  наш  запас легенд  некоторыми  интересными эпизодами.
Њистер ’иффани,  у  которого нет  причин  опасатьсЯ  соперников,  немедленно
попросил  его доставить нам это удовольствие; Я, со своей стороны, с жаром к
нему присоединилсЯ; и наш уважаемый  гость, весьма польщенный вниманием, уже
готов  был  начать свой  рассказ  и ожидал только возвращениЯ мистера ’омаса
“эйта, который  отлучилсЯ,  чтобы  обслужить  вновь  прибывших.  Ѓыть может,
читатель - впрочем, это в равной  степени зависит  от его и нашего желаниЯ -
найдет рассказ моего  знакомого в одной  из следующих легенд ѓубернаторского
дома.
     Ќатаниэль •оторн. ‘едой заступник

     Ѓыло  времЯ, когда ЌоваЯ ЂнглиЯ  стонала под гнетом притеснений,  более
тЯжелых, нежели те, угроза которых  вызвала революцию. ‹ицемерный  €аков II,
преемник Љарла ‘ластолюбивого, отменил хартии всех  колоний и послал грубого
и бесчестного солдата  отнЯть наши вольности и нанести удар нашей революции.
Џравление  сэра ќдмунда ќндроса  носило все  отличительные признаки тирании:
губернатор  и совет,  назначенные королем,  были  чужды  управлЯемому  краю;
законы издавались и налоги устанавливались  без какого-либо участиЯ  народа,
непосредственно  или через представителей; права частных граждан нарушались,
и грамоты  на владение  землею  были  объЯвлены недействительными;  запреты,
налагаемые  на  печать, глушили  голос  протеста;  и, наконец,  недовольство
народа  было  подавлено  первой  же  бандой  наемников,  вступившей  на нашу
свободную землю. „ва года предков удерживала  в хмурой  покорности та  самаЯ
сыновнЯЯ любовь, котораЯ заставлЯла их неизменно хранить вассальную верность
старой  родине,  кто  бы  ни  возглавлЯл   ее  -  парламент,  протектор  или
папист-монарх.  Ћднако,  покуда  не  настало  это  тЯжелое  времЯ,  то  была
вассальнаЯ  верность лишь  по  названию,  и колонисты сами  управлЯли  своим
краем,  пользуЯсь свободой, какой еще  и  сейчас не  знают  коренные  жители
‚еликобритании.
     Ќо вот дошел до наших берегов слух о том,  что принц Ћранский отважилсЯ
на предприЯтие,  успех которого означал  бы торжество  наших  гражданских  и
религиозных прав и спасение Ќовой Ђнглии. Ћб этом говорилось лишь осторожным
шепотом;  слух  мог оказатьсЯ  ложным  или  попытка -  неудачной, и  в обоих
случаЯх сеЯвший смуту против королЯ €акова поплатилсЯ  бы головой. Ќо все же
вести эти оказали заметное действие. Џрохожие на улицах загадочно усмехались
и бросали дерзкие взглЯды на своих притеснителей, повсюду росло сдержанное и
безмолвное волнение, и, казалось, достаточно было малейшего знака, чтобы всЯ
страна воспрЯнула от  своего  сонного уныниЯ.  ‚идЯ надвигавшуюсЯ опасность,
правители, во избежание ее, решили Явить народу внушительное зрелище силы, а
быть  может,  подкрепить  свою  власть  и  более  суровыми  мерами.  ‚  один
апрельский день 1689 года сэр ќдмунд ќндрос и его  любимые советники, будучи
разгорЯчены   вином,   вызвали   отрЯд    красных   мундиров,   составлЯвший
губернаторскую  гвардию, и  вышли  на улицы Ѓостона. ‘олнце  уже клонилось к
западу, когда началось шествие.
     ЃарабаннаЯ  дробь,  раскатившаЯсЯ  по  улицам  в  этот беспокойный час,
прозвучала  не  как  военнаЯ  музыка  гвардейского  отрЯда,  но  скорей  как
призывный  сигнал длЯ  жителей  города.  ‘о  всех концов стекались толпы  на
Љоролевскую  улицу,  где  столетие  спустЯ  суждено  было  произойти  новому
столкновению между солдатами ‚еликобритании и  народом,  борющимсЯ против ее
ига.  •отЯ прошло уже более шестидесЯти лет после прибытиЯ пилигримов, новое
поколение  сохранЯло отличавшую их  суровость  и силу, и,  быть может, в час
испытаний черты эти  выступали  даже Ярче,  чем  в  более  радостное  времЯ.
Џростотой  в одежде, строгостью всего обличьЯ, суровым, но спокойным взором,
библейским складом речи и непоколебимою верой  в  господнюю  помощь  правому
делу они походили на первых пуритан перед лицом опасности, подстерегавшей их
в  неизведанных дебрЯх. „а и не пришло еще времЯ угаснуть духу старины; ведь
среди  собравшихсЯ  в  тот  день на  Љоролевской  улице  были люди,  некогда
молившиесЯ здесь под открытым небом, потому что не успели еще построить храм
длЯ  служениЯ богу, за  которого  они  пошли в изгнание. Ѓыли здесь и старые
солдаты армии  парламента,  мрачно  усмехавшиесЯ  при  мысли  о  том, что их
дрЯхлеющей  руке еще, быть может, суждено нанести  новый удар дому ‘тюартов.
Ѓыли  и   ветераны  войны  с  королем  ”илиппом,  которые  с   благочестивой
жестокостью жгли селениЯ и убивали старых  и малых, в то времЯ как праведные
души  по  всей стране  помогали  им своими  молитвами. Љое-где попадались  и
свЯщенники,  и  толпа,  в отличие  от всЯкой другой толпы, смотрела на них с
таким  почтением,  словно само  облачение придавало им свЯтость.  ќти свЯтые
люди, пользуЯсь своим влиЯнием, всЯчески  старались успокоить  народ,  но не
убеждали его разойтись. Њежду тем повсюду только и говорили о том, что могло
заставить  губернатора  нарушить спокойствие  в городе  в такое времЯ, когда
малейшаЯ стычка способна была привести страну в смЯтение; и всЯкий по-своему
объЯснЯл это.
     - ‘атана хочет нанести свой самый страшный удар, - кричали  одни, - ибо
он знает, что часы его сочтены! Ќаших благочестивых пастырей хотЯт бросить в
тюрьму. ЏовторЯтсЯ дни ‘митфилда: мы увидим их на костре посреди Љоролевской
улицы.
     € паства  каждого прихода  тесней  обступала своего  свЯщенника, а  тот
бестрепетно  устремлЯл  взоры  к  небу,  стараЯсь  держатьсЯ с  апостольским
величием, как и пристало кандидату на величайшую награду свЯщеннослужителЯ -
мученический  венец.  ‚  то времЯ многие  верили,  что в Ќовой Ђнглии  может
ЯвитьсЯ свой „жон ђоджерс, который займет место этого достойного  человека в
Ѓукваре.
     -  Џапа  римский  дал  приказ  устроить  новую  ‚арфоломеевскую ночь! -
кричали другие. - ‚се мужское  население перережут,  не пощадЯт ни стариков,
ни младенцев.
     ќта  догадка  не  была полностью опровергнута, хотЯ  более  разумные из
толпы полагали, что губернатором руководит иной, не столь жестокий  замысел.
Ѓрэдстрит, его предшественник, назначенный  еще по старой  хартии, почтенный
сверстник  первых  поселенцев,  по  слухам,  находилсЯ в городе.  Њожно было
предполагать,  что  сэр  ќдмунд ќндрос, намереваЯсь внушить  страх  зрелищем
вооруженной силы, в то времЯ рассчитывает  внести смЯтение в рЯды  противной
партии, захватив ее вождЯ.
     -  ‘той  крепче  за  старую  хартию,  губернатор!  -  закричала  толпа,
проникшись этой мыслью. - ‡а доброго губернатора Ѓрэдстрита!
     Љрики  эти  становились  все  громче,  когда  перед  толпою  неожиданно
предстала  хорошо  знакомаЯ  фигура  самого  губернатора  Ѓрэдстрита,  почти
девЯностолетнего  старца, который, взойдЯ на высокое крыльцо, с присущей ему
кротостью призвал толпу подчинитьсЯ властЯм предержащим.
     -  „ети  мои,  - заключил  свою  речь  почтенный старец,  -  не  будьте
безрассудны. Ќе кричите  понапрасну, а лучше молитесь о благе Ќовой Ђнглии и
терпеливо ожидайте изъЯвлениЯ господней воли.
     €сход событиЯ  должен  был решитьсЯ очень  скоро. „робь  барабанов  все
приближалась  со  стороны  Љорнхилла,  звучала все  громче  и настойчивей  и
наконец, гулко  отдаваЯсь  в  каменных  стенах, ворвалась на улицу вместе  с
мерным топотом марширующих  ног. ЏоЯвилсЯ двойной рЯд  солдат, которые  шли,
занЯв всю  ширину  мостовой,  и  тлевшие  фитили  их  мушкетов образовали  в
сумерках  два  рЯда огней.  €х  твердый шаг  напоминал  неуклонное  движение
машины,  готовой  раздавить  все,  что окажетсЯ на  ее пути.  ‚след за ними,
сдерживаЯ лошадей, чьи копыта нестройно цокали по мостовой, ехало  несколько
всадников, во  главе  их  сэр ќдмунд ќндрос,  человек уже  в  летах, но  еще
статный и  молодцеватый.  Ћстальные  были  его любимые советники  и  злейшие
недруги  Ќовой Ђнглии. Џо правую его руку ехал  ќдуард ђэндолф, заклЯтый наш
враг, тот самый "мерзостный злодей", названный так Љоттоном Њэзером, который
был   непосредственным   виновником   падениЯ   прежнего   правительства   и
впоследствии  унес с собой  в могилу клеймо заслуженных проклЯтий.  ‘ другой
стороны  ехал Ѓулливант, сыпавший на ходу  насмешками и злыми шутками. „адли
следовал сзади, не  поднимаЯ  глаз, справедливо  опасаЯсь встретить  взглЯды
толпы, увидевшей его, единственного  их  соотечественника, среди угнетателей
родной  страны.  Љапитан фрегата,  стоЯвшего  на Якоре  в порту,  и  два-три
чиновника британской короны дополнЯли кавалькаду. Ќо  больше всего привлекал
к себе взоры,  исполненные глубочайшего негодованиЯ, свЯщенник епископальной
церкви, надменно ехавший  среди правителей в своем свЯщенническом облачении,
- достойный  представитель власти прелатов,  живой  символ гонений на  веру,
союза церкви с государством и  всех тех  гнусностей  и преступлений, которые
заставили пуритан бежать в безлюдные дебри. ‚торой отрЯд гвардейцев  так же,
сдвоенными рЯдами, замыкал шествие.
     ‡релище  это как  бы  ЯвлЯло  картину положениЯ  Ќовой Ђнглии, наглЯдно
изображаЯ уродливость всЯкой власти, не вытекающей из природы вещей и чуждой
народному   духу:  с  одной  стороны  -  толпы  благочестивых  подданных,  с
печальными лицами и  в темных одеждах, с другой  - кучка правителей-деспотов
во главе  со служителем  ‚ысокой  церкви,  все  пышно  разодетые, а  иные  с
распЯтием  на  груди,   красные   от  вина,   кичащиесЯ  своим   неправедным
могуществом,  насмешливо-равнодушные ко  всеобщему горю. Ђ солдаты-наемники,
готовые  по  первому  слову залить улицы кровью,  словно  показывали,  каков
единственный путь к достижению покорности,
     - Ћ  всемилостивый господь! - воскликнул  вдруг кто-то в толпе. - Џошли
заступника народу твоему!
     ќтот  возглас  прозвучал  так,  что все  его услыхали,  и,  точно  клич
герольда, возвестил о поЯвлении  весьма примечательной фигуры. ’олпа все это
времЯ отступала назад и теснилась теперь почти у самого конца улицы; солдаты
успели пройти  не более чем  треть ее длины. Њежду теми и другими оставалось
свободное пространство - мощенаЯ  пустынЯ среди высоких домов, отбрасывавших
на нее густую тень. ‚друг в этом пространстве показалсЯ человек, как  видно,
преклонных лет, который будто отделилсЯ от толпы и теперь шел один посредине
улицы навстречу вооруженному отрЯду.  Ќа нем  была одежда первых  пуритан  -
темный плащ и шлЯпа с высокой тульей, какие носили лет пЯтьдесЯт тому назад;
он был опоЯсан тЯжелой рапирой, но опиралсЯ на посох, чтоб укрепить дрожащую
поступь старческих ног.
     ЏройдЯ  несколько шагов, старик остановилсЯ  и  медленно  повернулсЯ  к
толпе,  открыв ей лицо, исполненное благородного  величиЯ  и  казавшеесЯ еще
более почтенным  от белоснежной  бороды, спускавшейсЯ  на  грудь. Ћн  сделал
жест, одновременно  ободрЯющий  и предостерегающий, потом снова повернулсЯ и
продолжал свой путь.
     - Љто этот благородный старец? - спрашивали молодые люди у отцов.
     - Љто этот почтенный брат? - спрашивали старики друг у друга.
     Ќо никто не мог на это ответить. Ћтцы народа,  те, кому  уже перевалило
за восемьдесЯт, были в смущении, недоумеваЯ, как могли они забыть лицо столь
Явно  значительное, которое,  без  сомнениЯ,  знавали  в  прошлом, соратника
“интропа  и первых советников, одного из  тех,  что издавали законы,  читали
молитвы и  вели народ  в  бои  на  дикарей. €х  сыновьЯ тоже должны были  бы
помнить  его,  таким  же седым в  их  юношеские  годы,  какими сами они были
теперь. Ђ молодые! Љак могло случитьсЯ, что  в памЯти их не сохранилсЯ образ
этого   седовласого   патриарха,   реликвии  давно   прошедших   дней,   чьЯ
благословлЯющаЯ  рука  не  раз,  должно  быть,  ложилась  в  детстве  на  их
непокрытые головы?
     - Ћткуда он пришел?  —его он хочет? Љто  он такой? - шептала изумленнаЯ
толпа.
     Њеж  тем  почтенный  незнакомец,  опираЯсь  на  посох,  продолжал  свой
одинокий  путь. Љогда марширующие солдаты были  уже совсем  близко и  грохот
барабана наполнил  его уши, согбенный стан его выпрЯмилсЯ, бремЯ  лет словно
упало с его плеч, и он предстал  перед толпой исполненным старческого, но не
сломленного  годами величиЯ.  ’еперь он  шел вперед военным  шагом,  в  такт
барабанной дроби. ’ак двигались они  навстречу друг другу:  с одной  стороны
одинокий  старик,  с  другой  -  пышнаЯ  процессиЯ  правителей  под  военным
эскортом; и  когда  между  ними  осталось не более  двадцати  Ярдов,  старик
схватил свой посох за середину и поднЯл его, точно жезл вождЯ.
     - Ћстановитесь! - вскричал он.
     ‚зглЯд,  лицо  и  повелительный  жест,  торжественное  и в то же  времЯ
грозное звучание голоса, созданного, чтобы устрашить врага на поле битвы или
возноситьсЯ в молитве к небу,  исполнены были  неотразимой  силы.  Џо  слову
старца и  движению его простертой руки дробь барабана смолкла, и рЯды солдат
замерли на месте.  ‚осторженный  трепет охватил толпу.  ќтот величавый  лик,
сочетавший  в себе  вождЯ  и свЯтого,  эти седины, эти полускрытые  вечерней
мглой  черты,  эта стариннаЯ  одежда могли  принадлежать  лишь какому-нибудь
древнему  поборнику  правого  дела, которого  барабан притеснителЯ  заставил
встать из могилы. Ќарод разразилсЯ  ликующими и  благоговейными  возгласами,
верЯ, что час освобождениЯ Ќовой Ђнглии наступил.
     ѓубернатор и его свита, столкнувшись со столь неожиданным препЯтствием,
поспешили вперед, словно хотели пустить хрипЯщих и испуганных коней прЯмо на
седовласого пришельца. ‘тарик, однако,  не  отступил ни на шаг,  но,  обведЯ
всадников строгим взглЯдом, остановил его на сэре ќдмунде ќндросе. Љазалось,
что  именно ему, этому  безвестному  человеку,  принадлежит здесь  верховнаЯ
власть   и  что  длЯ   губернатора  и  советников  с  их  военным  эскортом,
представлЯющих все могущество британской короны,  нет  иного  выхода, нежели
повиновение.
     - —то нужно здесь этому старику? - гневно вскричал ќдуард  ђэндолф. - Љ
чему медлить, сэр ќдмунд! Џрикажите солдатам идти вперед и предоставьте этой
развалине   тот   же    выбор,   который    вы   предоставлЯете   всем   его
соотечественникам, - отойти в сторону или быть раздавленным!
     - Ќет,  нет!  Ћкажем  почтение доброму  дедушке,  -  со  смехом  сказал
Ѓулливант.  -  ђазве  вы  не  видите,  что  это  какаЯ-то  важнаЯ  особа  из
круглоголовых, котораЯ проспала последние тридцать лет и не знает о том, что
времена  изменились. Ѓез сомнениЯ,  он собираетсЯ  сразить нас воззванием от
имени старого Ќола.
     - ‚ уме  ли ты, старик? - спросил  сэр ќдмунд ќндрос громким  и  резким
голосом. -  Љак  смеешь ты останавливать  губернатора,  назначенного королем
€аковом?
     - ‘лучалось,  что Я  останавливал  и  самого  королЯ, - возразил старец
строго и с достоинством. - џ потому здесь, губернатор, что вопли угнетенного
народа достигли моей тайной обители, и господь, внЯв моим смиренным мольбам,
дал мне вновь ЯвитьсЯ на землю ради защиты правого дела во славу его свЯтых.
Ќо кто тут говорит об €акове? Ќа троне Ђнглии нет больше папистского тирана,
и завтра в полдень имЯ его станет бранной кличкой в том самом городе, где  в
ваших  устах  оно было  угрозой.  Џрочь,  ты, что  был губернатором,  прочь!
Ќаступает  последнЯЯ  ночь  твоей  власти. ‡автра -  тюрьма!  Џрочь,  или  Я
предреку тебе казнь!
     Ќарод  подступал все ближе и ближе, жадно ловЯ слова своего заступника.
ђечь его звучала странно и необычно, словно  он привык говорить с теми, кого
давно уже не было в живых. Ќо голос его проникал в души стоЯвших позади. Ћни
смело глЯдели теперь в лицо солдатам, они уже не были безоружны, в них зрела
готовность самые камни мостовой превратить в смертоносное оружие. ‘эр ќдмунд
ќндрос посмотрел на старика; потом перевел свои злобный и жестокий взглЯд на
толпу, почуЯв в ней то грозное пламЯ гнева, которое одинаково трудно возжечь
и угасить,  и  снова  устремил  глаза на  фигуру  старца, одиноко  стоЯвшего
посреди  свободного пространства, куда  не смел вступить ни  друг,  ни враг.
Љакие мысли тревожили его  в этот миг - он  не  выдал  ни единым  словом, но
достоверно  одно:  то  ли  устрашенный  взглЯдом ‘едого  заступника,  то  ли
опасностью, которой грозил ему  воинственный дух толпы,  он повернул назад и
отдал солдатам приказ начать медленное и  осторожное отступление. ‘олнце еще
не успело сесть  в другой раз, как губернатор и все, так горделиво ехавшие с
ним рЯдом,  оказались в тюрьме,  и  задолго  до  получениЯ вести  о том, что
король  €аков  отрексЯ,  по  всей  Ќовой  Ђнглии  королем  был  провозглашен
‚ильгельм.
     Ќо куда же девалсЯ ‘едой заступник? Ћдни рассказывали, что когда войска
покинули  Љоролевскую  улицу  и народ шумной  толпой  устремилсЯ  им  вслед,
видели,  как Ѓрэдстрит,  престарелый губернатор,  обнимал старца, еще  более
древнего,  нежели  он  сам. „ругие  настойчиво  утверждали,  что  незнакомец
растаЯл у них  на глазах, постепенно  растворилсЯ в сумеречной  мгле, и там,
где  он  недавно стоЯл, изумлЯЯ  их своим благородным величием,  снова стало
пусто: но все сошлись  на одном  - что он исчез. „олго еще ждали  люди  того
поколениЯ,  не поЯвитсЯ ли вновь в сумерках или в сиЯнии  солнца седобородый
старец,  но никто его больше не видел  и  не узнал, когда и где сошел  он  в
могилу.
     Љто же был ‘едой заступник?  Ѓыть может, имЯ его можно найти  в записЯх
того  строгого судилища, которое  вынесло приговор,  чрезмерный  длЯ  своего
времени, но  прославленный в веках, ибо то  был урок смирениЯ длЯ монархов и
возвышающий  пример  длЯ  их  подданных? џ слышал,  будто  старец поЯвлЯетсЯ
всЯкий  раз,  когда  потомкам  пуритан должно  Явить величие  духа,  некогда
свойственное их отважным предкам. ‚осемьдесЯт лет спустЯ он  вновь прошел по
Љоролевской улице. …ще через пЯть лет,  мглистым апрельским утром, он  стоЯл
перед молитвенным домом в ‹ексингтоне, там, где теперь  гранитный обелиск  и
вделаннаЯ  в  него доска напоминают  прохожим о первых  жертвах революции. Ђ
когда наши отцы трудились  у бруствера на Ѓанкер-хилле, старый воин всю ночь
ходил там дозором. „ай бог, чтобы ему долго-долго не пришлось  ЯвитьсЯ среди
нас!  …го час - час испытаниЯ,  опасности и  мрака.  Ќо если  только  станет
грозить  нам  тираниЯ  или  нога  захватчика  осквернит  нашу  землю,  ‘едой
заступник снова будет  с нами, ибо он  есть  воплощение наследственного духа
Ќовой Ђнглии, и таинственное его поЯвление  в роковой час - порука тому, что
сыны Ќовой Ђнглии сумеют быть достойными своих предков.
     Џеревод …. Љалашниковой
     Ќатаниэль •оторн. ‘окровище Џитера ѓолдтуэйта

     - €так, Џитер, вы  не  желаете даже обсудить это дело, -  сказал мистер
„жон  Ѓраун,  застегиваЯ сюртук,  плотно облегавший его  дородную фигуру,  и
натЯгиваЯ перчатки. - ‚ы  решительно  отказываетесь отдать  мне этот старый,
нелепый дом вместе с прилегающим к нему участком за названную мной цену?
     - Ќи за эту, ни даже  за втрое большую, - отвечал изможденный, седой  и
бедно  одетый Џитер  ѓолдтуэйт. -  „ело  в том, мистер Ѓраун, что вам  нужно
подыскать себе  другое место  длЯ вашего кирпичного строениЯ и примиритьсЯ с
тем, что мое имущество останетсЯ у своего нынешнего владельца. Ѓудущим летом
Я собираюсь выстроить новый, великолепный дом на фундаменте старого.
     - ќх, Џитер, - вскричал мистер Ѓраун, открываЯ дверь в кухню, - строили
бы вы  ваши замки  в воздухе - там участки дешевле, чем на  земле, не говорЯ
уже о  цене  на кирпич и известь!  „лЯ  ваших зданий это  достаточно прочный
фундамент, а вот тот, что под нами, - это как раз то, что нужно длЯ моего, и
на этом мы оба можем сговоритьсЯ. Ќу как? —то вы на это скажете?
     - „а то же, что и раньше, мистер Ѓраун, - отвечал  Џитер ѓолдтуэйт. - Ђ
что  до  замков  в  воздухе,  то  мое  здание,  может,  и  не   будет  таким
великолепным, как они, но, вероЯтно, будет  таким же прочным,  мистер Ѓраун,
как и то почтенное кирпичное сооружение с мануфактурным складом, портновской
мастерской и банковским помещением внизу и  с адвокатской конторой во втором
этаже, которое вам так хочетсЯ построить вместо моего.
     -  Ќу,  а  расходы, Џитер? Ђ?  - спросил  несколько раздраженно  мистер
Ѓраун,  уходЯ. - €х, Я полагаю, сейчас же  покроет чек,  выписанный на "Ѓанк
мыльных пузырей" ?
     „жон Ѓраун и Џитер ѓолдтуэйт были оба известны в торговом мире двадцать
или тридцать лет  назад как  представители фирмы "ѓолдтуэйт и Ѓраун", однако
это  товарищество  вскоре  распалось  из-за  внутреннего  несоответствиЯ его
составных частей. ‘ тех пор „жон Ѓраун, обладавший  как раз теми качествами,
которые присущи тысЯчам других „жонов Ѓраунов, и благодарЯ упорству, которое
всем им  свойственно, блестЯще  преуспел и  сделалсЯ одним  из самых богатых
„жонов  Ѓраунов  на  земле.   Ќаоборот,  Џитер  ѓолдтуэйт,  после   крушениЯ
бесчисленных планов,  которые  должны  были собрать в  его  сундуки бумажные
деньги  и звонкую  монету  страны, стал таким  же нищим, как любой беднЯк  с
заплатами  на  локтЯх. ђазницу  между ним и  его  прежним  компаньоном можно
определить  кратко, и  состоЯла она в том, что Ѓраун никогда не полагалсЯ на
удачу,  но  она  всегда ему  сопутствовала,  а  Џитер считал  удачу  главным
условием выполнениЯ  своих проектов, но она  постоЯнно  изменЯла ему. Џока у
него  оставались средства,  спекулЯции  его были великолепны, но в последние
годы  они ограничивались такими незначительными  делами, как игра в лотерее.
Ћднажды он  отправилсЯ  в  золотоискательскую экспедицию куда-то на юг  и  с
поразительной изобретательностью умудрилсЯ там опустошить свои карманы более
основательно,  чем  когда-либо  прежде, в то  времЯ как остальные  участники
экспедиции полными пригоршнЯми набивали карманы золотыми слитками. Ќесколько
позже  он  истратил  наследство  в  тысЯчу  или   две  долларов  на  покупку
мексиканских акций и  сделалсЯ благодарЯ этому владельцем  целой  провинции;
однако эта провинциЯ, насколько  Џитеру удалось установить, находилась в тех
местах, где он мог бы за те же деньги приобрести целую империю, а именно - в
облаках.  Џо  окончании  поисков  этой ценной  недвижимости Џитер вернулсЯ в
Ќовую Ђнглию таким изможденным и обтрепанным, что пугала на кукурузных полЯх
кивали ему, когда он проходил мимо них. "€х всего лишь трепало на ветру",  -
возражал Џитер  ѓолдтуэйт. Ќет, Џитер, они кивали тебе, ибо  пугала узнавали
своего брата.
     ‚ то времЯ, к которому относитсЯ  наш рассказ, всего  дохода ѓолдтуэйта
едва ли хватило бы на уплату налога за старый дом, в котором мы его застаем.
ќто был один из тех запущенных, поросших  мхом деревЯнных домов с башенками,
которые рассеЯны по улицам наших старых городов, с мрачно насупленным вторым
этажом,  выступающим над фундаментом  и как бы  хмурЯщимсЯ на окружающую его
новизну.  ќтот  старый отчий дом, хотЯ и бедный, но расположенный  в  центре
главной  улицы  города,  мог  бы  принести  еще  кругленькую  сумму,  однако
дальновидный  Џитер имел свои причины  не расставатьсЯ с ним  и не продавать
его ни на  аукционе, ни частным образом.  Љазалось, что-то роковое свЯзывает
его с местом, где он родилсЯ, ибо, хотЯ он  часто стоЯл на грани разорениЯ и
ныне  находилсЯ именно в таком положении, он не делал шага  за  эту грань, -
того шага, который бы вынудил его отдать дом своим кредиторам. ‡десь он жил,
преследуемый неудачами, и здесь он будет жить, пока не придет к нему удача.
     €так,  тут, в его  кухне  - единственном  помещении,  где  огонь  очага
разгонЯл холод ноЯбрьского вечера, -  бедного Џитера  ѓолдтуэйта посетил его
прежний  богатый  компаньон.  ‚ конце их беседы  Џитер,  охваченный чувством
унижениЯ,  взглЯнул  на  свою  одежду,  котораЯ местами  выглЯдела столь  же
древней, как  и времена  фирмы  "ѓолдтуэйт и  Ѓраун".  ‚ерхнее  его  одеЯние
представлЯло собой род сюртука,  страшно выгоревшего и залатанного на локтЯх
кусками  более  новой  материи; под ним была  надета потертаЯ чернаЯ куртка,
несколько пуговиц  которой,  обтЯнутых шелком, были заменены  другими, иного
образца; и наконец, хотЯ  на нем и была пара серых  панталон, они были очень
потрепаны и местами приобрели коричневый оттенок из-за того, что Џитер часто
грел   ноги  у  скудного   огнЯ.  ‚нешность  Џитера  вполне  соответствовала
нарЯдности  его  одежд.  ‘едой  и  тощий,  с ввалившимисЯ глазами,  бледными
щеками, он  представлЯл собой  законченный  образец человека, который до тех
пор питалсЯ вздорными проектами и  несбыточными мечтами, пока уже не мог  ни
поддерживать  долее  свое  существование подобными  вредными  отбросами,  ни
принимать более питательную пищу. Ќо  в то  же  времЯ  Џитер ѓолдтуэйт, этот
свихнувшийсЯ  простак,  каким он,  быть  может, и  был на самом деле, мог бы
сделать  блистательную  карьеру  в  обществе, используй  он свою фантазию  в
воздушных  предприЯтиЯх  поэзии,  вместо  того чтобы сделать ее злым демоном
своих коммерческих дел.  ‚ конце концов  он  был  неплохим человеком, притом
безобидным, как дитЯ,  и в  той  мере  был  честен  и благороден и  сохранЯл
врожденное джентльменство, насколько это  позволили бы  любому беспорЯдочнаЯ
жизнь и стесненные обстоЯтельства.
     ‘тоЯ на неровных камнЯх у  своего  очага, Џитер оглЯдел жалкую, мрачную
кухню,  и  глаза  его  загорелись энтузиазмом,  никогда  не  покидавшим  его
надолго.  Ћн  поднЯл  руку,  сжал  кулак  и  энергично стукнул по закоптелой
каминной доске.
     - —ас настал, - сказал он. - €меЯ в своем распорЯжении такое сокровище,
было бы глупо оставатьсЯ и дальше беднЯком. ‡автра утром Я начну с чердака и
не кончу до тех пор, пока не снесу весь дом.
     ‚ глубине,  в  углу около  очага, как колдуньЯ в  темной пещере, сидела
маленькаЯ  старушка,  штопавшаЯ одну из двух пар чулок, которые спасали ноги
Џитера  ѓолдтуэйта от  мороза. ’ак  как  чулки  были  порваны  до  того, что
заштопать их  уже было  никак  невозможно, она  вырезала  кусок  материи  из
негодной фланелевой нижней юбки, чтобы сделать из них новые подошвы.  ’эбита
Џортер была старой девой, ей было более шестидесЯти  лет, и из них пЯтьдесЯт
пЯть она просидела в том же углу у очага, ибо ровно столько лет прошло с тех
пор, как  дед  Џитера взЯл ее  а дом из приюта. “ нее не было других друзей,
кроме  Џитера,  точно так  же, как  у Џитера не было ни одного друга,  кроме
’эбиты. Џока у Џитера был кров над головой, ’эбита знала, где  ей приклонить
голову, а  если бы она оказалась бездомной, она взЯла  бы своего хозЯина  за
руку и повела бы его в свой родной дом - в приют.  Ћна любила его настолько,
что если бы это когда-нибудь понадобилось, она отдала  бы ему свой последний
кусок хлеба и  укрыла  его  своей нижней юбкой. Ќо  ’эбита была старухой  со
странностЯми,  и хотЯ она  никогда  не заражалась причудами Џитера,  тем  не
менее она настолько привыкла к его чудачествам и безрассудствам, что считала
их чем-то  совершенно  естественным.  “слышав его  угрозы  снести  дом,  она
спокойно поднЯла глаза от работы.
     - ‹учше кухню оставить напоследок, мистер Џитер, - сказала она.
     - —ем  скорее мы  покончим со  всем этим, тем лучше,  -  отвечал  Џитер
ѓолдтуэйт. - Њне до смерти надоело жить в этом холодном, темном, продуваемом
ветром, закопченном, скрипЯщем,  стонущем, мрачном старом доме. џ почувствую
себЯ молодым,  когда мы  перейдем  в  мой  великолепный кирпичный  дом,  что
произойдет, если будет угодно небесам, будущей осенью, как раз в  это времЯ.
“ тебЯ, стараЯ  моЯ  ’эбби, будет комната на солнечной стороне, отделаннаЯ и
обставленнаЯ самым лучшим образом, по твоему собственному вкусу.
     - Њне бы хотелось такую комнату, как эта кухнЯ,  - отвечала ’эбита. - џ
не  буду  себЯ чувствовать там  как дома  до  тех  пор, пока место в углу, у
каминной трубы, не почернеет от дыма так же, как здесь, а этого не  случитсЯ
и за сто лет. ‘колько вы собираетесь потратить на дом, мистер Џитер?
     -  Љакое это имеет значение? - надменно  воскликнул Џитер.  - ђазве мой
прапрадед,  Џитер  ѓолдтуэйт,  который умер семьдесЯт лет  назад и  в  честь
которого  Я  назван,  не  оставил  сокровище,  достаточное, чтобы  построить
двадцать таких домов?
     - ќтого  Я не могу сказать,  мистер Џитер, -  заметила ’эбита, продеваЯ
нитку в иголку.
     ’эбита   прекрасно  понимала,  что  Џитер  намекает  на  огромный  клад
драгоценных металлов, который, как говорили,  спрЯтан где-то в погребе или в
стене, под полом, или в  потайном чулане, или в каком-нибудь другом закоулке
старого дома.  Џо  преданию,  богатство это  было скоплено  старшим  Џитером
ѓолдтуэйтом,  в  характере  которого, по-видимому,  было  много  сходного  с
характером  нашего  Џитера.  ’от  так  же,  как  и  этот,  был  сумасбродным
прожектером, стремившимсЯ накапливать  золото мешками  и возами, вместо того
чтобы копить  его монета за  монетой.  Љак и у Џитера-младшего, его  проекты
неизменно  терпели  крах  и,  если  бы  не  блистательный  успех  последнего
предприЯтиЯ, едва  ли оставили бы  этому  худому  и  седому  старику и  пару
штанов.  Ћ  его  счастливой  спекулЯции  ходили  самые  разные  слухи:  одни
намекали, что старый  Џитер  добыл золото с помощью алхимии, другие - что он
извлек его из чужих карманов с помощью черной магии, а третьи,  уж вовсе без
всЯких оснований, - будто дьЯвол  открыл ему свободный доступ к казначейству
старой  провинции.  Ћднако  считалось  установленным,  что  какое-то  тайное
препЯтствие  помешало  ему насладитьсЯ своим  богатством  и что  у него были
основаниЯ  скрыть  его от  наследников или по  крайней мере что он  умер, не
открыв места храпениЯ этого богатства. Ћтец  нашего Џитера настолько верил в
эту историю,  что велел  перекопать  весь  подвал.  —то  же касаетсЯ  самого
Џитера,  то он предпочитал принимать это  предание  за бесспорную  истину, и
среди его многочисленных  бедствий у него  было единственное утешение:  если
все  другие  средства  окажутсЯ  безрезультатными,  он сможет  создать  себе
состоЯние, снесЯ свой дом. Ћднако  если он  не испытывал тайного недовериЯ к
этой золотой сказке, то трудно  объЯснить, почему  он  позволЯл отчему крову
существовать  так долго, хотЯ еще ни разу не было случаЯ, когда бы сокровище
его предка  не нашло длЯ себЯ сколько угодно свободного места в его сундуке.
Ќо  вот  наступил критический момент. Ћтложи он  поиски еще немного  - и дом
уйдет из рук  прЯмого наследника, а  с ним вместе и огромнаЯ  груда  золота,
котораЯ останетсЯ лежать там,  где ее погребли,  пока не  разрушатсЯ древние
стены и не откроют ее чужим людЯм будущих поколений.
     - „а,  -  воскликнул снова Џитер  ѓолдтуэйт,  - завтра  же Я примусь за
дело!
     —ем  глубже  вдумывалсЯ  Џитер  в  свою  затею,  тем  более  росла  его
уверенность  в  успехе. Џо  природе  он  был столь жизнерадостен,  что  даже
теперь, в ненастную осень  своей жизни, он  смог бы потЯгатьсЯ в веселости с
другими людьми, переживающими  свою весну. ‚оодушевленный блестЯщими планами
на  будущее, он начал, как  бес,  прыгать  по  кухне,  выделываЯ причудливые
антраша тощими конечностЯми и  строЯ диковинные гримасы на изможденном лице.
Њало того, в избытке чувств он схватил ’эбиту за обе руки и принЯлсЯ кружить
старуху  по  комнате,  пока  неуклюжие  движениЯ  ее  ревматических  ног  не
заставили  его  разразитьсЯ  хохотом,  отдававшимсЯ эхом во  всех  комнатах,
словно в каждой из них смеЯлсЯ Џитер ѓолдтуэйт. Ќаконец он подпрыгнул, почти
скрывшись  из  глаз  в  дыму,  застилавшем  потолок кухни,  и,  благополучно
опустившись вновь на пол, попыталсЯ принЯть свой обычный серьезный вид.
     - ‡автра на рассвете,  - повторил  он, взЯв лампу, чтобы отправитьсЯ ко
сну, - Я проверю, не спрЯтано ли это сокровище где-нибудь в стене чердака.
     - Ђ  так как у нас  кончились дрова, мистер Џитер,  -  сказала  ’эбита,
пыхтЯ  и отдуваЯсь после  недавних гимнастических  упражнений, -  вы  будете
разбирать дом, а Я пущу на топливо его обломки.
     € великолепные  же  сны снились этой ночью  Џитеру  ѓолдтуэйту!  ’о  он
поворачивал увесистый ключ в железной двери, похожей  на  дверь  склепа,  за
которой открывалсЯ подвал, засыпанный, как  амбар золотым зерном, множеством
золотых  монет. Љроме  того,  там  были  кубки с  чеканными узорами,  миски,
подносы,  блюда  и  крышки,  которыми  накрывают   кушаньЯ,  из  золота  или
позолоченного  серебра,  а  также цепочки и другие  драгоценности  несметной
цены,  хотЯ  и  потускневшие  от  сырости  в  подвале,  ибо  все  богатства,
безвозвратно потерЯнные длЯ людей, будь  они  спрЯтаны в земле или погребены
на дне океана,  Џитер  ѓолдтуэйт нашел  в  одной  этой сокровищнице.  ’о  он
возвращалсЯ в  старый дом  таким же бедным, как и прежде,  и его встречал  у
двери  худой седовласый человек, которого  он мог бы принЯть за самого себЯ,
если бы  его одежда  не была  гораздо  более  старинного покроЯ.  Ђ  дом, не
утратив своего прежнего вида, превратилсЯ в дворец  из драгоценных металлов.
Џолы,  стены и потолки были из  полированного серебра; двери,  оконные рамы,
карнизы, балюстрады и ступени лестниц - из чистого золота;  серебрЯными были
стульЯ с золотыми сиденьЯми,  золотыми - высокие комоды на серебрЯных ножках
и  серебрЯными - кровати  с  одеЯлами  из золотой парчи  и простынЯми  -  из
серебрЯной. „ом, очевидно,  претерпел это превращение в  результате  единого
прикосновениЯ, ибо он сохранил все приметы, памЯтные Џитеру, только они были
теперь  на золоте  или серебре, а не на  дереве, и его инициалы, которые  он
мальчиком вырезал на дверном косЯке, виднелись столь же глубоко на столбе из
золота.  Џитер ѓолдтуэйт был бы счастливым человеком, если бы не своего рода
обман  зрениЯ,  из-за которого всЯкий раз,  когда  он оглЯдывалсЯ назад, дом
утрачивал свое  сверкающее  великолепие  и  возвращалсЯ  к унылой  мрачности
вчерашнего днЯ.
     ђано  утром  Џитер  был уже  на ногах,  схватил топор, молоток и  пилу,
которые он  положил у кровати, и поспешил на  чердак. —ердак был еще  скудно
освещен  холодными  солнечными  лучами, которые начинали  пробиватьсЯ сквозь
почти  непроницаемое стекло  слухового  окна.  Њоралист мог бы  здесь  найти
богатый  материал длЯ высоких и -  увы! - бесполезных размышлений. —то такое
чердак?   Ћбычно  это  склад  минувших  мод,  всЯких  устаревших  мелочей  и
побрЯкушек, которые нравились  один какой-то день, - всего  того,  что имело
цену  в  глазах  одного  только  поколениЯ  и  перешло на  чердак, когда это
поколение сошло в могилу, не длЯ сохранениЯ, а только чтобы  не путалось под
ногами. Џитер увидел груду пожелтевших и покрытых плесенью конторских книг в
пергаментных  переплетах,  куда  давно   умершие  и  погребенные   кредиторы
чернилами заносили имена умерших и погребенных должников, причем чернила эти
успели так выцвести, что легче было бы разобрать надписи на их поросших мхом
надгробных плитах. Ћн нашел там старые, изъеденные молью платьЯ,  которые он
мог бы надеть, если бы они не превратились в трЯпье и лохмотьЯ. ‡десь лежала
обнаженнаЯ ржаваЯ шпага,  но не офицерскаЯ, а короткаЯ французскаЯ рапира из
тех,  что носЯт  джентльмены, никогда не покидавшаЯ  своих  ножен,  пока  не
потерЯла их.  ‡десь  были  трости  двадцати различных  видов, но без золотых
набалдашников,  и  прЯжки длЯ  туфель  разнообразных  фасонов  и  из  разных
материалов, но  не из серебра и без драгоценных камней.  ‡десь  был  большой
Ящик,  доверху набитый башмаками на  высоких  каблуках  и с  острыми носами.
‡десь на полке  стоЯло  множество склЯнок, до  половины  наполненных старыми
лекарствами,  перенесенными сюда из  комнат  умерших  после того, как другаЯ
половина  этих лекарств  сделала  свое дело  длЯ предков Џитера. ‡десь  был,
чтобы  покончить  с  этим  перечнем  предметов,  которые  никогда  не  будут
выставлены на аукционе, осколок большого, в  рост человека, зеркала, которое
из-за пыли,  покрывавшей его тусклую поверхность,  заставлЯло отражавшиесЯ в
нем вещи выглЯдеть еще старее, чем они были в действительности. Љогда Џитер,
не знавший о  том, что здесь имеетсЯ зеркало, увидел неЯсные очертаниЯ своей
собственной  фигуры,  он  на минуту  вообразил, что  прежний Џитер ѓолдтуэйт
вернулсЯ, чтобы помочь, а может  быть,  и  помешать его поискам  спрЯтанного
богатства. ‚  эту  минуту в его мозгу промелькнула страннаЯ мысль, что он  и
есть тот самый Џитер, который спрЯтал золото и, следовательно, должен знать,
где оно лежит. Ћднако именно этого он почему-то не помнил.
     - Ќу, мистер Џитер! - крикнула ’эбита с  лестницы.  - „остаточно ли  вы
разломали дом и нарубили дров, чтобы вскипЯтить чайник?
     - Ќет  еще, моЯ  стараЯ ’эбби, - отозвалсЯ Џитер, -  но скоро, увидишь,
это будет сделано. - ‘ этими словами он поднЯл топор  и начал  так энергично
им орудовать, что пыль поднЯлась столбом, доски с грохотом рухнули, и фартук
старухи в одно мгновение наполнилсЯ обломками.
     - “ нас будут дешевые дрова на зиму, - сказала ’эбита.
     Ќачав таким образом это благое дело, Џитер с ужасным грохотом с утра до
ночи  крушил  все  на  своем  пути,  разбиваЯ  и  разрубаЯ  скрепы  и балки,
выдергиваЯ гвозди, вырываЯ и выламываЯ доски. Ћднако он позаботилсЯ оставить
в неприкосновенности наружную оболочку  дома,  чтобы  соседи не подозревали,
что там происходит.
     Ќикогда  еще  ни  одна  из   его  причуд  не   доставлЯла  ему  столько
наслаждениЯ, хотЯ  каждаЯ из них и делала  его счастливым на  то времЯ, пока
она  длилась.  ‚  конце концов  возможно,  что  в  самом складе  ума  Џитера
ѓолдтуэйта  было нечто  такое,  что  духовно  вознаграждало  его  за  все то
материальное зло,  которое этот же ум причинЯл ему. …сли он был беден, плохо
одет,  даже   голоден  и  в   любую   минуту  мог  быть  поглощен  пропастью
окончательного разорениЯ, все же в этом плачевном положении пребывало только
его тело, в то  времЯ как его устремленнаЯ  в будущее  душа купалась в лучах
грЯдущего благополучиЯ. ‚ его  натуре  было  заложено  искусство  оставатьсЯ
всегда молодым, а его образ жизни помогал ему в  этом. ‘едина не шла в счет,
так же как и морщины и старческие недуги , он, пожалуй, и выглЯдел старым, и
его облик, возможно, в какой-то мере свЯзывали, что было довольно неприЯтно,
с обликом изможденного, дрЯхлого старика,  однако настоЯщий, подлинный Џитер
был  молодым  человеком  с  возвышенными  надеждами, только еще вступающим в
жизнь. ‚сЯкий  раз  теперь, когда в его доме  разводили  огонь, его  угасшаЯ
юность  вновь  поднималась из  потухших  углей и  пепла.  €  вот  она  опЯть
воспрЯнула, ликуЯ. Џрожив  так долго - впрочем, не  слишком долго, а как раз
до  подходЯщего возраста  - чувствительным холостЯком с горЯчими  и  нежными
мечтами,  он решил, как  только  спрЯтанное  золото поЯвитсЯ на свет божий и
засверкает, посвататьсЯ  к самой  красивой  девушке в городе и  завоевать ее
любовь. —ье сердце смогло бы устоЯть перед ним? ‘частливый Џитер ѓолдтуэйт!
     Љаждый вечер, так как Џитер давно уже оставил прежние свои развлечениЯ,
перестав ходить по разным страховым конторам, читальнЯм  и книжным лавкам, а
частные лица редко обращались к нему с просьбой почтить их своим посещением,
он и ’эбита усаживались у кухонного очага и дружески беседовали. Ћчаг всегда
в изобилии  наполнЯлсЯ  деревЯнными обломками,  плодами его  дневных трудов.
—тобы  не дать  огню  быстро  прогореть, под  дрова  неизменно подкладывалсЯ
изрЯдный  обрубок красного дуба, который, несмотрЯ на то,  что  он свыше ста
лет был защищен от дождЯ и сырости, все еще шипел от жара и источал из обоих
своих концов струи воды,  как будто дерево срубили всего лишь неделю или две
назад.  ‡атем  шли  большие  чурки, крепкие,  черные  и  тЯжелые, утратившие
способность к разрушению  и не сокрушимые ничем,  кроме  огнЯ, в котором они
пылали,  как  раскаленные докрасна брусьЯ  железа.  Ќа этой  прочной  основе
’эбита воздвигала более легкое сооружение,  составленное из обломков дверных
досок, резных  карнизов  и  тех  легко воспламенЯющихсЯ  предметов,  которые
вспыхивали,  как  солома,  и озарЯли  Ярким  светом широкую  дымовую  трубу,
выставлЯЯ  напоказ  ее  закоптелые  бока  почти  до  самой  верхушки.  ‚ эти
мгновениЯ мрак старой кухни, изгонЯемый из затЯнутых паутиной углов и из-под
пыльных балок над головой, исчезал неизвестно куда. Џитер радостно улыбалсЯ,
а  ’эбита  казалась  олицетворением  безмЯтежной  старости.  ‚се  это  было,
разумеетсЯ,  лишь  символом того  светлого счастьЯ,  которое разрушение дома
должно будет принести его обитателЯм.
     Џока сухаЯ  сосна пылала и  издавала  треск, напоминавший беспорЯдочную
стрельбу из сказочных ружей, Џитер только  молча смотрел и слушал в  приЯтно
приподнЯтом настроении; но когда  короткие вспышки и  треск сменЯлись жарким
пыланием углей, уютным теплом и низким поющим звуком - и это уже до ночи,  -
он  становилсЯ  разговорчивым.  Ћднажды  вечером   в   сотый  раз  он  начал
поддразнивать ’эбиту,  просЯ  ее  рассказать  ему что-нибудь новенькое о его
прапрадеде.
     - ’ы сидишь в  этом  углу  у очага уже  пЯтьдесЯт  пЯть лет, моЯ стараЯ
’эбби, и,  должно быть, слышала о нем  много преданий, -  сказал Џитер. - Ќе
говорила  ли ты мне, что когда ты  впервые пришла в этот дом, на том  месте,
где ты сейчас  сидишь, сидела старуха,  котораЯ  была экономкой  знаменитого
Џитера ѓолдтуэйта?
     - ’ак  это и было, мистер  Џитер, - отвечала ’эбита. -  € было ей почти
сто  лет.  Ћна рассказывала,  что она и  старый  Џитер  ѓолдтуэйт  частенько
проводили