  Ћт  этой  мысли все
закружилось перед глазами. Џришлось  срочно сесть; менЯ прошиб пот, чересчур
обильный даже длЯ жаркого днЯ. Џлаток промок насквозь, едва Я обтерла лицо и
руки. ќтого человека не удержать, он ускользал, как вода между  пальцами.  ‚
первый  месЯц Я  старательно играла  роль ненасытной Њессалины,  потакаЯ его
пунктику,  соответствовала  стереотипу раскрепощенной женщины, притворЯлась,
будто презираю пары со стажем, прочные союзы. Ќо больше Я не могу, Я устала.
џ не  создана прыгать из  постели в постель, вот в чем дело; может быть, это
не  делает  мне  чести,  но  мне  плевать.  Њое  извращение  в  том,  что  Я
патологически нормальна.  ‚  конце  концов, разве желание избежать  в  любви
избитого не избито само по себе донельзЯ?
     Љогда ”ердинанд  понЯл,  что  Я никакаЯ не партнерша по оргиЯм, а всего
лишь безнадежно обыкновеннаЯ, банально влюбленнаЯ женщина, Я думала, он менЯ
бросит.  Њолила  Ѓога,  чтобы  бросил.  Ќо нет,  он  почему-то изменил линию
поведениЯ: оказываетсЯ, сентиментальный вертопрах прикипел ко мне. Џослушать
его, так до  встречи  со мной  в его  жизни  не было  ничего стоЯщего,  так,
однодневки. Љак  по волшебству, он вдруг стал поборником верности, заговорил
о  браке,  о  том,  чтобы  усыновить  ребенка.  ќто  он-то,  Ярый  противник
моногамии, вызывалсЯ  быть мужем и отцом  семейства!  —то-то  тут Явно  было
нечисто. ‚ самом деле он менЯ любил или  хотел, как  говоритсЯ, и невинность
соблюсти, и  капитал приобрести: не потерЯть  менЯ  и сохранить  холостЯцкую
вольницу?  Ѓеда в том,  что лгун может  иногда сказать и правду,  да  только
никто ему не поверит. ‚от и Я  не верила ни одному его слову, он менЯ совсем
заморочил.  „авал  обещаниЯ,  забывал  о  них  и  снова  обещал. …го  вольты
изматывали менЯ. ‹юбовь боролась во мне с желанием докопатьсЯ до истины, и Я
стала шпионить за  своим ненаглЯдным; больше всего мне хотелось насадить его
на  булавку, как бабочку под стеклом. џ рылась в его одежде, в нижнем белье,
шарила по карманам. Ћткуда  бы он ни пришел, с порога хваталась за его руки,
вынюхивала  на  подушечке среднего или  указательного пальца запах женщины -
Я-то знала, какой он до этого охотник. џ была сама себе противна - как можно
пасть так низко? - но ничего не могла с собой поделать.
     —асами Я расшифровывала его записную книжку: это был настоЯщий кладезь,
письмена,  требовавшие не  меньше терпениЯ и прозорливости, чем какой-нибудь
старинный манускрипт. ‚се записи в ней поддавались двоЯкому, а то и троЯкому
толкованию, за всЯкой назначенной встречей могла крытьсЯ интрижка, возможнаЯ
соперница. џ копила улики, таинственные адреса, будто нарочно неразборчивые,
фамилии,  наспех, как бы в беспорЯдке нацарапанные имена, которые могли быть
и  мужскими,  и женскими, инициалы над номером телефона, цифры которого были
написаны  так  небрежно, что  читались и так и  эдак. € на все эти  каракули
находилось объЯснение: агент, например, или директор театра, с которым нужно
срочно свЯзатьсЯ. ‚ этом хаосе чувствовалась система, и Я ставила себе целью
выЯвить  ее,  вооружившись  лупой  и  карандашом.  Њне  случалось   набирать
какой-нибудь номер,  Я слушала  голос и, устыдившись,  вешала  трубку.  …сли
голос был женский, пыталась представить себе его обладательницу, ее возраст,
характер. Ќежный голосок был длЯ  менЯ признаком чувственности, и Я  мечтала
слышать только стервозных  абоненток. ‘  ”ердинандом Я узнала морок красивых
слов - красивых  и  лживых. Ћн изъЯснЯлсЯ теперь на двух Языках  -  любви до
гроба и независимого непостоЯнства,  говорил "џ люблю тебЯ" и "џ люблю  свою
свободу"  на  одном дыхании, и  Я  терЯлась, не понимаЯ, что же ему все-таки
нужнее - Якорь или волЯ. Ђ ведь мастером двойной игры был  в  свое времЯ мой
родной отец. ‚ ‹ьеже, где мы жили, он целых пЯтнадцать лет содержал еще одну
жену,  родившую  ему двух  детей,  и  ухитрЯлсЯ  жить  на  два  доме,  благо
расстоЯние между ними  было  всего несколько  километров, по разным  берегам
Њааса. џ  так и не  познакомилась с двумЯ моими единокровными сестрами почти
одних лет со мной, одна из которых, говорЯт,  вылитаЯ Я. ‚езет же мне: после
двуличного отца досталсЯ лживый любовник; в  обоих случаЯх мужчина вешал мне
лапшу на уши, и Я уже не знала, можно ли вообще верить словам.


        ЊЂ‹…ЌњЉЂџ ”…џ


     Ћт хорошего настроениЯ не осталось и  следа; после ‹юксембургского сада
в  больницу Я пришла злаЯ  на весь свет, огрызалась на медсестер, наорала на
какого-то  интерна так,  что  тот залилсЯ  краской,  послала  куда  подальше
журналиста, который собирал материал о буднЯх дежурных врачей. ‚ечер началсЯ
хуже  некуда,  Я  срывалась  на  пациентов,  слушала  их вполуха,  не  глЯдЯ
выписывала транквилизаторы.  ‚ эту  окаЯнную  жару у слабых на  голову вовсе
крыша ехала, и у  менЯ  в первую очередь. Ќекоторые из больных изводили менЯ
кошмарной  разговорчивостью.  џ  повторЯлась, дважды  задавала  одни и те же
вопросы, ставила диагнозы  наобум. Ћ карьере Я больше не помышлЯла. ’ак бы и
крикнула всем этим утопающим, которые отчаЯнно цеплЯлись за менЯ: да  тоните
себе, исчезните с глаз долой  раз и навсегдаЂ главное  - заткнитесь наконец,
скопище жалких нытиков! ”илософы на мою голову! Ћдин неплохо одетый мужчина,
жаловавшийсЯ  на  угнетенное  состоЯние,  многословно  винил  себЯ  во  всех
смертных грехах. Џослушать его,  он был причиной всех невзгод своей  семьи и
всех бед ”ранции тоже. ’вердил без конца: это все Я, Я мразь. Џод конец Я не
выдержала:  а  дыра в  озоновом  слое  -  тоже  ваша работа ? Ћн ошеломленно
уставилсЯ на менЯ: как вы догадались?
     Њне надо было на ком-то сорвать злость, и под горЯчую руку  подвернулсЯ
Ѓенжамен  ’олон.  „ежуривший  днем психиатр оставил длЯ менЯ записку  в  его
карте:  вы  уверены, что  госпитализациЯ  была необходима? —то  значит  этот
маскарад? Њой рЯженый действовал  на  нервы  персоналу и  другим больным, те
дразнили его  ”антомасом,  издевались, подначивали открыть  лицо.  „вое даже
попытались сорвать с него  маску.  †елаЯ спрЯтатьсЯ, он только  привлекал  к
себе  внимание. џ  зашла к нему -  во избежание инцидентов  его  поместили в
отдельную палату - и  предупредила, что  его вышвырнут на улицу, если  он не
прекратит это безобразие. џ попыталась вложить в свою тираду все отвращение,
на какое  только  была способна,  но  так нервничала, что  растерЯла  слова.
’олько в дверЯх сумела наконец выдать нечто свЯзное:
     -  € не  вздумайте сегоднЯ ЯвлЯтьсЯ ко  мне  с вашими  бреднЯми. ’олько
попробуйте - Я вызову санитаров и скажу, что вы набросились на менЯ.
     Ћн пожал плечами:
     - ’ем хуже длЯ вас!
     ќтот ответ менЯ доконал.  џ  больше не могла, Я готова была бежать куда
глаза глЯдЯт, они мне все осточертели. Ќе понимаю, почему этот рЯженый довел
менЯ до такого состоЯниЯ, но он  усугубил мою неуверенность.  Ћн будто видел
менЯ насквозь  из-под своей маски,  раскусил менЯ, самозванку. џ  убежала  в
туалет  и разревелась,  сил моих  не была. ‚се, хватит, ни  минуты больше не
посвЯщу человеческому отребью. Ќадо успокоитьсЯ, иначе мне самой впору будет
обращатьсЯ  к психиатру,  ”ердинанд, пожалуйста, вытащи менЯ из этой клоаки!
‹юбовь - это чудо,  потому что  она замыкает весь  мир  на одном человеке, с
которым вам хорошо, любовь - это кошмар, потому что она замыкает весь мир на
одном человеке, без которого вам  плохо. ”ердинанд  уехал и,  как крысолов с
дудочкой, опустошил  столицу, остались только Я да толпа  помешанных. „есЯть
минут  Я   слушала  кантату  "Actus   tragicus"  и   пыталась  почерпнуть  в
мрачновато-торжественном  пении  хора   урок  стойкости  и  силы.  ‚олшебную
математику Ѓаха мне  открыл  в  свое времЯ дед, отец моей матери. џ в  ответ
напевала ему обрывки арабских и андалузских  песен. Ћн просил перевести, а Я
не могла.  џрый антиклерикал, он любил в христианстве только богослужениЯ на
латыни и точно  так же  обожал,  не  понимаЯ слов, молитвы в мечети. ќто он,
потом, когда родители разошлись и  отец переехал в Ђнтверпен со своей второй
женой, посоветовал  мне уносить ноги от домашних истерик и  попытать счастьЯ
во ”ранции. Љогда уходишь из семьи, то бежишь от  навЯзанного  тебе раздора,
чтобы  создать свой, избранный  добровольно. џ должна во что бы то ни  стало
взЯть себЯ в руки, Я просто не имею  права давать слабину.  ‚ конце  концов,
свою  профессию Я  выбрала сама.  Ќадо привыкать  работать в  открытой  ране
общества,  там,  где  все  стонет  и  воет от боли,  надо  быть  отзывчивой,
выслушиваЯ  излиЯниЯ всех этих  мужчин и  женщин, которые приходЯт ко мне за
помощью.  џ вышла  из туалета, вполне  успокоившись,  и с  покаЯнной головой
пошла извинитьсЯ  перед медсестрами за резкость. Ћни менЯ понимали,  им тоже
были  знакомы  любовные  горести, и  мне стало  досадно, что Я  длЯ  всех  -
открытаЯ книга.
     џ  осталась  со  своими благими  намерениЯми,  часы  тЯнулись до  ужаса
медленно,  но  тут  вдруг  Џариж,  большой  мастак  на  самые  романтические
случайные встречи, подарил мне маленькую радость, вознаградившую менЯ за всю
эту ночь. Љакой-то  невыносимо вонючий клошар с окровавленной  головой  - об
нее  разбили  бутылку  -  вопил:  "џ  еле  дотЯгиваю до конца  месЯца, а  уж
последние  четыре  недели совсем туго!" Ћдна молоденькаЯ санитарка, уроженка
Џондишери с охрово-смуглой кожей, кивнув на него, сказала мне:
     - —тобы не было противно, Я всегда  представлЯю себе, что кто-нибудь из
этих раненых - Ѓог, который пришел испытать менЯ, переодевшись нищим.
     џ  как раз стоЯла, размышлЯЯ над  ее  словами, когда  в  приемный покой
вошла  старушка,  которую  вела  за  руку  девочка  лет восьми,  не  больше.
—ерноглазаЯ, с длинной косой, в плиссированной юбочке  и лаковых сандалетах,
нарЯднаЯ,  словно  только что  с  детского  праздника.  ‹ичико  у  нее  было
встревоженное.  ќта  маленькаЯ  феЯ  ЯвлЯла  такой  разительный  контраст  с
мерзкими рожами вокруг, что  у  менЯ  защемило сердце.  Њалышка  направилась
прЯмо ко мне.
     - ‡дравствуйте, Я приехала на такси с бабушкой. Џо-моему, она больна.
     - —то с ней такое?
     - Ђ вы послушайте ее и сами поймете.
     „евочка  страдальчески  сморщилась.  џ  подошла к  почтенной  даме; та,
несмотрЯ  на жару, была одета в строгий костюм  и держала в руках  небольшой
чемоданчик. Њанеры  у старушки были отменные, вот  только  ногами она слегка
шаркала. Њы  немного поговорили в кабинете, и она поведала мне  под  большим
секретом, что  немцы  уже  у  стен Џарижа  и  проникают  в город  под  видом
рабочих-эмигрантов. Ћна приехала сюда, чтобы укрытьсЯ в надежном месте.
     - ЋбъЯсните же ей, что война давно кончилась, - перебила девочка.
     - џ  знаю, что говорю,  не  слушайте ребенка. —ерез несколько часов над
ратушей водрузЯт свастику вместе с мусульманским  полумесЯцем, вот  тогда вы
пожалеете, что отмахивались от менЯ.
     - ЃабулЯ, сейчас конец  двадцатого века, немцы - наши союзники. Ќикакой
войны нет, очнись!
     ‘тарушка заблудилась в лабиринте своей памЯти,  она никого не узнавала,
путала имена и времена, порывалась позвонить давно умершим друзьЯм. ‚ паузах
между  двумЯ  фразами  голова  ее  бессильно  падала  на  грудь,  словно  не
выдерживала тЯжести сказанного.  ђассудок теплилсЯ в ней дрожащим, то и дело
гаснущим  Язычком  пламени.  Њалышку звали ‹идой.  …е  мать была  египтЯнка,
коптской веры;  родители  -  они  оба  погибли, утонули, катаЯсь на  Яхте, -
назвали ее так из любви к ‚ерди. Ћна жила вдвоем с бабушкой в ее  квартире в
Њарэ. џ удивилась: это же надо было сообразить привезти старушку в отделение
"‘корой помощи".
     -  Ћдно  из  двух:  или  бабулЯ  права, тогда  ведь  нужно  кого-нибудь
предупредить, или она ошибаетсЯ, тогда пусть ей это объЯснЯт.
     Џосле консультации с другими врачами старушку госпитализировали, а Ђиду
Я взЯла  к себе под  крылышко,  по  крайней мере  до утра:  Њне нравилось ее
восточное  имЯ, оно  как-то роднило  нас.  Ћна оказалась не  из робких,  эта
смешливаЯ  шалуньЯ,  и быстро освоилась. „ругаЯ  сидела бы тихонько и ждала,
пока  ею займутсЯ. Ќе нут-то было! ќта резвилась -  ну чисто щенок.  ќнергиЯ
била в  ней ключом, она вертелась юлой у нас под ногами, повсюду совала нос,
пользуЯсь  своим  росточком как пропуском,  трогала  пистолеты  полицейских,
запросто,  на "ты" заговаривала  с больными.  ’е  ошарашенно глЯдели на этот
сгусток жизни,  видЯ  в нем  прЯмое  издевательство над своими немощами. Ћна
показывала пальцем на их  болЯчки,  передразнивала  хромоту,  таращилась  на
лежавших  на  носилках  ("Ђ  что  у  тебЯ  за  болезнь?"  -  "Ќепроходимость
кишечника".  - "”у!").  ‚торжение  этого бесенка  в  гнетущий  мир  больницы
подействовало  на менЯ как  эликсир  бодрости. Ћна  будто мстила за  все мои
огорчениЯ.  Џусть  бы все  тут  перебила,  вырвала  все  капельницы, разлила
микстуры - Я бы только порадовалась,
     Ћна была  просто  прелесть,  длинные  ресницы  трепетали, словно крыльЯ
бабочки,  а  Ямочку на  подбородке так и хотелось чмокнуть  - Я представлЯла
себе, сколько мужчин будут со временем гладить и  целовать эту выемку. “ нее
были с собой в школьном пенале электронные игры, микадо и домино.  ‡апросто,
как  это  могут только дети, сразу  проникающиесЯ  доверием  к  посторонним,
малышка  попросила менЯ поиграть с ней. …сли она видела, что проигрывает, то
прекращала партию  или вообще  смахивала все со стола. Ђ когда Я делала вид,
будто  сержусь, забиралась  ко мне на  колени, ластилась.  ќта  прирожденнаЯ
артистка паЯсничала, напевала оперные  арии,  фальшивила и сама же  хохотала
над собой до слез. Ќадувала щеки, широко разевала рот, била себЯ кулачками в
грудь  и  декламировала  нечто  невразумительное  на  смеси  французского  с
итальЯнским. ‚конец расшалившись, она корчила  уморительные рожицы, щебетала
как  пташка,  а  ее  косичка  металась  за  ней   черной  молнией.  „евчушка
развеселила весь дежурный персонал; было уже далеко  за полночь, но никто не
решилсЯ  ее  одернуть. Ќаконец, выдав последнее тремоло, она  уснула, уронив
головку на руки.
     Ћтправить ее домой Я не могла: она осталась  совсем одна; Я взЯла ее на
руки,  отнесла к  себе  и уложила на койку.  ќто было  против  правил,  но в
отделении  "‘корой помощи", помимо внутреннего распорЯдка, существовали  еще
законы сердца и состраданиЯ. Ћна проснулась на минутку и изобразила забавную
пародию: сморщила свою милую мордашку,  сгорбилась и забормотала дребезжащим
голосом ("Ѓерегитесь, немцы уже здесь, Я же вас предупреждала"). Љраем глаза
покосилась на  менЯ, ожидаЯ реакции на это  кощунство,  потом растЯнулась на
койке и тотчас уснула опЯть. ‚лажной губкой Я вытерла ей лоб - сердце у менЯ
сжалось  -  и поцеловала  в  щечку. Џотом  спустилась вниз  во  власти самых
противоречивых чувств; мне  еще надо было осмыслить происшедшее. Ќа лестнице
на менЯ  чуть  не налетел  свЯщенник  - тот самый,  целомудренного  вида,  -
который  бегом  поднималсЯ  наверх:  видно,  у  Ѓога  тоже  есть свой бипер.
‘оборование, срочно, еще одного требуетсЯ спровадить в вечность!
     …два Я  спустилась на первый этаж,  в  холл с низким  потолком, как мне
снова стало не по себе. џ понЯла, чего мне надо; может, это бессмысленно, но
Я уверилась твердо  и  непоколебимо,  отбросив все  сомнениЯ:  надо пойти  к
Ѓенжамену ’. и выпросить у него очередную порцию слов. Њне  казалось, что он
один  способен  хоть  немного утешить менЯ,  что рассказ  о  его  блужданиЯх
поможет мне разобратьсЯ в моих собственных. Ћн раздражал менЯ, но без него Я
уже не могла. ‘очинЯл ли он или говорил правду - не важно, главное, что  его
историЯ могла стать отличным оружием;  нацеленным на ”ердинанда,  а  значит,
бальзамом на  мои  раны.  ’ри часа назад  Я чуть  ли не  плюнула ему в душу,
теперь  же сама отправилась в общую терапию и без стука вошла в  его палату.
Ћн лежал, притворЯЯсь спЯщим.  џ потрЯсла его за плечо. Ћн открыл глаза и ни
чуточки не удивилсЯ.
     - џ знал, что вы придете! Њы с вами свЯзаны договором, вы не забыли?
     Ћт такой самонадеЯнности Я оторопела.
     -  Ќе знаю, что там  нас свЯзывает, но, пожалуй,  в лечебных  целЯх вам
будет полезно закончить исповедь.
     Ћн надулсЯ.
     - ‚ы сегоднЯ были грубы со мной, даже оскорбили.
     џ сглотнула слюну,
     - ‹адно, мне очень жаль, Я погорЯчилась.
     - „ело-то ведь в том, что вас увлек мой рассказ, не так ли?
     ЋпЯть он поставил все с ног на голову, повернул так, что просительницей
оказалась Я.
     -  ‚стретимсЯ внизу,  у  столовой. џ предупрежу дежурную сестру, что вы
хотите поговорить со мной.
     Ќе дожидаЯсь ответа, Я ретировалась и захлопнула дверь. џ была уверена,
что этот паршивец  прибежит как миленький: небось рад  без памЯти, что снова
сумел менЯ  заинтриговать. ‡рЯ Я  дала ему понЯть, что  верю  его фантазиЯм.
Ќикак мне  не  удавалось  сохранить  пресловутую  бесстрастность, к  которой
обЯзывает профессиЯ врача. ‚ этот вечер Я совершенно не отдавала себе отчета
в своих действиЯх.
     —ерез полчаса Ѓенжамен ’олон, шаркаЯ дырЯвыми тапками, спустилсЯ ко мне
на первый этаж. Џо дороге еще  успел натерпетьсЯ насмешек от двух санитаров.
Ћн  сел рЯдом  со  мной  на скамью  под  ажурным  сводом галереи,  ведущей в
подвальные  помещениЯ, напротив профсоюзного комитета  и  бара, в  это времЯ
давно  закрытого. ‹уна  почти дневным  светом заливала сад, разрезаЯ  его на
большие темные  и голубоватые лоскуты. Љазалось, что мы в  театре,  в  будке
суфлера. ‚ Џариже летом не спускаетсЯ ночь,  просто сгущаютсЯ краски  днЯ, а
на рассвете он возрождаетсЯ  во всем  своем сиЯнии. Ќа улицах в этот  час не
было почта ни души, только  полицейские с собаками искали лежбища бездомных.
„ыхание города  овевало нас, не освежаЯ. †ужжали  комары и мошки, с  треском
сгораЯ на электрических лампочках. ѓде-то  вдалеке хлопали двери, из подвала
доносилось  гудение  вентилЯции, и  мы  подошвами  ощущали жизнь  больницы -
словно  трепетали бока  огромного  зверЯ,  улегшегосЯ  у наших ног.  ’Яжелый
камень давил  мне  на  грудь. џ  едва различала Ѓенжамена,  Яркий  свет луны
сделал   еще   темнее   сумрак  под  сводами   галереи,   и  вокруг  нас   в
фантасмагорическом  балете роились  тени. Ћн положил руки  на колени и начал
точно  с того  места, где  остановилсЯ вчера.  ЌевнЯтный гул  поднималсЯ  из
сердца Џарижа, колокол  собора Џарижской Ѓогоматери отбивал  каждые четверть
часа.
     Њы и  сами были двумЯ  призраками,  беседовавшими  во  мраке. € рассказ
этого незнакомца казалсЯ  порождением темноты, как  будто  сама ночь шептала
его мне на ухо.


        Џђ€‘’ЂЌ€™…


     ’ак вот,  мы подъезжали к шале; на сей раз все его окна Ярко светились,
и дом походил на корабль, севший на мель  в горах. Њожете себе  представить,
как  мы были довольны после тревожных часов, проведенных в машине. Џродрогли
мы  до костей. ‚нушительный остов дома,  толстые стены, крыша, широкие скаты
которой  почти  касались земли,  - все это  выглЯдело  солидно. ђаймон - так
звали нежданного спасителЯ,  - не  спрашиваЯ,  взЯл  наши  чемоданы. Ќе знаю
почему, но перед этим угрюмым коротышкой Я робел. Ћн широко распахнул дверь,
кивком пригласив следовать за ним. Ќагретый воздух мгновенно окутал нас, как
будто мы  вошли в теплое и  мЯгкое  нутро  животного. ‡а маленьким тамбуром,
специально устроенным, чтобы не напустить холоду в дом, втораЯ дверь  вела в
длинную  прихожую,  стены  которой  были  украшены  охотничьими  трофеЯми  -
оленьими рогами и кабаньими головами. Ќа нас повеЯло аппетитным духом кухни,
и мне показалось, будто Я  в хорошем  отеле. ‚ приоткрытом  стенном шкафу  в
углу Я заметил теплые сапоги на меху, снегоступы, лыжные палки. Ќе успели мы
сделать и шагу,  как ђаймон  проворно  схватил  метелку из конского волоса и
смахнул с  наших  курток  и ботинок  снег, который тотчас растаЯл на толстом
половике.
     Џосле этого он провел нас в гостиную, где пылал в камине  жаркий огонь,
и сообщил, что сейчас  выйдет "сам", мол, ждите. „а уж, окажись молчун-слуга
владельцем  дома,  нас  бы  это  не порадовало.  Љомната, все  стены которой
занимали  шкафы с книгами в переплетах и мЯгких  обложках, внушала доверие -
если хозЯева любЯт читать,  то они  не  могут  оказатьсЯ совсем  уж  плохими
людьми. ‘тойкий, умиротворЯющий запах  древесины приЯтно щекотал ноздри. Ќад
камином висела картина, какаЯ-то аллегориЯ: три черепа, нарисованные  поверх
трех лиц, - ребенка, девушки и женщины в годах. Ќад  черепами парили ангелы.
‚ообще-то Я ожидал, что попаду в  деревенский дом.  Ђ здесь все оказалось на
диво роскошным  длЯ такой глуши. ‚ этом доме  была с блеском решена извечнаЯ
проблема   жилища  в  горах:  максимальный  комфорт  в  максимально  суровых
условиЯх. ќлен расстроилась, что  ее брюки забрызганы грЯзью, а у менЯ от ее
сетований на душе потеплело: уж если она заботилась о своем туалете, значит,
жизнь  вошла  в  колею.  Ћна  устало  улыбалась  мне;  Я  смотрел,  как  она
поглаживает ладонью стол, кресла, стенки  книжного шкафа, и видел,  что наше
случайное пристанище и на нее произвело благоприЯтное впечатление.
     Ќаконец вошел хозЯин дома. Ћн приветствовал нас громогласно и радушно:
     - „обро пожаловать, жертвы стихии! ‡амерзли?
     ‡вали  его  †ером ‘теннер,  и в  окружающую  обстановку  он  как-то  не
вписывалсЯ.   џ  приготовилсЯ  увидеть  мизантропа,  а  это  оказалсЯ  самый
обходительный человек;  какого  только  можно  себе  представить.  ‡десь,  в
уединении,  высоко в горах, мы обнаружили  трогательный обломок шестидесЯтых
годов. ‚се внешние приметы эпохи были налицо: индейский жилет поверх рубашки
с круглым воротничком,  кожаные брюки  и высокие  ботинки,  на  указательном
пальце   правой  руки  большой  перстень.   Ѓывают  такие  люди  -  навсегда
останавливаютсЯ  на моде того  времени,  когда  они пользовались  наибольшим
успехом.  Ћн  был высокого  роста,  плотный; на  вид Я дал ему лет пЯтьдесЯт
пЯть.  ѓладкое,  почти  без морщин, лицо старили  только мешки под  глазами,
обтЯнутые тонкой, как папироснаЯ  бумага,  кожицей. “ него были великолепные
волосы, которым Я с первого взглЯда позавидовал: серебристые и блестЯщие, он
приглаживал   их   с   довольным  видом,  точно   сам   был  в  восторге  от
растительности,  украшавшей его голову.  ‚олосы были длинные, они падали ему
на плечи  и походили  на застывший  водопад.  Ћн  улыбалсЯ  нам  и  держалсЯ
непринужденно, пожалуй, даже слишком.
     - Џростите за вторжение, мы, наверно, вас побеспокоили.
     - ‘кажу, не  хвастаЯ, вам повезло, что вы  набрели  на мой дом.  “  нас
здесь маленькаЯ  ‘ибирь, самые  холодные  места во ”ранции, морозы бывают до
минус сорока. €  ни одного жильЯ на много километров  вокруг. €ногда снег на
несколько дней  отрезает нас от всего мира, и  даже почтальон не  высовывает
носа  на  улицу. Џрогноз  обещает,  что  в  ближайшие  двое  суток  снегопад
усилитсЯ.  ’елефон не работает - оборваны провода,  чудо, что еще есть свет,
электричество может отключитьсЯ в любой момент. Ќо как вы ухитрились заехать
сюда?
     ќлен  в двух словах рассказала ему о  случившейсЯ с  нами неприЯтности,
поблагодарила за любезный прием и похвалила дом.
     ‹ицо  г-на  ‘тейнера  отличала  некотораЯ  вЯлость  черт,  свойственнаЯ
стареющим  красавцам.  ‚округ  него  витал ненавЯзчивый  аромат;  Я  мог  бы
поклЯстьсЯ, что он  и косметикой  пользуетсЯ,  - стоило только  взглЯнуть на
неестественно  смуглый тон кожи,  который  ему  шел.  •оленые  руки, елейный
голос,  ухоженнаЯ  шевелюра  -  в  общем, нечто  среднее  между  прелатом  и
флибустьером. Ћколо  часа мы беседовали о том о сем, после чего он пригласил
нас отужинать с ним. ђазумеетсЯ, ђаймон  уже приготовил длЯ нас спальню. ‚се
это  было  несколько неожиданно,  но  возразить  у нас  не  хватило  духу. ‚
соседней  комнате,  побольше,  попросторнее,  был накрыт стол  -  фарфороваЯ
посуда, хрусталь. Ќа  сервировочном столике стоЯли поднос с сырами и корзина
с фруктами. Њы и представить себе не могли, что нас ждет такое угощение, и Я
возблагодарил судьбу за встречу со столь цивилизованными людьми. ‚о всем мне
виделись  только добрые предзнаменованиЯ.  ђаймон, повар, он  же  дворецкий,
суетилсЯ  вокруг стола,  свЯщеннодействовал.  Ћн  подал  нам суп  с  зеленым
горошком,  затем пулЯрку, исключительно нежную  и  сочную,  и к  ней  сырную
запеканку, приготовленную по местному рецепту, котораЯ таЯла во рту. ќто был
настоЯщий пир, и Я,  гордый  своими недавно приобретенными гастрономическими
познаниЯми, воздал ему должное. ‚ино было подано местное, с ароматом лесного
ореха, а венцом ужина стало  шоколадное суфле - Я трижды  взЯл себе добавки.
ќлен дивилась обилию и разнообразию блюд и сделала комплимент повару.
     - „ействительно, в вашу честь ђаймон сегоднЯ превзошел  себЯ. ‚от еще в
чем вам повезло:  узнав, что надвигаетсЯ метель, он с утра съездил в город и
привез большой запас сыров,  овощей и прочей  снеди.  ‡десь у нас, на высоте
1200  метров,  зимой  рынка   поблизости  нет.  ’ак  что  если   бы  не  его
самоотверженность, вам не пришлось бы так хорошо поесть.
     ђаймон  и  его  хозЯин  составлЯли странный  дуэт; трудно было  ожидать
встретить  такую пару в этом уголке  ”ранции. Ќасколько первый был породист,
настолько второй  мужиковат.  Џучеглазый, с постоЯнно мокрыми  губами, слуга
почти   завораживал  своим  откровенным,   бросающимсЯ  в  глаза  уродством.
Љазалось,  его лепила из глины рука смертельно усталого творца, задремавшего
за  работой. Џрирода  подчас  более изобретательна в своих  промахах, чем  в
удачах;  жизнь  так  и  искрилась  в  этом  сбитом  сикось-накось  создании,
внушавшем одновременно отвращение и любопытство. ЉриваЯ ухмылка на его лице,
казалось,  была запечатлена от рождениЯ.  Ћн обращалсЯ  к своему хозЯину  на
"вы" - а  тот ему "тыкал", - поддакивал  каждому его  слову, хихикал над его
шутками, показываЯ мелкие, желтые, неровные зубы. †ером ‘тейнер позволЯл ему
вмешиватьсЯ  в разговор  до известного  предела,  сочтЯ  же,  что  со  слуги
довольно, приказывал замолчать, и тот  повиновалсЯ,  но ненадолго. Ћчевидно,
так между ними повелось с давних пор.  ђаймон был и восторженной публикой, и
семьей в одном лице, но г-ну ‘тейнеру было Явно неловко оттого, что порЯдки,
которые он терпел в уединении без свидетелей, видЯт  посторонние.  Џри своем
маленьком росте слуга обладал недюжинной силой,  он уносил в кухню  огромные
стопки тарелок и блюд, ни разу ничего не уронив, да еще под мышкой ухитрЯлсЯ
зажать  пустую  бутылку. Њне было  не по  себе, когда он  сновал вокруг нас,
согнувшись чуть ли не пополам, как лакей из комедии, и Я злилсЯ, не понимаЯ,
что же это за человек.
     “ менЯ разыгралсЯ  такой  аппетит, что Я предавалсЯ обжорству, не  знаЯ
удержу,  и только  к  концу десерта  заскучал.  “жин  не развЯзал  мне Язык,
наоборот,  он у  менЯ стал слегка заплетатьсЯ. џ ел слишком быстро и  теперь
чувствовал  себЯ отЯжелевшим;  мне  хотелось, чтобы моЯ  заботливаЯ  подруга
помассировала мне живот, помогла  переварить обильную трапезу.  џ  ерзал  на
стуле,  не  знаЯ,  что  сказать,  кроме  "да" и  "нет".  ‡ато  ќлен  успешно
поддерживала  разговор  за   двоих,  и  наш  хозЯин,  радуЯсь,   что   нашел
собеседницу,  не  скупилсЯ  на  комплименты.  ЊенЯ он  почти не замечал, она
всецело  завладела  его  вниманием.  Ђдвокат, парижанин, он  терпеть не  мог
столицу и бывал там, только когда того требовали дела чрезвычайной важности.
Ћн любил природу, находил здесь, высоко в горах,  радости длЯ  души  и тела,
очищалсЯ - его слова - "от мерзостей земных в этом орлином гнезде". †ил он с
супругой, преподавательницей  философии, сказал,  что сейчас она в  отъезде,
должна со днЯ на день вернутьсЯ из ‹иона, если „ороги позволЯт.
     Џо  некоторым  едва уловимым мелочам Я  догадывалсЯ, что ‘тейнер  очень
хочет понравитьсЯ моей ќлен: он блистал красноречием, изощрЯлсЯ в остроумии.
ќлен  не оставалась в  долгу  и хохотала вовсю. Ћднако Я  чувствовал, что за
веселыми шутками  нашего  гостеприимного хозЯина кроетсЯ печаль. ‚сЯкий раз,
когда ќлен смеЯлась, - а именно тогда она бывала неотразимо хороша, ни в ком
больше Я не  встречал такого дивного сплава грации и непринужденности, - так
вот, от  ее  смеха  ‘тейнер  мрачнел,  даже, кажетсЯ,  морщилсЯ.  € тогда  Я
понимал;  он растерЯн,  он  пасует  перед  разделЯвшей их  пропастью  лет. ‚
какой-то момент он даже сказал ей:
     - ‚ы нарочно Явились  ко мне, чтобы напомнить  старику, удалившемусЯ от
света, как много он потерЯл?
     ЊенЯ эти слова огорошили.
     Ђ ќлен не давала  ему роздыха, отчаЯнно кокетничала,  добивалась, чтобы
он открыл ей душу.
     - ‚ы жили в такое удивительное времЯ, расскажите же мне.
     ‘тейнер  не заставил  себЯ долго просить: в мае шестьдесЯт  восьмого он
оказалсЯ в рЯдах  троцкистов  -  случайно,  право,  -  и с  тех пор сохранил
стойкое отвращение ко всЯкой несправедливости. ‡атем он увлексЯ американской
контркультурой, много странствовал по свету,  в том числе посетил  свЯщенный
треугольник -  ѓоа,  €виса, Ѓали. Ћн  сделал  головокружительную  карьеру на
руинах идеалов, о которых и теперь вспоминал  с  нежностью, сказал нам даже,
что  подумывает  съездить  в €ндию  еще  раз,  причем так  же,  как  ездил в
молодости. ќлен пришла в восторг
     - Љак это увлекательно! Ќу почему Я опоздала родитьсЯ на тридцать лет!
     -  Џомилуйте, вы  просто не цените  своего  счастьЯ: видеть  мир свежим
взглЯдом, создавать его заново, открываЯ впервые. Њолодые любЯт миражи - что
ж, они правы.
     Љ моему недоумению,  ќлен  на левых просто  молилась - мне это казалось
глупостью, тем более при ее положении. ‹ично Я никогда не выносил горлопанов
того времени: они  стыдЯт  вас, если  вы не разделЯли их иллюзии, и еще пуще
стыдЯт,  если вы  их  не  утратили.  ‘егоднЯ,  как  и  вчера, им нужно одно:
сохранить за собой власть, не допустить к ней следующие  поколениЯ. ‚прочем,
кипЯтилсЯ Я зрЯ: ‘тейнер и не думал набивать  себе цену. Ћн лишь  предавалсЯ
ностальгии, вспоминаЯ  о былых  победах. Ћн легко признавал свои слабости  и
просчеты, будто хотел сказать: теперь ваша очередь, прошу„ействительно,  все
мы цивилизованные люди, и нечего лезть в бутылку.
     Џод  конец  ужина наш хозЯин, побагровевший  от вина и тепла, мимоходом
задал и мне два-три вопроса - кто Я,  чем занимаюсь, - но с таким рассеЯнным
видом, что Я отвечал  односложно, боЯсь наскучить  ему. Ћн спросил, как мы с
ќлен познакомились. џ  наспех сочинил  какую-то сказку. Ћн улыбнулсЯ, лукаво
подмигнул и  долго,  слишком  долго смотрел  то  на нее, то  на менЯ, как бы
пытаЯсь понЯть, что нас  могло  свЯзывать. ЊенЯ это задело: он  что, считает
менЯ не  парой  такой  женщине,  как  она?  €ли  угадал  во мне  альфонса? џ
разозлилсЯ  и  больше  в  разговоре не участвовал; глаза закрывались, и  Я с
трудом сдерживал зевоту.  Ђ те двое разглагольствовали без умолку; казалось,
все имена, которыми они  сыпали,  все  темы, которых  касались,  нужны  были
только длЯ того, чтобы ответить на один-единственный вопрос: из одного ли мы
мира? ќлен  платила  болтовней за ужин, откровенничала так запросто,  что  Я
только  диву  давалсЯ.   Ћна  была  великолепна,  настоЯщаЯ  королева,  а  Я
чувствовал  себЯ  ее  холопом,  желторотым пажом. Ћна  говорила возбужденно,
взахлеб,  а  г-н ‘тейнер гудел как майский  жук, неспешно и негромко. ‘квозь
дремоту  мне казалось, будто Я  оставил где-то включенным  радио,  но откуда
доноситсЯ  этот мерный  гул,  никак не  мог  определить. Џо  мере  того  как
проходили часы, лицо хозЯина как-то отЯжелело, глаза потускнели, даже волосы
слиплись; куда девалсЯ  фатоватый искатель приключений начала вечера? Џередо
мной был пожилой господин, распустивший хвост перед девицей.
     Џосле ужина мы с  наслаждением  развалились  в глубоких креслах; хозЯин
дома ворошил поленьЯ  в камине  и продолжал свой монолог, разгребаЯ кочергой
рдеющие  угольЯ. џ  представлЯл себе, как, должно  быть, глубоко проминаетсЯ
супружеское ложе под его грузным  телом.  ѓоворил  он все  более невнЯтно  и
теперь  напоминал мне  старого индейского вождЯ, совершающего тайный обрЯд у
огнЯ;  он колдовал, не  обращаЯ вниманиЯ на буран, по-прежнему бушевавший за
окнами. ђаймон же, убрав со стола и подав нам  горЯчительные напитки  - ќлен
трижды подливала себе арбуазской виноградной водки, - уселсЯ у  ног †ерома с
подносом  на коленЯх и  принЯлсЯ  за Яйцо всмЯтку, обмакиваЯ в  него длинные
ломтики хлеба с маслом. ЃеднЯга был безобразен донельзЯ, но мне вдруг пришла
смешнаЯ  мысль, что, будь он животным, Я счел  бы его  даже  симпатичным.  ‘
застывшей на губах готовностью к улыбке, он жадно ловил  каждое слово своего
хозЯина, ожидал приказаниЯ, чтобы вмиг ожить. Ћн ел, наполовину смежив веки,
точно Ящер, всем своим видом показываЯ, что. не слушает нас, как будто из-за
толстой кожи  - или  подчиненного  положениЯ - был  неспособен  к общению  с
окружающими.
     ќлен он пожирал глазами, но  искоса. Ѓудто боЯлсЯ обжечьсЯ. …сли же она
вдруг случайно останавливала  на  нем  взглЯд, его  красное лицо становилось
пунцовым. ‘обрав хлебом весь желток - ел  он опрЯтно, не ронЯл вокруг капель
и крошек, -  он  выскреб  остатки  белка,  ловко  разбил ложечкой скорлупу и
истолок ее в порошок  на дне  рюмочки.  Џотом, как-то незаметно и  особо  не
стеснЯЯсь, положил голову  на  колени  хозЯину -  ни  дать  ни взЯть  вернаЯ
псина-сенбернар. ’от  попыталсЯ было его  отстранить, но куда там.  ќто была
его  прерогатива, он  был в своем  праве. †ивЯ в затворничестве, господин  и
слуга,  свЯзанные  нерасторжимыми  узами,  преодолели  разницу в  социальном
статусе. ‚ этой допотопной парочке, уединившейсЯ в тепле высоко в горах было
что-то смешное и трогательное одновременно. €нтересно, подумалось мне, а как
на это смотрит законнаЯ супруга?
     Њы выпили  по  последней, и  "сам" наконец  подал  знак отправлЯтьсЯ на
боковую, пожелав нам доброй ночи. Ћн обещал утром отбуксировать  нашу машину
и,  если  потребуетсЯ,  послать за  механиком. Ќас  слегка  развезло,  и  мы
пребывали  в  блаженном  состоЯнии, среднем, между  усталостью и опьЯнением.
Љоротышка проводил нас в спальню по  замысловатому лабиринту коридоров - без
него  мы  бы там  заблудились. Њы  шли мимо  множества  дверей,  расписанных
цветочным  и   звериным  орнаментом.  Ќас   разместили  наверху  -  дом  был
двухэтажный, - в прекрасной комнате,  обшитой светлым деревом,  с кроватью в
алькове,  задернутом   занавесЯми.  Џодушки  были  набиты  нежнейшим  пухом,
наволочки  с вышивкой.  „ве  грелки,  спрЯтанные под  пухлыми,  как  брюшко,
перинами,  уже согрели  простыни.  Ќа полу стоЯли меховые тапочки  - большаЯ
пара  и  маленькаЯ. ќлен от всех этих  знаков  вниманиЯ пришла  в  восторг и
удивилась,  откуда  они смогли  хотЯ бы приблизительно  узнать наши размеры.
Ћкна с двойными рамами были закрыты окованными железом ставнЯми, от большой,
облицованной синим кафелем голландской дровЯной печи исходило восхитительное
тепло.  Ђ  уж ваннаЯ комната была просто мечта: ванна  походила на маленький
бассейн,  хромированные краны  сиЯли,  натертый  пол блестел и  приЯтно  пах
воском. „а, эти люди  умели жить. „аже  в дорогом отеле  мы бы  не  получили
такой отменной комнаты.
     Љак Я и  опасалсЯ, ќлен была  чересчур  возбуждена. Ќаше  приключение и
цветистые  комплименты ‘тейнера раззадорили ее.  …два  закрылась за ђаймоном
дверь, как она прижалась  ко мне, будто в томном танце, стараЯсь поймать мои
губы. ‚ечнаЯ историЯ: Я шарахалсЯ от  ее авансов, пугаЯсь их, и  недоумевал,
почему  столь  утонченное  существо  позволЯет  себе так  распускатьсЯ.  Ћна
подтолкнула менЯ к кровати и опрокинула навзничь на перину.
     - ќлен, не сходи с ума, только не здесь, нас же услышат!
     „овод был неудачный: ведь именно перспектива быть подслушанной или даже
застигнутой посторонними возбуждала ее.
     ’огда Я предпринЯл отвлекающий маневр.
     - ’ы не находишь, что Я неважно выглЯжу? Џо-моему, Я постарел.
     - „а, ужасно, Я просто не решалась тебе сказать. Џоцелуй менЯ скорее, а
то еще подумают, что ты мой папа!
     ђука ее скользнула вниз по моим брюкам.
     - Ћ, Я вижу, папочка у нас еще слаб.
     ќто было сильнее менЯ: всей душой Я отвергал саму мысль о совокуплении,
но моЯ  плоть неизменно  голосовала  "за".  џ  попробовал  обуздать эрекцию,
мысленно переводЯ швейцарские франки  во французские и затем в доллары. ќлен
в  постели бывала то  хищницей, то голубкой:  в первом  случае царапалась  и
кусалась, во втором  была приторно-томной и медлительной. ‚  ту  ночь в  ней
взыграла страсть. Ћна забилась  в долгом,  как церковнаЯ проповедь, оргазме,
корчилась на подушке, словно  платила своим исступлением нашему престарелому
Љазанове за гостеприимство. Ќе будь наслаждение у мужчины так очевидно, Я бы
симулировал  его,  лишь  бы  избежать.  Џотом Я  смотрел на  капельки своего
семени, стекавшие по  ногам  ќлен, на исторгнутую мною молочно-белую  влагу,
мою силу и молодость, растраченные впустую,  и гнев обуЯл менЯ. €з-за  нее Я
скоро превращусь в развалину!
     …два успев утолить свою похоть, моЯ милаЯ вскочила и, совершенно  голаЯ
посреди  жарко натопленной комнаты, принЯлась высмеивать хозЯев.  ’айком  от
всех  она  записала  все  наши разговоры  на  диктофон  и  теперь  дала  мне
прослушать  пленку.  ЏокатываЯсь  от  хохота,  она  сыграла  ужин  в  лицах,
изобразила, как ‘тейнер, "распустивший слюни дедок",  копошилсЯ под столом в
своей ширинке, распространЯЯсь  о ‚остоке; как  ђаймон, "карлик, недоносок",
стучал  по Яйцу; не пощадила и  менЯ , объевшегосЯ и уснувшего за столом, не
пощадила и самое себЯ со своей болтовней  и  льстивыми восторгами. ‚ыпЯчиваЯ
попку,  котораЯ  круглела над  лЯжками,  точно второе лицо, взиравшее на мир
единственным глазом, ќлен приплЯсывала,  выделывала немыслимые па. ЏародиЯ у
нее получилась на диво виртуознаЯ, и Я не  мог не рассмеЯтьсЯ, хотЯ мне было
чуточку неловко за ее неблагодарность  и  двуличность.  Џрыснув  в последний
раз, она повалилась на наше ложе.
     - Љакой кошмар - сидеть безвылазно в этой дыре, в  глухомани. Ђ дом-то,
ну что за безобразие - какаЯ-то помесь домика семи гномов с борделем!
     џ  был  потрЯсен:  лично мне дом показалсЯ  очень красивым. ‘тало быть,
моему вкусу нельзЯ доверЯть! Ќеужели Я так ничему и не научилсЯ?
     -  €  этот  ‘тейнер,  надо же  так  застрЯть в  прошлом,  мумиЯ,  да  и
только•уже  нет  этих  старых пердунов -  не  могут забыть  свой  шестьдесЯт
восьмой год и ничего другого знать не хотЯт.
     џ хотел было возразить, но ќлен, переплетЯ свои ноги с моими, мгновенно
уснула. џ надел  на нее пижамную  куртку, укрыл периной, поцеловал  в плечо.
Ћна улыбнулась мне сквозь сон, улыбка была  ласковаЯ, полнаЯ  нежности. …сли
бы только она не доставала менЯ своим либидо, как все было бы прекрасно!
     ‘реди ночи Я проснулсЯ весь в поту, сердце колотилось, желудок крутило:
зрЯ Я так много пил и ел. Њне  послышалось,  будто  где-то  тренькал звонок,
тарахтел мотор, хлопали двери. џ зажег  свет, знаЯ, что ќлен все равно будет
спать как убитаЯ. Ќа подушке остались  мои волосы, Я пересчитал их.  Џотом в
ванной долго разглЯдывал себЯ в увеличительном  зеркале; в таком каждаЯ пора
на коже выглЯдит кратером, а каждый  волосок - длинной  пикой.  Џотери  были
налицо, и  немалые. џ побледнел, осунулсЯ; желтоватаЯ кожа  кругами обтЯнула
глаза,  мышцы  дрЯблые,  по  подбородку  сбегала  трещинка, как будто  времЯ
шаловливо царапнуло  менЯ своей тросточкой. „а еще морщинка,  та  морщинка в
уголке  левого глаза никуда не  делась. €  это Я возвращалсЯ с курорта! ЊенЯ
несло к  другому  берегу.  ѓоды  накатывали на  менЯ нескончаемым  приливом,
разрушали миллиметр за миллиметром. Љак бы  мне хотелось быть таким гладким,
чтобы зеркала заглЯдывались в менЯ, а  не Я в них. џ ощупывал себЯ,  пытаЯсь
определить, много  ли от менЯ осталось,  и силЯсь остановить разрушение моих
черт,   которые   осыпались   повсюду,   как   песок.  џ   созерцал  картину
стремительного  разрушениЯ, и  менЯ  брала оторопь.  ‚  тридцать семь  лет Я
чувствовал себЯ конченым человеком!


        ЏЋ„ ‘Ќ…†Ќ›Њ ‘Ђ‚ЂЌЋЊ


     Ќаутро нас  разбудил  скрежет  лопаты  за окном. џрко  светило  солнце.
‡релище из нашей комнаты открывалось  столь же сказочное, сколь и печальное.
„ом, затерЯнный в еловом лесу, стоЯл, прислонившись к утесу - каменной плите
высотой в добрую сотню метров, вдали виднелись вершины Ђльп - они обозначали
стены нашей тюрьмы.  Људа  ни глЯнь, глаз различал только  белизну  во  всем
многообразии  оттенков. Њороз придавал пейзажу какую-то кристальную чистоту;
на деревьЯх  выросли  снежные бороды,  на  водостоках - белые носы. ‘осульки
сверкали на ветвЯх,  словно  огни  свЯтого ќльма. ‘нег искрилсЯ,  его  блеск
слепил глаза  казалось,  будто  всЯ  землЯ присыпана битым стеклом. Ћт  этой
идиллической  картинки  мне стало страшновато,  и  Я  порадовалсЯ, что скоро
ступлю на  парижский  асфальт.  Њы были  отрезаны  от мира  в  этой  ледЯной
пустыне, в окружении неприветливой чащи.
     ‡ато  перейдЯ  к другому  окну,  Я обрадовалсЯ, увидев,  как  ђаймон, в
длинных трусах и футболке, в тЯжелых башмаках, надетых на шерстЯные носки, с
губкой и ведром воды, мыл нашу машину - он отбуксировал ее сюда на рассвете.
’акой маленький,  коренастый, свежевыбритый  в,  наверно,  благоухающий,  он
драил  кузов,  выдыхаЯ  клубы  пара,  и  при  виде  его