однЯ
принимала его сердечно и ласково, завтра -  сухо  и  равнодушно;  то,  чтобы
подразнить его, ворковала с другим поклонником, то любезничала  с  —арльзом,
чтобы позлить третьего. ђазумеетсЯ, эта  юнаЯ  особа  отнюдь  не  собиралась
стать женой какого-то захудалого  стенографиста.  Ќо  что  за  важность!  Ћн
красив, он мило поет, а кроме того, кому не лестно такое обожание! „еньги  и
положение - вот что длЯ нее решало вопрос, а люди ее круга считают, что дела
у человека идут хорошо лишь в одном случае -  если  есть  виды  на  солидную
должность в ‘ити *. Њежду тем играть в любовь очень весело, и  долгое  времЯ
—арльзу разрешалось верить, что  к  нему  относЯтсЯ  благосклонно.  ‚  жизни
молодого „иккенса сейчас была одна цель - выдвинутьсЯ, занЯть положение, при
котором он сможет предложить своей избраннице гнездо и надежный доход. Љогда
обоим было уже далеко за сорок, он писал: "„лЯ менЯ совершенно очевидно, что
пробивать себе дорогу из нищеты и безвестности Я начал с  одной  неотступной
мыслью - о ‚ас".
     Ќа всю жизнь сохранились в его памЯти событиЯ тех дней.  Ћднажды  ЊариЯ
попросила его подобрать пару перчаток к ее синему платью,  и  двадцать  пЯть
лет спустЯ он все еще Ясно представлЯл себе,  какого  они  были  оттенка.  ‚
другой раз он встретил ее с матерью и каким-то знакомым на улице Љорнхилл по
дороге к портнихе. —арльз проводил всю компанию до  самых  дверей,  и  здесь
миссис Ѓиднелл, не желавшаЯ, чтобы он шел туда вместе с ними, остановилась и
весьма недвусмысленно заЯвила:  "Ќу-с,  мистер  „иккин,  с  вали  мы  теперь
распростимсЯ". ќтот случай тоже запомнилсЯ ему навсегда.  Ќо  вот,  наконец,
получено место парламентского репортера. ‘колько раз в два-три часа ночи  он
шел пешком от Џалаты общин на ‹омбард-стрит * лишь ради того, чтобы  увидеть
дом, в котором спит она! € чего только он не передумал! ‚от что  он  написал
об одной из своих навЯзчивых идей - правда, позже, когда  увидел  и  смешную
сторону в том,  что  тогда  с  ним  творилось:  "ѓода  три  или  четыре  она
безраздельно владела всеми моими помыслами. Ћна была старше менЯ.  Ќесчетное
множество раз заводил Я с ее матерью ‚оображаемый ђазговор о нашем  браке  џ
написал  сей  осмотрительной  даме  столько  матримониальных  посланий,  что
посрамил бы самого ѓорэса  “олпола  *.  Ћ  том,  чтобы  отсылать  их,  Я  не
помышлЯл, но придумывать их и через несколько дней рвать  было  божественным
занЯтием! Ќекоторые начинались так: "ЊилостиваЯ государынЯ! џ  полагаю,  что
особа,  наделеннаЯ  даром  наблюдательности,  каковым,  как  мне   известно,
обладаете ‚ы, особа, полнаЯ чисто женского сочувствиЯ к пылкой  молодости  -
сомневатьсЯ в этом более  чем  кощунственно,  -  не  могла,  разумеетсЯ,  не
угадать, что Я люблю ее очаровательную дочь -  люблю  преданно  и  глубоко".
Љогда  Я  был  настроен  менее  резво,  письмо  начиналось  иначе:   "Ѓудьте
великодушны,  сударынЯ!  џвите   снисхождение   жалкому   безумцу,   который
вознамерилсЯ  сделать  ‚ам  признание,  достойное  удивлениЯ  и   совершенно
неожиданное длЯ ‚ас, признание, которое он умолЯет ‚ас предать пламени, едва
‚ам станет Ясно, к какой недосЯгаемой  вершине  устремлены  его  несбыточные
надежды". ‚ другие минуты - во времЯ приступов беспросветного уныниЯ,  когда
Ћна отправлЯлась  на  бал,  а  менЯ  пригласить  забывали,  -  моЯ  эпистола
представлЯла собою набросок трогательной  записки,  которую  Я  оставлЯл  на
столе, удалЯЯсь в неведомые краЯ. —то-нибудь в таком  духе:  "Џисаны  строки
сии длЯ миссис Ћ-нет-никогда рукою, котораЯ ныне, увы, далеко €зо днЯ в день
сносить мучениЯ безнадежной любви к той, чье имЯ Я  здесь  не  назову,  было
выше моих сил. ‹егче, о, много  легче  сваритьсЯ  заживо  в  песках  Ђфрики,
окоченеть на гренландских берегах" (‡десь трезвый рассудок подсказывал  мне,
что семейству моего "предмета" ничего другого и не нужно.) "…сли  когда-либо
Я вновь возникну из мрака неизвестности и предвестницей моей будет  ‘лава  -
все это лишь длЯ нее, моей возлюбленной. …сли  Я  сумею  добыть  ‡лато,  так
единственно ради того, чтобы сложить его к ее несравненным  ногам.  Ќо  если
менЯ постигнет инаЯ судьба и ‚орон сделает менЯ своею добычей..." ЉажетсЯ, Я
так и не решил, как  следовало  поступить  в  этом  душераздирающем  случае.
‘начала испробовал в виде концовки  фразу:  "Џусть,  так  будет  лучше".  Ќе
ощущаЯ, однако, твердой уверенности  в  том,  что  так  будет  действительно
лучше, Я, помнитсЯ, заколебалсЯ - то ли оставить дальше просто пустое  место
(и убедительно и вместе с тем  жутко),  то  ли  заключить  послание  кратким
"Џрости!".
     „о конца жизни  суждено  ему  было  хранить  в  памЯти  каждую  мелочь,
свЯзанную с Њарией Ѓиднелл. Ћн не мог равнодушно слышать  ее  имени;  стоило
ком-нибудь заиграть на арфе, сдвинуть брови, как она,  -  и  все  начиналось
сначала. "‘ той поры и до последнего вздоха Я убежден, что  такого  верного,
такого преданного и незадачливого  горемыки,  как  Я,  свет  не  видывал,  -
говорил он ей в те дни, когда все уже давно прошло. - ‚оображение, фантазиЯ,
страсть, энергиЯ, волЯ к победе, твердость духа - все, чем Я  богат,  -  длЯ
менЯ неразрывно и навсегда свЯзано с жестокосердной маленькой  женщиной,  за
которую Я был тысЯчу раз готов - и притом с  величайшей  радостью  -  отдать
жизнь". Ћн считал, что обЯзан ей не только тем, что рано добилсЯ успеха,  но
и тем, что характер его изменилсЯ самым коренным образом.  "ЊоЯ  беззаветнаЯ
привЯзанность в ‚ам, нежность, напрасно растраченнаЯ мною в те трудные годы,
о которых и страшно и сладко вспомнить, оставили в моей душе глубокий  след,
приучили к сдержанности, вовсе несвойственной мне по натуре  и  заставлЯющей
менЯ скупитьсЯ на ласку даже  к  собственным  детЯм,  за  исключением  самых
маленьких".
     Ќеопределенность - вот что сводило его с ума. ‘егоднЯ  ЊариЯ  притворно
нежна - и он на верху блаженства; завтра сурова - он просто убит. Ћн написал
ее сестре Ђнне, чтобы выЯснить, каковы его  шансы  на  успех.  "„орогой  мой
—арльз, - гласил ее ответ, - Я, право  же,  не  в  состоЯнии  понЯть  Њарию.
‘казать, кто ей нравитсЯ? Ќе рискну взЯть на  себЯ  такую  ответственность".
‚осторги сменЯлись унынием, приливы отчаЯниЯ -  надеждой,  но  в  тот  день,
когда ему исполнилсЯ двадцать один год, все решилось. †или  „иккенсы  теперь
недалеко от площади Љавендиш-сквер, но поселились здесь  не  сразу.  ‘начала
старое жилье в ‘омерс-’ауне уступило место  дому  ќ  70  по  Њаргарет-стрит;
спустЯ некоторое времЯ семейство перебралось на ”ицрой-стрит, в дом ќ 13,  и
уже отсюда - на Ѓентинк-стрит, в домќ 18, причем каждый переезд означал, что
парламентский репортер —арльз „иккенс  поднЯлсЯ  на  новую  ступеньку  своей
профессии и дела семьи чуточку поправились. €так, праздновалсЯ день рождениЯ
(виновник торжества упросил кого-то один  раз  отсидеть  за  него  в  Џалате
общин), и "вечер был прекрасен. €з одушевленных и неодушевленных  предметов,
свЯзанных с ним, Я ни одного (не считаЯ гостей  и  самого  себЯ)  раньше  не
видел в глаза. ‚ещи были взЯты напрокат, лакеи - нанЯты неведомо где. ‚  тот
час, когда всЯкие следы порЯдка исчезают, когда пустые  рюмки  валЯютсЯ  где
попало, Я заговорил с Ќею, укрывшись где-то за дверью, - Я  открылсЯ  …й  до
конца... Ћна  была  воплощением  ангельской  кротости,  но...  в  ответ  мне
вымолвила слово, которое, как Я выразилсЯ в тот момент, "опалило мне  мозг".
‚скоре она ушла, и,  когда  празднаЯ  (хотЯ  и,  разумеетсЯ,  ни  в  чем  не
повиннаЯ) толпа рассеЯлась, Я вместе с каким-то гулЯкой, малым Язвительным и
беспутным,  отправилсЯ  "искать  забвениЯ",  о  чем  недвусмысленно   заЯвил
попутчику. ‡абвение - а заодно и головную боль - Я действительно  обрел,  но
оно оказалось недолговечным:  назавтра,  в  обличительном  свете  полуденных
лучей, Я поднЯл тЯжелую голову с подушки, стал мысленно перебирать  минувшие
дни рождениЯ и в конце концов вернулсЯ к моей беде и к горьким  порошкам  от
головной боли".
     Џосле мучительной внутренней борьбы  он  собрал  ее  письма,  перевЯзал
голубой ленточкой и отослал обратно.  "Љаждое  наше  свидание  за  последнее
времЯ,  -  писал  он,  -  не  что  иное,  как  новое  свидетельство   ‚ашего
бессердечного равнодушиЯ. „лЯ менЯ  же  каждое  из  них  всегда  становилось
обильным источником тоски и горечи...  Ќа  смену  прежним  чувствам  Явилось
уныние, более того, крайнее отчаЯние - слишком  долго  Я  их  терпел.  ‘лава
богу, могу сказать, к своей чести, - заслуженной, Я полагаю, - что за  времЯ
нашего знакомства Я всегда поступал справедливо, разумно и достойно. ‘о мною
обращались то так, то эдак: один  день  ласково  и  благосклонно,  другой  -
совершенно иначе; Я неизменно оставалсЯ все тем  же...  Џоверьте,  ничто  не
сможет доставить мне большего наслаждениЯ, чем весть  о  том,  что  ‚ы,  моЯ
перваЯ и последнЯЯ любовь, счастливы".
     € все-таки  ЊариЯ  умудрилась  извлечь  из  этой  истории  еще  кое-что
забавное.  Ћбо  всем,  что  произошло  между  ними,   она   поведала   своей
приЯтельнице, некоей Њэри ќнн ‹и, а та -  разумеетсЯ,  по  секрету  -  ”анни
„иккенс. ‚скоре мисс  ‹и  побывала  на  любительском  спектакле,  устроенном
—арльзом на Ѓентинк-стрит, и воспользовалась случаем, чтобы пококетничать  с
ним, а потом сообщила Њарии Ѓиднелл, что —арльз не только ухаживал  за  ней,
но и рассказал все, что случилось.  Љогда  все  это  дошло  до  —арльза,  он
написал Њарии, что мисс  ‹и  солгала.  —тобы  продлить  удовольствие,  ЊариЯ
притворилась, что верит мисс ‹и, и получила от —арльза  еще  одно  послание:
"’ого, что Я вынес от ‚ас, Я уверен, не вытерпела по милости женщины еще  ни
одна живаЯ душа, - сетовал он. - Ќо мне не стерпеть - даже теперь -  и  тени
подозрениЯ в том, что чувство мое изменилось или отдано другой. Ќет, этого Я
не заслужил!" Ћтослав  мисс  ‹и  письмо,  полное  презрениЯ  и  упреков,  он
обратилсЯ за утешением к вину,  объЯвив  Љолле,  который  вот-вот  собиралсЯ
женитьсЯ на сестре Њарии: "‚чера Я точно обезумел;  сегоднЯ  мой  желудок  -
нечто вроде корзинки с лимонами". ‚ тот же день, 19 маЯ 1833  года,  еще  не
оправившись от похмельЯ, он в последний раз обратилсЯ к Њарии:  "џ  делал  и
буду делать все,  на  что  способен  человек,  чтобы  упорством,  терпением,
неустанным трудом проложить себе дорогу. Ќикого на свете, - вновь уверЯл  он
ее, - Я не любил и не полюблю, как ‚ас". Ќо Њарии  надоело  дурачитьсЯ.  Ћна
отвечала холодно, укоризненно, и вот так-то она пошла своим путем,  а  он  -
своим, увековечив ее в галерее женских портретов, самых прелестных  и  самых
беспощадных в английской литературе.
     „олжно быть, именно любовь, властнаЯ и живаЯ,  заставила  „иккенса  так
остро почувствовать всю нелепость  и  пустоту  политики.  ђепортером  Џалаты
общин он сделалсЯ весною 1832 года, когда в парламенте  обсуждалсЯ  билль  о
реформе * и англичане верили, что не сегоднЯ-завтра в стране  настанет  рай.
‚доволь наслушавшись "представителей нации" и сделав недвусмысленные  выводы
относительно результатов их совещаний, „иккенс заключил, что государственный
муж  средних  масштабов  -  это  оппортунист,  пустозвон,  низкопоклонник  и
карьерист и что победа одной какой-либо партии идет  на  благо  лишь  группе
людей. ‡еленым двадцатилетним юнцом он писал о  том,  как  паЯсничают  члены
парламента. Џоскольку в дальнейшем  он  не  нашел  оснований  изменить  свое
мнение  о  комедии,  котораЯ   разыгрываетсЯ   в   ‚естминстерском   дворце,
нижеследующие строки можно считать  изложением  его  первой  и  единственной
точки зрениЯ по этому поводу:
     "Њы считаем, что начало парламентской сессии не более и не  менее,  как
первый акт пышного циркового представлениЯ, и что всемилостивейшую речь  …го
‚еличества на открытии оной можно не  без  успеха  сравнить  с  классическим
приветствием клоуна: "Ђ вот и мы!" "Ђ вот и мы, милорды  и  джентльмены!"  -
это восклицание (так, во всЯком случае, кажетсЯ нам) превосходно и в  сжатой
форме  передает  также  сущность   заискивающе-примирительной   речи   главы
кабинета..."
     "Ќикогда еще, пожалуй, политическое  "действо"  не  могло  похвастатьсЯ
таким сильным составом участников, как в наши дни. Ћсобенно  хороши  клоуны.
Џризнайтесь, разве были у нас  раньше  такие  акробаты?  ђазве  когда-нибудь
фокусники проЯвлЯли такую готовность выложить весь  запас  своих  трюков  на
потеху восхищенной публике? ‘казать по правде, это чрезмерное рвение  навело
кое-кого на весьма недобрые мысли. ЌельзЯ сказать, что, устраиваЯ на  потеху
всей стране бесплатные представлениЯ, да еще в  такое  времЯ,  когда  театры
закрыты, и ставЯ себЯ на одну доску  с  жалкими  шутами,  эти  люди  внушают
уважение к своей профессии...
     Ќо - довольно; это ведь в конце концов вопрос вкуса, не более. ‘тоит ли
затрагивать его? Ќе лучше ли с  гордостью  и  умилением  предатьсЯ  отрадным
мыслЯм о том, какую отличную сноровку показали наши клоуны в текущем сезоне?
—то ни день - они тут как тут.  —асов  до  двух-трех  ночи,  а  то  и  позже
выделывают они бог знает что: кривлЯютсЯ, ломаютсЯ,  награждают  друг  друга
оплеухами - потеха невообразимаЯ! € ни малейших признаков усталости!  Ђ  что
творитсЯ вокруг - какой странный шум, рев, вопли, неразбериха! Љазалось  бы,
никто так не дерет глотку,  как  те  головорезы,  которые  за  шесть  пенсов
набиваютсЯ на галерку во  времЯ  боксерских  состЯзаний?  Ќо  куда  им!  ќти
перещеголЯют и самых отчаЯнных.
     Ћсобенно занЯтно наблюдать, какие невероЯтные  ужимки  проделывает  тот
или иной клоун по мановению волшебной палочки, которую, как ему и полагаетсЯ
по чину, держит у него над головою  лидер  (он  же  арлекин).  ЏовинуЯсь  ее
магической, неотразимой власти, он то застынет в полной неподвижности, не  в
силах шевельнуть и пальцем, мгновенно утратив самый дар речи,  то  в  случае
надобности чрезвычайно оживлЯетсЯ и с воодушевлением извергает потоки  слов,
пустых и бессмысленных, увлеченно корчит самые немыслимые гримасы, принимает
самые дикие позы, ползает на животе. Њало того если нужно, он вылижет грЯзь,
не сморгнув и глазом.
     „иковинные фокусы вытворЯет и арлекин, у которого до  поры  до  времени
находитсЯ эта волшебнаЯ палочка. Џросто чудеса! ‘тоит лишь помахать ею перед
чьим-нибудь носом, и у человека вылетает из головы все, что он думал до  сих
пор, а взамен он получает  комплект  идей  совершенно  иного  сорта.  ‹егкое
прикосновение - и сюртук уже совсем другого цвета. …сть  виртуозы,  которые,
подержав палочку сначала  справа,  а  потом  слева,  умудрЯютсЯ  молниеносно
изменить своей стороне, перейти на сторону  противника  и  снова  вернутьсЯ,
причем цвет их убеждений менЯетсЯ всЯкий раз и  все  проделываетсЯ  с  такой
быстротой и ловкостью, что даже самый зоркий глаз с трудом уследит за  этими
манипулЯциЯми.
     ‚сесильный маг, по воле которого  присуждаетсЯ  чудесный  жезл,  иногда
вырывает его из рук временного обладателЯ и передает новому фиглЯру. ‚  этих
случаЯх все действующие лица менЯютсЯ местами, а там, глЯдишь, опЯть  вознЯ,
тумаки, подножки - представление начинаетсЯ сначала".
     Џрослужив месЯцев шесть  репортером  одной  вечерней  газетки,  „иккенс
получил место в другой - "‡еркале парламента", которую издавал его дЯдЯ  „ж.
X. Ѓарроу. ‚скоре ни один репортер на галерее прессы не мог сравнитьсЯ с ним
в проворстве и точности. „ЯдЯ стал то и дело приглашать его  на  "уикэнд"  в
Ќорвуд,  куда  —арльза,  навсегда   распростившегосЯ   с   Њарией   Ѓиднелл,
притЯгивала "пара черных глаз, очень миленьких". …го усердие и расторопность
произвели на Ѓарроу такое сильное впечатление,  что  он  свел  племЯнника  с
владельцем газеты "Њорнинг кроникл". Њолодой репортер стал сотрудником  этой
газеты с жалованьем пЯть гиней в неделю и  начал  щеголЯть  в  новой  шлЯпе,
синем пальто с черной бархатной отделкой, которое  он  "носил  внакидку,  "a
l'Espagnole"", и прочих сногсшибательных одеждах. ЌельзЯ сказать, что  жизнь
парламентского репортера полна удовольствий. ‚о-первых, он  должен,  изнываЯ
от скуки, слушать, что бубнит очередной оратор, и записывать все его  пустые
словоизвержениЯ. ‚о-вторых, сидеть на задних - репортерских - местах галереи
длЯ посетителей тесно и  неудобно:  освещение  никуда  не  годитсЯ,  духота,
смрад, пот градом; посидишь долго в одном положении - все болит,  попробуешь
принЯть другое - и того хуже. "џ почувствовал, как его нога тихонько прижала
мою, и мозоли наши заныли дуэтом". ‚  1834  году  Џалата  общин  сгорела,  и
заседаниЯ временно проводились в Џалате лордов. †изнь  „иккенса  в  свЯзи  с
этим изменилась лишь в одном  отношении:  раньше  он  был  вынужден  терпеть
адские муки сидЯ, а теперь -  стоЯ.  Ќи  то,  ни  другое  не  могло  внушить
пламенной любви к себе подобным, а потому нет ничего  удивительного  в  том,
что приЯтели считали его малым замкнутым, хотЯ  и  учтивым.  Џравда,  одного
друга, по имени ’омас Ѓирд, он все-таки завел, и уж этот оказалсЯ другом  на
всю жизнь.
     ‚ период между парламентскими сессиЯми работа  становилась  интереснее.
Џо заданию "Њорнинг кроникл" „иккенс ездил в провинцию собирать материал длЯ
корреспонденции: с какой речью выступил тот или  иной  министр,  как  прошли
выборы, где случилсЯ большой пожар, - короче говорЯ, он писал обо всем,  чем
"дышит эпоха". Љстати говорЯ, эпоха эта была  так  сильно  похожа  на  любую
другую, что ее характерные черты можно  с  успехом  отнести  и  к  нынешнему
поколению: "‚ наше времЯ, времЯ расстроенных нервов  и  всеобщей  усталости,
люди готовы щедро платить за все, что способно вывести их  из  апатии".  „лЯ
—арльза "вылазки  за  сенсацией"  были  сущим  наслаждением.  ЏутешествиЯ  в
карете, когда днем что ни остановка, то целаЯ толпа комических персонажей, а
ночью аварии, волнениЯ... €нтересно! Ѓросок  вперед  в  почтовом  дилижансе.
‘корость головокружительнаЯ: пЯтнадцать миль в час.  "‹ошади  чаще  всего  в
полном  изнеможении,  почтальоны  навеселе".  ’о  опрокинулись,  то   что-то
сломалось, то отлетело колесо. ‚се это, как остраЯ приправа, придавало жизни
особый вкус и к тому же служило обильным источником материала. Љакое  адское
терпение, какаЯ выдержка и изобретательность нужны длЯ того, чтобы при свете
одинокой восковой свечи или тусклого фонарЯ, под  непрерывный  аккомпанемент
окриков и конского ржаниЯ писать статьи, когда тебЯ трЯсет,  подбрасывает  и
кидает из стороны в сторону! ќто  ли  не  подвиг?  Ђ  он  упивалсЯ  работой,
блаженствовал среди предвыборной кутерьмы и суматохи: дорожные  опасности  и
неудобства были ему нипочем, а самое большое удовольствие он находил в  том,
чтобы раздобыть транспорт - карету, колЯску, почтовый дилижанс, лошадь  -  и
посрамить репортеров из других газет, собрав самые полные  данные  и  раньше
всех доставив корреспонденцию на место. ‚ сентЯбре 1834 года он отправилсЯ в
ќдинбург, где графу ѓрею * предстоЯло получить звание  почетного  гражданина
этого города. Џо сему случаю в центре •ай  ‘кул  џрд  на  холме  Љалтон-•илл
соорудили павильон; здесь в пЯть часов вечера должен был состоЯтьсЯ  банкет.
Ћднако ѓрей, а вместе с ним и другие важные персоны  Явились  с  опозданием,
после шести,  и  о  том,  что  случилось  за  это  времЯ,  репортер  „иккенс
рассказывает в куда более вольном тоне, чем  подобает,  когда  речь  идет  о
столь внушительной церемонии:
     "Љакой-то джентльмен, с идеальным терпением просидев некоторое времЯ  в
непосредственном соседстве с курами и дичью, ростбифом,  омарами  и  прочими
соблазнительными  Яствами  (обед  был  подан  в   холодном   виде),   решил,
по-видимому, что самое лучшее - пообедать, пока не поздно, а  решив,  взЯлсЯ
за  дело,  с  отменным   усердием   опустошаЯ   тарелки.   Џример   оказалсЯ
заразительным, и вскоре все потонуло в стуке ножей и  вилок.  ‡аслышав  этот
стук,  отдельные  джентльмены  (те,  которым  есть  еще   не   хотелось)   с
негодованием возопили: "Џозор!", на что кое-кто из джентльменов (которым уже
хотелось),  в  свою  очередь,  откликнулсЯ:  "Џозор!",  ни  на  секунду   не
переставаЯ, впрочем, уплетать за обе щеки.  Ћдин  официант,  пытаЯсь  спасти
положение, взобралсЯ на скамью и,  с  чувством  обрисовав  преступникам  всю
чудовищность содеЯнного, умолЯл  их  приличиЯ  ради  остановить  жевательный
процесс, пока не ЯвитсЯ граф ѓрей. ђечь была встречена  громкими  возгласами
одобрениЯ и не возымела ни малейшего действиЯ. ќто, пожалуй, был один из тех
весьма редких в истории случаев, когда обед, по существу, окончилсЯ  прежде,
чем началсЯ".
     Џо приезде именитых гостей председательствующий граф ђозбери  "попросил
собравшихсЯ минутку помедлить с обедом. Џреподобный ѓенри ѓрей уже находитсЯ
здесь, дабы освЯтить трапезу молитвой, но внутрь пробратьсЯ  не  может,  так
как у входа слишком большаЯ  толпа...  ѓости  в  основном  уже  отобедали  и
поэтому как нельзЯ более благодушно согласились подождать".
     ЌоЯбрь застал „иккенса в  Ѓирмингеме,  этом  "городе  железоделательных
заводов, радикалов, нечистот и скобЯных изделий". ‚ Январе 1835 года он  был
на выборах, проходивших  в  €псвиче,  ‘адбери  и  —елмсфорде,  разъезжаЯ  на
двуколке в Ѓрейнтри  и  обратно.  "•отите  -  верьте,  хотите  -  нет,  а  Я
действительно проехал все двадцать четыре мили и  не  опрокинулсЯ...  ‚сЯкий
раз, заслышав барабан, мой рысак шарахалсЯ прЯмо в кустарник, посаженный  по
левой стороне дороги, а стоило мне вытЯнуть его оттуда,  как  он  кидалсЯ  в
кусты, растущие справа". —елмсфорд показалсЯ ему "самой дурацкой и тоскливой
дырой на земле". Ќенастным воскресным днем, стоЯ в  номере  гостиницы  "Ѓлек
Ѓой" "у огромного полуоткрытого окна", он  "смотрел,  как  хлещет  дождь  по
лужам, гадаЯ, долго ли осталось до обеда, и проклинаЯ себЯ  за  то,  что  не
догадалсЯ положить в чемодан парочку  книг.  …динственный  фолиант,  который
попалсЯ мне здесь на глаза, лежит на диване. Ћзаглавлен он "“чение и маневры
армии в полевых условиЯх. ‘оч. сэра ѓенри ’орренза",  и  перечитывал  Я  его
столько раз,  что,  безусловно,  мог  бы  по  памЯти  обучить  добрую  сотню
рекрутов". ‚ мае он помчалсЯ в ќксетер, чтобы попасть на  речь  лорда  „жона
ђассела *. Њитинг состоЯлсЯ на дворцовой площади под проливным дождем. "„вое
собратьев по перу, которым  как  раз  было  нечего  делать,  из  состраданиЯ
растЯнули над моим блокнотом носовой платок, наподобие  парадного  балдахина
во времЯ церковного шествиЯ". „омой он вернулсЯ с  ревматизмом  в  начальной
стадии и  "абсолютно  глухой".  —ерез  несколько  месЯцев  он  отправилсЯ  в
Ѓристоль слушать  новую  речь  лорда  ђассела,  на  минутку  задержавшись  в
нью-берийской  таверне  "„жордж   и   Џеликан",   чтобы   наспех   набросать
"корреспонденцию" - на сей  раз  личную.  "‚округ  -  сумбур  и  беспорЯдок;
барахтаюсь среди карт, дорожных справочников, конюхов и форейторов, и ни  на
что, кроме дела,  времени  не  хватает".  ‚  результате  совместных  усилий,
подкрепленных стараниЯми четверки почтовых и пары верховых  лошадей,  ему  и
Ѓирду удалось повергнуть в прах газетчиков-конкурентов своими сообщениЯми  о
бристольском митинге и  банкете  в  городишке  Ѓат.  ‚  том  же  самом  году
загорелсЯ дворец ‘олсбери Ђрмз, и „иккенс ринулсЯ в •этфилд, чтобы  написать
корреспонденцию о пожаре исторического зданиЯ. "’орчу здесь, дожидаЯсь, пока
останки маркизы (sic!) ‘олсбери выроют из-под развалин  фамильного  замка...
†ду  результатов  расследованиЯ,  которое  не  могут  произвести,  пока   не
обнаружены кости (если они уцелели)".
     ‚ декабре он побывал в Љеттеринге  "наблюдателем"  на  выборах,  жил  в
гостинице "Ѓелый олень" и о  городе  составил  такое  же  мнение,  как  и  о
—елмсфорде: "€диотизм и смертнаЯ скука". Ќо здесь он  с  приЯтелем  раздобыл
бильЯрдный стол, который установил у себЯ в номере - "просторном помещении в
самом конце длинного коридора. €меютсЯ  два  окна,  из  которых  открываетсЯ
захватывающий вид на конский двор. ‡а дверью - маленькаЯ прихожаЯ. „верь  мы
заперли  и  снаружи  вывесили  кочергу,  временно  исполнЯющую   обЯзанности
дверного молотка". Ћградив себЯ от вторжений извне, друзьЯ отдавали игре  на
бильЯрде все времЯ, не  занЯтое  отчетами  о  малопривлекательных  событиЯх,
происходивших за дверью. ‚ один прекрасный день хозЯева  бильЯрдно-спального
апартамента пригласили трех гостей на рождественский обед: устрицы в  рыбном
соусе, ростбиф, утка, традиционный пудинг с изюмом и  сладкие  пирожки.  —то
касаетсЯ диккенсовских описаний выборов, то они весьма поучительны.  Ќикогда
еще, утверждает автор, свет не видывал такой кровожадной  шайки  отъЯвленных
злодеев, как тори. "‚чера, после того как "дело" благополучно завершилось  и
начались  потеха  и  торжество,  они  вели  себЯ  как  сущие  дикари.  џ  не
сомневаюсь,  что,  если  бы  сюда  довелось  попасть  иностранцу,  решившему
побывать  в  английском  городе,  чтобы  составить  собственное   мнение   о
национальных особенностЯх англичан, он тотчас вернулсЯ бы во  ”ранцию  и  уж
больше ногой не ступал на английскую землю. €збиратели вообще нередко терЯют
человеческий облик, но подлость этих субъектов просто уму непостижима. ‚чера
в беззащитную толпу на  полном  скаку  врезалсЯ  большой  отрЯд  вооруженных
всадников; один за спинами сообщников взвел курок зарЯженного  пистолета,  и
во все стороны посыпались удары. Џоверите ли, их  возглавлЯли  свЯщенники  и
члены городского магистрата. Џоверите, Я своими глазами видел, как  один  из
этих головорезов отстегнул стремЯнный ремень и принЯлсЯ хлестать  с  размаху
направо и налево, да не  как-нибудь,  а  тем  концом,  на  котором  железнаЯ
прЯжка, чтобы побольнее! Ќикогда в жизни не встречал ничего более  мерзкого,
тошнотворного и возмутительного!" ‚ день выборов стоЯл шум, хоть и не  такой
адский, как от нынешних громкоговорителей, но,  судЯ  по  всему,  еще  более
нестройный. ‡вонЯт колокола, надрываютсЯ кандидаты, гремит  музыка,  мужчины
затевают драки, женщины визжат;  "а  из  каждого  увеселительного  заведениЯ
несетсЯ вой и  рев:  это  пьЯнствуют  и  объедаютсЯ  избиратели".  ѓолова  у
"„иккенса "буквально раскалываетсЯ", он удалЯетсЯ к себе в номер и играет на
бильЯрде.
     Ќо пока —арльз „иккенс, не щадЯ живота  своего,  справлЯлсЯ  с  работой
репортера, в мире произошли  вещи  посерьезнее,  чем  все  эти  политические
передрЯги: во-первых, поЯвились и вызвали  большой  интерес  очерки  некоего
Ѓоза, а во-вторых, автор их собралсЯ женитьсЯ.
        
        
        ^TЌ…ЏЋ„ђЂ†Ђ…Њ›‰ ЃЋ‡^U        
        
     Ћднажды осенним вечером 1833 года —арльз  „иккенс  показалсЯ  на  улице
”лит-стрит * и тотчас скрылсЯ, свернув в переулок „жонсонс-Љорт, к почтовому
Ящику журнала "Њансли мэгэзин". Ћтвергнутый Њарией Ѓиднелл, он  почувствовал
настоЯтельную  потребность  чем-то  занЯть   мысли   и,   рискуЯ   оказатьсЯ
отвергнутым еще и издателЯми, взЯлсЯ за очерки, которые были  не  чем  иным,
как зеркалом реальной жизни. ‚ почтовый  Ящик  был  опущен  первый  из  них,
ставший известным впоследствии под заголовком "Њистер Њинс и его  двоюродный
брат". Ћн был опубликован в декабрьском номере журнала, и юный автор,  узнав
об этом, "зашел в ‚естминстер •олл * и просидел там целых полчаса.  ѓордость
и радость застилали мне глаза, на улицу и прохожих не хотелось смотреть,  да
и не такой у менЯ был вид, чтобы показатьсЯ на улице". "“жасно  волнуюсь,  -
писал он ѓенри Љолле, рассказываЯ о великом событии.  -  ’ак  сильно  дрожит
рука, что ни слова не могу написать разборчиво".
     ђедактор "Њансли мэгэзин"  дал  ему  понЯть,  что  сотрудникам  журнала
следует довольствоватьсЯ славой, не рассчитываЯ на гонорар, и все же „иккенс
продолжал посылать ему очерки. ли они без подписи, пока в августе 1834 года
автор не выступил впервые под псевдонимом "Ѓоз"  -  "ласкательным  прозвищем
моего любимца, младшего брата. џ окрестил его Њозесом в честь  "‚екфилдского
свЯщенника".
     Џроизносили это имЯ в нос - так выходило смешнее: "Ѓозес", а потом  оно
сократилось и стало "Ѓозом".
     Ћчерки быстро привлекли к себе внимание. Ћдин из них был даже  присвоен
неким актером, который сделал из него водевиль и поставил  на  сцене  театра
"Ђдельфи" *, отнюдь не потревожив по этому поводу автора. ‚ те времена закон
об авторских правах на театр не  распространЯлсЯ,  и  театральные  директора
обычно проЯвлЯли крайнюю  деликатность,  не  докучаЯ  сочинителЯм  просьбами
разрешить постановку или дать совет, а главным образом заботЯсь о том, чтобы
не оскорбить автора уплатой гонорара. Ќе обошли  Ѓоза  вниманием  и  газеты,
полностью напечатав очерки на своих страницах, и автор, работе которого была
оказана столь высокаЯ честь, почувствовал, что без  колебаний  предпочел  бы
славе презренный металл. ‘воей газете "Њорнинг кроникл"  он  безропотно  дал
напечатать несколько очерков даром, но когда эта же самаЯ фирма основала еще
и вечерний выпуск,  "€внинг  кроникл",  он  обратилсЯ  к  редактору  „жорджу
•огарту с просьбой повысить  ему  жалованье  в  виде  компенсации  за  серию
очерков, которые он намерен написать длЯ этого изданиЯ. Ћн выразил  надежду,
что его просьбу сочтут "умеренной и справедливой", и не ошибсЯ: вместо  пЯти
гиней в неделю он стал получать семь.
     Џервым среди выдающихсЯ современников „иккенса, кто после выхода в свет
"Ћчерков" стал искать случаЯ познакомитьсЯ с ним, был ѓаррисон  ќйнсворт  *,
автор  нашумевшего  романа  "ђуквуд",  опубликованного  в  1834   году.   Џо
воскресеньЯм ќйнсворт принимал у себЯ в Љензал ‹одже гостей; был приглашен и
„иккенс. ‡десь он познакомилсЯ с издателем „жоном Њакроном, который прочитал
"Ћчерки", пленилсЯ ими и в 1836 году издал  первую  серию  в  двух  томах  с
иллюстрациЯми художника Љрукшенка *, а год спустЯ - вторую,  в  одном  томе.
"ќто мои первые  шаги,  -  писал  „иккенс,  -  если  не  считать  нескольких
трагедий, написанных рукою зрелого мастера лет девЯти и сыгранных под бурные
аплодисменты переполненных детских".
     …му был всего двадцать один год, когда он начал  "Ћчерки  Ѓоза",  но  и
здесь   уже   виден   человек   зоркий,   наблюдательный,   наделенный   тем
всепроникающим юмором, который так прославил его  впоследствии,  превосходно
понимающий, как люди сами умеют создавать себе всЯческие беды. ‚от  образчик
бозовского "героЯ" - тип, которому под тем или иным именем суждено  вновь  и
вновь поЯвлЯтьсЯ на страницах его  книг:  "‘частлив  он  бывал  лишь  в  тех
случаЯх, когда чувствовал себЯ безнадежно несчастным... “ него  было  только
одно наслаждение: портить жизнь окружающим - вот когда  он,  можно  сказать,
действительно  вкушал  радость  бытиЯ...  ™едрой  рукой  жертвовал   он   на
пропитание двум  бродЯчим  проповедникам-методистам  *,  лелеЯ  трогательную
надежду на то, что если на этом свете  людЯм  почему-либо  живетсЯ  неплохо,
ему, быть может, удастсЯ отравить их земную жизнь страхом перед  загробной".
Џриход великой эры технического и научного прогресса, по-видимому, вызывал у
„иккенса некоторую тревогу: "Ћн Явно намерен поставить  опыт  первостепенной
важности - дай бог, чтобы не слишком  опасный.  Ђ  впрочем,  интересы  науки
прежде всего, так что Я подготовил себЯ к самому ужасному".  ‚  этой  работе
привлекает к себе внимание стилистический прием, который с годами становитсЯ
характерным  длЯ  „иккенса.  ‚озможно,   что   он   возник   как   результат
необходимости,  естественной  длЯ  любого  журналиста:  когда   не   хватает
материала, "нагонЯть строки", повторЯЯ ту же мысль в разных выражениЯх. ’ак,
один герой у него "более чем полуспит и менее чем полубодрствует".  ‚прочем,
быть может, этот прием объЯснЯетсЯ врожденной любовью писателЯ к подчеркнуто
выразительной речи.
     Ќа творчество „иккенса оказали влиЯние два писателЯ: „ефо  и  ‘моллетт.
"ђобинзон Љрузо"  и  "ђодерик  ђэндом"  дали  ему  больше,  чем  все  другие
прочитанные им книги, - иными словами, они  просто  были  ему  чем-то  ближе
других по духу. Ћн хорошо знал експира -  в  этом,  читаЯ  книги  „иккенса,
убедитсЯ любой знаток. Ћн любил ”илдинга, восхищалсЯ ‚альтером  ‘коттом,  но
по темпераменту был далек от этих трех своих великих  предшественников.  —то
касаетсЯ "Љлариссы" ђичардсона, то „иккенс, по-видимому, заглЯнул в нее лишь
длЯ того, чтобы почувствовать, что больше этого  никогда  не  сделает.  ‘амо
понЯтие "влиЯние" необычайно далеко от „иккенса, более кого бы  то  ни  было
заслуживающего эпитет "самобытный".
     ђаботаЯ над "Ћчерками",  покорившими  издателей  тем,  что  за  них  не
приходилось платить, „иккенс вел кочевой  образ  жизни.  ‘начала  он  снимал
квартиру с  пансионом  на  ‘есиль-стрит  в  районе  ‘трэнда.  "Ћбращались  с
постоЯльцами здесь ужасно: в рагу каждый раз подливали слишком  много  воды,
потерЯли где-то терку длЯ мускатных орехов, запачкали мне  всю  скатерть,  и
так далее, и тому подобное. Ћдним словом (терпеть не могу, когда мне  мешают
житейские мелочи), Я предупредил, что съеду с квартиры". ‘казано -  сделано.
Ћн поселилсЯ у родителей  на  Њаргарет-стрит,  вместе  с  ними  переехал  на
”ицрой, а затем на Ѓентинк-стрит. ‡десь, чтобы позабавить друзей  и  родных,
да и ради собственного удовольствиЯ, он  несколько  раз  устраивал  домашние
спектакли. Џринимал в них участие и Љолле, получивший однажды приглашение на
репетицию, составленное в нижеследующих  выражениЯх:  "‘емейство  сбилось  с
ног. €сполнители в волнении. „екорации будут  готовы  с  минуты  на  минуту,
механизмы налажены, занавес сшит,  оркестр  в  полном  составе,  театральный
директор грЯзен, как трубочист". Љолле бывал и  в  Ќорс-ќнде,  куда  „иккенс
изредка ездил, чтобы провести  денек-другой  на  Љоллинз  ”арм  {ќта  ферма,
которую „иккенс особенно любил,  расположена  на  западной  окраине  пустоши
•емпстед •ит, за гостиницей "Ѓулл ќнд Ѓуш", и ныне  известна  под  названием
"“айлдс". ’ам в свое времЯ жила семьЯ ‹иннелов, у которых  часто  гостил  их
друг, поэт “ильЯм Ѓлейк.}.
     ‡а городом „иккенс вставал в семь часов утра и совершал прогулки верхом
на лошади,  о  которой  как-то  заметил:  "Ћблик  вышеупомЯнутого  животного
наводит на мысль о том,  что  использовать  его  длЯ  чего  бы  то  ни  было
совершенно невозможно. (ђазве что эти кости придутсЯ по вкусу собакам.)
     ‚ремЯ от времени к нему возвращались приступы колик;  что  же  касаетсЯ
приступов  безденежьЯ,  они  терзали  его  постоЯнно.  ‚  1834  году  мистер
„иккенс-старший был вновь арестован, на сей раз за  долги  виноторговцам,  и
сын, чтобы вызволить его, умудрилсЯ кое-как  собрать  нужную  сумму.  ‚скоре
заболела миссис „иккенс, и посыпались новые счета. ЌельзЯ сказать, чтобы  ее
супруг старалсЯ облегчить  положение.  ‘тоило  ЯвитьсЯ  кредиторам,  как  он
исчезал,   оставлЯЯ   семью   в   полном   неведении   относительно   своего
местопребываниЯ. ‘тараЯсь помочь родным и  спасти  отца  от  тюрьмы,  —арльз
постоЯнно  забирал  свое  жалованье  за  много  месЯцев  вперед.  Њожно  без
преувеличениЯ  сказать,  что  с  того  момента,  как  —арльз  „иккенс  начал
зарабатывать деньги, он  зачастую  содержал  все  семейство  целиком,  почти
всегда - большую его часть, а кое-кого из членов семьи -  постоЯнно.  ’рудно
представить себе человека, более  обремененного  родственниками.  Џокинув  в
конце концов Ѓентинк-стрит, семейство разделилось. „иккенс с младшим  братом
”редериком поселилсЯ на ”ернивалс-инн, 13, но обставить квартиру прилично не
смог:  львинаЯ  долЯ  заработка  уходила  на   содержание   родных.   ѓостей
приходилось принимать в  комнате  с  голым  полом,  всю  обстановку  которой
составлЯли ломберный столик, два-три жестких стула  да  стопочка  книг.  Ќо,
несмотрЯ на все тревоги и заботы, —арльз был настроен  превосходно  и  полон
радужных надежд. Џервое видно из  бодрого  письма,  которое  он  "распечатал
специально длЯ того, чтобы сообщить", что с тех пор, как он "запечатал  его,
ровно ничего не произошло". ‚торое - из того, что, получаЯ всего семь  гиней
в неделю, он готовилсЯ вступить в брак, хотЯ это означало, что ему  придетсЯ
содержать жену и в перспективе - собственных детей,  кроме  родителей  и  их
вполне реального потомства.
     “  него  завЯзались  приЯтельские  отношениЯ  с   шотландцем   „жорджем
•огартом, напечатавшим в "€внинг кроникл" серию его очерков.  ‚скоре  •огарт
пригласил его к себе домой, где „иккенс быстро завоевал расположение жены  и
дочерей своего патрона. „а и как было не полюбить этого молодого человека? “
него было все: приЯтнаЯ внешность,  живой  характер,  растущаЯ  известность,
обширный  репертуар  очень  милых  шуточных   песенок,   неистощимый   запас
увлекательных историй, пристрастие к всЯческим фокусам и затеЯм, которые  не
могли не нравитьсЯ - так они  были  уморительны.  Ћднажды  летом,  например,
•огарты расположились после обеда у себЯ в гостиной, как вдруг из  садика  в
раскрытое  окно   ворвалсЯ   переодетый   матросом   „иккенс,   протанцевал,
насвистываЯ себе аккомпанемент, матросский танец и выпрыгнул обратно.  —ерез
несколько минут, одетый как обычно, он с чинным  видом  поЯвилсЯ  в  дверЯх,
степенно поздоровалсЯ с каждым за руку, величаво опустилсЯ на  стул,  но  не
выдержал и покатилсЯ со смеху, глЯдЯ на растерЯнное, застывшее от  изумлениЯ
семейство. †изнерадостный, обаЯтельный, он  совершенно  покорил  •огартов  и
стал бывать у них каждый день, даже поселилсЯ на времЯ в ‘елвуд-Џлейс, чтобы
жить к ним поближе (•огарты занимали в Ѓромптоне дом  ќ  18  на  ‰орк-Џлейс,
Љуинс ќлмс). Ћчень скоро он сделал предложение старшей из дочерей •огарта  -
Љэт.
     Ѓыть любимым -  вот  в  чем  заключалась  основнаЯ  потребность  натуры
„иккенса. ’рагедиЯ, пожалуй, была в том, что он требовал большего, чем был в
состоЯнии дать сам. ‹ишенный, по собственному убеждению, материнской  любви,
он постоЯнно искал ее у других, но  только  "спрос"  в  этом  случае  всегда
превышал "предложение".  Њарию  Ѓиднелл  он  любил  неистово,  как  человек,
который томитсЯ по любви. Љогда ЊариЯ отвернулась от него, можно было  почти
навернЯка предположить, что перваЯ женщина, котораЯ ответит на его  чувство,
станет его женой. €з дочерей •огарта на выданье была только Љэт, а  так  как
никакими Яркими особенностЯми она не отличалась, то именно ей и было суждено
сделатьсЯ миссис —арльз „иккенс.
     ќто была тихаЯ девушка, незлобиваЯ и покладистаЯ, сдержаннаЯ, с ленцой.
ЏухленькаЯ, свежаЯ, она была миловидна; синие  глаза  под  тЯжелыми  веками,
чуть вздернутый носик, прекрасный лоб, маленький круглый  рот,  Яркие  губы,
мЯгкий подбородок. „вигалась она  неторопливо,  чуточку  неуклюже  и  всегда
казалась немного сонной. ‡ато голос у нее был  приЯтный,  а  лицо  во  времЯ
разговора освещалось прелестной улыбкой. ’е, кто был знаком с нею, говорили,
что она напоминает героиню "„эвида  Љопперфилда"  Ђгнес,  и  этому  нетрудно
поверить, хотЯ Њаклиз * вдобавок к другим достоинствам наделЯет ее  в  своих
портретах еще какой-то затаенной  чувственностью.  …сли  судить  по  письмам
мужа, ей был не чужд юмор, но выражалсЯ  он  преимущественно  в  каламбурах.
’акова была счастливица, к которой обратилось чувство „иккенса:  ни  он,  ни
она в то времЯ не подозревали, что это был только отзвук его бурной  страсти
к  Њарии  Ѓиднелл.  „иккенс  играл  роль  влюбленного  с  таким  жаром,  так
самозабвенно, что и Љэт подхватило этим  вихрем.  Џочему  он  так  поступал,
станет Ясно, когда речь  пойдет  о  некоторых  особенностЯх  его  характера.
Ћднако человек, который любит по-настоЯщему, не  станет,  подобно  „иккенсу,
заключать накануне свадьбы соглашение с невестой о том, что,  если  один  из
них полюбит еще кого-нибудь, другой будет поставлен об этом  в  известность.
ЏодобнаЯ оговорка в брачном контракте выглЯдит приблизительно  так  же,  как
если бы, готовЯсь принЯть католичество, верующий  сообщил  свЯщеннику,  что,
если он вздумает когда-нибудь перейти в магометанство, ничто не  должно  ему
помешать. Љэт была не так умна, чтобы догадатьсЯ об этом.
     —ерез три недели после обручениЯ произошла перваЯ размолвка. €з  письма
„иккенса к невесте в мае 1835 года Ясно, что она проЯвлЯла  свою  любовь  не
так пылко, как ему хотелось бы. "‚незапнаЯ и ничем не вызваннаЯ  холодность,
которую ты проЯвила в обращении со мною, удивила  и  больно  ранила  менЯ  -
удивила оттого, что нельзЯ  представить  себе,  как  в  одном  сердце  могут
соединитьсЯ любовь и такое мрачное, железное упорство; а ранила потому,  что
теперь  ты  значишь  длЯ  менЯ   несравненно   больше,   чем   прежде".   Ћн
предостерегает ее: "’о, что  можно  подчас  скрыть  от  влюбленного,  всегда
разглЯдит или угадает муж... …сли  ты  действительно  менЯ  любишь,  мне  бы
хотелось, чтоб ты была достойна себЯ. ’воЯ любовь должна, подобно моей, быть
выше  банальных  уловок  и  вздорного  кокетства,   осквернЯющих,   делающих
посмешищем само слово "любовь".  …е  ветрености  он  противопоставлЯет  свое
постоЯнство, напоминаЯ о том, что  оставил  ради  нее  друзей,  о  том,  как
огорчалсЯ, когда она была больна, как  радовалсЯ  ее  выздоровлению.  "џ  не
сержусь, Я огорчен, и уже  второй  раз".  "Ћгорчен"  он  подчеркнул  дважды,
добавив, что она едва ли способна понЯть, какой смысл он  вкладывает  в  это
слово. Њарии Ѓиднелл он в таком тоне не писал. Ћдна девушка его провела,  но
уж другой он не даст себЯ одурачить - к этому,  по  существу,  сводитсЯ  его
предостережение.