 говорит он наконец. - Ѓеру на  свою  душу.  ‚ы  гарантируете
мне, господин профессор, что этот  человек  не  прикоснетсЯ  больше  ни  к
одному арийцу и в течение ближайших двадцати  минут  покинет  это  здание.
Џомните, мы ждем. - Њолодчики отпускают ќдгара и уходЯт.
   Ќо через несколько минут они возвращаютсЯ.
   - Љакой это бессовестный ариец позволил сегоднЯ этому еврею оперировать
себЯ? - осведомлЯютсЯ они.
   ‘тарик ‹оренц ушел. ‚место него доктор ђеймерс пытаетсЯ урезонить их.
   - Ќе хватит ли на сегоднЯ, господа хорошие?  -  Ћн  стараетсЯ  сдержать
себЯ, но в голосе его слышитсЯ тихое рычание.
   - ‡аткнитесь, пока вас не  спрашивают,  -  обрывает  его  тип  с  двумЯ
звездочками.
   Љакой-то студент ведет  их  к  оперированному.  Ћни  входЯт  в  палату.
ђеймерс за ними. ќдгар, чуть пошатываЯсь, машинально семенит вслед.
   ЂнестезиЯ  при  операциЯх  дыхательных  путей   затруднительна.   ќдгар
Ћпперман придумал специальный способ  длЯ  таких  случаев.  Ѓольной  Џетер
„ейке находитсЯ в сознании, но под действием большого  количества  морфиЯ.
ѓолова его представлЯет собой сплошную белую повЯзку. Ѓлуждающим невидЯщим
взглЯдом блестЯщих глаз смотрит он на ворвавшихсЯ. ‘ искаженным  от  ужаса
лицом,  широко  раскинув  руки,  стоит  перед  кроватью  дежурнаЯ  сестра.
‹андскнехты твердыми шагами подходЯт к дрожащей женщине и  отстранЯют  ее.
Ќацисты - народ организованный, они  все  предусмотрели,  в  руках  у  них
резиноваЯ печать.
   - ‘волочь, - говорЯт они Џетеру „ейке и ставЯт ему на перевЯзку печать:
"џ, потерЯвший всЯкий стыд, позволил еврею лечить  себЯ".  Љрикнув  затем:
"•ейль ѓитлер!" - они по-военному, строем, спускаютсЯ с лестницы.
   ќдгар, словно лишенный воли, словно его тЯнут  на  веревке,  все  времЯ
машинально семенит за ними в тупой, бессильной задумчивости. ‘естра  …лена
берет его под руку и ведет в директорский кабинет. ‡овет старика  ‹оренца.
ќдгар и ‹оренц стоЯт друг против друга, оба очень бледные.
   - Џростите, Ћпперман, - говорит ‹оренц.
   - ‚ы не виноваты, коллега, - с трудом, сухо и хрипло произносит ќдгар и
несколько раз автоматически пожимает плечами. - —то же, пойду, пожалуй,  -
говорит он.
   - •алат хоть снимите, Ћпперман, - просит ‹оренц.
   - Ќет, - отвечает ќдгар, - не нужно. ‘пасибо, коллега. •отЯ бы халат  Я
хочу взЯть с собой.


   - ђади бога, Њартин, не езди ты завтра в контору, -  просила  ‹изелотта
вечером, накануне бойкота. Ћна слышала, что много евреев убито или  умерло
от полученных  побоев,  слышала,  что  евреев  истЯзают,  знала,  что  все
больницы в стране переполнены изувеченными людьми.  -  Ќе  езди  завтра  в
контору, - просила она, вплотную подойдЯ к Њартину. - Ћбещай мне.
   Њартин достал пенсне, долго протирал  стекла.  ‚олосы  его  поседели  и
поредели, спина округлилась, щеки обвисли.
   - Ќе сердись на менЯ, ‹изелотта, - сказал он, - но Я поеду в контору. Ђ
ты не бойсЯ. - Ћн похлопал ее,  чего  никогда  раньше  не  делал,  тЯжелой
волосатой рукой по плечу. - Ќичего со мной не случитсЯ, - продолжал он.  -
џ  хорошо  знаю  границу,  за  которую  переступать  нельзЯ.  џ   поумнел,
‹изелотта.  -  Ћн  как-то  чудно  покачал  головой.  Ћн  уже  не  думал  о
самообладании и достоинстве. ѓоворил больше, чем раньше,  и  порою  хитро,
понимающе подмигивал. Ћн стал похож  на  ќммануила  Ћппермана  и  даже  на
шурина своего †ака ‹авенделЯ. ‹изелотта  с  изумлением  следила  за  этими
переменами. Њартин постарел, но он казалсЯ  мужественней,  закаленней,  он
глубже знал жизнь и людей. Ћна очень любила его.
   Ћна не настаивала больше. Ћба  молчали.  Ћна  думала  о  катастрофе,  о
последних часах Ѓертольда. Ќе было такой минуты, когда бы она не думала  о
нем. ‘нова и снова подходила она  к  двери,  как  в  тот  раз,  когда  она
услышала хрипение мальчика. Ћна увидела, что  он  лежит,  вытЯнувшись,  на
спине. ЏоднЯла его руку, рука безжизненно  упала,  поднЯла  ногу,  и  нога
упала как деревЯннаЯ. Ђ он еще хрипел, дышал, пульс билсЯ; он жил  еще.  €
все же он был мертв,  тело  было  холодное  и  белое.  Ќичем  нельзЯ  было
привести его в сознание.  ‚рачи  снова  и  снова  промывали  ему  желудок,
согревали его, искусственно вводили пищу, чай с коньЯком,  молоко,  давали
сердечные лекарства. Ћна вспоминает множество незнакомых слов:  кардиазол,
дигален, строфантин, эйтонон. ’ри днЯ он лежал в таком состоЯнии, жил,  но
был мертв, ибо все знали, что нет средства спасти его. ЉислороднаЯ подушка
не помогала, промывание желудка не  помогало;  он  лежал,  хрипел,  он  не
проглатывал слизи, наполнЯвшей полость зева, и тело его  было  холодным  и
белым. Џульс билсЯ медленно и наконец остановилсЯ. Ќо Ѓертольд  был  мертв
уже тогда, когда она впервые услышала его хрипение. € она  это  знала.  Ќе
она, а Њартин все твердил врачам: "‘делайте же что-нибудь, помогите  ему".
Ћна знала, что никто не в состоЯнии помочь. Ћна одна могла помочь, но  она
этого не сделала. Ћна всю вину берет  на  себЯ.  “  Њартина  свои  заботы.
“беречь мальчика была ее обЯзанность.
   € все же безудержность горЯ Њартина служила ей  утешением.  Ћн  кричал,
выл,  металсЯ  как  безумный.  Ћн  вновь  и  вновь  перечитывал   рукопись
Ѓертольда, отдал ее переписать и потом, как безумец, положил эту  рукопись
вместе с грамотой Њольтке в  гроб  Ѓертольду.  ‚  знак  траура  сидел,  по
старинному еврейскому обычаю, на  полу,  надорвав  одежды.  ‘обрал  девЯть
набожных евреев и читал с ними поминальную молитву.
   Џосле семидневного траура по сыну он стал другим человеком. Ќо именно в
этом  новом  Њартине  ‹изелотта  узнала  того  Њартина,  которого   всегда
чувствовала в нем. Ћна открывала в нем качества, нравившиесЯ ей  в  шурине
†аке ‹авенделе, изворотливость в борьбе за то, что он  считал  правильным,
пренебрежение к внешним формам, настойчивую гибкость, если вопрос  шел  об
интересах нужного дела. Њартин и ‹изелотта, без лишних  слов,  стали  друг
другу ближе, роднее.
   Ќикогда не говорили они о Ѓертольде.
   ‡ато  Њартин  теперь  часто  делилсЯ  с  ‹изелоттой  всЯкими   деловыми
заботами. Ќе прекословЯ, принимал унижениЯ от ‚ельса,  но  с  тем  большим
упорством и умом  отстаивал  то,  что  ему  казалось  важным.  Њагазин  на
ѓертраудтенштрассе раньше чем через год отойдет в  "Ќемецкую  мебель",  но
Њартин работает так, словно забыл об этом. Ћн принимает к  себе  еврейских
служащих, уволенных по требованию ‚ельса из магазинов "ЌемецкаЯ мебель".
   ‚ субботу, в день бойкота, он, как всегда,  отправилсЯ  в  контору.  Џо
дороге  разглЯдывал  взбудораженную,  любопытную  толпу,  глазевшую,   как
проводитсЯ бойкот. Ћн видел плакаты в витринах, слышал хоровую  декламацию
фашистских ландскнехтов. € только  покачивал  головой.  Ѓойкот  этот,  как
почти все, что делали нацисты, был  пустой  комедией.  Ћфициальный  мотив,
будто таким путем правительство хочет заставить  замолчать  цивилизованный
мир, возмущенный  погромами,  был  нелеп.  ‘ами  министры  вынуждены  были
признать, что  обвинениЯ  в  истЯзаниЯх  не  устранить  новыми  избиениЯми
избитых. €стинные причины бойкота заключались не в этом. —етырнадцать  лет
подрЯд фашистские  главари  обещали  своим  приверженцам,  что  те  смогут
безнаказанно убивать евреев, грабить их жилища и магазины, но  как  только
дошло до дела, сами же, под давлением  негодующего  мира,  были  вынуждены
попридержать свою свору.  Џоэтому  им  понадобилсЯ  такой  демонстративный
бойкот, они надеютсЯ  с  его  помощью  хотЯ  бы  сколько-нибудь  успокоить
разочарованных.
   Њартин попросил ”ранцке остановить машину на углу, он хотел  без  помех
удостоверитьсЯ, как обстоит дело с магазином. ЏридЯ к власти, нацисты  имЯ
Ћпперманов  не  забыли.  Ћни  поставили  перед  небольшим   магазином   на
ѓертраудтенштрассе больше десЯтка ландскнехтов  во  главе  с  начальником,
украшенным двумЯ звездочками на воротнике. ‚се витрины были густо заклеены
плакатами: "Ќе покупайте у евреев". Ћни раздобыли где-то портрет ќммануила
Ћппермана и длЯ смеха наклеили на него плакат: "†ид,  сгинь,  пропади!"  -
так, словно эти слова вылетают у него изо рта. Њолодые  ландскнехты  орали
хором: "…вреи - ваша беда", - а в последней витрине Њартин заметил крупную
надпись: "Џусть у этого евреЯ отсохнут руки". Ћн поглЯдел на свои  розовые
волосатые руки. "Ќадо полагать, они отсохнут еще не скоро",  -  усмехнулсЯ
он про себЯ.
   Ћн подходит к главному подъезду. ‘тарый швейцар,  с  суровым  лицом,  и
снежно-белыми усами, стоит на своем месте. Ќо он не толкает перед Њартином
вращающуюсЯ дверь. ‹андскнехты повесили ему на шею  плакат:  "†ид,  сгинь,
пропади!" Ћн смотрит на своего патрона смиренно, беспомощно, таЯ Ярость  и
надежду: здороваЯсь с ним, Њартин, против  обыкновениЯ,  снимает  шлЯпу  и
говорит:
   - „обрый день, ‹ещинский, -  но  ничего  не  предпринимает.  ’еперь  он
поумнел. Љогда он собираетсЯ толкнуть дверь, к нему подходит  начальник  с
двумЯ звездочками.
   - ђазве вы не знаете, сударь, что сегоднЯ день  еврейского  бойкота?  -
говорит он.
   - ‘ вашего разрешениЯ, Я хозЯин  этого  магазина,  -  отвечает  Њартин.
‹андскнехты окружили их, остановились и некоторые  зеваки,  все  молча,  с
любопытством следЯт за этой сценой.
   - ‚от как, - говорит начальник. - ‚ажнаЯ птица, значит.
   € Њартин под взглЯдами собравшихсЯ проходит в свой магазин.
   ‚се служащие на месте, но покупателей в магазине  ни  души.  ‚  конторе
сидЯт господин Ѓригер и господин ѓинце. ѓосподин  ѓинце  все-таки  повесил
портрет Ћппермана в военной форме и с †елезным крестом первой  степени  на
груди. ‚низу ѓинце проставил большими четкими буквами: "Џал  за  отечество
22 июлЯ 1917 года".
   - Ќапрасно вы это сделали, ѓинце, - угрюмо говорит Њартин.  -  Ќапрасно
вы вообще пришли. ‚ы только себе повредите, а нам ничем не поможете.
   - …сть какие-нибудь новости? - поворачиваетсЯ он к Ѓригеру.
   - Џока все проходит довольно мирно, - говорит Ѓригер. - Џо дороге  сюда
на Ѓургштрассе Я видел такую сцену: перед табачной лавчонкой  евреЯ  стоЯл
на посту нацист. Ћн  посмотрел  на  часы:  десЯти,  то  есть  часа,  когда
официально начиналсЯ бойкот, еще не было. Џарень снЯл с себЯ плакат, вошел
в магазин, купил пачку сигарет, вышел и снова надел свой плакат.  ’е,  что
стоЯт около нас, с большим интересом осматривали витрины и осведомлЯлись о
ценах. џ убежден, что они клюнут, если, конечно, начальники  не  предложат
им не утруждать себЯ платой за вещь,  котораЯ  им  приглЯнулась.  ‘егоднЯ,
по-видимому, их лозунг не будет иметь большого  успеха.  Џока  было  целых
шесть покупателей, среди них один, несомненно, гой, видимо иностранец,  он
размахивал у них перед носом паспортом. Џришел он Явно из желаниЯ досадить
им, потому  что  купил  всего-навсего  на  шестьдесЯт  пфеннигов  какой-то
запасный штифтик длЯ стула. Ѓыла старуха ‹иппенмайер.  Ћни  не  хотели  ее
впустить, но она заЯвила, что еще мать ее всегда покупала здесь и  что  ей
обЯзательно  сегоднЯ  хотелось  присмотреть  новую   кровать   длЯ   своей
горничной. Ћни срезали ей  косу  и  поставили  печать:  "џ,  бессовестнаЯ,
покупала у евреев".
   - —то было с ‹ещинским? - спросил Њартин.
   - ‘тарик наш очень разошелсЯ, - улыбнулсЯ  Ѓригер.  -  Ћн  крикнул  им,
кажетсЯ,  "бандиты"  или  что-то  в  этом  роде.   "Љоричневые"   попались
добродушные, они не сволокли его в казармы, а только повесили ему  на  шею
плакат.
   ‚ремЯ тЯнулось страшно медленно.
   -  ‚от,  господин  Ћпперман,  мы  наконец  и   празднуем   субботу   на
ѓертраудтенштрассе, - сказал Ѓригер. -  џ  всегда  вам  говорил,  что  это
следует делать.
   Џотом в контору вошли два ландскнехта. Ћни предъЯвили счет за  наклейку
плакатов.  Ѓыло  наклеено  восемнадцать  плакатов  да  один  повесили   на
швейцара. Џо две  марки  за  плакат,  в  общей  сложности,  следовательно,
тридцать восемь марок.
   - ‘ ума вы сошли? - возмутилсЯ ѓинце. - Ќам платить за то, что вы...
   - ’ише, ѓинце, - остановил его Њартин.
   - ’аков приказ, - сухо, по-солдатски,  отчеканили  оба  ландскнехта.  -
Џриказ один по всей стране.
   ‡акусив от злости  губу,  ѓинце  выписал  ордер  на  кассу  на  выплату
тридцати восьми марок.
   - „ве марки за плакат. - Ѓригер покачал головой и свистнул сквозь зубы.
- –ены ваши кусаютсЯ, господа. Ќаши декораторы взЯли бы не больше тридцати
пфеннигов за штуку. ЌельзЯ ли уступить хоть полмарки?
   ‹андскнехты стоЯли, тупо глЯдЯ в пространство. Џолучив ордер,  крикнули
"•ейль ѓитлер!" и ушли.
   ’акие же плакаты были вывешены в этот день  в  87.204  помещениЯх  -  в
приемных еврейских врачей, в конторах  еврейских  адвокатов,  в  еврейских
магазинах. ‚ Љиле одного адвоката, не захотевшего уплатить  за  плакаты  и
вздумавшего защищатьсЯ, поволокли в полицию и там  линчевали.  ‘орок  семь
евреев покончили в эту субботу жизнь самоубийством.
   Ћколо двух часов днЯ ‹изелотта заехала за Њартином. “ входа в магазин к
ней подошел начальник отрЯда и напомнил о бойкоте.
   -  џ  жена  владельца  магазина,  -  очень  громко  сказала  ‹изелотта.
‹андскнехты посмотрели на высокую светловолосую женщину.
   - ‘тыдитесь, - сказал начальник и презрительно сплюнул.
   —ерез десЯть минут ‹изелотта вышла из магазина  через  главный  подъезд
под руку с Њартином.


   ‚ главную контору на  ѓертраудтенштрассе  пришел  Њаркус  ‚ольфсон:  из
"Ќемецкой мебели" его уволили.
   - ‹адно, ‚ольфсон, - сказал Њартин. - ‚ы можете поступить ко мне.
   ‚  тот  же  день  к  Њартину  ЯвилсЯ  упаковщик  ѓинкель,  председатель
нацистской  группы  мебельной  фирмы  Ћпперман.  Љрича  на   Њартина,   он
потребовал, чтобы Њартин отменил свое распорЯжение  о  принЯтии  господина
‚ольфсона и еще трех евреев, а вместо них взЯл бы трех "арийцев".
   -  џ  полагаю,  -  мЯгко  сказал  Њартин,  -  что  вы  превышаете  свои
полномочиЯ, ѓинкель. -  €  Њартин  показал  ѓинкелю  газетную  вырезку,  в
которой было сказано, что  вмешиватьсЯ  в  управление  предприЯтием  имеют
право исключительно официальные инстанции, но  не  руководители  отдельных
групп  нацистов.  “паковщик  ѓинкель  злобно  взглЯнул  своими   узенькими
глазками на своего патрона.
   - ‚о-первых, - сказал он, - когда Я в форме, вы обЯзаны  называть  менЯ
"господин ѓинкель". ‚о-вторых, постановление,  которое  вы  мне  показали,
напечатано длЯ заграницы и менЯ не касаетсЯ. ‚-третьих, Я доложу  о  вашем
поведении в соответствующие инстанции.
   -  Ћтлично,  -  согласилсЯ  Њартин.  -  Ђ  теперь,  господин   ѓинкель,
постарайтесь, чтобы партиЯ  товара  длЯ  "‡елигмана  и  Љ<sup>o</sup>"  была  наконец
отправлена. ѓосподин Ѓригер говорил мне, что  остановка  только  за  вами:
товар надлежало отправить еще вчера.
   - ђабота во имЯ национального подъема стоит на первом месте,  -  заЯвил
упаковщик ѓинкель.
   ‚ тот же день ”ранц  Џинкус,  деловой  знакомый  Њартина,  показал  ему
письмо следующего содержаниЯ: "ЌесмотрЯ на неоднократные  напоминаниЯ,  вы
до сих пор не уплатили мне. ЌастоЯщим письмом предоставлЯю  вам  последнюю
возможность внести деньги. …сли в течение трех дней Я не получу  следуемой
мне суммы, Я как националист передам дело в соответствующую  инстанцию,  с
тем чтобы магазин ваш закрыли, а вас заключили в концентрационный  лагерь,
ибо вы пытаетесь понесенные вами вследствие бойкота убытки  переложить  на
ваших поставщиков. ЋбновленнаЯ  ѓерманиЯ  наставит  вас  на  путь  истины.
Џримите уверениЯ в нашем почтении. ЃратьЯ ‚ебер (наследники)".
   - Љак вы намерены поступить? - спросил Њартин.
   ѓосподин Џинкус внимательно посмотрел на Њартина.
   - ‚ его счетах есть спорнаЯ сумма в семь тысЯч триста сорок три  марки.
џ сказал, что, если он мне раздобудет визу на выезд, Я уплачу.
   ‚  следующую  ночь,  под  утро,  они  пришли  к  Њартину  Ћпперману  на
Љорнелиусштрассе.  Ћттолкнув  оторопевшую  горничную,  один  из   них,   с
револьвером и резиновой дубинкой в руках,  вошел  в  спальню  ‹изелотты  и
Њартина. —етверо или пЯтеро последовали за ним.
   - ‚ы господин Ћпперман? - вежливо спросил старший.
   - „а, - сказал Њартин. ѓолос его прозвучал ворчливо, но не от испуга  и
не  от  неприЯзни,  а  просто  со  сна.  ‹изелотта  вскочила  и  огромными
испуганными глазами глЯдела на них. Ћна слышала отовсюду,  что  попасть  в
руки регулЯрной полиции считалось теперь  в  ѓермании  счастьем.  Ќо  горе
тому, кто попадал в руки к "коричневым". Ђ это были "коричневые".
   - —то вам нужно от нас? - боЯзливо спросила она.
   - Ћт вас, сударынЯ, нам ничего не нужно, - сказал старший. -  Ђ  вы,  -
обратилсЯ он к Њартину, - одевайтесь и ступайте за нами.
   - Ћтлично, - сказал Њартин. Ћн усиленно  соображал,  какой  пост  может
занимать в армии ландскнехтов этот субъект. €х различают  по  нашивкам  на
воротнике, которые называютсЯ "зеркалом". “ ‚ельса были четыре  звездочки.
“ этого две. Ќо что это за чин такой, Њартин никак не  мог  вспомнить.  Ћн
спросил бы, но парень, наверно, принЯл бы его вопрос за издевку.  ‚  общем
же Њартин был  спокоен.  Ћн  знал,  что  в  фашистских  казармах  зачастую
убивали; ему называли даже имена  убитых;  во  всЯком  случае,  невредимым
оттуда мало кто выходил. Ќо как ни странно, а страха Њартин не чувствовал.
   - Ѓудь спокойна, ‹изелотта, - сказал он. - џ скоро вернусь.
   - ќто зависит, пожалуй, не только от вас, - заметил ландскнехт  о  двух
звездочках.
   Ћни втолкнули его в такси. Њартин сидел, вЯло опустив плечи, полузакрыв
глаза. Ќу, что они  могут  сделать  с  ним?  ‚прочем,  что  бы  с  ним  ни
случилось, ‹изелотта обеспечена.
   Љонвоиры Њартина вполголоса переговаривались.
   - ‘разу, что ли, поставим к стенке?
   - Ќадеюсь, что допросить его поручат нам, а не тридцать восьмому.
   Њартин безмолвно покачал  головой.  —то  за  мальчишеские  методы.  Ћни
хотЯт,  чтобы  он  уволил  своих  еврейских  служащих.  Ћни,  может  быть,
попытаютсЯ истЯзаниЯми вынудить его пойти на  это.  Љрупных  коммерсантов,
директоров  фабрик  и   заводов   волокли   в   казармы   ландскнехтов   и
концентрационные лагерЯ, чтобы заставить их  "добровольно"  покинуть  свои
предприЯтиЯ или отказатьсЯ от тех  или  иных  своих  прав.  Ќацисты  хотЯт
присвоить себе всю промышленность, созданную руками пЯтисот тысЯч  евреев.
Ћни хотЯт захватить их магазины, конторы, должности, деньги. „лЯ этой цели
хороши любые средства. ‚опреки всему Њартин внутренне спокоен. ‚рЯд ли они
долго продержат его. ‹изелотта будет звонить во все концы, Њюльгейм  будет
звонить во все концы.
   …го привели на верхний этаж, в почти пустую комнату.  ‡а  столом  сидел
человек о четырех звездочках, за пишущей машинкой другой,  без  звездочек.
’от, что о двух звездочках, доложил:
   - турмфюрер Љерзинг с арестованным.
   "„а, да, - вспомнил Њартин, -  с  двумЯ  звездами  -  это  штурмфюрер".
Њартину задали обычные предварительные вопросы. ‡атем поЯвилсЯ высший  чин
в более блестЯщей форме, на воротнике были уже  не  звездочки,  а  листик.
Ћбладатель листика сел за стол. ‘тол был довольно большой,  на  нем  стоЯл
подсвечник с зажженными свечами, бутылка пива и несколько книг, похожих на
своды законов.  Ќовый  начальник  порылсЯ  в  книгах.  Њартин  разглЯдывал
подсвечник. ЌелепаЯ инсценировка, думал он, и  это  в  век  ђейнгардта.  “
нового, стало быть, листик на воротнике. ‚прочем, это не просто листик,  а
дубовый листик. ‚ этих вещах они очень педантичны.
   - ‚аше имЯ Њартин Ћпперман? - спрашивает тот, что с дубовым листиком.
   Џора  бы  им  знать  это,  думает  Њартин.  тандарт  это   называетсЯ,
вспоминает он вдруг. ‘ дубовым листиком, это штандартенфюрер. Ћ,  это  уже
совсем большой начальник, настоЯщий атаман разбойников.
   - „а, - говорит он.
   - ‚ы отказались подчинитьсЯ  распорЯжению  правительства?  -  раздаетсЯ
из-за подсвечника.
   - Њне об этом ничего не известно, - говорит Њартин.
   - ‚  настоЯщий  момент,  -  сурово  говорит  тот,  что  с  листиком,  -
неподчинение предписаниЯм фюрера рассматриваетсЯ как измена.
   Њартин пожимает плечами.
   - џ не подчинилсЯ  только  распорЯжению  моего  упаковщика  ѓинкелЯ,  о
котором  мне  неизвестно,  что   он   облечен   какими-либо   официальными
полномочиЯми.
   - ‡апишите, - резюмирует тот, что с  листиком,  -  обвинЯемый  отрицает
свою вину и увиливает.
   ’от, что с двумЯ звездочками, и еще  трое  свели  Њартина  на  площадку
первого этажа, а оттуда еще ниже по плохо освещенной лестнице. "ќто, стало
быть, и есть подвал", - подумал Њартин. ли в полном  мраке  по  какому-то
длинному коридору. Њартина грубо схватили за руки.
   - ќй, ты, иди в ногу, - сказал голос. Љоридор  казалсЯ  очень  длинным.
‘ворачивали за угол  раз  и  еще  раз.  Љто-то  посветил  Њартину  в  лицо
электрическим фонарем. Џотом поднЯлись на несколько ступенек.
   - „ержи шаг! - крикнули ему и толкнули в спину.
   —то за мальчишеские приемы, думал Њартин.
   …го водили по каким-то коридорам, вдоль и поперек, и наконец  втолкнули
в довольно большое полутемное помещение. ‡десь уже было хуже. Ќа полу и на
нарах  лежало  человек  двадцать  -  тридцать,  полуголые,   кровоточащие,
стонущие. ‘трашно было глЯдеть.
   - Љогда входишь куда-нибудь, говори "•ейль ѓитлер", - скомандовал  один
из конвоиров и толкнул Њартина в бок.
   - •ейль ѓитлер, - послушно сказал  Њартин.  Ћни  протискивались  сквозь
рЯды изувеченных, стонущих людей. Џахло потом, кровью, экскрементами.
   - ‚ четвертой камере  мест  больше  нет,  -  сказал  тот,  что  о  двух
звездочках.
   Њартина повели в другое помещение. Ћно было меньше первого и очень Ярко
освещено. Ќесколько человек стоЯло лицом к стене.
   - ‘тановись сюда, жид, - сказали ему.
   Њартин стал в рЯд с другими.
   ѓраммофон играл гимн "•орст-‚ессель".

   ‘ дороги прочь! агают батальоны!
   ‘ дороги прочь! ‡десь штурмовик идет!
   ѓлЯдЯт на свастику с надеждой миллионы -
   ‘вобода, хлеб - длЯ нас зарЯ встает.

   - Џеть! - раздалась команда.  ‚звились  резиновые  дубинки,  и  стоЯщие
лицом к стене запели. Џластинку с гимном сменила пластинка с речью фюрера.
‚след за ней снова последовал гимн "•орст-‚ессель".
   -  Џриветствие!  -  раздалась  команда.  ‹юди  у  стены  воздели   руки
древнеримским жестом. …сли кто-нибудь недостаточно прЯмо держал  руку  или
палец, на руку или палец со свистом опускалась  резиноваЯ  дубинка.  ‘нова
команда "петь!". ’ак продолжалось некоторое времЯ. Џотом граммофон замолк.
‚ комнате наступила тишина.
   ’ишина  длилась  около  получаса.  Њартин  страшно  устал  и  осторожно
чуть-чуть повернул голову.
   - ‘той смирно!  -  крикнул  позади  него  голос,  и  Њартина  полоснули
дубинкой по плечу.
   Ѓыло больно, но не очень. ЋпЯть завели граммофон. "€голка  притупилась,
- подумал Њартин,  -  а  Я  зверски  устал.  Ќо  когда-нибудь  им  надоест
любоватьсЯ моей спиной".
   - Ђ теперь помолимсЯ. —итайте "Ћтче наш", -  приказал  голос.  Џослушно
прочитали "Ћтче наш". Њартин давно уже не слышал этой молитвы и имел о ней
лишь смутное представление.  Ћн  внимательно  прислушивалсЯ  к  словам,  в
сущности,  слова  хорошие.  ѓраммофон  возвестил  двадцать  пЯть   пунктов
программы "коричневых". "‚от наконец Я в некотором роде  и  тренируюсь,  -
подумал Њартин. - ‹изелотта, верно, висит теперь на телефоне и  звонит  во
все концы. Њюльгейм тоже. ‹изелотта, вот что мучает".
   ЏростоЯть два часа как будто пустЯки. Ќо длЯ  человека  под  пЯтьдесЯт,
непривычного к физическому напрЯжению, это  нелегко.  ђезкий  свет  и  его
отражение на стене терзал глаза, кваканье граммофона - уши. ‚ конце концов
часа  через  два,  -  Њартину  они  показались  вечностью,  -   тюремщикам
действительно  наскучило  смотреть  на  его  спину.  Ћни   приказали   ему
повернутьсЯ и опЯть долго вели  по  лестницам  и  темным  коридорам,  пока
наконец не втолкнули в маленькую комнату,  весьма  скудно  освещенную.  Ќа
этот раз за столом, на  котором  горели  свечи,  сидела  личность  о  трех
звездочках.
   - …сть у вас какое-нибудь пожелание? Њожет, хотите сделать предсмертное
распорЯжение? - спросила личность.
   Њартин помолчал.
   - ЉланЯйтесь господину ‚ельсу, - загадочно сказал он.
   ‹ичность неуверенно взглЯнула на него.
   ‘нова окружили его ландскнехты. Њартин с удовольствием поговорил  бы  с
ними, но он очень устал. …го привели к упаковщику ѓинкелю. ѓинкель  был  в
штатском.
   - џ поручилсЯ за вас, господин Ћпперман, -  сказал  ѓинкель,  испытующе
глЯдЯ на Њартина узенькими  глазками.  -  ‚  конце  концов  мы  много  лет
проработали вместе. „айте  расписку,  что  вы  подчинитесь  постановлениЯм
местной группы и уволите четырех  человек  по  нашему  указанию,  -  и  вы
свободны.
   - џ вижу, господин ѓинкель, что вы  желаете  мне  добра,  -  миролюбиво
ответил ему Њартин, - но здесь Я не веду деловых  разговоров:  о  делах  Я
разговариваю только на ѓертраудтенштрассе.
   “паковщик ѓинкель пожал плечами.
   Њартина увели в маленькую камеру и указали ему на нары. “  него  болела
голова. Ѓолело теперь плечо, по которому  ударили.  Ћн  пыталсЯ  вспомнить
слова "Ћтче наш". Ќо их  вытеснЯла  древнееврейскаЯ  молитва  по  усопшим,
которую он недавно так часто произносил.  Љак  хорошо,  что  его  оставили
одного. Ћн был очень измучен. Ќо свет не выключили, и это мешало заснуть.
   …ще до рассвета его вновь привели в помещение,  где  происходил  первый
допрос. ’еперь за столом со знакомым Њартину подсвечником сидел малый не с
дубовым листиком, а всего лишь о двух звездочках.
   - ‚ы свободны, господин Ћпперман, - сказал  он.  -  Ћсталось  выполнить
несколько формальностей. Ѓудьте добры подписать это.
   Њартину предложили подписать письменное свидетельство о том, что с  ним
хорошо обращались. Њартин прочитал бумажку, покачал головой.
   - …сли бы Я так обращалсЯ с моими подчиненными, не знаю,  подписали  ли
бы они такую бумажку.
   -  Ќадеюсь,  вы  не  хотите  этим  сказать,  что  с  вами  здесь  плохо
обращались? - зашипел на него молодчик.
   - Ќе хочу ли Я? - сказал Њартин. -  ‹адно,  Я  не  скажу  этого.  -  Ћн
подписалсЯ.
   - ’еперь вот это еще, - сказал  молодчик.  Ћн  положил  перед  Њартином
ордер на уплату двух марок: марка за помещение, марка за питание и услуги.
"Њузыка, значит, бесплатно", -  подумал  Њартин.  Ћн  уплатил  две  марки,
получил квитанцию.
   - „о свиданьЯ, - попрощалсЯ он.
   - •ейль ѓитлер, - ответил тип о двух звездочках.
   ‚ыйдЯ на улицу,  Њартин  почувствовал  вдруг  отчаЯнную  слабость.  ел
дождь, улицы были безлюдны, до утра оставалось много  времени.  Ќе  прошло
еще и суток с тех пор, как его взЯли. „обратьсЯ  бы  как-нибудь  до  дому.
Ќоги совсем не слушаютсЯ. Џолцарства за такси. ‚от стоит  полицейский.  Ћн
пристально смотрит на Њартина. Њожет быть, он принимает его за пьЯного,  а
может быть,  догадываетсЯ,  что  Њартин  вышел  из  казармы  ландскнехтов.
ђегулЯрнаЯ  полициЯ  ненавидит  фашистских   ландскнехтов,   называет   их
"коричневой чумой". ’ак  или  иначе,  полицейский  подходит  к  Њартину  и
дружелюбно спрашивает:
   - —то с вами, сударь? ‚ы нездоровы?
   - Ќе раздобудете ли вы мне такси, господин вахмистр, - говорит  Њартин.
- Њне в самом деле не по себе.
   - …сть, сударь, - говорит полицейский.
   Њартин садитсЯ на ступеньки ближайшего подъезда. Ћн закрыл глаза. Џлечо
болит теперь не на шутку. ‚ероЯтно, странное  зрелище  представлЯет  собой
шеф  мебельной  фирмы  Ћпперман,  околачивающийсЯ  среди  ночи  на  улице,
растерзанный, в синЯках. Ќо что за блаженство не стоЯть, а сидеть и, когда
хочетсЯ, закрыть глаза. Љак ни плохо  ему,  он  все  же  отдыхает.  €  как
приЯтно охлаждает мелкий дождик. ‚от и  такси.  Џолицейский  помогает  ему
сесть, и он из последних сил бормочет адрес. Ћн  сидит  в  такси,  вернее,
лежит и, что совсем не  присуще  ему,  храпит.  ’о  ли  это  храп,  то  ли
хрипенье.
   Џодъехав к дому на Љорнелиусштрассе, шофер звонит у подъезда. Ћткрывает
сама ‹изелотта, за  нею  показываетсЯ  полуодетый  швейцар,  оторопелый  и
обрадованный. ‘ помощью швейцара ‹изелотта ведет Њартина наверх. ‚ "зимнем
саду" он свалилсЯ. ЋпустилсЯ  в  кресло,  закрыл  глаза,  заснул,  храпит.
Џроснулась и горничнаЯ, она вбегает, видит Њартина, радуетсЯ и ужасаетсЯ.
   Љак и предполагал Њартин, ‹изелотта действительно целый день висела  на
телефоне. Ћна стойкаЯ женщина, но за последние  месЯцы  ей  слишком  много
пришлось  пережить.  Ћ  том,  что   творитсЯ   в   фашистских   застенках,
рассказывали жуткие вещи. Ђдвоката €озефи они замучили до смерти; когда он
вернулсЯ домой, оказалось,  что  у  него  отбиты  почки.  ‚рачи  только  и
говорили,  что  об  ужасном  состоЯнии  заключенных,  побывавших  в  руках
ландскнехтов. ‹изелотте мерещились всЯкие ужасы. € вот  теперь,  глЯдЯ  на
Њартина, свалившегосЯ и храпЯщего в  кресле,  в  неудобном  оппермановском
кресле, какими уставлен их "зимний сад", она чувствует, что  самообладание
покидает ее. Ћна кричит, несмотрЯ на присутствие горничной,  светлое  лицо
ее краснеет и искажаетсЯ, крупные слезы бегут по щекам; она вопит истошным
голосом, она бросаетсЯ к спЯщему  мужу,  ощупывает  его.  Ћн  просыпаетсЯ,
сонно щуритсЯ, что-то вроде улыбки мелькает у него на лице.
   - ‹изелотта, - говорит он, - ну, ну, ‹изелотта, не надо так плакать.
   € опЯть он закрывает глаза и  храпит.  ‘  помощью  горничной  ‹изелотта
укладывает его в постель.


   ѓустав на небольшом  уютном  пароходике  переезжает  озеро  Џугано.  Ћн
возвращаетсЯ из деревушки Џиетра,  где  смотрел  дом,  который  собираетсЯ
снЯть или купить. …го берлинский особнЯк конфискован фашистами, Ясно,  что
в Ѓерлин ему скоро не вернутьсЯ.
   …сли он снимет в Џиетре дом,  он,  вероЯтно,  поселитсЯ  там  не  один.
‚озможно, что €оганнес Љоган останетсЯ здесь подольше;  ѓустав  попытаетсЯ
уговорить его пожить с ним в горах несколько месЯцев.
   „а, завтра приезжает в Џугано друг его юности, €оганнес Љоган. ’ретьего
днЯ ѓустав получил от него телеграмму. ѓустав взволнован:  страшитьсЯ  ему
этой встречи или радоватьсЯ? ‚се его существо взбудоражено. ’ак или иначе,
а без стычек у них не обойдетсЯ.
   ‘ этим €оганнесом трудно ладить, но  и  порвать  с  ним  трудно.  ѓоды,
десЯтки лет ѓустав ссоритсЯ с ним; сотни раз он говорил себе:  ну,  теперь
точка. Ќо он никогда не ставил этой точки. €оганнес Љоган  из  тех  людей,
которые доводЯт человека до белого калениЯ, сшибают его с ног,  навЯзывают
ему новые мысли, но тот, кто по-настоЯщему поймет €оганнеса, всегда  будет
тЯнутьсЯ к нему.
   ‚от уже больше года, как €оганнес ничего не давал знать о себе. Ћн даже
не поздравил ѓустава с пЯтидесЯтилетием. Ђ между тем поступок  ѓустава  не
мог послужить поводом к разрыву даже длЯ  самого  обидчивого  человека.  ‚
прошлую зиму, в  пору,  когда  особенно  усилились  бесчинства  студентов,
ѓустав написал  ему,  настойчиво  советуЯ  бросить  наконец  профессуру  в
‹ейпциге. ђазве €оганнес не добилсЯ чего хотел?  …го  книга  "Ћ  коварстве
идеи, или …сть ли смысл в мировой истории" получила всемирную известность,
и множество иностранных университетов наперебой  предлагали  ему  кафедру.
’огда лейпцигский сенат, ранее бывший против  его  кандидатуры,  предложил
ему должность ординарного профессора философии в ‹ейпцигском университете.
Њожно было удовольствоватьсЯ уже самим этим фактом.  ‹ейпцигские  студенты
попросту не желали €оганнеса. Ћни буЯнили через каждые два днЯ. Њежду  тем
он мог бы лучше и спокойнее жить литературным трудом. —то заставлЯло  его,
который так не выносил саксонского  говора,  жить  именно  в  ‹ейпциге,  в
совершенно невозможной  обстановке,  среди  студентов,  грубивших  ему  на
каждом шагу, да еще на своем саксонском наречии? —то за интерес сидеть  на
кафедре и  дожидатьсЯ,  пока  полициЯ  водворит  порЯдок,  чтобы  получить
возможность начать лекцию? Џочему он стремитсЯ  учить  студентов,  которые
вовсе не желают учитьсЯ? ‚едь достойных он может учить и через свои книги.
   Ћбо всем этом ровно четырнадцать  месЯцев  тому  назад  написал  ѓустав
своему другу €оганнесу Љогану. Ќо €оганнес не ответил ему.  €  с  тех  пор
вообще не давал о себе знать. ѓустав не признавалсЯ себе, но весь этот год
молчание друга его жестоко обижало. Ђ сам  €оганнес  присвоил  себе  право
всех и все издевательски, зло критиковать. ‚ годы  их  совместного  учениЯ
€оганнес, бывало, занимаЯ у ѓустава деньги, нередко тут же грубо высмеивал
его. Ђ когда ему, €оганнесу, хочешь дать совет, осторожно, по-дружески, он
с досадой отмахиваетсЯ или, хуже того,  больше  года  высокомерно  молчит.
Ћказалось, однако, что ѓустав был  прав  тогда:  фашиствующие  студенты  с
улюлюканьем прогнали €оганнеса из университета. Ќо, бог свидетель,  ѓустав
не торжествовал. Љонечно, упорство, с которым его друг не оставлЯл  своего
поста, ужасно раздражало ѓустава, но в глубине души он уважал €оганнеса за
это упорство, хотЯ оно и  было  неблагоразумно;  он  завидовал  €оганнесу.
Ѓольше того: его настойчивость, честно говорЯ, была вечным укором ѓуставу.
   Ћн вздохнул с великим облегчением, получив несколько дней назад  письмо
от €оганнеса. …му льстило,  что  €оганнес,  когда  понадобилась  дружескаЯ
поддержка, обратилсЯ именно  к  нему.  Ћн  тут  же  телеграфировал,  чтобы
€оганнес выехал. ‡автра, значит, он  будет  здесь.  ѓустав  ходил  взад  и
вперед по палубе маленького пароходика твердым, быстрым шагом,  ступаЯ  на
всю ногу. Џеред ним вставало смугло-желтое, остроносое, умное,  подвижное,
высокомерное лицо друга. ѓустав с удовольствием думал  о  предстоЯщем  ему
духовном массаже.
   „авно уже не было на озере ‹угано такой прекрасной весны,  как  в  этом
году. Ѓыло очень тепло, и все вокруг зацветало  буйным  и  нежным  цветом.
•орошо было бы уговорить €оганнеса пожить несколько месЯцев в этой  горной
деревушке. ‚ынужденный отъезд  из  Ѓерлина  представлЯетсЯ  вдруг  ѓуставу
истинным даром судьбы. ђазве это не дар, когда  человек  в  пЯтьдесЯт  лет
получает возможность еще раз до самого основаниЯ перестроитьсЯ? ‘  помощью
€оганнеса это, пожалуй, может выйти.
   Џароходик причалил. ѓустав пошел по  бульвару  набережной.  Џриходилось
раскланиватьсЯ со множеством знакомых. Ќо ему  хотелось  быть  одному.  Ћн
прошел в самый конец бульвара, сел на скамью.
   Њного народу уехало из ѓермании, но во много раз больше  осталось  там.
"Љоричневые" не могут убить или засадить всех своих противников,  так  как
их противники - это две трети  населениЯ.  ЏриходитсЯ  создавать  какой-то
modus vivendi [способ ужитьсЯ  с  кем-либо  (лат.)].  ‚  эту  пору,  когда
устанавливаетсЯ новый порЯдок, между  фашистами  и  их  врагами  возникают
самые необычайные отношениЯ  как  просто  человеческого,  так  и  делового
порЯдка. ’ысЯчи людей  поднимаютсЯ  на  гребень  волны,  тысЯчи  падают  в
пропасть. "Њы, как ведра на вороте колодца, судьба наполнЯет одно, осушает
другое,  вздымает   высоко,   спускает   на   дно,   смыкает   враждебное,
непримиримое,  -  капризнаЯ,  как  малое  дитЯ".  „а,  между   теми,   кто
поднимаетсЯ, и теми, кто падает, существовала всегда самаЯ теснаЯ свЯзь, и
теперь  они  это  почувствовали.  Џреследователи  то  и  дело   предлагают
преследуемым помочь удержатьсЯ  на  службе  или  сохранить  состоЯние  при
условии,  что  преследуемые  сделают  их  участниками  своих   благ;   всЯ
"национальнаЯ революциЯ", если поближе к ней присмотретьсЯ, - это миллионы
мелких сделок, основанных на взаимности.
   “спокоенный прекрасным днем, весь во власти радостного ожиданиЯ  друга,
ѓустав беззлобно перебирал  в  памЯти  удивительные  случаи,  которые  ему
рассказывали.
   •удожник ѓольстен, добродушный бахвал и далеко не первоклассный мастер,
очень опустилсЯ. Ђ во времена своего процветаниЯ он дружески обращалсЯ  со
своим камердинером и щедро одаривал его. ’еперь этот камердинер  служит  у
одного  нацистского  министра.  …му  хотелось  отплатить  своему  прежнему
хозЯину добром за добро. €  ныне  от  художника  ѓольстена  зависит,  кого
посадить  заправилой  во   влиЯтельные   союзы   художников,   кому   дать
государственные заказы.
   Ђдвокат-националист, чуть ли не самый рьЯный поборник  изгнаниЯ  евреев
из юриспруденции, помог коллеге-еврею бежать за границу.  "џ  рассчитываю,
коллега, - сказал он ему на прощание, - что в случае нужды вы окажете  мне
такую же услугу". ’ак многие  теперешние  властители  пытаютсЯ  обеспечить
себе тыл на случай падениЯ их режима.
   Ќемного неприЯтно было думать о друге  ”ридрихе-‚ильгельме  ѓутветтере.
ѓустав  прочел  его  последний  очерк,  в  котором  ѓутветтер  напыщенным,
торжественным Языком возвещал рожденье  "Ќового  —еловека".  Ќацисты  пели
дифирамбы ѓутветтеру, а в оппозиционных кругах о нем сожалели, нападали на
него, высмеивали. ѓуставу, убежденному в безусловной честности ѓутветтера,
было бы приЯтнее, если бы очерк этот не был написан. ‚чера ѓустав  получил
письмо от ѓутветтера. ѓутветтер просит разрешениЯ, ввиду того что  поездка
друга  затЯгиваетсЯ,  пользоватьсЯ  в  его   отсутствие   библиотекой   на
Њакс-ђегерштрассе и временами работать там.
   Њимо ѓустава, который беззлобно перебирал все эти факты, расценивал их,
прошел молодой  человек  лет  тридцати,  крупного  сложениЯ,  с  костистым
квадратным лицом. ѓустав знал его. ќто  был  доктор  Ѓильфингер  из  ћжной
ѓермании, владелец крупного состоЯниЯ. ѓустав обратил на него внимание еще
вчера и третьего  днЯ,  Њолодой  человек  чем-то  выделЯлсЯ  среди  прочей
публики: безупречно одетый, в иссинЯ-сером весеннем пальто, в  крахмальном
воротничке,  он  бродил  всегда  в  одиночестве,  держа  шлЯпу  в   руках,
погруженный в себЯ, устремив  в  пространство  взглЯд  сильно  прищуренных
глаз. “видев ѓустава,  Ѓильфингер  в  нерешительности  остановилсЯ,  затем
подошел и попросил разрешениЯ присесть. …го, очевидно, что-то тЯготило.  ‘
присущей ему непосредственностью и любезностью ѓустав подбодрил  его.  „а,
сказал тот наконец, ему хотелось  бы  о  многом  поговорить,  и  именно  с
ѓуставом. Ћн кое-что слышал о нем от своего друга ”ришлина. Ћн знает,  что
ѓустав тоже один из пострадавших, и ему хочетсЯ в некотором смысле просить
у ѓустава прощениЯ. ѓустава поразило упоминание о ”ришлине. ‚ сущности,  в
этом ничего неожиданного не было, к  тому  же  -  припомнилось  ему  -  он
несколько раз слышал от ”ришлина имЯ Ѓильфингера. Ќо ему казалось,  что  в
последнее времЯ  он  почти  намеренно  забыл  о  ”ришлине.  Ћн  подумал  о
рельсах-нитЯх на Ѓернском вокзале,  и  молодой  Ѓильфингер  показалсЯ  ему
вестником ”ришлина. ѓустав взглЯнул на него.  „октор  Ѓильфингер  в  своем
сером пальто сидел подтЯнутый, строгий, его квадратное лицо с  зачесанными
наверх волосами - лицо человека,  одержимого  какой-то  идеей,  -  внушало
доверие.
   - ’ак Я слушаю вас, доктор Ѓильфингер, - еще раз сказал ѓустав.
   Ќо Ѓильфингер не хотел говорить здесь, он не раз платилсЯ  за  подобное
легкомыслие. Ћн обо всем расскажет ѓуставу, но только в таком  месте,  где
можно быть уверенным, что тебЯ не подслушает шпик.  Ћн  предложил  ѓуставу
поехать после обеда куда-нибудь за город.  ‡а  городом  можно  без  помехи
говорить и слушать.
   € вот они сидЯт, залитые солнцем, на зеленом холмике на берегу озера, и
Ѓильфингер рассказывает. Ћн жил  в  вабии,  недалеко  от  Љюнцлингена,  в
поместье,  которое  должен  со  временем  унаследовать  у  своего  дЯди  -
президента сената фон „аффнера. 25 марта Ѓильфингер поехал в Љюнцлинген, в
банк  за  деньгами.  Ћн  видел,   как   отрЯды   нацистов   под   командой
штандартенфюрера  Љлейна  из  •ейльбронна  занЯли   Љюнцлинген,   окружили
синагогу, прервали субботнее богослужение,  мужчин  выгнали  на  улицу,  а
женщин заперли, не сказав им, куда угонЯют мужчин. Њужчин привели в ратушу
и стали "искать у них оружие". „лЯ чего могло понадобитьсЯ людЯм, идущим в
синагогу, оружие,  осталось  невыЯсненным.  Љак  водитсЯ,  людей  избивали
стальными хлыстами и резиновыми дубинками. ‘трашно было  глЯдеть  на  этих
несчастных, когда они вышли  из  ратуши.  ‘емидесЯтилетний  старец,  некто
Ѓерг, умер в тот же день от разрыва  сердца,  как  было  потом  официально
заЯвлено. Ѓургомистр  посоветовал  евреЯм,  которые  в  большинстве  своем
пользовались в городе любовью и уважением, немедленно покинуть Љюнцлинген,
так как он не может поручитьсЯ за их неприкосновенность. Ќо лишь  немногие
были в состоЯнии последовать его  совету,  большинство  было  приковано  к
постели.
   …го, Ѓильфингера, историЯ эта возмутила, и он  в  сопровождении  своего
дЯди, вышеупомЯнутого господина фон  „аффнера,  поехал  в  столицу  вабии
тутгарт, где подал жалобу заместителю министра полиции. Џоследний,  некто
доктор „иль, немедленно вызвал  кюнцлингенского  бургомистра.  Ѓургомистр,
увиливаЯ от прЯмого ответа, то  подтверждал,  то  отрицал  факт  избиениЯ.
‹юбого, кто посмеет разгласить их  "подвиги",  нацисты  грозили  изувечить
так, что он вовек не забудет. „лЯ  точного  выЯснениЯ  всех  обстоЯтельств
этого  дела  министр  послал  в  Љюнцлинген   специальную   комиссию   под
руководством двух полицейских советников, ‚айценекера и ѓейслера. ЉомиссиЯ
установила, что данные, сообщенные  Ѓильфингером,  далеко  не  исчерпывают
сути дела. Ћднако расследование  повлекло  за  собой  лишь  четырехдневное
заключение   в   подследственную    тюрьму    одного    из    насильников;
штандартенфюрера Љлейна в виде наказаниЯ перевели  в  другой  штандарт.  ‚
самой влиЯтельной  газете  тутгарта  об  этих  событиЯх  сообщалось  так:
"‚близи Њергентейма были произведены поиски оружиЯ среди  некоторой