таником, - то это  выходило
у нее не скучно, как в школе, а  звучало,  словно  увлекательные  истории.
†изнь некоторых "хищных" растений в ее рассказах была полна захватывающими
приключениЯми, а когда она повествовала о  том,  как  быстро  разрастаютсЯ
тропические  джунгли,  мы  слушали  ее  затаив  дыхание.  Ћсобенно   четко
запомнилась мне одна историЯ, которую ей пришлось рассказывать нам  четыре
или пЯть раз, - историЯ какой-то испанской экспедиции  семнадцатого  века,
заблудившейсЯ в лесу: этот лес вокруг нее вдруг  начинает  разрастатьсЯ  с
такой быстротой, что буйно растущие деревьЯ вскоре отделЯют людей друг  от
друга. ‚ конце концов они не могут двинутьсЯ с  места,  лес  в  буквальном
смысле слова засасывает их.
   Ќо гораздо увлекательнее были рассказы тети  Њелитты  о  происшествиЯх,
приключившихсЯ с нею буквально на днЯх. Ќа свете просто не было  человека,
с которым бы случалось столько всЯкой всЯчины,  сколько  с  нею.  Ћднажды,
например, самоубийца, бросившись из окна, сшиб ее с ног. €ли при перевозке
бродЯчего цирка сбежала змеЯ, напала на тетю и плотно обвила ее, и лишь  в
самую последнюю минуту  ее  спасли.  Љакой-то  сумасшедший  принЯл  ее  за
памЯтник и угрожал, что застрелит, если она посмеет шевельнутьсЯ,  -  ведь
она же  памЯтник.  ’акого  рода  событиЯ  происходили  с  ней  в  короткие
промежутки между визитами к нам.
   Ќо мы очень скоро дознались, что наша тетушка, котораЯ умела с  научной
точностью описывать страны, людей и особенно  растениЯ,  все  эти  истории
просто выдумывала. Љак только мы сделали это открытие, мы принЯлись ловить
ее на противоречиЯх и тем подхлестывать ее буйную фантазию.  Ћна  из  кожи
вон лезла, чтобы доказать достоверность своих приключений; ее светло-серые
глаза смотрели все пристальней - смотрели куда-то вдаль, словно она искала
там новые подробности, которые помогли бы  ей  перебратьсЯ  через  трЯсину
предъЯвленных ей противоречий. Џод конец, загнаннаЯ в  тупик,  она  сидела
перед нами с потухшим взором,  обескураженнаЯ,  почти  в  отчаЯнии,  а  мы
испытывали глубокое удовлетворение, - теперь она  была  наказана  за  свою
лживость.
   „лЯ нас было развлечением подстрекать ее. ‘тоило ей поЯвитьсЯ,  как  мы
немедленно приступали к ней с вопросами: неужели же за последние дни с ней
не произошло ничего интересного; с жестокой радостью мы наблюдали, как она
увиливала от этих вопросов,  как  боролась  с  искушением  рассказать  нам
очередную фантастическую историю. Ќо мы не оставлЯли ее  в  покое  до  тех
пор, пока она, обессилев в борьбе, не сдавалась, - это мы  воспринимали  с
облегчением и восторгом. Ћна не могла дольше сдерживатьсЯ,  ее  прорывало,
она должна была рассказывать,  и  она  рассказывала.  €  тогда  начиналась
втораЯ часть. Њы выказывали ей свое недоверие, мы дразнили и мучили ее,  а
она защищала свою ложь, не играючи, а с  истовой  серьезностью,  и  мы  не
скрывали  своего  злорадства,  когда  под  конец  она  сидела  перед  нами
пристыженнаЯ, расстроеннаЯ - разоблаченнаЯ лгуньЯ.
   Ќас просили по-доброму, нам  строго  приказывали  прекратить  эту  злую
игру. Ќо ни запреты, ни  уговоры  не  действовали.  Ќас  так  и  подмывало
выспрашивать тетю Њелитту о том, что случилось с нею вчера и сегоднЯ. € мы
заметили, что и родители наши, против своей  воли,  тоже  увлекались  и  с
интересом наблюдали, как тетЯ оказывала сначала сильное, потом  все  более
слабое сопротивление и в конце концов поддавалась искушению.
   Љогда Я стал постарше, отец как-то отвел менЯ в сторону и стал  взывать
к моей совести. ЋбъЯснил  мне,  каким  образом  у  тети  Њелитты,  женщины
вообще-то  вполне  рассудительной,  возникла  такаЯ  причуда.  ‘овсем  еще
молодой, сразу после замужества, она уехала с мужем, ботаником,  в  Љитай,
где он получил место агронома на какой-то  большой  плантации.  Ќо  вскоре
после их приезда разразилось боксерское  восстание,  муж  ее  был  зверски
убит, ей, в числе немногих белых, удалось спастись, но она была в  тЯжелом
состоЯнии - совершенно невменЯема, —то произошло с ней - этого  так  и  не
удалось у нее узнать. Ќа некоторое времЯ она исчезла за стенами,  какой-то
психиатрической больницы. ‘ тех пор как ее выпустили оттуда, она все времЯ
такаЯ. Ќикогда она не говорила о событиЯх тех дней, а если заходила речь о
Љитае или о каких-то  происшествиЯх,  сходных  с  тем,  что,  по-видимому,
пришлось пережить ей, лицо ее каменело, и она вскоре  уходила  домой.  Ћна
Явно испытывала потребность поговорить о своих ужасных испытаниЯх, -  и  в
то же времЯ что-то не  пускало  ее.  …е  выдуманные  истории  были  просто
отдушиной, в которой находила себе выход ее тоска.
   Ћднако при всем уважении к умной и приветливой тете Њелитте,  при  всем
сочувствии к ее судьбе  мы  по-прежнему  жаждали  острых  ощущений  от  ее
враньЯ, от возможности самим вызвать его и продемонстрировать другим. ‹ишь
повзрослев, Я понЯл, что причуда тети не столько забавна, сколько достойна
состраданиЯ. ‘ тех пор Я старалсЯ помочь ей, как умел. ‚скоре Я обнаружил,
что больше всего она страдала, когда ее вынуждали доказывать достоверность
ее историй или уличали в противоречиЯх. Ќо зато как благодарна  она  была,
когда слушатели сначала  делали  вид,  что  верЯт  ее  рассказу,  а  потом
незаметно менЯли тему разговора.
   Џозднее, когда выЯснилось, что  Я  не  лишен  известного  писательского
дарованиЯ, Я обрел в  тете  Њелитте  умную,  понимающую,  благожелательную
советчицу. Ћна настаивала, чтобы во всем, что  Я  пишу,  Я  соблюдал,  при
любых обстоЯтельствах,  строгую  внутреннюю  правдивость.  ‘  безошибочным
чутьем обнаруживала она малейшую фальшь. џ многим обЯзан ей.
   Џришел ѓитлер. ’етЯ Њелитта, хотЯ ее, быть может, никто бы и не тронул,
не могла вынести той великой лжи, в которую превратилась  жизнь  ѓермании.
Ћна уехала во ”ранцию.  ’ам  она  продолжала  свой  обычный  образ  жизни:
занималась ботаникой и рассказывала свои выдуманные истории.
   Ќачалась война и вторжение нацистов. ’етЯ Њелитта  слишком  задержалась
во ”ранции, и с приходом нацистов ее интернировали французские власти. „лЯ
старой женщины попасть во французский лагерь длЯ интернированных  было  не
шуткой. ‘мертность там была выше, чем на французском фронте.
   Џотом Я встретил тетю  Њелитту  в  Ќью-‰орке.  Ћна  выжила,  но  совсем
одрЯхлела. ‘ ней были две женщины - она сидела вместе с ними в  лагере  во
”ранции. †енщины рассказывали о своих ужасных испытаниЯх. Љак  приходилось
голодать в лагере, как там свирепствовала дизентериЯ, как люди, пробираЯсь
к уборной, увЯзали  в  тине,  как  обитательницы  лагерЯ  лишались  глотка
кофейной бурды, если одна из них лежала в родах, потому  что  теплаЯ  вода
нужна была роженице. ’етЯ Њелитта одергивала своих товарок.
   - Џерестаньте, все это было совсем не так страшно,  -  говорила  она  и
переводила разговор на что-нибудь другое.
   Џозднее   эти   женщины   рассказывали   мне,   какой   деЯтельной    и
самоотверженной проЯвила она себЯ в лагере.
   Њногие  навещали   тетю   Њелитту,   поздравлЯли   ее   со   спасением,
расспрашивали о ее переживаниЯх. Ћна резко, даже грубо  отклонЯла  просьбы
что-либо рассказать. ‚место этого она снова рассказывала  свои  выдуманные
истории, с поправкой на американский быт. ’ак, например, сидЯ  однажды  на
скамейке в  ‘ентрал-парке,  она  подслушала,  как  два  нацистских  шпиона
обсуждали план взорвать  одновременно  заводы  „угласа  в  ‘анта-Њоника  и
синагогу на ЏЯтой авеню Ќью-‰орка, и вот с того днЯ у ее маленькой машины,
на  которой  она  совершает  свои  ботанические  экспедиции,  каждый   раз
таинственным образом оказываютсЯ проколоты шины. ‚ другой раз ее  похитили
два каких-то парнЯ, но когда они увидели,  что  взЯть  у  нее  нечего,  то
заключили пари, на какую высоту она, старуха, может прыгнуть, и  заставили
ее прыгать до тех пор, пока она не потерЯла сознание.
   ‘транно было слушать такие нелепые  истории  из  уст  старой  дамы.  …е
странность вскоре заметили, люди стали этим  забавлЯтьсЯ  и  побуждать  ее
выдумывать все  новые  и  новые  приключениЯ.  Џо  ту  сторону  океана  ей
приходилось не легче, чем по эту.
   Ќедавно она умерла от отравлениЯ - поела Ядовитых грибов;  ей  принесли
их какие-то случайные знакомые, которых она встретила во времЯ  одного  из
своих ботанических походов. ‘начала никто не хотел этому  верить:  думали,
что какой-то репортер попалсЯ на удочку. Ќо  потом  выЯснилось,  что  она,
ботаник, действительно умерла от Ядовитых грибов. ‘мерть тети Њелитты была
ее третьим и последним настоЯщим приключением.


        ЏЂђ€

   - ‚се-таки удивительно, - сказала ‹енора, -  что  за  семь  лет  нашего
знакомства вы ни разу не сделали  какую-нибудь  свою  героиню  похожей  на
менЯ.
   Ћна заговорила об этом легко,  между  прочим,  и,  улыбаЯсь,  с  легким
вызовом посмотрела прЯмо в глаза ‹юдвигу Ѓригману. „ело было после  ужина,
в маленьком желтом салоне  ‹еноры.  Џили  кофе.  ‘обеседников  было  трое:
‹енора,  писатель  Ѓригман  и  инженер  ”альк.  ‡а  столом  они  много   и
непринужденно беседовали, и  сейчас  каждый  из  троих  был  расположен  к
откровенности.
   - „а, удивительно, - подтвердил Ѓригман серьезно,  как  бы  не  замечаЯ
улыбки ‹еноры. - ЏризнатьсЯ, много раз мне хотелось наделить ту  или  иную
из моих героинь вашим лицом,  вашим  голосом,  вашей  походкой,  и  прежде
всего, конечно, •ильдегард из "“пущенных возможностей".
   - Џочему же вы этого не сделали? - спросила ‹енора.
   - ‘ейчас постараюсь объЯснить. ‚ы знаете, Я не суеверен, по моим книгам
Ясно видно, что мир всЯких чудес - не мой мир. Ќо не  могу  отделатьсЯ  от
одной мысли, котораЯ вам,  быть  может,  покажетсЯ  суеверной.  џ  не  раз
убеждалсЯ, что люди, которых Я выбрал прототипами, впоследствии  повторЯли
судьбу моих героев. џ хотел уберечь вас, ‹енора, от участи,  скажем,  моей
•ильдегард и потому скрепЯ  сердце  отказалсЯ  от  намерениЯ  сделать  вас
героиней "“пущенных возможностей".
   ‹енора на мгновение задумалась. Ќо прежде чем она  успела  ответить,  в
разговор вмешалсЯ ѓерман ”альк:
   - Џозвольте, позвольте, дорогой Ѓригман, выходит, вы  восседаете  среди
нас как некий божок и  распорЯжаетесь  судьбами  простых  смертных.  -  Ћн
попыталсЯ произнести это безразличным тоном, но в его словах  слышна  была
ирониЯ, и едва заметнаЯ усмешка показалась на его широком симпатичном лице
с плоским львиным носом.
   ѓерман ”альк и писатель ‹юдвиг Ѓригман встречались часто, больше  всего
в доме ‹еноры. Њежду  ними  издавна  установилась  прочнаЯ  дружба-вражда.
”альк был  способный,  преуспевающий  инженер,  и  седаЯ  шевелюра  только
подчеркивала его молодую мужественность. Ћн очень  нравилсЯ  ‹еноре,  хотЯ
порой слишком назойливо давал понЯть, что знает себе цену.
   - Ќазовите это суеверием, - мЯгко возразил ‹юдвиг Ѓригман, - Я  заранее
соглашусь с вами. Ќо вольно или невольно, Я чувствую себЯ ответственным за
судьбы  своих  героев  и  тех  людей,  которые  служили  мне  прототипами.
‚ременами от этого становитсЯ жутковато, а  иногда  это  приЯтно,  тут  вы
совершенно правы, дорогой ”альк.
   Ѓригман сидел почти неподвижно и старалсЯ говорить как можно  скромнее,
но смотрел он прЯмо на ”алька, и тому почудилось в  его  взглЯде  огромное
высокомерие. Ћн заметил также, что этот  вздор,  вот  уже  во  второй  раз
преподносимый Ѓригманом, произвел, по-видимому, впечатление на ‹енору. ќто
его больно уЯзвило.
   - Џодобные  магические  представлениЯ,  -  начал  он  тоном  взрослого,
поучающего ребенка, - известны с давних  пор.  €  с  давних  пор  поэты  и
художники старались  распространЯть  такие  суевериЯ.  ‚  сущности,  милый
Ѓригман, нет никакой разницы между тем, что вы называете своим  суеверием,
и претензией знахарЯ, внушающего своим первобытным соплеменникам, что  его
заклинаниЯ способны принести им благоденствие или навлечь беду.
   - Џусть так,  -  миролюбиво  согласилсЯ  Ѓригман,  а  ‹енора  попросила
”алька:
   - ђасскажите нам о знахарЯх, вспомните какие-нибудь интересные  истории
или примеры.
   ”альк  поднЯл  голову,  широкие  ноздри  его   львиного   носа   слегка
раздувались. Ћн был знаменит необыкновенной памЯтью  -  настоЯщий  ходЯчий
лексикон  -  и  очень  часто  демонстрировал  свой   талант,   любил   его
демонстрировать.  €  сейчас  он  рассказал  ‹еноре  и  Ѓригману  множество
историй, где-то услышанных или вычитанных им и сохраненных его необъЯтной,
цепкой  памЯтью,  историй  о  пророках  и  заклинателЯх,  об  одержимых  и
шарлатанах, об удачных и неудачных магических опытах.
   -  Љак  по-вашему,  ”альк,  эти   истории   о   чудесах   и   сбывшихсЯ
предсказаниЯх, все они вымышлены? - спросила ‹енора, когда он кончил.
   - Њожет быть, - любезно допустил инженер, -  некоторые  из  этих  людей
были искренне убеждены в своей способности влиЯть на судьбу, как убежден в
этом наш друг Ѓригман. Љроме того, дальнейшие  событиЯ  они  чистосердечно
истолковывали так, словно все совершалось по их  предсказаниЯм.  ‚едь  так
мало людей, - пожал плечами ”альк, - способно объективно изложить событиЯ,
в которых они сами были участниками.
   Ѓригман ничего не ответил, и на лице его нельзЯ было  ничего  прочесть.
‚озражать ”альку стала ‹енора:
   - џ думаю, в магических способностЯх нашего друга Ѓригмана  нет  ничего
сверхъестественного. ‚се объЯснЯетсЯ тем, что всЯкий  писатель,  достойный
этого имени, обладает интуицией и знанием  человека.  €  заставлЯет  своих
героев действовать так, чтобы поступки отвечали их характеру, ставит их  в
ситуации,  соответствующие  их  внутренней   сути.   Џотому   нет   ничего
удивительного, если иногда судьбы  выдуманных  персонажей  и  их  реальных
прототипов действительно совпадают.
   Љазалось, Ѓригману как-то неприЯтно это  естественное  объЯснение  того
сокровенного чувства, в котором он столь неосторожно призналсЯ.
   - Љак бы  то  ни  было,  -  сухо  резюмировал  он,  стремЯсь  закончить
разговор, - мне боЯзно, дорогаЯ ‹енора, вывести вас в одной из моих вещей.
   Ћднако, заметив, что спор этот неприЯтен писателю, ”альк именно поэтому
не пожелал менЯть тему. …му хотелось в присутствии ‹еноры доказать болтуну
Ѓригману, что все его разглагольствованиЯ - чушь, пускание пыли в глаза.
   - Њожет быть, - обратилсЯ он к писателю, - вы нам расскажете что-нибудь
в подтверждение этого вашего, как вы говорите, суевериЯ?
   - џ мог бы рассказать и не об одном таком случае,  -  спокойно  ответил
Ѓригман, - но только было это все с людьми, которых вы  с  ‹енорой  знаете
очень мало или совсем не знаете. •отЯ вы  мне,  конечно,  поверите,  милый
”альк, тем не менее вы, при вашем скепсисе, будете считать все это  плодом
моего воображениЯ и последующей подтасовкой фактов.
   - Ќет уж, не увертывайтесь, докажите нам  свое  магическое  влиЯние,  -
настаивал инженер. -  џ  уверен,  ‹енору  это  тоже  очень  интересует.  џ
понимаю, вы боитесь трогать нашу  ‹енору,  и  Я  уважаю  ваши  мотивы.  Ќо
проделайте опыт с кем-нибудь другим, - он сделал паузу,  и  едва  заметнаЯ
усмешка снова мелькнула на его лице, - например, со мной.
   ‹енора быстро, непроизвольно наклонилась вперед и, как  бы  оборонЯЯсь,
поднЯла руку.
   - Ќет, нет, ”альк! - воскликнула  она.  Ќемного  смущенный  инженер  на
мгновение заколебалсЯ, а ‹енора продолжала: - Ќе будьте так легкомысленны!
   Ќо это  предостережение  только  подзадорило  ”алька.  …сли  теперь  он
отступит, говорил он себе, ‹енора подумает, что болтовнЯ этого заносчивого
дурака-поэта и на  него  подействовала.  ђазве  он,  приверженец  здравого
смысла,  не  обЯзан  показать  всю  абсурдность  атавистического  суевериЯ
Ѓригмана.
   - ‹егкомыслен? - сказал он с Явной иронией. - €менно потому, что во мне
нет ни капли легкомыслиЯ, Я и  прошу  его  проделать  этот  опыт.  Џравда,
Ѓригман, ну  попытайтесь!  ‚едь  подумать  только,  если  вы  правы,  -  с
ожесточением продолжал ”альк, -  если  за  вашими  словами  кроетсЯ  нечто
большее, чем внезапнаЯ фантазиЯ, весь мой мир обрушитсЯ. „а тогда  рушитсЯ
весь наш разумный мир, который зиждетсЯ на вере  в  причину  и  следствие.
‚едь если в ваших утверждениЯх есть хоть тысЯчнаЯ долЯ правды, тогда ложно
все, во что Я до сих пор верил. ’огда Я не  смогу  больше  доверЯть  своим
глазам и мозгу, тогда мне нельзЯ больше  строить  свои  мосты,  тогда  мне
вообще конец.
   - ‚ моем "суеверии" есть немалаЯ долЯ правды,  в  этом  сомневатьсЯ  не
приходитсЯ, - сухо, почти враждебно ответил Ѓригман. - џ убежден: тот, кто
по-настоЯщему видит и понимает характер человека и его среду, может  знать
кое-что и о его судьбе. …сли бы Я в это не верил, Я не мог бы писать. Ќо Я
ведь не миссионер и не собираюсь обращать вас в свою веру, ”альк,  поэтому
оставьте мне мои книги и мое "суеверие", а вам Я  оставлЯю  ваши  мосты  и
веру в причину и следствие.
   Ќо инженер упорно стоЯл на своем:
   - Ќет, нет, так легко вы от  менЯ  не  отвертитесь.  ’еперь  вы  просто
обЯзаны доказать нам все на деле. „айте мне  судьбу,  -  горЯчилсЯ  он,  -
какую хотите! Џусть со мной случитсЯ все,  что  вам  заблагорассудитсЯ.  џ
заранее на все согласен, Ѓригман. ‘лышите, Я согласен, Я никогда ни в  чем
вас не упрекну. „ержим пари! …сли вы окажетесь правы, если из того, что вы
мне насочините, хоть что-нибудь да сбудетсЯ в течение,  ну,  скажем,  пЯти
лет после выхода книги, тогда  располагайте  мной  по  своему  усмотрению.
’огда можете сказать: "Љончай строить свои мосты, ”альк!"  или  "“ходи  из
этого дома и никогда не встречайсЯ больше с ‹енорой!" џ выполню  все,  что
вы мне прикажете. ‚от,  ‹енора  -  свидетельница.  Ќо  если  вы  окажетесь
неправы, если из того, что вы наворожите мне в  вашей  книжке,  ничего  не
сбудетсЯ, тогда  вы  просто  хвастун,  Ѓригман,  тогда...  -  …го  львинаЯ
физиономиЯ стала откровенно насмешливой. - ...’огда вы ставите нам бутылку
вина.
   - „а, вы действительно непоколебимо верите в ваши мосты и в  причину  и
следствие, - заметила ‹енора, но ”альк ни за что не желал отступать.
   - Ќу как, по рукам? ‡аметано? - настаивал он.
   Џисатель смотрел на разгорЯченное лицо инженера  без  обиды,  скорее  с
удивлением.
   - ’ак вы действительно думаете, что  все,  чем  мы  занимаемсЯ,  только
мистика и пустаЯ забава? - удивленно спросил Ѓригман.
   - Њечта и пустаЯ забава, - поправил инженер.
   - Џоразительно, - продолжал Ѓригман. - Љак вы  не  понимаете,  ведь  Я,
даже если бы хотел, не мог бы сделать так, чтобы с вами случилось все, что
мне заблагорассудитсЯ. џ могу только увидеть и описать,  что  уже  есть  в
вас, и только это с вами и случитсЯ! Ђ после ваших слов, ”альк,  поверьте,
мне этого  почти  уже  хочетсЯ.  -  Ћн  повернулсЯ  к  ‹еноре  и  деловито
подытожил: - ‚ы слышали, дорогаЯ? Ќаш друг ”альк согласен, чтобы Я  описал
то, что вижу в нем, и чтобы это с ним случилось. ’ак ведь? - обратилсЯ  он
к инженеру.
   - „а, да, да, - нетерпеливо ответил ”альк.
   - џ не знаю еще, - продолжал  размышлЯть  Ѓригман,  -  воспользуюсь  ли
вашим согласием, но, быть может, Я выведу  вас  в  какой-нибудь  из  своих
вещей. ’ак вы точно согласны? - еще раз удостоверилсЯ он.
   -  …ще  бы!  -  шутливо  отозвалсЯ   довольный   ”альк   тоном   Явного
превосходства. - „ерзай,  старина!  -  €  он  покровительственно  похлопал
Ѓригмана по плечу.


   •отЯ порой писатель Ѓригман бывал очень откровенен со своими  друзьЯми,
потом он снова упорно замыкалсЯ в себе и никому не рассказывал о работе  и
планах. Џоэтому вышло так, что инженер ”альк ничего не узнал заранее о его
новой книге и, когда она вышла, перелистал с волнением и,  как  бы  он  ни
подтрунивал над собой за это, с некоторым трепетом. Ћднако ни в  одном  из
героев он не нашел ни малейшего сходства с собой. ’о же было и в следующей
книге. ‚сЯкий раз, когда ”альк или ‹енора  заговаривали  о  пари,  Ѓригман
упорно отмалчивалсЯ. Џостепенно и сам ”альк начал забывать об их уговоре.
   € вот года через три  после  того  вечера  вышел  в  свет  новый  роман
Ѓригмана "‡аседание рейхстага". ‚ этом произведении  среди  второстепенных
персонажей был выведен некий политический деЯтель, парламентарий, которого
любЯт и опасаютсЯ из-за его  безошибочной  памЯти;  Ѓригман  назвал  этого
человека Љраузнек. ЃлагодарЯ своей необъЯтной, цепкой  памЯти  Љраузнек  в
любой миг мог найти оружие, чтобы защитить друзей и поразить врагов; никто
не  был  гарантирован,  что  Љраузнек  не  уличит  его   в   противоречии.
Џолитический деЯтель Љраузнек, каким изобразил его Ѓригман, знает о  людЯх
буквально все и с  неумолимой  логикой  указывает  им  на  их  слабости  и
противоречиЯ; однако в действительности он совершенно не разбираетсЯ ни  в
людЯх,  ни  в  обстоЯтельствах.  “  него   все   ограничиваетсЯ   памЯтью,
нагромождением мертвого материала, который он умеет приспособить длЯ  нужд
момента с адвокатской ловкостью; его логика  -  мнимаЯ,  он  не  имеет  ни
малейшего представлениЯ о пестрой и полной смысла путанице этого  мира,  о
тысЯчах разнообразных нитей, из которых сплетена душа. Џисатель Ѓригман не
шаржировал своего Љраузнека; он описал его без насмешки, с едва  приметной
мЯгкой улыбкой. Љраузнек - симпатичный  господин,  седаЯ  шевелюра  только
подчеркивает молодую мужественность его широкой львиной  физиономии.  Ѓыть
может,  он  чуточку  слишком  хорошо  знает,   какое   впечатление   может
произвести, но его живое обаЯние от этого не терпит  ни  малейшего  урона.
‚се  друзьЯ  инженера  с  первого  взглЯда  безошибочно   узнали   его   в
политическом деЯтеле Љраузнеке, и все сошлись на том, что портрет  написан
без неприЯзни, скорее с симпатией.
   ‘удьба  Љраузнека-”алька  в  романе  Ѓригмана   "‡аседание   рейхстага"
складывалась следующим образом. ‚ результате несчастного случаЯ он лишилсЯ
памЯти. ‘начала врачи полагают, что это временное расстройство, но  памЯть
не  возвращаетсЯ.  Џопытки  Љраузнека  вновь  овладеть  своей  разрушенной
памЯтью, мучительные поиски нужного слова, имени, даты, факта были описаны
Ѓригманом  с  потрЯсающей  достоверностью.  Ќевозмутимо,  захватывающе   и
убедительно  рассказывал  он  о  жалости,   которую   вызывает   несчастье
Љраузнека-”алька в кругу знакомых и друзей, о сострадании, с  которым  они
скрывают свое нетерпение, об их неловких попытках его утешить.
   ѓерман  ”альк  читал.  —итал,  например,  как  Љраузнек  встречаетсЯ  с
женщиной, котораЯ ему нравитсЯ.  Ћн  заранее  придумал,  что  ей  сказать,
сочинил изЯщную фразу, намекающую на известный  эпизод  из  их  отношений,
фразу, котораЯ рассчитана на нее и непременно должна ей понравитьсЯ. € вот
он сидит рЯдом с ней,  а  фраза  бесследно  улетучилась.  Ћн  пытаетсЯ  ее
припомнить, Ясно видит, что женщине скучно,  лихорадочно  роетсЯ  в  самых
дальних уголках своей  расстроенной  памЯти,  ища  приЯтные,  убедительные
слова, но тщетно; он ищет их со все возрастающим страхом,  и  разговор  их
становитсЯ все более вЯлым. †енщина по-прежнему любезна и вежлива, но  нет
и в помине того впечатлениЯ, которое он производил раньше и в котором  был
так уверен. Ќаконец она уходит, а Љраузнек все  еще  тщитсЯ  вспомнить  ту
придуманную им фразу. Ќочью он просыпаетсЯ, во сне он ее  нашел  снова,  а
теперь она опЯть ускользнула.
   ѓерман ”альк читал. Ћн был один. € все же на его  широком  мужественном
лице показалась усмешка, чуть заметнаЯ, нервознаЯ и ироническаЯ, как будто
он и в одиночестве старалсЯ уверить самого себЯ, что все это не  имеет  ни
малейшего смысла, между ним и Љраузнеком нет никакого сходства. Ќу хорошо,
пусть этот Љраузнек немного тщеславен, но что за абсурднаЯ идеЯ  пришла  в
голову Ѓригману - так "карать" его за это! Џраво, удивительно,  как  много
магических, детских, религиозных представлений живет еще в голове взрослых
людей. —еловек терЯет памЯть, потому что гордитсЯ ею.  Ћн  вызвал  зависть
богов. ЌиобеЯ, Џоликратов перстень, вина и искупление... €  при  всем  том
Ѓригман, несомненно, отличный писатель. Љак он дает почувствовать,  каково
приходитсЯ этому Љраузнеку. Ѓыть может, ему,  ѓерману  ”альку,  и  вправду
суждено потерЯть когда-нибудь памЯть, все возможно.  Ќо  ведь  такие  вещи
случаютсЯ ближе к старости, лет в шестьдесЯт - шестьдесЯт пЯть,  а  ему-то
всего сорок шесть. € когда истечет срок пари, ему будет  только  пЯтьдесЯт
один.
   —ерез несколько дней после того инженер ”альк  встретилсЯ  с  женщиной,
котораЯ ему нравилась. „ама слыла своенравной, высокомерной и недоступной.
€нженер ”альк чувствовал себЯ в тот день в форме. Ћн блистал, он  приказал
себе быть неотразимым, он в совершенстве владел своей  памЯтью,  все  было
при нем. Ћн Ясно видел, как сиЯют ему навстречу  глаза  женщины,  как  она
понемногу уступает. "Ѓригману непременно придетсЯ поставить мне  бутылку",
- смеЯлсЯ он про себЯ.


   …ще через два года в ѓермании пришла к власти некаЯ партиЯ силы. ѓерман
”альк мало интересовалсЯ политикой, но ему не  нравилось,  когда  на  него
надевали узду и намордник, а его хорошаЯ памЯть позволЯла  ему  на  каждом
шагу видеть противоречиЯ в словах и делах новой правЯщей касты. Љ тому  же
он не умел держать Язык за зубами. Џравители позволили ему некоторое времЯ
побегать на свободе: у них  были  более  важные  дела,  да  и  работа  его
ценилась и была им необходима. Ќо постепенно вызывающее  поведение  ”алька
приобрело слишком большую огласку, и правители не могли больше делать вид,
что ничего об этом не знают. Ћни  предостерегли  его  раз,  другой,  стали
чинить  ему  разные  препЯтствиЯ   в   работе   и   наконец   упрЯтали   в
концентрационный лагерь.
   ’ам он повстречал своего друга Ѓригмана, арестованного новыми господами
уже в первые месЯцы их власти.
   Ѓригман держалсЯ спокойно, не терЯл терпениЯ и внутренней  уверенности.
ќто приводило в Ярость неотесанных, грубых парней, которые его охранЯли, и
они обращались с ним особенно скверно. Ћн смирЯлсЯ с  этим,  принимал  как
должное. ’оварищи по лагерю уважали его, но не очень любили,  так  как  он
был молчалив, разумен, не жаловалсЯ и не обращал вниманиЯ на  лихорадочные
слухи.
   ’ем большей любовью стал пользоватьсЯ  ѓерман  ”альк.  Ћн  беседовал  с
каждым, говорил охотно и много, был шумным, любезным, и даже некоторые  из
его грубых стражей поддавались его обаЯнию. ”альк горЯчо обсуждал малейший
слух, впадал в отчаЯние вместе с товарищами и готов был вместе со всеми  в
надежде хвататьсЯ за любую соломинку.
   Ћднако демонстрировать  всем  свою  обычную  разговорчивость  и  шумную
любезность стоило ему  величайшего  труда.  Ћставшись  один,  он  особенно
безудержно предавалсЯ отчаЯнию. Џутанно и бессмысленно сетовал он по ночам
на свою судьбу. Ћн никак не мог примиритьсЯ с тем, что все  это  случилось
именно с ним,  с  ѓерманом  ”альком.  Џолитические  событиЯ  казались  ему
несправедливостью,  направленной  лично  против   него.   Ћн   возмущалсЯ,
беспрестанно грыз себЯ, и хотЯ внешне  казалсЯ  сильным,  его  неукротимаЯ
душа подтачивала его изнутри.
   „лЯ всех ”альк был хорошим товарищем, милым и услужливым, но, оставаЯсь
наедине с ‹юдвигом Ѓригманом, сразу становилсЯ  ворчливым,  придирчивым  и
нетерпимым. Ѓригман вызывал у ”алька раздражение, и тот  задирал  его  без
причины, высмеивал. Њожно было подумать, что ”альк считает его виновным во
всех случившихсЯ бедах. € при этом он совершенно Явно искал его  общества.
‚едь с ним одним он мог дать себе волю: выговоритьсЯ до конца, жаловатьсЯ,
негодовать, возмущатьсЯ.
   Ћба были уже немолоды: Ѓригману за пЯтьдесЯт, ”альку -  под  пЯтьдесЯт.
Ќо мощный, мускулистый силач ”альк, вопреки своей внешности, гораздо  хуже
переносил мытарства лагерЯ, чем слабосильный,  но  выносливый  Ѓригман.  ‚
конце концов ”альк сдал и физически,  на  его  широком  лице  с  небольшим
плоским  львиным  носом  поЯвилось  много  морщин,  и  седаЯ  шевелюра  не
составлЯла более контраста с лицом.
   €мЯ писателЯ Ѓригмана пользовалось известностью за  рубежом,  и  многие
старались добитьсЯ  его  освобождениЯ  из  лагерЯ.  Ќаконец  эти  стараниЯ
увенчались успехом, немецкие власти отпустили Ѓригмана, и он смог уехать в
Ђнглию.
   ‚  свою  очередь,  Ѓригман  приложил  все  усилиЯ,  чтобы   выхлопотать
освобождение и длЯ ”алька. ќто было нелегко,  но  после  первых  неудачных
шагов ему все же посчастливилось. ”альк  был  отпущен  и  через  некоторое
времЯ тоже прибыл в Ђнглию.
   Ѓригман жил в Љемберленде, в озерном крае, а ”альк сначала  обосновалсЯ
в ‹ондоне. Џо  слухам,  доходившим  до  Ѓригмана,  ”альк  сделалсЯ  совсем
прежним - сильным, элегантным, шумным и  самоуверенным,  может  быть,  еще
более безапеллЯционным, чем раньше.
   ЊесЯца через два-три, приехав  на  короткое  времЯ  в  ‹ондон,  Ѓригман
встретил инженера. ’от  действительно  был  таков,  каким  его  описывали:
широкое лицо с львиным носом снова казалось моложе, а седые волосы  только
подчеркивали его мужественную юность. €  он  действительно  был  шумлив  и
самоуверен, как о нем говорили Ѓригману. Ћн похлопал писателЯ по плечу. Ћн
держалсЯ покровительственно и даже не подумал благодарить его.
   ‡аговорили о лагере. € скоро Ѓригман заметил, что ”альк,  обычно  столь
точный в хронологии, путает последовательность событий. Ђ  когда  писатель
случайно поправил ”алька - тот неверно назвал имЯ одного из  надзирателей,
и Ѓригман подумал, что ”альк просто оговорилсЯ, - инженер стал  запальчиво
настаивать на своем.  Џозднее,  когда  стали  вспоминать  о  товарищах  по
заключению, ”альк Явно избегал имен, говорЯ только  "этот  тип"  или  "как
бишь его звали", или же начинал мучительно искать  в  памЯти  какое-нибудь
имЯ и нетерпеливо, тоном властного упрека требовал от Ѓригмана:  "Џомогите
же мне!"
   “же совсем к концу разговора, когда писатель собиралсЯ прощатьсЯ, ”альк
вдруг сказал Язвительно и победоносно:
   - Ќу, не вы ли предсказали мне скверный  конец?  Љто  из  нас  оказалсЯ
прав? Љто проиграл пари? - Ђ увидев изумленное лицо Ѓригмана, продолжал: -
Љонечно, теперь вы ничего  не  помните  и  знать  не  хотите.  Ђ  ведь  мы
заключили когда-то пари, вы и Я. Џомните, это  было  еще  вечером,  у  той
женщины, как бишь ее звали? Ќикак не могу припомнить ее имЯ! Ќет, вспомню,
обЯзательно вспомню! —ерт побери, как же ее все-таки звали?


        Љ…‹њЌ…ђ ЂЌ’ЋЌ€Ћ

   Њое лекционное турне по Ђмерике было утомительным;  Я  чувствовал  себЯ
крайне усталым и мечтал о деревенской тишине своего домика на юге ”ранции.
Џокончив с делами в татах, Я сел на  первый  же  пароход,  отплывавший  в
…вропу.
   Џароход был небольшой, но оказалсЯ гораздо удобнее, чем Я  ожидал.  Љак
славно было прогуливатьсЯ по палубе, как славно было лежать, растЯнувшись,
на шезлонге и смотреть на волны, как было славно  съедать  свой  обед,  не
будучи обЯзанным вести разговоры с множеством людей!
   Њешала лишь одна глупаЯ мелочь: менЯ раздражал  мой  кельнер.  ќто  был
человек лет сорока, приземистый и большеголовый;  черные  волосы  росли  у
него с середины  лба,  низкого,  испещренного  морщинами,  лицо  его  было
четырехугольное и немного плоское; маленький приплюснутый нос  под  карими
глазами, придававшими  лицу  всегда  угрюмое  выражение.  …го  можно  было
принЯть за испанца или португальца; во всЯком случае, английским он владел
неважно, и хотЯ Я старалсЯ, заказываЯ, говорить внЯтно, он все же  понимал
менЯ плохо и приносил не то, что Я заказывал. „вижениЯ его  были  неловки;
этому грузному человеку  трудно  было  лавировать  с  полным  подносом  по
ресторану во времЯ качки. …сли за обедом или за ужином он не  выливал  мне
на костюм суп, соус или вино, Я мог считать, что мне повезло.
   Џассажиры бранились или с насмешливой покорностью пожимали плечами  при
виде этого нескладного человека. џ же помалкивал, хотЯ на моем лице иногда
можно было прочесть недовольство. ЏрепиратьсЯ с кельнером не имело смысла.
Ќесомненно, он замечал каждое свое упущение. Џосле очередного  промаха  на
его мЯсистом, всегда напрЯженном  и  потном  лице  поЯвлЯлось  озлобленное
выражение всеобвинЯющей горечи. € вообще была в нем какаЯ-то задумчивость,
печальнаЯ сосредоточенность, котораЯ, разумеетсЯ, мешала ему исполнЯть его
обЯзанности. €ногда он вдруг впивалсЯ испытующим взглЯдом в  кого-либо  из
пассажиров  и  смотрел  с  таким  упорством,  как  будто   хотел   поближе
познакомитьсЯ с объектом своего наблюдениЯ, - манера длЯ  кельнера,  мЯгко
говорЯ, совсем неподходЯщаЯ.
   ‘тарший    стюард,    человек    энергичный,    естественно,    замечал
нерасторопность своего подчиненного. Ћн извинилсЯ передо мной и  объЯснил,
что взЯл этого человека в самую последнюю минуту, не успев узнать его  как
следует, и что, как только мы придем в порт, тут же его уволит. Џри других
обстоЯтельствах Я, пожалуй, возразил бы ему, сказав  снисходительно:  "Ќу,
не так уж все это плохо, потерпите еще немножко", - или что-нибудь в  этом
роде. Ќо оттого, что усталость и раздражение от  поездки  по  Ђмерике  еще
давали себЯ  знать,  неловкость  кельнера  свыше  меры  выводила  менЯ  из
терпениЯ, и Я сухо ответил:
   - € правильно сделаете.
   ђассказал ли старший стюард о нашем разговоре кельнеру  Ђнтонио,  -  он
назвал мне его имЯ, - Я так и не узнал. Ќо мне казалось, что  после  этого
разговора Ђнтонио смотрел на менЯ с тоской, горечью  и  укоризной,  словно
моЯ мелочность оказалась длЯ него неожиданной. “ менЯ и раньше  поЯвлЯлось
иногда неприЯтное ощущение, будто Ђнтонио относитсЯ ко мне так, словно  мы
с ним каким-то странным образом свЯзаны. ’еперь это впечатление усилилось.
   џ убеждал себЯ, что все это плод моего воображениЯ.  Ђнтонио  угрюм  от
природы, и не только мной лично он недоволен, а всем на свете.  џ  убеждал
себЯ, что только по своей склонности к романтике  объЯснЯю  его  поведение
сложными  и  таинственными  психологическими  причинами.  Ќо  эти  трезвые
раздумьЯ мне не помогали. ‘толь необычное выражение дружбы-вражды, которое
Я, как мне казалось, читал на мЯсистом, печальном лице  кельнера  Ђнтонио,
все  больше  удручало  менЯ.  Џроще  всего  было  бы  откровенно  и  прЯмо
поговорить с ним; но это казалось мне  слишком  смешным.  ‚место  этого  Я
упрекал себЯ в душе, что  плохо  отозвалсЯ  тогда  об  Ђнтонио.  …сли  его
уволЯт, он непременно припишет вину  мне.  €  незаслуженно:  неспособность
Ђнтонио так бросалась в глаза, что если бы Я даже и вступилсЯ за него,  то
все равно не смог бы изменить решениЯ старшего стюарда. Ќо хотЯ рассудок и
оправдывал менЯ, в глубине души Я чувствовал  себЯ  виноватым.  ‚ид  этого
нескладного, всегда угрюмого человека отравлЯл мне жизнь, совесть моЯ была
нечиста, и все удовольствие от приЯтной поездки пропало.
   Ќо по прибытии домой, в тишине моего  кабинета,  вновь  погрузившись  в
работу, Я очень скоро позабыл кельнера Ђнтонио.
   ‘пустЯ несколько месЯцев дела привели менЯ на короткое времЯ  в  Џариж.
‘тоЯ перед светофором в ожидании, когда красный сигнал сменитсЯ зеленым, Я
увидел  на  задней  площадке  медленно  проезжавшего  мимо  менЯ  автобуса
знакомого человека с крупным,  печально-сосредоточенным  лицом.  Ќесколько
секунд Я напрЯгал свою памЯть и наконец вспомнил, что это Ђнтонио.
   € сразу же с прежней силой менЯ охватили чувства, волновавшие  менЯ  на
пароходе, страхи и мелкое тайное злорадство, которое  вызвала  во  мне  та
злополучнаЯ  историЯ,  восстановившаЯ  против  менЯ  Ђнтонио.  €  снова  Я
почувствовал угрызениЯ совести.
   џ убеждал себЯ, что Ђнтонио, вероЯтно, давно уже забыл  о  случившемсЯ,
если вообще придавал ему какое-либо значение.  џ  убеждал  себЯ,  что  он,
наверное, нашел себе лучшее, более подходЯщее длЯ него  место.  џ  убеждал
себЯ, что  Я  глупец.  Ќо  никакие  доводы  рассудка  не  могли  заглушить
неприЯтного чувства, жившего где-то в самой глубине моей души.
   ‘ трудом мне удалось разузнать его адрес, и Я  написал  ему,  чтобы  он
зашел. Ћн ответил по-французски, как видно с трудом  подбираЯ  слова,  что
предложенное мной времЯ ему не  подходит  и  он  придет  в  другое  времЯ,
назначенное им самим. Ќа этот час у  менЯ  было  намечено  важное  деловое
свидание. џ отменил его и стал ждать Ђнтонио.
   € вот он поЯвилсЯ у менЯ, все такой же нескладный и угрюмый, а Я  никак
не мог понЯть, чего ради навЯзал себе эту неприЯтную встречу. Ђнтонио  же,
казалось, ничуть не был удивлен и даже как будто ждал, что Я  его  позову.
Ќичего подобного он, конечно, не высказал, но этот неповоротливый  человек
в большей степени, чем иной великий актер, обладал  способностью  выражать
свои мысли и чувства с помощью жестов и мимики.
   Ћн стоЯл передо мной и молчал; его  четырехугольное  лицо,  на  котором
выделЯлись маленький нос, карие глаза и глубокие морщины на лбу,  казалось
непроницаемым. Љаждое слово мне приходилось буквально вытЯгивать из  него,
и его удивительнаЯ внутреннЯЯ неподатливость тормозила беседу еще сильнее,
чем слабое знание Языка.
   ‚ конце концов Я спросил его напрЯмик, считает ли он  менЯ  в  какой-то
степени повинным в его увольнении. Ћн хмуро  посмотрел  на  менЯ,  как  бы
удивившись ненужному вопросу,  и  с  обычной  немногословностью  процедил:
"Љонечно". џ спросил его, не думает ли он, что его непременно уволили бы и
без моего вмешательства. ‚озможно, отозвалсЯ он, однако  решающую  роль  в
его  злой  судьбе  сыграл  именно  Я.  •отЯ  этот  упрек  был   совершенно
безоснователен, Я сразу понЯл, что переубедить мне его не  удастсЯ.  џ  не
стал с ним спорить.
   Њного ли потерЯл он из-за этого, спросил Я, ведь профессиЯ кельнера  не
совсем подходЯщее длЯ него занЯтие. Ћн не согласилсЯ, более того, возразил
мне, что любит свою профессию, а когда Я удивленно и недоверчиво посмотрел
на него, снисходительно произнес:
   - ‚ы, как писатель, должны бы это понЯть.  -  €  мрачно  добавил,  так,
словно  ничего  более  естественного  на  свете  и  быть  не  могло:  -  џ
интересуюсь людьми. Ќужно найти способ с ними сближатьсЯ, - сказал он.
   џ подумал, что не понЯл Ђнтонио из-за его дурного французского Языка, и
переспросил:
   - —то вы сказали?
   - Ќужно найти способ сближатьсЯ с  ними,  -  уже  совершенно  отчетливо
повторил он. € Я  понЯл,  что  не  ошибсЯ  тогда  на  пароходе  и  что  он
действительно верил в существование между  нами  странной  и  таинственной
свЯзи.
   ‚ид  у  Ђнтонио  был  потрепанный,  как  видно,  жилось  ему   неважно.
‚ыЯснилось, что он служит швейцаром в каком-то сомнительном ночном кабачке
на Њонмартре. ‚иновником его падениЯ - этого он не сказал, но на его  лице
это можно было Ясно прочесть - был, разумеетсЯ, Я.
   ‘овесть моЯ не слишком огрубела, но и  не  была  чрезмерно  изнеженной.
ЌельзЯ, конечно, толкать падающего, и то,  что  Я  сказал  тогда  старшему
стюарду, было, возможно, не очень гуманно. € все же слова мои не причинили
Ђнтонио особого зла, его  и  без  того  бы  уволили.  Џочему  менЯ  задело
вздорное обвинение этого человека? ‡ачем мне мучитьсЯ  из-за  него,  нужно
просто кончить разговор и попрощатьсЯ.
   ђазмышлЯЯ таким образом, Я услышал вдруг свой голос:
   - Џослушайте, Ђнтонио, Я мог бы предложить вам работу, у менЯ. ‚ы  были
бы вроде дворецкого, да и вообще в доме, где бывает много  гостей,  работа
найдетсЯ.
   —то за вздор Я нес? ќто предложение - чудовищнаЯ нелепость. —то Я  буду
делать с  этим  неприЯтным  и  неловким  малым?  €  почему  Я  упомЯнул  о
"множестве гостей"? Џриманить Я его хотел, что ли? ‚едь он мне  совершенно
не нужен. Ѓудет только путатьсЯ под ногами,  раздражать  менЯ.  ‚нутреннЯЯ
свЯзь между нами, на которую он намекал, существовала на самом деле.
   € все же Я почувствовал тайное облегчение  оттого,  что  предложил  ему
работу, что все уже решено и отныне он будет находитьсЯ при мне.
   Џроизошло, впрочем, все  так,  как  и  следовало  ожидать.  ђаботы  длЯ
Ђнтонио в моем доме почти не нашлось. Ѓольшую часть днЯ  он  слонЯлсЯ  без
дела. Ќо все же он старалсЯ быть хоть чем-нибудь полезен и при всей  своей
неразговорчивости и угрюмости проЯвлЯл ко мне Явную симпатию. Љонечно,  он
позволЯл себе много лишнего. ЋтносилсЯ  ко  мне  не  как  слуга  к  своему
хозЯину, а скорее  как  пожилой  ворчливый  дЯдюшка  к  юному  строптивому
племЯннику. •отЯ он никогда и словом об этом не обмолвилсЯ, но,  очевидно,
был убежден, что играет в моей жизни важную роль и никто его  заменить  не
может.
   ‹етом  на  южный  берег  ”ранции  толпами  начали  стекатьсЯ  друзьЯ  и
знакомые, и мне волей-неволей пришлось проЯвлЯть  широкое  гостеприимство.
‹етнЯЯ праздность нашего маленького городка порождала множество сплетен  и
мелких обид, и не всегда было легко допустить  лишь  тех,  кого  нужно,  и
указать на дверь  тем,  кому  следует.  Ђнтонио,  обычно  такой  неловкий,
проЯвлЯл  при  этом  разумный  такт.  „окучливых  он  отваживал,   слишком
застенчивых привечал, и вообще обнаружилось,  что  он  способен  выполнЯть
самые деликатные поручениЯ.
   ‚ конце лета в нашем маленьком городке поЯвилась женщина, с которой мне
приходилось иногда встречатьсЯ в Ѓерлине,  Џариже  и  ‹ондоне;  в  прежние
времена Я никогда не уделЯл ей большого вниманиЯ. Ќо теперь,  на  юге,  да
еще летом, Я уже не понимал, как Я мог быть к  ней  равнодушным.  Љларисса
вдруг показалась мне самой желанной из всех женщин на свете.
   џ увидел ее в первый раз в маленьком  людном  кафе  возле  красивого  и
шумного порта. …е окружали поклонники, и у менЯ почти не было  возможности
поговорить с ней. Џотом Я встретил ее на одном  по-снобистски  примитивном
пикнике.