даже и одного может оказатьсЯ достаточно; и вот когда некоторое количество
этих одиночек будет не только стыдитьсЯ и огорчатьсЯ, но  отважитсЯ  пойти
на нечто большее - вот тогда ‹укасу можно  будет  не  опасатьсЯ,  что  ему
внезапно в любую минуту может потребоватьсЯ, чтобы его спасли.
   - Џожалуй, нас в ту ночь не трое было. ‚ернее было бы сказать:  одна  и
две половинки, - сказал он, а дЯдЯ на это:
   - џ уже говорил тебе, что ты вправе этим гордитьсЯ. € даже похвастатьсЯ
вправе. ’олько не останавливайсЯ на этом.)


   ...и тут он  подошел  к  столу,  положил  на  него  шлЯпу,  вытащил  из
внутреннего кармана сюртука кожаный  кошелек  с  защелкивающимсЯ  запором,
вытертый, потемневший, словно старое серебро, и величиной  чуть  ли  не  с
сумку мисс •эбершем, и сказал:
   - џ полагаю, у вас есть ко мне небольшой счетец?
   - ‡а что? - сказал дЯдЯ.
   - ‡а то, что вы вели мое дело, - сказал ‹укас. -  Ќазовите  вашу  цену,
ну, так чтобы не втридорога. џ хочу рассчитатьсЯ с вами.
   - џ тут ни при чем, - сказал дЯдЯ. - џ ничего не делал.
   - џ же посылал за вами. џ поручил вам. ‘колько Я вам должен?
   - Ќисколько, - сказал дЯдЯ. - Џотому что Я тебе не  поверил.  ‚от  этот
мальчуган, он - причина того, что ты сегоднЯ разгуливаешь.
   ’еперь ‹укас глЯдел на него, держа  в  одной  руке  кошелек,  а  другой
готовЯсь вот-вот щелкнуть запором, - то же лицо, и не то что с ним  ничего
не произошло, но оно просто отвергло, отказывалось  это  принЯть;  он  уже
открыл кошелек. - Ћтлично, Я заплачу ему.
   - Ђ Я тут же арестую вас, того и другого, -  сказал  дЯдЯ,  -  тебЯ  за
совращение несовершеннолетнего, а его за то, что  он  занимаетсЯ  судебной
практикой, не имеЯ на это права.
   ‹укас снова перевел глаза на дЯдю; он смотрел, как они уставились  друг
на друга. ‡атем ‹укас снова мигнул дважды.
   - •орошо, - сказал он. - Ќу, тогда Я вам уплачу за издержки.  Ќазовите,
ну, так чтобы не втридорога, и давайте покончим с этим.
   - €здержки? - протЯнул дЯдЯ. - „а, конечно, издержки у менЯ  были,  это
когда Я сидел тут в прошлый вторник и пыталсЯ записать  все  те  никак  не
свЯзанные между собой подробности,  которые  Я  в  конце  концов  из  тебЯ
выудил, так чтобы мистеру •эмптону было  хоть  за  что  зацепитьсЯ,  чтобы
выпустить тебЯ из тюрьмы; и  чем  больше  Я  старалсЯ,  тем  хуже  у  менЯ
получалось, а чем хуже у менЯ получалось,  тем  больше  Я  раздражалсЯ,  а
когда Я наконец решил все начать снова, глЯжу - моЯ авторучка торчит,  как
стрела, вонзившись концом в пол; бумага-то, разумеетсЯ, была  казеннаЯ,  а
вот ручка - моЯ. € мне стоило два доллара  поставить  в  нее  новое  перо.
‡начит, ты должен мне два доллара.
   - „ва доллара? - сказал ‹укас. € опЯть мигнул дважды. Ђ потом  еще  два
раза. - ‚сего два доллара? - ’еперь он мигнул только раз - и не  то  чтобы
как-то особенно вздохнул, но просто глубоко выдохнул  и  полез  большим  и
указательным пальцем в кошелек. - ‚роде как  маловато,  по-моему,  но  оно
ведь, конечно, Я земледелец, а вы законник; и знаете вы там свое дело  или
нет, не моей тележки дело, как поет этот заводной  Ящик,  учить  вас,  как
поступать, - и он вытащил из  кошелька  затрепанную  долларовую  кредитку,
скомканную в  комочек  величиной  с  ссохшуюсЯ  оливку,  отвернул  кончик,
посмотрел, затем развернул ее и положил на стол, а из кошелька  вынул  еще
монету в полдоллара и тоже  положил  на  стол,  затем  отсчитал  прЯмо  из
кошелька на стол четыре десЯтицентовика и еще две монетки по пЯть центов и
пересчитал все снова, двигаЯ монету указательным  пальцем,  шевелЯ  губами
под щетиной усов и все еще держа в другой  руке  открытый  кошелек;  потом
подцепил со стола два десЯтицентовика и монету в пЯть центов и положил  их
в руку, которой держал кошелек, а из кошелька вынул двадцать пЯть центов и
положил на стол, потом быстро  окинул  взглЯдом  всю  кучку  монет,  снова
положил на стол два десЯтицентовика и  пЯть  центов,  а  пЯтьдесЯт  центов
сунул обратно в кошелек.
   - ’ут всего семьдесЯт пЯть центов, - сказал дЯдЯ.
   -   Ќе   беспокойтесь,   -   сказал   ‹укас   и,    взЯв    со    стола
двадцатипЯтицентовик, положил его  обратно  в  кошелек;  а  он,  следЯ  за
‹укасом, увидел, что в кошельке этом по  меньшей  мере  два  отделениЯ,  а
может быть, и еще больше и второе отделение такое глубокое, что рука  чуть
не до локтЯ уйдет, сейчас под пальцами ‹укаса открылось, и ‹укас некоторое
времЯ стоЯл и заглЯдывал в него, ну совсем  так  же,  как  заглЯдываешь  в
колодец и смотришь на свое отражение в воде; потом  он  вытащил  из  этого
отделениЯ завЯзанный узелком грЯзный матерчатый мешочек длЯ  табака,  туго
набитый, по-видимому, чем-то очень твердым, потому что,  когда  он  бросил
его на стол, мешочек звЯкнул с каким-то глухим стуком.
   - ‚от теперь как раз, - сказал он. - ‡десь ровно  пЯтьдесЯт  центов  по
пенни. џ было собиралсЯ их в банк отнести, но  вы  можете  менЯ  от  этого
избавить. “годно пересчитать?
   - Љонечно! - сказал дЯдЯ. - Ќо ведь ты платишь, значит, ты и считай.
   - ђовно пЯтьдесЯт, - сказал ‹укас.
   - ЏридетсЯ потрудитьсЯ,  -  сказал  дЯдЯ.  €  ‹укас  развЯзал  мешочек,
высыпал монеты на стол и стал  считать  вслух,  подвигаЯ  их  указательным
пальцем одну за другой к  маленькой  кучке  десЯти-  и  пЯтицентовиков,  и
потом, защелкнув кошелек, засунул его  во  внутренний  карман  сюртука,  а
другой рукой подвинул всю кучку монет и скомканную кредитку через  стол  к
дЯде, пока они не уткнулись в бювар; затем он достал из  бокового  кармана
пестрый  носовой  платок,  вытер  руки,  сунул  платок  обратно  и   стал,
выпрЯмившись, неподатливый, невозмутимый, не глЯдЯ теперь уже ни  на  кого
из них, в то времЯ как непрестанный рев радио, захлебывающиесЯ гудки  едва
ползущих машин и весь разноголосый шум  субботней  толпы,  собравшейсЯ  со
всех концов округа, разносились в Ясном солнечном дне.
   - Ќу, - сказал дЯдЯ. - —его же ты еще дожидаешьсЯ?
   - ђасписки, - сказал ‹укас.