очет
громко при нем заплакать.
     „октор  ‘трэтси  сидел  в  кабинете у Њакдьюи. Ћн  был  высок и сед,  а
складки  щек и печаль в  глазах придавали ему сходство с породистой собакой.
ѓоды врачебной практики обострили  его ум  и умЯгчили его  сердце.  Ћн  стал
таким чувствительным, что ему приходилось притворЯтьсЯ угрюмым.
     ‘ейчас  он  говорил медленно и невесело, глЯдЯ на печатку, висевшую  на
его часовой цепочке.
     -- Ћна не  может говорить.  ‚ы это  знаете?  Њакдьюи подавил  тошноту и
ответил:
     --  Ћна со мной  почти месЯц не  говорит.  Џонимаете, она  принесла мне
больную кошку, у той  был  паралич... повредила спинной  мозг... “ кошки все
лапы отнЯлись,  и Я ее усыпил. Њэри перестала со мной говорить, но с другими
она разговаривает.
     „октор ‘трэтси кивнул.
     -- ’ак-так... —то ж, теперь она не может говорить ни с кем.
     -- ‚ы нашли причину?... -- спросил ветеринар.
     --  „а нет еще... -- призналсЯ  доктор  ‘трэтси. --  ‘вЯзки в  порЯдке.
Љонечно, надо разобратьсЯ, -- он кашлЯнул, -- нет  ли чего-нибудь в мозгу...
Ѓыл у нее какой-нибудь шок после того случаЯ?
     --„а, --  отвечал Њакдьюи. -- ‘егоднЯ ночью за окном закричала кошка, и
Њэри крикнула: "’омасина!" Ћна выбежала из дому, Я--за ней...
     -- Ђ это была ’омасина? -- серьезно спросил врач.
     -- Ќу что вы! ’омасину усыпили. ЉакаЯ-нибудь соседскаЯ кошка.
     -- ‘колько времени девочка болеет? -- спросил доктор ‘трэтси.
     -- Ѓолеет?  -- Њакдьюи с удивлением  посмотрел на старого врача. -- Ћна
не больна! -- € тут вспомнил слова друга. -- Џравда, отец ќнгус говорил... €
Я вчера заметил, что у нее влажноватаЯ кожа...
     -- ‚рачи часто не замечают болезни в своей семье, -- сказал ‘трэтси. --
Ћна серьезно больна.
     -- —ем? -- тихо спросил Њакдьюи.
     -- џ еще не знаю.  Џока волноватьсЯ незачем. џ  послежу за ней, сделаем
анализы. Ђ пока держите ее в постели и оберегайте от потрЯсений. Њожет быть,
другаЯ кошка помогла бы... или щенок? ЏонЯтно, вы  уже пытались.  џ  дал  ей
снотворное. ‚ечером зайду.
     Љогда он  ушел,  Њакдьюи  впервые  в  жизни  не  завидовал  настоЯщему,
человеческому врачу.  Џусть он и друг семьи, и надежда, и целитель, а все же
ему приходитсЯ говорить родным: "ѓотовьтесь к самому худшему".
     Џри этой мысли он вздрогнул.  Ћн знал, что  не вынесет смерти Њэри ђуа.
“же  в  детской,  глЯдЯ,  как  она  спит,  он  подметил  круги под  глазами,
нездоровый цвет кожи, синеву губ.
     ‚  соседней  комнате  миссис  Њаккензи вытирала  снова  и  снова  давно
вытертую пыль, прислушиваЯсь, не позовет ли ее Њэри. Њакдьюи подошел к ней и
сказал с мЯгкостью, какой давно не выказывал:
     --  ќто хорошо, что вы тут, рЯдом. ‘лушайте,  не проснулась ли она. Ћна
очень испугалась и ненадолго потерЯла голос. …сли что не  так, а  менЯ  нет,
посылайте сразу за доктором.
     Ћн не ожидал, что миссис Њаккензи посмотрит на него с такой злобой.
     -- €спугалась, как бы не так! -- фыркнула  она. -- ѓорюет девочка наша.
Џо ’омасине извелась. ‚от умрет она, останетесь вы один, век будете каЯтьсЯ,
мистер ветеринар. ’ак вам прЯмо и говорю, а вы что хотите, то мне и делайте.
     Њакдьюи кивнул.
     --  Ќе  уходите  от  нее,  миссис Њаккензи.  ‚ечером  доктор  ее  опЯть
посмотрит. Њожет, не так все и плохо.
     Ћн  ушел в  свой  кабинет и принЯлсЯ  укладывать  инструменты,  думаЯ о
разнесчастной кошке. Ћсмотри  он ее тогда получше, полечи, разреши  ‚илли за
ней поухаживать  -- она бы умерла сама и девочка бы меньше страдала. Ќеужели
он и правда такой злодей,  как сказала  миссис Њаккензи? Ќеужели его  не зрЯ
побаиваютсЯ в городе?
     Њысли эти  измучили его, и он  попыталсЯ перенестись в другой, далекий,
почти нереальный мир, куда можно войти лишь через волшебную  дверцу.  ѓде-то
растет дуб, на нем висит колокольчик, рЯдом  стоит дом,  в доме живет  рыжаЯ
девушка  не от  мира  сего и лечит больных зверей. …му представилось, что он
дернул за веревочку, а когда девушка спросила, кому нужна помощь, ответил:
     - Њне, ‹ори!
     ‚друг  он увидел,  что держит в  руке  гипс, -- значит, задумавшись, он
взЯл  его  из  шкафа. ’огда он припомнил, как  обещал  вернутьсЯ к  больному
барсуку, положил гипс в чемоданчик и вышел из дому.

        19

     •о-хо,  посмотрели бы вы,  как Я  плЯсала! џ  прыгала, летала,  парила,
скакала  прЯмо, боком, взвивалась по  дереву  вверх и спускалась на землю. џ
бегала, прижав уши, а  добежав до ‹ори, затормозила  на  всем  скаку, и менЯ
занесло в  сторону.  Џерескочив  через собственную  тень,  Я  села  и  стала
умыватьсЯ, а ‹ори засмеЯлась и крикнула: "Ћй, ’алифа, какаЯ же ты смешнаЯ!"
     џ от радости себЯ не помнила,  потому что  ночью, на  крыльЯх ветра, ко
мне вернулась прежнЯЯ сила, подобающаЯ богине, и Я на славу перепугала моего
врага.
     Ќикто  ничего  не  знал, никто менЯ ночью не  видел, Я  убежала  тайком
из-под  самого носа  у  этих  глупых  собак  и кошек,  а  утром,  когда ‹ори
проснулась, Я спала, как всегда, в корзинке.
     ‚улли,  Њакмердок, „оркас  и  котЯта вышли  поглЯдеть на менЯ. џ бегала
кругами -- каждый круг все  больше  и  больше,  потом  пустилась  по  прЯмой
кошачьим  галопом.  ‹апы мои  едва касались  земли;  Я,  собственно  говорЯ,
летела. „олетев до ‹ори, Я опрокинулась на спину у ее  ног и стала кататьсЯ,
а  она  смеЯлась и, склонившись надо мной, чесала мне  брюшко, приговариваЯ:
"’алифа, да ты сегоднЯ просто взбесилась..."
     ‘обаки заразились от менЯ весельем и  стали  скакать  и лаЯть,  а птицы
захлопали крыльЯми.  ЉотЯта  ловили свой хвост, белка  металась по веткам, и
никто  из  нашей живности не знал, чему Я так радуюсь.  Ђ радовалась Я тому,
что  мне удалось на диве  перепугать смертного, как прежде, во времена моего
всеведениЯ и всемогущества.
     Џравда,  радость  моЯ  омрачилась  тем,  что  никто не  верил в эти мои
свойства. ‹ори, наверное, о  них  догадывалась,  она ведь женщина мудраЯ,  и
глаза у нее такие самые, как у моих жриц. Ќо когда  привыкнешь к поклонению,
трудно без него обходитьсЯ.
     ‚ то утро и ‹ори  была веселее, чем всегда. Ћна тихо  напевала,  обходЯ
птиц и зверей, и ее песенка без слов напомнила мне звуки флейт в моем храме.
€ногда она  останавливалась,  прислушивалась,  глЯдела  на  тропинку, словно
ждала кого-то.
     —асам  к десЯти  зазвонил колокольчик. џ успела  взлететь  на  дерево у
нашей больницы, и вовремЯ -- приехал мой рыжебородый враг.
     ‚от Я -- богинЯ,  властительница судеб, страж неба, а этого типа просто
терпеть не могу!
     -- Ѓерегись, ‹ори! -- крикнула  Я. -- Ѓерегись! Џрогони его! Ћн отмечен
моим проклЯтьем! Џрогони его, он злодей!
     Ќо ‹ори менЯ не понЯла. Ћна не понимает по-кошачьи. ’о ли  дело у нас в
храме -- подумаешь что-нибудь, почувствуешь, а моЯ верховнаЯ жрица тут же  и
восклицает: "‘лушайте, люди! Ѓаст-ђа изрекла слово!" Ќу, а люди падают ниц и
восхвалЯют мою мудрость.
     ‹ори и ђыжебородый вошли в больницу.
     Ћн приехал и на другой день, и на  третий, и на четвертый. џ следила за
ним  с  крыши  и  узнала,  кто он такой. …го зовут  ќндрью Њакдьюи, он лечит
зверей в городе,  куда  ‹ори  ходит  иногда  за  покупками,  и вылечил у нас
раненого барсука. ЏонЯть не могу, чего Я его так боюсь. џ -- богинЯ, да  еще
и кошка, то есть -- венец творениЯ, а как увижу, просто холодею. €  дрожу, и
трЯсусь, и места себе не нахожу, как последнЯЯ мышь.
     ‘ чего бы это? Љто он? џ  его никогда не видела, и все же Я  нюхом чую,
что  он  погубитель  кошек, мерзейшее  создание  на  земле. ‡начит, его надо
наказать.
     Љ ‹ори он втираетсЯ в  доверие, объЯснЯЯ ей, как лечить зверей. Ћн учит
ее  класть  гипс,  перевЯзывать лапы,  и  они  рЯдышком  возЯтсЯ  над  нашим
барсуком. Ћна восхищаетсЯ его сноровкой, а ему того и надо. Ќаложив гипс, он
почесал барсука за ухом и поговорил с ним, тот вылупилсЯ на него, как верный
пес, а  ‹ори улыбнулась так нежно, что  Я чуть не  умерла от ревности. џ  бы
прыгнула на него  и сверху и  горло бы  ему разорвала, но не могу, очень его
боюсь.
     Ќо и он не радуетсЯ, когда ‹ори говорит ему  о своих невидимых друзьЯх.
Љак-то раз  он сердито ходил по комнате, совал свою бороду во все наши банки
и склЯнки, трогал, пробовал, а потом спросил:
     -- ‹ори, кто вас научил собирать целебные травы?
     -- ѓномы, -- ответила она, а он рассердилсЯ, как бык, и заорал:
     -- ЉакаЯ чушь! џ вас дело спрашиваю.
     —ерез  дырку в крыше Я  увидела,  что  ‹ори  вот-вот заплачет, и громко
фыркнула на  него.  ‹ори  стала совсем  как маленький  ребенок,  на которого
кричат.
     -- Ћни живут под папоротником, -- сказала она. -- “видеть их трудно, но
если идешь потише, слышно, как они шепчутсЯ. ’огда он сказал:
     -- Џростите, ‹ори, Я не хотел...
     —его он не хотел, Я так и не узнала. „ругой раз он спросил ее:
     -- Љто вы?
     Ђ она ответила:
     -- ‹ори. Ѓольше никто.
     -- Ђ есть у вас роднЯ или хоть кто-нибудь?
     -- Ќету.
     -- Ћткуда вы?
     -- €здалека.
     -- Љак вы сюда пришли?
     -- ЊенЯ вели ангелы.
     € он опЯть на нее посмотрел.
     „ень ото днЯ она лечила все ловчее, все  больше узнавала от него, и они
подолгу работали молча -- она без слов понимала, что ему нужно.
     Љак-то он принес щенка  в  корзине. ’от был очень болен. Ћн положил его
на стол, вынул свои ножи и  щипчики, и они долго трудились  -- он  объЯснЯл,
она все схватывала на лету.
     Љогда они кончили резать и шить, он сказал:
     -- џ его оставлю у вас, ‹ори. —то мог -- сделал, а теперь ему нужно то,
чего Я дать не могу.
     Ћн уехал, ‹ори его проводила и смотрела, как  он уходит. џ спустилась к
ней, стала теретьсЯ об ее ноги и услышала, что она шепчет:
     -- Љто Я? -- Ђ потом: -- Љто Я такаЯ? -- € наконец: -- —то это со мной?
     џ стала теретьсЯ сильней, но она менЯ не заметила.

        20

     ’ерапевт  и ветеринар медленно ходили  по берегу, глЯдЯ на темную воду,
на чаек у кромки пены и на тЯжелые  лиловые тучи. „ень  был такой серый, что
даже  борода Њакдьюи  немного  потускнела.  Њокрый  воздух заполз в глубокие
складки  на щеках доктора ‘трэтси,  окутал  примЯтую шлЯпу  и  прорезиненное
пальто, но глаза  его  светились умом и добротой. Ћн сообщал коллеге хорошие
новости, а тот жадно ловил каждое слово.
     -- Љак видите,  анализы прекрасные, -- говорил он. -- ’еперь признаюсь,
что  подозревал  лейкоз.  Љонечно,  кроме  потери  речи. Ќо  кровь в  полном
порЯдке, так что и думать об этом не будем. “ девочки ничего нет.
     -- Ћх! -- выдохнул Њакдьюи. -- Љак хорошо!
     -- „а, -- согласилсЯ ‘трэтси. -- € почки в порЯдке, и сердце, и легкие.
ќнцефалограмма еще не готова, но Я уверен, что и в мозгу ничего нет.
     -- џ очень  рад, что  вы так думаете,  -- подхватил Њакдьюи. -- —то  ж,
если она здорова...
     „октор ‘трэтси подкидывал тростью камешки.
     -- Ћна серьезно больна, -- сказал он наконец.
     ‚етеринар повторил  "серьезно  больна",  словно  хотел  убедитьсЯ,  что
правильно расслышал.  ‚нешне он  был спокоен,  но  душой  его  снова овладел
панический страх. Њысли его заметались, и он услышал, что говорит:
     -- ‚ы же сами сказали: у нее ничего не нашли...
     -- Ќе все можно найти, --  ответил доктор ‘трэтси. --  Џри моем дедушке
люди хворали от многих причин, которые теперь  списаны со счета. Ћтвергнутый
жених желтел  и худел, обманутаЯ  девушка  слабела и даже  не могла  ходить.
Ѓрошенные и просто стареющие жены становились инвалидами,  и все эти болезни
считались настоЯщими. ’ак оно и есть.
     Њакдьюи внимательно слушал,  а  слово "серьезно" гвоздем засело  в  его
сердце. Ћн хотел понЯть, что же именно  объЯснЯет ему доктор ‘трэтси словами
и без слов. ‚незапно он вспомнил, как сам  отнимал у  людей  надежду, и  ему
стало  капельку  легче  от  того,  что  он  не  верит  в  Ѓога. ‚ свЯзном  и
осмысленном мире все было бы еще страшнее --  ведь пришлось  бы считать, что
Ѓог  забирает у него Њэри, "призывает к  ‘ебе", как сказали бы проповедники,
ибо он, с Ѓожьей точки зрениЯ, не достоин иметь дочь. „октору он не ответил,
и тот, не дождавшись отклика, заговорил снова:
     --  …сли бы мой дедушка,  доктор Ђлександр ‘трэтси, вернулсЯ на землю и
мы бы вызвали его к  Њэри ђуа,  он бы вошел, понюхал  воздух в комнате, взЯл
больную  за  подбородок  и  долго  смотрел  ей  в  глаза.   “бедившись,  что
органических нарушений нет, он вышел бы к нам, закрыл за собой дверь и прЯмо
сказал: "„итЯ умирает от разбитого сердца".
     Њакдьюи  не отвечал. ‡начит, кара все же  есть,  тебЯ судЯт и осуждают.
Ќеужели  где-то есть инстанциЯ, отмерЯющаЯ  меру за меру? ‘колько  же  нужно
выплатить?  Љто  считает,  что  за жизнь больной кошки надо  отдать всю свою
жизнь и радость?
     -- …сли бы Я  не  был современным  медиком, который шагу не  ступит без
анализов, Я бы согласилсЯ с дедушкой, -- продолжал доктор  ‘трэтси  и  вдруг
спросил: -- ќндрью, вы никогда не думали снова женитьсЯ?
     Њакдьюи  остановилсЯ  и посмотрел на  него. ЊесЯц назад  он  бы  твердо
ответил: "Ќет". Ќо сейчас он знал, что доктор ‘трэтси, чутьем  прирожденного
врача угадавший недуг дочери, угадал и его болезнь.
     -- ‹адно, ладно, -- поспешно прибавил тот, заметив его смущение. -- ќто
ваше дело. Џросто Њэри ђуа нужна любовь.
     -- „а Я же ее страшно люблю!  -- вскричал Њакдьюи и вдруг сам не понЯл,
кого  он имеет ввиду -- Њэри иди ‹ори. ‘ейчас он знал,  что  любит обеих, но
одна от него уходит, другаЯ -- недостижима.
     -- ‚се мы так,  --  сказал доктор ‘трэтси. -- ‚се  мы, отцы,  любим  их
страшно -- властно, эгоистично, как свой образ или свою собственность. Њы им
показываем  впрок,  как  любЯт мужчины.  ’о  ли дело женскаЯ любовь!  Ћна не
давит, терпит, прощает, хочет оберечь и защитить.
     -- џ тоже хотел... -- начал Њакдьюи, но ‘трэтси прервал его:
     --  ќндрью, Я ничего не  говорю, вы  хотели, но  ведь что-то случилось,
правда? —то-то у вас с ней случилось, это не в ту ночь началось.
     -- „а, -- ответил Њакдьюи. -- ќто началось, когда Я усыпил ее кошку.
     -- ’ак Я и думал. €менно во времЯ беды и нужны  оба -- и отец,  и мать.
Љаждый дает свое. Ћн -- силу, она -- понимание и милость.
     -- ‡начит, это вы и пропишите? --  спросил Њакдьюи  с  таким отчаЯнием,
что ‘трэтси поспешил сказать:
     -- Ќу-ну, еще не конец! џ сказал "серьезно больна", но процесс обратим.
Ќепосредственной опасности нет, организм у  нее здоровый, он сопротивлЯетсЯ,
мы  ему  поможем. Ђ  пропишу Я любовь  в  самых больших  дозах.  ќто  лучшее
лекарство и длЯ детей, и длЯ женщин, и  длЯ нас, мужчин, и длЯ животных. Ќу,
это вы  и сами  знаете, вы  же их лечите, не Я. „о свиданиЯ, ќндрью. -- € он
ушел.
     Ђ Њакдьюи вошел в свой дом, снЯл шлЯпу  и плащ и направилсЯ  к Њэри. Ћн
уже  привык к  тишине и не  удивилсЯ, что никто  не говорит, не бегает  и не
смеетсЯ.
     Њэри ђуа  лежала  на  спине  и  смотрела  в потолок.  Њиссис  Њаккензи,
сидевшаЯ у ее постели, встала, сложила шитье и пробормотала, что ей нужно на
кухню. Њакдьюи опустилсЯ на колени и обнЯл дочь. Ћн крепко прижал ее к себе,
словно хотел, чтобы  его любовь перелилась в ее сердце, но сказать ничего не
мог. ‚первые в жизни он понЯл, о чем говорил  доктор ‘трэтси. Ћн понЯл, чего
не хватает в мужской любви.  Ќесмело погладив  Њэри по голове и по руке,  он
отпустил ее, видЯ -- просто глазами видЯ, -- как нежно склонилась бы над ней
‹ори. <b>џсно,</b> словно она стоЯла рЯдом, он представил себе, как смешались бы ее
медные волосы  с  червонно-золотыми волосами,  и  вспоминал, как она баюкала
раненого барсука.
     Ћн встал с колен, сел на стул и в сотый раз стал думать о том, как -- в
сотый же раз -- мечта его рушитсЯ под напором жестокой правды.
     ‹ори неполноценна, ‹ори  больна, и длЯ  ее  болезни  у  его  науки есть
немало умных слов. ‹ори слышит  голоса и беседует с гномами,  ‹ори отреклась
от  мира,  ‹ори служит не людЯм,  а животным, не жизни, а мифу.  Џо какой-то
невыносимой  иронии  судьбы именно  ‹ори  не  может  стать той,  кого доктор
‘трэтси  прописал  и одинокой девочке,  и злому, одинокому  мужчине. Њакдьюи
закрыл лицо  руками, долго сидел так,  ничего  не надумал, а  поднЯв голову,
увидел, что Њэри ђуа заснула.
     ’еперь  и он  различал  все, о чем сказал  ему ‘трэтси, -- и нездоровый
цвет  кожи,  и тени,  и  худобу. Ќо  больше  всего поразила  его  бессильнаЯ
покорность  ее  губ:  уголки  их  опустились,  словно она уже не  хотела  ни
радоватьсЯ, ни жить. Ћн тЯжело поднЯлсЯ и вышел. Ќаконец, он  понЯл, что ему
делать:  поговорить  с  отцом  ќнгусом  Џедди,  настоЯтелем здешней  церкви.
Њакдьюи  часто  заходил вечером в соседний домик, к другу, чтобы  выкурить с
ним трубку или выпить пива. Ќо сейчас  он не мог задать свой вопрос кое-как,
на ходу, по-приЯтельски. Ћн пошел, так сказать, к нему на службу и смущалсЯ,
как  деревенский прихожанин, поджидающий свЯщенника  на  кончике  стула,  со
шлЯпой в руке. …му казалось, что он не так одет и вообще тут не к месту.
     Ќа  самом деле одет  он был как всегда -- в  твидовый пиджак с кожаными
локтЯми, и шлЯпы у  него не было, но сидел он действительно на  краю стула и
смотрел  на  ќнгуса  Џедди  (который,  в  свою  очередь,  сидел  за  столом,
заваленным  книгами  и  папками,  и  походил  на  занЯвшегосЯ  писательством
Џиквика), на вазон с цветком, на книжный шкаф, шахматы, узор  обоев и темные
панели.
     Љогда он вошел, Џедди не удивилсЯ, но сказал просто:
     -- ‡аходи, ќндрью, и подожди. „а нет, не  мешаешь. Џаства  тебе спасибо
скажет -- проповедь станет на пЯтнадцать минут короче.  ђади тебЯ Я сейчас и
кончу.
     Ћднако разговор не  начиналсЯ, и оба они молчали, пока многострадальнаЯ
–есси  не вылезла  из корзинки, стоЯвшей у письменного  стола, не  подошла к
своему врачу и не встала на задние лапы.
     “ локтЯ Њакдьюи стоЯла вазочка с конфетами.  Ћн  рассеЯнно взЯл одну  и
дал ее собаке, а та закатила глаза и плюхнулась на пол.
     Ћтец ќнгус торжествующе посмотрел на друга.
     -- ‚от видишь? -- сказал он.
     Њакдьюи  рассмеЯлсЯ,  и  им обоим стало легче. ‚етеринар набил  трубку,
закурил и сказал свЯщеннику:
     -- •очу с тобой  посоветоватьсЯ.  -- € поспешил объЯснить:  --  Ќет, не
насчет Њэри, насчет ‹ори.
     ќнгус Џедди не удивилсЯ.
     --  Ђ, насчет ‹ори!  -- сказал он. -- „а, ты ведь думал к ней съездить.
‡начит, ездил?
     ‚етеринар вспомнил,  как свЯщенник  его  предупреждал  об опасности,  и
подумал,  что бы он сказал теперь,  когда его, Њакдьюи, настигла любовь не к
Ѓогу, а к ‹ори. Ќо ответил он только:
     -- „а, несколько раз.
     -- € сделал, что собиралсЯ? -- осторожно спросил Џедди.
     -- Ќет, это не нужно. Ћна ни в чем не виновата. Њне, знаешь, наговорили
на нее...
     Ћтец ќнгус радостно улыбнулсЯ:
     -- ‘лава Ѓогу! ’ак Я и знал, что ты поймешь.
     -- Ћна ни в чем не виновата, -- повторил Њакдьюи. -- Ћна очень хорошаЯ.
’олько... видишь ли, у нее навЯзчивые идеи. Ќе злые, добрые. …й кажетсЯ, что
она понимает животных, а они -- ее. ‚ообще-то  они действительно ее во  всем
слушаютсЯ, но ведь  это можно  объЯснить и без чудес. Џотом, ей кажетсЯ, что
она беседует с ангелами, слышит шелест их крыльев, голоса...
     -- Џомнишь, -- сказал Џедци, -- был на земле человек по  имени ”ранциск
14,  который  попросил  птиц не  шуметь  и сказал  им проповедь?  Ћн  считал
бессловесных своими братьЯми и сестрами, а теперь и ученые его поддержали --
человек во многом подобен животному...
     Њакдьюи  рассердилсЯ, что приободрило  его  друга,  потому что  кроткий
ќндрью был как бы и не живой.
     --  Ђ ну  тебЯ! -- крикнул он. -- € что  вы за люди! Љак  угри, честное
слово!  ’ы  прекрасно  знаешь, что ‹ори не в себе! Ћна построила собственный
мир. Ћна...
     -- Љонечно, знаю! -- перебил его Џедди. -- “ вас есть Ярлык длЯ  всего,
что   не    входит   в    ваши    рамки,    --   неврастениЯ,    шизофрениЯ,
маниакально-депрессивный   психоз.   Ќам  остаетсЯ  немного:  выбрать   себе
подходЯщую лечебницу.
     --  ’ы хочешь  менЯ  убедить,  что она здорова?  --  спросил  Њакдьюи с
прежней воинственностью, порадовавшей друга.
     ‘вЯщенник встал, подошел к окну и посмотрел  на белую церковь, на белые
плиты кладбища и синие воды залива. Ћн думал довольно долго, потом обернулсЯ
и сказал:
     --  …сли те, кто  пытаетсЯ  общатьсЯ  с Ѓогом, сумасшедшие, -- здоровых
почти  нет. ‘кажу иначе:  •ристос призвал  нас к состраданию. „ве тысЯчи лет
назад Ћн  возвестил о любви, жалости и милости в жестоком безумном  мире. Ќо
мир туго  поддаетсЯ, все  дальше  уходит от  Ѓожьего здравомыслиЯ. ‚ прежнее
времЯ, лет пЯтьсот назад. ‹ори считали бы свЯтой.
     --  ‘корее, ведьмой,-- мрачно  поправил Њакдьюи.  --  …е  и  сейчас так
называют.  Ќет,  ты мне  скажи: если  она больна...  если  у  нее безвредный
психоз...  она  живет  в  придуманном  мире...   …сли  она,  как  говоритсЯ,
тронутаЯ... или, по-твоему, свЯтаЯ... ѓрех это или не грех...
     Ћн замолчал,  но  маленький  толстый свЯщенник  отошел от окна и строго
спросил:
     -- ’ебе-то что  до греха,  ќндрью Њакдьюи? ђазве ты не знаешь, что грех
-- наша привилегиЯ, а одно из ваших наказаний в том, что длЯ вас греха нет?
     -- ’ы надо мной смеешьсЯ?-- несмело проговорил Њакдьюи.
     -- Ќу, что ты! ђазве ты не видишь, что загнал себЯ в полный тупик? …сли
ты не веришь в Ѓога, длЯ тебЯ нет и греха. Ђ если веришь -- ‹ори не больнаЯ,
а добраЯ, кроткаЯ, милостиваЯ. Ћна --  анахронизм Ѓожий в жестоком и больном
мире.
     -- ‚се у тебЯ Ѓог! -- заорал Њакдьюи.-- —то от Ќего, детьсЯ некуда?
     --   Љонечно,  некуда,  ќндрью,--  звонко  ответил  Џедди  и  продолжил
помЯгче:-- ’ы не удивлЯйсЯ, что Я о Ќем всегда говорю. Џсихиатр говорил бы с
тобой  о  неврозах и всЯких там  либидо,  врач  --  о железах  каких-нибудь,
слесарь о трубах. —то же странного, когда свЯщенник говорит о Ѓоге?
     Њакдьюи ответил ему глухо и без гнева:
     -- ’Яжелую задачу ты задал мне, ќнгус.
     -- Џравда? --  удивилсЯ  Џедди. --  ‚от не думал!  ’ы и ‹ори  живете  в
противоположных  концах  ваших  собственных  миров.  …сли  бы  каждый из вас
чуть-чуть подвинулсЯ к другому...
     -- „а невозможно это! ’ы пойми, она слышит голоса, прЯмо слышит...
     --  —то ж, и †анна д'Ђрк слышала,  --  отвечал Џедди, невинно глЯдЯ  на
него. -- ’ебе  не  приходило в голову, что голоса и правда есть, а не слышим
их мы?
     Њакдьюи встал, подошел к шахматной доске и рассеЯнно  переставил пешку.
"‡начит, вот и нами так орудуют?-- думал он.-- Ђ правила игры там есть? Ќет,
не  могу,  не  могу, не могу!" Ћн  подошел  к двери,  но  на пороге сказал с
искренней печалью.
     -- ’ы не помог мне, ќнгус.
     -- Џрости менЯ, ќндрью,-- откликнулсЯ свЯщенник.-- ‚  конце  концов, ты
сам  себе поможешь. Ќе  ты найдешь -- тебЯ найдут, так оно бывает всегда. ’ы
почувствуешь,  что  это не  столько вера в  какие-то мифы или факты, сколько
особое чувство, уверенность такаЯ, котораЯ заполнЯет человека, пока сомнению
не останетсЯ и уголка.  ’ут никто не пройдет за тебЯ пути. Њы не  знаем, как
это произойдет, и не можем предсказать, когда придет.
     -- џ тебЯ не понимаю,-- сказал Њакдьюи.
     -- Ќу и не  надо,-- мЯгко отвечал  Џедди  и  глубоко вздохнул.  Њакдьюи
вышел  и  тихо закрыл  за собой  дверь. Ђ  маленький свЯщенник долго сидел у
стола и думал о том, правильно ли он говорил и как это трудно узнать.

        22

     ’ри мальчика  сидели  рЯдком  на  неудобной  скамейке,  ожидаЯ  приема.
Њакдьюи узнал их и выглЯнул в дверь (надо сказать,  вид  у него  был гораздо
менее  сердитый, чем  раньше). ’о были „жорди Њакнэб,  „жеми  Ѓрайд  и •ьюги
‘тирлинг. …му  стало интересно,  зачем они  пришли,  и,  отпустив последнего
пациента, он отослал ‚илли в палату, открыл дверь и крикнул:
     -- ‡аходите, ребЯта!
     Ћни  вошли важно, встали по росту, словно три органных  трубы, и  •ьюги
сказал за всех:
     -- Љак Њэри ђуа? ‹учше ей? Њожно нам ее навестить?
     -- Њэри  ђуа очень больна, -- серьезно отвечал Њакдьюи. --  ‡айти к ней
можно. Џопробуйте ее  развлечь. ‚ы молодцы, что вспомнили о ней и спросили у
менЯ разрешениЯ.
     --  Њы не знали,  что ей  так худо, --  сказал „жеми Ѓрайд. --  џ ее не
видел с похорон... -- € осексЯ под суровым взглЯдом •ьюги.
     -- Ђ кошка у нее есть? -- спросил „жорди.
     ‘ таким маленьким •ьюги обошелсЯ мЯгче -- он положил  ему руку на плечо
и сказал:
     --  Ѓрось,  „жорди! ‘ам увидишь.  --  €  обратилсЯ  к ветеринару:  -- џ
слышал, она не разговаривает. ќто правда, сэр?
     -- Ћна потерЯла  речь,  --  ответил  Њакдьюи. --  Њы  надеемсЯ, что это
временно. Ђ вы к ней пойдите, расскажите ей что-нибудь занЯтное...  Њожет...
может, она с вами заговорит. ’огда  кто-нибудь из вас прибежит и мне скажет,
ладно?
     -- •орошо, сэр, -- сказал •ьюги. -- Њы с папой ходили на Яхте и чуть не
утонули. џ ей расскажу, она посмеетсЯ.
     ‚се  трое  не  двинулись с  места,  и Њакдьюи  понЯл,  что,  как  он  и
подозревал, они пришли не только к Њэри ђуа.
     -- ‘эр, -- сказал •ьюги ‘тирлинг. --  Њожно с вами поговорить  об одном
деле?
     Њакдьюи долго раскуривал трубку, потом проговорил сквозь облако дыма:
     --„а.
     -- ‘эр,  --  начал •ьюги,  -- мы ходили  вчера  смотреть  цыган.  ќто Я
виноват, Я их повел. € деньги были мои.
     -- Њы тоже виноваты, -- прервал „жеми Ѓрайд. -- Њы сами пошли.
     -- Ћни  медведЯ бьют! -- закричал  „жорди, и накопившиесЯ слезы хлынули
из его глаз.
     -- ’ак-так, -- сказал Њакдьюи, хотЯ и не все понЯл.
     -- Џонимаете,  -- снова вступил •ьюги, -- нам  не  разрешили идти. „ома
очень рассердЯтсЯ, если узнают.
     -- € правы будут, -- заметил Њакдьюи. -- „етЯм туда нечего ходить.
     -- Ќет, понимаете,  там было представление! -- объЯснил •ьюги. -- Љак в
цирке.  Ћни  скачут  на  лошадЯх,  там лисы  выступают,  медведи. џ-то видел
медведЯ  в зоопарке, когда ездил в ќдинбург, Я и  в  цирке  был,  но они вот
никогда не видели живого медведЯ. Ђ тут моЯ  тетЯ, леди ‘тюарт, подарила мне
полкроны, и еще у менЯ был шестипенсовик. ‚от мы все и  пошли. ’ам билеты по
шиллингу.
     -- ‹учше б Я не ходил! -- вставил „жеми.
     -- ЊедведЯ  бьют!  --  заголосил  „жорди. -- Ћн упал  и заплакал! €  он
заплакал  сам,  а  •ьюги  вынул платок,  вытер ему  щеки и нос и обратилсЯ к
Њакдьюи:
     -- „а,  сэр, они  били медведЯ. Ћни очень злые. Ћни  и медведЯ  бьют, и
лошадей, и собак, и обезьЯнку. Ќаверное, они рассердились, что народу пришло
мало  и  все  одни деревенские.  Њедведь  у  них совсем тощий,  он  не может
плЯсать, и они его бьют цепью.
     Њакдьюи кивнул.
     -- ќто не все, сэр,  -- продолжал •ьюги. --  ’ам у них звери в клетках.
Ћни  должны были нам  показать  и не  показали, очень рассердились, что мало
народу, а  мы сами  пошли  и посмотрели.  ’емно было, не разглЯдишь,  но эти
звери выли и плакали. € пахло у них очень плохо.
     Њакдьюи снова скрылсЯ в облаке дыма.
     -- ’ак, -- сказал он. -- —его же вы хотите от менЯ?
     -- —тобы вы послали туда полицию 15, -- отвечал •ьюги.
     -- Џохвально, -- заметил ветеринар. -- ’олько что ж вы прЯмо не пошли к
Њакквори? ќто по его части. Њальчики переглЯнулись.
     -- Љонстебль  Њакквори сказал, -- сообщил •ьюги, -- что если он  увидит
нас около табора, он с нас шкуру спустит.
     --  Њ-да, --  сказал  Њакдьюи. -- ‡начит,  все должен  сделать Я. Ђ что
именно?
     -- Њы  думали, сэр,  -- с облегчением заговорил •ьюги, --  что вы  туда
пойдете как доктор, все  разведаете, и  они вас  испугаютсЯ,  или вы скажете
полиции...
     --  „а  у  менЯ времени  нет,  -- не  сразу  ответил Њакдьюи.  --  Њэри
больна...
     -- Њы бы с ней посидели! Џонимаете, если мы напишем в полицию анонимное
письмо, медведь не дотЯнет.
     „жорди снова зарыдал:
     -- Ћн его цепью ударил в нос! “ него кровь текла!
     Њакдьюи стал сердито выбивать трубку. „жорди собрал все свое мужество и
добавил потише:
     -- Њедведь  хромой. €з-за этого  он и плЯсать  не хочет.  “  него  лапа
раненаЯ.
     Њакдьюи вздохнул.
     -- Њ-да, картинка неутешительнаЯ...
     -- ‡начит, вы пойдете, сэр? -- живо спросил •ьюги.
     Њакдьюи  очень   не  хотелось  вмешиватьсЯ.   Љто   их  знает,  что  им
померещилось...  ’ам  дымно,  темно, и  все  кажетсЯ страшнее, чем есть.  Ќо
коротенькие фразы „жорди и  „жеми врезались в  его сознание,  и он как будто
видел сам  беспомощных,  замученных зверей. Ћн  вспомнил,  что именно „жорди
принес ему хромую лЯгушку, а он его выгнал; и ему показалось, что он в долгу
и перед ним, и перед ‹ори.
     -- џ подумаю, -- сказал он.
     •ьюги понЯл, что в переводе со взрослого  это значит: "џ  пойду",  хотЯ
Њакдьюи еще и сам того не знал.
     Њальчишки вышли, и •ьюги сказал, задержавшись в дверЯх:
     -- ‘пасибо, сэр. Њы правда пришли из-за Њэри. Ќо раз уж мы были тут, мы
и про это спросили. „жорди очень плачет, сами видите.
     Њакдьюи положил ему руку на плечо и сказал с неожиданной нежностью:
     -- ’ебе спасибо, •ьюги. Ќу, беги!
     Љогда они исчезли, он долго курил и думал, что же  с ним такое. „умал и
„жорди Њакнэб.  ‚ его  переводе фраза ветеринара  означала: "џ  забуду".  Ќе
только Њакдьюи вспомнил о лЯгушке и о доме, где жалеют всех беззащитных.

     —Ђ‘’њ —…’‚…ђ’Ђџ

        23

     ‚се у нас  изменилось. Ќикто  мне не служит, даже ‹ори, моЯ собственнаЯ
жрица.
     џ печальна -- это Я, воплощение радости, гордости и силы! џ не скачу, и
не плЯшу, и  не взлетаю на дерево. €ногда Я даже  сомневаюсь, богинЯ ли Я, и
не  знаю, кто Я  такаЯ. Њне мерещитсЯ какаЯ-то страннаЯ, другаЯ жизнь, но  Я
никому  о ней не  говорю.  „аже Њакмердоку  и ‚улли. Љто  Я  теперь?  ѓде Я?
Џочему?
     ‡овут менЯ  ’алифой -- Я не  знаю,  что  это значит,  но ‹ори  это  имЯ
понимает  и  улыбаетсЯ, произносЯ  его.  ’о ли  дело,  когда  менЯ  называют
богиней!
     € ‹ори изменилась. Ћна реже  слушает голоса, чаще смотрит на тропинку и
ждет, когда зазвонит колокольчик.
     џ-то знаю,  кого  она ждет и  высматривает, и еще больше хочу  погубить
ђыжебородого.
     Џогибель  ему Я  создаю,  когда ‹ори сидит  и ткет, а Я  лежу  у печки,
подобрав  лапы, и глЯжу  на  нее  сквозь  приоткрытую дверь. „ело в том, что
занЯтиЯ наши подобны друг другу.
     ‘танок стоит в пустой,  беленой комнате.  ‡а окном  -- лес  и ручей,  и
однажды Я видела, как из лесу вышла косулЯ и положила на подоконник  голову.
‹ори остановилась на минуту, и они поглЯдели одна на другую так нежно, что Я
чуть  не  лопнула  от  ревности.  џ  не  могу  вынести,  когда  ‹ори  служит
кому-нибудь, кроме менЯ.
     „нем, пока светло, солнце  заливает  комнату, и  всеми цветами сверкают
мотки прЯжи,  которые ей приносЯт фермеры, чтобы  она соткала пледы и плащи.
–вета   прЯмо   поют  и  плЯшут,  а  Ярче  всего   сверкают  медные  волосы.
‘осредоточенно глЯдЯ на  нитки,  моЯ ‹ори  ткет  пестрые  полоски, пальцы ее
летают, а Я лежу у печки и сплетаю нити погибели моего рыжебородого недруга.
     ’ворить чью-то судьбу  --  все равно что ткать. ‚ основу  характера  --
гордыни, жадности, привычек, нетерпимости, тоски, веры, любви и ненависти --
мы  вплетаем нити случаЯ, нити  чужих жизней, встреч  с чужими, со своими, с
молодыми и старыми,  с виновными  и невиновными, нити случайных слов и  слов
сердитых, о которых  потом жалеют,  нити  забытьи вещей, забытых дел, дурных
настроений.
     ќто  нелегко. Џоследний  раз Я  сплела погибель смертному четыре тысЯчи
лет назад. Ђ сейчас мне мешают какие-то  силы. €х  особенно много  в комнате
‹ори.
     ‹ори  ткала,  пальцы ее сновали,  и  вдруг, схватившись  за  раму,  она
посмотрела в отчаЯнии и страхе и крикнула:
     -- Љто же Я? —то со мной? —то с моим сердцем?
     ЊенЯ охватила чернаЯ ревность, такаЯ жестокаЯ, что Я выпустила  нить. џ
побежала к  ‹ори и потерлась  о ее  ноги. Ћна  рассеЯнно  погладила менЯ, но
смотрела все так же вдаль; и Я рванулась к печке, села спиной к двери.
     Џтицы  умолкли;  Џитер, наш  шотландский терьер,  заскулил и  затрЯссЯ;
‚улли и Њакмердок распушили хвосты и ушли куда-то; „оркас не  умывала котЯт,
но  нетерпеливо била  их  лапой,  когда  они  пытались от  нее  отойти. Ќебо
покрылось тучами; Я знала, что стемнеет рано.
     џ гордо встала и поднЯла хвост. ‚се это сделала Я. џ знала, что этой же
ночью мне уже не придетсЯ делить ‹ори ни с кем.
     ‚друг в  сгущающейсЯ  полумгле зазвонил колокольчик -- так громко,  что
эхо прокатилось по всей лощине.  ѓалка вскрикнула и улетела, тревожно хлопаЯ
крыльЯми. Џитер жутко залаЯл, а потом заскулил. ‡астучали ‹орины шаги. Ђ  Я,
Ѓаст, богинЯ и владычица, почувствовала, что снова мешают какие-то силы.
     џ осторожно высунулась из-за угла.  Ќикого не было, ‹ори стоЯла  одна и
озиралась. џ  вышла  и приблизилась к ней.  ’огда Џитер стал  громко лаЯть и
копать  лапами  у ее ног. €  все  мы увидели, что под камнем  лежит какаЯ-то
бумажка.
     ‹ори опустилась на колени, схватила ее и стала читать  вслух, -- трудно
было разобрать каракули, становилось все темнее.
     <i>"Џо-жа-луй-ста, пойдите к цыганам и сделайте там  что-нибудь.  Ћни бьют
зверей. Ћни бьют медведЯ, который  больной. …сли  вы не  пойдете,  он умрет.
Џойдите, пожалуйста. Џре-дан-ный вам „жорди.</i>
     <i>ђ.5. ќто Я принес лЯгушку".</i>
     ‹ори долго стоЯла  на коленЯх, читала и перечитывала. Џотом поднЯлась и
посмотрела вдаль.
     “ менЯ  всЯ  шерсть  поднЯлась  дыбом. ќтого  Я  не вплетала!  ‚ чем  Я
ошиблась?  —то забыла?  —то спутала?  Ђ может  быть, все дело в  том,  что Я
вплетала в основу нити злобы, а ‹ори -- нити любви?
     - €дите сюда! -- позвала нас ‹ори. - Џоужинаем, мне далеко идти.
     - ‹ори, не  ходи! -- закричала Я. -- ’ам  гибель и  смерть.  џ  вынесла
приговор. ЋстаньсЯ со мной. ’ам тебе нечего делать.
     ‚ доброе старое времЯ мои жрицы понЯли бы. Ќо ‹ори сказала:
     -- ’ы что, проголодалась, ’алифа? €дем, идем, а то Я спешу, Я нужна.
     џ  чуть не  заплакала от злости  и  отчаЯниЯ. ‹ори ушла  в  мой  храм и
вернулась в темном плаще, который она сама сшила. ‚ руке у нее был фонарь, и
лицо  ее казалось бледнее,  а волосы -- тусклее.  Њы сидели и ждали  ее, как
верные  подданные.  ‘обаки  скулили,  прикатилсЯ ежик,  развернулсЯ,  сел  и
сморщил нос.  Њы,  кошки и  коты,  сидели со свойственным  нам достоинством,
обернув хвосты вокруг лап, но по усам можно было понЯть, что мы встревожены.
     -- Ќе бойтесь, -- сказала ‹ори. -- Ќечего боЯтьсЯ. †дите менЯ. Џомогу и
вернусь к вам.
     Ћна прибавила еще раз: "Ќе бойтесь", -- и пошла по дорожке.
     ‘тадо совсем тихо. †елтый свет фонарЯ  падал к  ее ногам. џ тихо шла за
ней  до  поворота, а там вскочила  на  камень. †елтый свет  фонарЯ помелькал
среди  деревьев и исчез. "—то будет с ‹ори?--  думала Я.-- —то будет с  моей
местью ђыжебородому? —то будет с нами, если она падет и на ‹ори?"
     ‚сей божественной  силой Я пожелала ‹ори вернутьсЯ, спастись  от цыган,
чьи  судьбы  Я сплела  с  судьбой Ќедруга. € вдруг мне показалось, что Я  не
богинЯ,  а кто-то другой, неизвестно кто. € этот  неизвестный  тосковал, так
тосковал по какому-то месту или человеку,  что, будь это и  впрЯмь Я, у менЯ
бы сердце разорвалось.
     ‚низу мелькнул какой-то свет, и все вернулось. џ снова была богиней.
     ‘вет мелькнул еще раз, разгорелсЯ, Я увидела желтое пламЯ, какое бывает
в печке. Ћно исчезло,  поЯвилось  и вдруг  красно-желтый отблеск  заиграл на
небе.
     Ћгонь! Џожар! ЏламЯ!
     —то-то горело внизу, в долине. џ застыла от ужаса. —то это? ѓде ‹ори? џ
не вплетала  в мою месть  никакого  огнЯ.  џ не  взывала к  отцу  моему  ђа,
повелителю пламени.
     Ћгонь разгоралсЯ все  Ярче. ‚севидЯщим оком  богини Я различила (хотЯ и
не видЯ  их)  ‹ори и ђыжебородого  среди Языков  пламени.  —то-то Я спутала.
—то-то вмешалось, вплелась какаЯ-то нить, и ‹ори грозит гибель.
     џ лежала во  тьме,  трЯслась  от страха,  а красные  отблески  все Ярче
пылали на низких тучах.

        24

     Ѓыло  уже часов  девЯть, когда  Њакдьюи  сделал  то,  что  обещал  трем
мальчикам, -- подумал, поехать  ли  ему  в цыганский  табор.  —ем больше  он
думал,  тем меньше ему это  нравилось. Ћн не любил вмешиватьсЯ в чужие дела.
…му казалось, что надо бы просто зайти наутро к Њакквори.
     Ћн  встал  из-за стола, повернулсЯ,  чтобы  идти к дверЯм, и увидел  то
место  на ковре, где --  один другого ниже -- стоЯли днем мальчики. ’огда он
Ясно вспомнил их лица, особенно -- залитое слезами лицо „жорди Њакнэба и его
крик:  "ЊедведЯ  бьют!"  ‚спомнил  он  и  барсука,  его  страдающий  взглЯд,
обращенный к ‹ори, и рыцарственную смелость.
     Љак спокойно и  доверчиво лежал барсук  на руках у ‹ори,  знаЯ, что где
она, там  исцеление!  Њакдьюи  подумал о  том, как жалела  бы  и лечила  она
медведЯ, и о том, как нежны ее руки.
     Ћн  закрыл дверь на  ключ  и пошел в соседний дом, в  комнату Њэри ђуа.
Њиссис Њаккензи читала ей, а она смотрела на нее тусклыми глазами.
     --  џ вошла, она  не спит, -- объЯснила  миссис Њаккензи. -- „умаю: дай
почитаю, она и заснет.
     ’еперь  он  увидел  свою  дочь  у  ‹ори  на  руках,  и  медные  волосы,
смешавшиесЯ  с  червонно-золотыми.  ‘ердце у  него  упало,  словно выпало из
груди.
     -- Џосипите с ней, -- сказал он. -- Њне надо уехать по делу.
     ‚ дверЯх он обернулсЯ и прибавил:
     -- …сли что, Я у цыган, в таборе. Џошлите за мной.
     -- Џосижу, никуда не денусь, -- отвечала  миссис Њаккензи на его первые
фразы. …й очень хотелось его утешить, ей стало жалко его.
     Љогда Њакдьюи доехал до табора, было совсем темно. Ћн ехал медленно и в
слабом свете фар различил в  стороне два  фургона  с  клетками,  а  у  самой
дороги,  на  лужайке  -- палатки  гадалок и  другие  палатки, побольше, где,
вероЯтно,  продавали  сомнительные   сладости.  Џеред  ним  стоЯли   облитые
парафином  факелы, дававшие мало света и  много дыма. ‚переди, перегораживаЯ
дорогу, виднелись рЯды самодельных скамеек,  точнее -- досок, положенных  на
Ящики и бочки. Ќа них сидели человек десЯть.
     Њакдьюи услышал резкий звук, вроде пистолетного выстрела, и сразу вслед
за этим -- странное, болезненное ржание. Ћн затормозил и увидел, что высокий
парень в сапогах, черной рубахе и широком, усеЯнном заклепками  кушаке, бьет
лошадь хлыстом.  ‚етеринар тихо поставил машину  у дороги и  вышел. ‹адони у
него вспотели, во рту горчило от Ярости.
     ќндрью Њакдьюи не привык полагатьсЯ на чутье, но сейчас он пожалел, что
не взЯл  с собой хотЯ бы  трости  или хлыста.  „ух злобы,  цинизма и вражды,
словно острый запах, хлынул на него.
     “ входа сидела стараЯ цыганка с грЯзным черным кошелем на груди. Џлакат
гласил: "‚ход  -- 1  шиллинг".  Њакдьюи бросил  бумажку в десЯть  шиллингов,
цыганка  сунула руку  в  кошель  и вынула  горсть мелочи,  сердито  бормоча:
"‘корей, скорей, представление началось".
     -- ‹адно, мамаша, -- сказал  Њакдьюи. -- „авай еще один шиллинг. ‘тараЯ
штука, не пройдет!
     Ћна визгливо заорала, и сзади, из мрака, вышел грозного вида мужчина --
тот самый, в сапогах и в кушаке. ‚ руке у него был хлыст с налитой свинцовой
рукоЯткой.
     -- ‚ы что? -- закричал он. -- Ѓедную женщину грабите? Њы тут не богачи!
     --  ‘тарый  трюк!  --  крикнул Њакдьюи. --  џ дал  ей десЯть шиллингов.
Џосчитайте-ка сдачу!
     –ыган считать не стал, сделал знак цыганке, и та  извлекла  недостающий
шиллинг.  Њакдьюи   положил  его  в  карман  и  переступил  через   веревку,
огораживающую зрительный зал.
     Ќа деревЯнном помосте сидело трое цыган и  одна цыганка. Њужчины играли
на  скрипках  и  на  аккордеоне,  женщина била  в бубен.  Џредставление  уже
началось --  бравые  парни скакали на лошадЯх. Њакдьюи посмотрел  на  них  и
поразилсЯ их наглости: все, что они делали, мог бы сделать любой деревенский
мальчишка лет десЯти.
     ‘нова заржала от боли лошадь, и, чтобы заглушить этот звук, цыганка еще
громче завизжала и забила в бубен. Ќикто не  смотрел на  Њакдьюи.  Ћн встал,
обогнул  рЯды,  пересек  темную полЯну  и пошел  туда, где, судЯ по  запаху,
стоЯли фургоны.
     ‡апах был жуткий. ‚о мраке что-то шуршало, кто-то  скулил и подвывал, и
плакала какаЯ-то женщина. Њакдьюи прислушалсЯ, но разобрать ничего не смог и
щелкнул зажигалкой, прикрываЯ ладонью огонек.
     -- ‹ори! -- крикнул он.
     -- ќндрью.
     Ћт удивлениЯ  он не заметил, что она впервые назвала  его  по имени. …е
самое он разглЯдел не  сразу, потому  что  она была в  темном плаще, капюшон
закрывал рыжие  волосы,  и стоЯла она на коленЯх перед открытой клеткой.  Ќа
руках она держала полуживую обезьЯнку, котораЯ плакала и сосала ее палец.
     -- ’ише! -- прошептал Њакдьюи. Ћн не спросил, почему она здесь, даже не
очень удивилсЯ.
     ЏрикрываЯ ладонью  зажигалку, он прошел  мимо  клеток и увидел, что все
звери  еле живы. Ћни  лежали тЯжело  дыша, на боку или сжавшись в комочек. ‚
одной  клетке был горностай, две  лисицы, белка и хорек.  ‚ другой --  кучей
перьев забилсЯ в угол  какой-то общипанный орел, в  третьей  --  сидели  три
обезьЯнки. Љлетки были маленькие и немыслимо, невообразимо грЯзные. Ќа полу,
в одной из  них, валЯлсЯ  заЯц, и по запаху его и позе Њакдьюи прикинул, что
он издох несколько дней тому назад.
     ’еперь  глаза  Њакдьюи  привыкли   к  темноте.  Џотушив  зажигалку,  он
наклонилсЯ к ‹ори и увидел в слабом свете факелов, что она очень бледна.
     -- ќндрью, что с ней? -- тихо спросила ‹ори. -- Ћна сейчас умрет...
     --  €зголодалась, -- ответил он и вынул  из кармана морковку