        —арльз „иккенс. ‡емлЯ ’ома ’иддлера

----------------------------------------------------------------------------
     Џеревод Ќ. Ѓать
     Charles Dickens
     Tom Tiddler's Ground, 1861
     OCR ЉудрЯвцев ѓ.ѓ.
----------------------------------------------------------------------------


        ѓ‹Ђ‚Ђ Џ…ђ‚Ђџ, 

     в которой мы находим сажу и пепел

     - Ќо почему это место называют "‡емлЯ ’ома ’иддлера"? - спросил Џутник.
     - „а потому, что он кидает медЯки бродЯгам  и  попрошайкам,  -  поЯснил
•озЯин. - Ќу, те, понЯтно, их подбирают. Ђ уж если это делаетсЯ на его земле
- землЯ-то и впрЯмь принадлежит ему, еще предки его владели ею, - да он  еще
небось свои медЯки не ниже золота да серебра ценит и всем тычет в глаза, что
это, мол, моЯ землЯ, - вот и получаетсЯ совсем как в детской игре  про  ’ома
’иддлера *. ’ак что  название  вполне  подходЯщее,  -  заключил  •озЯин,  по
излюбленной своей привычке слегка пригибаЯсь, дабы вперить взор через окно в
пустоту под  полуспущенной  шторой.  -  ’ак  по  крайней  мере  считали  все
джентльмены, которые подкреплЯлись отбивными и  пили  чай  в  этом  скромном
заведении.
     Џутник как раз  подкреплЯлсЯ  отбивными  и  пил  чай  в  этом  скромном
заведении, и, стало быть, •озЯин норовил угодить рикошетом и в него.
     - € вы называете его Ћтшельником? - спросил Џутник.
     - ’ак его все в округе называют, - ответил •озЯин, предпочитаЯ не брать
на себЯ ответственность.
     - Ћтшельник... Ђ что это такое? - спросил Џутник,
     - —то это такое? - повторил •озЯин, потерев подбородок.
     - ‚от именно, что это такое?
     •озЯин вновь пригнулсЯ,  дабы  обстоЯтельнее  рассмотреть  пустоту  под
оконной занавеской, и, как человек, не привыкший утруждать свой мозг четкими
умозаключениЯми, молчал с таким видом, словно вот-вот умрет от удушьЯ.
     - Ќу так Я скажу  вам,  что  это  такое.  Џо  моему  разумению,  -  это
чудовищно грЯзное существо...
     - Њ-да, мистер ‘плин грЯзноват, это верно, - согласилсЯ •озЯин.
     - ...невыносимо самовлюбленное...
     - Њ-да, мистер ‘плин, как все говорЯт, жизнью своей гордитсЯ,  -  пошел
на вторую уступку •озЯин.
     - ...порожденнаЯ ленью уродливаЯ  аномалиЯ  человеческого  естества,  -
продолжал Џутник. - „лЯ блага трудолюбивого господнего мира и его  духовной,
равно как и физической,  чистоты,  Я  бы,  будь  на  то  моЯ  волЯ,  немедлЯ
приговорил этакое создание к каторжным работам, все равно -  где:  на  земле
’ома ’иддлера, или самого папы римского, или хоть факира индийского, словом,
на любой земле.
     -  ЌаврЯд  ли  мистера  ‘плина   пошлешь   на   каторжные   работы,   -
глубокомысленно изрек •озЯин, качаЯ головой. -  ‚едь  он  законный  владелец
земельной собственности.
     - Ђ далеко ли до  этой  самой  "‡емли  ’ома  ’иддлера"?  -  осведомилсЯ
Џутник.
     - Њиль пЯть будет, - ответил •озЯин.
     - Ќу что ж. Џозавтракаю и направлюсь туда. џ нарочно  прибыл  пораньше,
чтобы разузнать об этом месте и посетить его.
     - Ќе вы первый, - заметил •озЯин.
     ђазговор этот происходил однажды, в разгаре лета в году  господнем,  не
столь уж давнем, среди живописных долин и богатых  форелью  речек  в  некоем
зеленом графстве Ђнглии. Ќе важно, в каком именно графстве.  „овольно  будет
сказать, что там вы  можете  охотитьсЯ,  удить  рыбу,  бродить  по  заросшим
высокими травами дорогам проложенным еще  римлЯнами,  заниматьсЯ  раскопками
древних могильников  или  затеЯть  идиллическую  беседу  с  бойким  на  Язык
крестьЯнином - красой и гордостью страны, который поведает  вам  -  если  вы
того пожелаете, - как вести пасторальное хозЯйство  на  девЯть  шиллингов  в
неделю.
     Џутник сидел за завтраком в "Љолокольном звоне" - маленьком деревенском
трактире, землЯной пол которого был посыпан песком. Ѓашмаки его носили следы
росы и пыли после ранней утренней  прогулки,  ранней  прогулки  по  дорогам,
лугам и рощам, щедро наградившим его одежду травинками,  клочками  душистого
сена, сочными и увЯдшими листьЯми и другими благоуханными дарами  свежего  и
обильного лета.
     Ћкно, через которое •озЯин вперЯл взор  в  пустоту,  было  завешено  от
Яркого утреннего солнца, заливавшего деревенскую улицу.  „еревенскую  улицу,
котораЯ ничем не отличалась от прочих деревенских улиц:  она  была  чересчур
широка  длЯ  ее  низких  домишек,  чересчур  тиха  при  ее  длине  и  объЯта
непробудной скукой.
     ’ихие маленькие домики с большущими ставнЯми  -  дабы  крепко  запирать
Ќищету, словно это Њонетный двор или Ђнглийский банк, - до того  необдуманно
пригласили в свою компанию дом „октора, что меднаЯ дощечка на его  дверЯх  и
все три этажа выделЯлись среди них так же заметно и резко, как сам „октор  в
черной суконной паре - среди своих пациентов, облаченных в холстину.
     Љазалось,  с  такой  же  опрометчивостью  деревенские  строениЯ  завели
судебную тЯжбу: десЯтка  два  жалких  дощатых  лачуг  беспорЯдочной  гурьбой
обступили особнЯк ‘трЯпчего, угрожавший им  блестЯщими  каменными  ступенЯми
крыльца, устрашающего вида  скобой  длЯ  очистки  грЯзи  с  подошв  и  Явным
намерением вот-вот вчинить  иск  о  выселении.  ќти  домишки  обликом  своим
напоминали   сельских   мастеровых:   коренастые,   кособокие,   одноглазые,
лупоглазые, подслеповатые, кривоногие,  косолапые,  скрюченные  ревматизмом,
несуразные. ‚ иных домиках, например  в  посудной  лавке  и  лавке  скобЯных
товаров, под самой крышей, не более чем в двух вершках  от  конька,  имелось
окошко, подобное глазу –иклопа, которое давало основание  предположить,  что
какой-нибудь несчастный деревенский мастеровой вынужден на ночь забиратьсЯ в
свою каморку ползком, на манер червЯ. ‚сЯ окрестность вокруг деревни  ЯвлЯла
такое буйное изобилие, а сама деревенька была такой опустевшей и нищей,  что
невольно на ум приходила мысль, будто она посеЯла и  посадила  в  землю  все
свое достоЯние, дабы превратить его в злаки, стебли  и  травы.  ‚от  почему,
должно быть, пустовали лавчонки,  вот  почему  на  углу  пустовали  базарные
навесы и прилавки и вот почему пустовала ветхаЯ гостиница и постоЯлый  двор,
на воротах которого еще не выцвела зловещаЯ надпись  "Ђкцизное  управление",
как бы указывающаЯ на то, от чего никак  не  может  отделатьсЯ  нищета.  ‚от
почему и единственный бродЯчий пес с заранее обдуманным  намерением  покинул
деревню и удалилсЯ в направлении белых столбов и пруда, и поступок его можно
было объЯснить, только предположив, что он собиралсЯ - путем самоубийства  -
превратитьсЯ в удобрение, чтобы  получить  право  на  часть  урожаЯ  репы  и
кормовой свеклы.
     Ћкончив завтрак и уплатив по скромному счету,  Џутник  вышел  на  порог
"Љолокольного звона" и, направлЯемый указующим  перстом  •озЯина,  побрел  к
пустоши мистера ‘плина-Ћтшельника.
     “хитрившись  довести  до  полного   разорениЯ   все   свое   хозЯйство,
завернувшись в одеЯло и скрепив  его  спицей,  а  также  вымазавшись  сажей,
грЯзью и прочей пакостью, вышеупомЯнутый мистер ‘плин снискал себе в  округе
великую славу - славу значительно большую, чем мог  бы  заслужить,  будь  он
заурЯдным христианином или добропорЯдочным готтентотом *. ‘воим  одеЯлом  он
даже сумел окрутить лондонские газеты, поймать их на острие  своей  спицы  и
перемазать их сажей и грЯзью. € Џутник, останавливаЯсь у какого-нибудь жильЯ
или  фермы,  чтобы  расспросить  о  дороге,  всЯкий  раз  не  без  удивлениЯ
убеждалсЯ, с каким точным расчетом мрачный мистер  ‘плин  сумел  сыграть  на
слабостЯх своих соседей, чтобы те постарались создать ему эту славу.
     ђомантическаЯ дымка, ореол некоего доморощенного чуда окружали  мистера
‘плина, а в этой дымке - как и во всЯком тумане - истинные размеры  предмета
представали в непомерно  увеличенном  виде.  Ћн  в  припадке  ревности  убил
красавицу возлюбленную и теперь искупает вину;  он  дал  обет  под  влиЯнием
глубокой скорби; дать обет его побудило роковое  несчастье;  дать  обет  его
побудила религиЯ; дать обет его побудило пьЯнство; дать  обет  его  побудило
разочарование; он никогда не давал обета, - страшнаЯ роковаЯ тайна  толкнула
его на этот шаг! Ћн баснословно богат; он безрассудно щедр;  он  чрезвычайно
учен; он видит  духов;  он  может  творить  всевозможные  чудеса.  Ќекоторые
утверждали, что каждую ночь он выходит на  волю  и  подстерегает  на  темных
дорогах одиноких прохожих. „ругие говорили, что он  никогда  не  выходит  на
волю; одни  уверЯли,  что  срок  его  затворничества  уже  истекает,  другие
достоверно знали, что он обрек себЯ на затворничество вовсе не в наказание и
что оно прекратитсЯ лишь  с  кончиной  самого  Ћтшельника.  „аже  по  таким,
казалось бы, несложным вопросам, как вопрос о его  возрасте  и  о  том,  как
давно он пребывает в своем омерзительном  одеЯле,  сколотом  спицей,  нельзЯ
было получить точных сведений от лиц,  которые,  имей  они  возможность,  уж
навернЯка  бы  разузнали  все  до  мелочи.  ‚озраст  ему  приписывали  самый
различный, от двадцати пЯти до шестидесЯти лет, и  Ћтшельником  он  пребывал
уже семь, двенадцать, двадцать, тридцать лет, - двадцать лет,  однако,  были
излюбленным сроком.
     - Ќу что ж, - промолвил Џутник, - хоть посмотрю,  что  такое  настоЯщий
живой отшельник.
     € Џутник шагал все дальше и дальше, пока  не  добралсЯ  до  ‡емли  ’ома
’иддлера.
     ќто был глухой уголок у старой проселочной дороги, опустошенный  гением
мистера ‘плина до такой степени, точно этот мистер ‘плин родилсЯ императором
и завоевателем. ‚ центре его  стоЯл  довольно  большой  дом,  все  стекла  в
котором были давно уничтожены вышеупомЯнутым сокрушительным гением ‘плина, а
все окна забиты и заколочены толстыми бревнами.
     Ќа заваленном хламом дворе,  густо  заросшем  сорными  травами,  стоЯли
постройки, с крыш которых свободно слетала солома  от  всех  ветров  во  все
времена года, а стропила и балки  обваливались  и  гнили.  ‡имние  оттепели,
морозы и летний зной погнули и покоробили все, что еще  кое-как  уцелело,  и
теперь ни один столб, ни одна доска не держались на  своих  местах,  -  все,
подобно их хозЯину было изломано, исковеркано, выворочено, осквернено.
     ‚ этом  хозЯйстве  бездельника  за  обвалившейсЯ  изгородью,  утопаЯ  в
высохшей траве и крапиве,  еще  торчали  остатки  стогов,  заплесневевших  и
осевших и напоминающих гнилые  соты  или  кучи  грЯзной  губки.  ‡емлЯ  ’ома
’иддлера могла предложить  длЯ  обозрениЯ  свои  загрЯзненные  воды,  ибо  в
усадьбе имелсЯ илистый пруд, в который повалились деревьЯ - разбухший  ствол
и ветви одного из них занимали всю его поверхность, - пруд, который при всем
зловонии густых водорослей, при всей своей черной гнусности, гнили  и  грЯзи
все же невольно вселЯл чувство удовлетворениЯ, ибо  лишь  такаЯ  вода  могла
отражать  всю  постыдную  мерзость  запустениЯ  этого   места,   не   будучи
оскверненной столь недостойным занЯтием.
     Љогда  Џутник  обозревал  ‡емлю  ’ома  ’иддлера,  взглЯд  его   привлек
загорелый †естЯнщик, растЯнувшийсЯ среди бурьЯна в тени дома.  ђЯдом  с  ним
лежала суковатаЯ палка, а под головой - небольшаЯ котомка.
     †естЯнщик встретил взглЯд Џутника не поднимаЯ, головы,  а  чтобы  лучше
разглЯдеть пришельца, просто пригнул к груди подбородок, так  как  лежал  на
спине.
     - „обрый день! - приветствовал его Џутник.
     - € вам того же, коли он вам по душе, - ответил †естЯнщик.
     - Ђ вам не по душе? „енек отличный.
     - Њне дела нет до погоды, - зевнул †естЯнщик, Џутник подошел к  нему  и
стал его разглЯдывать.
     - Њесто любопытное, - заметил он.
     - —то  и  говорить,  -  подтвердил  †естЯнщик.  -  ‡оветсЯ  ‡емлЯ  ’ома
’иддлера.
     - ‚ам оно хорошо знакомо?
     - ‚ первый раз вижу, - снова зевнул †естЯнщик, - и  не  стану  плакать,
если не увижу во второй. ’олько что был тут один и сказал, как оно  зоветсЯ.
…сли вам охота, взглЯнуть на самого ’ома, так ступайте вон через те  ворота,
- и он слегка повернул голову туда, где виднелись остатки деревЯнных ворот.
     - Ђ вы уже видели ’ома?
     - Ђ на что он мне сдалсЯ? Ќе видал Я грЯзи!
     - ђазве он не живет в этом доме? - спросил Џутник, еще раз оглЯдев дом.
     - ’от, что только  что  ушел,  сказал...  -  довольно  сердито  поЯснил
†естЯнщик, - ты, говорит, приЯтель, развалилсЯ на  ‡емле  ’ома  ’иддлера.  Ђ
если, говорит, желаешь поглЯдеть на самого ’ома, ступай вон в те ворота. ђаз
он сам из них вышел, стало быть, знает.
     - Ќесомненно, - согласилсЯ Џутник.
     - Ђ может... - заметил †естЯнщик, до того потрЯсенный  своей  догадкой,
гениальность которой произвела на него поистине гальваническое воздействие и
даже заставила приподнЯть голову чуть ли не на целый вершок, - а  может,  он
все наврал! € наплел же он с три короба про это место! Ќу, тот, стало  быть,
что сюда приходил. Џеред тем как ’ом заперсЯ и все пошло прахом, он  наказал
все кровати в спальнЯх застелить, будто в них спать будут. € если,  говорит,
теперь пройтись по комнатам, то увидишь, как одеЯла на кроватЯх так и  ходЯт
волнами, так и ходЯт. Ђ знаешь, спрашивает, отчего? Ћт крыс!
     - †аль, что мне не пришлось повидатьсЯ  с  этим  человеком,  -  заметил
Џутник.
     - Ћно бы и лучше, если б вы его видели, а не Я, - проворчал  †естЯнщик.
- Ѓольно у него Язык длинный.
     ‚спомнив об этом не без досады, †естЯнщик с мрачным видом закрыл глаза,
а Џутник, сочтЯ, что у †естЯнщика Язык, по-видимому, короткий и  что  больше
из этого человека ни слова не выжмешь, направилсЯ к воротам.
     Џроскрипев ржавыми петлЯми, ворота впустили Џутника  во  двор,  где  он
увидел пристройку с зарешеченным окном, примыкавшую к обветшалому зданию.
     Џод низким окном виднелось уже множество следов,  само  окно  было  без
стекол, и потому Џутник решилсЯ в него заглЯнуть. € тут взору  его  предстал
настоЯщий живой отшельник, по которому можно было судить о настоЯщих,  давно
усопших отшельниках.
     Ћн возлежал на груде золы подле покрытого  ржавчиной  очага.  ‚  темной
кухоньке или чулане - бог знает, чем раньше служила эта конура,  -  не  было
ничего кроме стола, уставленного старыми бутылками.
     …сли бы не крыса, котораЯ, со звоном опрокидываЯ бутылки, спрыгнула  со
стола и на пути в свою нору пробежала по настоЯщему  живому  отшельнику,  то
человека в его норе было бы не так легко разглЯдеть. •вост  крысы  защекотал
лицо Ћтшельника,  и  владелец  ‡емли  ’ома  ’иддлера  открыл  глаза,  увидел
Џутника, вздрогнул и подскочил к окну.  Џутник  на  шаг-другой  отступил  от
окна. "”у! ќто же помесь обитателЯ Ќьюгета, Ѓедлама, „олговой  тюрьмы  в  ее
худшие времена, трубочиста, золоторотца  и  Ѓлагородного  дикарЯ!  *  •а-ха!
ЌедурнаЯ семейка этот род отшельников!" - вот  о  чем  думал  Џутник,  молча
разглЯдываЯ закопченное черное существо в одеЯле, сколотом спицей, -  кстати
сказать, другого платьЯ на нем и не было, - лохматое существо,  пЯлившее  на
него глаза. ‡аметив, что в глазах этих сверкает Явный интерес к тому,  какое
они производЯт впечатление, Џутник  подумал:  "Ћ,  суета  сует  и  всЯческаЯ
суета!"
     -  Љак  ваше  имЯ,  сэр,  и  откуда  вы  прибыли?  -   спросил   мистер
‘плин-Ћтшельник  весьма  величественно,  хотЯ  и   на   обыкновенном   Языке
образованного человека.
     Џутник ответил на эти вопросы.
     - ‚ы прибыли, чтобы посмотреть на менЯ?
     - „а, будучи наслышан, решил на вас посмотреть. ‚ам же нравитсЯ,  когда
на вас смотрЯт. - Џоследнюю фразу Џутник произнес как бы между  прочим,  как
нечто само собой разумеющеесЯ, дабы  предупредить  притворное  недовольство,
уже пробивавшеесЯ сквозь слой грЯзи и копоти  на  физиономии  Ћтшельника.  €
слова эти произвели должный эффект.
     - ‚от как! - сказал Ћтшельник после небольшой заминки. ‚ыпустив из  рук
прутьЯ решетки, он примостилсЯ на подоконнике, поджав под себЯ голые ноги. -
‡начит, вам известно, будто мне нравитсЯ, чтобы на менЯ смотрели?
     Џутник поискал глазами, на  что  бы  присесть,  и,  заметив  поблизости
чурбан, подкатил его к окну. Ќеторопливо усевшись, он ответил:
     - ‘овершенно верно.
     ‘ минуту они молча смотрели друг на друга, и  казалось,  обоим  нелегко
было друг друга раскусить.
     - €так, вы пришли узнать, почему Я веду такой  образ  жизни?  -  грозно
нахмурившись, спросил Ћтшельник. - џ этого не рассказываю ни  одному  живому
существу. € не разрешаю об этом спрашивать.
     - Ѓудьте спокойны, уж Я-то навернЯка спрашивать  не  стану,  -  отвечал
Џутник. - ЊенЯ это нисколько не интересует.
     - ‚ы невежа! - изрек мистер ‘плин-Ћтшельник.
     - Ћт невежи слышу, - ответил Џутник.
     Џривыкнув вселЯть в своих  посетителей  свЯщенный  трепет,  поражаЯ  их
своей  грЯзью,  одеЯлом  и  спицей,  Ћтшельник  взирал  на  гостЯ  несколько
растерЯнно и удивленно, словно выстрелил в него из надежного ружьЯ,  которое
дало осечку.
     - ‚ таком случае зачем вы сюда Явились? - спросил он  после  некоторого
раздумьЯ.
     - Џраво же, несколько минут назад менЯ  вынудили  задать  себе  тот  же
вопрос. Ђ знаете кто?  †естЯнщик.  -  €  Џутник  бросил  взглЯд  па  ворота.
Ћтшельник тоже посмотрел в ту сторону. - ‚от именно. Ћн  там  полеживает  на
солнышке, - продолжал Џутник,  словно  Ћтшельник  спросил  у  него  об  этом
человеке. - Ћн не желает сюда заходить и вполне резонно заЯвлЯет: "Ђ на  что
он мне! Ќе видал Я грЯзи!"
     - ‚ы наглец! - гневно воскликнул Ћтшельник. - Џрочь из  моих  владений!
Џрочь!
     - Ќу полно, полно, - нимало не смущаЯсь, урезонивал его Џутник.  -  ќто
уж слишком. Ќе станете же вы утверждать, будто блистаете чистотой! ‚зглЯните
на ваши ноги! Ђ ваши владениЯ! „а они в столь жалком состоЯнии, что не могут
даже претендовать на какого-нибудь хозЯина.
     Ћтшельник спрыгнул с подоконника и бросилсЯ на свое ложе.
     - џ не уйду, - сказал Џутник, заглЯдываЯ в окно, - вам не удастсЯ таким
путем от менЯ избавитьсЯ. ‹учше подойдите сюда, и мы поговорим.
     - џ не буду с вами  разговаривать,  -  заЯвил  Ћтшельник  и  повернулсЯ
спиной к окну.
     - Ђ Я буду, - продолжал  Џутник.  -  ‚от  вы  обижены  тем,  что  Я  не
интересуюсь,  что  именно  побудило  вас  вести  столь   нелепый   и   столь
непристойный образ жизни. Ќо ведь если Я вижу больного, Я  вовсе  не  обЯзан
интересоватьсЯ, что послужило причиной его болезни.
     Џосле короткой паузы Ћтшельник снова вскочил на ноги и подошел к окну.
     - Љак, вы еще не ушли? - воскликнул он, словно и  впрЯмь  полагал,  что
посетитель уже ушел.
     - € не уйду, - ответил Џутник. - џ намерен провести  этот  летний  день
здесь.
     - Љак вы смеете,  сэр,  вторгатьсЯ  в  мои  владениЯ...  -  начал  было
Ћтшельник, но Џутник прервал его:
     - Ќу, знаете, насчет ваших владений вам бы лучше помолчать. џ просто не
могу допустить, чтобы эту дыру удостаивали такого названиЯ.
     - Љак вы смеете! - вопил Ћтшельник, сотрЯсаЯ прутьЯ решетки. -  Љак  вы
смеете ЯвлЯтьсЯ ко мне и оскорбительным образом называть менЯ больным!
     - Ћ боже милостивый! - весьма хладнокровно возразил Џутник. - Ќеужели у
вас хватит совести  утверждать,  будто  вы  здоровы?  ’огда  извольте  вновь
обратить внимание на свои ноги. Џоскребите себЯ где угодно и чем  угодно,  а
потом попробуйте сказать, что вы здоровы. ‘уть в том, мистер ‘плин,  что  вы
не только ‘кверна...
     - џ - ‘кверна?! - в Ярости переспросил Ћтшельник.
     - Ђ как же еще назвать эту усадьбу, доведенную  до  столь  непотребного
состоЯниЯ? ќто - ‘кверна! Љак иначе назвать  человека,  дошедшего  до  столь
непотребного состоЯниЯ. ќто - ‘кверна! € кроме того, вы отлично знаете,  что
не можете обойтись без публики, и  почитатели  ваши  -  тоже  ‘кверна...  ‚ы
привлекаете все  отребье,  всех  проходимцев  на  десЯть  миль  в  округе  и
выставлЯетесь перед ними напоказ в этом гнусном одеЯле, швырЯете им медЯки и
угощаете их спиртным вон из тех грЯзных кружек  и  бутылок  -  поистине  тут
требуютсЯ луженые желудки! Љороче говорЯ,  -  заключил  Џутник  спокойным  и
ровным голосом, - сами вы - ‘кверна, и  эта  собачьЯ  конура  -  ‘кверна,  и
публика, без которой вы не можете обойтись, -  ‘кверна,  и,  пожалуй,  самое
скверное то, что ‘кверна этой округи, уже одним тем, что  она  существует  в
цивилизованном мире, хотЯ, казалось бы, давно отжила  свой  век,  становитсЯ
‘кверной всеобщей!
     - „а уйдете вы или нет! “ менЯ есть ружье! - пригрозил Ћтшельник.
     - Ѓа!
     - …сть, говорю вам!
     - Ќу, посудите сами, разве Я утверждал,  что  у  вас  его  нет?  Ђ  что
касаетсЯ моего ухода, то ведь Я уже сказал, что не уйду. Ќу вот, из-за вас Я
потерЯл нить... Ђх да, Я говорил  о  вашем  поведении.  ‚се  это  не  только
‘кверна, более того, это предельное сумасбродство и безволие.
     - Ѓезволие? - словно эхо, отозвалсЯ Ћтшельник.
     - Ѓезволие, - все с тем же спокойным и  невозмутимым  видом  подтвердил
Џутник.
     - ќто Я безволен? Ћ, глупец! - возопил Ћтшельник. -  џ,  верный  своему
подвижничеству, своей скудной пище и вот этому ложу все эти долгие годы?!
     - —ем больше лет, тем больше ваше безволие, - заметил Џутник. - •отЯ не
так  уж  много  прошло  этих  лет,  как  гласит  молва,  которую  вы  охотно
поддерживаете. Њистер ‘плин, корка грЯзи на вашем лице толста и черна, но  и
сквозь нее Я могу разглЯдеть, что вы еще молоды.
     - Ђ предельное сумасбродство  выходит  не  что  иное,  как  безумие?  -
спросил Ћтшельник.
     - ‚есьма на то похоже.
     - Ќо разве Я говорю как безумный?
     - Љак бы там ни было, но у  одного  из  нас  имеютсЯ  веские  основаниЯ
считать другого таковым. Љто же безумен - чистоплотный человек в  пристойном
костюме или человек, заросший грЯзью и в  совершенно  непристойном  виде?  џ
умолчу, кто именно.
     - ’ак знайте же вы, самодовольный грубиЯн, - воскликнул Ћтшельник, - не
проходит и днЯ, чтобы беседы, которые Я здесь веду,  не  утверждали  менЯ  в
правоте моего подвижничества, не проходит и днЯ, чтобы все, что Я здесь вижу
и слышу, не доказывало, как Я прав и стоек в моем подвижничестве!
     Џутник, поудобнее устроившись  на  своем  чурбане,  достал  из  кармана
трубку и принЯлсЯ ее набивать.
     - Ћдно предположение, - начал он, устремив взор в синеву небес, -  одно
лишь предположение, что человек, пусть даже за решеткой, в одеЯле,  сколотом
спицей, отважитсЯ уверЯть менЯ, что  он  изо  днЯ  в  день  видит  множество
всЯкого рода людей, мужчин, женщин и детей, которые  каким  бы  то  ни  было
образом доказывают ему, будто поступать вопреки законам общественной природы
человека, не говорЯ уже о законах  обычной  человеческой  благопристойности,
есть не что иное, как самаЯ жалкаЯ распущенность; или что кто-то  доказывает
ему, будто, обособлЯЯсь от ближних своих и их обычаев, он  не  ЯвлЯет  собою
зрелище отвратительного убожества,  предназначенное  длЯ  увеселениЯ  самого
сатаны (да еще, пожалуй, обезьЯн), - одно лишь это предположение вопиюще.  џ
повторЯю, - продолжал  Џутник,  раскурив  трубку,  -  подобнаЯ  безрассуднаЯ
дерзость вопиюща, даже если она  исходит  от  существа,  покрытого  коростой
грЯзи в вершок толщиной,  сидЯщего  за  решеткой  и  облаченного  в  одеЯло,
сколотое спицей.
     Ћтшельник как-то нерешительно поглЯдел на него,  отошел  к  своей  куче
золы и пепла, лег,  снова  поднЯлсЯ,  подошел  к  окну,  снова  нерешительно
взглЯнул на гостЯ и, наконец, сердито буркнул:
     - џ не выношу табака.
     - Ђ Я не выношу грЯзи. ’абак  отличное  дезинфицирующее  средство.  ЊоЯ
трубка нам обоим лишь на пользу. џ намерен просидеть здесь весь этот  летний
день, пока благословенное летнее солнце не склонитсЯ к  закату,  и  доказать
вам устами любого, кому случитсЯ проходить мимо ворот, какое  вы  никчемное,
жалкое создание.
     - —то это значит? - гневно воскликнул Ћтшельник.
     - ќто значит, что вон там - ворота, тут - вы, а здесь - Я.  ќто  значит
также, что Я твердо убежден в том, что  любой  случайный  прохожий,  который
войдет к вам во двор через эти ворота, из каких бы краев он ни ЯвилсЯ, каков
бы  ни  был  запас  его  житейской  мудрости,  приобретенной  им  самим  или
позаимствованной у других, - любой сочтет необходимым встать на мою сторону,
а не на вашу.
     - ‚ы наглый и хвастливый субъект, - сказал  Ћтшельник.  -  ‚ы  считаете
себЯ бог весть каким мудрецом.
     - —епуха, - ответил Џутник,  спокойно  покуриваЯ  трубку.  -  Њного  ли
мудрости требуетсЯ, чтобы понЯть, что каждый смертный должен делать  дело  и
что все люди тесно свЯзаны между собою.
     - “ж не станете ли вы утверждать, будто у вас нет сообщников?
     - ЃолезненнаЯ  подозрительность  естественна  при  вашем  состоЯнии,  -
сочувственно поднЯв брови, произнес Џутник. - ’ут уж ничего не поделаешь.
     - ‚ы хотите сказать, что у вас нет сообщников?
     - џ не хочу сказать ничего, кроме того, что уже сказал. Ђ сказал Я, что
будет просто противоестественно, если хоть один сын или дочь Ђдама,  вот  на
этой самой земле, на которую ступила моЯ нога, или на  любой  другой  земле,
куда ступает нога человека,  вздумает  хулить  здоровую  почву,  на  которой
зиждетсЯ наше существование.
     - ‘тало быть, -  со  злобной  усмешкой  перебил  его  Ћтшельник,  -  вы
считаете, что...
     - ‘тало быть, Я считаю, - подхватил Џутник, - что  провидение  повелело
нам по утрам вставать, умыватьсЯ, трудитьсЯ длЯ  общего  блага  и  оказывать
воздействие друг на друга, предоставив лишь слабоумным да параличным  сидеть
в углу и хлопать глазами. €так, - тут Џутник повернулсЯ к воротам, -  ‘езам,
откройсЯ! Џусть глаза его прозрЯт,  а  сердце  омрачитсЯ  скорбью.  Њне  все
равно, кто войдет, ибо Я знаю, чем это кончитсЯ.
     ‘ этими словами Џутник повернулсЯ к воротам, а мистер  ‘плин-Ћтшельник,
совершив несколько нелепых прыжков с  ложа  к  окну  и  обратно,  подчинилсЯ
неизбежному, свернулсЯ клубком на подоконнике, ухватившись за прутьЯ решетки
и с Явным любопытством выглЯдываЯ из своего логова.

        ѓ‹Ђ‚Ђ ‚’ЋђЂџ, 

     в которой мы находим вечерние тени

     Џервым посетителем, поЯвившимсЯ в воротах, был случайно заглЯнувший  во
двор джентльмен с альбомом под  мышкой.  …го  испуганный  и  изумленный  вид
говорил о том, что молва об Ћтшельнике еще не достигла его ушей. Љак  только
к незнакомцу вернулсЯ дар речи, он  поспешил  извинитьсЯ  и  поЯснить,  что,
впервые посетив эти краЯ, был поражен  живописными  руинами  этого  двора  и
сараев и заглЯнул в ворота, желаЯ только сделать зарисовку с натуры.
     ЏосвЯтив  смущенного  незнакомца  в  таинственную  историю  Ћтшельника,
Џутник  сказал,  что  любые  рассказы,  почерпнутые  из   жизненного   опыта
посетителей, способные оживить мистера ‘плина в это летнее утро, пришлись бы
весьма  кстати  в  таком  затхлом  углу.  Џоначалу   посетитель   пришел   в
замешательство, не столько, как выЯснилось  впоследствии,  из-за  отсутствиЯ
способностей рассказчика, сколько из-за того, что не мог так сразу вспомнить
ни одной подходЯщей  истории.  ‘тараЯсь  собратьсЯ  с  мыслЯми,  он,  как-то
незаметно длЯ себЯ самого, вступил в беседу с Ћтшельником.
     - Њне никогда не приходилось наблюдать, чтобы затворничество,  подобное
вашему, приводило к добру, - произнес  он.  -  џ  сам  знаю,  насколько  оно
заманчиво, сам изведал его соблазн и сам ему поддавалсЯ; но добра от него не
видал. ‚прочем, постойте, - осексЯ он, поправлЯЯ себЯ, как  это  свойственно
человеку добросовестному, который не воспользуетсЯ длЯ  подтверждениЯ  своей
излюбленной теории фактом,  хотЯ  бы  в  малейшей  степени  сомнительным.  -
Џозвольте! „а, да, Я вспоминаю одно доброе дело, свершить которое в какой-то
мере стало возможным потому, что человек вел затворнический образ жизни.
     Ћтшельник с торжествующим  видом  вцепилсЯ  в  прутьЯ  решетки.  Ћднако
Џутник,   нимало   не   смущенный,   попросил   незнакомца   рассказать   об
обстоЯтельствах этого дела.
     - ‚ы о них услышите, - отвечал  незнакомец.  -  Ќо  предварительно  мне
хотелось бы  заметить,  что  событиЯ,  о  которых  Я  собираюсь  рассказать,
произошли несколько лет тому назад, когда Я только  что  претерпел  жестокий
удар судьбы и, вообразив, будто мои друзьЯ своим сочувствием  заставЯт  менЯ
лишь острее ощущать мою потерю, решил удалитьсЯ от них и пребывать в  полном
одиночестве до той поры, пока хоть в какой-то мере не утихнет боль утраты.
     ‚ истории, которую вы сейчас услышите, Я хочу рассказать вам, как  были
обнаружены добрые дела, пробуждены добрые чувства, совершены добрые поступки
и пожаты добрые плоды, и все это лишь благодарЯ ‚ечерним ’енЯм.
     џ часто думал о том, как предательски выразительны бывают тени. џ  имею
в виду тени, которые можно увидеть с улицы в освещенных окнах  домов,  тени,
возникающие на спущенной шторе, когда люди находЯтсЯ между нею и лампой. Њне
случалось наблюдать их, когда, проходЯ мимо церкви во времЯ богослужениЯ,  Я
смотрел на окна  и  видел  в  них  тени  влюбленных,  склоненных  над  одним
молитвенником; тени детей, которые навернЯка  болтали  и  пересмеивались;  а
иной раз Я замечал тень, котораЯ то и дело рывком подавалась вперед,  потом,
словно опомнившись, вскидывалась и некоторое времЯ  держалась  неестественно
прЯмо и неподвижно, после чего  вновь  начинала  подаватьсЯ  вперед,  и  это
позволЯло мне предположить, что там уже дошли до четвертой части  проповеди,
состоЯщей из восьми разделов,  и  что  передо  мною  некто,  ищущий  во  сне
спасениЯ от красноречиЯ проповедника.
     ‘реди теней, хранимых моей памЯтью, есть такие, что запечатлелись в ней
не просто темными, холодными пЯтнами; их отбрасывали созданиЯ столь  светлые
и благородные, что тени казались лишь мЯгким отсветом, а  свет,  который  их
отбрасывал, - лучезарным сиЯнием.
     ’о, о чем Я хочу рассказать вам, произошло несколько лет назад, когда Я
одиноко жил на узкой и довольно людной улице в одном из старинных  кварталов
‹ондона - на одной из тех улиц, где  более  или  менее  сносные  дома  стоЯт
вперемежку с самыми убогими и где в одном из самых лучших и чистых  домов  Я
снимал две комнаты: спальню и гостиную.
     ’огда, впрочем, так же, как и теперь, во  времЯ  работы  Я  не  выносил
шума, и поэтому превратил спальню на третьем этаже в студию,  спал  же  Я  в
гостиной, где ночью было тихо, тогда как днем туда  доносилсЯ  уличный  шум.
’аким образом, моЯ рабочаЯ комната была  на  третьем  этаже  и  выходила  на
задворки, а так как в нескольких Ярдах от моего дома другаЯ улица под острым
углом пересекала ту, на которой жил Я, то вполне понЯтно, что  задние  стены
домов этой косой  улицы,  носЯщей  вполне  подходЯщее  название  Џоперечной,
находились  на  довольно  близком  расстоЯнии  от  моего   окна.   џ   столь
обстоЯтельно описал местоположение моего жилища длЯ того,  чтобы  вам  легче
было представить, каким образом внимание мое привлекло нечто такое, о чем  Я
собираюсь рассказать подробнее.
     ‚ы также поймете, как случилось, что Я, сидЯ в своей комнате,  особенно
во времЯ коротких зимних дней, когда уже  спускались  сумерки,  и  задумчиво
глЯдЯ в окно, погруженный в размышлениЯ о своей работе,  невольно  устремлЯл
взглЯд на одно из окошек в задних стенах домов  косой  улицы,  о  которой  Я
только что упоминал,  и  как  зачастую  ловил  себЯ  на  том,  что  стараюсь
представить себе обитателей  комнат,  отделенных  от  менЯ  столь  небольшим
расстоЯнием.
     Ћкно одной из этих комнат по некоторым причинам особенно  занимало  мое
воображение. Ћкно находилось на одном уровне с моим, как раз напротив  него.
‚ дневное времЯ, хотЯ штора была поднЯта до самого верха, Я почти ничего  не
мог там разглЯдеть, однако и то, что Я видел, говорило  о  крайней  бедности
этого  жильЯ.  „олгаЯ  привычка  пользоватьсЯ  глазами,   если   можно   так
выразитьсЯ, "умозрительно", развила  во  мне  склонность  придавать  большое
значение внешним очертаниЯм предмета, в той мере, в какой они  выражают  его
внутреннюю сущность. Љак бы там ни было, но Я обладаю  такой  склонностью  в
очень сильной степени, особенно же в отношении окон.  џ  полагаю,  что  окна
могут дать богатый материал длЯ  пониманиЯ  вкусов,  привычек  и  характеров
обитателей жилища.
     Љто не чувствовал, проходЯ мимо какого-нибудь дома и  глЯдЯ  на  чистые
окна, уставленные цветами, на сочетание Ярких бело-зеленых тонов аронника  с
нежными тонами гиацинтов, создающих  такую  свежую  гамму  красок  на  общем
темном фоне, кто не чувствовал,  что  хозЯева  комнат  с  украшенными  таким
образом окнами живут  куда  счастливее  и  спокойнее,  нежели  их  ближайшие
соседи, на грЯзном окне которых косо висит желтаЯ  штора,  а  в  проволочной
сетке под нею зиЯет дыра?
     …сли придерживатьсЯ теории, которую Я только что рискнул  изложить,  то
вы легко поймете, что Я был  склонен  отнести  жильцов  комнаты  напротив  к
первой  категории,  ибо  разглЯдел  в  их  окне  огромную   фуксию,   веером
раскинувшую листьЯ и ветви между деревЯнными подпорками.  џ  заметил  также,
что это бедное окно всЯчески старались украсить, хотЯ бы и  самыми  дешевыми
предметами декоративного искусства, но все же свидетельствовавшими о любви к
изЯщному и о желании как-то прикрыть нищету.
     Ќо, как Я уже сказал, окно  это  привлекало  мое  внимание  чаще  всего
именно в сумерки и по  вечерам.  ‚едь  когда  в  комнате  горит  свет,  тени
находЯщихсЯ в ней предметов и людей  возникают  на  оконной  шторе  с  такой
Яркостью  и  четкостью,  что  человеку,  который  не   занималсЯ   подобными
наблюдениЯми, трудно этому поверить. € вот, тени говорЯт мне, что в  комнате
живут муж и жена, и Я уверен, что оба они  молоды.  Њужчина,  как  мне  дает
основание заключить его поза, а также экран из папиросной бумаги, за которым
он сидит, - гравер, бедный труженик, длЯ которого дни  чересчур  коротки,  и
он, сгорбившись, долгие ночные часы  терпеливо  корпит  над  своей  работой.
‚ремЯ от  времени  Я  замечаю,  как  он  встает,  откидывает  голову,  чтобы
отдохнула шеЯ, и тогда Я вижу  тень  его  молодой,  чересчур  худощавой,  но
стройной фигуры. ’ень показывает, что он носит бороду. ‘вет в комнате  очень
Яркий, и это еще больше убеждает менЯ в том, что человек этот гравер.  Џочти
всегда рЯдом с его тенью - тень его жены. Љак она следит, как  ухаживает  за
ним, как склонЯетсЯ над спинкой его  стула  или  опускаетсЯ  подле  него  на
колени! ‚ те дни Я еще ни разу не видел ее лица, но не мог представить  себе
ее иначе, как женщиной настолько очаровательной и милой, что  она  могла  бы
внести свет даже в более мрачную комнату и сделать  тЯжелую  жизнь  мужа,  -
если  у  него  хватит  сил  выдержать  ее,  -  не  только  терпимой,  но   и
восхитительной.
     …сли у него хватит сил выдержать эту жизнь... Ќо хватит ли? Џередо мною
лишь его тень, но мне кажетсЯ, что  это  тень  человека  слабого  здоровьем.
Ќочью, когда бы ни взглЯнуть на это окно, всегда видна его согбеннаЯ фигура;
днем же Я всегда вижу угол экрана, за которым он трудитсЯ.  "…сли  он  будет
корпеть над работой день и ночь, - думал Я, - то, как это обычно бывает  при
всЯком чрезмерном напрЯжении сил, он навернЯка не достигнет цели и  в  конце
концов надорветсЯ".
     ‚скоре Я начал подозревать, что  мои  опасениЯ  подтвердились.  Ћднажды
штору на окне, которую поднимали, чтобы  граверу  было  легче  работать  при
дневном свете, так и  не  поднЯли.  ’рудно  передать,  с  каким  нетерпением
дожидалсЯ Я вечера и теней, которые поведают мне больше.
     ‚ тот вечер свет в комнате горел, как обычно, но прЯмой угол экрана  не
выделЯлсЯ на шторе. € тень поЯвлЯлась только одна, - это была тень  женщины,
и по ее осторожным движениЯм Я догадалсЯ, что  она,  должно  быть,  наливает
возле лампы лекарства и готовит различные снадобьЯ длЯ больного.  Џорою  она
отвлекалась от своего занЯтиЯ и поворачивала голову в ту сторону, где, как Я
решил, стоит кровать. Ђ иногда мне казалось  (хотЯ,  быть  может,  это  была
всего лишь игра воображениЯ), что она шевелит губами, с кем-то разговариваЯ.
€ной  раз  Я  даже  видел,  как  она,  чуть-чуть  склонив  голову,   пробует
приготовленную ею пищу, пробует и  снова  что-то  перемешивает,  прежде  чем
отнести в тот угол комнаты, где, Я был уверен, лежит больной. ‚от что  могли
рассказать тени.
     €з окна моей спальни улица видна на довольно большое расстоЯние  в  обе
стороны, Я даже вижу угол, на котором стоит  тележка  длЯ  любителей  ранних
завтраков  -  довольно  жалкое   заведение   и,   кажетсЯ,   не   слишком-то
преуспевающее. Ћднако оно настолько менЯ занимает, что каждое утро Я  первым
долгом подхожу к окну взглЯнуть, есть ли у беднЯги хозЯина хоть один клиент;
более того, как-то раз Я  даже  надел  длЯ  маскарада  матросскую  куртку  и
широкополую шлЯпу и спросил себе чашку кофе. Љофе, надо  заметить,  оказалсЯ
не такой уж плохой, хотЯ и с гущей и, пожалуй, слабоватый.  Ќо  довольно  об
этом. ’ак вот, Я могу видеть улицу в один конец до самой тележки  с  кофе  и
почти на такое же расстоЯние в другой конец, а из  заднего  окна  обозревать
угол двора, две с половиной конюшни, а если немножко вывернуть шею, то можно
увидеть даже часть Ѓрюэр-стрит, близ ѓолдн-сквера. € вот во  всей  доступной
моему взору округе Я постоЯнно видел одно лицо,  одну  фигуру,  поЯвлЯющуюсЯ
неизменно каждый день, в любое времЯ года, в любой час днЯ и ночи.  ќто  был
довольно высокий джентльмен, лет тридцати пЯти,  сутулый,  с  очень  круглой
спиной, в очках, всегда в черном, наглухо  застегнутом  сюртуке;  он  всегда
куда-то спешил, его  всегда  с  нетерпением  ожидали  в  домах,  которые  он
посещал, и всегда провожали до  дверей  какие-то  люди,  -  они  с  тревогой
расспрашивали его о чем-то и старались увидеть хотЯ бы луч  надежды  на  его
весьма непроницаемой физиономии. ђазумеетсЯ, мне не пришлось долго наблюдать
за этим джентльменом, чтобы догадатьсЯ, что это мистер  Љордиал,  приходский
доктор, мимо приемной которого на ѓрейт-Џалтни-стрит Я не  раз  проходил  во
времЯ прогулок.
     „аже  если  бы  у  менЯ  и  имелись  сомнениЯ  относительно  того,  что
происходит в доме напротив, то теперь они бы окончательно рассеЯлись, потому
что на другой же день, после  того  как  Я  наблюдал  жену  гравера  в  роли
сиделки, голова  доктора  (довольно  лысаЯ  длЯ  такого  молодого  человека)
мелькнула в  окне  их  комнатки.  Ћчевидно,  он  пришел  к  больному,  чтобы
прописать ему лекарство.
     "‚от так историЯ, - подумал Я. - €менно этого  Я  и  опасалсЯ.  ЃеднЯга
слег, не может работать и,  наверное,  страдает  не  только  телесно,  но  и
душевно - ведь пока он болен, некому заработать денег на ежедневные расходы,
какими бы скудными они ни были".
     џ без конца размышлЯл над этим вопросом и строил  разные  догадки,  как
это свойственно людЯм, имеющим несчастье или глупость жить в одиночестве,  и
мысли о происходЯщем в комнате напротив преследовали менЯ  столь  неотвЯзно,
что Я вынужден был отправитьсЯ на продолжительную прогулку, лишь бы поскорее
дотЯнуть до того часа, когда в комнате молодой четы зажгут лампу и на  шторе
поЯвЯтсЯ тени. џ  так  хотел  получить  безмолвные  известиЯ,  на  поЯвление
которых у менЯ было основание надеЯтьсЯ, что даже не зажег свечи, в темноте,
ощупью, добралсЯ до окна и принЯлсЯ наблюдать.
     ‘начала мне показалось, будто  на  Ярко  освещенной  шторе  вообще  нет
никаких теней, кроме тех, что отбрасывали жалкие занавески  и  широкий  веер
фуксии,  о  которой  Я  уже  упоминал;  однако,  приглЯдевшись,  Я   заметил
маленькую, непрестанно двигавшуюсЯ тень, слившуюсЯ  с  тенью  занавески,  и,
видЯ, как она равномерно и быстро поднималась и опускалась, Я тотчас  свЯзал
ее с другим темным пЯтном, расположенным повыше, и пришел к заключению,  что
последнее - это тень женской головы, а та, что пониже, - тень женской  руки,
котораЯ  работает  иглой.  ‚скоре  Я  убедилсЯ,  что  моЯ  гипотеза   вполне
обоснованна: тень руки вдруг перестала двигатьсЯ, а тень головы приподнЯлась
так, словно человек, силуэт которого вырисовывалсЯ  на  шторе,  прислушалсЯ,
затем встал - и Я увидел, как  знакомаЯ  фигура  жены  гравера  прошла  мимо
лампы, и понЯл, что она направилась в ту часть комнаты, где, как Я  полагал,
находитсЯ постель больного.
     ‚ течение большей части вечера, пока Я  следил  за  окном,  то  и  дело
прерываЯ ради этого свои занЯтиЯ, Я не  видел  никакой  другой  тени,  кроме
упомЯнутой выше. Ћднако около девЯти часов Я заметил, что на шторе мелькнула
другаЯ тень, и, так как это была тень мужчины, Я на миг возымел надежду, что
больной уже встал. Ќо лишь на миг, ибо Я тотчас же увидел, что этот  мужчина
безбородый и гораздо солиднее бедного  гравера.  ‚скоре  Я  понЯл,  что  это
доктор, а если у менЯ и были в этом сомнениЯ, они сразу  рассеЯлись,  ибо  Я
увидел, как стоЯщаЯ подле лампы фигура, привычным движением  согнув  руку  в
локте, что-то наливает в чашку.
     €так, уже два раза в день! Љак видно,  он  тЯжело  болен,  если  доктор
навещает его по два раза в день.
     ќта мысль заставила менЯ принЯть решение. ‚рЯд ли  Я  смог  бы  уЯснить
себе, почему менЯ так заинтересовала и взволновала эта историЯ. џ  испытывал
странное желание поскорее узнать как можно больше, и  вот  Я  решилсЯ  -  на
подобный шаг способен лишь человек, почти одичавший  от  одиночества,  -  ни
минуты не медлЯ подкараулить доктора, когда он выйдет от своего пациента,  и
обо всем расспросить его.
     Ќекоторое времЯ Я еще провел в размышлениЯх и когда, прежде  чем  выйти
из комнаты, мимоходом взглЯнул на