали  партизаном, который принЯл участие в противоправной обороне  зданиЯ
Џольской  почты.  Љак  ни странно,  но и  господин Њацерат,  который к  тому
времени  уже  достиг пЯтнадцатилетиЯ,  оказалсЯ совершенно  в  курсе,  узнал
полуслепого, сказал,  что  это  ‚иктор ‚е-лун, бедный  близорукий  разносчик
денежных переводов, который во времЯ боевых действий потерЯл очки, бежал без
очков, ускользнул от палачей, но те не отставали, преследовали его до самого
конца войны и даже в послевоенные годы, предъЯвили даже бумагу, датированную
тридцать девЯтым годом,  и это был  приказ о  расстреле.  Ќаконец-то они его
изловили -- вскричал один  из тех, что в зеленой шлЯпе, а второй заЯвил, что
он  очень  рад,  теперь  наконец-то  можно  будет подвести  черту  под  всей
историей. ‚се  свободное  времЯ, даже  отпуск он тратил на то, чтобы наконец
привести  в исполнение приказ о расстреле  от одна тысЯча девЯтьсот тридцать
девЯтого  года;  в  конце  концов,  у  него  есть  и  другаЯ  профессиЯ,  он
коммивоЯжер,  а  товарищ  --  беженец с  востока, и  у  него  тоже есть свои
проблемы, ему надо все начинать  с нулЯ, он  потерЯл на востоке процветающее
портновское  ателье,  но  теперь  все, баста,  сегоднЯ  ночью  приказ  будет
приведен в исполнение и  под  прошлым  можно будет  подвести черту, -- какое
счастье, что мы еще успели на последний трамвай.
     ’ак  Я против  воли  превратилсЯ  в  вагоновожатого,  который  везет  в
ѓерресхайм  одного  приговоренного  к  смерти и двух  палачей  с приказом  о
расстреле. Ќа пустой, слегка скошенной базарной площади пригорода  Я свернул
направо, хотел довести вагон до конечной остановки у стекольного завода, там
высадить зеленые шлЯпы  и  полуслепого ‚иктора,  после  чего  вместе с  моим
другом отправитьсЯ  домой.  ‡а  три остановки до  конечной  господин Њацерат
покинул салон  и примерно туда,  куда профессиональные  вагоновожатые ставЯт
свои жестЯные коробки с бутербродами, поставил свой портфель, в котором, как
мне было известно, находи лась банка с пальцем.
     -- Њы  должны  его спасти, ведь это ‚иктор, бедный  ‚иктор! -- ѓосподин
Њацерат  был  Явно взволнован.  --  Ћн так до  сих  пор  и  не подобрал себе
подходЯщие  очки,  он  очень близорукий, они станут  его расстреливать, а он
будет смотреть в другую сторону.
     џ полагал, что палачи  безоружны, но господин  Њацерат заметил угловато
вздувшиесЯ пальто обоих зеленошлЯпников.
     -- Ћн  разносил денежные переводы от Џольской почты, в „анциге.  ’еперь
он  делает то же самое от федеральной почты. Ќо после конца рабочего днЯ они
преследуют его, потому что приказ о расстреле еще никто не отменЯл.
     Џусть даже не совсем  понЯв смысл речей господина Њацерата, Я,  однако,
пообещал ему присутствовать вместе с ним при расстреле, а если удастсЯ, то и
помешать расстрелу.
     ‡а стекольным заводом, прЯмо перед первыми садовыми участками -- Я  уже
видел  в лунном свете  участок  моей  матушки  с  той  самой  Яблоней,  -- Я
притормозил  и  крикнул  в глубину  трамваЯ:  "ЉонечнаЯ, просьба  освободить
вагон!"
     Ћни и Явились сразу, в зеленых шлЯпах с  черными лентами, и полуслепому
снова стоило больших трудов попасть на подножку. ‡атем господин Њацерат тоже
вышел, достал из-под пиджака свой барабан, а выходЯ, попросил менЯ взЯть его
портфель с банкой.
     Њы оставили позади еще долго  светивший  нам вагон  и шли  по  пЯтам за
палачами, а следовательно, за их жертвой.
     Њы шли вдоль садовых заборов. ќто менЯ утомило. Љогда трое идущих перед
нами  остановились, Я заметил,  что местом длЯ  расстрела они избрали именно
участок моей матери. ‡апротестовал не только господин Њацерат, запротестовал
и Я. Ћни не обратили на наши протесты никакого вниманиЯ, повалили и без того
прогнивший забор на землю, привЯзали полуслепого человека, которого господин
Њацерат назвал бедным ‚иктором, к Яблоне,  как раз под моей развилкой, и  --
поскольку мы все так же протестовали -- снова при свете карманного  фонарика
предъЯвили   нам  смЯтый   приказ  о   расстреле,  подписанный   инспектором
военно-полевого суда по фамилии ‡алевски. Џодпись была сделана,  помнитсЯ, в
‘опоте, пЯтого октЯбрЯ одна тысЯча девЯтьсот тридцать девЯтого года,  печати
были  действительны, словом,  тут ничего нельзЯ  было поде лать, и все же мы
заговорили  об  Ћрганизации  Ћбъединенных  Ќаций, о демократии, коллективной
вине,  Ђденауэре и тому подобном,  но  одна из зеленых шлЯп отмела все  наши
возражениЯ, сказав, чтоб мы не совались не в свое дело, что мирного договора
до сих пор еще нет, что он, как и мы оба, голосует за Ђденауэра, а приказ --
ну,  приказ остаетсЯ в  силе,  они побывали с этой  бумагой в самых  высоких
инстанциЯх, они всюду  консультировались, они  только  выполнЯют  свой долг,
свой проклЯтый долг, и лучше бы нам идти своей дорогой.
     Ќо  мы  не   ушли  своей  дорогой.  Ѓолее  того,  когда  зеленые  шлЯпы
расстегнули свои плащи и вскинули  свои автоматы,  господин Њацерат приладил
свой барабан -- и в ту самую секунду почти полнаЯ,  лишь с легкой щербинкой,
луна  прорвала  грЯду  облаков,  заставив  их  краЯ  вспыхнуть металлическим
блеском, словно зубча тый  край консервной банки, -- и  на такой же,  только
неповрежденной жести господин Њацерат  начал перебирать палочками, перебирал
с отчаЯнием, и звук получалсЯ непривычный, но в то же времЯ чем-то знакомый.
—асто, снова и снова вытЯгивалась почти в прЯмую линию буква "и" -- сгинела,
не сгинела, еще  не сгинела, еще Џольска не сгинела! ‚прочем, это был уже не
барабан  господина Њацерата,  это был голос  бедного  ‚иктора, который  знал
слова:  Jeszcze Polska nie zgineta,  poki my ъщкенщ. ‡еленым шлЯпам, судЯ по
всему, этот ритм тоже был знаком, ибо они съежились за своими металлическими
принадлежностЯми,  высвеченными   луной.   ‚едь   марш,  который   заставили
прозвучать в саду  у моей матушки господин Њацерат и бедный ‚иктор, вывел на
авансцену  польскую кавалерию. Њожет, и луна  тут  помогла,  может, барабан,
луна  и  ломкий  голос  близорукого  ‚иктора  объединенными усилиЯми вызвали
из-под земли столько оседланных скакунов: громыхали копыта, фыркали  ноздри,
брЯцали  шпоры, ржали жеребцы, хусса и хейсса... но  нет, ничего  подобного,
ничто не громыхало, не фыркало, не брЯцало, не ржало, не кричало "хусса", не
кричало   "хейсса",  а  лишь   беззвучно   скользило  по   сжатым  полЯм  за
ѓерресхаймом,  и было,  однако, эскадроном польских  улан, ибо бело-красные,
как  лакированный  барабан  господина  Њацерата,  вымпелы  подергивались  на
кончиках  пик, нет, не  подергивались, а  плыли  -- как весь эскадрон -- под
луной,  может  спустившись  с  луны,   плыли  и  заворачивали  налево,   где
располагалсЯ наш участок, плыли, и не были,  казалось, ни плотью, ни кровью,
и, однако же, плыли,  самоделки, похожие на  игрушки, ЯвившиесЯ  призраками,
схожие, может  быть,  с тем  рукоделием, которое плетет  из бечевки  санитар
господина Њацерата, польскаЯ кавалериЯ,' сплетеннаЯ из бечевки, беззвучно и,
однако, грохоча копытами, бесплотно, бескровно -- и, однако же, польскаЯ, --
отпустив удила, летела  прЯмо на нас, и мы упали на землю, претерпели луну и
польский эскадрон, через участок  моей матушки, через все  другие, заботливо
ухоженные  участки  промчались  они,  не  истоптав  ни  одного,  они  только
прихватили с  собой  бедного  ‚иктора,  и  обоих палачей  тоже,  сгинули  на
открытой равнине, под луной, сгинули, сгинели, еще не сгинели, верхами -- на
восток, на Џольшу, позади луны.
     Њы  дожидались, тЯжело дыша, пока ночь снова не опустеет, пока снова не
сомкнетсЯ небо, унесЯ  тот свет, который один лишь мог  подвигнуть  на атаку
давно прогнившую  конницу. џ встал первым  и,  отнюдь не умалЯЯ  при этом ту
роль,  которую сыграл лунный свет,  поздравил  господина Њацерата с  большим
успехом. ’от лишь устало и подавленно отмахнулсЯ:
     -- “спех,  дорогой  ѓотфрид? Ќа  мою долю выпало в  жизни слишком много
успеха.  џ  предпочел бы  хоть раз обойтись без него.  Ќо это очень трудно и
требует больших усилий.
     Њне  не  понравились  его речи,  потому  что  сам  Я  из  породы  людей
прилежных,  а  успеха все  равно  не имею.  ѓосподин Њацерат  показалсЯ  мне
неблагодарным, и Я начал вслух ему выговаривать.
     -- ’ы зазналсЯ, Ћскар! -- так позволил Я себе начать, потому что к тому
времени  мы уже  были на "ты". -- ‚се газеты кричат про тебЯ. ’ы сделал себе
имЯ. Ћ деньгах Я уж и не говорю. Ќо ты думаешь, мне, которого не поминает ни
одна  газета, легко мыкатьсЯ бок  о бок с тобой, увенчанным? Љак Я  хотел бы
хоть  раз совершить  поступок, единственный  в  своем роде,  такой,  который
только что  совершил  ты,  причем совсем один, совершить и попасть в газеты,
чтоб там большими буквами пропечатали: это сделал ѓотфрид фон ‚итлар!
     •охот господина  Њацерата менЯ оскорбил. Ћн лежал  на спине, зарыв свой
горб в мЯгкую  землю, рвал обеими руками траву, высоко подбрасывал  пучки  и
смеЯлсЯ, как бесчеловечный Ѓог, который все может.
     -- „руг мой, да нет ничего проще! ‚от мой портфель. Ћн чудом не  угодил
под  копыта польской  конницы. „арю его тебе, недаром там находитсЯ  банка с
безымЯнным пальцем.  ‚озьми это все, беги поскорей в ѓерресхайм, там до  сих
пор  стоит освещенный  вагон, войди  в  него и поезжай  со  своим подарком в
сторону  ”юрстенваль, прЯмиком в полицию. ’ам сделай заЯвление, и уже завтра
ты увидишь свое имЯ во всех газетах.
     Џоначалу Я не захотел принЯть его предложение, сказал, что он навернЯка
не сможет жить без своего пальца в банке, но он успокоил  менЯ, ответив, что
всЯ  эта  историЯ с пальцем  ему изрЯдно поднадоела, а вдобавок у  него есть
несколько гипсовых слепков, к тому же по его заказу  ему изготовили еще одну
отливку