        €озеф ќйхендорф. €з жизни одного бездельника


     OCR, Spellcheck: €льЯ ”ранк, <a href=http://franklang.ru>http://franklang.ru</a> (мультиЯзыковой проект
€льи ”ранка)

        ѓ‹Ђ‚Ђ Џ…ђ‚Ђџ

     Љолесо  отцовской  мельницы  снова весело зашумело  и застучало,усердно
звенела  капель, слышалось щебетание  и суетнЯ воробьев; Я сидел на крыльце,
протираЯ глаза, и  грелсЯ на солнышке. ‚ это времЯ на пороге показалсЯ отец,
в ночном  колпаке  набекрень; он уже  <i>с</i>  раннего  утра возилсЯ ка  мельнице;
подойдЯ ко мне,  он  молвил:  "Ђх  ты,  бездельник!  ‘идишь  себе  опЯть  на
солнышке,  кости  греешь да  потЯгиваешьсЯ,  что  есть  мочи,  а  мне одному
отдуватьсЯ.  Ѓольше не стану  тебЯ кормить. ‚есна на дворе, поди-ка по  белу
свету и сыщи себе сам хлеба на пропитание!"
     "Ќу что же, пускай,-- возразил Я, --  если Я такой бездельник, пойду по
свету попытать счастье". Џо правде говорЯ, мне это было по душе: недавно мне
самому пришло на ум постранствовать; овсЯнка, всю осень  и зиму так печально
чирикавшаЯ под нашим  окном: "‚озьми менЯ, возьми менЯ, молодец!" -- теперь,
пригожей  весенней  порой,  задорно  и весело  выкликала,  сидЯ  на  дереве:
"Њолодец, не трусь, молодец, не трусь!"
     €так,  Я  вошел  в дом, снЯл со  стены  свою  скрипку (Я очень  недурно
играл), отец дал мне еще  на дорогу малую толику денег, и Я побрел по нашему
большому  селу. Ќе без тайной радости смотрел Я, как со  всех  сторон старые
мои знакомцы и приЯтели выходили на работу, рыли и пахали землю сегоднЯ, как
и вчера, и так изо днЯ в день; а Я шел куда глаза  глЯдЯт. џ кричал беднЯгам
направо  и  налево: "‘частливо  оставатьсЯ!", но  никто на  это  не  обращал
вниманиЯ, Ђ у менЯ на  душе  был сущий  праздник.  Љогда Я наконец вышел  на
широкий  простор и свернул  по большой дороге,  Я взЯл свою милую  скрипку и
принЯлсЯ играть и петь:

     Љому Ѓог милость посылает,
     ’ого он в дальний путь ведет, <sup></sup>
     ’ому он чудеса ЯвлЯет
     ‘редь гор, дубрав, полей и вод.

     Љто век свой коротает дома,
     ’ого не усладит рассвет;
     …му докука лишь знакома,
     ‡аботы, люльки да обед.

     ђучей проворный с гор несетсЯ,
     € жаворонка трель слышна --
     € Я пою, когда поетсЯ,
     Љогда весельем грудь полна.

     Ѓог -- мой вожатый неизменный.
     Љто ниспослал сиЯнье днЯ
     ђучьЯм, полЯм и всей вселенной --
     ’от не оставит и менЯ.

     ’ут Я  обернулсЯ и вдруг вижу, подъезжает  роскошнаЯ карета; верно, она
ехала за мной по пЯтам, да Я не приметил: в сердце моем все звучала песнЯ, и
оно замирало от счастьЯ. €з  кареты выглЯнули  две  знатные госпожи и  стали
прислушиватьсЯ  к  моему  напеву.  Ћдна  из  дам,  помоложе, была  настоЯщаЯ
красавица,  а  впрочем, обе  они  мне  понравились  чрезвычайно. џ замолк, а
старшаЯ приказала кучеру остановитьсЯ и с очаровательной  улыбкой обратилась
ко мне: "ќй ты, веселый  молодец, какие славные песни ты  распеваешь!" џ, не
будь дураком, сразу ответил: "…сли бы мне привелось служить вашей милости, Я
бы спел песни и получше этих". Ћна продолжала: "Људа ты держишь путь в такую
рань?" Њне стало стыдно, что Я  этого  и сам хорошенько не знаю, и Я отвечал
задорно: "‚ ‚ену". ’ут обе  дамы заговорили  друг  с другом на  чужом Языке,
которого Я не понЯл. ЊладшаЯ несколько раз  покачала головой, а  старшаЯ все
смеЯлась и наконец крикнула: "ќй  ты,  становись на запЯтки, мы тоже едем  в
‚ену!" Љак описать  мою  радость!  џ отвесил вежливый поклон, одним  прыжком
вскочил, куда  мне было указано,  кучер щелкнул  бичом,  и  мы  помчались по
дороге, залитой солнцем, так что у менЯ ветром чуть не сорвало шлЯпу.
     ‡а  мной уносились селениЯ, сады и церкви, передо  мной вырастали новые
селениЯ, замки и горы, под ногами  мелькали многоцветные пашни, рощи и луга,
над головой, в Ясном голубом воздухе, реЯли бесчисленные жаворонки,  --  мне
стыдно было громко  закричать,  но в глубине /души  Я  ликовал и  вертелсЯ и
прыгал на запЯтках, так  что чуть было не уронил скрипку, которую держал под
мышкой.  ’ем временем солнце подымалось все  выше, на  горизонте  показались
тЯжелые белые облака, рожь слегка шелестела, а в воздухе и кругом на широких
нивах все стихло, и стало пустынно и душно; тут мне впервые вспомнилось наше
село,  и отец, и наша мельница, и тенистый пруд,  где было так таинственно и
прохладно, вспомнилось,  как все это далеко-далеко  от менЯ. € мне стало так
чудно на душе, словно вот-вот Я  должен вернутьсЯ; Я засунул свою скрипку за
пазуху, присел на запЯтки и предалсЯ раздумьЯм, а вскоре и уснул.
     Љогда Я открыл глаза, карета  стоЯла под  тенью высоких лип; сквозь них
между колоннами виднелась широкаЯ лестница,  ведущаЯ  к  роскошному замку. ‘
другой стороны за деревьЯми Я  различал башни ‚ены. „амы, верно, давно вышли
из кареты. ‹ошадей выпрЯгли. џ немало  испугалсЯ, увидев,  что кругом никого
нет,  и  поспешил  к  замку;  вдруг  Я  услыхал, как  в окне наверху  кто-то
засмеЯлсЯ.
     ’ут в замке пошли  чудеса. ‘перва  Я  очутилсЯ  в просторных прохладных
сенЯх и стал осматриватьсЯ; вдруг Я почувствовал, кто-то дотронулсЯ до моего
плеча тростью.  џ живо  обернулсЯ:  передо мной  стоЯл  высокий  господин  в
парадной одежде, с широкой перевЯзью, шитой золотом с серебром, свисающей до
самого  поЯса;  в  руке  он  держал  жезл с  посеребренным  набалдашником; у
господина был огромный орлиный нос,  какие бывают только у знатных господ, а
всей своей осанкой он смахивал на надутого индюка, расправившего свой пышный
хвост;  господин  спросил,  чего  Я желаю. ЊенЯ  это  так  ошеломило, что  с
перепуга  и от  удивлениЯ  Я  не  мог слова  вымолвить. ‚скоре по  лестницам
пробежало  несколько  слуг; те  ничего  не сказали,  только оглЯдели  менЯ с
головы до ног. ‚след за тем поЯвилась  девушка-горничнаЯ, как Я потом узнал,
и  объЯвила  мне без дальних слов,  что Я очаровательный мальчишка и господа
спрашивают,  не желаю  ли  Я  остатьсЯ  у  них  в  услужении  --  учеником у
садовника. џ пощупал свой камзол; малаЯ толика  денег, которую отец дал  мне
на дорогу,  исчезла --  бог весть, верно, Я  выронил их из кармана  во времЯ
дорожной трЯски  ; Я только  умел  играть на скрипке,  но господин  с жезлом
мимоходом уже мне  объЯвил,  что за  это  Я не получу ни гроша. Џоэтому  Я с
замиранием сердца  промолвил  "да",  исподтишка  косЯсь  на грозную  фигуру,
котораЯ, словно маЯтник башенных часов, продолжала расхаживать взад и вперед
и  сейчас снова  показалась  издали  во всем  своем  страшном и  царственном
величье.  Ќаконец пришел садовник; он стал  что-то ворчать  себе  под  нос о
всЯком  сброде и деревенском  дурачье и повел менЯ в сад; по пути он  прочел
мне  целую проповедь -- о том, что Я должен быть всегда трезвым и работЯщим,
не  бродЯжничать, не  заниматьсЯ художеством, которое  не кормит,  и прочими
пустЯками; тогда ко менЯ со временем может что и выйдет. Ћн менЯ еще многому
поучал,  только Я  с  тех пор почти все позабыл. „а и вообще не могу понЯть,
как со  мной это  приключилось, но Я  на все  отвечал "да", -- Я походил  на
мокрую курицу. ‘ловом, благодарЯ богу у менЯ теперь был кусок хлеба.
     Ќастали длЯ менЯ привольные деньки: еды было вдоволь и денег в достатке
на вино, да и на прочие надобности; к сожалению, только у менЯ  было  немало
работы  в  саду. Џавильоны, беседки и прелестные зеленые аллеи пришлись  мне
также  по вкусу;  если бы  Я только мог в них по воле  гулЯть  и вести умные
речи,  как  те господа  и дамы, которые  приходили  сюда всЯкий день! ‘тоило
только садовнику за чем-ниоудь  отлучитьсЯ, как Я  тотчас  доставал короткую
трубку, садилсЯ  в  саду и начинал придумывать  разные учтивости, которыми Я
занимал бы  прекрасную молодую госпожу, что  привезла менЯ сюда, если бы мне
довелось быть ее кавалером и  с ней  прогуливатьсЯ.  Ђ то, бывало, в  душные
дни, после  обеда, когда  все  кругом стихнет  и  слышно только,  как жужжат
пчелы, Я ложилсЯ на спину и глЯдел, как в поднебесье плывут облака и несутсЯ
к моему родному  селу,  а травы и  цветы чуть колышутсЯ,  и  мечтал  о своей
госпоже; случалось  не  раз,  что  красавица  проходила  где-нибудь вдали, с
гитарой и книгой в руках,  словно ангел,  тихаЯ, высокаЯ  и прекраснаЯ; и  Я
хорошенько не знал, вижу ли Я все это во сне или нет.
     Љак-то  Я  шел  на работу  и,  проходЯ  мимо павильона,  стал  напевать
песенку:

     ‚ лесу ли Я блуждаю,
     Ѓреду ли по меже,
     ѓлЯжу ли в даль без краю --
     Џривет Я посылаю
     Џрекрасной госпоже.

     ‚друг вижу,  как в  прохладном сумраке  павильона, из-за полуотворенных
ставен  и цветов сверкнули прекрасные,  юные глаза.  џ  так струсил, что  не
допел до конца песни и побежал без оглЯдки на работу.
     Ћднажды  вечером  --  день  был  субботний,   и  Я  предвкушал  радость
наступающего праздника -- стоЯл Я  со скрипкой в руках  у окна беседки и все
думал о сверкающих  очах; вдруг в сумерках  показалась горничнаЯ  девушка  и
приблизилась ко мне. "‚от тебе посылает моЯ прекраснаЯ госпожа, чтобы ты это
выпил  за  ее здоровье. Ђ  затем  доброй  ночи!"  ‘казав это,  она  проворно
поставила  на  подоконник  бутылку  вина  и  тотчас  скрылась за  цветами  и
терновником, словно Ящерица.
     Ђ Я еще долго стоЯл как зачарованный перед чудесной бутылкой и не знал,
что со мной творитсЯ. џ и перед тем весело поигрывал на скрипке, ну а сейчас
и подавно заиграл и запел вовсю и допел до конца песню о  прекрасной госпоже
и многие другие песни, какие Я знал, так  что даже соловьи проснулись; месЯц
и звезды давно взошли над садом. € какаЯ же то была чудеснаЯ ночь!
     ‚  колыбели никто  не знает,  что его ждет в  будущем, и слепаЯ  курица
нет-нет, да и  клюнет  зернышко; хорошо  смеетсЯ тот, кто смеетсЯ последним;
чего не ждешь,  то и  случаетсЯ; человек предполагает, а Ѓог  располагает,--
так размышлЯл  Я, сидЯ на другой день  в  саду и покуриваЯ трубку; оглЯдываЯ
себЯ, Я чуть было не подумал, что Я, в сущности, порЯдочный оборванец.
     ‘ этих пор Я каждое утро вставал спозаранок, раньше садовников и других
рабочих,  что вовсе  не входило в мои привычки. ‚ саду было чудо как хорошо.
–веты, фонтаны, кусты роз и весь сад сверкали на утреннем солнце, как золото
и дорогие камни.  Ђ в  высоких буковых аллеЯх было  так  тихо,  прохладно  и
хорошо,  словно в церкви,  одни только  птицы порхали и клевали песок. Џеред
замком, прЯмо против окон,  где жила прекраснаЯ госпожа,  рос цветущий куст.
’уда Я приходил , с раннего утра и, таЯсь  за ветвЯми, украдкой заглЯдывал в
окна, ибо показыватьсЯ ей  на глаза у менЯ не хватало духу.  € тут  Я всЯкий
раз видел,  как  прекраснаЯ  дама  в  белоснежном платье, разрумЯнившаЯсЯ  и
малость заспаннаЯ,  подходила к  раскрытому окну. Џодчас она заплетала  свои
темные косы, скользЯ при том милым веселым взором  по  кустам в саду, подчас
она  подвЯзывала  цветы, растущие под окном,  или же  белой рукой бралась за
гитару; тогда ее волшебное пение разносилось по всему саду, -- у менЯ до сих
пор  сердце  сжимаетсЯ от тоски, стоит припомнить какую-либо  из ее песен,--
ах, как давно все это было!
     ’ак продолжалось примерно с неделю. Ќо однажды, когда она снова  стоЯла
у окна и кругом было тихо, злополучнаЯ муха  попадает  мне в нос, Я  начинаю
отчаЯнно  чихать и никак не могу остановитьсЯ. Ћна  высовываетсЯ  из  окна и
видит,  как Я, несчастный, притаилсЯ  в  кустах. ’ут Я  устыдилсЯ и долго не
приходил больше.
     Ќаконец  Я  снова отважилсЯ;  окно, однако, было на  сей раз закрыто, Я
прождал четыре,  пЯть, шесть раз,  сидЯ  утром в  кустах,  но  она  так и не
показалась. Њне это наскучило, Я собралсЯ с духом и стал каждое утро, как ни
в чем не бывало, прогуливатьсЯ перед замком под всеми  окнами. Ћднако милаЯ,
прелестнаЯ госпожа все  не  поЯвлЯлась. ‚ соседнем окне Я  стал примечать  и
другую  даму. џ  ее  еще до сего времени хорошенько  не разглЯдел. Ђ в самом
деле она была румЯна и  дородна и отличалась пышностью и горделивостью -- ни
дать ни  взЯть -- настоЯщий тюльпан.  џ  ей неизменно отвешивал почтительный
поклон, и -- было бы несправедливо утверждать  противное --  она менЯ всЯкий
раз  благодарила, кивала мне и чрезвычайно любезно подмигивала. € один  лишь
раз мне  показалось, будто и красавица стоЯла у окна за занавеской и  оттуда
выглЯдывала.
     Њного дней  прошло, а Я ее все не видел. Ћна больше не приходила в сад,
не  подходила  к окну.  ‘адовник  обозвал  менЯ  тунеЯдцем,  ничто  менЯ  не
радовало, собственный нос казалсЯ мне помехой, когда Я смотрел на божий мир.
     Љак-то раз, в воскресенье под вечер, Я лежал  в саду и смотрел на синий
дым моей трубки; мне было досадно, что у менЯ нет никакого ремесла и что мне
даже  завтра  не  с   чего  опохмелитьсЯ.  Ђ  другие   парни  тем   временем
принарЯдились и отправились в соседнее предместье  потанцевать. ‘тоЯл теплый
летний день;  разрЯженный народ  мелькал  между  светлыми  домами, собиралсЯ
возле бродЯчих шарманщиков. <i>џ</i> же  тем временем сидел, словно выпь, в камышах
уединенного пруда и покачивалсЯ в лодке, привЯзанной там; а  над садом гудел
вечерний звон из города, и  лебеди плавно  скользили по глади воды. Ќе  могу
сказать, до чего мне было грустно.
     Њежду тем издалека до менЯ донеслось множество голосов, веселый говор и
смех, все ближе и ближе; в  зелени замелькали красные и белые  шали, шлЯпы и
перьЯ, и вдруг вижу -- по лугу, прЯмо на менЯ, движетсЯ целаЯ гурьба молодых
господ и дам из замка, и  среди них обе мои дамы. џ встал и хотел удалитьсЯ,
но тут старшаЯ из прекрасных дам менЯ увидала. "Ђх, да ведь это прЯмо как на
заказ,-- смеЯсь,  воскликнула  она,--  свези-ка  нас на  тот  берег!"  „амы,
осторожно и с опаской, вошли одна за другой в лодку, кавалеры помогали  им и
кичились  малость  своей храбростью на воде. Љак только женщины  уселись  на
боковые  места, Я оттолкнулсЯ от берега. Ћдин из молодых господ, стоЯвший на
носу, стал  незаметно раскачивать лодку.  „амы  в испуге начали метатьсЯ,  а
иные  даже закричали. ЏрекраснаЯ  госпожа  сидела у самого краЯ  и держала в
руках лилию; с тихой улыбкой  смотрела она вниз, на светлые  волны, стараЯсь
коснутьсЯ  их цветком:  всЯ она, вместе с облаками и деревьЯми, отражалась в
воде, словно ангел, плавно движущийсЯ по темно-лазурному небу.
     Џока Я на нее глЯдел, другой даме -- веселой и дородной -- пришло на ум
попросить менЯ что-нибудь пропеть. ‚есьма  изЯщный молодой господин в очках,
сидевший рЯдом с ней, проворно к  ней оборачиваетсЯ, нежно целует  ей руку и
говорит: "Ѓлагодарю  вас за прекрасную  мысль!  ЌароднаЯ песнь, которую  сам
народ  поет на просторе,  среди лесов и  полей,  это --  альпийскаЯ роза  на
альпийской лужайке,  это -- душа народной души,  а всЯкие  сборники народных
песен -- лишь гербарии". џ же возразил, что ничего не могу спеть такого, что
пришлось  бы  по вкусу  столь  высоким  господам. Ќа  беду,  рЯдом  со  мной
очутилась  плутовка-горничнаЯ; оказываетсЯ, она  стоЯла тут же  с  корзиной,
полной чашек и  бутылок, а Я ее сперва вовсе и не приметил. "Ђ  разве  ты не
знаешь славную песенку про распрекрасную госпожу?" -- заметила она. "„а, да,
спой нам ее, не робей!"  -- снова воскликнула дама. џ густо покраснел. Ђ тут
и красавица оторвала свои взоры от воды и обратила  их на менЯ, так что менЯ
всего пронЯло. ’огда Я, недолго раздумываЯ, решилсЯ и запел полным голосом:

     ‚ лесу ли Я блуждаю,
     Ѓреду ли по меже,
     ѓлЯжу ли в даль без краю --
     Џривет Я посылаю
     Џрекрасной госпоже.

     Ќемало Я сбираю
     ‚ саду моем цветов,
     ‚енки из них свиваю
     € сотни дум вплетаю,
     € много милых слов.

     …й протЯнуть не смею
     Ќи одного цветка.
     ‚едь Я -- ничто пред нею,
     ‘ам, как цветы, бледнею,
     Ђ в сердце моем тоска.

     џ рук не покладаю,
     ЊоЯ приветна речь,
     € как Я ни страдаю,
     џ землю все копаю,
     —тоб в землю скоро лечь.

     Њы причалили,  господа  вышли  на берег, Я заметил,  что  некоторые  из
молодых  людей,  в  то времЯ  как  Я  пел,  строили  разные  рожи  и  лукаво
пересмеивались  и шептались  с  дамами  на  мой  счет.  Љогда мы шли  домой,
господин в очках взЯл менЯ за руку и что-то  мне сказал, но, право, Я  и сам
не знаю что,  а дама постарше  ласково на менЯ поглЯдела. Џокуда Я  пел, моЯ
прекраснаЯ госпожа не подымала глаз и сейчас же ушла, не сказав ни слова.
     “ менЯ глаза были полны слез, еще когда Я начал  петь, а  теперь, когда
песнЯ  была пропета, сердце  мое готово было разорватьсЯ от стыда  и боли, Я
только  сейчас понЯл, как она прекрасна и как  Я беден,  осмеЯн  и одинок на
свете -- и когда  все скрылись в глубине  сада, Я  не  мог более  сдерживать
себЯ, бросилсЯ в траву и горько заплакал.

        ѓ‹Ђ‚Ђ ‚’ЋђЂџ

     “ самого  господского сада проходила большаЯ дорога, отделеннаЯ от него
лишь  высокой  каменной  стеной.  ’ут  же   приютилась  сторожка  с  красной
черепичной  крышей,  а  позади  --  небольшой  цветник,  обнесенный  пестрой
изгородью,  примыкавшей  через  пролом  в  ограде парка  к  одной  из  самых
уединенных и тенистых  его частей. ’олько что умер смотритель при шлагбауме,
единственный обитатель  этого домика.  € вот однажды, ранним  утром, когда Я
еще спал крепким сном, пришел  ко мне  писарь  из замка  и  сказал, чтобы  Я
немедлЯ ЯвилсЯ к господину  управлЯющему. Џроворно одевшись, последовал Я за
веселым писарем, который то срывал на ходу цветок  и вдевал себе  в петлицу,
то затейливо размахивал тросточкой, болтаЯ всЯкую всЯчину, но Я ровно ничего
не понимал -- и глаза мои еще слипались от сна. Љогда Я вошел  в канцелЯрию,
где  еще, можно сказать, не рассвело, управлЯющий в пышном  парике глЯнул на
менЯ из-за огромной чернильницы и целой кипы бумаг,  словно  сыч из дупла, и
приступил: "Љак звать? Ћткуда родом? Ћбучен  ли  чтению, письму и счету?"  џ
подтвердил все это, и он продолжал: "’ак вот,  господа, принимаЯ во внимание
достойное  поведение  и  особые  заслуги, соблаговолили  предоставить  тебе,
любезный, вакантное место  смотрителЯ". џ  мысленно  окинул взором  все  мое
поведение,  и должен сознатьсЯ, нашел и сам, что управлЯющий не ошибсЯ. € не
успел Я оглЯнутьсЯ, как уже и в самом деле стал смотрителем при шлагбауме.
     ’отчас перебралсЯ Я  в  свое  новое жилище и  вскоре  почувствовал себЯ
полным хозЯином.  ‚  доме  Я  нашел немало  всЯкой утвари, оставшейсЯ  после
покойного  смотрителЯ, в том  числе -- отменный  красный  шлафрок с  желтыми
крапинами,  зеленые  туфли, ночной  колпак и  несколько  трубок  с  длинными
чубуками. Ћбо всем  этом Я давно  мечтал еще у  себЯ в деревне, где Я видел,
как наш пастор прогуливаетсЯ, одетый  по-домашнему. –елыми днЯми (иного дела
у менЯ не было) посиживал Я  на скамеечке возле дома в  шлафроке и  колпаке,
курЯ длиннейшую трубку, доставшуюсЯ мне после покойного, и  посматривал, как
по дороге  движутсЯ пешеходы, повозки и  верховые. Њне только  хотелось еще,
чтобы кто-нибудь из моих односельчан, которые всегда твердили, будто из менЯ
вовек ничего не выйдет, прошли бы мимо да поглЯдели на менЯ в таком виде.
     лафрок был мне к лицу,  и вообще все это пришлось мне весьма по вкусу.
€ вот Я сидел и думал  о том о  сем, -- как труден всЯкий почин,  как удобна
жизнь  у  знатных  людей  --  и  втайне  принЯл  решение:   оставить  отныне
странствиЯ,   копить  деньги  по  примеру  других  и  со  временем  добитьсЯ
чего-нибудь  повиднее. Ќо за всеми  думами,  заботами и делами Я  отнюдь  не
забывал свою прекрасную госпожу.
     Љартофель и прочие овощи, которые Я нашел у себЯ  в садике, Я выполол и
сплошь,  засадил грЯды  лучшими цветами. вейцар  с огромным  орлиным носом,
часто навещавший менЯ,  с тех пор как Я тут  поселилсЯ, и  сделавшийсЯ  моим
закадычным приЯтелем,  искоса  поглЯдывал  на  менЯ и  считал,  видимо,  что
неожиданное  счастье свело менЯ с ума.  Ќо это  нисколько  менЯ не  трогало.
Ќевдалеке, в  господском  саду, Я  слышал нежные голоса, и мне  казалось  --
среди  них  Я  узнаю  голос  моей  прекрасной  госпожи,  хотЯ из-за  частого
кустарника Я никого не мог  видеть. Љаждый день  Я составлЯл букет из лучших
цветов, какие у менЯ были, и по  вечерам,  когда смеркалось, перелезал через
ограду и клал  его на каменный стол,  стоЯвший там посреди беседки; и каждый
вечер, когда Я приносил новый букет, вчерашнего на столе не было.
     Ћднажды вечером господа отправились верхами на охоту. ‘олнце садилось и
заливало все кругом блеском и сиЯнием;  переливаЯсь чистым золотом  и огнем,
изгибы „унаЯ уходили вдаль.  ‘ виноградников разносились по всей окрестности
пение и ликование.
     џ сидел  со швейцаром  на скамеечке  перед  домом и наслаждалсЯ  теплым
вечером,  следЯ,  как  сгущаютсЯ  сумерки  и  стихает веселый  день. Ќо  вот
издалека зазвучали рога возвращающихсЯ охотников,  мелодично  перекликаЯсь в
ближних горах.  Њне  стало  весело на  душе;  Я  вскочил и,  очарованный,  в
восторге  воскликнул:  "Ќет,  охота -- вот  это  Я  понимаю,  это -- занЯтие
благородное". Ќо швейцар невозмутимо выколотил трубку и сказал: "Ќу, это вам
только так кажетсЯ. џ это тоже испробовал -- и на подметки  не  заработаешь,
больше истопчешь; а уж от кашлЯ да насморка вовсе не отделаешьсЯ --  ноги-то
ведь постоЯнно мокрые". Ќе знаю почему, но  менЯ  при  этих  словах охватила
дурацкаЯ  злоба, так что Я задрожал всем телом. Њне стал сразу противен этот
верзила, его докучливаЯ ливреЯ, эти вечные ноги, огромный нос в табаке и все
прочее. ‚не себЯ  Я  схватил  его за  плечи и  закричал:  "‚от что,  сударь,
убирайтесь-ка  подобру-поздорову, а не  то  Я вас тут же отколочу!" Џри этих
словах швейцара осенила прежнЯЯ мысль --  что Я помешанный. Ћн подозрительно
и с опаской посмотрел на менЯ, ни слова не говорЯ, высвободилсЯ  из моих рук
и, все еще боЯзливо озираЯсь, быстрыми шагами пошел к замку, где, задыхаЯсь,
объЯвил, что теперь-то уж Я помешалсЯ по-настоЯщему.
     џ  же в конце  концов  громко расхохоталсЯ  и  был несказанно  рад, что
отделалсЯ от  этого умника.  Љ  тому же настал  час,  когда Я обычно относил
букет  в  беседку. Љак  всегда,  Я  легко  перескочил  через  ограду  и  уже
направилсЯ было к каменному столику, как вдруг услыхал в некотором отдалении
конский  топот. “скользнуть не  было возможности,  -- красавица моЯ медленно
ехала верхом по аллее.  Љазалось, она была погружена в глубокие думы. Ќа ней
был  зеленый  охотничий  костюм;  перьЯ  на  шлЯпе  плавно  колыхались.  Њне
вспомнилась повесть,  которую  Я  читал когда-то в старых  книгах  отца,  --
повесть о прекрасной Њагелоне,  как она  в неверных лучах  заката поЯвлЯлась
из-за высоких деревьев при звуках приближающегосЯ охотничьего рога и... Я не
мог двинутьсЯ с места. Ќо она, увидев менЯ,  сильно  испугалась  и невольным
движением  натЯнула поводьЯ. Ћт  страха, сердцебиениЯ  и  великой  радости Я
словно охмелел;  в  довершение  всего  Я заметил,  что  вчерашний  мой букет
приколот у нее на груди, и тут уже не мог долее сдерживать себЯ и в смущении
промолвил: "ЏрекраснейшаЯ госпожа, примите  от менЯ еще и  этот букет и  все
цветы из моего сада, и все, что есть у менЯ. Ђх, если бы Я мог  пойти за вас
в огонь!"
     ‘перва она взглЯнула на менЯ так строго и даже гневно, что у менЯ мороз
по коже прошел; потом она опустила глаза и не подымала их, пока Я говорил. ‚
это  времЯ в чаще  послышались  голоса всадников. ’огда она быстро выхватила
букет  у менЯ из рук и, не сказав ни слова, вскоре  скрылась на другом конце
аллеи.
     ‘  этого вечера  Я  не знал покоЯ. Ќа  душе у менЯ было, как всегда при
наступлении весны, тревожно  и радостно,  сам не знаю почему, как будто менЯ
ожидало  большое  счастье  или вообще  нечто  необычайное.  ѓлавное  же,  не
давались мне теперь эти несносные  подсчеты, и порою, когда солнечный луч из
окна, пробиваЯсь сквозь листву каштана, падал на цифры зеленовато-золотистым
отсветом  и  пробегал  от переноса  к  итогу  и снова  вверх и  вниз, словно
подсчитываЯ,--причудливые  мысли  приходили мне  на ум,  так что  Я иной раз
совсем  терЯлсЯ и  поистине не  мог сосчитать  и  до  трех. „ело в том,  что
восьмерка вечно представлЯлась знакомой мне  толстой, туго затЯнутой дамой в
пышном  чепце, зловещаЯ семерка  точь-в-точь  походила  на  дорожный  столб,
обращенный назад, или  же на  виселицу. Ќо  особенно забавлЯла менЯ девЯтка,
котораЯ  часто, не  успевал Я оглЯнутьсЯ, превесело становилась  на голову и
превращалась  в  шестерку,  а двойка,  словно  вопросительный  знак,  лукаво
поглЯдывала, будто хотела спросить: "—то из тебЯ выйдет, жалкий ты нуль? Ѓез
нее, этой стройной единички, в которой все, ты навсегда останешьсЯ ничем".
     ‘идеть перед домом мне теперь тоже  больше не хотелось. “добства ради Я
выносил скамеечку и вытЯгивал на нее ноги; Я  зачинил старый зонтик и ставил
его  против солнца так, что  надо мною получалсЯ как бы китайский  домик. Ќо
ничто не помогало.  Љогда  Я так сидел и курил  и размышлЯл,  казалось  мне,
будто ноги мои  становЯтсЯ все  длиннее  от  скуки,  а  нос  вытЯгиваетсЯ от
бездельЯ,  пока  Я  целыми часами глЯжу на его кончик.  € когда перед  зарею
проезжала курьерскаЯ  почта, и  Я,  заспанный, выходил  на свежий  воздух, и
миловидное личико, на котором в сумраке виднелись только сверкающие глаза, с
любопытством выглЯдывало  из окна кареты, и  Я слышал приветливое  "с добрым
утром!", а из  окрестных  деревень по  зыблющимсЯ нивам разносилось  веселое
пение  петухов,  и  высоко  в  небе  между  полосками  туч  носились  ранние
жаворонки, а почтарь бралсЯ за рожок и, проезжаЯ, трубил, трубил, -- Я долго
смотрел и смотрел вслед карете, и  казалось мне, будто и Я непременно должен
пуститьсЯ в путь далеко-далеко по белу свету.
     Њежду тем, едва заходило солнце, Я неизменно  относил букет на каменный
стол в темной беседке. Ќо  увы -- все кончилось с того самого вечера.  Ќикто
не брал букета: всЯкий день, рано  поутру, Я приходил посмотреть -- и  цветы
лежали так же, как и  вчера, и  печально глЯдели на менЯ увЯдшими, поникшими
головками, на которых блестели  капли росы, словно пролитые слезы. ќто  было
мне весьма прискорбно. џ больше не делал букетов. ’еперь мне было все равно:
пусть сад мой зарастает сорными травами, пускай цветы  стоЯт  и ждут, покуда
ветер не развеет лепестки. ‚ сердце  моем было так же пустынно и тревожно  и
грустно.
     ‚ эти смутные дни случилось, что однажды, лежа у себЯ  на подоконнике и
с досадой глЯдЯ в растворенное  окно,  Я увидал горничную девушку, шедшую по
дороге из замка.  ‡аметив менЯ, она быстро повернула и остановилась под моим
окном. "Ѓарин вчера возвратилсЯ из путешествиЯ", --  бойко сказала она. "‚от
как, --  отвечал Я  с  удивлением; уже много дней Я ничем не интересовалсЯ и
даже не  знал, что хозЯин в отъезде. -- ’о-то, верно, рада его дочь, молодаЯ
госпожа". „евушка с любопытством смерила менЯ взглЯдом так, что мне пришлось
хорошенько подумать, не сказал ли Я какой глупости. "„а ты, видно, ничего не
знаешь",--проговорила   она  наконец,  сморщив  свой   носик.   "’ак  вот,--
продолжала она,-- сегоднЯ вечером в честь приезда барина в замке будут танцы
и  маскарад. ЊоЯ госпожа будет тоже нарЯжена  --  садовницей; понимаешь?  --
садовницей. €  вот госпожа видела, что у тебЯ цветы лучше всех". "‘транно,--
подумал Я,-- бурьЯн так разроссЯ, что сейчас никаких цветов не видать".
     ѓорничнаЯ между тем продолжала:
     "ѓоспоже длЯ нарЯда нужны цветы, но непременно свежие,  прЯмо с клумбы,
и принести их  должен ты  сам;  сегоднЯ  вечером,  когда  стемнеет,  жди под
большой грушей в парке -- госпожа придет сама и примет цветы".
     џ  был прЯмо ошеломлен  такой радостной вестью  и в восторге выбежал из
дома к девушке. "”и, что за гадкий балахон!" -- воскликнула она, увидев менЯ
в таком одеЯнии.
     ќто  подзадорило  менЯ,  Я  не хотел отставать в галантном обращении  и
резвым  движением попыталсЯ схватить и поцеловать ее.  Љ несчастью, шлафрок,
слишком  длинный, запуталсЯ у менЯ в  ногах,  и Я растЯнулсЯ во  весь  рост.
Љогда Я  поднЯлсЯ, горничнаЯ была уже далеко. Ћткуда-то доносилсЯ ее смех --
воображаю, как она потешалась надо мной.
     ’еперь мне было о чем подумать и чему порадоватьсЯ. ‡начит, она все еще
помнит обо мне и о моих цветах. џ  пошел к  себе в цветник, поспешно выполол
все сорные травы и высоко подбросил их так, что они разлетелись  в мерцающем
воздухе; Я словно  вырвал с корнем всЯкую печаль и досаду. ђозы  снова  были
как ее  уста,  небесно-голубые  вьюнки  -- как  ее  очи, снежно-белаЯ лилиЯ,
грустно опустившаЯ головку, точь-в-точь походила на нее. ‚се цветы Я бережно
сложил  в  корзиночку.  Ѓыл  тихий,  Ясный вечер; на  небе  ни  облачка. “же
показались первые звезды,  за  полЯми  шумел  „унай, поблизости,  в  высоких
деревьЯх господского сада, на все лады распевали несчетные птицы.  Ђх, Я был
так счастлив!
     Љогда наконец стемнело, Я взЯл корзиночку и направилсЯ в  парк. –веты в
корзиночке  лежали  такие пестрые  и  прелестные,  белые,  красные,  голубые
вперемежку; они так благоухали,  что сердце у менЯ ликовало, когда  Я глЯдел
на них.
     Џолон радостных мечтаний, проходил Я в  лунном свете  по тихим песчаным
дорожкам,  поднималсЯ  на  белые мостики, под  которыми  колыхались  на воде
спЯщие  лебеди; Я миновал  изЯщные  беседки  и павильоны.  Ѓольшую  грушу  Я
отыскал без труда -- это было то самое дерево, под которым Я не раз  лежал в
душные вечера, когда был еще подручным у садовника.
     ‡десь  было  так  мрачно  и   пустынно.  ‹ишь   высокаЯ  осина  дрожала
серебристой листвой,  нашептываЯ что-то. ‚ременами из замка доносились звуки
музыки. €ногда в саду слышались голоса, порою совсем близко; потом все вдруг
умолкало снова. ‘ердце у менЯ  стучало. Ќа душе было жутко и странно, словно
Я  хотел  кого-то  обокрасть.  „олгое времЯ  стоЯл  Я  неподвижно  и  молча,
прислонЯсь  к  дереву и чутко прислушиваЯсь; однако никто не приходил,  и  Я
дольше не мог этого выносить. џ  повесил корзиночку  на руку и поспешно влез
на грушевое дерево, дабы свободнее перевести дух.
     Ћчутившись  наверху,  Я  еще  Явственнее  услыхал   звуки  танцевальных
мелодий. Џередо мной  расстилалсЯ весь сад, и взор мой проникал в освещенные
окна  замка.  Њедленно вращались люстры,  словно  хороводы звезд,  множество
нарЯдных кавалеров и дам, будто в кукольном театре,  толпились, и танцевали,
и  терЯлись  в пестром разноликом сонме  гостей; иные подходили  к  окнам  и
глЯдели  в   сад.  ѓазоны,  кустарники  и   деревьЯ  перед  замком  казались
позлащенными от света бесчисленных огней, и Я  ждал, что вот-вот проснутсЯ и
цветы и птицы. Ђ дальше, по  сторонам и позади менЯ, сад покоилсЯ в молчании
и мраке.
     "Ћна  танцует,  --  думал  Я,  сидЯ  на  дереве, --  и, наверное, давно
позабыла и тебЯ, и твой букет. ‚се  веселЯтсЯ, и  никому нет  дела  до тебЯ.
’аков мой удел всегда и повсюду. ‚сЯкий обзавелсЯ  уютным уголком, у всЯкого
есть  теплаЯ печь, чашка  кофе, супруга,  стакан вина  за ужином -- и с него
довольно.  „аже  долговЯзый  швейцар,  и тот отлично чувствует себЯ  в своей
шкуре.  Ђ мне все  не  по душе. Љак будто Я всюду опоздал, как будто во всем
мире не нашлось длЯ менЯ места".
     џ так  расфилософствовалсЯ, что  не заметил,  как в  траве внизу что-то
зашуршало.  ‘овсем близко от менЯ тихо переговаривались  два женских голоса.
‚след  за  тем  в  кустарнике  раздвинулись   ветви,  и  просунулось  личико
горничной, озиравшейсЯ по  всем  сторонам.  ‹унный свет  веселыми  огоньками
играл  в  ее лукавых  глазах.  џ затаил дыхание  и стал смотреть,  не отводЯ
взора.  Ќемного   спустЯ  из-за  деревьев  показалась  и  садовница,  одетаЯ
точь-в-точь,  как вчера описала мне девушка. ‘ердце у менЯ так и забилось от
радости.  Ќо  садовница  была  в  маске и,  как  мне  показалось,  изумленно
осматривалась по сторонам. € тут Я заметил, что она совсем не так уж стройна
и миловидна. Ќаконец  она подошла к дереву и  приподнЯла маску. ќто  в самом
деле была старшаЯ дама!
     Ћправившись с перепугу, Я был  донельзЯ рад, что нахожусь здесь наверху
в безопасности. "€ как  только <i>она</i> сюда проберетсЯ? -- думал  Я.-- —то, если
милаЯ,  прекраснаЯ госпожа придет за цветами - вот будет историЯ!" џ чуть не
плакал от досады на все это происшествие.
     Њежду  тем переодетаЯ  садовница под деревом  заговорила: "‚ зале такаЯ
страшнаЯ духота, Я должна была выйти немного освежитьсЯ на вольном воздухе".
Џри  этом она непрерывно  обмахивалась маской и с трудом переводила дух. Џри
Ярком свете луны  Я  мог  Ясно видеть,  как вздулись  у  нее на шее жилы; от
злости   она  была  красна,   как  кирпич.  ѓорничнаЯ   шарила  повсюду   за
кустарниками, будто она потерЯла булавку.
     "Њне  так  нужны  свежие  цветы  к  моему  нарЯду,--  снова  продолжала
садовница, --  и  куда  только он мог  за-пропаститьсЯ?"  „евушка продолжала
искать,  а  втихомолку  все  посмеивалась. "—то  ты  говоришь,  ђозетта?" --
Язвительно  спросила  садовница.  "џ  говорю  то,  что  всегда говорила,  --
возразила  горничнаЯ, как бы  совсем серьезно и чистосердечно, -- таможенный
смотритель  как был, так и останетсЯ остолопом, верно, он  где-нибудь  лежит
под кустом и спит".
     ЊенЯ  свело,  словно судорогой, -- до того мне  захотелось соскочить  и
спасти свою репутацию, -- но тут из замка послышались музыка и шумные клики.
     ‘адовница не могла  долее ждать. "’ам народ приветствует господина,  --
недовольно сказала она, -- идем, а то нас  могут хватитьсЯ". ‘ этими словами
она быстро закрылась маской и в Ярости поспешила  вместе с девушкой в замок.
„еревьЯ и  кусты отбрасывали причудливые  тени,  словно  показывали ей вслед
длинные носы, месЯц весело играл на ее широкой спине, как на клавишах; и она
быстро  удалЯлась  при звуке  труб и  барабанном  бое, точь-в-точь  так, как
певицы на театре, что Я видел.
     џ же, сидЯ  на дереве, хорошенько не знал, что со мной приключилось, и,
не спускаЯ  глаз,  смотрел на замок; ибо при входе, у ступеней  стоЯли в рЯд
высокие   свечи   в   садовых   подсвечниках  и  бросали  странный  свет  на
поблескивающие окна и по  всему саду. ќто прислуга собралась сыграть молодым
господам  серенаду.  ‡десь находилсЯ  и  швейцар,  пышно  разодетый,  словно
министр; перед ним стоЯл пюпитр, и старик усердно выдувал на фаготе.
     ’олько  Я  уселсЯ,  чтобы  послушать  чудесную  серенаду,  как  наверху
балконные  двери замка внезапно распахнулись. ‚ысокий господин,  красивый  и
статный, в военной форме со множеством блестЯщих орденов  на груди, вышел на
балкон,  и под руку с ним -- кто же? -- прекраснаЯ молодаЯ  госпожа,  всЯ  в
белом, словно лилиЯ во мраке ночи или луна, плывущаЯ в Ясном небе.
     џ  не мог  оторвать взора от них,  Я не видел  ни сада, ни деревьев, ни
полей, а только ее, стройную  и высокую  в волшебном  свете факелов;  она то
приветливо заговаривала с военным, то ласково кивала  музыкантам. ‚низу люди
были вне себЯ  от  радости, да и Я сам под конец не выдержал и  что было сил
тоже стал кричать "виват".
     Љогда же она  вскоре исчезла  с балкона,  факелы  внизу  один за другим
угасли,  когда  убрали  пюпитры  и  в саду  снова зашелестело  и  все  опЯть
погрузилось во мрак,--  тут только  Я  хорошенько  понЯл --  тут только  мне
пришло в голову,  что цветы-то мне заказала тетка, что красавица и не думала
обо мне и давным-давно замужем, а сам Я большой дурак.
     ‚се это повергло менЯ в глубокие размышлениЯ. џ, словно еж, свернулсЯ в
колючий  клубок  моих  собственных  мыслей;  из  замка  танцевальнаЯ  музыка
доносилась все реже, тучи одиноко проплывали над темным садом. Ђ Я всю  ночь
просидел на дереве, как филин, над развалинами моего счастьЯ.
     ‘вежий  утренний   воздух  пробудил  менЯ  наконец  от  моих  раздумий.
ЋглЯнувшись по сторонам, Я был немало удивлен. Њузыка и танцы давно умолкли,
в замке и вокруг него на лужайке, на каменных ступенЯх и колоннах, казалось,
царила торжественнаЯ тишина и прохлада; и один лишь  фонтан у  самого въезда
журчал не  умолкаЯ. ‚  ветвЯх,  там и сЯм, стали пробуждатьсЯ птицы, чистили
свои  пестрые  перьЯ  и, расправлЯЯ крылышки,  с  удивлением и  любопытством
поглЯдывали на странного  товарища  по ночлегу.  ‚есело играли утренние лучи
сквозь чащу и падали мне на грудь.
     Ќаконец Я выпрЯмилсЯ и в первый раз за  много дней посмотрел на широкий
мир: по „унаю мимо виноградников скользили челны,  а  еще пустынные  дороги,
словно мосты, перекидывались далеко через  горы  и долины по сиЯющей солнцем
земле.
     “ж не знаю как,  -- но менЯ снова охватила давнЯЯ жажда странствий: всЯ
былаЯ тоска, и  радость, и большие ожиданиЯ.  Џри этом Я подумал, как там, в
замке,  прекраснаЯ  госпожа  теперь  дремлет под  шелковым  покрывалом среди
цветов  и  как в тишине утра у ее изголовьЯ стоит ангел.  "Ќет,-- воскликнул
Я,-- прочь отсюда, прочь куда глаза глЯдЯт!"
     ‘ этими словами Я схватил свою  корзинку и высоко подбросил ее,  и любо
было  смотреть, как  цветы  рассыпались  на  зеленой лужайке,  пестреЯ между
ветвей.  ’огда  и  Я  спустилсЯ  и  прошел безмолвным  садом к  моему  дому.
—астенько останавливалсЯ Я  там, где Я ее,  бывало,  видел и,  лежа  в тени,
думал о ней.
     “ менЯ в  домике и кругом  все оставалось так,  как вчера.  –ветник был
разорен  и  пуст,  в  комнате  еще  лежала раскрытой большаЯ  счетнаЯ книга,
скрипка моЯ, к которой Я давно уж не прикасалсЯ, висела всЯ в пыли на стене.
‚ этот самый  миг луч  солнца ударил  в  окна  на противоположной стороне  и
осветил струны.  ‘ердце  мое живо откликнулось на это. "„а,-- промолвил Я,--
поди-ка сюда, верный товарищ! –арствие наше не от мира сего!"
     €  вот Я, снЯв со стены скрипку, оставил  все: счетную книгу,  шлафрок,
туфли, трубки и зонтик -- и, беден, как был, снова пустилсЯ в путь из своего
дома по солнечной
     дороге.
     Ќе раз Я  оглЯдывалсЯ назад; на душе у менЯ было чудно и грустно и в то
же времЯ несказанно радостно, словно Я птица, вырвавшаЯсЯ из клетки. € когда
Я прошел изрЯдный  конец и очутилсЯ в чистом поле, Я взЯл смычок и скрипку и
запел:

     Ѓог -- мой вожатый неизменный.
     Љто ниспослал сиЯнье днЯ
     ђучьЯм, полЯм и всей вселенной --
     ’от не оставит и менЯ.

     ‡амок,  сад и башни ‚ены -- все за мною потонуло в утренней дымке, надо
мной, высоко  в  небе,  заливались  бесчисленные жаворонки;  Я шел  зелеными
долинами,  между гор, проходил веселыми городами и  селеньЯми, держа путь на
€талию.

        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ

     Ћднако  тут мне  пришлось  плохо! џ совсем и не подумал о  том, что,  в
сущности, не  знаю хорошенько дороги. Љругом не было ни души, и  Я никого не
мог расспросить,  а  между тем невдалеке дорога  разветвлЯлась  на множество
дорог,  уходЯщих далеко-далеко в  высокие горы, как  бы  совсем вон из этого
мира,  --  стоило  мне взглЯнуть  в ту сторону,  и у менЯ начинала  порЯдком
кружитьсЯ голова.
     Ќаконец Я заметил крестьЯнина, который, видимо,  направлЯлсЯ в церковь,
так как день был  воскресный;  крестьЯнин  был  одет  в камзол  старомодного
фасона с большими серебрЯными пуговицами и  имел при  себе длинную камышовую
трость  с   увесистым  серебрЯным   набалдашником,   который   уже  издалека
поблескивал на солнце.  <i>џ</i> тотчас  обратилсЯ к  нему,  стараЯсь быть возможно
вежливее:  "Ќе скажете  ли  вы  мне,  котораЯ  из  дорог  ведет  в  €талию?"
ЉрестьЯнин остановилсЯ, поглЯдел на  менЯ, подумал малость, выпЯтив при этом
нижнюю  губу, и  снова на менЯ  поглЯдел.  џ уточнил: "‚ €талию, где  растут
померанцы". -- "Ќа кой черт мне  твои  померанцы!"  -- ответил  крестьЯнин и
бодрым  шагом  пошел дальше. џ ожидал, что  он лучше воспитан,-- у него  был
такой солидный вид.
     —то  оставалось делать?  Џоворотить обратно  и вернутьсЯ в  мое  родное
селенье? Ќо там на менЯ народ стал бы пальцем показывать, а мальчишки бежали
бы за мной вприпрыжку и орали: "„обро пожаловать из дальних странствий!  —то
ты нам расскажешь о  своих дальних странствиЯх? Џривез ли ты нам прЯников из
дальних странствий?"
     вейцар с орлиным носом, имевший немало сведений по мировой истории, не
раз  говаривал:   "„остопочтенный  господин  смотритель!  €талиЯ  прекраснаЯ
страна, там господь бог печетсЯ обо всем, там можно растЯнутьсЯ на солнышке,
а виноград  тебе  прЯмо сам  так и лезет в рот,  и как, бывало, укусит  тебЯ
тарантул, так пустишьсЯ в плЯс, что своих не узнаешь, хоть никогда раньше  и
не  плЯсал".-- "Ќет,  в  €талию,  в €талию!"  --  воскликнул Я в восторге  и
побежал, не обращаЯ вниманиЯ на множество дорог, прЯмо по первой попавшейсЯ.
     Љогда  Я прошел  еще изрЯдный конец,  Я увидел справа чудесный плодовый
сад; утреннее  солнце  весело играло  между  стволов и верхушек  деревьев, и
казалось, что трава устлана золотыми коврами. ’ак как  поблизости  никого не
было,  Я перелез  через  низкую  ограду  и уютно расположилсЯ  в  траве  под
Яблоней, ибо от вчерашней ночевки на дереве у менЯ еще ныло все тело. Џередо
мной открывалсЯ широкий  вид, и, так как был праздник, вблизи  и в отдалении
слышалсЯ  благовест,  и  звуки его  неслись  в тишине полей,  а  по лугам  и
дубравам  толпой двигались в церковь разрЯженные поселЯне. Ќа  сердце у менЯ
было радостно, надо мной в чаще ветвей пели птицы,  Я вспомнил свою мельницу
и сад моей прекрасной госпожи, подумал о том, как все это далеко-далеко,-- и
наконец задремал. €  снилсЯ мне сон: будто снизу из роскошной долины  ко мне
движетсЯ  или, вернее, плыв