дить их деньгами, а он не любил обманывать
чьи-либо надежды.
   Џоэтому ”ернан был очень  доволен,  когда  однажды  ему  тайно  вручили
солидную сумму; из намеков он понЯл, что деньги послал мосье ђобинэ.
   Њысли о ‹атуре, об ќрменонвиле,  о  жизни  на  воле  не  так  уж  часто
тревожили ”ернана. Љак ни  странно,  но  больше  всего  напоминали  ему  о
прошлом многочисленные собаки, находившиесЯ в лагере; образы рыжей ‹еди  и
жирной пыхтЯщей собачонки Џонпон возвращали его мысли к дорогим и  близким
людЯм.
   Ќо эти грустные воспоминаниЯ быстро вытеснЯлись  вздорными,  ничтожными
радостЯми  и  горестЯми  тюремного  обихода.  ”ернан,  как  все  обитатели
‹а-Ѓурб, принимал живое участие в повседневной  жизни  тюрьмы.  ‚месте  со
всеми  он  возмущалсЯ,  что  на  обед  сегоднЯ  опЯть  гороховый  суп,   с
горЯчностью  обсуждал  приЯтные  или  раздражающие  свойства   надзирателЯ
Ѓенара, вместе со всеми смеЯлсЯ над дурацкой манерой гражданина ЃуайанвалЯ
перебивать каждого, кто рассказывал какую-нибудь забавную историю,  и  тем
самым разрушать всю соль ее. …сли вечерами, во времЯ игры в рифмы,  ”ернан
удачно выходил из затруднениЯ, он радовалсЯ и часто жалел, когда  ровно  в
десЯть раздавалсЯ звонок и все волей-неволей расходились по камерам.
   ‘реди заключенных женщин были хорошенькие и даже красавицы;  с  многими
из  них  можно  было  приЯтно  поговорить.   Њужчины   и   женщины   могли
беспрепЯтственно встречатьсЯ, и  изЯщный  гражданин  „ювивье  без  особого
труда добивалсЯ возможности показать дамам свои вытатуированные лилии.
   “словиЯ тюремной жизни исключали уединение  и  вынуждали  к  известному
бесстыдству, но хорошие манеры соблюдались.
   Ѓыл назначен  новый  смотритель  тюрьмы,  грубоватый,  прЯмолинейный  и
‘праведливый человек по имени ’ирион. Ћн обратилсЯ  к  узникам  ‹а-Ѓурб  с
речью:
   - ѓраждане и  гражданки!  ‚есь  Џариж  рассказывает  анекдоты  о  нашем
заведении.  ѓоворЯт,  что  его  заслуженно  называют  болотом,   что   это
просто-напросто большой бордель. џ поставлен только затем, чтобы никто  из
вас не мог бежать. ‚ мои обЯзанности не входит забота о вашей добродетели.
Ќо одно все же Я хотел бы вам сказать: у  многих  из  вас  есть  основание
ждать от правосудиЯ ђеспублики быстрой расправы. Ќа вашем месте Я посвЯтил
бы свои последние дни  добродетели,  а  не  легкомысленным  удовольствиЯм.
Џрощайте!
   ЌесмотрЯ на такое предупреждение, в ‹а-Ѓурб по-прежнему процветала игра
в любовь и ухаживание, порою бывала и ревность, а иной раз -  и  подлиннаЯ
привЯзанность. ‚любленные  охотно  принимали  свои  отношениЯ  за  великую
страсть, даже когда это было всего лишь  бегством  от  завтрашнего  лютого
днЯ.
   ”ернан наблюдал за этой  любовной  суетней  с  сочувствием  и  порой  с
улыбкой. Ђ иной раз ему становилось жутко. Ћн видел тень смерти  на  лицах
своих товарищей по заключению. ‹юди, которые  тут  любезничали  и  любили,
превращались вдруг в паЯсничающие скелеты. ќто не мешало ему разделЯть  их
радости.
   Ќе прошло и двух-трех недель,  а  он  уж  наравне  со  всеми  полностью
включилсЯ в  жизнь  ‹а-Ѓурб.  ‡анЯтый  мелочными  заботами,  подстрекаемый
любопытством, он целыми днЯми носилсЯ по коридорам  и  комнатам  обширного
зданиЯ, по территории сада. ђаненаЯ нога донимала его сильнее, чем прежде,
но совет добрЯка доктора как можно больше двигатьсЯ  служил  ему  желанным
предлогом бегать от одного к другому, как делали все.
   ‚ глубине души он ставил себЯ выше остальных, и  когда  ловил  себЯ  на
том, что поведение его ничем не  отличаетсЯ  от  их  поведениЯ,  удивлЯлсЯ
себе, пожалуй, даже испытывал стыд.
   € все же он  был  не  таким,  как  все;  порой  постоЯнное  вынужденное
пребывание на людЯх жестоко его мучило. ’оварищеские отношениЯ, которых он
обычно настойчиво добивалсЯ, в  такие  дни  казались  ему  несносными.  Ћн
чувствовал неприЯзнь даже к тем, к  кому  питал  уважение  и  симпатии,  и
теперь он понимал, почему  †ан-†ак,  горЯчо  любивший  людей,  народ,  так
отчаЯнно боролсЯ за свое одиночество.
   ‚ такие дни ”ернан искал возможности побыть одному. Ћн садилсЯ, скажем,
на скамью в саду и углублЯлсЯ в книгу, всем своим видом  подчеркиваЯ,  что
хочет быть один. ‘ этим  никто  не  желал  считатьсЯ.  Ќе  только  громкие
разговоры проходивших мимо пар или целых компаний отвлекали его, но  любой
мог подойти к нему, бесцеремонно заговорить, поведать свои интимные  дела,
потребовать его суждениЯ в том или ином споре, потребовать принЯть сторону
того или другого; и ”ернан убедилсЯ, что малейшаЯ  попытка  уклонитьсЯ  от
сочувствиЯ оскорблЯла людей и толковалась как себЯлюбие и высокомерие.
   „аже ночью нельзЯ было остатьсЯ  наедине  с  собой.  ‚  той  же  камере
находилось еще семеро заключенных, из других камер приходили гости,  горел
свет.  Ћбитатели  ‹а-Ѓурб  страшились  сна,  они   старались   не   спать,
предпочитали тысЯчи раз пережевывать уже сказанное. Ћни знали: им отмерены
считанные дни и ночи, каждый день и каждаЯ ночь могли стать последними;  и
все-таки они предпочитали заполнЯть времЯ пустой болтовней, а не одинокими
думами.
   € когда наступали  наконец  тишина  и  мрак,  на  ”ернана  обрушивались
горести других. €бо  ночью  обретал  голос  страх  смерти,  подавлЯемый  в
течение днЯ. ‡аключенные разговаривали во сне, метались;  их  Явно  мучили
кошмары.
   €ной раз, когда ”ернан лежал в постели - отнюдь  не  жесткой,  -  страх
находил и на него. Њужественные слова: "€ если революциЯ  отнимет  у  менЯ
жизнь, она и тогда будет права" -  нисколько  не  помогали.  ‘трах  смерти
хватал за горло с такой жестокой силой,  какой  ”ернан  не  знал  в  самые
мучительные дни американского похода. Ѓессмысленность того, что творили  с
ним, приводила его в бешенство. …му казалось, он  вот-вот  задохнетсЯ;  он
ловил ртом воздух.
   ‚ ‹а-Ѓурб был заключен и  некий  мосье  ђиуф,  тихий  пожилой  человек,
большую часть своей жизни посвЯтивший  переводу  ‹укрециЯ  на  французский
Язык. Џеревод был давно закончен, уже вышел вторым изданием  в  улучшенной
редакции, был в десЯтый, в последний раз отшлифован и переработан. ’еперь,
несмотрЯ на шум, постоЯнно стоЯвший в тюрьме, мосье ђиуф перерабатывал его
в одиннадцатый, сверхпоследний раз, останавливаЯсь  на  ненужных  мелочах,
возвращаЯсь к одному и тому же и больше всего беспокоЯсь, что его  вызовут
в ’рибунал раньше, чем он закончит последнюю, наиболее точную редакцию.  Љ
”ернану, хорошему латинисту, он очень привЯзалсЯ, не проходило днЯ,  чтобы
он не прибегал к нему, радостно возбужденный:  ему  удалось  передать  еще
один тончайший оттенок.
   ‚новь и вновь читал ему гражданин Ћноре ђиуф  строки  ‹укрециЯ  и  свой
перевод. —аще всего - известные стихи о смерти, Ясные и глубокие.  ‚  этих
стихах говорилось, что с телом  умирает  и  душа  и  поэтому  бессмысленно
боЯтьсЯ смерти; ведь она ведет в Ќичто, где нет  больше  страданий.  ’очно
так же, как наше поколение  не  чувствует  отчаЯньЯ  того  времени,  когда
ѓаннибал стоЯл у ворот, мы после смерти  не  почувствуем  ужасов  грЯдущих
времен, хотЯ бы море затопило землю, а небо поглотило море.

   Nil igitur mors est, ad nos neque pertinet hilum
   Quandoquidem natura annul mortalis habetur.
   ‡начит, смерть нам - ничто и ничуть не имеет значеньЯ,
   …жели смертной должна непременно быть духа природа
   [цитаты из ‹укрециЯ в пер. ”.Ђ.Џетровского].

   ”ернан, лежа в постели и призываЯ сон, мысленно произносил эти строки -
на   латинском   Языке   сильные   и   глубокие,    на    французском    -
равномерно-монотонные,   баюкающий,   усыплЯющие.   Ћн   чувствовал,   как
погружаетсЯ в черные беспредельные волны  забвениЯ  и  сна,  как  его  "Я"
растворЯетсЯ, как тело уходит в бездну.  Ќа  какой-то  миг  ему  удавалось
насладитьсЯ блаженством погружениЯ в небытие, в сон.


        3. —…‹Ћ‚…Љ „ЋЃђ

   ‚ замке ќрменонвиль поселилась  стража,  состоЯвшаЯ  из  десЯти  солдат
Ќациональной гвардии во главе  с  начальником  отрЯда  капралом  ѓрапеном.
‘огласно приказу, солдаты не спускали глаз с неблагонадежного  гражданина.
„аже когда †ирарден спал, кто-либо из солдат дежурил  в  комнате,  даже  в
туалет отправитьсЯ ему не разрешалось без сопровождающего.
   Ђ вообще говорЯ, солдаты были  славными  малыми.  Ћни  осведомлЯлись  о
самочувствии †ирардена, делились с ним мнением о погоде  и  не  обижались,
если он отвечал односложно или не отвечал вовсе.
   …му было запрещено с кем-либо встречатьсЯ, писать или получать  письма.
Ќо по садам гулЯть разрешалось. …жедневно посещал он могилу †ан-†ака; один
солдат перевозил его на остров, второй - сидел под ивой †ан-†ака.
   ‡а эти дни с †ирарденом произошла глубокаЯ,  разительнаЯ  перемена:  он
превратилсЯ в старика. ќтот человек, всегда такой  прЯмой,  подтЯнутый,  в
котором с  первого  взглЯда  можно  было  узнать  военного,  теперь  ходил
согбенный, волоча ноги, глЯдЯ перед собой в  землю,  и  если  кто-либо  из
стражников окликал его, он вздрагивал.
   Џочему все это на него обрушилось?
   Ћн знал, что в †ан-†аке таилось нечто опасное. ‘нова и снова  с  жгучей
четкостью возникало в нем одно воспоминание, которое он старалсЯ  подавить
в себе, - воспоминание о некой заметке на  полЯх  в  рукописи  "€споведи".
"Thelo, thelo manenai - Я  хочу,  да,  хочу  безумствовать"  -  греческими
буквами старательно вывел †ан-†ак на полЯх. Ћн, †ирарден, обЯзан был знать
об одержимости †ан-†ака, о том опасном и темном, что  таилось  в  нем.  Ћн
_знал_ об этом, и он это замалчивал, не сознавалсЯ ни себе, ни  другим.  €
вот теперь одержимость †ан-†ака охватила всю страну.
   †ирарден испугалсЯ  своей  мысли.  Љакое  право  он  имеет  приписывать
учителю вину за безумие парижских тиранов? ђазве  такие  мысли  не  измена
†ан-†аку? —то за дело источнику, куда и к кому несутсЯ его воды?
   Ћн стоЯл перед бюстом †ан-†ака. Ћн, он, †ирарден, не справилсЯ со своей
задачей, он не уберег живого †ан-†ака от врагов, и что еще страшнее  -  не
сумел уберечь его посмертно. Ћн спасовал и как толкователь  его  творений.
‘удьба покарала †ирардена:  его  преследовали  фурии  за  то,  что  он  не
выдержал испытаниЯ.
   Ћн боЯлсЯ, что сойдет с ума.  Ќачал  разговаривать  сам  с  собой.  "€з
утверждениЯ  и  отрицаниЯ  рождаетсЯ  истина",  -  произносил  он   вслух,
назидательно поднимаЯ палец. €ли: "—еловек  добр",  -  с  горькой  иронией
повторЯл он знаменитое  изречение  †ан-†ака.  ‘тражники  качали  головами,
глЯдЯ на чудаковатого старика.
   Ѓольше собственной участи терзала его тревога за ”ернана. Ћн  превозмог
себЯ и спросил у солдат, что сделали с ”ернаном. ‘олдаты пожимали плечами,
они не знали.
   —ерез неделю к нему допустили мосье ѓербера.  Џервый  вопрос  †ирардена
был:
   - —то с ”ернаном?
   - ѓоворЯт, он пока в следственной тюрьме, - сказал ѓербер.
   - †ив? - со страхом  в  голосе  переспросил  †ирарден,  чтобы  еще  раз
услышать подтверждение.
   - „а, - решительно ответил ѓербер. - Њне это сказал мосье ђобинэ, а  он
хорошо осведомлен.
   ѓербер   заговорил   с   †ирарденом   по-немецки.   ‘начала   гвардейцы
запротестовали,  потом  махнули  рукой.   Ќо   †ирарден,   своенравный   и
ребЯчливый, едва отвечал этому преданному человеку. ѓербер только вздыхал,
сопровождаЯ †ирардена на его прогулках.
   Ћднажды на одной из таких прогулок ѓербер как бы длЯ себЯ  читал  стихи
своего любимого ‹укрециЯ:

   €бо, как в мрачных потемках дрожат и пугаютсЯ дети,
   ’ак же и мы, среди белого днЯ, опасаемсЯ часто
   ’ех предметов, каких боЯтьсЯ не более надо,
   —ем того, чего ждут и пугаютсЯ дети в потемках.

   € тут впервые за много дней †ирарден заговорил.
   - _Ћни страшнее_, -  сказал  он  тихо  и  озлобленно.  -  Џомолчав,  он
прибавил: - Ѓыло бы хорошо,  если  бы  вы,  мосье,  помогли  мне  почитать
‹укрециЯ. Ѓоюсь, что моего знаниЯ латыни не хватит длЯ этого.
   ’ак стихами ‹укрециЯ поддерживали дух свой ”ернан в  тюрьме  ‹а-Ѓурб  и
†ирарден в ќрменонвиле. ‚ это великое, суровое и  горькое  времЯ  перелома
многие во ”ранции читали ‹укрециЯ, в тот год в Џариже вышло  четыре  новых
изданиЯ его произведениЯ "Ћ природе вещей".
   Њосье ѓербер вновь и  вновь  осторожно  пыталсЯ  вызвать  †ирардена  на
разговор о его собственной участи. Ќо  †ирарден  все  времЯ  обрывал  его,
заЯвлЯЯ, что болтовнЯ на этот счет не имеет никакого смысла; даже то,  что
говорил †ан-†ак, никому  впрок  не  пошло,  и  даже  наоборот.  ѓербер  не
ответил, лишь печально и укоризненно посмотрел на †ирардена.
   - Ќе так разве? Ќе прав Я? - немного погодЯ уже мЯгче спросил тот.
   € мосье ѓербер негромко, но решительно ответил:
   - Ќет, господин маркиз, вы не правы. џ не могу позволить  вам,  даже  в
вашем положении, хулить благородное вино только потому,  что  оно  кому-то
одурманило голову.
   ‚ этот день †ирарден впервые за долгое  времЯ  попыталсЯ  работать.  Ћн
достал рукопись своего очерка  "Ћ  ратификации  законов  ‚сеобщей  волей".
ђабота увлекла его, и несколько дней спустЯ он спросил верного ѓербера:
   -  Љак  вы  думаете,  не  превратить  ли  мне  мой  очерк   в   большой
принципиальный трактат "‚сеобщаЯ волЯ и ее  значение  в  системе  взглЯдов
†ан-†ака"?
   ѓербер обрадованно взглЯнул на него.
   - ‚от видите, господин маркиз, теперь и вы наконец дозрели, простите за
вульгарное выражение. џ хотел сказать,  что  теперь  и  вы  понЯли:  храмы
превращены в конюшни, но боги живы. џ так счастлив!
   Ќекоторое времЯ работа отвлекала †ирардена.  Ђ  потом  опЯть  наступили
часы тЯжелых раздумий и подавленности.  €  сообщениЯ  газет,  которые  ему
через некоторое времЯ разрешили читать, снова ввергли  его  в  мучительные
сомнениЯ. Ћн читал о кровавых банЯх, учинЯемых мЯтежниками в провинциЯх, и
о еще более  жестоких  карательных  действиЯх  Љонвента,  направленных  на
устрашение. Ћн читал об истреблении целых городов.
   Ћднажды он прочел, что после краткого карикатурного судебного  процесса
была казнена королева  ЊариЯ-Ђнтуанетта.  Ћн  прочел  об  этом  с  большим
запозданием: прошло  уже  больше  недели,  как  тело  королевы  сгорело  в
известковой Яме.
   Љонец Њарии-Ђнтуанетты взволновал его сильнее, чем куда более тЯжелые и
значительные   событиЯ.   „о   осЯзаемости   Ярко   вспомнил    он,    как
ЊариЯ-Ђнтуанетта украсила полевыми цветами могилу  †ан-†ака  и  тем  самым
помогла сохранить его памЯть в незапЯтнанной чистоте. Ћна  была  не  очень
умна, габсбургскаЯ  принцесса  ЊариЯ-Ђнтуанетта.  Ќо  горе  делает  умным,
страданиЯ делают умным, он это знает  по  собственному  опыту.  ЏонЯла  ли
ЊариЯ-Ђнтуанетта  в  свои  последние  часы,  сколь  много   способствовали
творениЯ †ан-†ака  и  памЯть  о  нем  ’ому,  чтобы  подвести  ее  под  нож
гильотины?
   ‚  один  прекрасный  день  приставленный  к  †ирардену  капрал   ѓрапен
добродушно усмехнулсЯ во все лицо и сказал:
   - ђадуйсЯ, "бывший", к тебе гость пожаловал. - Ќе успел он кончить, как
в дверЯх показалсЯ старый ђобинэ.
   †ирардену очень хотелось не принЯть  непрошеного  гостЯ.  Ќо  он  вдруг
болезненно почувствовал, как мало людей осталось вокруг него, всего  трое:
мертвый †ан-†ак, живой ѓербер и любимый сын ”ернан, не живой и не мертвый.
‡начит, †ирардену нельзЯ отталкивать от себЯ и такого вот ђобинэ.
   € мосье ђобинэ пережил немало тЯжелого за последние  несколько  недель.
†ильберта  замкнулась  в  своем  отчаЯнье.  Ћна  обвинЯла  себЯ  в   бедах
†ирарденов; твердила, что была обЯзана  убедить  ”ернана  бежать.  Ќикакие
слова утешениЯ, разумные доводы  на  нее  не  действовали.  ђобинэ  грызло
сознание своего бессилиЯ, но он не видел  возможности  помочь  †ирарденам.
Џриходилось радоватьсЯ, что парижские кровопийцы не схватили  его  самого.
Ћн чувствовал себЯ глубоким стариком.
   Ќо он взЯл себЯ в руки. Ќет, так легко он не сдастсЯ. Џрежде  всего  он
нашел средства и пути, чтобы проникнуть к неблагонадежному  "бывшему".  Ћн
не только переоделсЯ старым крестьЯнином, он стал им, и капрал ѓрапен, сам
крестьЯнин, и его гвардейцы, такие же крестьЯне, пропустили старого ђобинэ
в замок.
   ‘ хитрой улыбкой, умножавшей морщины на его морщинистом лице, стоЯл  он
перед †ирарденом.
   - Ca y est, вот и мы, - сказал он, оглЯдываЯ сеньора  ќрменонвилЯ.  Љак
ни  старалсЯ  тот  подтЯнутьсЯ,  сохранить  военную  выправку,  ничего  не
помогало:  он  был  надломленным  дрЯхлым  стариком.  ђобинэ  с  гордостью
почувствовал: он моложе этого "бывшего".
   †ирарден,  затаив  тревогу,  спросил  о  ”ернане.  „а,  у  ђобинэ  есть
сведениЯ. ”ернан все еще в ‹а-Ѓурб,  а  ‹а-Ѓурб  из  всех  подследственных
тюрем -  лучшаЯ.  ђобинэ  также  взЯл  на  себЯ  смелость  тайно  передать
господину графу немножко денег, несколько тысЯч ливров.
   - џ верну вам эту сумму при первой возможности, - величественно  сказал
†ирарден, но тут же прибавил, искренне тронутый: - Ћчень  вам  благодарен,
мосье.
   ђобинэ  приходил  довольно  часто.  †ильберта  тоже  непременно  хотела
навестить †ирардена. ђобинэ чуть не силой удерживал ее.  ’олько  этого  не
хватало!  ЊолодаЯ,  красиваЯ  женщина  бросилась  бы  в  глаза,  она  лишь
подвергла бы опасности и себЯ и его и ухудшила бы положение †ирардена.
   Ќо зато ђобинэ привозил с собой иной раз свою правнучку  Њарию-‘идонию.
‘тарик и  маленькаЯ  девочка  подружились.  Њалютка  привыкла  к  простому
крестьЯнскому платью; она в нем отлично  себЯ  чувствовала.  …динственное,
что осталось ей от прежней жизни, была собачонка Џонпон, жирнаЯ, стараЯ  и
лениваЯ. ђобинэ и ребенок приезжали на деревенской телеге:  ђобинэ  грузил
на нее картофель или что-либо другое в этом  роде  и  делал  вид,  что  по
дороге на базар заехал проведать знакомого.
   Ќациональные гвардейцы любили  детей,  они  с  удовольствием  шутили  с
Њарией-‘идонией.  Ћднажды   ђобинэ   приехал,   когда   солдаты   обедали.
Ѓольшинство из них были южане, и на обед им обычно готовили кроличье рагу,
обильно сдобренное чесноком. Ћни  предложили  ђобинэ  и  малышке  отведать
рагу. ‘тарику оно пришлось по  вкусу,  а  ЊариЯ-‘идониЯ,  не  привыкшаЯ  к
прЯностЯм, не решалась есть. ‘олдаты смеЯлись, уговаривали ее  покушать  и
требовали, чтобы она и Яблочного вина прихлебнула. Ћни пригрозили девочке:
если она не будет есть и пить, они не позволЯт ей больше приезжать сюда, в
замок. ‚ конце концов она под смех  солдат  с  отвращением  поела  рагу  и
выпила вина. …е стошнило, что только увеличило веселье.
   ќто происшествие ввергло †ирардена в еще большее уныние.
   ђобинэ старалсЯ его приободрить.
   - ‡лой сон развеетсЯ, господин маркиз, - сказал он. - € скорее, чем  вы
думаете, поверьте старому человеку, немало повидавшему на  своем  веку.  Ђ
когда  это  случитсЯ,  -  продолжал  он  с  лукавой   улыбкой,   полушутЯ,
полусерьезно, - Я попрошу вас о большой  услуге.  џ,  знаете  ли,  намерен
восстановить тогда свой замок ‹атур, и вы мне непременно поможете  разбить
сады в вашем стиле. Ќазад к природе, господин маркиз!


        4. ‡‚…ЌЋ ‚ –…Џ€

   ђобеспьер себе  самому  и  своим  друзьЯм  цитировал  слова  Њонтескье,
которые и †ан-†ак привел однажды: "Ѓыть может, наши потомки сочтут, —то мы
пролили слишком мало крови и пощадили слишком много врагов  свободы".  Ћн,
тот самый ђобеспьер, который голосовал за отмену  смертной  казни,  должен
был все неумолимей применЯть теперь это орудие  устрашениЯ.  ‚  результате
повышенной бдительности, все  больше  граждан,  считавшихсЯ  до  той  поры
безобидными, объЯвлЯлись врагами ђеспублики. ‚рагом оказывалсЯ и гражданин
слишком умеренных взглЯдов, и гражданин слишком радикальных взглЯдов.  Љто
слишком горЯчо верил - был врагом, и кто недостаточно верил - был  врагом.
‚есь во власти своих мрачных фантазий,  ђобеспьер  контролировал  мысли  и
самые головы, скрывавшие их.
   Џрежде  всего  он  рассчиталсЯ  с  лидерами  умеренных,  заседавшими  в
Љонвенте, - с жирондистами. ‚се  они,  двадцать  один  человек,  предстали
перед судом, были осуждены и гильотинированы.
   Ќовые узники рассказывали в ‹а-Ѓурб о  последних  днЯх  жирондистов:  о
том, как они мужественно и красноречиво защищались перед ’рибуналом, думаЯ
не о себе, а только о ђеспублике, о том,  как  в  ночь  перед  казнью  все
собрались на трапезу, напоминавшую пиршества избранных афинЯн, а на эшафот
шли с пением революционного гимна.
   ”ернан с жадностью слушал рассказы о жирондистах. Џочти  всех  из  этой
группы он знал лично,  некоторых  мог  бы  назвать  своими  друзьЯми.  ќти
"умеренные" отнюдь  не  отличались  умеренностью;  в  том  ‡аконодательном
собрании, членом которого был ”ернан, они  составлЯли  радикальное  крыло.
€менно они выдвинули те смелые, гордые  положениЯ,  на  которых  покоилась
ЉонституциЯ; именно они объЯвили войну  монархам  …вропы:  в  сердца  этих
людей никогда не заползала трусость. ќто были самые светлые  умы  ”ранции,
верные последователи †ан-†ака.
   Ќо разве те, кто посылал  их  на  смерть,  не  были  верными  учениками
†ан-†ака? € которые из  них  окажутсЯ  перед  лицом  истории  его  лучшими
учениками - убитые или те, кто их убил?
   „еЯтели сегоднЯшнего днЯ, ђобеспьер и  ‘ен-†юст,  объЯвили  жирондистов
умеренными потому, что  жирондисты  затевали  словопрениЯ  с  противниками
вместо того, чтобы уничтожать их.  ‚ерно  то,  что  жирондисты  не  сумели
сплотить ђеспублику воедино, - законы, которые они издавали, были  слишком
справедливы.  ‚ерно,  конечно,  что  жирондисты  не  справились  со  своей
задачей. Ђ ђобеспьер и ‘ен-†юст объЯвлЯли врагами отечества всех,  кто  не
справлЯлсЯ со своей задачей, и уничтожали их. Ћни уничтожали  всех  врагов
отечества, даже неопасных. €х логикой была  гильотина.  Ѓыть  может,  иной
логики длЯ революции не существует.
   ”ернан, - теперь он призналсЯ себе в этом,  -  был,  по  существу,  сам
жирондистом.
   Џравда, он с жаром утверждал,  что  революцию  может  совершить  только
народ. Ќо в сокровенной глубине души он, подобно всем  образованным  людЯм
своего времени, надеЯлсЯ, что революцию можно сделать сверху, без  участиЯ
народа. Ѓолее того, в этой сокровенной глубине  души  он,  как  и  другие,
вопреки всем уверениЯм и объЯснениЯм в любви, относилсЯ к народу с  этаким
благожелательным пренебрежением. “  нас,  образованных,  несомненно,  были
добрые намерениЯ, думал он, но  мы  смотрели  на  народ  сверху  вниз,  мы
похлопывали его по плечу, мы не давали  себе  труда  найти  общий  Язык  с
народом, мы  навЯзывали  ему  наших  античных  героев,  наших  ѓракхов,  и
‘партака, и –инцинната, и снисходительно улыбались, когда народ не понимал
нас. Ђ теперь он выбросил нас на  свалку.  ‚полне  справедливо.  €бо  наше
изощренное умничание оказалось несостоЯтельным. Ђ революцию осуществила  и
историю делала неуклюжаЯ прЯмолинейнаЯ мудрость народа.
   Ќет, он, ”ернан, не понимал народа. Ћн и †ан-†ака не понимал.  †ан-†ак,
одинокий и обособленный в силу своей  гениальности,  сохранил  общность  с
народом, он сохранил смирение при  всем  понимании  своего  величиЯ.  …му,
”ернану, отказано в способности смирЯтьсЯ. Ћн надменно замкнулсЯ  в  своем
"Я". ‚озможно, что гордость своим происхождением он и укротил, но место ее
занЯло духовное высокомерие.
   ЌоваЯ волна арестованных граждан,  но  уже  совершенно  иного  порЯдка,
заполнила ‹а-Ѓурб.
   ‘валив жирондистов и получив тем самым неограниченную власть, ђобеспьер
вместе со своими приверженцами  твердой  поступью  продолжал  всходить  по
узкой и крутой стезе добродетели. €здавна его раздражала безнравственность
фанатических последователей чистого ђазума. …му  пришлось  быть  пассивным
свидетелем  того,  как  эти  люди  вынудили  Љонвент  санкционировать   их
кощунственный "Љульт  ђазума".  Ћн,  ђобеспьер,  верный  ученик  †ан-†ака,
искренне верил в  ‚ерховное  ‘ущество.  Љто  отрицал  ‚ерховное  ‘ущество,
отрицал  и  †ан-†ака,  отца  ђеспублики.  ђобеспьер  провозгласил   атеизм
аристократическим,  контрреволюционным,   порочным   учением.   Ћн   решил
расправитьсЯ с этими бесноватыми, с этими маньЯками, с  этими  фанатиками,
подстрекавшими народ к неверию в ‚ерховное ‘ущество.
   Ќекоторые из таких  врагов  отечества  были  до  суда  над  ними  также
доставлены в ‹а-Ѓурб. ‘реди них  находилсЯ,  например,  депутат  ђике.  Ћн
мрачно заЯвлЯл,  что  республика,  управлЯемаЯ  людьми,  которые  во  всем
надеютсЯ  на  ‚ерховное.  ‘ущество  вместо  того,  чтобы   полагатьсЯ   на
собственный, конечно, изрЯдно ограниченный, разум, - неизбежно погибнет. Ђ
гражданин Ѓоссэ громко  ругал  ђобеспьера;  пусть,  мол,  этот  несчастный
ђобеспьер, эта рыбьЯ кровь, со всей его методичностью, посредственностью и
гильотиной, поцелует его,  гражданина  Ѓоссэ,  в  то  место,  откуда  ноги
растут.
   ’еперь поЯвились в ‹а-Ѓурб заключенные, состоЯвшие в  особо  враждебных
отношениЯх с некоторыми из прежних узников. Ќовые заключенные, недавно еще
пребывавшие  у  власти,  бросили  за  решетку  либо  их  самих,  либо   их
родственников.  Ђ  теперь  все  они  вместе   были   заключены   здесь   -
преследователи и их жертвы. ЌапрЯжение в ‹а-Ѓурб росло. ‚ общем  зале,  на
этом тесном пространстве столкнулись два мира: старый, благовоспитанный, с
присущей ему легкой иронией, и новый,  нетерпимый,  агрессивный  и  крайне
невоспитанный.
   ‚ ‹а-Ѓурб доставили и депутата аплена, бывшего  капуцина,  покровителЯ
вдовы ђуссо. Ћн с давних пор навлекал на  себЯ  гнев  ђобеспьера.  ѓлавный
зачинщик непотребного "Љульта ђазума", аплен, по мнению ђобеспьера, своим
непристойным  и  кощунственным  красноречием  подстрекал  людей  к   самым
оголтелым оргиЯм. € не только его воинствующий  антипатриотический  атеизм
был омерзителен ђобеспьеру: он с остервенением фанатика преследовал  этого
неопрЯтного, нерЯшливого,  необузданного  человека  и  больше,  чем  идеи,
вменЯл в вину аплену самый нрав его и образ жизни. Ћн обвинЯл  аплена  в
том, что при ликвидации "Ћст-€ндской компании" и в рЯде  других  служебных
операций аплен утаивал имущество, подлежащее конфискации,  и  напоследок,
при  разгроме  королевских  склепов,  присвоил  себе  разные   драгоценные
реликвии.
   € вот теперь аплен, заключенный в ‹а-Ѓурб, ждал, когда и он предстанет
перед ’рибуналом.
   ‚озмущенно жаловалсЯ он товарищам по заключению на  идиотскую  ревность
ђобеспьера, на неблагодарность ђеспублики и непостоЯнство  народа.  Ѓывший
проповедник, аплен обладал блестЯщим даром красноречиЯ; когда  бы  он  ни
говорил, вокруг него всегда собиралась публика и  буквально  заслушивалась
его.  Ћднажды   какой-то   разносчик,   арестованный   по   подозрению   в
приверженности к монархии, перекрестилсЯ и сказал:
   - ’ы укрепил мой дух и ободрил  менЯ,  дружище,  -  и  дал  ему  ломтик
копченой колбасы.
   аплен приметил, что он и его судьба заинтересовали  ”ернана,  и  искал
случаЯ  излить  перед  ним  душу  и   оправдатьсЯ.   ‚   противоположность
большинству вождей  ђеспублики,  он  не  позволил  твердокаменным  теориЯм
заглушить в себе голос гуманности, говорил он, и перечислЯл ”ернану  имена
многих людей, которым спас жизнь. Ѓыли среди них  даже  враги  ђеспублики,
такие, например, как  аббат  ‘икар,  -  дело  в  том,  что  аббат  написал
превосходный очерк о латинском  Языке  Ђвгустина,  а  он,  аплен,  питает
слабость к интеллектуальным  шедеврам.  ‡а  это-то  сумасшедший  ђобеспьер
стараетсЯ лишить его не только жизни, но еще и  посмертной  славы.  ’олько
потому, что ђобеспьер не сумел последовать за  ним,  апленом,  на  высоты
обезбоженной, но оттого еще более светлой  человечности,  он  бросает  ему
обвинениЯ в низменных страстЯх, в гнусном  корыстолюбии.  Џусть  так,  он,
аплен, принимал порой подарки,  произведениЯ  искусства,  которые  иначе,
вероЯтно, пошли бы прахом, - прекрасные книги, иной  раз,  быть  может,  и
деньги. —то же из этого следует? €зменил он оттого хотЯ бы на  йоту  своим
идеалам? Љорыстолюбие, что ли, побудило его штурмовать христианские небеса
и вышвырнуть вон христианских богов?
   - ђазве проповедуемаЯ мною истина перестает быть истиной оттого, что  Я
люблю жизнь, люблю некоторое изобилие и пышность? - горЯчилсЯ он. -  џ  не
пуританин; книги, картины  радуют  мое  сердце.  ЏредставлЯю  себе,  какаЯ
судьба постигла чудесные вещи, которыми Я наполнил  мой  дом!  -  горестно
восклицал он.  -  ‚едь  эти  варвары  ничего  в  них  не  смыслЯт.  Њожет,
кто-нибудь из них подтираетсЯ теперь бумагой, на  которой  рукой  †ан-†ака
начертаны бессмертные слова.
   аплен не лгал, утверждаЯ, что иной раз  в  порыве  великодушиЯ  спасал
людей. Ќо он умалчивал о том,  что  временами  из  мелочной  мстительности
убивал людей. Ћн с детства отличалсЯ обидчивостью,  его  злопамЯтность  не
прощала малейших когда бы то ни было полученных уколов самолюбиЯ, и многие
дорого заплатили за нанесенные ему и наполовину забытые  ими  обиды.  ’ак,
мировой судьЯ ‹аривьер, подписавший по поручению  правительства  ордер  на
арест аплена, и  патер  ‚енанс,  в  стихах  высмеивавший  аплена  еще  в
бытность того капуцином, оба, когда аплен пришел  к  власти,  поплатились
головой.
   аплену  не  повезло:  среди  заключенных  в  ‹а-Ѓурб  оказались  кузен
мирового  судьи  ‹аривьера  и   племЯнник   патера   ‚енанса.   Ћни   Явно
злорадствовали, что в этот скорбный дом  попал  и  аплен;  дразнили  его,
прерывали потоки его речей насмешливыми репликами. €зобретали все новые  и
новые мучительства.
   Ћбитатели ‹а-Ѓурб охотно разыгрывали зловещую  комедию,  потешаЯсь  над
’рибуналом, гильотиной и собой. ‚енанс и ‹аривьер  подговорили  нескольких
заключенных сделать аплена главным участником такой комедии. ’е  схватили
его, когда он лежал  в  постели,  поволокли  в  "революционный  трибунал",
признали  виновным  и  казнили.  Ђ  затем  он   предстал   перед   судьЯми
преисподней, где должен был оправдатьсЯ в убийстве  тех,  кого  послал  на
гильотину из личной неприЯзни. ќкспансивный, всегда во власти  настроений,
аплен, в противоположность другим  обитателЯм  ‹а-Ѓурб,  которые  сносили
такие шутки с невозмутимым видом, дрожал в своей  ночной  сорочке,  что-то
невнЯтно бормоча; искуснейший оратор, он ЯвлЯл собой в эти  минуты  жалкое
зрелище.  Џриговор  осудил  его  на  преследование  фуриЯми,  и  несколько
заключенных, распеваЯ хор фурий, прогнали его по коридорам всего зданиЯ.
   ѓрузный, чувствительный аплен,  в  смертельной  опасности  сохранЯвший
спокойствие и осмотрительность, так и не пришел в себЯ от переживаний этой
ночи.  ђаньше  ему  доставлЯло  удовольствие  представлЯть  себе,  как  он
произносит в ’рибунале свою последнюю речь; мысль о фейерверке, которым он
собиралсЯ блеснуть в час своей гибели, приЯтно волновала его. Ђ теперь  он
не в силах был дожить и те немногие дни, что ему остались. Ћн  принЯл  Яд.
Ќо Яд подействовал не-сразу. аплен  вопил,  корчась  от  жестоких  болей;
сбежались люди, добрый доктор „юпонтэ дал ему противоЯдие, и даже  попытка
его уйти из жизни обратилась в фарс.
   “  аплена  были  кое-какие  заслуги  в  деле  созданиЯ  и   укреплениЯ
ђеспублики. Ћн знал толк в искусстве и науках.  Ћдин  из  лучших  ораторов
страны,  он  запечатлел  многие  ЯвлениЯ  революции  в  метких,   образных
выражениЯх, возвышенных и сатирических, вошедших в разговорную  речь  всех
народов. Ћн мог с полным правом  рассчитывать,  что  сумеет  так  умереть,
чтобы войти в историю в ореоле героизма. € вот дурацкаЯ потеха  нескольких
жалких молодчиков превратила его в шута горохового, и памЯть о нем на  все
времена приобретет душок смешного.
   ‘пустЯ неделю его судили. Џрокурор даже не дал  себе  труда  произнести
большую обвинительную речь; в нескольких  небрежных  фразах  сформулировав
обвинение, он  призвал  граждан  присЯжных  вынести  "плуту  и  спекулЯнту
аплену" заслуженный им смертный приговор. аплен,  овладев  собой,  начал
было говорить, собираЯсь  произнести  блистательную,  пламенную  речь,  но
председатель ’рибунала велел ему замолчать и пустой болтовней не отвлекать
присЯжных от более важной работы. Љогда  он  шел  к  гильотине,  те  самые
парижане, которые так часто  восторженно  приветствовали  этого  толстЯка,
осыпали его теперь глупыми и веселыми насмешками. аплен положил на  плаху
свою голову златоуста, так и не произнесЯ последнего слова.
   ‘ гневом, состраданием, содроганием и насмешками выслушали  рассказ  об
его трагикомическом конце обитатели ‹а-Ѓурб. Ќо не прошло и часа, как  они
забыли  о  судьбе  аплена  -  так  сильно   взбудоражило   их   пустЯчное
происшествие в стенах ‹а-Ѓурб.
   “  гражданки   Џрево,   девЯностолетней,   украли   золотые,   усеЯнные
бриллиантами часики. †изнерадостнаЯ старушка развлекалась в зале, принимаЯ
участие в играх, а часики оставила в своей камере.
   ‚  ‹а-Ѓурб  кражи  происходили  редко;  при  той  солидарности,   какаЯ
существовала среди заключенных, воровство считалось  самым  презренным  из
преступлений. Љогда выЯснилось вдобавок, что украл часы  статный  красавец
„ювивье, молодой революционер с  вытатуированными  на  спине  королевскими
лилиЯми, любимец дам, - возмущению не было границ.  „ювивье  всегда  делал
вид, что в деньгах не терпит нужды, он не скупилсЯ  на  галантные  подарки
своим приЯтельницам, на  цветы  и  конфеты,  и  вдруг  -  украсть  часы  у
гражданки Џрево, у старушки! квал ненависти и презрениЯ обрушилсЯ на  его
голову. € власти также сочли, что факт  воровства  свидетельствует  против
добродетели „ювивье, а тем самым ставит под  сомнение  и  его  гражданскую
благонадежность. ‚ его революционные убеждениЯ  более  не  верили,  отныне
верили только улике в виде вытатуированных лилий. „ювивье предали  суду  и
гильотинировали.  Ћбитатели  ‹а-Ѓурб  согласились  на  том,  что  приговор
справедлив, а дамы, за которыми он ухаживал, теперь содрогались от  стыда.
‘тарушка Џрево сказала:
   - “жасно! Ѓедный молодой человек! ‡нала бы Я,  слова  не  проронила  бы
насчет часов.
   ‡а подобную сентиментальность все порицали ее.
   Џолный  смысла  и   в   то   же   времЯ   бессмысленный,   иронический,
трагикомический конец аплена глубоко  взволновал  и  ”ернана.  Ќо  с  ним
произошло то же самое, что и со всеми: сенсациЯ  с  кражей  часов  начисто
смыла острую и горькую тоску, навеЯнную судьбой аплена. Љак  все,  ”ернан
досадовал  на  себЯ,  что  за  любезностью   и   обходительными   манерами
татуированного не сумел разглЯдеть его сути, и совершенно так же, как все,
испытывал крохотное удовлетворение, что его казнили.
   ”ернана смутили эти ощущениЯ, когда он отдал себе в них отчет. аплен -
это была фигура. —естный революционер, несмотрЯ на слабости,  на  смешное,
что было в нем, он сослужил большую службу новой ”ранции. € что  же?  …го,
”ернана,  ученика  †ан-†ака,  созерцателЯ,  который  так  гордилсЯ   своей
неповторимой  индивидуальностью,  глубже   взволновала   судьба   мелкого,
заурЯдного проходимца „ювивье, чем  примечательный  и  значительный  конец
политика и ученого аплена.  ”ернан  поддалсЯ  общему  настроению,  и  его
большаЯ  и  возвышеннаЯ  скорбь  легко  уступила  место   чувству   низкой
мстительности и мелочной досады.
   Ћн  был   подавлен   непостоЯнством   своих   чувств.   Ќо   постепенно
подавленность перешла в понимание, а потом и в удовлетворение.
   ‡начит, он все же ничем не отличалсЯ от остальных. Ћн  чувствовал,  как
они, обитатели ‹а-Ѓурб, составлЯли как бы одну семью, однородную массу,  и
он был частичкой этой массы. …сли в  минуты  раздумий  и  рассуждений  эта
масса и распадалась в его глазах на рЯд отдельных индивидов, все равно  он
принадлежит к ней.
   Ћбитатели  ‹а-Ѓурб  нередко  вели  себЯ  подло,  и  он  заражалсЯ  этой
подлостью. Ќо это хорошо. Ћни ведь  одно  целое  здесь,  в  ‹а-Ѓурб,  -  в
хорошем и в дурном. Ћни единодушны в своем презрении к трусости и в  своем
уважении к мужеству, независимо от того, кто обнаружил эти качества в свой
последний час: "бывший" или революционер.  Ѓезмозглыми  и  жалкими  бывали
они, когда начинали ссоритьсЯ, жестоко высмеивать друг друга  за  взглЯды,
которых не понимали; кража часов волновала их  больше,  чем  борьба  между
последователЯми  ђазума  и   поклонниками   ‚ерховного   ‘ущества.   ‘реди
обитателей ‹а-Ѓурб вспыхивала ненависть, если кому-нибудь мерещилось,  что
при раздаче супа его обделили.  Ќо  все  -  от  "бывших"  до  Якобинцев  -
оказывались пламенными французами,  когда  горевали  по  поводу  поражений
республиканской армии или ликовали по поводу ее побед.
   Ћни составлЯли одно целое здесь, в ‹а-Ѓурб.  ќто  был  народ  со  всеми
свойственными народу противоречиЯми.
   € ”ернан был его частицей.


        5. ЃЋѓ€Ќџ ђЂ‡“ЊЂ

   Љак-то вечером, сидЯ в зале, ”ернан услышал возглас:
   - ‚ы здесь, мой друг!
   Ћн круто повернулсЯ, он знал этот голос.  „а,  это  была  ќжени  ЊейЯр,
подруга  ‹епелетье,  добрый  друг  ”ернана.  Ћна   смеЯлась   и   плакала,
испуганнаЯ, обрадованнаЯ.
   Ћн не мог постичь, как это  ее,  любимую  подругу  мученика  ‹епелетье,
заключили в ‹а-Ѓурб.
   Ћна принЯлась рассказывать. Љак ни странно, но падение аплена потЯнуло
и ее за собой. Ќакануне знаменитого Џраздника ђазума он  ЯвилсЯ  к  ней  и
предложил сыграть богиню ђазума.
   - Њне тошно было глЯдеть на этого неопрЯтного человека, -  рассказывала
она, - а из всех глупых ролей, которые мне приходилось  играть,  эта  роль
была самой глупой. Ќо могла ли Я  отказатьсЯ?  ЊенЯ,  несомненно,  тут  же
обвинили бы в антигосударственном образе мыслей и предали суду  ’рибунала.
џ не гожусь в мученицы. џ убеждена, Њишель бы менЯ понЯл.
   € ”ернан тоже  понимал  ее.  ќта  женщина  знала  жизнь  и  злосчастную
противоречивость человеческого мышлениЯ и поступков. ќжени была  человеком
того же толка, что ‹епелетье. Ѓез особого трагизма принЯла она злую иронию
судьбы, покаравшей  ее  за  деЯние,  против  которого  восставало  все  ее
существо.
   ‘меЯсь и морщась от отвращениЯ, она очень образно рассказала, как  было
дело. аплен и прочие маршалы атеизма настаивали  на  устройстве  большого
Џраздника ђазума в самый  короткий  срок.  “частникам  праздника  дали  на
подготовку всего три днЯ. ѓраждане ѓоссек и ѓардель,  композитор  оперного
театра и балетмейстер, получили указание приспособить  балет-ораторию  "Њы
славим ‘вободу" длЯ спектаклЯ "Њы славим ђазум", так, чтобы его можно было
поставить  в  соборе  Џарижской  богоматери.  Џодмостки,  декорации,  весь
театральный реквизит спешно  переправили  в  собор  Џарижской  богоматери,
переименованный отныне в "•рам ђазума". Ќа хорах соорудили горную вершину,
а на ней и самый "•рам ђазума". Ѓыло это сделано на живую нитку,  и  когда
ќжени в белом платье и фригийском колпаке, с пикой в руке вышла из "•рама"
и села на трон, она боЯлась, как бы всЯ эта штука не рухнула  под  ней.  Ђ
когда четверо рыночных грузчиков, облаченных  в  ризы  свЯщеннослужителей,
потащили ее вместе с троном с "горной вершины" вниз  по  грозно  трещавшим
ступенькам, покрытым зеленым ковром, она  сидела  ни  жива  ни  мертва  от
страха. Џоследовавшее затем  знаменитое  триумфальное  шествие  по  улицам
Џарижа было сплошным мытарством. „ождь лил  ручьЯми,  белое  платье  ќжени
мгновенно промокло, она дрожала на своем троне от  холода,  и  еще  больше
зЯбли танцовщицы и хористки, составлЯвшие ее свиту. Ћдетые еще легче,  чем
она, в балетных туфельках,  девушки  месили  уличную  грЯзь  и  мокли  под
дождем, восторженно улыбаЯсь при этом, как полагалось им по роли. Ђ затем,
промокшие  до  костей,  смертельно  боЯсь  поймать  какую-нибудь   тЯжелую
простуду,  они  несколько  часов  просидели  в  Љонвенте,  слушаЯ  речи  и
терпеливо сносЯ поцелуи, пока наконец всех их не доставили назад, в собор.
   •отЯ  ќжени  рассказывала  в  легком  тоне,   ”ернан   чувствовал   всю
брезгливость, стыд и отчаЯнье, которые эта женщина, несомненно,  испытала.
Ћт природы жизнерадостнаЯ,  она  позаимствовала  у  ‹епелетье  способность
находить смешное в самых нелепых событиЯх. Ќо  в  душе  терпеть  не  могла
вульгарности, и,  вероЯтно,  смех  застревал  у  нее  в  горле,  когда  ей
приходилось молча смотреть на всю эту дурашливость  и  нечистоплотность  и
сносить поцелуи членов Љонвента, патриотические и похотливые прикосновениЯ
толпы.
   ђассказала  ќжени  и  еще  об  одной  жуткой  комедии,  в  которой  она
волей-неволей участвовала. Ќа этот раз ей пришлось, все в том  же  костюме
богини ђазума, восседать все на том же троне в церкви ‘ен-„ени, когда  там
громили гробницы французских  королей.  ЏодстрекаемаЯ  апленом,  неистово
орущаЯ толпа вытаскивала из гробниц останки королей, принцев, министров  и
кнЯзей церкви, именами которых украшена  историЯ  ”ранции.  ѓлумилась  над
костЯми, катала, точно кегельные  шары,  черепа  ‹юдовиков  и  ”ранцисков,
”илиппов и ѓенрихов.  €  набальзамированные  трупы,  и  скелеты,  а  также
скипетры, короны, епископские  жезлы  и  прочие  атрибуты  власти,  -  все
сваливалось в одну кучу, и  на  этой  куче  толпа  плЯсала,  топча  все  и
разрушаЯ. аплен отложил длЯ  своих  коллекций  обручи  корон,  перстни  с
печатЯми и другие сувениры. ‘начала хотели было пощадить славного  ѓенриха
—етвертого - и потому, что, забальзамированный  итальЯнским  способом,  он
хорошо сохранилсЯ, и потому,  что  вообще  пользовалсЯ  популЯрностью.  Ќо
первосвЯщенники ђазума воспрепЯтствовали этому и приказали бросить ѓенриха
в ту же огромную известковую Яму, в которой уже перегорали останки  других
королей. Џощадили только один труп - труп  фельдмаршала  ’юрена.  ‹юбимого