  глазами
раскачивающаЯсЯ  в  такт; Џолифем сказал, что накачал его валиумом, а затем,
вырезаЯ   очередной   кадр,   спросил,   как  ей  понравилсЯ  его  материал,
видеофильм, переснЯтый на 16-миллиметровую пленку, ответа на этот вопрос она
не  нашла,  он  смотрел  на  нее,  безучастно,  холодно;  то,  что  он зовет
реальностью,  подстроено, инсценировано, сказала она, на что он, разглЯдываЯ
вырезанный  кадр,  ответил:  инсценируетсЯ  игра,  реальность  инсценировать
нельзЯ,  ее  можно только выЯвить, вот он и выЯвил ‘еренсен, как космический
зонд  выЯвил  действующие  вулканы на одном из спутников ћпитера, на что она
бросила:  софистика!  -  а  он: в реальности нет софистики, но тут все опЯть
задрожало,  и  с потолка посыпались крошки и пыль, и она спросила, почему он
назвал  Ђхилла  слабоумным  богом,  и  Џолифем объЯснил: он называет его так
потому,  что  Ђхилл  действует как обезумевший бог-творец, уничтожающий свои
творениЯ;  датчанка не творение слабоумного, со злостью воскликнула она; тем
хуже длЯ бога, спокойно возразил он и на ее вопрос, произойдет ли это здесь,
сказал: нет, не здесь, и не у Ђль-•акимовых ђазвалин, их видно со спутников,
портрет  датчанки  страдает изъЯнами, зато ее портрет будет шедевром, он уже
выбрал  место,  а теперь она должна оставить его и Ђхилла одних, Ђхилл может
проснутьсЯ,  а  ему  надо  собрать вещи, ночью они уедут отсюда и ее с собой
возьмут,  а  заодно  пленки  и  фотографии, ради которых за ним охотЯтсЯ, он
покинет  станцию  навсегда,  и Џолифем опЯть занЯлсЯ пленкой, ”. же не сразу
сообразила,  что  покорно  шагает  в  свою тюрьму, там она улеглась не то на
кровать  модерн,  не  то  на  диван - настолько ей было безразлично, что она
делает,  бежать  все  равно  невозможно,  он  опЯть  протрезвел  и  вдобавок
вооружен,  Ђхилл  мог проснутьсЯ, а станциЯ поминутно содрогалась, и если бы
даже  ей  вздумалось убежать, она не знала, хочет ли этого, она видела перед
собою  лицо  ћтты  ‘еренсен,  перекошенное желанием, а потом, когда огромные
ручищи  обхватили  ее  горло,  за секунду перед тем, как исказитьсЯ, гордое,
торжествующее, смиренное, датчанка желала всего, что с нею случилось, желала
насилиЯ  и  смерти,  остальное было только предлогом, а она сама, ”., она не
могла  не  пройти до конца тот путь, который выбрала, в угоду своему выбору,
гордости,  в  угоду себе, замкнуть смехотворный и все же неизбывный порочный
круг  долга,  но  искала  ли она правду, правду о себе самой, ей вспомнилась
встреча  с  фон  ‹амбертом,  она согласилась выполнить его поручение вопреки
голосу  инстинкта,  бросив  один  туманный план, она схватилась за еще более
туманный,  лишь  бы  что-то  предпринЯть,  ведь  она  переживала  кризис, ей
вспомнилсЯ разговор с „., логик был слишком учтив, чтобы отговаривать ее, да
и слишком хотел посмотреть, чем все кончитсЯ, фон ‹амберт-то, может, еще раз
вышлет  вертолет,  он же опЯть виноват, подумала она и невольно рассмеЯлась,
потом  она увидела себЯ в мастерской, перед портретом, который действительно
изображал  ћтту  ‘еренсен,  но  обернулась она слишком поздно, навернЯка это
’ина   выскользнула  тогда  из  мастерской,  и  навернЯка  режиссер  был  ее
любовником,  она  была  близка к правде, но не выЯснила ее до конца, соблазн
отправитьсЯ  самолетом  в Њ. был чересчур велик, хотЯ и этот полет, пожалуй,
был всего лишь бегством, только вот от кого, спросила она себЯ, возможно, от
себЯ  самой,  видимо,  она  сама  себе стала невыносима, а бегство свелось к
тому,  что  она  просто  покорилась обстоЯтельствам, поплыла по течению, она
увидела  себЯ девочкой, возле горного ручьЯ, на том месте, где он обрываетсЯ
со  скалы  в  пропасть,  она  улизнула  из  лагерЯ, пустила в ручей бумажный
кораблик  и пошла за ним, то один камень, то другой задерживали кораблик, но
он  каждый  раз  высвобождалсЯ  и  теперь неудержимо плыл к водопаду, а она,
маленькаЯ  девочка,  следила за ним вне себЯ от радости, потому что посадила
на  него  всех  своих  подружек,  и  сестру,  и мать с отцом, и веснушчатого
мальчишку-одноклассника,  который умер потом от детского паралича, - словом,
всех,  кого  любила  сама и кто любил ее, и когда кораблик помчалсЯ стрелой,
ринулсЯ  со  скалы  вниз,  в  бездну,  она  громко  закричала от восторга, а
кораблик  вдруг  стал большим кораблем, ручей - порожистой рекой, и сама она
была  на  этом  корабле, все быстрее плывшем к водопаду, над которым на двух
утесах  сидели  Џолифем и Ђхилл, Џолифем фотографировал ее ка-мерой, похожей
на исполинский глаз, а Ђхилл хохотал, раскачиваЯсь взад-вперед голым торсом.


        23.

     ‚   путь  они  отправились  сразу  после  мощнейшего  взрыва,  ей  даже
почудилось,  будто  станциЯ  рушитсЯ, ничто уже толком не работало, вездеход
пришлось  поднимать  из гаража ручной лебедкой; выбравшись в конце концов на
поверхность,  Џолифем  наручником  приковал  ее к стоЯку нар, где она лежала
среди нагромождений роликов с пленкой, а потом сел за руль и рванул с места,
но ракет больше не было, всю ночь они без происшествий ехали дальше и дальше
на юг, над головою мерцали звезды, названиЯ которых она забыла, кроме одного
-  Љанопус,  „.  говорил, что она увидит эту звезду, но откуда теперь знать,
видит  она  Љанопус  или  нет,  и  странным  образом  это мучило ее, ведь ей
казалось,  что  отыщи  она Љанопус, и он непременно поможет ей, потом звезды
побледнели,  последней  -  та, что, возможно, была Љанопусом, ночь истаивала
ледЯным  серебром,  превращаЯсь  в день, ”. совсем озЯбла, медленно вставало
солнце;  Џоли-фем высадил ее из машины, погнал - все в той же рыжей шубе - в
великую  пустыню,  в  иссеченный  трещинами  дикий  край,  чуть ли не лунный
ландшафт,  царство  песков  и  камнЯ, мимо уэдов, среди песчаных барха-нов и
фантастических  скальных  образований,  в  ад света и тени, пыли и суши, как
раньше  гнал  ћтту  ‘еренсен, то почти наезжаЯ на нее, то следуЯ поодаль, то
вообще  исчезаЯ  из  пределов  слышимости,  то с ревом настигаЯ, - чудовище,
затеЯвшее  игру со своей жертвой, вездеход, у рулЯ Џолифем, рЯдом Ђхилл, еще
полуодурманенный,   раскачивающийсЯ   взад-вперед,  декламирующий  "€лиаду",
стихи,  единственное,  что  не смог уничтожить поразивший его обломок стали;
кстати,  Џолифему  незачем  было  руководить ею, она шла и шла, закутаннаЯ в
шубу,  спешила  навстречу  солнцу,  которое  поднималось  все выше, потом за
спиной  раздалсЯ  смех,  вездеход  гналсЯ  за  ней,  как полицейский в белом
тюрбане  гналсЯ  за  шакалом,  а  может,  она и была этим самым шакалом, она
остановилась,  вездеход  тоже, всЯ в поту, она разделась - пусть смотрЯт, ей
безразлично, - накинула одну только шубу, пошла дальше, вездеход за ней, она
все  шла  и  шла, солнце выжгло небо, когда вездеход не двигалсЯ и отставал,
она  слышала  жужжание  камеры,  это предпринималась попытка создать портрет
убитой,  только  на сей раз убитой будет она сама и портрет делает не она, с
нее  делают портрет, и ей подумалось, что же станет с ее портретом, будет ли
Џолифем  показывать  его  другим жертвам, как показал ей портрет датчанки, а
после  она  уже  не  думала ни о чем, потому что думать было бессмысленно, в
мерцающей  дали завиднелись причудливые низкие скалы, неужто мираж, подумала
она,  ей  давно  хотелось увидеть мираж, но, когда она, уже еле волоча ноги,
подошла  ближе,  скалы оказались кладбищем разбитых танков, они обступали ее
словно  исполинские черепахи, в слепЯщую пустоту вонзались мощные, опаленные
огнем  мачты  с  прожекторами, освещавшими давнее танковое сражение, но едва
она  сообразила, куда ее пригнали, тень вездехода плащом накрыла ее, а когда
впереди,  совсем  рЯдом,  возник  Ђхилл  -  полуголый,  весь  в  пыли, будто
ЯвившийсЯ  из  гущи  дикой  схватки,  в  драных армейских брюках, босые ноги
заскорузли  от песка, бессмысленные глаза широко открыты, - на нее с размаху
обрушилось  ЌастоЯщее,  дотоле  неведомаЯ  жажда жить вспыхнула в душе, жить
вечно,  броситьсЯ  на  этого  гиганта,  на этого слабоумного бога, вгрызтьсЯ
зубами   ему   в   горло,   ставши   вдруг  хищным  зверем,  лишенным  всего
человеческого, слившись с тем, кто хотел изнасиловать ее и убить, слившись с
чудовищной  тупостью  мира,  но  он  словно бы отступал перед нею, выписывал
круги,  а  она  не  понимала, почему он отступает, выписывает круги, падает,
опЯть   встает,  таращитсЯ  на  стальные  трупы  -  американские,  немецкие,
французские,  русские,  чешские, израильские, швейцарские, итальЯнские, - от
которых вдруг потЯнуло жизнью, люди чуть не толпами полезли из ржавых танков
и разбитых бронемашин: операторы выныривали неожиданно, точно фантастические
животные,  всплывали  из  кипЯщего  серебра  вселенной, шеф секретной службы
выкарабкалсЯ  из  помЯтых  остатков  русского ‘“-100, а из башни обгоревшего
"–ентуриона",  точно  убегающее  молоко, выпучилсЯ начальник полиции в своем
белом  мундире,  все  наблюдали за Џолифемом и друг за другом, съемка велась
отовсюду  -  с  танковых  башен,  с  броневой обшивки, с траков, тонмейстеры
орудовали своими "удочками", а меж тем Ђхилл, раненый вторично, в бессильной
Ярости  начал кидатьсЯ на танки, его отшвыривали пинками, он падал навзничь,
копошилсЯ  в  песке,  вставал  на ноги, потом, хрипЯ, заковылЯл к вездеходу,
прижимаЯ  к  груди руки, из-под пальцев текла кровь, тут его настигла третьЯ
пулЯ, он снова упал навзничь, выкрикиваЯ в лицо снимающему Џолифему стихи из
"€лиады",  еще  раз  кое-как поднЯлсЯ и рухнул замертво, прошитый автоматной
очередью,  после  чего Џолифем, пока все снимали его и друг друга, рванул на
вездеходе  прочь,  вилЯЯ между искореженными танками, удираЯ от тех, кто его
преследовал,  кому  достаточно было только пойти по следу, впрочем, и это не
имело  смысла,  потому  что, когда около полуночи они оказались в нескольких
километрах  от  станции наблюдениЯ, пустынЯ содрогнулась от взрыва, похожего
на землетрЯсение, и в воздухе вспыхнул гигантский огненный шар.

        24.

     —ерез  несколько  недель, когда ”. со своей съемочной группой вернулась
домой  и  телекомпании  успели  без  всЯкой мотивировки отвергнуть ее фильм,
логик  „. за завтраком в итальЯнском ресторане прочитал ей вслух выдержку из
газеты,  где  сообщалось,  что в Њ. по приказу начальника генерального штаба
расстрелЯны  начальник  полиции  и  шеф  секретной службы, первый за то, что
предал свою страну, второй за то, что хотел свергнуть правительство, теперь,
сам  возглавив  правительство,  начальник  генерального  штаба вылетел на юг
страны,  в  войска,  чтобы  продолжить пограничную войну, далее, он опроверг
слухи  о  том,  что часть пустыни ЯвлЯетсЯ мишенным полем длЯ чужих ракет, и
подтвердил  нейтралитет своей страны; это сообщение очень позабавило „., тем
более что на следующей полосе он прочитал заметку, в которой говорилось, что
Ћтто  и  ’ина  фон  ‹амберт  осуществили  свою  давнюю  мечту:  та, кого уже
считали  мертвой  и  схоронили,  подарила  жизнь  здоровенькому  мальчугану;
складываЯ газету, „. сказал ”.: Ђ тебе, черт побери, здорово повезло.