стине,  спор  номиналистов  и  реалистов, новое обоснование теории
познаниЯ   Ћккамом   (“€‹њџЊ   Ћккам    (ок.   1285--1349)   --   английский
философ-схоласт,    логик    и   церковно-политический   деЯтель,    главный
представитель номинализма XIV века,  францисканец. ‘огласно принципу "бритвы
Ћккама",  понЯтиЯ,  которые не  сводЯтсЯ к интуитивному и опытному познанию,
должны удалЯтьсЯ из науки.)), уже невозможно было затормозить; оно потерпело
крушение,  столкнувшись с абсолютизмом,  с противоречиЯми бесконечного  - на
пьедестале господствовала логичность.
     ‚сЯкое  мышление  согласовываетсЯ  с  фактами  лишь до  тех  пор,  пока
сохранЯетсЯ доверие  к своей  логичности. ќто касаетсЯ любого мышлениЯ, а не
только  дедуктивно-диалектического (тем  более,  что  невозможно определить,
сколько же  дедукции содержитсЯ в каком-то акте мышлениЯ). Ѓыло бы ошибочным
говорить, что  потерЯно доверие к  дедукции, поскольку люди  вдруг научились
смотреть на факты другими, более внимательными глазами; как раз наоборот, на
факты лишь тогда начинают смотреть по-другому, когда терпит крах диалектика,
и   этот   крах  нельзЯ   объЯснить  капитулЯцией  перед  действительностью,
действительностью, выпрЯмление  которой продолжалось бы еще очень долго,  он
имел место еще раньше, в области собственно логики, конкретнее - перед лицом
проблем бесконечного. ’ерпеливое  отношение  человека  к  авторитету  логики
почти  неисчерпаемо,  и  его  можно сравнить  даже  с  неизменно  терпеливым
отношением к врачебному искусству, и так же, как человеческое тело доверчиво
подвергаетсЯ  в высшей степени бесполезным лечебным сеансам и при этом  даже
выздоравливает,  так и  действительность  переносит  невозможные  сооружениЯ
теорий, и до тех пор пока теориЯ не объЯвит сама себЯ банкротом, ей верЯт, и
действительность подчинЯетсЯ ей.  €  только  после объЯвленного  банкротства
человек  протирает глаза,  лишь  после этого он снова поворачиваетсЯ лицом к
действительности, переносит источник своих знаний из области умозаключений в
область жизненного опыта.
     Ћбе эти  фазы духовной революции четко просматриваютсЯ теперь в позднем
средневековье: банкротство схоластической диалектики и последовавший за этим
- истинно  коперниковский - поворот к непосредственному объекту. €ли, говорЯ
иными словами, это поворот от  платонизма к  позитивизму,  от  Языка Ѓога  к
Языку вещей.
     Ќо с этим поворотом от централистски церковного Ћрганона к многообразию
возможностей непосредственного восприЯтиЯ, с этим переходом от платонической
картины   средневековой  теократии  к  позитивистскому  видению  эмпирически
воспринимаемого  и  бесконечно  движущегосЯ  мира,  с  этим  разложением  до
мельчайших  составлЯющих  бывшего  целого  необходимо  было  одновременно  и
согласованно  разложить   до  мельчайших  составлЯющих  области   ценностей,
поскольку они совпадают с областЯми объектов. Љороче говорЯ, ценности больше
уже не определЯлись из некой центральной инстанции, они получали свой облик,
исходЯ из объекта; речь теперь идет не о соблюдении библейской космогонии, а
о "научном"  видении природного  объекта  и  об эксперименте, который  можно
произвести с ним, не о создании  –арства  ѓосподнего  теперь идет речь,  а о
ставшем  самостоЯтельным  политическом  объекте, который  делает необходимым
новый  политический  метод  в виде макиавеллизма; смысл  рыцарства  -  не  в
абсолютной войне, как он был конкретизирован в крестовых походах, а в земном
споре, разрешаемом с помощью нового нерыцарского огнестрельного оружиЯ, речь
теперь идет не с  христианском мире, а об определенных эмпирических  группах
людей,  объединенных  внешними  Языковыми  проЯвлениЯми  своей  национальной
принадлежности, интерес возникающего индивидуализма  относитсЯ теперь  не  к
человеку как звену церковного Ћрганона, а к человеческому  индивидууму в его
самозначимости, и длЯ искусства сообщество свЯтых и их возвеличивание уже не
ЯвлЯютсЯ больше единственной и  конечной целью, а дело все - во внимательном
рассмотрении  внешнего  мира,  дело  в  той  точности,  котораЯ   составлЯет
натурализм  ‚озрождениЯ.  Ќо  выглЯди даже этот поворот  к непосредственному
объекту  таким   светским,  таким  действительно   Языческим,  что  не   без
удовольствиЯ  он  призывает в  качестве  надежного  свидетелЯ вновь открытую
античность, то не с меньшей силой нарЯду с внешним объектом ощущаетсЯ натиск
внутреннего, именно  так, непосредственность ‚озрождениЯ  ЯвлЯетсЯ  наиболее
откровенной, наверное, как раз в этом внутреннем видении:  Ѓог,  которому до
сих    пор    позволительно   было    проЯвлЯтьсЯ    лишь    в    субстанции
церковно-платонической  иерархии, стал, с учетом  глубин  души, с  открытием
искорки в бездне душевной, непосредственным мистическим  познанием,  он стал
откликнувшейсЯ   милостью,-  и  это   бросающеесЯ  в  глаза  сосуществование
предельно  Языческой светскости  с  предельно  последовательной  духовностью
мистического  протестантизма,  это одновременное  сосуществование  в  высшей
степени  несовместимых ценностных тенденций внутри  одной и  той  же области
стилЯ  было бы  навернЯка  совершенно необъЯснимым,  если бы  речь не шла об
общем  знаменателе непосредственности. Џротестантизм, подобно всем остальным
феноменам ‚озрождениЯ, а может,  и в большей степени  чем они, был феноменом
непосредственности.
     Ќо,  исходЯ  из  этого,  свое  обоснование  может  получить  еще одна в
значительной  степени  решающаЯ   структурнаЯ   черта  этой  эпохи:  феномен
"действиЯ",  который  столь  ощутимо  проЯвлЯлсЯ в  любом  жизненном Явлении
‚озрождениЯ, и не  в  последнюю очередь  в протестантизме,  то  начинающеесЯ
пренебрежение  словом, которое  стремитсЯ ограничить  Языковое  выражение  в
рамках его поэтической и риторической автономии,  не позволЯет ему проникать
в   другие  области,  и  вместо  этого   считающее   действующего   человека
единственным фактором,  это стремление к  немоте, котораЯ должна подготовить
безмолвие  всего  мира,  все  это  пребывает  в  не  поддающейсЯ   осознанию
взаимосвЯзи с распадом мира на области отдельных ценностей, зависимо от того
поворота к  Языку вещей, который,  дабы  уж  быть последовательным, ЯвлЯетсЯ
безмолвным Языком. ќто почти что так, словно этим нужно было бы подтвердить,
что взаимопонимание между отдельными  областЯми ценностей ЯвлЯетсЯ излишним,
или  словно  такого  рода  взаимопонимание могло  бы  исказить  строгость  и
однозначность Языка вещей. Ћба великих рациональных средства взаимопониманиЯ
современности - Язык науки в математике и Язык денег в бухгалтерском учете -
берут   свое   начало  в  эпохе   ‚озрождениЯ,  оба  они  возникли  из   той
исключительной и однозначной направленности на собственную область ценностей
и  из эзотерики  выражениЯ,  строгость  которой можно было бы обозначить как
почти что аскетизм. ’ем не  менее такое направление смысла имеет мало общего
с  католически-монашеским  аскетизмом,  поскольку  у  него  иные,  чем  эти,
средства  достижениЯ цели,  оно не стремитсЯ быть "экстатической" помощью, а
проистекает  из  однозначности действиЯ,  действиЯ,  которое  впредь  должно
считатьсЯ  единственно однозначным  Языком,  которому только  оно  и  должно
подчинЯтьсЯ. ’ак что протестантизм, исходЯ из его возникновениЯ и сути, тоже
ЯвлЯетсЯ   "действием",    он   с   такой   же    активностью   предполагает
бого-действующего, бого-ищущего и бого-находЯщего человека, какаЯ характерна
длЯ  нового естествоиспытателЯ, да и  длЯ нового типа воинов,  и длЯ  нового
политика. ђелигиозность  ‹ютера ЯвлЯетсЯ целиком и  полностью религиозностью
действующего   человека  и  по  сути   своей   чем  угодно,   но  только  не
созерцательностью. €менно в этом "действии", в этой "действительности" лежит
строгость,  категорически-императивное  исполнение  долга, отгораживание  от
всех  других областей ценностей; тот свойственный Яростным поборникам нового
аскетизм  кальвинистов   (направление   протестантизма,  длЯ   которого,   в
частности, характерна проповедь "мирского аскетизма". Ћснователь кальвинизма
†ан Љальвин (1509--1564) отличалсЯ крайней  религиозной нетерпимостью), тот,
так  и  хочетсЯ   сказать,   познавательно-теоретический  аскетизм,  который
подвигнул  ќразма  ђоттердамского  (гуманист  эпохи  ‚озрождениЯ,   филолог,
писатель) к тому, чтобы потребовать убрать музыку с церковных богослужений.
     ‚прочем,  средневековью  тоже  было знакомо  действие.  €  столь сильно
хотелось  новому позитивизму поднЯтьсЯ над  схоластическим платонизмом,  что
он, отсылаЯ индивидуум к одинокому "џ", одновременно отмел и "позитивистские
корни"  всего платонического. Ќовый христианский мир  не только протестовал,
он  также реформировалсЯ, воспринимал себЯ,  прежде  всего,  как возрождение
христианской мысли, и даже если  вначале он  выступал без теологии, то позже
на автономной и суженной основе он развил чисто платонически-идеалистическую
теологию  - ведь именно так можно  истолковать философию Љанта. "Ќаправление
ценности",  этическое  требование к действию  не изменилось по сравнению  со
средневековьем,  да  и  не  могло  изменитьсЯ,  ведь  только  в  действующем
стремлении к ценности  и к  ее абсолютности  конституируетсЯ сама ценность -
что-либо  иное,   чем  абсолютные  ценности,  просто   не   существует.  —то
изменилось,  так это выделение определЯющего ценности действиЯ: если до  сих
пор   интенсивность  абсолютизации  касалась  общей  ценности  христианского
Ћрганона,  то теперь радикальность  самоутверждающейсЯ  логики, строгость ее
автономии  сепаратно  подчинена каждой  отдельной  области,  каждаЯ  из этих
отдельных областей абсолютизировалась  в  собственную  область  ценностей, в
мире   поЯвилась   та  стремительность,  рЯдом   с  которой   независимо   и
самостоЯтельно должны существовать абсолютизированные области  ценностей, та
стремительность,  котораЯ  придала эпохе  ‚озрождениЯ  характерную  длЯ  нее
окраску.
     Љонечно, можно возразить, что общий  стиль времени в одинаковой степени
охватывает все несовместимые области ценностей,  что даже личность ‹ютера ни
в  коей  степени не ограничиваетсЯ аскетически какой-то отдельной  областью,
напротив,  именно  при нем  своеобразно  объединЯютсЯ религиозные  и мирские
моменты.  ‘ таким же успехом можно  сказать, что тут происходит  всего  лишь
зарождение  развитиЯ,  длЯ  полного  разворачиваниЯ  которого  потребовалось
пЯтьсот лет, что времЯ преисполнено тоски по средневековому содержанию и что
именно такаЯ личность, как ‹ютер, хотЯ  и не следуЯ логике, но в силу своего
человеческого богатства,  объединила в себе самые  несовместимые  ценностные
тенденции, идЯ навстречу потребностЯм эпохи, делаЯ эпоху своей и оказываЯ на
нее влиЯние, которому пришлось быть  неизмеримо большим, чем влиЯние  "более
логичного" Љальвина. ‚озникает впечатление, как будто бы времЯ все еще полно
страха перед "строгостью"  и зарождающейсЯ безмолвностью, как будто бы оно и
не стремилось  преодолеть это страшное приближающеесЯ безмолвие и  как будто
бы ему поэтому  пришлось стать часом рождениЯ нового Языка ѓосподнего, часом
рождениЯ  новой  полифонической  музыки. Ќо  это  все предположениЯ, которые
невозможно  доказать.  Ѓолее  того,  можно  навернЯка  утверждать,  что  это
состоЯние  эпохи,  эта спутанность начала  были  тем,  что сделало возможной
католическую  контрреформацию,  что  боЯзнь  зарождающегосЯ   одиночества  и
изолированности  инициировала готовность  к движению,  которое обещало снова
найти единство, ибо контрреформациЯ взвалила на себЯ гигантскую задачу опЯть
собрать  исключенные  из   строгой   религиозности  протестантизма   области
ценностей, попытатьсЯ снова собрать воедино мир и все его ценности, стремЯсь
под  руководством новой  иезуитской схоластики  опЯть-таки  к  средневековой
целостности, на основе которой навсегда сохранит свое божественное положение
господствующее платоническое единство  церкви как высшей ценности  над всеми
другими областЯми ценностей.
     —асовщик ‡амвальд теперь часто  навещал госпиталь. Ћн посещал те места,
где ухаживали за его братом, он хотел выразить свою благодарность и проЯвлЯл
ее не только тем,  что бесплатно чинил часы в лазарете, но и предлагал также
всем  пациентам  и  персоналу безо всЯкой  оплаты  отремонтировать карманные
часы. Ђ затем он бывал у ополченца ѓедике.
     €  ѓедике ждал этих визитов. ‘ тех похорон кое-что стало? ему понЯтнее,
а на душе-- спокойнее; земное начало в его  жизни как-то уплотнилось, но тем
не  менее оно казалось  возвышенным и  бестелесным, не  терЯЯ при этом своей
Явственности. ’еперь он  четко знал, что  не  следует  пугатьсЯ  темноты, за
которой  стоЯл тот другой ѓедике или, вернее, стоЯли  когда-то много ѓедике,
что  ему больше  не нужно боЯтьсЯ того  темного  шкафа, поскольку  это  было
просто  времЯ, когда он лежал  в могиле.  € если теперь приходил кто-то, кто
пыталсЯ напомнить ему о том, что предшествовало его возложению в могилу,  то
не было больше  необходимости испытывать страх, а можно было отделатьсЯ, так
сказать,  простым пожиманием  плеч,  знаЯ, что это  не имеет уже  совершенно
никакого  значениЯ. ’еперь  ему надо было всего лишь выждать,  ведь не нужно
было больше  боЯтьсЯ жизни, котораЯ окружала его,  даже если она подбиралась
уж  очень  близко: смерть  его  была  позади, и все,  что приходило, служило
только  тому, чтобы выше и  выше  возводить  каркас. •отЯ он по-прежнему  не
произносил  ни единого слова и не слышал, когда к нему обращались сестры или
соседи по палате, но  его немота  и глухота  были в гораздо  меньшей степени
защитой  всех его  "џ" и его одиночества,  чем пренебрежением  и  наказанием
нарушителю  спокойствиЯ. ’ерпеть он мог  только часовщика ‡амвальда, он даже
ждал его.
     ‡амвальд действительно приносил ему облегчение. „аже когда  ѓедике шел,
сгорбившись  и  опираЯсь  на  палки,  он мог смотреть  на маленького  ростом
часовщика свысока;  но  это ни в  коем  случае не  было существенным.  Ѓолее
важным навернЯка было то, что ‡амвальд, который как будто понимал, кто перед
ним,  не предпринимал  ни малейшей  попытки  выпытать у  него  что-нибудь  и
чем-нибудь  намекнуть  на  то,  что  ему, ‹юдвигу  ѓедике,  было  неприЯтно.
‡амвальд,  собственно, вообще  мало  говорил.  Љогда они  сидели  вдвоем  на
скамейке  в саду, он показывал ему часы,  взЯтые в  ремонт, открывал крышку,
так  что  можно  было  увидеть часовой механизм,  и  пыталсЯ  объЯснить, что
неисправно. €ли же он рассказывал о  своем покойном  брате, которому, как он
говорил, можно позавидовать,  ведь  он прошел  уже  все и находитсЯ теперь в
лучшем мире. Ќо когда затем часовщик ‡амвальд начинал рассказывать о рае и о
небесных радостЯх, то, с одной стороны, с его рассказом не совсем можно было
согласитьсЯ, поскольку он касалсЯ конфирмационного обучениЯ уже исчезнувшего
мальчика ѓедике, с другой стороны, впрочем, это звучало словно хвалебнаЯ ода
мужчине  ѓедике,  который  уже  побывал в  лучшем  мире.  €  когда  ‡амвальд
рассказывал  о собраниЯх по  изучению Ѓиблии, которые он обычно посещал и на
которых на  него многократно  снисходило просветление, когда он рассказывал,
что  бедствие  этой войны  должно в конечном  итоге  привести к просветлению
души, то ѓедике уже не слушал  его, одно только это издали  казалось похожим
на  подтверждение призываемой  обратно жизни, это было похоже  на требование
занЯть в  этой жизни в  определенной  степени потустороннее место. Њаленький
часовщик напоминал ему кого-то из мальчиков или женщин, подносЯщих кирпичи к
укладываемой стене, с которым врЯд ли стоит- говорить, с которым обращаешьсЯ
в высшей степени грубо и  который, как бы там ни было,  нужен. „олжно  быть,
это послужило  причиной того,  что как-то он позволил  себе прервать рассказ
часовщика и повелительным  тоном  сказал; "Џри-неси  мне пива",  а поскольку
этот приказ  не был  выполнен  немедленно,  то он с возмущенным непониманием
уставилсЯ  перед собой. Ќа протЯжении  многих дней он сердилсЯ на ‡амвальда,
не удостаивал его даже взглЯдом, и ‡амвальд  ломал голову над тем, как можно
снова помиритьсЯ с ѓедике. ќто было достаточно сложно. ѓедике, собственно, и
сам  не  понимал,  что он сердитсЯ на ‡амвальда, и очень  сильно  страдал от
того, что ему под давлением какой-то непонЯтной навЯзчивой необходимости при
встрече  с ‡амвальдом приходитсЯ отворачивать лицо. € не  то чтобы он считал
именно  ‡амвальда виновником такой  необходимости,  но он сильнейшим образом
обижалсЯ  на ‡амвальда, что  эта необходимость  никак  не  проходит. ќто был
своего рода мучительный поиск  друг друга, имевший место  в: отношениЯх этих
двух мужчин, и то была  едва ли не  гениальнаЯ мысль часовщика,  когда  он в
один из прекрасных дней взЯл ѓедике под руку и потащил с собой.
     Ѓыло  чудное  теплое  послеобеденное  времЯ,  и  часовщик ‡амвальд  вел
бывшего каменщика ѓедике за рукав военного мундира, осторожно, шаг за шагом,
обходЯ кучи щебнЯ на дороге.  ‡атем они присели,  чтобы  немножко отдохнуть,
когда ‡амвальд дернул ѓедике за рукав, тот поднЯлсЯ, и они пошли дальше. ’ак
они добрались до владений ќша.
     ‹естница,  котораЯ вела в  редакцию, была  слишком  крутой длЯ  ѓедике,
поэтому ‡амвальд посадил его на скамейку перед садом и поднЯлсЯ наверх один;
обратно  он вернулсЯ  с ќшем  и ”ендрихом. "ќто ѓедике",-- сказал  ‡амвальд.
ѓедике не поздоровалсЯ. ќшу  хотелось показать им  садовые постройки. ѓедике
остановилсЯ возле  двух парников, стеклЯнные  крыши которых были распахнуты,
поскольку  ќш  производил  предзимний сев,  и  заглЯнул  в  углублениЯ,  где
виднелась  коричневаЯ  землЯ.  ќш  поинтересовалсЯ:  "Ќу  как?",  но  ѓедике
продолжал  безмолвно  пЯлитьсЯ  в парник.  ’ак  стоЯли  они,  с  непокрытыми
головами  и  в темных костюмах, словно бы находились  у незасыпанной могилы.
‡амвальд нарушил  молчание: "ѓосподин  ќш организовал  занЯтаЯ  по  изучению
Ѓиблии... нам хочетсЯ найти Ѓога". ’ут ѓедике засмеЯлсЯ, это не был безумный
смех, это  был скорее  / едва слышный смешок, и  ‡амвальд продолжил: "ѓедике
‹юдвиг,  восставший  из  мертвых",  он  произнес  это   не  очень  громко  и
триумфальным взглЯдом посмотрел на ќша; да, он выпрЯмилсЯ из своего смиренно
сгорбленного положениЯ и  стал  почти  такого же роста, что  и ќш.  ”ендрих,
державший  под  мышкой  i Ѓиблию, посмотрел  на  него  воспаленным  взглЯдом
человека,  у  которого больны  легкие,  а  затем  слегка прикоснулсЯ к форме
ѓедике,  как будто хотел убедитьсЯ,  что там действительно находитсЯ  ѓедике
собственной персоной. Ђ длЯ ѓедике дело было улажено, и все это оказалось не
таким уж  и  сложным,  позволительно  было  теперь  и  отдохнуть,  он просто
опустилсЯ  на край деревЯнной обшивки парника, ожидаЯ, что ‡амвальд присЯдет
рЯдом. "Ћн устал",-- сказал ‡амвальд.  ќш большими шагами направилсЯ обратно
к  дому  и  крикнул  в окно  кухни,  чтобы  жена принесла  кофе. ѓоспожа  ќш
выполнила его просьбу, они  позвали  из типографии также господина ‹инднера,
дабы  он выпил с ними  кофе, все обступили ѓедике, который сидел  на выступе
парника, и смотрели,  как он отхлебывает  кофе. € один только  ѓедике  видел
перед собой что-то другое. Џосле того,  как ѓедике насладилсЯ кофе, ‡амвальд
снова взЯл его под руку,  и  они  направились  обратно в  лазарет,  ли  они
осторожно, и  ‡амвальд  следил  за  тем, чтобы ѓедике не наступал  на острый
щебень.  €ногда они  немножко  отдыхали. €  когда  ‡амвальд улыбалсЯ  своему
попутчику, тот не отводил свой взглЯд в сторону.
     „а,  •угюнау  был  очень  расстроен.  ‚оззваниЯ  за †елезного  Ѓисмарка
выглЯдели  чересчур  жалкими.  ’о, что в типографии отсутствовало  клише длЯ
портрета Ѓисмарка,  было еще простительным, однако не  было даже правильного
изображениЯ †елезного Љреста в  обрамлении из лавровых листьев, так  что  не
оставалось ничего  другого, как украшать каждый из  четырех  углов воззваниЯ
одним  из тех маленьких †елезных Љрестов, которыми обычно украшали извещениЯ
о смерти тех, кто погибал на войне, Ћн сам бы не пошел с писаниной к майору,
если бы в кармане не лежало хорошее известие: одна скульптурнаЯ мастерскаЯ в
ѓисене,  на  рекламное  объЯвление  которой  он  наткнулсЯ и куда  сразу  же
отправил  телеграмму,  предложила свои услуги  по  поставке  в течение  двух
недель  скульптуры  Ѓисмарка,  Њайор,  само  собой разумеетсЯ,  был  глубоко
разочарован  безликими воззваниЯми,  он  даже  не слушал его, а на извинениЯ
отреагировал недовольно безразличным "да ладно". Љогда же  он в конце концов
соблаговолил дать свое согласие нанести  визит сегоднЯ, то радость по  этому
поводу была опЯть омрачена, причиной тому стал интерес, который он проЯвил к
делам ќша. ќто было несправедливо, ведь именно ќш был виновником того, что в
типографии отсутствовали приличные клише.
     ‡асунув руки в  карманы брюк, •угюнау словно на ходулЯх ходил по двору,
ожидаЯ  майора,  —то касаетсЯ ќша, то все  сложилось как нельзЯ  лучше. Ѓыло
довольно  предусмотрительным  задержать  его  вчера,  когда  он  намеревалсЯ
съездить  на бумажную  фабрику,--  ну а сегоднЯ, надо же  такому  случитьсЯ,
сегоднЯ странным образом оказалось слишком мало бумаги на складе, и господин
редактор был как раз и  отправлен  за ней. Љ сожалению, этот малый  посчитал
нужным  воспользоватьсЯ велосипедом, и  если вдруг  придетсЯ  слишком  долго
ждать майора, то весь план полетит к чертЯм, и оба еще здесь столкнутсЯ друг
с другом.
     „ень был теплым, но пасмурным. •угюнау пару раз взглЯнул на часы, затем
направилсЯ в сад, посмотрел на несозревшие фрукты, которые висели на ветвЯх,
прикинул, какой  будет  урожай. ‚прочем,  плоды  не  успевают  созреть,  все
разворовываетсЯ. ‚ один из дней утром найдет  ќш свой сад очищенным. Ќедолго
осталось; с солнечной стороны  сливы  уже начали краснеть, •угюнау потЯнулсЯ
вверх  и попробовал плоды  пальцами, ќшу  надо  было бы  обнести сад колючей
проволокой; но таких затрат урожай, конечно  же, не стоит. ЉолючаЯ проволока
подешевеет после войны,
     Ћжидание  подобно колючей проволоке,  натЯнутой  в  душе, •угюнау снова
посмотрел на сплетение  веток, взглЯнул на серые облака; там, где спрЯталось
солнце,  выделЯлось  белое пЯтно. Ћн несколько  раз свистнул,  так  он  звал
Њаргерите;  но она не  поЯвилась,  и  •угюнау рассердилсЯ: опЯть она с этими
мальчишками внизу на речке.  Ћхотнее всего  он  забрал  бы ее оттуда,  Ќо он
должен был ждать майора, Ќеожиданно --  он как раз намеревалсЯ свистнуть еще
раз -- рЯдом с ним  поЯвилась  Њаргерите. ‘трогим тоном он произнес: "Ќу где
ты все времЯ прЯчешьсЯ? “ нас  будут гости", ‡атем он взЯл ее  за  руку, они
пересекли  двор, прошли через  дом и  начали  высматривать  майора  с другой
стороны на  ”ишерштрассе. "‘лишком  рано  отправил Я  ќша",--  эта мысль  не
давала •угюнау покоЯ.
     Ќаконец, выйдЯ  из-за угла, показалсЯ майор; его сопровождал преклонных
лет  офицер  продовольственной  службы,  который   одновременно  исполнЯл  в
комендатуре обЯзанности  адъютанта.  •угюнау, который  хотЯ и рассчитывал на
то,  что  будет  иметь  дело  с  одним  только  майором,  почувствовал  себЯ
польщенным, что посещение будет иметь столь официальный характер. ѓлупо было
отправить ќша, всему персоналу  следовало бы находитьсЯ здесь, а Њаргерите в
белом платьице должна была бы  преподнести майору букет  цветов. Ќужно будет
как-нибудь изловчитьсЯ и возложить  ответственность за эту промашку на  ќша,
но  есть то, что есть, и •угюнау пришлось ограничить торжественность момента
несколькими поклонами, поскольку оба офицера уже остановились перед домом.
     Љ счастью, офицер продовольственной службы откланЯлсЯ, так что ситуациЯ
перестала  быть официальной, и  когда майор переступил  порог  дома, то лицо
•угюнау   принЯло   выражение    доверительной    преданности.   "Њаргерите,
поприветствуй гостЯ",-- скомандовал он, Њаргерите уставилась  чужаку прЯмо в
лицо.  Њайор  погладил ее  по черным локонам: "Ќу,  в  таком случае  говорЯт
"добрый  день", маленькаЯ татарочка". €звинЯющимсЯ тоном •угюнау пролепетал:
"ќто малышка ќша..." Њайор приподнЯл подбородок Њаргерите: "Ђх, вон оно что,
ты  дочь господина ќша?" "Ћна просто живет  здесь... почти приемнаЯ дочь",--
сообщил  •угюнау.  Њайор снова  погладил ее по  голове,  "ЊаленькаЯ  смуглаЯ
татарочка",--  повторил  он,  когда  они  шли  по  коридору.  "Џо   рождению
француженка,  господин  майор.,.  ќш  хочет,  если будет возможно, удочерить
ее... Ќо это излишне, у нее ведь есть тетка... Ќе угодно ли господину майору
сразу  же посмотреть типографию?  Џрошу, здесь направо..."  •угюнау поспешно
семенил  впереди.  "•орошо,  хорошо,  господин •угюнау,--  ответил  майор,--
только Я хотел бы  поздороватьсЯ с господином редактором ќшем". "ќш поЯвитсЯ
с  минуты на минуту, господин майор, мне казалось,  что господин майор, пока
ему никто  не мешает,  пожелает все осмотреть",  "ѓосподин ќш  мне ни в коем
случае не  помешает",--  ответил майор, и  •угюнау был  поражен определенной
резкостью его тона. Ћн предчувствовал какую-то интригу со стороны ќша... Ќу,
он еще разоблачит  его происки, а кроме того, существует малоприЯтное тайное
донесение за номером 2. €  поскольку такой документ уже был  подготовлен, то
•угюнау  успокоилсЯ:  ведь   ни   одна  душа   не  станет   терпеть,   чтобы
разворачивание внутренних событий в ней  сдерживалось  и тормозилось  кем-то
извне. ’ак  что •угюнау степенным тоном сообщил:  "ѓосподин ќш, к сожалению,
уехал на бумажную фабрику... Њне пришлось позаботитьсЯ о поставках бумаги...
Њожет, господин майор пока посмотрит типографию?"
     ‚ честь майора запустили печатную машину  и в честь  же майора  •угюнау
отдал   бессмысленное  распорЯжение   произвести   набор   части   воззваниЯ
объединениЯ  "Њозельданк".  Ћн  все еще  держал Њаргерите за  руку, а  когда
‹инднер  отпечатал  первую  часть  воззваниЯ,  •угюнау  взЯл  верхний лист и
передал его  майору. Ћн  опЯть  же полагал,  что  должен  извинитьсЯ:  "ќто,
конечно, очень простое исполнение, пришелсЯ бы очень кстати хотЯ бы †елезный
Љрест  в  обрамлении  венка из лавровых листьев... длЯ акции, которой  лично
покровительствует господин майор!"
     Њайор, схватившись рукой за пуговичную петлю, где висел †елезный Љрест,
казалось,  успокоилсЯ -- тот находилсЯ на месте. "Ђх, †елезный Љрест-- зачем
второй? ќто излишне". •угюнау  отвесил поклон: "„а,  господин майор, конечно
же,  прав,  в  столь  тЯжелое  времЯ  необходимо довольствоватьсЯ  скромными
формами,  Я могу  согласитьсЯ с  господином  майором, но  скромнаЯ  картинка
совершенно не ведет к  дополнительным расходам,.,  Ћднако господину ќшу это,
естественно,  все равно", Њайор  сделал  вид,  что не услышал сказанного, но
через  какое-то  мгновение  произнес:  "Њне  кажетсЯ,  господин •угюнау,  вы
несправедливы к господину ќшу". Џо лицу  •угюнау  пробежала почтительнаЯ, но
слегка  пренебрежительнаЯ  улыбка.  Ќо  майор  смотрел  не  на  него,  а  на
Њаргерите: "џ  думал  --  это  рабынЯ,  такаЯ маленькаЯ смуглаЯ  татарочка".
•угюнау  решил,  что должен  еще  раз  указать на французское  происхождение
ребенка. "Ћна в этом доме просто так". Њайор наклонилсЯ к Њаргерите: "“ менЯ
дома тоже девочка, немножко, должно быть, постарше, ей четырнадцать лет... €
она не такаЯ  смуглаЯ, как маленькаЯ татарочка... ее зовут  ќлизабет...-- и,
помедлив,  добавил:  --  ‡начит,  маленькаЯ француженка".  "Ћна  запросто  и
по-немецки   может--    сказал    •угюнау,--    всему    научилась".   Њайор
поинтересовалсЯ: "’ы,  конечно же, очень любишь  своих приемных  родителей?"
"„а",-- ответила Њаргерите, и •угюнау был  очень удивлен, что она может  так
врать; но  поскольку  майор,  казалось, по  рассеЯнности  не все  понЯл,  он
отчетливо  повторил: "Ћна живет у своих родственников.  ‹ишена родительского
дома..."  ќто прозвучало  действительно немного  рассеЯнно,  майор  ведь был
немолодым  человеком, и  •угюнау  согласилсЯ: "€менно  так, господин  майор,
подходЯщие слова,  лишена родительского дома..." Њайор внимательно посмотрел
в   лицо  Њаргерите.  "ЌаборнаЯ,  господин  майор,   вы  еще  не  посмотрели
наборную",--  продолжал  приглашать •угюнау.  Њайор  провел  рукой  по  челу
ребенка:  "Ќе нужно  смотреть  так сердито и так  морщить лобик..."  „евочка
серьезно задумалась над сказанным, затем поинтересовалась: "Ђ почему?" Њайор
улыбнулсЯ, легонько провел  пальцами  по ресницам,  из-под которых  смотрели
сердитые глаза,  и  сказал: "Њаленьким девочкам  не следует морщить лобик...
это грех...  скрытый  и видимый  одновременно...  так делать  всегда  грех".
Њаргерите попЯтилась,  и  •угюнау  вспомнилось, как она вырывалась руками  и
ногами,  от ќша;  правильно делает,  подумал он.  ’еперь майор  протер  свои
глаза: "Ќу,  да  ладно уж...",  и •угюнау, который почувствовал, что  майора
тоже  одолевает  хотЯ  и  вполне  подконтрольное,  но  желание  уйти,  очень
обрадовалсЯ,  увидев,  как  во  двор,  широко  расставив  колени,  на  своем
низковатом велосипеде въехал ќш и остановилсЯ у деревЯнной лестницы.
     Ћни все вместе вышли во двор, чтобы встретить ќша, майор оказалсЯ между
•угюнау и ребенком.
     ќш  прислонил  велосипед  к  стене  под  лестницей  и  медленным  шагом
направилсЯ к ним. Ћн ничем не выказал своего удивлениЯ, встретив тут майора,
он  был  настолько  спокоен  и  поприветствовал  гостЯ  с таким  само  собой
разумеющимсЯ выражением лица, что  •угюнау  подумал, уж не было  ли известно
этому  тощему  проповеднику  о  визите.  Ћн  не  сдержалсЯ  и высказал  свое
недовольство: "Ќу, что скажете о столь  внезапно оказанной нам чести?!  Ђ то
вас вроде это совершенно не трогает?"
     "џ очень рад",-- ответил ќш.
     "џ  очень  рад,  что  вы  так вовремЯ вернулись домой, господин  ќш",--
сказал майор.
     Ќа  что  ќш  вполне  серьезно  отреагировал:  "Њогло  быть  и  часов  в
двенадцать, господин майор".
     "…ще не так поздно.., не угодно ли господину  майору осмотреть и другие
помещениЯ; лестница, правда, немного неудобнаЯ",--вмешалсЯ •угюнау.
     ќш продолжил: "„орога была дальнЯЯ".
     "Ћн ездил на велосипеде",-- объЯснила девочка.
     Њайор задумчивым тоном заметил: "„орога дальнЯЯ... и он еще не у цели",
     •угюнау продолжал гнуть свое: "‚олнениЯ наши остались позади. “ нас уже
две страницы  объЯвлений,  вот  если бы мы смогли заполучить еще и заказы из
армии..."
     "ђечь ведь идет не об объЯвлениЯх",-- сказал ќш.
     "“  нас нет даже клише †елезного Љреста, но это  вас тоже не касаетсЯ!"
-- отрезал •угюнау.
     „евочка показала на грудь майора: "†елезный Љрест здесь".
     "‡нак отличиЯ всегда невидим, бросатьсЯ в глаза свойственно одному лишь
греху",-- сказал майор.
     "‘амый великий грех -- это ложь",-- опЯть вставил ребенок.
     "Ќевидимое  скрываетсЯ за  нами,  и происходим мы из лжи, а если мы  не
находим  верную дорогу, то обречены  блуждать во мраке невидимого",-- сказал
ќш.
     ђебенок не унималсЯ: "Ќикто не слушает, когда лгут".
     Њайор не согласилсЯ: "Ѓог слушает".
     "Ќикто  не  слушает  дезертира, если  даже  он во  всем,  что  говорит,
прав",--сказал •угюнау.
     "Ќикто не может видеть других в темноте",-- заметил ќш.
     "Ђ   даже  если   и   видит,  то  люди   все  равно  прЯчутсЯ  друг  от
друга",--сказал майор.
     "€ дорогой Ѓог не слышит это",-- вставила девочка.
     "Љогда-нибудь Ћн снова услышит детские голоса",-- сказал ќш.
     "Ђ  это  и  лучше,  когда  никто никого  не  слышит,  пробиватьсЯ нужно
самому... и уж мы это сможем",-- подхватил •угюнау.
     "Њы отказались от Ќего, и  Ћн оставил  нас  в  одиночестве,.,  в  таком
одиночестве, что мы не можем больше найти даже сами себЯ",-- сказал майор.
     "‡аточены в одиночество",--добавил ќш.
     "€ менЯ никто не сможет найти?" -- забеспокоилась девочка.
     "Њы должны вечно искать ’ого, от Љого мы произнес майор,
     "’ебе нужно спрЯтатьсЯ",-- сказал •угюнау,
     "„а",-- согласилась девочка.
     ‘еровато-молочные   облака  начали  расходитьсЯ;  в   некоторых  местах
проглЯнула небеснаЯ голубизна.  ЃосоногаЯ девочка убежала, ничего  больше не
слыша. Ђ затем разошлись и мужчины. Љаждый в своем собственном направлении.

        58
     €сториЯ девушки из Ђрмии спасениЯ (9)
     ‚чера они снова были у менЯ, Ќухем и Њари,  и мы  вместе пели. Џо моему
предложению мы начали с такой песни:
     "Њы с радостью в сердце выходим на бой
     € силу истинной веры несем мы с собой,
     Ђ ужас сатаны нам нипочем, ‚едь Ярость всю его мы выкалим огнем.
     Џолотнища  знамен,  что  реют  впереди, . Ќас призывают  - будь готов и
смело в бой иди;
     ’ак предначертано, и в этом наш оплот,
     ’о сила веры нашей, что ведет вперед!
     (•ор)
     ’ебе хотим мы верность сохранить, ‚ служении ’ебе до самой смерти быть,
     ’ебе  хотим  мы наши  жизни  посвЯтить,  ... ‡намена сине-желто-красные
склонить".
     Њы пели эту песню на  мелодию Ђндреаса  •офера, Њари солировала,  Ќухем
подпевал  и  выстукивал  такт  легкими  гладкими руками.  ‚о времЯ пениЯ они
иногда поглЯдывали друг на друга. но,  возможно, мне это просто  показалось,
поскольку  Я  после разговора с доктором  ‹итваком  стал подозрительным.  ‚о
всЯком  случае Я  завопил  во  все  горло,  и причиной тому  были  различные
обстоЯтельства. ‚едь,  с одной стороны, мне хотелось успокоить таким образом
семейство, которое, вне всЯкого сомнениЯ, уже собралось перед моей комнатой:
дети  протиснулись в первые рЯды и, наверное,  прижались ушами к  деревЯнной
двери, белобородый дед с  наклоненной верхней частью тела приложил ладонь  к
уху, чтобы получше  расслышать, тогда  как  женщины  держались  подальше, на
заднем плане, то одна, то другаЯ  из них начинали беззвучно всхлипывать, все
они медленно  теснились к  двери, не решаЯсь все же эту дверь открыть; да, с
одной стороны, мне хотелось  их успокоить, с другой  стороны,  длЯ менЯ было
каким-то  садистским  удовольствием  поставить их в  известность, привлечь к
двери и оттолкнуть. Ќо вопЯ изо всех сил,  Я хотел  также  сказать Ќухему  и
Њари:  не  стеснЯйтесь, дети  мои, вы же видите, что Я занЯт собой  и  своим
голосом, расстегни  свой  сюртук, Ќухем, приподними его фалды, преклони пред
девушкой голову,  а ты, Њари, прекрати жеманитьсЯ,  возьми край  своей  юбки
двумЯ пальцами,  и  потанцуйте  вдвоем, потанцуйте под  мелодию  €ерусалима,
потанцуйте на  моей кровати так, как будто  вы находитесь  у себЯ  дома. € Я
подпевал таким образом уже даже  не  текст  Њари, а  свой собственный, более
правильный: "“ попа была собака, он ее любил". „альше слова Я, к  сожалению,
не знал, но модулировал эту строчку и находил ее подходЯщей и красивой.
     ’ут  Њари закончила  песню тем аккордом, которым завершаютсЯ все песни,
исполнЯемые под аккомпанемент лютни, и сказала: "Њолодцы, у нас  это неплохо
получилось, а теперь в качестве награды давайте немножечко помолимсЯ".
     € вот она уже соскользнула со стула, поднесла к лицу сложенные ладони и
начала читать 122 псалом: "‚озрадовалсЯ  Я, когда  сказали мне: пойдем в дом
ѓосподень.  ‚от  стоЯт  ноги  наши  во вратах  твоих,  €ерусалим; €ерусалим,
устроенный как  город, слитый в одно, куда восходЯт колена, колена ѓосподни,
по закону €зраилеву, славить имЯ ѓосподне".
     џ не мог остановить ее, даже если бы разбил у нее на голове лютню.  ’ак
что Я тоже опустилсЯ на колени,  сложил  руки  и  начал  молитьсЯ:  "„авайте
приготовим чай  длЯ  дочерей  и сыновей €зраилевых, давайте  добавим  в  чай
немножечко  рома,   военного  рома,  героического   рома,  эрзац-рома,  дабы
заглушить наше одиночество,  ибо чрезмерно велико наше одиночество, будь оно
в  ‘ионе или  в свЯтом  городе Ѓерлине".  Ќо  пока  Я  говорил это  и стучал
кулаками  себЯ  в  грудь,  Ќухем поднЯлсЯ:  остановившись  передо  мной,  он
повернулсЯ ко мне  спиной и обратил свой молЯщийсЯ взор к открытому окну, на
котором, подобно желто-красно-синему флагу, болталась разорваннаЯ засаленнаЯ
ситцеваЯ занавеска; верхнЯЯ часть его тела начала  равномерно раскачиватьсЯ.
Ћ, это было непорЯдочно, это было непорЯдочно со стороны Ќухема, который был
все-таки моим другом.
     џ  подскочил к  двери,  распахнул  ее,  крикнув  в переднюю:': "‡аходи,
€зраиль, выпей с нами чайку, посмотри на непристойные движениЯ моего друга и
на открытое лицо моей подруги".
     Ќо переднЯЯ, переднЯЯ была пуста. €х словно корова Языком  слизала,  их
словно ветром разнесло по конурам,  женщины  пронеслись по  головам детей, а
посредине - крЯхтЯщий старик, который не мог выпрЯмитьсЯ.
     "Џрекрасно,-  проговорил Я,  закрыл дверь  и снова  повернулсЯ к  своим
комнатным привидениЯм,- прекрасно, дети мои, а теперь обменЯйтесь поцелуЯми,
как это положено в ‘ионе".
     Ќо они оба стоЯли  с опущенными руками, не решаЯсь прикоснутьсЯ к  друг
другу, не решаЯсь танцевать, дурацкаЯ улыбка  играла на  их  лицах. ‚  конце
концов мы сели пить чай.

        59
     ‘импозиум, или Ѓеседа о спасении
     Ќеспособный доверитьсЯ самому себе, неспособный, черт побери, разорвать
свое  одиночество,  актер,  играющий самого  себЯ,  остающийсЯ  заместителем
своего  собственного существа,-- то,  что  человек всегда  может  узнать  от
человека,  остаетсЯ простым символом,  символом  непостижимого  "џ",  оно не
выходит  за  пределы  ценности  символа:  и все, что  необходимо  высказать,
становитсЯ  символом символа, становитсЯ символом во втором,  третьем, энном
повторении  и  требует своего представлениЯ в истинной  двузначности  слова,
Џоэтому  никому не  будет  в тЯгость и послужит  в высшей степени  краткости
изложениЯ, если  мы представим, что супруги ќш вместе с майором и господином
•угюнау  находЯтсЯ  на  театральной  сцене,  вовлеченные   в  представление,
которого не избежать ни одному человеку: выступить в роли актеров.
     ‚округ  стола в беседке, расположенной в  саду у ќша, сидЯт госпожа ќш,
справа от нее -- майор,  слева -- •угюнау,  напротив нее (спиной к зрителЯм)
сидит господин  ќш.  Ћни уже поужинали.  Ќа  столе  -- хлеб  и вино, которое
господину  ќшу  прислал  один  владелец  виноградников,   давший   в  газете
объЯвление. ‘пускаютсЯ  сумерки. Ќо  на  заднем  плане  еще  просматриваютсЯ
контуры  горной цепи.  Њошки и комары вьютсЯ  вокруг  двух свечей, горЯщих в
стеклЯнных   колоколах   светильников   с   защитой   от   ветра.  „оносЯтсЯ
астматические звуки ритмично работающей печатной машины.
     ќ. Џозволите налить еще, господин майор?
     •“ѓћЌЂ“, ‚еликолепное вино,  в  нем -- ни добавить, ни убавить;  тут мы
можем гордитьсЯ  нашими эльзасскими винами. ѓосподин  майор знакомы с нашими
эльзасскими винами?
     ЊЂ‰Ћђ (отсутствующим тоном). „умаю, нет.
     •“ѓћЌЂ“.  Ќу,  это безобидное вино,.,  мы, эльзасцы, вообще  безобидный
народ...  качественный продукт,  никакого коварства (смеетсЯ), а после этого
-- максимум простое  естественное опьЯнение,  выпив достаточно, засыпаешь, и
это все.
     ќ. ЋпьЯнение не бывает естественным, опьЯнение-- это отравление,
     •“ѓћЌЂ“. Ћй, поглЯдите-ка,  тут  Я  без труда  могу  припомнить случаи,
когда вы с преогромным удовольствием позволЯли себе пропустить бутылочку длЯ
утолениЯ жажды..,  например, господин  ќш, назову  одну лишь  забегаловку "“
Џфальца", так что (внимательно  смотрит на ќша) вы не  кажетесь мне таким уж
неотравленным.
     ЊЂ‰Ћђ. ЊенЯ  откровенно  удивлЯют  ваши нападки  на нашего  друга  ќша,
господин •угюнау.
     ќ. Ћставьте его, господин майор, он шутит.
     •“ѓћЌЂ“. Ћтнюдь, Я  вполне  серьезно... џ  вообще все  говорю  так, как
думаю,..  Ќаш друг  ќш -- это волк в овечьей шкуре.  „а, Я так считаю, и,  с
позволениЯ сказать, напиваетсЯ он втайне от всех.
     ќ (пренебрежительно). Ќикакое вино менЯ с ног еще не валило...
     •“ѓћЌЂ“. „а,  да, надо быть всего лишь трезвым, господин ќш, тогда себЯ
не выдашь.
     ќ. ‚полне может быть такое, что Я  пью, да, и что потом мир становитсЯ
таким  простым,  словно  состоит  из одной  чистой правды..,  ’аким простым,
словно сон, простым и все же бесстыдно полным ложных имен, а правильное  имЯ
не найти.,.
     •“ѓћЌЂ“, ‚ам следует  пить исключительно церковное  вино,  тогда  уж вы
обнаружите свои имена,., или державу грЯдущего, как ее принЯто видеть.
     ЊЂ‰Ћђ. Ѓогохульствовать не следует даже  в шутку,  в  вине и хлебе есть
нечто общее.
     •угюнау понимает свою бестактность и краснеет.
     ѓЋ‘ЏЋ†Ђ  ќ.  Ђх, господин майор, всегда так происходит, когда господин
•угюнау  и  мой муж  оказываютсЯ  вместе... Љонечно, милые бранЯтсЯ,  только
тешатсЯ, но иногда действительно невозможно слушать,  как он обливает грЯзью
все то, что свЯто длЯ моего бедного мужа.
     •“ѓћЌЂ“. ‹ицемерие! (‘нова оправилсЯ от своей неловкости и основательно
прикуривает погасшую было сигару)
     ќ  (погруженный  в  свои мысли).  €стина  во  сне хромает.,.  (“дарЯет
кулаком по столу.) ‚есь мир хромает... хромающий урод...
     •“ѓћЌЂ“ (заинтересованно). €нвалид?
     ќ. …сли в мире существует всего лишь одна-единственнаЯ ошибка,  если в
одном-единственном  месте ложь оказываетсЯ правдой,  то  тогда...  да, тогда
весь  мир   ЯвлЯетсЯ   ложью...  все  становитсЯ   нереальным.,,  дьЯвольски
заколдованным,..
     •“ѓћЌЂ“. ”окус-покус, есть и нету...
     ЊЂ‰Ћђ  (не обращаЯ  вниманиЯ  на  •угюнау). Ќет, друг мой  ќш, как  раз
наоборот: нужно, чтобы среди тысЯчи грешников был просто один праведник.,.
     •“ѓћЌЂ“. ‚еликий волшебник ќш,