е прислушиватьсЯ к музыке. ‚озможно, ‘атпен
думал,  что  твоему  деду или судье Ѓенбоу это далось бы немножко легче, чем
ему, но ни за что не поверил бы, что кто-нибудь может лучше его знать, когда
это  надо  делать  и  как.  €  кроме того, это было написано у него на лице;
именно в этом, по словам твоего деда, и заключалась его сила -- при виде него
каждый  мог  сказать:  {‚  случае необходимости этот человек может сделать и
сделает что угодно}). ‡атем он вошел в дом и потребовал себе комнату.
     € вот они сидели на лошадЯх и ждали его. џ полагаю, они знали, что рано
или  поздно  ему  придетсЯ выйти; Я полагаю, что они сидели и думали об этой
его  паре  пистолетов.  Џонимаешь, дело в том, что все еще не было ордера на
его арест; просто общественное мнение перестало его переваривать; а потом на
площадь  выехали  новые всадники и тоже понЯли что к чему, так что, когда он
вышел  на  веранду,  там  в ожидании его собралсЯ целый отрЯд. ’еперь на нем
была  новаЯ  шлЯпа  и  новый суконный сюртук, и так они узнали, что лежало у
него  в  сумке. ’еперь они даже узнали, что лежало у него в корзинке, потому
что  ее  при  нем  теперь  тоже не было. Ѓез сомнениЯ, в то времЯ это просто
сильно  их  озадачило,  потому  что  они,  видишь  ли,  были  слишком занЯты
пересудами  насчет  того,  как  именно  он  собираетсЯ  использовать мистера
Љолдфилда,  и  к  тому же после его возвращениЯ слишком сильно негодовали по
поводу  того,  что  им  казалось  результатами  его деЯтельности, далее если
средства  все  еще  оставались  длЯ них загадкой, чтобы вообще вспомнить про
мисс ќллен.
     €так,  он,  без  сомнениЯ,  снова  остановилсЯ и снова начал переводить
взглЯд  с  одного  лица на другое, без сомнениЯ, неторопливо запоминаЯ новые
лица,  а  борода  все еще скрывала то, что мог бы выдать его рот. Ќо на этот
раз он, по-видимому, не сказал ни слова. Ћн просто спустилсЯ по ступенькам и
пошел через площадь, а отрЯд (твой дедушка говорил, что к тому времени в нем
набралось  уже  человек  до  пЯтидесЯти)  тоже двинулсЯ и последовал за ним.
ѓоворЯт,  он  даже не оглЯнулсЯ. Ћн просто шел вперед, держась очень прЯмо и
заломив  набекрень  новую  шлЯпу,  а в руке у него теперь находилсЯ предмет,
который  они  навернЯка  сочли за последнее, ничем не вызванное оскорбление;
комитет  ехал  по  улице рЯдом, хотЯ и не совсем с ним наравне; остальные, у
кого  в ту минуту не оказалось лошадей, присоединЯлись к отрЯду и шли за ним
по дороге, тогда как дамы, дети и рабыни высовывались из окон и дверей домов
посмотреть на движущуюсЯ мимо мрачную живую картину, а ‘атпен, так ни разу и
не  оглЯнувшись,  вошел  в ворота мистера Љолдфилда и по выложенной кирпичом
дорожке зашагал к дверЯм, несЯ в свернутом из газеты рожке букет цветов.
     Ћни  снова  принЯлись  его  ждать.  ’еперь  толпа росла быстро -- другие
мужчины,  мальчишки  и  даже  негры  из  соседних  домов, сгрудившись вокруг
первоначальной восьмерки, следили за дверью мистера Љолдфилда в ожидании его
выхода. ‚ышел он не скоро, цветов у него в руках уже не было, и к воротам он
вернулсЯ  уже помолвленным. Ќо они об этом не знали и, едва он успел подойти
к воротам, взЯли его под арест. Ћни повели его обратно в город, а дамы, дети
и дворовые негры смотрели из-за занавесок, из-за садовых кустов, из-за углов
и  из  кухонь, где, без сомнениЯ, уже начал пригорать обед, и таким порЯдком
они  возвратились  на площадь, где остальные здоровые мужчины вышли из своих
контор  и  лавок и тоже присоединились к ним, так что, когда ‘атпен добралсЯ
до зданиЯ суда, за ним шла толпа, как за беглым рабом. …го передали мировому
судье,  но  к  этому  времени туда подоспели твой дед и мистер Љолдфилд. Ћни
взЯли  его  на  поруки,  и  к  вечеру того же днЯ он вернулсЯ домой вместе с
мистером  Љолдфилдом,  по  той же улице, что и утром, и, без сомнениЯ, те же
глаза   наблюдали   за   ним  из-за  оконных  занавесок,  вернулсЯ  прЯмо  к
торжественному  ужину  по  случаю  помолвки, однако ни за столом, ни до и ни
после  не  было ни вина, ни виски. ’рижды за тот день проходЯ по этой улице,
он ни разу не изменил своей осанки -- все тот же неторопливый шаг, в такт ему
развеваютсЯ  фалды  нового  сюртука, и все так же лихо над бородой и глазами
заломлена  новаЯ  шлЯпа. ’вой дед говорил, что пЯтью годами раньше, когда он
приехал  в город, лицо его имело оттенок обожженной глины, а теперь его кожу
покрывал  обыкновенный  загар. € он не то чтобы потолстел -- по словам твоего
дедушки, дело было совсем не в том, просто, преодолев сопротивление воздуха,
как  при  беге, мЯсо на его костЯх, казалось, успокоилось, так что теперь он
по-настоЯщему  заполнЯл  свою  одежду  и  хотЯ  все еще чванилсЯ, но уже без
бахвальства  и  воинственности;  правда,  твой дед говорил, что это и прежде
была  не  воинственность,  а всего лишь настороженность. Ђ теперь не стало и
ее,  словно  по  прошествии  этих трех лет он мог доверить караульную службу
одним  только  глазам,  а  мЯсо  на его костЯх могло и отдохнуть. „ва месЯца
спустЯ они с ќллен поженились.
     ќто  произошло в июне 1838 года, почти день в день через пЯть лет после
того  воскресного  утра,  когда  он  въехал  в  город  на  своем  чалом. Ћно
(бракосочетание)  состоЯлось  в  той  самой  методистской церкви, где он, по
словам  мисс  ђозы,  впервые  увидел  ќллен.  ’етке  даже каким-то образом --
вероЯтно,  беспрестанным  ворчаньем  (но  только  не  уговорами  -- они бы не
подействовали)  --  удалось  заставить  мистера Љолдфилда дать ќллен по этому
случаю  разрешение  напудритьсЯ. Џудра должна была скрыть следы слез. Ќо еще
до  окончаниЯ  свадебной  церемонии  пудра растеклась полосами и склеилась в
комьЯ.  ‚идимо,  в  этот  вечер ќллен вошла в церковь из плача, как входЯт с
дождЯ,  выдержала  всю  церемонию, а затем вышла из церкви обратно в плач, в
слезы,  даже  в  те самые слезы, в тот самый дождь. Ћна села в колЯску и под
ним (под дождем) удалилась в ‘атпенову ‘отню.
     Џричиной этих слез была свадьба, а отнюдь не брак с ‘атпеном. ’е слезы,
которые  вызвал  этот брак -- если допустить, что слезы были, -- пришли потом.
Џышной  свадьбы  устраивать  не  собирались. ’о есть не собиралсЯ, очевидно,
мистер  Љолдфилд  ’ы,  наверное, заметил, что разводЯтсЯ по большей части те
женщины,  которых  сочетал  браком  жующий  табачную  жвачку мировой судьЯ в
окружном  суде  или  разбуженный  среди  ночи  свЯщенник,  у которого из-под
сюртука  торчат  подтЯжки,  а  воротника  и  вовсе  нет, в роли же свидетелЯ
выступает  его  жена  или  сестра  -- стараЯ дева в папильотках. ’ак разве не
естественно  предположить,  что  эти  женщины  начинают мечтать о разводе не
потому,  что  их  в  чем-то  обделили,  а от самого неподдельного отчаЯниЯ и
ощущениЯ,  будто  их  предали?  что,  несмотрЯ на живое свидетельство в виде
детей   и  всего  прочего,  им  все  еще  мерещитсЯ,  как  они,  провожаемые
восхищенными  взглЯдами,  шествуют  под торжественную музыку, с тем чтобы во
всем блеске символических аксессуаров по всем правилам отдать то, чем уже не
обладают?  Ђ  собственно  говорЯ,  почему бы и нет? ‚едь когда они и в самом
деле  отдаютсЯ,  то длЯ них это только и может быть (и действительно бывает)
некоей  церемонией, подобной размену ассигнации длЯ покупки билета на поезд.
…сли  говорить об обоих мужчинах, то пышнаЯ свадьба, переполненнаЯ церковь и
вообще  весь  этот  ритуал  нужны  были  именно  ‘атпену. џ узнал об этом из
кое-каких намеков, невзначай оброненных твоим дедом, а он, без сомнениЯ, так
же  случайно узнал об этом от самого ‘атпена, ибо ‘атпен никогда и словом не
обмолвилсЯ  ќллен  о  том,  что  он  этого хочет, и то обстоЯтельство, что в
последнюю   минуту  он  отказалсЯ  поддержать  ее  желание  и  настоЯтельное
требование,  может  отчасти  объЯснить  ее слезы. Њистер Љолдфилд, очевидно,
намеревалсЯ  использовать  церковь,  в  которую  он вложил определенную меру
самопожертвованиЯ  и,  несомненно,  самоотречениЯ, и, уж конечно, настоЯщего
труда  и  денег -- чтобы, если можно так выразитьсЯ, поддержать свою духовную
платежеспособность,  --  равно  как  он  использовал  бы  хлопкоочистительную
машину,  за  которую почитал бы себЯ ответственным материально или морально,
длЯ  очистки любого количества хлопка, который он или кто-либо из членов его
семьи  -- будь то родственники или свойственники -- вырастил, -- не более того.
‚озможно,  его  желание  устроить  свадьбу поскромнее объЯснЯлось все той же
упорной  и неослабной бережливостью, позволившей ему содержать мать и сестру
и  женитьсЯ  и  вырастить  детей  на  доходы  от лавки, что десЯть лет назад
уместилась  в  одном-единственном  фургоне;  возможно,  каким-то  врожденным
чувством деликатности и приличиЯ (им, кстати сказать, его сестра и дочь Явно
не  обладали)  по  отношению  к  будущему зЯтю, которого он всего лишь двумЯ
месЯцами  ранее  помог  вызволить из тюрьмы, но уж никак не страхом, что все
еще  ненормальное  положение зЯтЯ в городе может ему повредить. Ќо каковы бы
ни  были  их отношениЯ прежде и какими ни могли бы они стать в будущем, если
бы  мистер  Љолдфилд  в  то  времЯ  считал  ‘атпена  виновным  в  каком-либо
преступлении,  он  бы  и  пальцем  не  пошевелил,  чтобы его освободить. Ћн,
возможно, ничего бы не предпринЯл, чтобы оставить ‘атпена в тюрьме, однако в
то  времЯ  ничто  не  могло полнее оправдать ‘атпена в глазах сограждан, чем
поручительство  мистера  Љолдфилда,  --  а  этого  он  не сделал бы даже ради
спасениЯ собственного доброго имени, хотЯ арест был прЯмым следствием сделки
между  ним  и  ‘атпеном -- того самого предприЯтиЯ, от которого он отказалсЯ,
когда  оно  принЯло оборот, противный его совести, и дал возможность ‘атпену
завладеть всей прибылью, даже не позволив ‘атпену возместить убыток, который
сам  он  вследствие своего отказа потерпел, и тем не менее он разрешил своей
дочери  выйти замуж за человека, чьи действиЯ он по совести одобрить не мог.
ќто был второй случай, когда он поступил таким образом.
     Љогда  совершалось  бракосочетание,  из  сотни  приглашенных  в  церкви
присутствовало  всего  лишь  десЯть  человек  --- включаЯ жениха с невестой и
родственников, но зато когда они вышли из церкви (дело было поздно вечером);
‘атпен  привез  полдюжины  своих  диких  негров,  и они с горЯщими сосновыми
ветками  стоЯли  у  дверей,  остальную часть этой сотни составили мальчишки,
молодые  люди  и  мужчины  из трактира гуртовщиков на краю города -- торговцы
скотом,  конюхи  и  тому  подобнаЯ публика, которой никто не приглашал. ќтим
тоже  объЯснЯлись  слезы  ќллен.  “строить  пышную свадьбу мистера Љолдфилда
убедила  или  умолила  тетка.  Ќо  нужна она была ‘атпену. …му нужна была не
безроднаЯ жена и не безродные дети, а два имени -- имЯ безупречной жены и имЯ
безукоризненного  тестЯ  --  на  брачном  свидетельстве,  на документе. „а на
документе  по возможности с золотой печатью и даже с красными лентами -- если
б  от  них  могла  произойти  какаЯ-нибудь польза. Ќо не длЯ себЯ. Ћна (мисс
ђоза) сочла бы золотую печать и ленты тщеславием. Ќо ведь именно тщеславие и
породило  этот  дом,  возведенный  в  глуши  почти  одними только голыми его
руками,   дом,   которому   в   дальнейшем   грозила  опасность  назойливого
вмешательства  извне  --  ведь  любое  сообщество  людей осуждает все то, что
недоступно  их  пониманию. € гордость: мисс ђоза признала, что он был храбр;
возможно,  она  даже  допускала,  что  он  был горд, что именно его гордость
требовала  такого  дома и не удовлетворилась бы ничем меньшим, и готова была
добиватьсЯ  его  любою  ценой.  Ђ потом он жил в этом доме, один, и три года
спал  на  соломенной  подстилке  на  полу,  пока  не  смог обставить его как
подобает  -- причем немаловажной частью этой обстановки было то самое брачное
свидетельство.  Ћна  была совершенно права. …му нужен был не просто кров, не
просто безроднаЯ жена и дети, равно как ему нужна была не просто свадьба. Ќо
когда  разразилсЯ  женский бунт, когда ќллен и тетка попытались привлечь его
на  свою  сторону, чтобы он помог им убедить мистера Љолдфилда дать согласие
на  пышную  свадьбу, он отказалсЯ их поддержать. Ћн, без сомнениЯ, еще лучше
мистера  Љолдфилда  помнил,  что  всего два месЯца назад сидел в тюрьме, что
общественное  мнение,  которое  в  какой-то  момент  предыдущих пЯти лет его
проглотило -- хотЯ так и не сумело полностью его переварить, -- проделало один
из  свойственных  человечеству  отчаЯнных  и необъЯснимых крутых поворотов и
извергло  его  обратно.  €  ему  ничуть не помогло, что по крайней мере двое
граждан,  долженствовавших  представлЯть  собою два зуба в этой оскорбленной
пасти,  вместо  того  послужили  подпорками,  которые  не  дали  этой  пасти
захлопнутьсЯ, что позволило ему выйти наружу целым и невредимым.
     ќллен  и  тетка  тоже  об  этом помнили. ’етка во всЯком случае. Ѓудучи
женщиной,  она,  без  сомнениЯ,  принадлежала  к лиге джефферсонских женщин,
которые  еще  пЯть  лет  назад, на второй день после его поЯвлениЯ в городе,
решили,  что  никогда  не  простЯт  ему  отсутствие  прошлого,  и  с тех пор
непреклонно   стоЯли  на  своем.  Џоскольку  свадьба  была  теперь  вопросом
решенным,  она,  вероЯтно,  считала  ее  единственной возможностью не только
обеспечить  будущее  племЯнницы в качестве его жены, но и оправдать поступок
брата,  вызволившего его из-под ареста, а также и свое собственное положение
--  ведь  она, по всей видимости, разрешила и одобрила свадьбу, хотЯ на самом
деле  просто  не  могла  ее предотвратить. ‚озможно, все это делалось именно
ради  большого  дома, ради положениЯ и помпы, которых он (что женщины понЯли
задолго до мужчин) не только домогалсЯ, но и твердо решил добитьсЯ. Ќо, быть
может,  женщины  еще  много более примитивны, и длЯ них любаЯ свадьба лучше,
чем  никакаЯ,  а  пышнаЯ  свадьба  и  жених-злодей предпочтительнее скромной
свадьбы и жениха-свЯтого.
     Џоэтому  тетка  даже  пустила  в  ход  слезы  ќллен, а ‘атпен, который,
вероЯтно,  знал,  к  чему  идет  дело,  с  приближением  назначенного  срока
становилсЯ все мрачнее и мрачнее. Ќе то чтобы он был встревожен, нет, просто
озабочен  -- таким он, наверное, был с того самого днЯ, когда бросил все, что
знал  --  лица и обычаи, -- и (ему тогда как раз стукнуло четырнадцать, сказал
он  твоему  деду)  отправилсЯ  в  мир,  о  котором не знал ровно ничего даже
теоретически,   но  уже  имел  в  голове  вполне  определенную  цель,  какой
большинство  мужчин  даже себе и не ставит, покуда кровь не начнет замедлЯть
свой  бег  у  них в жилах лет эдак в тридцать, а то и позже, да и тогда лишь
потому,  что  эта мечта свЯзана в их воображении с праздностью и покоем или,
по  крайней  мере,  с удовлетворением их тщеславиЯ. „аже тогда в нем была та
настороженность,  какую  позже  он  будет носить день и ночь, не снимаЯ и не
менЯЯ,  словно  одежду,  в которой ему приходилось и спать и бодрствовать, в
чужой  стране,  среди  людей,  самый  Язык  которых ему пришлось выучить; то
неусыпное  внимание, которое наверно знало: допусти одну-единственную ошибку
--  и  конец;  та  способность  сравнивать  и  сопоставлЯть закономерность со
случайностью,  обстоЯтельства  с  человеческой  природой,  свое  собственное
ненадежное  сужденье и смертную плоть не только с человеческими силами, но и
с  силами  природы; способность делать выбор и отказыватьсЯ, идти на уступки
своей  мечте  и честолюбивым замыслам -- подобно тому как человеку приходитсЯ
уступать лошади, на которой он скачет по лесам и оврагам и которой управлЯет
лишь  благодарЯ  его  способности  помешать  ей  понЯть,  что  на самом деле
управлЯть ею он не может, что на самом деле она сильней его.
     ’еперь  в  странном  положении  был  он.  Ћдинок  был он. Ќе ќллен. …го
поддерживала не только тетка, но еще и то, что женщины никогда не признаютсЯ
в  одиночестве  и  не  жалуютсЯ  на  него, пока непостижимые и непреодолимые
обстоЯтельства  не  вынудЯт их оставить всЯкую надежду заполучить игрушку, о
которой  они в эту минуту мечтают. € не мистер Љолдфилд. …го поддерживало не
только   общественное   мнение,   но   и   его   собственное  решительное  и
недвусмысленное  предубеждение против пышной свадьбы. Џозже (слезы победили;
тетка  и  ќллен  написали сотню приглашений -- ‘атпен отрЯдил одного из своих
диких  негров  разносить  их  по  домам  --  и даже разослали с десЯток более
интимных  на  генеральную  репетицию),  когда  они  вечером накануне свадьбы
приехали в церковь на репетицию и обнаружили, что церковь пуста, а на темной
улице  собралась  кучка  жителей  городских  окраин (в том числе два индейца
чикасау   из  племени  старика  €ккемотуббе),  слезы  хлынули  снова.  ќллен
выдержала  репетицию, но потом тетка отвезла ее домой в состоЯнии, близком к
истерике,   котораЯ   наутро  перешла  просто  в  тихий  беспрерывный  плач.
‚ысказывалось  даже  мнение,  что  свадьбу  лучше отложить. Ќе знаю, кто его
высказал, возможно, сам ‘атпен. ‡ато Я знаю, кто его отверг. Љазалось, тетка
теперь  твердо решила навЯзать городу не только ‘атпена, но и самую свадьбу.
‚есь  следующий  день она в домашнем платье и в шали ходила из дома в дом со
списком  приглашенных, а за нею плелась одна из двух колдфилдовских служанок
(слуг  мужского  пола  у  него не было) -- то ли длЯ защиты, то ли просто ее,
подобно одинокому листку, увлек за собой Яростный вихрь гнева оскорбленной в
своем женском достоинстве фурии; да, и к нам она Явилась тоже, хотЯ твой дед
и  в мыслЯх не имел уклонитьсЯ от приглашениЯ; насчет папы у тетки навернЯка
никаких  сомнений  не было -- ведь папа помог освободить ‘атпена из тюрьмы, а
впрочем,  к  этому  времени она уже скорее всего утратила всЯкую способность
логически  мыслить.  Џапа и твоЯ бабушка в ту пору только-только поженились,
мама  в  „жефферсоне еще не осмотрелась, и Я не знаю, что она подумала, знаю
только,  что  она  никогда  не  рассказывала,  что произошло: как совершенно
незнакомаЯ  обезумевшаЯ  женщина  ворвалась  в  дом  --  не  длЯ  того, чтобы
пригласить  ее  на  свадьбу,  а чтоб сказать ей: пусть только она посмеет не
ЯвитьсЯ,  --  после  чего выскочила вон. Њама вначале даже не могла понЯть, о
какой свадьбе идет речь, и когда отец вернулсЯ, он нашел ее тоже в истерике,
и  даже  еще  двадцать  лет  спустЯ  мама  не  могла  сказать, что же именно
произошло.  Ќичего смешного она в этом не находила. Џапа, бывало, подшучивал
над  нею  по  этому  поводу, но даже и через двадцать лет, стоило ему начать
свои  шутки,  Я  видел,  как  она  поднимает руку (возможно, с наперстком на
пальце), словно пытаЯсь защититьсЯ, и на лице ее поЯвлЯетсЯ то же выражение,
какое навернЯка было на нем после ухода тетки ќллен.
     ‚  то утро тетка обошла весь город. ќто занЯло не так уж много времени,
но  она не пропустила никого, и к ночи обстоЯтельства дела стали известны не
только  за  городом, но среди городского отребьЯ; они проникли на извозчичий
двор  и  в  трактир  гуртовщиков,  откуда  потом на свадьбу и Явились гости.
ќллен,  разумеетсЯ,  ничего  об этом не знала, равно как и сама тетка, и, уж
конечно,  не  могла  вообразить,  что  должно  было произойти, будь она даже
ЯсновидЯщей,  способной  воочию  увидеть  репетицию событий еще до того, как
наступит  их  час.  Ќе  то  чтобы  тетка почитала себЯ застрахованной против
подобных оскорблений, она просто не могла себе представить, что ее намерениЯ
и поступки в тот день способны были вызвать какое-либо иное следствие, кроме
того,   ради  которого  она  временно  поступилась  не  только  достоинством
Љолдфилдов, но и всЯкой женской скромностью. џ полагаю, что ‘атпен мог ей об
этом сказать, но он, без сомнениЯ, знал, что тетка ему все равно не поверила
бы.  ‘корее  всего  он даже и не пыталсЯ; он просто сделал единственное, что
можно  было  сделать,  а именно: вызвал из ‘атпеновой ‘отни еще шестерых или
семерых  негров,  на  которых  он мог всецело положитьсЯ (кроме них он ни на
кого  положитьсЯ  не  мог),  и  вооружил  их  горЯщими  сосновыми ветками, с
которыми  они  и  стоЯли у дверей, когда к церкви подъехала колЯска и из нее
вышли  жених с невестой и родственники. € тут слезы прекратились, потому что
теперь всЯ улица перед церковью была уставлена колЯсками и повозками; однако
один  только ‘атпен и, быть может, еще мистер Љолдфилд заметили, что хотЯ им
следовало  стоЯть  у дверей пустыми, они, наоборот, стоЯт на противоположной
стороне  улицы  с седоками и что теперь дорожка, ведущаЯ ко входу в церковь,
представлЯет  собой  нечто  вроде  арены,  освещенной  дымЯщимисЯ  факелами,
которые  негры  держат  у  себЯ  над  головой;  их пламЯ, дрожа и колыхаЯсь,
освещает два рЯда лиц, между которыми свадьба должна пройти, чтобы попасть в
церковь.  Џока  еще  не  было  слышно  ни  свистков, ни насмешек; совершенно
очевидно, что ни ќллен, ни тетка ничего дурного не заподозрили.
     ќллен  ненадолго  вышла  из  плача, из слез, и вошла в церковь. –ерковь
пока  еще  была  пуста,  если  не  считать  твоих дедушку и бабушку да еще с
полдюжины гостей, ЯвившихсЯ из преданности Љолдфилдам, а может, просто чтобы
быть  поближе  и  не  пропустить  ничего из тех событий, которые весь город,
представленный  стоЯщими  в  ожидании колЯсками, казалось, предвидел -- равно
как  и  сам  ‘атпен.  –ерковь  все  еще  была  пуста  -- даже после того, как
церемониЯ  началась и закончилась. “ ќллен тоже была известнаЯ гордость или,
по  крайней  мере, то тщеславие, которое временами может заменить гордость и
силу  духа;  к тому же пока еще ничего не случилось. ’олпа на улице пока еще
хранила  спокойствие,  возможно,  из  уважениЯ  к церкви или из свойственной
англосаксам способности и даже склонности к абсолютному мистическому приЯтию
всЯкой  свЯщенной  чепухи.  ќллен,  по-видимому,  вышла  из церкви и вошла в
толпу,  все  еще  ничего  не  подозреваЯ. ‚озможно, она была все еще движима
гордостью,  не позволЯвшей ей показывать свои слезы гостЯм. Ћна просто вошла
в  толпу,  видимо торопЯсь поскорее укрытьсЯ от любопытных взоров в колЯске,
где  можно  было поплакать; возможно, первым предостережением послужил крик:
"‘мотри,  как  бы  не попасть в нее!", потом какой-то предмет -- комок грЯзи,
нечистот  или  что-то  еще,  --  пролетевший  мимо,  а  возможно,  что и сами
заколыхавшиесЯ  огни, а потом она обернулась и увидела, что один из негров с
поднЯтым  факелом  вот-вот  прыгнет  в  толпу,  на  эти  лица,  и тут ‘атпен
обратилсЯ к нему на том наречии, которое большаЯ часть жителей округа до сих
пор  не  считала Языком цивилизованных людей. ‚от что увидела она, а вот что
увидели  другие  из  колЯсок,  стоЯвших  на  противоположной  стороне улицы:
новобрачнаЯ  бросаетсЯ под защиту его руки, он загораживает ее спиной, а сам
стоит,  не  шелохнувшись  даже  тогда,  когда второй предмет (они не швырЯли
ничего,  что  могло  бы  причинить  увечьЯ,  всего лишь комьЯ грЯзи и гнилые
овощи) сбивает шлЯпу у него с головы, а третий шлепаетсЯ прЯмо ему в грудь --
он же стоит неподвижно, чуть ли не с улыбкой, и зубы сверкают сквозь бороду,
одним-единственным  словом  сдерживаЯ  своих  диких  негров  (в  толпе,  без
сомнениЯ,  были пистолеты и, уж конечно, ножи -- стоило негру прыгнуть, он не
осталсЯ  бы в живых и десЯти секунд), меж тем как вокруг свадебного шествиЯ,
казалось,  смыкаютсЯ лица -- разинутые рты, в глазах отражаетсЯ пламЯ факелов
--  и все это колеблетсЯ, менЯет очертаниЯ и исчезает в дымном сиЯньи горЯщих
сосновых  веток.  ‡акрыв  своим  телом обеих женщин, он отступил к колЯске и
опЯть одним-единственным словом приказал неграм следовать за собой. Ќо никто
больше ничего не бросал. Ћчевидно, это была лишь перваЯ стихийнаЯ вспышка, и
они  держали  наготове  еще  и  другие  предметы, а не только то, что успели
бросить.  ’ак  кончилась  всЯ  эта  историЯ,  достигшаЯ  высшей  точки двумЯ
месЯцами  раньше,  когда  комитет  бдительности  проводил  ‘атпена  до ворот
мистера   Љолдфилда.  €бо  люди,  из  которых  состоЯла  толпа  --  торговцы,
гуртовщики  и  извозчики, -- вернулись восвоЯси, снова укрылись в тех местах,
откуда  ради  этого  случаЯ  вылезли,  как крысы; рассеЯлись, разбежались по
окрестностЯм  --  их  лиц  даже  ќллен не могла потом припомнить; таких людей
встречаешь  порою,  когда  они  закусывают  или просто выпивают в трактирах,
разбросанных  вдоль  безымЯнных  дорог  в  двадцати, пЯтидесЯти и даже в ста
милЯх  от  города,  и которых потом и там не встретишь, среди них были и те,
кто приезжал в колЯсках и повозках поглазеть на бой гладиаторов либо ЯвлЯлсЯ
в  ‘атпенову ‘отню с визитом либо (если это были мужчины) поохотитьсЯ на его
дичь,  лишний  раз  пообедать за его столом и при случае собратьсЯ вечером у
него  на  конюшне,  где  он  стравливал  пару  диких негров, как стравливают
бойцовых петухов, а бывало, даже выходил на ринг и сам. ‚се это как бы сдуло
ветром  --  но не из памЯти. ‘атпен не забыл этот вечер, хоть ќллен, Я думаю,
могла  и  забыть, потому что она смыла его из памЯти слезами. „а, теперь она
снова плакала -- уж поистине на этой свадьбе лило как из ведра.


        III 


     …сли б он бросил мисс ђозу, ей, по-моему, врЯд ли захотелось бы об этом
рассказывать, {заметил Љвентин}.
     --  ‚идишь  ли,  {сказал  мистер  Љомпсон}, после того, как в шестьдесЯт
четвертом году мистер Љолдфилд умер, мисс ђоза перебралась в ‘атпенову ‘отню
к „жудит. …й было тогда двадцать лет, на четыре года меньше, чем племЯннице,
которую  она, согласно воле умирающей сестры, намеревалась -- очевидно, путем
бракосочетаниЯ  с  ‘атпеном  --  спасти  от  тЯготевшего над семьею рока, чьи
замыслы  ‘атпен  Явно стремилсЯ осуществить. Ћна (мисс ђоза) родилась в 1845
году,  когда  ее сестра уже семь лет была замужем и имела двоих детей, между
тем  как  родители  мисс  ђозы были уже в летах (мать ее, которой, очевидно,
было  уже  лет  сорок,  умерла от родов, и мисс ђоза так и не простила этого
отцу)  и  -- если считать, что мисс ђоза отражала отношение своих родителей к
зЯтю -- они желали только мира и покоЯ и, вероЯтно, не ожидали, а быть может,
даже  и  не  хотели  еще  одного ребенка. Ќо она родилась, ценою жизни своей
матери, и ей никогда не суждено было об этом позабыть. …е воспитала та самаЯ
стараЯ  дева -- тетка, котораЯ пыталась навЯзать городу -- вопреки его желанию
--  не  только  жениха  ее  старшей сестры, но и самую свадьбу; она выросла в
замкнутой,  доступной  лишь  женщинам  масонской  ложе  и  самый факт своего
существованиЯ  считала  не  только  единственным  оправданием  жертвы  своей
матери, не только ходЯчим живым упреком своему отцу, но и живым обвинением --
вездесущим  и  даже не требующим личного присутствиЯ -- всего мужского начала
(того начала, из-за которого ее тетка в тридцать пЯть лет все еще оставалась
девственницей).  €так, первые шестнадцать лет своей жизни она прожила в этом
мрачном  тесном домике с отцом, которого она, сама того не знаЯ, ненавидела,
--  с  этим  странным  молчаливым  человеком,  чьим  единственным товарищем и
другом,  казалось,  была  его  совесть, а единственным предметом забот -- его
доброе  имЯ  в  глазах сограждан, -- с человеком, который впоследствии запрет
себЯ на чердаке собственного дома и умрет голодной смертью, чтобы не видеть,
как  его  роднаЯ  землЯ  судорожно  отбиваетсЯ  от неприЯтельской армии, и с
теткой,  котораЯ  даже  десЯть  лет  спустЯ  все  еще  продолжала  мстить за
неудачную  свадьбу ќллен, набрасываЯсь на город и на весь род человеческий в
лице  всех  и  каждого  из его созданий -- брата, племЯнниц, мужа племЯнницы,
самой себЯ и так далее -- со слепою бессмысленной Яростью менЯющей кожу змеи.
’етка приучила мисс ђозу к мысли, что сестра ее ушла не только из семьи и из
дома,  но  и  из  самой  жизни  в  некое  подобие  замка  ‘иней  Ѓороды, где
превратилась  в  маску, котораЯ с покорной и безнадежной тоской оглЯдываетсЯ
на безвозвратно утерЯнный мир; ее держит там взаперти, глумливо играЯ с нею,
точно  кошка  с  мышью,  человек,  который  еще  до  того, как она родилась,
ураганом  ворвалсЯ в ее жизнь и в жизнь всей их семьи и, опустошив и разорив
все  вокруг,  двинулсЯ дальше. ‚ мрачной кладбищенской атмосфере пуританской
добродетели  и оскорбленной женской мстительности протекли детские годы мисс
ђозы  --  это  старческое, дрЯхлое, бесконечное отсутствие молодости; подобно
Љассандре,  она  подслушивала  у  закрытых  дверей,  прЯталась  в полутемных
коридорах,   казалось,   дышавших   мрачными   и  черными  пресвитерианскими
предчувствиЯми, в ожидании младенчества и детства, коих природа предательски
ее  лишила,  наделив  отвращением  ко всему, что могло бы проникнуть в стены
этого  дома  через любого мужчину, в особенности через ее отца -- этим тетка,
казалось, наделила ее при рожденье вместе с пеленками.
     Ѓыть  может, она видела в смерти отца и в вызванной этим необходимости,
чтобы  она  -- сирота и нищаЯ -- обратилась за пропитанием, кровом и защитой к
своей  ближайшей  родне  --  а  этой  родней оказалась племЯнница, которую ее
просили  спасти,  --  быть  может,  в  этом она видела не что иное, как перст
судьбы,  предоставившей  ей  возможность  исполнить последнюю волю умирающей
сестры.   Ѓыть   может,  она  считала  себЯ  орудием  возмездиЯ:  пусть  она
недостаточно активна и сильна, чтоб вступить с ним в единоборство, но зато в
виде   некоего   пассивного   символа   неотвратимой  памЯти,  бескровнаЯ  и
бестелеснаЯ,  восстанет  с  жертвенника  брачного  ложа.  ‚едь до шестьдесЯт
шестого года, когда он вернулсЯ из ‚иргинии и нашел ее там вместе с „жудит и
Љлити (да, Љлити тоже была его дочерью. Љлитемнестра. Ћн сам дал ей это имЯ.
Ћн  всем  давал  имена сам -- всем своим отпрыскам, равно как и отродью своих
диких  черномазых,  как  только они начали ассимилироватьсЯ с местными. Њисс
ђоза не говорила тебе, что среди черномазых в том фургоне были две женщины?
     Ќет, сэр, {сказал Љвентин}.
     „а.  €х  было  две. € привезены они были сюда вовсе не случайно и не по
недосмотру.  Ћб  этом  он  позаботилсЯ сам, ибо он, без сомнениЯ, заглЯдывал
вперед много дальше, нежели на те два года, которые потребовались ему, чтобы
построить  себе  дом  и  доказать  свои  добрые  намерениЯ,  пока  соседи не
позволили ему скрестить его дикое поголовье с их прирученным -- ведь различие
в  Языке между теми и другими черномазыми могло оставатьсЯ препЯтствием лишь
несколько  недель,  а  возможно  даже,  и  дней.  Ћн привез этих двух женщин
нарочно; он, вероЯтно, выбирал их так же расчетливо и тщательно, как выбирал
прочий  живой  инвентарь  --  лошадей,  мулов и рогатый скот, который покупал
позже.  €  он  прожил  там почти пЯть лет, прежде чем свел знакомство хоть с
какой-нибудь  белой женщиной в округе и по той же причине, по какой в доме у
него  не  было мебели -- в то времЯ ему нечего было предложить за них взамен.
„а,  он  нарек ее Љлити точно так же, как нарекал их всех -- того, кто был до
Љлити, до ѓенри и даже до „жудит, с одинаковой бодрой и насмешливой отвагой,
собственными  устами  нарекаЯ  посеЯнные  им  самим  зубы дракона, по иронии
судьбы  давшие  хороший  урожай.  ‚прочем,  мне  всегда хотелось думать, что
какой-то  чисто  драматургический  инстинкт  побудил  его не только породить
дочь, но и дать ей имЯ верховного прорицателЯ собственной погибели, и что он
намеревалсЯ  назвать  Љлити  Љассандрой  и просто перепутал имена по ошибке,
естественной  длЯ  человека,  который  навернЯка выучилсЯ грамоте чуть ли не
самоучкой), -- до его возвращениЯ домой в шестьдесЯт шестом году мисс ђоза за
всю  свою жизнь едва ли видела его сотню раз. € видела она его лишь как лицо
людоеда  из  своего  детства  --  увиденное  однажды,  оно затем поЯвлЯлось с
перерывами  и  при случаЯх, которых она не могла ни вспомнить, ни сосчитать,
подобно маске греческой трагедии, переходЯщей не только из сцены в сцену, но
и  от  актера к актеру, маске, за которой событиЯ и происшествиЯ совершаютсЯ
без  всЯкого  порЯдка  и  последовательности;  она  и  в самом деле не могла
сказать, сколько в отдельности раз она его видела, и по той простой причине,
что  тетка научила ее не видеть ничего другого ни во сне, ни наЯву. ‚о времЯ
этих  натЯнутых,  мрачных,  почти  официальных  визитов,  когда они с теткой
выезжали  на  целый  день  в  ‘атпенову ‘отню и тетка отправлЯла ее играть с
племЯнником  и  племЯнницей,  как  могла  бы  попросить  ее сыграть на роЯле
какую-нибудь  пьесу  длЯ  развлечениЯ  гостей,  она  не  видела  его даже за
обеденным  столом -- тетка ухитрЯлась наносить эти визиты в его отсутствие, и
к  тому  же мисс ђоза, вероЯтно, постаралась бы уклонитьсЯ от встречи с ним,
даже  если бы он был дома. Ђ когда ќллен три или четыре раза в год привозила
детей  к  деду,  тетка  (эта сильнаЯ злопамЯтнаЯ женщина, котораЯ, очевидно,
вдвое больше мистера Љолдфилда заслуживала званиЯ мужчины и котораЯ поистине
была  длЯ мисс ђозы не только матерью, но и отцом) придавала этим визитам ту
же  атмосферу мрачного вооруженного заговора и союза против двоих врагов, из
которых один -- мистер Љолдфилд -- независимо от того, мог он постоЯть за себЯ
или  нет  --  давно  уже  снЯл  свои  посты,  разобрал  пушки  и  окопалсЯ  в
неприступной  крепости  своей  пассивной  добродетели;  а  второй -- ‘атпен --
вероЯтно,  способный  вступить с ними в бой и даже их разгромить, понЯтиЯ не
имел,  что  он  --  находЯщийсЯ  в  боевой  готовности неприЯтель. Ћн даже не
ЯвлЯлсЯ  домой к обеду. ‚озможно, он просто щадил чувства тестЯ. ‡ачем и как
возникли  взаимоотношениЯ между ним и мистером Љолдфилдом, навсегда осталось
тайной  и  длЯ  тетки,  и длЯ ќллен, и длЯ мисс ђозы; ‘атпен же впоследствии
откроет  эту  тайну  одному  лишь  человеку, да и то под клЯтвенное обещание
молчать,  пока  жив  мистер  Љолдфилд  -- из уважениЯ к тщательно оберегаемой
репутации  мистера  Љолдфилда  как человека безупречной нравственности; твой
дед  говорил  мне,  что  сам  мистер Љолдфилд по тем же соображениЯм никогда
никому  ее  не  открывал.  Ќо,  быть  может,  причина заключалась в том, что
теперь,  когда  ‘атпен  получил от тестЯ все, что он мог бы использовать или
что  ему  просто  было  нужно,  у  него не хватало ни смелости длЯ встречи с
тестем, ни чувства такта и приличиЯ хотЯ бы четыре раза в год присоединЯтьсЯ
к  торжественной  семейной  группе.  Ђ  может  быть,  у ‘атпена не было иной
причины,  кроме  той,  которую  он  сам  назвал  и  которой  тетка  потому и
отказывалась верить, а именно, что ездит он в город далеко не каждый день, а
уж если приезжает, то предпочитает проводить времЯ (он теперь посещал бар) с
мужчинами, которые каждый полдень встречаютсЯ в •олстон-•аусе.
     ’аково  было  то лицо, которое -- когда мисс ђозе случалось его видеть --
смотрело  на  нее через его же собственный обеденный стол -- лицо неприЯтелЯ,
который  даже  не знал, что находитсЯ в состоЯнии боевой готовности. …й в то
времЯ  исполнилось  десЯть лет, и после бегства тетки (мисс ђоза теперь вела
хозЯйство  отца, как прежде тетка, пока та в одну прекрасную ночь не вылезла
в окно и не исчезла) не только не было никого, кто во времЯ этих официальных
похоронных визитов мог бы заставить ее поиграть с племЯнником и племЯнницей,
ей  даже  не приходилось выезжать туда и дышать тем же воздухом, что и он, и
где,  хотЯ  его  и  не  было,  он  все  еще  присутствовал, как ей казалось,
затаившись  в  глумливом  и  настороженном  торжестве. ’еперь она бывала там
всего лишь раз в год, когда они с отцом, облачившись в воскресное платье, на
крепкой,  видавшей  виды  повозке,  запрЯженной  парой  крепких  низкорослых
лошадок,  отправлЯлись  за двенадцать миль провести день в ‘атпеновой ‘отне.
’еперь  на  этих  визитах настаивал мистер Љолдфилд -- при тетке он с ними ни
разу  туда не ездил -- как он утверждал, из чувства долга, в чем ему поверила
бы  даже  и  тетка,  возможно оттого, что настоЯщаЯ причина заключалась не в
этом;  без  сомнениЯ,  даже  мисс  ђоза  не поверила бы настоЯщей причине, а
именно,  что  мистер  Љолдфилд  хотел  видеть  внуков,  все  больше и больше
страшась наступлениЯ того днЯ, когда их отец расскажет хотЯ бы одному только
сыну  о  той  их  стародавней  сделке  -- причем мистер Љолдфилд вовсе не был
уверен, что зЯть уже о ней не рассказал. •отЯ тетки уже не было, она все еще
ухитрЯлась  в  какой-то  мере  придать каждой из этих экспедиций прежний дух
ожесточенной  военной  вылазки  --  теперь  еще более Яростной, чем прежде, --
против врага, который и знать не знал, что находитсЯ в состоЯнии войны. ‚едь
теперь, после исчезновениЯ тетки, ќллен отпала от этого тройственного союза,
который   мисс   ђоза,   сама   того  не  сознаваЯ,  пыталась  превратить  в
двойственный.  ’еперь  она  была  совсем  одна;  она сидела напротив него за
обеденным  столом,  не имеЯ поддержки даже от ќллен (с ќллен к этому времени
произошла  полнаЯ  метаморфоза,  и  она  вступила  в  свой следующий люструм
окончательно  перерожденной);  сидела за столом напротив врага, который даже
не  знал,  что  сидит  там  не  как  хозЯин и муж сестры, а как одна из двух
заключивших  перемирие  сторон.  Ћн  едва  удостаивал взглЯдом эту маленькую
щуплую  девочку,  чьи  ноги,  даже когда она вырастет, не будут доставать до
полу  с  ее  же  собственных  стульев;  он  обращал на нее почти так же мало
вниманиЯ,  как  на  жену  и  детей  --  на ќллен, котораЯ, хотЯ тоже хрупкого
сложениЯ,  была,  что называетсЯ, в теле (и, если б жизнь ее не склонилась к
упадку в ту пору, когда даже мужчины не могли раздобыть себе достаточно еды,
и  если  б  конец  ее дней не был омрачен невзгодами, она и впрЯмь была бы в
теле.  Ќе  тучной,  нет,  всего лишь налитой и зрелой; седые волосы, все еще
молодые  глаза,  даже слабый румЯнец на теперь уже несколько обвислых щеках;
пухлые   пальцы   унизаны   кольцами,  гладкие  ручки  терпеливо  сложены  в
предвкушении  еды  на  камчатной  скатерти перед хевилендовским сервизом под
хрустальными  канделЯбрами);  он  смотрел на нее не чаще, чем на „жудит, уже
переросшую ќллен, и на ѓенри, хотЯ и не такого рослого длЯ своих шестнадцати
лет,  какою  „жудит  была  длЯ  своих  четырнадцати, но уже обещавшего скоро
догнать  отца;  он  совсем не замечал лица этой девочки, редко говорившей во
времЯ  еды,  ее  глаз,  наподобие  угольков  (если  можно  так  выразитьсЯ),
воткнутых  в  мЯгкое  тесто, ее аккуратно зачесанных волос того характерного
мышиного  оттенка, какой приобретают волосы, редко освещаемые солнцем, рЯдом
с  обветренными лицами „жудит и ѓенри -- у „жудит волосы матери и глаза отца,
у ѓенри волосы черные, как у матери, с рыжеватым оттенком, унаследованным от
отца,  и  светло-карие  глаза,  --  не  замечал  щуплого  тельца  мисс  ђозы,
отличавшегосЯ  какой-то  странной  неловкостью,  словно на ней был костюм, в
последнюю  минуту  и  по  необходимости  взЯтый  напрокат  длЯ маскарада, на
который  ей  вовсе  не хотелось ехать; не замечал этой ауры вокруг человека,
который  заточил  себЯ  по  собственному  выбору и который так и не научилсЯ
добровольно  или хотЯ бы просто покорно дышать, но все еще претерпевает муки
обучениЯ  из-под палки; эту рабыню собственной плоти и крови, котораЯ даже и
теперь  пыталась  бежать  от  жизни,  сочинЯЯ ученические вирши о своих тоже
умерших  землЯках.  ќто  лицо,  самое  маленькое  из  тех, что его окружали,
смотрело  на  него  через  стол  молча,  с  таким любопытством и напрЯженным
вниманием,  словно  у  мисс  ђозы и в самом деле было какое-то предчувствие,
внушенное  ей  свЯзью  с  текучей  колыбелью событий (временем), которую она
приобрела  или развила в себе, подслушиваЯ у закрытых дверей, но слышала она
не  то,  что  из-за  них  доносилось,  потому  что сделалась восприимчивой и
безучастной,  лишилась  всЯких пристрастий, убеждений и сомнений и обрела те
свойства,  что  превращают людей в прорицателей, порою даже и правдивых; она
Явственно   различала,  как  нарастает  предвещающаЯ  лихорадку  температура
бедствий,  грЯдущей  катастрофы,  в  которой  лицо  людоеда  из  ее  детства
исчезнет,  по-видимому, до такой степени бесследно, что она согласитсЯ выйти
замуж за его бывшего обладателЯ.
     ‚озможно,  тогда она видела его в последний раз. €бо они перестали туда
ездить.  ’о есть ездить перестал мистер Љолдфилд. Ћпределенный день длЯ этих
визитов  никогда установлен не был. Џросто в одно прекрасное утро он выходил
к завтраку в скромном черном сюртуке из толстого сукна, в котором он женилсЯ
и  который  до  свадьбы  ќллен  надевал пЯтьдесЯт два, а после бегства тетки
пЯтьдесЯт  три  раза  в год, покуда не надел, чтобы больше не снимать, в тот
день,  когда  поднЯлсЯ на чердак, заколотил за собою двери, выбросил из окна
молоток  и так в этом сюртуке и умер. ’огда мисс ђоза после завтрака уходила
к  себе  и  возвращалась  в ужасающем черном или коричневом шелковом платье,
которое  тетка  купила  ей много лет назад и которое она все еще надевала по
воскресеньЯм  и  другим  праздникам  даже  после  того,  как  оно совершенно
износилось,  вплоть  до  того  днЯ,  когда  отец  понЯл, что тетка больше не
вернетсЯ, и разрешил мисс ђозе пользоватьсЯ одеждой, которую тетка бросила в
ночь  своего  побега.  ‡атем они садились в повозку и уезжали, причем мистер
Љолдфилд  предварительно  высчитывал  из жалованьЯ обеих негритЯнок плату за
приготовление  обеда,  который  им  в  тот день не нужно было варить, и