        „эвид ѓерберт ‹оуренс. ЂнглиЯ, моЯ ЂнглиЯ


     David Herbert Lawrence - England, My England(1915)
     ђассказ
     Џеревод с английского ‹арисы €льинской
     OCR by D.C.H.L.

     Ћн работал на краю  пустоши  за неглубоким ручьем, бегущим  по ложбине,
где кончаетсЯ сад,--  удлинЯл садовую дорожку,  уходившую через  бревенчатый
мостик в заросли  вереска. Ћн уже снЯл  слой жесткого  дерна с папоротником,
обнажив  суховатую  серую  почву.  Ќо  дорожка  получалась  криваЯ,  он  был
недоволен,  между  бровЯми  у  него пролегла  морщина. € вроде  бы колышками
разметил,  и направление определил  -- между большими  соснами,  а  выходило
почему-то не  так.  ‚ который  раз,  напрЯгаЯ синие  острые глаза  --  глаза
викинга, он обернулсЯ, всматриваЯсь  сквозь проем  в стене молодого  соснЯка
туда, где  от осененного ольхой мостика взбегала на  цветущий лужок поросшаЯ
зеленой травой дорожка. ‚ысокие лиловые и  белые водосборы упирались в торец
старого  гемпширского  дома,  вросшего  в  землю  среди цветов  и  косматого
бурьЯна, разросшегосЯ кругом.
     ‚далеке раздавались детские голоса, перекликались, переговаривались  --
тоненькие девчоночьи голоса с оттенком назидательности, с властными нотками.
     -- €ди скорей, нЯнЯ, а то возьму и побегу туда, где змеи.
     € ни у кого не хватит духу ответить:
     -- Ќу и беги, дурочка. ‚ечно одно и то же:
     -- Ќе надо, душенька. •орошо, душенька. ‘ию минуту, душенька. „ушенька,
умей же немножко потерпеть.
     Ћн  ожесточилсЯ в своем  отрезвлении: все не по сердцу, все не мило. Ќо
продолжал работать. —то еще ему оставалось, как не смиритьсЯ!
     ‡емлЯ пылала под солнцем, неистово  пламенели цветы,  с неистовой силой
ощущалась   уединенность   среди  девственного   покоЯ   пустотных   земель.
“дивительно,  как  стойко держитсЯ  местами  в  Ђнглии  первобытный  дух  --
например, здесь, среди буйно поросших можжевельником  склонов,  в болотистых
гадючьих  низинах  у  подножиЯ  известковых  холмов.  „уша  земли,  хранЯщаЯ
первозданность, как в те далекие времена, когда сюда Явились саксы.
     Ђх,  как он раньше любил  все это!  ‡еленую дорожку, островки цветов --
белые и лиловые водосборы, огромные Яркие  маки, алые, с черными прожилками:
статные желтые  коровЯки  -- весь этот пламенеющий сад, который и тысЯчу лет
назад  уже  был садом,  возделанным  в лощине среди змеиных  пустошей.  ‘ад,
который у  него  заполыхал  цветами на  солнечной полЯне под  кустарником  и
деревьЯми. ‘тарина, седаЯ старина! € это он вернул ей молодость.
     „еревЯнный дом  с покатой крышей-капюшоном был стар и заброшен.  Ћн был
частицей  стародавней  Ђнглии.   Ђнглии  деревушек   и  йоменов<sup>1</sup>.
‡атерЯнный  в  одиночестве  на  краю  пустоши в  конце  широкого  заглохшего
проселка, опутанного шиповником под тенью дубов, он никогда не сталкивалсЯ с
сегоднЯшним  миром. Џока  не пришел  ќгберт  с молодой  женой. Џришел, чтобы
наполнить его цветами.
     _________________
     <sup>1</sup>   ‰омены  --  в  Ђнглии  14-18  вв.--  крестьЯне,  которые
самостоЯтельное хозЯйство на земле, ЯвлЯвшейсЯ их наследственным наделом.

     „ом был древний и  очень неудобный длЯ жильЯ. Ќо ќгберт ничего не хотел
менЯть. Љак  хорошо  сидеть  вечерами  у широкого,  почерневшего  от времени
камина,  когда  над  крышей  ревет ветер,  а  в  очаге  уютно  трещат дрова,
наколотые собственными руками! Џо одну сторону он, по другую --“инифред.
     “инифред!  Љак  он желал ее! ЊолодаЯ, красиваЯ,  полнаЯ  жизни,  словно
пламЯ под солнцем. Ћна двигалась со  сдержанной грацией, таЯщей энергию, как
если бы куст, весь в пунцовом цвету, пришел в движение.  Љазалось, она  тоже
шагнула в  сегоднЯшний день из старой Ђнглии -- румЯнаЯ, крепкаЯ, с какой-то
грубоватой   истовой  основательностью,   налитаЯ   здоровьем,   как   ветка
боЯрышника.  Ђ он,  он был похож  на английского лучника, высокий, стройный,
быстрый, с упругими длинными ногами и благородной осанкой. ‚олосы у нее были
ореховые, кудрЯвые,  все  в тугих завитках.  “ нее  и  глаза  были ореховые,
Ясные,  словно у  птицы  малиновки. Ђ он  был  белокож,  волосы у  него были
тонкие, шелковистые,  светлые,  хотЯ с годами  потемнели, а нос с горбинкой,
как у всех в его старинном сельском роду. Ћни были красивой парой.
     „ом  принадлежал “инифред. …е отец  был  тоже  человек  энергичный.  Ћн
приехал  с севера  беднЯком.  ’еперь  он  владел порЯдочным состоЯнием. ќтот
участок отличной  земли в ѓемпшире  он купил недорого. …го  собственный  дом
стоЯл, отступаЯ  от дороги, неподалеку от крохотной церковки посредине почти
вымершего селениЯ -- поместительный старый фермерский дом в  глубине пустого
двора, заросшего травой. Џо  одну сторону четырехугольной площадки  тЯнулось
длинное-длинное  строение, не то бывший амбар, не то сарай,  приспособленный
им  длЯ младшей  дочери, Џрисциллы. Ќа длинных окнах висели  белые в голубую
клеточку  занавески,  внутри,  под  крутобокой крышей,  красовались  могучие
старые  балки.  ‡десь  был   дом  Џрисей.  „альше,   Ярдах  в  пЯтидесЯти,--
хорошенький новый домик, который он построил длЯ другой дочери, Њагдалены, и
при  нем  огород  до  самой опушки  молодой  дубовой  рощицы.  Ђ  за  садом,
примыкающим к дому, за газонами и кустами роз тЯнулсЯ проселок -- по пустырю
с буйными зарослЯми бурьЯна, по дамбе над запрудой, где росли высокие черные
сосны;  между соснами, по краю  болотца на уклоне, под раскидистыми угрюмыми
дубами,-- пока не упиралсЯ  неожиданно в приземистый домишко “инифред, такой
уединенный и одичалый.
     „ом был  собственностью “инифред,  и  сад, и кусочек пустоши, и  топкий
склон  -- все это были ее владениЯ, ее маленькое королевство.  Љогда  лет за
десЯть до  войны ее  отец купил эту землю, она как раз  собиралась  замуж  и
смогла прийти к  ќгберту  с таким приданым. ’рудно сказать, кто этому больше
радовалсЯ, он или она.  …й было  в то времЯ всего двадцать лет, ему -- всего
на  год больше. “ него за душой  было фунтов полтораста  годовых  -- и сверх
этого ничегошеньки, кроме незаурЯдного  личного  обаЯниЯ.  “  него  не  было
профессии,  он ничего  не зарабатывал. ‡ато умел  толковать  о  литературе и
музыке,  горЯчо  увлекалсЯ  народными мелодиЯми,  собираЯ  народные песни  и
танцы, изучаЯ тонкости морриса<sup>1</sup> и  старых английских обрЯдов.  ‘о
временем это, конечно, должно было принести ему деньги.
     _________
     <sup>1</sup> Њоррис  --  театрализованный  народный  танец  в  костюмах
героев легенды о ђобин ѓуде.

     Ђ пока -- здоровье  и  молодость, страсть,  надежды. Ћтец  “инифред был
неизменно  щедр,  но не  зрЯ  он был выходец с севера  -- человек с  трезвой
головой  и кожей,  задубелой от тумаков,  нанесенных жизнью. „ома  он прЯтал
свою  трезвую  расчетливость подальше  от  глаз и  поэтически,  романтически
подыгрывал своей  сочинительнице-жене  и крепким,  горЯчим  дочкам.  Ћн  был
неробкого десЯтка, не привык ныть и сносил  свои  тЯготы, ни на кого  их  не
перекладываЯ. Ќет, он не допускал, чтобы внешний мир слишком вторгалсЯ в его
домашнюю жизнь. …го жена, натура утонченнаЯ, возвышеннаЯ, писала  стихи, чем
снискала  себе определенную известность в узких литературных кругах. ‘ам он,
земной,  бывалый,  исполненный бойцовского  духа  своих  предков,  по-детски
обожал стихи,  сладкозвучную поэзию и наслаждалсЯ ролью  главы просвещенного
семейства. Ћн был дюжей породы  --  вероЯтно, в ущерб  изысканности. Ќо  это
лишь придавало их семейному очагу жизнерадостности, бодрости, рождественской
праздничности. Ћн  всегда нес с собой  дыхание  ђождества, это пришло к нему
вместе  с достатком. €  если после  обеда у них в доме угощали поэзией, то к
ней на закуску подавали также шоколад, орехи и другие вкусные вещи.
     ‚от  в такое семейство пришел ќгберт.  Ћн  был  сделан из  совсем иного
теста.  Ћтец  и три  дочери,  плотно  сбитые,  полнокровные,  были  исконным
порождением английской  земли,  как остролист или боЯрышник.  Љультура  была
привита  им  извне  -- так,  наверное,  можно привить  садовую розу на  куст
терновника. Ћна принЯлась, как ни странно, но кровь, текущаЯ в их  жилах, от
этого не изменилась.
     ќгберт   же  был  прирожденной   розой.  ЏоколениЯ  породистых  предков
наградили  его  пленительной  и  непринужденной  пылкостью.  Ћн  не  блистал
познаниЯми или способностЯми, пускай хотЯ бы к "сочинительству",-- нет. Ќо в
музыке его голоса, в  движениЯх гибкого  тела, в упругости мускулов и блеске
волос, в чистой, с горбинкой, линии носа и живости синих глаз было не меньше
поэзии, чем в стихах. “инифред  любила его,  любила этого южанина как  некое
высшее создание. ‚ысшее, заметьте. —то не значит более глубокое. Ќу, а он --
он любил ее страстно, всем своим существом. Ћна была длЯ него как  бы теплой
плотью самой жизни.
     ‚олшебными были эти  дни  в Љрокхем-коттедже,  эти первые дни  в полном
уединении, не считаЯ прислуги, приходившей по утрам. —удесные дни, когда длЯ
нее, нее одной, цвела его стройнаЯ, гибкаЯ, упругаЯ молодость, а он окуналсЯ
в нее,  как  в  багрЯный  огонь,  и выходил  обновленный. Џусть  никогда  не
кончались бы эта страсть, этот брачный союз! ‘нова  пламЯ двух тел ворвалось
в старый дом, и без того  туго населенный тенЯми плотских вожделений! ЌельзЯ
было  и  часу  провести  в темной комнате,  не  поддавшись их  власти.  †ар,
рожденный в  крови ушедших йоменов, тлел  под  древним кровом, где, влекомые
желанием,  зачинали столько поколений. Њолчаливый  дом,  темный,  с толстыми
„еревЯнными стенами и огромным  почерневшим  очагом, овеЯнный тайной. ’емный
дом с  подслеповатыми  окошками, глубоко  осевший  в  землю.  ’емный, словно
берлога, в которой  укрывались  и спаривались сильные звери, одинокие ночью,
одинокие „нем, предоставленные себе и  своим страстЯм на протЯжении стольких
поколений.  Ќа  молодую  чету  он,  казалось, наслал  наваждение.  Ћни стали
другими. Ћт  них  веЯло затаенным  жаром, в  них  дремал  непонЯтный  огонь,
готовый вспыхнуть и  объЯть их. Ћни и сами  чувствовали, что не  принадлежат
больше  миру ‹ондона.  Љрокхем подменил  им кровь -- ощущение близости змей,
которые жили прЯмо у них в саду, дремали, греЯсь  на солнце, так что ќгберту
не  в  диковинку было, орудуЯ  лопатой, увидеть на  черной  земле  буроватый
подозрительный холмик, свитый в кольцо, который внезапно с шипением оживал и
поспешно терЯлсЯ в траве. Ћднажды странный вопль донессЯ до слуха “инифред с
клумбы под  низеньким окошком гостиной --  невыразимо  странный вопль, можно
было подумать,  это  сама душа  прошлого  вопиет из тьмы. “инифред  выбежала
наружу и увидела на клумбе большую  бурую змею и  в плоской змеиной пасти --
заднюю лапку лЯгушки,  котораЯ пыталась вырватьсЯ и издавала жуткий, тонкий,
надрывный вопль. “инифред глЯдела на змею, и мрачнаЯ плоскаЯ голова отвечала
ей упорным  взглЯдом. Ћна  вскрикнула, и змеЯ выпустила лЯгушку,  недовольно
заскользив прочь.
     ’аков  был  Љрокхем.  ‘овременность  не  запустила в  него  когти своих
изобретений, он оставалсЯ такой, каким был:  затаенный,  дикий, первобытный,
как в  те  времена,  когда  сюда  впервые  пришли саксы. €  ќгберт с  женой,
отрезанные от мира, попали к нему в плен.
     Ћн не сидел сложа руки; она тоже. „ел  было хоть отбавлЯй:  приводить в
порЯдок дом, когда  рабочие  покончили  с ремонтом,  шить  диванные подушки,
занавески,  прокладывать  тропинки,   носить  воду,  поливать,  а  потом  --
расчистить дорожки  в  запущенном саду  на склоне,  вскопать  рыхлую  землю,
разровнЯть ее небольшими уступами и засадить цветами. Ћн работал с усердием,
закатав рукава рубашки,  работал по  целым днЯм, берЯсь  то  за одно,  то за
другое. Ђ она, покойнаЯ, умиротвореннаЯ, приходила помочь ему, побыть рЯдом.
Љонечно, он был дилетант -- дилетант до  мозга костей. Ћн трудилсЯ так много
и так мало успевал, и, что бы он ни сработал, все оказывалось недолговечным.
Љогда, например,  нужно было разбить  сад на террасы, он  укреплЯл их  двумЯ
длинными узкими  досками,  которые  под напором земли  быстро  проседали,  и
немного  требовалось лет, чтобы они, прогнив  насквозь, развалились  и землЯ
опЯть осыпалась  вниз и  кучами сползла к ручью. Ќо что поделаешь? Ћн не был
приучен все  делать всерьез, он надеЯлсЯ, что и так  сойдет. Ѓольше того, он
вообще не  представлЯл себе,  что помимо временных мелких  поделок, возможно
что-то иное,-- и это при столь  пылкой  любви к добротному  старому дому, ко
всей добротной английской  старине! ‚от  что любопытно:  его так покорЯло  в
прошлом ощущение  надежности, прочности, а в настоЯщем он делал все с грехом
пополам, кое-как.
     “инифред  не  могла  его  осуждать.   …й,   выросшей  в   городе,   все
представлЯлось замечательным; копать землю лопатой --  одно это уже казалось
романтичным. Ќи ќгберт, ни она пока еще не видели разницы между романтикой и
работой.
     ѓодфри  Њаршалл,  отец ее,  был  на  первых  порах  совершенно  доволен
гнездом, свитым  в  Љрокхем-коттедже.  ќгберт  оказалсЯ  молодцом,  куда  ни
глЯнешь -- везде видна его рука,  и радостно, что от обоих так  и веет жаром
страсти.  „лЯ  человека, который, не  знаЯ  отдыха, до  сих  пор трудилсЯ  в
‹ондоне, поддерживаЯ  свое  скромное состоЯние,  главою  непридуманной поэмы
было  сознание,  что  в  Љрокхем-коттедже,  в  укромной глуши среди болот  и
пустошей,  где белеют невдалеке глыбы  известковых холмов, два юных существа
сажают сад и любЯт друг друга. Ђ  он, старик, приносит дрова, питающие огонь
их страсти.  Ћн не дает угаснуть пламени. Њысль об этом наполнЯла его тайным
торжеством. Љ нему, отцу, по-прежнему припадала “инифред как к единственному
источнику  всего  надежного, устойчивого,  жизненного.  Ћна любила  ќгберта,
любила  страстно.  Ќо  опиралась  она на  силу  своего  отца.  Љ  этой  силе
обращалась всЯкий  раз, когда ей  нужна была поддержка.  ‚ трудную минуту, в
минуту сомнений ей никогда  не приходило в голову обратитьсЯ к ќгберту. Ќет,
во всем по-настоЯщему серьезном она полагалась на отца.
     €бо  ќгберт не  помышлЯл о том, чтобы чего-нибудь добитьсЯ в жизни.  Ћн
решительно ни к чему не стремилсЯ. Ћн вырос в хорошей семье, в милом „оме за
городом, в  чудесном окружении.  ђазумеетсЯ,  ему  следовало  бы  приобрести
профессию. €зучить право или войти в какое-то  дело. Ќо  нет  -- роковые три
фунта в неделю означали, что ему никогда не придетсЯ голодать, а добровольно
идти в кабалу он не хотел. ЌельзЯ сказать, чтобы он бездельничал. Ћн был, на
свой дилетантский лад, постоЯнно занЯт делом. “ него просто не  было желаниЯ
найти  себе место в мире  и уж тем более  -- пробивать дорогу к этому месту.
Ќет уж, увольте,  мир того не  стоит. Њир  пускай сам по себе, а  он  пойдет
своим  путем,  сторонкой,  как  случайный  странник, окольными  заброшенными
тропами. Ћн любит  свою  жену, свой дом, сад.  ‡десь, в  некоем эпикурейском
затворничестве,  и  будут протекать  его дни.  Ћн любит  старину,  старинную
музыку, танцы, обычаи старой Ђнглии. ‚ созвучии с ними, а не с деловым миром
он постараетсЯ построить жизнь.
     Ќередко, правда,  отец призывал  “инифред  в  ‹ондон -- он любил, чтобы
дети  находились  при нем.  Ђ  значит, ей с  ќгбертом  нужна была квартира в
городе,  и  времЯ от  времени  молодаЯ  чета  перебиралась с  лона природы в
‹ондон.  ‡десь у ќгберта  было  полно друзей, того же незадачливого племени,
что  и он сам: этот  баловалсЯ живописью, тот пробовал сочинЯть или  лепить,
третий музицировал. ќгберту не приходилось скучать.
     ’рех  фунтов в неделю, однако  же,  хватить на это все не могло. „еньги
давал  отец  “инифред. …му нравилось  давать  деньги. Ћн  положил дочери  на
расходы совсем  немного, зато часто делал подарки -- то “инифред даст десЯть
фунтов, то  ќгберту. ’ак что оба видели в нем главную  свою опору. ќгберт не
находил ничего особенного  в том, что пользуетсЯ чьими-то милостЯми, что  за
него кто-то платит. ’олько когда он  чувствовал, что из-за  денег к  нему  в
семействе относЯтсЯ чуточку покровительственно, он начинал обижатьсЯ.
     Ђ там, естественно, пошли дети: прелестнаЯ  белокураЯ дочка,  маленький
одуванчик  с  пушистой головкой. ђебенка все  обожали. Џервый  раз  в  семье
поЯвилось светловолосое изЯщное  существо, похожее на  отца  белизной  кожи,
стройностью и красотой сложениЯ,  с движениЯми танцующими и легкими, точно у
феи полевой маргаритки, как оказалось, когда крошка подросла. Ќемудрено, что
Њаршаллы  души не чаЯли  в девочке -- ее назвали „жойс. Ћни и сами не лишены
были своеобразной грации, но грации медлительной, тЯжеловесной. ‚се они были
коренастые, с сильными, плотно сбитыми  телами и  немного землистым оттенком
кожи. € вот среди  них расцвело  первоцветом воздушное, тоненькое дитЯ.  Ћна
была сама поэзиЯ, эта малютка.
     ‚прочем,  вместе  с нею  поЯвились и новые  осложнениЯ. “инифред должна
была  взЯть нЯню. „а-да, непременно. ’ак постановило семейство. Љому за нЯню
платить? Љому же, как не  деду --  ведь отец  ничего не зарабатывает. Ќу да,
нЯню возьмет на себЯ дед, как  брал на себЯ все расходы, свЯзанные с родами.
‚ Љрокхем пришло глухое  ощущение  денежного неблагополучиЯ.  ќгберт открыто
жил на деньги тестЯ.
     Џосле  рождениЯ  ребенка   у  них   с  “инифред  никогда  уже  не  было
по-прежнему. ‚начале перемена была едва  заметна. €  все  же  перемена была.
‚о-первых,  в  центре  вниманиЯ  “инифред  оказалось  нечто  новое.  Ћна  не
собиралась делать из дочери предмет обожаниЯ. Ћднако ей было присуще то, что
в наше времЯ столь часто заменЯет матерЯм  нерассуждающую  любовь:  глубокое
чувство долга  к  ребенку. “инифред  ценила  по достоинству очарование своей
девочки и относилась к ней с большой ответственностью.  ‘транно, что чувство
ответственности  могло  возобладать  в  ней  над  любовью  к  мужу.  Ќо  это
произошло. ќто часто происходит. Њатеринский долг занимал в  сердце “инифред
первое место, а уж потом, где-то дальше, шел долг супружеский.
     ђебенок  как бы заново замкнул ее  в круге  родной семьи. ђодители, она
сама, ребенок -- вот что составлЯло длЯ нее свЯтую троицу на земле. Њуж? . .
„а, она его все еще любила. Ќо любовь была длЯ нее чем-то несерьезным. ‚ ней
с первобытной силой развито было чувство долга, семьи. „о замужества главной
из  человеческих  обЯзанностей  длЯ  нее  был  дочерний  долг  --  отец  был
первопричиной  бытиЯ, твердыней,  извечной опорой.  ’еперь  к цепи семейного
долга прибавилось еще одно звено: отец, она,-- ребенок.
     ќгберт  очутилсЯ  вне  круга.  Ќичто,  казалось  бы  не  произошло,  но
мало-помалу, само по себе, совершилось его отчуждение. †ена еще  любила его,
то есть ее влекло к нему.  Ќо только . . . только он сделалсЯ почти ненужной
фигурой  в  игре.  “  него  не  было  причин  жаловатьсЯ  на  “инифред.  Ћна
по-прежнему  исполнЯла свой  долг.  Џо-прежнему  он  внушал  ей  страсть  --
страсть, на которую он поставил и жизнь свою, и душу. Ќо . . .
     ЋпЯть и опЯть между ними вставало это назойливое  "но". Ђ  потом, когда
поЯвилсЯ   второй   ребенок,  втораЯ   маленькаЯ  чаровница,   белокураЯ   и
трогательнаЯ,  хоть  и не столь горделивой,  пламенной  стати, как  „жойс,--
когда поЯвилась Ђннабел, ќгберт  начал действительно  понимать,  как обстоит
дело. †ена  еще любила его. Ќо -- и теперь это  "но" выросло до  исполинских
размеров  --  физическое  влечение  к  нему  имело  длЯ  нее  второстепенное
значение. € с каждым днем значило все меньше. ‚ конце концов за два года она
успела познать страсть. Ќе этим жив человек. Ќет-нет, жизнь строЯт на чем-то
более серьезном, основательном.
     Ћна стала  тЯготитьсЯ своею любовью к ќгберту  --  стала самую  малость
презирать ее. Љазалось бы, что  еще  надо  -- милый, обаЯтельный, бесконечно
желанный.  Ќо . . .--  ах, какой грозной тучей нависло это "но"!--  но он не
утвердилсЯ  на  равнине  ее  жизни  каменной  горой, на которую  можно  было
положитьсЯ  без оглЯдки, незыблемой и главной твердыней.  Ќет, он  был вроде
кошки, которую держишь в доме,  а она  в  один  прекрасный  день  возьмет  и
исчезнет, не оставив следа. Ћн  был  как садовый цветок, который трепещет на
ветру  жизни, а  потом  осыпаетсЯ, словно его  и  не  было. Љак  дополнение,
приложение -- он был бесподобен, одна женщина с восторгом держала бы его при
себе  всю жизнь  как  самое  красивое, самое  завидное  свое  достоЯние.  Ќо
“инифред была человеком иных понЯтий.
     ли годы, и, вместо  того  чтобы прочней  утвердитьсЯ в  жизни,  он все
дальше  отходил от нее.  Ћн был тонкой натурой, впечатлительной и страстной,
но попросту не желал посвЯтить себЯ повседневности, работе, как их  понимала
“инифред.  Ќет,  он  совершенно не  намерен  был  пробивать  себе  дорогу  и
трудитьсЯ ради дела. Ќет-нет, ни за что.  Ђ если “инифред угодно жить лучше,
чем позволЯют их скромные средства,-- что ж, это ее забота.
     Ђ “инифред, в сущности, и не хотела, чтобы он посвЯтил себЯ работе ради
денег. ‘лово "деньги", увы, уподобилось длЯ них горЯщей головне, способной в
одну минуту  воспламенить их  обоих  гневом. Ќо это лишь потому,  что словам
принЯто  придавать условный смысл.  €бо “инифред, в  сущности, волновали  не
деньги.  …й было все равно, зарабатывает  он что-нибудь или нет. Џросто  она
знала, что  три четверти денег,  которые она тратит на себЯ и детей, идут от
отца, и позволЯла  этому  обстоЯтельству стать  между нею  и ќгбертом  casus
belli<sup>1</sup>, обнаженным мечом.
     ____________
     <sup>1</sup><sup> </sup>поводом к войне (лат.).

     —его же она хотела -- чего?  …е мать сказала однажды со свойственным ей
оттенком иронии:
     --  ‚идишь  ли, дружок, если тебе на долю  выпало  смотреть  на полевые
лилии,  кои  не утруждаютсЯ,  не  прЯдут,-- ну что же,  бывает, что человеку
выпадает и такаЯ  участь, и она,  возможно,  не  худшаЯ  из  всех.  ‡ачем ты
ропщешь на судьбу, дитЯ мое?
     Њать превосходила детей остротою ума, они чаще всего терЯлись, не знаЯ,
как  ей  ответить. ’ак что  смЯтение “инифред  только усилилось. Џри чем тут
лилии? “ж если говорить  о лилиЯх, это ее  маленькие  дочки. Ћни, по крайней
мере, растут. ‚едь у •риста сказано:
     "Џосмотрите  на лилии, <i>како</i>  растут". Џрекрасно, вот у нее и  растут ее
девочки. —то  же до их  отца, этот цветок давно уже вымахал в полный рост, и
она не  хочет тратить  жизнь на  то,  чтобы  созерцать  его  в  расцвете его
красоты.
     Ќет,  не в том беда, что  он не зарабатывал  деньги. €  не в  том,  что
бездельничал.  Ћн постоЯнно что-то делал  в  Љрокхеме,  постоЯнно возилсЯ  с
чем-нибудь, занималсЯ  разной мелкой работой. Ќо какой работой, боже ты мой,
какими  мелочами -- то это садоваЯ дорожка, то  роскошные  цветы, то стульЯ,
которые нуждаютсЯ в починке,-- старые, сломанные стульЯ!
     Ѓеда в  том, что он ничего не представлЯл собою. „обро бы он что-нибудь
затеЯл и  потерпел неудачу, потерЯв  при этом все деньги, какие  у них есть.
„обро бы испытал себЯ  на чем-то. Џусть даже был бы негодЯем, мотом  -- ей и
тогда было бы  проще.  Ѓыло  бы,  по  крайней мере,  чему  противитьсЯ.  Њот
все-таки представлЯет  собой кое-что. Ћн рассуждает  так:  "Ќет, Я  не  буду
приумножать  и держатьсЯ купно со всеми, Я в этом деле обществу не пособник,
Я,  в меру моих скромных сил, всЯчески  буду  вставлЯть ему палки в колеса".
€ли так: "Ќет, не буду  Я печьсЯ о других. Џускай  мне свойственны низменные
страсти,  зато  они  --  мои собственные,  и  Я  их  не  променЯю  ни на чьи
добродетели". Њот, прохвост,  таким образом, занимает определенную  позицию.
…му  можно противодействовать, и, в конечном  счете,  образумить  его  -- во
всЯком случае, если верить книжкам.
     Ќо ќгберт! —то прикажете делать с таким,  как ќгберт? Џороков за ним не
водилось. —еловек он был не  только по-настоЯщему добрый, а даже широкий.  €
не слабый. Ѓудь он слабый человек, “инифред могла бы пожалеть его по доброте
сердечной. Ќо даже в таком утешении ей было отказано. Ћн не слабый человек и
не  нуждаетсЯ в  ее жалости и  доброте.  Ќет уж,  увольте. Ћн -- изысканное,
пылкое существо  и отлит из более редкой стали, чем  она. Ћн это знал, и она
знала.  € оттого, беднЯжка, еще  больше  терЯлась и выходила  из  себЯ.  Ћн,
существо  высшее,  более совершенное,  по-своему  более  сильное, забавлЯлсЯ
своим  садом, своими  старинными песнЯми, народными  танцами  --  забавлЯлсЯ
себе, видите ли,-- а ей доставалось строить будущее, находЯ ему опору лишь в
собственном сердце.
     Љ тому же он  начал ожесточатьсЯ, недоброе выражение пробегало порой  у
него по лицу. Ћн не уступал  ей --  какое там. ‘ловно сам бес вселилсЯ в это
статное, стройное, белокожее тело. Ћн был здоров, был полон затаенной жизни.
„а,  ему теперь приходилось таить  жизненную силу, кипЯщую в  нем, раз  жена
больше не принимала ее от него.
     ‚ернее,  принимала  лишь   изредка.  €бо  временами  она  не  могла  не
покоритьсЯ. Ћна так сильно любила его, так желала, все так пленЯло ее в этом
создании, более  совершенном, чем  она сама.  €  она уступала  --  со стоном
уступала своей неутолимой страсти  к нему. ’огда он приходил к ней,-- дивно!
страшно!-- она не могла понЯть иной раз, как они умудрЯлись остатьсЯ в живых
после того,  как смерч страсти проносилсЯ между ними.  „лЯ нее это было, как
если бы  Ярые вспышки молнии, одна за  другой, пронизывали всю  ее насквозь,
пока, истощЯЯсь, не угасали.
     Ќо  удел  смертных -- жить  дальше. Ђ удел  легких, как пух, облаков --
понемногу  собиратьсЯ  все  гуще, гуще, застилаЯ  небо, без  следа  затмеваЯ
солнце.
     Ѓыло так. ‚озвращалась любовь,  и, подобнаЯ грозной молнии,  между ними
вспыхивала страсть. ’огда ненадолго небо  сиЯло над  ними чистой лазурью.  Ђ
потом, неумолимо, неизбежно, на горизонте вновь громоздились тучи, не спеша,
потихоньку наползали на  небосвод,  отбрасываЯ  то  здесь, то там  ненастные
холодные тени,-- не спеша, потихоньку сгущались, затЯгиваЯ небесную ширь.
     ли годы,  и  небо  все реже проЯснЯлось от  вспышек молний,  все более
скупо проглЯдывала из-за туч лазурь.  Џостепенно и, казалось, необратимо все
ниже нависала над ними давЯщаЯ сераЯ пелена.
     Џочему же все-таки ќгберт  не  пыталсЯ предпринимать что-нибудь? Џочему
не пробовал утвердитьсЯ в этой жизни? Џочему не  был, подобно отцу “инифред,
столпом общества -- пусть тонкой, пусть  изЯщной, но опорой? Џочему не желал
впрЯгатьсЯ  ни  в  какую упрЯжку?  ‚ыбрать  длЯ себЯ  хоть  какое-то  четкое
направление?
     Ќу, что на это сказать? Њожно свести конЯ к водопою, но нельзЯ насильно
заставить его пить. ‚одопоем был мир, конем -- ќгберт. Ђ конь уперсЯ -- и ни
в какую. Ќе мог он  пить,  не мог, и все тут. ‡арабатывать на хлеб с  маслом
ему  не  было надобности,  а работать просто ради того,  чтобы работать,  он
отказывалсЯ. Ќе будут вам водосборы кивать головками в Январе, не закукует в
Ђнглии  на ђождество кукушка. Џочему? Ќе  их это дело в такую пору. Ќе хотЯт
они. „а и не могут хотеть.
     ’о  же  было  и  с  ќгбертом. Ќе мог  он свЯзать себЯ участием в  общей
работе, ибо не было в  нем основного: побуждениЯ к этому. Ќапротив --  в нем
глубоко засело гораздо  более  сильное побуждение:  держатьсЯ  в стороне. Ќа
отдалении. Ќикому  не  причинЯть вреда. Ќо держатьсЯ  в стороне.  Ќе его это
дело.
     ‚озможно, ему не следовало женитьсЯ  и заводить детей.  Ќо кто повернет
вспЯть течение вод?
     ’о же верно было  и в отношении  “инифред. Ћна  была  не так  устроена,
чтобы  держатьсЯ   в  стороне.  …е  фамильное  древо   принадлежало  к  тому
жизнестойкому  виду  растительности,  чье  назначение  --  тЯнутьсЯ  вверх и
уповать  на  лучшее.  …й  было  необходимо,  чтобы  жизнь  ее  имела  четкое
направление.  Ќикогда  в  родном  доме  ей  не  приходилось  сталкиватьсЯ  с
нерешимостью,  какаЯ обнаружилась в ќгберте и вселЯла в  нее такую  тревогу.
—то делать, что ей было делать лицом к лицу с этой пугающей нерешимостью?
     “ них  в  семье все было совсем иначе. ‚озможно, ее отца  тоже посещали
сомнениЯ, но он  держал их при себе. Џожалуй, он в глубине  души не очень-то
верил в этот наш мир, в это общество, которое мы строили с таким усердием, а
доусердствовались,  в конечном  счете,  до  собственной погибели.  Ќо ѓодфри
Њаршалл  был сделан из  другого  теста, из муки  грубого  помола, замешанный
круто  и не без толики здоровой  хитрецы. „лЯ  него вопрос был в том,  чтобы
выстоЯть, во всем прочем  он полагалсЯ  на волю Ѓожью.  Ќе  слишком склонный
обольщатьсЯ, он все  же верил в Џровидение. Ќе мудрствуЯ  и не рассуждаЯ, он
хранил в  себе  своеобразную  веру  -- веру терпкую,  точно сок  неистребимо
живучего дерева.  Џросто веру,  слепую и терпкую,-- так сок в дереве слеп  и
терпок и все  же  с верой пробиваетсЯ  вверх, питаЯ собою рост. ‚озможно, он
был не очень разборчив в средствах,  но ведь, дерево не очень-то разбираетсЯ
в средствах,  когда  в  стремлении выжить продираетсЯ  к месту  под  солнцем
сквозь чащобу других деревьев.
     ‚   конечном  счете,   только  этой  неунывающей  неистребимой,  как  у
древесного сока,  верой и жив человек.  Њного раз могут сменЯтьсЯ поколениЯ,
огражденные стенами общественного зданиЯ, которое человек возвел длЯ себЯ,--
и так же могут много лет плодоносить за садовой оградой груши и смородиновые
кусты,  даже  если  род  человеческий  исчезнет с лица земли. Ќо мало-помалу
садовые  деревьЯ  начнут  исподволь  разрушать   ту  самую  ограду,  котораЯ
поддерживала  их. ‚сЯкое здание  в конце концов обрушитсЯ, если его не будут
постоЯнно укреплЯть и восстанавливать руки живущих.
     ќто  как раз и не мог заставить себЯ делать ќгберт  -- опЯть укреплЯть,
опЯть  восстанавливать.  ‘ам  он  того не  сознавал,  а  впрочем, если  бы и
сознавал  -- что толку? Ќе мог, и все  тут. ’акие качества,  как  стоицизм и
эпикурейство,  достались ему вместе с благородством происхождениЯ. ’есть  же
его, которому ума было отпущено ничуть не меньше, чем ќгберту, понимал, что,
раз уж  мы родились на свет, стало быть, ничего не поделаешь,-- надо жить. Ђ
потому  с усердием трудилсЯ на своем  кусочке  общественной нивы, пексЯ, как
мог, о благе семьи, а во всем прочем полагалсЯ на волю ЏровидениЯ. ‚ нем жил
здоровый  дух,  это  придавало  ему силы.  •отЯ  порой  даже  у  него  вдруг
прорывалось ожесточение на этот мир и на  то, как все  в нем устроено. Џусть
так -- но  в нем  заложено было  стремление к  успеху, и  оно  помогало  ему
добиватьсЯ своего. Ћн не любил размышлЯть над вопросом, к чему сводитсЯ этот
успех. Љ тому, что есть вот эта землЯ в ѓемпшире,  что его дети ни  в чем не
знают нужды, что сам он кое-что  в  этом мире значит,--  и хватит! „овольно!
Ѓаста!
     Џри всем  том не надо думать, будто  он был обыкновенный делЯга.  ‚овсе
нет. …му  не  хуже ќгберта было известно, что значит обманутьсЯ в  надеждах.
Њожет быть, в глубине души он давал ту же самую оценку успеху. Ќо он обладал
своеобразным  терпким  мужеством,  своеобразной  покорЯющей  волей. ‚  своем
маленьком кругу он  источал силу, подспудную  силу цельной  натуры.  Љак  ни
баловал он  своих детей, он все-таки оставалсЯ родителем старого английского
образца. “ него доставало мудрости  не устанавливать непреложные правила, не
подчинЯть себе других везде и  во всем. € все же, к чести  его будь сказано,
он  сохранЯл некую  первозданную  власть  над душами  своих детей,  сохранЯЯ
старомодный, почти  волшебный  родительский  престиж.  ѓорел, дымилсЯ в  нем
древний факел родительской богоподобной власти.
     ‚ сиЯнии этого  свЯщенного факела  и  воспитывались  его дети.  ‚ конце
концов,   он  предоставлЯл   своим   девочкам   всЯческую  свободу.   Ћднако
по-настоЯщему так и не выпускал их  за пределы своего влиЯниЯ. Ђ они, выходЯ
на  резкий  холодный свет нашего сиротливого мира, учились смотреть  на вещи
глазами  этого  мира.  “чились осуждать  отца и  даже,  в  холодном  мирском
ослеплении, поглЯдывать на него свысока. Ќо  все это  было  очень хорошо  на
словах. ‘тоило строгим судьЯм  позабыть на миг  свои  ужимки, как они  вновь
попадали под его влиЯние. ђдЯный старый факел горел негасимо.
     Џредоставим психоаналитикам толковать об отцовском комплексе. Џридумали
словечко,  а дальше  что? ђечь идет о человеке, который не позволил угаснуть
древнему  рдЯному  огню  отцовства  --  отцовства, которое  дает право  даже
принести дитЯ  свое, как €саака,  в жертву богу. Ћтцовства,  которое властно
распорЯжатьсЯ  жизнью и смертью  детей,  ибо воплощает  в себе  могучую силу
естества. € покуда дети -- если это  дочери -- не подчинЯтсЯ другому влиЯнию
или же, если это сыновьЯ, сами не станут,  возмужав, носителЯми той же силы,
преемниками того же мужского  таинства,  до тех  пор, уж  не  взыщите, такой
человек, как ѓодфри Њаршалл, держит своих детей при себе.
     Ћдно  времЯ  казалось,  что “инифред ему  не удержать.  “инифред просто
боготворила мужа, смотрела на  него снизу вверх как на некое чудо. ‚ероЯтно,
она ждала, что найдет в нем другую  твердыню, другой оплот мужской уверенной
силы,  более  надежный и  совершенный,  чем ее отец.  €бо та,  что  хоть раз
ощутила на себе жаркое дыхание мужской власти, не вдруг кинетсЯ на негреющий
резкий свет женской независимости. Ћна будет тосковать,  всю жизнь тосковать
по подлинной мужской силе, дарЯщей тепло и защиту.
     „а  и  как  было  “инифред  не  тосковать,  когда  длЯ  ќгберта  власть
заключалась в отречении от власти.
     Ћн был  живым отрицанием власти. €ли  хотЯ бы даже ответственности. €бо
отрицание власти в  конечном итоге сводитсЯ к  отрицанию  ответственности. ‚
применении  таких  понЯтий он ограничивалсЯ самим собой. Ћн даже собственное
влиЯние старалсЯ ограничить самим собой. ‘таралсЯ по мере возможности, чтобы
его воздействие не  распространЯлось  на детей, что случилось  бы, если б он
взЯл  на  себЯ какую бы  то  ни было ответственность за них. ‘казано: "... и
малое  дитЯ будет  водить их".  ’ак  пусть  дитЯ и  ведет. Ћн постараетсЯ не
принуждать  это дитЯ идти именно в том направлении, а не  каком-нибудь ином.
Ќе позволит себе влиЯть на это дитЯ. ‘вобода! . .
     “инифред, беднаЯ, задыхалась на этой свободе, точно рыба, вытащеннаЯ из
воды, лишеннаЯ  поддержки,  которую привыкла находить в толще родной стихии.
Џока у нее не поЯвилсЯ ребенок. Ђ с ним -- сознание, что она должна нести за
него ответственность, должна оказывать на него воздействие.
     Ќо  тут  безмолвно,  безучастно  на  ее пути  стал  ќгберт.  Ѓезмолвно,
безучастно, но бесповоротно он свел на нет ее влиЯние на детей.
     ђодилась третьЯ девочка. Џосле этого “инифред не захотела больше детей.
…е душа прорастала плевелами. ‚едь у нее на попечении были ее крошки, на ней
лежала ответственность за  них. „еньги  на них шли от отца. …е долг был дать
им лучшее, что она может, быть властной в жизни их и смерти.  Ќо нет! ќгберт
отказывалсЯ  взЯть на себЯ ответственность. ‚зЯть на  себЯ хотЯ  бы заботу о
деньгах. Ќо  и ей  тоже  не  давал  действовать по ее  разумению.  Ќе  хотел
допустить,  чтобы   над  детьми  утвердилась  ее  власть,  власть  естества,
молчаливаЯ  и  страстнаЯ. ќто  была война -- война между свободой и  древней
кровной властью. € побеждал в  ней, разумеетсЯ,  он. „евочки любили его  без
памЯти. "Џапа! Џапочка!" Џри нем они вольны были делать, что им  вздумаетсЯ.
Њать  же  хотела  руководить  ими.  ђуководить  пристрастно,  с  поблажками,
подчинЯЯ их  древним неразгаданным чарам родительской власти,  маЯчащей  над
ними как нечто неоспоримое и богоданное --  если  верить, что власть  бывает
дарована от бога. Њаршаллы, будучи католиками, в это верили.
     Ђ  ќгберт --  он эту ее  католическую кровную власть,  идущую  из  тьмы
веков, обращал в своего рода тиранство. Ћн не доверЯл ей детей. Џохищал их у
нее, отказываЯсь  в  то же времЯ нести  за них ответственность.  Џохищал  их
чувства и души, а ей предоставлЯл только управлЯть их поведением. Ќезавидный
удел длЯ  матери. Ђ дети обожали его, обожали,  не подозреваЯ, какаЯ горькаЯ
пустота их ждет, когда они тоже станут взрослыми и выйдут замуж за таких же,
как ќгберт, очаровательных пустоцветов.
     …го  любимицей оставалась по-прежнему  старшаЯ, „жойс.  ’еперь это было
шестилетнее существо, живое, как ртутнаЯ капелька. Ѓарбара тоже уже ковылЯла
на  собственных ножках, ей пошел  третий год. †или они, по большей  части, в
Љрокхеме, это он так хотел. “инифред, в сущности, и сама  любила Љрокхем. Ќо
в  теперешнем   ее  состоЯнии,   от   безысходности  и  слепой   досады,  ей
представлЯлось, будто  здесь  на каждом шагу подстерегает опасность. ѓадюки,
волчьи  Ягоды, ручей,  болото, а  может быть, и несвежаЯ питьеваЯ вода -- да
мало ли что! ‘ одной стороны -- шквальный огонь приказаний от матери и нЯни,
с  другой --  безмЯтежное  непослушание трех  белокурых, юрких, как  Ящерки,
маленьких непосед. ‡а спиною у  девочек, против матери и нЯни,  стоЯл  отец.
’ак-то.
     -- €ди скорей, нЯнЯ, а то возьму и побегу туда, где змеи.
     -- „жойс, умей же немножко потерпеть. џ только переодену Ђннабел.
     Ќу, вот вам пожалуйста, вечно одно и то же. ђаботаЯ  на пустоши  по  ту
сторону ручьЯ, он слышал это. € все равно продолжал работать.
     ‚друг послышалсЯ вопль,  и он,  отшвырнув  лопату,  бросилсЯ к мостику,
вскинув голову, как потревоженный олень. Ђга, вот и “инифред -- „жойс чем-то
поранилась. Ћн стал подниматьсЯ по садовой дорожке.
     -- —то случилось?
     „евочка кричала не умолкаЯ. ’еперь она выкрикивала:
     -- Џапа! Џапочка! Ћй-ой, папа!
     Ђ мать приговаривала:
     -- Ќе бойсЯ, маленькаЯ. „ай-ка мама посмотрит.
     Ќо девочка только захлебывалась криком:
     -- Ћй, папочка, папа, папа!
     …е  напугал  вид  крови, хлещущей  у нее  из колена.  “инифред, сев  на
корточки,  привлекла шестилетнюю дочь к  себе, чтобы осмотреть  рану. ќгберт
тоже склонилсЯ над девочкой.
     --  Ќе поднимай такой шум, „жойс,-- раздраженно  сказал он.-- Љак это с
ней стрЯслось?
     -- “пала на серп --  ты резал как раз здесь траву, так  он и валЯетсЯ с
тех пор,-- сказала  “инифред, с горькой укоризной глЯдЯ ему в лицо, когда он
нагнулсЯ ниже.
     Ћн вынул носовой платок и обвЯзал им колено ребенка. Џотом взЯл на руки
плачущую дочь и понес домой,  наверх, в детскую. “ него на руках она утихла.
Ќо боль и сознание вины  жгли ему сердце.  Ћн оставил серп  валЯтьсЯ там, на
краю лужайки, и вот пострадал его  первенец, ребенок, который так ему дорог.
‚прочем, это ведь чистаЯ случайность  -- просто несчастный случай.  ‘тоит ли
ему так  уж винить себЯ? ‚ероЯтно,  ничего страшного, через два-три  днЯ все
пройдет. ‘тоит  ли  принимать это близко к сердцу, стоит ли волноватьсЯ?  Ћн
отмахнулсЯ от своих страхов.
     „евочка  лежала  на кровати  в  летнем платьице,  очень  бледнаЯ  после
пережитого потрЯсениЯ. Џришла нЯнЯ  с младшей на руках; рЯдом, держась за ее
юбку,  стоЯла Ђннабел.  “инифред, пугающе  серьезнаЯ, с  помертвелым  лицом,
нагнулась над  коленом,  развЯзываЯ  почерневший  от  крови  носовой платок.
ќгберт  тоже  наклонилсЯ  вперед, сохранЯЯ видимость sang-froid<sup>1</sup>,
хотЯ  на  душе  у  него  было  неспокойно.  “инифред  прЯмо  одеревенела  от
серьезности, значит,  хотЯ бы  ему следовало проЯвить чувство меры.  „евочка
стоЯла и похныкивала.
     €з  колена по-прежнему фонтаном  била кровь  --  порез был  глубокий  и
пришелсЯ в самый сустав.
     --  —то  ж,  ќгберт,  нужно  ехать  за  доктором,--  с  горечью сказала
“инифред.
     -- Ћй, нет! Ћй, не надо!-- в ужасе заверещала „жойс.
     --  „жойс,  душенька  моЯ,  не  плачь!--  ‘транным,  полным  трагизма и
душевной муки движением -- движением Mater  Dolorata<sup>2</sup> -- “инифред
порывисто прижала  девочку  к груди. “ „жойс  даже  слезы высохли от испуга.
ќгберт посмотрел на трагическую фигуру жены, прижимающей к груди ребенка,  и
отвернулсЯ. Ђ маленькаЯ Ђннабел вдруг расплакалась:
     -- „жойс, пускай у тебЯ не идет из ножки кровь!
     ‡а  доктором  ќгберт  поехал в деревню,  до  которой  было четыре мили.
‚се-таки “инифред перегибает палку, думалось ему. Љонечно же, само колено не
повреждено. Љонечно, нет. –арапина, и только.
     _____________
     <sup>1 </sup>хладнокровиЯ (франц.)
     <sup>2</sup> скорбЯщей матери (искаж. лат.)

     ‚рача  не оказалось дома. ќгберт оставил ему записку и налег на педали,
спеша домой,--  сердце  у  него сжималось от  тревоги. ЋбливаЯсь  потом,  он
соскочил  с  велосипеда и вошел  в дом с  довольно  пристыженным  видом, как
человек,  которому  есть  в  чем себЯ  упрекнуть. “инифред сидела наверху  у
кроватки „жойс, а та, побледневшаЯ и важнаЯ, ела,  лежа в постели, пудинг из
тапиоки.  “  ќгберта сердце дрогнуло при виде  испуганного, бледного  личика
дочери.
     --  џ  не  застал  доктора  “инга,-- сказал  ќгберт.--  Ћн  будет у нас
примерно в полтретьего.
     -- Ќе хочу, пускай не приходит,-- захныкала „жойс.
     --  „жойс,  роднаЯ,  надо  потерпеть  и  вести  себЯ  смирно,-- сказала
“инифред.--  ’ебе  не будет больно. ‡ато доктор скажет, что делать,  чтобы у
тебЯ побыстрей зажила коленка. Ђ длЯ этого он должен побывать у нас.
     “инифред всегда  все  старательно  объЯснЯла  девочкам,  и  всегда им в
первые минуты после этого нечего было сказать.
     -- Љровь все еще идет?-- спросил ќгберт.
     “инифред осторожно отогнула край одеЯла.
     -- Ќет, по-моему,-- ответила она.
     ќгберт тоже нагнулсЯ, посмотрел.
     --  „а,  перестала.--  Ћн  выпрЯмилсЯ с проЯснившимсЯ  лицом.--  „оедай
пу