 почти  отсутствует великолепие, характерное длЯ
картин,  возникавших в его воображении. € если даже ни в  одном из окон там,
наверху, не было €лоны в блестЯщем платье, замок мечты  все  равно оставалсЯ
неприкосновенным,  неприкосновенными оставались  картины,  рожденные мечтой,
было   ощущение,  что  то,  что  он  реально   видел,  ЯвлЯло  собою  просто
символическую   замену,  рожденную   длЯ   быстротечного   и   практического
использованиЯ,--  мечта в  мечте. Ќа идущей слегка под  откос  темно-зеленой
лужайке  возвышалось  виллообразное  строение,  возведенное  в  умеренном  и
солидном стиле,  и  на  откосе, словно  бы еще  раз символизируЯ  игривую  и
ускользающую прохладу этого утра, словно бы еще  раз отображаЯ символичность
всего,  располагалсЯ  почти  беззвучный  фонтан,  и  он был  подобен  глотку
играющей отблесками  воды,  которым наслаждаютсЯ лишь чистоты воды ради.  €з
домика  привратника, окруженного  кустами жимолости, вышел человек  в  серой
одежде  и поинтересовалсЯ целью визита.  ‘еребристые пуговицы на его пиджаке
не  были  признаком униформы или ливреи,  они  просто блестели и отсвечивали
мЯгкими  холодными  бликами,   словно  были  пришиты  специально  длЯ  этого
сверкающего многоцветьем утра. …сли вчера и возникло на мгновение ослабление
уверенности в  себе,  вызванное сомнением  в том, возможно ли будет  застать
господина президента, то теперь все сомнениЯ улетучились, и ќш едва не отнес
себЯ к тем,  кому позволено здесь  заходить и выходить без спроса. €так, его
не удивил  привратник, который  не  преминул  занести в блокнот, проложенный
копировальной бумагой, фамилию и  цель визита, он  и  не  подумал даже,  что
приличнее было  бы подождать  у входа, а  перешел на его сторону, тот, хранЯ
молчание, не возражал. Ћни  вошли в сумрачную и прохладную переднюю, и когда
мужчина  исчез за одной из многочисленных белых лакированных дверей, котораЯ
мЯгкой открылась перед ним и так же мЯгко закрылась, ќш ощутил, что его ноги
утопают  в  мЯгком ковре, он ждал посыльного,  который, вернувшись, проводил
его через несколько комнат к другому входу, где с поклоном оставил  гостЯ. €
хотЯ он теперь без труда мог обходитьсЯ без провожатого, все же подумал, что
было  бы вернее и даже желательнее,  чтобы  череда парадных  комнат тЯнулась
дальше,  может  быть,  в  вечность,  в  недостижимую  вечность,  предшествуЯ
внутренней свЯтости, предшествуЯ, так сказать,  тронному залу, и гость почти
что поверил,  что  он странным, непристойным  и незаметным  образом  все  же
пронессЯ по бесконечному рЯду бесконечных помещений, поскольку  теперь стоЯл
перед тем, кто протЯгивал  ему руку. ќш знал, что это был Ѓертранд, и в этом
уже  не было  сомнениЯ, однако ему все  же казалось,  что это  просто символ
кого-то   другого,   отражение   более   настоЯщего  и,  может  быть,  более
внушительного,  того,  кто  осталсЯ  скрытым,  настолько  просто  и  гладко,
настолько реально и без проблем все это произошло. ’еперь он тоже видел его,
тот был безбородый и безусый,  словно актер, и все-таки актером  он не  был;
его  лицо  выглЯдело  молодо,  а  волосы  были  белесыми.  ќш  сидел   возле
письменного  стола  в комнате со  множеством книг, словно он был на приеме у
врача.  Ћн слышал, как тот заговорил, голос отчасти тоже был похож на  голос
врача. "—то привело вас ко мне?"
     € мечтатель  услышал свой собственный тихий голосок: "џ донесу на вас в
полицию".
     "Ћ,  как жаль".  Ћтвет был произнесен  таким тихим голосом, что и ќш не
решалсЯ  заговорить  громче. ‘ловно длЯ самого  себЯ  он повторил: "„онесу в
полицию".
     "‚ы что, ненавидьте менЯ?"
     "„а",-- соврал ќш и устыдилсЯ своей лжи.
     "ќто же неправда,  мой  друг,  вам ведь очень даже приЯтно общатьсЯ  со
мной".
     "Ќевиновный занимает ваше место в тюрьме".
     ќш ощутил, как тот улыбнулсЯ, и перед его глазами возник образ Њартина:
он говорил и при  этом улыбалсЯ. €менно эта улыбка отразилась сейчас на лице
Ѓертранда:  "Ќо,  дитЯ  мое,  вам  следовало  уже  давно  донести на менЯ  в
полицию".
     Ћн неуЯзвим; ќш упрЯмо произнес: "џ не привык наносить удар в спину".
     ’еперь  Ѓертранд рассмеЯлсЯ легким беззвучным смехом,  а поскольку утро
было таким прелестным, да, именно потому, что утро было таким прелестным, ќш
оказалсЯ не в состоЯнии разозлитьсЯ, как обычно злитсЯ тот, над кем смеютсЯ,
он даже забыл, что говорил как раз об убийстве; дабы  соблюсти приличиЯ,  он
не  без удовольствиЯ  хохотнул  под легкий  смех  Ѓертранда. € усилием  воли
вернув  себе серьезный  вид, хотЯ мысли  обоих не  совсем были настроены  на
восприЯтие  друг  друга,  а  просто  пребывали  в  какой-то  иной  и  трудно
улавливаемой взаимосвЯзи, он продолжил: "Ќет, всадить человеку нож в спину Я
не могу; вы должны освободить Њартина".
     Ѓертранд  же,  который,  очевидно, все прекрасно  понимал, понЯл и это,
хотЯ  его ставший более серьезным голос был все еще  полон успокаивающего  и
легкого весельЯ: "Ќо,  ќш,  как  же  можно быть таким  трусливым? ђазве  длЯ
убийства требуетсЯ какой-либо предлог?"
     ’еперь  слово  опЯть оказалось  здесь,  хотЯ  оно  и припорхало подобно
безмолвному темного цвета мотыльку. € ќш подумал, что Ѓертранду, собственно,
ни  к  чему  умирать,  раз уж •ентьен  и  без того мертвый. Ќо затем, словно
светлое и нежное откровение, родилась мысль о том, что человек может умереть
дважды.  “дивлЯЯсь, что  эта  мысль не приходила  ему  в  голову раньше,  ќш
сказал:  "‚ы  же  можете  беспрепЯтственно   бежать,--  и  заманчивым  тоном
предложил: -- в Ђмерику".
     Љазалось,  Ѓертранд  обращаетсЯ  вовсе  не к нему:  "’ебе, мой хороший,
прекрасно известно, что Я не побегу. ‘лишком уж долго Я ждал этого момента".
     ’ут душа ќша наполнилась любовью к тому, кто, занимаЯ  настолько  более
высокое положение,  все же говорил с ним, и всего  лишь молодым служащим его
компании и к тому же сиротой, о смерти, говорил, словно с другом. ќш был рад
тому, что  хорошо  вел складские книги  и  без претензий выполнЯл  приличную
работу.  Ћн  не решилсЯ  подтвердить, что знает,  как  все это было устроено
через  Ѓертранда,  но  не  решилсЯ  и попросить,  чтобы Ѓертранд убил его, а
просто понимающе кивнул головой. Ѓертранд сказал:  "Ќикто не занимает  столь
высокое положение, чтобы иметь право казнить, и никто не отвержен настолько,
чтобы его вечнаЯ душа не внушала уважениЯ".
     ’ут  ќшу  внезапно  стало как никогда понЯтно,  до него  дошло,  что он
обманывал себЯ  и весь мир, ибо выходило так, словно  бы знание,  полученное
Ѓертрандом  от  него,  широким  потоком  хлынуло теперь  к нему  обратно: он
никогда не  верил  в то, что  этот человек освободит Њартина.  Ѓертранд  же,
сделав слегка  пренебрежительное движение  рукой,  сказал:  "€ если,  ќш,  Я
осуществлю вашу трусливую надежду и выполню ваше невыполнимое условие, то не
будет  ли нам обоим  стыдно: вам  -- потому, что  вы  были всего лишь мелким
банальным шантажистом,  мне--  поскольку  Я  подчинилсЯ  требованиЯм  такого
шантажиста".
     €  хотЯ  от  вниманиЯ  ќша,  погруженного  в мечты, но  не  потерЯвшего
контроль над реальностью, не ускользнули  ни слегка  пренебрежительный  жест
рукой,  ни ироничнаЯ  улыбка на  устах  Ѓертранда,  его все  же не  покидала
надежда, что Ѓертранд, вопреки всему, выполнит поставленное условие или,  по
меньшей  мере,  убежит;  ќш  надеЯлсЯ  на  это,  поскольку  внезапно  внутри
шевельнулось  опасение,  что во второй смерти господина •ентьена может найти
свою  кончину также тоска  по  матушке •ентьен. Ќо  это было уже  его личное
дело, и ставить в  зависимость  от этого  судьбу Ѓертранда показалось ему не
менее бесчестным, чем если бы он шантажировал его из-за денег, к тому же это
никак  не соотносилось с  таким чистым утром. Џоэтому  он  сказал:  "„ругого
выхода нет, Я должен донести на вас".
     Ќа что Ѓертранд ответил: "Љаждый должен осуществить свою мечту, это зло
и в то же времЯ свЯто. €наче не приобщитьсЯ ему к свободе".
     ќш  не совсем его понЯл:  "џ должен донести на вас, в  противном случае
жизнь будет все хуже и хуже".
     "„а, дорогой, в противном  случае  жизнь будет  все  хуже и  хуже, и мы
стремимсЯ это предотвратить. Њне же из нас двоих выпала более легкаЯ участь:
Я должен просто уйти. —ужак не страдает, его отпускают, страдает только тот,
кто остаетсЯ впутанным во все это".
     ќш не сомневалсЯ,  что уста Ѓертранда снова застыли в ироничной улыбке,
так что запутавшемусЯ губительным образом  в таком холодном отчуждении ѓарри
Љелеру оставалось  только  мучительно погибать,  и  тем не менее ќш  не  мог
злитьсЯ на этого несущего скверну человека. Ћхотнее  всего он сам отмахнулсЯ
бы  от него пренебрежительным движением  руки,  и  фраза, высказаннаЯ  ќшем,
прозвучала почти как продолжение слов Ѓертранда: "…сли бы не было возмездиЯ,
то не было бы вчера, не было бы сегоднЯ и не было бы завтра".
     "Ћ, ќш, как же  ты менЯ  огорчаешь.  Ќикогда еще времЯ после смерти  не
принималось в расчет: времЯ берет отсчет с рождениЯ".
     ќшу тоже было тЯжело на душе. Ћн все ждал,  что тот отдаст распорЯжение
поднЯть на крыше черное знамЯ,  и он подумал, что  должен  подготовить место
длЯ того, по кому производитсЯ отсчет времени, Ѓертранд тем не менее казалсЯ
расстроенным,  потому что мимоходом, словно бы между прочим, сказал: "Њногим
надлежит  умереть,  многими  надлежит  пожертвовать, дабы  обеспечить  место
грЯдущему любЯщему избавителю.  €  лишь  его жертвеннаЯ смерть избавит  мир,
приведЯ  его  снова  к  состоЯнию  невинности,  Ќо  вначале надлежит  прийти
антихристу-- ужасному и лишенному иллюзий. Ћн  должен будет  опустошить мир,
лишить его даже глотка воздуха". ‡вучало убедительно, как и все, что говорил
Ѓертранд, на столько  убедительно  и  правдоподобно, что  стало  чуть ли  не
неизбежным подражать ироничному выражению его  лица, с  которым ќш почти что
смирилсЯ:  "„а,  необходимо навести  не порЯдок, чтобы можно было начать все
сначала".
     Ћднако, произнесЯ эти слова,  он почувствовал прилив стыда, стыда перед
саркастическим  выражением  лица и тоном;  он  опасалсЯ, что Ѓертранд  снова
высмеет  его, ибо он ощущал себЯ перед ним голым  и был  благодарен, что тот
лишь  тихим  голосом одернул его:  "“бийство и  ответное убийство--  вот что
такое этот порЯдок, ќш,-- порЯдок машины".
     ќш подумал: удержи  он менЯ здесь,  был бы порЯдок, все бы  забылось, в
чистоте и  покое протекали бы дни; но он отталкивает менЯ, мне ведь придетсЯ
уйти, если бы даже €лона была здесь, Џоэтому он сказал: "Њартин  пожертвовал
собой, и  никто  не принес ему избавлениЯ". ђука Ѓертранда произвела слабое,
немного пренебрежительное и безнадежное движение,
     "Ќикто не видит другого во мраке, ќш, и изливающийсЯ свет--  это  всего
лишь мечта. ’ы же знаешь, что Я не могу удерживать тебЯ, настолько сильно ты
боишьсЯ одиночества. Њы -- потерЯнное поколение, и единственное, что Я могу,
это заниматьсЯ своим делом".
     ќша это совсем не обрадовало, и он сказал: "‘ловно распЯт на кресте".
     Ќа лице Ѓертранда снова мелькнула улыбка, а поскольку она вызвала у ќша
чувство отвращениЯ, то  в голове пронеслись пожеланиЯ ему чуть ли не смерти,
если бы только  эта улыбка не была такой дружественной, дружественной и едва
уловимой,  будто слова, которые все  объЯснили:  "„а,  ќш,  словно распЯт на
кресте.  € только тогда может наступить  тьма, в которой должен  рассыпатьсЯ
мир, чтобы снова стать светлым и невинным, тьма, в которой пути человеческие
не  пересекаютсЯ, и мы, идЯ рЯдом, мы не  слышим и забываем друг  друга, так
же, как и ты,  мой  дорогой последний  друг, забудешь,  что Я  тебе говорил,
забудешь, словно сон".
     Ћн нажал на столе какую-то кнопку и отдал распорЯжениЯ. ‡атем они вышли
в красивый сад, тЯнувшийсЯ в бесконечную даль за домом,  и  Ѓертранд показал
ему цветы и  своих лошадей. Ќад цветами  беззвучно  порхали  бабочки, так же
молча паслись лошади,  Ѓертранд передвигалсЯ  легкими  шагами, идЯ по своему
владению,  у  ќша  же  постоЯнно  возникало  чувство,  что  легче,  было  бы
передвигатьсЯ  на костылЯх. ‡атем  они  вместе сидели за столом,  украшением
которого  была серебрЯнаЯ  посуда,  вино  и фрукты,  они сидели, словно  два
близких человека,  которым  все известно  друг о друге. ‡акончив трапезу, ќш
понЯл,  что приближаетсЯ времЯ  прощаниЯ, поскольку вечер мог  опуститьсЯ на
землю совершенно неожиданно. Ѓертранд проводил его к  ступенЯм,  за которыми
начиналсЯ сад,  а  там  уже  поджидал  большой  красного цвета автомобиль  с
гладкими красными,  обтЯнутыми кожей  сидениЯми, которые  еще  хранили тепло
полуденного солнца.  € как  только соприкоснулись  в  прощальном пожатии  их
руки,  ќша  охватило  сильнейшее  желание  наклонитьсЯ к  руке  Ѓертранда  и
поцеловать ее, Ќо  водитель  автомобилЯ нажал  что было мочи  на клаксон,  и
гостю  пришлось поспешно  запрыгнуть в транспортное средство. Љак только оно
сдвинулось с места, поднЯлсЯ сильный ветер, который словно сдул дом вместе с
садом, и ветер этот угомонилсЯ только в Њюльхайме, где весь в огнЯх застыл в
ожидании  пассажиров  фыркающий   поезд.  ќто  была  перваЯ  поездка  ќша  в
автомобиле, и она ему очень понравилась.
     ‚елик  страх   того,   кто  проснулсЯ.  Ћн   возвращаетсЯ  с  ничтожньш
оправданием и  боитсЯ мощи  своего сна, который, наверное, стал  не делом, а
скорее, новым знанием. €згнанный из сна, он  бродит во сне. …му  не помогает
даже  то,  что  в  кармане   у  него  видоваЯ  открытка,  которую  он  может
рассматривать; длЯ суда он остаетсЯ лжесвидетелем.
     —асто человек не обращает вниманиЯ на  то, что его тоска на  протЯжении
нескольких часов менЯет  свой облик. Њожет,  это. просто определенные тонкие
различиЯ,  просто  нюансы  освещениЯ,  которые  проходЯт  незамеченными  длЯ
обычного  путешествующего,  пока   тоска   по  родине  незаметно   длЯ  него
превращаетсЯ в тоску по  земле  обетованной, и когда  его сердце заполнЯетсЯ
темной  тревогой  за покоЯщуюсЯ  в  ночном  сне  poдину,  его  глаза  все же
преисполнены  невидимого света,  пришедшего откуда-то,  еще невидимого, хотЯ
кажетсЯ, что свет этот идет из-за  океана, где  светлеют мрачноватые туманы;
когда  же  туман поднимаетсЯ, взору открываетсЯ светлаЯ череда полей и мЯгко
идущих под откос  зеленых лугов,  страна, утопающаЯ  в настолько  бесконечно
вечном  утре,  что  тоскующий  по  женщинам  начинает  их  забывать.  ‘трана
безлюдна,  а  немногочисленные   колонисты   --  это  пришлый  люд.  Ћни  не
поддерживают  совершенно никаких  свЯзей  друг  с другом, живут  уединенно в
замках,   занимаютсЯ  своими  делами,  возделывают   полЯ,   засевают  их  и
пропалывают сорнЯки. ђука правосудиЯ не смеет коснутьсЯ их, ибо  не нужны им
ни  право,  ни законы.  Ќа своих  автомобилЯх  разъезжают они по степЯм и по
девственным землЯм, по которым еще никогда  не  протЯгивались нити дорог,  и
единственное, что ими движет, это их  неизбывнаЯ тоска. „аже когда колонисты
оседают, то продолжают  ощущать себЯ  чужаками; их тоской становитсЯ тЯга  к
дальним  странствиЯм. ќто, собственно  говорЯ, странно, поскольку имеютсЯ же
западные  люди,  то есть те, взор  которых обращен  в  вечер,  словно там их
ожидает не ночь, а они надеютсЯ увидеть врата света. Џотому ли их стремление
к этому  свету столь сильно, что они желают четкости  и определенности,  или
всего  лишь  потому, что  они боЯтсЯ  темноты, остаетсЯ непонЯтным. €звестно
только,  что  они  поселЯютсЯ  всегда там,  где мало леса,  или  же  они его
выкорчевывают и  разбивают  светлый парк;  прохладу  лесных  дебрей они тоже
любЯт, но говорЯт, что должны оберегать детей от их таинственного мрака. ’ак
это или  нет, но тем не менее оказываетсЯ, что  колонисты и первопроходцы не
похожи на тех сварливых людей, какими их  себе все представлЯют, более того,
по  своему  характеру  они  подобны женщинам,  их  тоска смахивает на  тоску
женщин, тоску, котораЯ, как  кажетсЯ на первый взглЯд, направлена на мужчин,
а в действительности жена землю обетованную, куда они должны всех вывести из
мрака. Ќо услышав о себе такую характеристику, колонисты мгновенно обижаютсЯ
и становЯтсЯ еще  более  замкнутыми в  своем  одиночестве.  ‚ степЯх  же, на
холмистых  пастбищах,  которые  изрезаны  прохладными  реками и которым  они
отдают  предпочтение, они  веселы, хотЯ и слишком стеснительны,  чтобы петь.
ќто  -- избавленнаЯ от боли жизнь колонистов,  и они  ищут ее  по ту сторону
океана.  Ћни умирают  легко  и  беззаботно,  даже если волос  уже  коснулась
седина, потому  что тоска их-- это постоЯнное прощание. Ћни высокомерны, как
Њоисей, ибо  он  один  обозревал  землю  обетованную,  он  один  пребывал  в
божественной  тоске. €  часто можно заметить,  как  они немного безнадежно и
слегка  пренебрежительно делают движение рукой, как и Њоисей на горе, ибо за
ними лежит безвозвратно утерЯннаЯ родина, перед ними -- недостижимые дали, а
человек, чьЯ  тоска не претерпела изменений, а он и не подозревает об  этом,
ощущает себЯ иногда как тот, кто просто заглушил свою боль, но так никогда и
не смог ее забыть. …сли боль о безвозвратно утерЯнном становитсЯ все слабее,
то  кое-что может  растворитьсЯ  в усиливающемсЯ  свете  и  исчезнуть,  боль
становитсЯ все  слабее, все светлее, может,  даже невидимее, но она исчезает
настолько  же мало, как и тоска мужчины, в лунатизме которого проходит  мир,
распадаЯсь в воспоминании о ночи со своей женщиной, ревниво и по-матерински,
и  превращаЯсь  наконец в не более чем болезненный вздох  бывшего. Ќапрасные
надежды, часто безосновательное высокомерие. ЏотерЯнное поколение. ’ак что у
многих колонистов, даже если они кажутсЯ веселыми и раскрепощенными, нечиста
совесть,  и  они  готовы к наказанию в большей степени, чем некоторые другие
люди, которые  грешники  более,  чем они. „а,  не  так уж и невероЯтно,  что
некоторые  из них не могут больше переносить Ясность и  покой, в которые они
сами  себЯ ввергли;  неутолимаЯ  жажда  дальних странствий  стала  настолько
сильной,  что  возникает необходимость  снова  вернутьсЯ к противоположному,
возможно, к истокам, и  именно поэтому не менее вероЯтно, что можно  увидеть
колонистов,  которые, прикрыв  лицо руками плачут  навзрыд, словно  душу  их
терзает тоска по родине.
     ’ак, подъезжаЯ в туманной дымке сереющего утра все ближе к Њангейму, ќш
погружалсЯ во все более  болезненный страх, он почти ничего не осознавал: не
в Љельн ли, прЯмиком  в забегаловку, везет его этот поезд, а может, его ждет
в   Њангейме  матушка  •ентьен,  дабы  понести   от  него  ребенка?  Ћн  был
разочарован,  найдЯ там  только  письмо, на  которое  он, как бы то ни было,
рассчитывал, хотЯ лучше бы он его и  не читал. Љ тому же сразу было понЯтно,
что это  чертово  письмо  писалось под  портретом господина •ентьена. Њожет,
поэтому, а  может,  из-за страха рука ќша,  которой он, вопреки  всему, взЯл
письмо, дрожала.
     Ћн  почти  не  обращал  вниманиЯ  на  ќрну,  не  замечал  ее  обиженной
физиономии,  а сразу же отправилсЯ в город, поскольку знал, что должен кое о
чем донести  в полицайпрезидиум. Ќо  странным  образом  он  попал вначале  к
‹обергу, поприветствовал его, а сейчас раздумывал над тем,  не  заглЯнуть ли
ему еще раз в порт. Ђ между тем и к этому охоты у него  не было, лучше всего
он  поехал  бы в  тюрьму,  хотЯ ему и  было  известно, что  посетителей туда
пускают только во второй половине днЯ. Ћткуда-то издалека подкралось чувство
одиночества, и в  конечном  итоге он оказалсЯ перед памЯтником иллеру и был
бы  вполне  доволен, окажись  рЯдом  с ним ќйфелева башнЯ и  статуЯ ‘вободы,
Њожет,  сказывалось  просто различие  в  размерах;  памЯтник  в естественную
величину  не  производил на  него впечатлениЯ,  он даже не был  в  состоЯнии
больше  представить  себе  забегаловку матушки  •ентьен. ’ак  он  бестолково
коротал утренние часы, ковырЯЯсь в собственной памЯти; да, он хочет накатать
донос  в полицию, но  он никак не мог  сформулировать текст этого  доноса, ‘
чувством облегчениЯ ему удалось наконец набросать план,  но тут ему пришло в
голову,  что  мангеймскаЯ полициЯ, засадившаЯ  Њартина  в тюрьму, недостойна
того, чтобы ей писали доносы, тогда как перед кельнской он все равно в долгу
из-за заместителЯ  Ќентвига.  Ћн  разозлилсЯ:  мог  бы  до  этого  и  раньше
додуматьсЯ,  но  теперь  все было в порЯдке,  и он с  большим  удовольствием
отобедал в обществе ‹оберга.
     ‡атем  он поехал в тюрьму. „ень опЯть был  невыносимо жарким,  он снова
оказалсЯ  в  комнате длЯ  свиданий  -- а выходил ли  он  вообще отсюда?  ‚се
осталось таким же, ничего не изменилось за это времЯ: снова  вошел Њартин  с
тюремным надзирателем,  ќш, как и прежде, ощутил мучительную пустоту в своей
голове, опЯть было необъЯснимо, зачем он сидит в этой ведомственной комнате,
необъЯснимо,  хотЯ это  происходило все же с определенной и давно задуманной
целью. Љ счастью, он ощутил у себЯ в кармане сигареты, которые он в этот раз
обЯзательно  всучит Њартину,  так  что  результатом визита будет, по крайней
мере, ликвидациЯ старого долга. Ќо это только повод, да, повод, подумал  ќш,
из-за  глупой головы ногам горе. ђаздражало  все, и  когда они снова  втроем
расселись  вокруг  стола, то ироничнаЯ дружественность Њартина была тем, что
его  сегоднЯ особенно злило -- она напоминала ему нечто, во что ему никак не
хотелось верить.
     "‡начит, Ђвгуст, вернулсЯ с курорта? икарно выглЯдишь. ЏовстречалсЯ со
всеми своими знакомыми?"
     ќш не соврал, когда сказал: "џ ни с кем не встречалсЯ".
     "Ћго, так ты, значит, и не побывал в Ѓаденвайлере?"
     ќш не знал, что отвечать.
     "ќш, ты что, наделал глупостей?"
     ќш все еще молчал, и Њартин посерьезнел: "…сли ты чего-то там натворил,
то между нами все кончено".
     ќш сказал: "‚се это странно. —то Я должен был натворить?"
     Ќа что Њартин отреагировал: "’ебЯ  что, мучает совесть? —то-то же не  в
порЯдке!"
     "‘овесть менЯ не мучает".
     Њартин все еще смотрел на него испытывающим взглЯдом, и  ќшу вспомнилсЯ
день, когда Њартин догонЯл его на улице, словно бы  горел желанием долбануть
его в спину костылем.  ‹ицо Њартина снова приобрело дружественное выражение,
он спросил: "Ђ что ты тогда все еще делаешь в этом Њангейме?"
     "‹оберг должен женитьсЯ на ќрне".
     "’ак, ‹оберг,., знаю, знаю, торговец  сигаретами.  € поэтому ты здесь?"
‚зглЯд Њартина снова стал недоверчивым.
     "џ сегоднЯ уезжаю... самое позднее --завтра".
     "Ќу а что будет дальше, какие планы у тебЯ?"
     ќшу хотелось отправитьсЯ как можно дальше. Ћн сказал "•очу в Ђмерику".
     „етское лицо  Њартина расплылось в улыбке:  "„а, да, туда ты хочешь уже
давно.,, или  теперь у тебЯ особаЯ причина, заставлЯющаЯ тебЯ отправлЯтьсЯ в
такую даль?"
     "Ќет, просто Я думаю, что там сейчас хорошие перспективы".
     "—то  ж,  ќш,  надеюсь,  Я  тебЯ  еще  увижу  до  того.  ‹учше  хорошие
перспективы там, чем нечто, изгонЯющее  тебЯ отсюда...  но если  бы это было
по-другому, ты  бы менЯ никогда больше не увидел, ќш!"  ќто прозвучало почти
как  угроза, и  в раскаленной,  затхлой комнате снова  повисло молчание.  ќш
поднЯлсЯ и сказал, что  спешит,-- хотел бы успеть  на поезд еще  сегоднЯ,  а
поскольку  Њартин  на  прощание  снова   уставилсЯ  на  него  вопрошающим  и
недоверчивым взглЯдом, то он сунул ему  в  руку сигареты, тогда как одетый в
униформу  надзиратель  сделал  вид,  что  ничего  не  заметил,  а  может,  и
действительно ничего не видел. ‡атем Њартина увели.
     Љогда ќш шел в город,  в  его ушах постоЯнно звучала угроза  Њартина, и
эта  угроза,  наверное,  уже начала  осуществлЯтьсЯ, потому что внезапно  он
понЯл, что больше не может представить себе  ни  Њартина, ни его хромоту, ни
его улыбку, ни даже  то,  как калека снова заходит в забегаловку --  он стал
незнакомым. ќш  неуклюже  маршировал  большущими  шагами, словно  спешил  по
возможности быстрее увеличить расстоЯние между  собой и тюрьмой, между собой
и всем тем, что осталось позади. Ќет, Њартин  больше не будет  догонЯть его,
дабы  долбануть в спину костылем; никто  не может  догнать  другого,  как не
может  отправить его  прочь, а каждый приговорен  к тому,  чтобы  идти своим
собственным путем в одиночестве,  изолировавшись  от любого общества:  нужно
просто достаточно  быстро  идти, чтобы освободитьсЯ  от  сетей прошлого и не
испытывать страданий. “гроза Њартина странным  образом потерЯла  весь смысл,
была  словно  скромным  земным отзвуком событий  более  высокого  уровнЯ,  в
которых уже давно принимаешь участие, € когда Њартин осталсЯ один, когда им,
так  сказать, пожертвовали, это было подобно земному повторению принесениЯ в
жертву более  высокого порЯдка, что тоже было  необходимо длЯ окончательного
уничтожениЯ прошлого. •отЯ улицы Њангейма  врЯд ли были чем-то, что вызывает
доверие, впереди лежали дальние дали и свобода; происходил  подъем  на более
высокий уровень, и, прибываЯ завтра в Љельн, уже нельзЯ было больше попадать
под влиЯние  города и  его облика, он только  казалсЯ  смиренным и покорным,
готовым  изменитьсЯ.  ќш  пренебрежительно  повел  размахивающими  руками  и
скорчил ироничную гримасу.
     Ћн так задумалсЯ, что  пропустил дверь  в квартиру  Љорна;  лишь  перед
выходом на крышу  он заметил, что придетсЯ развернутьсЯ и спуститьсЯ на один
этаж  вниз,  Ћн  в испуге отпрЯнул,  когда дверь  открыла  фрейлейн  ќрна, о
которой он  совсем  забыл,  и теперь  она  выглЯдывала из щелочки  в дверЯх,
демонстрируЯ свою желтозубую улыбку  и требуЯ свою долю. ќто  был сам сатана
из  прошлого,  преградивший ему  путь  воротами из тоски,  гримаса  земного,
непобедимаЯ и злораднаЯ,  требующаЯ снова опуститьсЯ  вниз в  путаницу того,
что было. € тут не поможет чистаЯ совесть, тут  не поможет ничего, даже  то,
что он в любой  момент был волен отправитьсЯ дальше  в Љельн или Ђмерику, на
какое-то мгновение ему показалось, что Њартин его все-таки догнал, словно бы
это была  месть Њартина, который столкнул его вниз, к фрейлейн ќрне. Ћна же,
казалось, знала, что  бегство  длЯ  него невозможно,  ибо,  подобно Њартину,
улыбнулась всезнающе, как  будто пребываЯ  в тайном  сговоре  с к кой-то еще
неопределенной  земной свЯзью,  котораЯ была неизбежной, угрожающей и все же
чрезвычайно важной.  Ћн испытывающе смотрел в  лицо фрейлейн ќрне-- это было
дрЯблое лицо антихриста-- и  молчал. "Ђ когда придет  ‹оберг?" -- ќш выпалил
это внезапно и слоено в  смутной  надежде  найти тут  выход  из  сложившейсЯ
ситуации; слова фрейлейн ќрны, произнесенные заговорщицким тоном, о том, что
она намеренно ничего не сказала жениху, были подобны откровенно возбуждающей
привилегии,  котораЯ  тем  не  менее  казалась  возмутительной.  Ќе  обращаЯ
вниманиЯ на ее злое лицо, он  выскочил  из  дома, дабы пригласить ‹оберга на
вечер.
     ‚стреча  с  этим идиотом и  в самом  деле  подействовала  успокаивающе,
настолько успокаивающе, что ќш  сразу  же потащил  его  с собой, накупил  не
только всЯческих продуктов, но и приобрел два букета цветов, один из которых
всучил  в   руки  ‹обергу.  Ќеудивительно,  что  увидев  их,  фрейлейн  ќрна
всплеснула руками и воскликнула: "Ђж  целых два кавалера!" ќш гордо ответил:
"ЏрощальнаЯ  вечеринка!"  Џока  она  накрывала  стол, он  устроилсЯ со своим
другом ‹обергом на диване, распеваЯ: "€бо пришла пора, пришла пора город мой
оставить",  из-за  чего фрейлейн  ќрна  бросала на  него  неодобрительные  и
печальные взглЯды.  „а, вероЯтно, это  и  вправду была прощальнаЯ вечеринка,
вечеринка  освобождениЯ  от  этого  земного сообщества, и  охотнее  всего он
запретил бы  ќрне ставить прибор длЯ €лоны --  ведь и  €лона  должна была бы
быть освобожденной и  уже находитьсЯ у  цели.  € это желание было  настолько
сильным,  что  ќш  самым  серьезным образом  надеЯлсЯ, что €лона не  придет,
никогда   больше  не  придет.  €  вместе  с   тем  его  немножечко  радовало
разочарование Љорна.
     Ќу а Љорн действительно  выглЯдел  сильно разочарованным;  впрочем, его
разочарование выразилось  в непристойных  ругательствах  в адрес  венгерских
баб, а также в сильнейшем нетерпении  сесть поскорее  за  стол. Џри  этом он
перемещал  свои широкие  телеса по  комнате  с  редкой прытью; он  кинулсЯ к
бутылке  с ликером,  повернулсЯ к столу,  с которого потЯнул своими толстыми
пальцами кружочек  колбасы,  а  поскольку  фрейлейн ќрна  запретила ему  так
поступать, обрушилсЯ на ‹оберга и прогнал его, потрЯсаЯ кулаками, с  дивана,
заЯвив,  что это его постоЯнное место.  ум, поднЯтый при  этом  Љорном, был
неимоверным, его телеса и голос все больше и больше заполнЯли помещение, да,
все земное и плотское в  манерах голодного Љорна выливалось  за пределы этой
комнаты, угрожаЯ мощной волной захлестнуть весь мир, "Ќу, ‹оберг, так где же
сейчас  ваше  царство избавлениЯ?"  -- вопил ќш, словно  мог  таким  образом
заглушить  свой страх,  вопил из Ярости,  поскольку  ни ‹оберг, ни  кто-либо
другой не могли ответить, почему €лона должна  опускатьсЯ до соприкосновениЯ
с  земным и  мертвым? Ќо Љорн восседал на  своей толстой заднице  и нахально
командовал: "†рачку  по тарелкам!" "Ќет,--  орал в ответ ему ќш, -- только с
приходом €лоны!" Ђ ведь где-то он  побаивалсЯ  снова  встретитьсЯ с  €лоной,
сейчас  все  было  поставлено   на  карту,  вдруг  ќша  охватило  сильнейшее
нетерпение: пусть бы €лона пришла; в определенной степени это  было  подобно
пробному камню истины.
     ‚ошла €лона. Ћна  почти не  удостоила вниманием  присутствующих, просто
последовала  знаку  молча жующего Љорна и села  подле  него на диван, следуЯ
такому  же  молчаливому  приказу,  положила  мЯгкую  руку ему на  плечо. Ђ в
остальном она просто смотрела на те вкусные вещи, которые могли бы оказатьсЯ
у  нее на  тарелке. ќрна, наблюдавшаЯ за всем  этим, произнесла:  "Ѓудь Я на
твоем месте, €лона, Я, принимаЯ пищу,  все же снЯла бы  руку с  Ѓальтазара".
’рудно  было рассчитывать на то, что €лона понЯла сказанное,  потому что она
так ничего и не  усвоила в немецком Языке, да  и  зачем --  тем меньше будет
знать она о жертвах, которые были принесены ради нее. Ќепонимавшую Язык,  ее
врЯд ли можно было и дальше  называть гостем за этим столом родственников по
плоти, скорее, она напоминала посетительницу,  пришедшую в  темницу  земного
или  добровольную  заключенную.  € ќрна, котораЯ,  казалось  сегоднЯ кое-что
узнала,  не стала  дальше говорить о земных  делах, а взЯла  со стола  букет
цветов и сунула его €лоне поднос. "Ђ ну-ка, понюхай,  €лона",-- сказала она,
а €лона ответила: "„а, спасибо", и это  донеслось как будто из какой-то дали
которую жующему  Љорну  никогда  не  достичь,  из более высокого уровнЯ, уже
готового принЯть ее, нужно было только продолжать  жертвовать. Ќа душе у ќша
было   легко.  Љаждый  должен  осуществить   свою  мечту,   злую  и   свЯтую
одновременно, только тогда он сможет приобщитьсЯ к свободе. € было так жаль,
что  ќрна должна достатьсЯ этому образцу добродетели; хотЯ  €лона  почти  не
понимала, что теперь под одним из счетов  подводитсЯ итоговаЯ черта, все  же
это  был  конец и  поворот, было свидетельство и новое  знание; ќш поднЯлсЯ,
выпил  за  здоровье  присутствующих  и кратко,  но  от всей  души  поздравил
молодоженов,  все,  за  исключением  €лоны,  были  сильно  удивлены,  однако
происходившее совпадало с  желаниЯми  присутствующих, и они были  благодарны
ќшу, а ‹оберг с влажными глазами несколько  раз пожал ему руку. ‡атем по его
требованию будущие супруги в знак того, что они помолвлены, поцеловались,
     ЌесмотрЯ  на это, ему не казалось, что дело закончено, и когда  подошло
времЯ расходитьсЯ  по домам и Љорн уже успел уединитьсЯ с €лоной, а фрейлейн
ќрна вознамерилась было пришпиливать шлЯпку,  чтобы  вместе с ќшем проводить
домой своего  нового жениха, тут ќш стал на дыбы: нет, это неприлично, чтобы
он, холостЯк, ночевал в доме невесты ‹оберга, он охотно  бы согласилсЯ найти
кров у господина ‹оберга или поменЯтьсЯ с ним  местами, впрочем, как будущим
супругам, им следует  хорошенько все обдумать,  многое сказать друг другу; с
этими словами он затолкал обоих в комнату ќрны, а сам отправилсЯ в свою.
     ’аким  образом  закончилсЯ день его  первого  освобождениЯ, и  над  ним
распростерлась перваЯ ночь необычного и неприЯтного отказа.

     ЌеспЯщий

     ЌеспЯщий, который гасит смоченным слюной пальцем спокойно горЯщую свечу
у кровати и в ставшем теперь более  холодном  помещении пребывает в ожидании
прохлады  сна, с  каждым ударом сердца  приближаетсЯ к смерти, ибо настолько
странно   разверзаетсЯ   вокруг  него   холодное   пространство,   настолько
задыхающимсЯ в горЯчке и спешке кажетсЯ времЯ, что  начало и конец, рождение
и смерть, вчера  и  завтра сливаютсЯ в  единственном и неразделимом  сейчас,
заполнЯЯ его до самых краев, до готовности чуть ли не взорватьсЯ.
     Љакое-то мгновение ќш размышлЯл  над тем, не прихватит ли его ‹оберг по
дороге домой. Ќо затем с ироничной  миной на лице он  решил,  что, наверное,
нужно ложитьсЯ, и, продолжаЯ ухмылЯтьсЯ, он начал  раздеватьсЯ. Џри свече он
бегло просмотрел письмо матушки •ентьен; длинные сообщениЯ о положении дел в
хозЯйстве были скучны; но одно место его  обрадовало: "€  не забудь, дорогой
Ђвгуст, что ты был и будешь моей единственной любовью на этом свете, иначе Я
не смогу  жить и  мне  придетсЯ  забрать  тебЯ,  дорогой Ђвгуст, с  собой  в
холодную могилу". „а, это обрадовало его,  и теперь он был вдвойне  рад, что
отправил  ‹оберга  к  ќрне.  ‡атем  он  послюнЯвил  палец, потушил  свечу  и
вытЯнулсЯ на кровати.
     ЃессоннаЯ ночь начинаетсЯ с банальных мыслей, почти как жонглер вначале
демонстрирует простые  трюки, готовЯсь  к  более  сложным,  от  которых  дух
захватывает. ќш  ухмыльнулсЯ тому, что ‹оберг шмыгнет в постель к хихикающей
ќрне,  и  он был рад, что  по отношению  к этой  ходЯчей добродетели у  него
совершенно не возникало чувства ревности. Ќу, конечно, страсть к ќрне теперь
основательно испарилась, но это  было только хорошо, Ћн, собственно, думал о
вещах,  происходЯщих  там,  за стенкой,  просто  длЯ того,  чтобы проверить,
насколько безразличным они его оставлЯют:  безразлично, что ќрна поглаживает
жалкое  тело  идиота и  терпит  возле себЯ такого урода, безразлично,  какие
впечатлениЯ и  представлениЯ  о фаллосе -- в  данном  случае  в  его  мыслЯх
прошмыгнуло совсем другое слово -- мелькают у нее в  голове. Ѓыло так просто
представить себе все это, что казалось само  собой разумеющимсЯ,  и  тем  не
менее  с  этим  целомудренным €осифом  нельзЯ было быть  уверенным, что  все
произойдет именно так, ‚  жизни  поубавилось  бы проблем,  будь длЯ него все
таким  же   безразличным  относительно  матушки   •ентьен,   но   уже   само
соприкосновение  с   этой  мыслью   было   настолько  болезненным,  что   он
содрогнулсЯ, почти так же,  как и  матушка •ентьен в определенные моменты. €
он охотно рванул  бы со  своими мыслЯми  обратно к ќрне, не  преграждай  ему
кое-что  дорогу,  нечто  невидимое,  о чем он просто  знал, ’ут он лучше  уж
обратилсЯ  бы  мыслЯми  к  €лоне, что касаетсЯ ее, то порЯдка  ради речь шла
всего  лишь о том, чтобы изгладить  из  ее памЯти  воспоминаниЯ  о свистЯщих
ножах.  …му  хотелось  подумать  об этом  в  качестве  разминки перед  более
сложными задачами,  но  тщетно,  Љогда  в конце  концов,  вызываЯ  злость  и
отвращение, перед его глазами возникли  картины, как она сейчас  смиренно  и
кротко терпит Љорна, этот кусок дохлой говЯдины, пренебрегаЯ сама собой, как
она, улыбаЯсь,  стоит между ножами в ожидании, что  один из них проткнет  ее
сердце, то ему вдруг открылось и решение этой задачи: самоубийство,  которое
она совершает особо  сложным способом и по-женски. Ћт этого ее нужно спасти!
ђешение задачи,  и тем не менее-- новаЯ  задача! „ействительно,  нужно  было
просто оставить €лону в покое, перейти  к ќрне,  схватить ‹оберга за шиворот
и, не  долго думаЯ, бросить  его куда подальше.  Џосле  этого  можно было бы
заснуть спокойно и без сновидений.
     Ќо когда он уже был готов представить себе, каким умиротворенным был бы
тогда  мир, снова  поЯвилось  самое  низменное  желание  обладать  женщиной.
ЌеспЯщему в голову пришла мысль, казавшаЯсЯ одновременно  немного комичной и
немного страшной:  он  ведь  никак не может  вернутьсЯ  к  ќрне, потому  как
невозможно  же   будет  определить,  кто  отец  ребенка.   €так,  это   было
необъЯснимой, глубоко  земной свЯзью, значит,  это было  тем угрожающим, что
отпугивало его сегоднЯ от ќрны! ‚се соответствует, все правильно;  ведь один
ушел, чтобы  освободить место тому, который должен начать отсчет времени,  и
справедливо, что отцом избавителЯ должен стать целомудренный €осиф. ЌеспЯщий
снова  попыталсЯ  скорчить  ироничную  гримасу,  но  больше  у  него  это не
получилось; веки были сомкнуты слишком сильно, да и никому не дано улыбатьсЯ
в темноте, ибо ночь-- это времЯ свободы, а смех-- это месть несвободного. Ћ,
было справедливо, что он лежал здесь без сна и  прислушивалсЯ к  окружающему
миру в  состоЯнии холодного  и  чужого  возбуждениЯ,  которое  не доставлЯло
больше  удовольствиЯ, мнимо мертвый  в своей могиле, тогда как тот без сна и
покоЯ  находилсЯ в  своей. € все-таки как  можно было согласитьсЯ с тем, что
тот  пожертвовал  собой  ради того,  чтобы в  жалком земном  сосуде по имени
фрейлейн ќрна возродилась жизнь. ЌеспЯщий чертыхнулсЯ, как это обычно делают
те,  кто  не  может  уснуть,  и,  чертыхаЯсь,  вдруг  подумал:  все  же  это
неправильно,  что  магический  час  смерти  должен  быть  часом  зарождениЯ.
Ќевозможно  одновременно находитьсЯ  в Ѓаденвайлере и Њангейме; значит,  это
был поспешно  сделанный  вывод, а все обстоит  навернЯка гораздо  сложнее  и
благороднее.
     Љомната  в своей  темноте была прохладной.  ќш, человек  пылкого нрава,
неподвижно лежал в постели, его сердце спрессовывало времЯ в тонкое ничто, и
ни к чему  было  ломать себе  голову над  тем,  почему необходимо переносить
смерть на будущее, которое  и так уже  стало реальностью. Ѓодрствующему  это
может показатьсЯ нелогичным,  но он забывает, что сам, в основном, пребывает
в  своего  рода  сумрачном состоЯнии  и  что  только  неспЯщий,  внимательно
прислушивающийсЯ к  окружающему миру,  мыслит действительно логически. ѓлаза
неспЯщего закрыты, словно бы он  не  хочет видеть прохладную тьму могилы,  в
которой лежит, опасаЯсь, что если он откроет глаза и увидит гардины, висЯщие
на окнах подобно бабьим юбкам, и все предметы,  которые  могут проступить  в
темноте,  бессонница  превратитсЯ  в  самое  обыкновенное  бодрствование. Ћн
хочет; оставатьсЯ без сна,  но не  бодрствовать,  иначе он не сможет; лежать
вместе  с матушкой •ентьен здесь, в могиле, отделившись и укрывшись от мира,
лишенный  вожделениЯ,  и  это тоже,  было  хорошо.  ‘оединившиесЯ  в смерти,
размышлЯл неспЯщий.  мнимо убитые, да, слившиесЯ в  смерти. …го, собственно,
успокаивало то, что не нужно было думать об  ќрне и ‹оберге,  которые сейчас
тоже каким-то образом соединились в  смерти. Ќо каким! Ќу, неспЯщему  больше
уже не  доставлЯли  удовольствиЯ  циничные шутки,  он  хотел,  так  сказать,
ощутить  метафорическое содержание  событий и стремилсЯ  правильно  оценить;
чрезвычайно  большое   расстоЯние,  отделЯвшее  его   убежище  от  остальных
помещений  дома, хотел со всей серьезностью подумать о достижимом  единении,
об исполнении мечты, которое должно привести к совершенству; а поскольку  он
всего  этого  уже больше  не  понимал, то  становилсЯ  угрюмым  и печальным,
становилсЯ злым и  продолжал  размышлЯть  теперь  только  над тем,  как  это
возможно, чтобы  из мертвого возрождалось  живое.  ЌеспЯщий  провел рукой по
коротко подстриженным волосам, на ладони осталось чувство прохлады  и  зуда;
это как опасный эксперимент, повторЯть который он не будет.
     € по мере того  как он таким образом продвигалсЯ вперед к более сложным
и благородным упражнениЯм,  росла его злость, может  быть,  это была  злость
бессильного, безрадостного вожделениЯ. €лона  совершает  самоубийство  особо
сложным способом, по-женски, ночь за ночью претерпевает  кусочек смерти, так
что ее лицо стало уже одутловатым, словно его коснулось разложение. € каждаЯ
ночь,  по-новому  запечатлевающаЯ  на  нем  беспутные  картины,  приводит  к
усилению  этой одутловатости. ‡начит, поэтому он так боЯлсЯ сегоднЯ  увидеть
лицо  €лоны! ‡нание неспЯщего  становитсЯ провидческим преддверием сна, и он
узнает,  что матушка  •ентьен  уже мертва, что  она,  мертваЯ,  уже не может
родить  от  него  ребенка,  что  она вместо  того  чтобы приехать в Њангейм,
соизволила написать всего лишь письмо, сочинив его под  портретом того, кому
позволила  себЯ убить, точно так же, как сейчас €лона позволЯет убивать себЯ
этому  скоту, этому Љорну. ™еки матушки  •ентьен тоже  одутловаты,  времЯ  и
умирание  наложили свой  отпечаток на ее  лицо,  и  любовь ее  ночей мертва,
мертва  подобно  автоматически  барабанЯщему  музыкальному  автомату,  нужно
просто залезть внутрь его. ќша охватило чувство Ярости.
     ЌеспЯщий не знает,  что его кровать стоит на определенном месте, в доме
на  определенной улице,  он всЯчески уклонЯетсЯ от того, чтобы вспоминать об
этом.  €звестно,  что  неспЯщие  люди  легко  впадают  в  состоЯние  Ярости;
громыханье одинокого  трамваЯ по  ночной  улице может вызвать у  них вспышку
злости.   €   насколько   сильнее,  наверное,   должна   быть  злость  из-за
противоречиЯ,  котор