ри ‘эндфорда и майтера ’омми Њертона *. Ћн знал решительно все  и  поучал
во всех случаЯх жизни, начинаЯ с того, как брать вишни  с  блюда,  и  кончаЯ
тем, как созерцать звезды ночью. ‚  этой  истории  ‘эндфорда  и  Њертона  на
примере некоего ужасного мастера Њэша показано, что  сталось  с  юношей,  не
опекаемым мистером Ѓарлоу. ќтот юный негодник завивалсЯ и пудрилсЯ, в театре
держалсЯ с невыносимым легкомыслием, понЯтиЯ не имел, как вести себЯ один на
один с взбесившимсЯ быком (что, по-моему, было не  слишком  предосудительно,
так как  отдаленно  напоминало  мой  собственный  характер),  и  вообще  был
устрашающим примером губительного влиЯниЯ роскоши на человечество.
     ‘траннаЯ участь у мистера Ѓарлоу - остатьсЯ в памЯти потомства  в  виде
ребЯческого представлениЯ о воплощенной скуке!  Ѓессмертный  мистер  Ѓарлоу,
скукой проложивший себе путь через зеленеющую свежесть веков!
     Њой обвинительный акт  против  мистера  Ѓарлоу  состоит  из  нескольких
пунктов. џ перехожу к описанию некоторых из нанесенных им мне обид.
     ‚о-первых, сам он никогда не шутил,  а  чужих  шуток  не  понимал.  ќто
отсутствие юмора у мистера Ѓарлоу не только бросало свою мрачную тень на мое
детство, но и  отравлЯло  мне  удовольствие  от  чтениЯ  издававшихсЯ  тогда
юмористических книжек по  шесть  пенсов  штука;  Я  изнемогал  под  тЯжестью
нравственных оков, вынуждавших менЯ смотреть на все глазами мистера  Ѓарлоу,
и поэтому, когда менЯ разбирал смех от какого-нибудь прочитанного  анекдота,
Я невольно спрашивал себЯ шепотом: "Ђ что подумал бы об этом он? —то в  этом
увидел бы он?" € всЯ соль анекдота тотчас же превращалась в Яд,  отравлЯвший
мою душу. €бо мысленно Я видел мистера Ѓарлоу - флегматичного  и  холодного,
пожалуй даже берущего с полки какую-нибудь отчаЯнно скучную  древнегреческую
книгу и переводЯщего пространную  цитату  о  том,  что  сказал  (а  позднее,
возможно, и опубликовал в исправленном виде)  некий  угрюмый  мудрец,  когда
изгонЯл из Ђфин какого-нибудь злополучного шутника.
     Ѓольше всего Я ненавижу мистера Ѓарлоу за то, что он  изгонЯл  из  моей
юной жизни все,  кроме  себЯ  самого,  за  то,  что  он  упорно  отказывалсЯ
приноровитьсЯ к моим любимым фантазиЯм и забавам. Љто дал ему право отравить
мне скукой "’ысЯчу и одну ночь"? Ђ ведь он это сделал. Ћн всегда внушал  мне
сомнениЯ в правдивости ‘индбада-Њорехода. џ знал, что, если б мистеру Ѓарлоу
удалось завладеть волшебной лампой, он бы ее заправил, зажег и при свете  ее
прочитал лекцию о свойствах китового жира, мимоходом  коснувшись  вопроса  о
китобойном промысле. ЏользуЯсь принципами механики, он так быстро  обнаружил
бы рычажок на шее у волшебного конЯ и так искусно повернул бы его  в  нужном
направлении, что конь так никогда и не поднЯлсЯ бы в  воздух,  и  сказки  не
было бы и в помине. ‘ помощью карты и компаса он доказал бы, что никогда  не
существовало восхитительного царства Љасгар,  граничившего  с  ’атарией.  Ћн
заставил бы этого лицемерного юного педанта  ѓарри  -  с  помощью  чучела  и
временно возведенного в саду зданиЯ - проделать опыт,  который  показал  бы,
что спустить на веревке в  дымоход  восточной  печи  задохшегосЯ  горбуна  и
водрузить его стоймЯ на очаг, чтобы напугать поставщика  султанского  двора,
было невозможно.
     џ помню, как мистер Ѓарлоу  омрачил  жизнерадостные  звуки  увертюры  к
пантомиме, на которой Я впервые побывал  в  столице.  Љлик-клик,  тинг-тинг,
банг-банг, видл-видл-видл, банг! џ помню,  какой  леденЯщий  холод  пронизал
менЯ всего и остудил мой пылкий восторг, когда в голову  мне  пришла  мысль:
"ќто совершенно не понравилось бы мистеру Ѓарлоу!" ‘  того  самого  момента,
как поднЯлсЯ занавес, испытываемое мною удовольствие было отравлено ужасными
сомнениЯми  насчет  того,  не  показались  ли  бы  мистеру  Ѓарлоу   слишком
прозрачными одеЯниЯ нимф? ‚ клоуне Я  видел  двух  человек:  восхитительное,
загадочное существо с чахоточным румЯнцем на лице, с веселым характером,  но
слабое умом, хотЯ и с проблесками остроумиЯ, и  ученика  мистера  Ѓарлоу.  џ
представил себе, как мистер Ѓарлоу тайком встает спозаранку,  чтобы  смазать
жиром тротуар, и, когда ему удаетсЯ  повергнуть  клоуна  наземь,  он  сурово
выглЯдывает из окна своего  кабинета  и  спрашивает,  как  тому  понравилась
шутка.
     џ представил себе, как мистер Ѓарлоу накаливает добела все кочерги, что
есть в доме, и обжигает клоуна всей этой коллекцией сразу,  чтобы  дать  ему
возможность поближе  познакомитьсЯ  со  свойствами  раскаленного  железа,  о
каковых он (Ѓарлоу) не преминет широко распространитьсЯ.  џ  вообразил,  как
мистер Ѓарлоу станет сравнивать поведение клоуна в школе, когда тот выпивает
чернила, облизывает свою  тетрадь  и  вместо  пресс-папье  пользуетсЯ  своей
головой, и поведение педантичнейшего из  педантов,  упомЯнутого  мною  юного
ѓарри, восседающего у ног  Ѓарлоу  и  лицемерно  притворЯющегосЯ,  будто  он
охвачен юношеской страстью к ученью. џ подумал  о  том,  как  быстро  мистер
Ѓарлоу пригладил бы волосы клоуна, не позволЯЯ им топорщитьсЯ тремЯ высокими
пучками, как, после  недолгого  обучениЯ  у  мистера  Ѓарлоу,  тот  научитсЯ
ходить, держа ноги ровно, вынимать руки из своих просторных карманов, и  ему
уже будет не до прыжков.
     „ругаЯ вина мистера Ѓарлоу состоит в том, что Я совершенно не знаю,  из
чего и каким образом сделаны все предметы в мире.  ЋпасаЯсь  превратитьсЯ  в
ѓарри и еще больше опасаЯсь, что если Я начну расспрашивать, то  попадусь  в
лапы Ѓарлоу и навлеку на себЯ холодный душ объЯснений и опытов, Я избегал  в
юности ученьЯ и стал, как говорЯт в мелодрамах, "тем несчастным, которого вы
видите перед собой". Ќа мистера Ѓарлоу Я возлагаю ответственность и  за  тот
печальный факт, что Я ЯкшалсЯ с лентЯЯми и  тупицами.  ‚  моих  глазах  этот
нудный педант ѓарри стал настолько отвратителен, что, если  б  мне  сказали,
будто он прилежно учитсЯ на юге,  Я  сбежал  бы,  в  полной  праздности,  на
крайний север. ‹учше уж брать дурной пример с  какого-нибудь  мастера  Њэша,
чем учитьсЯ наукам и статистике у какого-нибудь ‘эндфорда! € вот  Я  вступил
на путь, по которому, быть может, никогда и не пошел бы, не  будь  на  свете
мистера Ѓарлоу. џ с содроганием размышлЯл: "Њистер Ѓарлоу - скучный человек,
притом обладающий могучей силой делать скучными и  других.  ‘кучный  человек
длЯ него образец всех добродетелей. Ћн пытаетсЯ сделать скучным и  менЯ.  Ќе
стану отрицать, что знание - это сила; но у мистера Ѓарлоу это сила  внушать
скуку". ‚от почему Я нашел себе прибежище в Љатакомбах Ќевежества, в которых
с  того  времени  пребывал  и  которые  до   сих   пор   еще   служат   моим
местожительством.
     Ќо тЯгчайшее из всех моих обвинений против мистера Ѓарлоу заключаетсЯ в
том, что он и до настоЯщего времени бродит по земле  под  разными  личинами,
пытаЯсь превратить менЯ,  даже  в  зрелом  возрасте,  в  ’омми.  Ќеукротимый
резонерствующий маньЯк мистер Ѓарлоу выкапывает всюду на моем жизненном пути
волчьи Ямы и, притаившись, сидит на дне, чтобы наброситьсЯ на менЯ, когда  Я
меньше всего этого ожидаю.
     „остаточно привести несколько примеров моего печального  опыта  в  этом
отношении.
     џ знаю, что мистер Ѓарлоу вложил большой капитал в волшебный фонарь,  и
несколько раз видел, как он сам, стоЯ в темноте с длинной  указкой  в  руке,
разглагольствовал в прежнем своем духе (что теперь стало  еще  ужаснее,  так
как иногда он злоупотреблЯет пустоцветами красноречиЯ мистера  ЉарлейлЯ,  по
ошибке  принЯтыми  им  за  остроты),  и  потому  неизменно   избегаю   этого
развлечениЯ.  „аваЯ  согласие  присутствовать  на  каком-либо  сборище,  где
почетную роль играют графин с водой и записнаЯ книжка,  Я  требую  солидного
залога и гарантии против поЯвлениЯ мистера Ѓарлоу, ибо вероЯтность встречи с
ним в подобных местах особенно велика. Ќо как коварна натура этого человека:
он ухитрЯетсЯ проникнуть даже туда, где меньше всего этого ждешь.  ‚от  один
из этих случаев.
     Ќеподалеку  от  Љатакомб  Ќевежества  находитсЯ  некий   провинциальный
городок. ‚ рождественскую  неделю  в  мэрии  этого  провинциального  городка
выступала, длЯ всеобщего  услаждениЯ,  труппа  негритЯнских  комедиантов  из
Њиссисипи. ‡наЯ, что хотЯ мистер  Ѓарлоу  и  придерживаетсЯ  республиканских
убеждений, он не имеет никакого отношениЯ к Њиссисипи, и потому, считаЯ себЯ
в  безопасности,  Я  взЯл  кресло  в  партере.  Њне  хотелось  послушать   н
посмотреть, как миссисинские комедианты исполнЯт программу, котораЯ в афишах
была описана  так:  "Ќациональные  баллады,  народные  плЯски,  негритЯнские
хоровые песни, забавные сценки, остроумные диалоги  и  т.  и.".  ‚се  девЯть
негров были одеты на один манер: в черные пиджаки  и  брюки,  белые  жилеты,
непомерно большие накрахмаленные манишки с непомерно большими воротничками и
непомерно большими белыми галстуками и манжетами, а все  это  вместе  взЯтое
представлЯло собою излюбленный костюм большей части жителей  Ђфрики,  широко
распространенный,  по  наблюдениЯм  путешественников,  на  весьма  различных
широтах.  ‚се  девЯтеро  усиленно  вращали  глазами  и  выставлЯли   напоказ
Ярко-красные  губы.  Џо  краЯм  полукруга,  образованного  стульЯми,  сидели
музыканты, игравшие на тамбурине и кастаньетах. ЏомещавшийсЯ в  центре  негр
унылого вида (сразу вызвавший во мне смутное беспокойство, которого Я не мог
еще тогда обьЯснить), играл на миссисипском инструменте, очень схожем с тем,
что когда-то на нашем острове именовалсЯ  харди-гарди  *.  ‘идевшие  по  обе
стороны от него  негры  держали  в  руках  другие  инструменты,  характерные
исключительно длЯ  Ћтца  ‚од  *  и  напоминавшие  перевернутый  верхом  вниз
барометр, на который натЯнули струны. ‚  число  инструментов  входили  также
небольшаЯ флейта и скрипка. Ќекоторое времЯ все шло хорошо, и  мы  выслушали
несколько остроумных диалогов между музыкантами, игравшими  на  тамбурине  и
кастаньетах, как вдруг негр унылого вида, повернувшись к тому, что играл  на
кастаньетах, обратилсЯ к нему и важным, резонерским тоном  сделал  несколько
серьезных замечаний по поводу присутствующей в зале молодежи, а также о том,
какое сейчас времЯ года; из чего Я заключил, что передо мною мистер  Ѓарлоу,
вымазанный жженой пробкой!
     ‚ другой раз - это было в ‹ондоне  -  Я  сидел  в  театре,  где  давали
веселую комедию. „ействующие лица были жизненно правдивы  (и  следовательно,
не резонеры), а  так  как  они  предавались  своим  делам  и  интрижкам,  не
адресуЯсь непосредственно ко мне, Я надеЯлсЯ, что все обойдетсЯ благополучно
и менЯ не примут за ’омми, тем более что пьеса уже Явно шла к концу.  Ћднако
Я заблуждалсЯ. Ќеожиданно, без  всЯкого  к  тому  повода,  актеры  перестали
играть, подошли всем скопом к рампе, чтобы прицелитьсЯ в менЯ  навернЯка,  и
прикончили менЯ наповал нравоучением, в котором  Я  различил  страшную  руку
Ѓарлоу.
     Ћ, уловки этого охотника так хитроумны и тонки, что  уже  на  следующий
вечер Я снова очутилсЯ в западне, в которой даже самый осторожный человек не
стал бы искать пружину. џ смотрел фарс, совершенно недвусмысленный фарс, где
все действующие лица, в особенности женщины, весьма  неумеренно  предавались
любовным интрижкам. €з числа актрис больше всех  усердствовала  некаЯ  леди,
показавшаЯсЯ мне молодой и хорошо сложенной (в ходе представлениЯ  она  дала
мне отличную возможность проверить правильность этого  заключениЯ).  Ќа  ней
был живописный нарЯд молодого джентльмена, панталоны которого по своей длине
годились лишь младенцу и открывали  ее  изЯщные  коленки;  на  ногах  у  нее
красовались очень изЯщные атласные сапожки. €сполнив  вульгарную  песенку  и
вульгарный танец, эта очаровательнаЯ особа  приблизилась  к  роковой  рампе,
нагнулась над нею и  проникновенным  тоном  произнесла  неожиданную  похвалу
добродетели, призываЯ публику соблюдать ее. "‚еликий боже! - воскликнул Я. -
ќто Ѓарлоу!"
     …сть у мистера Ѓарлоу еще и другой способ, крайне надоедливый и  оттого
еще более невыносимый, с помощью которого он постоЯнно стараетсЯ  удерживать
менЯ в роли ’омми.
     Ћн с превеликим трудом сочинЯет длЯ  журнала  или  газеты  какую-нибудь
заумную статейку -  на  это  его  хватит!  -  нисколько  не  заботЯсь  ни  о
дороговизне ночного освещениЯ, ни  о  чем  ином,  кроме  как  о  том,  чтобы
окончательно заморочить самому себе голову. Ќо заметьте! Љогда мистер Ѓарлоу
делитсЯ своими знаниЯми, он  не  довольствуетсЯ  тем,  чтобы  они  дошли  по
назначению и были вбиты в голову мне, его мишени, но еще и делает вид, будто
обладал ими всегда, не придаваЯ им ни малейшего значениЯ, ибо  впитал  их  с
молоком матери, и что Я, несчастный ’омми,  не  последовавший  его  примеру,
отстал от него самым жалким образом. џ спрашиваю: почему ’омми должен всегда
служить контрастом длЯ мистера Ѓарлоу? …сли сегоднЯ Я не знаю  того,  о  чем
еще неделю назад и сам мистер Ѓарлоу не имел ни малейшего понЯтиЯ,  то  врЯд
ли это очень большой порок! € тем  не  менее  мистер  Ѓарлоу  всегда  упорно
приписывает его мне, ехидно спрашиваЯ в своих статьЯх, мыслимо ли,  чтобы  Я
не знал того, что знает каждый школьник, а именно, что четырнадцатый поворот
налево в степЯх ђоссии приведет к такому-то кочевому  племени?  ‚  столь  же
пренебрежительном тоне он задает  и  другие  подобные  вопросы.  ’ак,  когда
мистер Ѓарлоу в качестве добровольного корреспондента обращаетсЯ с письмом в
газету (что, как Я заметил, он  проделывает  частенько),  то  предварительно
расспрашивает кого-либо о сложнейших технических  подробностЯх,  после  чего
хладнокровнейшим образом пишет: "€так, сэр, Я полагаю, что  каждый  читатель
вашей газеты, обладающий средними познаниЯми и  средней  сообразительностью,
знает не хуже менЯ...", допустим, о том, что тЯга воздуха из казенной  части
орудиЯ  такого-то  калибра  находитсЯ  в  таком-то  (до  мельчайших  дробей)
соотношении с тЯгой воздуха из дула, - или о каком-либо ином столь же широко
известном факте. € о чем бы ни говорилось, будьте уверены,  что  это  всегда
ведет к возвеличению мистера Ѓарлоу  и  к  посрамлению  его  подавленного  и
порабощенного ученика.
     Њистер Ѓарлоу столь глубоко разбираетсЯ в существе моей профессии,  что
в сравнении с этим бледнеет и мое собственное знакомство  с  нею.  ‚ремЯ  от
времени мистер Ѓарлоу (под  чужой  личиной  и  под  вымышленным  именем,  но
узнанный мною) зычным голосом, слышным всем  сидЯщим  за  длинным  банкетным
столом, поучает менЯ тем пустЯкам, которым Я сам  поучал  его  еще  двадцать
пЯть лет  назад.  ‡аключительный  пункт  моего  обвинительного  акта  против
мистера Ѓарлоу состоит в  том,  что  он  не  пропускает  ни  одного  званого
завтрака и обеда, вхож всюду - к богатым и  к  бедным,  и  всюду  продолжает
поучать менЯ, не даваЯ мне возможности от  него  отделатьсЯ.  Ћн  превращает
менЯ в скованного ЏрометеЯ - ’омми, а сам с жадностью  хищника  терзает  мои
необразованный ум.
 
 
                                 <> XXXV <> 
 
        ^T‚ добровольном дозоре^U 
 
     Ћдна из моих прихотей - намечать себе, даже во времЯ самой обыкновенной
прогулки, определенный маршрут.  ЋтправлЯЯсь  из  своего  ковент-гарденского
дома прогулЯтьсЯ, Я ставлю перед собой определенную цель и в
     пути так же мало помышлЯю  об  изменении  маршрута  или  о  том,  чтобы
вернутьсЯ обратно, не выполнив задуманного до конца,  как,  скажем,  о  том,
чтобы жульнически  нарушить  соглашение,  заключенное  с  другим  человеком.
Ќедавно, поставив перед собой задачу - пройтись в ‹айм-хауз,  Я  тронулсЯ  в
путь  ровно  в  полдень,  в  строгом  соответствии  с  условиЯми  контракта,
заключенного с самим собою и требовавшего  с  моей  стороны  добросовестного
исполнениЯ.
     ‚ таких случаЯх Я имею  обыкновение  рассматривать  свою  прогулку  как
обход дозором, а себЯ самого как  совершающего  обход  полисмена  в  высоком
чине. џ мысленно хватаю за шиворот хулиганов и очищаю от них улицы, и  скажу
прЯмо - если б Я мог расправитьсЯ с ними физически, недолго пришлось  бы  им
любоватьсЯ ‹ондоном.
     ‚ыйдЯ в этот обход, Я проводил глазами  трех  здоровенных  висельников,
направлЯвшихсЯ в свое жилище, которое - Я  мог  бы  присЯгнуть  -  находитсЯ
неподалеку от „рури-лейн,  совсем  рукой  подать  (хотЯ  их  столь  же  мало
тревожат там, как и менЯ в моем доме); и это натолкнуло менЯ на соображениЯ,
которые Я почтительно представлЯю новому ‚ерховному Љомиссару, испытанному и
способному слуге общества, пользующемусЯ моим полным  доверием.  Љак  часто,
думал Я, приходилось мне проглатывать в полицейских отчетах  горькую  пилюлю
стереотипной болтовни о  том,  будто  бы  полисмен  сообщил  достопочтенному
судье, будто бы соучастники арестованного скрываютсЯ в  настоЯщее  времЯ  на
такой-то улице или к таком-то дворе, куда никто  не  осмеливаетсЯ  войти,  в
будто бы достопочтенный судьЯ и сам наслышан о дурной славе  такой-то  улицы
или такого-то двора, и будто бы, как наши читатели,  несомненно,  припомнЯт,
это всегда одна и та же улица или один  и  тот  же  двор,  о  которых  столь
назидательно повествуетсЯ примерно раз в две недели.
     Ќо предположим,  что  ‚ерховный  Љомиссар  разошлет  во  все  отделениЯ
лондонской полиции циркулЯр, требующий немедленно  дать  из  всех  кварталов
сведениЯ о названиЯх этих вызывающих толки улиц или об адресах дворов,  куда
никто не осмеливаетсЯ войти; предположим далее,  что  в  этом  циркулЯре  он
сделает Ясное предупреждение:
     "…сли подобные места действительно существуют, то это свидетельствует о
бездеЯтельности полицейских властей, котораЯ заслуживает наказаниЯ;  а  если
они не  существуют  и  представлЯют  собой  лишь  обычный  вымысел,  то  это
свидетельствует   о   пассивном    потворстве    полиции    профессиональным
преступникам, что также заслуживает наказаниЯ". —то тогда? Ѓудь то  вымыслы,
будь то факты - смогут ли они устоЯть перед этой крупицей  здравого  смысла?
Љак можно признатьсЯ открыто в суде, - столь часто, что ќто сделалось  такой
же избитой новостью, как новость о гигантском крыжовнике, -  что  неслыханно
дорогаЯ  полицейскаЯ  система  сохранЯет  в  ‹ондоне  воровские  притоны   и
рассадники  разврата  времен  ‘тюартов  -  и  это  в  век   пара   и   газа,
электрического телеграфа и фотографий преступников! „а ведь если бы во  всех
других учреждениЯх дела шли подобным образом, то уже через два  года  мы  бы
вернулись к моровой Язве, а через сто лет к друидам!
     Џри мысли о моей доле ответственности за это общественное зло Я зашагал
быстрее и сбил с ног несчастное  маленькое  существо,  которое,  ухватившись
одной ручонкой за лохмотьЯ штанишек, а другою за свои  растрепанные  волосы,
семенило босыми ножонками по грЯзной каменной мостовой. џ остановилсЯ, чтобы
поднЯть и утешить плачущего  малыша,  и  через  мгновенье  менЯ  окружило  с
полсотни таких же, как и он,  едва  прикрытых  лохмотьЯми  ребЯтишек  обоего
пола; дрожа от голода и холода, они  клЯнчили  подаЯние,  толкались,  тузили
друг  друга,  тараторили,  вопили.  Њонету,  которую  Я  вложил  в   ручонку
опрокинутого мною малыша, тотчас же  выхватили,  потом  снова  выхватили  из
жадной лапы, и выхватывали еще и еще раз, и  вскоре  Я  уже  потерЯл  всЯкое
представление о том, где же в этой отвратительной свалке,  в  этой  мешанине
лохмотьев, рук, ног и грЯзи затерЯлась монета. ЏоднЯв ребенка, Я оттащил его
с проезжей части улицы в сторону. ‚се это происходило посреди  нагромождениЯ
каких-то бревен,  заборов  и  развалин  снесенных  зданий,  совсем  рЯдом  с
’эмпл-Ѓаром.
     Ќеожиданно  откуда-то  поЯвилсЯ  самый  настоЯщий  полисмен,  при  виде
которого эта ужаснаЯ орава стала разбегатьсЯ во все стороны, а он  притворно
заметалсЯ то туда, то сюда и, разумеетсЯ, никого не поймал.  ђаспугав  всех,
он снЯл свою каску, вытащил из нее носовой платок, отер разгорЯченный лоб  и
водрузил на свои места и платок и каску с видом человека, выполнившего  свой
высоконравственный долг; так оно в самом деле и было - ведь  он  сделал  то,
что ему предписано. џ оглЯдел его, оглЯдел беспорЯдочные  следы  на  грЯзной
мостовой, вспомнил об отпечатках дождевых  капель  и  следах  ног  какого-то
вымершего  в  седой  древности  существа,  которые  геологи  обнаружили   на
поверхности одной скалы, и в голове у менЯ возникли вот  какие  мысли:  если
эта грЯзь сейчас окаменеет и сохранитсЯ в течение десЯти тысЯч  лет,  смогут
ли  тогдашние  наши  потомки  по  этим  или  иным  следам,  не  обращаЯсь  к
свидетельству истории, а одним лишь величайшим напрЯжением человеческого ума
прийти к ошеломительному выводу о существовании цивилизованного государства,
которое мирилось с такой Язвой общества, как беспризорные дети на улицах его
столицы, которое гордилось своим могуществом на море и на суше,  но  никогда
не пользовалось им, чтобы подобрать и спасти детей!
     „ойдЯ до Ћлд-Ѓейли и бросив отсюда  взглЯд  на  Ќью-гетскую  тюрьму,  Я
нашел в ее очертаниЯх какую-то диспропорцию. ‘транное  смещение  перспективы
наблюдалось в этот день, кажетсЯ,  и  в  самой  атмосфере,  вследствие  чего
гармоничность пропорций собора св. Џавла,  на  мой  взглЯд,  была  несколько
нарушена. Џо-моему, крест был  вознесен  чересчур  высоко  и  как-то  нелепо
торчал над расположенным ниже золотым шаром.
     Ќаправившись  к  востоку,  Я  оставил  позади  ‘митфилд  и   Ћлд-Ѓейли,
символизировавшие  сожжение  на   костре,   камеры   смертников,   публичное
повешение, бичевание на  улицах  города  на  задке  повозки,  выставление  у
позорного столба, выжигание клейма раскаленным  железом  и  прочее  приЯтное
наследие предков, которое было выкорчевано суровыми руками, отчего небо пока
еще не обрушилось  на  нас,  -  и  снова  пустилсЯ  в  обход,  отмечаЯ,  как
своеобразно, словно бы проведенной поперек улицы невидимой чертой,  отделены
один  от  другого  кварталы  с  близкими  по  роду  деЯтельности   торговыми
заведениЯми. ‡десь кончаютсЯ банкирские конторы  и  менЯльные  лавки;  здесь
начинаютсЯ   пароходные   агентства   и   лавки,    торгующие    мореходными
инструментами; здесь едва заметно отдает запахом бакалеи и лекарств;  дальше
- солиднаЯ прослойка мЯсных лавок; еще дальше  преобладает  мелкаЯ  торговлЯ
чулками; а начинаЯ вот отсюда на всех выставленных длЯ продажи товарах висЯт
этикетки с ценами. Љак будто бы все  это  делалось  по  особому  предписанию
свыше.
     ‚озле церкви, что на улице •аундсдич, всего лишь один шаг,  -  не  шире
того, который требовалсЯ, чтобы перешагнуть канаву у  Љенон-гейта,  что,  по
словам ‘котта, имели обыкновение проделывать спасающиесЯ от тюрьмы  должники
в •олирудском убежище *, после  чего,  стоЯ  на  другой,  свободной  стороне
канавы, они с восхитительным бесстрашием взирали на  судебного  пристава,  -
всего лишь один шаг, и все совершенно менЯетсЯ и по виду и по  характеру.  Љ
западу от этой черты  стол  или  комод  сделаны  из  полированного  красного
дерева; к востоку от нее их делают из сосны и мажут дешевой подделкой  лака,
похожей на губную помаду. Љ западу от черты каравай хлеба ценою в  пенс  или
сдобнаЯ булочка плотны и добротны, к востоку - они расползлись  и  вздулись,
словно хотЯт казатьсЯ побольше, чтобы стоить этих денег.
     Њне предстоЯло обогнуть уайтчеплскую  церковь  и  близлежащие  сахарные
заводы  -  громадные  многоэтажные  здание,  похожие  на  портовые  пакгаузы
‹иверпулЯ; поэтому Я повернул направо, а затем налево, за  угол  невзрачного
зданиЯ, где внезапно столкнулсЯ с  призраком,  так  часто  встречающимсЯ  на
улицах совершенно другой части ‹ондона.
     Љакой лондонский  перипатетик  *  нынешних  времен  не  видел  женщины,
котораЯ, вследствие какого-то  повреждениЯ  позвоночника,  ходит  согнувшись
вдвое и голова  которой  откинута  вбок  так,  что  падает  на  руку  вблизи
запЯстьЯ? Љто не знает ее шали, и корзинки, и палки,  помогающей  ей  брести
почти наугад, так как она не видит ничего, кроме мостовой?  Ћна  никогда  не
просит милостыни, никогда не останавливаетсЯ, она всегда куда-то идет,  хотЯ
и без всЯкого дела. Љак она  существует,  откуда  приходЯт,  куда  уходит  и
зачем? џ помню времЯ, когда ее  пожелтевшие  руки  представлЯли  собою  одни
кости, обтЯнутые пергаментом. ‘ тех пор произошли кое-какие перемены: теперь
на них можно видеть отдаленное подобие человеческой  кожи.  –ентром,  вокруг
которого она вращаетсЯ по орбите длиною в  полмили,  можно  считать  ‘трэнд.
Џочему она забрела так далеко на восток? € ведь она возвращаетсЯ обратно! „о
какого же еще более отдаленного места она доходила? ‚ здешних краЯх ее видЯт
не часто. „остоверные сведениЯ об этом Я  получаю  от  собаки  -  кривобокой
дворнЯжки с глуповатым, задранным кверху хвостиком, котораЯ, навострив  уши,
бредет по улице, выказываЯ дружелюбный интерес к своим двуногим собратьЯм  -
если мне позволено будет употребить такое выражение. ‚озле мЯсной лавки  она
ненадолго задерживаетсЯ, затем с довольным видом и со слюнкой во рту, словно
размышлЯЯ над превосходными качествами  свинины,  она  медленно,  как  и  Я,
продвигаетсЯ дальше на восток и вдруг замечает приближение этого  сложенного
вдвое узла трЯпок. …е поражает не столько сам узел (хотЯ и он ее  удивлЯет),
сколько  то,  что  внутри  него  есть  какаЯ-то  движущаЯ  сила.   „ворнЯжка
останавливаетсЯ, еще больше навострЯет уши, делает легкую стойку, пристально
всматриваетсЯ, издает короткое, глухое рычание, и кончик ее носа,  как  Я  с
ужасом замечаю, начинает блестеть. “зел все приближаетсЯ, и тогда она  лает,
поджимает хвост и уже готова обратитьсЯ в бегство, однако убедив  себЯ,  что
такой поступок неприличен длЯ собаки, оборачиваетсЯ  и  снова  рассматривает
движущуюсЯ груду трЯпьЯ. Џосле долгих сомнений ей  приходит  в  голову,  что
где-то в этой груде должно быть лицо. ЏринЯв отчаЯнное решение пойти на риск
с целью это выЯснить, она медленно подходит к  узлу,  медленно  обходит  его
вокруг и, наткнувшись, наконец, на человеческое лицо там, где его не  должно
быть, в ужасе взвизгивает и спасаетсЯ бегством по направлению к  Ћст-€ндским
докам.
     Ћчутившись в том пункте моего обхода,  где  проходит  Љомершел-роуд,  Я
припоминаю, что неподалеку отсюда расположена станциЯ ‘тепни, ускорЯю шаг  и
свертываю в этом месте с Љомершел-роуд,  чтобы  посмотреть,  как  сиЯет  моЯ
‡вездочка на ‚остоке.
     „етскаЯ больница, которую Я  назвал  этим  именем,  живет  полнокровной
жизнью. ‚се койки занЯты. Љойка, где лежало прелестное дитЯ,  занЯта  теперь
другим ребенком, а та милаЯ крошка уже  покоитсЯ  вечным  сном.  ‘о  времени
моего предыдущего визита здесь  выказали  много  доброты  и  забот;  приЯтно
видеть, что стены щедро украшены куклами. ‹юбопытно,  что  думает  Џудель  о
куклах,  которые  с  застывшим  взором  простирают  руки  над  кроватками  и
выставлЯют  напоказ  свои  роскошные  платьЯ?  Ќо  Џудель   гораздо   больше
интересуетсЯ пациентами. џ вижу, что он, совсем как заправский врач, обходит
палаты в сопровождении другой собачонки, его подруги, котораЯ семенит  рЯдом
с ним в качестве ассистентки.  Џудель  горит  желанием  познакомить  менЯ  с
очаровательной маленькой девочкой, с виду совсем  здоровой,  но  у  которой,
из-за рака колена, отнЯта нога. "‘ложнаЯ операциЯ, - как  бы  хочет  сказать
Џудель, обмахиваЯ хвостом покрывало, - но, как видите, милостивый  государь,
вполне успешнаЯ!" ЏоглаживаЯ ЏуделЯ, пациентка с улыбкой добавлЯет: "Ќога  у
менЯ так болела, что Я даже обрадовалась, когда ее не стало!" Ќикогда еще не
наблюдал Я столь осмысленного поведениЯ у собак, как у ЏуделЯ в  ту  минуту,
когда другаЯ маленькаЯ  девочка  раскрыла  рот,  чтобы  показать  необычайно
распухший Язык. Џудель - он стоит на стуле, чтобы быть на высоте  положениЯ,
- смотрит на ее  Язык,  из  сочувствиЯ  высунув  свой  собственный  с  таким
серьезным и понимающим видом, что у менЯ возникает  желание  сунуть  руку  в
карман жилета и дать ему завернутую в бумажку гинею.
     џ снова иду дозором и  вблизи  лаймхаузской  церкви,  конечного  пункта
моего  обхода,  оказываюсь  перед  каким-то   "‡аводом   свинцовых   белил".
Џораженный этим названием, которое еще свежо в моей памЯти, и сообразив, что
завод - тот самый, о  котором  Я  упоминал  в  очерке  о  посещении  „етской
больницы ‚осточного ‹ондона и ее окрестностей в качестве путешественника  не
по торговым делам, Я решил познакомитьсЯ с заводом.
     ЊенЯ встретили  два  весьма  разумных  джентльмена,  братьЯ,  владеющие
предприЯтием совместно  со  своим  отцом;  они  выразили  полную  готовность
показать мне свой завод, после чего мы  пошли  по  цехам.  ‡авод  занимаетсЯ
переработкой свинцовых  болванок  в  свинцовые  белила.  ќто  достигаетсЯ  в
результате постепенных химических изменений в свинце, которые  производЯт  в
определенной последовательности. ‘пособы переработки живописны и  интересны;
наиболее  любопытен  процесс  выдерживаниЯ  свинца   на   известной   стадии
производства в наполненных кислотой горшках, которые в  огромном  количестве
ставЯт рЯдами, один на  другой,  и  обкладывают  со  всех  сторон  дубильным
веществом примерно на десЯть недель.
     ЏрыгаЯ по лесенкам, доскам и жердочкам до тех пор, пока Я уже не  знал,
с кем себЯ сравнить - то ли с  птицей,  то  ли  с  каменщиком,  Я,  наконец,
остановилсЯ на какой-то малюсенькой площадке и заглЯнул в один  из  огромных
чердаков, куда снаружи, сквозь  трещины  в  черепичной  крыше,  просачивалсЯ
дневной свет. Ќесколько женщин подымались и  спускались,  относЯ  на  чердак
горшки со свинцом и кислотой, подготовленные  длЯ  закапываниЯ  в  дымЯщемсЯ
дубильном веществе. Љогда один рЯд был полностью  заставлен,  его  тщательно
накрыли досками, которые в свою очередь тщательно засыпали слоем  дубильного
вещества, после чего сверху начали ставить  новый  рЯд  горшков;  деревЯнные
трубы обеспечивали достаточный приток воздуха. ‘тупив на чердак, который как
раз заполнЯлсЯ, Я почувствовал, что от  дубильного  вещества  пышет  сильным
жаром и что свинец и  кислота  пахнут  далеко  не  изысканно,  хотЯ,  как  Я
полагаю, на этой стадии их запах не Ядовит. Ќа других чердаках,  где  горшки
откапывали, жар от дымЯщегосЯ дубильного вещества  был  намного  сильнее,  а
запах резче и въедливее. џ видел чердаки заполненные и порожние,  наполовину
заполненные и наполовину опорожненные; на них деловито карабкались  сильные,
расторопные женщины; и всЯ эта картина напоминала, пожалуй,  чердак  в  доме
какого-нибудь  неимоверно  богатого  старого  турка,   преданные   наложницы
которого прЯчут его сокровища от подступающего султана или паши.
     Џри изготовлении свинцовых белил, как и вообще при фабрикации  пульп  и
красителей, один за другим следуют процессы смешиваниЯ, сепарации, промывки,
размалываниЯ, прокатки и прессовки. Ќекоторые из них  бесспорно  вредны  длЯ
здоровьЯ, причем опасность проистекает от вдыханиЯ свинцовой  пыли,  или  от
соприкосновениЯ со свинцом, или от того и другого вместе. „лЯ предотвращениЯ
этой  опасности  выдаютсЯ,  как  Я  узнал,   доброкачественные   респираторы
(сделанные просто-напросто из фланели и  муслина,  чтобы  недорого  было  их
заменЯть, а в некоторых случаЯх - стирать  с  душистым  мылом),  рукавицы  и
просторные  халаты.  Џовсюду  обилие  свежего  воздуха,  струЯщегосЯ   через
раскрытые, удачно расположенные окна. Љроме того, объЯснили мне, применЯетсЯ
и такаЯ  благотворнаЯ  мера  предосторожности,  как  частаЯ  замена  женщин,
работающих в наиболее вредных местах (мера,  основаннаЯ  на  их  собственном
опыте или на опасениЯх перед дурными последствиЯми). ‚ просторных халатах, с
закрытыми носами и ртами, женщины выглЯдели необычно и  таинственно,  и  эта
маскировка еще более усугублЯла их сходство с наложницами из гарема  старого
турка.
     Џосле того как злосчастный свинец похоронен  и  воскрешен,  подогрет  и
охлажден, перемешан и отделен, промыт и размолот, прокатан и спрессован, его
в конце концов подвергают нагреванию на сильном огне.  ‚  огромном  каменном
помещении - уподоблю его пекарне - стоит цепочка из женщин в описанных  мною
нарЯдах и передает из рук в руки, и далее в печь, формы с  хлебами  по  мере
того, как их выдают пекарЯ. ‚ печи высотою с обычный дом, пока еще холодной,
полно мужчин и женщин, стоЯщих на временном настиле и проворно принимающих и
укладывающих формы. „верь другой печи,  котораЯ  вскоре  будет  охлаждена  и
опорожнена, слегка приоткрывают, чтобы путешественник не по  торговым  делам
мог в нее заглЯнуть.  Џутешественник  поспешно  отшатываетсЯ,  задыхаЯсь  от
страшной жары и невыносимого зловониЯ. ‚ общем, работа в этих  печах,  сразу
после того как они открыты, пожалуй, вреднейшее занЯтие на заводе.
     Ћднако Я не сомневаюсь в том, что владельцы завода  искренне  и  упорно
стараютсЯ свести вредность этой профессии до минимума.
     †енщинам предоставлено помещение  длЯ  умываниЯ  (на  мой  взглЯд,  там
следовало бы держать побольше полотенец) и комната, где они  хранЯт  одежду,
обедают, где к их услугам удобнаЯ кухоннаЯ плита и топливо и где им помогает
служанка, следЯщаЯ за тем, чтобы они не забыли помыть руки перед  едой.  Ћни
состоЯт под наблюдением опытного врача, и при первых же симптомах отравлениЯ
свинцом их заботливо лечат. Љогда Я зашел к ним, на столах стоЯли чайники  и
другаЯ необходимаЯ длЯ ужина  посуда,  что  придавало  комнате  уютный  вид.
„оказано, что женщины переносЯт эту работу намного лучше  мужчин;  некоторые
из них занЯты ею в продолжение многих  лет,  и  тем  не  менее  значительное
большинство тех, кого Я видел,  были  здоровы  и  работоспособны.  ‘  другой
стороны, надо иметь в виду, что многие из них весьма капризны  и  на  работу
выходЯт нерегулЯрно.
     ЂмериканскаЯ изобретательность, кажетсЯ, в скором  времени  приведет  к
тому, что производство свинцовых белил будет полностью  механизировано.  —ем
скорей, тем лучше.  Ђ  тем  временем,  расставаЯсь  со  своими  прЯмодушными
проводниками по заводу, Я сказал, что им нечего скрывать и что они ни в  чем
не заслуживают упрека. Ђ что до всего  остального,  то  философскаЯ  сторона
проблемы отравлениЯ свинцом рабочих, как мне представлЯетсЯ, довольно  точно
сформулирована ирландкой, о которой Я  писал  в  одном  из  моих  очерков  и
котораЯ заЯвила:  "Ћдни  отравлЯютсЯ  свинцом  быстро,  а  другие  потом,  а
некоторые никогда, но таких немного. € все это зависит от организма, сэр,  у
одних он крепкий, а у других слабый".
     ‚озвратившись обратно по тому же маршруту, Я закончил свой обход.

 
                                <> XXXVI <> 
 
        ^TЃумажнаЯ закладка в Љниге †изни^U 
 
     Ћднажды (не важно, когда) Я был всецело поглощен одним делом (не важно,
каким), выполнить которое мог только сам, не рассчитываЯ на чью-либо помощь;
оно требовало от менЯ постоЯнного напрЯжениЯ памЯти, вниманиЯ  и  физических
сил, вынуждало менЯ беспрерывно менЯть свое место  пребываниЯ,  перескакиваЯ
чуть ли не с поезда на поезд. џ занималсЯ этим делом в стране с  чрезвычайно
суровым  климатом,  притом  в  условиЯх  чрезвычайно  суровой  зимы,  а   по
возвращении оттуда продолжал его в Ђнглии, позволив себе лишь краткий отдых.
’ак шло до тех пор, пока, наконец, - казалось, совершенно  неожиданно,  -  Я
настолько измоталсЯ, что, несмотрЯ на обычную бодрость и уверенность в себе,
усомнилсЯ, сумею ли выполнить эту нескончаемую задачу;  впервые  в  жизни  Я
испытал раздражительность, головокружение и тошноту, мой голос ослаб, зрение
и  чувство  осЯзаниЯ  начали  сдавать,  походка  стала  нетвердой,  сознание
затуманилось. Ќесколько часов спустЯ Я обратилсЯ к врачу за советом, который
и был мне дан - всего лишь в двух словах: "Ќемедленный отдых". €меЯ привычку
относитьсЯ к себе столь же заботливо, как и ко всЯкому другому,  и  понимаЯ,
что совет этот как нельзЯ лучше отвечает моим интересам,  Я  тотчас  оставил
дело, о котором говорил, и предалсЯ отдыху.
     ‚ намерениЯ мои входило, так сказать, вложить бумажную закладку в книгу
своей жизни, где в течение ближайших недель не должно было поЯвитьсЯ никаких
новых записей. Ќо случилось так, что и сама эта  закладка  тоже  запечатлела
некий весьма любопытные обстоЯтельства, о которых  Я  и  хочу  рассказать  с
буквальной точностью. ЏовторЯю: с буквальной точностью!
     ‘реди этих любопытных обстоЯтельств отмечу прежде всего  замечательное,
в общем, сходство между,  положением,  в  каком  очутилсЯ  Я,  и  положением
некоего  мистера  Њердла,  описанным  в  художественном   произведении   под
названием "Љрошка „оррит". ђазумеетсЯ, мистер Њердл был  жулик,  мошенник  и
вор, тогда как моЯ профессиЯ менее предосудительна (и менее выгодна), но,  в
сущности, эта разница значениЯ не имеет. ‚от как обстоЯло  дело  с  мистером
Њердлом: "‘перва он умирал поочередно от всех существующих в мире  болезней,
не считаЯ нескольких новых, мгновенно изобретенных длЯ данного случаЯ. Ћн  с
детства страдал тщательно скрываемой водЯнкой; он унаследовал от деда  целую
каменоломню в печени; ему в течение  восемнадцати  лет  каждое  утро  делали
операцию; его  важнейшие  кровеносные  сосуды  лопались,  как  фейерверочные
ракеты; у него было что-то с легкими; у него было что-то с сердцем;  у  него
было что-то с мозгом. ЏЯтьсот  лондонцев,  севших  в  это  утро  завтракать,
понЯтиЯ не имеЯ ни о чем, встали из-за  стола  в  твердой  уверенности,  что
слышали собственными ушами, как знаменитый врач предупреждал мистера Њердла:
"‚ы в любую минуту можете угаснуть, как свеча", а мистер  Њердл  отвечал  на
это: "„вум смертЯм не бывать, а одной  не  миновать".  Љ  одиннадцати  часам
теориЯ чего-то с мозгом получила решительный перевес над всеми прочими, а  к
двенадцати выЯснилось окончательно, что это был: “дар.
     “дар настолько  понравилсЯ  всем  и  удовлетворил  самые  взыскательные
вкусы, что эта версиЯ продержалась бы, верно, целый день, если бы в половине
десЯтого –вет  Ђдвокатуры  не  рассказал  в  суде,  как  в  действительности
обстоЯло дело. Џо городу тотчас же пошла новаЯ молва, и к часу днЯ  на  всех
перекрестках  уже  шептались  о  самоубийстве.  Ћднако  “дар  вовсе  не  был
побежден; напротив, он приобретал все большую и большую популЯрность. Љаждый
извлекал из “дара свою мораль. ’е, кто пыталсЯ разбогатеть  и  кому  это  не
удалось, говорили: "‚от до  чего  доводит  погонЯ  за  деньгами!"  ‹ентЯи  и
бездельники оборачивали дело по-иному. "‚от  что  значит  переутомлЯть  себЯ
работой", - говорили  они.  "ђаботаешь,  работаешь,  работаешь  -  глЯдь,  и
доработалсЯ до “дара!" Џоследнее соображение нашло особенно  горЯчий  отклик
среди клерков и младших компаньонов, которым меньше всего грозила  опасность
переутомлениЯ. Ћни дружно уверЯли, что участь  мистера  Њердла  послужит  им
уроком на всю жизнь, и клЯлись беречь силы, чтобы избежать “дара и как можно
дольше продлить свои дни на радость друзьЯм и знакомым".
     ’очно так же обстоЯло дело и со мной в то времЯ, как Я спокойно  грелсЯ
на солнышке на своих кентских лужайках. Ћ, если б Я только знал это тогда!
     Ќо пока Я отдыхал, с каждым часом восстанавливаЯ  свои  силы,  со  мною
произошли еще более удивительные вещи. џ испытал на себе  самом,  что  такое
религиозное  ханжество,   и,   рассматриваЯ   его   проЯвлениЯ   как   новое
предостережение против  этого  проклЯтиЯ  человечества,  буду  вечно  питать
признательность к людЯм, предположившим, что Я дошел  до  такого  состоЯниЯ,
когда мне уже не остаетсЯ больше ничего другого, как  играть  роль  дрЯхлого
льва длЯ всЯкого осла, у которого зачешетсЯ копыто.
     Љто только не становилсЯ вдруг набожным за мой счет! Ћднажды мне  самым
категорическим образом  заЯвили,  что  Я  Язычник,  причем  это  утверждение
подкреплЯлось непререкаемым авторитетом некоего странствующего проповедника,
который, как и большинство представителей этой невежественной, тщеславной  и
дерзкой братии, не мог свЯзать и одной грамотной фразы, не говорЯ уже о том,
чтобы  написать  сносное  письмо.  ќтот  вдохновенный  индивидуум  энергично
наставлЯл менЯ на путь истинный; он в мельчайших подробностЯх знал, до  чего
Я докачусь и что со мною станетсЯ, если Я не переделаю себЯ по его образу  и
подобию, и казалось, состоЯл в богохульственно  тесных  взаимоотношениЯх  со
всеми силами небесными. Ћн видел - да, да! - всю подноготную моего сердца  и
самые сокровенные закоулки моей души, разбиралсЯ в тонкостЯх моего характера
лучше, чем в азбуке, и выворачивал менЯ наизнанку, словно  свою  замызганную
перчатку. ’олько в подобном мелком  и  грЯзном  источнике  можно  почерпнуть
столь мутные воды! ‚прочем,  из  письма  одного  приходского  свЯщенника,  о
котором Я до того никогда не слышал и которого никогда в глаза не видел, мне
удалось почерпнуть еще более необычайные сведениЯ, а  именно:  что  в  жизни
своей Я - вопреки моим собственным представлениЯм на этот счет - мало читал,
мало размышлЯл и  не  задавалсЯ  никакими  вопросами;  что  Я  не  стремилсЯ
проповедовать в своих книгах христианскую мораль; что Я никогда  не  пыталсЯ
внушить хотЯ бы одному ребенку любовь к нашему спасителю; что мне никогда не
приходилось навек расставатьсЯ и склонЯть голову над свежевырытыми могилами;
наконец, что Я  прожил  всю  жизнь  "в  неизменной  роскоши",  что  нынешнее
испытание длЯ менЯ было необходимо, "да еще как!", и что единственный способ
обратить его мне на пользу - это прочесть прилагаемые  к