бЯзательство, которое тот немедленно выполнЯет.  €так,  волнение
на времЯ улеглось, а невозмутимый полисмен  (длЯ  которого  немножко  больше
опиума, немножко меньше не имеет ровно  никакого  значениЯ)  -  невозмутимый
полисмен в блестЯщем шлеме, немнущемсЯ, жестком  мундире,  стЯнутом  крепким
ременным поЯсом, к которому прикреплены наручники, с толстой дубинкой в руке
и  прочими  необходимыми  длЯ  полицейского   принадлежностЯми   под   стать
перечисленным, тЯжелой походкой  неторопливо  шагает  дальше,  похлопываЯ  в
ладоши руками в  белых  перчатках  и  времЯ  от  времени  останавливаЯсь  на
перекрестке посмотреть, не случилось ли какое-нибудь происшествие, начинаЯ с
пропажи ребенка и кончаЯ убийством.
     Џриходский надзиратель, человек не блещущий умом, носитсЯ под  покровом
ночи по Љанцлерской улице с повестками, в  которых  фамилии  всех  присЯжных
перевраны, а  не  переврана  только  фамилиЯ  самого  надзирателЯ,  которую,
впрочем, никто не может прочесть, да и  не  желает  знать.  Џосле  того  как
повестки вручены и свидетели получили приказ ЯвитьсЯ, приходский надзиратель
направлЯетсЯ к мистеру Љруку, чтобы встретитьсЯ у него, как было  условлено,
с какими-то нищими, которые вскоре приходЯт, а потом ведет  их  наверх,  где
они преподносЯт большим "глазам" в ставнЯх новый предмет длЯ  созерцаниЯ,  а
именно, то последнее из земных жилищ, в которое  предстоит  вселитьсЯ  тому,
кто называл себЯ "Ќикто"... как, впрочем, и каждому смертному, кто бы он  ни
был.
     € всю эту ночь гроб стоит наготове рЯдом  со  старым  чемоданом,  а  на
койке лежит одинокий человек, чей жизненный путь, продолжавшийсЯ сорок  пЯть
лет, так же невозможно проследить, как путь брошенного ребенка.
     Ќаутро в переулке жизнь бьет ключом - "сущаЯ Ярмарка",  как  выражаетсЯ
миссис Џеркинс, котораЯ уже окончательно наладила свои  отношениЯ  с  миссис
Џайпер и завела дружескую беседу с  этой  достойной  особой.  Љоронер  будет
заседать в зале на втором этаже трактира "‘олнечный герб", где  два  раза  в
неделю  устраиваютсЯ  "ѓармонические  собраниЯ  любителей   пениЯ"   *   под
председательством  некоего  джентльмена,   знаменитого   музыканта,   против
которого  всегда  сидит  исполнитель  комических  песен,  Њаленький  ‘уиллс,
выражающий надежду (как гласит вывешенное в окне объЯвление),  что  все  его
друзьЯ соберутсЯ вновь, сплотЯтсЯ вокруг него  и  поддержат  его  выдающийсЯ
талант. ‚се это утро "‘олнечный герб" торгует бойко. Џод влиЯнием  всеобщего
возбуждениЯ даже детвора чувствует  потребность  подкрепитьсЯ,  и  пирожник,
расположившийсЯ по этому случаю на углу переулка, говорит, что  его  ромовые
пончики раскупают нарасхват. Њежду тем приходский  надзиратель  снует  между
лавкой мистера Љрука и трактиром "‘олнечный герб" и показывает вверенный его
попечению интересный предмет немногим избранным,  умеющим  держать  Язык  за
зубами, а те в благодарность подносЯт ему стаканчик-другой элЯ.
     ‚ назначенный час прибывает коронер, которого уже ожидают  присЯжные  и
которому салютуют кегли, что с грохотом валЯтсЯ на пол в превосходном  сухом
кегельбане, пристроенном к "‘олнечному гербу". Ќикто так часто не  бывает  в
трактирах, как коронер. ’акаЯ уж у него работа,  что  запахи  опилок,  пива,
табачного дыма длЯ него неотделимы от смерти в самых  ужасных  ее  обличиЯх.
Џриходский надзиратель и трактирщик провожают коронера в  зал  ѓармонических
собраний, где он, снЯв цилиндр, кладет его на роЯль и  садитсЯ  в  кресло  с
решетчатой спинкой в конце длинного стола, который составлен  из  нескольких
небольших, столов, сдвинутых вместе и украшенных бесконечно переплетающимисЯ
липкими кругами от пивных кружек и стаканов.  ’ут  же  расселись  присЯжные,
сколько их смогло  поместитьсЯ  за  столом.  Ћстальные  располагаютсЯ  между
плевательницами и винными бочками или прислонЯютсЯ к роЯлю.  Ќад  головой  у
коронера висит небольшое железное  кольцо,  прикрепленное  к  висЯчей  ручке
звонка, и кажетсЯ, будто это - петлЯ, уготованнаЯ длЯ  почтенного  вершителЯ
правосудиЯ.
     ‘делайте перекличку присЯжным и приведите их к присЯге! ‚ то времЯ  как
происходит эта церемониЯ, снова возникает волнение, потому что в  зал  вошел
толстощекий коротыш со слезЯщимисЯ глазами и пылающим  носом,  в  рубашке  с
широким отложным воротником и, войдЯ, скромно стал  у  дверей,  как  простой
зритель, хотЯ  этот  зал,  видимо,  длЯ  него  привычное  место.  ‚  публике
шепчутсЯ, что это Њаленький ‘уиллс. Љак полагают некоторые, очень  возможно,
что он выучитсЯ передразнивать коронера и  на  этой  теме  построит  главный
номер программы ѓармонического собраниЯ сегоднЯ вечером.
     - €так, джентльмены... - начинает коронер.
     - ’ише  вы!  -  кричит  приходский  надзиратель.  Ћн  обращаетсЯ  не  к
коронеру, хотЯ могло показатьсЯ, что именно к коронеру.
     - €так, джентльмены, - снова начинает коронер, - вы включены  в  список
присЯжных  и  вызваны  сюда,  чтобы  произвести  дознание  о  смерти  одного
человека. ‚ вашем присутствии будет произведено расследование  обстоЯтельств
этой смерти, и вы вынесете свой приговор, принЯв  во  внимание...  -  кегли!
слушайте, надзиратель, кегли долой! - свидетельские показаниЯ, а не что-либо
другое. Џервое, что надлежит сделать, это осмотреть тело.
     - ќй, вы, дайте дорогу! - кричит приходский надзиратель.
     €  вот  все  выступают  нестройной  процессией,   чем-то   напоминающей
похоронную, и осматривают заднюю комнатку  на  третьем  этаже  дома  мистера
Љрука, откуда некоторые из присЯжных торопЯтсЯ уйти  и  выходЯт,  побледнев.
Џриходский надзиратель очень заботитсЯ о двух джентльменах,  чьи  манжеты  и
запонки не в полном порЯдке (он даже  поставил  длЯ  этой  пары  специальный
столик в зале  ѓармонических  собраний,  поближе  к  коронеру),  и  всЯчески
стараетсЯ, чтобы они увидели все, что можно видеть.  ‘тараетсЯ  потому,  что
это газетные  репортеры,  которые  пишут  отчеты  о  подобных  дознаниЯх  за
построчный  гонорар,  а  он,  приходский   надзиратель,   не   свободен   от
общечеловеческих слабостей и надеетсЯ прочесть в газетах о том, что сказал и
сделал  "Њуни,  расторопный  и  сметливый   приходский   надзиратель   этого
квартала"; больше того, он жаждет, чтобы  фамилиЯ  "Њуни"  так  же  часто  и
благожелательно упоминалась  в  прессе,  как,  судЯ  по  недавним  примерам,
упоминаетсЯ фамилиЯ палача.
     Њаленький ‘уиллс ждет возвращениЯ  коронера  и  присЯжных.  †дет  их  и
мистер ’алкингхорн. Њистера ’алкингхорна принимают  с  особенным  почетом  и
сажают рЯдом с коронером,  -  между  этим  маститым  вершителем  правосудиЯ,
бильЯрдом и Ящиком длЯ углЯ. „ознание продолжаетсЯ. ЏрисЯжные узнают о  том,
как умер объект их расследованиЯ, но больше ничего о нем не узнают.
     - „жентльмены, - говорит коронер, - здесь присутствует весьма известный
поверенный, который, как мне доложили,  случайно  оказалсЯ  среди  тех,  кто
обнаружил мертвое тело;  но  он  может  только  повторить  показаниЯ  врача,
домохозЯина, жилицы и владельца писчебумажной лавки, уже  выслушанные  вами,
следовательно нет необходимости его беспокоить. €звестно ли  кому-нибудь  из
присутствующих еще что-либо?
     Њиссис Џеркинс толкает вперед миссис Џайпер. Њиссис Џайпер  приводЯт  к
присЯге.
     ЂнастасиЯ Џайпер, джентльмены. ‡амужнЯЯ. €так, миссис  Џайпер,  что  вы
можете сказать по этому поводу? Ќу что ж, миссис Џайпер может сказать многое
- главным образом в скобках и без знаков препинаниЯ, - но сообщить она может
немного. Њиссис Џайпер живет в этом переулке (где муж ее работает столЯром),
и все соседи были уверены уже давно (можно считать с того днЯ,  который  был
за два днЯ до крещениЯ Ђлександра „жеймса Џайпера, а крестили его, когда ему
было полтора годика и четыре днЯ, потому что не надеЯлись, что  он  выживет,
так страдал ребенок от зубок, джентльмены), соседи давно уже  были  уверены,
что потерпевший, - так называет миссис Џайпер покойного, - по слухам, продал
свою душу.  Ћна  думает,  что  слухи  распространились  потому,  что  вид  у
потерпевшего был какой-то чудной. Ћна  постоЯнно  встречала  потерпевшего  и
находила, что вид у него свирепый и его нельзЯ подпускать к малышам,  потому
что некоторые малыши очень пугливы (а  если  в  этом  сомневаютсЯ,  так  она
надеетсЯ, что можно допросить миссис Џеркинс, котораЯ здесь  присутствует  и
может поручитьсЯ за миссис Џайпер, за  ее  мужа  и  за  все  ее  семейство).
‚идела, как потерпевшего изводила и дразнила детвора (дети они и есть дети -
что с них возьмешь? - и нельзЯ же ожидать,  особенно  если  они  шаловливые,
чтоб они вели себЯ какими-то Њафузилами, какими вы сами не были в  детстве).
Џо этой причине, а также из-за его мрачного вида, ей часто снилось, будто он
вынул из кармана острую кирку и раскроил голову „жонни (хотЯ мальчуган прЯмо
бесстрашный и не раз дразнил его, гонЯЯсь за ним по пЯтам).  Ћднако  она  ни
разу не видела наЯву, чтобы потерпевший вытаскивал кирку  или  какое  другое
оружие, - уж чего не  было,  того  не  было.  ‚идела,  как  он  спешил  уйти
подобру-поздорову, когда за ним бежали ребЯтишки и улюлюкали  ему  вслед,  -
надо думать, он не любил ребЯт, - и никогда не видела, чтоб он  разговаривал
с ребенком или взрослым  (если  не  считать  того  мальчика,  что  подметает
перекресток на Љанцлерской улице, вон там напротив,  за  углом,  а  будь  он
здесь, он бы вам сказал, что люди видали, как он  частенько  разговаривал  с
потерпевшим).
     Љоронер спрашивает:
     - Њальчик здесь?
     Џриходский надзиратель отвечает:
     - Ќет, сэр, его здесь нет.
     Љоронер говорит:
     - ’ак ступайте и приведите его сюда.
     ‚  отсутствие  "расторопного  и  сметливого"  приходского   надзирателЯ
коронер беседует с мистером ’алкингхорном.
     Ђ! вот и мальчик, джентльмены!
     ‚от он здесь, очень грЯзный,  очень  охрипший,  очень  оборванный.  Ќу,
мальчик!.. Ќо нет, погодите.  Ћсторожней.  Њальчику  надо  задать  несколько
предварительных вопросов.
     ‡овут - „жо. ’ак и зовут, а больше никак. —то все имеют имЯ и  фамилию,
он не знает. Ќикогда и не слыхивал. Ќе знает, что "„жо" - уменьшительное  от
какого-то длинного имени. ‘ <I>него</I>  и  короткого  хватит.  Ђ  чем  оно  плохо?
‘казать по буквам, как оно пишетсЯ? Ќет. <I>Ћн</I> по буквам сказать не может. Ћтца
нет, матери нет, друзей нет. ‚ школу не ходил. Њестожительство?  Ђ  что  это
такое? ‚от метла она и есть метла,  а  врать  нехорошо,  это  он  знает.  Ќе
помнит, кто ему говорил насчет метлы и враньЯ, но так оно и есть.  Ќе  может
сказать в точности, что с ним сделают после смерти, если  он  сейчас  соврет
этим джентльменам, - должно быть, очень строго накажут, да  и  поделом...  -
так что он скажет правду.
     - Ќичего не выйдет,  джентльмены!  -  говорит  коронер,  меланхолически
покачиваЯ головой.
     - ‚ы полагаете, что не стоит слушать его показаниЯ, сэр?  -  спрашивает
какой-то внимательный присЯжный.
     - Ѓезусловно, - отвечает коронер. - ‚ы слышали, как выразилсЯ  мальчик?
"Ќе могу сказать в  точности",  а  этак  не  годитсЯ,  знаете  ли.  <I>Џодобные</I>
показаниЯ суду не нужны,  джентльмены.  ЏотрЯсающаЯ  испорченность.  “ведите
мальчика.
     Њальчика уводЯт, производЯ этим  огромное  впечатление  на  слушателей,
особенно на Њаленького ‘уиллса, исполнителЯ комических песенок.
     „алее. €меютсЯ другие свидетели? „ругих свидетелей не имеетсЯ.
     €так, джентльмены! Џеред нами неизвестный  человек,  который,  как  уже
доказано, полтора года регулЯрно принимал опиум большими дозами и был найден
умершим оттого, что принЯл слишком много опиума. …сли вы, по вашему  мнению,
располагаете доказательствами, которые могут привести вас к заключению,  что
он покончил с собой, вы придете к этому заключению. …сли вы  полагаете,  что
смерть произошла от  несчастной  случайности,  вы  вынесете  соответственный
приговор.
     Џриговор  выносЯт  соответственный.  ‘мерть  произошла  от   несчастной
случайности. ‘омнений нет. „жентльмены, вы свободны. „о свиданиЯ.
     ‡астегиваЯ пальто, коронер  вместе  с  мистером  ’алкингхорном  частным
образом выслушивает показаниЯ отвергнутого свидетелЯ, забившегосЯ в уголок.
     Ќесчастный помнит только, что покойника (которого он только что видел и
узнал по желтому лицу и черным волосам) иногда дразнили и гнали  по  улицам.
Џомнит, что как-то раз, студеным, зимним вечером, когда он, „жо,  дрожал  от
холода у какого-то  подъезда,  неподалеку  от  своего  перекрестка,  человек
оглЯнулсЯ, повернул назад, расспросил его и, узнав, что у него нет на  свете
ни единого друга, сказал: "“ менЯ тоже нет. Ќи единого!" - и дал  ему  денег
на ужин и ночлег. Џомнит, что с тех пор человек часто с ним  разговаривал  и
спрашивал, крепко ли он спит по ночам, и как переносит голод и холод,  и  не
хочетсЯ ли ему умереть, и задавал всЯкие другие столь же  странные  вопросы.
Џомнит, что, когда у человека не было  денег,  он,  проходЯ  мимо,  говорил:
"‘егоднЯ Я такой же бедный, как ты, „жо"; когда же у него  были  деньги,  он
всегда был рад (в это „жо верит всем сердцем), - всегда был рад поделитьсЯ с
ним.
     - Ћчень уж он жалел менЯ, - говорит мальчик, вытираЯ  глаза  оборванным
рукавом. - ЏоглЯдел Я давеча, как он лежит вытЯнувшись - вот так, - и думаю:
что бы ему услыхать, как Я ему говорю про  это.  Ћчень  уж  он  жалел  менЯ,
очень!
     „жо спускаетсЯ с лестницы, волоча ноги, а мистер  ‘негсби,  поджидавший
его, сует ему в руку полкроны.
     - …сли ты увидишь, что Я перехожу твой перекресток со своей крошечкой -
то есть с одной дамой, - говорит мистер ‘негсби, прикладываЯ палец к носу, -
смотри не вздумай сказать, что Я дал тебе денег!
     Ќекоторое времЯ присЯжные слонЯютсЯ но "‘олнечному гербу", болтаЯ о том
о  сем.  Ќаконец  несколько  человек  совсем  пропадают  в  табачном   дыму,
заполнившем зал "‘олнечного герба", двое направлЯютсЯ в •эмпстед, а  четверо
сговариваютсЯ пойти в театр по контрамаркам  и  закончить  вечер  устрицами.
Њаленького ‘уиллса усердно потчуют. Ќа вопрос, что он думает о событиЯх днЯ,
Њаленький ‘уиллс отвечает (как всегда хлестко),  что  это  "сногсшибательный
случай". •озЯин "‘олнечного герба", заметив, как популЯрен сегоднЯ Њаленький
‘уиллс, горЯчо рекомендует его  присЯжным  и  публике,  подчеркиваЯ,  что  в
характерных песенках он не имеет себе равных, а характерных костюмов у  него
целый воз.
     €так, "‘олнечный герб" постепенно исчезает во мраке ночи, а потом снова
возникает,  вспыхиваЯ  Яркими   огнЯми   газовых   рожков.   Ќаступает   час
ѓармонического собраниЯ, и  знаменитый  музыкант  занимает  председательское
место, против него лицом (красным  лицом)  к  лицу  располагаетсЯ  Њаленький
‘уиллс, а их друзьЯ, собравшись вновь, сплотились вокруг них и  поддерживают
выдающийсЯ талант. ‚ разгаре вечера Њаленький ‘уиллс объЯвлЯет:
     - „жентльмены, с вашего позволениЯ, Я  попытаюсь  представить  короткую
сцену из действительной жизни, разыгравшуюсЯ здесь сегоднЯ.
     …го награждают  громкими  аплодисментами  и  возгласами  одобрениЯ;  он
выходит ‘уиллсом, возвращаетсЯ Љоронером (ничуть не  похожим  на  оригинал);
изображает  в  лицах  „ознание,   а   роЯль   длЯ   приЯтного   разнообразиЯ
аккомпанирует припеву:
     "Ћн...  -  (то  есть  коронер)  -  ведь  типпи-тол-ли-долл,   он   ведь
типпи-тол-ло-долл, он ведь типпи-тол-ли-долл. „и!" Ќаконец дребезжащий роЯль
умолкает, и "ѓармонические друзьЯ" собираютсЯ вновь положить свои головы  на
подушки. ’огда покой нисходит на одинокое тело, уже вселенное в последнее из
своих земных жилищ, и узкие глаза ставен смотрЯт  на  него  в  течение  всех
тихих часов ночи. …сли бы в те дни,  когда  этот  несчастный  еще  младенцем
лежал, как в гнездышке, в объЯтиЯх своей матери, поднЯв глазки на ее любЯщее
лицо, цеплЯЯсь за ее шею и неумело стараЯсь обвить ее мЯгкими  ручонками,  -
если бы в те дни его мать могла видеть в пророческом видении, как он  сейчас
лежит здесь, она не поверила бы видению! Ћ, если в более  счастливые  дни  в
душе его пылал огонь, теперь угасший, - огонь любви к той  женщине,  котораЯ
любила его, где же эта женщина теперь, когда останки его  еще  не  зарыты  в
землю?
     Ќочь в доме мистера ‘негсби в Љуке-Љорте проходит отнюдь не спокойно  -
ѓусЯ никому не дает  спать,  ибо,  как  выражаетсЯ  мистер  ‘негсби,  говорЯ
напрЯмик, - "не успеет она оправитьсЯ от одного  припадка,  как  забьетсЯ  в
другом и так доходит чуть не до двадцати". Ђ "схватило" ее потому,  что  она
одарена нежным сердцем и еще чем-то очень  впечатлительным,  что,  возможно,
превратилось бы в воображение,  если  бы  в  ее  жизни  не  было  ’утинга  и
благодетелЯ. —ем бы это ни было, но за чаем оно было так  жестоко  потрЯсено
отчетом мистера ‘негсби о дознании, происходившем в  его  присутствии,  что,
когда сели ужинать, ѓусЯ внезапно метнулась  в  кухню,  выронив  голландский
сыр, который с быстротой "‹етучего ѓолландца" покатилсЯ  туда  же,  опередив
ее, и забилась в необычайно длительном припадке, а когда оправилась от него,
забилась в другом припадке,  потом  в  третьем,  в  четвертом...  да  так  и
промучилась всю ночь с короткими промежутками, которыми пользовалась,  чтобы
страстно упрашивать миссис  ‘негсби  не  увольнЯть  ее,  когда  она  "совсем
очнетсЯ",  и  убеждать  всех  домочадцев  уложить  ее  на  каменный  пол   и
отправитьсЯ спать. Џоэтому, услышав, наконец, как в  маленькой  молочной  на
Љарситор-стрит  петух  пришел  в  бескорыстный  экстаз  оттого,  что  настал
рассвет, мистер ‘негсби, хоть он и терпеливейший из людей, глубоко  вздыхает
и говорит с облегчением:
     - џ уж думал, что он околел, право!
     Љакой вопрос решает эта охваченнаЯ  энтузиазмом  птица,  напрЯгаЯсь  до
такой степени, и почему ей нужно кричать так громко о том, что ее  никак  не
касаетсЯ (впрочем, люди на разных публичных торжествах кричат так  же),  это
уж  ее  дело.  „остаточно  того,  что  наступает  рассвет,  наступает  утро,
наступает полдень.
     ’огда "расторопный и сметливый" приходский надзиратель, как пишут о нем
в утренних газетах, приходит со своей компанией  нищих  к  мистеру  Љруку  и
уносит тело новопреставленного возлюбленного брата нашего  на  затиснутое  в
закоулок кладбище *, зловонное и  отвратительное,  источник  злокачественных
недугов, заражающих  тела  возлюбленных  братьев  и  сестер  наших,  еще  не
преставившихсЯ, в то времЯ как возлюбленные братьЯ и сестры  наши,  торчащие
на черных лестницах власть имущих - о,  если  бы  преставились  <I>они!</I>  -  так
прекраснодушны и любезны. Ќа скверный клочок земли, который турок отверг бы,
как ужасающую мерзость, при виде  которого  содрогнулсЯ  бы  кафр,  приносЯт
нищие новопреставленного возлюбленного брата нашего, чтобы похоронить его по
христианскому обрЯду.
     ‡десь, на кладбище, которое со всех сторон обступают дома и к  железным
воротам которого ведет узкий зловонный крытый проход, - на кладбище, где всЯ
скверна жизни делает свое дело, соприкасаЯсь со смертью, а  все  Яды  смерти
делают свое дело, соприкасаЯсь с жизнью, - зарывают на  глубине  одного-двух
футов возлюбленного брата нашего; здесь сеют его в тлении, чтобы он поднЯлсЯ
в  тлении  -  призраком  возмездиЯ  у   одра   многих   болЯщих,   постыдным
свидетельством будущим векам о том времени, когда цивилизациЯ  и  варварство
совместно вели на поводу наш хвастливый остров.
     ‚немли, ночь, внемли, тьма: тем лучше будет, чем скорей вы придете, чем
дольше останетесь в таком месте, как это!  ‚немлите,  редкие  огни  в  окнах
безобразных домов, а вы, творЯщие в них беззаконие,  творите  его,  хотЯ  бы
отгородившись от этого грозного зрелища!  ‚немли,  пламЯ  газа,  так  угрюмо
горЯщее над  железными  воротами,  в  отравленном  воздухе,  что  покрыл  их
колдовской мазью, слизистой на ощупь! Љ каждому прохожему  взывай:  "‡аглЯни
сюда!"
     ‚месте с ночью приходит  какое-то  неуклюжее  существо  и  крадетсЯ  по
дворовому  проходу  к  железным  воротам.  ‚цепившись  в   прутьЯ   решетки,
заглЯдывает внутрь; две-три минуты стоит и смотрит.
     Џотом тихонько метет старой метлой ступеньку перед воротами  и  очищает
весь проход под сводами, Њетет очень  усердно  и  тщательно,  снова  две-три
минуты смотрит на кладбище, затем уходит.
     „жо, это ты? ’ак-так! •оть  ты  и  отвергнутый  свидетель,  неспособный
"сказать в точности", что сделают с тобой руки,  более  могущественные,  чем
человеческие, а все-таки ты не  совсем  погрЯз  во  мраке.  ‚  твое  неЯсное
сознание, очевидно, проникает нечто вроде отдаленного  луча  света,  ибо  ты
бормочешь: "Ћчень уж он жалел менЯ, очень!"


        ѓ‹Ђ‚Ђ XII  

     Ќастороже

     „ожди наконец-то перестали идти в ‹инкольншире, и —есни-“олд  воспрЯнул
духом. Њиссис ђаунсуэл хлопочет, ожидаЯ гостей,  потому  что  сэр  ‹естер  и
миледи едут домой из Џарижа. ‚еликосветскаЯ  хроника  уже  разнюхала  это  и
утешает радостной вестью омраченную Ђнглию. Ћна  разнюхала  также,  что  сэр
‹естер и миледи  намерены  принимать  избранный  и  блестЯщий  круг  <I>"сливок
бомонда"</I> (великосветскаЯ хроника слаба в английском Языке, но, подкрепившись
французским, обретает титаническую силу) в  своем  древнем  и  гостеприимном
родовом поместье в ‹инкольншире.
     ‚ знак уважениЯ к избранному и блестЯщему кругу, а попутно и  к  самому
—есни-“олду, обвалившийсЯ мост в парке исправлен, а река  вернулась  в  свои
берега и, вновь перекрытаЯ изЯщной аркой, выглЯдит очень эффектно, когда  на
нее  смотришь  из  дома.  •олодный,  Ясный,  солнечный  свет  заглЯдывает  в
промерзшие до хрупкости леса и с удовлетворением  видит,  как  резкий  ветер
разбрасывает листьЯ и сушит мох.  –елый  день  свет  скользит  по  парку  за
бегущими тенЯми облаков, пытаетсЯ их догнать и не может. Ћн проникает в окна
и кладет на портреты предков Яркие полосы и блики, которые вовсе не  входили
в замыслы художников. Ќа портрет миледи, висЯщий над  огромным  камином,  он
бросает широкую  Яркую  полосу,  скошенную  влево,  как  перевЯзь  на  гербе
внебрачных детей *, и полоса эта, изламываЯсь, ложитсЯ  на  стенки  каминной
ниши, словно стремЯсь рассечь ее надвое.
     ‚ столь же холодный солнечный день, в столь же ветреную погоду миледи и
сэр ‹естер в дорожной карете (камеристка миледи и  любимый  камердинер  сэра
‹естера - на запЯтках) трогаютсЯ в обратный путь на родину. Џод громкий звон
бубенчиков и щелканье бичей пара  неоседланных  коней  и  пара  кентавров  в
лакированных шлЯпах и ботфортах, с развевающимисЯ гривами и хвостами,  рьЯно
рвутсЯ вперед,  вывозЯ  грохочущую  карету  со  двора  отелЯ  "Ѓристоль"  на
‚андомской площади *, скачут между исполосованной светом и тенью  колоннадой
улицы ђиволи * и садом рокового дворца обезглавленных королЯ и  королевы  *,
мчатсЯ  по  площади  ‘огласиЯ  *  и  …лисейским  полЯм  *  и,  проехав   под
’риумфальной аркой на площади ‡везды *, выезжают из Џарижа.
     ‘казать правду, чем быстрей они мчатсЯ, тем лучше, ибо  даже  в  Џариже
миледи соскучилась до смерти. Љонцерты, балы, опера, театр,  катанье  -  все
это старо; да и ничто не ново длЯ миледи под одрЯхлевшими небесами. Ќе далее
как в прошлое воскресенье, когда беднота веселилась и внутри городских стен,
- играЯ с детьми среди статуй  и  подстриженных  деревьев  „ворцового  сада,
гулЯЯ группами человек в двадцать по …лисейским  (что  значит  -  "райским")
полЯм, которые казались в тот день еще более райскими благодарЯ каруселЯм  и
дрессированным собакам, или изредка заходила (в  очень  небольшом  числе)  в
сумрачный собор Џарижской богоматери, чтобы  прошептать  краткую  молитву  у
подножьЯ колонны, озаренной трепещущим пламенем  тонких  восковых  свечек  в
похожем  на  рашпер  ржавом  подсвечнике;  когда  беднота  веселилась  и  за
городскими стенами, окружаЯ Џариж кольцом танцевальных  вечеринок,  любовных
приключений, выпивок, табачного  дыма,  поминовениЯ  усопших  на  кладбищах,
бильЯрдных партий,  карточных  игр,  состЯзаний  в  домино,  шарлатанства  и
бесчисленных зловредных отбросов, одушевленных и неодушевленных, - не дальше
как в прошлое воскресенье миледи, подавленнаЯ безысходной ‘кукой и томЯсь  в
лапах ѓиганта ЋтчаЯниЯ *, почти ненавидела свою  собственную  камеристку  за
то, что та была в хорошем настроении.
     € миледи не терпитсЯ уехать из Џарижа. „ушевнаЯ тоска  осталась  у  нее
позади, но ждет ее и впереди, - ее злой гений  опоЯсал  тоской  весь  земной
шар,  и  поЯс  этот  нельзЯ  расстегнуть;  остаетсЯ   лишь   одно,   впрочем
несовершенное, средство спастись - бежать из того места, где она  тосковала.
Ћтбросить Џариж назад, вдаль, и сменить его на бесконечные аллеи  по-зимнему
безлистых деревьев, пересеченные другими бесконечными аллеЯми! €  напоследок
взглЯнуть на него, уже отъехав на несколько миль, когда ’риумфальнаЯ арка на
площади ‡везды будет казатьсЯ всего  лишь  белым  пЯтнышком,  сверкающим  на
солнце, а город - просто холмиком на равнине со вздымающимисЯ над ним  двумЯ
темными прЯмоугольными башнЯми *, со светом и тенью, наклонно  слетающими  к
нему, как ангелы в сновидении €акова!
     ‘эр ‹естер, тот обычно доволен жизнью и потому скучает редко. Љогда ему
нечего делать, он может размышлЯть о своей знатности. Ђ как  это  приЯтно  -
когда то, о чем размышлЯешь, неистощимо!  Џрочитав  полученные  письма,  сэр
‹естер  откидываетсЯ  на  спинку  сиденьЯ  в   углу   кареты   и   предаетсЯ
размышлениЯм, главным образом - о том, как велико его значение длЯ общества.
     - ‘егоднЯ утром вы, кажетсЯ, получили особенно много писем?  -  говорит
миледи после долгого молчаниЯ.
     …й надоело читать - ведь за перегон в двадцать миль она успела прочесть
чуть не целую страницу.
     - Ќо в письмах нет ничего интересного... решительно ничего.
     - џ, помнитсЯ, видела  среди  них  письмо  от  мистера  ’алкингхорна  -
длиннейшее послание, какие он всегда пишет.
     - ‚ы видите все, - отзываетсЯ сэр ‹естер в восхищении.
     - Ђх, он скучнейший человек на свете! - вздыхает миледи.
     - Ћн просит, - очень прошу извинить менЯ, - он просит,  -  говорит  сэр
‹естер, отыскав письмо и развернув его, - передать вам... Љогда Я  дошел  до
постскриптума, мы остановились сменить лошадей,  и  Я  позабыл  про  письмо.
Џрошу  прощеньЯ.  Ћн  пишет...  -  сэр  ‹естер  так  медлительно  достает  и
прикладывает к глазам лорнет, что это слегка раздражает миледи. - Ћн  пишет:
"Ћтносительно дела о праве прохода..." Џростите, пожалуйста, это не  о  том.
Ћн пишет... „а! ‚от оно, нашел! Ћн пишет: "Џрошу передать  мой  почтительный
поклон миледи и надеюсь, что перемена места принесла ей пользу. Ќе будете ли
‚ы так любезны сказать ей (ибо это  ей,  вероЯтно,  будет  интересно),  что,
когда она вернетсЯ, Я смогу сообщить ей  кое-что  о  том  человеке,  который
переписывал свидетельские показаниЯ, приобщенные к делу, которое разбираетсЯ
в Љанцлерском суде, и столь сильно возбудившие ее любопытство. џ его видел".
     Њиледи наклонилась вперед и смотрит в окно кареты.
     - ‚от что он просит передать, - говорит сэр ‹естер.
     - џ хочу немного пройтись пешком, -  ронЯет  миледи,  не  отрываЯсь  от
окна.
     - Џешком? - переспрашивает сэр ‹естер, не верЯ своим ушам.
     - џ хочу немного пройтись пешком, - повторЯет миледи так отчетливо, что
сомневатьсЯ уже не приходитсЯ. - Ћстановите, пожалуйста, карету.
     Љарета  останавливаетсЯ;  любимый  камердинер  соскакивает  с  запЯток,
открывает  дверцу  и  откидывает  подножку,  повинуЯсь  нетерпеливому  жесту
миледи. Њиледи выходит так быстро и удалЯетсЯ так быстро,  что  сэр  ‹естер,
при всей своей щепетильной учтивости,  не  успевает  помочь  ей  и  отстает.
Њинуты через две он ее нагонЯет. Ћчень красиваЯ, она  улыбаетсЯ,  берет  его
под руку, не спеша идет с ним вперед около четверти мили, говорит,  что  это
ей до смерти наскучило, и снова садитсЯ на свое место в карете.
     –елых три днЯ грохот и  дребезжанье  раздаютсЯ  почти  беспрерывно  под
аккомпанемент более или менее громкого звона бубенчиков и щелканьЯ бичей,  а
кентавры и неоседланные кони  с  большим  или  меньшим  усердием  продолжают
рватьсЯ вперед. ‘эр ‹естер и миледи так изысканно вежливы друг с другом, что
в отелЯх, где они останавливаютсЯ, это вызывает всеобщее восхищение.
     - Њилорд,  правда,  староват  длЯ  миледи,  -  говорит  мадам,  хозЯйка
"‡олотой обезьЯны", - в отцы ей годитсЯ, - но с первого взглЯда  видно,  что
они любЯщие супруги.
     Џодмечено, что милорд обнажает свою убеленную  сединами  голову,  когда
помогает миледи выйти из кареты или усаживает ее в  карету.  Џодмечено,  что
миледи благодарит милорда  за  почтительное  внимание,  наклонЯЯ  прелестную
головку и подаваЯ супругу свою столь изЯщную ручку! ‚осхитительно!
     Њоре не ценит великих людей - качает их, как и всЯкую  мелкую  рыбешку.
Ћно всегда  жестоко  обращаетсЯ  с  сэром  ‹естером,  чье  лицо  покрываетсЯ
зеленоватыми пЯтнами, подобными плесени на сдобренном шалфеем  сыре-чеддере,
и в чьем аристократическом организме  происходит  гнетущаЯ  революциЯ.  ‘эру
‹естеру  море  представлЯетсЯ  "оппозиционером"  в  Џрироде.  ’ем  не  менее
сознание своей родовитости помогает баронету прийти в себЯ  после  остановки
длЯ отдыха, и он вместе с миледи едет дальше, в  —есни-“олд,  пролежав  лишь
одну ночь в ‹ондоне по дороге в ‹инкольншир.
     ‚ столь же холодный солнечный день,  -  который  становитсЯ  все  более
холодным, по мере того как склонЯетсЯ  к  вечеру,  -  в  столь  же  ветреную
погоду, - котораЯ становитсЯ все более ветреной, по мере того как  отдельные
тени безлистых деревьев в лесу все больше сливаютсЯ  в  сумраке,  а  „орожка
призрака, западный конец  которой  еще  озарен  пламенем  небесного  костра,
готовитсЯ  исчезнуть  в  ночном  мраке,  -  они  въезжают  в  парк.   ѓрачи,
покачиваЯсь в своих высоких жилищах на вЯзовой аллее,  должно  быть,  решают
вопрос - кто же это сидит в карете, проезжающей под деревьЯми;  причем  одни
сходЯтсЯ на том, что это сэр ‹естер и миледи едут  домой;  другие  спорЯт  с
недовольными, которые не желают этого признать; одно времЯ все  соглашаютсЯ,
что решение вопроса следует отложить; потом снова  заводЯт  Яростные  споры,
подстрекаемые какой-то упрЯмой и заспанной птицей, котораЯ всем противоречит
и жаждет, чтобы за ней осталось последнее  карканье.  ’ак  они  качаютсЯ  на
ветках и каркают, а дорожнаЯ карета подкатывает к  дому,  где  в  нескольких
окнах тепло светЯтсЯ огни, хоть этих освещенных окон  не  так  много,  чтобы
придать жилой вид громадному темнеющему фасаду. ‚прочем, жилой вид он примет
скоро, - когда в —есни-“олд съедетсЯ избранный и блестЯщий круг.
     Њиссис ђаунсуэлл находитсЯ на своем  посту  и  отвечает  на  освЯщенное
обычаем рукопожатие сэра ‹естера глубоким реверансом.
     - Љак поживаете, миссис ђаунсуэлл? ђад вас видеть.
     - €мею честь приветствовать вас, сэр ‹естер, и надеюсь, что вы в добром
здоровье!
     - ‚ отменнейшем здоровье, миссис ђаунсуэлл.
     - Њиледи выглЯдит прекрасно, донельзЯ очаровательно, -  говорит  миссис
ђаунсуэлл и снова приседает.
     Њиледи коротко дает понЯть, что она чувствует  себЯ  прекрасно,  только
донельзЯ утомлена.
     Ќо поодаль, сзади домоправительницы, стоит ђоза, и миледи, котораЯ хоть
и победила в себе многое в борьбе с собой, но еще не притупила своей  острой
наблюдательности, спрашивает:
     - Љто эта девушка?
     - ќто моЯ молоденькаЯ ученица, миледи... ее зовут ђоза.
     - Џодойди поближе, ђоза! - ‹еди  „едлок  подзывает  девушку  знаком  и,
кажетсЯ, даже проЯвлЯет к ней некоторый интерес. - Ђ ты  знаешь,  дитЯ  мое,
какаЯ ты хорошенькаЯ? - говорит она, дотрагиваЯсь  до  плеча  девушки  двумЯ
пальцами.
     ђоза, очень смущеннаЯ, отвечает: "Ќет, с вашего позволениЯ, миледи!"  -
и то поднимает глаза, то опускает, не знаЯ, куда их девать,  но  еще  больше
хорошеет.
     - ‘колько тебе лет?
     - „евЯтнадцать, миледи.
     - „евЯтнадцать, - повторЯет миледи задумчиво. - Ѓерегись, как  бы  тебЯ
не избаловали комплиментами.
     - ‘лушаю, миледи.
     Њиледи, потрепав ее по щеке с Ямочкой  своими  изЯщными,  затЯнутыми  в
перчатку, пальчиками, направлЯетсЯ к дубовой лестнице, у которой  дожидаетсЯ
сэр ‹естер, чтобы по-рыцарски  проводить  супругу  наверх.  „ревний  „едлок,
написанный в натуральную величину на панно, такой же тучный, каким  был  при
жизни, и такой же скучный, смотрит со стены, выпучив глаза, словно не знает,
что и подумать; впрочем, он и во времена королевы …лизаветы *, должно  быть,
неизменно пребывал в недоумении.
     ‚ этот вечер в комнате домоправительницы  ђоза  только  и  делает,  что
расточает хвалы леди „едлок. Ћна такаЯ  приветливаЯ,  такаЯ  изЯщнаЯ,  такаЯ
красиваЯ, такаЯ элегантнаЯ, у нее такой нежный голос и такаЯ  мЯгкаЯ  ручка,
что ђоза до сих пор ощущает  ее  прикосновение!  Њиссис  ђаунсуэлл,  не  без
личной гордости, соглашаетсЯ с нею во  всем,  кроме  одного,  -  что  миледи
приветлива. ‚ этом миссис ђаунсуэлл не вполне уверена. Ћна никогда ни единым
словом не осудит ни одного из членов этого достойнейшего семейства,  -  боже
сохрани! - и осо-бе-нно миледи, которой восхищаетсЯ весь свет;  но  если  бы
миледи была "немножко более свободной в  обращении",  не  такой  холодной  и
отчужденной, она, по мнению миссис ђаунсуэлл, была бы более приветливой.
     - џ  почти  готова  пожалеть,  -  добавлЯет  миссис  ђаунсуэлл  (только
"почти", ибо в такой благодати, как семейнаЯ жизнь „едлоков, все обстоит как
нельзЯ лучше, и думать, что это не так, граничит с богохульством), - Я почти
готова пожалеть, что у миледи нет детей. ‚от, скажем, будь  у  миледи  дочь,
теперь уже взрослаЯ молодаЯ леди, миледи было бы о ком заботитьсЯ, а  тогда,
мне кажетсЯ, она обладала бы  и  тем  единственным  качеством,  которого  ей
теперь не хватает.
     - Ђ вам не кажетсЯ, бабушка, что тогда она стала бы еще более гордой? -
говорит “от, который съездил домой,  но  быстро  вернулсЯ  -  вот  какой  он
любЯщий внук!
     - "…ще более" и  "всего  более"  в  приложении  к  какой-либо  слабости
миледи, дорогой мой, - с  достоинством  отвечает  домоправительница,  -  это
такие слова, которых Я не должна ни произносить, ни слушать.
     - Џростите, бабушка. Ќо ведь миледи все-таки гордаЯ; разве нет?
     - …сли она и гордаЯ, то - не без основаниЯ. ‚ роду „едлоков  все  имеют
основание гордитьсЯ.
     - Ќу, значит,  им  надо  вычеркнуть  из  своих  молитвенников  текст  о
гордости и тщеславии, предназначенный длЯ простонародьЯ, -  говорит  “от.  -
Џростите, бабушка! џ просто шучу!
     - Ќад сэром  ‹естером  и  леди  „едлок,  дорогой  мой,  подшучивать  не
годитсЯ.
     - ‘эр ‹естер  и  правда  так  серьезен,  что  с  ним  не  до  шуток,  -
соглашаетсЯ “от, - так что  Я  смиренно  прошу  у  него  прощениЯ.  Ќадеюсь,
бабушка, что, хотЯ сюда съезжаютсЯ и хозЯева  и  гости,  мне  можно,  как  и
любому проезжему, пробыть еще день-два на постоЯлом дворе "ѓерб „едлоков"?
     - Љонечно, дитЯ мое.
     - Ћчень  рад,  -  говорит  “от.  -  Њне  ведь  ужасно  хочетсЯ  получше
познакомитьсЯ с этой прекрасной местностью.
     ’ут он, должно быть случайно, бросает взглЯд на  ђозу,  а  та  опускает
глаза и очень смущаетсЯ. Ћднако, по старинной примете, у ђозы сейчас  должны
были бы гореть не ее свежие, румЯные щечки, но ушки, ибо в эту самую  минуту
камеристка миледи бранит ее на чем свет стоит.
     Љамеристка миледи, француженка тридцати двух  лет,  родом  откуда-то  с
юга,  из-под  Ђвиньона  или  ЊарселЯ,  большеглазаЯ,  смуглаЯ,  черноволосаЯ
женщина, была бы красивой, если бы не ее кошачий рот и неприЯтно напрЯженные
черты лица, - от этого челюсти ее кажутсЯ слишком  хищными,  а  лоб  слишком
выпуклым. Џлечи  и  локти  у  нее  острые,  и  она  так  худа,  что  кажетсЯ
истощенной;  к  тому  же  она  привыкла,   особенно   когда   сердитсЯ   или
раздражаетсЯ, настороженно смотреть вокруг, скосив глаза  и  не  поворачиваЯ
головы, от чего ей лучше было бы отвыкнуть. Ћна  одеваетсЯ  со  вкусом,  но,
несмотрЯ на  это  и  на  всЯкие  побрЯкушки,  которыми  она  себЯ  украшает,
недостатки ее так бросаютсЯ в глаза, что  она  напоминает  волчицу,  котораЯ
рыщет среди людей, очень чистоплотнаЯ, но плохо прирученнаЯ. Ћна  не  только
умеет  делать  все,  что  ей  надлежит  делать  по  должности,  но   говорит
по-английски почти как англичанка; поэтому ей не приходитсЯ подбирать слова,
чтобы облить грЯзью ђозу за то, что та привлекла внимание миледи, а сидЯ  за
обедом, она с такой нелепой жестокостью изливает свое  негодование,  что  ее
сосед, любимый камердинер  сэра  ‹естера,  чувствует  некоторое  облегчение,
когда она, взЯв ложку, на времЯ прерывает свою декламацию.
     •а-ха-ха! Ћна, Ћртанз, целых пЯть лет служит  у  миледи,  и  всегда  ее
держали на расстоЯнии, а эта кукла, эта марионетка, не успела она  поступить
сюда, как ее уже обласкала - прЯмо-таки обласкала - хозЯйка! •а-ха-ха! "Ђ ты
знаешь, дитЯ мое, какаЯ ты хорошенькаЯ?" - "Ќет, миледи". (’ут  она  права!)
"Ђ сколько  тебе  лет,  дитЯ  мое?  Ѓерегись,  как  бы  тебЯ  не  избаловали
комплиментами, дитЯ мое!" Ќу и потеха! ‹учше не придумаешь!
     Љороче говорЯ, все это так восхитительно,  что  мадемуазель  Ћртанз  не
может этого забыть, и еще много дней, за обедом и  ужином  и  даже  в  кругу
своих  соотечественниц  и  других  особ,  служащих  в  той  же  должности  у
приехавших  гостей,  она  порой  внезапно  умолкает,  чтобы  вновь  пережить
полученное от "потехи" наслаждение, и  оно  проЯвлЯетсЯ  в  свойственной  ей
"любезной" манере еще сильнее напрЯгать черты  лица,  бросать  вокруг  косые
взглЯды и, поджимаЯ тонкие губы, растЯгивать до ушей  крепко  сжатый  рот  -
словом,  выражать  восхищение  собственным  остроумием  при  помощи  мимики,
котораЯ нередко отражаетсЯ в зеркалах миледи, когда миледи нет поблизости.
     „лЯ всех зеркал в доме теперь находитсЯ дело, и длЯ  многих  из  них  -
после длительного отдыха. Ћни отражают  красивые  лица,  глупо  ухмылЯющиесЯ
лица, молодые лица, лица, что насчитывают добрых шесть-семь десЯтков лет, но
все еще не  желают  поддаватьсЯ  старости,  словом,  весь  калейдоскоп  лиц,
поЯвившихсЯ в Январе в —есни-“олде, чтобы погостить там одну-две  недели,  -
лиц, на которых великосветскаЯ хроника, грознаЯ  охотница  с  острым  нюхом,
охотитсЯ с тех пор, как они, впервые  поднЯтые  с  логовища,  поЯвились  при
‘ент-„жеймском дворе *, и вплоть до того часа, когда их затравЯт до смерти.
     ‚ линкольнширском поместье жизнь  бьет  ключом.  „нем  в  лесах  гремЯт
выстрелы и звучат голоса; на дорогах в  парке  оживленное  движение:  скачут
всадники, катЯт кареты; слуги и прихлебатели заполонили деревню и  постоЯлый
двор "ѓерб „едлоков". Ќочью издалека сквозь просветы между  деревьЯми  видны
освещенные окна продолговатой  гостиной,  где  над  огромным  камином  висит
портрет миледи, и эти окна - как цепь из драгоценных камней в черной оправе.
Џо воскресеньЯм в холодной церковке становитсЯ почти тепло - столько  в  нее
набираетсЯ молЯщихсЯ аристократов, и запах, напоминающий о склепе  „едлоков,
терЯетсЯ в аромате тонких духов.
     ‚ этом  избранном  и  блестЯщем  кругу  можно  встретить  немало  людей
образованных, неглупых, мужественных, честных, красивых и добродетельных.  €
все-таки, несмотрЯ на все его громадные  преимущества,  есть  в  нем  что-то
порочное. —то же именно?
     „ендизм? Ќо теперь уже нет в живых королЯ  ѓеорга  —етвертого*  (и  тем
хуже!),  так  что  некому  поощрЯть  моду  на  „ендизм;   теперь   уже   нет
накрахмаленных галстуков, которыми обматывали шею, как полотенца навертывают
на валики; теперь уже не носЯт фраков  с  короткой  талией,  накладных  икр,
мужских корсетов. ’еперь уже нет карикатурных женоподобных модников, которые
все это носили и, восседаЯ в ложах оперного  театра,  падали  в  обморок  от
избытка восторга, после чего их приводили в чувство другие изЯщные созданиЯ,
совавшие им под нос нюхательную соль во флаконах с длинным горлышком. ’еперь
не найдешь такого светского льва, который вынужден звать на  помощь  четырех
человек, чтобы  впихнуть  его  в  лосины,  который  ходит  смотреть  на  все
публичные казни и горько упрекает себЯ за то, что однажды скушал горошину.
     Ќо, быть может, избранный и блестЯщий круг все-таки заражен „ендизмом и
- „ендизмом гораздо более опасным,  проникшим  вглубь  и  порождающим  менее
безобидные  причуды,  чем  удушение  себЯ  галстуком-полотенцем  или   порча
собственного пищеварениЯ* против чего ни один  разумный  человек  не  станет
особенно возражать?
     „а, это так. € этого нельзЯ скрыть. ‚  нынешнем  Январе  в  —есни-“олде
гостЯт некоторые леди и джентльмены именно в  этом  новейшем  вкусе,  и  они
вносЯт „ендизм... даже в ђелигию. ’омимые мечтательной  и  неудовлетворенной
жаждой эмоций, они за легким изысканным  разговором  единодушно  сошлись  на
том, что у ЏростонародьЯ не хватает веры вообще, - то есть, скажем прЯмо,  в
те вещи, которые подверглись испытанию и оказались не  безупречными,  -  как
будто  простолюдин  почему-то  обЯзательно  должен  изверитьсЯ  в  фальшивом
шиллинге, убедившись, что он фальшивый! €  эти  леди  и  джентльмены  готовы
повернуть вспЯть стрелки на —асах ‚ремени и вычеркнуть несколько столетий из
истории, лишь бы  превратить  Џростой  народ  в  нечто  очень  живописное  и
преданное аристократии.
     ‡десь гостЯт также леди и  джентльмены  в  другом  вкусе,  -  н