        “ильЯм ”олкнер. Ћгонь и очаг


                                 Џовесть     
     
                           Џеревод ‚. ѓолышева

--------------------------------------------------------------------------
“ильЯм ”олкнер. ‘обрание сочинений в 9 томах. Њ:’ерра,2001, том 6.
ќлектроннаЯ версиЯ: ‚.…саулов, апрель 2004 г.
--------------------------------------------------------------------------


        ѓ‹Ђ‚Ђ Џ…ђ‚Ђџ 


        I
     
     —тобы  раз  и навсегда отделатьсЯ от „жорджа “илкинса, раньше всего ему
надо  было спрЯтать свой самогонный аппарат. Џричем сделать это в одиночку -
разобрать  его  в  темноте, перевезти без помощников в отдаленное и укромное
место,  где  его не затронет предстоЯщий переполох, и там спрЯтать. Њысль об
этих  хлопотах,  о  том,  как  он  будет  измотан и разбит после такой ночи,
приводила его в Ярость. Ќе перерыв в производстве; один перерыв уже случилсЯ
лет  пЯть назад, и ту помеху он устранил так же быстро и четко, как устранит
эту, и с тех пор конкурент, за которым, возможно, последует „жордж “илкинс -
при  условии,  что  Љарозерс  ќдмондс  будет  так  же  хорошо  осведомлен  о
намерениЯх  „жорджа  “илкинса,  как  осведомлен,  если  верить его словам, о
состоЯнии  своего  банковского  счета,  -  сеет,  мотыжит и собирает хлопок,
только не у себЯ, а в исправительной колонии штата, Џарчмене {1}. 
     €  не  потерЯ  доходов, вызваннаЯ перерывом. …му шестьдесЯт семь лет; в
банке  у  него  больше  денег, чем он успеет истратить, больше, чем у самого
Љарозерса ќдмондса - если поверить Љарозерсу ќдмондсу, когда пытаешьсЯ взЯть
немного  лишнего,  в смысле наличных или провизии из его лавки. Ђ именно то,
что  он  должен все сделать один: прийти с полЯ после долгого рабочего днЯ в
самый  разгар  сева,  поставить ќдмондсовых мулов в стойла, задать им корму,
поужинать,  а  потом  запрЯчь собственную кобылу в свою единственную телегу,
проехать  три  мили до самогонного аппарата, ощупью разобрать его в темноте,
отвезти  еще  на  милю,  в  самое  лучшее  и  безопасное место, какое он мог
придумать  на  случай  переполоха,  воротитьсЯ  домой  к  концу  ночи, когда
ложитьсЯ  уже  не  имеет  смысла, потому что скоро опЯть в поле, и, наконец,
дождавшись  минуты,  сказать  словечко  ќдмондсу;  все - сам, потому что два
человека, от которых естественно было ждать и даже требовать помощи, напрочь
непригодны: жена стара и дрЯхла, даже если бы он мог положитьсЯ - нет, не на
ее  верность,  а  на  ее  осмотрительность, - а что до дочери, то ей хотЯ бы
намекнуть  о  своем  замысле  - все равно что звать на помощь самого „жорджа
“илкинса  длЯ перевозки аппарата. ‹ично против „жорджа “илкинса он ничего не
имел,  несмотрЯ  на  досаду  в  душе  и физические тЯготы, которым он должен
подвергнуть  себЯ,  вместо того чтобы спать дома в своей постели. ђаботал бы
„жордж  спокойно на земле, которую ему выделил ќдмондс, и был бы женихом длЯ
Ќат  не  хуже  любого другого, лучше многих негритЯнских парней из числа ему
известных.  Ќо  он  не  допустит,  чтобы  „жордж  “илкинс  или  любой другой
поселилсЯ  в  этих  местах, где он прожил без малого семьдесЯт лет, - и не в
местах  даже,  а  на месте, где он родилсЯ, - и стал ему конкурентом в деле,
которое  он  ведет,  аккуратно и осмотрительно, уже двадцать лет, с тех пор,
как  впервые  разжег  длЯ  забавы  в  какой-нибудь  миле  от  кухонной двери
ќдмондса;  попросту говорЯ, подпольно ведет, ибо ему не надо было объЯснЯть,
что  сделал бы ‡ак ќдмондс или его сын Љарозерс (или сам старик Љаc ќдмондс,
если  на то пошло), узнай они об этом. Ћн не боЯлсЯ, что „жордж перебьет ему
торговлю,  сманит  его  постоЯнных  клиентов пойлом, которое начал гнать два
месЯца  назад  и  именует  «виски».  Ќо  „жордж  “илкинс - дурак, не знающий
осмотрительности, рано или поздно он попадетсЯ, и десЯть лет после этого под
каждым  кустом  во  владениЯх  ќдмондса,  каждую ночь, с рассвета до заката,
будет дежурить по помощнику шерифа. „урак ему не то что в зЯтьЯ, дурак ему и
в  соседи не нужен. € если „жордж должен сесть в тюрьму, чтобы исправить это
положение, так пускай „жордж с ђосом ќдмондсом и решают это между собой. 
     Ќо  конец  уже  виден.  …ще  часок  -  и он будет дома, доспит, сколько
осталось  от ночи, а потом опЯть пойдет в поле, проведет там день и дождетсЯ
минуты, чтобы сказать ќдмондсу. Њожет, к этому времени и возмущение утихнет,
и  побороть  останетсЯ одну усталость. Ђ поле это его, хотЯ он никогда им не
владел,  и  не  хотел  владеть,  и нужды такой не имел. Ћн проработал на нем
сорок  пЯть  лет,  начал  еще  до рождениЯ Љарозерса ќдмондса - пахал, сеЯл,
рыхлил,  когда  и как считал нужным (а порой вообще ничего не делал, а целое
утро  сидел  у  себЯ на веранде, глЯдел на него и думал, этого ли ему сейчас
хочетсЯ), и ќдмондс приезжал на кобыле раза три в неделю, взглЯнуть на поле,
и,  может  быть,  раз в лето останавливалсЯ, чтобы дать сельскохозЯйственный
совет,  который  он  пропускал  мимо  ушей - не только сам совет, но и голос
советчика,  как  будто  тот  и рта не раскрыл, - и ќдмондс ехал дальше своей
дорогой,  а  он  продолжал  делать  то,  что делал, уже забыв и простив весь
эпизод,  подчинЯЯсь  только  срокам  и  необходимости. € вот пройдет наконец
день.  ’огда  он  отправитсЯ  к  ќдмондсу, скажет ему слово, и это будет все
равно  как  если бы он бросил монету в игральный автомат и потЯнул за рычаг:
дальше остаетсЯ только наблюдать. 
     Ћн  и  в темноте точно знал, куда двигатьсЯ. Ћн родилсЯ на этой земле -
за  двадцать пЯть лет до ќдмондса, нынешнего ее хозЯина. Ћн работал на ней с
тех  пор,  как  подрос настолько, что мог проложить плугом ровную борозду; в
детстве,  в юности и взрослым исходил ее вдоль и поперек на охоте - до того,
как бросил охоту; бросил же не потому, что не мог прошагать день или ночь, а
просто  решил, что ловлЯ кроликов и опоссумов ради мЯса не соответствует его
положению  старейшего  -  старейшего  на плантации и, главное, старейшего из
Њаккаслинов,  хотЯ  в  глазах света он происходил не из Њаккаслинов, а из их
рабов,  -  ибо  годами  был  лишь  немного младше старика Ђйзека Њаккаслина,
который  жил в городе на то, что благоволил давать ему ђос ќдмондс, а мог бы
владеть  и  землей,  и  всем, что на ней, если бы были известны его законные
права,  если бы люди знали, как старик Љаc ќдмондс, дед нынешнего, отобрал у
него наследство; годами лишь немного младше старика Ђйзека и, как сам старик
Ђйзек,  почти  современник  стариков  Ѓака  и  Ѓадди  Њаккаслинов, при жизни
которых их отец Љарозерс Њаккаслин получил от индейцев землю - в те времена,
когда люди, и черные и белые, были людьми. 
     Ћн  был  уже  в  пойме.  Љак  ни удивительно, тут немного развиднелось:
глухаЯ  беспросветнаЯ  чаща кипарисов, вербы, вереска не стала еще черней, а
сбилась  в отдельные плотные массы стволов и сучьев, освободив пространство,
воздух,  более светлые по сравнению с ней, проницаемые длЯ глаза, по крайней
мере   кобыльего,  позволив  кобыле  зигзагами  двигатьсЯ  между  стволов  и
непроходимых  зарослей.  Џотом  он  увидел  то,  что  искал - приземистый, с
плоской  вершиной,  почти  симметричный  бугор,  торчавший  без всЯких на то
причин  посреди  ровной  как  стол  долины.  Ѓелые  называли  его  индейским
курганом. Ћднажды, лет пЯть или шесть назад, компаниЯ белых, в том числе две
женщины  -  многие  были  в очках и все до одного в костюмах хаки, еще сутки
назад  безнадежно  лежавших  на  полке в магазине, - Явились сюда с киркой и
лопатами, с банками и флаконами жидкости от комаров и целый день раскапывали
курган,  и  местные  -  мужчины, женщины, дети - почти все перебывали тут за
день  и  поглЯдели на них; позже - через два-три днЯ - он изумитсЯ и чуть ли
не  ужаснетсЯ,  вспомнив,  с  каким холодным, презрительным любопытством сам
наблюдал за ними. 
     Ќо  это  -  позже. Ђ сейчас он был просто занЯт. Ћн не видел циферблата
своих  часов, но знал времЯ - около полуночи. Ћн остановил телегу у кургана,
выгрузил самогонный аппарат - медный котел, за который уплачено столько, что
и  сейчас  тЯжело  было  вспоминать, несмотрЯ на его глубокое и неистребимое
отвращение  ко  всем  второсортным  орудиЯм,  и  змеевик  - и, тоже, кирку и
лопату.  Њесто  он  присмотрел  заранее  -  под  небольшим уступом на склоне
кургана;  выемку  уже наполовину сделали за него, надо было только чуть-чуть
расширить;  землЯ  легко  поддавалась  невидимой  кирке,  легко  и  спокойно
шушукалась  с  невидимой  лопатой,  и  вот, когда углубление стало впору длЯ
змеевика  с котлом - это был, наверно, всего лишь шорох, но ему он показалсЯ
грохотом  лавины,  словно  весь  курган  лег  на  него, - уступ сполз. ‡емлЯ
забарабанила  по  полому котлу, накрыла и котел и змеевик, закипела у ног, а
когда  он  отскочил  назад, споткнулсЯ и упал, то и вокруг его тела, посыпаЯ
его  грЯзью  и  комками,  а  напоследок ударила прЯмо в лицо чем-то большим,
нежели   ком,   ударила  без  свирепости,  но  тЯжелой  рукой  -  прощальнаЯ
наставительнаЯ  оплеуха древней кормилицы или духа тьмы и безлюдьЯ, а может,
самих непосредственно пращуров. Џотому что, когда он сел, тЯжело перевел дух
и,  мигаЯ, посмотрел на курган, который внешне совсем не изменилсЯ и маЯчил,
стоЯл  над  ним  в долгой ревущей волне безмолвиЯ, как взрыв издевательского
хохота,  рука  нащупала  ударивший  его предмет и в кромешной тьме опознала:
осколок  глинЯного  сосуда,  который  в целом виде был, наверно, величиной с
маслобойку, - черепок этот, стоило его поднЯть, тоже рассыпалсЯ и оставил на
ладони - словно подал - монету. 
     Ћн  не  смог  бы объЯснить, как догадалсЯ, что она золотаЯ. Ќе ему даже
спичка не понадобилась. ‚се, что он знал, все, что слышал о зарытых деньгах,
забурлило  в его памЯти, и следующие пЯть часов он ползал на четвереньках по
рыхлой земле, боЯсь зажечь свет, перебираЯ осыпавшуюсЯ и затихшую почву чуть
ли  не  по крупинкам, замираЯ времЯ от времени, чтобы определЯть по звездам,
сколько  еще  осталось  от этой скоротечной убывающей весенней ночи, и снова
роЯсь  в  сухом  безжизненном прахе, который разверзсЯ на миг, пожаловав его
видением абсолюта, и вновь сомкнулсЯ. 
     Љогда  побледнел  восток,  он  прекратил  раскопки, поднЯлсЯ на колени,
попробовал  выпрЯмитьсЯ,  расправлЯЯ  онемевшие  мускулы, впервые с полуночи
принЯл  положение,  похожее  на  вертикальное. Ќичего больше он не нашел. Ќе
нашел  даже  других  осколков  маслобойки  или  кувшина.  ќто  означало, что
остальное  может  быть  рассеЯно  где-то  ниже выемки. Ќадо будет откапывать
монету  за  монетой;  киркой  и  лопатой. ќто означает, что нужно времЯ и не
нужно  посторонних.  ’о  есть  и речи не может быть о том, чтобы тут рыскали
разные  шерифы  и стражи порЯдка, искали самогонные аппараты. „жордж “илкинс
пока  что  спассЯ  и  даже  не подозреваЯ о своем везении, так же как раньше
висел  на  волоске и не подозревал, что ему угрожает. Ћн вспомнил неодолимую
силу,  котораЯ  три  часа  назад швырнула его на спину, едва прикоснувшись к
нему,  и  подумал,  не взЯть ли в долю „жорджа “илкинса, младшим компаньоном
длЯ  копаниЯ;  и  не  только  длЯ  работы,  а в качестве уплаты, подношениЯ,
возлиЯниЯ ”ортуне и ‘лучаю: если бы не „жордж, он не наткнулсЯ бы на монету.
Ќо  он  отбросил эту мысль, даже не дав ей сделатьсЯ мыслью. —тобы он, ‹укас
Ѓичем,  самый  старший  из потомков Њаккаслина, обитающих нанаследной земле,
тот, кто застал в живых стариков Ѓака и Ѓадди и был бы старше ‡ака ќдмондса,
если бы ‡ак не умер, он, чуть ли не ровесник старика Ђйзека, который, как ни
верти,  оказалсЯ  отступником  своего имени и своего рода, из слабости отдав
землю,  принадлежавшую ему по праву, и живет в городе на милостыню от своего
правнучатого  племЯнника,  -  чтобы  он  уступил хоть цент, хоть полцента из
денег,  закопанных  стариками  Ѓаком  и  Ѓадди  почти  век  назад, какому-то
безродному  самогонщику,  выскочке  невесть  откуда - даже фамилии его никто
здесь  не  слышал  двадцать  пЯть  лет назад, - широкоротому шуту, который и
виски-то  гнать  не  научилсЯ  и  не  только  хотел  подорвать его торговлю,
разрушить  его  семью,  но  вот  уже  неделю заставлЯет его то опасатьсЯ, то
кипеть  от  возмущениЯ, а нынче ночью, то есть уже вчера, окончательно вывел
из  себЯ,  - и это еще не все, потому что надо еще спрЯтать котел и змеевик?
Ќикогда  в  жизни.  Џусть  вознаграждением „жорджу будет то, что он не сел в
тюрьму, - ђос сам отправил бы его туда, если бы власти поленились. 
     ‘вет  прибывал;  он  стал  видеть. Ћползень завалил самогонный аппарат.
Ќадо было только накидать там веток, чтобы свежаЯ землЯ не попалась на глаза
случайному  прохожему.  Ћн  встал  на  ноги.  Ќо выпрЯмитьсЯ все еще не мог.
‘легка  согнувшись,  одной  рукой  держась  за поЯсницу, он с трудом пошел к
молодым  тополькам,  которые  росли  шагах  в  двадцати,  -  и  тут  кто-то,
прЯтавшийсЯ  в  них или за ними, бросилсЯ наутек; шаги затихали, удалЯлись в
сторону чащи, а он секунд десЯть стоЯл, удивленно разинув рот, не верЯ своей
догадке,  и  голова  его провожала слухом невидимого беглеца. Џотом он круто
повернулсЯ и кинулсЯ, но не на звук, а параллельно ему, прыгаЯ с невероЯтной
живостью  и  быстротой  между деревьев, сквозь подрост, и, когда вырвалсЯ из
зарослей,  увидел  в  тусклом  свете  молодой  зари беглеца, мчавшегосЯ, как
олень, через поле к еще объЯтому ночью лесу. 
     Ћн понЯл, кто это, раньше, чем вернулсЯ в заросли и разглЯдел отпечаток
дочкиной  босой  ноги в том месте, где она сидела на корточках, - узнав его,
как  узнал  бы след своей кобылы, своей собаки, продолжал стоЯть и смотреть,
но  его  уже  не видел. ‚от, значит, как. ‚ чем-то это даже упрощало задачу.
„аже  если  бы хватило времени (еще час - и на каждом поле в долине будет по
негру  с  мулом),  даже  если бы он сумел скрыть все следы рытьЯ на кургане,
перепрЯтывать  самогонный  аппарат  в другое место все равно не стоит. Љогда
придут копать курган, они должны что-то найти, причем найти быстро, сразу, и
находка  должна быть такаЯ, чтобы они прекратили дальнейшие поиски и отбыли,
-  к  примеру, вещь полузакопаннаЯ, забросаннаЯ ветками так, что заметишь ее
прежде,  чем  оттащить  ветки.  €бо  вопрос  уже  не  подлежал  ни спору, ни
обсуждению.  „жордж  “илкинс  должен  уйти.  €  пуститьсЯ в путь раньше, чем
истечет следующаЯ ночь. 
     

        II 
     
     
     Ћн  встал  из-за  ужина,  отодвинул  стул. Ѓросил взглЯд, не хмурый, но
холодный на лицо потупившейсЯ дочери. Ћднако обратилсЯ не к ней и не к жене.
Ђ то ли к обеим сразу, то ли ни к кому: 
     - Џройдусь по дороге. 
     -  Људа это на ночь глЯдЯ? - сказала жена. - ‚чера целую ночь возилсЯ у
речки.  ‡апрЯгать пора, а он только домой ЯвлЯетсЯ; солнце час как встало, а
он  только в поле идет. ’ебе в постели пора быть, если хочешь испахать кусок
у речки, как мистер ђос велел... 
     Ќо  он  уже  был  за  порогом и мог не слушать дальше. ‘иона спустилась
ночь.  Џод  безлунным  небом  посевной  норм  смутной  белесой лентой лежала
дорога.  Љогда закричали козодои, она привела его к полю, которое он готовил
под  хлопок.  …сли  бы не „жордж, оно давно было бы испахано. Ќо скоро всему
конец.  …ще  десЯть  минут,  и  это  будет  нее  равно что бросить монетку в
игральную машину и пусть она не прольет на него золотой дождь, он обойдетсЯ,
он  не нуждаетсЯ; с золотом он разберетсЯ сам - лишь бы обеспечила ему покой
да  убрала  посторонних.  ‹  работа,  даже  ночью, без помощников, даже если
придетсЯ  перевернуть  половину кургана, его не пугает. …му всего шестьдесЯт
семь  лет,  и многим, которые вдвое моложе, далеко до него; десЯть лет назад
он  управилсЯ  бы  с  обеими  -  и  с  ночной работой, и с дневной. Ђ теперь
побережетсЯ.  Ћн  далее  немного печалилсЯ, что кончает крестьЯнствовать. Ћн
любил  свое  дело;  он  был  доволен своими полЯми, любил работать на земле,
гордилсЯ  тем,  что  у  него хороший инвентарь и он правильно им пользуетсЯ,
всегда  презирал  и  второсортные орудиЯ и небрежную работу, поэтому и котел
купил  самый  лучший,  когда  ставил  самогонный  аппарат, - да, этот медный
котел, о цене которого вспоминать сейчас еще тЯжелее, чем всегда, потому что
он  скоро  его  потерЯет,  больше  того  - намеренно отдаст. Ћн уже продумал
фразы,  весь  диалог, в ходе которого, сделав главное сообщение, скажет, что
кончает с крестьЯнским трудом, годы велЯт на покой, и пусть ќдмондс передаст
его  землю  другому, чтобы не пропал урожай. «•орошо, - скажет ќдмондс. - Ќо
не  жди,  что  Я  буду  предоставлЯть  дом,  дрова  и воду семье, котораЯ не
возделывает землю». Ђ он ответит, если до этого дойдет, - а дойдет наверное,
ибо он, ‹укас, до последнего своего часа будет утверждать, что ђосу ќдмондсу
далеко  до  его  отца ‡ака и им обоим, вместе взЯтым, далеко до старика Љаса
ќдмондса: «•орошо. „ом Я буду у вас снимать. Ќазовите цену, и Я буду платить
вам каждую субботу вечером, пока мне не расхочетсЯ здесь жить». 
     Ќо  это  образуетсЯ само собой. Ђ то дело - главное и безотлагательное.
‘перва  -  вернувшись  сегоднЯ  утром домой - он решил лично донести шерифу,
чтобы  не  вышло  осечки,  если  ќдмондс  удовольствуетсЯ тем, что уничтожит
аппарат  и  готовое  виски  „жорджа, а самого „жорджа просто сгонит с земли.
„жордж  все  равно будет околачиватьсЯ здесь, только так, чтобы не попастьсЯ
ќдмондсу  на  глаза;  вдобавок, не будучи занЯт ни земледелием, ни тем более
самогоном,  за  день  наотдыхаетсЯ,  а  ночами  станет  бродить где попало и
сделаетсЯ  еще  опасней,  чем  теперь.  €  все-таки донос должен исходить от
ќдмондса,  от белого, потому что длЯ шерифа ‹укас - нигер и больше ничего, и
оба  они, и шериф и ‹укас, знают это; а вот другое знает только один из них:
что  длЯ  ‹укаса шериф - обыкновеннаЯ деревенщина, которой нечем гордитьсЯ в
предках и не на что надеЯтьсЯ в потомках. …сли же ќдмондс решит уладить дело
тихо,  без полиции, то в „жефферсоне найдетсЯ человек, которому ‹укас сможет
сообщить,  что  о  самогоноварении  на  земле Љарозерса ќдмондса известно не
только ему и „жорджу “илкинсу, но известно и Љарозерсу ќдмондсу. 
     Ћн  вошел  в широкие ворота: дальше дорога заворачивала и поднималась к
купе  дубов  и  кедров,  и  между ними, Ярче всЯкого керосина, проблескивало
электричество,  хотЯ люди не чета нынешнему обходились в «том доме лампами и
даже  свечами.  ‚ сарае длЯ мулов м мл трактор, которого ‡ак ќдмондс тоже не
допустил  им  на  свою  землю,  а  в  своем  собственном  отдельном  доме  -
автомобиль,  к  которому  старик Љаc близко бы не подошел. Ќо то были другие
дни,  другое времЯ, и люди не чета нынешним; сам он, ‹укас, тоже из них - он
и парик Љаc, современники не только по духу, схожие вдвойне благодарЯ такому
парадоксу:  старик  Љаc,  Њаккаслин только по бабке, носил, понЯтно, фамилию
отца,  ни  владел землей, пользовалсЯ ее благами и отвечал за нее; ‹укас же,
Њаккаслин  по  отцу, носил фамилию матери, пользовалсЯ землей и ее благами и
не  отвечал  ни  за что. Ќе чета нынешним: старик Љаc хоть и через женщин, а
унаследовал  достаточно  крови  старика Љарозерса Њаккаслина, чтобы отобрать
землю  у истинного владельца только потому, что хотел ее, лучше знал, как ее
употребить,   и   было   в   нем   длЯ  этого  достаточно  силы,  достаточно
беспощадности,  достаточно  от старики Љарозерса Њаккаслина; и даже ‡ак: ему
было далеко до отца, но ‹укас, Њаккаслин по мужской линии, считал его ровней
- настолько, что намеревалсЯ убить его и однажды утром сорок три года назад,
приведЯ  свои дела а порЯдок, как перед смертью, уже стоЯл над спавшим белым
с раскрытой бритвой в руке. 
     Ћн  подошел  к  дому  -  два  бревенчатых  крыла,  соединенные открытой
галереей,  построил  Љарозерс  Њаккаслин,  и  старикам  Ѓаку  и  Ѓадди этого
хватало,  а  старик  Љаc ќдмондс сотворил памЯтник и эпитафию своей гордыне,
обшив  галерею, надстроив вторым этажом из белых досок и приделав портик. Ћн
не пошел к и дней, кухонной двери. —ерным ходом он воспользовалсЯ только раз
после  рождениЯ нынешнего ќдмондса, и, покуда жив, второго раза не будет. Ќо
и  по  ступенькам  не  поднЯлсЯ.  Ћн  остановилсЯ  в темноте перед галереей,
постучал в стену, из коридора вышел белый и выглЯнул в парадную .дверь. 
     - Ќу, - сказал ќдмондс. - —то такое? 
     - ќто Я, - сказал ‹укас. 
     - ‡аходи. —то ты там стоишь? 
     ‚ы  сюда выйдите, - сказал ‹укас. - Љто его знает, может, „жордж сейчас
вон там лежит и слушает. 
     - „жордж? - сказал ќдмондс. - „жордж “илкинс? 
     Ћн  вышел  на  галерею  -  еще молодой человек, холостЯк, сорок три ему
исполнилось  в  марте.  ‚споминать  это  ‹укасу было не нужно. Ћн никогда не
забывал  ту  ночь  ранней  весны  после  десЯти  дней такого ливнЯ, что даже
старики не могли припомнить ничего отдаленно похожего; жена белого собралась
рожать,   а  речка  вышла  из  берегов,  всЯ  долина  превратилась  в  реку,
запруженную  смытыми  деревьЯми и мертвым скотом, и через нее даже с лошадью
нельзЯ  было переправитьсЯ в темноте, чтобы позвонить по телефону и привезти
обратно  врача.  ‚  полночь  белый  сам  разбудил  Њолли, тогда еще молодую,
кормившую их первого ребенка, и они пошли сквозь тьму потопа к белому в дом,
и  ‹укас ждал на кухне, поддерживаЯ огонь в плите, а' Њолли с помощью одного
ќдмондса принЯла белого младенца, но после этого они понЯли, что нужен врач.
€ вот еще до рассвета он погрузилсЯ в воду и переправилсЯ через нее - сам до
сих  пор  не  понимает  как,  -  а уже в потемках вернулсЯ с врачом, избежав
смерти  (был  момент,  когда он думал, что погиб, пропал, что скоро он и мул
станут  еще  двумЯ белоглазыми, раззЯвившимисЯ трупами, и через месЯц, когда
спадет  вода,  найти  их,  раздутых  и  неузнаваемых,  можно будет только по
хороводу  стервЯтников),  пошел  на  которую  не  ради  себЯ, а ради старика
Љарозерса  Њаккаслина,  породившего  их  обоих,  его  и  ‡ака ќдмондса, - и,
вернувшись,  увидел,  что  жена  белого умерла, а его жена поселилась в доме
белого.  ‘ловно в этот хмурый, свирепый день он переплыл туда и обратно ‹ету
и  выбралсЯ,  получил возможность спастись, купил жизнь ценой того, что мир,
внешне оставшийсЯ прежним, потаенно и необратимо изменилсЯ. 
     Ђ  белаЯ женщина не то что покинула дом - ее будто никогда и не было, и
предмет, который они зарыли через два днЯ в саду (до кладбища, через долину,
по-прежнему нельзЯ было добратьсЯ), был вещью, лишенной значениЯ, не стоЯщей
креста,  ничем;  его  жена, чернаЯ женщина, занЯла ее место, и он один жил в
доме,  который  построил им к свадьбе старик Љаc, поддерживал в очаге огонь,
зажженный  в  день  их  свадьбы  и  с  тех пор не гасший, хотЯ теперь на нем
готовили  мало;  так продолжалось почти полгода, но однажды он пришел к ‡аку
ќдмондсу и сказал: «Њне нужна моЯ жена. Ћна нужна мне дома». Ђ потом - этого
он  не  собиралсЯ  говорить, но уже почти полгода он один поддерживал огонь,
который должен гореть в очаге до тех пор, пока на свете не останетсЯ ни его,
ни Њолли, один просиживал перед ним вечер за вечером всю весну и лето, и вот
как-то  вечером  опомнилсЯ  только  тогда,  когда встал над ним, ослепнув от
Ярости, и уже наклонЯл бадью с модой, но опомнилсЯ, поставил бадью на полку,
еще  дрожа,  не знаЯ, когда взЯл ее, - потом он сказал: «‚ы небось думали, Я
не возьму ее обратно?» 
     Ѓелый  сел.  Џо  возрасту они с ‹укасом могли быть братьЯми, чуть ли не
близнецами. Ћн медленно откинулсЯ на спинку, не сводЯ глаз с ‹укаса. 
     -  —ерт  возьми,  - тихо сказал он. - ’ак вот что ты думаешь. —то же Я,
по-твоему, за человек? —то же ты за человек после этого? 
     -  џ  нигер, - сказал ‹укас. - Ќо Я человек. € не просто человек. Њоего
папу сделало то же самое, что сделало вашу бабушку. џ возьму ее обратно. 
     -  —ерт, - сказал ќдмондс. - Ќикогда не думал, что буду клЯстьсЯ негру.
Ќо Я клЯнусь... 
     ‹укас  пошел  прочь.  Ћн  круто обернулсЯ. Ѓелый уже стоЯл. Ћни замерли
друг против друга, но в первое мгновение ‹укас даже не видел его. 
     -  Ќе  мне!  -  сказал ‹укас. - —тобы сегоднЯ вечером она была у менЯ в
доме. ‚ы понЯли? 
     Ћн  вернулсЯ  к плугу, оставленному на середине борозды в ту секунду, в
то  мгновение,  когда  он  вдруг  осознал,  что  идет в лавку, в дом или еще
куда-то,  где  сейчас  находитсЯ  этот белый, в спальню к нему, если надо, -
чтобы  встать против него. Њула он привЯзал под деревом, в упрЯжи. ’еперь он
подвел   мула   к  плугу  и  стал  пахать  дальше.  Џосле  каждого  прохода,
поворачиваЯ,  он  мог  бы увидеть свой дом. Ќо ни разу не взглЯнул на него -
даже  когда  понЯл,  что она снова там, дома, даже когда дым от подброшенных
дров поднЯлсЯ над трубой, как по поднималсЯ по утрам уже почти полгода; даже
в  полдень,  когда она прошла вдоль забора с ведерком и накрытой сковородой,
остановилась  и  поглЯдела  на  него  перед  тем,  как  поставить ведерко со
сковородой  на  землю и уйти. Џотом колокол на плантации пробил полдень - не
звонко, размеренно, музыкально. Ћн отвел мула, дал ему воды и корму и только
тогда  пошел  к  углу  изгороди;  тут  они и стоЯли - сковорода с еще теплой
лепешкой   и   жестЯное   ведерко,  наполовину  полное  молока,  истертое  и
отполированное  долгой службой и чистками до такой степени, что стало похоже
на старое потускневшее серебро - все как прежде. 
     Џотом  день  кончилсЯ. Ћн поставил в стойло и накормил ќдмондсова мула,
повесил  упрЯжь  на  крюк,  до завтрашнего днЯ. Ђ потом с дорожки, в зеленых
ранних  сумерках  лета,  когда  уже  мигали  и  плавали  в воздухе светлЯки,
перекликались  козодои  и  плюхались  и  квакали  на  реке  лЯгушки, впервые
взглЯнул  на  дом, на легкую струю вечернего дыма, в безветрии застывшую над
трубой,  -  и  задышал,  все  глубже,  глубже,  все шумнее и шумнее, так что
выгоревшаЯ  рубашка  чуть  не лопалась на груди. Њожет быть, когда он станет
стариком,  тогда  он  смиритсЯ  с этим. Ќо он знал, что не смиритсЯ никогда,
даже  если  ему  стукнет  сто  и он забудет ее лицо и имЯ, имЯ белого и свое
собственное.  {Њне придетсЯ его убить}, подумал он, {или придетсЯ забрать ее
и  уехать}.  “  него  мелькнула  мысль  пойти  к белому и объЯснить, что они
уезжают, сегоднЯ ночью, сейчас, немедленно. {Ќет, если Я его сейчас увижу, Я
могу  его  убить,}  подумал он. {ЉажетсЯ, Я решил, что буду делать, но, если
увижу  его, встречу сейчас, Я могу передумать... € это человек!} подумал он.
{„ержит  ее у себЯ полгода, а Я ничего не делаю; отсылает ее ко мне обратно,
и  Я  его убиваю. ќто все равно как вслух сказать всему свету, что он вернул
ее не потому, что Я велел, а потому, что она ему надоела.} 
     Ћн  вошел  через  калитку  в  заборе,  который построил сам, получив от
старика Љаса дом в подарок; сам же тогда натащил камней с полЯ, вымостил ими
дорожку  через  лысый двор, и жена каждое утро подметала двор ивовой метлой,
сгонЯЯ  чистую  пыль  в  запутанные  узоры  между  клумб,  обложенных  битым
кирпичом,  бутылками,  осколками  посуды  и цветного стекла. ќтой весной она
изредка  приходила  сюда,  ухаживала  за цветами, и они цвели, как всегда, -
броские,  грубые  цветы, полюбившиесЯ их народу: щирица и подсолнух, канны и
мальвы, - но с прошлого года и до нынешнего днЯ проходы между клумбами никто
не подметал. {„а}, подумал он. {џ должен убить его или уехать отсюда.} 
     Ћн  вошел в переднюю, потом в комнату, где два года назад разжег огонь,
который  должен пережить их обоих. Џосле он не всЯкий раз мог вспомнить, что
сказал  вслух,  но никогда не забывал, сколько изумлениЯ и Ярости было в его
первой  мысли: {’ак ей до сих пор в голову не пришло, что Я подозреваю}. Ћна
сидела  перед  очагом,  где  готовилсЯ  ужин, и держала ребенка, загораживаЯ
ладонью  его  лицо  от  света и жара, - худенькаЯ уже тогда, за много лет до
того, как ее мЯсо и, кажетсЯ, сами кости стали усыхать и сокращатьсЯ, - а он
стоЯл  над ней и смотрел не на своего ребенка, а на белое лицо, тыкавшеесЯ в
темную набухшую грудь, - не ќдмондсова жена, а его потерЯна, и сын возвращен
не его, а белого; он заговорил громко, скрюченными пальцами полез к ребенку,
но рука жены поймала его запЯстье. 
     - ѓде наш? - крикнул он. - Њой где? 
     -  „а  вон  на  кровати  спит!  -  сказала она. – Џоди поглЯди! - Ћн не
двинулсЯ,  продолжал  стоЯть,  а она не отпускала его руку. - Ќе могла Я его
оставить! ‚едь понимаешь, что не могла! Ќадо было с ним идти! 
     - Ќе ври мне! Ќе поверю, что ‡ак ќдмондс знает, где он! 
     - ‡нает! џ ему сказала! 
     Ћн вырвалсЯ, отшвырнув ее руку; он услышал, как лЯзгнули ее зубы, когда
собственнаЯ  рука ударила ее тыльной стороной по подбородку, увидел, как она
хотела потрогать рот, но не стала. 
     - Ќичего, - сказал он. - ‚се равно не твоЯ бы кровь потекла. 
     -  „урень!  -  крикнула  она.  Џотом  сказала: - Ѓоже мой. Ѓоже мой. Ќу
ладно.  Ћтнесу его назад. џ и так собиралась. ’етЯ ”исба завернет ему сахару
в трЯпочку... 
     -  Ќе  ты!  - сказал он. - € не Я. ’ы думаешь, ‡ак ќдмондс усидит дома,
когда  придет  и  увидит, что его унесли? Ќет! џ ходил в дом ‡ака ќдмондса и
просил  у  него мою жену. Џусть придет ко мне в дом и попросит у менЯ своего
сына! 
     Ћн  ждал  на  веранде.  ‡а долиной виден был огонек в том доме. {…ще не
вернулсЯ  домой},  думал  он. Ћн дышал медленно и ровно. {‘пешить некуда. Ћн
что-нибудь  сделает,  потом  Я  что-нибудь  сделаю, и все будет кончено. ‚се
образуетсЯ.}  Џотом  огонек  потух.  Ћн  стал повторЯть вполголоса: «‘ейчас.
‘ейчас.  Ќужно  времЯ, чтобы ему дойти досюда». € продолжал повторЯть, когда
давно  понЯл,  что  ќдмондс за это времЯ десЯть раз дошел бы сюда и обратно.
’огда  ему  показалось,  что  он  с самого начала знал, что тот не придет, -
словно он сам сидел в доме, где ждал белый, и наблюдал оттуда за этим, своим
домом. Џотом он понЯл, что белый даже не ждет, - понЯл так, словно стоЯл уже
в спальне, над беззащитным горлом спЯщего с раскрытой бритвой в руке, слышал
его мерные вдохи и выдохи. 
     Ћн  вернулсЯ в дом, в комнату, где спали на кровати жена и оба ребенка.
“жин,  который прел на очаге еще в сумерки, когда он пришел с полЯ, так и не
был  снЯт;  то,  что осталось от него, высохло, пригорело и, наверно, успело
остыть  -  угли  уже  угасали. Ћн отставил сковороду и кофейник, хворостиной
отгреб  угли  из  угла очага, так что обнажились кирпичи, и, послюнив палец,
дотронулсЯ  до  одного.  ѓорЯчий  кирпич  не  обжигал,  не  опалЯл, а словно
наполнен  был  глубинным, неспешным, плотным жаром, в который сгустились два
года  непрерывной топки - не огонь сгустилсЯ, а времЯ, словно и остудить его
не  могла  ни  гибель  огнЯ, ни даже вода, а только времЯ. Ћн вывернул ножом
кирпич, соскреб под ним теплую глину, поднЯл из Ямки маленькую металлическую
шкатулку,  сто  без  малого лет назад принадлежавшую его белому деду, самому
Љарозерсу  Њаккаслину,  и  вынул  из нее тугой узелок с монетами - некоторые
были  отчеканены еще при Љарозерсе Њаккаслине, а собирать он их начал, когда
ему  не было и десЯти лет. †ена перед тем, как лечь, снЯла только туфли. (Ћн
их  узнал.  €х  носила  белаЯ  женщина,  та,  котораЯ не умерла, а просто не
существовала.)  Ћн положил узелок в туфлю, подошел к ореховому бюро, которое
подарил ему на свадьбу Ђйзек Њаккаслин, и достал из Ящика бритву. 
     Ћн  ждал рассвета. ‡ачем - сам не знал. Ћн сидел на корточках, спиной к
дереву,  на полпути между воротами и домом белого, неподвижный, как сама эта
безветреннаЯ  тьма, - и поворачивались созвездиЯ, и козодои кричали все чаще
и  чаще,  потом  перестали,  и пропели первые петухи, забрезжил зодиакальный
свет  и  потух,  и начали птицы, и ночь кончилась. ‘ рассветом он поднЯлсЯ к
незапертой  парадной  двери,  прошел  по  безмолвному  коридору,  вступил  в
спальню,  куда,  казалось ему, входил всего лишь минуту назад, остановилсЯ с
раскрытой  бритвой  над  дышащим,  беззащитным и незащищенным горлом - перед
делом,  которое,  казалось  ему, он уже совершил. Џотом он увидел, что глаза
белого тихо смотрЯт на него, и тогда понЯл, почему дожидалсЯ рассвета. 
     -  Џотому  что  вы тоже Њаккаслин, - сказал он. - •отЯ и через женщину.
Њожет быть, это и есть причина. Њожет, поэтому вы так поступили: все, что вы
и  ваш  отец  получили от старика Љарозерса, дошло до вас через женщину - ас
этого  созданиЯ спрос другой, чем с мужчины, и за дела свои она не отвечает,
как  мужчина. ’ак что Я, может, уже простил бы вас, только простить не могу,
потому что прощают только тем, кто тебе причинил зло; и даже ЃиблиЯ не велит
прощать  тем,  кому  ты  хочешь навредить, потому что даже •ристос под конец
понЯл, что нельзЯ так много требовать от человека. 
     - Џоложи бритву, и Я с тобой поговорю, - сказал ќдмондс. 
     -  ‚ы знали, что Я не боюсь, раз Я тоже Њаккаслин, и Њаккаслин по отцу.
‚ы  не  думали:  не  сделает  этого, потому что мы оба Њаккаслины. € даже не
думали:  не  осмелитсЯ, потому что негр. Ќет. ‚ы думали, раз Я негр, так Я и
возражать не стану. € не на бритву Я надеЯлсЯ. џ вам оставил выход. Њожет, Я
и  не  знал,  что  сделаю,  когда  вы  отворите мою дверь, но знал, что хочу
сделать, что собираюсь сделать, что велел бы мне сделать Љарозерс Њаккаслин.
Ђ  вы не пришли. Ќе позволили мне сделать так, как хотел бы старик Љарозерс.
‚ам надо было менЯ победить. Ќе бывать этому: даже завтра на рассвете, когда
Я  мертвый буду висеть на суку и керосин еще не успеет потухнуть - не бывать
этому. 
     - Џоложи бритву, ‹укас, - сказал ќдмондс. 
     -  Љакую  бритву?  - Ћн поднЯл руку, посмотрел на бритву так, словно не
знал,  что держит ее, видел ее в первый раз, и, не прерываЯ движениЯ, бросил
в  открытое  окно;  как  окровавленное,  лезвие,  вертЯсь, пролетело в лучах
медного  солнца  и исчезло. - Ќе нужна мне бритва. ‘воими руками обойдусь. Ђ
теперь доставайте 
     револьвер из-под подушки. 
     ’от не пошевелилсЯ, даже рук не вынул из-под простыни. 
     -  Ћн  не  под  подушкой.  Ћн  где  всегда, вон в том Ящике, и тебе это
известно. Џойди убедись. џ не собираюсь бежать. Њне нельзЯ. 
     -  ‡наю, что нельзЯ, - сказал ‹укас. - € вы знаете, что нельзЯ. ‡наете,
что  мне только одного надо, только одного хочу: чтобы вы побежали, показали
мне  спину. ‡наю, что не побежите. Џотому что победить вам надо только менЯ.
Њне надо победить старика Љарозерса. „оставайте револьвер. 
     - Ќет. €ди домой. “ходи отсюда. ‚ечером Я к тебе приду... 
     - Џосле этого? - сказал ‹укас. - Ќам с вами жить на одной земле, дышать
одним воздухом? —то бы вы ни рассказывали, как бы ни доказывали, даже если Я
поверю - после этого? „оставайте револьвер. 
     Ѓелый вынул руки из-под простыни, положил сверху. 
     - ‹адно, - сказал он. - ‘тань к стене, пока Я буду доставать. 
     - •а, - сказал ‹укас. - •а. 
     ќдмондс снова убрал руки под простыню. 
     - ’огда пойди возьми свою бритву, - сказал он. 
     ‹укас  тЯжело  задышал:  короткие  вдохи будто не разделЯлись выдохами.
Ѓелый видел низу, как его грудь распирает старую выцветшую рубашку. 
     -  Ќа  ваших  глазах  ее  выбросил, - сказал ‹укас. - ‡наете, что, если
сейчас  выйду,  назад  не вернусь. - Ћн подошел к стене и стал спиной к ней,
лицом  к  кровати.  -  Џотому  что вас Я уже победил, - сказал он. - ЋсталсЯ
старик Љарозерс. Ѓерите револьвер, белый человек. 
     Ћн  часто и шумно дышал, казалось, его легкие уже переполнены воздухом.
Ѓелый  встал  с  кровати,  ухватилсЯ за ножку и отодвинул ее от стены, чтобы
можно  было  подойти  к  ней  с обеих сторон; потом шагнул к бюро и вынул из
Ящика  револьвер.  ‹укас  по-прежнему  не  двигалсЯ.  Ћн стоЯл, прижавшись к
стене, и смотрел, как белый подходит к двери, закрывает ее, запирает ключом,
возвращаетсЯ  к кровати, бросает на нее револьвер и наконец поворачиваетсЯ к
нему. ‹укас задрожал. 
     - Ќет, - сказал он. 
     -  ’ы  с одной стороны, Я с другой, - сказал белый. - ‘танем на колеЯх,
сцепим руки. ‘чета нам не нужно. 
     -  Ќет,  -  сказал  ‹укас задушенным голосом. – ‚ последний раз. Ѓерите
револьвер. џ иду. 
     -  Ќу  так  иди. „умаешь, оттого, что Я через женщину Њаккаслин, как ты
выразилсЯ,  Я  меньше  Њаккаслин?  €ли ты даже не через женщину Њаккаслин, а
просто нигер, который отбилсЯ от рук? 
     ‹укас уже был у кровати. Ћн даже не заметил, как очутилсЯ там. Ћн стоЯл
на  коленЯх,  сцепив  руки с белым, и смотрел поверх кровати и револьвера на
человека,  которого  знал  с  младенческих  лет,  с  которым жил почти как с
братом,  пока  не  стал  взрослым.  Ћни  вместе  охотились, вместе рыбачили,
учились плавать в одной воде, ели за одним столом на кухне у белого мальчика
и в доме у матери черного, под одним одеЯлом спали в лесу у костра. 
     -  ‚ последний раз, - сказал ‹укас. – ѓоворю вам... - Џотом он закричал
-  но  не  белому,  и  белый  это  понЯл; он увидел, что глаза у негра вдруг
налились  кровью, как у загнанного зверЯ - медведЯ, лисицы: - ѓоворю вам! Ќе
требуйте от менЯ так много! 
     {џ ошибсЯ}, подумал белый. {џ перегнул палку}. Ќо было поздно. Ћн хотел
вырвать  руку,  но  ее  стиснули  пальцы ‹укаса. Ћн хотел схватить револьвер
левой  рукой,  но  ‹укас  и  ее поймал за запЯстье. Ћба замерли, и только их
предплечьЯ  и  сцепленные кисти медленно поворачивались, пока рука белого не
оказалась  прижата  тыльной  стороной  к  револьверу.  ‘вЯзанный, не в силах
пошевелитьсЯ, ќдмондс смотрел на изнуренное, отчаЯнное лицо напротив. 
     -  џ дал вам выход, - сказал ‹укас. - ’огда вы легли спать с незапертой
дверью  и дали мне. ’огда Я выбросил бритву и снова дал вам выход. Ђ вы и от
него отказались. ’ак или нет? 
     - „а, - сказал белый. 
     -  Ђга!  - сказал ‹укас. Ћн откинул левую руку белого, оттолкнул его от
кровати,  а  освободившейсЯ  правой  рукой  сразу  схватил  револьвер; потом
вскочил и отступил назад, и белый тоже поднЯлсЯ за кроватью. ‹укас переломил
револьвер, взглЯнул на барабан, увел пустое гнездо из-под курка в самый низ,
чтобы  при повороте в любую сторону под курок опЯть встал зарЯженный патрон.
-  Њне  понадобЯтсЯ  два,  -  сказал он. Ћн закрыл затвор и поднЯл голову. €
снова белый увидел, как заволокло его глаза и исчезла радужнаЯ оболочка. {Ќу
вот}, без удивлениЯ подумал белый; он незаметно напрЯгсЯ. ‹укас как будто не
обратил на это вниманиЯ. {‘ейчас он менЯ вообще не видит}, подумал белый. Ќо
опЯть  с  опозданием. ‹укас уже смотрел на него. - ‚ы думали, менЯ на это не
хватит?  –  сказал  ‹укас.  -  ‚ы  знали,  что Я могу вас победить, и решили
победить  менЯ  стариком  Љарозерсом,  как Љаc ќдмондс - Ђйзека: использовал
старика  Љарозерса,  чтобы  заставить  Ђйзека  отказатьсЯ от земли, от своей
земли, потому что Љаc ќдмондс был Њаккаслин через женщину, из женской родни,
от  сестры, и старик Љарозерс сказал бы Ђйзеку: уступи женской родне, она не
может постоЯть за себЯ сама. € вы думали, Я сделаю так же? ‚ы думали, сделаю
это  быстро,  быстрей  Ђйзека,  ведь  мне  не  землю уступать. Ќе от большой
хорошей   фермы   Њаккаслинов   отказыватьсЯ.   Њне   отказатьсЯ  надо  было
всего-навсего от крови Њаккаслинов, тем более она и не моЯ, а если и моЯ, то
не  много  стоит,  не  так уже много от себЯ старик Љарозерс отдал ’оми в ту
ночь,  когда  получилсЯ  мой  отец.  €  если  это  все,  что  дала мне кровь
Њаккаслина,  она мне не нужна. € если, подливши свою кровь к моей черной, он
потерЯл  не  больше,  чем  потерЯю  Я,  когда  она  из  менЯ  выйдет,  то  и
удовольствиЯ  больше  всех получит не старик Љарозерс... €ли нет! - закричал
‹укас.  {Ћн  опЯть менЯ не видит}, подумал белый. {Ќу вот}. - Ќет! - крикнул
‹укас.  - Ђ если Я вообще не выпущу первую пулю, если выпущу только вторую и
побью  и  вас  и  старика Љарозерса, чтобы вам было о чем подумать иногда на
досуге, подумать, что вы скажете старику Љарозерсу, когда Явитесь туда, куда
он уже отправилсЯ, - и завтра подумать, и послезавтра, и после-после, покуда
будет после... 
     Ѓелый прыгнул, бросилсЯ на кровать, вцепилсЯ в руку с пистолетом. ‹укас
тоже  прыгнул,  они встретились над серединой кровати, и ‹укас, обхватив его
левой  рукой,  почти  обнЯв,  уткнул  пистолет в бок белого, нажал спусковой
крючок  и, в то же мгновение отбросив белого от себЯ, услышал легкий, сухой,
невероЯтно громкий щелчок осечки. 
     ѓод  выдалсЯ  добрый,  хотЯ  и  запоздал из-за дождей и наводнениЯ: год
долгого лета. ‹укас должен был собрать в этот год столько, сколько давно уже
не собирал, хотЯ стоЯл уже август, а кукурузу он не всю еще успел прорыхлить
в  последний  раз.  ќтим  он  сейчас и занималсЯ - шел за мулом между рЯдами
сильных,   по   поЯс,   стеблей   и   темных,   сочных,  глЯнцевых  листьев,
останавливалсЯ  в конце каждого рЯда, оттЯгивал плуг, заворачивал рыскливого
мула  в  соседний рЯд - покуда в чистое небо над трубой его дома не поднЯлсЯ
невесомо  обеденный  дым  и  она  в  урочный  час не прошла вдоль изгороди с
накрытой  сковородой  и  ведерком.  Ћн  не  взглЯнул  на нее. Ћн пахал, пока
колокол  на плантации не пробил полдень. Ћн напоил и накормил мула, пообедал
сам  -  теплой  лепешкой  с молоком - и отдыхал в тени, пока опЯть не ударил
колокол.  Ќо  встал  не сразу, а вынул из кармана патрон и еще раз задумчиво
посмотрел на него - снарЯженный патрон, без окиси, без пЯтнышка, с глубокой,
четкой  метиной  ударника  на  капсюле - этот тусклый медный цилиндр, короче
спички,  немногим  толще  карандаша  и  немногим