ене. Ѓерн так и не заставил ее взЯть у него полдоллара.
   - Њы торопитьсЯ не будем, - сказал он, когда солнце скатилось  ниже,  к
краю неба, и краснаЯ  почва  стала  отбрасывать  жар  на  молодые  зеленые
ростки. - Ќам некуда спешить. •отите переночевать где-нибудь в  сарае  или
подадимсЯ в город?
   - Љонечно, в сарае.
   - “спели проголодатьсЯ?
   - Ѓоюсь, что да.
   Ѓерн засмеЯлсЯ.
   - ‚ы мало ели за обедом. ‚ пути не приходитсЯ рассчитывать на  завтрак,
обед и ужин. ѓде нашлась еда, там и набивай желудок.
   - ’еперь буду знать, - сказал Њаркэнд.
   - …сть три раза в день - привычка. ’ак же  можно  привыкнуть  есть  два
раза или один.
   Ћни подошли к дому белого фермера; сераЯ краска лупилась со стен, крыша
осела. ‘реди старых колес, изломанных плугов, всЯкого  хлама,  в  зарослЯх
сорных трав бродили цыплЯта и свиньи.  ‘обака  зарычала  на  путников,  но
попЯтилась в ответ на движение Ѓерна. Ћни постучались в дверь.  †енщина  с
нахмуренным лицом показалась на пороге. ‡а ее спиной они увидели кухню и в
ней девушку, котораЯ сидела у дальней стены. Ѓерн спросил, нет ли работы.
   - ‚он там лежат старые доски, видите? Њожете наколоть из них  дров  длЯ
плиты, а там посмотрим. - Ћна захлопнула дверь у них перед носом.
   ќто были доски от рухнувшего сараЯ; они лежали и гнили тут  по  меньшей
мере год, ожидаЯ, чтобы их сожгли. „ерево было трухлЯвое,  как  губка.  Ќо
оба путника работали на совесть; они аккуратно  сложили  дрова  и  подмели
мусор. Џотом они  снова  постучались:  снова  женщина  встала  на  пороге,
загораживаЯ им путь, и в ее изможденном лице  Њаркэнд  подметил  трепетный
призрак былой красоты. „евушка все еще сидела у дальней стены; у нее  было
крепкое тело, обтЯнутое дешевым ситцевым платьем, белаЯ чистаЯ кожа.  Њать
протЯнула им по чашке кофе, по тарелке с бобами и пирогом, снова  вошла  в
кухню, оставив их за дверьми, и  все  времЯ,  что  они  ели,  из  дома  не
доносилось ни звука.
   - ‚ы видели?
   - ‚идел, - сказал Ѓерн.
   - Ќедурна, хоть они похожи друг на друга.
   ‚о дворе показалсЯ человек с двумЯ ведрами. Ћн был шести с лишним футов
ростом, сутулый, и даже в походке его была угрюмость.  …го  лицо  казалось
вспышкой злобной, но придушенной силы:  горЯщие  маленькие  глаза,  черные
волосы, безобразно искривленный рот.
   Ћн поднЯлсЯ по ступенЯм крыльца.
   - ‡аплатили за это? - Ћгромный  сапог  ткнулсЯ  в  пол  перед  тарелкой
Ѓерна.
   - Џосмотрите на дрова, - резко ответил Њаркэнд.
   - € уберите ногу, - сказал Ѓерн.
   - ‡а словом в карман не полезете, Я  вижу.  -  Ћн  подошел  к  двери  и
отворил ее. †енщины не было в кухне, девушка сидела все на том  же  месте.
’еперь, под взглЯдом мужчины, она встала со своей скамьи. Њаркэнду и Ѓерну
были видны плита и навес над  ней  сбоку,  небеленаЯ  стена  позади.  ђука
мужчины на  дверной  задвижке  задрожала.  „евушка  стоЯла  неподвижно,  и
мужчина вошел, закрыв за собою дверь...
   Ћни шли по дороге молча до тех пор, пока дом не скрылсЯ из виду.
   - ‡аметили вы амбар? - сказал Ѓерн. - € лестницу на сеновал снаружи? ‡а
все наши труды должны же мы получить кров на ночь. Љак вы думаете?
   - Њне не нравЯтсЯ хозЯева.
   - Ђ что нам до них? Њы искупаемсЯ вон в том ручье  и,  когда  стемнеет,
воротимсЯ прЯмо в амбар, не пожелав им спокойной ночи.
   ‹уна светила в дверь сеновала; он тЯнулсЯ во всю  длину  амбара  и  был
почти пуст. Ѓерн закрыл дверь; теперь луна  просеивалась  сквозь  дырЯвую,
как решето, крышу.
   - €дите в тот конец, - сказал он, - смотрите не провалитесь в дыру.
   Ћни собрали сена и улеглись. Џочти тотчас  же  Њаркэнд  услышал  ровное
дыхание Ѓерна. …му еще не хотелось спать; он вглЯдывалсЯ  в  омытые  луною
тени стропил, он был счастлив. •орошо было лежать без сна,  чувствуЯ  себЯ
счастливым. - ЌарЯдное голубое  одеЯло  на  моей  медной  кровати  дома...
‹учший комфорт, - решил он, - это внутреннее спокойствие. € здесь Я  почти
достиг его. Ќо оно в Ѓерне, не  во  мне,  в  Ѓерне  оно  так  сильно,  что
передалось и мне. - Ћн стал дремать. - ‘ этим человеком Я отдыхаю. - ‚друг
он замер, схватив Ѓерна за руку. Љто-то поднималсЯ по лестнице.
   „верь  сеновала  отворилась  и  снова  захлопнулась.  ‚  бледной   тьме
обрисовалсЯ  чей-то  силуэт.  ќто  была  женщина.  Ћна  всхлипывала.  Ѓерн
высвободил руку и дотронулсЯ до руки  Њаркэнда.  Њолчите!  -  говорил  его
жест. †енщина  присела  на  солому,  продолжаЯ  всхлипывать.  ‚схлипываниЯ
прекратились, но она дышала тЯжело.  Ћна  застонала,  пошевелилась,  потом
вдруг ее дыханиЯ не стало слышно. Ћна сдерживала его. ’огда  они  услышали
то, что слышала она: снова кто-то поднималсЯ по лестнице.
   „верь раскрылась, и огромнаЯ тень мужчины вместе с луной  ворвалась  на
сеновал. Ћн сразу увидел женщину и набросилсЯ на нее.
   - Ќет, нет! - Ћна старалась приглушить свой голос. - џ буду кричать!  џ
разбужу маму!
   - Љричи!
   Ћни боролись. ‚друг  борьба  утихла.  €  послышалсЯ  прерывистый  шепот
мужчины:
   - Џусти, „жейн! џ хочу... Џусти, „жейн! Ќикто не узнает. џ  пошлю  тебЯ
учитьсЯ, как ты хотела. Џожалей своего отца. „жейн... „жейн...
   Љазалось,   девушка   перестала   шевелитьсЯ,   и   снова   послышались
всхлипываниЯ. Ѓерн вскочил и бросилсЯ к ним. ”ермер  метнулсЯ  к  двери  и
соскочил по лестнице вниз.
   Ѓерн и Њаркэнд стоЯли над девушкой, и в раскрытую  дверь  струилось  на
нее сиЯние ночи. ‹ицо ее было в крови, платье порвано,  но  она  лежала  и
спокойно смотрела на них.
   - Ѓегите скорей отсюда, - сказала она, - он сейчас вернетсЯ с ружьем.
   - Ђ как же вы? - спросил Њаркэнд.
   - Ћбо мне вы не думайте.
   - ‚ставайте, - сказал Ѓерн.
   - Ѓегите скорее отсюда. Ћн сейчас вернетсЯ с ружьем.
   - ‚от и вставайте.
   - Ћбо мне вы не думайте.
   - ‚ы пойдете с нами, - сказал Ѓерн.
   Ћна  лежала  не  двигаЯсь  и   смотрела   на   него.   …е   лицо   было
серебристо-серым  в  бледном  свете,  на  щеке  темнело  пЯтно,  и  волосы
клубились черным дымом. …е шеЯ и грудь были серебристо-серы; только  глаза
жили. Ћна лежала молча.
   - Ќе бойтесь нас, - сказал Ѓерн. - ‚ы в беде,  а  мы  не  причиним  вам
вреда.
   - Ќе стоит, - сказала она. - ‚ы лучше бегите скорее.
   ‚низу послышались шаги, взад-вперед,  неторопливые  шаги  сумасшедшего,
лишенные целенаправленности. Ѓерн нагнулсЯ и взЯл ее за плечи.
   - Ќе спорьте с нами, пожалуйста, - сказал он.
   Ћни услышали треск огнЯ.
   - Ћн поджег амбар, - сказала девушка без волнениЯ в голосе.
   Ѓерн подхватил ее безжизненно поникшее тело на руки.
   - €дите вы первый, - спокойно  сказал  он  Њаркэнду.  ‚низу  вспыхивали
Языки пламени, солома шуршала. Љогда они  спустились  по  лестнице,  амбар
вдруг встал из ночи, охваченный пламенем. ђаздалсЯ  выстрел,  кто-то  дико
закричал. ‚двоем поддерживаЯ девушку, они нырнули в тень сараЯ и  побежали
полем вдоль дороги.
   Ќикто не гналсЯ за ними, они были  в  безопасности.  ђучей,  в  котором
путники  купались  несколько  часов  тому  назад,  по-прежнему  журчал   в
молчаливом обрамлении ив.
   - ‚се целы? - засмеЯлсЯ Ѓерн. - ‘колько пути до  ближнего  города?  ‚ам
нужно поспать в постели.
   - Њне ничего, - сказала девушка. - џ спать не могу. џ хочу идти.
   Ћни вернулись на дорогу и пошли.
   - ‚ы еще не устали? - каждый час спрашивал Ѓерн.
   - џ хочу идти.
   Ќаконец они увидели густую сосновую рощицу на невысоком холме у дороги.
   - ‘вернем, - сказал ласково Ѓерн, - всем нам нужно отдохнуть.
   ‚ершина холма была плоскаЯ, и землЯ гладкаЯ, как шелк. ђассвет  брезжил
между стволами деревьев. Ћни стоЯли  втроем  в  кругу  вздыхавших  ветвей.
Њужчины подостлали свои пальто девушке; мужчины легли рЯдом с ней.


   Ѓыл вечер. Ћни  проснулись  все  трое  сразу,  когда  солнце  с  запада
проникло под ветви  деревьев,  где  они  спали.  Ћни  дошли  до  ближайшей
деревни, купили  съестного  и  длЯ  девушки  кое-что  из  вещей  и  оттуда
спустились к речонке, в полумиле от дороги. €х голод утих. Љостер догорал,
и небо на востоке посветлело в предвестии луны.
   „евушка заговорила:
   - ‘кажите же мне, кто вы такие? ЊенЯ зовут „жейн Џрист.
   …е слова, как радостное и  гордое  согласие  женщины,  снЯли  покрывало
сдержанности с обоих мужчин. ’еперь Њаркэнд смотрел на нее и видел ее. Ћна
была высока ростом; ее  худощавое  тело  с  угловатой  и  хрупкой  грацией
вытЯнулось на земле. ‘ветлые глаза придавали гармоничность крупным  чертам
ее лица. ѓолос у нее был хриплый. ќто была  девушка  печальнаЯ,  зрелаЯ  и
иссушеннаЯ не по годам: ей было не больше двадцати.
   - Њы не хобо, - ответил „жон Ѓерн.
   - џ так и думала.
   - Њы с ‘евера. Џриехали сюда за делом. ‚от это - Њаркэнд.  …го  дело  в
том, чтоб все понЯть... Я хочу сказать - о жизни и о себе.  „лЯ  этого  он
отказалсЯ от выгодной работы, хотите - верьте, хотите - нет.  Њое  дело  в
том, чтобы помочь  жителЯм  ћга  встать  на  ноги  -  после  того,  как  Я
познакомлюсь с характером краЯ... и, говорЯ жители, Я думаю и о белых, и о
черных.
   - џ три года работала на фабрике. Џожалуй, Я  понимаю,  что  вы  хотите
сказать.
   - ђасскажите вы теперь, - попросил Њаркэнд.
   - Ћсобенно и рассказывать  нечего.  џ  родилась...  там,  где  вы  менЯ
встретили. Њать всегда была хвораЯ, а отцу во  всем  не  везло.  ’ри  года
назад он вдруг стал какой-то чудной... вы знаете, о  чем  Я...  ќто  ведь,
скажу Я вам, не такаЯ уж редкость  по  нашим  местам,  потому  что  у  нас
женщины, как только начнут стареть, так все болеют, а на мужа  и  смотреть
не хотЯт. € вот одна выдалась такаЯ  ночь,  что  Я  до  утра  с  колен  не
вставала - молилась. € бог словно велел мне спасатьсЯ. ‚от Я и убежала  из
дому. Ћтправилась Я в Ѓэйтсвилл, близ границы штата ’еннесси. ’ам  у  менЯ
знакомаЯ девушка на фабрике работала.  Њне  хотелось  стать  учительницей.
Џоступлю, думаю, на фабрику работать, а  сама  заниматьсЯ  начну.  —то  ж,
попробовала. Ќо когда десЯть часов простоишь  у  машины,  потом  ничего  в
голову не лезет. Џрошлый  год  Я  заболела,  поехала  домой.  ‘начала  все
обошлось,  потом  отец  опЯть  взЯлсЯ  за  свое,  и  Я  уехала.  џ  хотела
подготовитьсЯ на учительницу. џ молилась об этом. Њне все думалось: неужто
господь велел бы мне уйти из дому, если б не  хотел  помочь?  Ќо  пришлось
возвращатьсЯ на фабрику, больше делать было нечего. Џроработала Я еще год,
и все без толку. Ћчень уж уставала,  в  голову  ничего  не  шло  потом.  -
„евушка помолчала, пока не овладела снова  своим  голосом.  -  “  нас  длЯ
девушки только две дороги и есть: или на улицу - тогда  денег  заработаешь
больше и спина не так будет болеть, или замуж, а это -  работа  не  легче,
чем на фабрике. Њне хотелось стать учительницей. Ќо голова не варит, когда
очень устанешь. џ так  извелась,  что  даже  дома  мне  уж  не  так  плохо
показалось. Ќе знаю, другим девушкам с  фабрики  как  будто  не  было  так
тЯжело, как мне. Њожет быть, потому, что они не думали о том,  чтоб  стать
учительницами, „олжно быть, Я уж слишком  все  принимала  всерьез.  „ругие
девушки водились с парнЯми. џ - нет. Њне  казалось,  Я  всех  их  насквозь
вижу. Љак только любой из них скажет: "Ќе поесть ли нам мороженого?" - так
уж знаешь наперед, что ему нужно.  Ќастали  лучшие  времена,  на  фабриках
работа кипела - хлопок уродилсЯ. ’ут Я  стала  думать:  может  быть,  дома
пойдет теперь по-другому. Њожет быть, исправитсЯ. Џросто мне  какаЯ-нибудь
нужна была надежда - в Ѓэйтсвилле надеЯтьсЯ было не на что. Ћтец  не  злой
человек, только уж очень бешеный. € многие старики у нас тут такие. € даже
винить их нельзЯ, раз у них с женами так выходит. Њожет  быть,  думаю,  он
менЯ посовеститсЯ трогать - ведь Я теперь  совсем  взрослаЯ.  Њожет  быть,
если показать ему, что Я понимаю, не просто ненавижу его... может быть, он
возьмет немного денег из банка и даст мне подготовитьсЯ на учительницу.  -
Ћна снова помолчала, и взглЯд ее стал жестче. - Љак будто в ответ  на  мои
молитвы бог, который велел мне уйти из  дому,  теперь  приказал  вернутьсЯ
домой... ‚ы-то, - она посмотрела на Ѓерна, - вы ведь не верите в бога?
   - Ѓога нет, и верить нечего, - сказал Ѓерн спокойно.
   „евушка гневно  взглЯнула  на  него.  Џотом  Њаркэнд  увидел,  как  она
улыбнулась, и понЯл, что она сильна.
   - ‚чера, - теперь  она  говорила  почти  шепотом,  словно  воспоминаниЯ
невероЯтно утомлЯли ее, - вчера Я вернулась домой. Љак только  Я  отворила
дверь, отец поглЯдел на менЯ так бешено, как голоднаЯ  собака  смотрит  на
мЯсо, и Я понЯла, что помощи мне от него не ждать. €ли нужно заплатить  за
нее. џ рано легла в постель, и он пришел ко мне в комнату. Ћн еще и выпил,
и Я не знала, что делать. ’огда Я ему сказала, что хочу стать учительницей
и пусть он поможет мне. Ћн выслушал спокойно и сказал, что поможет. "џ длЯ
тебЯ все сделаю, дочка, - сказал он и потом все повторЯл:  -  џ  был  тебе
плохой отец, знаю. Ќо теперь все по-другому, и Я помогу тебе". Ћн  говорил
от души, и Я заплакала. € вдруг, как он увидел, что Я плачу,  так  кинулсЯ
ко мне, не помнЯ себЯ, и стал хватать менЯ. Ќо Я вырвалась и вытолкала его
из комнаты. џ почувствовала, что ненавижу его, и не могла заснуть: все мне
было страшно в доме. ’огда Я оделась и вышла, чтобы опЯть уйти  -  совсем.
Ќо тут подумала о фабрике... больше ведь некуда податьсЯ, кроме фабрики. €
как вспомнила об этом, такую почувствовала усталость, что ноги  отказались
идти. Ќо и домой возвращатьсЯ нельзЯ было. џ не знала,  что  отец  слышал,
как Я встала. џ влезла на сеновал и решила потихоньку выбратьсЯ утром,  до
того, как проснетсЯ отец... Ђ дальше вы знаете,  -  сказала  она.  -  Ќет,
может, и не знаете. Њожет, вы не знаете, что, когда Я услышала,  как  отец
поднимаетсЯ по лестнице, мне вдруг стало все равно. Љогда он схватил менЯ,
Я больше не вырывалась. Њне было все равно, все во мне смешалось. “ж очень
ему скверно без женщины, подумала Я,  если  он  из-за  родной  дочери  так
беситсЯ. € вот Я подумала: может быть, если  Я  уступлю,  он  поможет  мне
подготовитьсЯ на учительницу. Ђ потом Я подумала: нет, если Я  уступлю,  Я
уже не гожусь в учительницы. Ђ потом мне стало все равно, все равно. € тут
вы...
   Њужчины зажгли свои погасшие трубки и курили молча. Ћна смотрела на них
со смутным страхом во взглЯде, и они не поднимали на нее глаз,  словно  из
уважениЯ к ее наготе.
   - Џора спать, - сказал наконец Ѓерн.


   Њаркэнд проснулсЯ свежим утром. „жейн Џрист спала  еще,  до  подбородка
укрытаЯ пальто. Џодперев голову рукой, Ѓерн смотрел на нее.  Ћн  не  видел
Њаркэнда, и Њаркэнд стал наблюдать за ним. Ќа строгом лице была  нежность;
всЯ жизнь отражалась в его глазах, устремленных  на  девушку,  словно  они
были устремлены на жизнь. Њаркэнд понЯл, что в  этой  девушке  Ѓерн  видел
саму жизнь: он жалел ее юность; сострадал ее судьбе, открывшей ей  красоту
ее тела лишь через кровосмесительную похоть;  с  возмущением  думал  он  о
годах, отданных ею рабскому служению машине, с сочувствием -  о  ее  мечте
стать учительницей; он ненавидел социальный строй, который едва не  сломил
ее; любил мир подлинный, в котором жила ее красота и который  жил  в  ней.
‚сей своей жизнью Ѓерн глЯдел на эту жизнь, не знаЯ, что на него  смотрЯт,
пока глаза девушки не раскрылись под его взглЯдом. ’огда  лицо  его  снова
спрЯталось за маской, и он угрюмо улыбнулсЯ.
   - —то, выспались?
   - „а. - ђука „жейн бессознательно поднЯлась  к  оголенной  шее,  словно
кто-то коснулсЯ ее во сне и прикосновение еще чувствовалось.
   - Њожет быть, - сказал Ѓерн, - вы еще станете учительницей.
   ‚ первый раз глаза „жейн наполнились слезами; она покачала головой.
   - —то с вами?
   Ћба не замечали Њаркэнда.
   - —то-то случилось, - сказала она. - џ уже не могу быть учительницей.
   - Џочему, „жейн?
   - Џотому что... Я теперь не знаю, чему учить.
   Ѓерн улыбнулсЯ, словно ее сомнениЯ обрадовали его.  Ќе  поднимаЯсь,  он
ближе придвинулсЯ к ней.
   - ќто можно узнать, - сказал он и обнЯл ее за талию.
   Ћни неподвижно лежали на зеленой земле,  в  смутном  ожидании  встречаЯ
утро.


        3

   Ћни отправлЯлись в Ѓэйтсвилл. Ѓерн хотел увидеть  город,  где  работала
„жейн Џрист; ему нужна была (Њаркэнд видел это)  близость  ко  всему,  что
было „жейн Џрист; он  хотел  стать  участником  всей  жизни,  которую  она
прожила. “лицы Ѓэйтсвилла,  голые  рЯды  каркасных  домов  лежали  в  тени
Ђпалачских гор. Ѓедные белые жители, запертые в  городке  и  приговоренные
навечно к каторжному труду, пропитались  сухою  пылью  неприглЯдных  улиц.
„ети, рожденные в этой тюрьме, были пришельцами из свободного мира; но они
недолго цвели  -  вскоре  их  губы  сжимались,  руки  и  ноги  становились
неповоротливыми  и  глаза  тускнели;  тогда  они  не  принадлежали  больше
свободному миру и были готовы длЯ фабрик. ‚  негритЯнских  долинах  нищета
была окрашена в более Яркие краски; черным, казалось  Њаркэнду,  досталась
лучшаЯ долЯ в вечной борьбе, и угрюмые глаза белых знали это.
   ‚ этом городе, основанном промышленностью,  пустыне,  затерЯнной  между
холмами и равнинами, Ѓерн, „жейн Џрист и Њаркэнд решили остатьсЯ на  лето.
Ѓерн быстро нашел себе место кузнеца на литейном заводе (в  темных  недрах
гор было железо, а уголь привозили по местной железной дороге).
   - Ђ ты читай, - сказал он „жейн. -  ’ебе  нужно  учитьсЯ,  если  хочешь
учить других. - € он выписал ей с ‘евера книг.
   - ќто не займет у менЯ всего времени - только читать.
   -  ’огда  бездельничай.  „эвид  тебЯ  научит.  “менье  бездельничать  -
единственнаЯ  добродетель  людей  его  класса,  не  всех,  правда.   Џосле
революции мы немало часов станем каждый  день  отводить  безделью,  и  это
будут самые значительные часы в жизни.
   - € прекрасно, - сказал Њаркэнд. - “ менЯ есть кое-какие деньги,  зачем
же мне работать? - (Ћн написал  ђеннарду,  чтоб  тот  выслал  ему  пЯтьсот
долларов.)
   Њаркэнд  ощущал  потребность  бездельЯ.  Ћн  стоЯл  на  грани  какой-то
решительной и полной перемены, и  ему  было  страшно  совершать  поступки,
словно в каждом из них таилась угроза его жизни. ѓлубоко внутри в нем  шла
какаЯ-то работа, она была свЯзана с  его  пребыванием  здесь,  с  „жейн  и
Ѓерном; она разворачивалась сама по себе и требовала  от  Њаркэнда  только
одного: не мешать. ‚ то же времЯ он утратил простую  способность  понимать
себЯ: он не знал, счастлив ли он, как он относитсЯ к двум своим спутникам,
принимает ли революционное евангелие Ѓерна, которое тот из вечера в  вечер
любовно развертывал перед „жейн, словно эпическую поэму.
   „жейн недолго оставалась праздной, да  и  Њаркэнд  тоже.  „жейн  завела
дружбу с женщинами по соседству, и через месЯц у нее составилась группа из
детей, которые были еще слишком малы, чтобы работать на  фабрике.  Њаркэнд
купил плотничьи инструменты и на тенистом дворе каркасного домика, который
они снЯли, мастерил скамейки, качели, песочницы.  Ћн  многому  научилсЯ  в
‹юси и теперь делилсЯ своим опытом с „жейн, помогаЯ ей в работе с  детьми.
Ќо вначале она  лучше  понимала  их,  чем  он;  у  них  была  притупленнаЯ
восприимчивость, соображали они туго, детский дар фантазии и творчества  в
игре был зарыт в них так глубоко, что Њаркэнд не мог до него докопатьсЯ. ‚
школьниках ‹юси и собственных детЯх он привык  встречать  более  подвижный
ум. Ћбдуманно, не без труда вначале, он  заставил  себЯ  приспособитьсЯ  к
медленному жизненному ритму этих сынов и  дочерей  неприглЯдной  улицы.  €
впечатление их неполноценности  скоро  исчезло.  Ћн  увидел  в  них  племЯ
потаенных мечтателей, и ему стало Ясно, что сам он похож  на  них.  Љак  в
горах к северу от Ѓэйтсвилла, в их сознании были  расселины,  где  таились
сокровища.  ‘колько  времени  прошло,  прежде  чем  он   начал   постигать
сокровища, скрытые  в  нем  самом!  Ќе  боЯзливые  грезы,  гнездившиесЯ  в
сознании этих детей, были чужды ему  теперь,  но  рационализм  ђеннарда  и
рационалистическаЯ религиозность ќлен.
   ‚ечерами, перемыв после ужина посуду, все трое  сидели  во  дворе,  где
днем играли дети, сидели среди еще звучавшей  музыки  детских  голосов,  и
мужчины курили, а „жейн шила, а над ними (дом стоЯл на окраине города)  по
сине-зеленым горам раскидывалсЯ пурпурный  покров.  Ќаступал  час  беседы;
„жейн  задавала  вопросы;  Ѓерн  с  терпеливой  нежностью  снова  и  снова
возвращалсЯ к неЯсному пункту, бережно направлЯЯ ее  шаги.  Џорой  заходил
кто-нибудь из рабочих или женщин - приЯтельниц  „жейн;  Ѓерн  и  тогда  не
менЯл характера беседы. € то,  что  он  говорил,  было  беспристрастным  и
точным; и то, что он говорил, с настойчивой уверенностью  вело  их  умы  к
осознанию неизбежности социальной революции.
   ‚се чаще навещали их люди, но они уходили рано. (‚ отличие от Ѓерна  им
нужен был длительный сон, перед тем как встать на рассвете, и в отличие от
„жейн и Њаркэнда они не могли отдыхать в послеобеденный  час.)  Ќо  друзьЯ
еще долго сидели втроем знойной ночью, сначала  беседуЯ,  а  потом  просто
молча.
   ѓород был окружен  горами;  на  севере  поднималась  вершина,  одинокаЯ
крутаЯ скала, такаЯ каменистаЯ, что на ней не росли даже деревьЯ. €  когда
вызванные Ѓерном видениЯ смерти последней классовой  культуры  и  рождениЯ
культуры человечества возникали перед их взором  в  ночи,  словно  дыхание
далекого, беспредельного и высшего существа,  Њаркэнд  вспоминал  об  этой
вершине. ЏрЯмо перед ним высилась  гора,  преграждавшаЯ  путь  к  дому,  к
рождению, к будущему. ѓора стоЯла между ним и его жизнью,  он  должен  был
взойти на нее.  Ћн  твердо  знал,  что  это  всего  лишь  невысокий  отрог
Ђпалачских гор; знал, что по железной  дороге,  пересекающей  вершины,  он
всего за несколько часов может доехать домой. Ќо в глубинах его  сознаниЯ,
разбуженных „жейн и детьми фабричного города, жила уверенность  еще  более
твердаЯ, что  этой  горы  не  одолеть  так  быстро.  Ћгромной  была  гора,
осенЯвшаЯ двор, где он сидел вместе с Ѓерном и „жейн, не потому,  что  она
тЯнулась от Ђлабамы до Ќовой Ђнглии, но потому,  что  на  ее  вершине  был
перевал его судьбы и в ее недрах горел огонь, в котором  все,  чем  был  и
мечтал быть „эвид  Њаркэнд,  должно  умереть,  прежде  чем  он  преодолеет
подъем.
   - џ верю, „жейн, да, верю в  человека,  -  послышалсЯ  спокойный  голос
Ѓерна. - ‚от почему Я социалист.  ‚  жизни  нужно...  непременно  нужно...
верить во что-нибудь. _‚ерить_ - значит то же, что и _жить_.  “  кого  нет
веры в человека, тот отрезан от человека, то есть он ставит  веру  в  свое
личное благополучие  выше  человека,  вне  человека  и  вне  человеческого
благополучиЯ. € вот, отделившись, обособившись так  от  человека,  вы,  по
вашим словам, утверждаете вашу веру в бога. Ќо на  самом  деле  вы  только
презрели человеческую жизнь и надежду, чтобы  утвердить  свою  надежду  на
маленький замкнутый мирок, который вам кажетсЯ выше мира людей  и  который
вы называете небом. Џотому что, если  у  вас  нет  веры  в  человека,  вы,
значит, не верите и в себЯ. Ќо ведь, чтобы жить, нужно верить!  €  вот  вы
придумываете внутри себЯ нечто, во  что  можно  верить,  и  называете  его
сверхчеловеком или богом.  ќто  разрешает  ваши  затруднениЯ,  потому  что
теперь вам есть во что верить, и вы думаете, что верите в  бога,  а  не  в
человека. Ќа самом деле это просто _самомнение_: вам кажетсЯ, что  есть  в
вас нечто лучшее, чем обыкновенный человек. € это самомнение позволЯет вам
не задумыватьсЯ о человеке, не задумыватьсЯ о самом себе.
   Ќаступило молчание; эти трое не боЯлись длительного молчаниЯ.
   - ‚се совершенно понЯтно, - продолжал Ѓерн. - —еловеческий мир, как  он
есть, отвратителен. ’олько глухой, немой или  слепой  может  усомнитьсЯ  в
этом. Џовсюду мужчины и женщины гнут спину ради  куска  хлеба  (а  в  мире
избыток пшеницы!); повсюду человеческое счастье принесено  в  жертву  ради
того, чтоб только выжить (а стоит ли жить,  если  нет  счастьЯ?);  повсюду
детей лишают детства и обращают в тупые созданиЯ,  подобные  родителЯм.  ‚
…вропе война? Ќо ведь десЯтки тысЯч лет идет война во всем мире, и  каждое
доброе  человеческое   побуждение,   каждаЯ   робкаЯ   мечта   разбиваетсЯ
вдребезги... и возрождаетсЯ вновь. ‚ чем же  дело?  …сли  бы  звери  умели
говорить - что же, и они говорили бы так о своем мире?  Ќе  верьте  этому!
‡вери живут  жизнью  свободной  и  полной...  и  значит,  счастливой,  или
умирают. ‘частье до самой смерти: так живут насекомые, растениЯ, животные.
Ђ человек? ЌесчастьЯ до самой смерти. Џочему  такаЯ  разница?  Џочему  эта
разница существовала всегда, с первых дней цивилизации? •ристиане дают  на
это свой ответ. Ќе верЯ в человека вообще, не верЯ в человека в себе,  они
говорЯт: _первородный грех_. Ђ это значит, что в мире человека  нет  места
надежде и что спастись можно, только уйдЯ от него и задушив  его  в  себе.
Ћтсюда начинаетсЯ порочный  круг,  называемый  цивилизацией.  ђаз  человек
безнадежен, зачем тревожитьсЯ о том, как он живет  и  что  делает?  Џускай
человек гниет! ’ак вот: он гнил и продолжает  гнить!..  Ќо  у  социалистов
есть свой ответ на вопрос.  -  Ѓерн  медленно  выколотил  пепел  из  своей
трубки, медленно набил ее снова, медленно зажег и раскурил.  -  ‘оциалисты
говорЯт: с тех пор как человек стал боротьсЯ за жизнь более  высокую,  чем
животное  существование,  жизнь,  проникнутую  человеческим  смыслом,   он
столкнулсЯ с противоречием. —тобы жить как человек, он нуждалсЯ в покое  и
досуге... чтобы разрешать свои  проблемы,  создавать  свое  искусство.  Ќо
чтобы иметь покой и досуг длЯ себЯ, он заставлЯл других на себЯ  работать:
имел _рабов_. –еной привилегии  одних  людей  жить  разумной  жизнью  было
порабощение других. ’ак вот, цена оказалась чересчур высокой.  Џотому  что
нет  человека,  полностью  обособленного  от  других,   нет   "свободного"
человека, полностью обособленного от своих рабов. ‘ам  того  не  знаЯ,  он
страдал их страданием, их болезни разъедали его искусство и мысль... плоды
его досуга. ќтот "свободный" был подобен человеку, у которого Ясный ум, но
слабое сердце, а легкие постоЯнно вдыхают отравленный воздух.  Ћн  пыталсЯ
объЯснить и тем уничтожить свое несчастье - отсюда его религиЯ, философиЯ,
искусство. Ћн пробовал все пути, кроме одного: освобождение своих рабов  -
ведь это он мог  сделать,  лишь  отказавшись  от  своего  досуга  и  своей
"свободы".  Ћстроумнейшие  объЯснениЯ  находил   он   (первородный   грех,
например). Ќо  роковое  противоречие  оставалось  неразрешенным.  Ќемногие
порабощали  многих,  и  это  рабство   многих   заражало   болезнью   весь
общественный организм, включаЯ и тех, кто  мнил  себЯ  свободным.  -  Ѓерн
положил свою трубку на землю, у ножки стула, осторожно, чтобы не рассыпать
пепел.  -  ’олько  теперь,  только  теперь,  с  поЯвлением  машины,  стало
возможным разрешить противоречие, разлагавшее человеческий мир.  Њы  нашли
замену эксплуатируемому классу. Ќам не нужны рабы, которые работали бы  за
нас, чтобы мы имели времЯ думать, и мечтать... и любить. ђабами  не  будут
больше другие люди: _не будем больше мы сами, ибо другие - это  мы  сами_.
ђабом будет машина. € машина будет принадлежать всем нам.
   - „а, - сказал Њаркэнд, - нужно, чтобы машина принадлежала всем. Џотому
что в руках у немногих она лишь еще  более  страшное  средство  порабощать
остальных.


   „ни  Њаркэнда  полны  были  мелких  сознательных   поступков,   которые
прикрывали глубокую подсознательную работу мысли. —асто он первым  вставал
с постели и готовил завтрак. Љогда Ѓерн уходил на работу, Њаркэнд  помогал
„жейн убрать в доме. •отЯ мысленно и физически  он  часто  отсутствовал  в
доме в часы занЯтий „жейн с детьми,  он  знал  теперь  каждую  черточку  в
каждом ребенке, знал так, как никогда не знал своих детей или школьников в
‹юси. Ћн знал все о домах, из которых  они  приходили;  в  глазах  девочки
читал неудовлетворенность ее матери, в складке губ мальчика - страсть  его
родителей, заставлЯвшую их, быть может,  забывать  о  голых  стенах  своей
лачуги. Ћн знал все о „жейн в ее интимной жизни с Ѓерном;  о  том,  как  в
любовном объЯтии нарушалось равновесие, основанное  на  господстве  Ѓерна;
госпожой становилась она, ему оставалось упоение  покорности.  Њаркэнд  не
желал женщины;  его  половаЯ  потребность  растворЯлась  во  все  растущем
понимании чужих существ и жизней. ‚ послеобеденный час, когда  солнце  уже
начинало  клонитьсЯ,  он  бродил  по  жалким,  неприглЯдным  улицам,   под
взглЯдами матерей превращавшимсЯ во что-то страшное, трагическое, из  чего
нет  выхода.  Ћни  и  их  дети  на  порогах  лачуг,  цыплЯта  и  свиньи  в
подворотнЯх, осиноваЯ серебристаЯ рощица позади, у ручьЯ, говорили с  ним,
и он понимал их так же хорошо, как понЯл  ‹иду  арон  в  ту  ночь,  когда
прикоснулсЯ к ее волосам.
   Ќаступила пора, когда по утрам  он  поднималсЯ  от  сна,  темного,  как
беззвездное и безоблачное ночное небо, и ему вдруг открывалась  красота  в
дешевых ножах и вилках, в тЯжелой фаЯнсовой посуде, которую он  ставил  на
стол. ‚се это было удивительно и чудесно; даже некрашеные  сосновые  доски
стола вызывали в нем восхищение. € в этом мире чудес могло  ли  одно  быть
более или менее необычным, чем другое?  “  него  есть  дом,  есть  дело  в
Ќью-‰орке; у него есть жена и дети, он владеет многим; и вот он  здесь,  в
горном фабричном городке, накрывает на стол длЯ революционера и  фабричной
девушки - его любовницы. Ќеобычно? ‚овсе нет! ‡десь не было  ничего  более
необычного, чем в волосках на  его  коже,  в  нормальном  функционировании
внутренних органов его тела.
   ’ак, незаметным образом его любовное внимание сосредоточивалось на  нем
самом. †енщины в окнах и у дверей  городских  домов,  дети  в  придорожных
канавах, животные в поле, деревьЯ, цветы, птицы  были  отдельными  частЯми
всеобъемлющего существа, которое он любил  спокойно,  но  чувственно,  как
младенец свою мать. ’еперь, как младенец, он постигал чудесное  средоточие
всего этого: свое тело. Ћн просыпалсЯ и  неподвижно  лежал  в  постели;  и
ощущал свое дыхание,  движение  раскрывающихсЯ  век,  глазные  Яблоки,  на
которые давил известковый потолок и три мухи, жужжавшие и кружившиесЯ  под
ним. Џотолок переливалсЯ в утреннем свете; ветер и солнце были в глазах  у
него, ветер, воздух и солнце - мир; и все  это  неведомыми  путЯми  давило
через глазные Яблоки на его нервы и плоть,  заставлЯЯ  его  чувствовать  и
думать! Ћн вдруг перестал ощущать свое тело  как  нечто  определенное.  Џо
невежеству он считал его твердым, а оно было  множеством  вихрей  и  волн,
подобных кружению мух под потолком, переливающихсЯ на солнце. ’ело его  не
имело границ: мухи и потолок входили в него, и ветер, который есть  воздух
и движение земли, и солнце, которое есть мир.  Ћн  поднимал  свое  тело  с
постели (даже в механизме этого движениЯ была тайна!)  и  наблюдал,  какаЯ
сложнейшаЯ  техника  требуетсЯ  длЯ  выполнениЯ  обыденных  поступков.  Ћн
смотрел, как его руки накрывали на стол, и ножи и вилки в его  руках  тоже
были частью его самого, их движениЯ, как и движениЯ его  рук,  полны  были
тайны. …го восторг слабел под  напором  вещей,  которые  в  силу  какой-то
превратной  скрытности  притворЯлись  обыкновенными,  чтобы  скрыть   свою
сущность. Ќо каждое утро, когда он покидал  опрокинутое  беззвездное  небо
сна, восторг снова охватывал его; и по мере того,  как  уходила  молодость
лета, всЯ его жизнь растворЯлась в этом восторге.
   ‘нова вернулась к нему  потребность  физического  труда.  Ћн  вспоминал
бойни "‹енка и Љ<sup>o</sup>", странный кризис,  вызванный  ими.  Ћн  знал,  что  два
последующих года были реакцией на них и бегством от них, но в то же  времЯ
этими годами, казалось ему, замкнулсЯ круг. Ћн снова вернулсЯ - в каком-то
смысле - туда, откуда ушел, но эти два года дали ему нечто,  чего  ему  не
хватало и что нужно было найти  длЯ  того,  чтобы  _вынести_  тайну  этого
страшного труда.
   Ќетрудно было найти работу на производстве летом 1916 года;  и  Њаркэнд
поступил в мартеновский цех Ѓэйтсвиллского сталелитейного  завода.  „есЯть
печей стоЯли в рЯд в  железном  сарае,  опоЯсанном  рельсами,  по  которым
подвозили уголь и руду. Ќад головой скользили на роликах гигантские ковши,
опрокидывавшие расплавленное железо в белый рев сжатого  газа  и  пламени.
†ара была нестерпимаЯ,  и  ни  одно  дуновение  беспощадного  лета  ее  не
умерЯло.
   Љогда Њаркэнд, обнаженный до поЯса, в очках-консервах на лбу, в  первый
раз подошел к открытой топке печи, он содрогнулсЯ. Љазалось, все тело  его
вдруг съежилось, ссохлось, точно полено  в  огне;  весь  цех  был  столбом
черного пламени, и огонь печи лишь  цветом  отличалсЯ  от  него.  Љ  горлу
подползла тошнота, всЯ  влага  иссЯкла  в  напрЯгшемсЯ  теле.  Ћн  схватил
лопату, загреб доломит и подошел вплотную к печи. € тогда он  увидел  свое
тело и понЯл, что спасен.  Ћн  увидел  свой  торс,  лоснЯщуюсЯ,  блестЯщую
колонну; увидел непрочную ткань тела в черном пламени  воздуха  и  железа;
увидел белый ад топки. „оломит и известь нужно  было  подбрасывать,  чтобы
придать огнеупорность стенкам топки, - такова была его обЯзанность.  Ќо  в
этом единстве составные части были отделены друг  от  друга;  печь  и  его
плоть жили одним, но каждаЯ на своем месте. Ћн увидел, что опасности  нет.
‚лага его тела, холод глаз, жизнь его сознаниЯ  в  скорлупе  черепа  имели
свое место; огонь и сталь имели свое.  ‘трах  исчез,  наступил  покой.  Ћн
работал.  Џостепенно  нарастала  волна  стали  в  пламени  печи;  огромным
черпаком он брал образец длЯ пробы на углерод. € когда жар в печи  доходил
до нужной температуры и  наступала  пора  "выпускать",  сталь  становилась
частью его существа. Ћн стоЯл у  самой  печи,  где  бесновалось  пламЯ,  и
смотрел, как лилась река чистого  света,  и  чувствовал  покой  и  радость
свершениЯ.
   Џосле  восьми  часов  работы  Њаркэнд  шел  домой  по  улицам,   обычно
накаленным летней жарой, но теперь, по контрасту  с  цехом,  прохладным  и
погруженным в сумерки. Ћн не помнил о „жейн и Ѓерне,  забыл  о  детЯх,  не
чувствовал вкуса пищи, солнечного тепла. Ќо он был счастлив. ‚ этой работе
была  страсть,  и  он  возвращалсЯ  к  ней,  как  мужчина  возвращаетсЯ  к
любовнице. ‘коро опЯть он увидит свое тело  в  единоборстве  с  плавильной
печью. Ћн будет разжигать огонь и умерЯть его, когда тот  чересчур  сильно
разгоритсЯ, чтобы защитить печь. Ћн сделает так,  что  расплавленнаЯ  руда
станет сталью и вздыбитсЯ, как гигантскаЯ волна. € наконец,  своим  телом,
которое погибло бы от  одного  прикосновениЯ  к  стали,  он  приобщитсЯ  к
оргазму выпуска: чистаЯ река света потечет среди взрывающихсЯ солнц.
   Њаркэнд знал, что товарищи по работе не разделЯют его переживаний.  ќто
были (за исключением самых  молодых)  усталые  люди  -  люди,  изможденные
годами труда, который в их жизни перемежалсЯ только со страшным  призраком
бездельЯ,  означавшего  отчаЯние  и  голод.  ќто  были  люди,  жившие   на
неприглЯдных улицах; люди, которым любовь к женщине и ребенку несла только
страх; это были люди, зажатые в тисках уродливого рабства. € все  же  даже
самый забитый из них смутно переживал экстаз в  своей  борьбе  с  огнем  и
сталью. € Њаркэнд знал, что его переживание острее лишь потому, что он  не
так устал и не так порабощен. € что будь  они  свободны,  как  он,  каждый
сумел бы по-своему пережить этот восторг труда.


   Ћднажды вечером, в конце августа, Ѓерн сказал:
   - Џора  собиратьсЯ.  Њне  нужно  в  –инциннати,  повидать  кой-кого  из
товарищей.
   Ћни сидели во дворе своего дома. Њаркэнд взглЯнул вверх,  на  гору;  во
времЯ своей работы на заводе он позабыл о горе.
   - ‡десь мы сделали уже все, что могли, - сказал Ѓерн, - если  нам  жить
здесь дальше, нужно  переходить  к  действию.  ‘ознание  может  оставатьсЯ
пассивным лишь некоторое времЯ, - он улыбнулсЯ „жейн,  -  потом  наступает
пора  действовать.  …сли  мы  останемсЯ  здесь  еще,  нужно   организовать
забастовку. Ђ к этому мы не готовы.
   - џ готова, - сказала „жейн.
   Ѓерн улыбнулсЯ.
   - Ќу, а вы, „эв? •отите остатьсЯ и делать сталь?
   - џ бы мог.
   - ‘коро все будет по-другому, если вы останетесь.
   - ќто Я знаю.
   - Њы приглашаем вас ехать с нами.
   - Њы не приглашаем его, - сказала „жейн. - Ћн наш.
   - ќто верно, - сказал Ѓерн. - Ћн сам этого не знает, но он наш.
   Њаркэнд посмотрел на север, на гору.  Ћдна-единственнаЯ  звезда  горела
над ней.
   - џ поеду с вами, - сказал он.


   ‘ледующий вечер был последний их вечер в Ѓэйтсвилле.
   - џ знаю, - сказал  Њаркэнд,  -  что  вы  торопитесь  в  –инциннати  на
какое-то важное совещание. ђасскажите нам о нем.
   Ѓерн некоторое времЯ курил молча. Џотом сказал:
   - Ђмерика мчитсЯ к войне с быстротою кометы. ѓерманиЯ гнет свою  линию,
и дом Њорганов не может допустить этого. Џотому что  они  рассчитывают  на
платежи ѓермании, а долг ее становитсЯ непомерно велик. Ќемцы  уступили  в
вопросе о субмаринах, потому  что  они  твердо  надеЯлись  прорватьсЯ  при
‚ердене, и им ни к чему было настраивать нас против себЯ,  раз  они  могли
победить и без этого. Ќо прорватьсЯ  не  удалось,  и  теперь  им  придетсЯ
усилить блокаду на ‡ападе. ќто означает возобновление  подводной  войны  -
повод, которого мы только и ждем, чтоб сломЯ голову кинутьсЯ в бой.  ‚  то
же времЯ акт о национальной обороне и новые  финансовые  законопроекты  об
армии и флоте служат доказательством нашей готовности.
   - Ќу а –инциннати?
   - ‘ейчас дойду до этого. ђабочему движению  война  может  быть  или  на
пользу, или во вред, в зависимости  от  степени  классовой  сознательности
перед войной. ќто - как котелок на огне. …сли котелок пуст, огонь распаЯет
его. …сли он полон,  огонь  заставит  его  закипеть.  Ќу  вот,  нам  нужно
наполнить котелок, прежде чем война зажжет огонь  под  ним.  €  мы  должны
торопитьсЯ.
   - џ хотел бы, чтоб вы говорили Яснее, - улыбнулсЯ Њаркэнд.
   - Љогда  начинаетсЯ  война,  патриотические  речи  и  вздутаЯ  зарплата
деморализуют рабочих. ќто  неизбежно,  и  это  уже  происходит.  Ќо  когда
горЯчка пройдет, они окажутсЯ в еще более худшем  положении,  чем  прежде,
если только не научатсЯ кое-чему за это времЯ.  …сли  они  хорошо  усвоили
урок, то к моменту  спада  горЯчки  они  устроЯт  революцию.  Ќи  в  одном
государстве …вропы  рабочий  класс  не  сумел  воспользоватьсЯ  полученным
уроком.  Џеред  девЯтьсот  четырнадцатым   годом   повсюду   оказал   свое
разлагающее  влиЯние   оппортунизм   ‚торого   €нтернационала:   Љаутский,
Ѓернштейн, синдикалисты, фабианцы. ’о же самое происходит теперь у нас. Ќу
вот, мы должны сделать все возможное, чтобы предотвратить это.


   ...Џо прЯмой между горами, наискосок  через  ’еннесси,  в  ‚иргинию,  в
‡ападную ‚иргинию, к реке Ћгайо. Ћни ехали на товарных платформах, а когда
„жейн уставала от угольной пыли, покупали билеты и ехали  в  пассажирском.
–елыми днЯми трЯслись  на  крышах  вагонов,  груженных  зерном.  Џорой  их
привлекала какаЯ-нибудь деревнЯ, уютно угнездившаЯсЯ  беленькими  домиками
на темнеющем склоне горы, и они прерывали свой путь; порой останавливались
у какого-нибудь фермера  в  пустынной  долине,  помогали  ему  в  жатве  и
распивали с ним сладкий сидр. Ќочевали на скошенных полЯх вместе с  мышами
и звездами или на задворках с  бродЯгами,  где  костры  зажигали  зловещие
отблески в глазах людей, сидевших вокруг. Џо молчаливому  соглашению,  они
избегали амбаров и сеновалов, чтобы не напоминать „жейн об отце.  €м  было
хорошо. Ћни мало говорили между собой, и то лишь на  обиходные  темы:  где
поесть, где переспать. Љакие странные очертаниЯ у  этой  горы!  ‹юбопытно,
что за человек живет на этой ферме? Ћни были счастливы... ‚ „жейн  длЯ  ее
любовника был привкус плодов земли; а Ѓерн длЯ  „жейн  Џрист  был  железом
земных недр, и углем, и прЯмыми соснами, созданными богом, в которого  она
до сих пор верила, считаЯ, что он человек, и живет среди людей, и ведет их
к благословенному свершению. Њаркэнд был добрым товарищем  длЯ  обоих.  Ћн
жил в ином мире. Ћни принадлежали друг другу, и в этом была жизнь;  у  них
была общаЯ твердаЯ  программа  действий,  длЯ  осуществлениЯ  которой  они
трудились, и она была  светом,  озарЯвшим  их  завтрашний  день.  Њаркэнд,
подвигаЯсь на ‘евер, к своему старому дому и старой жизни,  был  одинок  и
шел среди тьмы. ‘вет, встреченный им на пути, только завел его в еще более
непроглЯдную тьму. € чтоб разрушить его одиночество, потребовалсЯ бы целый
мир. Ќо уже одно это сознание было ценно, и это он ощущал  -  и  черпал  в
этом тайную радость.
   ѓора становитсЯ выше. ‹юди глубже погружаютсЯ в ее чрево, полное железа
и углЯ. Џустынные улицы, где живут люди, их пустые глаза, желтоватые  губы
- порождение этого нечеловечьего чрева. —ерный дым  поднимаетсЯ  из  чрева
горы, покорЯет воздух; по ночам он принимает кровавый  оттенок.  ’олько  в
холмистых рощах еще властвует  солнце.  Њаркэнда  тЯнет  к  этим  уголкам,
пронизанным светом;  иногда  он  намеренно  отстает  от  товарищей,  чтобы
подышать вместе с сосной или дубом, словно они, как и  он,  отбившиесЯ  от
своих солдаты, не замеченные победившим неприЯтелем. Ќо  у  горного  чрева
сила слишком велика, ему не спастись. ѓолоса „жейн и Ѓерна, идущих  рЯдом,
отодвигаютсЯ куда-то; его сознание превращаетсЯ в вихрь безличных стихий и
движений. Џеред его тревожным  взглЯдом  душа  отступает,  словно  химера.
’олько