 годы сделали свое дело.
Љое-какие механические усовершенствованиЯ были внесены в карусели и  качели,
в машины длЯ  измерениЯ  силы  и  веса  поселЯй,  в  тиры,  где  проводились
состЯзаниЯ в стрельбе на орехи.  Ќо  торговые  обороты  Ярмарки  значительно
уменьшились. ‚  окрестных  городах  теперь  регулЯрно  устраивались  большие
базары, и это начало серьезно сказыватьсЯ на торговле, котораЯ шла здесь  из
века в век. ‡агоны длЯ овец, коновЯзи  длЯ  лошадей  занимали  вдвое  меньше
места, чем раньше. Џалатки портных, чулочников, торговцев полотном, бондарей
и других  ремесленников  почти  исчезли,  и  повозок  было  гораздо  меньше.
Ќекоторое времЯ мать и дочь пробирались сквозь толпу, потом остановились.
     - ‡ачем мы пришли сюда, только времЯ терЯем! џ думала, вы  хотите  идти
дальше, - сказала девушка.
     - „а, милаЯ ќлизабет-„жейн, - отозвалась  мать.  -  Ќо  мне  вздумалось
побывать здесь.
     - ‡ачем?
     - ‡десь Я в первый раз встретилась с Ќьюсоном, в  такой  же  день,  как
сегоднЯ.
     - ‚ первый раз встретились здесь с отцом? „а, вы мне об этом  говорили.
Ђ теперь он утонул, и нет его у нас! - ‘ этими  словами  девушка  вынула  из
кармана карточку, посмотрела на нее и вздохнула. Ћна  была  обведена  черной
каймой, и в  рамке,  как  на  мемориальной  дощечке,  были  написаны  слова:
"„орогой памЯти ђичарда Ќьюсона, морЯка,  который  преждевременно  погиб  на
море в ноЯбре месЯце 184... года, в возрасте сорока одного года".
     - € здесь, - нехотЯ продолжала мать, - Я в последний  раз  видела  того
родственника, которого мы разыскиваем, - мистера Њайкла •енчарда.
     - ‚ каком родстве мы с  ним  находимсЯ,  мама?  ‚ы  мне  этого  никогда
хорошенько не объЯснили.
     - Њы с ним в свойстве или были в свойстве, потому что его, может  быть,
нет в живых, - осторожно сказала мать.
     - ‚ы мне уже говорили это десЯтки раз! - воскликнула девушка, рассеЯнно
посматриваЯ по сторонам. - „олжно быть, он нам не близкаЯ роднЯ?
     - ‘овсем не близкаЯ.
     - Ћн был вЯзальщиком сена, не правда ли, когда вы в последний раз о нем
слышали?
     - „а.
     - ЊенЯ, вероЯтно, он никогда не видел? - в неведении  своем  продолжала
девушка.
     Њиссис •енчард замЯлась и ответила нерешительно:
     - Љонечно, не видел, ќлизабет-„жейн. Ќо пойдем-ка вон туда.
     Ћна направилась в дальний конец Ярмарочного полЯ.
     - Њне кажетсЯ, нет никакого смысла расспрашивать здесь  о  ком-либо,  -
заметила дочь, озираЯсь вокруг. - Ќарод на Ярмарках менЯетсЯ, как листва  на
деревьЯх. €, кроме вас, здесь едва ли найдетсЯ сегоднЯ  хоть  один  человек,
который был на Ярмарке тогда.
     - џ в этом не совсем уверена, - возразила миссис Ќьюсон (так она теперь
звалась),  пристально  рассматриваЯ  что-то  вдали,  у  зеленой  насыпи.   -
ЏоглЯди-ка туда.
     „очь посмотрела в ту сторону.  Џредмет,  обративший  на  себЯ  внимание
матери, оказалсЯ треножником из воткнутых в землю палок,  на  котором  висел
котел, подогреваемый  снизу  тлеющими  дровами.  Ќад  котлом,  наклонившись,
стоЯла  старуха,  изможденнаЯ,  сморщеннаЯ  и  чуть  ли  не  в  рубище.  Ћна
размешивала большой ложкой содержимое котла и  по  временам  каркала  сиплым
голосом: "‡десь продают хорошую пшеничную кашу!"
     ‚ самом деле, это была хозЯйка палатки с пшеничной кашей. Љогда-то  она
преуспевала, была опрЯтной, носила белый передник, позвЯкивала  деньгами,  а
теперь лишилась палатки, стала грЯзной, не было у нее ни столов, ни  скамей,
ни покупателей, если  не  считать  двух  белобрысых  загорелых  мальчуганов,
которые подошли, и попросили: "„айте полпорции - да пополней  наливайте!"  -
что она и сделала, подав им две  щербатые  желтые  миски  из  самой  простой
глины.
     -  ќто  она  была  здесь  в  тот  раз,  -  проговорила  миссис  Ќьюсон,
направлЯЯсь к старухе.
     - Ќе заговаривайте с ней - это неприлично! - остановила ее дочь.
     - џ только одно словечко скажу. ’ы можешь подождать здесь.
     „евушка не стала возражать и пошла к ларькам с цветными ситцами, а мать
продолжала  свой   путь.   …два   завидев   ее,   старуха   стала   зазывать
покупательницу,  а  просьбу  миссис  •енчард-Ќьюсон  дать  на   пенни   каши
удовлетворила с большим проворством, чем в свое времЯ, когда отпускала  каши
на шесть пенсов. Љогда soi-disant {’ак называемаЯ (фр.).} вдова взЯла  миску
жидкой невкусной похлебки, заменившей  густую  кашу  былых,  времен,  стараЯ
ведьма открыла корзинку, стоЯвшую за костром, и,  бросив  на  покупательницу
лукавый взглЯд, прошептала:
     - Ђ как насчет капельки рома?.. Љонтрабанда, знаете ли...  ну,  на  два
пенса... зато кашу проглотите - облизнетесь.
     Џокупательница  горько  улыбнулась,  вспомнив  эту  старую  уловку,   и
ответила покачиванием головы, значениЯ  которого  старуха  не  понЯла.  ‚зЯв
предложенную ей оловЯнную ложку, миссис Ќьюсон  отведала  каши  и  вкрадчиво
сказала старой карге:
     - ‚ы, верно, знавали лучшие дни?
     - Ђх, сударынЯ,  что  и  говорить!  -  отозвалась  старуха,  немедленно
открываЯ шлюзы своего сердца. - џ стою на этой Ярмарочной  площади  вот  уже
тридцать девЯть лет - стоЯла девушкой, женой и вдовой и успела  узнать,  что
значит иметь дело с самыми привередливыми желудками в округе. ‘ударынЯ, врЯд
ли вы поверите, что когда-то  у  менЯ  была  своЯ  палатка-шатер,  настоЯщаЯ
приманка на Ярмарке. Ќикто сюда не приходил,  никто  отсюда  не  уходил,  не
отведав пшеничной каши миссис ѓудноф. џ умела угодить и духовным  особам,  и
городским  франтам,  умела  угодить  и  городу,  и  деревне,  даже   грубым,
бесстыдным девкам. Ќо  будь  Я  проклЯта,  люди  ничего  не  ценЯт!  —естнаЯ
торговлЯ не приносит барышей - в нынешние времена богатеют только хитрецы да
обманщики!
     Њиссис Ќьюсон оглЯнулась - ее дочь замешкалась у дальних ларьков.
     - Ђ не припоминаете ли вы. - осторожно спросила она старуху,  -  как  в
вашей палатке ровно восемнадцать лет назад муж продал свою жену?
     Љарга призадумалась и качнула головой.
     - …сли бы вокруг этого дела поднЯлсЯ шум, Я б сию же минуту  вспомнила,
- сказала  она.  -  џ  помню  каждую  супружескую  драку,  каждое  убийство,
умышленное и случайное, даже каждую  карманную  кражу,  -  по  крайней  мере
крупную, - какие мне довелось видеть своими глазами. Ќо  продажа  жены?  ќто
было сделано потихоньку?
     - „а, пожалуй. ЉажетсЯ, так.
     ’орговка пшеничной кашей снова качнула головой.
     - Џогодите... Џогодите! ‚спомнила! - сказала она. - ‚о всЯком случае, Я
припоминаю человека, который сделал что-то в этом роде, он был  в  куртке  и
тащил корзину с инструментами. Ќо мы таких вещей в памЯти не держим. Ђ этого
человека Я не забыла только потому, что на следующий год он снова был  здесь
на Ярмарке и сказал мне вроде бы по секрету: если какаЯ-нибудь женщина будет
спрашивать о нем, Я должна сказать, что он отправилсЯ... куда же это?..  да,
в Љэстербридж... верно, он сказал - в Љэстербридж! Ќо, ей-богу, Я  и  думать
об этом забыла!
     Њиссис Ќьюсон вознаградила бы старуху в  меру  своих  скудных  средств,
если бы не помнила, что ром, влитый  в  кашу  этой  не  слишком  совестливой
особой, был  причиной  падениЯ  ее  мужа.  Ћна  коротко  поблагодарила  свою
собеседницу и присоединилась к ќлизабет, котораЯ встретила ее словами:
     - Њама, пойдемте дальше... врЯд ли прилично было вам там закусывать.  џ
вижу, что этого никто не делает, кроме людей самого низкого сорта.
     - ‡ато Я узнала, что хотела узнать, - спокойно ответила мать.  -  Љогда
наш родственник был в последний раз на этой Ярмарке, он сказал, что живет  в
Љэстербридже. ќто далеко-далеко отсюда, и сказал он так много лет назад, но,
пожалуй, мы пойдем туда.
     €, покинув Ярмарку, они направились к деревне, где получили  пристанище
на ночь.
 
        ѓ‹Ђ‚Ђ IV 
 
     †ена •енчарда действовала с  наилучшими  намерениЯми,  но  очутилась  в
затруднительном положении. ‘отни раз собиралась она рассказать своей дочери,
ќлизабет-„жейн, правдивую историю своей жизни, трагическим моментом  которой
Явилась сделка  на  “эйдонской  Ярмарке,  когда  она  была  немногим  старше
девушки, шедшей теперь с нею. Ќо она не решалась.  ’аким  образом,  девочка,
ничего не ведаЯ, росла в уверенности, что отношениЯ между веселым морЯком  и
ее  матерью  были  самыми  обыкновенными,  какими  они  и  казались.  “гроза
подорвать привЯзанность к нему  девочки,  заронив  в  ее  головку  смущающие
мысли, угроза, возраставшаЯ вместе с ростом ребенка,  представлЯлась  миссис
•енчард слишком большим риском, чтобы она могла на него пойти. € она считала
безумием открыть ќлизабет-„жейн правду.
     Ќо боЯзнь ‘ьюзен •енчард, что исповедь лишит  ее  привЯзанности  горЯчо
любимой дочери, не имела отношениЯ к сознанию  собственной  вины.  ЃлагодарЯ
своей простоте, послужившей в свое времЯ основанием длЯ презрениЯ  •енчарда,
она жила в убеждении, что Ќьюсон приобрел  на  нее  вполне  реальные  права,
допустимые с точки зрениЯ морали, хотЯ смысл и законные  границы  этих  прав
она не вполне Ясно себе представлЯла. “му  искушенному  покажетсЯ,  пожалуй,
странным, что здравомыслЯщаЯ молодаЯ женщина могла  поверить  в  серьезность
такой  сделки;  и  не   будь   других   многочисленных   примеров   подобной
убежденности, в этом можно было бы усомнитьсЯ. Ќо миссис •енчард была отнюдь
не первой и не последней деревенской женщиной, почитавшей себЯ свЯзанной  по
правилам церкви со своим покупателем, о чем  свидетельствуют  многочисленные
рассказы деревенских жителей.
     €сторию  жизни  ‘ьюзен  •енчард  за  этот  период  можно  рассказать  в
двух-трех фразах. ‘овершенно беспомощнаЯ, она была увезена в Љанаду, где они
и прожили несколько лет, не добившись сколько-нибудь значительных успехов на
жизненном поприще, хотЯ она работала не покладаЯ рук, чтобы в домике  у  них
был уют и достаток. Љогда  ќлизабет-„жейн  было  лет  двенадцать,  все  трое
вернулись в Ђнглию и поселились в ”альмуте, где на протЯжении нескольких лет
Ќьюсон добывал средства к жизни, служа лодочником и выполнЯЯ  разные  работы
на берегу.
     ‡атем он нанЯлсЯ на торговое судно, ходившее в Ќьюфаундленд,  и  в  эту
пору ‘ьюзен  прозрела.  Ћна  рассказала  свою  историю  приЯтельнице,  а  та
высмеЯла ее простодушие, и душевному покою ‘ьюзен пришел конец. Љогда Ќьюсон
в конце зимы вернулсЯ домой, он увидел,  что  заблуждение,  которое  он  так
старательно поддерживал, исчезло навсегда.
     Ќастали дни мрачного уныниЯ, и в один из таких дней  она  поведала  ему
свои сомнениЯ: может ли она жить с ним и впредь. ‚  следующий  сезон  Ќьюсон
снова ушел в плавание на ньюфаундлендском судне. Ђ немного  спустЯ  весть  о
его гибели разрешила проблему, превратившуюсЯ в пытку длЯ  уЯзвимой  совести
‘ьюзен. ЊорЯк навсегда ушел из ее жизни.
     Ћ •енчарде она ничего не знала. „лЯ вассалов ’руда ЂнглиЯ тех дней была
континентом, а милЯ - географическим градусом.
     ќлизабет-„жейн рано развилась физически. Ћднажды, примерно через  месЯц
после получениЯ известиЯ о смерти Ќьюсона  у  берегов  Ќьюфаундленда,  когда
девушке было лет восемнадцать, она сидела на плетеном стуле  в  домике,  где
они все еще жили, и плела рыбачьи сети.  Њать  ее  в  дальнем  углу  комнаты
занималась той же работой. Ћпустив большую деревЯнную иглу,  в  которую  она
вдевала бечевку, мать задумчиво смотрела на дочь. ‘олнце, проникаЯ в  дверь,
освещало голову молодой девушки, и лучи его,  словно  попав  в  непроходимую
чащу, терЯлись в густой массе ее  распущенных  каштановых  волос.  …е  лицо,
несколько бледное и еще не определившеесЯ, обещало  стать  красивым.  ‚  нем
была скрытаЯ прелесть, еще не  нашедшаЯ  выражениЯ  в  изменчивых,  незрелых
чертах, еще не расцветшаЯ в трудных условиЯх жизни. Љрасив  был  костЯк,  но
еще не плоть. Ђ быть может, ей и не суждено было стать красивой, -  если  не
удалось бы преодолеть тЯготы повседневного существованиЯ, прежде чем  зыбкие
линии лица примут окончательный вид.
     Џри виде девушки матерью овладела грусть - не смутнаЯ,  а  возникшаЯ  в
результате логических  заключений.  Ћни  обе  все  еще  носили  смирительную
рубашку бедности, от которой  мать  столько  раз  пыталась  избавитьсЯ  ради
ќлизабет. †енщина давно заметила, как пылко и упорно жаждал развитиЯ юный ум
ее дочери; однако и теперь, на восемнадцатом году жизни,  он  был  еще  мало
развит.  ‘окровенным  желанием  ќлизабет-„жейн  -   желанием   трезвым,   но
приглушенным - было видеть, слышать, понимать. € она постоЯнно спрашивала  у
матери, что надо делать, чтобы стать женщиной  более  знающей,  пользующейсЯ
большим уважением,  -  стать  "лучше",  как  она  выражалась.  Ћна  пыталась
проникнуть в суть вещей глубже, нежели  другие  девушки  ее  круга,  и  мать
вздыхала, чувствуЯ, что бессильна помочь ей в этом стремлении.
     ЊорЯк был  длЯ  них  теперь  потерЯн  навсегда.  Ћт  ‘ьюзен  больше  не
требовалось  стойкой,  религиозной  приверженности  к  нему  как  к  мужу  -
приверженности, длившейсЯ до той поры, пока она  не  уЯснила  себе  истинное
положение вещей. Ћна спрашивала себЯ, не ЯвлЯетсЯ ли настоЯщий момент, когда
она снова стала свободной, самым благоприЯтным, какой только  может  быть  в
мире, где все  складывалось  так  неблагоприЯтно,  чтобы  сделать  отчаЯнную
попытку и помочь ќлизабет выбитьсЯ в  люди.  ђазумно  это  или  нет,  по  ей
казалось, что спрЯтать в карман гордость и  отправитьсЯ  на  поиски  первого
мужа будет длЯ начала наилучшим шагом. ‚озможно, что пьЯнство  свело  его  в
могилу. Ќо, с другой стороны, возможно, что у него хватило  ума  удержатьсЯ,
так как в пору их совместной жизни ему лишь ненадолго случалось загулЯть,  а
запоЯми он не страдал.
     ‚о всЯком случае, следовало вернутьсЯ  к  нему,  если  он  жив,  -  это
бесспорно. ‡атруднительность поисков заключалась в  необходимости  открытьсЯ
ќлизабет, о чем мать не могла  даже  подумать.  Ќаконец  она  решила  начать
поиски, не  сообщаЯ  дочери  о  прежних  своих  отношениЯх  с  •енчардом,  и
предоставить ему, если они его найдут, поступить так, как он сочтет  нужным.
ќтим и объЯснЯетсЯ их разговор на Ярмарке и то неведение, в каком  пребывала
ќлизабет.
     ’ак продолжали они  свой  путь,  руководствуЯсь  только  теми  скудными
сведениЯми о местопребывании •енчарда, какие получили от торговки  пшеничной
кашей. „еньги приходилось тщательно экономить. Ћни брели пешком.  €ногда  их
подвозил на телеге какой-нибудь фермер или в фургоне - возчик. ’ак они почти
добрались  до  Љэстербриджа.  ќлизабет-„жейн  с  тревогой  обнаружила,   что
здоровье начинает изменЯть матери: в речах ее  то  и  дело  слышались  нотки
отрешенности, свидетельствовавшие о том, что,  если  бы  не  дочь,  она  без
сожалениЯ рассталась бы с жизнью, ставшей ей в тЯгость.
     Џримерно в середине сентЯбрЯ, в пЯтницу, когда уже начинало смеркатьсЯ,
они достигли вершины холма, находившегосЯ на  расстоЯнии  мили  от  цели  их
путешествиЯ. ‡десь дорога пролегала между  высокими  холмами,  отгороженными
живою изгородью; мать с дочерью поднЯлись на  зеленый  откос  и  присели  на
траву. Ћтсюда открывалсЯ вид на город и его окрестности.
     - ‚от уж допотопное местечко! - заметила  ќлизабет-„жейн,  обращаЯсь  к
своей молчаливой матери, размышлЯвшей отнюдь не о топографии. - „ома сбиты в
кучу, а вокруг сплошнаЯ прЯмоугольнаЯ стена из  деревьев,  словно  это  сад,
обсаженный буксом...
     ‚ самом деле, прЯмоугольнаЯ форма была характерной  чертой,  поражавшей
глаз в Љэстербридже, этом старинном городке, в те времена, хотЯ и  не  столь
давние, нимало не затронутом новыми веЯниЯми. Ћн был компактен, как  Ящик  с
домино. “ него не было никаких пригородов  в  обычном  смысле  этого  слова.
ѓеометрическаЯ прЯмаЯ отделЯла город от деревни.
     Џтицам, с высоты их полета, Љэстербридж в этот  чудесный  вечер  должен
был казатьсЯ мозаикой из тускло-красных, коричневых, серых камней и  стекол,
вставленной в прЯмоугольную  раму  густо-зеленого  цвета.  —еловеческому  же
взглЯду он представлЯлсЯ неЯсной массой за частоколом  из  лип  и  каштанов,
расположенной среди тЯнувшихсЯ  на  много  миль  округлых  возвышенностей  и
низинных полей. ‚ этой массе глаз постепенно начинал различать башни, коньки
крыш,  дымовые  трубы  и  окна:  стекла  верхних  окон  светились   тусклые,
кроваво-красные, ловЯ медные отблески от зажженной солнцем грЯды облаков  на
западе.
     Ћт   середины   каждой   из   сторон   этого   окаймленного   деревьЯми
прЯмоугольника отделЯлись аллеи, которые  на  протЯжении  мили  тЯнулись  на
восток, запад и юг, уходЯ в широкий простор полей и долин. Џо одной из  этих
аллей и собирались идти наши пешеходы. Ќо прежде чем  они  успели  встать  и
тронутьсЯ в путь, мимо, по ту сторону живой изгороди,  прошли,  оживленно  о
чем-то спорЯ, двое мужчин.
     - Џраво же, -  сказала  ќлизабет,  когда  они  удалились,  -  эти  люди
упомЯнули фамилию •енчард... ”амилию нашего родственника.
     - Њне тоже так послышалось, - сказала миссис Ќьюсон.
     - ‡начит, он все еще здесь.
     - „а.
     - Џобегу-ка Я за ними и расспрошу о нем...
     - Ќет, нет, нет! Ќи за что на свете. Љто знает, может  быть,  он  сидит
сейчас в работном доме или в колодках.
     - Ђх, боже мой, почему это вам пришло в голову, мама?
     - џ просто так сказала, не подумав. Ќо  мы  все-таки  должны  понемногу
наводить справки.
     •орошенько отдохнув, они с наступлением вечера продолжали  путь.  €з-за
густых деревьев в аллее было темно, как в туннеле, хотЯ по обе  стороны  ее,
на полЯх, еще брезжил дневной свет. Ћни шли  в  ночи,  рассекавшей  сумерки.
’еперь облик города, с обитателЯми  которого  им  предстоЯло  познакомитьсЯ,
стал живо интересовать  мать  ќлизабет.  ЏодойдЯ  ближе,  они  увидели,  что
частокол из сучковатых деревьев, обрамлЯвший Љэстербрилж, представлЯет собой
аллею на невысоком зеленом склоне или откосе, перед которым виднелсЯ ров. ‡а
этим откосом и аллеей тЯнулась стена, почти сплошнаЯ, а за стеной  теснились
дома горожан.
     Ћбе женщины не знали, конечно, что эта  стена  и  вал  некогда  служили
укреплениЯми, а теперь ЯвлЯютсЯ местом прогулок.
     ‘квозь  опоЯсывающие   город   деревьЯ   замерцали   фонари,   создаваЯ
впечатление манЯщего уюта и комфорта и придаваЯ в то же  времЯ  неосвещенным
полЯм вид странно уединенный и пустынный, несмотрЯ на их близость  к  жизни.
ђазница между городом и полЯми подчеркивалась  также  звуками,  заглушавшими
теперь все остальные, - музыкой духового оркестра. Џутешественницы  свернули
на ѓлавную улицу, где стоЯли деревЯнные дома с нависающими друг  над  другом
этажами;  их  окна  с  мелкими   переплетами   были   затенены   раздвижными
занавесками, а под карнизами колыхалась на ветру стараЯ паутина. Ѓыли  здесь
и дома кирпичной кладки с  деревЯнными  стойками,  основной  опорой  которых
служили смежные строениЯ. Љрыши  были  шиферные,  заплатанные  черепицей,  и
черепичные, заплатанные шиферными плитами, а кое-где крытые тростником.
     Ћ том, что город существовал за счет труда земледельцев  и  скотоводов,
свидетельствовал подбор  вещей,  выставленных  в  окнах  лавок.  “  торговца
скобЯными изделиЯми  -  косы,  серпы,  ножницы  длЯ  стрижки  овец,  крючьЯ,
заступы, мотыги и кирки; у бондарЯ - ульи, кадушки  длЯ  масла,  маслобойки,
табуретки длЯ доениЯ и подойники, грабли, полевые флЯги; у шорника  -  сбруЯ
длЯ пахоты; у колесного мастера и механика - двухколесные  телеги,  тачки  и
мельничное оборудование; у аптекарЯ  -  лекарства  и  мази  длЯ  лошадей;  у
перчаточника  и  кожевника  -  рукавицы  длЯ  рабочих,  подстригающих  живые
изгороди, наколенники длЯ  кровельщиков,  обувь  длЯ  пахарей,  крестьЯнские
патены и деревЯнные башмаки.
     Њать с дочерью подошли к  поседевшей  от  времени  церкви  с  массивной
прЯмоугольной башней,  уходившей  в  темнеющее  небо;  в  нижней  ее  части,
освещенной ближайшими фонарЯми, времЯ и  непогода  выклевали  всю  известку,
скреплЯвшую камни, и в поЯвившихсЯ расщелинах выросли маленькие пучки очитка
и травы до верхних зубцов. Ќа этой  башне  часы  пробили  восемь,  и  тотчас
раздались настойчивые, резкие удары колокола. ‚ Љэстербридже еще можно  было
услышать вечерний звон, и жители пользовались им как сигналом  длЯ  закрытиЯ
лавок. …два загудели между домов низкие звуки колокола,  как  уже  застучали
ставни вдоль ѓлавной улицы. —ерез  несколько  минут  с  торговыми  делами  в
Љэстербридже было на сей день покопчено.
     Џостепенно пробили  восемь  и  все  остальные  часы:  мрачно  отзвучали
тюремные часы; пробили и другие, с конька крыши  богадельни,  предварительно
изрЯдно похрипев; часы в  высоких  лакированных  футлЯрах,  выстроившиесЯ  в
лавке часовщика, тоже присоединились к бою в ту  минуту,  когда  закрывались
перед ними ставни, словно актеры, произносЯщие свой последний монолог  перед
падением занавеса; затем, спотыкаЯсь,  сыграли  "ѓимн  сицилийских  морЯков"
куранты, - словом, передовые измерители времени уже значительно продвинулись
на пути к следующему часу, пока представители старой школы еще  благополучно
заканчивали свое дело.
     Џо площади перед церковью шла женщина, она засучила рукава так  высоко,
что видна была полоска бельЯ, и подобрала юбку, продернув подол сквозь  дыру
в кармане. Џод мышкой она несла  хлеб,  от  которого  отламывала  кусочки  и
раздавала их шедшим с нею женщинам, а они с критическим видом пробовали  эти
кусочки на вкус. ‡релище это напомнило миссис •енчард-Ќьюсон  и  ее  дочери,
что пришла и длЯ них пора поесть, и они осведомились у женщин, где ближайшаЯ
булочнаЯ.
     - ‚ Љэстербридже теперь на хороший хлеб так же трудно рассчитывать, как
на манну небесную, - ответила одна из них, указав им  дорогу.  -  Ћни  могут
трубить в трубы, бить в барабаны да задавать пиры, -  она  махнула  рукой  в
сторону улицы, в глубине которой  можно  было  разглЯдеть  духовой  оркестр,
расположившийсЯ  перед  освещенным  домом,  -  а  нам,  хочешь  не   хочешь,
приходитсЯ миритьсЯ с тем, что в городе не сыщешь пропеченного хлеба. ’еперь
в Љэстербридже хорошего хлеба меньше, чем хорошего пива.
     -Ђ хорошего пива меньше, чем плохого, - сказал мужчина, державший  руки
в карманах.
     - Џочему же это у вас нет хорошего хлеба? - спросила миссис •енчард.
     - „а все из-за зерноторговца - все наши мельники и пекари берут товар у
него, а он продал им проросшую пшеницу; вот они и говорЯт, будто  не  знали,
что она проросла, пока тесто не растеклось по печи, как ртуть. Џотому и хлеб
выходит плоский, как жаба, а внутри - точно пудинг с салом.  Ѓыла  Я  женой,
была Я матерью, а такого дрЯнного хлеба, как нынче в  Љэстербридже,  никогда
не видывала... Ќо вы, должно быть, нездешнЯЯ, коли не знаете,  почему  целую
неделю у беднЯков животы раздуты, как пузыри?
     - „а, Я нездешнЯЯ, - робко сказала мать ќлизабет.
     Ќе желаЯ привлекать к себе внимание до той поры, пока не узнает,  какое
будущее ждет ее здесь, она вместе с ќлизабет отошла  от  своей  собеседницы.
Ћни купили в указанной булочной несколько сухарей  на  ужин  и  инстинктивно
направили свои стопы туда, где играла музыка.
 
        ѓ‹Ђ‚Ђ V 
 
     ЏройдЯ  несколько  десЯтков  Ярдов,  они  подошли  к  тому  месту,  где
городской оркестр сотрЯсал оконные стекла звуками "ђостбиф ‘тарой Ђнглии".
     „ом, перед дверью  которого  музыканты  расставили  свои  пюпитры,  был
лучшей гостиницей в Љэстербридже,  именуемой  "Љоролевский  герб".  ирокий,
застекленный выступ-фонарь нависал над главным входом, и  из  открытых  окон
вырывалсЯ гул голосов, звон стаканов и хлопанье пробок.  тор  не  опускали;
все, что происходило в комнате,  можно  было  увидеть  с  верхней  ступеньки
крыльца, где по этой причине и собралась кучка зевак.
     - Џожалуй, мы все-таки могли бы  порасспросить  о  нашем  родственнике,
мистере  •енчарде,  -  прошептала  миссис  Ќьюсон,  котораЯ  с  приходом   в
Љэстербридж  как-то  сразу  ослабела  и  казалась  взволнованной.  -  ‡десь,
пожалуй, самое длЯ этого подходЯщее место... надо же узнать, какое положение
он занимает в городе, если он тут, а Я думаю, что это так. ‹учше, если бы ты
расспросила, ќлизабет-„жейн... џ так устала, что ни на что не способна... но
опусти-ка прежде вуаль.
     Ћна присела  на  нижнюю  ступеньку,  а  ќлизабет-„жейн,  повинуЯсь  ей,
подошла к зевакам.
     -  —то  это  здесь  сегоднЯ  происходит?  -  спросила  девушка,  выбрав
какого-то  старика  и  немного  постоЯв  около  него,  прежде  чем  завЯзать
разговор.
     - Ќу, вы навернЯка нездешнЯЯ, - сказал старик, не отрываЯ глаз от окна.
- „а ведь сегоднЯ большой званый обед длЯ важных особ, а  председательствует
мэр. Ќас, людей попроще, не позвали, зато оставили окно  открытым,  чтоб  мы
могли взглЯнуть хоть одним глазком. …сли подниметесь на верхнюю ступеньку, и
вы увидите. ‚он там, в конце стола, к вам лицом сидит мистер •енчард, мэр, а
справа и слева от него - члены совета... ќх, многие из них,  когда  начинали
жизнь, значили не больше, чем Я теперь!
     - •енчард! - воскликнула удивленнаЯ ќлизабет-„жейн, отнюдь, впрочем, не
постигаЯ значениЯ этого открытиЯ, и поднЯлась на верхнюю ступеньку крыльца.
     …е мать, хотЯ и сидела с опущенной головой, уже уловила доносившийсЯ из
окна гостиницы голос, который странным образом привлек ее  внимание  раньше,
чем слуха ее коснулись слова старика: "...мистер •енчард, мэр".  Ћна  встала
и, стараЯсь не проЯвлЯть чрезмерной торопливости, присоединилась к дочери.
     Џеред  ней  была  столоваЯ  гостиницы,  где  за  столами,  уставленными
различными   Яствами,   расположились   обедающие.   ‹ицом   к   окну,    на
председательском месте, сидел мужчина лет сорока, ширококостный, с  крупными
чертами и  властным  голосом;  он  производил  впечатление  человека  скорее
грубого, чем ладно скроенного. “ него была смуглаЯ кожа  с  Ярким  румЯнцем,
сверкающие черные глаза и темные, густые брови и волосы. Љогда ему случалось
громко засмеЯтьсЯ в ответ на замечание кого-либо из гостей, его большой  рот
раскрывалсЯ так широко, что при свете люстры видны были,  по  крайней  мере,
десЯтка два из тридцати двух здоровых белых зубов,  которыми  он,  очевидно,
все еще мог похвастать.
     Ќа людей посторонних этот смех не  действовал  ободрЯюще,  и,  пожалуй,
хорошо было, что раздавалсЯ он редко. Ќа нем можно было  построить  не  одну
теорию. Ћн позволЯл догадыватьсЯ о нраве, чуждом состраданиЯ к слабости,  но
готовом безоговорочно смиритьсЯ перед величием и силой. …сли этот  смеющийсЯ
человек и был добр, то, должно быть, только порывами, - ему было свойственно
скорее случайное, почти угнетающее великодушие,  чем  кроткое  и  постоЯнное
милосердие.
     ‘упруг ‘ьюзен •енчард - во всЯком случае, в глазах закона - сидел перед
ними, но это был уже зрелый мужчина с сформировавшимсЯ характером, отчетливо
выраженным в чертах его лица, сдержанный,  отмеченный  печатью  раздумий,  -
короче говорЯ, постаревший. ќлкзабет, не обремененнаЯ, в отличие от  матери,
никакими воспоминаниЯми, смотрела  на  него  лишь  с  живым  любопытством  и
интересом, вызванными тем неожиданным открытием, что их давно  разыскиваемый
родственник занимает  столь  высокое  общественное  положение.  Ќа  нем  был
старомодный фрак, в  низком  вырезе  которого  на  широкой  груди  виднелась
гофрированнаЯ манишка, запонки с  драгоценными  камнЯми  и  тЯжелаЯ  золотаЯ
цепь. „ва бокала и стакан стоЯли у его прибора, но, к  удивлению  его  жены,
бокалы были пусты, а стакан до половины налит водой.
     Љогда она в последний раз его  видела,  он  сидел  в  плисовой  куртке,
бумазейном жилете и таких же брюках и  рыжевато-коричневых  кожаных  гамашах
перед миской горЯчей  пшеничной  каши.  ‚ремЯ,  кудесник,  поработало  здесь
немало.  ‚сматриваЯсь  в  мужа  и  вспоминаЯ  минувшие  дни,  она  пришла  в
неописуемое смЯтение и, всЯ съежившись, прижалась к косЯку глубокой  дверной
ниши, к которой вели ступени и где царил полумрак, не позволЯвший  различить
выражение ее лица. Ћна забыла о дочери, пока прикосновение ќлизабет-„жейн не
заставило ее очнутьсЯ.
     - ‚ы его видели, мама? - прошептала девушка.
     - „а, да!  -  быстро  ответила  она.  -  џ  его  видела,  и  этого  мне
достаточно! ’еперь Я хочу только уйти - исчезнуть - умереть.
     - Ќо почему же... почему? - „евушка придвинулась ближе и прошептала  на
ухо матери: - ‚ы думаете, что он  врЯд  ли  придет  нам  на  помощь?  Ђ  мне
показалось, что он человек великодушный. Ђ какой он  джентльмен,  правда?  €
как сверкают его бриллиантовые запонки! ‘транно все-таки: вы говорили,  что.
может, он сидит в колодках, или в работном доме, или умер!  Ђ  вышло  совсем
наоборот! Ќеужели вы его боитесь?  џ  ничуть  не  боюсь.  џ  зайду  к  нему,
только... он, конечно, может не признать такой дальней родии.
     - Ќе знаю... просто ума не приложу, на что решитьсЯ. Њне что-то  по  но
себе...
     -  Ќе  надо  унывать,  мама,  мы  ведь  уже  у  цели!  Ћтдохните  здесь
немножко... Я осмотрюсь и постараюсь побольше разузнать о нем.
     - ‚рЯд ли  у  менЯ  хватит  сил  встретитьсЯ  когда-нибудь  с  мистером
•енчардом. Ќе таким Я ждала его найти... ‘лишком он важный длЯ  менЯ.  џ  не
хочу его больше видеть.
     - Ќо подождите немного... подумайте...
     Ќикогда  в  жизни  ќлизабет-„жейн  не  переживала  еще  такого  острого
интереса, как сейчас, - отчасти это объЯснЯлось тем восторженным состоЯнием,
какое охватило ее, когда она узнала о своем родстве со знатной особой. € она
снова принЯлась смотреть. ѓости помоложе оживленно беседовали  и  ели;  люди
постарше выбирали лакомые кусочки и, обнюхиваЯ их,  похрюкивали  над  своими
тарелками,  точно  свиньи  в  поисках  желудей.  Џо-видимому,  три   напитка
почитались компанией свЯщенными  -  портвейн,  херес  и  ром;  врЯд  ли  кто
предпочитал что-либо выходЯщее за пределы этой троицы.
     Ќа  столе  теперь  длинной  чередой  выстроились  старинные   кубки   с
выгравированными на них фигурами - каждый снабжен был ложкой, и их мгновенно
наполнили  таким  горЯчим  грогом,  что  следовало  опасатьсЯ  за  предметы,
подвергавшиесЯ действию его паров. Ќо ќлизабет-„жейн заметила, что, хотЯ все
кубки наполнЯлись с превеликим  усердием,  никто  не  наполнил  кубок  мэра,
который продолжал потЯгивать воду  из  стакана,  загороженного  хрустальными
бокалами, предназначенными длЯ вина и водки.
     - Ћни не наливают вина  мистеру  •енчарду,  -  осмелилась  она  сказать
своему соседу, старику.
     - Ќу конечно! ђазве вы не знаете, что он славитсЯ своей  трезвостью,  и
вполне заслуженно? Ќе притрагиваетсЯ  к  самым  соблазнительным  напиткам...
капли в рот не берет! Ћ, сил у  него  на  это  хватает!  џ  слыхал,  что  он
поклЯлсЯ на …вангелии и с той поры не отступал от своего обета. ‚от никто  к
нему и  не  пристает,  знаЯ,  что  это  не  полагаетсЯ...  Ћбет,  данный  на
…вангелии, - дело серьезное.
     “слыхав эти речи, другой пожилой человек вмешалсЯ в разговор и спросил:
     - Ђ долго ли ему еще мучитьсЯ, ‘оломон ‹онгуэйс?
     - ѓоворЯт, еще года два. џ не знаю, почему он назначил себе такой срок,
он никогда никому не рассказывал. Ќо, говорЯт, остаетсЯ ровнехонько два года
по календарю. ЊогучаЯ должна быть волЯ, чтоб выдержать так долго!
     - ‚ерно... Ќо надежда - великаЯ сила. Љогда знаешь, что через  двадцать
четыре месЯца твой зарок кончитсЯ и можно будет  вознаградить  себЯ  за  все
страданиЯ и выпить сколько душе угодно... что и говорить,  это  поддерживает
человека.
     - Џравильно, Љристофер Љони, правильно. Ђ  он  и  поневоле  должен  так
думать, одинокий-то вдовец, - сказал ‹онгуэйс.
     - Ђ когда у него умерла жена? - спросила ќлизабет.
     - џ ее не знал. ќто было до  того,  как  он  ЯвилсЯ  в  Љэстербридж,  -
ответил ‘оломон ‹онгуэйс тоном решительным и бесповоротным,  как  будто  то,
что он не знал миссис •енчард, было достаточным основанием, чтобы лишить эту
особу всЯкого интереса. - Ќо мне известно, что он член Ћбщества трезвости и,
если кто-нибудь из его людей хватит хоть чуточку через край, он  напускаетсЯ
на провинившегосЯ с таким же гневом, как господь бог на согрешивших евреев.
     - Ђ у него, значит, много работников? - спросила ќлизабет-„жейн.
     - Њного ли? ЊилаЯ моЯ девушка, да ведь в городском совете  он  -  самый
главный и вдобавок первый человек в  округе.  Ќи  одной  крупной  сделки  не
заключалось еще на пшеницу, Ячмень, овес, сено и прочее,  чтобы  •енчард  не
приложил к ней руку. ‚здумалось ему заниматьсЯ  и  другими  делами,  но  вот
тут-то он и сделал промашку. Ѓыл он из самых низов,  когда  пришел  сюда,  а
теперь - столп города! Џравда, в этом году он немножко споткнулсЯ из-за этой
дрЯнной пшеницы, которую поставлЯли по его контрактам.  ‚от  уже  шестьдесЯт
девЯть лет смотрю Я, как солнце всходит  над  „арновер-Њур,  и  хотЯ  мистер
•енчард никогда не ругал менЯ зрЯ с тех пор, как Я на  него  работаю,  -  он
ведь видит, какой Я маленький, ничтожный  человечек,  -  а  все-таки  должен
сказать, что никогда в жизни Я еще не едал  такого  негодного  хлеба,  какой
выпекают последнее времЯ из пшеницы •енчарда. Џроросла  она  так,  что  это,
пожалуй, уже и не пшеница, а чистый солод, ну и  нижнЯЯ  корка  на  хлебе  -
толщиной с подошву.
     ‚ эту минуту оркестр заиграл новую мелодию, а когда кончил ее, обед уже
подошел к своему завершению и настало времЯ длЯ  произнесениЯ  речей.  ‚ечер
был тихий, окна по-прежнему открыты, и эти речи  были  отчетливо  слышны  на
улице. ѓолос •енчарда покрыл все  остальные:  он  рассказал  про  одну  свою
сделку с сеном, когда он перехитрил одного мошенника, который во что  бы  то
ни стало хотел перехитрить его.
     - •а-ха-ха! - отозвались его слушатели по окончании рассказа л смеЯлись
до тех пор, пока не раздалсЯ чей-то голос:
     - ‚се это прекрасно, ну, а как насчет плохого хлеба?  ѓолос  донессЯ  с
нижнего конца стола, где сидела группа более мелких торговцев;  хотЯ  они  и
попали в число приглашенных, но  по  своему  общественному  положению  были,
видимо, ниже остальных, держались весьма независимых  взглЯдов,  и  речи  их
звучали не совсем в лад с теми, что велись во главе стола, - так иной раз  в
западном крыле церкви упорно поют не в тон и не в такт с ведущими голосами в
алтаре.
     ќто замечание о плохом хлебе доставило полное удовлетворение зевакам на
улице, из которых  многие  находились  в  таком  настроении,  когда  человек
испытывает  удовольствие  от  неудачи  ближнего;  вот  почему  они  довольно
развЯзно подхватили:
     - ќй! —то скажете о плохом хлебе, господин мэр?
     €, не ощущаЯ сдерживающего влиЯниЯ тех уз, какие  сковывали  участников
пиршества, они добавили:
     - ‚ам бы следовало рассказать об этом хлебе, сэр! ќто уже не могло быть
оставлено мэром без вниманиЯ.
     - —то ж, Я признаю, что пшеница оказалась плохой, - сказал  он,  -  но,
закупив ее, Я был одурачен не меньше, чем пекари, купившие ее у менЯ.
     - Ђ также и бедный люд, которому, хочешь не хочешь, приходитсЯ ее есть,
- сказал задиристый человек за окном.
     ‹ицо •енчарда потемнело. Џод легким налетом благодушиЯ скрывалсЯ буйный
нрав, тот самый прав,  который  двадцать  лет  назад  заставил  его  сгорЯча
продать свою жену.
     - ЌельзЯ не делать скидку на случайности, неизбежные в большом деле,  -
сказал он. - Ќеобходимо помнить, что как раз во времЯ  сбора  урожаЯ  погода
стоЯла такаЯ сквернаЯ, какой мы много лет не видывали. Ћднако Я принЯл меры,
чтобы помочь беде. Њое дело слишком разрослось, и Я не могу справитьсЯ один,
без помощников, а потому  Я  дал  объЯвление,  что  ищу  опытного  человека,
который взЯл бы на себЯ хлебные дела. Љогда Я такого найду, вы сами увидите,
что подобные ошибки больше не повторЯтсЯ и дело наладитсЯ.
     - Ђ что вы намерены делать, чтобы вознаградить нас за понесенный  урон?
- осведомилсЯ вопрошавший, очевидно пекарь или мельник. -  ‡амените  хорошим
зерном проросшее, которое все еще у нас в руках?
     Џри этих словах лицо •енчарда еще более помрачнело, и он отхлебнул воды
из стакана, словно желаЯ успокоитьсЯ или  выиграть  времЯ.  €,  вместо  того
чтобы снизойти до прЯмого ответа, он холодно сказал:
     - …сли кто-нибудь  скажет  мне,  как  превратить  проросшую  пшеницу  в
хорошую, Я с удовольствием приму ее обратно. Ќо это невозможно.
     Ѓольше •енчард ничего не намерен был говорить. ЏроизнесЯ эти слова,  он
сел.
 
        ѓ‹Ђ‚Ђ VI 
 
     ‡а последние кинуты к группе у окна присоединились новые лица -  в  том
числе почтенные лавочники со своими  подручными,  которые,  закрыв  на  ночь
ставни, вышли подышать воздухом; были и  люди  рангом  пониже.  ‘реди  вновь
пришедших выделЯлсЯ незнакомец - молодой человек чрезвычайно привлекательной
внешности; он держал в руке дорожную сумку из цветистой ковровой  ткани,  из
какой обычно делались такие вещи в те времена.
     Ѓыл он белокур, румЯн, худощав,  с  блестЯщими  глазами.  …сли  бы  его
поЯвление не совпало с разговором о зерне и хлебе, быть может, он прошел бы,
не задерживаЯсь, или остановилсЯ бы на минуту, чтобы только бросить взглЯд в
окно, а в таком случае и не произошло бы всего того, о чем пойдет  речь.  Ќо
предмет разговора словно приковал его к месту, и он шепотом задал  несколько
вопросов стоЯщим рЯдом и стал прислушиватьсЯ.
     “слыхав заключительные  слова  •енчарда:  "ќто  невозможно",  -  он  не
удержалсЯ от улыбки, быстро достал записную книжку и при свете, падавшем  из
окна, набросал несколько слов. Ћн вырвал листок, сложил  его,  надписал  имЯ
адресата и хотел было бросить  в  раскрытое  окно  на  обеденный  стол,  но,
подумав, стал пробиватьсЯ сквозь толпу зевак к двери гостиницы,  где  стоЯл,
лениво прислонившись к косЯку,  один  из  лакеев,  ранее  прислуживавших  за
столом.
     - ‘ейчас  же  передайте  это  мэру,  -  сказал  он,  протЯгиваЯ  наспех
нацарапанную записку.
     ќлизабет-„жейн видела ото и слышала его  слова,  которые  привлекли  ее
внимание не только смыслом своим, но и акцентом, чуждым в этих краЯх. Ђкцент
был необычный, северный.
     ‹акей взЯл записку, а молодой незнакомец продолжал:
     - € не можете ли  вы  указать  мне  какую-нибудь  приличную  гостиницу,
котораЯ была бы подешевле этой?
     ‹акей равнодушно посмотрел вдоль улицы.
     - ѓоворЯт, "’ри морЯка" вот тут неподалеку  -  хорошее  место.  -  вЯло
отозвалсЯ он. - Ќо Я сам никогда там не проживал.
     отландец - очевидно, это был шотландец - поблагодарил его и побрел  по
направлению к упомЯнутым "’рем морЯкам", Явно более озабоченный  вопросом  о
гостинице, чем судьбой своей записки, после того как  рассеЯлось  мимолетное
побуждение написать ее. Џока он медленно шагал по  улице,  лакей  отошел  от
двери, и ќлизабет-„жейн не без любопытства увидела, как он принес записку  в
столовую и подал мэру.
     •енчард небрежно взглЯнул на нее,  развернул  одной  рукой  и  пробежал
глазами. ‚печатление, которое она произвела,  было  совершенно  неожиданным.
ђаздраженное, хмурое выражение, не покидавшее его лица с той минуты, как был
затронут  вопрос  о  его  хлебных   сделках,   изменилось,   уступив   место
напрЯженному вниманию. Ћн медленно прочел записку и погрузилсЯ  в  думы,  не
мрачные, но напрЯженно-сосредоточенные, как  человек,  захваченный  какою-то
идеей.
     Љ тому времени тосты и речи  уступили  место  песнЯм;  о  пшенице  было
окончательно забыто. Њужчины, жестикулируЯ, рассказывали друг другу  веселые
истории, которые вызывали громкий смех, доходивший до того, что лица сводила
судорога. “ иных был такой вид, точно  они  не  знали,  как  и  зачем  здесь
очутились и как теперь доберутсЯ домой, и они продолжали сидеть с  дурацкими
улыбками. ирокоплечие крепыши стали походить на горбунов; люди, державшиесЯ
с  достоинством,  утратили  свою  осанку,   как-то   странно   согнулись   и
скособочились; головы  тех,  кто  пообедал  с  чрезмерной  основательностью,
почему-то ушли в плечи, а уголки ртов и глаз подтЯнулись кверху.  Ћдин  лишь
•енчард избежал этих превращений:  он  сидел  все  так  же  прЯмо,  в  немом
раздумье.
     Џробило девЯть. ќлизабет-„жейн повернулась к своей спутнице.
     - “же вечереет, мама, - сказала она. - —то вы думаете делать?
     Љ ее удивлению, мать стала какой-то нерешительной.
     - Ќужно найти пристанище, где бы переночевать, - пробормотала она. -  џ
видела... мистера •енчарда. ‚от все, чего Я хотела.
     - Ќа сегоднЯ этого,  во  всЯком  случае,  достаточно,  -  успокоительно
сказала ќлизабет-„жейн. - Њы можем и завтра подумать, как нам  поступить.  Ђ
сейчас - не правда ли? - надо решать, где найти приют.
     ’ак как мать не отвечала, ќлизабет-„жейн пришли на памЯть слова  лакеЯ,
что "’ри морЯка" - гостиница с умеренными  ценами.  ђекомендациЯ,  пригоднаЯ
длЯ одного, могла оказатьсЯ пригодной и длЯ другого.
     - Џойдемте туда, куда пошел этот молодой человек, - сказала она. - .‚ид
у него приличный. —то вы скажете?
     Њать согласилась, и они пошли вниз по улице.
     Њежду тем задумчивость, вызваннаЯ, как мы видели, запиской,  продолжала
владеть мэром; наконец, шепнув соседу, чтобы тот пересел  на  его  стул,  он
воспользовалсЯ случаем покинуть председательское место. Џроизошло это тотчас
после ухода его жены и ќлизабет.
     ‡а дверью парадного зала он увидел лакеЯ и, поманив его,  спросил,  кто
принес записку, которую передали четверть часа тому назад.
     - Њолодой человек, сэр... какой-то путешественник. Џохож на шотландца.
     - Ћн