адуЯсь,  восседать  за  столом,  а  на
другом конце, напротив  него,  за  цветами,  которыми  она  так  оригинально
украшает стол, и вазами с фруктами, выращенными им самим в оранжереЯх, будет
сидеть Љэтлин, и мЯгкий свет будет ласкать ее плечи цвета слоновой кости. Ћн
снова сможет на законном  основании  интересоватьсЯ  вином,  которым  станет
потчевать гостей, и снова сможет  разрешить  себе  наполнить  сигарами  свой
китайский Ящичек. „а... эти невзгоды приносили даже какое-то удовлетворение,
хотЯ бы уже потому, что рождали такие приЯтные ожиданиЯ.
     ђедкие виллы по обе стороны шоссе слились в  одну,  непрерывную  линию,
все чаще попадались женщины, спешившие в магазин,  рассыльные  из  лавчонок,
разносившие продукты по домам, и молодые люди в военной форме.
     €зредка мелькала фигура хромающего или перебинтованного человека -  еще
один обломок крушениЯ! € мистер Ѓосенгейт невольно думал: "…ще один из  этих
несчастных! €нтересно, разбирали ли мы его дело?"
     Ћставив машину в лучшем во всем городе гараже, он не спеша пошел в суд.
‡дание суда было за рынком. …го уже омывало целое море людей,  разгорЯченных
и не совсем трезвых, чем-то похожих на тех, что  толкутсЯ  позади  трибун  и
занЯты такими делами, на которых лучше не попадатьсЯ.  Њистер  Ѓосенгейт  не
удержалсЯ и  поднес  платок  к  носу.  Ћн  предусмотрительно  смочил  платок
лавандовой водой и, пожалуй,  именно  поэтому  и  не  был  выбран  старшиной
присЯжных, ибо, что вы там ни говорите об англичанах,  у  них  очень  тонкий
деловой нюх.
     Ћн сидел вторым с краю в  первом  рЯду  присЯжных,  окутанный  ароматом
"‘анитаса", и разглЯдывал неподвижное лицо судьи, который напоминал гипсовый
бюст  в  парике.  …го  коллеги  с  виду  принадлежали  к  двум   характерным
разновидностЯм  присЯжных.  Ќа   мистера   Ѓосенгейта   они   не   произвели
впечатлениЯ. Џо одну сторону от  него  сидел  старшина,  известный  обойщик,
которого  в  городе  знали  под  прозвищем  „жентльмен  ‹ис.   …го   черные,
безукоризненно приглаженные и напомаженные волосы  и  усы,  его  белоснежное
белье,  золотые  часы  с  цепочкой,  белые  отвороты  его  жилета,  а  также
обыкновение никогда не говорить  "сэр",  обращаЯсь  к  клиентам,  давно  уже
выделили его из среды людей попроще; он бралсЯ  также  хоронить  покойников,
избавлЯЯ родственников от хлопот, и вообще был незаурЯден. Џо другую сторону
от мистера Ѓосенгейта сидел один из тех людей, которых  никогда  не  увидишь
без коричневого саквоЯжика, кроме тех  случаев,  когда  они  исполнЯют  роль
присЯжных, и которые всегда выглЯдЯт так, как будто их только  что  вытащили
прЯмо с попойки. Ћн был  бледный,  весь  лоснЯщийсЯ,  с  большими  бегающими
глазами,  тихим  голосом  и  беспокойными,  морщинистыми   руками.   Њистеру
Ѓосенгейту было неприЯтно сидеть рЯдом с ним.
     Ћколо коммивоЯжера сидел бледный черноволосый молодой человек в  очках,
а за ним - низенький  старик  с  седыми  усами,  баками  и  с  бесчисленными
морщинами на лице; последним в этом  рЯду  присЯжных  был  аптекарь.  ’роих,
сидевших прЯмо у него за спиной, мистеру Ѓосенгейту  не  удалось  разглЯдеть
как следует, но троих остальных в конце  второго  рЯда  он  запомнил  в  том
порЯдке, в каком они сидели: пожилой мужчина в сером костюме, который  то  и
дело подмигивал; затем какой-то  безжизненный  субъект,  похожий  на  усатую
треску, с тремЯ клочками  влажных  волос  на  высокой  лысине,  и,  наконец,
высохший, подвижный, остриженный под машинку человек, у  которого  на  губах
все времЯ играла улыбка. —тобы вынести  первый  и  второй  вердикты,  им  не
потребовалось удалЯтьсЯ в совещательную комнату,  и  когда  началось  третье
дело, мистер Ѓосенгейт почувствовал, что его клонит ко сну, однако при  виде
военной формы на подсудимом он несколько оживилсЯ. Ќо что это был  за  тощий
субъект!
     ‚ид у обвинЯемого был измученный, жалкий и унылый. …сли у него  и  была
когда-либо военнаЯ выправка, то  в  тюрьме  она  исчезла.  …го  бесформенный
коричневый  френч,  на  котором  бронзовые  пуговицы,  казалось,   старались
вымученно улыбатьсЯ, показалсЯ мистеру Ѓосенгейту коротким до смешного, хотЯ
он и привык к подобным зрелищам. "ѓлупо, - подумал он. - ‚ерный  ишиас,  как
раз это место и следует прикрывать!" Ќо в нем проснулсЯ офицер и джентльмен,
и он добавил про себЯ: "Ћднако какое-то различие должно все-таки быть". ‹ицо
солдатика, когда-то, как видно,  загорелое,  теперь  было  цвета  прокисшего
теста; взглЯд больших карих глаз с белыми полосками вокруг зрачков, как  это
часто бывает у очень  нервных  людей,  блуждал  по  лицам  судьи,  адвоката,
присЯжных и публики. “ него были впалые щеки, волосы казались мокрыми, а шеЯ
была перевЯзана.  ЉоммивоЯжер  слева  от  мистера  Ѓосенгейта  повернулсЯ  и
прошептал: "Џопытка к самоубийству! Ѓоже мой, что за тип!" Њистер  Ѓосенгейт
притворилсЯ, что он не слышит: он видеть не мог этого человека, - и медленно
написал на кусочке бумажки: "Ћуэн ‹ьюис". ‚аллиец! Ќу что ж,  похоже на то -
совсем не английское лицо. €  пытатьсЯ  покончить  с  собой  -  это  так  не
по-английски. ‘делать такую попытку - значит сдатьсЯ,  капитулировать  перед
ђоком, уж не говорЯ о религиозной  стороне  дела.  Ђ  самоубийство  военного
казалось мистеру Ѓосенгейту  особенно  отвратительным.  ќто  все  равно  что
побежать от врага, и этот человек  почти  заслуживал  участи  дезертира.  Ћн
посмотрел на обвинЯемого, пытаЯсь быть  беспристрастным.  Ђ  обвинЯемый  как
будто смотрел прЯмо на него, хотЯ это, возможно, ему только казалось.
     Џрокурор - маленький, седой, проворный и решительный человечек,  старше
призывного возраста - начал подробно излагать  обстоЯтельства  дела.  Њистер
Ѓосенгейт, обычно не глЯдевший по сторонам, все  же  заметил,  что  по  залу
прошло какое-то движение. Љазалось, и у присЯжных и у публики  поЯвилось  то
же предвзЯтое мнение, что и у него. „аже этот судьЯ, похожий на бюст  –езарЯ
и восседающий там, наверху, при всем своем бесстрастии,  казалось,  поддалсЯ
общему чувству.
     - ѓоспода присЯжные, прежде чем вызвать свидетелей  обвинениЯ,  Я  хочу
обратить ваше внимание на повЯзку, которую обвинЯемый носит до сих  пор.  Ћн
сам нанес себе эту рану казенной бритвой и этим, если так можно  выразитьсЯ,
нанес своей стране не только ущерб, но и оскорбление. Ћн  не  признает  себЯ
виновным и заЯвил суду, что не мог  выдержать  разлуки  с  женой.  -  Џлотно
сжатые губы прокурора тронула улыбка. - Ќу, господа, если придавать  в  наше
времЯ значение подобным оправданиЯм, то Я просто  затруднЯюсь  сказать,  что
ждет нашу империю в будущем.
     "€ Я тоже, черт возьми", - подумал мистер Ѓосенгейт.
     ЏоказаниЯ первого свидетелЯ, соседа по койке, успевшего  удержать  руку
обвинЯемого,  а  также  сержанта,  которого  тут   же   вызвали   на   место
происшествиЯ, были исчерпывающими, и мистер Ѓосенгейт начал лелеЯть надежду,
что они вынесут вердикт, не покидаЯ зала суда, и он  успеет  домой  до  пЯти
часов. Ќо тут случилась заминка.  Љогда  вызвали  полкового  врача,  его  не
оказалось на месте, и судьЯ,  впервые  в  этот  день  проЯвлЯЯ  человеческие
чувства, объЯвил, что он переносит заседание на следующий день.
     Њистер Ѓосенгейт принЯл это сообщение невозмутимо. Ћн будет  дома  даже
раньше! ‘обрав листки, на которых он делал записи, он  встал.  ‚  это  времЯ
незадачливого  самоубийцу  -  ссутулившегосЯ  человека  в  грЯзно-коричневой
одежде, едва волочившего ноги,  -  выводили  из  зала.  Ќу  на  что  годЯтсЯ
подобные люди в такое времЯ? Ќа что?  ЋбвинЯемый  поднЯл  голову,  и  мистер
Ѓосенгейт встретилсЯ глазами со взглЯдом этих больших карих  глаз  с  белыми
полосками. Љакое страдальческое, несчастное, жалкое лицо! €  что  за  манера
смотреть на людей подобным  образом!  ЋбвинЯемый  спустилсЯ  по  лестнице  и
исчез. Њистер Ѓосенгейт вышел и направилсЯ через  рынок  к  гаражу,  где  он
оставил машину. ‘олнце палило немилосердно, и он подумал: "Ќадо полить сад".
Ћн вывел машину из гаража и уже  собиралсЯ  завести  мотор,  когда  какой-то
прохожий заговорил с ним:
     - Џослушайте! ќтот последний обвинЯемый - опустившийсЯ тип, правда? Ќам
не нужны люди такого пошиба.
     ќто был его сосед по скамье - коммивоЯжер, уже с коричневым саквоЯжем в
руке, в соломенной шлЯпе и с пеной  от  недопитого  пива  на  усах.  •олодно
ответив "‚сего доброго!" и подумав: "Ќо и такие, как ты, тоже не  нужны",  -
мистер Ѓосенгейт завел  мотор,  наделав  много  ненужного  шума.  Ќо  фигура
обвинЯемого, как будто ожившаЯ от слов коммивоЯжера, казалось, неслась рЯдом
с ним, обратив  на  него  взглЯд  своих  несчастных,  жалких  глаз.  Ќе  мог
выдержать разлуки с женой! ‘транное  объЯснение  длЯ  поступка,  которым  он
хотел навсегда лишить себЯ возможности увидетьсЯ с ней.  €  потом  полбулки,
даже один кусочек, все же лучше, чем остатьсЯ совсем без  хлеба.  Ќо,  слава
богу, в армии не так уж много этих неврастеников. ЏечальнаЯ фигурка исчезла,
и вместо нее мистер  Ѓосенгейт  представил  себе  фигуру  собственной  жены,
склоненную над розами "‘лава „ижона" в  розарии,  где  она  обычно  работала
немного перед чаем, потому что один садовник не справлЯлсЯ со всеми  делами.
Ћн представил ее себе такой, какой часто видел: вот она выпрЯмилась и стоит,
склонив голову набок, положив одну руку в  перчатке  на  стройное  бедро,  и
поглЯдывает чуть насмешливо из-под  полуопущенных  век  на  бутоны,  которые
никак не распускаютсЯ. € французское слово Caline (ласковаЯ)  -  он  немного
занималсЯ французским - мелькнуло у него в голове: "Љэтлин -  Љалин!"  …сли,
приехав, он застанет ее там, то подкрадетсЯ к ней по мЯгкой траве и... ах!..
Ќо только осторожно, чтобы не помЯть ей платье и прическу! "…сли  бы  только
она не была такой замкнутой, - думал он, - а то, как кошка, к которой близко
не подойдешь, во всЯком случае, по-настоЯщему близко".
     Њашина, мчавшаЯсЯ назад быстрее, чем утром, когда он ехал в город,  уже
миновала пригородные виллы и теперь переваливала через холм, туда, где среди
полей и старых деревьев, в стороне от обыденной жизни,  раскинулсЯ  —армлей.
‘ворачиваЯ  на  свою  аллею,  мистер  Ѓосенгейт  спросил  себЯ  с  некоторым
удивлением: "€нтересно, а о чем все-таки  она  думает?  €нтересно!"  Ћставив
перчатки и шлЯпу в прихожей, он прошел в умывальную, чтобы плеснуть на  лицо
прохладной воды и вымыть его душистым мылом, испытываЯ при  этом  сладостное
чувство, словно  мстил  той  нечистой  атмосфере,  в  которой  ему  пришлось
паритьсЯ столько часов. Ћн снова вышел в прихожую, мыло щипало ему глаза,  и
он ничего не видел в тусклом  свете.  ‚друг  послышалсЯ  тоненький  голосок:
"Џапа! Џосмотри!" …го маленькаЯ  дочурка  стоЯла  на  лестнице,  на  полпути
наверх, держась одной рукой за  перила.  ‚от  она  вскарабкалась  на  них  и
съехала  вниз.  Џлатьице  у  нее  задралось  на   голову,   а   панталончики
голландского полотна оказались  чуть  ли  не  подмышками.  Њистер  Ѓосенгейт
сказал, растаЯв:
     - Ќу, это просто замечательно!
     - —ай подали в беседку. Њамочка ждет. Џошли!
     „ержа ее ручонку в своей,  мистер  Ѓосенгейт,  пройдЯ  через  гостиную,
длинную и прохладную, с опущенными шторами, через бильЯрдную, высокую и тоже
прохладную, и через оранжерею, зеленую  и  душистую,  вышел  на  террасу,  а
оттуда на верхнюю лужайку. Ќикогда прежде не  испытывал  он  такой  Ясной  и
веселой радости, созерцаЯ  свои  владениЯ,  такие  чудесные  и  зеленые  под
июльским солнцем, и он сказал:
     - Ќу, Љит, что вы тут без менЯ поделывали?
     - џ покормила своих кроликов и ѓарриных, и мы лазили на  чердак,  ѓарри
провалилсЯ ногой сквозь застекленную крышу!
     Њистер Ѓосенгейт шумно вздохнул.
     - ќто ничего, папочка,  мы  ногу  вытащили,  у  него  только  маленькаЯ
царапина. € мы делали тампоны, Я сделала семнадцать, мамочка тридцать три, а
потом она поехала в госпиталь. Ђ ты много людей посадил в тюрьму?
     Њистер Ѓосенгейт кашлЯнул. ‚опрос показалсЯ ему неуместным.
     - ’олько двоих.
     - Ђ как в тюрьме, папочка?
     Њистер Ѓосенгейт, который  знал  об  этом  не  больше  своей  маленькой
дочурки, ответил рассеЯнно:
     - Ќе очень хорошо.
     Ћни проходили под молодым  дубком,  там,  где  тропинка  сворачивала  к
розарию и беседке. —то-то мелькнуло в воздухе  и  вцепилось  в  шею  мистеру
Ѓосенгейту. …го дочурка запрыгала и стала давитьсЯ от смеха.
     - Ћй, папочка! Љак здорово мы тебЯ обманули!  џ  нарочно  тебЯ  привела
сюда!
     ЏоднЯв голову, мистер Ѓосенгейт увидел своего маленького сына,  который
растЯнулсЯ на суку, как леопард, которым он себЯ и объЯвлЯл во  всеуслышание
(во избежание ошибки), и весело подумал: "„о чего же подвижной мальчишка!"
     - „ай Я прыгну тебе на плечи, папочка! Љак леопард на оленЯ!
     - „а, да! Џобудь, пожалуйста, оленем, папочка!
     Њистер Ѓосенгейт не пожелал быть  оленем,  потому  что  он  только  что
причесалсЯ. ‚место этого, окруженный своим  потомством,  он  бодро  вошел  в
розарий. …го жена в открытом бледно-голубом платье с узким черным  поЯсом  и
плиссированной  юбкой  стоЯла  именно  в  той  позе,  в  какой  он  себе  ее
представлЯл. ‘егоднЯ она была еще холодней, чем обычно. Ћна повернула голову
с такой улыбкой, словно не могла принимать мистера  Ѓосенгейта  всерьез.  Ћн
коснулсЯ губами ее щеки. „аже щека пахла розами. „ети начали плЯсать  вокруг
матери, и он, в их тесном кольце, тоже был вынужден присоединитьсЯ к  танцу,
пока она не сказала:
     - Љогда вы кончите, давайте пить чай!
     ќто была не совсем та встреча, которую он себе представлЯл в машине.  ‚
беседке,  какой  они  пользовались,  пожалуй,  всего  раза  два  в  год,  но
совершенно обЯзательной длЯ всЯкой  усадьбы,  было  множество  уховерток,  и
мистер Ѓосенгейт обрадовалсЯ предлогу, чтобы снова выйти на воздух.  €  хотЯ
все было как нельзЯ лучше, он чувствовал  странное  беспокойство,  он  почти
задыхалсЯ. ђаскурив трубку,  он  стал  прогуливатьсЯ  меж  розами,  окуриваЯ
табачным дымом насекомых - во времЯ войны  человек  никогда  не  бывает  без
дела! € неожиданно он сказал:
     - Њы судим одного несчастного солдата.
     …го жена, склонившаЯсЯ над розой, поднЯла голову.
     - ‡а что?
     - ЏыталсЯ покончить самоубийством.
     - Џочему же?
     - Ќе мог выдержать разлуки с женой.
     Ћна посмотрела на него, тихо засмеЯлась и сказала:
     - Ќу и ну!
     Њистер Ѓосенгейт был озадачен. Џочему  она  засмеЯлась?  Ћн  оглЯнулсЯ,
увидел, что дети уже ушли, вынул трубку изо рта и приблизилсЯ к ней.
     - ’ы сегоднЯ так красива, - сказал он. - Џоцелуй менЯ.
     †ена нагнулась к нему и, вытЯнув губы, коснулась ими его  усов.  Њистер
Ѓосенгейт почувствовал себЯ так, словно встал утром  из-за  стола,  не  съев
джема. Ќо он подавил неприЯтное чувство и сказал:
     - ќти присЯжные - страннаЯ публика.
     ‚еки его жены дрогнули.
     - Љак бы мне хотелось, чтобы и женщины могли быть присЯжными.
     - Џочему?
     - Ѓыло бы что вспомнить потом.
     “же не в первый раз она говорит эти странные слова! € в то же времЯ  ее
жизнь далеко не скучна, насколько он мог себе представить; война принесла ей
новые интересы, да и домашние дела постоЯнно требовали забот, так что  жизнь
ее была полезной и деЯтельной. ЋпЯть у него в голове  мелькнула  неожиданнаЯ
мысль: "Ќо она никогда со мной ничем не поделитсЯ!" €  вдруг  из-за  розовых
кустов возникла печальнаЯ фигурка в военной форме. "Ќам и без этого есть  за
что благодарить бога! - сказал он отрывисто. - Ќо мне надо  идти  работать".
†ена, приподнЯв одну бровь, улыбнулась: "Ђ мне -  проливать  слезы!"  Њистер
Ѓосенгейт засмеЯлсЯ: она за  словом  в  карман  не  полезет!  €,  поглаживаЯ
холеный ус, который она поцеловала, он вышел на солнце.
     Ћстаток днЯ был у него заполнен работой, которой в тот день  накопилось
немало, и ему пришлось наверстывать времЯ, потерЯнное в суде. Ќо что  бы  он
ни делал, его не покидало беспокойное  чувство  наслаждениЯ  всем,  что  его
здесь окружало. Ћн вдруг бросал косить нижнюю  лужайку,  чтобы  полюбоватьсЯ
сквозь деревьЯ на свой дом, или отрывалсЯ от комитетских бумаг и выходил  из
кабинета в гостиную только длЯ того, чтобы вдохнуть  ее  утонченный  аромат;
зашел в классную комнату, где ужинали дети, только длЯ того, чтобы  пожелать
им доброй ночи, а перед тем несколько раз заглЯдывал в спальную полюбоватьсЯ
женой, когда она переодевалась к обеду. Ћбедал  он,  всЯкий  раз  предвкушаЯ
следующее блюдо и пространно рассуждаЯ о войне. € даже после обеда, когда он
прошел в бильЯрдную выкурить трубку, заменЯвшую ему теперь сигару, он не мог
усидеть на месте и бродил по дому, заходЯ то в оранжерею, то в гостиную, где
его жена и гувернантка продолжали делать тампоны. Љазалось, он никак не  мог
насытитьсЯ.  Ћколо  одиннадцати  он  вышел  прогулЯтьсЯ  -   погода   стоЯла
прекраснаЯ и было еще не очень темно, так как по новому  декрету  о  времени
ночь теперь начиналась рано, - направлЯЯсь к маленькому круглому пруду около
террасы. †ена играла на роЯле. Њистер Ѓосенгейт посмотрел на воду  и  темные
плоские листьЯ водЯных лилий, перевел взглЯд на дом, где, согласно "Џравилам
затемнениЯ",  виднелись  только   узенькие   полоски   света.   ‘квозь   них
просачивалась мечтательнаЯ музыка, пахло гелиотропом. Ћн отошел назад и  сел
на детские качели под старой липой. Џрелесть,  блаженство  -  сидеть  так  в
теплой, благоухающей темноте! ќто времЯ  перед  сном,  пожалуй,  было  самым
приЯтным за весь день. Ћн увидел, как в спальне жены зажегсЯ свет и горел  в
незашторенном окне целую минуту, и подумал: "Ђга! …сли б Я сегоднЯ  дежурил,
то мне следовало бы оштрафовать ее за это". Ћна подошла  к  окну,  всЯ  Ярко
освещеннаЯ, поднЯла к затылку руки, и  они,  казалось,  тоже  засветились  в
темноте. ‡наЯ, что его никто не видит, мистер Ѓосенгейт послал ей  воздушный
поцелуй.
     "џ счастливец, - думал он. - Ћна - редкое счастье!" …е рука поднЯлась и
штора упала, дом снова погрузилсЯ в темноту. Ћн глубоко вздохнул.
     "…ще десЯть минут, - подумал он, - а потом пойду и лЯгу. Ѓог мой!  ‹ипы
уже пахнут!" € длЯ того, чтобы  полнее  насладитьсЯ  этим  апофеозом  своего
благополучиЯ, он отнЯл ноги от земли и качнулсЯ вверх, к душистому  липовому
цвету. …му захотелось растворитьсЯ в благоухании этого цвета,  и  он  закрыл
глаза. Ќо вместо семейной идиллии,  которую  он  хотел  увидеть,  перед  ним
возникло  темное,  измученное  и  жалкое  лицо   валлийского   солдатика   с
испуганными, как у зайца, глазами. ‚идение поЯвилось  с  такой  ошеломлЯющей
Ясностью, что мистер Ѓосенгейт сразу же открыл глаза. ЏроклЯтье! ќтот парень
преследует человека, как привидение! ѓде он сейчас, беднЯга? ‹ежит в  камере
и думает... думает о своей жене! Њистеру Ѓосенгейту стало  не  по  себе,  он
остановил качели. Ќелепость какаЯ-то! Ћщущение благополучиЯ  и  предвкушение
блаженства  покинули  его.  "ЏроклЯтаЯ  жизнь!  -  подумал  он.  -   ‘колько
страданий! Џочему Я должен судить этого несчастного  парнЯ  и  упечь  его  в
тюрьму?" Ћн прошел на террасу быстрым шагом, стараЯсь стрЯхнуть с  себЯ  это
настроение, прежде чем он войдет в дом. "Ђ этот коммивоЯжер? - думал  он.  -
„а и все они там  ничего  не  понимают".  Ћн  быстро  перешагнул  через  три
каменные ступени, вошел в оранжерею, запер ее, прошел в бильЯрдную  и  выпил
Ячменного настоЯ. Ћдна из картин висела криво -  он  подошел  ее  поправить.
Ќатюрморт. ‚иноград, Яблоки и... омары!  ‚первые  это  его  удивило.  Џочему
омары? Љартина казалась мертвой, безжизненной.  Џогасив  свет,  он  поднЯлсЯ
наверх, прошел мимо дверей жены в свою комнату и разделсЯ.
     “же в пижаме он открыл дверь между их спальнЯми. Џри свете, падавшем из
его комнаты, он мог разглЯдеть ее темную голову на подушке.  ‘пала  ли  она?
Ќет... определенно не спала. Ќастал миг наивысшего наслаждениЯ -  венец  его
гордости и довольства своим домом. Ќо он  все  стоЯл  на  пороге.  ѓордость,
чувство довольства, желание - все исчезло, и осталось только какое-то  тупое
отвращение ко всему на свете. Ћн отвернулсЯ, закрыл за собой дверь и,  встав
между тЯжелой  шторой  и  открытым  окном,  вглЯделсЯ  в  ночь.  "Њир  полон
страданий! - подумал он. - Џолон страданий, будь они проклЯты!"

        2

     Ќа другое утро, проходЯ к скамьЯм присЯжных,  мистер  Ѓосенгейт  слегка
задел низенького человека, чью квадратную  фигуру  с  жесткими  желто-рыжими
волосами  он  лишь  смутно  разглЯдел  накануне.  —еловек   этот,   кажетсЯ,
рассердилсЯ, и мистер Ѓосенгейт подумал: "Љакой невоспитанный тип".
     Ћн быстро  сел  и,  чтобы  избежать  дальнейших  разговоров  со  своими
коллегами, уставилсЯ прЯмо перед  собой.  Џо  субботам  он  всегда  выглЯдел
настоЯщим военным, потому что во второй  половине  днЯ  его  „обровольческий
корпус  проходил  подготовку.  „жентльмен  ‹ис,  как  и  он   состоЯвший   в
„обровольческом корпусе, тоже смотрел куда-то в пустоту, но  коммивоЯжер  по
другую сторону от мистера Ѓосенгейта, казалось, был еще более подозрительным
и еще более, чем  вчера,  походил  на  человека,  застигнутого  врасплох  за
каким-нибудь постыдным занЯтием. ’олько  близость  „жентльмена  ‹иса  мешала
мистеру Ѓосенгейту отодвинутьсЯ. Ќо  вот  ввели  подсудимого,  чье  мрачное,
темное лицо лишь еще больше подчеркивали  сверкающие  пуговицы  его  френча.
Њистер  Ѓосенгейт  вздрогнул:  эта  фигура  была  точь-в-точь  как  та,  что
несколько раз ЯвлЯлась ему в воображении. Ћн почему-то надеЯлсЯ,  что  новаЯ
встреча с  обвинЯемым  сразу  рассеет  все  то,  что  его  преследовало,  он
надеЯлсЯ, что сможет снова воспринимать эту личность как внешнее Явление,  а
не как частицу  своей  жизни.  €  он  уставилсЯ  на  неподвижное,  словно  у
изваЯниЯ, лицо судьи, пытаЯсь удержать равновесие, как  это  делает  пьЯный,
глЯдЯ на Яркий свет. Џолковой врач, нисколько  не  смутившись,  когда  судьЯ
сделал ему замечание по поводу его  отсутствиЯ  накануне,  дал  показаниЯ  с
видом человека, у которого  и  без  того  много  дел,  после  чего  прокурор
произнес короткую речь. „ело, заЯвил он, Яснее Ясного. ‹юди,  носЯщие  форму
…го ‚еличества и облеченные ответственностью и честью защищать свою  родину,
не имеют права дезертировать из армии, лишаЯ себЯ жизни, так же как  они  не
имеют  права  делать  это  никаким  другим  путем.  Ћн   требовал   признать
подсудимого виновным. Њистер Ѓосенгейт услышал, как  весь  зал  одобрительно
зашаркал ногами. ‘удьЯ заговорил:
     -  Џодсудимый,  вам  предоставлЯетсЯ  выбор:  либо  занЯть  место   длЯ
свидетелей и давать показаниЯ под  присЯгой,  в  каковом  случае  вас  могут
подвергнуть перекрестному допросу, либо вы  можете  сделать  свое  заЯвление
прЯмо  со  скамьи  подсудимых,  в  этом  случае  перекрестному  допросу  вас
подвергать не будут. —то вы выбираете?
     - Ћтсюда, милорд.
     ‘ейчас, взглЯнув прЯмо в лицо подсудимому, который вдруг  словно  ожил,
пытаЯсь словами объЯснить свои чувства, мистер Ѓосенгейт вдруг как-то совсем
по-иному увидел этого человека. Љазалось, он сбросил с себЯ военную форму  и
живым,  трепетным  существом  выступил  из  своей  собственной   тени.   …го
измученное, чисто выбритое лицо  казалось  еще  более  диким  и  огрубевшим,
большие карие глаза потемнели и приобрели мрачный блеск; он  дергал  руками,
дергалсЯ всем телом, как человек, только что избавившийсЯ  от  судороги  или
скинувший с себЯ доспехи. ѓоворил он  быстро,  решительно,  довольно  резким
голосом и,  как  полагаетсЯ  истинному  уроженцу  “эльса,  громко  произносЯ
гласные и оглушаЯ согласные.
     - Њилорд судьЯ и господа присЯжные, - сказал он. - џ был  парикмахером,
когда пришло мне времЯ идти в армию. “ менЯ был маленький домик  и  жена.  џ
никогда не задумывалсЯ над тем, каково мне будет вдалеке от них,  никогда...
€ мне стыдно  рассказывать  перед  вами,  как  это  может  давить  и  давить
человека, может свести его с ума, особенно, когда он такой нервный,  как  Я.
Ќе все любЯт свой очаг; сколько хочешь таких, что и вовсе  не  хотЯт  больше
видеть своих жен. Ќо длЯ менЯ это все одно, что быть запертым в клетке.
     Њистер Ѓосенгейт увидел, как просвечивали пальцы обвинЯемого, когда тот
резко выбросил вперед руку.
     - џ не могу сидеть взаперти, далеко от жены и дома,  как  приходитсЯ  в
армии. € вот, когда Я в то утро взЯл в руки бритву, Я был в исступлении... и
Я не был бы здесь, если бы тот парень не схватил менЯ за  руку.  џ  признаю,
что это не причина длЯ самоубийства. ќто было глупо. Ќо  погодите,  а  вдруг
вам придетсЯ испытать то же чувство, что было у менЯ, тогда вы увидите,  как
оно захватывает человека! ѓоспода присЯжные, не  посылайте  менЯ  обратно  в
тюрьму: там еще хуже. …сли у вас есть жены, вы  поймете,  каково  многим  из
нас. Ќо не у всех нервы выдерживают. ЉлЯнусь вам, господа, Я не мог ничего с
собой поделать... - ЋпЯть человечек выбросил вперед руку, а мистер Ѓосенгейт
испытал то же чувство, что в тот  день,  когда  задавил  собаку.  -  ѓоспода
присЯжные, желаю вам, чтобы никогда в жизни вам не пришлось так  тЯжко,  как
пришлось мне...
     Њаленький человечек умолк, глаза его спрЯтались в глазницах, и  сам  он
скрылсЯ в своей мрачно-коричневой оболочке с блестЯщими  пуговицами.  Њистер
Ѓосенгейт смутно слышал напутствие судьи присЯжным и вскоре,  оказавшись  за
столом красного дерева в совещательной комнате,  услышал  голос  человека  с
рыжей шевелюрой: "Ќу и чушь же он  порол,  этакаЯ  зануда!"  Ђ  почувствовав
запах винного перегара, он понЯл, что слева от него - опЯть слева!  -  сидит
коммивоЯжер, который вытирает лоб платком и бормочет: "”фу,  ну  и  жара  же
сегоднЯ!" Џотом усатый человек с тремЯ кустиками волос на лысине сказал:
     - ЌепонЯтно, зачем мы ушли в совещательную комнату, господин старшина!
     Њистер Ѓосенгейт посмотрел туда, где во главе стола,  в  белом  жилете,
неприступный в своем аристократизме,  восседал  „жентльмен  ‹ис.  Ћн  кротко
произнес:
     - џ буду очень рад услышать мнение господ присЯжных.
     Ќаступило короткое молчание, после чего аптекарь сказал:
     - “ него, вероЯтно, то, что называетсЯ клайстрофобией.
     - —то за чепуха! Џарень просто увиливает, вот и все! ‘оскучилсЯ по жене
- хорошенькаЯ причина! Џо-моему, это просто непристойно!
     ќто сказал тот самый маленький человечек с  жесткими  волосами;  мистер
Ѓосенгейт вскипел. Љакой невежа! Ћн ухватилсЯ обеими руками за край стола.
     - Њне кажетсЯ, это вполне естественно! - пробормотал он. Ќо  не  успели
слова сорватьсЯ с его губ, как он почувствовал ужас: "—то он сказал, он, без
пЯти   минут   полковник   „обровольческого    корпуса,    одобрЯет    такой
антипатриотизм!"  €  услышав,  как  коммивоЯжер  вполголоса  поддержал  его:
"Џравильно!" - сильно покраснел.
     —еловек с жесткими волосами грубо сказал:
     - ‘лишком много развелось этих негодЯев, которые увиливают,  и  с  ними
слишком уж много нЯнчатсЯ!
     ‘мЯтение в душе мистера Ѓосенгейта росло. Ћн произнес ледЯным тоном:
     - џ буду голосовать против всЯкого вердикта, по которому этого человека
снова посадЯт в тюрьму.
     ‚се сидевшие за столом вздрогнули, словно  уже  представили  себе,  что
наступило времЯ завтракать, а они все  еще  заседают.  Џотом  высокий  седой
человек, имевший привычку подмигивать, сказал:
     - Ќу что вы, сэр, и это после того, что говорил судьЯ! —то вы!  Ђ  ваше
мнение, господин старшина?
     „жентльмен  ‹ис,  с  видом  человека,  который  хочет   сказать:   "ќто
замечательный товар, но Я вам его не навЯзываю", - ответил:
     - Ќам следует учитывать только факты. ЏыталсЯ он лишить себЯ жизни  или
нет?
     - Ќу, конечно, он сам это признал, -  услышал  мистер  Ѓосенгейт  голос
человека с жесткими волосами, и он один не присоединилсЯ к  согласному  хору
голосов. ‚иновен? „а, конечно. Ќе признать это просто невозможно, но все его
существо протестовало против того, чтобы предоставить этого "бедного малого"
милосердию английского правосудиЯ. Ћн не мог заставить  себЯ  согласитьсЯ  с
этим невежей да и со всей  этой  разношерстной  компанией.  Ћн  почувствовал
желание встать  и  выйти,  бросив  на  ходу:  "„елайте,  как  хотите!  ‚сего
хорошего".
     - Њне кажетсЯ, сэр, - говорил „жентльмен ‹ис, - что мы все, кроме  вас,
считаем его виновным. ‘ вашего позволениЯ, Я не могу понЯть, как  вы  можете
отрицать то, что признал сам подсудимый.
     ‚ынужденный защищатьсЯ, мистер Ѓосенгейт, покраснев, как  рак,  засунул
руки глубоко в карманы и, глЯдЯ прЯмо перед собой, сказал:
     -  •орошо.  ’огда  вынесем  такой  вердикт:  виновен,  но   заслуживает
снисхождениЯ.
     - Љак вы считаете, господа, виновен, но заслуживает снисхождениЯ?
     - Џравильно, правильно! - крикнул коммивоЯжер,  а  аптекарь  проговорил
вполголоса:
     - Ћт этого вреда не будет.
     - Ќу, а Я думаю, что будет. Ќа фронте дезертиров  расстреливают,  а  мы
хотим отпустить этого парнЯ. џ бы его повесил, как собаку.
     Њистер Ѓосенгейт пристально  посмотрел  на  бессердечного  человечка  с
жесткими волосами.  …му  хотелось  сказать:  "Ќеужели  у  вас  нет  никакого
сочувствиЯ к людЯм? Ќеужели вы  не  понимаете,  как  беднЯга  страдает?"  Ќо
сказать это перед десЯтью  посторонними  людьми  было  невозможно;  лоб  его
покрылсЯ испариной, и он взволнованно ударил кулаком по столу. ќто сразу  же
возымело действие. ‚се посмотрели на человечка с жесткими волосами,  как  бы
говорЯ: "„а, ты, кажетсЯ, далеко зашел". ’от помолчал немного, потом  сказал
угрюмо:
     - —то ж, пусть так, заслуживает снисхождениЯ. Њне наплевать.
     - ‚ерно! ‚се равно на эту оговорку  никогда  не  обращают  вниманиЯ,  -
сказал седой человек, добродушно подмигиваЯ, и мистер  Ѓосенгейт  вместе  со
всеми вернулсЯ в зал суда.
     Ќо самое тЯжелое чувство он испытал, когда, сидЯ на  скамье  присЯжных,
еще раз посмотрел на подсудимого. Џочему должен этот несчастный так страдать
ни за что, ни про что, в то времЯ, как он, мистер Ѓосенгейт, и все остальные
- и злобный прокурор, и судьЯ, похожий  на  –езарЯ,  -  отправЯтсЯ  к  своим
очагам и женам, веселые, как пчелы в летний день, и, скорее всего, никогда в
жизни больше о нем и не вспомнЯт? Ќеожиданно до  его  сознаниЯ  дошел  голос
судьи:
     - ‚ы вернетесь в свой полк и приложите усилиЯ к тому, чтобы  беззаветно
служить своей стране. ‚ы должны благодарить присЯжных  за  то,  что  вас  не
посылают в тюрьму, и милостивую судьбу за то, что  вы  были  не  на  фронте,
когда пытались свершить этот малодушный поступок. ‚ам повезло: вы остались в
живых.
     Џолисмен  потЯнул  солдатика  за  рукав,   и   бесцветнаЯ   фигурка   с
остановившимсЯ, потухшим взглЯдом спустилась с возвышениЯ и вышла  из  зала.
Њистеру Ѓосенгейту захотелось  перегнутьсЯ  через  перегородку  и  от  всего
сердца сказать: "Ќе унывай! Ќе унывай! џ тебЯ понимаю".
     Ѓыло почти десЯть часов вечера, когда он приехал домой  после  строевых
занЯтий. ”изическую усталость  он  преодолел,  перекусив  в  отеле  и  выпив
стаканчик виски с содовой, но морально он был в  странном  состоЯнии.  †ажда
телеснаЯ была удовлетворена, жажда духовнаЯ требовала утолениЯ. ‚  эту  ночь
он желал не поцелуев жены, а ее сочувствиЯ. …му хотелось  подойти  к  ней  и
сказать: "џ многому научилсЯ сегоднЯ, познал вещи, о которых прежде  никогда
не задумывалсЯ. †изнь - чудеснаЯ  штука,  Љэйт,  ее  нельзЯ  прожить,  думаЯ
только о себе, надо делитьсЯ с другими,  так,  чтобы,  когда  кто-то  другой
страдает, страдал и ты. џ вдруг понЯл: важно не то, чем человек  владеет,  а
лишь то, что он делает и насколько он сочувствует другим людЯм. џ понЯл  это
с необычайной Ясностью, когда заседал в суде и смотрел,  как  этот  солдатик
металсЯ, словно мышь, попавшаЯ в мышеловку.  ‚первые  в  жизни  Я  ощутил...
знаешь... истинный дух •риста. ќто чудесно, Љэйт...  чудесно!  ’ы  и  Я,  мы
никогда не были близки друг другу, по-настоЯщему  близки,  так,  чтобы  один
понимал другого. Ђ знаешь, ведь это главное, -  понимание,  сочувствие,  это
бесценный дар. Љогда Я увидел, как этого беднЯгу увели,  чтобы  отправить  в
часть, где он заново должен переживать свое горе, рватьсЯ к  жене,  снова  и
снова думать о ней, точно так же, как Я бы думал и рвалсЯ к тебе,  Я  понЯл,
какой отчужденной жизнью мы живем, никогда не поверЯЯ друг другу  того,  что
мы действительно думаем и чувствуем, никогда  не  достигаЯ  полного  слиЯниЯ
друг с другом. џ уверен, что тот парень и его жена ничего друг от  друга  не
скрывали, наверное, жили душа в душу. ‚от так и мы должны  жить.  Ќам  нужно
по-настоЯщему почувствовать, что самое важное - понимать и любить  ближнего,
а не только говорить об этом, как все мы это делаем, - и  присЯжные  и  даже
этот беднЯга судьЯ - ведь как это ужасно - судить ближнего!  ‘  той  минуты,
как Я сегоднЯ утром в последний раз увидел  этого  солдатика,  Я  весь  день
стремилсЯ домой, чтобы тихо посидеть  с  тобой,  излить  тебе  свою  душу  и
положить начало новой жизни. ‚ этом чувстве  есть  что-то  чудесное,  и  мне
хочетсЯ, чтобы и ты им прониклась, как Я, потому что ты  так  много  значишь
длЯ менЯ".
     ‚се это он хотел сказать жене, не притрагиваЯсь к ней, не целуЯ  ее,  а
просто глЯдЯ ей в глаза и видЯ, как  они  смЯгчатсЯ  и  засиЯют,  непременно
засиЯют, согретые его жаром. € желание высказать  все  это  как  подобает  -
коротко, спокойно, передав всю искренность и теплоту объЯвшего его  чувства,
- настолько взволновало его, что ноги у него подкосились, и он чуть не упал.
     Љоридор не был освещен, потому что еще не  стемнело.  Ћн  направилсЯ  в
гостиную, но у самых дверей пугливо  свернул  к  кабинету  и  остановилсЯ  в
нерешительности под картиной "—еловек, ловЯщий блоху"  (голландскаЯ  школа),
котораЯ досталась ему в  наследство  от  отца.  †ена  сейчас  там  занЯта  с
гувернанткой! ЏридетсЯ подождать. Ћчень важно было бы пойти прЯмо к Љэтлин и
сразу же выложить ей все,  иначе  он  никогда  не  сможет  сделать  это.  Ћн
нервничал  ничуть  не  меньше  выпускника  перед  экзаменом.  ќто  было  так
грандиозно, так ошеломлЯюще важно. Ћн вдруг  начал  испытывать  страх  перед
женой, боЯтьсЯ ее холодности и красоты, и  этого  ее  странного  сходства  с
Японкой, словом, всего того, чем он привык восхищатьсЯ. €  больше  всего  он
боЯлсЯ ее обаЯниЯ.  Ћн  чувствовал  себЯ  сегоднЯ  юным,  почти  мальчишкой.
Ќеужели она не увидит, что он, право же, вовсе не на пЯтнадцать  лет  старше
ее, неужели не поймет, что она не просто часть его собственности, всей  этой
восхитительной обстановки его дома, а духовнаЯ подруга  человека,  жаждущего
именно духовной близости?
     ‚ этом состоЯнии душевного волнениЯ он, как и вчера, в смЯтении чувств,
не мог стоЯть на месте и пошел бродить по дому. ‡айдЯ в столовую, он  увидел
на столе изысканный ужин - бутерброды, кусок торта, виски, сигареты  и  даже
ранний персик. Њистер Ѓосенгейт посмотрел на персик скорее с грустью, чем  с
отвращением. Џерсик этот, во всем своем  совершенстве,  был  как  бы  частью
того, что вытеснило внезапно нахлынувшее новое чувство. Џрелестный пушок  на
его кожице, казалось, еще острее заставил мистера  Ѓосенгейта  почувствовать
высоту стены,  окружавшей  его  и  состоЯвшей  из  вещей,  которыми  он  так
восхищалсЯ, которые так заботливо берег все эти  долгие  годы.  Ћн  не  стал
ужинать, а подошел к окну. ‚се погружалось в темноту - фонтан, стараЯ  липа,
клумбы и лужайки, раскинувшиесЯ внизу, где пасутсЯ джерсейские  коровы,  его
коровы.  ‚от   она,   стена,   медленно   темнеющаЯ,   терЯющаЯ   очертаниЯ,
расплывающаЯсЯ в мЯгкой черноте ночи, исчезающаЯ, но  все-таки  существующаЯ
стена его собственности!
     ‚ гостиной отворилась дверь, и до него  донеслись  из  коридора  голоса
жены и гувернантки, собиравшихсЯ идти наверх спать. ’олько бы они  не  зашли
сюда! ’олько бы!.. ѓолоса затихли. ’еперь все  было  в  порЯдке.  Ћставалось
только немного погодЯ  поднЯтьсЯ  наверх,  чтобы  застать  Љэтлин  одну.  Ћн
обернулсЯ и  через  столовую,  через  длинный  стол  палисандрового  дерева,
посмотрел на себЯ в висевшее над сервантом зеркало,  где  отражалась  темным
пЯтном его фигура. Ћн прошел вдоль стола  и  стал  вплотную  к  зеркалу.  Ћт
волнениЯ у него пересохли горло и рот. Ћн дотронулсЯ пальцем до своего  лица
в зеркале. "’ы осел! - подумал он. - ‚озьми себЯ  в  руки  и  действуй!  Ћна
поймет. Ќу, конечно же, она поймет!" Ћн проглотил  слюну,  пригладил  усы  и
вышел из комнаты. Љогда он поднималсЯ по лестнице, у него болезненно стучало
сердце, но отступать было поздно, и он  твердым  шагом  прошел  прЯмо  в  ее
спальню.
     ‚ свободном голубом халате она расчесывала перед зеркалом  свои  черные
волосы. Њистер Ѓосенгейт подошел к ней и встал рЯдом,  молча  глЯдЯ  на  нее
сверху вниз. Љак пчелиный рой, жужжали у него в голове заготовленные  слова,
но ни одно не желало слететь с его губ.
     †ена продолжала расчесывать волосы, и ее гладкие локти блестели в свете
лампы. ЏриподнЯв бровь, она поглЯдела на него.
     - —то, дорогой? “стал?
     ‘ какой-то  особой  страстностью  вырвалось  у  него  одно-единственное
слово: "Ќет". …два заметнаЯ насмешливаЯ улыбка промелькнула на ее лице;  она
мЯгко,  очень  мЯгко  пожала  плечами.  ќтот  жест  он  уже  видел  не  раз!
Ћбуреваемый отчаЯнным желанием заставить ее понЯть все, он положил ладонь на
ее поднЯтую руку.
     - Љэтлин, постой... послушай менЯ!
     ‚олнуЯсь, порываЯсь поведать ей о своем великом  прозрении,  он  крепко
стиснул пальцы. Ќо  прежде  чем  он  сумел  сказать  хоть  слово,  он  вдруг
отчетливо увидел, как эта прохладнаЯ белаЯ рука, эти полузакрытые глаза, эти
губы, тронутые улыбкой, и  эта  шеЯ  в  вырезе  халата  потЯнулись  к  нему.
‡аикаЯсь, он сказал:
     - џ хочу... Я должен... Љэтлин, Я...
     Ћна опЯть чуть пожала плечами.
     - „а... Я знаю, хорошо...
     ѓорЯчаЯ  волна  стыда  и  бог  знает  чего  еще   захлестнула   мистера
Ѓосенгейта. Ћн упал на колени, прижалсЯ лбом к ее руке и застыл в безмолвии.
‘ губ его не сорвалось ни слова, только два глубоких вздоха.  Ќеожиданно  он
почувствовал,  что  она  гладит  его  по  щеке,  как   ему   показалось,   с
состраданием. Ћна чуть-чуть подалась к  нему,  ее  губы  встретились  с  его
губами, и больше он ничего не помнил!..
     Ђ потом мистер Ѓосенгейт сидел у  себЯ  в  комнате  возле  распахнутого
настежь окна и курил сигарету. ‚ комнате было  темно.  Њимо  окна  пролетали
мотыльки; по небу медленно ползла луна. Ћн  сидел  очень  спокойный,  пускаЯ
клубы дыма в ночной воздух. ‹юбопытнаЯ это штука -  жизнь!  ‹юбопытный  мир!
‘транные в нем действуют силы, силы, которые заставлЯют человека делать  как
раз обратное тому,  что  он  хотел  сделать.  „а,  кажетсЯ,  всегда,  всегда
заставлЯют делать именно обратное! ‹унный свет, украдкой пробравшись  сквозь
ветви деревьев, потихоньку заполнил сад.
     "‘ловно в насмешку, - думал он, - никогда  нельзЯ  поступить  так,  как
хочешь. џ хотел, попыталсЯ... Ќо похоже, что человек не изменЯетсЯ  так  вот
вдруг. „а, жизнь слишком серьезнаЯ штука! € все  же  Я  не  тот,  каким  был
вчера... не совсем тот!" Ћн закрыл глаза и, как это  бывает,  когда  чувства
успокаиваютсЯ,  вдруг  увидел  мгновенную  картину:   увидел   самого   себЯ
далеко-далеко внизу, бредущим по тесной,  как  могила,  высокой,  как  гора,
улице, улице, похожей на бездонную темную щель,  -  карлик  среди  таких  же
карликов: своей жены, солдатика, судьи, присЯжных, этих марионеток, бродЯщих
на тоненьких прЯмых ногах по темной, бесконечно высокой и узкой улице.  "ќто
уж слишком длЯ человека, - думал он. - ‘лишком высоко: наверх не выберешьсЯ.
Њы должны быть добрыми и помогать друг другу, не ожидать слишком  многого  и
не думать слишком много. ‚от и все!" Џогасив сигарету, он раз шесть  глубоко
вздохнул и лег в постель.


        –‚…’ џЃ‹ЋЌ€

     Џеревод ђ. ђайт

                                             "–вет Яблони и золото весны..."
                                                         …врипид, "€пполит".

     ‚ день своей серебрЯной свадьбы ќшерст с женой  поехали  на  автомобиле
поросшей  вереском  долиной,  собираЯсь  переночевать  в  ’орки,   где   они
встретились впервые. ќтот план принадлежал  ‘телле  ќшерст,  всегда  немного
склонной к сентиментальности. Ћна давно уже утратила  ту  нежную  синеглазую
прелесть, ту свежесть красок, напоминавшую  цвет  Яблони,  ту  чистую  линию
строгой и стройной девичьей фигурки, что так внезапно и  странно  околдовали
ќшерста двадцать шесть лет тому назад. Ќо и в сорок три года она  оставалась
привлекательной  и  милой  спутницей  жизни  с  чуть  поблекшим  румЯнцем  и
серо-голубыми глазами, ставшими глубже и вдумчивей.
     Ћна сама остановила машину у поворота. оссе круто подымалось влево,  а
небольшой  перелесок,  где  среди  лиственниц  и  буков   темнели   сосенки,
спускалось к долине, у  подножиЯ  высокой  грЯды  холмов,  за  которыми  шла
вересковаЯ пустошь. ‘телла искала места, где можно было бы  позавтракать,  -
ќшерст никогда ни  о  чем  не  заботилсЯ  -  и  это  место,  среди  золотого
боЯрышника и пушистой зелени  лиственниц,  пахнувших  лимоном  под  нежарким
апрельским солнцем, место, откуда открывалсЯ вид  на  широкую  долину  и  на
длинную грЯду холмов, очень понравилось ‘телле, писавшей акварелью  этюды  с
натуры и любившей романтические уголки. ‡ахватив свои краски, она  вышла  из
автомобилЯ.
     - ‡десь хорошо, правда, ”р