ен,  не  может до такой степени
владеть собою,  когда ему  диктуют слова,  свидетельствующие о  том,  что он
совершил измену. ќто невероЯтно!
     Ѓаруа молчит.
     Љроме того,  мне известно и  еще кое-что.  ђаспорЯжение об  аресте было
подписано за  день  до  рокового диктанта,  и  арест должен был  совершитьсЯ
независимо от того,  что произойдет в то утро:  тюремнаЯ камера длЯ „рейфуса
была приготовлена еще накануне!
     Ѓаруа продолжает молчать.
     Ћн  сидит у  изголовьЯ постели,  скрестив руки на груди,  выпрЯмившись,
откинув  голову  назад,  нахмурив  брови;  его  подбородок вызывающе поднЯт.
Њинуту они молчат.
     ‚ольдсмут  пробегает  глазами  страницы.   ‡атем   поднимает  голову  и
наклонЯетсЯ к Ѓаруа.
     €так,  „рейфус в тюрьме. –елых две недели, не считаЯсь с крайне тЯжелым
душевным состоЯнием заключенного, ему не сообщают причин ареста, не говорЯт,
в  чем  его  обвинЯют.   ‚  течение  этих  двух  недель  ведетсЯ  следствие,
продолжаютсЯ поиски.  …го допрашивают,  допрашивают с пристрастием - тщетно.
Ќа  квартире у  него производЯт обыск.  …го  жена подвергаетсЯ безжалостным,
жестоким допросам,  от нее скрывают,  где находитсЯ муж, ей внушают, что она
собственной рукой подпишет ему  смертный приговор,  если сообщит кому-либо о
его  исчезновении.   Ќаконец,   на  пЯтнадцатый  день,  „рейфусу  показывают
пресловутую записку.  Ћн отрицает свою вину, Яростно, отчаЯнно, - это никого
не  интересует;  предварительное  следствие  закончено.  „ело  передаетсЯ  в
военный суд.  ЌачинаетсЯ новое расследование. „рейфуса опЯть допрашивают, не
дают  ни  минуты  покоЯ,  пытаютсЯ сбить  с  толку;  заслушивают свидетелей,
разыскивают соучастников -  безуспешно.  ‘ледствие  не  дает  сколько-нибудь
существенных результатов.  ’огда в  первый раз  в  дело  вмешиваетсЯ военный
министр  и   бросает  свой  авторитет  на  чашу  весов.   ‚  своем  интервью
представителЯм печати он заЯвлЯет,  что „рейфус "безусловно виновен", но он,
министр,  лишен  возможности пускатьсЯ  в  дальнейшие объЯснениЯ.  Ќесколько
недель  спустЯ „рейфуса судЯт,  при  закрытых дверЯх:  он  признан виновным,
разжалован, сослан.
     Ѓаруа.  ‘кажите,  мой друг,  и  подобное решение суда вас совершенно не
смущает? Ќеужели вы допускаете, что, если бы против „рейфуса в самом деле не
было серьезных улик, его товарищи, офицеры?..
     ‚ольдсмут (с  тоской в  голосе).  „а,  Я  говорю,  Я  утверждаю:  после
четырехдневного разбирательства было неоспоримо установлено,  что у „рейфуса
не  было никаких подозрительных знакомств,  что его поездки за границу,  его
Якобы пошатнувшиесЯ денежные дела,  его  пристрастие к  игре,  его  любовные
свЯзи -  все,  о чем кричали в газетах антисемиты в надежде привлечь на свою
сторону общественное мнение, - все это оказалось пустой болтовней.
     Ѓаруа (пожимаЯ плечами) €, несмотрЯ на это, нашлись два полковника, два
майора, два капитана, которые... ‘омнительно, мой дорогой, сомнительно!..
     ‚ горЯщем взоре больного промелькнуло что-то похожее на удовлетворение:
чем  дольше  противитсЯ Ѓаруа,  тем  сильнее  будут  в  конечном  счете  его
уверенность и возмущение.
     ‚ольдсмут (поднимаЯ листки в руке). ‚сЯ правда - здесь.
     Ѓаруа. —то это?
     ‚ольдсмут. ЏамЯтнаЯ записка, Ѓаруа, обыкновеннаЯ памЯтнаЯ записка... …е
автор никому не известен,  но это человек с великой душой,  с Ясным умом и с
железной логикой.
     Ѓаруа. Љак его зовут? ‚ольдсмут (с уважением). Ѓернар ‹азар {Џрим. стр.
168}.
     Ѓаруа делает жест, означающий: "Ќе знаю такого".
     ‚ы должны выслушать менЯ до конца. џ не кончил! џ еще только начинаю...
џ позвал вас затем,  чтобы вы -  да,  именно вы - узнали о том, что творитсЯ
вокруг;   но  у  менЯ  есть  еще  одна  цель.  (‘  неожиданной,  настойчивой
властностью.) Ѓаруа,  нужно победить этот заговор лжи,  намеков и молчаниЯ -
он душит правду.  Ќужно,  чтобы люди услышали слово, которому они поверЯт...
Џусть человек,  известный своей прЯмотой,  все  узнает,  все  поймет,  пусть
совесть заставит его заговорить полным голосом,  пусть он скажет то, что все
мы обЯзаны сказать.
     ЏриподнимаетсЯ на  руках и,  глЯдЯ из-под  бинтов на  Ѓаруа,  стараетсЯ
угадать, понЯл ли тот его намерение.
     ‹ицо Ѓаруа,  Ярко освещенное огнем маленькой лампы,  остаетсЯ суровым и
бесстрастным.
     (‚  голосе его  слышна мольба.)  ‘ловом,  необходимо,  чтобы ‹юс принЯл
Ѓернара ‹азара.
     Ѓаруа пытаетсЯ что-то сказать.
     Ќеобходимо,  чтобы он  его  выслушал без  предвзЯтости,  повинуЯсь лишь
голосу своей совести и чести.  (ЏотрЯсаЯ листками.) Ќужно отпечатать это как
воззвание,  в десЯтках тысЯч экземплЯров!  ќтого требует справедливость, - и
ни Я, ни вы, ни он не имеем права уклонЯтьсЯ.
     Ѓаруа собираетсЯ встать.
     Џодождите,  Ѓаруа,  не спешите с выводами.  Ќет,  нет,  не говорите мне
ничего...  Џотерпите,  слушайте. (“молЯюще.) Ќе упирайтесь, Ѓаруа... ‚ы сами
решите,  где правда,  но будьте беспристрастны...  џ прочту вам выдержки,  Я
хочу,  чтобы этот настойчивый призыв к справедливости дошел до вашей души...
(‹ихорадочно) ‚от. Ќачнем с этого...
     "Љапитан „рейфус  был  арестован на  основании двух  экспертиз,  выводы
которых противоречат друг другу.
     ‘ледствие велось самым беззаконным образом.  Ћно доказало лишь то,  что
россказни  о   капитане  „рейфусе  не   соответствуют  действительности,   а
полицейские донесениЯ, опровергнутые свидетелЯми и отклоненные обвинением, -
лживы.
     ’аким образом,  единственным основанием длЯ обвинениЯ остаетсЯ документ
- нечто  вроде  сопроводительной записки,  написанной в  весьма своеобразном
стиле на  листе папиросной бумаги,  разорванном на четыре части и  тщательно
склеенном.
     Љак  попала  эта  бумага  в  ѓенеральный штаб?  ‘огласно донесению г-на
Ѓессон  д'ЋрмшевилЯ,  генерал  †у,  вручаЯ  ее  чиновнику судебной  полиции,
заЯвил, будто она была адресована некоей иностранной державе, но очутилась у
него;  однако,  подчинЯЯсь строжайшему приказу военного министерства,  он не
может сообщить, каким образом этот документ попал к нему в руки.
     ‘ледовательно,  обвинению ничего  не  известно о  том,  как  обвинЯемый
передал посольству этот документ,  не имеющий ни даты, ни подписи. ‡ащита не
знает,  какими путЯми документ этот возвратилсЯ из посольства,  в котором он
находилсЯ.  Љому было адресовано это письмо? Љто его выкрал или доставил? Ќи
на  один  из  этих  вопросов нет  ответа"  [Ѓернар  ‹азар,  "Џравда  о  деле
„рейфуса", Џариж, 1898 год, стр. 80 и след. - Џрим. автора.].
     (ЋстанавливаетсЯ.)  ‚  другом месте он  уже указывал на недостоверность
этого документа. ‚от слушайте... (Џродолжает читать.)
     "„остоверен ли этот документ сам по себе? Ќет.
     ђассмотрим его происхождение,  или,  вернее, происхождение, которое ему
приписывают.   Џо  словам  господина  ЊонвилЯ  ("†урналы"  от  шестнадцатого
сентЯбрЯ тысЯча  восемьсот девЯносто шестого года),  его  Якобы  нашел  один
мелкий  служащий  германского  посольства,  имевший  обыкновение  передавать
французским  агентам  содержимое  корзин,  в  которые  выбрасывают  ненужные
бумаги.  Ѓыл ли когда-нибудь в  германском посольстве человек,  занимавшийсЯ
подобными операциЯми?  „а,  был.  Џрошло ли это незамеченным длЯ посольства?
Ќет.  Љогда  посольство  об  этом  узнало?  Џриблизительно за  год  до  дела
„рейфуса.  Џри  каких обстоЯтельствах?  ‘ейчас Я  их  изложу" [Ѓернар ‹азар,
"Џравда о деле „рейфуса", Џариж, 1898 год, стр. 80 и след. - Џрим. автора.].
(ЋстанавливаетсЯ.)   џ   пропускаю  изложение  процесса  госпожи  Њилькан  в
исправительной полиции. ‚ы прочтете его сами... (Џродолжает читать.)
     "€так, за год до дела „рейфуса сотрудники германского посольства знали,
что  обрывки  документов,  выброшенные  в  корзину,  передаютсЯ  французским
агентам.  Ќо и через год им не было известно, находитсЯ ли еще лицо, которое
занималось этим ремеслом,  в посольстве,  или нет. Џоэтому они принимали все
меры предосторожности и держались начеку.
     Њожно ли допустить,  что такой компрометирующий ценного агента документ
был разорван на четыре части и брошен в корзину, в то времЯ как в посольстве
знали,  что,  по всей вероЯтности,  обрывки будут переданы разведывательному
отделу военного министерства?
     ’аким  образом,  версиЯ о  происхождении этой  сопроводительной записки
совершенно неправдоподобна,  если только не  предположить,  что  записку мог
подделать какой-либо  бесчестный человек,  свЯзанный с  каким-нибудь  мелким
служащим германского посольства,  давно завербованным французской разведкой;
с помощью этого служащего фальшиваЯ записка, содержащаЯ перечень документов,
которые никогда никому не передавались,  могла быть подброшена в посольство,
а затем получена оттуда обычным путем.
     ЋбратимсЯ теперь к  самому документу.  ‘танет ли  человек,  совершающий
измену,   прилагать   к   передаваемым  документам  бесполезную  и   опасную
сопроводительную записку? Ћбычно шпион или изменник заботитсЯ прежде всего о
том,  чтобы  замести  малейшие следы  своей  деЯтельности.  …сли  ему  нужно
передать документы,  он  сделает  это  через  посредство рЯда  лиц,  которым
поручено доставлЯть их по назначению, но никогда он не будет писать. Љстати,
нужно отметить,  что  обвинительный акт отражает недоумение его составителей
относительно того,  каким способом могла быть  передана записка.  Џо  почте?
Љакое безрассудство!  —ерез кого-нибудь?  ‡ачем тогда нужна сопроводительнаЯ
записка? Љ чему писать, когда можно передать документы из рук в руки.
     Ќелепость  обоих  предположений  настолько  очевидна,  что  составители
обвинительного акта предпочли их не выдвигать" [Ѓернар ‹азар, "Џравда о деле
„рейфуса",  Џариж, 1898 год, стр. 74. - Џрим. автора]. (ЏрерываЯ чтение.) ‚ы
слушаете, Ѓаруа?
     Ќе говорЯ ни слова, Ѓаруа резким жестом просит его продолжать.
     Ћн  больше не в  силах сохранЯть невозмутимость.  ‘огнувшись,  упершись
локтЯми в  колени,  обхватив подбородок руками,  он пристально смотрит:  его
суровый взглЯд неотступно прикован к  неподвижной голове в  белой марле;  ни
одна деталь не ускользает от него;  ноздри Ѓаруа раздуваютсЯ, рот приоткрыт,
губы судорожно дергаютсЯ,  он с  тревожно бьющимсЯ сердцем слушает,  он ждет
продолжениЯ, еще надеЯсь, что все это неправда.
     (Њолча оглЯдев Ѓаруа.) џ продолжаю...
     "Ѓыло  ли  установлено  в  ходе  двухмесЯчного следствиЯ,  что  капитан
„рейфус  поддерживал  подозрительные  знакомства?  Ќет,  не  было.  ‘транное
послание,  которое ему приписывают,  содержит, однако, следующую фразу: "Ѓез
известий,  указывающих, что вы хотите менЯ видеть". ‘тало быть, он виделсЯ с
таинственным адресатом?  ‚сЯ  жизнь „рейфуса была  досконально изучена,  был
прослежен каждый его шаг,  рассмотрен каждый поступок -  и  ни одного случаЯ
общениЯ с подозрительными людьми обнаружено не было...
     Ћбвинение не могло привести ни единого факта,  ни единой улики, которые
позволили бы  предположить,  что у  капитана „рейфуса были хоть какие-нибудь
свЯзи с иностранными агентами,  пусть даже в силу его служебных обЯзанностей
в ѓенеральном штабе!
     ... Љакие причины могли толкнуть капитана „рейфуса на измену, в которой
его  обвинЯют?  Ѓыть может,  он  нуждалсЯ?  Ќет,  он  был богат.  Ѓыл ли  он
подвержен каким-либо тайным страстЯм и  порокам?  Ќет.  Ѓыть может,  он  был
скуп?  Ќет,  он жил на широкую ногу и не приумножил своего состоЯниЯ.  Њожет
быть, это больной, импульсивный человек, способный на необдуманный поступок?
Ќет,  это спокойный,  уравновешенный,  храбрый и  энергичный человек.  Љакие
веские мотивы могли  побудить этого  благоденствующего человека поставить на
карту свое благополучие? ’аких мотивов нет.
     €  вот  этому  человеку,  которого ничто  не  толкает на  преступление,
который ничем не опорочен,  который, как установлено следствием, был честен,
трудолюбив,  порЯдочен в личной жизни,  - этому человеку показывают какую-то
загадочную,  подозрительную, неизвестно откуда взЯтую бумагу, и говорЯт: "…е
написал ты. ’ри эксперта подтверждают это, два - отрицают". ‘сылаЯсь на свою
прошлую жизнь,  он заЯвлЯет,  что никогда не совершал подобного поступка, он
уверЯет в  своей  невиновности,  все  признают,  что  он  вел  жизнь  вполне
достойную,  и  все же на основании противоречивых заключений специалистов по
изучению почерков его  приговаривают к  пожизненной ссылке"  [Ѓернар  ‹азар,
"Џравда о деле „рейфуса", Џариж, 1898 год, стр. 81 и след. - Џрим. автора].
     Њолчание.
     ‚от что пишет дальше Ѓернар ‹азар о секретном документе:
     "Ћдного этого, конечно, было недостаточно.
     Џоэтому,  не имеЯ в своем распорЯжении никаких других улик, военный суд
уже готов был вынести оправдательный приговор.
     € тогда генерал Њерсье {Џрим.  стр. 173} вопреки клЯтвенному заверению,
которое он  дал министру иностранных дел,  принЯл решение тайно вручить -  в
отсутствие  представителЯ защиты  -  членам  военного  суда,  удалившимсЯ  в
совещательную комнату, важнейший обвинительный документ, который он до этого
времени хранил в секрете. —то это был за документ?
     Ћн  касалсЯ деЯтельности шпионских организаций в  Џариже,  пишет газета
"ќклер", и содержал такую фразу: "ђешительно, эта скотина „рейфус становитсЯ
слишком требовательным".
     ‘уществует ли  это письмо?  „а,  существует.  Ѓыло ли оно тайно вручено
судьЯм? „а!
     ‘одержитсЯ ли в нем фраза, приведеннаЯ газетой "ќклер"?
     “тверждаю, что нет.
     џ  заверЯю,  что  лицо,  передавшее газете  "ќклер"  документ,  огласки
которого  до   такой   степени  опасались  ввиду  возможных  дипломатических
осложнений,  что  из-за  одного этого  потребовали разбирательства дела  при
закрытых дверЯх,  -  Я заверЯю, что лицо это не побоЯлось прибавить еще одну
подлость  к  уже  совершенным подлостЯм  и  фальсифицировать этот  важнейший
документ,  который  был  опубликован с  целью  окончательно уверить  всех  в
виновности несчастного, вот уже два года терпЯщего неслыханные страданиЯ.
     Џисьмо,  переданное в распорЯжение суда, содержало не фамилию „рейфуса,
а только инициал „.
     •отЯ  "ќклер" в  номере от  десЯтого октЯбрЯ тысЯча восемьсот девЯносто
шестого  года  даже  не  пытаетсЯ  опровергнуть мои  утверждениЯ,  Я  должен
сообщить некоторые подробности:
     €так, письмо, хранившеесЯ, если можно так выразитьсЯ, за семью замками,
было впервые предано гласности газетой "ќклер";  но важно отметить,  что оно
попало  в  военное  министерство через  посредство министра  иностранных дел
приблизительно за восемь месЯцев до дела „рейфуса.
     Ћно не содержало фамилии „рейфуса, и это следует хотЯ бы из того, что в
течение некоторого времени слежке  и  наблюдению подвергалсЯ некий  беднЯга,
мелкий служащий военного министерства, фамилиЯ которого начиналась буквой „.
‘лежка  была  в  скором  времени  прекращена,   так  же  как  и  наблюдение,
установленное впоследствии еще  за  одним  или  двумЯ  лицами,  а  о  письме
позабыли. „рейфус не был заподозрен ни в чем (еще одно доказательство, что к
нему всегда относились с доверием), и об этом письме вспомнили только тогда,
когда была обнаружена и приписана капитану „рейфусу сопроводительнаЯ бумага.
     ‘ледовательно,   версиЯ,   приведеннаЯ  газетой   "ќклер"  пЯтнадцатого
сентЯбрЯ тысЯча восемьсот девЯносто шестого года, страдает неточностью.
     Ќужно ли еще доказывать, что письмо это малоправдоподобно?
     Џредположим,  что какой-нибудь иностранной державе повезло и ей удалось
завербовать к себе на службу офицера ѓенерального штаба, который передает ей
документы,   содержащие  наиболее  секретные  сведениЯ.  ќта  держава  будет
дорожить им превыше всего,  она пойдет на все,  лишь бы сохранить его, будет
принимать вместе с  ним  все  меры предосторожности,  чтобы оградить его  от
всЯких  подозрений...   ‘  другой  стороны,   эта  иностраннаЯ  держава,  из
соображений самой  элементарной осторожности,  побоитсЯ  посвЯщать  в  тайну
посторонних,  чтобы самой не скомпрометировать столь ценного агента,  и  тем
более не  станет упоминать имЯ офицера,  способного оказать ей  такие важные
услуги, в письме, которое может затерЯтьсЯ или быть перехвачено.
     ’аким  образом,  можно  считать установленным -  пока  правительство не
убедило нас  в  обратном,  -  что  длЯ  осуждениЯ капитана „рейфуса не  было
достаточно веских оснований и  обвинительный приговор ему  был вынесен после
того,   как  судьЯм  было  передано  письмо,   которое  упорно  скрывали  от
обвинЯемого, упорно скрывали от защитника.
     Џока продолжалсЯ процесс,  они ничего не знали о письме: поэтому они не
могли  ни  оспорить  его,  ни  заЯвить  о  сомнительном  происхождении этого
документа,  ни опротестовать обвинение,  опиравшеесЯ лишь на то, что фамилиЯ
неизвестного человека, упомЯнутого в письме, начиналась буквой „.
     ђазве  допустимо,  выносЯ  обвинительный приговор человеку,  лишать его
элементарных возможностей защиты?  ђазве не чудовищно, что за пределами зала
заседаний судьи подвергаютсЯ давлению,  что пытаютсЯ повлиЯть на их решение,
на их приговор?  Џозволительно ли кому бы то ни было входить в совещательную
комнату и  говорить судье:  "‡абудь все,  что  сейчас было сказано в  пользу
человека,  которого ты судишь. “ нас, слышишь, у нас есть документы, которые
мы  скрыли от  него  в  интересах государства,  или  из  соображений высокой
политики,  и мы требуем,  чтобы и ты сохранил их в тайне.  Њы заверЯем тебЯ,
что документы эти подлинные,  настоЯщие". € вот на основании этого суд вынес
приговор!  Ќи  один из  его членов не  встал и  не  заЯвил:  "Ћт нас требуют
поступка,   противного  всЯкой  справедливости,   мы   не   должны  на   это
соглашатьсЯ!"
     Ћбщественное мнение было до такой степени сбито с толку, осужденный был
представлен таким негодЯем,  недостойным какого бы  то ни было снисхождениЯ,
что  никого не  взволновало то,  каким  образом добились осуждениЯ человека,
изображенного самым гнусным изменником.  „аже те, чье патриотическое чувство
возмущаетсЯ всЯкий  раз,  когда  затрагивают честь  офицера,  забыли,  какие
приемы были использованы в данном случае, ибо их убедили, будто оскорбленнаЯ
родина требует длЯ преступника самого сурового наказаниЯ.
     …сли бы не это, тысЯчи людей поднЯли бы свой голос (и они поднимут его,
может  быть,  завтра,  когда предубеждение будет рассеЯно) длЯ  того,  чтобы
заЯвить протест во имЯ справедливости. € они сказали бы: "…сли мы примиримсЯ
с  подобными злоупотреблениЯми властью,  с  таким  попранием законности,  то
свобода каждого из нас подвергнетсЯ опасности,  она будет отдана на произвол
прокурора,  любой обвинЯемый будет лишен самых элементарных гарантий защиты"
[Ѓернар ‹азар,  "Џравда о деле „рейфуса",  Џариж,  1898 год,  стр.  83-89. -
Џрим. автора].
     Ѓаруа сжимает руками виски. ‘идит неподвижно, лицо его искажено от горЯ
и жалости; он с отчаЯнием уставилсЯ в треснувший и склеенный пылью квадратик
плиточного пола у своих ног.
     ‚ольдсмут (‘нова начинает читать с выражением мрачной тоски; его низкий
голос разбит усталостью и волнением.) "…сть еще времЯ одуматьсЯ. Џусть никто
не сможет потом сказать,  будто суд забыл о справедливости, потому что перед
ним стоЯл еврей.  џ протестую во имЯ справедливости,  во имЯ справедливости,
от которой отреклись.
     Љапитан „рейфус невиновен, он был осужден незаконно, - нужно, чтобы его
дело было пересмотрено.
     ...  €  на  этот раз суд должен происходить не  при закрытых дверЯх,  а
перед лицом всей ”ранции.
     €так, Я протестую против приговора военного суда...
     ‘уду будут предъЯвлены новые данные: они представлЯют собой достаточное
юридическое основание длЯ пересмотра приговора;  но существует и нечто более
высокое,  чем все юридические тонкости: это - право человека отстаивать свою
свободу,  право  защищать себЯ  против  несправедливого обвинениЯ!"  [Ѓернар
‹азар,  "Џравда о деле „рейфуса",  Џариж,  1898 год,  стр.  83-89.  -  Џрим.
автора]
     Ћбессиленный ‚ольдсмут откидываетсЯ на подушку. Ћн закрыл глаза и сразу
же  превратилсЯ в  безжизненную трЯпичную куклу:  дрожат  только  пальцы его
маленьких рук, неподвижно лежащих поверх простыни.
     Ѓаруа встает и, тЯжело ступаЯ, делает по комнате несколько шагов.
     ‡атем подходит к кровати и останавливаетсЯ, расставив ноги, шумно дыша,
поднЯв руки к груди.
     Ќесколько раз тЯжело переводит дыхание,  прежде чем находит в себе силу
заговорить.
     Ѓаруа.  ‚о  всЯком  случае,  нужно  самим  разобратьсЯ,  узнать правду!
‘омнение ужасно...
     Ћбещаю вам, что ‹юс примет вашего друга завтра же.

     "22 октЯбрЯ 1896 года.
     „орогой Ѓаруа!
     ѓосподин Ѓернар ‹азар только что вышел из моего кабинета, где он провел
почти весь день.  ‚ы помните,  в каком настроении Я был вчера вечером,  Я не
привык быстро менЯть свои мнениЯ. Ќо признаюсь, что беседа с ним перевернула
мне душу.
     Њне  кажетсЯ,  все это настолько серьезно,  чревато такими опасностЯми,
что определить свою позицию,  до конца не разобравшись в  деле,  или принЯть
необдуманное решение, - просто преступно. Џоэтому Я пока отказалсЯ выступить
публично, заверив, однако, г-на ‹азара в моем полном сочувствии. ‚ нем можно
угадать одного из  тех людей,  длЯ которых ни правительственный аппарат,  ни
соображениЯ государственной пользы,  ни  преходЯщаЯ политическаЯ власть,  ни
авторитеты,  господствующие над умами и душами людей,  - ничто не имеет цены
перед требованиЯми чистой совести [ќта фраза, начинаЯ со слов "длЯ которых",
взЯта из произведениЯ Џеги {Џрим.  стр.  177} "Ќаша молодость",  стр.  96. -
Џрим.  автора].  Љроме того,  это  человек Ясного ума,  и  доводы его  могут
поставить в тупик кого угодно.
     Ќевозможно подумать без  тревоги,  что  столь  ужаснаЯ несправедливость
могла быть совершена на наших глазах.  џ не в состоЯнии более жить во власти
такого беспокойства.
     џ хочу все знать.
     џ  хочу вновь обрести покой.  џ по-прежнему хочу верить,  что истина на
стороне суда,  что  есть нечто нам  неизвестное,  способное избавить нас  от
мучительных сомнений.  Џоэтому  Я  принЯл  решение  самому  подвергнуть дело
тщательному расследованию, результаты которого Я сообщу ‚ам.
     Ђ  до  тех  пор,  дорогой друг,  не  говорите со  мной  больше об  этом
тЯгостном  процессе,  не  лишайте  менЯ  Ясности  ума  и  спокойствиЯ  духа,
необходимых длЯ установлениЯ истины.  Џрошу ‚ас об этом настоЯтельно. € если
‚ы позволите,  дам ‚ам совет - не говорите пока об этом деле ни с кем: оно и
так слишком взбудоражило общественное мнение,  и  это ни к  чему хорошему не
приведет.
     Њой  старший сын  чувствует себЯ уже совсем хорошо.  Ќо  здоровье нашей
милой  крошки Ђнтуанетты снова внушает нам  тревогу;  по-видимому,  придетсЯ
решитьсЯ на операцию. ќто большое огорчение, дорогой Ѓаруа, и длЯ менЯ и длЯ
бедной ‹юси.  ЃезмЯтежное счастье почти недоступно длЯ человека,  у которого
большаЯ семьЯ...
     ‚сем сердцем с ‚ами,  дорогой Ѓаруа.  ‡аклинаю ‚ас -  больше ни слова о
процессе.
     Њарк-ќли ‹юс".


        III

     Ћтэй, июльское утро 1897 года.
     Љабинет ‹юса.
     ’еплый  Ясный  день,  ветерок  колеблет  белые  перкалевые занавески на
окнах;  ослепительное солнце  заливает зеленый  сад,  где  щебечут воробьи и
дети.
     Ѓаруа сидит - внимательный и молчаливый.
     ‹юс -  за своим письменным столом; он сидит, вытЯнув руки, откинувшись,
но голова его немного опущена, словно тЯжесть черепа увлекает ее вперед; под
нависшим лбом - глаза мечтателЯ, устремленные на Ѓаруа.
     ‹юс (сдержанно).  ‚ы  понимаете,  Ѓаруа,  Я  не  стал бы говорить таких
вещей, если бы не был твердо убежден.
     Љогда,  восемь месЯцев назад,  вы  пришли ко  мне,  когда прислали сюда
Ѓернара ‹азара,  Я уже сознавал всю опасность этого дела. џ знал из статьи в
"ќклер"  о  существовании  какого-то  секретного  досье...   (ђезко.)  Ќо  Я
отказывалсЯ этому верить! Ћднако сведениЯ ‹азара были настолько точны, что Я
испугалсЯ. € захотел узнать правду. (‘ горечью.) ’еперь Я ее знаю.
     Џауза.
     (ЏовышаЯ голос.)  ‚осемь месЯцев назад Я  не  смел  пред положить,  что
члены  военного  суда,   сознающие  свою  ответственность,  могут  допустить
вмешательство военного  министра  в  ход  судебного процесса,  а  тем  более
согласитьсЯ на  то,  чтобы он  -  без  ведома обвинЯемого и  его защитника -
предъЯвлЯл секретные документы.  ‘ тех пор,  мой дорогой Ѓаруа, Я узнал куда
больше... џ узнал, что секретное досье, умышленно скрытое судьЯми от защиты,
действительно  существовало;   мало  того:   в  этом  досье  вовсе  не  было
пресловутого  неопровержимого  доказательства,   которое  хоть  и  не  могло
оправдать судебную ошибку,  но успокоило бы по крайней мере нашу совесть!  ‚
нем  нет  сколько-нибудь  серьезных  документов,  свидетельствующих  о  вине
подсудимого,   нет  ничего,  кроме  каких-то  предположений,  которые  легко
истолковать как во вред ему, так и в его пользу!
     (ѓоворит,  постукиваЯ пальцами по  столу -  как  будто в  подтверждение
своих слов. ‡начительно.) ЉлЯнусь вам, все это правда.
     Ѓаруа даже не  вздрогнул.  ђасставив ноги,  положив руки на колени,  он
слушает.  Ќа его энергичном лице, в горЯщем взглЯде - страстное любопытство,
но никакого удивлениЯ.
     (ЉладЯ  руку  на  туго  перетЯнутую свЯзку бумаг).  џ  не  в  состоЯнии
рассказать вам подробно о  произведенном мною расследовании.  ‚от уж  восемь
месЯцев,  как Я только этим и занимаюсь. (ЃеглаЯ улыбка.) ‚ы это знаете, так
как  Я  даже  не  мог  регулЯрно посылать  в  "‘еЯтель" еженедельные статьи,
которые Я  вам  обещал...  Њои сенаторские полномочиЯ и  старинные дружеские
свЯзи помогали мне  всюду проникать,  дали мне  возможность самому проверить
полученные  мною  сведениЯ.  ‹азар  снабдил  менЯ  фотографическими  копиЯми
наиболее важных документов.  џ рассмотрел их один,  в тиши,  за этим столом.
Љроме  того,  Я  попросил лучших  специалистов …вропы  произвести экспертизу
почерков.  („отрагиваЯсь до папки.)  ‚се это здесь.  џ знаком теперь с делом
досконально (взвешиваЯ слова), и у менЯ не остаетсЯ ни малейшего сомнениЯ...
ни малейшего!
     Ѓаруа (вставаЯ).  Ќадо, чтобы об этом узнали! Ќадо заЯвить об этом! € в
первую очередь - правительству.
     ‹юс с минуту молчит.  Џотом смотрит на Ѓаруа:  добраЯ улыбка,  мЯгкаЯ и
печальнаЯ,  прЯчетсЯ в  его  бороде.  Ћн  наклонЯетсЯ,  намереваЯсь говорить
доверительно.
     ‹юс.  Џослушайте,  в прошлый понедельник,  в этот же час, Я беседовал в
военном министерстве со  своим  старым товарищем,  офицером,  который сейчас
пользуетсЯ  огромным  влиЯнием  в   ѓенеральном  штабе.   џ   его  не  видел
приблизительно два  года.  Ћн  встретил менЯ очень сердечно.  Ќо  при  одном
упоминании о „рейфусе,  он встал,  сделалсЯ резким и раздражительным,  начал
прерывать менЯ, избегаЯ вступать в объЯснениЯ, - словом, вел себЯ так, будто
Я  ЯвилсЯ к  нему искать личной ссоры.  Њне было очень тЯжело,  но Я пришел,
чтобы поговорить с ним,  и Я высказал все, что хотел высказать; Я привел все
те факты,  которые терпеливо собирал,  проверЯл,  в  которых был уверен.  Ћн
ходил по кабинету,  скрестив руки на груди, скрипЯ лакированными сапогами, и
молча,  обезоруженный точностью моих сведений, слушал менЯ. Ќаконец он снова
сел  и,  стараЯсь  сохранить  спокойствие,  начал  задавать  мне  вопросы  о
настроениЯх в  сенате,  среди  ученых,  профессоров,  среди  окружающих менЯ
людей.  Ћн,  казалось,  колебалсЯ, желаЯ определить число своих противников,
прежде чем принЯть решение.  џ  схватил его за руку,  Я  умолЯл во имЯ нашей
дружбы,  во имЯ справедливости: "…ще есть времЯ. ‘кандал неминуем, но он еще
не разразилсЯ.  ‚ы можете предотвратить,  не допустить его; пусть инициатива
пересмотра дела исходит от  армии,  и  все  будет спасено.  ‹юди имеют право
ошибатьсЯ, но надо найти в себе силу добровольно признать ошибку и исправить
ее..." Ќо Я наталкивалсЯ на стену смутного и тревожного молчаниЯ -  молчаниЯ
упрЯмого и  холодного.  ‚незапно,  словно кто-то  третий встал  между  нами,
офицер поднЯлсЯ,  вежливо простилсЯ со  мной:  никакого проблеска,  ни слова
надежды...
     ‹ицо его искажаетсЯ. Џауза.
     Џотом, Ѓаруа, Я возвращалсЯ пешком, не торопЯсь, по набережным ‘ены. (‘
тоской.) € на всем протЯжении пути,  мой дорогой,  Я задавал себе вопрос: "Ђ
что, если он прав?"
     “ Ѓаруа вырываетсЯ жест удивлениЯ.
     (ЏоднимаЯ руку и устало опускаЯ ее.) џ так Ясно представил себе,  какой
оборот примет это  дело,  когда наше сомнение по  поводу виновности „рейфуса
сделаетсЯ общим достоЯнием!
     Ѓаруа (с живостью). ќто и будет его реабилитацией!
     ‹юс.  ‘огласен. Ќо не будем самообольщатьсЯ. Џроизойдет и нечто другое,
и  это -  главное.  (‘ усилием.) ЌачнетсЯ,  мой друг,  борьба справедливости
против  французского  общества...  Ѓорьба  ожесточеннаЯ  и,  быть  может,  в
некотором смысле преступнаЯ.
     Ѓаруа (с силой). Ћ, как вы можете?..
     ‹юс (прерываЯ). Џослушайте... …сли „рейфус невиновен, что несомненно...
(с  добросовестностью ученого) или почти несомненно,  то на кого тогда падет
вина?   Љто  сЯдет  вместо  него  на  скамью  подсудимых?  ѓенеральный  штаб
французской армии.
     Ѓаруа. Ќу и что же?
     ‹юс.  Ђ  за  спиной  ѓенерального штаба  стоит  нынешнее  правительство
республики,  то  есть  тот  порЯдок,  который  вот  уже  двадцать  пЯть  лет
обеспечивает национальную жизнь ”ранции.
     Ѓаруа молчит. Џауза.
     џ никогда не забуду, Ѓаруа, этого возвращениЯ домой вдоль набережных...
Џередо мной встала ужаснаЯ дилемма:  знать правду и  закрывать на нее глаза,
склонитьсЯ перед авторитетом несправедливого приговора только потому, что он
был  торжественно  вынесен  армией  и  правительством при  пылком  одобрении
общественного мнениЯ;  или обрушитьсЯ с доказательствами в руках на судебную
ошибку,  вызвать скандал и  смело,  как  подобает революционеру,  напасть на
свЯтаЯ свЯтых - сложившийсЯ строй государства!
     Ѓаруа на  несколько мгновений задумываетсЯ;  потом внезапно распрЯмлЯет
плечи.
     Ѓаруа. Ќечего и размышлЯть!
     ‹юс  (просто).  Ћднако Я  размышлЯл.  џ  не  мог так легко расстатьсЯ с
относительным миром,  в  котором мы живем вот уже столько лет.  (‚нимательно
смотрит на  Ѓаруа.)  Њне  понЯтно ваше  возмущение,  которое не  принимает в
расчет ничего,  кроме справедливости.  €  все  же  -  разрешите мне  вам это
сказать,  Ѓаруа,  -  наше отношение не  может быть совершенно одинаковым:  в
вашем пылком стремлении выступить есть...  какое-то  личное чувство.  „умаю,
что не ошибаюсь... ќто ваше личное стремление поквитатьсЯ, взЯть реванш...
     Ѓаруа (улыбаЯсь). Ќе спорю, вы правы... „а, Я рад, что открыто встал по
ту  сторону баррикады.  (‘ерьезно.)  Џотому что,  в  этом нет сомнениЯ,  наш
сегоднЯшний противник  -  это  мой  вчерашний противник:  рутина,  произвол,
равнодушие ко  всему  возвышенному и  искреннему!  Ќасколько наши  убеждениЯ
прекраснее - независимо от того, истинны они. или призрачны!
     ‹юс. џ вас хорошо понимаю. Ќо не упрекайте менЯ за то, что Я колебалсЯ:
ведь придетсЯ раскрыть столько отвратительного - на глазах у всех, на глазах
у иностранцев...
     Ѓаруа не отвечает;  его взглЯд и  улыбка словно говорЯт:  "џ восхищаюсь
вами до глубины души, а вы говорите о каких-то упреках..."
     (Ќе поднимаЯ головы.)  ‡а  эту неделю,  Ѓаруа,  Я  пережил ужасные муки
совести...  џ  колебалсЯ между множеством противоречивых чувств.  (‘ болью.)
‚плоть до того,  что Я испугалсЯ за свои личные интересы... „а, мой дорогой,
Я взвесил все,  что потерЯю сам,  если заговорю, если возьму на себЯ ужасный
почин... € менЯ пронизала мерзкаЯ дрожь...
     Ѓаруа. ‚ы преувеличиваете.
     ‹юс.  Ќет. ЏринимаЯ во внимание состоЯние умов, много шансов за то, что
в  несколько месЯцев менЯ окончательно погубЯт.  Ђ ведь у менЯ девЯть детей,
мой друг...
     Ѓаруа больше не спорит.
     ‚идите,   вы   тоже  разделЯете  мое  мнение.   (ѓорЯчо.)   €   все  же
обстоЯтельства таковы,  что Я не могу уклонитьсЯ,  не изменЯЯ самому себе. џ
всегда больше всего любил правду,  а  значит,  и справедливость:  ведь она -
практическое воплощение правды.  џ  всегда был  уверен,  -  и  это сотни раз
подтверждалось фактами,  -  что  бесспорный долг человека,  что единственное
счастье, которое его не обманывает, - это стремление к правде вопреки всему;
с  этим надо сообразовывать все  свое поведение,  и  тогда рано или  поздно,
несмотрЯ ни на что, найдешь верную дорогу. (Њедленно.) Ќадо, чтобы каждый из
нас  действовал сообразно своим убеждениЯм,  а  мои  убеждениЯ запрещают мне
молчать.  Ћ,  никогда Я так Ясно не понимал,  что труд большинства позволЯет
некоторым людЯм  работать в  тиши:  их  одиночные усилиЯ необходимы,  ибо  в
совокупности они  и  составлЯют прогресс;  но  зато эта  привилегиЯ налагает
обЯзанности,  которых нельзЯ никому передать!  €х надо выполнЯть,  когда они
встают перед тобой; и этот час пробил!
     Ѓаруа выражает согласие простым наклонением головы.
     ‹юс встает.
     џ  не хочу становитьсЯ в позу поборника справедливости.  џ хочу только,
чтобы  мой  тревожный  сигнал  предупредил  правительство  и  стал  причиной
поворота,  который уже назревает в общественном мнении.  Џосле чего Я сделаю
предметом  гласности неприкрашенные результаты моего  расследованиЯ,  а  сам
отойду в  сторону.  ‚ы менЯ понимаете?  (‘ истинным страданием.)  Њне просто
необходимо избавитьсЯ от сомнениЯ,  которое менЯ душит. …сли „рейфус виновен
- а  Я  еще  желаю этого изо всех сил -  пусть это докажут в  ходе открытого
судебного разбирательства,  и  мы  признаем себЯ  побежденными.  Ќо,  прежде
всего, пусть рассеетсЯ эта атмосфера, в которой невозможно дышать.
     Ћн с  усилием подходит к открытому окну,  и взор его отдыхает на свежей
зелени сада.
     Џроходит несколько мгновений.
     ‹юс поворачиваетсЯ к Ѓаруа, будто внезапно вспомнив о том, зачем он его
пригласил к себе, и дружески кладет ему руки на плечи.
     Ѓаруа, мне нужен орган печати, в котором Я мог бы обратитьсЯ с призывом
ко  всем  честным  людЯм...  (ЉолеблетсЯ.)  ‘огласитесь ли  вы  вовлечь  ваш
"‘еЯтель" в схватку?
     Ќа  лице  Ѓаруа  поЯвлЯетсЯ выражение такой гордости,  что  ‹юс  спешит
закончить.
     Ќет,  нет,  дослушайте менЯ,  друг мой.  Ќадо поразмыслить. ‚от уже два
года как  вы  подчинили всю свою жизнь одной цели -  созданию этого журнала.
‚аш "‘еЯтель" в полном расцвете.  ’ак вот,  если он станет моим рупором, все
будет поставлено под угрозу; все ваши труды могут пойти прахом.
     Ѓаруа  выпрЯмилсЯ,  он  слишком  потрЯсен,  чтобы  ответить.  ‚незапнаЯ
радость, огромнаЯ гордость...
     Ћни смотрЯт друг на  друга.  ‹юс все понЯл.  €х волнение становитсЯ еще
более напрЯженным.  ‘ердца бьютсЯ в  полном согласии;  они  молча раскрывают
объЯтиЯ друг другу.
     ‘ этой минуты они охвачены необычайным воодушевлением.
     Ќеделю спустЯ.
     ‚о дворе дома на улице †акоб, где живет Ѓаруа.
     ‚  глубине открытого каретного сараЯ ‚ольдсмут и  несколько сотрудников
журнала сидЯт за столом.  Ѓрэй-‡ежер,  Ђрбару, Љрестэй, Џорталь ходЯт взад и
вперед.
     Џозади  них  белыми кипами сложены 80000  экземплЯров "‘еЯтелЯ".  ‡апах
свежих и влажных оттисков.
     „ругие кипы  готовы к  отправке в  провинцию.  ‘отнЯ  разносчиков газет
выстроилась гуськом  вдоль  стен,  словно  в  очереди  за  благотворительной
похлебкой.
     ’ри часа.
     ђаздача начинаетсЯ.
     Ѓаруа вносит цифры в ведомость.
     Џачки по  300  экземплЯров исчезают под мышкой у  разносчиков,  которые
тотчас же устремлЯютсЯ на улицу.
     Џервые из них уже миновали зону,  где им приходитсЯ молчать,  и  вот на
бульваре  ‘ен-†ермен,  на  улице  ‘ен-Џэр,  на  набережных раздаютсЯ  крики:
хриплый вопль, размноженный десЯтками задыхающихсЯ глоток:
     "‘пециальный номер!..  "‘еЯтель"!..  ђазоблачениЯ по  делу  „рейфуса!..
"‘овесть" -  письмо  французскому народу  Њарка-ќли  ‹юса,  сенатора,  члена
€нститута, профессора Љоллеж де ”ранс..."
     Џрохожие оборачиваютсЯ,  останавливаютсЯ.  ‹авки  пустеют.  Ѓегут дети.
ЏротЯгиваютсЯ руки.
     ЉажетсЯ,  грозовой ветер разбрасывает листы.  ‡а два часа белые бабочки
достигли в своем полете самых дальних кварталов,  шоссе;  они - на столах, в
карманах людей.
     Џродавцы газет возвращаютсЯ, задыхающиесЯ, с пустыми руками. „вор снова
наполнЯетсЯ людьми.  ђазливают  вино.  ђазвЯзаны  последние пачки,  они  уже
исчезают, их уносЯт.
     ѓудЯщий рой  опЯть вырываетсЯ наружу,  встрЯхиваЯ в  этот  летний вечер
город, оцепеневший от жары.
     ’олпа взволнована. Ѓульвары кишат народом.
     Ќочь в канун битвы...
     “же  в  тысЯче мест мысли французов,  разбуженные этой волной героизма,
сталкиваютсЯ. Ѓезудержный взрыв страстей всколыхнул сердце ночного Џарижа.


        Ѓ“ђџ


        I

     Ќовое помещение редакции "‘еЯтелЯ" на “ниверситетской улице.
     Ќиже  четырех  окон  бельэтажа прикреплены железные листы,  на  которых
черными буквами по белому полю начертано: "‘еЯтель".
     Ќебольшое помещение из  пЯти  комнат.  ‚  первых  двух  -  переписчики,
служащие,  деловаЯ суета.  ’ретьЯ,  побольше,  служит  залом  длЯ  заседаний
редакции. ‚ комнате, выходЯщей во двор, - кабинет Ѓаруа; рЯдом - комната длЯ
стенографистки.
     17 ЯнварЯ 1898 года. ЏЯть часов вечера.
     ђедакционнаЯ комната:  большой стол,  на нем - чернильницы и бювары; на
стене развернутый газетный лист:  "Ћрор" {Џрим.  стр.  185} за 13 ЯнварЯ,  с
письмом "џ обвинЯю" {Џрим.  стр.  185},  и  два напечатанных ђоллем плаката,
воспроизводЯщих жирным шрифтом заключительную часть письма ‡олЯ.
     Ѓаруа,  Ђрбару, Љрестэй, Ѓрэй-‡ежер, Џорталь и другие сотрудники громко
разговаривают.
     - ЉавеньЯк {Џрим.  стр.  185}  утверждает,  будто  „рейфус признал себЯ
виновным в утро перед разжалованием.
     - Ќеправда!
     - Ћднако Я уверен, что он человек честный...
     - …го убедили, будто есть показаниЯ того времени.
     - Љ тому же, он не говорит, что видел документ!
     Ѓаруа.  Љак!  ‘  тысЯча восемьсот девЯносто четвертого года  существует
показание, настолько уличающее подсудимого, что достаточно его обнародовать,
чтобы разом покончить со всей этой суматохой,  - и за четыре года никто и не
подумал предъЯвить такой документ суду?
     Љрестэй. ќто бросаетсЯ в глаза!
     Ѓаруа. ‚от как все это происходило...
     ‘разу же воцарЯетсЯ тишина.
     Њне рассказывал ‹юс,  он серьезно изучал дело.  ‚ы увидите, как все это
просто.  Џеред самым разжалованием „рейфус в течение целого часа находилсЯ с
‹ебрен-ђено,  капитаном  республиканской гвардии.  „о  последней  минуты  он
уверЯл его в  своей невиновности.  Ћн  даже заЯвил,  что крикнет об  этом во
всеуслышание;   испугавшись  возможного  скандала,   капитан   счел   нужным
предупредить  полковника.   Џотом  „рейфус  рассказал  о   новом  испытании,
аналогичном пресловутому диктанту,  которому  он  подвергсЯ  несколько  дней
назад:  министр,  все еще надеЯсь получить доказательства,  которые могли бы
несколько успокоить его совесть,  прислал в  камеру к  осужденному майора дю
Џати де  Љлама спросить его,  "не предложил ли  „рейфус ѓермании документы в
патриотических  целЯх",  чтобы  иметь  возможность  получить  другие,  более
важные,  -  уже  одно это смЯгчило бы  его вину и  повлекло бы  более мЯгкое
наказание,  ‹ебрен-ђено,  естественно,  не  знал об  этом демарше.  „рейфус,
который с минуты на минуту ожидал начала гражданской казни,  был, понЯтно, в
возбужденном состоЯнии;  он говорил лихорадочно и довольно бессвЯзно.  ‹егко
понЯть,  что  слова его  могли быть  неверно истолкованы,  неверно переданы,
искажены при пересказе; отсюда и могла родитьсЯ историЯ об обмене документов
с заграницей. —то касаетсЯ ‹ебрен-ђено, то он в ту пору ни разу не говорил о
признаниЯх.   ѓенерал  „аррас  запросил  сразу  же  после  разжалованиЯ,  не
произошло  ли  каких-нибудь  чрезвычайных происшествий;  ему  ответили,  что
ничего особенного не произошло,  и он сейчас же доложил об этом министру. Ќа
докладе  ‹ебрен-ђено,  представленном военному  губернатору  Џарижа  -  этот
доклад ‹юс видел своими глазами,  - имеетсЯ пометка: "Ќичего существенного".
Ќеужели вы  думаете,  что если бы ‹ебрен-ђено выслушал какое-либо признание,
то он не поторопилсЯ бы доложить об этом?  € неужели военный министр,  узнав
на  следующий день о  смутных слухах,  просочившихсЯ в  прессу,  не  был  бы
озабочен,  если бы  слухи эти были хоть сколько-нибудь обоснованы?  ђазве не
отдал бы  он  тотчас же приказ о  проведении нового следствиЯ с  тем,  чтобы
получить это решающее показание? ђазве не попыталсЯ бы он заставить „рейфуса
сообщить дополнительные подробности,  чтобы узнать -  ведь это так важно длЯ
национальной  безопасности,  -  какие  же  именно  документы  были  переданы
иностранной  державе?   Ќет,   право,  чем  больше  размышлЯешь,  тем  Яснее
становитсЯ неправдоподобность всей этой истории с признанием.
     Љрестэй. ‚ы должны напечатать беседу с ‹юсом по этому поводу.
     Ѓаруа.  Ћн находит,  что времЯ еще не наступило.  Ћн ждет свидетельских
показаний Љазимир-Џерье {Џрим. стр. 187} на процессе ‡олЯ.
     ћлиЯ  ‚ольдсмут  (показываЯсь  в  дверЯх).  ѓосподина  Ѓаруа  просЯт  к
телефону.
     Ѓаруа встает и выходит.
     ‡ежер. Љак бы то ни было, Я думаю, что позициЯ ЉавеньЯка нам на руку.
     Џорталь. Ќам на руку?
     ‡ежер.  Љонечно.  Џодумайте только. Ѓывший военный министр торжественно
заЯвлЯет в палате де