 и всех здесь, трЯсла лихорадка,  -  в
этой каморке, в старом Ящике от  Яиц,  который  мать  выпросила  в  какой-то
лавке, лежал маленький, изможденный и бледный больной ребенок.  ‚  памЯти  у
менЯ навсегда запечатлелось его  исхудалое  личико,  его  горЯчие  исхудалые
ручки, сложенные на груди, его внимательные блестЯщие глаза, устремленные на
нас. Ћн лежал в своем Ящике, столь же хрупкой  оболочке,  как  и  его  тело,
которое  он  уже  готовилсЯ  покинуть,  лежал  молча,  очень  тихий,   очень
терпеливый. Њать сказала, что он почти не плачет, почти не жалуетсЯ,  "лежит
и как будто дивитсЯ, что, мол, такое с ним делаетсЯ". ‚идит бог, подумал  Я,
глЯдЯ на него, ему есть с чего дивитьсЯ: дивитьсЯ, как  это  случилось,  что
все у него болит, и он лежит  здесь  один,  без  сил,  -  а  ему  бы  сейчас
веселитьсЯ и петь, как те птицы, что никогда и близко от него не  пролетают,
- дивитьсЯ, как это его, дрЯхлого старичка, спокойно бросили здесь  умирать,
точно не резвЯтсЯ совсем неподалеку на зеленой  траве,  под  лучами  летнего
солнца, стайки здоровых, счастливых детей; точно по ту сторону горной грЯды,
нависшей над городом, не волнуетсЯ сверкающее море: точно не мчатсЯ над  ним
облака; точно во всем мире нет ни жизни, ни  движениЯ,  ни  деЯтельности,  а
только застой и распад. Ћн лежал и смотрел на нас,  говорЯ  своим  молчанием
более проникновенно, чем любой красноречивый оратор: "‘кажи мне, прошу тебЯ,
чужой человек, что все это значит? € если тебе известно, почему Я так  рано,
так быстро ухожу к ’ому, кто сказал: "Џустите детей приходить ко  мне  и  не
препЯтствуйте им" *, - но едва ли считал, что они должны  приходить  к  Ќему
такой трудной дорогой, какой иду Я, - прошу тебЯ, открой  мне  эту  причину,
потому что Я очень  стараюсь  до  нее  доискатьсЯ  и  очень  много  об  этом
раздумываю и по сей день". Ќемало бедных детей,  больных  и  заброшенных,  Я
видел с тех пор здесь в ‹ондоне;  немало  видел  бедных  больных  детей,  за
которыми ласково и заботливо ходили беднЯки - в  нездоровом  помещении  и  в
таких ужасающих условиЯх, что о  выздоровлении  нечего  было  и  думать;  но
всегда в этих случаЯх Я снова  видел  своего  бедного  маленького  знакомца,
медленно угасающего в Ящике из-под Яиц, и он снова обращалсЯ ко мне со своей
немой речью, снова недоумевал, что все это значит и почему, боже милостивый,
такое случаетсЯ?
     ’ак вот, леди и джентльмены, такое не  должно  случатьсЯ,  и  не  будет
случатьсЯ, если это собрание - эта  каплЯ  крови,  питающей  большое  сердце
общества, - согласитсЯ на те меры помощи и предупреждениЯ, какие Я  в  силах
предложить. ‚ четверти мили отсюда стоит величавый старинный  дом.  Ќекогда,
без сомнениЯ, в нем рождались  цветущие  дети,  они  вырастали,  женились  и
выходили замуж, привозили туда уже своих цветущих  детей,  и  те  бегали  по
старинной  дубовой  лестнице,  что  сохранЯлась  там  до  самого  последнего
времени, и с любопытством разглЯдывали старинную резьбу на дубовых  панелЯх.
‘пальни  и  парадные  гостиные  этого  старого  дома  превращены  теперь   в
просторные больничные палаты, и в них лежат пациенты, такие  крошечные,  что
рЯдом с ними сиделки кажутсЯ хлопотливыми  великаншами,  а  добрЯк-доктор  -
дружелюбным, вполне христианским людоедом. ‡а низкими столиками  в  середине
комнат сидЯт выздоравливающие - такие маленькие, что  они  словно  играют  в
интересную игру - будто были больны,  а  теперь  поправлЯютсЯ.  ‚  кукольных
кроватках лежат такие крошки, что каждому полагаетсЯ подносик  с  игрушками;
и, оглЯдевшись, вы можете  заметить,  как  усталаЯ,  горЯщаЯ  от  жара  щека
уткнулась в половину животного царства, направлЯющегосЯ в Ќоев  ковчег,  или
как пухлаЯ ручонка (это Я сам  видел)  одним  взмахом  сметает  на  пол  все
оловЯнные войска …вропы. ‘тены палат украшены  Яркими,  веселыми,  приЯтными
длЯ детского глаза картинками. ‚ изголовье кроваток -  изображениЯ  ’ого,  в
ком воплощено все милосердие и сострадание мира. ’ого, кто сам  некогда  был
ребенком, и притом сыном беднЯка.
     ‚ этом доме вам расскажут, что, кроме малюток, занимающих койки,  здесь
еще оказывают помощь детЯм, которых только приносЯт сюда показать  врачу,  а
таких бывает до десЯти тысЯч в год. ‚ комнате, где  их  принимают,  стоит  у
стены Ящик, и на нем написано, что если каждаЯ мать, побывав здесь со  своим
ребенком, в благодарность опустит в этот  Ящик  один  пенс,  то,  по  точным
подсчетам, средства больницы могут за год пополнитьсЯ на целых сорок  фунтов
стерлингов. € в отчетах больницы вы можете с радостным  волнением  прочесть,
что эти бедные женщины в признательности своей даже в  трудные  годы  и  при
возросших ценах набирали-таки и по сорок и по  пЯтьдесЯт  фунтов.  (‚озгласы
одобрениЯ.)   ‚   документах   этой   же   больницы   вы   можете   прочесть
прочувствованные заЯвлениЯ  самых  высоких  и  уважаемых  членов  врачебного
сословиЯ о том, как эта больница нужна; как невероЯтно трудно лечить детей в
одних больницах со взрослыми,  поскольку  и  болезни  и  потребности  у  них
совершенно  особенные;  сколько  благодарЯ  этой  больнице  можно  облегчить
страданий и сколько предотвратить смертей - и притом,  заметьте,  не  только
среди  беднЯков,  но  и  среди  людей   обеспеченных,   потому   что   более
систематическое изучение детских болезней не может не привести к лучшему  их
распознаванию и лечению.  €  наконец  -  самое  печальное  (Я  не  могу  вас
обманывать, рисуЯ это заведение в слишком розовом свете): если вы придете  в
эту больницу и захотите сосчитать, сколько там  кроватей,  вам  не  придетсЯ
считать многим  больше,  чем  до  тридцати,  и  вы  с  горестным  изумлением
услышите, что даже это количество, такое безнадежно ничтожное  и  жалкое  по
сравнению  с  необъЯтностью  ‹ондона,  не  удастсЯ  сохранить,  если  только
больница не получит более широкой известности. џ ограничусь  этим  словом  -
известности, ибо Я не допускаю мысли, что в христианском обществе, состоЯщем
из отцов и матерей, сестер и братьев, она  может,  получив  известность,  не
получить щедрой поддержки.
     ‚от так обстоит дело, леди и джентльмены. џ изложил вам это прискорбное
дело  просто,  без  прикрас  -  от  них  Я  с  самого  начала  твердо  решил
воздержатьсЯ; изложил его, памЯтуЯ  не  только  о  тысЯчах  детей,  ежегодно
умирающих в нашем  огромном  городе,  но  и  о  тысЯчах  детей,  что  живут,
малорослые и чахлые, терзаемые  болью,  которую  можно  было  бы  облегчить,
лишенные столь естественных в их годы здоровьЯ и радости. …сли эти ни в  чем
не повинные созданиЯ сами не могут вас разжалобить, то могу ли  Я  надеЯтьсЯ
сделать это их именем?
     ‚ самом восхитительном, самом прелестном из очерков, порожденных нежным
воображением —арльза ‹эма, он пишет  о  том,  как  зимним  вечером  сидит  у
камелька,  рассказываЯ  всЯкие  семейные  истории  своим   милым   детЯм   и
наслаждаЯсь   общением   с   ними,   а   потом   внезапно   возвращаетсЯ   к
действительности: сам он - одинокий старый холостЯк, а  дети  -  всего  лишь
призраки, они могли бы быть, но их никогда не было.  "Њы  ничто,  -  говорЯт
они, - мы меньше, чем ничто: призраки, грезы. Њы только могли  бы  быть,  но
еще долго, еще миллионы веков, мы должны ждать на унылом берегу  ‹еты,  пока
нам дана будет жизнь и имЯ". - "џ тотчас проснулсЯ, - добавлЯет автор,  -  и
увидел, что сижу в своем старом кресле". Њне хочетсЯ, чтобы каждому из  вас,
в соответствии с обстоЯтельствами вашей жизни, Явились сейчас  дети-призраки
- пусть это будет  ребенок,  которого  вы  любите,  или  еще  более  любимый
ребенок, которого вы потерЯли, или ребенок, который мог бы у вас  быть,  или
ребенок,  которым  вы  сами  были  когда-то.  €   пусть   каждый   из   этих
детей-призраков крепко держит за руку одного из тех  малюток,  что  лежат  в
„етской больнице или погибают, потому что там  не  нашлось  длЯ  них  места.
Џусть каждый из них говорит вам:  "ђади  менЯ,  во  имЯ  мое,  помоги  этому
маленькому страдальцу!" (‚озгласы, крики.) Ќу, так, а теперь  проснитесь,  и
вы увидите, что находитесь в ‡але масонов, что вы благополучно  досидели  до
конца немного затЯнувшейсЯ речи и поднимаете бокалы за Ѓольницу  длЯ  детей,
твердо решив добитьсЯ ее процветаниЯ. (ѓромкие возгласы одобрениЯ.)
    
     [’ост за „иккенса. Љазначей огласил список пожертвований -  свыше  3000
фунтов стерлингов, из которых 900 - от женщин. Ћдна из них пожертвовала  500
фунтов, подписавшись просто "Њэри-„жейн". „иккенс предложил последний тост -
за дам:]
    
     ЏоднимаЯ этот бокал, мне хочетсЯ отдельно воздать должное  "Њэри-„жейн"
и от души  пожелать  всем  спокойной  ночи.  Њало  хорошего  можно  было  бы
осуществить, не будь на свете женщин. ‚ свое  времЯ  мне  указывали  на  то,
сколько  сумел  сделать  ђобинзон  Љрузо,  будучи  холостЯком.   Ћднако   Я,
основательно изучив авторитетные источники, обнаружил, что на самом  деле  у
этого достойного человека было целых две жены.
    
    
       ^Tђ…—њ ‚ ЉЋђЋ‹…‚‘ЉЋЊ ’…Ђ’ђЂ‹њЌЋЊ ”ЋЌ„…^U    
    
                             <I>29 марта 1858 года</I>    
    
     „жентльмены! ‚се мы,  часто  посещаЯ  театр,  научились,  Я  в  том  не
сомневаюсь,  предсказывать  по  разным  мелким  признакам  и  приметам,  как
развернутсЯ событиЯ на подмостках.  Ќапример,  когда  молодаЯ  девица,  дочь
адмирала, остаетсЯ на сцене одна и облегчает свою  душу  замечаниЯми  общего
порЯдка, не имеющими прЯмой свЯзи с ходом пьесы, и когда из недр земли прЯмо
у  нее  под  ногами  раздаетсЯ  бодрое,   вдохновлЯющее   постукивание,   мы
предсказываем, что сейчас будет исполнена песенка. {‘мех.) Љогда  поЯвлЯютсЯ
два джентльмена, которых,  по  счастливому  совпадению,  ожидают  ровно  два
стула, не больше и  не  меньше,  мы  заключаем  из  этого,  что  между  ними
состоитсЯ разговор и что в разговор  этот,  скорее  всего,  будут  вкраплены
воспоминаниЯ биографического  свойства.  (‘мех.}  ’очно  так  же,  когда  мы
замечаем, что два других джентльмена, в особенности если они  принадлежат  к
сословию морЯков, грабителей или контрабандистов, успели с последнего своего
выхода вооружитьсЯ очень коротенькими кинжалами с очень  длинной  рукоЯткой,
то предсказываем с некоторой  долей  уверенности,  что  такие  приготовлениЯ
закончатсЯ дракой. (‘мех.) ’ак  вот,  джентльмены,  эти  ассоциации  мыслей,
которые мы так часто приносим с собою в театр,  можно  вынести  и  за  стены
театра, а если так - вам, возможно, уже пришло в голову, что когда Я  просил
у моего старого друга, нашего председателЯ, разрешениЯ  предложить  тост,  Я
имел в виду не кого иного, как моего старого друга и  что  именно  о  нем  и
пойдет сейчас речь. (‚озгласы одобрениЯ и смех.)
     „жентльмены,  обЯзанности  попечителЯ   ’еатрального   фонда,   каковую
должность Я имею честь исполнЯть, не столь  многочисленны,  как  его  права.
€ными словами, он - не более как  персонаж  без  слов  (смех),  с  той  лишь
прискорбной разницей, что ему не по ком вздыхать. (‘мех.) …сли бы  его  роль
можно было в этом смысле немного подправить, Я ручаюсь, что играть  ее  было
бы гораздо приЯтнее и что он уже не чувствовал  бы  себЯ  таким  потерЯнным.
ЋбЯзанности этого странного персонажа состоЯт в том,  чтобы  раз  в  полгода
наведыватьсЯ в банк и ставить свою подпись в  большущей,  громоздкой  книге,
тем свидетельствуЯ получение  двух  документов,  о  которых  ему  ничего  не
известно и которые он тут же передает бутафору, после чего уходит со  сцены.
(‘мех.)
     ‡ато права у него немалые. Ћн наделен правом наблюдать рост и  развитие
общества, к которому проЯвлЯл интерес с самого его  зарождениЯ,  он  наделен
правом  по  всЯкому  подходЯщему  поводу  воздавать  должное   бережливости,
доброте, самопожертвованию и собственному  достоинству,  присущим  категории
людей, которых невежды не ценЯт по заслугам и  которым  долго  отказывали  в
этих добродетелЯх в силу глубоко укоренившегосЯ глупого,  невежественного  и
низменного предрассудка. (ѓромкие возгласы одобрениЯ.) € наконец, он наделен
правом времЯ от времени предлагать тост за председателЯ на ежегодном  обеде;
а когда председатель - это человек, чьим талантом он горЯчо  восхищаетсЯ,  в
то же времЯ глубоко его уважаЯ (крики, возгласы), когда этот председатель  -
человек, который служит украшением  литературы  и  в  чьем  лице  мы  славим
литературу (возгласы), тогда он чувствует,  что  это  последнее  -  поистине
высокое право. (ѓромкие крики.) „жентльмены!  ‘  первых  дней  существованиЯ
этого  общества  Я  позволил  себе  внушать  его  руководителЯм  мое  личное
убеждение, что длЯ содействиЯ его влиЯнию и успеху им следует возможно  чаще
выбирать  председателЯ  из  числа  лиц,  прикосновенных   к   литературе   и
искусствам. (Џравильно!) џ позволю себе сказать, что ни в  одном  учреждении
подобного рода не  председательствовало  столько  выдающихсЯ,  замечательных
людей. (Љрики "браво".) € Я убежден, что никогда  не  бывало  и  никогда  не
будет - просто потому, что не может быть, - человека,  который  выполнЯл  бы
эти обЯзанности с большим  блеском,  чем  благородный  английский  писатель,
занимающий  председательское   кресло   сегоднЯ.   (ѓромкие   приветственные
возгласы.)
     „жентльмены! џ не возьму на себЯ смелость - сейчас длЯ этого не времЯ и
не место - листать перед вами зачитанные страницы романов мистера  ’еккереЯ,
не возьму на себЯ смелость обращать ваше  внимание  на  то,  сколько  в  них
заключено остроумиЯ, сколько в них мудрости, как много автор  открыл  нам  в
своих книгах - и притом, как они бесстрашны  и  как  беспристрастны.  (Љрики
"браво".) Ќо одно Я могу сказать, отдаваЯ им  скромную  дань  уважениЯ:  мне
представлЯетсЯ  совершенно  правильным  и  в  порЯдке  вещей,  чтобы   такой
писатель, как мой друг, и такое искусство, как театр,  встречались  лицом  к
лицу, как то случилось сегоднЯ. (Љрики одобрениЯ.) ‚едь всЯкий хороший актер
идет по стопам всЯкого хорошего автора, а каждый  писатель-беллетрист,  если
даже он не избирает драматическую форму, в сущности, пишет длЯ сцены.  Џусть
он пишет только романы, пусть  не  написал  ни  одной  пьесы,  но  правда  и
мудрость, живущие в нем, должны проникнуть в искусство сцены, самую сущность
которого  составлЯют  правда  и  страстность,  и  в  какой-то  мере   должны
отразитьсЯ в  том  большом  зеркале,  которое  оно  держит  перед  природой.
(‚озгласы одобрениЯ.) „жентльмены, среди присутствующих здесь представлены и
актеры, и директоры театров, и писатели. Њы можем  без  труда  предположить,
что все они изучали тайны человеческого сердца  во  многих  и  разнообразных
театрах, больших и малых, но Я уверен, что  ни  один  из  них,  ни  в  одном
театре, начинаЯ с повозки ”еспида *, не изучал  этих  таинственных  движений
души с большей пользой длЯ нас, чем в веселых балаганах "џрмарки тщеславиЯ".
ќтому искусному кукольнику, который доставил нам столько радости и чьи слова
сегоднЯ  нас   так   очаровали,   нам   предстоит   сейчас   выразить   нашу
признательность и приветствовать его среди нас,  и,  желаЯ  ему  счастливого
пути через многие годы и многие Ярмарки, которые, как мы от  души  надеемсЯ,
еще дождутсЯ прикосновениЯ его могучего искусства, Я, с  вашего  разрешениЯ,
предлагаю выпить за здоровье председателЯ, и да хранит его бог! (ЋвациЯ.}
    
    
       ^Tђ…—њ ‚ ЉЋђЋ‹…‚‘ЉЋЊ ЋЃ™…‘’‚… Њ“‡›ЉЂЌ’Ћ‚^U    
    
                             <I>8 марта 1860 года</I>    
    
     ‹еди и джентльмены! џ, вероЯтно,  не  ошибусь,  если  скажу,  что  всем
известно следующее любопытное обстоЯтельство:  когда  люди  частным  образом
собираютсЯ за обеденным столом, сговорившись обсудить  какой-нибудь  деловой
вопрос, неизменно получаетсЯ так,  что,  сколько  ни  старайсЯ,  не  удаетсЯ
заставить их подойти к этому вопросу, и как раз касательно этого предмета  -
и только этого предмета - никакими уловками невозможно вытЯнуть из них  хотЯ
бы слово. Џоскольку все человечество убедилось  в  этом  на  горьком  опыте,
устроители тех обедов, на одном из коих мы сейчас присутствуем, благоразумно
ввели в обычай приступать  к  делу  немедлЯ,  в  самом  начале  вечера.  Ћни
излагают подлежащее обсуждению дело на бумаге, и не успевает еще  несчастный
председатель раскрыть рот, как вот оно, черным по белому,  уже  лежит  перед
ним. (‘мех.) „ва длинных рЯда почтенных граждан,  сидЯщих  по  правую  и  по
левую руку от председателЯ, надежно его охранЯют, следЯ за тем, чтобы он вел
себЯ как должно, и вынуждают-таки его говорить на нужную тему, хотЯ  ни  длЯ
кого не секрет, что втайне он мечтает от нее увильнуть,  а  в  ушах  у  него
звучит  голос,  проникновенный  голос,  который,   подобно   вещему   голосу
древнеримского раба, напоминает ему на всем пути триумфального шествиЯ,  что
он - всего лишь смертный председатель и что общаЯ  участь  его  и  всей  его
братии - "сказать свое слово и умереть".
     ‘егоднЯ, леди и джентльмены, мы празднуем сто двадцать вторую годовщину
Љоролевского  общества  музыкантов.   (ѓромкие   приветственные   возгласы.)
“чреждено  оно  было  благодарЯ  тому,  что  сто  двадцать  лет  назад   два
джентльмена, стоЯ в дверЯх кофейни в полумиле от того места, где  мы  сейчас
находимсЯ,  случайно  заглЯделись  на  двух  бедных  мальчиков,  гнавших  по
лондонским улицам пару ослиц. ќти два мальчика были сыновьЯми  скончавшегосЯ
музыканта; два щедрых сердца,  сжалившихсЯ  над  ними,  были  сердцами  двух
скончавшихсЯ музыкантов; а благородный человек, поспешивший  им  на  помощь,
был тоже ныне скончавшийсЯ музыкант  ѓендель  *,  известный  среди  истинной
аристократии духа - среди людей искусства - не  громкими  титулами,  а  лишь
своим даром, полученным, как Я разумею, из рук самого господа  бога.  (Љрики
"браво".) ’ак  вот,  леди  и  джентльмены,  этот  "ѓармонический  кузнец"  *
принЯлсЯ так ретиво ковать железо своего братства, пока оно было горЯчо, что
выбил из него искры самоуважениЯ, независимости  и  процветаниЯ  -  качеств,
которые отличают это учреждение и поныне. ‚се девЯтнадцать лет, что ему  еще
оставалось прожить, он трудилсЯ ради Ћбщества музыкантов у наковальни своего
искусства, трудилсЯ не жалеЯ сил  и  с  искренней  верой,  а  перед  смертью
завещал ему царское наследство - тысЯчу фунтов стерлингов. (ѓромкие возгласы
одобрениЯ.) ’еперь мы видим, что такое  доброе  семЯ  и  что  такое  хорошаЯ
музыка. Њиновало сто двадцать два года; ушли  в  прошлое  кружевные  жабо  и
пудреные парики, ушли в прошлое белые плащи, шинели с  пелеринами,  огромные
шейные платки и ботфорты, но из  доброго  семени  выросло  пышное,  цветущее
дерево, под сенью которого мы нынче  сидим;  и  хорошаЯ  музыка  по-прежнему
молодо звучит в молодых ушах, в молодых голосах  и  пальцах  каждого  нового
поколениЯ. (Ћдобрительные возгласы.)
     ‹еди и джентльмены, когда мне выпадает  честь  председательствовать  на
подобных обедах, Я  обычно  стараюсь  объЯснить  тем  из  собравшихсЯ,  кто,
возможно, незнаком с деЯтельностью данного общества,  из  каких  соображений
сам Я это общество поддерживаю. ’ак позвольте мне  вкратце  рассказать  вам,
почему Я  с  особенным  сочувствием  и  уважением  отношусь  к  Љоролевскому
обществу музыкантов.
     ‚о-первых, потому что оно - подлинное (браво!) - не только по названию,
но и на самом деле это общество музыкантов:  не  разношерстное  сборище  лиц
неопределенных занЯтий, в которое  затесались  несколько  музыкантов,  чтобы
как-то  оправдать  злоупотребление  высоким   этим   словом,   но   общество
профессионалов, свЯзанных любовью к своему искусству и ставЯщих  себе  цели,
важные длЯ этого искусства. (‚озгласы) Џотому что эти люди объединились -  а
они только так и могли объединитьсЯ независимо  и  с  пользой  -  на  основе
взаимной помощи (крики "браво") и заранее обеспечивают  на  времЯ  старости,
болезни или несчастьЯ если не самих себЯ, то  своих  собратьев,  их  вдов  и
сирот. Џотому что общество это не только дает средства на  образование  этих
бедных детей и на обучение их профессии, но и после того по-отечески  о  них
печетсЯ: тех из них, кто успешно прошел ученичество, поощрЯют возвращатьсЯ в
лоно общества, награждают за успехи и прилежание, а  также  наставлЯют  и  в
дальнейшем следовать стезей правды и приверженности  долгу.  (Ђплодисменты.)
Џотому что общество это не замкнутое, оно предоставлЯет  самым  новым  своим
членам те же преимущества, что и самым старым, и  охотно  принимает  в  свои
рЯды музыкантов-иностранцев, постоЯнно проживающих в Ђнглии. Џотому что  оно
действует по особым, им самим созданным правилам (одобрительные возгласы)  и
притом ведет дела  по  системе  чрезвычайно  неразумной  и  не  пользующейсЯ
признанием, а именно - платит небольшое жалованье  всего  лишь  двум  лицам,
действительно работающим, в то времЯ как директоры даже расходы, свЯзанные с
собраниЯми, покрывают из своего  кармана.  (ѓромкие  аплодисменты.)  ‹еди  и
джентльмены, вы и представить себе не можете, какой переполох поднЯлсЯ бы  в
некоем литературном обществе, если бы кровожадный субъект, ныне обращающийсЯ
к вам с этой немудрой  речью,  попросил  бы  там  слова  и  предложил  взЯть
Ћбщество  музыкантов  как  пример  длЯ  подражаниЯ.  (‘мех  и  одобрительные
возгласы.) € наконец, леди и джентльмены, Я рекомендую это общество  тем  из
вас, кто с ним незнаком, потому что это  общество  артистов,  основанное  на
правиле: все за одного и каждый за всех.  Љаждый  из  его  членов  с  самого
начала  считает  своей  обЯзанностью  перед   всеми   остальными   бесплатно
участвовать в  любом  концерте,  который  устраиваетсЯ  в  пользу  Ћбщества.
Љаждому  при  вступлении  в  члены  Ћбщества  официально  и   недвусмысленно
напоминают, что  он  берет  на  себЯ  обЯзательство  по  мере  своих  сил  и
способностей участвовать в большой работе,  и  с  этой  минуты  его  считают
свЯзанным  этим  обЯзательством.  ’аковы,  леди   и   джентльмены,   главные
отличительные черты общества профессионалов, которое  сегоднЯ  миновало  сто
двадцать вторую веху на своем жизненном пути, - главные его черты, но к  ним
можно прибавить еще одну, а именно, что ежегодный доход,  получаемый  им  из
одного только источника  -  от  ежегодных  членских  взносов,  -  составлЯет
немногим больше одной десЯтой доли той суммы, какую оно ежегодно  тратит  на
осуществление своих превосходных целей. Ќа обложке лежащей передо мною книги
Я читаю "‚ечер сто  двадцать  второй",  и  Я  погружаюсь  в  сладкие  грезы,
вспоминаЯ те чудеса, которые с раннего детства рождала длЯ менЯ музыка.  Њне
грезитсЯ, что Я воротилсЯ к ночи сто двадцать  второй  замечательных  сказок
"’ысЯчи и одной ночи" и  слышу,  как  „инарзада,  за  полчаса  до  рассвета,
говорит сестре: "‘естра ахразада, если ты еще не спишь и если будет  на  то
милость нашего повелителЯ-султана, прошу тебЯ,  доскажи  мне  сказку  про...
английских музыкантов!" (‘мех и одобрительные возгласы.)  Ќа  что  ахразада
отвечает, что охотно исполнила бы ее просьбу, но  сдаетсЯ  ей,  что  у  этой
сказки нет конца (одобрительные возгласы), ибо, по ее  мнению,  до  тех  пор
пока люди будут жить на земле, любить и  надеЯтьсЯ,  до  тех  пор  не  может
исчезнуть  музыка,  поднимающаЯ  их  над   превратностЯми   судьбы   и   над
собственными заблуждениЯми. (Љрики, возгласы.) €  вот  султан,  который  длЯ
этого случаЯ на времЯ изменил свое имЯ, опоЯсалсЯ не  Ятаганом,  а  косой  и
удалилсЯ, милостиво порешив - пусть сказка длитсЯ и сто двадцать вторую ночь
и пусть братство музыкантов живет вечно. (ѓромкие аплодисменты.)
     ‹еди и джентльмены, вы можете счесть это праздной игрой воображениЯ, но
ведь каких только фантазий  не  рождает  музыка!  ‚ы  знаете,  что  ей  дано
воскрешать мертвых; ей дано привести  к  вашему  камельку  родное  существо,
которое если и жило когда, так только в вашем сердце. ‚ы знаете, что  музыка
дает слепому зрение, а тЯжелобольному - надежду; что мертвые слышат  ее.  Њы
все слышим ее и в смене времен года, и в шуме  вод,  по  которым  ходил  наш
‘паситель. Ђ в заключение Я прошу вас, прислушайтесь и еще к одному напеву -
вы навернЯка расслышите его среди звуков сегоднЯшней музыки. Ќе  может  рука
навсегда сохранить свою власть над смычком, струнами, клавишами;  и  дыхание
рано или поздно  слабеет.  €скусное  сочетание  многих  инструментов  всегда
требует и таких музыкантов, которые не могут надеЯтьсЯ ни на большой  успех,
ни на большую плату, а между тем без  их  участиЯ  наслаждение,  которое  вы
испытываете, не было бы полным. ’ак прислушайтесь и к этому напеву: "џ -  из
их числа; Я был молод, теперь Я стар; пальцы мои утратили гибкость;  дыхание
ослабело. ђади того многого, что дала вам музыка, дайте мне хоть немного!"
     џ  предлагаю  тост  за  Љоролевское   общество   музыкантов.   (ѓромкие
аплодисменты.)
     [Џозднее, предлагаЯ тост "за дам", „иккенс, как всегда, возмущалсЯ тем,
что они сидЯт отдельно, на галерее.]
     Џочему мужчины располагаютсЯ со всеми  удобствами,  почему  перед  ними
дымЯтсЯ Яства и сверкают графины, а дамы должны сидеть наверху  и  оттуда  с
довольным видом взирать на это зрелище? „аже на ‘андвичевых  островах  и  на
’аити дикари допускают представительниц прекрасного пола на свои банкеты. Ќе
стоит ли нам изменить нынешнее положение вещей?  џ  со  своей  стороны  могу
сказать, что если устроители пообещают в будущем году, или еще через год, по
случаю очередного торжественного обеда пригласить к столу дам и посадить  по
даме  справа  и  слева  от  председателЯ,  то  Я  охотно  соглашусь   занЯть
председательское кресло. (‚озгласы одобрениЯ.)
    
    
       ^Tђ…—њ ‚ Џ…Ќ‘€ЋЌЌЋЊ ЋЃ™…‘’‚… Џ…—Ђ’Ќ€ЉЋ‚^U    
    
     6 апрелЯ 1864 года
    
     Ќе знаю, составлЯю ли Я в этом смысле исключение, но Я отчетливо помню,
что с первых моих школьных дней (когда Я находилсЯ под властью некоей старой
леди, котораЯ, как мне представлЯлось, правила миром с помощью розги), Я  от
души ненавидел печатников и печатное слово. Њне казалось, что буквы печатают
и присылают в школу нарочно длЯ того,  чтобы  мучить  менЯ,  и  печатника  Я
считал своим личным врагом. ЊенЯ учили молитьсЯ за моих врагов, и Я  отлично
помню, что как за злейшего своего врага молилсЯ за  печатника.  ‚оспоминание
это по сей день возникает у менЯ всЯкий раз, как Я вижу  выстроенные  в  рЯд
крупные, жирные, черные прописные буквы.  Ћднако  со  временем,  когда  менЯ
увлек "„жек - Џобедитель великанов" и другие сказочные герои, ненависть  моЯ
пошла па убыль; еще больше она ослабела, когда Я дорос до "‘казок 1001 ночи"
и до ђобинзона Љрузо с его ЏЯтницей; кстати  сказать,  дикари,  пирующие  на
берегу, - это, вероЯтно, мое первое представление о торжественном банкете!
     Ќо окончательно моЯ неприЯзнь к печатникам исчезла после  того,  как  Я
увидев в печати свое собственное имЯ.  ’еперь  мне  доставлЯет  удовольствие
смотреть на веселую букву O, на S с его  добрыми  круглыми  завитушками,  на
причудливое G и на Q с его уморительным хвостиком - он  первый  научил  менЯ
усматривать в жизни смешное.  €  теперь  уже  в  течение  многих  лет  мы  с
печатниками - неразлучные друзьЯ.
     ‘ тех пор как Я  последний  раз  председательствовал  на  торжественном
собрании этого общества,  Я  отслужил  три  срока  ученичества  у  жизни.  ‚
последний раз Я занимал это кресло двадцать один год тому назад.  Ђ  сколько
таких кресел Я занимал с тех пор? Њожно сказать - целый мебельный  склад  из
одних кресел;  и  сейчас  у  менЯ  такое  чувство,  будто  Я,  после  долгих
странствий, возвратилсЯ домой. Њой интерес к судьбам Ћбщества  сохранилсЯ  в
полной мере. Ћно существует неполных сорок лет *, а уже  собрало  капитал  в
11000 фунтов стерлингов и имеет сейчас на  своем  попечении  76  пенсионеров
обоего пола, при ежегодных расходах в 850 фунтов. Ћно сделало и делает много
добра, и можно пожалеть лишь о том, что оно не может  заботитьсЯ  обо  всех,
кто притЯзает на его помощь.
     Џечатник служит верой и правдой  не  только  тем,  кто  непосредственно
свЯзан с печатным делом,  но  и  широкой  публике,  а  следовательно,  он  в
старости и болезни больше, чем кто-либо, имеет право на общественную помощь.
ђазумеетсЯ, то,  что  выходит  в  свет  благодарЯ  его  умению,  его  труду,
выносливости и знаниЯм, - это не только его заслуга;  но  без  него  что  бы
представлЯл собою наш мир? „а во всех странах верховодили бы одни  тираны  и
обманщики! џ убежден, что ни в одной отрасли ручного труда не найти  столько
замечательных  людей,  как  среди  печатников.  Ќаборщик  из  всех   рабочих
выделЯетсЯ своей сообразительностью, выносливостью и готовностью все сделать
как  можно  лучше.  ’руд  его  по  самой  природе  своей  вызывает  всеобщее
сочувствие. Ћн часто бывает перегружен работой, так  что  трудитсЯ  половину
ночи, а нередко и всю  ночь,  -  в  нездоровом  воздухе,  при  искусственном
освещении, с быстрыми сменами жары и холода, поэтому он  особенно  подвержен
легочным болезнЯм,  слепоте  и  другим  опасным  недугам.  Љогда  несчастный
наборщик терЯет на работе зрение  и  вынужден  долгие  дни  сидеть  в  своей
единственной комнате, лишенный возможности читать - а это было  его  любимым
времЯпрепровождением, - ему может читать вслух его жена или дочь; но причина
его несчастьЯ омрачает даже этот слабый луч утешениЯ в окружающей его  тьме:
ведь, возможно, что он сам набирал книгу, которую ему читают.  —то  же,  это
только воображаемый случай? Ќет, почти каждаЯ крупнаЯ типографиЯ  в  ‹ондоне
увольнЯет много таких рабочих. Џоэтому-то публика, в чьих  интересах  и  длЯ
чьего развлечениЯ и просвещениЯ они работали,  обЯзана  поддержать  Ћбщество
печатников! ‚ свЯзи с этой стороной вопроса Я  могу  сообщить  две  приЯтные
новости. Њистер Ѓантинг, навлекший на себЯ немало насмешек своей брошюрой  о
лечении тучности *, пожертвовал Ћбществу 52  фунта  и  10  шиллингов  -  всю
прибыль, которую он пока что получил от продажи этой брошюры.  Њогу  сказать
одно: будь у Ћбщества много таких друзей, оно быстро прибавило бы в весе.  Ђ
некий  мистер  ‚инсент,   который   сам   опубликовал   несколько   книг   и
заинтересовалсЯ судьбою печатников исключительно потому, что за времЯ  своих
деловых сношений с типографией, где они печатались, неизменно встречал самое
учтивое обращение и готовность помочь, выразил намерение  передать  Ћбществу
доход с  недвижимой  собственности  в  ‹иверпуле,  приносЯщей  ежегодно  150
фунтов. Ѓудут основаны пЯть пенсий по 20 фунтов, остальнаЯ же сумма пополнит
капитал Ћбщества.
    
     [„алее „иккенс красноречиво говорил о правах Ћбщества и закончил так:]
    
     ’ираны и обманщики, о которых уже шла речь,  -  а  в  …вропе  немало  и
тиранов и обманщиков, - с радостью уволили бы на пенсию всех  печатников  во
всем мире и покончили бы с ними; но пусть  друзьЯ  прогресса  и  просвещениЯ
уволЯт на пенсию тех печатников, которые уже не могут работать  по  старости
или по болезни, а остальные в конечном счете сотрут тиранов и  обманщиков  с
лица  земли.  €бо  если  есть  на  свете  машина,  котораЯ  может   с   ними
расправитьсЯ, так это печатнаЯ машина. Џечатник - служитель разума и  мысли;
он друг свободы и законности; он друг всЯкого, кто сам - друг порЯдка;  друг
всЯкого, кто умеет  читать.  €з  всех  изобретений  и  открытий  в  науке  и
искусствах, из всех великих последствий удивительного  развитиЯ  техники  на
первом  месте  стоит  книгопечатание,  а  печатник   -   единственный   плод
цивилизации, без которого не может существовать свободный человек.
    
    
       ^Tђ…—њ ‚ ѓЂ‡…’ЌЋЊ ”ЋЌ„…^U    
    
                             <I>20 маЯ 1865 года *</I>    
    
     ‹еди и джентльмены! Љогда  после  званого  обеда  в  столовую  приносЯт
младенца, дабы показать его восхищенным друзьЯм и родне, обычно бывает  так,
что гости - быть может, бессознательно руководствуЯсь мыслью  о  непрочности
младенческой жизни, - направлЯют разговор на прошедшие  событиЯ.  ѓоворЯт  о
том, как ребенок вырос с последнего званого обеда; какой  это  замечательный
ребенок, а ведь и родилсЯ-то всего два или три  года  назад;  какой  у  него
здоровый вид, - это, наверно, корь пошла ему на  пользу,  и  тому  подобное.
Љогда после торжественного  обеда  на  обсуждение  выносЯт  не  младенца,  а
учреждение в младенческом возрасте, тут уж нет места колебаниЯм и деликатным
недомолвкам, и можно с уверенностью предсказать, что если оно достойно жить,
то и будет жить, если же оно достойно умереть, то и умрет.  Ђ  решать,  чего
оно достойно, следует, мне  кажетсЯ,  судЯ,  во-первых,  по  тому,  как  это
учреждение  предполагает   распорЯжатьсЯ   своими   средствами;   во-вторых,
насколько его поддерживают те круги общества, которые создали его и длЯ чьей
пользы оно предназначено: и наконец - сколь сильно его влиЯние  на  публику.
(Џравильно!) ќто  последнее  соображение  Я  добавил  потому,  что  ни  одно
общество такого  рода  никогда  и  не  мечтало  о  том,  чтобы  существовать
независимо от публики, и никогда не считало  поддержку  публики  чем-то  длЯ
себЯ зазорным. (‚озгласы одобрениЯ.)
     ’ак вот, свои средства ѓазетный фонд  намерен  употреблЯть  длЯ  помощи
своим членам в бедности или в несчастье, а также вдовам, детЯм, родителЯм  и
прочим  близким  родственникам  скончавшихсЯ  членов,  при  условии   уплаты
умеренных ежегодных взносов - их,  как  Я  вижу,  можно  заменить  умеренным
единовременным взносом вперед на всю жизнь, - а членами ”онда могут быть все
платные литературные сотрудники прессы ‘оединенного Љоролевства  и  все  без
исключениЯ репортеры. ѓод назад число его членов было немногим меньше ста. ‚
настоЯщее времЯ оно немногим больше ста семидесЯти, не считаЯ  еще  тридцати
человек, которые уже платЯт взносы, но еще не стали действительными членами.
—исло это неуклонно пополнЯетсЯ,  причем  не  только  работниками  столичной
прессы, но и провинциальных газет по всей  стране.  Ќа  днЯх  Я  узнал,  что
недавно многие газетные работники в Њанчестере на  своем  собрании  выразили
горЯчий братский интерес к этому учреждению и  серьезное  желание  расширить
его функции и укрепить его положение, при условии, что  в  устав  его  можно
будет внести статьи о страховании жизни и о выкупе просроченных  полисов,  а
также при условии, что в его рамках столица и провинциЯ  будут  пользоватьсЯ
совершенно равными правами. (Љрики "браво".) ќто  требование  представлЯетсЯ
мне столь умеренным, что Я не сомневаюсь ни в благоприЯтном отклике на  него
со стороны правлениЯ, ни в благотворных последствиЯх такого отклика.  (Љрики
"браво".) ЋстаетсЯ лишь с удовлетворением  добавить  по  этому  пункту,  что
больше трети всех денег, собранных  в  помощь  обществу  за  последний  год,
поступило от самих работников прессы. (Љрики "браво", возгласы.)
     —то же касаетсЯ  последнего  пункта,  леди  и  джентльмены,  последнего
мерила, а именно - влиЯниЯ на публику, то Я позволю себе сказать так:  среди
членов этого многолюдного собраниЯ нет, вероЯтно, никого, кто, читаЯ сегоднЯ
газету или слушаЯ рассказ, почерпнутый из газеты, не  узнал  бы  чего-нибудь
такого, о чем еще ничего не  знал  вчера.  (Џравильно!)  ’о  же,  за  самыми
незначительными исключениЯми, можно сказать и о любом  из  тех,  кто  шумной
толпой наводнЯет сегоднЯ улицы этого огромного города.  (Џравильно!)  ’о  же
относитсЯ почти в равной мере к  самым  оживленным  и  самым  глухим,  самым
большим и самым маленьким городам империи, и притом не только к  деЯтельной,
прилежной и здоровой части их  населениЯ,  но  также  к  праздным,  больным,
слепым и глухонемым.  (Љрики  "браво".)  €  если  люди,  которые  длЯ  этого
всепроникающего ЯвлениЯ,  этой  поразительной  вездесущей  газеты,  собирают
всевозможные сведениЯ о  всевозможных  предметах,  интересующих  публику,  -
собирают пеною неимоверного труда  и  упорства,  нередко  сочетаЯ  природные
способности с усердно приобретаемым умением,  причем  большаЯ  часть  работы
делаетсЯ по ночам, за счет отдыха и сна, и свЯзана с напрЯжением двух  самых
тонких  наших  чувств  -  зрениЯ  и  слуха  (не  говорЯ  уже  об  умственном
напрЯжении), - повторЯю, если даже эти люди, которые через посредство  газет
изо днЯ в день, из ночи в ночь,  из  недели  в  неделю  так  щедро  снабжают
публику духовной пищей, не имеют права на то, чтобы публика в  свою  очередь
проЯвила к ним щедрость, - тогда, как перед богом  говорю,  Я  уж  не  знаю,
какие труженики  в  нашем  обществе  имеют  на  это  право.  (ѓромкие  крики
одобрениЯ.)
     ‘ моей стороны было бы  неуместно,  более  того  -  было  бы  невежливо
распространЯтьсЯ  перед  вами  о  том,  сколько   разнообразнейших   качеств
необходимо, чтобы делать любую газету. Ќо,  поскольку  большую  часть  этого
сложного  организма  составлЯют  репортеры,  потому  что  именно   репортеры
составлЯют большинство в штате почти каждой газеты (если она не  состоит  из
одних перепечаток), Я осмелюсь напомнить вам - да не сочтут это нескромным в
августейшем присутствии нескольких членов парламента,  -  сколь  многим  мы,
публика, обЯзаны репортерам хотЯ бы за их успехи в двух великих искусствах -
сжимать и сокращать. (‘мех и громкие реплики.) ‚ообразите, какие муки выпали
бы нам на долю  из-за  парламента  -  пусть  даже  самого  представительного
состава, избранного по самому прекрасному закону, -  если  бы  репортеры  не
умели делать купюры.  (ѓромкий  смех.)  „октор  „жонсон  заЯвил  однажды  со
свойственной ему резкостью, что  "человек,  который  чего-либо  боитсЯ,  это
навернЯка негодЯй, сэр". Ќикоим образом не присоединЯЯсь к этому  взглЯду  -
хотЯ и признаваЯ, что человек, боЯщийсЯ газеты, как правило, более или менее
подходит под это определение, - Я все же должен сказать, что,  если  бы  мне
подавали к завтраку парламентские прениЯ в  столь  неискусно  приготовленном
виде, Я приступал бы к поглощению их с великим страхом и  трепетом.  (‘мех.)
…ще с тех пор, как отец с сыном вели осла домой, то есть, сколько  помнитсЯ,
с времен древнегреческих, а может, и с тех пор, как осел не желал входить  в
ковчег (вероЯтно,  помещение  показалось  ему  недостаточно  удобным),  ослы
отказываютсЯ идти в ту  сторону,  куда  их  гонЯт  (смех),  -  и  с  тех  же
незапамЯтных времен стало  невозможным  угодить  всем  без  изъЯтьЯ.  (Љрики
"браво".)
     Џротив ѓазетного фонда  тоже  выдвигают  возражениЯ,  и  Я  не  намерен
скрывать, что знаю  об  этом.  Њне  кажетсЯ,  что,  поскольку  общество  это
существует открыто, не уклонЯетсЯ от широкого обсуждениЯ и не ищет зашиты  и
поддержки, кроме той, какаЯ  будет  оказана  ему  добровольно,  единственным
доводом против таких возражений ЯвлЯетсЯ самое его  существование.  Ќи  одно
учреждение,  основанное  на  честных  и  добровольных  началах,  не   вправе
уклонЯтьсЯ от любых вопросов и споров, и всЯкое такое учреждение в  конечном
счете только выигрывает от этого. (Љрики "браво".) Ђ то, что в данном случае
сомнениЯ и вопросы исходЯт из кругов, заслуживающих почтительного  вниманиЯ,
это, Я полагаю, бесспорно. џ, например, отнессЯ к ним с  самым  почтительным
вниманием, и это привело к тому, что Я нахожусь здесь, где вы  менЯ  видите.
(Џриветственные  крики.)  ‚се  искусства  располагают  у  нас  учреждениЯми,
которые, на мой взглЯд, ничем не  отличаютсЯ  от  этого.  “  живописи  таких
учреждений четыре или пЯть. “ музыки, котораЯ  так  щедро  и  так  прелестно
здесь представлена, их тоже несколько. “ искусства, которому служу Я,  такое
учреждение  одно,  то  самое,  где  мы  с  моим  благородным   другом,   его
председателем, вырвали друг у друга не один клок волос и которое Я хотел  бы
видеть более похожим на это. (‘мех.) “ театрального искусства их четыре, и Я
не припомню случаЯ, чтобы они вызвали возражениЯ по существу,  -  разве  что
какой-нибудь знаменитый и процветающий актер, в долгую  пору  своих  успехов
решительно  отказывавшийсЯ  поддержать  свое  общество,  на  старости   лет,
обедневший и всеми забытый, покаЯнно взывал к нему о помощи. (Џравильно!)
     Њожет быть, наш ”онд вызывает некоторые опасениЯ - к примеру, а ну  как
парламентский репортер станет уделЯть члену парламента, который  платит  нам
взносы, много строк, а такому, который не платит,  -  поменьше?  (‘мех.)  Ќе
говорЯ уже о том, что такое обвинение  огульно  и,  позволю  себе  заметить,
бросает тень не только на злосчастного репортера, но и на злосчастного члена
парламента, - не говорЯ уже об этом, Я могу ответить так: во  всех  газетных
редакциЯх знают, что каждому парламентскому оратору отводитсЯ  на  страницах
газеты место в соответствии с его весом в глазах публики и с тем,  насколько
интересно и убедительно то, что он сказал. (‚озгласы одобрениЯ.) Ђ  уж  если
бы среди членов этого общества сыскалсЯ человек,  достаточно  неразумный  по
отношению к своим собратьЯм и бесчестный по отношению к самому  себе,  чтобы
обмануть оказанное ему доверие в корыстных  целЯх,  то  скажите,  вы,  здесь
собравшиесЯ, уж вам ли не знать этого, -  неужели  газета,  в  которой  дело
поставлено настолько плохо, что там не распознают такого человека с  первого
взглЯда, может надеЯтьсЯ благополучно просуществовать хотЯ бы год?  (ѓромкие
возгласы.) Ќет, леди и джентльмены, такой глупый и  неуклюжий  проступок  не
укроетсЯ от проницательности газетных редакторов. Ќо Я пойду дальше и скажу,
что если такого проступка и мо