ого   маразма.   Ћна
совершенно не способна понЯть, что произошло, и вместе с тем  полна  желаниЯ
облачитьсЯ  в  глубокий  траур  (как  ѓамлет  в  юбке),  что  придает  этому
невеселому зрелищу трагикомический оттенок, в котором Я нахожу  единственный
источник утешениЯ". —ерез три месЯца он приехал к ней снова, как раз  в  тот
момент, когда ей ставили припарки на голову. "“видев  менЯ,  она  тотчас  же
воспрЯнула духом и попросила у менЯ фунт". ‚ 1863 году она  скончалась.  „лЯ
„иккенса это было траурное десЯтилетие: за эти годы умер его брат  ”редерик,
шурин ѓенри Ћстин и старые друзьЯ  „жон  ‹ич  и  Љларксон  ‘тэнфилд,  смерть
которых была длЯ него тЯжелым ударом. "Њилый старый ‘тэнни", уми раЯ, вернул
„иккенсу другого старого приЯтелЯ, попросив его помиритьсЯ с Њарком ‹емоном,
и над свежей могилой ‘тэнфилда „иккенс и ‹емон пожали друг другу руки.
     „иккенс бережно поддерживал свои  отношениЯ  с  ”орстером,  по-прежнему
обращалсЯ к нему за советами, которым никогда не следовал, изредка обедал  у
него и в октЯбре 1860  года  приехал  к  нему  в  Ѓрайтон.  "‚чера  шесть  с
половиной часов ходил по  меловым  холмам;  ни  разу  не  остановилсЯ  и  не
присел". Ќо когда ему приходило на  ум  "совершить  вечерком  увеселительную
вылазку в город", он выбирал себе в товарищи “илки Љоллинза.  ‚  конце  1860
года друзьЯ совершили поездку в Љорнуэлл, а осенью 1862  года,  когда  “илки
заболел, „иккенс тотчас же вызвалсЯ вернутьсЯ из Џарижа и написать  за  него
несколько глав романа "Ѓез названиЯ", выходившего частЯми в "Љруглом  годе".
"…два ли нужно говорить ‚ам, что эта замена будет  временной!  Ќо  если  нет
другого выхода, Я готов. Ѓудет так похоже  на  ‚ас,  что  никто  не  заметит
разницы".  „ва  месЯца  он  прожил  в  Џариже,  в  доме  ќ   27   по   улице
”обур-сент-Ћнорэ, вместе с Њэми и „жорджиной, только что оправившейсЯ  после
болезни. ‚ Џариже хозЯйничал Ќаполеон III - строил, разбивал новые бульвары:
„иккенс то и дело терЯл дорогу домой. ‚тораЯ империЯ переживала пору  своего
расцвета, и „иккенса со всех сторон уверЯли  в  том,  что  наступили  мирные
времена: ведь не пойдут же люди на войну, котораЯ противоречит их интересам.
"Њожно подумать, что людские пороки и страсти с самого  сотворениЯ  мира  не
шли вразрез их интересам!" Ћн убедилсЯ  в  том,  что  французы  поразительно
плохо знают его страну и народ. Ћднажды в поезде какой-то кюре сообщил  ему,
что у этих еретиков англичан нет ни одного памЯтника старины.
     - ’ак-таки ни одного? - усомнилсЯ „иккенс.
     - Ќи одного. Ќо зато у вас есть корабли.
     - „а, парочка-другаЯ найдетсЯ.
     - € мощные?
     - ЏрофессиЯ у вас духовнаЯ, отец мой, так что вы лучше  побеседуйте  об
этом с духом Ќельсона *.
     ќтот  находчивый  ответ  привел  в  восторг  их  попутчика,  армейского
капитана, который призналсЯ,  что  "считал  подобную  легкость  в  обращении
несвойственной англичанам, и теперь раскаиваетсЯ  в  своем  заблуждении".  ‚
начале 1863 года „иккенс  три  раза  устраивал  благотворительные  чтениЯ  в
Ђнглийской миссии. "—то за публика! Љакой прием!  Ќикогда  не  видел  ничего
подобного. ‚ пЯтницу радостное волнение достигло апогеЯ: бурЯ  аплодисментов
продолжалась два часа. Ђплодировали даже на улице, садЯсь  в  кареты,  чтобы
разъехатьсЯ по домам".
     ЌаведываЯсь  в  ‹ондон  по  делам,  свЯзанным   с   журналом,   „иккенс
останавливалсЯ на ‚еллингтон-стрит (за исключением весеннего  сезона,  когда
он приезжал в город вместе со всей своей семьей),  и  весть  о  его  приезде
немедленно облетала весь театральный мир: "Ќа  Ѓау-стрит  менЯ  подстерегают
бедные актеры, чтобы поведать о своих нуждах. џ часто наблюдаю, как один  из
них, завидев менЯ, мчитсЯ через весь двор,  заворачивает  мне  навстречу  на
"„рури-лейн" и сталкиваетсЯ со мною у дверей с самым невинным  и  изумленным
видом, как будто рассчитывал встретить здесь кого угодно, кроме менЯ".  ђади
того, чтобы Њэми могла выезжать в свет, он  на  несколько  весенних  месЯцев
снимал дом в ‹ондоне и был вынужден ходить на званые обеды гораздо чаще, чем
ему бы хотелось. "ќтой весной стал жертвой самой грозной обеденной эпидемии,
когда-либо свирепствовавшей в ‹ондоне, - жаловалсЯ он в июне  1864  года.  -
Љаждую неделю давал себе клЯтву больше никуда не ходить и неизменно семь раз
в неделю становилсЯ клЯтвопреступником". ‡а эти годы он  много  раз  навещал
Џариж, но все-таки большую часть времени, свободного от гастрольных  поездок
и редакционных дел, проводил в ѓэдсхилле, отдыхаЯ от общества, шума и суеты.
‚прочем, даже там, в сельском уединении, ему не удалось укрытьсЯ от массовых
воплей и стенаний по поводу смерти  супруга  королевы  ‚иктории.  "…сли  ‚ам
встретитсЯ где-нибудь неприступнаЯ пещера, где отшельник мог бы укрытьсЯ  от
воспоминаний  о  принце  Ђльберте  и  скорбных   речей,   посвЯщенных   ему,
пожалуйста, сообщите, - взывал он. - ‚ наших местах все слишком людно  и  на
виду". ЃезутешнаЯ королева раздавала пенсии и дворЯнские  званиЯ  всем,  кто
превозносил необыкновенные  достоинства  принца  Ђльберта.  "‡аслуги  любого
ветерана меркнут перед достоинствами тех, кто  умел  угодить  покойному",  -
объЯвил „иккенс. Љогда в  одном  из  гэдсхиллских  меню  поЯвилось  название
"Џудинг принца Ђльберта", „иккенс заменил его на  "Џудинг  низкопоклонства",
но, предчувствуЯ, что такаЯ выходка может огорчить некоторых из его  гостей,
он разрешил именовать это блюдо "Џудингом ‚еликим и „остойным".
     ‘обытий, требовавших его личного участиЯ, было  более  чем  достаточно.
Ћдно из них было свЯзано с ‹итературной гильдией, которой он с самого днЯ ее
основаниЯ посвЯщал столько времени и энергии. ‹етом  1865  года  в  Ќейворте
произошел  настоЯщий  переполох.  Џосле  семилетнего   перерыва   в   имении
Ѓуль-вер-‹иттона около ‘тивниджа были построены  три  дома  длЯ  художников,
писателей  и  артистов  из  числа  тех,  кого  ѓильдиЯ   признала   наиболее
достойными. Џо этому случаю ‹иттон устроил в своем саду завтрак, на  который
позвал соседей "из  благородных",  и  попросил  „иккенса  привезти  с  собой
знакомых  актеров.  ‘обравшись  на  вокзале  Љингс-Љросс,  актеры  вместе  с
„иккенсом и его  дочерьми  поехали  в  ‘тив-нидж.  Ќа  станции  их  встретил
”орстер, которому ‹иттон поручил доставить всю  компанию  в  Ќейворт.  Ќо  у
„иккенса в тот день было праздничное настроение, и он заЯвил,  что  в  такую
жаркую погоду нужно по дороге непременно заглЯнуть в пивную, -  ведь,  может
быть, хозЯин Ќейворта не рассчитывает на то, что у его гостей такаЯ  сильнаЯ
жажда! ‚ мгновенье ока пивнаЯ была переполнена.  ’е,  длЯ  кого  Ќе  хватило
места в доме, уселись на скамьЯх и на  деревЯнном  корыте,  в  котором  поЯт
лошадей, - и пошло веселье!  Џотом  все  отправились  осматривать  приютские
зданиЯ и, наконец, прибыли в Ќейворт, пылаЯ самыми  братскими  чувствами,  к
великому неудовольствию "чистой публики", в обществе которой  им  предстоЯло
отпраздновать торжественное событие. Ђктеры показались джентльменам каким-то
диковинным сбродом, джентльмены актерам - скучной компанией; и те  и  другие
держались особнЯком друг от друга. „иккенс представил детей богемы  ‹иттону,
приветствовавшему их в учтивой, но сдержанной манере,  вполне  уместной  длЯ
будущего вельможи, но как-то не вЯзавшейсЯ "с его продувным и хитрым видом".
"‚округ, лопаЯсь от  чудовищного  самомнениЯ,  расхаживал  ”орстер,  обращаЯ
внимание преимущественно только на аристократических гостей;  останавливаЯсь
то у одной, то у другой группы беседующих, чтобы  удостоить  их  замечанием,
если предмет беседы  того  заслуживал,  недосЯгаемый,  непререкаемо-властный
”орстер, то и дело удалЯвшийсЯ куда-то, как будто облеченный некоей миссией,
великой  и  ужасной,  взЯтой  им  на  себЯ  ради  себЯ  же".  ‘тарых  друзей
журналистов он просто не замечал, о чем один из них впоследствии пожаловалсЯ
„иккенсу. "Џолноте! Љак ему было вас заметить? - весело отозвалсЯ „иккенс. -
Ћн и менЯ-то не видел! „о нас  ли  ему  было,  посудите  сами.  Ћн  витал  в
облаках, как Њальволио *. ‚о времЯ завтрака „иккенс произнес спич. "“ леди и
джентльменов, которых мы приглашаем в эти построенные нами дома, никогда  не
будет оснований думать, будто они что-то терЯют  в  общественном  мнении,  -
говорил он. - €х приглашают сюда, как артистов... и  они  наравне  со  всеми
вправе  рассчитывать  на  гостеприимство  своего  великодушного  соседа".  Љ
счастью  длЯ  горемык-артистов,  им  не  пришлось  проверЯть  на   практике,
действительно ли они находЯтсЯ "на равных правах" со всей округой и будет ли
"великодушный сосед" ‹иттон оказывать им гостеприимство. ‚  приютских  домах
не было денежного фонда, и поскольку сезонный  билет  до  ‹ондона  стоил  не
меньше, чем любаЯ комнатушка на  одну  персону,  а  в  расчеты  артистов  не
входило преждевременно похоронить себЯ в ‘тивнидже,  то  ни  одного  из  них
никакими силами нельзЯ было заставить поселитьсЯ в приюте. —то  же  касаетсЯ
"детей богемы", то их нисколько не тревожила  мысль  о  судьбе  незадачливой
богадельни, зато они ощущали жизненную необходимость в том,  чтобы  поскорее
удрать как можно дальше  от  Ќейворта  и  ледЯной  атмосферы  "благородного"
общества. Џо одному, по двое они тихонько исчезали из сада, направлЯЯсь в ту
самую пивную, где уже успели "хватить" утром. Љогда „иккенс, возвращаЯсь  на
станцию, проехал мимо, все, как один, поднЯлись на  ноги  и  горЯчо  -  или,
вернее сказать, разгорЯченно - приветствовали  его.  Ќесколько  раз  комитет
ѓильдии собиралсЯ, чтобы  распорЯдитьсЯ  остатками  фонда  (после  чего  эти
остатки значительно подтаЯли), решив, наконец, распределить их между другими
обществами помощи артистам. *
     ‚ то же лето „иккенс стал невольным участником еще одного "событиЯ".  9
июнЯ, возвращаЯсь домой  после  недолгого  пребываниЯ  во  ”ранции,  где  он
отдыхал вместе с ќллен ’ернан, „иккенс ехал из ”олкстона  в  ‹ондон  {Ђвтору
известен   лишь   один   источник,   утверждающий   (впрочем,   без   всЯких
доказательств), что ќллен ’ернан находилась в поезде вместе с  „иккенсом.  Ћ
том, что это действительно так и было, можно заключить по той  заботливости,
которую „иккенс проЯвил по отношению к ќдлен после  этого  происшествиЯ,  то
есть в те дни, когда у него были достаточно серьезные основаниЯ позаботитьсЯ
о самом себе.}. Ћколо ‘тейплхерста на путЯх велись ремонтные  работы;  поезд
на полном ходу наехал  на  место,  где  развели  рельсы,  и  восемь  вагонов
обрушились с моста в воду. ‚агон, в  котором  находилсЯ  „иккенс,  "каким-то
чудом повис в воздухе над краем сломанного моста". Љогда  начались  страшные
удары и толчки, спутницы „иккенса -  ќллен  ’ернан  и  одна  стараЯ  леди  -
разразились воплЯми, а он, крепко обхватив их обеих, твердил: "Џомочь  ничем
нельзЯ. ‘покойно, возьмите себЯ в руки.  ђади  бога,  перестаньте  кричать!"
Џотом их разом швырнуло в угол. "Ќу вот, - сказал „иккенс, - самое  страшное
позади. Ћпасность миновала - это Ясно. ’еперь, пожалуйста, оставайтесь здесь
и не двигайтесь с места. џ  попробую  выбратьсЯ  наружу  через  окно".  „амы
согласились. „иккенс вылез из окна и встал  на  подножку  вагона.  Њоста  не
было. ‚низу тЯнулись по воздуху рельсы, а футах в пЯтнадцати под ними лежало
болотистое поле. Џассажиры из других купе были в панике, а по другую сторону
вагона, где было не так опасно, бегали вперед и назад два кондуктора.
     - Њинуточку! - крикнул „иккенс. - „а остановитесь же вы! Џосмотрите  на
менЯ. ‚ы менЯ знаете?
     - Ћчень хорошо знаем, мистер „иккенс.
     - ‘лушайте же,  братцы!  „авайте-ка  сюда,  ради  бога,  ваши  ключи  и
позовите вон тех рабочих. Ќужно очистить вагон.
     Џо двум дощечкам пассажиры выбрались из вагона и  отошли  в  безопасное
место, а „иккенс,  захватив  свою  флЯжку  с  коньЯком,  спустилсЯ  вниз  по
обнажившейсЯ кирпичной кладке и, зачерпнув шлЯпой воды, поспешил  на  помощь
пострадавшим. Ќесколько часов подрЯд он работал среди раненых  и  умирающих.
‘амо крушение его  ничуть  не  взволновало,  но  картина  ужасных  страданий
подействовала так сильно, что в ближайшие дни ему становилось дурно, если он
пробовал написать хоть несколько  слов.  Џосле  этого  происшествиЯ  он  уже
никогда не был вполне самим собою.  Ћн  нервничал,  садЯсь  в  свой  экипаж;
садЯсь в поезд, длЯ храбрости пил бренди и на первых порах признавал  только
поезда, идущие с малой скоростью. Ќо утомительное однообразие медленной езды
оказалось длЯ него еще более тЯгостным, чем путешествие в трЯском экспрессе,
и со временем он, снова ездил на скорых поездах, но иной  раз,  когда  поезд
подбрасывало на стрелке, он  судорожно  хваталсЯ  за  ручки  своего  кресла,
бледнел и  на  его  лбу  выступали  капельки  пота.  €ногда  воспоминаниЯ  о
катастрофе становились так нестерпимы, что он на первой же станции сходил  с
поезда. Ћднажды в экспрессе он вместе с „олби  коротал  времЯ,  подсчитываЯ,
сколько раз на пути от ‹ондона  до  ќдинбурга,  нервы  пассажира  испытывают
легкое потрЯсение. „иккенс насчитал тридцать тысЯч. Ќо у этого человека  был
такой характер, что он не мог не изобразить это трагическое  происшествие  в
виде  пантомимы,  залезаЯ  под   стол   и   проделываЯ   там   невообразимые
телодвижениЯ, чтобы показать, как потерпевших извлекали из-под обломков.  Џо
странной случайности (впрочем,  такие  совпадениЯ  встречаютсЯ  в  жизни  на
каждом шагу) „иккенс умер тоже 9 июнЯ, то есть в тот же  самый  день,  когда
чудом спассЯ от смерти. '  Љроме  ќллен  ’ернан  и  старой  леди,  вместе  с
„иккенсом в тот день ехали еще четыре пассажира:  мистер  и  миссис  Ѓоффин,
угощавшие завтраком мистера и миссис ‹эмл  в  только  что  написанной  главе
нового диккенсовского романа. „лЯ того чтобы их спасти, ему  пришлось  снова
залезть в вагон, повисший на краю моста. „ам гораздо больше волновала участь
их картонок со шлЯпами, но даже легкого толчка было достаточно, чтобы  вагон
мог рухнуть вниз, и „иккенс едва ли стал бы рисковать ради  чего  бы  то  ни
было, кроме своей драгоценной рукописи. Ћсновные мотивы  романа  (названного
им вопреки многочисленным советам "Ќаш общий друг") он изложил  в  одном  из
своих писем еще в 1861 году. Ќо и журнал и гастрольные  поездки,  а  главным
образом личные дела (о которых более подробно будет сказано ниже)  до  осени
1863 года не давали ему всерьез взЯтьсЯ за работу над новой  книгой.  ’еперь
его мысли  тоже  были  так  занЯты  другими  вещами,  что  писать  оказалось
необыкновенно трудно. "‡десь сочетаютсЯ юмор  и  лирика,  а  это  не  так-то
просто. ЏриходитсЯ отбрасывать массу отдельных тем, которые  можно  было  бы
отлично развернуть. ‡ато надеюсь, что получитсЯ очень  хорошо.  „а  что  там
"надеюсь"! “бежден!" Ћн осталсЯ верен себе, отказываЯсь от всех удовольствий
и живЯ лишь трудовой жизнью. "џ  никогда  не  пыталсЯ  сочетать  работу  над
книгой с чем-либо другим, - писал он. - Ќаоборот, Я всегда считал,  что  она
исключает все иное". Љогда работа спорилась,  он  позволЯл  себе  обедать  в
гостЯх не более одного раза в неделю. "ђабота  всегда  стоЯла  длЯ  менЯ  на
первом месте, - писал он,  отклонЯЯ  приглашение  на  очередной  обед.  -  џ
посвЯщал ей все, что только можно отдать любимому делу". Ћн говорил,  что  в
периоды рабочего "запоЯ" становитсЯ  "сущим  несчастьем  в  доме",  и  этому
нетрудно поверить. Ћднажды после какой-то  болезни  Њэми,  которой  все  еще
нездоровилось, лежала на диване в его кабинете. ‚друг ее отец вскочил  из-за
письменного стола, подбежал к зеркалу и стал строить  перед  ним  немыслимые
рожи. ‡атем он снова поспешил к столу, минуту-другую с остервенением строчил
что-то по бумаге, опЯть кинулсЯ к зеркалу, немного погримасничал, отвернулсЯ
и, по-видимому совершенно не замечаЯ дочери, что-то быстро зашептал себе под
нос. Џотом с невозмутимым видом подошел к столу и молча  работал  до  самого
ленча. Ћн был по-настоЯщему одержим своей работой. ‘лучалось, например,  что
кто-нибудь из его героев, отбившись от  рук,  начинал  "делать  нечто  прЯмо
противоположное тому, что было задумано сначала".
     Љаждый персонаж "Ќашего общего друга", как  и  все  герои  „иккенса,  -
сложный продукт художественного вымысла и жизненной правды. Њистера  ‚инуса,
этого сборщика человеческих скелетов, он  видел  в  соборе  ‘ент-„жайлса  *,
—арли •ексама и его отца - в  —атеме,  а  ‚инирингов  -  на  каждом  шагу  в
светском обществе.  …врей,  мистер  ђайа,  поЯвилсЯ  на  свет  в  результате
переписки  „иккенса  с  миссис  ќлайзой  „эвис,  въехавшей  после   него   в
’эвисток-хаус и заЯвившей „иккенсу, что, написав ”еджина,  он  оклеветал  ее
нацию. „иккенс не согласилсЯ с этим, но все-таки решил загладить  свою  вину
перед  лучшей  частью  еврейской  нации,  создав  образ  человека,  который,
наверное, заслужил бы одобрение ”еджина. Њногие сцены и персонажи этой книги
были задуманы во времЯ ночных  странствий  „иккенса  по  докам  и  пристанЯм
€ст-ќнда, а ’емза так же неотделима от "Ќашего общего друга", как лондонский
туман - от "•олодного дома". ‚ сопровождении нескольких  полисменов  „иккенс
ходил по воровским притонам,  курильнЯм  опиума,  вертепам,  где  собирались
преступники, кабачкам с сомнительной репутацией и получал от таких посещений
массу удовольствиЯ. Ћн был неравнодушен к обществу констеблей и  полицейских
инспекторов, обожал слушать их разговоры и наблюдать, с  каким  спокойствием
они ведут себЯ в опасных районах,  каждый  обитатель  которых  с  величайшим
удовольствием прикончил бы их, если бы не  боЯлсЯ  возмездиЯ.  Ћдин  скупщик
краденого - „иккенс называет его  Ѓарком,  -  несомненно,  перерезал  бы  им
глотки, да  только  мошенники  жильцы,  не  обладавшие  и  сотой  долей  его
смелости, отказались помочь ему.
     "џ, - говорит Ѓарк,  -  нипочем  не  потерплю  в  своем  собственном  -
прилагательное  -  доме   никаких   -   прилагательное   -   полицейских   и
никакихприлагательное - чужаков. Ќе потерплю,  клЯнусь  -  прилагательным  и
существительным! Џодайте сюда мои  брюки,  и  Я  пошлю  всех  прилагательных
полицейских на прилагательное и существительное! „авайте же, - говорит Ѓарк,
- мои прилагательные брюки! џ всем им выпущу желчь прилагательным  ножом!  џ
пробью   их   прилагательные   головы.   џ    вырежу    их    прилагательные
существительные... Ѓудь прилагательные болваны в этом притоне мужчинами, они
бы пришли сюда и всех вас прикончили... Џришли бы  и  прикончили",  -  снова
рЯвкает Ѓарк и ждет. ‚ притоне - ни звука. Њы шестеро сидим взаперти в  доме
Ѓарка - самой глухой дыре  опаснейшего  из  лондонских  кварталов.  ѓлубокаЯ
ночь, дом битком набит отъЯвленными бандитами и головорезами,  но  никто  не
шелохнетсЯ. Ќет, Ѓарк, эти люди знают, как тЯжела десница закона.  ќти  люди
отлично знакомы с фирмой "€нспектор ”илд и ЉомпаниЯ".
     ’ак поЯвились на страницах  "Ќашего  общего  друга"  фигуры  старожилов
лондонских набережных, а с ними - и особаЯ атмосфера этой книги. "Ќаш  общий
друг" выходил ежемесЯчными выпусками с маЯ  1864  по  ноЯбрь  1865  года,  а
издавали его старые знакомые -  —эпмен  и  •олл.  Џравда,  судЯ  по  письмам
„иккенса, возобновление деловых отношений вовсе не означало, что вернулась и
прежнЯЯ дружба. ‚ Январе 1860 года „иккенс  писал,  что  ”редерик  —эпмен  -
"чудовищный пройдоха", который "половину своей жизни тратит на  развлечениЯ,
другую половину - на то, чтобы делать оплошности, а деньги (несмотрЯ на  эти
свои особенности) ухитрЯетсЯ загребать во всЯкое времЯ" ‚ июле 1865 года ему
написала какаЯ-то женщина, надеЯвшаЯсЯ,  что  одного  слова  „иккенса  будет
достаточно,  чтобы  издатели  благосклонно  отнеслись  к  ее   работе.   "‚ы
ошибаетесь, - ответил он - Я не имею на них никакого влиЯниЯ, даже если речь
идет об элементарной вежливости по отношению  к  кому-то  постороннему.  ќто
подтвердилось еще совсем недавно"
     ‚ "Ќашем общем друге" „иккенс вновь обратилсЯ к своей родной  стихии  -
тому смешному и причудливому миру, с которым рассталсЯ после "Љрошки „оррит"
‘айлас ‚егг - это шедевр, написанный в прежней манере и со всей былой мощью.
‚прочем, дыхание гениЯ чувствуетсЯ в каждой строке этой книги.  —его  стоЯт,
например, одни ‚иниринги и всЯ  их  среда!  ќто  лучший  образец  социальной
сатиры „иккенса, котораЯ в наши дни звучит еще более едко  и  зло:  ведь  за
последние восемьдесЯт лет сфера влиЯниЯ "нуворишей" * непомерно  разрослась.
Њиссис ‚ильфер, котораЯ "сидела молча, с таким видом, как  будто  каждый  ее
вздох  -  свидетельство  редчайшей  самоотверженности,  какую  только  знает
историЯ",  -  это,  конечно,  миссис  „иккенс,  матушка  писателЯ  выглЯдела
наименее привлекательно  именно  в  те  моменты,  когда  напускала  на  себЯ
высокомерный и  аристократический  вид.  Ѓетти  •игден  -  символ  извечного
отвращениЯ, которое „иккенс испытывал к приютам и домам  призрениЯ,  впервые
прозвучавшего в "Ћливере ’висте". Ђ Џодснап - не что иное, как портрет „жона
”орстера, в меру завуалированный, чтобы сходство  не  бросилось  ”орстеру  в
глаза. ‚прочем, если бы оригинал обладал способностью  видеть  себЯ  глазами
художника,  он  был  бы  уже  не  Џодснапом.  Ќапыщенный,   респектабельный,
высокомерный, непоколебимо самонадеЯнный - вот он, ”орстер! Ђ вот и описание
его собственнических наклонностей:
     "Ѓыла у мистера Џодснапа одна  особенность..  он  не  допускал  и  тени
неодобрительного отношениЯ к своим друзьЯм и знакомым. "„а как вы смеете'  -
Яснее всЯких слов говорил его вид в подобных случаЯх. - Љак же так! џ  этого
человека признаю, Я, можно сказать, выдаю  ему  свое  удостоверение,  а  вы?
‡адеваЯ его, вы задеваете менЯ,  Џодснапа  ‚еликого.  €  речь  тут  идет  не
столько о его  достоинстве  (это  бы  еще  ничего),  сколько  о  достоинстве
Џодснапа".
     ‚ другой сцене - там,  где  Џодспап  подвергает  перекрестному  допросу
француза, - высмеиваетсЯ форстеровское англофильство и  манера  отмахиватьсЯ
от всего, что ему не по душе-
     "- Ќу, как вам нравитсЯ  ‹ондон?  -  вопросил  хозЯин  дома  со  своего
почетного места  таким  тоном,  каким  глухого  ребенка  упрашивают  принЯть
лекарства,          -           ‹ондон,           Londres,           ‹ондон?
...........................................................................
     - џ спрашиваю,  -  сказал  мистер  Џодснап,  настойчиво  возвращаЯсь  к
прежней теме, - не бросились ли вам в глаза на наших, как у  нас  говоритсЯ,
улицах, или, по-вашему, павви, признаки...
     - Џардон, - учтивым тоном прервал его терпеливо слушавший иностранец, -
но что это - "признаки"?
     - Џриметы, - ответил мистер  Џодснап.  -  ‡наки,  понимаете?  ‡намениЯ.
‘леды.
     - Ђ-а! Ћшадиные?
     - “ нас говорЯт "лошадиные", - милостиво поправил мистер Џодснап.  -  ‚
Ђнглии, Angleterre, Ђнглии  произносЯт  "л".  Њы  говорим  "лошадь".  ’олько
низшие классы коверкают слова.
     - Џардон, - вставил иностранный джентльмен. - џ всегда ошибаюсь.
     - Ќаш Язык, - произнес мистер Џодснап со  снисходительностью  человека,
знающего, что он всегда прав, - очень труден. “ нас  богатый  Язык;  на  нем
тЯжело говорить иностранцу. џ снимаю свой вопрос".
     € если живой ”орстер не смог узнать себЯ на иллюстрации Њаркуса  ‘тоуна
(книга II, глава III, сцена обеда у ‚инирингов; Џодснап сидит по правую руку
хозЯина), значит он был еще более слеп в своей неистребимой самоуверенности,
чем герой "Ќашего общего друга". Ќо в  облике  ”орстера  было  еще  и  нечто
монументальное: он даже днем был неизменно  одет  в  плотно  облегающий  его
фигуру  фрак,  застегнутый  на  все  пуговицы.  Ћн  изъЯснЯлсЯ  напыщенно  и
тЯжеловесно, точь-в-точь как Њакриди на сцене.
     "—еловек, застегнутый на все пуговицы, имеет в обществе вес.  —еловеку,
застегнутому на все пуговицы, верЯт, - пишет „иккенс в  "Љрошке  „оррит".  -
—то так пленЯет в нем? Ѓыть  может,  скрытаЯ  и  никогда  не  осуществлЯемаЯ
возможность расстегнутьсЯ? €ли- люди считают, что мудрость,  застегнутаЯ  на
все пуговицы, накапливаетсЯ и растет, а стоит расстегнуть одну пуговку,  как
она улетучитсЯ? Љак бы то ни было, одно очевидно:  в  этом  мире  пользуетсЯ
влиЯнием лишь тот, кто застегнут на все пуговицы".
     „лЯ биографа наибольший интерес  в  "Ќашем  общем  друге"  представлЯет
портрет Ѓеллы “илфер, пожалуй больше всех других женских портретов  „иккенса
похожий на  ќллен  ’ернан.  ЋтождествлЯЯ  ќллен  с  той  или  иной  героиней
„иккенса, мы руководствуемсЯ скорее логикой, чем реальными фактами. ‚прочем,
мы располагаем достаточными сведениЯми, чтобы о некоторых вещах  говорить  с
полной уверенностью. —то же именно нам достоверно известно об ќллен  ’ернан?
Ћна родилась 3 марта 1839 года в актерской семье. …е отец и  мать  играли  в
театре "Џринсес" (на Ћксфорд-стрит), в труппе, возглавлЯемой —арльзом Љином.
Ћтец ќллен сошел с ума и умер, когда девочке было семь лет. “ нее  было  две
сестры - ”анни и ЊариЯ. (”анни впоследствии стала женой ’ома ’роллопа, брата
ќнтони ’роллопа.) „иккенс видел всех их на сцене еще детьми и познакомилсЯ с
их матерью еще задолго до того,  как  пригласил  их  в  Њанчестер  играть  в
коллинзовском спектакле. Ћн даже как-то однажды утешал  за  кулисами  ќллен,
которой нужно было  решать  неприЯтную  дилемму:  либо  поЯвитьсЯ  на  сцене
полураздетой, либо потерЯть  работу.  „евушка  горько  плакала,  но  „иккенс
успокоил ее и помог ей побороть  свою  стыдливость.  ‚любилсЯ  он  в  нее  в
Њанчестере,  когда  ей  было  восемнадцать  лет,  а  ему  сорок   пЯть.   Џо
свидетельству очевидца (настроенного недружелюбно), мы знаем, что  она  была
невелика  ростом,  белокура  и  довольно  миловидна.  Ћ   том,   какой   она
представлЯлась „иккенсу, мы можем судить по описанию внешности  ‹юси  Њаннет
из "Џовести о  двух  городах":  "ЊаленькаЯ,  стройнаЯ,  прелестнаЯ  фигурка,
увенчаннаЯ короной золотистых волос, голубые глаза, вопросительно  глЯдевшие
на него: гладкий, юный и в то же времЯ удивительно подвижной лоб.  Ѓрови  ее
то взлетали, то хмурились, придаваЯ лицу какое-то сложное выражение, умное и
внимательное, немного смущенное и непонимающее, немного тревожное..."  Љогда
он снова напоминает нам о том, что у ‹юси "не по возрасту пытливый  взглЯд",
"не по годам зрелое, внимательное выражение лица"; когда мы  узнаем,  что  у
ќстеллы из "Ѓольших надежд"  тоже  очень  пристальный  взглЯд,  мы  можем  с
уверенностью заключить, что именно с таким выражением смотрела  на  „иккенса
ќллен ’ернан в те дни, когда он впервые обратил на нее внимание.
     Ћднако сходство ‹юси Њаннет  с  ќллен  на  этом  кончаетсЯ,  и  лишь  с
поЯвлением "Ѓольших надежд" каждому, даже тому, кто ничего не знал о  личных
делах „иккенса, стало Ясно, что в его жизнь вошла женщина,  которой  суждено
оказать такое же влиЯние на его творчество, какое в свое времЯ оказали ЊариЯ
Ѓиднелл и Њэри •огарт. ќстелла скорее  не  портрет  ќллен,  а  свидетельство
того, чем она стала длЯ  „иккенса.  „аже  если  бы  у  нас  не  было  других
сведений, достаточно было бы  прочесть  этот  роман,  чтобы  убедитьсЯ,  что
любовь  „иккенса  все  еще   оставалась   неразделенной.   ќстелла   "горда,
своенравна" и  "держитсЯ  неприступно".  …й  нравитсЯ  заигрывать  со  своим
поклонником и мучать его. "џ не провел с нею ни одного счастливого часа,  но
все двадцать четыре часа в сутки только и думал о счастье быть вместе с  нею
до самой смерти". Ќаконец, обезумев от страсти, герой романа признаетсЯ ей в
своих чувствах. "Љогда вы говорите, что любите менЯ, - отвечает  ќстелла,  -
ваши слова длЯ менЯ пустой звук, и только. Ћни не рождают никакого отклика в
моей душе, не трогают ее. ‚се, что вы говорите, мне совершенно безразлично".
’огда он не выдерживает: "‚ы - часть моего существованиЯ, часть менЯ самого.
‚ы были в каждой строчке, прочитанной мною с того днЯ, как Я впервые  пришел
сюда... ‘ тех пор Я вижу вас повсюду: в реке и на парусах кораблЯ, на болоте
и в облаках, при свете солнца и во тьме ночи, в ветре, в море,  на  улице...
•отите вы того или нет, вы до последнего  мгновеньЯ  моей  жизни  останетесь
частицей моего существа..." Љогда она говорит, что собираетсЯ выйти замуж за
другого, он идет пешком из ђочестера в ‹ондон, совсем как „иккенс в те  дни,
когда будущее представлЯлось ему невыносимым: "“стать,  выбитьсЯ  из  сил  -
только это могло еще принести мне какое-то облегчение". Ќо у нас есть немало
и других доказательств того, что ќллен  не  любила  „иккенса;  что  мысль  о
близости с ним внушала ей отвращение; и из двух  его  писем,  относЯщихсЯ  к
осени 1862 года, видно, что она по-прежнему держит его на  расстоЯнии.  Ћдно
из этих писем адресовано “илки Љоллинзу: "ЊенЯ грызет мучительнаЯ  тоска.  џ
непременно расскажу ‚ам обо всем в ближайшие дни, когда буду у ‚ас или когда
‚ы навестите менЯ. џ справлюсь с ней, наверное, ведь менЯ  не  так-то  легко
побить, но пока что она все растет". „ругое - ”орстеру:  "џ,  конечно,  могу
заставить себЯ проделать за этим письменным столом то, что уже было  сделано
сотни раз. „ругой вопрос, удастсЯ ли мне выжать из себЯ новую, свежую книгу,
когда все так неверно, непостоЯнно, когда так  тЯжело  на  душе".  Њы  видим
теперь, почему длЯ „иккенса было бы так естественно дать "Ѓольшим  надеждам"
несчастный конец: ведь даже год спустЯ после того, как книга была  написана,
он все еще не смог сломить  сопротивление  ќллен.  „иккенс,  как  это  часто
случаетсЯ с актерами, был во многом похож на избалованного ребенка. …сли  уж
он хотел чего-нибудь, то немедленно, тотчас  же,  иначе  "ребенок"  ревел  и
топал ногами. Ћн так настойчиво, так отчаЯнно добивалсЯ своего,  что  ќллен,
наконец, все-таки уступила, но победа не принесла „иккенсу радости. ‚едь мир
устроен так, что получает, собственно, тот, кто ничего  не  просит;  находит
тот, кто не ищет; дверь открываетсЯ лишь перед тем, кто не стучитсЯ  в  нее.
Ќе будем говорить о мире духовных ценностей, там дело обстоит  иначе,  но  в
жизни действительно ценитсЯ лишь то,  что  достаетсЯ  нам  само  собой,  без
всЯких усилий; а то, чего мы  добиваемсЯ  всеми  силами,  в  конечном  счете
приносит нам неудовлетворенность и разочарование.  ’ак,  во  всЯком  случае,
говорЯт жизненный опыт и наблюдениЯ автора этой  книги,  и,  пожалуй,  самое
убедительное подтверждение этой истины -  биографиЯ  „иккенса,  который  так
часто добивалсЯ своей цели и так редко  -  прочного  счастьЯ.  —то  касаетсЯ
ќллен, она, по-видимому, не  устоЯла  перед  двойным  воздействием  славы  и
богатства. ‘емьЯ ее жила бедно и целиком зависела от  случайных  заработков,
ибо подмостки театра никому из них отнюдь не сулили лавров. „иккенс  печатал
рассказы сестрицы ”анни в своем журнале, хлопотал  в  1861  году,  устраиваЯ
сестрицу Њарию в труппу Ѓенджамина “эбстера, а в 1862 -  в  труппу  ”ехтера,
которому дал понЯть, что это в его же интересах. Ќе кто иной,  как  „иккенс,
должно  быть,  снимал  длЯ  семейства  ’ернан  и  дом  ќ  2  в  •оутон-Џлейс
(ќмптхилл-сквер). Џо-видимому, ќллен ценила комфорт дороже целомудриЯ, иначе
она не уступила  бы  „иккенсу.  Ќедаром  же  так  корыстолюбивы  ќстелла  из
"Ѓольших надежд" и Ѓелла “илфер из "Ќашего общего друга". "џ  люблю  деньги.
Њне противна  бедность,  а  ведь  мы  бедны  -  унизительно,  оскорбительно,
возмутительно бедны; жалкие беднЯки - вот  кто  мы  такие".  Ћна  все  времЯ
настойчиво твердит об одном и том же: "џ хочу только денег, мечтаю только  о
деньгах. ‚сЯ моЯ жизнь, все будущее - это только деньги,  деньги,  деньги  и
то, чего с их помощью можно добитьсЯ". Љак и ќстелла, ќллен ’ернан  горда  и
своенравна и считает, что у нее "нет того, что люди называют сердцем...  ‚се
это, Я думаю, сущаЯ чепуха". ‚любленный находит ее, как и ќстеллу,  дерзкой,
пустой,  капризной,  корыстной,  ветреной,  жестокосердной  и  упрЯмой.   Ќо
незадолго перед тем, как „иккенс  начал  "Ќашего  общего  друга",  вероЯтнее
всего в 1863 году, ќллен ’ернан стала его  любовницей,  и  поэтому  характер
Ѓеллы по  ходу  действиЯ  менЯетсЯ:  "ЌепостоЯнное,  шаловливое  и  ласковое
существо, не знающее ни  благородной  цели,  ни  твердых  правил,  и  оттого
легкомысленное; поглощенное мелочными заботами,  и  оттого  капризное,  было
все-таки обворожительно!" Ќеправда ли, совсем как ќллен-’ернан,  котораЯ  во
времЯ стейплхерстской катастрофы больше всего беспокоилась  о  судьбе  своих
шлЯпок?  …сли  учесть  при  этом,  что  ќллен  тоже  "держалась   наигранно,
театрально", то можно с чистой совестью отождествить  ее  с  Ѓеллой  “илфер,
самой жизненной из всех диккенсовских героинь, кроме „оры.
     †елание питаетсЯ иллюзиЯми, любовь - правдой,  но  „иккенсу  -  актеру,
мечтателю и влюбленному - легко было принЯть фантазию  за  действительность,
когда речь шла о предмете его любви. ќллен, особенно когда  он  баловал  ее,
прекрасно умела к нему подластитьсЯ, и ему было нетрудно убедить себЯ в том,
что он любим. ‚ один из таких периодов, забыв, что он только рассказчик,  он
позволил  своему  чувству  взЯть  верх  над   рассудком,   заключив   главу,
посвЯщенную свадьбе Ѓеллы, словами  in  propria  persona  {Ћт  первого  лица
(лат.).}: "Ђх, бывают ведь в жизни дни, ради которых стоит жить  и  не  жаль
умереть! Ђх, недаром поетсЯ в славной старой песенке, что лишь любовь,  одна
любовь властвует  над  миром!"  Ћн  окружил  ќллен  вниманием  и  заботой  и
тщательно охранЯл ее репутацию. ‚скоре после стейплхерстской  катастрофы  он
распорЯдилсЯ о том, чтобы по определенным  днЯм  ей  приносили  всевозможные
лакомства, а год спустЯ написал одной своей приЯтельнице о  том,  что  Ќелли
(так он называл ќллен) было бы чрезвычайно больно узнать, что  их  отношениЯ
не ЯвлЯютсЯ секретом длЯ других. "Ћна не поверит, что ‚ы видите ее такой же,
какою вижу Я, и так же думаете о ней... …й, с ее  нежнейшей  душой,  уже  не
сохранить после этого ту гордость  и  независимость,  которые  пронесли  ее,
совсем одну, через столько испытаний". Ћн советует своей знакомой вести себЯ
очень осторожно при встрече с ’омом ’роллопом или его женой (”анни ’ернан) и
"не говорить обо мне ничего такого, что могло бы вызвать у  них  подозрение,
потому что Язычок ”анни гораздо острее змеиного жала". € тем не менее о  его
свЯзи с ќллен ’ернан знало гораздо больше людей, чем ему хотелось бы, в  том
числе и его собственные дети. Ћдин из его сыновей, очевидно,  что-то  сказал
об этом в Ђвстралии, после чего драматург по  имени  „жон  ѓаррауэй  написал
одноактную  пьесу,  которой  мельбурнский  журнал  "€мпериал"  в  1895  году
посвЯтил критическую статью. „ействие происходит в Њанчестерской ратуше,  во
времЯ постановки пьесы Љоллинза. „иккенс влюблЯетсЯ в ќллен ’ернан,  котораЯ
(должно быть, потому, что австралийский драматург надеЯлсЯ  пристроить  свою
пьесу в какой-нибудь театр) отвергает его любовь.  ‚сЯ  историЯ  приобретает
характер "невинной лирической сценки". Љак видно,  тогда  еще  не  наступило
времЯ сказать правду. „аже в 1893 году  „жордж  Ћгастес  ‘ейла  сказал,  что
"тайну" последних лет жизни „иккенса нельзЯ раскрывать по меньшей  мере  еще
полвека.
     ќллен, разумеетсЯ, рассчитывала зажить в роскошь, котораЯ ей  раньше  и
не снилась, и в начале 1867 года - возможно, еще и потому, что она ждала  от
него ребенка, - „иккенс снЯл ей дом в ‚индзор ‹одже ќ 16  по  ‹инден  ѓроув,
Ќанхед, Љемберуэлл- ныне "•оумдин", дом ќ 31 по ‹инден ѓроув,  где  проводил
несколько дней в неделю и где написал часть своей  последней  книги:  "ќдвин
„руд". ‹етом 1869 года „иккенс пригласил свою Ќелли в ѓэдсхилл.  ‡ачем?  Љак
знать! ‚озможно, он хотел придать их отношениЯм  оттенок  респектабельности,
или просто уступил просьбам ќллен, а может быть, и любопытству „жорджины. ‚о
всЯком случае, ќллен приехала в ѓэдсхилл и даже  стала  участницей  семейных
состЯзаний в крикет. Ђ между тем „иккенс прекрасно  знал,  что  она  его  не
любит и горько раскаиваетсЯ, что ее все времЯ мучают угрызениЯ  совести.  Ћн
потерпел это последнее любовное фиаско в дни, когда  былаЯ  жизнерадостность
стала все чаще покидать его, и он был несчастлив, как  никогда.  "Ћн  думал,
что вступает в новую жизнь и на пути его будут розы - одни  только  розы,  -
писал ’омас ђайт. - Ћн забыл, что у роз бывают шипы... Ћн думал,  что  стоит
на  пороге  высшего  блаженства,  которое  когда-либо  дано   человеку.   Ћн
ошибалсЯ".
     ‘нова - но на этот раз гораздо сильнее, чем в юности, - изведал он  всю
горечь, отчаЯние и муки ревности. € это не просто досужий домысел. ќто Ясно,
как    божий    день,    каждому,     кроме     фанатика-диккенсопоклонника,
противопоставлЯющего литературу и жизнь, писателЯ и его творчество. Ќикто  с
такой болью не писал о страданиЯх неразделенной любви, как „иккенс, создаваЯ
своего Ѓредли •едстоуна; никто, кроме експира, не сумел  с  такой  страстью
передать терзаниЯ ревности.  Њы  не  знаем,  было  ли  у  „иккенса  реальное
основание длЯ ревности, кроме уверенности в том, что ќллен его не любит.  Ќо
и этого было достаточно.  Љаждый,  к  кому  она  хорошо  относилась,  с  кем
разговаривала, становилсЯ длЯ него вероЯтным соперником. Ћн так  и  не  смог
избавитьсЯ от этих подозрений до конца своей жизни. „жон „жаспер из  "ќдвина
„руда"  -  тоже  жертва  ревности,  но  никем  не  владеет   она   с   такой
сокрушительной силой, как Ѓредли •едстоуном, который признаетсЯ в любви  так
же, как Џип из "Ѓольших надежд", но еще более пламенно и страстно: "Љогда вы
рЯдом или когда Я думаю о вас, Я терЯюсь, Я не могу ручатьсЯ за себЯ,  Я  не
властен над собою. Ђ думаю Я о вас постоЯнно. џ не расстаюсь с  вами  ни  на
мгновение с тех пор, как впервые увидел вас. Ђх,  какой  это  был  печальный
день длЯ менЯ! Љакой печальный, несчастливый день!.. ЊенЯ тЯнет к вам помимо
моей воли …сли бы Я сидел в темнице за семью замками, Я все  равно  вырвалсЯ
бы к вам. ЊенЯ влечет к вам с такой силой, что стены рухнули бы предо  мной,
и Я пришел бы к вам. …сли бы менЯ одолел недуг, та же сила поднЯла бы менЯ с
постели, и Я приполз бы к вам и лег у ваших ног... Ќи один человек  до  поры
до времени не знает, какие силы таЯтсЯ в глубине его души. Ќекоторым  так  и
не суждено этого узнать - да  пребудут  они  в  мире  и  возблагодарЯт  свою
судьбу. џ люблю вас. —то говорЯт этими словами другие, не мне судить.  џ  же
хочу сказать, что мною движет непреодолимаЯ сила. џ  пыталсЯ  сопротивлЯтьсЯ
ей - напрасно. Ћна сокрушила менЯ... Њысли мои в полном смЯтении - Я  ни  на
что не гожусь. ќто Я и имел в виду, говорЯ, что в вас -  моЯ  погибель!"  Ќо
вот •едстоун заговорил иначе. Џозвольте, кто же  это?  ‘кромный  учитель  из
школы длЯ беднЯков или знаменитый писатель? "џ не стеснен в средствах, и  вы
ни в чем не будете знать недостатка. €мЯ мое  окружено  таким  почетом,  что
будет надежной защитой длЯ вас. …сли бы вы видели менЯ за  работой;  видели,
что Я способен совершить и  как  менЯ  уважают  за  это,  вы  научились  бы,
возможно, даже немного гордитьсЯ мною..." „а, можно не  сомневатьсЯ  в  том,
что это сам „иккенс. Ќе он ли шагал по ночным  улицам  ‹ондона,  "измученный
томительным ожиданием"?  "Љазалось,  что  это  истерзанное  лицо  плывет  по
воздуху: его выражение влекло к себе взглЯд с такой силой, что все остальное
исчезало из виду". Ќе следует, разумеетсЯ, проводить полную параллель  между
автором и его героем: там, где чувство молчало, „иккенс  умел  заменить  его
воображением. € все-таки он не смог бы написать Ѓредли •едстоуна, не пережив
главного, что вызвало к жизни этот образ, а в чем заключаетсЯ  это  главное,
мы знаем. €так, ќстелла, Ѓелла и Ѓредли •едстоун. Ќо  этим  не  ограничилось
влиЯние ќллен ’ернан на творчество „иккенса: с ее  поЯвлением  из  его  книг
навсегда исчезло Џадшее ‘озданье.
     "Ќаш общий друг" имел колоссальный успех,  и  тогда  же,  к  несчастью,
поЯвились первые признаки того, что здоровье „иккенса пошатнулось. ‚  начале
1865 года - по-видимому,  после  слишком  долгой  прогулки  по  снегу  -  он
отморозил себе ногу, но,  питаЯ  глубокое  отвращение  к  телесным  недугам,
натЯнул на распухшую ногу ботинок и сел работать. Џроделав это несколько раз
и продолжаЯ по-прежнему бродить по снегу,  он  в  конце  концов  довел  свою
несчастную ногу до того, что был вынужден лечь в постель. (Ћн так упорно  не
желал признавать никаких физических недостатков, что отказывалсЯ даже носить
очки. Ђ между тем он был близорук и должен был изо всех сил напрЯгать глаза,
чтобы рассмотреть предметы на далеком расстоЯнии.) Ќога болела сначала очень
сильно, потом немного меньше, и он  немедленно  возобновил  свои  ежедневные
прогулки за десЯть-пЯтнадцать миль. ‡ато  по  вечерам  приходилось  все-таки
сидеть без ботинка. ’ак продолжалось весь год, а в начале нового, 1866  года
у него стало пошаливать сердце. Ћн начал принимать тонизирующие лекарства и,
почувствовав себЯ лучше, отправилсЯ в очередное турне. Ѓоли в ноге и  сердце
постоЯнно возвращались, но „иккенс считал  себЯ  совершенно  здоровым  и  не
собиралсЯ  менЯть  своих  привычек.  Ћднажды,  например,   прогуливаЯсь   по
Џортсмуту, „иккенс и его импресарио „олби набрели на квартал, имеющий  форму
прЯмоугольника, не застроенного с двух  концов  и  похожего  на  театральную
декорацию. Џоблизости никого не было видно  „иккенс  поднЯлсЯ  на  ступеньку
одного  дома,  трижды  громко  постучал  в  дверь  и  совсем  было  собралсЯ
растЯнутьсЯ у входа,  подобно  клоуну  в  пантомиме,  когда  д