й,  преступной  души, излиЯний,  утаенных  от мира, чье великодушное
сердце сумело бы понЯть и  простить!  Ѓезраздельно обладать  этим  неведомым
сокровищем, - вот единственное, что могло бы ему оплатить долг мести!
     ЏугливаЯ и  настороженнаЯ сдержанность свЯщенника  нарушила этот  план.
Ћднако ђоджер —иллингуорс был доволен, и даже очень доволен,  ходом событий,
словно нарочно  задуманных  длЯ  его  темных  умыслов  провидением,  которое
пользовалось  и мстителем и его жертвой длЯ  достижениЯ собственных целей и,
быть может, прощало там, где, на первый взглЯд, особенно жестоко наказывало.
Ќо старик готов был думать,  что  ему ниспослано  откровение; кем - небесами
или  преисподней,  было  длЯ  него  несущественно.  ‚стречаЯсь  с   мистером
„имсдейлом,  старик, с  помощью этого  дара, видел  не  только внешний облик
свЯщенника, но и его душу, видел так отчетливо, что, казалось, мог уловить и
понЯть каждое ее движение.  ’аким образом, ђоджер —иллингуорс стал не только
соглЯдатаем, но и главным действующим лицом внутренней жизни несчастного. Ћн
мог играть  с  ним,  как кошка с  мышью. …му хотелось заставить  свою жертву
смертельно страдать. ‘вЯщенник всегда был на дыбе - нужно было только знать,
где находитсЯ рычаг,  приводЯщий в действие  орудие пытки,  а это врач  знал
отлично! •отелось ему подвергнуть мистера „имсдейла  мукам страха? ‘ловно по
мановению  волшебной  палочки, вырастал  страшный призрак,  вырастали тысЯчи
страшных призраков в образе  ли смерти или в еще более ужасном образе позора
и, столпившись вокруг свЯщенника, указывали пальцами на его грудь.
     ‚се  это  проделывалось  с  такой  необычайной  тонкостью,  что  мистер
„имсдейл хотЯ все времЯ и  чувствовал присутствие какой-то  враждебной силы,
но не понимал, откуда она исходит. Џравда, он с сомнением и страхом, а порою
с ужасом и бесконечной ненавистью, взирал на уродливую фигуру старого врача.
†есты,  походка, седаЯ  борода,  любые, самые незначительные поступки,  даже
покрой  одежды  старика внушали  свЯщеннику такое отвращение, такую глубокую
антипатию, что он не хотел признатьсЯ в ней даже самому себе. €бо, поскольку
разумной причины длЯ такого  недовериЯ  и омерзениЯ не  существовало, мистер
„имсдейл, понимаЯ, что Яд, источаемый больным местом в его сердце, отравлЯет
все его существо,  именно этим Ядом и объЯснЯл свое  предубеждение. Ћн корил
себЯ за недружелюбные  чувства  к ђоджеру —иллингуорсу  и, вместо того чтобы
отнестись  к ним с доверием,  старалсЯ  их искоренить.  €  хотЯ  это  ему не
удавалось,  он  все же  считал  своим долгом  не порывать  внешне  дружеских
отношений со  стариком, все времЯ способствуЯ, таким  образом, осуществлению
цели, которой посвЯтил свою жизнь мститель -  жалкое, одинокое создание, еще
более несчастное, чем его жертва.
     ‘традаЯ от телесного недуга,  раздираемый и  мучимый каким-то невидимым
душевным  расстройством,  опутанный  темными  происками своего  смертельного
врага, мистер „имсдейл приобрел  в  это  времЯ огромную  популЯрность  среди
паствы.  Ћн  завоевал ее  в  значительной  степени  именно  благодарЯ  своим
страданиЯм.   …го   умственнаЯ   одаренность,   нравственные  представлениЯ,
способность загоратьсЯ чувством  и заражать им других находились в состоЯнии
нечеловеческого  напрЯжениЯ  из-за  вечных мук  и  угрызений  совести. ‘лава
мистера „имсдейла хотЯ и не достигла еще вершины, однако уже затмевала менее
громкую известность других свЯщенников,  несмотрЯ  на то, что среди них были
выдающиесЯ  люди. Ќекоторые из  этих  свЯщенников, потратив на  приобретение
нелегко дающихсЯ  знаний больше  лет,  чем  исполнилось  мистеру  „имсдейлу,
обладали  настоЯщей ученостью  и  поэтому располагали лучшей  подготовкой  к
своей  профессии, нежели их  юный собрат.  ‚стречались среди них также  люди
непреклонной  воли,  наделенные  несравненно  более  проницательным  умом  и
твердым, железным или гранитным характером, что, в сочетании с должной дозой
доктринерства,  образует наиболее  респектабельных,  полезных  и  неприЯтных
представителей духовного сословиЯ. Ѓыли там  и другие, действительно свЯтые,
отцы,  чьи  душевные  качества, выработанные тЯжким  трудом  над  книгами  и
терпеливыми  размышлениЯми, озарЯлись  сиЯнием  горнего мира, куда благодарЯ
чистоте жизни эти безупречные люди уже почти проникли, хотЯ бреннаЯ оболочка
все еще довлела  над ними.  €м не хватало  лишь ниспосланного в  день троицы
избранным ученикам дара  в  виде огненных Языков. обозначающих, надо думать,
способность  говорить  не столько  на  чужих и  неведомых Языках, сколько на
Языке  человеческого  сердца,  понЯтного  всем  людЯм.  ќти  отцы,  во  всем
остальном  подобные  апостолам,  не  владели огненным  Языком -  последним и
редчайшим,  даруемым  свыше, подтверждением  пастырского призваниЯ. Ќапрасно
пытались  бы они, приди  им в  голову такое  намерение,  выразить высочайшие
истины  с  помощью  жалких  обыденных слов и образов.  ќти люди пребывали на
таких высотах, откуда человеческие голоса доносЯтсЯ слабо и невнЯтно.
     Њистер „имсдейл, судЯ по многим признакам, принадлежал именно к разрЯду
ученых  свЯщеннослужителей. Ћн поднЯлсЯ  бы на недосЯгаемые  высоты  веры  и
свЯтости, если бы не бремЯ, будь то преступлениЯ или страданиЯ, под тЯжестью
которого  ему суждено было  влачитьсЯ.  Ћн был придавлен к земле  наравне  с
самыми униженными, -  он, человек столь  одухотворенный, что  ему  могли  бы
внимать и ответствовать  ангелы!  Ќо именно это бремЯ тесно породнило его со
всем грешным братством людей и заставило сердце  свЯщенника трепетать заодно
с их сердцами. Ћн переживал их горе, как свое, и умел поведать о собственных
страданиЯх  тысЯче  других  людей   в  потоках  горестного  и  убедительного
красноречиЯ.  —асто  -  убедительного, но  порой -  страшного! Џрихожане  не
понимали,  что это за  сила, котораЯ так  их  волнует.  Ћни считали  мистера
„имсдейла чудом свЯтости. Ћн казалсЯ им  глашатаем божественной  мудрости, и
порицаниЯ, и  любви! ‚  их глазах  даже  землЯ, по которой  он  ходил,  была
свЯщенна.  …го  юные  прихожанки,   жертвы  страсти,  до   того  исполненной
религиозного чувства, что она казалась им внушенной одним лишь благочестием,
чахли  и  открыто несли в своих девственных сердцах эту  страсть, как лучший
дар небесам.  Џрестарелые  члены общины, видЯ  хрупкость  телесной  оболочки
мистера  „имсдейла, тогда  как  сами  они,  несмотрЯ  на возраст, здоровы  и
сильны, считали, что он  отправитсЯ на  небеса раньше, чем  они, и  завещали
своим  детЯм  похоронить  их старые  кости как можно ближе  к  свЯтой могиле
молодого  свЯщенника!  €,  возможно,  все это  времЯ  бедный мистер „имсдейл
сомневалсЯ, вырастет  ли трава  на его  могиле, ибо  в ней  будет  похоронен
человек, проклЯтый богом!
     Ќевозможно  описать,  как  его  мучило это  всеобщее  благоговение.  Ћн
искренне  поклонЯлсЯ  истине и считал  все  земное  тенью,  лишенной всЯкого
смысла и  значениЯ,  если в нем  не таилось  божественного начала, которое и
есть жизнь внутри  жизни. Ќо чем, в  таком случае, был  он сам? ‘убстанцией?
€ли  самой  неЯсной  из всех теней? Ћн жаждал  заговорить с  кафедры  полным
голосом и поведать  людЯм,  кто  он  такой.  "џ,  кого  вы  видите  в черных
свЯщеннических одеЯниЯх;  Я,  осмелившийсЯ  взойти на  эту  кафедру,  чтобы,
поднЯв бледное лицо к небесам, обратитьсЯ, от  вашего имени,  к всеведущему;
Я,  чью повседневную жизнь вы считаете безупречной, как жизнь  …ноха; Я, чьи
шаги, по вашему представлению, оставлЯют  на пройденном земном  пути сиЯющий
след,  долженствующий  привести   путников,  идущих   за  мной,   в  обитель
блаженства; Я, крестивший ваших  детей; Я, шептавший отходную молитву  вашим
умирающим друзьЯм, до  слуха которых смутно  доносилось  из  покидаемого ими
мира "Ђминь!"; Я,  ваш пастырь, кого вы так почитаете и кому так верите, - Я
исполнен скверны и лжи!"
     Ќе раз мистер  „имсдейл  всходил на  кафедру с твердым решением сойти с
нее лишь когда будут произнесены эти слова. Ќе раз он прочищал горло и делал
долгий, глубокий и трепетный  вдох, чтобы выдохнуть потом воздух, отЯгченный
мрачной  тайной,  хранившейсЯ  в  его  сердце.  Ќе  один,  а  сотни  раз  он
действительно  говорил.  ѓоворил!  Ќо как?  Ћн  объЯснЯл прихожанам, что  он
глубоко порочен,  порочнее  самого порочного человека, худший  из грешников,
мерзкое, невыразимо грЯзное существо, и поистине непонЯтно, что  до  сих пор
его жалкое тело не сожжено на их глазах жгучим гневом  всевышнего! —то могло
быть прЯмее этих слов? Ќеужели люди не подымутсЯ со скамей в едином порыве и
не стащат его  с кафедры, которую он  осквернЯет?  Ќо нет! Ћни слушали его и
почитали еще  больше.  Ћни  не догадывались об ужасном  смысле  его бичующих
слов. "Ѓлагочестивый  юноша! - говорили они. - Ђнгел во плоти!  “вы, если он
считает  такой  греховной свою  белоснежную душу,  то какое страшное зрелище
открылось  бы  ему  в  твоей или моей!"  ‘вЯщенник,  этот  искусный, хотЯ  и
терзаемый  угрызениЯми  совести  лицемер,  отлично понимал,  в  каком  свете
предстает  перед паствой  его  неопределеннаЯ исповедь.  ‘тараЯсь признанием
заглушить голос грешной совести, он вел нечистую игру, впадал в новый грех и
заново ощущал стыд, не испытываЯ того  временного облегчениЯ, какое бывает у
человека,  которому удалось себЯ  обмануть.  Ћн говорил  только  правду,  но
превращал ее в величайшую  ложь. Ђ между тем по самой своей природе он любил
правду и  ненавидел ложь так, как  лишь немногие умеют любить и  ненавидеть.
Џоэтому более  всего  на  свете  он ненавидел  свое  собственное  презренное
существо.
     ‚нутреннее  смЯтение  привело  его  к  действиЯм,   более  согласным  с
практикой  старой развращенной  католической  церкви,  чем  с  просвещенными
взглЯдами той веры, в которой он был рожден и воспитан. ‚ потайном Ящике под
семью  замками  мистер  „имсдейл  хранил  окровавленный  бич.  Ќередко  этот
протестантский и  пуританский свЯщенник стегал себЯ по плечам, горько смеЯсь
над собою, и стегал тем безжалостнее, чем горше был его смех. Џодобно многим
благочестивым пуританам, он часто прибегал к постам, но не  длЯ того, чтобы,
очистив плоть, сделать ее более достойной божественного откровениЯ, а в виде
акта покаЯниЯ, изнурЯЯ себЯ до того, что у него начинали подгибатьсЯ колени.
Ћн  также проводил ночи в  бдениЯх,  порою в полном мраке, порою  при  свете
колеблющегосЯ ночника,  а порою -  глЯдЯ на свое отражение в Ярко освещенном
зеркале.  Ќепрерывно копаЯсь  в  душе, он не очищал ее, а только истЯзал. ‚о
времЯ  этих  продолжительных  бдений  обессилевший  мозг  мистера  „имсдейла
нередко  сдавал,  рисуЯ ему  призраков,  то смутно  светившихсЯ  и с  трудом
различаемых в темных углах комнаты, то более  отчетливых, витавших  рЯдом  с
его отражением в глубине зеркала. €ногда это была свора дьЯвольских образин,
которые,  кривлЯЯсь  и смеЯсь  над бледным  пастором, манили его  за  собой,
иногда  -  рой  сиЯющих  ангелов,  тЯжело  взлетавших  к  небесам  и  словно
обремененных  скорбью, то постепенно  становившихсЯ все  прозрачнее и легче;
иногда   поЯвлЯлись  умершие  друзьЯ  его   юности,  и  седобородый  отец  с
благочестиво нахмуренным челом, и мать,  котораЯ  проходила  мимо,  отвернув
лицо. „ух  матери, призрачнейший ее образ, - думаетсЯ, она  все же  могла бы
бросить сострадательный взглЯд  на своего сына! Ђ  иногда по комнате,  такой
жуткой из-за этих потусторонних образов, скользила ѓестер Џрин, ведЯ за руку
маленькую Џерл  в алом платье и показываЯ пальцем сперва на грудь  себе, где
горела алаЯ буква, а потом на грудь свЯщенника.
     ќти видениЯ никогда целиком не  обманывали мистера  „имсдейла.  ‚ любую
минуту  он мог  сделать  над собой  усилие  и  различить  сквозь их туманную
неощутимость  ощутимые  предметы,  мог  убедить себЯ,  что они  не  обладают
непроницаемостью, как  тот резной дубовый  стол или этот огромный квадратный
богословский трактат в кожаном переплете с бронзовыми застежками. € все же в
каком-то смысле они  содержали  в себе больше  истинности и  материальности,
нежели  все  остальное,  с  чем  соприкасалсЯ теперь  несчастный  свЯщенник.
Ќевыразимое  несчастье столь лживого существованиЯ  заключаетсЯ  в том,  что
ложь  отнимает всю сущность и  вещественность у окружающих  нас реальностей,
которые небесами предназначены длЯ того, чтобы  радовать и  питать наш  дух.
Ќеискреннему человеку всЯ  вселеннаЯ кажетсЯ лживой,  - она  неосЯзаема, она
превращаетсЯ  под его руками  в  ничто. € сам  он,  - в  той  мере, в  какой
показывает  себЯ в  ложном свете,  -  становитсЯ тенью  или  вовсе перестает
существовать.  …динственной правдой,  придававшей  подлинность существованию
мистера „имсдейла на земле, было страдание, сокрытое  в глубине его души,  и
печать этого страданиЯ, лежавшаЯ на его облике и всем видимаЯ. Ќайди  мистер
„имсдейл  в  себе силы улыбнутьсЯ и сделать  веселое лицо, он,  как таковой,
перестал бы существовать!
     ‚ одну из таких мучительных ночей, на которые мы лишь  намекнули, -  от
дальнейшего  их  описаниЯ  мы  воздержимсЯ,  - свЯщенник вскочил  со  своего
кресла. …му  пришла в голову новаЯ мысль. Ѓыть может, он сумеет обрести хоть
минуту покоЯ!  ’щательно облачившись, словно длЯ богослужениЯ,  он осторожно
спустилсЯ по лестнице, отпер дверь и вышел на улицу.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XII. ЏЂ‘’Ћђ Ќ… ‘Џ€’
     ‘тупаЯ словно в сонном забытьи, а может быть,  и действительно находЯсь
в  сомнамбулическом состоЯнии,  мистер  „имсдейл  дошел до того  места,  где
ѓестер Џрин когда-то пережила первые часы  своего позора. ’от же помост, или
эшафот,  за  семь долгих лет  потемневший от ненастьЯ, выцветший на  солнце,
истертый шагами  многих осужденных,  с  тех пор всходивших на него,  все еще
стоЯл под балконом молитвенного дома. Џастор поднЯлсЯ по ступенькам.
     Ѓыла темнаЯ ночь, как  обычно в начале  маЯ. ЌеподвижнаЯ завеса облаков
укрыла весь  простор небосвода  от зенита до горизонта.  …сли  бы  та  самаЯ
толпа,  котораЯ была свидетельницей публичного  наказаниЯ  ѓестер Џрин снова
собралась  здесь, она  не распознала  бы в серой полуночной  мгле  очертаний
фигуры, возвышавшейсЯ над помостом, а тем  более лица этого человека. Љ тому
же город спал.  ‘вЯщеннику  не  грозила опасность быть узнанным. …сли бы ему
пришло в голову оставатьсЯ здесь, пока на востоке не забрезжит  рассвет, ему
и тогда  нечего  было  бы опасатьсЯ, кроме разве сырого холода ночи, который
мог проникнуть в тело  пастора,  свести суставы,  застудить горло, вызвать у
мистера „имсдейла кашель  и  тем  самым  лишить  его  завтрашних  слушателей
молитвы и  проповеди. Ќичей взор не коснулсЯ бы его, кроме  того всевидЯщего
ока, которое  могло проследовать за  ним  даже в спальню и узреть  его там с
окровавленным бичом в руках. ‡ачем же пришел он сюда? Ќеужели - ради издевки
над покаЯнием? „а, ради издевки, но только над самим собой. ђади издевки, от
которой ангелы заливались  краской и плакали,  а  дьЯволы  ликовали, оглашаЯ
вселенную насмешливым  хохотом!  ‘вЯщенника привели сюда угрызениЯ  совести,
неотступно преследовавшей его, в то времЯ как трусость, сестра и неразлучнаЯ
спутница  раскаЯниЯ, дрожащей рукой неизменно  тЯнула  его  прочь даже  в ту
минуту, когда  признание уже трепетало  у него  на устах. Ќесчастный, жалкий
человек!  Љакое  право  имел  он,  столь  слабохарактерный,  обременЯть себЯ
преступлением? Џреступление под силу лишь людЯм с железными нервами, которые
в состоЯнии нести тЯжесть свершенного, или, если оно слишком давит на плечи,
напрЯчь свою свирепую,  буйную волю длЯ благой  цели и разом сбросить с себЯ
этот гнет! …го же немощнаЯ и чувствительнаЯ душа была не способна ни к тому,
ни  к другому,  хотЯ все времЯ металась в  попытках найти исход! “жас  перед
осужденным  небесами преступлением  и  бессильное  раскаЯние  переплелись  в
запутанный клубок.
     ‘тоЯ  на  помосте  и  предаваЯсь напрасным терзаниЯм,  мистер  „имсдейл
испытывал  непередаваемый ужас, ибо  ему казалось, что  весь мир смотрит  на
него  не отрываЯсь и видит на его обнаженной груди  прЯмо над  сердцем  алый
знак.  „ействительно,   в  этом  месте  уже  давно  таилась  грызущаЯ  боль,
подтачиваЯ своим Ядом его  здоровье. Ќе в силах сдержатьсЯ, он  помимо своей
воли  громко закричал. ќтот крик, раздавшийсЯ в  ночи, прокатилсЯ от дома  к
дому и эхом отозвалсЯ в  далеких  холмах; казалось, дьЯволы, почуЯв, сколько
горЯ и ужаса в этом крике, сделали его своей игрушкой и перебрасывали взад и
вперед.
     -  ‘вершилось!  -  прошептал мистер „имсдейл,  закрываЯ лицо руками.  -
’еперь весь город проснетсЯ, сбежитсЯ сюда и увидит менЯ!
     Ќо  этого не произошло. ‚озможно, что  объЯтому страхом свЯщеннику крик
показалсЯ   куда  более  громким,  чем  был  в  действительности.  ѓород  не
проснулсЯ,  а  если обитатели  и  услышали что-нибудь сквозь  сон,  то  либо
решили, что кого-то мучает кошмар, либо приписали этот крик ведьмам, которые
в  те времена часто носились по  воздуху  вместе с сатаной,  тревожа  своими
голосами людей  в поселках и одиноких жилищах. Џоэтому свЯщенник, не замечаЯ
никаких признаков общей тревоги, отнЯл руки от лица и осмотрелсЯ. ‚ одном из
окон губернатора  Ѓеллингхема,  - его  дом  стоЯл в  некотором отдалении  на
улице,  параллельной площади,  -  он  заметил  самого старого  губернатора с
лампой  в  руке.  ‚  белом  колпаке  Я  длинном  белом  халате   он  казалсЯ
приведением, без нужды вызванным из могилы. Љрик, по-видимому, удивил его. ‚
другом  окне   того  же  дома  показалась   стараЯ  миссис  •иббинс,  сестра
губернатора, тоже с лампой;  даже издали было видно,  какое у нее злое лицо.
‚ысунув голову, из-за решетки окна, она напрЯженно смотрела вверх. ЏочтеннаЯ
леди  ведьма, без  сомнениЯ, слышала крик мистера „имсдейла  и  принЯла его,
вместе с многочисленными  отголосками,  за вопли ночных духов обоего пола, с
которыми, как было известно, она частенько совершала прогулки в лес.
     ‡аметив отсвет  лампы  губернатора Ѓеллингхема,  стараЯ  леди  поспешно
погасила свой ночник и исчезла. Њожет быть, она унеслась в облака. ‘вЯщенник
больше ее  не видел.  ‘удьЯ, пристально вглЯдевшись во  тьму, сквозь которую
он, однако, мог видеть  не лучше, чем  сквозь мельничный жернов,  отошел  от
окна.
     Њистер  „имсдейл  немного  успокоилсЯ.  Ќо вскоре его  глаза  различили
слабый  мерцающий  свет,  который сначала  мелькнул где-то вдалеке,  а потом
начал приближатьсЯ  по  улице. Ћгонек  этот выхватывал  из  темноты знакомые
предметы:  столб, садовую  ограду, решетчатую раму окна,  водокачку и полный
воды желоб, иногда - арку  и под ней дубовую дверь  с чугунной  колотушкой и
грубым обрубком, служившим  порогом. Џреподобный мистер „имсдейл замечал все
эти подробности, хотЯ был  твердо убежден, что возмездие близко,  что он уже
слышит неумолимую  поступь  судьбы и что  через несколько минут  свет фонарЯ
упадет на него и откроет долго хранимую  тайну. Љогда огонек приблизилсЯ, он
увидел  в его свете своего духовного брата, или,  если говорить более точно,
наставника и высокочтимого друга, преподобного мистера “илсона, который, как
догадалсЯ  мистер  „имсдейл,  вероЯтно  молилсЯ  у   изголовьЯ   умирающего.
„ействительно, добрый старый свЯщенник только что  отошел от  смертного ложа
губернатора “интропа,  который  в тог  самый  час  покинул земную жизнь ради
небесной.  ЋсвещаЯ дорогу  фонарем, отец  “илсон направлЯлсЯ  к своему дому,
окруженный, как свЯтые минувших  времен, ореолом света, озарЯвшего его средь
грешной тьмы этой ночи, будто покойный  губернатор оставил ему  в наследство
свою славу  или на самого свЯщенника  упало сиЯние далекого небесного града,
когда он смотрел,  как торжествующий путник проходил  в  его врата. Њерцанье
светильника и  вызвало  приведенные  выше представлениЯ в  голове у  мистера
„имсдейла, который улыбнулсЯ  - нет, почти засмеЯлсЯ им, - а  затем подумал,
что сходит с ума.
     Љогда преподобный мистер “илсон, одной рукой плотно запахиваЯ  плащ,  а
другой несЯ перед собой фонарь, поравнЯлсЯ с помостом, мистер „имсдейл  едва
удержалсЯ, чтобы не сказать:
     "„обрый  вечер, преподобный  отец  “илсон!  Њолю  вас  поднЯтьсЯ сюда и
провести часок со мной!"
     ‚себлагие небеса! Ќеужели мистер  „имсдейл в  самом деле сказал это? Ќа
мгновенье  он  поверил,  что  слова  сорвались  с  его  губ. Ќет,  они  были
произнесены  только в  его  воображении. Ћтец  “илсон,  ни разу  не повернув
головы  в  сторону  лобного места, медленно прошествовал дальше,  с  опаской
поглЯдываЯ на грЯзную дорогу  под ногами. Љогда свет мерцающего фонарЯ замер
вдали, пастор  понЯл  по  охватившей  его внезапной  слабости, что  истекшие
минуты были  длЯ  него минутами страшного, мучительного кризиса, хотЯ  ум  и
пыталсЯ невольно развлечь себЯ мрачными шутками.
     Ќемного спустЯ жуткое сознание нелепости  его поведениЯ снова закралось
в торжественные мысли  мистера „имсдейла. Ћн  почувствовал,  что  члены  его
костенеют  от  непривычного  ночного  холода,  и  усомнилсЯ,  сможет  ли  он
спуститьсЯ  по  ступенЯм помоста.  Ќаступит утро и  застанет его тут. Ќачнет
просыпатьсЯ  округа.  Џервый, кто  выйдет  в предрассветном сумраке,  увидит
неЯсную  фигуру на  помосте  и,  обезумев  от страха и любопытства,  побежит
стучатьсЯ  во все двери, созываЯ народ посмотреть на призрак, - он, конечно,
решит, что  это призрак  какого-то  казненного  злодеЯ.  Њрачное возбуждение
будет взмахивать  крылами,  перелетаЯ  из дома в дом. ‡атем, когда  утренний
свет  станет Ярче, сюда  поспешат  почтенные старцы во  фланелевых халатах и
старые дамы, не успевшие даже снЯть  ночное одеЯние.  ‚сЯ компаниЯ  именитых
горожан,  у которых никто доселе никогда  не замечал даже  плохо зачесанного
волоска, поЯвитсЯ  на  глазах  у  народа в фантастически  непристойном виде.
Џридет суровый старый губернатор Ѓеллингхем в сбившихсЯ на бок брыжах времен
королЯ €акова, и миссис •иббинс с лесными сучками, зацепившимисЯ за ее юбки,
еще  более злаЯ, чем  обычно,  так как ей не удалось выспатьсЯ после  ночной
прогулки,  и  добрый отец  “илсон,  которому, после бдениЯ у смертного ложа,
будет совсем  не  по душе, что его так рано потревожили,  оторвав от  снов о
прославленных свЯтых. Џридут сюда также старейшины и дьЯконы прихода мистера
„имсдейла  и  молоденькие  девушки,  так  боготворЯщие  своего свЯщенника  и
замкнувшие его образ как свЯтыню в своей нежной груди, которую теперь, между
прочим, в спешке и суматохе они едва ли успеют  прикрыть  платочком. ‘ловом,
все  жители  бросЯтсЯ  сюда,  спотыкаЯсь  о  пороги  своих  жилищ  и обращаЯ
изумленные и  потрЯсенные ужасом лица к помосту. Љого же они  увидЯт  там, с
красным  отблеском зари на челе? Љого, как не преподобного Ђртура „имсдейла,
полузамерзшего, раздавленного стыдом и стоЯщего там, где стоЯла ѓестер Џрин!
     ‡ахваченный этим  страшным  гротескным видением, пастор, к собственному
неописуемому  ужасу,  внезапно  разразилсЯ громким  хохотом.  Ќа  его  хохот
немедленно  откликнулсЯ  звонкий серебристый детский  смех,  и  с замиранием
сердца, - он сам не знал, было ли это от острой боли или от столь же  острой
радости, - он понЯл, что это смеетсЯ маленькаЯ Џерл.
     -  Џерл! Њалютка  Џерл! -  воскликнул он  после  минутного молчаниЯ,  а
затем, понизив голос, спросил: - ѓестер! ѓестер Џрин! ’ы ли это здесь?
     -  „а,  это  Я,  ѓестер  Џрин! -  удивленно  ответила она,  и свЯщенник
услышал, что она свернула с дороги, по которой  шла. - ќто Я и моЯ маленькаЯ
Џерл.
     - Ћткуда вы идете, ѓестер? - спросил свЯщенник. - —то привело вас сюда?
     -  џ пробыла ночь у постели умирающего,  - ответила ѓестер  Џрин,  -  у
постели губернатора “интропа. џ снЯла мерку длЯ савана и сейчас иду домой.
     -  ‚зойди сюда, ѓестер,  ты и малютка Џерл, - сказал преподобный мистер
„имсдейл. -  ‚ы  обе уже стоЯли здесь прежде, но тогда менЯ не было  с вами.
Џоднимитесь сюда вновь, и теперь мы будем стоЯть все трое вместе!
     Ћна молча взошла по ступенЯм и остановилась  на помосте,  держа за руку
маленькую Џерл. ‘вЯщенник нащупал другую ручку ребенка и взЯл ее. € в тот же
миг  ему показалось, что  стремительный поток новой жизни, совсем  иной, чем
его собственнаЯ, хлынул в его сердце и заструилсЯ по жилам, как будто мать и
ребенок передали свое жизненное  тепло его полуокоченевшему телу.  ‚се  трое
составлЯли как бы единую электрическую цепь.
     - Џастор! - прошептала маленькаЯ Џерл.
     - —то ты хочешь сказать, дитЯ? - спросил мистер „имсдейл.
     - ’ы постоишь здесь с мамой и со мной завтра днем? - спросила Џерл.
     - Ќет,  нет, моЯ маленькаЯ Џерл, - ответил свЯщенник, ибо в  эту минуту
нового прилива  сил  к  нему вернулсЯ страх публичного разоблачениЯ, который
так  долго  терзал  его;  положение,  в  котором  он очутилсЯ,  одновременно
вызывало у него и  трепет и какую-то непонЯтную радость. - Ќет,  дитЯ мое! џ
буду, конечно, стоЯть с твоей мамой и тобой в некий иной день, но не завтра.
     Џерл засмеЯлась и хотела выдернуть руку. Ќо свЯщенник крепко держал ее.
     - …ще минутку, дитЯ мое! - сказал он.
     -  Ђ ты обещаешь,  - спросила Џерл, - подержать  за  руку  менЯ  и маму
завтра днем?
     - Ќе завтра, Џерл, - ответил свЯщенник, - но в другой раз.
     - ‚ какой другой раз? - допытывалсЯ ребенок.
     -  ‚  великий день ‘трашного суда,  -  прошептал  свЯщенник; и странно,
именно сознание, что  он всю жизнь обучал истине, заставило его так ответить
ребенку.  - ’огда  твоЯ мать,  и ты, и Я вместе будем стоЯть перед престолом
великого судии. Ђ дневной свет этого мира не должен видеть нас вместе!
     Џерл снова засмеЯлась.
     Ќо  прежде чем мистер „имсдейл договорил, далекий свет  широко разлилсЯ
по  окутанному тучами  небу. Џричиной тому, без сомнениЯ,  был один  из  тех
метеоров, сгорающих дотла в разреженных слоЯх атмосферы,  которые  так часто
можно увидеть ночью. ‘веркание метеора было настолько  мощным, что пронизало
густую  завесу туч между небом и землей. ‚еличественный свод засиЯл, подобно
абажуру гигантской лампы. Ћн осветил знакомую  улицу, и она стала видна, как
днем;  он придал ей тот грозный вид,  какой приобретают  знакомые предметы в
непривычном освещении.  „еревЯнные дома  с выступающими верхними  этажами  и
своеобразными высокими фронтонами, пороги и крылечки с пробивающейсЯ  вокруг
них  молодой травой, садики, чернеющие недавно  вскопанной землей, колеЯ  от
повозок, еще мало протореннаЯ и даже на рыночной площади окаймленнаЯ с обеих
сторон  зеленью, - все  это было  видно  как  на ладони,  но имело необычный
облик, который, казалось, сообщал предметам окружающего мира иное внутреннее
значение, чем они  имели прежде. Ђ на  помосте стоЯли  свЯщенник, положивший
руку на сердце, ѓестер Џрин с вышитой буквой, поблескивавшей у нее на груди,
и  маленькаЯ Џерл -  символ и соединительное звено между  ними. Ћни стоЯли в
центре  этого странного  и  торжественного  блеска, будто  это  и  был свет,
которому  надлежало раскрыть все  тайны на заре  того днЯ, который  соединит
всех, кто принадлежит друг другу.
     ‚о взоре маленькой Џерл  было  что-то  колдовское; и  когда она поднЯла
глаза на свЯщенника, на лице ее поЯвилась лукаваЯ улыбка, часто делавшаЯ  ее
похожей  на эльфа.  Ћна высвободила  свою  руку  из руки мистера „имсдейла и
указала пальцем на  другую  сторону улицы.  Ќо  он скрестил руки на груди  и
поднЯл глаза к небу.
     ‚  те дни было  более  чем  обычно толковать все  атмосферные  и прочие
природные  ЯвлениЯ,  происходившие с  меньшей равномерностью,  чем  восход и
заход солнца  и луны, как проЯвлениЯ сверхъестественных сил. ’ак, сверкающее
копье, огненный меч, пучок стрел, усмотренные в полуночном небе, знаменовали
набег индейцев.  ‚сем было известно, что  поток багрового  света  предвещает
чуму.  Њы  сомневаемсЯ, произошло  ли  в Ќовой  Ђнглии со  времен ее  первых
поселений и до приобретениЯ  ею независимости хотЯ бы одно  событие,  доброе
или худое, о котором жители не были бы предупреждены каким-нибудь видением в
этом роде. Ќередко  его  замечало множество  людей.  Ћднако гораздо чаще его
достоверность лежала  на  совести  какого-нибудь  одного свидетелЯ,  который
созерцал чудо сквозь расцвечивающую, увеличивающую и искажающую среду своего
воображениЯ,  а  затем,  значительно позднее, мысленно облекал  его  в более
отчетливую  форму. Ѓыло нечто величественное в представлении, что будущность
народов открываетсЯ  в этих  страшных  иероглифах  на небесном  своде. ‘толь
обширный свиток казалсЯ вполне достойным того, чтобы провидение начертало на
нем судьбы людей. Ќаши предки охотно разделЯли это верование, ибо оно как бы
служило   залогом   того,   что   их   молодаЯ  республика   находитсЯ   под
непосредственным и неусыпным небесным покровительством. Ќо что можно сказать
об отдельном человеке, открывающем истину, адресованную ему одному на том же
самом огромном  листе!  ‚о  всЯком  случае,  можно  считать  лишь  признаком
крайнего  смЯтениЯ ума,  если  человек,  из-за долгого,  сильного и  тайного
страданиЯ склонный к болезненному самосозерцанию, распространЯет свой эгоизм
на всю природу, пока сам небесный свод не начинает представлЯтьсЯ ему  всего
лишь страницей, куда вписаны историЯ и судьба его души!
     Џоэтому мы  объЯснЯем только болезнью глаз и сердца пастора то, что он,
устремив свой взор к небу, увидел там изображение огромной буквы, буквы "Ђ",
начертанной полосами  тусклого  красного цвета. Ѓыть  может,  в  этом  месте
показалсЯ метеор,  смутно просвечиваЯ  сквозь покров облаков. Ќо он  не  мог
иметь такую  форму, какую  придало  ему  воображение  грешника,  разве  лишь
настолько  расплывчатую,  что  чьЯ-либо  инаЯ вина  могла  усмотреть  в  ней
совершенно иной символ.
     €  еще  одно  особое  обстоЯтельство  усиливало  в эту  минуту душевное
смЯтение  мистера  „имсдейла.  ‘мотрЯ  на небо,  он в то же  времЯ отчетливо
сознавал,   что  маленькаЯ  Џерл  указывает  пальцем  на   старого   ђоджера
—иллингуорса,  который  стоЯл  недалеко  от  помоста.  ‘вЯщенник  как  будто
охватывал  и его тем же взглЯдом, которым созерцал удивительную  букву. ‹ицу
старика, как и всем другим  предметам, свет метеора  придал новое выражение,
или, возможно, врач в этот миг был менее осторожен, чем обычно, и не скрывал
той ненависти, с какой смотрел на свою  жертву. Љонечно, если  метеор  зажег
небо и залил землю ужасным светом, который напомнил ѓестер Џрин и свЯщеннику
о дне ‘трашного суда, ђоджер —иллингуорс вполне мог показатьсЯ им сатаной, с
улыбкой злорадства  поджидающим свою  жертву. Џотому ли, что эта улыбка была
так  выразительна,  потому  ли,  что ее так  остро воспринЯл пастор, но  она
осталась начертанной длЯ него во мраке ночи и после того, как метеор  исчез,
а за ним, казалось, разом скрылись и улица и все остальные предметы.
     -  Љто  этот  человек, ѓестер?  -  с трудом проронил  мистер  „имсдейл,
обуЯнный  страхом.  - џ  трепещу  перед ним!  ’ы  знаешь этого  человека?  џ
ненавижу его, ѓестер!
     Ћна помнила свою клЯтву и молчала.
     - ѓоворю тебе,  что  душа  моЯ трепещет  при виде  его!  -  снова  тихо
произнес свЯщенник. - Љто он?  Љто он?  Ќеужели ты не  можешь помочь  мне? џ
испытываю невыразимый ужас перед этим человеком!
     - Џастор, - проговорила маленькаЯ Џерл, - Я могу сказать тебе, кто он!
     - ‘кажи скорее, дитЯ! - шепнул свЯщенник, прикладываЯ ухо к ее губам. -
‘корее! € говори как можно тише!
     Џерл  пробормотала  ему  что-то  на  ухо.  ќто  были звуки, похожие  на
человеческую  речь, но  лишенные  всЯкого  смысла, вздор, каким дети  иногда
развлекаютсЯ целыми часами.  ‚о всЯком случае, если эти  звуки  и  содержали
какие-нибудь  тайные  сведениЯ  относительно  старого ђоджера  —иллингуорса,
последние  были  высказаны  на Языке, неведомом ученому  свЯщеннику,  и  это
только  увеличило  его   замешательство   ума.  ЏроказливаЯ  девочка  громко
расхохоталась.
     - ’ы дразнишь менЯ? - спросил свЯщенник.
     -  ’ы струсил! ’ы  побоЯлсЯ правды! -  ответил ребенок. -  ’ы не хочешь
держать менЯ и маму за руку завтра днем!
     -  „остопочтенный сэр, - заговорил врач, который  теперь приблизилсЯ  к
подножью помоста.  -  Ѓлагочестивый мистер „имсдейл,  вы ли  это? ‚от уж,  в
самом деле!.. Њы,  люди науки, чьи мысли занЯты  только книгами, нуждаемсЯ в
строгом  присмотре!  Њы спим, когда  бодрствуем, и гулЯем во  сне! Џойдемте,
добрый сэр и мой дорогой друг, прошу вас, разрешите мне проводить вас домой!
     - Љак ты узнал, что Я здесь? - со страхом спросил свЯщенник.
     -  ЉлЯнусь  честью,  Я  ничего  не  знал  об  этом,  -  ответил  ђоджер
—иллингуорс. - џ провел большую часть ночи у  постели почтенного губернатора
“интропа, делаЯ  все, что позволЯет мне  мое скромное умение, дабы облегчить
ему последние минуты. Ќо  он отошел в  лучший мир, и Я отправилсЯ домой, как
вдруг  вспыхнул   этот   странный  свет.  Џойдемте  со  мной,  умолЯю   вас,
достопочтенный  сэр,  иначе   завтра  вы  едва  ли  сможете  исполнЯть  ваши
воскресные обЯзанности. ‚ы сами видите сейчас,  как туманЯт мозг  эти книги!
Љниги! ‚ам бы следовало поменьше  заниматьсЯ, сэр, и немного отдохнуть, а то
ночные бдениЯ вас доконают.
     - џ пойду с тобой, - сказал мистер „имсдейл.
     Ѓудто пробудЯсь от  страшного сна, обессиленный, с равнодушным унынием,
он подчинилсЯ врачу, и тот увел его.
     Ћднако на следующий  день он произнес воскресную проповедь, котораЯ, по
общему  мнению, была  самой  красноречивой, сильной  и вдохновенной из  всех
когда-либо  им  произнесенных. ѓоворЯт,  что  не  одна, а  многие души  были
обращены к истине силой этой проповеди  и дали про себЯ обет  вечно  хранить
свЯщенную благодарность мистеру „имсдейлу. Ќо когда он спускалсЯ по ступенЯм
кафедры,  седобородый  церковный сторож встретил его, держа в  руках  черную
перчатку, в которой свЯщенник узнал свою.
     -  …е  нашли  утром,  -  сказал   сторож,  -  на  помосте,  где  ставЯт
преступников к  позорному столбу. Ќаверно, сатана занес ее туда, намереваЯсь
сыграть с вашим преподобием непристойную шутку.  ‘леп он и глуп был и будет.
Ѓезгрешной руке незачем скрыватьсЯ под перчаткой!
     -  Ѓлагодарю  вас,  мой добрый  друг, - сказал  свЯщенник  спокойно, но
содрогаЯсь в  душе; его воспоминаниЯ были столь беспорЯдочны, что  он  готов
был считать событиЯ  прошлой ночи  плодом воображениЯ. - „а, это, кажетсЯ, в
самом деле моЯ перчатка!
     - Ђ  так  как  сатана сумел украсть  ее,  ваше преподобие должны впредь
разделыватьсЯ с ним без перчаток! - заметил старый  сторож, мрачно улыбаЯсь.
- Ђ  изволили вы слышать, ваше  преподобие,  о знамении, *которое было видно
нынешней ночью? ЃольшаЯ краснаЯ буква на  небе -  буква "Ђ", котораЯ, как мы
понимаем,  означает "Ђнгел". ‚едь в эту  ночь  наш добрый губернатор “интроп
перешел в рай, вот знамение и извещало нас об этом.
     - Ќет, - ответил свЯщенник, - Я не слышал об этом.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XIII. …™… ђЂ‡ ѓ…‘’…ђ
     ‚о  времЯ  своей   последней,  довольно   странной  беседы  с  мистером
„имсдейлом ѓестер Џрин была потрЯсена, увидЯ,  в  каком состоЯнии  находитсЯ
свЯщенник. …го нервы,  несомненно, были совсем расшатаны,  волЯ стала слаба,
как  у ребенка.  Ћн был  совершенно  беспомощен, хотЯ рассудок его  сохранЯл
прежнюю  силу, а возможно, и приобрел какую-то  болезненную энергию, которую
мог придать ему только недуг. ‡наЯ цепь предшествовавших событий, скрытых от
других, ѓестер  легко догадалась, что к обычным длЯ него угрызениЯм  совести
добавилось   какое-то   ужасное   внешнее   влиЯние,   нарушавшее   душевное
благополучие и покой мистера „имсдейла. Ћна помнила,  каким был некогда этот
бедный, заблудший  человек,  и  ее  душа  была  глубоко тронута,  когда  он,
содрогаЯсь от ужаса, обратилсЯ к ней - отверженной, - просЯ поддержки против
врага, которого он инстинктивно чувствовал. €  она сразу  же решила, что  он
имеет  право  на ее  посильную  помощь.  €згнаннаЯ  из  общества  и отвыкшаЯ
соразмерЯть свои представлениЯ о добре и зле с какими-либо внешними нормами,
ѓестер  увидела, а может быть  ей так показалось, что  на ней одной, и ни на
ком более, лежит ответственность за свЯщенника, которую она должна нести, не
считаЯсь ни с кем на свете. “зы, свЯзывавшие ее со всем остальным миром, узы
из  цветов, шелка, золота или из любого другого материала, все были порваны.
‡десь  же были  железные цепи их общего  преступлениЯ, разорвать  которые ни
она, ни он не могли. Џодобно всем другим узам, они налагали обЯзательства.
     ’еперь ѓестер  Џрин занимала в обществе несколько иное  положение,  чем
то, в  котором  мы  застали ее в  первые  часы  ее  позора. ли  годы.  Џерл
исполнилось семь лет. …е  мать с алым знаком на груди,  поблескивавшим своей
причудливой вышивкой,  давно уже примелькалась жителЯм города. €, как обычно
случаетсЯ с теми, кто чем-либо выделЯетсЯ из  общества, а  в то же  времЯ не
вмешиваетсЯ ни  в  общественные,  ни  в личные  интересы и дела, ѓестер Џрин
начала  пользоватьсЯ  своеобразным  уважением.  ‡десь  надо  отдать  должное
человеческой природе:  если на сцену не выступает эгоизм, она охотнее любит,
чем  ненавидит. „аже сама ненависть постепенно и неприметно может  перейти в
любовь,  если  только  этому  не  будет  препЯтствовать  непрестанное  новое
возбуждение первоначального враждебного чувства. ѓестер Џрин не  раздражала,
не  надоедала.  Ћна  никогда не  пыталась  боротьсЯ с обществом и безропотно
сносила самое дурное обращение; она не домогалась  награды за свои страданиЯ
и  не требовала сочувствиЯ к себе. „а и безупречнаЯ  чистота ее жизни за все
эти годы, в течение которых, она была обречена на бесчестье,  говорила  в ее
пользу.  Ђ так  как ей нечего было  терЯть в глазах  людей  и она не  питала
никаких  надежд  и,  по-видимому,  никакого  желаниЯ  чего-нибудь  добитьсЯ,
возвращение  бедной  скиталицы  на  путь  истинный  могло быть вызвано  лишь
искренней любовью к добродетели.
     ‹юди видели также, что ѓестер,  никогда не претендовавшаЯ даже на самые
скромные  мирские  блага,  за исключением  права  дышать  общим  воздухом  и
добывать  честным трудом рук  своих насущный хлеб длЯ  маленькой Џерл  и длЯ
себЯ самой,  в  то же  времЯ  не отрекалась  от своего родства  с остальными
людьми, когда  нужно было  оказать кому-нибудь благодеЯние.  Ќикто с большей
готовностью не  уделЯл из своего крошечного  достоЯниЯ неимущим  даже тогда,
когда  ожесточенный судьбою  беднЯк встречал ее насмешкой, вместо того чтобы
поблагодарить  за еду, которую она  постоЯнно приносила к его порогу, или за
одежду, сшитую длЯ него  руками, достойными вышить мантию длЯ монарха. Ќикто
не проЯвил такой самоотверженности, когда  в городе свирепствовала  чума.  ‚
годы бедствий,  общественных или частных, эта изгнанница сразу находила свое
место. Ќе  как гостьЯ, а как кто-то имеющий на это право, входила она в дом,
омраченный  несчастьем,  словно  его  скорбные  сумерки были той  средой,  в
которой  ей  было дано  право поддерживать  общение  со  своими  братьЯми  и
сестрами. ’ам ее  вышитаЯ алаЯ буква  сиЯла неземным лучом  утешениЯ. Љлеймо
греха становилось  свечой у изголовьЯ  больного.  ‚ тЯжкий последний час оно
светило  страдальцу через  грань времен, озарЯло ему путь,  когда луч земной
быстро угасал, а луч вечности еще не мог ему просиЯть. ‚ такие минуты натура
ѓестер - неисчерпаемый источник человеческой доброты - изливала свое тепло и
щедрость на  людей. …е грудь с эмблемой  позора  становилась мЯгкой подушкой
длЯ головы  больного. ѓестер  сама посвЯтила себЯ  в сестры милосердиЯ, или,
пожалуй, тЯжелаЯ рука общества посвЯтила ее,  когда ни свет, ни она  сама не
могли  предвидеть, что  так будет. ЂлаЯ буква  стала символом ее  призваниЯ.
ѓестер была так  щедра на  помощь, проЯвлЯла такую ловкость в работе и такую
готовность сочувствовать, что многие люди  отказывались толковать алое "Ђ" в
его первоначальном значении. Ћни утверждали, что  эта буква означает  "Able"
(сильнаЯ), - столько было в ѓестер Џрин женской силы.
     Ћна  заходила  только  в дома,  омраченные  несчастьем. Љогда  их снова
озарЯло  солнце,  ѓестер  уже  не было  там. …е тень  исчезала  за  порогом.
†енщина,  сеЯвшаЯ  добро,  уходила,  даже   не  оглЯнувшись,  чтобы  принЯть
благодарность,  может быть  наполнЯвшую сердца тех, кому она служила с таким
усердием. ‚стречаЯ их на улице, она никогда  не  поднимала головы в ожидании
приветствиЯ. …сли они все  же  решались  обратитьсЯ к  ней,  она прикасалась
пальцем к  алой букве и  проходила  мимо.  ‚  таком поведении  можно было бы
усмотреть  гордыню, но в  то  же  времЯ  оно  так  напоминало  смирение, что
общественное  мление не могло постепенно не смЯгчитьсЯ.  Ћбщество деспотично
по своему  нраву;  оно  способно  отказывать  в  простейшей  справедливости,
слишком настойчиво требуемой по праву,  но почти так же часто оно награждает
щедрее,  чем следует, подобно деспоту,  который  любит, когда взывают  к его
великодушию.  €столковываЯ поведение ѓестер Џрнн именно как обращение такого
рода,  общество  было  склонно  взирать  на  свою  прежнюю жертву  с большим
доброжелательством,   чем  она  могла   надеЯтьсЯ  или,   быть  может,  даже
заслуживала.
     Џравители города,  а  также  люди,  умудренные  опытом  и образованные,
дольше, чем  народ,  не  признавали  добрых  качеств  ѓестер.  Џредрассудки,
которые они разделЯли с простым  людом,  подкреплЯ