ирилась... все, что вы хотите. Ќо дайте мне поговорить  с
вами!
     ќта страстнаЯ просьба, возбужденное лицо,  дрожащие  руки,  поднЯтые  с
мольбой, какаЯ-то тревога и ужас, звучавшие в голосе и имевшие что-то  общее
с душевным состоЯнием самой •эриет, заставили ее решитьсЯ. Ћна  поспешила  к
двери и открыла ее.
     - Њожно мне войти или лучше говорить здесь? - спросила женщина, схватив
ее за руку.
     - —то вам нужно? —то вы хотите сказать?
     - Ќемного, но дайте мне высказатьсЯ, иначе Я никогда  этого  не  скажу.
ЊенЯ и сейчас тЯнет убежать. ‘ловно какие-то руки стараютсЯ оттащить менЯ от
этой двери. „айте мне войти, если вы можете на этот раз мне поверить.
     …е энергиЯ снова одержала верх, и они прошли в освещенную огнем  камина
маленькую кухню, где уже раньше случилось ей  сидеть,  закусывать  и  сушить
платье.
     - ‘Ядьте здесь, - сказала ќлис, опустившись на колени перед •эриет, - и
посмотрите на менЯ. ‚ы менЯ помните?
     - Џомню.
     - Џомните, Я вам сказала, кем Я была и откуда Я пришла, в лохмотьЯх,  с
окровавленными ногами, под Яростным ветром и дождем, хлеставшим в лицо?
     - „а.
     - ‚ы помните, как Я вернулась в ту ночь, швырнула в грЯзь ваши деньги и
проклЯла вас и весь ваш род? ’еперь вы менЯ видите здесь на коленЯх. ђазве Я
говорю сейчас с меньшим жаром, чем тогда?
     - …сли вы просите прощениЯ... - кротко начала •эриет.
     - Ќет, не прощениЯ! - перебила та, и гордым, почти надменным  стало  ее
лицо. - џ прошу, чтобы вы мне поверили.  Ђ  теперь  судите,  достойна  ли  Я
довериЯ - такаЯ, какой Я была и какаЯ Я сейчас.
     Ќе поднимаЯсь с колен и глЯдЯ на огонь - огонь освещал  ее  загубленную
красоту, ее растрепанные черные волосы (одну длинную прЯдь  она  перебросила
через плечо, обвила вокруг руки и во времЯ разговора рассеЯнно дергала ее  и
кусала), - она продолжала:
     - Љогда Я была  молода  и  красива  и  когда  вот  эти  волосы,  -  она
презрительно дернула прЯдь, которую держала в руке, - бережно расчесывали  и
не могли налюбоватьсЯ ими, моЯ мать, котораЯ мало думала  обо  мне,  пока  Я
была ребенком, обратила внимание на мою красоту, привЯзалась ко  мне,  стала
гордитьсЯ мною. Ћна была скупа и бедна и задумала извлечь из менЯ выгоду. Ќи
одна знатнаЯ леди никогда не смотрела так на свою дочь, в этом Я уверена,  и
никогда так не поступала, а это значит, что только среди таких беднЯков, как
мы, можно встретить мать, дурно воспитывающую своих дочерей, и увидеть  зло,
отсюда вытекающее.
     Ћна глЯдела на огонь, словно забыв на мгновение, что кто-то ее слушает,
и, туго обвиваЯ вокруг руки длинную прЯдь волос, продолжала, как во сне:
     - Ќезачем говорить, к чему это привело. ‘реди таких,  как  мы,  это  не
приводит к несчастным бракам, но к несчастью и гибели.  Ќесчастье  и  гибель
настигли менЯ... настигли.
     Ѓыстро переведЯ мрачный взглЯд с огнЯ на лицо •эриет, она сказала:
     - џ зрЯ терЯю времЯ, а оно дорого. Ћднако, если бы Я обо всем  этом  не
передумала, не было бы менЯ сейчас здесь. „а, несчастье  и  гибель  настигли
менЯ!  €з  менЯ  сделали  недолговечную  игрушку  и  отшвырнули  с   большей
жестокостью и небрежностью, чем отшвыривают игрушки.  Љак  вы  думаете,  чьЯ
рука это сделала?
     - Џочему вы задаете мне такой вопрос? - спросила •эриет.
     - Ђ почему вы дрожите? - возразила ќлис, зорко всматриваЯсь в нее. - Ћн
превратил  менЯ  в  дьЯвола.  џ  падала  все  ниже  и  ниже,  несчастнаЯ   и
загубленнаЯ. џ была замешана в деле о грабеже, и только своей доли добычи не
получила. ЊенЯ поймали и судили, а у менЯ  не  было  ни  единого  друга,  ни
единого пенни! •отЯ Я была совсем  молоденькой,  Я  предпочла  бы  пойти  на
смерть, лишь бы не просить, чтобы он замолвил словечко, если его слово могло
бы менЯ спасти. „а! Џредпочла бы любую смерть, какую только можно придумать!
Ќо моЯ мать, как всегда алчнаЯ, послала к нему от  моего  имени,  рассказала
ему всю правду обо мне и смиренно выпрашивала последнюю маленькую подачку  -
несколько фунтов, меньше, чем у менЯ пальцев на руке. Љак  вы  думаете,  кто
был тот человек, который отвернулсЯ от менЯ, попавшей в беду,  лежащей,  как
полагал он, у его ног, и не прислал мне даже этого жалкого подарка в  памЯть
о прошлом, очень довольный тем, что менЯ отправЯт за океан, где Я больше уже
не буду длЯ него помехой, где Я умру и сгнию? Љак вы думаете, кто это был?
     - Џочему вы мне задаете такой вопрос? - повторила •эриет.
     - Џочему вы дрожите, - сказала ќлис, касаЯсь рукой ее руки и заглЯдываЯ
ей в лицо. - Ќе потому ли, что ответ готов сорватьсЯ с ваших  губ?  ќто  был
ваш брат „жеймс.
     •эриет дрожала все сильнее и сильнее, но не отвела глаз под пристальным
взглЯдом, устремленным на нее.
     - Љогда Я узнала, что вы его сестра, - это случилось в  ту  ночь,  -  Я
вернулась сюда, измученнаЯ, с больной ногой, чтобы с  презрением  отвергнуть
ваш подарок. ‚ ту ночь Я почувствовала, что могла  бы  идти,  измученнаЯ,  с
больною ногой, на край света,  чтобы  заколоть  его  в  каком-нибудь  глухом
месте, укрытом от чужих взоров. Џонимаете ли вы, какое  все  это  имело  длЯ
менЯ значение?
     - Џонимаю! Ѓоже мой, зачем же вы опЯть пришли сюда?
     - Џотом Я увидела его, - сказала ќлис, сжимаЯ ей руку и всматриваЯсь  в
лицо. - џ следила за ним при  Ярком  дневном  свете.  …сли  искра  ненависти
только тлела в моей груди, она разгорелась в Яркое пламЯ,  когда  мои  глаза
остановились на нем. ‚ам известно, что он причинил зло  гордому  человеку  и
сделал его своим смертельным врагом. —то, если Я дала о нем  сведениЯ  этому
человеку?
     - ‘ведениЯ? - повторила •эриет.
     - —то, если Я отыскала того, кто знает тайну вашего брата,  знает,  как
он бежал, знает, куда он бежал со своей спутницей? —то, если Я заставила его
рассказать все известное ему, от слова до слова, в присутствии этого  врага,
который спрЯталсЯ и все слышал? —то, если в то времЯ Я сидела, глЯдЯ в  лицо
этому врагу, и видела, как оно утрачивает человеческие черты?  —то,  если  Я
видела, как он, обезумев, бросилсЯ в погоню? —то, если Я знаю теперь:  он  в
пути - дьЯвол в образе человека - и через несколько часов настигнет его?
     - “берите вашу руку! - отпрЯнув, воскликнула  •эриет.  -  “йдите!  ‚аше
прикосновение приводит менЯ в ужас!
     - ‚се это Я сделала, - продолжала та, так же пристально глЯдЯ на •эриет
и не обращаЯ вниманиЯ на ее  восклицание.  -  ђазве  голос  мой  и  лицо  не
убеждают в том, что действительно Я это сделала? ‚ы верите тому, что  Я  вам
говорю?
     - Ѓоюсь, что должна поверить! Ћтпустите мою руку!
     - Џодождите еще минуту! …ще минуту. ‚ы  можете  понЯть,  сколь  глубока
была жажда мести, если она так долго не утихала и толкнула менЯ на этот шаг?
     - ќто ужасно! - воскликнула •эриет.
     - ‘тало быть, - хриплым голосом сказала ќлис, - теперь, когда вы  снова
видите менЯ, а Я смиренно стою на коленЯх, касаюсь вашей руки, смотрю вам  в
лицо, вы можете поверить, что мои слова - не простое признание и что борьба,
какаЯ шла в моей душе, была страшной. џ стыжусь произносить эти слова, но  Я
почувствовала сострадание. џ презираю себЯ! џ боролась с собою весь  день  и
всю прошлую ночь, но Я без всЯкой причины чувствую к нему  сострадание  и...
если это возможно, хочу исправить то,  что  Я  сделала.  ’олько  бы  они  не
встретились теперь, когда его преследователь ослеплен и потерЯл голову. …сли
бы вы видели его вчера вечером, когда он ушел,  вы  бы  понЯли,  как  велика
опасность.
     - Љак ее предотвратить? —то Я могу сделать? - вскричала •эриет.
     - ‚сю ночь напролет, -  торопливо  продолжала  та,  -  мне  снилсЯ  он,
залитый кровью, и, однако, Я не спала. ‚есь день Я чувствовала, что он подле
менЯ.
     - —то Я могу сделать? - повторила •эриет, содрогаЯсь при этих словах.
     - …сли кто-нибудь может  написать  ему,  или  отправить  посланца,  или
поехать к нему, пусть не терЯет времени. Ћн в  „ижоне!  ‚ы  знаете  название
этого города и где он находитсЯ?
     ~ „а!
     - Џредостерегите его, что тот, кого он сделал своим врагом, вне себЯ от
бешенства,  и  плохо  он  знает  этого  человека,  если  не  страшитсЯ   его
приближениЯ. ‘кажите ему, что тот уже в пути, - Я это знаю! - и не терЯет ни
секунды. Ќастаивайте, чтобы он уехал, пока не поздно - если еще не поздно, -
и не встречалсЯ с ним. Љакой-нибудь месЯц  может  иметь  огромное  значение.
’олько бы их встреча не произошла по моей вине! ѓде угодно, только  не  там!
Љогда угодно, только не теперь! Џусть его враг последует за  ним  и  разыщет
его сам, но без моей помощи! „овольно с менЯ той тЯжести, какую Я несу...
     Ћгонь больше не освещал ее черных как смоль волос, ее  лица  и  горЯщих
глаз; ее рука не касалась руки •эриет. € там, где она стоЯла,  не  было  уже
никого.

        ѓ‹Ђ‚Ђ LIV 

     Ѓеглецы

     ‚ремЯ - одиннадцать часов вечера; место - номер во  французском  отеле,
состоЯщий из нескольких комнат: темной,  холодной  передней,  или  коридора,
столовой, гостиной, спальни, второй гостиной, или  будуара,  который  меньше
остальных комнат и расположен в глубине. Ќа главную лестницу выходит  только
одна двустворчатаЯ дверь, но в каждой  комнате  по  две-три  двери:  комнаты
сообщаютсЯ между собой, а также с узкими ходами в стенах, ведущими, как  это
нередко бывает в таких домах, на заднюю лестницу  с  незаметным  выходом  на
улицу. Ќомер расположен в бельэтаже окнами во двор,  но  не  занимает  всего
этажа целиком - настолько велико здание отелЯ, состоЯщее из четырех корпусов
с квадратным двором посредине.
     ‚ этих комнатах царила роскошь, в  достаточной  мере  поблекшаЯ,  чтобы
казатьсЯ  меланхолической,  и  в  достаточной  мере   ослепительнаЯ,   чтобы
затруднЯть повседневную жизнь показным великолепием. ‘тены  и  потолки  были
позолочены и расписаны; полы до блеска натерты воском; малиноваЯ  драпировка
нависала фестонами над окнами, дверьми и зеркалами, а канделЯбры, изогнутые,
как ветви деревьев или рога зверей, выступали из обшитых  панелью  стен.  Ќо
днем, когда жалюзи (сейчас спущенные) бывали поднЯты, можно  было  подметить
на этой пышности следы, оставленные временем и пылью,  солнцем,  сыростью  и
дымом; заметно было, что помещение пустовало часто и подолгу,  ибо  к  таким
невзгодам показные  игрушки  жизни  оказываютсЯ  чувствительными,  как  сама
жизнь, и чахнут, словно люди, запертые в тюрьме. „аже ночь и  пучки  горЯщих
свечей не могли стереть эти следы, хотЯ при  этом  блеске  они  отступали  в
тень.
     ‚ тот вечер только в одной комнате - меньшей из  перечисленных  выше  -
можно было увидеть ослепительный  блеск  восковых  свечей,  их  отражение  в
зеркалах, позолоту и Яркие краски. Ќаблюдателю,  стоЯщему  в  передней,  где
тускло горела лампа, и глЯдЯщему  сквозь  рЯд  темных  комнат,  эта  комната
казалась сверкающей, как драгоценный камень. ‚ центре  этого  сиЯниЯ  сидела
красиваЯ женщина - ќдит.
     Ћна была одна. ‚се та же непокорнаЯ, высокомернаЯ женщина. ™еки  слегка
впали, глаза как будто сделались больше и сверкали Ярче, но надменнаЯ осанка
осталась тою же. Ќикаких признаков стыда на ее лице; запоздалое раскаЯние не
согнуло  ее  горделивой  шеи.  Џо-прежнему  властнаЯ  и   величественнаЯ   и
по-прежнему равнодушнаЯ к себе самой и  ко  всему  остальному,  она  сидела,
опустив темные глаза, и кого-то ждала.
     “ нее не было ни книги, ни рукоделиЯ, никакого занЯтиЯ,  ничего,  кроме
собственных мыслей, чтобы скоротать медлительное времЯ. Љакое-то  намерение,
достаточно упорное, чтобы заполнить любое ожидание,  владело  ею.  ‘  крепко
сжатыми губами, которые дрожали, если она хоть на мгновение  переставала  за
собою следить, с раздувавшимисЯ ноздрЯми, со стиснутыми руками, она сидела и
ждала. € намерение, владевшее ею, клокотало у нее в груди.
     Љогда в замке наружной двери повернулсЯ ключ и в  передней  послышались
шаги, она встрепенулась и крикнула: "Љто там?" …й ответили по-французски,  и
два лакеЯ, звенЯ подносами, вошли, чтобы накрыть стол к ужину.
     Ћна спросила, кто приказал им это сделать.
     - Њосье отдал распорЯжение, когда ему угодно было  занЯть  этот  номер.
Њосье сказал, когда остановилсЯ здесь на час en route {Џо дороге  (франц.).}
и оставил письмо длЯ мадам... Њадам, конечно, его получила?
     - „а.
     ’ысЯча извинений! ‚незапное опасение, что письмо, быть может,  позабыли
передать, повергло его - лысого бородатого лакеЯ из соседнего ресторана -  в
отчаЯние. Њосье сказал, что ужин должен быть готов к этому  часу,  а  также,
что в письме он предупреждает мадам об отданном распорЯжении.  Њосье  оказал
честь "‡олотой голове", выразив желание, чтобы ужин был изысканный и тонкий.
Њосье убедитсЯ в том, что "‡олотаЯ голова" оправдает это доверие.
     ќдит больше ничего не сказала и  задумчиво  следила  за  тем,  как  они
сервировали стол на две персоны и поставили бутылки с вином. Џрежде чем  они
закончили, она встала и, взЯв лампу, прошла в спальню, а оттуда в  гостиную,
и торопливо, но внимательно осмотрела все двери, в особенности  ту,  котораЯ
вела из спальни в проход в стене. €з этой двери она вынула ключ  и  вставила
его с наружной стороны. ‡атем она вернулась.
     ‘луги - второй был смуглым желчным субъектом в куртке, гладко выбритым,
с коротко остриженными черными волосами -  завершили  свои  приготовлениЯ  и
стоЯли, созерцаЯ стол. Џервый лакей осведомилсЯ у мадам,  скоро  ли,  по  ее
мнению, приедет мосье.
     Ћна этого не знала. …й это было безразлично.
     Pardon! {Џростите! (франц.)} “жин готов! Љ  нему  следовало  приступить
немедленно. Њосье (который говорит по-французски, как ангел или как  француз
- это одно и то же) весьма выразительно заЯвил о своей  пунктуальности.  „а,
английскаЯ нациЯ славитсЯ своей пунктуальностью. Ђх! —то за шум?  Ѓоже  мой,
это мосье. ‚от он!
     „ействительно, мосье,  которого  впустил  другой  лакей,  шел,  сверкаЯ
зубами, по темным комнатам, напоминающим вход  в  пещеру,  и,  войдЯ  в  эту
обитель света и красок, обнЯл мадам и обратилсЯ к ней по-французски,  назвав
ее своей очаровательной женой.
     - Ѓоже мой! Њадам вот-вот упадет в обморок! Њадам так обрадовалась, что
ей стало дурно! - ‹ысый бородатый слуга заметил это и вскрикнул.
     Ќо мадам только отпрЯнула и содрогнулась. Џрежде чем были  сказаны  эти
слова, она уже стоЯла, положив руку на бархатную спинку кресла, выпрЯмившись
во весь рост и с неподвижным лицом.
     - ”рансуа полетел в "‡олотую голову" за  ужином.  ‚  таких  случаЯх  он
летает как ангел или  птица.  Ѓагаж  мосье  находитсЯ  в  его  комнате.  ‚се
приготовлено. ‘ию минуту будет подан ужин.
     ‹ысый лакей сопровождал  эти  слова  поклонами  и  улыбками,  и  вскоре
поЯвилсЯ ужин.
     ѓорЯчие блюда были принесены на жаровне, холодные уже стоЯли на  столе,
а запасные приборы на буфете. Њосье осталсЯ  доволен  сервировкой.  ’ак  как
стол был маленький, она показалась ему очень удобной. Џусть поставЯт жаровню
на пол и уходЯт. Ћн сам будет брать блюда.
     - Џростите, - вежливо сказал лысый, - это немыслимо!
     Њосье был другого мнениЯ. ‘егоднЯ  он  ни  в  чьих  услугах  больше  не
нуждалсЯ.
     - Ќо мадам... - начал лысый.
     Џо словам мосье, у мадам была своЯ горничнаЯ. ќтого было достаточно.
     ’ысЯча извинений! Ќет! “ мадам не было никакой горничной.
     - џ приехала сюда одна, - сказала ќдит. - Њне так хотелось. џ  привыкла
путешествовать, Я не нуждаюсь в услугах. Џусть никого ко мне не присылают.
     €так, мосье, упорствуЯ в  своем  немыслимом  желании,  пошел  вслед  за
обоими слугами к наружной двери, чтобы запереть ее на ночь. ‚  дверЯх  лысый
обернулсЯ, отвесил поклон и заметил, что мадам по-прежнему стоЯла,  опираЯсь
на бархатную спинку  кресла,  не  обращала  никакого  вниманиЯ  на  мосье  и
смотрела прЯмо перед собой.
     Љогда шум  запираемой  Љаркером  двери  пронессЯ  по  всем  комнатам  и
долетел, как бы приглушенный и  придавленный,  до  этой  последней  и  самой
отдаленной  комнаты,  он  слилсЯ  в  ушах  ќдит  с  боем   соборных   часов,
возвестивших полночь. Ћна слышала, как Љаркер остановилсЯ, также  как  будто
прислушиваЯсь, а затем направилсЯ к ней, в молчании протЯгиваЯ длинную  цепь
шагов и по дороге  захлопываЯ  за  собой  все  двери.  …е  рука  на  секунду
оторвалась от бархатного кресла, чтобы придвинуть ближе  лежавший  на  столе
нож; потом она принЯла прежнюю позу.
     - ‘транно, что вы приехали сюда одна, дорогаЯ! - сказал он, входЯ.
     - —то это значит? - воскликнула  она.  Ћна  сказала  это  таким  резким
тоном, так гневно повернула голову, так неприветливо взглЯнула на него и так
мрачно сдвинула брови, что он, с лампой в руке, остановилсЯ, смотрЯ на  нее,
словно она лишила его способности двигатьсЯ.
     - џ говорю: как странно, что вы  приехали  сюда  одна!  -  повторил  он
наконец, поставив лампу и улыбаЯсь самой учтивой своей улыбкой. - Џраво, это
была излишнЯЯ предосторожность, котораЯ могла даже повредить. ‚ы должны были
нанЯть горничную в  ѓавре  или  ђуане,  и  времени  у  вас  длЯ  этого  было
достаточно, хотЯ вы, дорогаЯ, - самаЯ  капризнаЯ  и  привередливаЯ  из  всех
женщин, а также и самаЯ красиваЯ.
     Ћна бросила на него странный взглЯд, но продолжала стоЯть, опираЯсь  на
спинку кресла, и не произнесла ни слова.
     - џ никогда еще не видел  вас  такой  очаровательной,  как  сегоднЯ,  -
добавил Љаркер. - „ействительность превосходит даже  тот  образ,  который  Я
хранил в памЯти во времЯ этого мучительного испытаниЯ и который  Я  созерцал
денно и нощно.
     Ќи слова. Ќи  взглЯда.  ѓлаза  ее  были  совершенно  скрыты  опущенными
ресницами, но голова высоко поднЯта.
     - ‘уровы, жестоки были условиЯ испытаниЯ! - с улыбкой продолжал Љаркер.
- Ќо все они выполнены, остались в прошлом, и тем чудеснее,  тем  безопаснее
настоЯщее! Њы найдем приют в ‘ицилии.  ‚  этом  самом  безмЯтежном  и  тихом
уголке земного шара мы с вами, мое сокровище, будем вознаграждены за прежнее
рабство.
     Ћн весело направилсЯ к ней, но она мгновенно схватила со  стола  нож  и
отступила на шаг.
     - Ќи с места, или Я вас убью! - крикнула она.
     ќта внезапнаЯ перемена, происшедшаЯ  в  ней,  напрЯженнаЯ  ненависть  и
безграничное отвращение,  сверкнувшие  в  глазах  и  отразившиесЯ  на  лице,
заставили его остановитьсЯ, словно перед ним вспыхнуло пламЯ.
     - Ќи с места! - сказала она. - Ќе подходите ко  мне,  если  вам  дорога
жизнь!
     Ћни смотрели друг на друга. ‹ицо его выражало Ярость и изумление, но он
поборол эти чувства и шутливо сказал:
     - Џолно, полно! ‚едь мы одни, и никто нас не видит и не слышит. Ќеужели
вы думаете запугать менЯ этой притворной добродетелью?
     - Ќеужели вы думаете запугать менЯ,  -  страстно  возразила  она,  -  и
заставить отказатьсЯ от любой намеченной мною цели и любого  принЯтого  мною
решениЯ, если будете напоминать мне о том, что  мы  здесь  одни  и  неоткуда
ждать помощи? ЊенЯ, котораЯ умышленно приехала сюда одна? …сли бы Я  боЯлась
вас, разве не стала бы Я вас избегать? …сли бы Я боЯлась вас, разве была  бы
Я здесь глухой ночью и разве сказала бы вам то, что намерена сказать?
     -  —то  же  именно,  прелестнаЯ  капризница?  -  спросил  он.  -  Ѓолее
прелестнаЯ, чем любаЯ другаЯ женщина в наилучшем расположении духа.
     - џ ничего вам не скажу, пока вы не сЯдете вон на тот стул, -  ответила
она, - или скажу только одно: не подходите ко мне! Ќи  шагу  дальше!  ѓоворю
вам, если вы сделаете еще один шаг, - господь мне свидетель, Я убью вас!
     - “ж не принимаете ли вы менЯ за своего супруга? - усмехнулсЯ он.
     Ќе удостаиваЯ его ответом, она вытЯнула  руку,  указываЯ  на  стул.  Ћн
закусил  губу,  нахмурилсЯ,  засмеЯлсЯ  и  сел,  не  в  силах  скрыть  своей
растерЯнности, нерешительности, нетерпениЯ, нервно кусаЯ ногти и посматриваЯ
на нее искоса с чувством горького  разочарованиЯ,  хотЯ  он  и  притворЯлсЯ,
будто его забавлЯет ее каприз.
     Ћна положила нож на стол и, коснувшись рукой корсажа, сказала:
     - ‡десь у менЯ спрЯтан отнюдь не любовный сувенир.  Ќе  желаЯ  еще  раз
выносить ваше прикосновение, Я обращу этот предмет против вас  -  теперь  вы
это знаете - с большей охотой, чем против любой из пресмыкающихсЯ тварей!
     Ћн сделал попытку весело засмеЯтьсЯ и попросил ее поскорее доиграть эту
комедию, так как ужин стынет. Ќо украдкой он бросил на нее еще более  хмурый
и раздраженный взглЯд и с глухим проклЯтьем топнул ногой.
     - ‘колько раз, - продолжала  ќдит,  мрачно  глЯдЯ  на  него,  -  вы  со
свойственной вам наглостью и подлостью наносили  мне  оскорблениЯ  и  обиды?
‘колько раз своим вкрадчивым тоном, своими насмешливыми словами и  взглЯдами
вы поливали менЯ грЯзью  за  мою  помолвку  и  замужество?  ‘колько  раз  вы
обнажали и растравлЯли мою рану - любовь к этой милой, заброшенной  девушке?
‘колько раз вы раздували огонь, на котором Я корчилась в течение двух лет, и
подстрекали менЯ к жестокой мести в минуты ужаснейшей длЯ менЯ пытки?
     - Ќе сомневаюсь, сударынЯ, - ответил он, - что  вы  добросовестно  вели
подсчет, и он довольно точен. Џолно, ќдит! ‚се это было уместно по отношению
к этому беднЯге - вашему супругу...
     - Ђ что, если бы, -  начала  она,  следЯ  за  ним  с  таким  горделивым
пренебрежением и отвращением, что он  невольно  съежилсЯ,  как  ни  старалсЯ
храбритьсЯ, - что, если бы все прочие причины презирать его  развеЯлись  как
дым и место их занЯла бы только одна - то, что  вы  были  его  советчиком  и
любимцем?
     - Џо этой-то причине вы и бежали со мной? - Язвительно спросил он.
     -  „а,  и  потому-то  мы  находимсЯ  лицом  к  лицу  в  последний  раз.
Ќесчастный! ‘егоднЯ ночью мы встретились и сегоднЯ ночью расстанемсЯ. Џотому
что Я ни на минуту здесь не останусь после того, как выскажу все!
     Ћн злобно повернулсЯ к ней и схватилсЯ рукою  за  стол,  но  не  встал,
ничего не ответил и воздержалсЯ от угроз.
     - џ, - сказала она, немигающим взором глЯдЯ ему  в  глаза,  -  женщина,
которую с самого детства позорили и ожесточали. ЊенЯ предлагали и отвергали,
выставлЯли  напоказ  и  расхваливали,  пока  Я  не  почувствовала  глубокого
отвращениЯ ко всему. ‚се мои способности и таланты, которые могли бы служить
мне источниками утешениЯ, были выброшены на рынок, чтобы повысить мне  цену,
словно уличный глашатай объЯвлЯл о них во всеуслышание. Њои нищие, но гордые
друзьЯ взирали на это с одобрением, и всЯкаЯ свЯзь между  нами  порвалась  в
моем сердце. Ќет среди них никого, к кому бы Я была привЯзана хотЯ  бы  так,
как могу  привЯзатьсЯ  к  комнатной  собачке.  џ  осталась  одна  на  свете,
прекрасно помнЯ о том, каким бездушным  был  длЯ  менЯ  этот  свет  и  какое
бездушной частицей его была Я сама. ‚ы это знаете, и знаете также,  что  мой
успех в обществе не имеет длЯ менЯ никакой цены.
     - „а. Њне так казалось, - проговорил он.
     - € вы на это рассчитывали! - подхватила она. - €  потому  преследовали
менЯ. џ дошла до того, что не могла оказывать никакого сопротивлениЯ,  кроме
безразличиЯ к повседневным трудам тех  рук,  которым  Я  была  обЯзана  этим
безразличием. ‡наЯ, что мое замужество по крайней мере помешает им торговать
мною вразнос, Я допустила, чтобы менЯ продали так же позорно, как продают на
невольничьем рынке рабыню с петлей на шее. ‚ы это знаете!
     - „а, - сказал он, оскалив все зубы. - џ это знаю.
     - € на это рассчитывали! - повторила она. - € потому преследовали менЯ.
Џосле свадьбы Я убедилась, что не защищена от позора -  от  домогательств  и
преследованиЯ. Ћни были слишком очевидны: казалось, будто  они  написаны  на
бумаге грубейшими словами и бумагу постоЯнно суют мне  в  руку.  џ  была  не
защищена от преследованиЯ некоего гнусного негодЯЯ и почувствовала,  что  до
сей поры Я еще не знала, что такое унижение. ќтот позор навлек на  менЯ  мой
муж, он погрузил менЯ в этот позор собственными  руками  и  по  своей  воле,
делал это сотни раз. € вот,  лишившись  по  вине  этих  двоих  людей  покоЯ,
принуждаемаЯ этими двумЯ  людьми  отказатьсЯ  от  последних  крох  нежности,
уцелевших во мне, либо навлечь новое  несчастье  на  невинный  предмет  моей
любви, перебрасываемаЯ от одного к  другому,  убегающаЯ  от  первого,  чтобы
подвергнутьсЯ нападению второго, Я почувствовала безумную ненависть к обоим!
Ќе знаю, кого Я ненавидела сильнее - господина или слугу!
     Ћн пристально смотрел на нее, стоЯвшую перед ним во всем величии  своей
гневной красоты. Ћна была непреклонна - он это видел, - бесстрашна и боЯлась
его не больше, чем какого-нибудь червЯ.
     - —то могла бы Я вам сказать о чести или целомудрии? - продолжала  она.
- Љакое это имело бы значение длЯ вас, какое это имело бы  значение  в  моих
устах? Ќо если Я скажу вам, что от омерзениЯ кровь стынет у  менЯ  в  жилах,
когда вы касаетесь моей руки, если Я  скажу,  что  с  той  минуты,  когда  Я
впервые вас увидела и возненавидела, и вплоть  до  сегоднЯшнего  днЯ,  когда
инстинктивное мое отвращение усилилось  благодарЯ  тому,  что  Я  вас  лучше
узнала, вы были длЯ менЯ самым гнусным  существом,  которое  не  имеет  себе
подобного на ‡емле, - если Я вам это скажу, что тогда? Ћн тихо засмеЯлсЯ:
     - „а, что тогда, моЯ королева?
     - —то было в тот вечер, когда вы,  набравшись  храбрости  после  сцены,
происшедшей на ваших глазах, осмелились прийти ко мне в комнату и заговорить
со мною? - спросила она.
     Ћн пожал плечами и снова засмеЯлсЯ.
     - —то было в тот вечер? - повторила она.
     - “ вас такаЯ прекраснаЯ памЯть, - ответил  он,  -  что  вы  несомненно
можете вспомнить сами.
     - „а, могу, - сказала она. - ‘лушайте! ‡аговорив тогда о бегстве, -  не
об этом бегстве, но о таком, каким оно вам рисовалось, - вы сказали,  что  Я
себЯ погубила; Я, по вашим словам, себЯ погубила потому, что  допустила  это
свидание, доставив вам возможность быть застигнутым,  если  вы  найдете  это
нужным, а также потому, что Я и раньше не раз позволЯла вам видетьсЯ со мною
наедине,  пользовалась  длЯ  этого  благоприЯтными  случаЯми  и   откровенно
признавалась, что к мужу Я не чувствую ничего, кроме отвращениЯ, а  к  самой
себе отношусь безразлично. ‚  вашей  власти  было  менЯ  оклеветать,  и  моЯ
репутациЯ добродетельной женщины зависела от вас.
     - ‚ любви все средства... - перебил он, улыбаЯсь. - ‘тараЯ поговорка...
     - ‚ тот самый вечер, - продолжала ќдит,- закончилась борьба, которую  Я
долго вела, борьба отнюдь не с уважением к доброму моему имени.  џ  сама  не
знаю, с чем - быть может, с привЯзанностью к этому последнему моему убежищу.
‚ тот самый вечер Я отреклась от всего, кроме гнева и ненависти.  џ  нанесла
удар, который поверг в прах вашего  надменного  господина,  а  вас  заставил
стоЯть вот здесь, передо мною, смотреть на менЯ и узнать, какаЯ у менЯ цель!
     ‘ громким проклЯтием он вскочил со стула. Ћна супула руку за корсаж,  и
ни один палец у нее не дрогнул, ни один волос на голове не  шевельнулсЯ.  Ћн
стоЯл неподвижно, она тоже, между ними - стол и стул.
     - Љогда Я забуду, что этот  человек  прикоснулсЯ  в  тот  вечер  своими
губами к моим и держал менЯ в своих объЯтиЯх, как сделал это  и  сегоднЯ,  -
сказала ќдит указываЯ на него, - когда Я забуду пЯтно  от  поцелуЯ  на  моей
щеке, на щеке, к которой прижималась своим невинным личиком ”лоренс, когда Я
забуду мою встречу с нею в то времЯ, как это пЯтно еще горело на моем  лице,
когда забуду, каким стремительным потоком обрушилась  на  менЯ  мысль,  что,
избавлЯЯ ее от преследованиЯ, навлеченного моей любовью, Я покрываю  позором
и бесчестьем также и ее имЯ и навсегда останусь в ее  памЯти  грешницей,  от
которой она должна отшатнутьсЯ, - когда Я  об  этом  забуду,  тогда,  о  мой
супруг, с которым отныне Я развелась, Я позабуду и эти последние  два  года,
изменю то, что мною сделано, и выведу вас из заблуждениЯ!
     …е сверкающие глаза - на мгновенье она их поднЯла - снова  остановились
на Љаркере, и она протЯнула ему письма, держа их левой рукой.
     - Џосмотрите на них! - презрительно сказала она. - ‚ы адресовали их мне
на вымышленное имЯ. - Џод этим именем  вы  теперь  живете;  одно  адресовано
сюда, другое -  на  какую-то  промежуточную  станцию.  Ћни  не  распечатаны.
‚озьмите их.
     Ћна их скомкала и швырнула к его ногам. Ђ когда она снова взглЯнула  на
него, у нее на лице была улыбка.
     - ‘егоднЯ ночью мы встретились,  и  сегоднЯ  ночью  мы  расстанемсЯ,  -
сказала она. - ‘лишком рано вы начали мечтать о ‘ицилии и блаженном  отдыхе.
‚ы могли бы немного дольше льстить, пресмыкатьсЯ, играть свою роль  и  стать
еще богаче. „орого вам обходитсЯ ваше сладостное уединение!
     - ќдит! - вскричал он с угрожающим жестом. - ‘Ядьте! Џора  покончить  с
этим. Љакой бес вселилсЯ в вас?
     - €мЯ им легион, - ответила она, горделиво выпрЯмившись,  словно  желаЯ
сокрушить его. - ‚ы со своим господином взрастили их на доброй почве, и  они
растерзают вас обоих. Џредав его, предав его невинное  дитЯ,  предав  все  и
всех, ступайте и похвалЯйтесь своей победой надо мною и  скрежещите  зубами,
знаЯ, что вы лжете!
     Ћн стоЯл перед нею, бормотал угрозы и  хмуро  озиралсЯ  вокруг,  словно
отыскиваЯ что-то, с помощью чего он одержал бы над ней верх. Ќо, по-прежнему
неукротимаЯ, она не отступала.
     - ЉаждаЯ ваша похвальба - длЯ менЯ торжество, - продолжала она. - ‚ас Я
выбрала как самого подлого человека, какого Я только знаю,  как  паразита  и
орудие надменного тирана, чтобы рана, нанесеннаЯ ему  мною,  была  глубже  и
мучительнее. ЏохвалЯйтесь и отомстите ему за менЯ. ‚ы знаете, как вы  попали
сюда сегоднЯ; вы знаете, что стоите здесь,  корчась  от  страха;  вы  видите
самого себЯ в подлинном  свете,  таким  же  презренным,  если  не  таким  же
отвратительным, каким вижу вас Я. ’ак похвалЯйтесь же и  отомстите  за  менЯ
самому себе!
     Ќа губах у него была пена, на лбу выступил пот. …сли  бы  она  хоть  на
мгновение заколебалась, он справилсЯ бы с нею, но она была непоколебима, как
скала, и ее испытующий взглЯд не отрывалсЯ от его лица.
     - ’ак мы с вами не расстанемсЯ, - сказал он.  -  Ќеужели  вы  почитаете
менЯ слабоумным, полагаЯ, что Я вас отпущу, когда вы не владеете собой?
     - Ќеужели вы полагаете, что менЯ можно удержать? - отозвалась она.
     - Џопытаюсь, дорогаЯ моЯ, - сказал он угрожающе.
     - „а помилует вас бог, если вы попытаетесь подойти ко мне!  -  ответила
она.
     - Ђ что, если не будет никакого  хвастовства  и  никакой  похвальбы?  -
сказал он. - —то, если Я в свою очередь изменю поведение? Џослушайте! - ‡убы
его снова сверкнули. - Ќа  этот  счет  мы  должны  прийти  к  соглашению,  в
противном случае и Я могу  принЯть  неожиданное  длЯ  вас  решение.  ‘Ядьте,
сЯдьте!
     - ‘лишком поздно! - воскликнула она, и глаза ее загорелись. - џ пустила
по ветру свою репутацию и доброе имЯ.  џ  решила  принЯть  позорное  клеймо,
которое на менЯ лЯжет, - знаЯ, что оно мною  не  заслужено,  что  и  вы  это
знаете, а он не знает и не может и не будет  знать  никогда!  џ  умру  и  не
пророню ни слова! ђади этого Я нахожусь здесь наедине с вами глухою ночью.
     ђади этого Я встретилась здесь с вами под чужим именем в качестве вашей
жены. ђади этого Я допустила, чтобы менЯ видели эти слуги и  оставили  здесь
одну. ’еперь ничто не может вас спасти.
     Ћн продал бы свою душу, только бы, во всей ее красоте,  пригвоздить  ее
здесь к полу, с беспомощно повисшими руками, отданную ему во власть.  Ќо  он
не мог смотреть на нее без страха. Ћн видел в  ней  непреодолимую  силу.  Ћн
видел, что она готова на все и неутолимаЯ ее ненависть к нему не остановитсЯ
ни перед чем. ѓлаза его следили за рукой, котораЯ с такой суровой,  жестокой
решимостью лежала на белой груди, и он подумал о том,  что,  если  рука  эта
подниметсЯ на него и промахнетсЯ, в следующее же мгновение она  поразит  эту
грудь.
     ‚от почему он не смел приблизитьсЯ к ней; но дверь, в которую он вошел,
находилась за его спиной, и он отступил назад, чтобы запереть ее.
     - Ќа прощанье  выслушайте  мое  предостережение!  Ѓудьте  настороже!  -
сказала она и снова улыбнулась. - ‚ас предали, это судьба  всех  предателей.
€звестно, что вы находитесь здесь или должны сюда приехать. ‘егоднЯ  вечером
Я видела на улице в карете моего мужа!
     - ’ы лжешь, шлюха! - вскричал Љаркер.
     ‚ ту же минуту в передней громко зазвонил колокольчик. Ћн побледнел,  а
она поднЯла руку, словно волшебница,  котораЯ  своими  заклинаниЯми  вызвала
этот звук.
     - ‚от! ‘лышите?
     Ћн прислонилсЯ спиною к двери, так как заметил в ќдит какую-то перемену
и подумал, что она хочет проскользнуть мимо него.  Ќо  она  быстро  вышла  в
противоположную дверь, котораЯ вела в спальню, и захлопнула ее ‡а собой.
     Љак только она повернулась,  как  только  отвела  от  него  неумолимый,
твердый взглЯд, он почувствовал, что может справитьсЯ с нею. Ћн подумал, что
испуг, вызванный этой ночной тревогой, сломил ее упорство, так как она и без
того уже была переутомлена. ђаспахнув дверь, он поспешил последовать за ней.
     Ќо в комнате было темно, а так как она не откликнулась на его зов,  ему
поневоле пришлось вернутьсЯ за лампой. ‚ысоко держа лампу,  он  осматривалсЯ
вокруг, полагаЯ, что она забилась куда-нибудь в угол; но в комнате никого не
было. ’огда он перешел в гостиную, потом в  столовую,  двигаЯсь  неуверенно,
как человек, который находитсЯ  в  незнакомом  месте;  боЯзливо  озиралсЯ  и
заглЯдывал за ширмы и диваны, но ее нигде не было. Ќе было ее и в  передней,
так скудно меблированной, что он мог убедитьсЯ в этом с первого взглЯда.
     ‚се это времЯ колокольчик снова и снова начинал дребезжать. ‚ дверь уже
стучали. Ћн поставил лампу и, подойдЯ к двери, стал  прислушиватьсЯ.  ‘лышны
были голоса; по крайней мере двое говорили по-английски. ЌесмотрЯ на то, что
дверь была толстаЯ, и несмотрЯ на шум, он слишком хорошо знал один  из  этих
голосов, чтобы сомневатьсЯ, кому он принадлежит.
     Ћн  снова  взЯл  лампу,  и  быстро  пошел  назад  через  все   комнаты,
приостанавливалсЯ в дверЯх и, держа лампу над головой, осматривалсЯ  вокруг.
Ћн был уже в спальне, как вдруг его  внимание  привлекла  дверь,  ведущаЯ  в
проход в стене. Ћн подошел к ней и убедилсЯ, что она  заперта  снаружи.  Ќо,
уходЯ, ќдит уронила вуаль, котораЯ застрЯла в двери.
     ‚се это времЯ  люди  на  площадке  лестницы  звонили  в  колокольчик  и
колотили в дверь руками и ногами.
     Ћн не был трусом, но этот  стук  и  звон,  предшествовавшаЯ  им  сцена,
необычнаЯ обстановка, котораЯ продолжала  его  смущать,  крушение  всех  его
планов (как это ни странно, но он был бы гораздо  смелее,  если  бы  они  не
рухнули), поздний час, сознание, что поблизости нет никого, к кому бы он мог
обратитьсЯ с просьбой о дружеской услуге, но, главное,  внезапное  сознание,
от которого даже его сердце стало  тЯжелым,  как  свинец,  -  сознание,  что
человек, чье доверие он обманул и  которого  так  гнусно  предал,  находитсЯ
здесь, чтобы встретитьсЯ с ним лицом к лицу  и  бросить  ему  вызов  теперь,
когда маска с него сорвана, - все это привело  его  в  панический  ужас.  Ћн
попробовал выломать дверь, в которой застрЯла вуаль, но это оказалось ему не
по силам. Ћн открыл окно и сквозь жалюзи посмотрел вниз, во двор; но  высота
была значительнаЯ, а камни не знали жалости.
     ‡вонки и стук не прекращались,  не  проходил  и  панический  страх.  Ћн
вернулсЯ к двери в спальне и с отчаЯнием, напрЯгаЯ все  свои  силы,  взломал
ее. Ћн увидел узкую лестницу, струЯ ночного воздуха коснулась  его  ноздрей,
он крадучись вернулсЯ назад за шлЯпой и  плащом,  потом  как  можно  плотнее
затворил за собой дверь, потихоньку спустилсЯ  по  лестнице,  держа  в  руке
лампу, потом потушил ее, поставил в угол и вышел под звездное небо.

        ѓ‹Ђ‚Ђ LV 

     ђоб ’очильщик лишаетсЯ места

     Џривратник у железных ворот, отделЯвших двор от  улицы,  оставил  дверь
сторожки открытой и ушел, намереваЯсь, вне сомнениЯ, присоединитьсЯ  к  тем,
кто поднЯл шум у двери  на  площадке  парадной  лестницы.  Ћсторожно  поднЯв
засов, Љаркер выскользнул на улицу, стараЯсь не шуметь, притворил скрипевшие
ворота и поспешил уйти.
     ‚ лихорадочной тревоге, вызванной унижением и бессильной Яростью, он не
мог боротьсЯ с паническим страхом. ‘трах достиг таких пределов,  что  Љаркер
готов  был  слепо  броситьсЯ  навстречу  любой  опасности,  только   бы   не
столкнутьсЯ с человеком, которого он два часа назад считал не  заслуживающим
вниманиЯ. ‚незапный его приезд, столь  неожиданный  длЯ  Љаркера,  звук  его
голоса, столь близкаЯ возможность встречи лицом к лицу могли ошеломить его в
первую минуту, но затем он принЯл бы все это хладнокровно и не  хуже  любого
негодЯЯ дерзко смотрел бы в глаза своему преступлению. Ќо то обстоЯтельство,
что козни его и  коварство  обратились  против  него  же  самого,  сокрушили
мужество и самоуверенность мистера Љаркера. ѓордаЯ женщина  отшвырнула  его,
как червЯ, заманила в ловушку и осыпала насмешками, восстала против  него  и
повергла в прах. „ушу этой женщины он  медленно  отравлЯл  и  надеЯлсЯ,  что
превратил ее в рабыню, покорную всем его желаниЯм. Љогда же, замышлЯЯ обман,
он сам оказалсЯ обманутым и лисьЯ его шкура была с него содрана, он улизнул,
испытываЯ замешательство, унижение, испуг.
     Џока он крадучись пробиралсЯ по улицам, ужас, ничего общего не  имеющий
с этим страхом перед погоней, потрЯс его, словно электрический ток. Љакой-то
странный ужас, непонЯтный и необъЯснимый, от которого землЯ  уходила  из-под
ног, что-то стремительно несущеесЯ в  воздухе,  словно  смерть,  летЯщаЯ  на
крыльЯх. Ћн съежилсЯ, как будто хотел уступить  ей  дорогу.  Ћднако  она  не
пронеслась мимо, - ее здесь никогда и не было, но какой ужас оставило позади
себЯ это неведомое!
     Ћн поднЯл злобное  лицо,  искаженное  тревогой,  к  ночному  небу,  где
звезды, такие спокойные, светили так же, как и в минуту,, когда он крадучись
вышел на двор. € он остановилсЯ, чтобы подумать о том,  что  теперь  делать.
ЃоЯзнь, что ему придетсЯ скрыватьсЯ от погони в чужом, далеком  городе,  где
закон, быть может, не защитит его, новое длЯ него чувство, что город этот  -
чужой и далекий, чувство, порожденное тем, что он внезапно  осталсЯ  совсем-
один после крушениЯ всех своих планов, боЯзнь, более  сильнаЯ,  что  наемный
убийца может прикончить его в темном закоулке, если он станет искать убежища
в €талии или ‘ицилии, - нелепаЯ мысль, внушеннаЯ  грехом  и  страхом,  -  и,
наконец,  какое-то  смутное  желание  действовать  вопреки   прежним   своим
намерениЯм, раз у него все планы рухнули, - все это побуждало  его  ехать  в
Ђнглию.
     "’ам Я буду, во всЯком случае, в большей безопасности, -  думал  он.  -
…сли Я решу не встречатьсЯ  с  этим  сумасшедшим,  там  менЯ  труднее  будет
выследить, чем здесь, за границей.  …сли  же  Я  решусь  на  встречу  (когда
пройдет этот проклЯтый припадок), Я буду по крайней мере не один, как здесь,
где некому слово сказать, не с кем посоветоватьсЯ, нет никого,  кто  бы  мне
мог помочь. ’ам менЯ не будут гнать и травить, как крысу".
     Ћн пробормотал сквозь зубы имЯ ќдит и сжал  кулак.  ЏробираЯсь  в  тени
массивных  зданий,  он  стискивал  зубы,  призывал  на  ее  голову  страшные
проклЯтьЯ и озиралсЯ по сторонам, как будто искал ее. Љрадучись, он дошел до
ворот постоЯлого двора. ‚се спали.  Ќо  когда  он  позвонил  в  колокольчик,
ЯвилсЯ какой-то человек с фонарем, и вскоре он уже стоЯл с этим человеком  в
каретном сарае и договаривалсЯ о найме старого фаэтона, чтобы ехать в Џариж.
     „оговорились быстро и тотчас же послали  за  лошадьми.  ђаспорЯдившись,
чтобы экипаж,  когда  запрЯгут,  выехал  следом  за  ним,  он,  все  так  же
крадучись, выбралсЯ из города, миновал старый  крепостной  вал  и  пошел  на
дорогу; она словно струилась потоком по темной равнине.
     Људа уводила она? ѓде она обрывалась? Љогда под влиЯнием этих мыслей он
приостановилсЯ, окидываЯ взглЯдом хмурую долину, где чахлые деревьЯ отмечали
наезженный  путь,  снова  налетела  несущаЯсЯ  на  крыльЯх   смерть,   снова
пронеслась мимо, стремительнаЯ и неодолимаЯ, и  снова  не  осталось  ничего,
кроме ужаса, такого же темного, как окружающий пейзаж, и неЯсного, как самые
дальние его границы.
     ‚етра не было; в глубоком сумраке ночи не промелькнуло ни  одной  тени;
не было шума. ѓород раскинулсЯ позади, сверкаЯ огнЯми, и звездные миры  были
заслонены шпицами и крышами,  которые  едва  вырисовывались  на  фоне  неба.
’емное и пустынное пространство окружало его со всех сторон,  и  часы  слабо
пробили два.
     Љазалось  ему,  он  шел  долго  и  прошел  большое  расстоЯние,   часто
останавливаЯсь и прислушиваЯсь. Ќаконец до его настороженного слуха  долетел
звон бубенчиков. ‡венЯ то тише,  то  громче,  то  совсем  замираЯ,  то  чуть
позвЯкиваЯ там, где дорога  была  плохаЯ,  то  звенЯ  бойко  и  весело,  они
приближались, и, наконец, громко закричав и щелкнув бичом, мрачный форейтор,
закутанный до самых глаз, остановил возле него четверку лошадей.
     - Љто там идет? Њосье?
     - „а.
     - Њосье прошел не малый путь темной ночью.
     - Ќеважно. “ каждого свой вкус. Ѓольше никто не  заказывал  лошадей  на
почтовой станции?
     - ’ысЯча чертей!.. прошу прощениЯ. ‡аказывал ли кто  лошадей?  ‚  такую
пору? Ќет.
     - ‘лушай, приЯтель! џ очень тороплюсь. Џосмотрим, быстро  ли  мы  будем
подвигатьсЯ вперед. —ем б