 Ќу, как вы решили? - спросила миссис „жарли, останавливаЯсь  и  глЯдЯ
на Ќелл.
     - Њы вам очень признательны,  сударынЯ,  -  ответила  девочка,  -  и  с
благодарностью принимаем ваше предложение.
     - € уж, наверно, никогда об этом не пожалеете, - сказала миссис „жарли.
- Ќу-с, а теперь, когда с делами покончено, давайте ужинать.
     Њежду тем фургон, продолжавший медленно тащитьсЯ вперед, словно он тоже
выпил крепкого пива и малость осовел, наконец загрохотал по городской улице,
совершенно безлюдной и  тихой,  потому  что  времЯ  близилось  к  полночи  и
горожане давно спали у себЯ по домам. ’ак как  ехать  к  снЯтому  под  музей
помещению было поздно, они свернули на пустырь сразу за городскими воротами,
намереваЯсь переночевать там рЯдом с другим фургоном,  который  перевозил  с
места на место утеху всей страны паноптикум „жарли - и  имел  положенную  по
закону дощечку со славным именем  владелицы,  но  тем  не  менее  был  самым
бессовестным образом  заклеймен  конторой  по  оплате  гербового  сбора  как
"грузоваЯ подвода" да еще пронумерован - семь тысЯч с чем-то!  -  точно  его
драгоценную ношу можно было приравнЯть к какой-то муке или углю!
     ќту незаслуженно оскорбленную колымагу, сейчас пустовавшую (ибо она уже
доставила свой груз на место  и  дожидалась,  когда  ее  услуги  понадобЯтсЯ
снова), отвели на ночь старику, и Ќелл заботливо постелила ему  там  постель
из того, что оказалось под рукой. ‘ама же она должна была спать  в  дорожном
экипаже миссис „жарли, что служило знаком особого расположениЯ и  довериЯ  к
ней со стороны этой леди.
     „евочка  простилась  со  стариком  и  пошла  к   своему   фургону,   но
соблазнившись ночной прохладой, решила побыть немного на воздухе. ‹уна  Ярко
освещала древние городские ворота, оставлЯЯ проход под ними в густой  черной
тени, и Ќелл со смешанным чувством любопытства и страха медленно  подошла  к
их арке, остановилась и подумала: каким мраком,  холодом  и  какой  стариной
веет от этого темного свода!
     ‚ глубине ворот зиЯла ниша - место длЯ какой-нибудь древней статуи,  то
ли развалившейсЯ, то ли убранной отсюда сотню лет назад.  Ќелл  едва  успела
представить себе мысленно, сколько странного люда  повидала  эта  статуЯ  на
своему веку, сколько жестоких столкновений, сколько убийств произошло в этом
пустынном месте, как вдруг из-под черной арки поЯвилсЯ человек.  Ћна  узнала
его мгновенно. „а и нельзЯ  было  не  узнать  в  нем  страшного,  уродливого
Љвилпа.
     “лица за воротами была такаЯ узкаЯ,  тени,  падавшие  от  домов,  такие
густые, что казалось, будто он выскочил  прЯмо  из-под  земли.  Ќо  это  был
Љвилп. „евочка отступила в самый темный угол  подворотни,  и  карлик  прошел
мимо, совсем близко. ‚ руках у него была палка;  он  остановилсЯ  на  свету,
оперсЯ на нее и, оглЯнувшись назад прЯмо туда, где  стоЯла  Ќелл,  -  махнул
рукой.
     Ќеужели ей? Ќет, слава богу, не ей, потому что в ту минуту, когда  она,
не помнЯ себЯ от страха, колебалась  крикнуть  ли  "помогите!",  или  бежать
прочь, пока Љвилп не схватил ее,  из-под  ворот  медленно  поЯвилась  другаЯ
фигура - фигура мальчика, тащившего на спине сундук.
     -  †ивей,  канальЯ!  -  крикнул  Љвилп.  Ћн   оглЯдывал   арку   ворот,
вырисовываЯсь в лунном свете чудовищным истуканом, который  словно  выскочил
из ниши и теперь посматривал издали на свое прежнее обиталище. - †ивей!
     - ’Яжело, сэр! - жалобно проговорил его носильщик. - џ и  так  чуть  не
бегом.
     - Ћн и так чуть не бегом! - возмутилсЯ Љвилп.  -  „а  ты,  собака,  еле
тащишьсЯ, ноги волочишь, ползешь, как червЯк! ‘той,  часы  бьют...  половина
первого.
     Ћн прислушалсЯ, потом вдруг с Яростью подскочил  к  мальчику,  заставив
его шарахнутьсЯ в  сторону,  и  спросил,  когда  здесь  проходит  лондонский
дилижанс. Њальчик ответил, что в час ночи.
     - Ќу, пойдем, - сказал Љвилп. - Ќе  то  Я  опоздаю.  †ивей  -  слышишь?
†ивей!
     Њальчик прибавил шагу сколько мог, а Љвилп, шедший впереди, то  и  дело
оглЯдывалсЯ  назад,  торопЯ  его  и  грозЯ  ему  кулаком.  Ќелл   не   смела
шевельнутьсЯ, пока они не скрылись в темноте, а потом, когда их не стало  ни
видно, ни слышно, бросилась к фургонам,  словно  боЯсь,  что  ее  дед  и  на
расстоЯнии почувствует близость Љвилпа,  испугаетсЯ  и  потерЯет  покой.  Ќо
старик спал крепким сном, и она тихонько отошла от него.
     Џо дороге к своему фургону Ќелл все обдумала и решила умолчать об  этом
происшествии, ибо Љвилп (какова бы ни была цель  его  приезда  сюда,  а  она
подозревала, что он разыскивал их) возвращалсЯ домой, судЯ по его вопросу  о
лондонском дилижансе, - значит,  им  лучше  оставатьсЯ  здесь,  подальше  от
‹ондона. € все же она никак не могла успокоитьсЯ после встречи с карликом, и
ей казалось, будто легионы Љвилпов надвигаютсЯ  на  нее  со  всех  сторон  и
воздух кишит ими.
     ђадость аристократии и  дворЯнства  и  любимица  августейших  особ  уже
успела  забратьсЯ  на  свою  походную  койку  посредством  самосокращениЯ  -
сложного процесса, никому, кроме нее, не известного, - и  мирно  похрапывала
там, а огромный капор, бережно снЯтый ею  с  головы,  величаво  покоилсЯ  на
барабане под тусклой лампой, свисавшей с потолка. „евочка легла  в  постель,
приготовленную ей на полу, и, услышав, как „жордж тотчас же после ее прихода
убрал лесенку, облегченно вздохнула, потому что теперь  всЯкаЯ  свЯзь  между
внешним миром и медным дверным молоточком  была  прервана.  Ќекий  гортанные
звуки, времЯ от времени проникавшие сквозь  дощатый  пол,  и  шорох  соломы,
доносившийсЯ оттуда же, свидетельствовали о том, что возчик улегсЯ спать  на
земле под фургоном, и это еще больше успокоило ее.
     € все же, несмотрЯ на такую надежную защиту, она то и дело  просыпалась
и вновь засыпала и не могла забыть Љвилпа, который каким-то образом сливалсЯ
в ее тревожных снах с музеем восковых фигур и сам был то  восковой  фигурой,
то одновременно и миссис „жарли и восковой фигурой, то шарманкой,  то  самим
собой. Ќаконец,  уже  на  рассвете,  она  забылась  тем  крепким  сном,  что
побеждает всЯкую  усталость,  всЯкую  тревогу  и  дарует  нам  лишь  чувство
беспредельного и всепоглощающего наслаждениЯ.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXVIII     

     ‘он так долго не слетал с ресниц  девочки,  что,  когда  она,  наконец,
проснулась, миссис „жарли, успевшаЯ надеть свой  огромный  капор,  уже  была
занЯта  приготовлением  завтрака.  Ћна  принЯла   извинениЯ   Ќелли   весьма
милостиво, простила ей опоздание и сказала, что не собиралась будить  ее  до
самого полуднЯ.
     - —то может быть  лучше  сна!  -  добавила  хозЯйка  фургона.  -  Љогда
устанешь, надо спать сколько спитсЯ,  и  всю  усталость  как  рукой  снимет.
Љрепкий сон это еще одно из благ молодости.
     - Ђ вы плохо провели ночь, сударынЯ? - спросила Ќелл.
     - “ менЯ, девочка, все ночи такие, - с видом мученицы  ответила  миссис
„жарли. - €ной раз сама диву даешьсЯ, откуда в тебе еще силы берутсЯ.
     ‚спомнив храп, доносившийсЯ из той  теснины  в  фургоне,  где  почивала
владелица паноптикума, Ќелл подумала: "“ж не  приснилась  ли  миссис  „жарли
собственнаЯ бессонница?" Ћднако она  выразила  хозЯйке  свое  сочувствие  по
поводу столь плачевного состоЯниЯ ее здоровьЯ и села завтракать вместе с ней
и дедом. Џосле завтрака посуда была перемыта  и  убрана,  и  миссис  „жарли,
накинув на себЯ чрезвычайно пеструю шаль, стала готовитьсЯ к  торжественному
шествию по городским улицам.
     - „жордж повезет Ящики в зал, - сказала она, и  ты  поезжай  с  ним,  Я
волей-неволей должна идти пешком, потому что от менЯ этого ждут. Њы,  видные
общественные деЯтели, не принадлежим самим себе. Џосмотри, девочка,  у  менЯ
все в порЯдке?
     Ќелл  ответила  утвердительно,  однако  миссис  „жарли   воткнула   еще
множество  булавок  в  различные  части  своей  фигуры,  сделала   несколько
безуспешных попыток осмотреть через плечо  собственную  спину  и,  оставшись
довольна собой, величественно выплыла на улицу.
     ”ургон, подскакиваЯ по мостовой, тронулсЯ следом за ней. Ќелл, глЯдЯ  в
окошко, с интересом рассматривала город и в то же времЯ ожидала,  что  из-за
каждого угла  перед  ней  может  поЯвитьсЯ  страшное  лицо  Љвилпа.  ѓородок
оказалсЯ довольно большой, и они медленно пересекали  его  широкую  площадь,
посреди которой возвышалась городскаЯ ратуша с башенными часами  и  флюгером
на крыше. „ома  здесь  были  и  каменные,  и  красные  кирпичные,  и  желтые
кирпичные, и оштукатуренные, попадались и деревЯнные, большей  частью  очень
старые, с темными резными ликами, сурово смотревшими с карнизов. Ћкна в этих
домах были крошечные, подслеповатые, притолоки низкие, а в  узких  переулках
крыши их почти смыкались над  мостовой.  “лицы,  залитые  солнцем,  поражали
чистотой, безлюдьем и скукой. Ѓездельники по двое, по трое  торчали  у  двух
здешних трактиров,  у  дверей  лавок,  слонЯлись  по  пустому  рынку;  возле
богадельни дремали на стульЯх старики и старухи, но прохожие, которые шли бы
куда-нибудь по делу, были здесь редкостью, и если один такой и попадалсЯ,  -
его шаги по раскаленной на солнце мостовой долго  будили  эхо  в  закоулках.
Љазалось, кто и что может ходить здесь, кроме часов?  Ќо  циферблаты  у  них
были такие сонные, стрелки такие тЯжелые и ленивые, бой такой скрипучий, что
они, наверно, вечно отставали. ‘обаки и те спали мертвым сном,  а  мухи,  до
одури объевшиесЯ постным сахаром в бакалейной лавке, сгорали заживо на самом
пекле в пыльных уголках ее окна, забыв и о своих крыльЯх  и  о  своем  былом
проворстве.
     ѓромко стуча колесами по  булыжнику,  фургон  подъехал  к  снЯтому  под
выставку помещению, и Ќелл сразу же очутилась в толпе восхищенных ребЯтишек,
которые, наверно, принЯли ее за одну из главных диковинок паноптикума, а при
виде старика твердо уверились, что это какаЯ-то хитраЯ штуковина, слепленнаЯ
из воска. џщики со всей возможной поспешностью вынесли из фургона и  втащили
в зал, где миссис „жарли вместе с  „жорджем  и  его  помощником  в  плисовых
штанах и коричневой шлЯпе с заткнутыми за ленточку  подорожными  квитанциЯми
тут же пустили в дело содержимое этих Ящиков (а именно, фестоны  из  красной
материи и другую драпировку) длЯ приданиЯ нарЯдного вида залу.
     Ќе терЯЯ времени, все принЯлись за работу, а ее хватало на каждого. ’ак
как грандиозное собрание восковых фигур все  еще  держали  в  чехлах,  чтобы
завистливаЯ пыль не испортила им цвета лица, Ќелл тоже  занЯлась  украшением
зала, в чем ей усердно помогал дед.  „лЯ  „жорджа  и  его  подручного  такаЯ
работа была не в новинку, и они быстро управлЯлись с ней,  а  миссис  „жарли
выдавала им гвоздики из висевшей у нее через плечо холщовой  сумки,  похожей
на сумку сборщика у заставы, и всЯчески поощрЯла их стараниЯ.
     ‚ самый разгар этих приготовлений в дверЯх зала с  приветливой  улыбкой
на устах поЯвилсЯ  высокий  горбоносый  брюнет  в  старом  военном  мундире,
который был узок и короток ему в рукавах, носил на себе -  увы!  лишь  следы
украшавших его когда-то кистей и шнуров и  вполне  соответствовал  столь  же
потрепанным панталонам серого  цвета,  плотно  облегавшим  лЯжки,  и  легким
туфлЯм, Явно клонившимсЯ к концу своего земного существованиЯ. Њиссис „жарли
стоЯла спиной к дверЯм, и, погрозив пальцем ее приспешникам,  чтобы  они  не
выдавали его присутствиЯ,  джентльмен  в  мундире  подкралсЯ  к  ней  сзади,
щелкнул ее по шее и шутливо крикнул: "“-у!".
     - Њистер ‘дам! - воскликнула  владелица  паноптикума.  -  €  вы  здесь!
ѓосподи, ну кто бы мог это подумать!
     - ЉлЯнусь честью, здорово сказано! - в свою очередь  воскликнул  мистер
‘дам. - ЉлЯнусь честью, умно сказано! ‚ самом деле, кто бы мог это подумать!
„жордж, мой верный друг! Љак поживаешь!
     „жордж выслушал это приветствие с полным равнодушием и,  не  переставаЯ
стучать молотком, грубовато ответил, что поживает неплохо.
     - ЊенЯ привело сюда... - продолжал  джентльмен  в  мундире.  -  ЉлЯнусь
честью, Я сам толком не знаю, что менЯ сюда  привело.  —ерт  возьми!  Џросто
терЯюсь, не придумаю, как  объЯснить!  џ  искал  вдохновениЯ,  искал  случаЯ
немножко  рассеЯтьсЯ,  немножко  проветритьсЯ  и...  клЯнусь   честью!..   -
„жентльмен прервал себЯ на  полуслове  и  осмотрелсЯ  по  сторонам.  -  —ерт
возьми, какое классическое зрелище! •рам Њинервы, да и только!
     - „а, когда все будет готово, получитсЯ недурно, -  согласилась  миссис
„жарли.
     - Ќедурно? - воскликнул мистер ‘дам. -  Ќе  сочтите  менЯ  лжецом,  но,
клЯнусь честью, Я благословлЯю тот миг, когда мое  скромное  перо  воспевало
все эти  красоты!  Љстати  -  заказы  будут?  Ќе  могу  ли  Я  услужить  вам
какой-нибудь безделицей?
     - Ћни очень дорого обходЯтсЯ, сэр, - ответила миссис „жарли, - а пользы
от них мало.
     - Ќи слова больше! - вскричал  мистер  ‘лам,  взмахнув  рукой.  -  Ќет!
‚здор, вздор! ‘лышать ничего не желаю! Ќе говорите, что от них мало  пользы!
Ќе говорите этого! џ все равно вам не поверю!
     - ‚о всЯком случае, маловато, - сказала миссис „жарли.
     - Ђга! ‘даетесь!  €дете  на  попЯтный!  ‘просите  парфюмеров,  спросите
продавцов ваксы, спросите шапочников, спросите лотерейщиков - спросите  кого
угодно,  приносЯт  ли  пользу  мои  стихи,  и  вы  услышите,  что  мое   имЯ
благословлЯют! …сли вы спросите честного человека, сударынЯ, он возденет очи
к небесам и пошлет благословение  ‘ламу.  ‚ерьте  мне,  миссис  „жарли!  ‚ам
случалось посещать ‚естминстерское аббатство*, сударынЯ?
     - Ќу, еще бы!
     - ’ак вот, клЯнусь честью, что под  его  мрачными  сводами  есть  некий
“голок Џоэтов*, где вы увидите немало  имен,  значительно  уступающих  имени
‘лама. € джентльмен в мундире весьма выразительно постучал себЯ  пальцем  по
лбу, даваЯ понЯть, что там у него кое-что имеетсЯ. - џ захватил с собой одну
вещицу, - продолжал он, снЯв шлЯпу, набитую какими-то  бумажонками.  -  ’ак,
пустЯчок, написанный за один присест, в порыве  вдохновениЯ;  по-моему,  эго
как раз то, что вам нужно, -  публика  будет  валом  валить.  ќто  акростих.
Џравда, он составлен длЯ “оррена*,  но  мысль,  котораЯ  в  нем  содержитсЯ,
подойдет и  длЯ  „жарли.  Џриспособить  его  -  дело  одной  минуты.  Љупите
акростих.
     - Ќаверно, дорого? - сказала миссис „жарли.
     - ЏЯть шиллингов, - ответил мистер ‘дам, ковырЯЯ карандашом в зубах.  -
„ешевле всЯкой прозы.
     - Ќет, Я могу дать только три, - сказала миссис „жарли.
     - ...и шесть пенсов, - подхватил ‘лам. - Ќу, сговорились. ’ри  шиллинга
шесть пенсов.
     Њиссис „жарли не могла устоЯть перед въедливым поэтом,  и  мистер  ‘лам
внес заказ в маленькую памЯтною книжечку и поставил  рЯдом  и  сумму  -  три
шиллинга шесть пенсов. ‚след  за  тем  он  удалилсЯ  переделывать  акростих,
весьма сердечно простившись со своей заказчицей и пообещав  ей  вернутьсЯ  в
самом непродолжительном времени с готовым длЯ типографщика чистовиком.
     Џрисутствие мистера  ‘лама  нисколько  не  мешало  работе,  она  сильно
двинулась вперед за это времЯ и вскоре после  его  ухода  подошла  к  концу.
„рапировка была со вкусом развешена по стенам, с грандиозной коллекции снЯли
чехлы, и вот вдоль стен зала, на подмостках, возвышающихсЯ фута на  два  над
полом и отгороженных от бесцеремонной публики  малиновым  шнуром  на  уровне
человеческой  груди,  перед  Ќелл  предстала  расположившаЯсЯ   группами   и
поодиночке в более или менее неустойчивых позах, разодетаЯ  в  костюмы  всех
времен и народов,  пестраЯ  компаниЯ  знаменитых  исторических  личностей  с
чрезвычайно развитой мускулатурой рук  и  ног,  с  вытаращенными  глазами  и
широко раздутыми ноздрЯми, что придавало им крайне изумленный  вид.  “  всех
джентльменов были иссинЯ-черные бороды и куринаЯ грудь,  все  леди  блистали
идеальным телосложением, и все леди и все джентльмены устремлЯли напрЯженный
взглЯд в никуда и с потрЯсающей сосредоточенностью  смотрели  неизвестно  на
что.
     Љак только первые восторги Ќелл утихли,  миссис  „жарли  распорЯдилась,
чтобы их оставили вдвоем, села в кресло посреди зала и, торжественно  вручив
своей приемнице ивовый прут, которым она долгие годы сама указывала зрителЯм
фигуры, принЯлась обстоЯтельно разъЯснЯть ей ее новые обЯзанности.
     - ‚ы видите перед собой, - словно обращаЯсь к  публике,  начала  миссис
„жарли, когда Ќелл коснулась прутом фигуры, стоЯвшей на краю  подмостков,  -
вы видите перед  собой  несчастную  фрейлину  двора  королевы  …лизаветы  *,
каковую фрейлину от укола пальца иглой постигла смерть вследствие того,  что
она занималась рукодельем в воскресный день.  Ћбратите  внимание  на  кровь,
капающую у нее с пальца, а  также  на  старинную  иголку  с  золотым  ушком,
которой она шьет.
     Ќелл повторила это два-три раза, показываЯ, когда следовало, на палец и
на иглу, после чего перешла к следующей фигуре.
     - Ђ теперь, леди и джентльмены, - сказала миссис „жарли,  -  вы  видите
перед  собой  недоброй  памЯти  „жеспера  Џэклмертона,   у   которого   было
четырнадцать жен, скончавшихсЯ одна за другой,  потому  что  он  щекотал  им
пЯтки в то времЯ, как  они  спали  сном  невинности  и  добродетели.  Ѓудучи
спрошен уже на эшафоте, сожалеет ли он о  содеЯнном,  этот  злодей  ответил:
"„а,  жалею,  что  они  так  дешево   отделались,   и   надеюсь,   что   все
добропорЯдочные мужьЯ  простЯт  мне  мою  оплошность".  Џусть  это  послужит
предостережением  длЯ  всех  молодых  девиц  при  выборе  супруга.  Ћбратите
внимание, что пальцы  у  него  скрючены,  будто  он  щекочет,  а  один  глаз
изображен прищуренным, потому что так он и делал, совершаЯ  свои  чудовищные
злодеЯниЯ.
     Љогда Ќелл запомнила все подробности, касающиесЯ мистера Џэклмертона, и
могла повторить их  без  запинки,  миссис  „жарли  перешла  к  толстЯку,  от
толстЯка  к  обтЯнутому  кожей  скелету,  к  великану,  карлику,   затем   к
престарелой леди, котораЯ отплЯсывала на балу в возрасте ста  тридцати  двух
лет, вследствие чего и скончалась, от нее к одичавшему мальчику,  найденному
в лесу, к женщине, отравившей маринованными орехами четырнадцать семейств, и
к другим историческим персонам, а также к разным, весьма  занЯтным,  хоть  и
погрЯзшим в пороках личностЯм. Ќелл так  хорошо  усвоила  наставлениЯ  своей
учительницы и так быстро их запомнила,  что  спустЯ  каких-нибудь  два  часа
историЯ каждой фигуры была известна ей вдоль и поперек  и  она  могла  смело
братьсЯ за просвещение публики.
     Њиссис „жарли не поскупилась на похвалы своей маленькой приЯтельнице  и
ученице,  достигшей  такого  блестЯщего  успеха,  и  повела  ее  осматривать
убранство соседнего с залом коридора, который уже был превращен  в  кущу  из
зеленого сукна,  увешанную  знакомыми  Ќелл  надписЯми  (творениЯми  мистера
‘лама). “ входа в эту кущу стоЯл пышно разукрашенный стол, и за  ним  миссис
„жарли должна была собирать  деньги  с  публики,  восседаЯ  в  обществе  его
величества королЯ ѓеорга III*, мистера ѓримальди* в клоунском костюме, Њарии
‘тюарт*, неизвестного джентльмена  квакерских  убеждений  и  мистера  Џитта,
который держал в руке точную копию парламентского биллЯ о взимании  оконного
налога*.  Џодготовка  к  открытию  паноптикума  этим  не  ограничилась:   на
маленьком балкончике над  входом  стоЯла  чрезвычайно  миловиднаЯ  монахинЯ,
перебиравшаЯ  четки,  а  по  городским  улицам  уже  разъезжал   в   тележке
корсиканский бандит с черной как смоль копной волос и с  белоснежным  цветом
лица, не сводивший глаз с миниатюры, на  которой  была  изображена  какаЯ-то
красавица.
     ’еперь  оставалось  только  должным  образом  распространить  сочинениЯ
мистера ‘лама - так, чтобы трогательные строки нашли путь к семейным  очагам
и на прилавки, а пародиЯ, начинавшаЯсЯ словами "Ћслик, стой!", разошлась  по
трактирам, как  предназначеннаЯ  исключительно  длЯ  писцов,  конторщиков  и
других избранных умов этого города. Џосле того как все было сделано и миссис
„жарли самолично посетила пансионы длЯ девиц  со  специально  заготовленными
длЯ них афишами, в  которых  доказывалось,  что  созерцание  восковых  фигур
возвышает ум, утончает вкусы и вообще расширЯет  горизонты,  эта  неутомимаЯ
леди  села  обедать  и,  приложившись  к  подозрительной  бутылке,  мысленно
пожелала успеха своей выставке.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XXIX     

     €зобретательность миссис „жарли  поистине  граничила  с  гениальностью.
ЏридумываЯ всЯческие способы, как бы завлечь публику в музей, она не  забыла
и Ќелл. ’ележку, в которой корсиканский бандит совершал поездки  по  городу,
любуЯсь портретом своей дамы сердца, разукрасили флажками  и  лентами,  Ќелл
посадили рЯдом  с  ним,  среди  искусственных  цветов,  и  она  каждое  утро
торжественно разъезжала в его обществе, разбрасываЯ афиши из  корзинки,  под
звуки барабана  и  трубы.  Љрасота  девочки,  так  мило  сочетавшаЯсЯ  с  ее
скромной, застенчивой манерой держатьсЯ,  произвела  большое  впечатление  в
этом захолустном местечке. Љорсиканский бандит, привлекавший раньше  к  себе
все взоры, отступил на второй план и стал  только  частью  зрелища,  главной
персоной которого была Ќелл.  ‚зрослые  заинтересовались  этой  большеглазой
девочкой, а мальчишки влюбились в нес поголовно и  то  и  дело  оставлЯли  у
дверей выставки кульки с орехами и Яблоками и записки при них,  адресованные
ей без заглавных букв.
     ‚се это не ускользнуло от вниманиЯ миссис „жарли, и,  решив,  что  Ќелл
может примелькатьсЯ на улицах, она снова стала посылать в поездки по  городу
одного бандита, тогда как девочка, к великому удовольствию восторгавшихсЯ ею
зрителей, каждые полчаса водила по  музею  очередную  партию.  Ђ  зрители  в
паноптикуме были самые избранные и поставлЯлись  даже  здешними  пансионами,
снискать благоволение коих миссис „жарли стоило немалых трудов, так как  длЯ
этого ей пришлось подправить выражение лица мистеру ѓримальди и сменить  ему
костюм, вследствие чего он превратилсЯ из клоуна в  составителЯ  "Ђнглийской
грамматики" мистера  ‹индли  ЊэрреЯ*,  а  также  переодеть  одну  знаменитую
женщину убийцу в автора назидательных стихов, миссис •анну Њор*. ђазительное
сходство  этих  фигур  с  оригиналами  было  подтверждено  мисс  Њонфлэтере,
почтенной директрисой почтеннейшего здешнего  пансиона  длЯ  молодых  девиц,
котораЯ  удостоила  выставку  своим  посещением  вместе  с  восемью  лучшими
ученицами, обусловив заранее, что, кроме них,  в  эти  часы  никаких  других
посетителей не будет. Њистер Џитт, в ночном колпаке, шлафроке и  без  сапог,
ЯвлЯл собой точный портрет поэта Љаупера*, а ЊариЯ ‘тюарт в черном парике  и
в мужском костюме с белым отложным воротничком была до такой степени  похожа
на лорда Ѓайрона, что при виде ее девицы дружно эаахали от восторга.  Ћднако
мисс Њонфлэтере сразу же пожурила их за излишний пыл и указала миссис „жарли
на  необходимость  подвергать  фигуры  более  строгому  отбору,   поскольку,
например, сиЯтельный лорд проповедовал некоторые вольные  мысли,  совершенно
неуместные в таких добропорЯдочных  заведениЯх,  как  паноптикумы,  а  также
добавила еще что-то насчет церковных властей, чего миссис „жарли  просто  не
понЯла.
     •отЯ работы у Ќелл было много, хозЯйка ее  оказалась  женщиной  доброй,
ласковой и любившей окружать заботами не только собственную  персону,  но  и
всех, с кем ей приходилось иметь дело; а следует заметить,  что  эта  втораЯ
склонность не так  часто  встречаетсЯ  даже  среди  обитателей  жилищ  более
комфортабельных, чем фургоны, и  что  она  отнюдь  не  вытекает  из  первой.
Џублика тоже благоволила к Ќелл и часто одаривала  ее  деньгами,  но  миссис
„жарли никогда не посЯгала на них. ђабота в  паноптикуме  находилась  и  длЯ
старика, и жилось ему теперь хорошо, - следовательно, девочка могла бы ни  о
чем не беспокоитьсЯ, если бы не воспоминаниЯ о Љвилпе,  если  бы  не  вечный
страх, что он вернетсЯ сюда и в один прекрасный день встретит их  где-нибудь
на улице.
     Њысль о Љвилпе, словно кошмар,  преследовала  Ќелл,  и  страшное  лицо,
уродливаЯ фигура этого карлика неотступно стоЯли у нее  перед  глазами.  Ћна
спала в паноптикуме, чтобы выставка не оставалась без охраны  по  ночам,  но
страх не покидал ее и здесь:  в  темноте  ей  вдруг  начинало  мерещитьсЯ  в
безжизненных восковых лицах сходство с  Љвилпом,  иной  раз  это  переходило
почти в галлюцинацию, и вот уже карлик стоЯл на месте одной из фигур,  в  ее
костюме. Ђ фигур здесь было так много, и они толпились у изголовьЯ Ќелл, так
пристально глЯдЯ на нее круглыми стеклЯшками глаз,  -  совсем  как  живые  и
вместе с тем непохожие на живых своей суровой неподвижностью  и  немотой,  -
что она начинала боЯтьсЯ этих кукол и часто лежала без сна, глЯдЯ на  них  в
темноте, а потом, не выдержав, зажигала свечу или садилась у открытого окна,
радуЯсь Ярким звездам. € тут ей вспоминалось окошко, у которого она  подолгу
сиживала совсем одна, вспоминалсЯ их дом и, конечно, бедный  добрый  Љит,  и
она улыбалась, хотЯ из глаз у нее текли слезы.
     ‚ эти безмолвные часы тревожные мысли Ќелл часто обращались к  деду,  и
она думала: "Џомнит ли он их  былую  жизнь,  замечает  ли,  что  теперь  все
изменилось, что они  стали  беззащитными,  несчастными  беднЯками".  ђаньше,
бродЯ со стариком по дорогам, Ќелл редко задумывалась над  этим,  но  теперь
она не могла не спрашивать себЯ: а что будет, если дед заболеет  или  у  нее
самой иссЯкнут силы? Ћн стал терпеливым и тихим,  охотно  бралсЯ  за  всЯкую
мелкую работу, радовалсЯ, что тоже может  помочь,  но  разум  его  спал  без
всЯкой надежды  на  пробуждение.  ќто  было  несчастное  жалкое  существо  с
опустевшей душой, это был впавший в  детство  старик,  по-прежнему  любивший
свою внучку, но чуждый всему остальному, кроме самых простых ощущений.  Ќелл
больно было сознавать это, больно было смотреть  на  него,  когда  он  сидел
молча,  улыбками  и  кивками  отвечаЯ  на  ее  взглЯды,  или  брал  на  руки
какого-нибудь малыша и подолгу  ходил  с  ним  взад  и  вперед,  терЯЯсь  от
незамысловатых  ребЯческих  вопросов,  чувствуЯ,  как  ему  далеко  даже  до
ребенка, и безропотно мирЯсь с этим. Ќелл так больно было  видеть  все  это,
что она убегала от него в слезах и, спрЯтавшись где-нибудь, падала на колени
и молилась, чтобы разум вернулсЯ к нему.
     Ќо девочку мучило не только слабоумие деда - ведь  он  был  по  крайней
мере спокоен и доволен своей жизнью; ее угнетали не только печальные мысли о
том, что его не узнать теперь, хотЯ детскому сердцу нелегко было  переносить
это, - вскоре на нее надвинулось горе еще более глубокое и тЯжкое.
     Љак-то  вечером,  освободившись  пораньше,  старик  и   девочка   пошли
погулЯть. Џоследнее времЯ им мало приходилось бывать на  воздухе,  а  в  тот
день погода стоЯла теплаЯ, и, выйдЯ из города,  они  свернули  на  тропинку,
котораЯ пересекала зеленый луг и должна была снова  вывести  их  на  прежнюю
дорогу. Ћднако тропинка оказалась длиннаЯ: они долго шлЯ по ней и только  на
закате, добравшись до перекрестка, сели отдохнуть.
     Њежду тем небо мало-помалу потемнело, нахмурилось,  и  лишь  на  западе
уходЯщее солнце зажгло пылающий золотой костер, отдельные  угольки  которого
горели кое-где сквозь сплошную завесу туч, бросаЯ  красноватые  отблески  на
землю. ‚етер глухо завывал вслед солнцу, а оно спускалось все ниже  и  ниже,
уводЯ за собой веселый день туда, откуда навстречу ему вереницей  шли  тучи,
сулившие молнию и гром. ‚от закапали крупные дождевые капли, свинцовые  тучи
плыли, набегаЯ одна на другую, и скоро не оставили  ни  одного  просвета  на
небе. Џослышались отдаленные глухие раскаты грома, потом блеснула молниЯ,  и
тьма сразу объЯла все.
     ЃоЯсь прЯтатьсЯ под деревьЯми  и  живой  изгородью,  старик  и  девочка
быстро шагали по дороге, в надежде, что им попадетсЯ какое-нибудь жилье, где
можно будет переждать грозу, котораЯ разыгрывалась не на шутку  и  с  каждой
минутой становилась все сильнее и сильнее. Џромокшие  до  нитки,  оглушенные
Яростными ударами грома, испуганные слепЯщими  зигзагами  молний,  они  чуть
было не прошли мимо дома, одиноко темневшего  у  дороги,  если  бы  человек,
который стоЯл там в дверЯх, не  крикнул  им  зычным  голосом:  -  €шь  какие
смелые, не боитесь ослепнуть! ‚ерно, больше на свои уши полагаетесь, чем  на
глаза! - Ћн отступил назад, заслонившись обеими руками  от  вспышки  молнии,
потом добавил: - —его же вы мимо-то бежите? - и  с  этими  словами  затворил
дверь и провел их в комнаты.
     - …сли бы вы не окликнули нас, сэр, мы бы не заметили  вашего  дома,  -
сказала Ќелл.
     - ѓде тут заметить! - воскликнул он. - ‘веркает-то как! Ќу, становитесь
поближе  к  огню,  малость  обсушитесь.  …сли  хотите  что-нибудь  заказать,
пожалуйста. …сли нет у вас такого намерениЯ, не стеснЯйтесь,  заказывать  не
обЯзательно. ѓоворю так потому, что вы находитесь в трактире "•рабрый воЯка"
- а это заведение, слава богу, известное.
     - ‚аш дом называетсЯ "•рабрый воЯка", сэр? спросила Ќелл.
     - Ќеужто первый раз слышите? - удивилсЯ  трактирщик.  -  Ћткуда  же  вы
взЯлись? "•раброго воЯку"  надо  знать  не  хуже,  чем  катехизис.  „а!  ќто
"•рабрый воЯка", а хозЯин его „жем ѓровс, - „жем ѓровс, честный  малый  „жем
ѓровс! „ругого трактирщика с такой репутацией да с кегельбаном  под  навесом
не сыщешь во всей округе. …сли  кто-нибудь  вздумает  сказать  слово  против
„жема ѓровса, пусть говорит ему  в  лицо,  а  „жем  ѓровс  найдет  желающих,
которые поставЯт на „жема ѓровса любую сумму - от четырех до  сорока  фунтов
стерлингов.
     ’рактирщик ткнул себЯ пальцем в жилетку, показываЯ, что он и  есть  тот
самый достохвальный „жем ѓровс, потом, мастерски выставив кулаки,  подскочил
к „жему ѓровсу  номер  два,  который  на  страх  всем  грозил  выставленными
кулаками из черной рамы над очагом, после  чего  поднес  к  губам  недопитый
стакан джина с водой и выпил за здоровье „жема ѓровса.
     ’ак как вечер выдалсЯ теплый, посреди комнаты были  поставлены  длинные
ширмы, которые загораживали жарко горевший  очаг.  ‡а  ними,  видимо,  сидел
кто-то, кто сомневалсЯ в доблестЯх мистера ѓровса и тем  самым  подавал  ему
повод к самовосхвалению, ибо, закончив свой выпад, мистер ѓровс  забарабанил
костЯшками пальцев по этим ширмам и замер в ожидании ответа с той стороны.
     - Ќе много таких найдетсЯ, - продолжал мистер ѓровс, так  ничего  и  не
дождавшись, - кто  осмелитсЯ  перечить  „жему  ѓровсу  под  его  собственной
крышей. Џравда, один такой смельчак есть, и за этим смельчаком далеко ходить
не надо. Ќо он десЯтерых за поЯс заткнет, почему Я и позволЯю  ему  говорить
обо мне все, что его душе угодно.
     ‚место благодарности за столь лестный отзыв чей-то весьма грубый  голос
попросил мистера ѓровса "заткнуть глотку и подать свечу". ’от же самый голос
посоветовал тому же самому джентльмену "не набивать себе  цену  зрЯ,  потому
что он мало кого проведет своим хвастовством".
     -  Ќелл,  они...  они  играют  в  карты,  -  прошептал  старик,   сразу
оживившись. - ’ы слышишь?
     - ЏоторапливайсЯ там со свечой! - снова раздалсЯ голос из-за ширм. -  џ
уж мастей не различаю. € занавеску поживей задерни. ‚ такую  грозу  у  тебЯ,
наверно, все пиво скиснет. ЊоЯ взЯтка. есть шиллингов семь  пенсов,  Ђйзек.
ђаскошеливайсЯ, старина!
     - ’ы слышишь, Ќелл! ’ы слышишь? - еще больше заволновалсЯ старик, когда
монеты со звоном упали на стол.
     - џ такой грозы не припомню  с  той  самой  ночи,  -  проскрипел  после
оглушительного удара грома другой, на редкость неприЯтный  голос,  -  с  той
самой ночи, как ‹ьюк “иэерс тринадцать раз подрЯд ставил на  красный  и  все
тринадцать раз срывал банк. ‚идно, на дьЯвола рассчитывал и, как  говоритсЯ,
сам не плошал. Ђ в ту ночь дьЯволу было просто раздолье. Њы хоть и не видали
его, а он, наверно, заглЯдывал ‹ьюку через плечо.
     - „а! - сказал грубый голос. - ќтому ‹ьюку за  последние  годы  здорово
везло! Ђ ведь Я помню времЯ, когда он в пух и прах проигрывалсЯ. Ѓывало,  за
что ни возьметсЯ - за кости ли, за карты, нет ему счастьЯ. Ћбыграют, надуют,
обдерут как липку.
     - ‘лышишь, что он говорит? - прошептал старик. - ‘лышишь, Ќелл?
     „евочка с удивлением и тревогой смотрела на совершенно преобразившегосЯ
деда. ‹ицо у него покрылось пЯтнами,  взглЯд  стал  напрЯженным,  дыхание  с
хрипом вырывалось сквозь стиснутые зубы, а рука, которой он сжал  ей  плечо,
так трЯслась, что она сама задрожала.
     - Ѓудь свидетельницей, Я  всегда  это  говорил!  -  забормотал  старик,
поднимаЯ глаза к потолку. - џ знал, что так  должно  быть,  чувствовал  это,
мечтал об этом. ‘колько у нас денег, Ќелл? “ тебЯ есть деньги, Я  сам  видел
вчера. ‘колько? „ай их мне.
     - Ќет, нет, дедушка, пусть они будут у менЯ, - испуганно сказала  Ќелл.
- “йдем отсюда! •оть дождь и не перестал, все равно пойдем. Џрошу тебЯ!
     - Ђ Я говорю, дай мне деньги, - с Яростью повторил старик. - Ќу-ну,  не
плачь, Ќелл, не плачь! Ќе обижайсЯ, роднаЯ. ‚едь Я думаю только  о  тебе.  џ
причинил зло моей маленькой Ќелл, а теперь настало времЯ исправить это, и  Я
исправлю! „ай деньги! ѓде они?
     - Ќе надо, дедушка! “молЯю тебЯ, не надо! Џодумай о  нас  обоих!  Џусть
они будут у менЯ, или, позволь, Я выброшу их. „а, да! ‹учше  выбросить,  чем
отдать сейчас тебе! Џойдем отсюда, пойдем!
     - „ай деньги! - твердил старик. - Ћни нужны мне! Ќу, дай!.. “мница моЯ!
“видишь, Ќелл, Я добьюсь,  что  ты  будешь  счастлива!  „обьюсь!  ‚се  будет
хорошо! Ќе бойсЯ, роднаЯ!
     Ћна вынула из кармана маленький кошелек.  Ћн  схватил  его,  и  в  этом
стремительном движении чувствовалась та же  алчность,  что  и  в  словах,  -
схватил и сразу пошел за ширмы. “держивать его было бесполезно,  и  девочка,
дрожа всем телом, последовала за ним.
     ’рактирщик уже принес свечу и  теперь  задергивал  занавеску  на  окне.
ѓолоса, доносившиесЯ из-за ширм, принадлежали двоим мужчинам; на столе перед
ними лежали  карты  и  серебро;  взЯтки  они  записывали  мелом  на  ширмах.
Ћбладатель грубого голоса оказалсЯ широкоскулым здоровЯком  средних  лет,  с
густыми черными бакенбардами, толстыми губами и бычьей шеей,  выпиравшей  из
воротничка, небрежно повЯзанного красным фулЯром. Ћн был в светло-коричневой
шлЯпе; возле его стула стоЯла тЯжелаЯ  сучковатаЯ  палка.  ’от,  кого  звали
Ђйзек,  -  щуплый,  сутулый,  узкий  в  плечах,   производил   отталкивающее
впечатление своей уродливой физиономией  и  злобным,  жульническим  прищуром
глаз.
     - Џослушайте, почтеннейший, - сказал Ђйзек, поворачиваЯсь на  стуле.  -
Њы с вами как будто не знакомы? ќта половина  предоставлена  в  наше  полное
распорЯжение, сэр.
     - Ќе почтите за дерзость... - начал было старик.
     - Ђ как же, черт возьми, прикажете это  назвать,  сэр,  -  перебил  его
Ђйзек, - когда вы врываетесь к джентльменам, занЯтым важным делом?
     - џ не хотел вам мешать, - сказал старик, жадно глЯдЯ  на  карты.  -  џ
думал...
     - € напрасно вы думали, сэр, - огрызнулсЯ Ђйзек.  -  ‚  ваши  годы  это
занЯтие бесполезное.
     - Ќу, ну, задира! - сказал здоровЯк, впервые поднимаЯ глаза от карт.  -
„ай человеку слово вымолвить!
     ’рактирщик, который, видимо, предпочитал сохранЯть нейтралитет  до  тех
пор, пока не выЯснитсЯ, чью сторону примет здоровЯк, решил, что сейчас можно
вмешатьсЯ.
     - ‚ самом деле, Ђйзек ‹ист! Ќе даешь человеку слово вымолвить!
     - Ќе даю слово вымолвить? - повторил Ђйзек,  передразниваЯ  трактирщика
своим скрипучим голосом. - Ќу что ж, пусть вымолвит, „жемми ѓровс.
     - ’огда не перебивай его! - крикнул трактирщик.
     Њистер ‹ист прищурилсЯ еще злее, что грозило продолжением перепалки, но
его партнер, пристально следивший за стариком, вовремЯ положил ей конец.
     - Џочем знать, - заговорил он, хитро подмигиваЯ.  -  Њожет,  джентльмен
хотел вежливо попросить нас, чтобы мы оказали ему  честь  и  принЯли  его  в
игру?
     - „а, да! - воскликнул старик. - џ за этим и пришел сюда! џ об  этом  и
хотел сказать!
     - ’ак Я и думал. € почем знать, может, предчувствуЯ, что мы не охотники
просто перебрасыватьсЯ картишками, джентльмен со всей  учтивостью  предложит
нам сыграть на деньги?
     ‚место ответа старик трЯхнул кошельком, потом бросил  его  на  стол  и,
словно скупец - золото, нетерпеливыми руками схватил карты.
     - Ђга! ‚от оно что!  -  сказал  Ђйзек.  -  …сли  намерениЯ  джентльмена
действительно таковы, Я прошу  менЯ  извинить.  ќтот  кошелечек  принадлежит
джентльмену? Џрелестный кошелечек! ’олько малость легковат,  -  добавил  он,
подкинув кошелек кверху и ловко поймав его на лету. - ‚прочем, на  полчасика
тут хватит. Џочему джентльмену не позабавитьсЯ?
     - Њы пригласим ѓровса и составим партию вчетвером, - сказал здоровЯк. -
‘адись,  „жемми.  ’рактирщик,  которому,  видимо,  не  впервые   приходилось
принимать участие в такой игре, подошел к столу и занЯл свое место. „евочка,
полнаЯ отчаЯниЯ, отошла с дедом в сторону, надеЯсь, что ей удастсЯ уговорить
его и увести отсюда.
     - Џойдем! Њы еще можем быть так счастливы! - молила она.
     - Њы будем счастливы! - торопливо  проговорил  старик.  -  Џусти  менЯ,
Ќелл. ‘частье нам принесут карты иди  кости.  џ  начну  с  малого,  а  потом
выигрыши пойдут все крупнее и крупнее. ‡десь многого не возьмешь, но впереди
нас ждет богатство. Њне надо отыгратьсЯ, вернуть свое,  и  это  только  ради
тебЯ, моЯ Ќелл.
     - Ѓоже, смилуйсЯ над нами! - воскликнула девочка. - ЉакаЯ  злаЯ  судьба
привела нас сюда!
     - Њолчи! - шепнул старик, зажимаЯ ей рот ладонью.  -  ‘удьба  не  любит
упреков! Ћна изменит нам, если ты будешь сетовать на нее.  Љому  это  знать,
как не мне!
     - Ќу, сударь, - сказал здоровЯк. - …сли вы не  будете  играть,  отдайте
нам карты.
     - €ду, иду! - крикнул старик. - ‘адись, Ќелл, садись и следи за  игрой.
Ќе печальсЯ, роднаЯ, все, что Я выиграю, пойдет тебе... все,  до  последнего
пенни! Њы не скажем им про это, нет, нет! Ќе то они побоЯтсЯ принЯть менЯ  в
игру, побоЯтсЯ, что счастье будет на моей стороне. ’ы только взглЯни на них!
‘равни себЯ с ними! Љто должен выиграть? Љонечно, мы!
     - „жентльмен передумал и решил не вступать  в  игру,  -  сказал  Ђйзек,
делаЯ вид, будто хочет встать из-за стола. - Ћчень жаль, что  у  джентльмена
не хватает смелости, а ведь не рискнешь - не возьмешь. ‚прочем, ему виднее.
     - Ќет, Я готов! ќто вы  сами  замешкались.  Њне-то  давно  не  терпитсЯ
начать.
     ‘ этими словами старик придвинул стул к столу,  остальные  тоже  занЯли
свои места, и игра началась.
     „евочка сидела тут же и с тревогой следила за ее  ходом.  …й  было  все
равно, придет ли к старику счастье, или  нет,  она  думала  только  об  этой
безудержной  страсти,  вдруг  охватившей  его  целиком,  и  не  считала   ни
проигрышей, ни выигрышей. ‹икуЯ при  каждой,  даже  самой  маленькой  удаче,
падаЯ  духом  при  каждом  поражении,  он  так  волновалсЯ,  проЯвлЯл  такое
лихорадочное беспокойство, такую  непомерную  жадность,  с  такой  хищностью
хватал свои жалкие выигрыши, что ей, вероЯтно,  легче  было  бы  видеть  его
мертвым. €  ведь  она,  сама  того  не  желаЯ,  была  причиной  всего  этого
безумства, а он,  игравший  с  ненасытной  страстью,  неведомой  даже  самым
отъЯвленным картежникам, думал о ней, только о ней!
     Њежду тем его партнеры - все трое мошенники и профессиональные шулера -
играли хоть и сосредоточенно, но совершенно спокойно и  хладнокровно,  будто
они-то и были преисполнены всех человеческих добродетелей. ‹ишь  изредка  то
один, то другой из них улыбалсЯ соседу, или снимал нагар  с  тусклой  свечи,
или поглЯдывал в открытое окно, где за  развевающейсЯ  на  ветру  занавеской
вспыхивала молниЯ, или недовольно прислушивалсЯ к особенно сильным  раскатам
грома, досадуЯ на такую помеху. Њысли их были  занЯты  только  картами,  но,
хранЯ поистине философское спокойствие, они сидели словно каменные, ничем не
выдаваЯ ни своего интереса к игре, ни своего волнениЯ.
     ѓроза бушевала три часа подрЯд; наконец  молнии  стали  вспыхивать  все
реже, все слабее, раскаты грома, грохотавшего, казалось,  над  самой  крышей
трактира, постепенно перешли в глухое, хриплое ворчанье, а игра  по-прежнему
шла своим чередом, и девочка, забытаЯ всеми, по-прежнему сидела у стола.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XXX     

     Ќаконец и последнЯЯ партиЯ кончилась, и мистер Ђйзек ‹ист  единственный
встал из-за стола в выигрыше. …го приЯтель и трактирщик принЯли свою неудачу
с чисто профессиональным мужеством. Ђйзек преспокойно сунул деньги в карман,
словно с самого начала не сомневалсЯ, что счастье будет на его стороне, и не
выказал по этому поводу ни удивлениЯ, ни радости.
     ‚ кошельке Ќелл не осталось ни одной монеты, но хотЯ он лежал  тут  же,
пустой, хотЯ остальные игроки давно поднЯлись со своих мест, старик все  еще
сидел за столом, сдавал карты и, раскрываЯ игру  своих  партнеров,  смотрел,
какие у кого были бы взЯтки в новой партии. Ћн оторвалсЯ  от  этого  занЯтиЯ
лишь тогда, когда девочка тронула его за плечо и напомнила  ему,  что  скоро
полночь.
     - Ѓудь она проклЯта, наша бедность! ‚от смотри, Ќелл! - € он показал на
разбросанные по столу карты. - …сли б Я мог  продержатьсЯ  еще  немного,  ну
хоть самую малость, - счастье повернулось бы ко мне! „а, это Ясно,  как  то,
что здесь лежит тройка, а здесь восьмерка. ‘мотри!.. ‚от... вот и вот!
     - Ћставь карты! ‡абудь их! - взмолилась