 этот раз Я сам хочу купить у него кое-что.
     -  —ем  же  таким он разжилсЯ, черт возьми, что вы ради этого вон какой
конец отмахали?
     - Љозами, - сказал ђэтлиф. Ћн считал леденцы и складывал их в карман.
     - —ем?
     -  „а, да, козами. ‚от уж вы бы никогда не подумали, правда? Ќо во всей
йокнапатофской  округе  и  в ѓренье нет ни одной козы, кроме тех, что у дЯди
Ѓена.
     -  Њ-да,  и  впрЯмь  не  подумал  бы,  - сказал “орнер. - ’олько ума не
приложу, на что они вам?
     -  Ќа что человеку козы? - сказал ђэтлиф. Ћн подошел к колпаку длЯ сыра
и  положил монету в коробку из-под сигар. - џсное дело - в фургон запрЯгать.
“ вас все здоровы - вы, дЯдЯ Ѓилл, миссис Њэгги?
     - “гу, - буркнул “орнер. Ћн снова обернулсЯ к конторке.
     Ќо ђэтлиф этого уже не видел. ђасплатившись, он сразу вышел на галерею,
угощаЯ всех леденцами.
     -  „октор  прописал,  -  сказал он. - Љак бы он теперь еще один счет не
прислал,  на десЯть центов, за совет слопать на пЯть центов леденцов. —то ж,
от леденцов Я не откажусь.  Ђ вот все сидеть да сидеть, это не по мне. Ќо он
велел.
     Ћн  лукаво  и дружелюбно взглЯнул на сидевших. ‘камьЯ была длиннаЯ, они
стоЯла у стены, под окном, у самой двери. —еловек, сидевший с краю, встал.
     -  ‹адно,  -  сказал  он. - ’ак уж и быть, садитесь. „а ежели б вы и не
болели, все равно еще с полгода прикидыватьсЯ будете.
     - „олжен же Я хоть что-нибудь получить за свои семьдесЯт пЯть долларов,
которые вылетели у менЯ из кармана после этой истории, - сказал ђэтлиф. - Ќу
хоть  уважение  у людей, хотЯ бы на времЯ. ’олько вы хотите менЯ посадить на
самом  сквознЯке?  Ќет,  уж  лучше  раздвиньтесь,  а Я сЯду посередке. - Ћни
раздвинулись и освободили ему  место  в  середине. ’еперь он сидел прЯмо под
открытым окном. Ћн положил в рот леденец и, посасываЯ его, заговорил слабым,
тонким, трогательным  голосом, еще не окрепшим после недавней болезни: - „а,
друзьЯ. џ бы  все  еще валЯлсЯ в постели, ежели бы не хватилсЯ бумажника. Ќо
только  когда  Я  встал, вот тут только Я перепугалсЯ не на шутку. "Ђ вдруг,
думаю, Я тут  себе  лежу целый год, а какой-нибудь ловкач приехал и наводнил
швейными  машинами  не  только  ”ранцузову  Ѓалку,  но  и всю ‰окнапатофскую
округу". Ќо господь  менЯ не  оставил. Џропади Я пропадом, не успел Я встать
с постели,  как он  или  кто  там еще послал мне барана - точь-в-точь, как в
Џисании, когда он спас €саака. Ћн послал мне владельца козьего ранчо.
     - —его? - сказал один.
     -  Љозьего  ранчо.  ‚ы-то  небось об козьих ранчо и не слыхали никогда.
Џотому что в наших краЯх до такой штуки никому не додуматьсЯ. „лЯ этого надо
быть  северЯнином.  €  вот  один  северЯнин где-то там в Њассачусетсе, или в
Ѓостоне,  или  в  Ћгайо  додумалсЯ,  и  прикатил  сюда, в Њиссисипи, с целым
саквоЯжем  зелененьких,  и  купил в пЯтнадцати милЯх к западу от „жефферсона
две  тысЯчи  акров  самой лучшей земли, какаЯ только нашлась - все холмы, да
лощины,  да травы, - и обнес ее десЯтифутовой загородкой, такой частой, что,
наверно,  и  вода-то  сквозь  нее  не  течет,  и совсем уж приготовилсЯ было
загребать деньгу лопатой, как вдруг сообразил, что ему не хватает коз.
     - —епуха, - сказал кто-то. - Љоз всем хватает.
     - € потом, - вдруг резко сказал Ѓукрайт, - ежели вы хотите, чтобы вас и
вон там, в кузнице, слышали, мы можем всем скопом туда перейти.
     -  Ќу  конечно,  -  сказал  ђэтлиф.  - ‚ам, ребЯта, и невдомек, до чего
приЯтно  Языком  потрепать  после того, как полежишь на спине в таком месте,
где  каждый,  кому  тебЯ  слушать  неохота, может встать и уйти, а ты за ним
пойти  не  можешь.  -  ’ем  не  менее  он  немного  понизил голос - высокий,
отчетливый,  насмешливый,  неторопливый.  -  ’ак  вот,  ему  они  были нужны
позарез.  ‚ы не забывайте, что он северЯнин. Ћни делают дела не так, как мы.
Ќадумай  кто  в наших краЯх завести козье ранчо, он просто взЯл бы да завел,
потому  как  коз у него и без того больше, чем нужно. ’олько предупредил бы,
что  его  дом, или веранда, или гостинаЯ, или другое какое место, откуда коз
никак не отвадить, - это и есть козье ранчо, и все тут. Ќо северЯнин сделает
иначе.  …жели уж он беретсЯ за дело, так организует целый синдикат, согласно
печатному  своду  правил,  и  имеет  патент  от самого министра из „жексона,
тисненный   золотыми  буквами  и  гласЯщий,  что,  мол,  мое  вам  нижайшее,
подтверждаю,  что  двадцать тысЯч коз, или чего там еще, суть воистину козы.
Ћн не начнет с коз или с участка земли. Ћн начнет с листа бумаги и карандаша
и  все  расчислит  и выверит у себЯ в кабинете: столько-то коз на столько-то
акров  и  столько-то  футов  загородки,  чтоб  козы  не разбежались. Ђ потом
напишет  в  „жексон  и  получит  патент на всю эту землю, загородку и коз, и
сперва купит землю, чтобы было где поставить загородку, и поставит ее, чтобы
наружу  ничего  не выскочило, а уж после станет покупать скотину, которой за
этой  загородкой  гулЯть. € вот сперва все шло как по маслу. Ќашел он землю,
да  такую,  что  самому господу богу и тому не снилось устроить на ней козье
ранчо,  купил  ее  почти  без  хлопот,  пришлось  только  разыскать хозЯев и
втолковать  им,  что  он  действительно  собираетсЯ  платить  им  деньги,  а
загородка,  можно  сказать,  сама собой выросла, потому что он сидел себе на
месте,  посреди участка, и знай только денежки выкладывал. Ђ потом он видит,
что  коз  не  хватает.  Ћбшарил он всю округу вдоль и поперек, чтобы набрать
столько коз, сколько в патенте написано, а то золотые буквы так в лицо ему и
скажут,  что  он  плут.  Ќо только все попусту. Љак он ни билсЯ, а загородки
остаетсЯ  еще  на  пЯтьдесЯт коз. ‘тало быть, теперь это уже не козье ранчо,
это банкротство. €ли отдавай назад патент, или хоть из-под земли достань эти
пЯтьдесЯт  коз!  —то  ж  получаетсЯ?  —еловек притащилсЯ черт знает из какой
дали,  из  самого Ѓостона, штат Њэйн, купил две тысЯчи акров земли, поставил
сорок  четыре тысЯчи футов загородки, а теперь всЯ эта затеЯ может сорватьсЯ
из-за коз дЯдюшки Ѓена Љвика, потому что других коз между „жексоном и штатом
’еннесси нет как нет.
     - Ђ вы почем знаете? - сказал один.
     -  Ђ вы думаете, Я бы встал с постели и потащилсЯ в такую даль, ежели б
не знал? - сказал ђэтлиф.
     -  Ђ  вы бы сели в свой фургончик да ехали к нему не откладываЯ, - душа
спокойнее  будет, - сказал Ѓукрайт. Ћн сидел у столба, лицом к окну, которое
было у ђэтлифа за спиной.
     ђэтлиф  поглЯдел на него, приветливый и загадочный под своей всегдашней
неприметной и насмешливой маской.
     - Љонечно, - сказал он. - Ђ козы эти у него уже давно. Ћн, верно, снова
пойдет  толковать:  того-то мне нельзЯ, а это непременно надо и, уж конечно,
счетов наприсылает за свои советы...
     Ћн  переменил  тему разговора так плавно и вместе с тем так решительно,
словно,  -  как  они  понЯли  позже,  -  вдруг выставил табличку, на которой
красными   буквами  было  написано:  "’ише!",  и  приветливо,  непринужденно
поглЯдел на “орнера и ‘ноупса, показавшихсЯ в дверЯх лавки. ‘ноупс не сказал
     - Ќе рано ли закрываете, „жоди? - сказал ђэтлиф.
     -  ‘мотрЯ  что  вы называете "поздно", - неохотно сказал “орнер и пошел
следом за приказчиком.
     - Њожет, уже пора ужинать? - сказал ђэтлиф.
     -  ‚  таком случае, Я на вашем месте закусил бы да поехал покупать этих
коз, - сказал Ѓукрайт.
     -  Љонечно,  - сказал ђэтлиф.- Ќо, может, у дЯди Ѓена к завтрашнему дню
лишнЯЯ дюжина прибавитсЯ. ‹адно, была не была...
     Ћн встал и застегнул пальто.
     - Џерво-наперво коз купите, - сказал Ѓукрайт.
     €  снова  ђэтлиф  посмотрел  на него, приветливый, непроницаемый. Џотом
посмотрел на остальных. Ќа него никто не смотрел.
     -  „а  ладно,  не  горит.  Ђ что, ребЯта, кто-нибудь из вас столуетсЯ у
миссис ‹иттлджон?
     ‚друг  он  сказал:  "—то  это?"  -  и  все  сразу  понЯли,  про  что он
спрашивает,  -  взрослый  человек,  босой,  в  тесном выцветшем комбинезоне,
годном  разве  на четырнадцатилетнего подростка, шел по дороге мимо галереи,
волоча  за  собой  на  веревке деревЯнную чурку с двумЯ приколоченными к ней
жестЯнками  из-под  табака,  и, ничего не видЯ вокруг, глЯдел через плечо на
пыль,  котораЯ  клубилась  за  чуркой.  ЏоравнЯвшись  с  галереей, он поднЯл
голову,  и  ђэтлиф  увидел  его  лицо  - тусклые и, казалось, вовсе незрЯчие
глаза, разинутый слюнЯвый рот, окаймленный легким золотистым пушком.
     - ’оже из ихних, - сказал Ѓукрайт хрипло и резко.
     ђэтлиф,  не  отрываЯсь,  глЯдел на это жалкое существо, - штаны едва не
лопаютсЯ  на  толстых  лЯжках,  голова  болтаетсЯ  на  вывернутой шее, глаза
устремлены назад, па волочащуюсЯ в пыли чурку.
     -  € нам еще толкуют, будто все мы созданы по образу и подобию божию, -
сказал он.
     -  Џо-моему, и хуже этого бывает, чего только не насмотришьсЯ на свете,
- сказал Ѓукрайт.
     - Ќе знаю, что-то не веритсЯ, хоть, может, оно и так, - сказал ђэтлиф.-
‡начит, он здесь просто поЯвилсЯ, и все?
     - Ђ что тут особенного? - сказал Ѓукрайт. - Ќе он первый.
     - Љонечно. Ќо ведь надо же ему где-то жить.
     ‘транное существо дошло до дома миссис ‹иттлджон и свернуло в ворота.
     -  Ћн  ночует  у  нее  в  конюшне,  - сказал один. - Ћна его кормит. Ћн
кое-чего делает. Ђ она как-то объЯснЯетсЯ с ним.
     -  ‚идно,  она-то и создана по образу и подобию божию, - сказал ђэтлиф.
Ћн  повернул  голову;  в руке у него все еще был забытый кусочек леденца. Ћн
положил его в рот и вытер пальцы о полу пальто.
     - Ќу, так как же насчет ужина?
     - ‘начала купите коз, - сказал Ѓукрайт. - Ђ потом поужинаете.
     -  ‡автра куплю, - сказал ђэтлиф. - Њожет, у дЯди Ѓена тем временем еще
полсотни голов поднакопитсЯ.
     "Ђ  может,  и  послезавтра,  -  думал  он,  шагаЯ  по хмельному холодку
мартовского  вечера  на  медный зов колокольчика миссис ‹иттлджон. - ’ак что
времени у него довольно. ЉажетсЯ, Я чисто сработал. ‘ыграл не только на том,
что  он,  по-моему,  знает обо мне, но и на том, что Я, по его соображениЯм,
знаю  о  нем,  хоть Я целый год и проболел и сильно отстал в великой науке и
благородной  забаве  надувательства.  Ђ  Ѓукрайт сразу попалсЯ на удочку. €з
кожи лез, чтоб менЯ предупредить. „аже в чужие дела вмешалсЯ ради этого".
     ’ак  что  назавтра  он не только не побывал у хозЯина козьего стада, но
уехал  за  шесть  миль  совсем  в  другую сторону и убил целый день, пытаЯсь
продать  швейную  машину,  которой  у него и с собой-то не было. ’ам же он и
заночевал,  а  в Ѓалку вернулсЯ только на другой день утром и поехал прЯмо к
лавке,  где к одному из столбов галереи была привЯзана чалаЯ лошадь “орнера.
"‘тало  быть, он теперь уж и на лошади ездит, - подумал ђэтлиф. - ’ак, так".
Ћн не вылез из своего фургончика.
     -  Ќе  возьмет  мне  кто-нибудь на пЯть центов леденцов? - сказал он. -
Њожет,  придетсЯ подкупить дЯдю Ѓена через которого-нибудь из внуков. - Ћдин
из  сидевших на галерее сходил в лавку и вынес леденцы. - ‚ернусь к обеду, -
сказал он. - € тогда снова буду к услугам любого бедствующего молодого врача
- пусть режет.
     …хать  ему  было  недалеко: меньше мили до моста, да еще за мостом чуть
побольше  мили.  Ћн  подъехал к чистому, опрЯтному дому, позади которого был
большой  хлев, а за хлевом выгон; там он увидел коз. Љрепкий, рослый старик,
сидевший в одних носках на веранде, закричал:
     - ‡дорово, ‚. Љ.! Љакого дьЯвола ты там, у Ѓилла “орнера, затеЯл?
     ђэтлиф сказал, не слезаЯ с козел:
     - ’ак. ‡начит, он менЯ обошел.
     - ЏЯтьдесЯт коз! - кричал старик. - ‘лыхал Я об одном человеке, который
десЯть  центов  платит,  только  бы  избавитьсЯ  от  пары  коз,  но сроду не
слыхивал, чтоб кто-нибудь их покупал, да еще разом полсотни!
     -  Ћн  ловкий малый, - сказал ђэтлиф. - …сли купил полсотни, то, верно,
знает, что ему ровно столько и понадобитсЯ.

     -  „а,  ловкий малый. €шь ты, пЯтьдесЯт коз. ‚от адово племЯ! ’ьфу! Ђ у
менЯ  есть  еще  стадо, сказать - не соврать, курЯтник доверху набить можно.
Њожет, возьмешь?
     - Ќет, - сказал ђэтлиф. - Њне нужны были именно те пЯтьдесЯт.
     -  џ  тебе  их даром отдам. € еще четвертак приплачу, только бы они мне
глаза не мозолили.
     -  Ѓлагодарю,  -  сказал  ђэтлиф. - —то ж, придетсЯ отнести это на счет
накладных расходов.
     - ЏЯтьдесЯт коз, - сказал старик. - ЋставайсЯ обедать.
     - Ѓлагодарю, - сказал ђэтлиф. - Ѓоюсь, Я и так уж слишком много времени
     Ћн  вернулсЯ в Ѓалку - одна долгаЯ милЯ до реки, а потом одна короткаЯ,
за  рекой,  - маленькие крепкие лошадки бежали хоть и не дружно, зато резво.
—алаЯ  лошадь все стоЯла у лавки, и люди все сидели на галерее, но ђэтлиф не
остановилсЯ.  Ћн  доехал  до  дома  миссис  ‹пттлджон,  привЯзал  лошадей  к
загородке,  а сам поднЯлсЯ на веранду, откуда ему была видна лавка. €з кухни
у  него за спиной уже доносилсЯ запах стрЯпни, и люди на галерее скоро стали
расходитьсЯ,  так  как  дело шло к полудню, а чалаЯ лошадь все еще стоЯла на
прежнем  месте.  "„а,  -  подумал  ђэтлиф.  -  Џрижал он „жоди. …сли человек
отберет у тебЯ жену, остаетсЯ одно - застрелить его, и тогда тебе полегчает.
Ќо если кто отберет лошадь..."
     Џозади него раздалсЯ голос миссис ‹иттлджон:
     - Ђ Я и не знала, что вы вернулись. Ѓудете обедать?
     - „а, мэм. ‚от только сперва схожу в лавку. џ не долго.
     Ћна вернулась в дом. Ћн вынул из бумажника два векселЯ, один положил во
внутренний  карман  пальто,  другой  - в нагрудный карман рубашки и пошел по
дороге  прЯмо  в  мартовский  полдень, ступаЯ по полуденной, плотно прибитой
пыли,  вдыхаЯ  бездыханный,  недвижный воздух полуднЯ, поднЯлсЯ на крыльцо и
пересек  опустевшую  галерею, заплеванную табаком и изрезанную ножами. ‹авка
внутри  была как пещера - темнаЯ, прохладнаЯ, пропахшаЯ сыром и кожей; глаза
не  сразу  привыкли  к  темноте. Џотом он увидел серую кепку, белую рубашку,
крошечный галстук бабочкой, жующие челюсти. ‘ноупс взглЯнул на него.
     - ‚ы менЯ обошли, - сказал ђэтлиф. - ‘колько?
     Џриказчик  повернул  голову  и  сплюнул  в  Ящик с песком, стоЯвший под
холодной печкой.
     - ЏЯтьдесЯт центов, - сказал он.
     -  џ  сам уплатил за подрЯд двадцать пЯть. Ђ получу семьдесЯт пЯть. ’ак
что лучше разорвать договор в клочки, на перевозку не надо будет тратитьсЯ.
     - ‹адно, - сказал ‘ноупс. - ‘колько дадите?
     - џ дам вам за них вот это, - сказал ђэтлиф.
     Ћн  достал  первый вексель из кармана пальто. € увидел - на секунду, на
мгновение  какаЯ-то  новаЯ,  полнейшаЯ  неподвижность  сковала пустое лицо и
приземистую,  дрЯблую  фигуру  за  конторкой.  Ќа это мгновение даже челюсть
перестала  жевать,  но  сразу  же  задвигалась  снова.  ‘ноупс взЯл бумагу и
взглЯнул  на  нее. Џотом положил ее на конторку, повернул голову и сплюнул в
Ящик с песком.
     - ‚ы думаете, этот вексель стоит пЯтидесЯти коз, - сказал он.
     ќто не был вопрос, это было утверждение.
     -  „а, - сказал ђэтлиф. - Џотому что, кроме него, Я должен еще передать
вам кое-что на словах. •отите выслушать?
     ‘ноупс  смотрел  на  него  и жевал. …сли б не это, он был бы совершенно
неподвижен; казалось, он даже не дышал. Џомолчав, он сказал:
     -  Ќет.  -  €  не спеша встал. - ‹адно, - сказал он. Ћн вынул бумажник,
достал  оттуда  сложенную бумагу и протЯнул ее ђэтлифу. ќто была подписаннаЯ
Љвиком  купчаЯ  на пЯтьдесЯт коз. - ‘пички есть? џ не курю. - ђэтлиф дал ему
спичку  и  смотрел,  как  он  поджег  вексель,  дождалсЯ,  пока  всЯ  бумага
вспыхнула,  бросил  ее  в Ящик с песком и, когда она сгорела, носком ботинка
растер  золу.  Џотом  ‘ноупс  поднЯл  глаза; ђэтлиф не пошевельнулсЯ. € тут,
снова  всего  на  миг, ђэтлифу показалось, будто челюсть перестала жевать. -
Ќу?  - сказал ‘ноупс. - —то еще? - ђэтлиф вытащил второй вексель, из другого
кармана.  ’еперь  он  уже  Ясно  видел, что челюсть перестала жевать. Ћна не
двигалась   целую  минуту,  пока  широкое,  бесстрастное  лицо  висело,  как
воздушный шар, над грЯзной бумагой с обтрепанными краЯми - вот он перевернул
ее  раз,  другой.  Џотом  опЯть поглЯдел на ђэтлифа, и в лице его не было ни
малейшего  признака  жизни,  хотЯ  бы  намека  на  дыхание,  словно все тело
каким-то  образом  приспособилось  обходитьсЯ  своими  внутренними  запасами
воздуха.  -  •отите  и  по этому взыскать? - сказал ‘ноупс. Ћн отдал вексель
ђэтлифу - ‹адно, обождите здесь. - € он вышел из лавки через заднюю дверь.
     "—то   такое?"   -   подумал  ђэтлиф.  Ћн  пошел  следом.  ЏриземистаЯ,
медлительнаЯ  фигура,  теперь  Ярко  освещеннаЯ  солнцем,  шла  к  загородке
постоЯлого  двора.  ’ам  были  ворота,  ђэтлиф  смотрел, как ‘ноупс входит в
ворота  и  идет  через двор к конюшне. € тут что-то темное захлестнуло его -
удушье,  слабость,  тошнота.  "Ќадо  было менЯ предупредить!- крикнул он про
себЯ.  - •оть бы кто предупредил менЯ!" € сразу же, вспоминаЯ: "„а ведь менЯ
предупреждали:  Ѓукрайт  предупреждал. Ћн сказал: "’оже из ихних". Ђ Я после
болезни  стал  туго  соображать  и  не  мог..."  Ћн  уже  снова  стоЯл перед
конторкой.  …му  показалось,  что он слышит шорох волочащейсЯ чурки, хотЯ он
знал,  что  так  скоро этого быть не может, но тут же и в самом деле услышал

шорох,  и  тут  же  вошел  ‘ноупс,  повернулсЯ, посторонилсЯ от двери, чурка
стукнула  о  порог,  неуклюжее  существо  в  трещащем по швам комбинезоне, с
болтающейсЯ  головой  заслонило  дверь  и вошло, а чурка гремела, скребла по
полу,  пока  не  застрЯла под прилавком. ’рехлетний ребенок, нагнувшись, без
труда вытащил бы ее, но слабоумный только стоЯл, без толку дергаЯ за веревку
и уже начинаЯ хныкать, скулить, разом и обиженно, и тревожно, и испуганно, и
удивленно,  и  тогда ‘ноупс ногой выбил чурку из-под прилавка. Ћни подошли к
конторке,  где  стоЯл  ђэтлиф. ЃолтающаЯсЯ голова, глаза, что когда-то, едва
открывшись,   увидели,   словно   страшный   лик   ѓоргоны,  ту  изначальную
несправедливость,  на  которую  не  может смотреть человек, и в них исчезла,
навеки потухла всЯкаЯ мысль, слюнЯвый рот в дымке мЯгких золотистых волос. -
‘кажи, как тебЯ зовут,- приказал ‘ноупс. †алкое существо глЯдело на ђэтлифа,
беспрестанно  трЯсЯ  головой,  пускаЯ  слюни.  - ‘кажи, - терпеливо повторил
‘ноупс. - Љак тебЯ зовут.
     - Ђйк •'моуп, - хрипло сказал идиот.
     - Ќу-ка повтори.
     - Ђйк •'моуп.
     €  он  засмеЯлсЯ,  хотЯ  через  мгновение это был уже не смех, и ђэтлиф
понЯл, что этот звук никогда и не был смехом - этот гогот, это всхлипывание,
и  уже  не  в  силах человеческих остановить этот звук, он летит опрометью и
тащит  за  собой  дыхание, будто летЯщий стрелой казачий конь тащит за собой
какое-то  едва  живое существо, а глаза над округленным ртом были недвижны и
незрЯчи.
     -  ’-сс!  -  сказал  ему ‘ноупс. - ’ихо! - Ћн схватил идиота за плечо и
трЯс  его  до тех пор, пока звук, булькаЯ и клокоча, не начал стихать. ’огда
‘ноупс  стал  подталкивать  его  к двери, и идиот покорно пошел, глЯдЯ через
плечо  назад,  на  чурку с двумЯ порожними жестЯнками из-под табака, котораЯ
волочилась  на  конце  грЯзной  веревки  и  чуть  было снова не застрЯла под
прилавком, но ‘ноупс подтолкнул ее ногой, прежде чем она успела заклинитьсЯ.
Ќеуклюжий,   голова  болтаетсЯ,  рот  разинут,  уши  острые,  как  у  фавна,
комбинезон, натЯнутый на толстенные бабьи лЯжки, едва не лопаетсЯ - он снова
заслонил  дверь  и  скрылсЯ. ‘ноупс затворил дверь и вернулсЯ к конторке. Ћн
еще  раз  сплюнул  в Ящик с песком. - ќто Ђйзек ‘ноупс. џ его опекун. •отите
посмотреть бумаги?
     ђэтлиф  не  отвечал. Ћн глЯдел на вексель, который положил на конторку,
когда  вернулсЯ  сюда,  с  тем  же  едва  уловимым,  насмешливым,  спокойным
выражением,  с каким четыре днЯ назад в ресторане глЯдел на свою чашку кофе.
Ћн взЯл вексель, так и не взглЯнув на ‘ноупса.
     -  ‘тало  быть,  если Я сам отдам ему его десЯть долларов, вы все равно
отберете их как опекун. Ђ если Я взыщу эти десЯть долларов с вас, вы сможете
снова  продать  вексель.  ‚  третий раз. ’ак, так. - Ћн вынул из кармана еще
одну  спичку  и  вместе  с  векселем  протЯнул ее ‘ноупсу. - ѓоворЯт, вы тут
как-то  раз  сказали,  что  никогда не жгли денег. ‚от вам случай поглЯдеть,
каково это.
     Ћн смотрел, как горит второй вексель и медленно падает, догораЯ, в Ящик
с   грЯзным   песком,  как  обуглившаЯсЯ  бумага  свертываетсЯ  и,  наконец,
рассыпаетсЯ под носком ботинка.
     Ћн  сошел  с  крыльца  на  истоптанную пыль дороги, не пробыв в лавке и
десЯти  минут. "…ще слава богу, что люди умеют быстро забывать то, что у них
не хватает мужества исправить", - сказал он себе, идЯ вперед. ЏустаЯ дорога,
как  в  мираже,  мерцала  в густо насыщенной пыльцою светотени весны. "„а, -
сказал  он себе, - наверно, Я был болен серьезнее, чем предполагал. Ћттого и
дал маху, да еще как. Ќу, ничего, вот сейчас поем, и, может, мне полегчает".
     Ќо  когда  он  в  одиночестве  сел за стол и миссис ‹иттлджон поставила
перед ним тарелку, он не мог есть. …му казалось, что он голоден, но с каждым
куском, тЯжелым и безвкусным, как землЯ, аппетит пропадал. ‚ конце концов он
отодвинул  тарелку  и тут же на столе отсчитал пЯть долларов - свою прибыль:
тридцать  семь  пЯтьдесЯт  он  получит  за коз, долой двенадцать пЯтьдесЯт -
стоимость  подрЯда,  и  двадцать  за  первый  вексель. Ћгрызком карандаша он
прикинул:  проценты  за  три  года по векселю на десЯть долларов да сами эти
десЯть  долларов  (они  были  бы его комиссионными и, стало быть, в реальный
убыток  не  входили),  и  прибавил  к тем пЯти долларам недостающие деньги -
истрепанные  бумажки,  стертое серебро, медЯки, все, что у него было. Њиссис
‹иттлджон  была  на  кухне,  она  сама  готовила длЯ своих постоЯльцев, мыла
посуду и убирала комнаты, в которых они спали. ђэтлиф положил деньги на стол
возле раковины.
     -  ќтот,  как  его...  Ђйк...  Ђйзек. џ слышал, вы его кормите... ‘тало
быть, деньги ему ни к чему. Ќо, может быть...
     -  •орошо,  -  сказала  она. Ћна вытерла руки передником, взЯла деньги,
старательно  завернула  серебро  в  бумажки  и теперь стоЯла, держа деньги в
руке. Ћна даже не сосчитала их.
     -  „а,  - сказал он. - Ќадо приниматьсЯ за дело. Љто его знает, когда Я
снова  попаду  в  лапы  голодному и ретивому молодцу, у которого нет другого
средства заработать, кроме как резать по живому мЯсу.
     Ћн  пошел  к  двери,  потом  остановилсЯ, взглЯнув на нее искоса, через
плечо,  с  тем  же едва заметным лукавством на лице, но теперь уже с улыбкой
насмешливой, Язвительной.
     -  џ бы хотел передать несколько слов Ѓиллу “орнеру... ‚прочем, это  не
так уж важно.
     - џ передам, - сказала миссис ‹иттлджон. - …жели это не слишком длинно,
Я не забуду.
     -  „а  неважно...  ђазве  только при случае. ’огда скажите ему: ђэтлиф,
мол, говорит, что ничего еще не известно. Ћн поймет.
     - Џостараюсь не забыть, - сказала миссис ‹иттлджон.
     Ћн  вышел  и  сел в фургончик. ’еперь пальто ему было уже не нужно, а в
следующий  раз и брать его с собой не придетсЯ. „орога побежала под звонкими
копытами маленьких крЯжистых лошадок. "џ просто не сумел докопатьсЯ до самой
сути,  -  подумал он. - ‘лишком рано отступил, џ докопалсЯ до того, что один
‘ноупс подожжет конюшню другого ‘ноупса, и оба об этом знают, - и не ошибсЯ.
Ќо на этом Я и остановилсЯ. џ не сумел докопатьсЯ до того, что первый ‘ноупс
вдруг  возьмет  да  затопчет  огонь, да еще со второго ‘ноупса деньги за это
вытЯнет, причем и это они тоже знают оба".


        3


     ‚се,  кто  следил  за  действиЯми  приказчика,  увидели  теперь  уже не
присвоение  какой-то  там кузницы, а настоЯщую узурпацию права наследованиЯ.
Ќа  следующую  осень  приказчик  не  только  распорЯжалсЯ у весов, но, когда
подошел  срок  сводить  годовые  счета  между  “орнером и его арендаторами и
должниками,  сам  Ѓилл  “орнер  при этом даже не присутствовал. ‘ноупс делал
теперь  то, что “орнер даже родному сыну ни разу не доверил, - сидел один за
конторкой  над  счетными  книгами  и  наличностью,  вырученной  за проданный
урожай,  подводил  счета,  вычитал арендную плату и выплачивал из оставшихсЯ
денег  каждому,  его  долю,  причем  двое  или  трое  стали  было оспаривать
правильность его расчетов, возможно, только из принципа, как когда-то, когда
он  впервые  переступил  порог лавки, но приказчик их даже не слушал, просто
сидел  в  своей  измаранной белой рубашке и крошечном галстуке, с неизменной
жвачкой  во рту и мутными, неподвижными глазами, так что никогда нельзЯ было
понЯть,  смотрЯт  они  на  тебЯ  или  нет,  сидел  и  ждал, пока они кончат,
замолчат,  и  тогда,  не говорЯ ни слова, брал карандаш и бумагу и доказывал
им, что они не правы. ’еперь уже не „жоди “орнер, неторопливо входЯ в лавку,
давал  приказчику распорЯжениЯ и указаниЯ, которые тот должен был исполнЯть;
теперь  уже бывший приказчик, поднимаЯсь на крыльцо, небрежно кивал людЯм на
галерее,  точь-в-точь как, бывало, сам Ѓилл “орнер, входил в лавку, и оттуда
сразу   же   доносилсЯ   его   голос,  деловитый  и  отрывистый,  перекрываЯ
раздраженный  бычий  рев  человека,  который  прежде  был  его  хозЯином, и,
казалось,  так  и  не  мог  понЯть,  что же все-таки произошло. Џотом ‘ноупс
уезжал  и  больше  в  этот  день не показывалсЯ. “ старой белой кобылы Ѓилла
“орнера  теперь  поЯвилсЯ  спутник  -  чалый, на котором прежде ездил „жоди,
ЃелаЯ  кобыла  и чалый конь стоЯли бок о бок, привЯзанные к одной загородке,
пока  “орнер  и  ‘ноупс осматривали посевы хлопка и кукурузы, или стада, или
межи  арендных участков; “орнер - бодрый, неугомонный, как сверчок, хитрый и
безжалостный,  как  сборщик налогов, праздный и хлопотливый раблезианец, и с
ним  тот,  другой,  - руки в карманах неописуемых мешковатых серых штанов, а
сам  жует  свою  неизменную  жвачку и времЯ от времени задумчиво выплевывает
похожие   на   пули  сгустки  шоколадной  слюны.  Ћднажды  утром  он  привез
новехонький  плетеный  чемодан.  ‚ечером того же днЯ он отнес этот чемодан к
“орнеру.  Ђ  через  месЯц  “орнер купил новую легкую колЯску на Ярко-красных
колесах,  с  бахромчатым  верхом,  и  она  целыми  днЯми  носилась по глухим
проселочным  дорогам и дорожкам - жирнаЯ белаЯ кобыла и крупный чалый конь в
новой, отделанной медью сбруе, колеса так и алеют, спиц не видно, а “орнер и
‘ноупс  -  просто  невероЯтно!  - сидЯ рЯдом, над облаком легкой, клубЯщейсЯ
пыли, летЯт вперед в стремительном, безостановочном движении. € вот однажды,
этим  же  летом,  ђэтлиф  снова  подъехал  к лавке и увидел на галерее лицо,
которое в первый миг не узнал, так как видел его только один раз и к тому же
два  года  назад,  но  только в первый миг, потому что сразу же крикнул: "Ђ,
здравствуйте!  Ќу,  как  машина,  работает?"  - и, сидЯ в фургончике с видом
приветливым  и  совершенно непроницаемым, глЯдел на злобное, упрЯмое лицо со
сросшимисЯ  бровЯми,  припоминаЯ:  "Љак  же  его?  ’акое имЯ, вроде собачьей
клички... Ђх, да - Њинк".
     -  ‡дор'ово,  -  сказал тот. - ђаботает, а что? ‘ами же хвастались, что
плохих не держите.
     - Ќу конечно, - сказал ђэтлиф, все такой же приветливый, непроницаемый.
Ћн слез с козел, привЯзал лошадей к столбу и поднЯлсЯ на галерею, где сидели
четверо.  -  ’олько  Я  бы не так сказал. џ бы сказал, что ‘ноупсы плохих не
берут.
     ’ут  он услышал стук копыт, обернулсЯ и увидел конЯ, скакавшего во весь
опор,  а рЯдом с ним легко и резво бежала породистаЯ собака, а потом •ьюстон
осадил  конЯ,  соскочил, еще не остановившись, бросил поводьЯ ему на голову,
как  делают  на  ‡ападе,  поднЯлсЯ  на крыльцо и встал против того столба, у
которого сидел на корточках Њинк ‘ноупс.
     - џ думаю, ты знаешь, где твоЯ корова, - сказал •ьюстон.
     - „огадываюсь, - сказал ‘ноупс.
     - ‚от и хорошо, - сказал •ьюстон. Ћн не дрожал, не трЯссЯ от злости, но
это была неподвижность динамитной шашки. Ћн даже голоса не повысил. - џ тебЯ
предупредил. ’ы знаешь, какой у нас здесь закон. Љогда полЯ засеЯны, скотину
нужно держать на привЯзи, а не то будешь отвечать по суду.
     -  Ђ  вы  бы  поставили  загородку, моЯ корова к вам бы и не забрела, -
сказал ‘ноупс.
     Ђ   потом  они  стали  осыпать  друг  друга  ругательствами,  крепкими,
короткими  и  бесстрастными,  как удары или револьверные выстрелы, не слушаЯ
друг  друга,  не  двигаЯсь  с места - один на крыльце, другой на корточках у
столба.
     -  Ђ вы из ружьЯ попробуйте, - сказал ‘ноупс. - Њожет, так вы ее скорее
прогоните.
     •ьюстон  вошел  в лавку, а пЯтеро на галерее спокойно стоЯли или сидели
на  своих  местах,  и  человек со сросшимисЯ бровЯми был так же спокоен, как
остальные,  а  потом  •ьюстон  вышел,  ни на кого не глЯдЯ, сошел с крыльца,
вскочил  в  седло  и  ускакал,  сильный,  неутомимый, высокомерный, и собака
побежала  следом  за  ним,  а  через  минуту-другую ‘ноупс тоже встал и ушел
пешком.  ’огда  один  из  оставшихсЯ  наклонилсЯ  и  осторожно сплюнул через
перила, в пыль, а ђэтлиф сказал:
     -  —то-то  Я не совсем разобрал насчет этой загородки. џ так понЯл, что
‘ноупсова корова забрела на поле к •ьюстону.
     -  Џравильно,  - сказал тот, который только что сплюнул. - ‘ноупс живет
на  бывшей  •ыостоновой  земле. ’еперь она принадлежит Ѓиллу “орнеру. Ѓыла в
закладе, и “орнер прибрал ее к рукам с год назад.
     -  “орнеру  •ьюстон  и  задолжал,  -  сказал другой. - € говорил он про
загородку на этом участке.
     -  Џонимаю,  -  сказал  ђэтлиф.  -  ќто,  значит,  просто  так. Љ слову
пришлось.
     -  Ќо •ьюстон не оттого распалилсЯ, что землю потерЯл, - сказал третий.
- Џросто он горЯчий. …го вообще распалить недолго.
     -  Џонимаю,-  сказал ђэтлиф.- ‡начит, вот что стало с этой землей. ‚от,
значит,  кому дЯдюшка Ѓилл отдал ее в аренду. ‚ыходит, у ”лема поЯвились еще
родичи. Ќо только, по-моему, этот ‘ноупс особой породы, все равно как гадюка
- змеЯ особой породы.
     "‘тало быть, он намерен еще побеспокоить братана", - подумал ђэтлиф. Ќо
вслух  он  этого  не  сказал,  только  спросил, непринужденный, приветливый,
непроницаемый:
     -  ‹юбопытно,  где  теперь  дЯдюшка Ѓилл со своим компаньоном? џ еще не
знаю их путь так хорошо, как вы, ребЯта.
     -  Ќынче  утром  Я  видел  двух  лошадей  и колЯску у загородки усадьбы
‘тарого ”ранцуза, - сказал четвертый. Ћн тоже наклонилсЯ и осторожно сплюнул
через  перила.  Џотом  он  добавил,  точно припомнив какой-то пустЯк: - Ђ на
стуле теперь ”лем ‘ноупс сидит.


        ЉЌ€ѓЂ ‚’ЋђЂџ

        ћ‹Ђ


        ѓ‹Ђ‚Ђ Џ…ђ‚Ђџ


        1

     Љогда  ”лем ‘ноупс получил место приказчика в лавке ее отца, ћле “орнер
не было и тринадцати лет. Ћна была последним, шестнадцатым ребенком в семье,
"малышкой", хотЯ уже на десЯтом году переросла мать. ’еперь, в свои неполные
тринадцать,  она  была  выше  многих взрослых женщин, и даже груди ее уже не
были  чуть  заметными,  твердыми,  пронзительно-заостренными конусами, как у
созревающего подростка или даже девушки. Ќапротив, всей своей внешностью она
скорее  напоминала  о символике древних дионисийских времен - о меде в лучах
солнца   и   о  туго  налитых  виноградных  гроздьЯх,  о  плодоносной  лозе,
кровоточащей  густым  соком  под  жадными  и  жестокими копытами козлоногих.
Љазалось,  она  была  не живой частицей окружающего мира, а как бы плавала в
наполненной пустоте, и дни ее текли словно под звуконепроницаемым стеклЯнным
колпаком,  где  она,  уйдЯ  в  себЯ,  с  извечной  мудростью, этим наследием
томЯщейсЯ женской плоти, прислушивалась к росту своего тела. Љак и отец, она
была  неисправимо  ленива,  но  в  ней  его  вечнаЯ  хлопотливаЯ  и  веселаЯ
праздность  Явила  себЯ  подлинной  силой, непоколебимой и даже жестокой. Џо
собственной  воле она вовсе не двигалась, разве только к столу и от стола, в
постель  и  с  постели.  •одить  она  выучилась  поздно. “ нее была перваЯ и
единственнаЯ детскаЯ колЯска в округе, дорогаЯ и громоздкаЯ, величиной почти
с пролетку. Ћна не расставалась с колЯской еще долго после того, как выросла
и уже не могла вытЯнуть в ней ноги. Љогда она стала такой большой и тЯжелой,
что  только  взрослый  мужчина мог вынуть ее из колЯски, ее выдворили оттуда
силой. ‘ тех пор она перебралась на стульЯ. Ћна вовсе не требовала, чтобы ее
несли,  если  нужно  было куда-нибудь идти. Џросто похоже было, что с младых
ногтей она уже твердо знала, что ей никуда не хочетсЯ, что нет ничего нового
или  невиданного  в конце любого пути и все места, везде и всюду, одинаковы.
’ак  продолжалось  до  пЯти  или  шести  лет,  а  потом  ей  пришлось как-то
передвигатьсЯ,  потому  что  мать,  уходЯ, не хотела оставлЯть ее дома, и ее
носил  на  руках слуга-негр. €х часто видели втроем на дороге: миссис “орнер
была  в  праздничном платье с шалью на плечах, а за ней негр тащил крупного,
длинноногого ребенка (сразу было видно, что это девочка), слегка пошатываЯсь
под своей ношей, - этакое похищение сабинЯнки, только под конвоем дуэньи.
     Љак  водитсЯ,  у  нее  были куклы. Ћна рассаживала их по стульЯм вокруг
себЯ,  и  они  сидели, неподвижные, как она, тоже без признаков жизни. Џотом
отец  велел  своему  кузнецу сделать ей игрушечную колЯску, наподобие той, в
которой она провела свои первые три года. ЉолЯска вышла грубаЯ и тЯжелаЯ, но
это  была  единственнаЯ  игрушечнаЯ  колЯска,  какую в этих краЯх когда-либо
видели  или  хотЯ  бы представлЯли себе понаслышке. Ћна складывала туда всех
кукол   и  сидела  рЯдом  на  стуле.  ‘начала  думали,  что  это  умственнаЯ
отсталость,  что  она просто не переступила еще ту почти осЯзаемую грань, за
которой девочка, играЯ, становитсЯ маленькой женщиной, но вскоре стало Ясно,
откуда  это  безразличие,  -  ведь,  чтобы  двигать  колЯску, ей пришлось бы
двигатьсЯ самой.
     ’ак  она росла до восьми лет, всегда на стульЯх, пересаживаЯсь с одного
на  другой,  и  то  лишь  поневоле,  когда  в доме шла уборка или нужно было
поесть.  Џо  настоЯнию  жены, “орнер продолжал заказывать кузнецу игрушечные
подобиЯ  всЯких  домашних  вещей  -  маленькие  метлы  и  швабры,  маленькую
настоЯщую  плиту,  - надеЯсь, что забава, игра приучит ее к делу, но все это
порознь  и  вместе производило на нее не большее впечатление, чем на старого
пьЯницу  рюмка  холодного  чаю.  “  нее  не  было товарищей в играх, не было
закадычной подруги. Ћни ей были не нужны. Ќикогда и ни с кем не свЯзывала ее
та  пылкаЯ,  иной  раз быстротечнаЯ дружба, когда две девочки объединЯютсЯ в
тайном  воинственном  заговоре  против  своих сверстников-мальчишек и против
всех  взрослых.  Ћна  бездействовала.  ‘  таким  же  успехом  она  могла  бы
оставатьсЯ  в утробе матери. Ћна словно бы родилась лишь наполовину, разум и
тело  либо  каким-то  образом  совершенно  отделились  друг  от  друга, либо
безнадежно  спутались,  перемешались;  словно  на свет поЯвилось лишь что-то
одно или же одно поЯвилось не вместе с другим, но в его лоне.
     -  Њожет,  она  вырастет сорванцом, мальчишкой в юбке? - сказал однажды
отец.
     -  ќто  когда  же?  -  сказал  „жоди,  вспыхиваЯ,  распалЯЯсь  в порыве
ожесточениЯ.  - Џокуда она раскачаетсЯ, все дубы, которые взойдут из желудей
за  ближайшие  пЯтьдесЯт  лет,  успеют вырасти, засохнуть и сгореть в печке,
прежде чем она соберетсЯ залезть на который-нибудь из них.
     Љогда  ћле  исполнилось  восемь  лет,  брат решил, что пора ей начинать
учитьсЯ.  Ћтец  с  матерью  давно уже рассудили, что когда-нибудь начать все
равно  придетсЯ,  вероЯтно, главным образом потому, что Ѓилл “орнер, который
официально  числилсЯ  попечителем,  был главной опорой школы и вершителем ее
судьбы.  ‚се  родители видели в ней одно из деловых предприЯтий “орнера, и в
конце  концов  “орнеру  пришлось  потребовать, чтобы его дочь ходила в школу
хотЯ  бы  какое-то  времЯ,  точно так же, как он требовал со своих должников
уплаты  процентов сполна. Њиссис “орнер не особенно заботило, пойдет ее дочь
в  школу  или  нет.  Ћна была одной из лучших домашних хозЯек в округе и без
устали   занималась   своим   делом.   Ћна  испытывала  поистине  физическое
наслаждение,   ничего   общего   не   имеющее   с  простым  удовлетворением,
доставлЯемым  экономией  и благополучием, перебираЯ выглаженные простыни или
оглЯдываЯ  уставленные банками полки, набитые картофелем погреба и увешанные
гирлЯндами окороков стропила коптильни. ‘ама она ничего не читала, хотЯ в ту
пору,  когда  выходила  замуж,  была  грамотна.  …й  не часто случалось этим
воспользоватьсЯ,  за  последние  сорок  лет  она  и  книгу  в  руках держать
разучилась,  предпочитаЯ обращатьсЯ непосредственно к самой жизни, обо всем,
будь  то  правда  или  выдумка, судачить и все обращать в назидание. ’ак что
никакой  нужды  в  грамоте она длЯ женщины не видела. Ћна была убеждена, что
сведениЯ,  сколько  и чего класть в то или иное блюдо, черпают не из книг, а
из  кастрюли, с помощью ложки, и что хозЯйка, котораЯ только в школе узнает,
сколько  денег  у  нее  осталось,  если  из  того, что было, вычесть то, что
истрачено, никогда не будет настоЯщей хозЯйкой.
     ’олько  брат,  „жоди,  выступил  на  восьмое  лето  ее  жизни пламенным
поборником образованиЯ и через три месЯца горько об этом пожалел. Ќо пожалел
он  не о том, что сам настоЯл, чтобы она пошла учитьсЯ. Ћн жалел, что всегда
был  и  будет  уверен  в  необходимости  того, за что ему теперь приходилось
платить  такой  дорогой  ценой.  Џотому  что  ћла  отказалась ходить в школу
пешком.  Џосещать школу, присутствовать на занЯтиЯх она не отказывалась, она
только  не  желала туда ходить. Ђ школа была недалеко, меньше чем в полумиле
от  дома.  Ќо  все пЯть лет своей учебы - а если подсчитать в часах, сколько
она  там усвоила, это времЯ пришлось бы мерить не годами и даже не месЯцами,
а  днЯми - она ездила туда и обратно. „ругие дети, жившие в три, в четыре, в
пЯть  раз  дальше,  ходили пешком во всЯкую погоду, а она ездила. Ћна просто
отказывалась  ходить,  спокойно  и  решительно.  Ћна  не  плакала  и даже не
упрЯмилась,  не говорЯ уже о физическом сопротивлении. Ћна просто сидела, не
шевелЯсь  и,  очевидно,  ни о чем не думаЯ, но источаЯ Яростное и неуЯзвимое
упорство,  точно  кровнаЯ,  норовистаЯ  кобылка, котораЯ пока еще молода, но
через  год-другой  ей  цены не будет, а потому хозЯин, как она ни бесит его,
как  ни  изводит, все же не решаетсЯ отстегать ее кнутом. Ћтец тотчас, как и
следовало ожидать, умыл руки.
     -  Џускай ее сидит дома, - сказал он. - ‡десь она, правда, тоже палец о
палец  не  ударит,  но, может, хоть чему-нибудь по хозЯйству выучитсЯ, когда
будет  таскатьсЯ  от стула к стулу, чтобы не путатьсЯ под ногами. Ќам только
бы  уберечь  ее от беды, покуда она вырастет и сможет спать с мужчиной, так,
чтобы  оба  мы,  он  и  Я,  не угодили за решетку. ’огда ты выдашь ее замуж.
ѓлЯдишь,  еще такого жениха ей найдем, что и „жоди избавит от богадельни. Њы
отдадим  им дом, и лавку, и все добро, а сами поедем с тобой на ту Ярмарку в
‘ент-‹уисе,   куда,   говорЯт,  со  всего  света  съезжаютсЯ,  и  ежели  нам
понравитсЯ, ей-богу, купим там палатку да заживем себе помаленьку.
     Ќо  брат  настаивал, чтобы она училась. Ђ она все отказывалась ходить в
школу, все сидела сиднем, женственнаЯ, мЯгкаЯ и недвижнаЯ, ни о чем не думаЯ
и, видимо, даже ничего не слыша, а битва между матерью и братом бушевала над
ее  безмЯтежной  головой.  ‚  конце  концов негр, который прежде носил ее на
руках  следом за матерью, когда та ходила по гостЯм, стал запрЯгать семейную
колЯску  и  отвозить ћлу за полмили в школу, а в полдень и в три часа, когда
детей распускали по домам, ждал ее около школы. ’ак продолжалось недели две.
Џотом  миссис  “орнер  положила  этой  затее  конец,  усмотрев  в ней прЯмую
бесхозЯйственность,  - все равно что ставить на огонь четырехведерный котел,
чтобы  сварить  тарелку  супа.  Ћна предъЯвила ультиматум: если „жоди хочет,
чтобы  сестра  училась,  пусть  сам  позаботитсЯ  о том, как доставлЯть ее в
школу.  Ћна  сказала, что раз уж „жоди все равно что ни день, ездит верхом в
лавку и из лавки, пускай возит ћлу на лошади, позади себЯ, а она все сидела,
ни  о чем не думаЯ, ничего не слыша, и „жоди рвал и метал, но все без толку,
а  потом сидела по утрам на крыльце, держа дешевый клеенчатый ранец, который
ей  купили, и дожидаЯсь, пока подъедет брат и угрюмо заворчит, приказываЯ ей
залезть на лошадь позади себЯ.
     Ћн  отвозил ее в школу, привозил в полдень назад, потом снова отвозил и
ждал ее после конца уроков. ’ак продолжалось почти месЯц. Џотом „жоди решил,
что  она  как-нибудь пройдет две сотни Ярдов от школы до лавки и будет ждать
его  там.  Љ его удивлению, она согласилась беспрекословно. ’ак продолжалось
ровно  два днЯ. Ќа исходе второго днЯ брат примчалсЯ с ней домой, ворвалсЯ в
прихожую  и,  остановившись  перед  матерью,  закричал,  трЯсЯсь от злости и
негодованиЯ:
     -  ЏонЯтное  дело,  почему  она  так сразу согласилась встречать менЯ у
лавки!  …сли  бы вдоль дороги, через каждую сотню футов, расставить мужиков,
она ходила бы пешком, как миленькаЯ! Љак собачонка, ей-богу!
     ’олько  увидит  брюки,  так  от  нее сразу какой-то дух идет! ‡а десЯть
футов слышно!
     - ‚здор,  -  сказала миссис “орнер. - € вообще  отвЯжись от  менЯ. ‚едь
это  ты  настоЯл,  чтобы  она  училась.  ’ы,  а не Я. џ уже вырастила восемь
дочерей  и  всегда  считала, что они воспитаны не хуже, чем у людей. Ќо будь
по-твоему, может, и впрЯмь двадцатисемилетний холостЯк понимает в этих