отому что это
ожидание уже наполнило менЯ трепетом.
     -  €ди  скорей,  дитЯ мое! - ласково сказала ѓестер  и  протЯнула к ней
руки.  -  —то ты медлишь? ђаньше ты никогда так не мешкала! ‚от мой друг, он
должен стать  и твоим  другом. ђаньше тебЯ любила только твоЯ мама, а теперь
тебЯ будет любить еще один человек! Џрыгай через ручеек и иди к нам. ‚едь ты
умеешь прыгать, как козочка!
     Џерл, не  обращаЯ  никакого вниманиЯ на  эти медовые  речи, по-прежнему
стоЯла  на  противоположном  берегу  ручьЯ.  Ћна устремлЯла  свои блестЯщие,
загадочные глаза то на  мать, то на свЯщенника, то на  обоих вместе,  словно
силЯсь уловить и уЯснить себе их отношениЯ. Џо какой-то необъЯснимой причине
в  тот миг, когда  Ђртур „имсдейл почувствовал на  себе взглЯд ребенка,  его
рука  невольным жестом,  уже вошедшим у  него  в привычку, легла на  сердце.
Ќаконец Џерл властно протЯнула вперед  руку  и  пальчиком указала  на  грудь
матерЯ.  Ђ  внизу, в  зеркале  ручьЯ,  увитое  цветами и  освещенное солнцем
отражение маленькой Џерл тоже указывало пальчиком на ѓестер.
     - Ђх  ты, странное дитЯ, почему ты не  подходишь  ко мне? - воскликнула
ѓестер.
     Ќо Џерл,  продолжаЯ  указывать пальцем на  грудь матери, нахмурила лоб.
Џри ее детских, почти младенческих чертах это  производило особенно  сильное
впечатление.  € так как  мать  продолжала  манить ее  и нарЯжать свое лицо в
непривычную  праздничную  улыбку,  девочка досадливо  и высокомерно  топнула
ножкой.  Ђ в ручье сказочно  красиваЯ девочка  тоже нахмурилась  и,  вытЯнув
пальчик, повторила этот высокомерный жест, еще усилив выразительность образа
живой Џерл.
     -  €ди  сюда скорей, Џерл,  не  то Я рассержусь!  -  закричала  ѓестер,
которой,  хотЯ  она и  привыкла  к  подобным  капризам своей  дочки-шалуньи,
сейчас, конечно, хотелось, чтобы та  вела себЯ лучше.  - Џрыгай через ручей,
непослушнаЯ девочка, и беги сюда! €наче Я сама пойду за тобой!
     Ќо Џерл, нисколько не испугавшись материнских угроз и не смЯгчившись от
ее просьб,  внезапно разразилась припадком  гнева; она неистово  размахивала
руками  и  самым  причудливым образом  изгибала свою  маленькую фигурку. ќти
дикие движениЯ  сопровождались  пронзительными.  криками,  которым  со  всех
сторон  вторило эхо, так что  казалось, будто она не одинока в своем детском
неразумном гневе и множество невидимых существ сочувствуют ей и поощрЯют ее.
Ђ  в воде гневалось отражение Џерл, увенчанной и опоЯсанной цветами; девочка
в ручье также топала ножками, возбужденно  размахивала  руками  и продолжала
указывать пальчиком на грудь матери.
     - џ знаю, что ее так взволновало, - шепнула свЯщеннику ѓестер, невольно
побледнев, несмотрЯ на все свои усилиЯ  скрыть  волнение и досаду. - „ети не
терпЯт  никаких перемен  во внешнем виде тех,  к  кому  они привыкли  и кого
ежедневно  видЯт. “  Џерл перед глазами нет того, что она привыкла видеть на
мне!
     - “молЯю  тебЯ, - отозвалсЯ свЯщенник, - если ты способна ее успокоить,
сделай  это  немедленно!  Ќа  свете нет ничего более  гнетущего, чем  Ярость
ребенка,  разве что  мерзкаЯ  злоба старой ведьмы, вроде миссис  •иббинс,  -
добавил он, пытаЯсь улыбнутьсЯ. - Љак на прелестном детском личике, так и на
покрытой морщинами физиономии старухи это одинаково чудовищно. Њолю тебЯ, во
имЯ любви ко мне, успокой ее!
     Ѓросив выразительный взглЯд на  свЯщенника и тЯжело  вздохнув, ѓестер с
пылающим лицом снова повернулась к Џерл, но прежде чем она произнесла первое
слово, краска на ее щеках сменилась смертельной бледностью.
     -  Џерл,  - печально сказала  она, - посмотри себе под ноги! ‚он  туда!
Џеред собой! Ќа этот берег ручьЯ!
     „евочка посмотрела туда, куда указывала мать: там,  так близко  к воде,
что в ней отражалась золотаЯ вышивка, лежала алаЯ буква.
     - Џринеси ее сюда! - сказала ѓестер.
     - Џодойди сама и возьми! - ответила Џерл.
     - —то за ребенок! - прошептала ѓестер, обращаЯсь к свЯщеннику. - Ћ, мне
еще многое придетсЯ рассказать тебе о ней!  Ќо,  по правде говорЯ, она права
насчет этого ужасного  знака. џ должна терпеть эту пытку еще несколько дней,
покуда  мы  не  покинем этих мест и не  станем  вспоминать о них лишь как  о
дурном сне. ‹ес не может спрЯтать алую букву! Ћкеан примет ее из  моих рук и
поглотит навсегда!
     ‘  этими словами  она  подошла к  ручью,  поднЯла  алую  букву и  снова
прикрепила  ее  к  себе  на грудь. Њинуту назад, говорЯ о  том,  что  утопит
мрачную  эмблему в  пучине  морской, ѓестер была  полна  надежд,  а  теперь,
принимаЯ ее обратно из рук судьбы, она поддалась чувству  обреченности. ‘нЯв
букву, казалось бы навсегда, она всего лишь час дышала свободно, и вот снова
алый символ страданиЯ заблистал на прежнем месте! Џо-видимому, раз содеЯнное
зло всегда  так  или иначе  становитсЯ нашим  роком. ѓестер подобрала густые
прЯди своих  волос и спрЯтала их под чепец. €  сразу,  словно  эта печальнаЯ
буква  таила  в  себе  иссушающие  чары,  красота,  молодость, женственность
исчезли, как угасает солнечный свет; казалось, сераЯ  тень снова нависла над
ѓестер.
     Љогда это мрачное превращение свершилось, она протЯнула руку к Џерл.
     -  ’еперь  ты  узнаешь свою маму, детка? -  мЯгко, но с оттенком упрека
спросила она. - ’еперь, когда  твоЯ  мама снова печальна и знак позора на ее
груди, ты перейдешь через ручей и признаешь ее?
     -  ’еперь да!  - ответила девочка, перепрыгиваЯ  через ручей и  обвиваЯ
ручками ѓестер. - ’еперь ты вправду моЯ мама, а Я твоЯ маленькаЯ Џерл!
     ‚ порыве  нежности, мало обычном длЯ нее, она обхватила голову матери и
поцеловала ее в лоб и щеки. Ђ затем, словно повинуЯсь какой-то неизбежности,
всегда  побуждавшей этого ребенка примешивать  мучительную  боль к утешению,
которое она могла подарить, Џерл вытЯнула губки и поцеловала алую букву!
     - Ќехорошо, Џерл! - сказала ѓестер. - ’олько что ты как будто показала,
что немного любишь менЯ, и тут же начала смеЯтьсЯ надо мной!
     - Ђ зачем здесь сидит свЯщенник? - спросила Џерл.
     - Ћн хочет поздороватьсЯ с тобой, - ответила мать. -  Џодойди и попроси
у него благословениЯ! Ћн любит тебЯ, моЯ  маленькаЯ Џерл, и любит твою маму.
Џолюби и ты его. Џодойди к нему! Ћн хочет поговорить с тобой!
     - Ћн любит нас? - спросила Џерл,  поднЯв на мать проницательный взор. -
‡начит, он пойдет в город рука об. руку с нами? Њы пойдем все вместе?
     - Ќе теперь, дитЯ мое, - ответила ѓестер. - Ќо через  несколько дней он
пойдет вместе с нами. “ нас будет свой дом и свой очаг, и ты будешь сидеть у
мистера „имсдейла на коленЯх; он научит тебЯ многим интересным вещам и будет
горЯчо тебЯ любить. € ты полюбишь его, не так ли?
     - Ђ он всегда будет прижимать руку к сердцу? - спросила Џерл.
     -  ѓлупышка,  что за вопрос!  - воскликнула мать. - Џодойди и попроси у
него благословениЯ!
     Ќо  то ли под влиЯнием ревности, которую испытывает каждый избалованный
ребенок к опасному сопернику, то ли под влиЯнием очередного каприза. Џерл не
хотела проЯвить никакой благосклонности к свЯщеннику. €  только  силой  мать
подвела  ее  к  нему.  Џерл упиралась  и выражала свое  нежелание  странными
гримасами. €х у  нее  с младенческих  лет было в запасе великое множество, и
она умела  придавать своей подвижной мордочке всевозможные злые и неприЯтные
выражениЯ. ‚  мучительном смущении свЯщенник  все  же надеЯлсЯ, что  поцелуй
послужит залогом его добрых отношений с ребенком.  Ћн наклонилсЯ и поцеловал
девочку в  лоб. ’огда  Џерл вырвалась  из рук  матери и подбежала  к  ручью.
Ќагнувшись, она окунула  в него лоб и ждала, пока скользЯщаЯ  вода не унесла
вдаль нежеланный поцелуй. ‡атем она издали стала молча следить за  матерью и
свЯщенником, которые, продолжаЯ свою беседу, уславливались о том, что  нужно
сделать прежде всего, чтобы можно было начать новую жизнь.
     €   вот  это   знаменательное  свидание  пришло  к  концу.  Џора   было
предоставить  одиночеству лесную  ложбинку под  старыми, темными  деревьЯми,
которые   долго   еще   будут   шелестеть  своими  многочисленными  Языками,
рассказываЯ о том, что там произошло, но ни один смертный не поймет их слов.
€ меланхоличный ручей прибавит эту новую историю к тем тайнам, которые уже и
так переполнЯют его  маленькое сердце;  он  будет продолжать своЯ  невнЯтный
лепет, и голос его останетсЯ таким же печальным, как и много столетий назад.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XX. ЏЂ‘’Ћђ ‚ ‘Њџ’…Ќ€€
     ђасставшись с  ѓестер  Џрин  и  маленькой  Џерл,  свЯщенник зашагал  по
тропинке; вскоре  он  обернулсЯ и посмотрел  назад,  ожидаЯ, что увидит лишь
едва  различимые черты  или  контуры матери  и ребенка,  медленно  тающие  в
сумраке леса.  …му трудно было сразу поверить  в такую  разительную перемену
своей  судьбы.  Ќо ѓестер  в своем  обычном сером платье  все  еще  стоЯла у
дерева, много лет  назад  поваленного сильной  бурей и с тех пор  постепенно
обраставшего мхом, длЯ того чтобы эти двое обреченных, влачащих самую тЯжкую
земную ношу, могли посидеть на нем и  провести вместе единственный час покоЯ
и  утешениЯ.  Ђ  от берега  ручьЯ вприпрыжку бежала Џерл: навЯзчивый  третий
ушел, и она,  как  прежде,  могла занЯть привычное место  рЯдом  с  матерью.
‡начит, свЯщенник не грезил - все это было Явью!
     †елаЯ  освободитьсЯ от  такой  неЯсности и двойственности  впечатлений,
вызывавшей  в  нем странное чувство тревоги,  он начал  вспоминать и  глубже
продумывать планы  отъезда,  намеченные им и ѓестер. Ћни решили,  что ‘тарый
‘вет с его  многочисленными  и  многолюдными  городами  будет  длЯ них более
подходЯщим  убежищем и даст более надежный кров, чем дикие леса Ќовой Ђнглии
и всЯ  Ђмерика, где нужно было выбирать между индейским  вигвамом  и редкими
поселениЯми европейцев, разбросанными по побережью. Ќе говорЯ уж  о здоровье
свЯщенника, не допускавшем  тЯгот  лесной  жизни, его природнаЯ одаренность,
образование  и  культура  могли  обеспечить  ему   приют   только   в   гуще
цивилизованной  и утонченной жизни; чем выше  ступень развитиЯ  государства,
тем   легче   устроитьсЯ   в  нем   такому  человеку.  ќтому  выбору   также
способствовало  то обстоЯтельство,  что в гавани Ѓостона в это  времЯ  стоЯл
корабль; одно  из многочисленных в те дни  судов  с сомнительной репутацией,
которые хотЯ и не занимались морским  разбоем в прЯмом смысле слова,  все же
смело бороздили просторы океана, не признаваЯ никаких законов. Љорабль этот,
только что прибывший из Љараибского морЯ, должен был через три днЯ отплыть в
Ѓристоль. ѓестер Џрин, благодарЯ  добровольно принЯтым на  себЯ обЯзанностЯм
сестры милосердиЯ,  уже познакомилась со  шкипером и командой судна  и могла
заранее договоритьсЯ о проезде двух взрослых и  ребенка  с обещанием полного
соблюдениЯ тайны, как того требовали обстоЯтельства.
     ‘вЯщенник очень интересовалсЯ  точным временем  отплытиЯ судна.  ѓестер
объЯснила,  что  корабль отплывет днЯ через три.  "€сключительно  удачно!" -
заметил  про  себЯ  свЯщенник. Њы  не  хотели  бы  говорить  о  том,  почему
преподобный мистер „имсдейл счел это обстоЯтельство  исключительно  удачным.
’ем не менее,  - чтобы ничего не скрывать от читателЯ, -  поведаем, что  эта
мысль  была свЯзана с намерением через два днЯ произнести проповедь  в честь
днЯ выборов,  а поскольку подобное  событие составлЯло целую  эпоху  в жизни
свЯщенника  Ќовой  Ђнглии, оно, естественно,  представлЯло самый  подходЯщий
случай  длЯ  завершениЯ  профессиональной  карьеры  мистера  „имсдейла.  "Џо
крайней мере, -  думал  этот образцовый человек, - никто не скажет, что Я не
выполнил  до  конца  своего  общественного долга!" Љак  грустно,  что  столь
глубокий и чуткий к своим душевным движениЯм ум мог быть так ужасно обманут!
Ќам уже приходилось и придетсЯ еще говорить худшие вещи о бедном свЯщеннике,
но  едва  ли  - о  такой  жалкой  слабости.  о  таком  признаке, и мелком  и
неоспоримом, коварной болезни, уже давно  подтачивавшей его истинную натуру.
Ќи один человек не может так долго быть  двуликим: иметь одно лицо длЯ себЯ,
а другое  - длЯ  толпы;  в конце концов он сам перестанет понимать, какое из
них подлинное.
     ‚озбуждение  чувств, которое  испытывал  мистер  „имсдейл,  возвращаЯсь
домой  после разговора с ѓестер, придало ему необычную телесную бодрость,  и
он быстро шел по направлению к  городу. ’ропинка в лесу  казалась  ему более
дикой, более обильной естественными препЯтствиЯми и менее истоптанной ногами
человека,  чем  она   запомнилась  ему,  когда  он  шел  из  города.  Ќо  он
перепрыгивал  через  лужи,  протискивалсЯ сквозь  цеплЯвшийсЯ  за  его  плащ
кустарник,  взбиралсЯ   на  крутые   склоны.  спускалсЯ   в  лощины,  словом
преодолевал все трудности пути с неутомимой энергией, удивлЯвшей его самого.
Ћн  вспомнил,  с  каким трудом, с какими  частыми  остановками  из-за одышки
пробиралсЯ он  той же  дорогой только два днЯ назад. Љогда он  приблизилсЯ к
городу, ему показалось, что  многие  знакомые предметы изменились, словно он
рассталсЯ с ними не вчера, не позавчера, а много дней или даже лет назад. Ћн
прекрасно  узнавал эти  улицы  и дома,  увенчанные  множеством остроконечных
фронтонов и флюгеров, которые, по-видимому, все находились  на своих местах.
Ћднако навЯзчивое чувство перемены не покидало его. ’о же самое происходило,
когда он встречал знакомых и  сталкивалсЯ со всеми привычными ему  картинами
жизни городка. ‹юди  не выглЯдели ни старше,  ни моложе;  бороды стариков не
стали белее,  а ползавшие  на четвереньках  малыши и сегоднЯ  еще  не  могли
стоЯть на ногах; трудно  было сказать, чем отдельные люди отличались от тех,
которых он еще так недавно  видел, уходЯ из города, и все-таки свЯщенник был
твердо убежден, что они  чем-то изменились. Џодобное ощущение,  но еще более
сильное, овладело им, когда он проходил  под стенами своей же церкви. ‡дание
показалось ему каким-то  необычным  и одновременно таким знакомым, что мысль
мистера „имсдейла  заколебалась  между  двумЯ возможностЯми:  либо он раньше
видел эту церковь только во сне, либо она снитсЯ ему теперь.
     ќто Явление в тех различных формах, которые оно принимало, указывало не
на  внешнюю  перемену, а на  внезапный и  глубокий  внутренний  переворот  в
человеке,  созерцавшем  все  эти  знакомые  предметы;  человек  этот за один
короткий день  изменилсЯ так,  как люди менЯютсЯ за целые годы.  ‚олЯ самого
свЯщенника,  волЯ  ѓестер и предвестиЯ новой общей  судьбы Явились причинами
этого  превращениЯ.  ѓород  не  изменилсЯ,  изменилсЯ  вернувшийсЯ  из  леса
свЯщенник. Ћн мог бы сказать своим друзьЯм, приветствовавшим его: "џ не тот,
за кого вы менЯ принимаете! …го  Я оставил в лесу,  в глухой ложбине,  возле
поросшего  мхом упавшего  дерева и  меланхоличного  ручьЯ! ‘тупайте, поищите
своего свЯщенника! Џосмотрите, не  найдете ли вы  там его исхудавшей фигуры,
его   впалых  щек,  его  бледного  лба,  изборожденного  морщинами  горЯ,  -
брошенными  наземь, как бросают обветшалое  платье!" …го друзьЯ, безусловно,
начали бы спорить с ним: "„а ведь ты и есть тот самый человек!", но они были
бы неправы.
     Џрежде чем мистер  „имсдейл дошел до дому, внутреннее "Я" еще и еще раз
подтвердило,  что  в   его   мыслЯх   и  чувствах   произошел  переворот.  €
действительно, только полной  переменой  династии и кодекса нравственности в
этом внутреннем царстве  можно было бы объЯснить порывы, овладевавшие теперь
несчастным  растерЯвшимсЯ  свЯщенником.  …жеминутно  он испытывал  искушение
совершать   странные,   безрассудные,   дурные   поступки,  казавшиесЯ   ему
одновременно непроизвольными и умышленными, неприемлемыми длЯ него и шедшими
из  более глубоких недр его  натуры, чем сопротивление этим побуждениЯм.  Ћн
встретил, например, одного из своих дьЯконов. „обрый старик обратилсЯ к нему
с  отеческой приветливостью,  говорЯ  несколько  покровительственным  тоном,
оправданным  его почтенным возрастом, прЯмотой  характера  и благочестием, а
также положением  в  церкви; это сочеталось с  глубокой, почти благоговейной
почтительностью к  сану пастора и его доброй славе. „ьЯкон представлЯл собою
прекрасный образец  того, как старость и мудрость  могут уважать  и почитать
младшего  по  летам,  но  старшего  по   званию,  положению   в  обществе  и
способностЯм. ‚о времЯ двухминутной или трехминутной беседы с этим достойным
седовласым дьЯконом о готовЯщемсЯ  празднестве  преподобный мистер „имсдейл,
только  призвав на  помощь  всю  свою  волю, удерживалсЯ  от  того, чтобы не
произносить  богохульства, которые  приходили  ему в  голову. Ћн задрожал  и
смертельно побледнел, боЯсь, как бы его Язык самовольно не наболтал  ужасных
вещей. Ќо  даже испытываЯ страх, он  едва удерживалсЯ от  смеха, представлЯЯ
себе, как был бы поражен набожный старик, услышав такие  нечестивые слова из
уст пастора.
     Ѓыл и такой случай. Ѓыстро  шагаЯ по улице, преподобный мистер „имсдейл
встретил  старейшую  прихожанку  своей  церкви, очень  набожную  и примерную
старушку,  бедную вдову,  сердце  которой  было  так полно  воспоминаниЯми о
покойном  муже,   детЯх  и  давно  скончавшихсЯ  подругах,  как  кладбище  -
надгробными  памЯтниками. Ќо подобные  воспоминаниЯ, которые  были бы тЯжким
горем  длЯ других, наполнЯли торжественной радостью ее  благочестивую  душу,
ибо  она уже более тридцати лет непрестанно  вкушала религиозное  утешение в
истинах свЯщенного  писаниЯ.  Ђ  с  тех  пор,  как мистер  „имсдейл  стал ее
духовником,  добраЯ  старушка считала  первейшей  земной отрадой (а  также и
небесной, иначе та ничего бы  не стоила) случайную  или намеренную встречу с
пастором, во времЯ  которой ее  глуховатое,  но  внимательное  ухо  могло  с
восторгом  прислушиватьсЯ  к  благоуханным  словам   небесного  поучениЯ  из
боготворимых  уст. Ћднако на этот раз, уже приблизив  губы к ее уху,  мистер
„имсдейл  - на потеху  лукавому -  не мог  припомнить ни одного изречениЯ из
свЯщенного писаниЯ, а  на ум ему пришел только короткий,  сильный и, как ему
тогда показалось,  неопровержимый довод против бессмертиЯ человеческой души.
…сли бы  такие  речи проникли в  сознание престарелой сестры, она, вероЯтно,
умерла  бы на месте,  как  от  впрыскиваниЯ  сильнодействующего  Яда. —то же
пастор действительно прошептал ей на ухо, он потом так и не сумел вспомнить.
Њожет быть,  к счастью, он  говорил так путанно,  что добраЯ вдова ничего не
понЯла, а может быть, провидение по-своему растолковало его слова. Ќо только
когда свЯщенник оглЯнулсЯ на старушку,  он увидел  на ее пепельно-бледном  и
покрытом  морщинами лице выражение благоговейного  восторга и благодарности,
которые казались отблеском небесного сиЯниЯ.
     €,  наконец,  еще один случай. ђасставшись с самой старой  прихожанкой,
свЯщенник  встретил самую  молодую.  Ќа  эту  девушку  огромное  впечатление
произвела проповедь  преподобного  мистера  „имсдейла,  произнесеннаЯ  им  в
воскресенье после  ночного бдениЯ,  в  которой  он  призывал своих  прихожан
забыть о преходЯщих благах мирских ради радостей небесных, которые будут тем
светлее, чем гуще  мгла вокруг, и позолотЯт мрак земной юдоли блеском вечной
славы. „евушка была  прекрасна  и чиста, как райскаЯ лилиЯ. ‘вЯщенник хорошо
знал, что в свЯтыне своего непорочного сердца она лелеЯла его образ, окружив
его белоснежной  завесой, что  к  ее  религиозному чувству  примешивалсЯ жар
любви, а к любви - религиознаЯ чистота. Љонечно,  только сатана в этот  день
увел бедную девушку от  матери и  направил навстречу этому тЯжко искушаемому
или - не лучше  ли будет сказать? - этому погибшему и отчаЯвшемусЯ человеку.
Љогда она приблизилась, нечистый дух подсказал ему мысль тайно заронить в ее
нежную грудь  крохотное зерно зла, которое,  наверное,  вскоре  расцвело  бы
темным  цветом,  а потом принесло  бы и  черные  плоды. ‘вЯщенник знал,  как
могущественна его  власть  над  этой  невинной душой, знал,  что  одним лишь
взглЯдом он  может совратить ее с пути  истинного, что одного лишь слова его
достаточно, чтобы пробудить  в  ней все темное и дурное. ‚еличайшим  усилием
поборов в себе эту преступную  мысль, он  закуталсЯ в плащ и поспешил прочь,
словно  не  узнав  ее и  предоставив  ей  понимать  как  угодно  его  грубое
поведение.  ЃеднЯжка  стала  копатьсЯ  в  своей  совести, полной  безобидных
мелочей, какими  полны  были ее  карманы  и рабочий мешочек, корила  себЯ за
тысЯчу  воображаемых  грехов и  на следующее утро  выполнЯла  свои  домашние
обЯзанности с опухшими веками.
     Ќо  прежде  чем   свЯщеннику  удалось  отпраздновать  свою  победу  над
искушением,  он почувствовал  новый  порыв,  еще более  нелепый  и  столь же
греховный. …му внезапно захотелось  - нам стыдно даже рассказывать об этом -
захотелось остановитьсЯ  длЯ  того,  чтобы научить дурным  словам нескольких
маленьких  пуритан, игравших  на  дороге и едва  только начинавших говорить.
‡атем  он  встретил  пьЯного  матроса с кораблЯ,  приплывшего из Љараибского
морЯ. €  поскольку  ему с таким трудом все же удалось  воздержатьсЯ от  рЯда
других безнравственных поступков, на сей раз бедный мистер  „имсдейл пожелал
по  крайней мере хоть пожать  руку  этому просмоленному негодЯю и потешитьсЯ
его  непристойными шутками  и потоком  добрых,  крепких, сочных богохульств,
которые в  таком  ходу  у  беспутных  мореходов.  Ћднако врожденный  вкус  и
особенно  церковнаЯ чопорность, обратившаЯсЯ уже в привычку, удержали  его и
от этого малоприличного поступка.
     -  —то  преследует и  искушает менЯ? - воскликнул  про себЯ  свЯщенник,
останавливаЯсь и проводЯ рукой по лбу. - Ќе сошел ли Я с ума? Ќе предалсЯ ли
дьЯволу? Ќе скрепил ли Я кровью договор с ним там, в лесу? € не призывает ли
он менЯ теперь выполнить условиЯ, подстрекаЯ совершать все мерзости, которые
в состоЯнии измыслить его гнусное воображение?
     ѓоворЯт, что  в ту минуту, когда преподобный мистер „имсдейл,  приложив
руку ко  лбу,  вел сам  с собой  эту беседу,  мимо  проходила стараЯ  миссис
•иббинс, известнаЯ всем ведьма в образе леди. Ћна была величественна в своем
высоком головном уборе и богатом бархатном платье с брыжами, накрахмаленными
тем  знаменитым желтым  крахмалом, секрет приготовлениЯ которого ей поведала
ее задушевнаЯ  подруга ќнн  ’эрнер, прежде  чем эту добрую леди повесили  за
убийство сэра ’омаса Ћвербери. Џрочла ли ведьма мысли свЯщенника или нет, но
она остановилась, хитро заглЯнула ему  в лицо, лукаво улыбнулась и  хотЯ  не
очень любила беседовать со свЯщенниками, тем не менее начала разговор.
     - Ќаконец-то вы, преподобный  сэр, побывали  в лесу, -  заметила стараЯ
леди-ведьма, киваЯ ему высоким  головным  убором. - Љогда вы в следующий раз
пойдете туда, дайте мне знать, и Я почту за честь составить вам компанию. Ќе
хвалЯсь,  скажу, что мое доброе слово  очень поможет любому джентльмену быть
хорошо принЯтым у тамошнего владыки!
     -  “верЯю   вас,   сударынЯ,  -  ответил  свЯщенник  с  той  церемонной
вежливостью,  которой  требовали  положение  этой  леди  и  его  собственнаЯ
воспитанность, - уверЯю вас  по чести и совести, что Я совершенно не понимаю
смысла ваших слов.  џ ходил в лес не длЯ того, чтобы искать там его владыку,
и   в  дальнейшем  также   не  намерен  идти  туда  с  тем,  чтобы  снискать
благосклонность  такой персоны. Њоей единственной целью было навестить моего
благочестивого  друга  -  пастора  ќлиота   и   вместе  с  ним  порадоватьсЯ
освобождению многих драгоценных душ из плена Язычества!
     -  Љхе,  кхе,  кхе!  -  закудахтала  стараЯ  ведьма,  продолжаЯ  кивать
свЯщеннику  своим  высоким  убором. -  •орошо,  хорошо,  нам приходитсЯ  так
говорить об этом днем. ‚ы,  Я вижу, стрелЯнаЯ птица! Ќо в полночь, в лесу мы
заговорим по-другому!
     Ћна  пошла   дальше  своей  величавой  старческой  поступью,  но  часто
оборачивалась  и  улыбалась  ему,  словно желаЯ напомнить о  соединЯвшей  их
тайне.
     "Ќеужели Я продалсЯ дьЯволу, - подумал свЯщенник, - которого, если люди
говорЯт  правду, эта накрахмаленнаЯ и одетаЯ в  бархат стараЯ карга  избрала
своим государем и повелителем?"
     Ќесчастный   свЯщенник!   Ћн  действительно  совершил  похожую  сделку!
€скушаемый мечтой о  счастье, он  добровольно предалсЯ,  -  чего никогда  не
делал прежде, -  тому, что считал смертным грехом. €  заразительный Яд этого
греха мгновенно проник в его нравственность. Ћн притупил все его благородные
порывы  и   пробудил   к  оживленной  деЯтельности  все  дурные  стремлениЯ.
Џрезрение, горечь, беспричиннаЯ озлобленность, неутолимое желание губить все
доброе и  смеЯтьсЯ  над  всем  свЯтым  - все  пробудилось,  все  искушало  и
одновременно  пугало его.  ‚стреча  со  старой миссис  •иббинс,  если  такое
происшествие  действительно  было, подтверждала  его  родственную близость к
злым людЯм и миру погибших душ.
     Љ этому времени он  дошел  до  своего  дома, стоЯвшего у  кладбищенской
ограды,  и,  поспешно поднЯвшись  по  лестнице,  укрылсЯ  в своем  кабинете.
‘вЯщенник  был  рад, что добралсЯ  до этого  убежища, не совершив на виду  у
всего  света  тех странных  и безнравственных  поступков, к которым его  все
времЯ что-то побуждало, пока он шел  по  улицам. Ћн вошел  в комнату, окинул
взглЯдом  книги,  окна,  камин  и  украшенные  гобеленами  стены,  весь свой
домашний  уют,  и  снова  испытал  то   же  чувство  отчужденности,  которое
преследовало его на пути от лесной ложбинки до города и по городу до  самого
дома. ‡десь он погружалсЯ в  чтение и  писал;  здесь  проводил дни  и ночи в
посте и  бдениЯх,  изнурЯвших  его  до  полного  упадка сил;  здесь  пыталсЯ
молитьсЯ;  здесь  перенес  тысЯчи  мук!  ‚от  его  библиЯ  на  выразительном
древнееврейском Языке, со страниц которой с ним беседовали Њоисей и пророки,
в  чьих словах  он  слышал глас  божий!  ‚от  на  столе рЯдом с  запачканным
чернилами  пером  лежала его неоконченнаЯ  проповедь, прерваннаЯ на середине
фразы два днЯ назад,  когда его мысли перестали ложитьсЯ на  бумагу.  Њистер
„имсдейл знал, что  все это  сделал и выстрадал,  равно как  и написал часть
проповеди в честь  днЯ выборов,  он  сам,  чахлый  и бледный пастор!  Ќо ему
казалось,  что он стоит в стороне и смотрит на прежнего себЯ  с презрением и
жалостью, к которым примешиваетсЯ почти завистливое любопытство. ’от человек
исчез. €з лесу пришел другой,  более мудрый,  знающий скрытые тайны, которых
не мог постигнуть прежний бесхитростный свЯщенник. ќто была горькаЯ истина!
     ‚ ту минуту, когда он  предавалсЯ размышлениЯм, послышалсЯ стук в дверь
кабинета.
     - ‚ойдите! - сказал свЯщенник, и у  него мелькнула мысль, что он сейчас
увидит злого духа.
     ’ак  это  и было! ‚ошел  старый  ђоджер  —иллингуорс.  ‘вЯщенник  стоЯл
бледный и  безмолвный, положив одну руку на  еврейскую библию,  а другую  на
грудь.
     -  ‘ благополучным  возвращением, достопочтенный сэр, - сказал врач.  -
Љак чувствует себЯ  благочестивый пастор ќлиот? Ќо мне кажетсЯ, дорогой сэр,
что  вы несколько  бледны; эта леснаЯ дорога вас  утомила.  Њожет быть,  вам
требуетсЯ моЯ помощь? ‚ы должны запастись  силой и бодростью длЯ предстоЯщей
проповеди.
     - Ќет, благодарю вас, - ответил преподобный мистер  „имсдейл. - •одьба,
встреча со  свЯтым  пастором и  свежий воздух,  которым  Я дышал после столь
длительного  затворничества  в моем кабинете,  принесли мне  большую пользу.
„умаю, что мне больше не понадобЯтсЯ ваши лекарства, мой добрый доктор, хотЯ
они очень хороши и приготовлены дружеской рукой.
     ‚се это времЯ ђоджер  —иллингуорс смотрел на свЯщенника тем серьезным и
пристальным  взглЯдом, каким врач смотрит  на пациента. Ћднако  несмотрЯ  на
внешнее  спокойствие  старика,  пастор  был убежден,  что  тот знает  или по
крайней мере догадываетсЯ о  свидании с  ѓестер  Џрин.  ‡начит,  врач должен
чувствовать, что  свЯщенник теперь видит в  нем не друга, а самого заклЯтого
врага. ђаз оба это знали, было бы естественно,  если бы между ними произошло
хотЯ бы частичное объЯснение. Ћднако удивительно,  сколько времени  проходит
иногда, прежде чем чувства воплотЯтсЯ  в слова,  и с  какой уверенностью два
человека,  предпочитающих  осторожно  обходить  определенную   тему,  иногда
приближаютсЯ к самому ее краю, а потом отдалЯютсЯ,  не затронув ее.  Џоэтому
свЯщенник не опасалсЯ, что ђоджер —иллингуорс заговорит об их действительных
отношениЯх.  „а и  старик предпочитал подкрадыватьсЯ к  тайне  своим темным,
извилистым путем.
     - Ќе  лучше ли  будет все  же,  -  сказал ђоджер —иллингуорс, - если вы
сегоднЯ воспользуетесь моими скромными знаниЯми? Џоистине, дорогой  сэр,  мы
должны сделать все  что возможно, чтобы укрепить вас и влить в вас  силы длЯ
проповеди в день  выборов. ‹юди ждут от вас великих слов, предчувствуЯ, что,
быть может, и года не минет, как их пастор уйдет.
     - „а, в мир иной, - с набожным смирением  ответил свЯщенник. - „ай бог,
чтобы  это был лучший  мир. џ  не думаю,  чтобы мне пришлось прожить с  моей
паствой весь следующий год! —то же касаетсЯ ваших  лекарств, добрый сэр,  то
при теперешнем состоЯнии моего здоровьЯ в них нет нужды.
     - ђад слышать это, - ответил врач. - Њожет быть, мои лекарства, которые
столь долго  не приносили  никакой  пользы,  теперь начинают проЯвлЯть  свое
действие. џ  был бы  счастливым  человеком и  заслужил бы благодарность всей
Ќовой Ђнглии, если бы сумел вылечить вас!
     -  Ѓлагодарю  вас  от  всего  сердца,  мой  бдительный  друг,  - сказал
преподобный мистер „имсдейл с многозначительной улыбкой. - Ѓлагодарю вас, но
за ваши добрые дела могу воздать вам только молитвами.
     -  Њолитвы   праведника  дороже  золота!   -   ответил  старый   ђоджер
—иллингуорс,  уходЯ.  - „а,  они  дороже  золотых монет  Ќового  €ерусалима,
чеканки самого господа бога!
     Ћставшись  один,  свЯщенник позвал  служанку и велел принести ему ужин,
который он  съел с жадным аппетитом.  ‡атем,  бросив  уже  готовые  страницы
проповеди  в  огонь,  он тотчас принЯлсЯ  за новые листы,  с таким  приливом
чувств  и мыслей, что  вообразил себЯ  осененным небесным  откровением;  его
удивлЯло  лишь то, что  небо избрало  такой  недостойный орган длЯ  передачи
величественной и торжественной гармонии своих свЯтых истин,  Ћднако так и не
разгадав этой  тайны, он  торопливо продолжал свою работу с  благоговением и
восторгом.  Ќочь промчалась  как  крылатый  конь,  на котором скакал он сам;
пришло  утро  и  заглЯнуло,  краснеЯ,  сквозь  занавеси; и, наконец,  солнце
бросило свой золотой луч в  кабинет, прЯмо в утомленные глаза пастора. Ђ он,
держа в руке перо, все еще сидел перед огромной грудой исписанной бумаги.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XXI. ЏђЂ‡„Ќ€Љ ‚ ЌЋ‚Ћ‰ ЂЌѓ‹€€
     “тром того днЯ, когда новый губернатор  должен был принЯть свой пост из
рук народа, ѓестер Џрин и маленькаЯ Џерл  заблаговременно пришли на рыночную
площадь. Џлощадь уже была заполнена ремесленниками и прочим простым людом, и
здесь  же  мелькали  косматые  фигуры  в нарЯдах  из оленьих  шкур,  которые
выдавали  в них  обитателей лесных  поселков,  окружавших  маленькую столицу
колонии.
     ‚ этот праздничный день ѓестер была одета так же, как она одевалась все
эти семь лет: на ней  было платье  из  грубой  серой  ткани. Љак его блеклый
цвет, так и какаЯ-то необъЯснимаЯ особенность покроЯ делали ее малозаметной,
контуры фигуры как бы расплывались, в то времЯ как алаЯ буква своим  блеском
вновь  выводила  ее  из этой  сумеречной  неопределенности  и  напоминала  о
моральном  значении  клейма.  ‹ицо  ѓестер,  уже достаточно  примелькавшеесЯ
жителЯм города, выражало мраморное  спокойствие, к  которому они также давно
привыкли.  Ћно  было  подобно  маске,  или, пожалуй,  черты  его  напоминали
застывшее  лицо  мертвой женщины; причина этого ужасного сходства  таилась в
том,  что  в сознании всех этих людей  ѓестер  действительно  была  мертва и
отрешилась от мира, с которым внешне еще общалась.
     Ќо,  пожалуй,  в этот день  на ее лице было еще  какое-то выражение, не
виданное  прежде, но, правда,  и недостаточно Явственное,  чтобы  его  могли
заметить;   разве   что    какой-нибудь   сверхъестественно   проницательный
наблюдатель  сперва  прочел  бы тайну  в ее  сердце,  а  потом  уже  поискал
отражениЯ на ее лице и во взглЯде. ‘толь тонкий наблюдатель, возможно, понЯл
бы,  что,  выдерживаЯ  взглЯды толпы  в течение  семи  мучительных  лет  как
неизбежность, как кару, как нечто предписанное суровой религией, она  теперь
в первый  и последний раз встречала их  свободно и охотно, превращаЯ то, что
столько лет  было  длЯ  нее  пыткой, в  своего рода  торжество.  "‘мотрите в
последний раз на алую букву и на ту, котораЯ носит ее! - могла бы сказать им
эта пожизненнаЯ жертва и раба, какой они ее считали. -  …ще  немного, и  она
будет вне вашей власти! …ще несколько часов, и бездонный, таинственный океан
погасит  и навсегда скроет знак, который вы  зажгли на ее  груди!" Ќо  мы не
припишем человеческой  натуре чрезмерной противоречивости, если предположим,
что в душе ѓестер в тот миг, когда она уже почти праздновала свое избавление
от  боли, жившей  в глубине ее существа, зародилось и  чувство сожалениЯ. Ќе
было  ли у нее непреодолимого желаниЯ в последний  раз  осушить  до  дна, не
переводЯ дыханиЯ, чашу полыни, отравлЯвшей годы ее молодости?  Ќектар жизни,
который будет теперь  поднесен  к ее губам  в чеканном золотом кубке, должен
быть поистине крепким, сладостным и живительным, иначе он неизбежно возбудит
в ней, привыкшей к дурманной горечи, лишь бессильное томление.
     Џерл искрилась грацией  и была очень оживлена. Ќикто не поверил бы, что
это сверкающее, солнечное создание  обЯзано  своим  существованием кому-то в
сером и мрачном или  что одна и та же фантазиЯ, одновременно столь богатаЯ и
столь изЯщнаЯ, придумала и нарЯд  ребенка и простое  одеЯние ѓестер,  решив,
быть может,  в последнем случае более  сложную задачу, чтобы придать  платью
достоинство  и  своеобразие.  Џлатье,  которое  так  шло к  маленькой  Џерл,
казалось  излучением  или дальнейшим  развитием  и  внешним  проЯвлением  ее
характера  и было неотъемлемо от нее, как радужный блеск - от крыла бабочки,
а красочный рисунок лепестка - от Яркого цветка. Љак у бабочки и цветка, так
и  у девочки нарЯд вполне гармонировал с ее  природой. ‚ этот знаменательный
день в поведении Џерл  более чем  обычно заметна  была  страннаЯ  порывистаЯ
подвижность, напоминавшаЯ игру брильЯнта, который  сверкает  и  переливаетсЯ
искрами при  каждом движении и  вздохе женской  груди. „ети всегда разделЯют
тревогу  своих близких,  чувствуют любую беду и надвигающийсЯ переворот в их
доме, а поэтому Џерл -  брильЯнт на груди  матери, самими колебаниЯми своего
настроениЯ выдавала  то волнение,  которое трудно было подметить на мраморно
неподвижном лице ѓестер.
     Ћт возбуждениЯ Џерл  не шла, а порхала,  как птичка,  рЯдом  с матерью.
‚ремЯ  от  времени она издавала какие-то дикие, нечленораздельные  и  иногда
пронзительные  звуки,  должно быть изображавшие  музыку.  Љогда  мать и дочь
дошли до рынка, Џерл,  заметив  оживление и суету на  площади,  обычно более
похожей на  заросший травой  тихий  луг  перед  молитвенным  домом  сельской
общины, чем на деловой центр города, стала еще более беспокойной.
     -  —то  это  значит, мама? - воскликнула  ока.  -  Џочему  люди сегоднЯ
бросили работу? ќто праздник длЯ всех? Џосмотри,  вот кузнец! Ћн смыл сажу с
лица, надел воскресный костюм и готов повеселитьсЯ, если только какаЯ-нибудь
добраЯ  душа  научит его, как  это  делаетсЯ. Ђ вот  и мистер Ѓрэкет, старик
тюремщик; он кивает мне и улыбаетсЯ. ‡ачем это он, мама?
     - Ћн знал тебЯ еще совсем крошкой, дитЯ мое, - ответила ѓестер.
     -  €  только поэтому такой черный,  страшный и уродливый  старик  будет
кивать  мне  и  улыбатьсЯ?  -  возразила  Џерл.  -  Џусть  он,  если  хочет,
здороваетсЯ с тобой; ведь ты одета в  серое и носишь алую букву. Ќо взглЯни,
мама, как много незнакомых лиц: тут и индейцы и морЯки! ‡ачем все они пришли
на рыночную площадь?
     - €м хочетсЯ посмотреть на  торжественное шествие, - ответила ѓестер. -
‚  нем примут  участие и губернатор, и  судьи, и  свЯщенники, и все именитые
граждане, и просто горожане, а впереди пойдут музыканты и солдаты.
     - Ђ пастор будет там?  - спросила Џерл. - Ћн протЯнет  ко мне руки, как
тогда, когда ты вела менЯ к нему от ручьЯ?
     - Ћн будет  там,  - ответила мать. -  Ќо он  не  поздороваетсЯ с  тобой
сегоднЯ, и ты тоже не должна здороватьсЯ с ним.
     - Љакой он странный и скучный человек! - сказала девочка, как бы говорЯ
сама с собой. - ’емной ночью он  зовет нас к  себе  и держит менЯ  и тебЯ за
руку, и мы стоим с ним  вон там, на помосте. € в темном лесу, где нас  могут
слышать  и видеть только старые деревьЯ и кусочек неба, он  сидит возле тебЯ
на куче мха и разговаривает! Ћн целует менЯ в лоб  так, что ручейку никак не
смыть этого поцелуЯ! Ђ  здесь, солнечным днем, на глазах у всего народа,  он
знать нас не знает, и мы не должны  его знать! Ћн странный и скучный человек
и всегда держит руку на сердце!
     - “спокойсЯ, Џерл! ’ы ничего не  понимаешь, - ответила мать. - Ќе думай
сейчас о свЯщеннике, оглЯнись и посмотри, какие сегоднЯ веселые у всех лица.
„ети ушли из школ, а  взрослые - с  полей и из  мастерских и собрались здесь
повеселитьсЯ. ‘егоднЯ новый человек начинает править ими,  а  поэтому  - как
повелось у  людей, с тех пор как  они начали жить вместе, - все  веселЯтсЯ и
радуютсЯ,  словно  в  жалком  старом мире  наступил,  наконец,  долгожданный
золотой век!
     €  действительно, как заметила  ѓестер, непривычнаЯ  веселость освещала
лица людей. ‚ это праздничное  времЯ года пуритане, соблюдаЯ обычай, который
в наши дни насчитывает около двух  столетий, радовались  и веселились  в той
степени, в какой считали это  допустимым длЯ греховной человеческой природы;
тем  самым они настолько рассеивали тучи,  обычно  их  обволакивавшие, что в
течение  этого  единственного  празднества  выглЯдели, пожалуй,  не  мрачнее
представителей других человеческих сообществ во времЯ народных бедствий.
     Ќо,  может быть, мы несколько сгустили  серые и черные тона, несомненно
характерные  длЯ настроениЯ и  нравов эпохи. ‹юди,  собравшиесЯ на  рыночной
площади Ѓостона, не унаследовали пуританскую мрачность от рождениЯ. Ћни были
уроженцами Ђнглии, и отцы их знали солнечное богатство елизаветинской эпохи,
когда жизнь всей  Ђнглии  отличалась таким  Ярким великолепием  и  весельем,
каких никогда не видел мир. …сли бы обитатели Ќовой  Ђнглии следовали  своим
врожденным склонностЯм,  они  должны  были  бы  ознаменовывать  все  событиЯ
общественного   значениЯ   кострами,    пирами,   роскошными   зрелищами   и
торжественными  шествиЯми. ‚о  времЯ  праздничных  церемоний  они  могли  бы
сочетать  мирные   развлечениЯ   с  торжественностью,   украсив   сверкающей
фантастической вышивкой пышную мантию, в которую нациЯ  облачаетсЯ по случаю
таких событий.  ‚ том,  как  праздновалсЯ первый  день политического года  в
пуританской  колонии, можно  было  уловить  тень подобной  попытки.  Ѓледным
отражением  еще  не  забытого  великолепиЯ, бесцветным и  слабым подражанием
тому, что наши  предки  видели в гордом древнем ‹ондоне  не только во  времЯ
коронации, но и при въезде лорд-мэра, было  ежегодное торжество, которым они
отмечали  избрание  судей  на  должности.  Ћтцы  и основатели государства  -
сановник, свЯщенник  и  воин  - считали своей обЯзанностью в  день торжества
принЯть  важный  и  величественный  вид,  какой  с  древних времен  считалсЯ
подобающим лицам  высокого положениЯ в обществе. ‚се они Явились длЯ участиЯ
в процессии,  котораЯ должна была пройти перед народом, желаЯ  придать таким
образом необходимое  достоинство правительству, столь недавно  созданному  и
еще не возвышенному традицией.
     ‚  этот день простому  люду разрешалось отдыхать  от тЯжелых  и упорных
занЯтий ремеслами,  занЯтий,  в  иное времЯ казавшихсЯ  неразрывно слитыми с
религией. Ћднако пуританские празднества мало походили на народные гулЯньЯ в
Ђнглии царствованиЯ …лизаветы или  €акова: здесь не было ни  грубых забав  в
виде  балаганных  представлений,  ни бродЯчего певца  с  арфой,  исполнителЯ
старинных баллад,  ни  скомороха  с  танцевавшей  под  музыку обезьЯной,  ни
фокусника   с  трюками,  похожими  на  колдовство,  ни  веселого   петрушки,
потешавшего  толпу своими прибаутками, может быть столетней давности, но все
еще  не утратившими  своей  силы,  так  как они  проникали до  самых истоков
безобидного весельЯ. Џротив всех  таких мастеров увеселениЯ были  бы принЯты
суровые меры по  воле не только закона,  но и общественного мнениЯ,  которое
придает  закону его жизненность. ’ем не менее на большом честном лице народа
играла, правда суроваЯ, но  широкаЯ улыбка. Ќе было недостатка в  спортивных
состЯзаниЯх,  в которых  поселенцы  когда-то  принимали участие  на сельских
Ярмарках и лужайках Ђнглии и которые считали необходимым  сохранить на новой
земле, потому что эти игры развивают храбрость и мужество. ’о тут, то там на
рыночной  площади  происходила  борьба  по  корнуэлским  и  по  девонширским
правилам.  ‚ одном  углу шла  дружескаЯ  схватка на  дубинках. Ќо наибольший
интерес  привлек  бой, начавшийсЯ на помосте у  позорного столба, уже не раз
упоминавшемсЯ  на наших страницах. Џротивники сражались, имеЯ в  руках щит и
палаш.  Ћднако,  к большому  разочарованию  толпы, это зрелище было прервано
вмешательств