        Ћливер ѓолдсмит. ѓражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в ‹ондоне, своим  друзьЯм на востоке

----------------------------------------------------------------------------
     Oliver Goldsmith
     The citizen of the world; or letters from a chinese philosopher, residing
in London, to his friends in the East
     ‘ериЯ "‹итературные памЯтники". Њ.: Ќаука, 1974
     Џеревод Ђ.ѓ. €нгера
     OCR Ѓычков Њ.Ќ.
----------------------------------------------------------------------------

                         Џредуведомление издателЯ {1}

     ‚ старину мужи науки располагали точным  способом  оценивать  дарованиЯ
свЯтых и сочинителей. Џро ќскобара {2}, например, говорили, что  учености  у
него на пЯть баллов,  таланта  -  на  четыре,  а  здравомыслиЯ  -  на  семь.
ЉарамуэлЯ {3}  ценили  выше:  за  ученость  -  восемь,  талант  -  шесть,  а
здравомыслие  -  тринадцать.  ‘лучись  мне  определЯть  таким  же   способом
достоинства нашего китайского философа, Я без колебаний оценил бы его талант
еще выше, а уж за  ученость  и  здравомыслие  смело  поставил  бы  девЯтьсот
девЯносто девЯть баллов, ни на йоту не погрешив против истины.
     Ћднако же, когда его письма были впервые у нас напечатаны  {4},  многих
читателей раздосадовало, что он не такой невежда, как  триполитанский  посол
{5} или посланник из Њюжака {6}. €х  изумило,  что  человек,  родившийсЯ  за
тридевЯть земель от ‹ондона, этой школы благоразумиЯ и  учености,  не  лишен
известных способностей. ‘ловом, они дивились его познаниЯм точно так же, как
китайцы дивЯтсЯ нашим. "—ем объЯснить, - спрашивали  эти  последние,  -  что
европейцы, живущие так далеко от ЉитаЯ, столь справедливо и здраво обо  всем
судЯт? ‚едь они никогда не читали наших книг, врЯд ли знакомы с азами  нашей
грамоты, а между тем говорЯт и философствуют не хуже нас" {‹е Љонт  {7},  т.
I, стр. 210.}. „ело же в том, что мы очень похожи на китайцев. ‚едь различиЯ
между людьми обусловлены не расстоЯнием, их разделЯющим,  а  тем,  насколько
утончен их ум. „икари повсюду неразумны и жадны,  а  цивилизованные  народы,
даже живущие вдали друг от друга,  в  одном  и  том  же  черпают  утонченные
наслаждениЯ.
     ђазвитые народы мало чем различаютсЯ, но  то,  в  чем  китайскаЯ  мысль
своеобычна, можно найти  на  каждой  странице  приводимых  ниже  писем.  ‚се
метафоры и сравнениЯ в них принадлежат ‚остоку. Ќаш автор  со  всем  тщанием
блюдет особенности китайской словесности, а излюбленные нравственные правила
поЯснЯет примерами. Љитайцы всегда лаконичны, - таков и он.  €м  свойственна
простота, - таков и он, китайцы серьезны  и  склонны  к  назидательности,  -
таков и он. Ќо одно сходство особенно примечательно: китайцы нередко скучны,
- наш автор тоже. € тогда Я приходил к нему на  помощь.  ‚  одном  старинном
романе рассказываетсЯ, как нежно дружил некий странствующий рыцарь со  своим
конем. Ћбычно конь носил на  себе  рыцарЯ,  но  иной  раз  случалось  рыцарю
платить услугой за услугу и тащить конЯ на своей спине. ’ак  и  мы  с  нашим
автором. Ћбычно он поднимал менЯ на высоты восточного красноречиЯ, а Я порой
в свой черед одалживал ему мое легкое перо.
     € странно, что в наш век панегириков, когда любой сочинитель  сам  себЯ
хвалит или  щедро  взыскан  хвалой  приЯтелей,  достоинства  этого  философа
остались в забвении. ’очно медали  в  день  коронации  {8},  раздаютсЯ  кому
попало эпитеты "искусный", "плодовитый", "изысканный" и "утонченный" - всем,
но не нашему китайцу. ђазмышлЯЯ о непостоЯнстве вкусов общества  и  капризах
фортуны, недолго и впасть в меланхолию. Ћднако, чтобы  не  усыпить  читателЯ
своими назиданиЯми, Я лучше сам вздремну, а, пробудЯсь, поведаю о  том,  что
мне приснилось.
     Џривиделось мне, будто ’емза замерзла и Я стою на ее  берегу.  Ќа  льду
сооружены лавки, и  какой-то  зевака  объЯснЯет  мне,  что  тут  открываетсЯ
џђЊЂђЉЂ ЊЋ„. Ћн добавил, что любой сочинитель, который  принесет  сюда  свои
творениЯ, может рассчитывать на благосклонный прием.
     џ,  однако,  предпочел  остатьсЯ  на  берегу,  чтобы   понаблюдать   за
происходЯщим,  не  подвергаЯсь  опасности.  ‚едь  лед  того  и   глЯди   мог
проломитьсЯ, а во сне Я обычно трусоват.
     Ќо  кое-кто  из  моих  знакомых  проЯвил  меньшую  осмотрительность   и
бесстрашно вступил на лед. Ћдни везли свои сочинениЯ на санках, другие -  на
тележках, особенно же плодовитые - в фургонах. џ только дивилсЯ  их  отваге,
потому что знал, сколь тЯжела их поклажа, и ждал, что все они  с  минуты  на
минуту пойдут ко дну. Ћднако сочинители благополучно добрались  до  лавок  и
вскоре, к моему великому удивлению,  начали  один  за  другим  возвращатьсЯ,
очень довольные оказанным им приемом и вдобавок с барышом.
     ‚ конце концов успех этих сочинителей воодушевил и менЯ.
     - “ж если такие преуспели, - воскликнул Я, - быть может,  и  неудачнику
на сей раз повезет? Џопытаю-ка и Я счастьЯ. Љитайские изделиЯ, безделушки  и
фейерверки издавна у нас в чести; почему бы  мне  не  свезти  на  Ярмарку  и
небольшой груз китайской мудрости? …сли китайцы помогли испортить наш  вкус,
Я поглЯжу, не поспособствуют ли они усовершенствованию нашего ума. ’олько  Я
обойдусь без фургона, а предусмотрительно воспользуюсь тачкой.
     ЏридЯ к такому решению, Я погрузил свой товар и, благословЯсь, пустилсЯ
в путь; но не успел Я подъехать к торжищу, как лед,  выдержавший  перед  тем
добрую сотню фургонов, затрещал подо мной, и тачка вместе с  поклажей  пошла
ко дну. ‚ испуге Я проснулсЯ и пожалел, что наводил на эти письма английский
лоск вместо того,  чтобы  сочинЯть  политические  прожекты  или  сюжеты  длЯ
фарсов. ’огда бы свет признал менЯ либо поэтом, либо философом, и Я стал  бы
завсегдатаем одного из тех клубов, где пекутсЯ громкие репутации. Џока же  Я
не принадлежу ни к какому кругу. џ подобен дикому зверю,  которого  похитили
из родного леса длЯ развлечениЯ любопытных. џ всегда мечтал прожить жизнь  в
безвестности, но менЯ за гроши выставили  на  всеобщее  обозрение,  чтобы  Я
металсЯ и дергалсЯ на цепи. •отЯ Ярость моЯ  никого  не  страшит,  нрав  мой
слишком строптив, чтобы Я стал приобретать друзей искательством;  Я  слишком
упрЯм, чтобы учитьсЯ новым штукам, и слишком беспечен, чтобы задумыватьсЯ  о
последствиЯх. „ух мой не удовлетворен, но все  же  Я  спокоен.  ‹ень  мешает
затевать интриги, а робость - назойливо искать милостей; Я... но кому важно,
что Я такое...

              <FONT SIZE=3><FONT FACE="Symbol">&#69;&#108;&#112;&#105;&#86; &#99;&#97;&#105; &#115;&#117; &#116;&#117;&#99;&#104; &#109;&#101;&#103;&#97; &#99;&#97;&#105;&#114;&#101;&#116;&#101; &#116;&#111;&#110; &#108;&#105;&#109;&#101;&#110;’ &#101;&#117;&#114;&#111;&#110;
              &#79;&#117;&#100;&#101;&#110; &#101;&#109;&#111;&#105; &#99;’&#117;&#109;&#105;&#110; &#112;&#97;&#105;&#120;&#101;&#116;&#101; &#116;&#111;&#117;&#86; &#109;&#101;&#105;’ &#101;&#109;&#101;.</FONT></FONT>{*}

              {* ђок и Ќадежда, прощайте, - видна мне заветнаЯ пристань
              - „олго играли вы мной, - другими играйте теперь {9}.
              (‚се стихотворные переводы в тексте выполнены Ђ. ѓолембой).}


        Џ€‘њЊЂ ѓђЂ†„ЂЌ€ЌЂ Њ€ђЂ Љ ‘‚Ћ€Њ „ђ“‡њџЊ ЌЂ ‚Ћ‘’ЋЉ….


     Џисьмо I
     [‚ступление. Ћписание китайского философа.]

     ѓосподину ***, лондонскому купцу.

                                                                   Ђмстердам

     Њилостивый государь,
письмо  ваше  от  13-го  сего  месЯца с вложенными в  него  двумЯ  векселЯми
(один на господ ђ. и „. на сумму в  478  фунтов,  10  шиллингов,  другой  на
господина *** на сумму в 285 фунтов) дошло благополучно. Џервый вексель  был
оплачен  своевременно,  что  до  второго,  то,  боюсь,  что   его   придетсЯ
опротестовать.
     Џодатель сего письма - мой друг, а  потому  не  откажите  ему  в  вашем
расположении.  Ћн  родом  из  китайской  провинции  •энань  и   оказал   мне
немаловажные услуги в те  времена,  когда  был  мандарином,  а  Я  -  главой
фактории в Љантоне {1}. ЏостоЯнно бываЯ среди англичан, он выучил ваш  Язык,
но совершенно не знаком с вашими обычаЯми и нравами. Ћн слывет философом,  и
Я убежден, что он честный человек; это послужит ему наилучшей  рекомендацией
в ваших глазах, равно как и то, что он друг
     бесконечно преданного вам... и т. д.


     Џисьмо II

     [Џриезд китайца в ‹ондон. –ель его путешествиЯ. Ћписание улиц и домов.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи к ***, амстердамскому купцу.

                                                                      ‹ондон
     „руг сердца моего!
     „а осенЯт крыла благодати ваше жилище и да оградит вас щит  совести  от
пороков и невзгод! Џримите мою благодарность и уважение за все благодеЯниЯ -
это   единственный  дар,  который  может  предложить  бедный   странствующий
философ.   ‘удьбе   угодно    было   сделать   менЯ несчастным:  другим  она
позволЯет,    выражать    дружескую    привЯзанность  поступками, мне же длЯ
изъЯвлениЯ  искреннего  чувства  оставлЯет   одни   слова.  Њогу   ли  Я  не
замечать,   с   какой   деликатностью   вы   стараетесь  умалить собственные
достоинства  и  мой  долг  перед  вами.  “верЯЯ,  что  недавние  знаки вашей
дружбы  -  всего  лишь  ответ на мои прежние услуги, вы добиваетесь, чтобы в
вашей великодушной щедрости Я видел лишь простую справедливость.
     ЋказываЯ вам в  Љантоне  некоторые  услуги,  Я  был  побуждаем  к  тому
законом, человечностью и просто служебным долгом; те  благодеЯниЯ,  которыми
вы осыпали менЯ в Ђмстердаме, не предписывались законом или справедливостью,
и даже половина их превзошла бы самые пылкие мои ожиданиЯ.
     Џоэтому прошу вас принЯть назад тех деньги, которые вы тайно положили в
мой багаж, когда Я уезжал из  ѓолландии,  и  которые  Я  обнаружил  лишь  по
приезде в ‹ондон. ‚ы - купец, Я - ученый, и, стало быть,  вы  любите  деньги
больше, чем Я. €збыток длЯ вас - источник радости, Я же охотно довольствуюсь
необходимым. Џоэтому примите то, что принадлежит вам по  праву.  „еньги  эти
могут принести вам радость, даже если вам не случитсЯ истратить их,  мне  же
они счастьЯ не прибавЯт, ибо Я счастлив тем, что имею.
     Џлавание из ђоттердама в Ђнглию было длЯ менЯ тЯжелее всех прежних моих
путешествий. Ђ ведь  Я  пересекал  необозримые  и  дикие  просторы  ’атарии,
испытал всю меру суровости сибирского климата, сотни раз грозила мне  гибель
от руки диких кочевников, и без трепета смотрел Я на  то,  как  вздымалсЯ  к
небу песок пустыни, точно волны бурного морЯ. ‚о всех  этих  злоключениЯх  Я
неизменно сохранЯл присутствие духа. Ќо, когда Я плыл в  Ђнглию,  решительно
все вызывало изумление и ужас  в  том,  кто  впервые  доверилсЯ  морю,  хотЯ
команда кораблЯ не видела ни малейшего повода длЯ  тревоги.  Ќаблюдать,  как
землЯ исчезает из виду, а корабль взлетает на волнах, точно стрела, пущеннаЯ
из татарского лука, слышать, как воет в снастЯх ветер, и испытывать тошноту,
котораЯ лишает мужества даже самых сильных, - все это было длЯ менЯ внове  и
застало менЯ врасплох.
     „лЯ вас, европейцев, морское путешествие  -  пустЯк,  мы  же,  китайцы,
восхищаемсЯ человеком, побывавшим в открытом море. џ знаю провинции, где нет
даже слова, обозначающего океан. ’ем удивительнее народ,  среди  которого  Я
теперь живу, народ, который создал империю на столь зыбкой стихии  и  возвел
города среди морских валов,  что  вздымаютсЯ  выше  хребтов  ’ипарталы,  над
пучиной, что страшнее самого свирепого урагана.
     Џризнаюсь, рассказы об этом  и  побудили  менЯ  отправитьсЯ  в  Ђнглию;
они-то и склонили менЯ предпринЯть путешествие, длившеесЯ семьсот  тЯгостных
дней,  ибо  Я  хотел  воочию  убедитьсЯ  в  благоденствии  этой   страны   и
ознакомитьсЯ с ее городами, искусствами, науками и ремеслами.
     ‘удите поэтому сами, сколь велико было мое разочарование по  приезде  в
‹ондон: ведь Я не увидел ничего похожего на благоденствие,  о  коем  столько
разговоров за границей. Људа ни взглЯну, на всем - на  домах,  на  улицах  и
жителЯх -  лежит  печать  унылой  мрачности.  ‡десь  не  встретишь  нарЯдной
позолоты, украшающей китайские зданиЯ. Ќекоторые улицы Ќанкина  {1}  устланы
листовым золотом. ‚ ‹ондоне  ничего  похожего  не  увидишь.  ‡ловоннаЯ  жижа
медленно течет по мостовой {2}; доверху  нагруженные  фургоны  с  огромными,
тЯжелыми колесами заполнЯют все проезды, так что чужестранцу некогда глЯдеть
по сторонам, и он рад уже тому, что вовремЯ унес ноги и не был раздавлен.
     Ђрхитектура  здешних  домов  очень  бедна,  их  украшают   лишь   грубо
намалеванные  картины  {3},  которые  вывешены  на  дверЯх   или   окнах   и
свидетельствуют о бедности и тщеславии их владельцев: тщеславии - потому что
каждый из них непременно  выставлЯет  такую  мазню  на  всеобщее  обозрение,
бедности - потому что они не могут приобрести картины  более  пристойные.  Љ
этому следует прибавить, что фантазиЯ  здешних  художников  поистине  жалка:
поверите ли, - провидЯ не более полумили, Я видел пЯть черных львов  и  трех
голубых кабанов, хотЯ, как известно, животные подобного  цвета  если  где  и
водЯтсЯ, то только в буйном воображении европейцев.
     ‘умрачный вид здешних домов и угрюмые лица их обитателей  наводЯт  менЯ
на мысль, что народ этот беден и что, подобно персам,  англичане  производЯт
впечатление богачей всюду, но только не у себЯ на родине. Ѓогатство человека
видно по его глазам, гласит пословица Љси Љсо-фу {4}; если верить этому,  то
нет под солнцем народа беднее англичан.
     ‚прочем, Я живу  здесь  только  два  днЯ,  а  потому  не  стану  делать
поспешных заключений. Џрошу вас всемерно содействовать тому,  чтобы  письма,
которые будут адресованы мной ”ип ‘и-хи  в  Њоскву,  пересылались  туда  как
можно скорее. џ не стану их запечатывать, дабы вы имели возможность снЯть  с
них  копию  или  сделать  перевод,  поскольку  вы  в  равной  мере  владеете
голландским и китайским Языками. „орогой друг, пусть наша  разлука  огорчает
вас так же, как она огорчает менЯ. „аже сейчас, когда Я пишу это  письмо,  Я
не перестаю скорбеть о том, что вы далеко.
     Џрощайте!


     Џисьмо III

     […ще о лондонских  впечатлениЯх. Џриверженность англичан к роскоши.
     Ѓлагие последствиЯ этого. „жентльмен и дама, одетые по моде.]

     ‹Янь —и Ђлътанчжи - татарскому посланнику в Њоскве ”ип ‘и-хи
     длЯ последующей пересылки с русским караваном в Љитай {1},
     первому президенту Ђкадемии церемоний {2} в Џекине - ”ум •оуму.

     Ќе думай, о наставник моей  юности,  что  разлука  может  ослабить  мое
уважение к  тебе,  а  разделЯющие  нас  пустыни  -  стереть  в  памЯти  твой
благородный облик. —ем  дальше  Я  уезжаю,  тем  острее  боль  разлуки,  ибо
по-прежнему нерасторжимы узы, свЯзывающие менЯ  с  отчизной  и  с  тобой,  и
каждый переезд лишь удлинЯет цепь, которую Я влачу {3}.
     „оведись мне найти в этом далеком краю даже безделицу,  достойную  быть
посланной  в  Љитай,  Я  с  радостью  бы  сделал  это,  но   тебе   придетсЯ
удовольствоватьсЯ  возобновлением  моих  былых  раздумий,  а  также   беглым
описанием  народа,  с  которым  покамест  Я  знаком   весьма   поверхностно.
ЌаблюдениЯ человека,  находЯщегосЯ  всего  лишь  три  днЯ  в  чужой  стране,
неизбежно ограничиваютсЯ тем, что на первых порах более всего  поразило  его
воображение. џ испытываю такое чувство, будто  заново  родилсЯ  в  неведомом
мире  -  все  вокруг  изумлЯет  менЯ,  и  разумом  правит  лишь   ненасытнаЯ
любознательность.  ‘амые  незначительные  происшествиЯ  способны  доставлЯть
удовольствие,  пока  не  утратЯт  прелесть  новизны.   Љогда   Я   перестану
изумлЯтьсЯ, возможно, ко мне вернетсЯ  способность  судить  обо  всем  более
здраво, и тогда Я  призову  на  помощь  рассудок  и  сравню  друг  с  другом
предметы,  которые  дотоле  созерцал,  не  размышлЯЯ.  €так,  Я  в  ‹ондоне,
разглЯдываю столичных жителей, а они - менЯ. ‘удЯ по всему,  моЯ  наружность
кажетсЯ им диковинной; впрочем, живи Я безвыездно дома,  Я,  вероЯтно,  тоже
нашел бы англичан  весьма  забавными.  Ќо  долгие  странствиЯ  научили  менЯ
потешатьсЯ лишь над глупостью, а высмеивать только подлость и порок.
     Џервое времЯ после того, как Я покинул родину  и  очутилсЯ  за  ‚еликой
китайской стеной, любое отступление от наших обычаев и  нравов  мнилось  мне
грубым попранием природы. џ с улыбкой глЯдел на синие  губы  и  красный  лоб
тунгуса и едва сдерживал смех, видЯ дауров {4},  украшающих  голову  рогами.
ЋстЯки,  мажущие  лица  толченым  красноземом,  и  калмыцкие  красавицы   5,
разрЯженные в овчины, казались мне весьма потешными. Ќо вскоре  Я  уразумел,
что если кто и смешон, так это Я сам, а не они: ведь  Я  без  всЯкого  права
осуждал других людей только  потому,  что  они  не  придерживались  обычаев,
рожденных в свою очередь предубеждениЯми и пристрастностью.
     ‚от почему до тех пор, пока Я могу судить об англичанах  только  по  их
внешности, у  менЯ  нет  желаниЯ  порицать  их  за  отклонение  от  природы.
‚озможно, они лишь пытаютсЯ усовершенствовать слишком  простой  ее  замысел,
ибо всЯкаЯ причудливость одежды проистекает из желаний приукрасить  природу.
Ђ такого рода тщеславие настолько невинно,  что  Я  вполне  извинЯю  и  даже
одобрЯю его. ‚едь именно  желание  быть  лучше  других  способствует  нашему
совершенствованию. €,  поскольку  это  стремление  оборачиваетсЯ  источником
пропитаниЯ длЯ тысЯч людей, ополчатьсЯ на него может только невежда.
     ’ы  сам  знаешь,  почтеннейший  ”ум  •оум,  что  и  в  Љитае  множество
ремесленников  обЯзано  своим  пропитанием   безобидному   тщеславию   своих
сограждан. Ќаши прокалыватели ноздрей, бинтовальщики ног, красильщики  зубов
и выщипыватели бровей {6} лишились  бы  куска  хлеба,  если  бы  ближние  их
избавились от тщеславиЯ. Ћднако в Љитае удовлетворение этих прихотей требует
меньше рук, нежели в Ђнглии. ‡десь же у светского щеголЯ или  щеголихи  едва
ли отыщетсЯ на теле живое место, не преображенное искусными ухищрениЯми.
     „лЯ созданиЯ щеголЯ требуютсЯ совместные  усилиЯ  разных  мастеров,  но
более всего цирюльника. ‚ы, конечно, слыхали об иудейском богатыре, всЯ сила
которого была в волосах {7}. Ђнгличане же, по-видимому, решили,  что  волосы
ЯвлЯютсЯ вместилищем мудрости. —тобы  здесь  прослыть  мудрецом,  достаточно
позаимствовать волосы у  своих  ближних  и  водрузить  потом  эту  копну  на
собственную голову. ‡дешние судьи и врачи носЯт их в таком  количестве,  что
порой трудно сказать, где голова, а где одни волосы.
     ’е, кого Я только что описал, желают важностью осанки походить на льва,
те же,  коих  Я  намереваюсь  изобразить  ниже,  напоминают  скорее  дерзких
суетливых мартышек. –ирюльник, преображающий этих, стрижет им волосы  весьма
коротко, а потом, смешав муку со свиным  жиром,  мажет  этой  смесью  голову
своей жертвы, так что кажетсЯ, будто  у  несчастного  на  голове  чепец  или
пластырь. ‚ довершение  этой  удивительной  картины  вообразите  себе  хвост
какого-нибудь животного, например борзой или свиньи, который подвешиваетсЯ к
затылку, оканчиваЯсь как раз там, где у других животных хвост обычно  только
начинаетсЯ. Џрицепив такой хвост и напудрив голову, щеголь воображает, будто
стал красивее; он напЯливает на свое грубое лицо улыбку, и придает себе вид,
приторный до отвращениЯ. ‚ этом обличий щеголь мнит себЯ неотразимым, уповаЯ
более на пудру, густо  покрывающую  его  голову,  нежели  на  мысли,  в  ней
заключенные.
     ‚прочем,  вспоминаЯ,  какова  та,  кому  он  строит  куры,  Я  перестаю
дивитьсЯ, что он так вырЯдилсЯ. Ћна ведь тоже обожает пудру, хвосты и свиной
жир. Џо правде говорЯ, почтеннейший ”ум,  Я  нахожу  здешних  дам  чудовищно
уродливыми, и вид их вызывает у менЯ одно лишь отвращение. Љак непохожи  они
на прелестных китаЯнок! …вропейские представлениЯ о красоте сильно  разнЯтсЯ
от наших. ‘тоит мне вспомнить о крошечных ножках восточной красавицы, как  Я
уже не в силах смотреть  на  женщину,  у  которой  ступни  достигают  десЯти
дюймов. ‚овек не забыть мне красавиц моего родного города  Ќаньфу  {8}.  Љак
широки их лица, как малы носики, как узки глазки, как тонки губки, как черны
зубы! ‘нег на вершинах Ѓао {9} бессилен соперничать с  белизной  их  щек,  а
брови  поспорЯт  с  линией,  проведенной  кистью  Љуамси  {10}.  Ќо  обладай
подобными  прелестЯми  здешнЯЯ  дама,  ее  сочли   бы   безобразной.   Њежду
красавицами  ѓолландии  и  ЉитаЯ  есть  известное  сходство,  но  англичанки
решительно ни на кого не похожи. ђозовые щеки, зубы отвратительной белизны и
большие глаза не только здесь не редки, но служат  предметом  вожделений.  ‚
довершение всего у английских дам почти мужские ноги,  и  некоторые  из  них
даже способны прогуливатьсЯ пешком.
     Ќо как сурово  ни  обошлась  с  ними  природа,  они,  очевидно,  решили
усугубить ее немилость, и в  торжественных  случаЯх  употреблЯют  длЯ  волос
белую пудру, голубую пудру и черную пудру, а длЯ лица - красную.
     €м нравитсЯ раскрашивать лица, подобно корЯкам, и  густо  покрывать  их
черными  мушками,  которые  они  слюной  приклеивают   всюду,   где   только
вздумаетсЯ, кроме кончика носа; на этом месте мне еще не  доводилось  видеть
такой мушки. Љогда Я закончу портрет английской щеголихи, вы лучше  поймете,
как располагаютсЯ эти мушки {11}. Џортрет этот Я постараюсь отправить вам  в
ближайшее времЯ; он пополнит вашу замечательную коллекцию картин,  старинных
монет и всЯческих уродцев.
     Ќо белее всего менЯ поразило  обстоЯтельство,  о  котором  поведал  мне
житель этой страны, на чье слово можно положитьсЯ. "“ большинства наших дам,
- сказал он, - есть два лица: одно длЯ  сна,  другое  длЯ  общества.  Џервое
годитсЯ длЯ мужа и домашних, второе - чтобы  пленЯть  чужих.  „омашнее  лицо
нередко бывает невзрачным, зато второе всегда привлекательно; его делают  по
утрам за туалетом, прибегаЯ к советам  зеркала  и  льстивой  служанки,  дабы
решить, каким ему быть сегоднЯ". - Ќе знаю, насколько  эти  слова  близки  к
истине, но одно несомненно: перед выходом из дома англичанки  не  одеваютсЯ,
но раздеваютсЯ, и  Я  собственными  глазами  видел  как  дама,  дрожавшаЯ  в
гостиной от легкого сквознЯка, отправилась на прогулку чуть ли не нагишом.
     Џрощай!


     Џисьмо IV

     [ѓордость англичан. ‘вобода. Џример того и другого. ѓазеты.
     –ивилизованность.]

     ’атарскому посланнику в Њоскве ”ип ‘и-хи
     длЯ последующей пересылки с русским караваном в Љитай,
     первому президенту Ђкадемии церемоний в Џекине - ”ум •оуму.

     Ђнгличане молчаливы, как Японцы,  но  самомнением  превосходЯт  жителей
‘иама. €х сдержанность Я поначалу объЯснЯл скромностью, теперь же вижу,  что
она порождена гордостью. ‘низойдите обратитьсЯ к ним первыми - и  вам  легко
удастсЯ завЯзать с ними знакомство, прибегните к лести - и  вы  обретете  их
дружбу и уважение. Ћни мужественно сносЯт голод, холод,  усталость  и  любые
житейские невзгоды; опасность лишь закалЯет их дух, а в беде они  не  терЯют
бодрости. Ћдно лишь длЯ них непереносимо - презренье. …го англичанин  боитсЯ
больше, чем смерти. —тобы избежать презреньЯ, он готов расстатьсЯ с  жизнью,
и умирает, когда ему кажетсЯ, что он утратил уважение света.
     ѓордость равно питает их национальные пороки и добродетели.  Ђнгличанин
приучен любить королЯ как своего друга, но признавать лишь одного повелителЯ
- закон, который он сам учреждает. …му внушают презрение страны, где свобода
одного покупаетсЯ ценой всеобщего рабства, где сначала  возносЯт  тирана,  а
потом трепещут перед его властью, точно она дарована небесами. Џовсюду у них
только и разговоров, что о свободе,  и  тысЯчи  людей  готовы  расстатьсЯ  с
жизнью ради этого слова, хотЯ,  возможно,  ни  один  даже  не  понимает  его
смысла. Ћднако  последний  мастеровой  почитает  за  долг  ревностно  беречь
свободу своей страны и нередко рассуждает о  ней  так  высокопарно,  как  не
пристало даже великому императору, ведущему свою родословную от ‹уны.
     Ќа днЯх, проходЯ мимо одной из городских тюрем, Я невольно остановилсЯ,
чтобы послушать разговор {1}, который, как мне казалось, должен  был  немало
менЯ  позабавить.  Ѓеседу  вели  арестант-должник  за  решеткой,  часовой  и
присевший передохнуть носильщик. ѓоворили они о возможной высадке  французов
{2}, и каждый из собеседников, выказывал живую готовность защитить родину от
грозной опасности.
     - —то до менЯ, - воскликнул арестант, - то больше всего Я тревожусь  за
нашу свободу! —то с ней станетсЯ, если победЯт французы?  „рузьЯ  мои,  ведь
свобода - главное достоЯние англичанина, ради ее спасениЯ не жалко и  жизни.
Ќет, ее французу у нас не отнЯть! Ђ уж если они победЯт, нечего  ждать,  что
они сохранЯт нашу свободу, потому что сами они рабы!
     - ’о-то и есть, что рабы, - подхватил носильщик, - все поголовно  рабы!
€м только тЯжести таскать - больше  ни  на  что  не  годЯтсЯ.  „а  чтоб  мне
отравитьсЯ этим глотком (в руке он держал кружку), если Я соглашусь на такое
рабство. џ лучше в солдаты пойду!
     —асовой, взЯв стакан у носильщика, воскликнул с неподдельным жаром:
     - „а что  там  свобода!  Ќаша  религиЯ  -  вот  что  от  таких  перемен
пострадает! „а, любезные,  вере  урон  будет!  —тоб  дьЯвол  утащил  менЯ  в
преисподнюю (столь торжественной была его клЯтва!), но уж коли французы сюда
ЯвЯтсЯ, нашей вере придет конец!
     ЏроизнесЯ это, он не осушил кружку залпом, а поднес ее к губам и  выпил
неторопливо с истинным чувством.
     Љороче говорЯ, в Ђнглии каждый мнит себЯ политиком; даже прекрасный пол
часто мешает слова любви с речами о суровых опасностЯх, угрожающих нации,  и
нередко побеждает, прибегаЯ к оружию более губительному, чем глаза.
     Љак  и  в   Љитае,   всеобщее   увлечение   политикой   находит   здесь
удовлетворение в ежедневных газетах {3}. ’олько у нас  император  пользуетсЯ
газетой, дабы наставлЯть свой  народ,  здесь  же  народ  норовит  поучать  в
газетах правительство. Ќе думай, однако, будто сочинители этих листков  и  в
самом деле что-то смыслЯт  в  политике  или  в  государственном  управлении.
‘ведениЯми своими они  обЯзаны  какому-нибудь  оракулу  в  кофейне,  который
услышал их накануне вечером за игорным столом от  вертопраха,  почерпнувшего
их у привратника одного вельможи,  а  тот  выудил  их  у  камердинера  этого
вельможи, камердинер же сочинил все от начала до конца, чтобы позабавитьсЯ.
     Ђнгличане  предпочитают  внушать  окружающим  скорее  уважение,  нежели
любовь. ќто придает чопорность их развлечениЯм и даже самаЯ  веселаЯ  беседа
всегда бывает слишком глубокомысленной  длЯ  приЯтного  времЯпрепровождениЯ.
•отЯ в обществе ваш слух редко оскорблЯет грубаЯ шутка, но  столь  же  редко
вас восхищает и острословие, которое доставлЯет человеку хотЯ и  мимолетную,
но истинную радость.
     ‚прочем, недостаток веселости они возмещают  учтивостью.  ’ы,  конечно,
улыбаешьсЯ, читаЯ, как  Я  расхваливаю  обходительность  англичан:  ведь  ты
слышал иное от миссионеров в Џекине и наблюдал, как совсем по-другому  ведут
себЯ английские купцы и морЯки у нас  в  Љитае.  Ќо  должно  повторить,  что
англичане  намного  обходительнее  своих  соседей.  Ћсобенно  они   достойны
уважениЯ за то, что, оказываЯ  услугу,  стараютсЯ  умалить  ее  значение.  ‚
других странах тоже любЯт оказывать услуги чужестранцу, но при этом дают ему
понЯть, что он у них в долгу. Ђнгличане же оказывают любезность с выражением
полного равнодушиЯ и осыпают тебЯ благодеЯниЯми  с  таким  видом,  будто  не
ставЯт их ни в грош.
     Ќесколько дней тому назад случилось мне гулЯть в окрестностЯх ‹ондона в
обществе англичанина и француза.  ‚незапно  хлынул  дождь.  ЊенЯ  он  застал
врасплох, тогда как оба моих спутника были в плащах, надежно  защищавших  их
от этого потопа. Ђнгличанин, заметив, что Я дрожу, сразу же сказал:
     - Џослушайте, друг мой, что вы дрожите? ‚озьмите мой плащ,  мне  он  не
нужен... ‚се равно от него никакого проку, и Я прекрасно обойдусь без него.
     ”ранцуз также показал свою учтивость:
     - Ѓесценный друг, - воскликнул он, - вы  безмерно  менЯ  обЯжете,  если
воспользуетесь моим плащом! ђазве вы не видите, как  прекрасно  он  защищает
менЯ от дождЯ? „ругому Я ни за что его не предложил бы, но ради вас Я  готов
расстатьсЯ с собственной кожей!
     Ќадеюсь, почтеннейший ”ум •оум, что примеры подобного рода  дадут  тебе
пищу длЯ размышлений. Љнига  природы  -  книга  мудрости,  но  больше  всего
черпает из нее тот, кто читает те с разбором.


     Џисьмо V

     [Џристрастие англичан к политике. Ћбразчик газеты, отражение в ней
     нравов разных стран.]

     ‹Янъ —и Ђлътанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     џ уже писал тебе об удивительном пристрастии этого народа  к  политике.
Ђнгличанину  мало  убедитьсЯ,  что  силы  соперничающих  европейских  держав
находЯтсЯ в равновесии, раз он благоденствует; нет, ему надобно точно знать,
сколько весит каждаЯ гирЯ в каждой  чаше.  „абы  он  мог  удовлетворить  это
любопытство,  каждое  утро  за  чаем  ему  подают  листок  с   политическими
новостЯми. Џозавтракав этим, наш политик отправлЯетсЯ в  кофейню  переварить
прочитанное и пополнить свои  сведениЯ.  Ћттуда  он  шествует  в  ресторацию
осведомитьсЯ, нет ли чего новенького, и так продолжает слонЯтьсЯ  до  самого
вечера, заботливо присовокуплЯЯ все новые находки к своей  коллекции.  „омой
он добираетсЯ только к ночи, переполненный важными соображениЯми. Ќо, увы! -
проснувшись поутру, он узнает, что все вчерашние новости попросту  нелепость
или заведомые враки. Љазалось  бы,  отрезвлЯющий  урок  любому  охотнику  за
новостЯми. Ќичуть не бывало: наш политик, нимало  не  обескураженный,  опЯть
принимаетсЯ за свое и рыщет в поисках свежих известий только длЯ того, чтобы
пережить новое разочарование.
     џ часто восхищалсЯ коммерческим  духом,  царЯщим  среди  европейцев,  и
дивилсЯ тому, что они умудрЯютсЯ сбывать товары, которые житель Ђзии счел бы
совершенно бесполезными. ‚ Љитае говорЯт: европеец и на плевке наживетсЯ; но
это еще мЯгко сказано - ведь европейцы даже ложь и  ту  продают  с  барышом!
‹юбаЯ страна сбывает этот ходкий товар соседЯм.
     Ђнглийскому  торговцу  таким  товаром  достаточно  отправитьсЯ  в  свою
контору и сочинить воинственную речь,  Якобы  произнесенную  в  сенате,  или
слухи, будто бы почерпнутые при дворе, или сплетню о знатном мандарине,  или
сообщение о тайном сговоре между двумЯ соседними державами. ‡атем этот товар
пакуетсЯ и отсылаетсЯ агенту за границей, а тот в свой черед шлет две битвы,
три  осады   и   хитроумное   письмо,   полное   многоточий,   пропусков   и
многозначительных намеков.
     ’еперь, полагаю, тебе понЯтно, что любаЯ газета - изделие всей  …вропы,
и, читаЯ ее проницательным взором философа,  замечаешь  в  каждом  сообщении
приметы той страны, коей оно принадлежит. ѓеографическаЯ карта едва ли  дает
столь Ясное представление о границах и местоположении  страны,  нежели  этот
листок о характере и нравах ее обитателей. ‘уеверность и мнимаЯ утонченность
€талии,  церемонность  €спании,  жестокость  Џортугалии,  опасениЯ  Ђвстрии,
самоуверенность Џруссии, легкомыслие ”ранции, алчность  ѓолландии,  гордость
Ђнглии, безрассудство €рландии и национальное самолюбие отландии - все  это
бросаетсЯ  в  глаза  на  каждой  странице.  ‚прочем,  чтение  самой  газеты,
вероЯтно, развлечет тебЯ больше, чем мои описаниЯ,  а  посему  посылаю  тебе
образчик, который дает представление о том, как пишутсЯ подобные  сочинениЯ,
а равно и о народах, причастных к их созданию.
         Ќ…ЂЏЋ‹њ.  Ќедавно  здесь мы откопали удивительную этрусскую статую,
      котораЯ  раскололась  пополам, когда ее извлекали из земли. Ќадпись на
      ней  едва  различима, но Ѓалдуччи, ученый знаток древностей, полагает,
      что  эта  статуЯ  воздвигнута  в  честь  латинского  царЯ  Џикуса {1},
      поскольку  можно  отчетливо  разобрать,  что  одна из строк начинаетсЯ
      буквой   Џ.  …сть  надежда,  что  эта  находка  послужит  основой  длЯ
      замечательных открытий, так как ученые двенадцати наших академий {2} с
      головой погрузились в ее изучение.
         Џ€‡Ђ.  ‘  тех  пор  как  отец  ‚здорцини,  настоЯтель монастырЯ ‘в.
      ѓилберта,  переселилсЯ  в  ђим,  у  раки  свЯтого более не совершаютсЯ
      чудеса.  ‚ерующих  все  больше охватывает тревога, а некоторых терзают
      опасениЯ, что свЯтой ѓилберт оставил их вместе с его преподобием.
         ‹“ЉЉЂ.  Џравители нашей светлейшей республики уже не раз совещались
      относительно  ее  участиЯ  в нынешних европейских неурЯдицах {3}. Ћдни
      склонЯютсЯ к тому, чтобы отправить войска - роту пехотинцев и шестерых
      кавалеристов  - длЯ поддержаниЯ императрицы {4}, другие столь же рьЯно
      отстаивают  интересы  Џруссии. —ем окончатсЯ эти споры, покажет времЯ.
      Њожно, однако, с уверенностью сказать, что к началу следующей кампании
      мы    сумеем    выставить    семьдесЯт    пЯть   вооруженных   солдат,
      главнокомандующего и двух искусных барабанщиков.
         €‘ЏЂЌ€џ. ‚чера новый король {5} поЯвилсЯ перед своими подданными и,
      простоЯв   полчаса   на   балконе,   удалилсЯ   в   свои   покои.  ќто
      высокоторжественное  событие  было ознаменовано фейерверком и всеобщим
      ликованием.
         Ќаша королева прекрасней восходЯщего солнца и слывет одной из самых
      остроумных  женщин  в  …вропе.  Ќедавно  на  придворном  празднике  ей
      представилсЯ   случай   показать   свою  поразительную  находчивость и
      несравненную  живость ума. ѓерцог ‹ерма {6} приблизилсЯ к ней и, низко
      поклонившись, с улыбкой поднес букет цветов, убранных бриллиантами.
         -  ‚аше  величество,  -  воскликнул  он,  -  Я  ваш  смиреннейший и
      покорнейший слуга!
         -  Ћ,  сударь!  -  ответила  королева,  не  запнувшись, - Я горжусь
      величайшей честью, которую вы мне оказали.
         Џри этом она сделала глубокий реверанс, и придворные долго смеЯлись
      меткости и быстроте ее ответа.
         ‹€‘‘ЂЃЋЌ.  ‚чера у нас было аутодафе {7} - сожжены были три молодые
      женщины-еретички (одна - удивительнаЯ красавица), два евреЯ и старуха,
      изобличеннаЯ   в  колдовству.  Њонах,  сопровождавший  эту  последнюю,
      сообщает,  что  видел,  как  из  ее  тела  вылетел дьЯвол в виде Языка
      пламени.  Ќарод выражал по этому случаю искреннее одобрение, радость и
      возносил хвалу всевышнему.
         Ќаш  милостивый монарх, наконец, оправилсЯ от испуга; хотЯ за столь
      жестокое  покушение  следовало  истребить  добрую половину нации, он в
      своей  неизреченной доброте пощадил жизнь подданных, и было колесовано
      или  иным  способом казнено всего лишь пЯтьсот человек. € это за такое
      злодеЯние {8}.
         ‚…ЌЂ.   Љак  стало  известно  из  достоверных  источников,  отрЯд в
      двадцать  тысЯч австрийцев атаковал превосходЯщие силы пруссаков, всех
      обратил в бегство, а прочих взЯл в плен.
         Ѓ…ђ‹€Ќ.  Љак  стало  известно  из  достоверных  источников, отрЯд в
      двадцать  тысЯч  пруссаков  атаковал  превосходЯщие  силы  австрийцев,
      обратил  их  в  бегство  и  захватил  много пленных вместе с войсковой
      казной, пушками и обозом.
         •отЯ  эта  кампаниЯ  прошла  не совсем согласно с нашими желаниЯми,
      когда  наши мысли обращаютсЯ к тому, кто нами правит, на душу нисходит
      покой: пока мы спим, король бодрствует {9}, охранЯЯ нашу безопасность.
         ЏЂђ€†.  ‘коро  мы  нанесем решающий удар. ‚ ѓавре готовы к отплытию
      семнадцать  плоскодонных судов {10}. Ќарод ликует, и наши министры без
      труда  обеспечивают  армию  всем необходимым. Њы стоим на краю гибели.
      Ќарод  выражает  крайнее недовольство. Њинистры вынуждены прибегнуть к
      самым суровым мерам, чтобы покрыть военные расходы.
         Ќаши  невзгоды  велики,  но  мадам  де  Џомпадур  {11}  каждую ночь
      исправно  снабжает  нашего  королЯ,  который начинает дрЯхлеть, свежей
      девицей.  …го  здоровье, слава богу, все еще крепко, и, в опровержение
      всЯких  слухов,  он  столь  же  успешно  справлЯетсЯ  со  всеми своими
      державными обЯзанностЯми. Џокушение „амьена {12} так его испугало, что
      врачи  опасались за его рассудок, но муки этого негодЯЯ вскоре утишили
      царственный ужас в его груди.
         ЂЌѓ‹€џ. коле требуетсЯ младший учитель. N. ‚. Ѓолевший оспой {13},
      умеющий читать и причесывать.
         „“Ѓ‹€Ќ.  ‘ообщают,  что  знать и дворЯне этого королевства, которые
      всЯчески  поощрЯют  изЯщные  искусства,  объЯвили  подписку  в  пользу
      жеребца  по  кличке  —ерныш,  соревнующегосЯ  с  известной  кобылой из
      Џадерина {14}.
         Љак  сообщают  из  ѓермании,  принц  ”ердинанд  {15} одержал полную
      победу  и  захватил  дюжину литавр, пЯть штандартов и четыре фургона с
      амуницией, а также множество пленных.
         ќ„€ЌЃ“ђѓ.   Ќам   доподлинно   известно,  что  ‘ондерс  Њак-ѓрегор,
      повешенный  недавно  за  конокрадство,  вовсе не шотландец, а уроженец
      Љаррикфергуса {16}.
     Џрощай!


     Џисьмо VI

     [“трата счастьЯ в погоне за обогащением ума. Ќемилость, постигшаЯ
     китайского философа.]

     Џервый президент Ђкадемии церемоний в Џекине ”ум •оум -
     взыскующему страннику ‹Янь —и Ђльтанчжи, через Њоскву.

     ЋхотишьсЯ  ли  ты  на  цветущих  берегах  €ртыша,  взбираешьсЯ  ли   на
обрывистые склоны „ушнура {1}, странствуешь ли по черной  пустыне  ѓоби  или
обучаешь учтивости диких европейцев - в любой стране, под любыми небесами, в
счастье и в беде - прими мой привет! „а хранит тебЯ всемогущий ’Янь {2},  да
вселит он в тебЯ часть своего возвышенного духа!
     „околе, друг мой, тЯга к знаниЯм будет мешать твоему счастью и отрывать
от родных и близких, без которых жизнь так  безрадостна?  „околе  ты  будешь
скитатьсЯ по свету среди тысЯч людей, но без единого  друга,  испытываЯ  все
тЯготы пребываниЯ среди толпы и все горести одиночества?
     џ знаю, ты мне ответишь,  что  утонченное  наслаждение  с  каждым  днем
становитьсЯ мудрее вознаграждает нас за все лишениЯ. ‡наю, ты  станешь  менЯ
уверЯть, что находить счастье в одних чувственных удовольствиЯх недостойно и
низко и, вероЯтно, пустишьсЯ в рассуждениЯ о прелести духовных  радостей.  €
тем не менее, поверь, друг мой, ты  заблуждаешьсЯ.  ‚се  наши  удовольствиЯ,
даже те, которые на первый взглЯд не  имеют  ничего  общего  с  чувственными
ощущениЯми, происходЯт от них. ‘амые хитроумные  математические  выкладки  и
самые занимательные философские доказательства, если они так  или  иначе  не
способствуют какому-либо чувственному удовлетворению, восхищают лишь глупцов
или тех, кто в силу привычки усвоил ложное понЯтие о наслаждении.  ’от,  кто
отделЯет  духовные  услады  от  чувственных,  кто  ищет  счастье  только   в
изощренности ума, так же жалок, как и нагой обитатель  лесов,  длЯ  которого
все участье в плотских утехах, а разум  не  стоит  ничего.  „икарь,  который
залпом пьет напиток наслажденьЯ, не раздумываЯ о счастье, и мудрец, который,
разделываЯ о пользе возлиЯний, не замечает чаши, - вот две крайности.
     ‘ тЯжелым сердцем, дорогой мой Ђльтанчжи, сообщаю тебе печальную весть:
то, что люди почитают за счастье, отныне больше не  твой  удел.  ’ы  покинул
Љитай,  вопреки  древнему  запрету  и   обычаЯм   страны,   и   тем   вызвал
неудовольствие нашего великого  императора,  что  повлекло  за  собой  самые
ужасные последствиЯ. Џо его приказу твоЯ жена, дочь и родственники  схвачены
и обращены в дворцовых рабов. Ћтныне все они,  кроме  твоего  сына,  вдвойне
собственность того, кто владеет всем на свете. ‘ына же,  рискуЯ  головой,  Я
скрыл  от  стражников,  выполнЯвших  волю  императора.  ћноша  упорствует  в
намерении разыскать тебЯ, где бы  ты  ни  находилсЯ.  ђади  этого  он  готов
преодолеть любые опасности. •отЯ ему всего лишь пЯтнадцать лет,  доблесть  и
отцовскаЯ решимость сверкают в его глазах, свидетельствуЯ  о  том,  что  ему
уготовано незаурЯдное будущее.
     ’еперь ты сам видишь, мои драгоценный друг, какие плоды  принесло  твое
неблагоразумие:  утратив  богатство,  милую  семью,   преданных   друзей   и
благосклонность своего повелителЯ, ты стал нищим, преступником  перед  лицом
закона и, что еще хуже, навлек  на  себЯ  гнев  нашего  владыки.  Ќедостаток
благоразумиЯ нередко равносилен недостатку добродетели, и нет у порока более
всесильного ходатаЯ на земле, нежели бедность. Ћт бедности Я постараюсь тебЯ
оградить, от порока же береги себЯ сам и вспоминай менЯ с прежней любовью  и
уважением.
     Џрощай.


     Џисьмо VII

     [‹ишь узы мудрости содействуют нашему счастью. Ѓлагое воздействие
     путешествий на нравственные понЯтиЯ философа.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине {*}.

     {* €здатель почитает своим долгом уведомить читателЯ о том, что большаЯ
часть нижеследующего  письма  представлЯетсЯ  ему  лишь  набором  сентенций,
заимствованных у китайского философа ЉонфуциЯ {1}.}

     ‚оистину тЯжкое горе обрушилось на менЯ: в наказание за  мой  проступок
жена и дочь обращены в рабынь, юный сын, движимый свЯщенной любовью, решает,
презрев опасности, отыскать того, кто был причиной его несчастий.  Ѓудь  мои
слезы драгоценн