тал состоит
из нескольких десЯтков дуро, которые он захватил, когда бежал с Њайорки. ќту
сумму,  кстати, он сохранил благодарЯ Џепу, упорно не желавшему брать с него
какую-либо плату. €так, он вынужден оставатьсЯ здесь, пригвожденный к башне,
как  к  кресту,  без надежд, без желаний и пытаЯсь полностью подавить в себе
мысль,  чтобы  обрести  безмЯтежность  растительной  жизни,  -  нечто  вроде
прозЯбаниЯ можжевельников и тамарисков, растущих на скалистых выступах мыса,
или существованиЯ ракушек, навеки прирастающих к подводным утесам.
     Џосле  длительных  размышлений  он  примирилсЯ  со своей судьбой. Ћн не
будет  ни  думать,  ни желать. Љроме того, никогда не покидающаЯ нас надежда
рисовала   ему  смутную  возможность  чего-то  необычайного,  что  придет  в
положенный  час и вырвет его из этого окружениЯ. Ќо пока все это не пришло -
как тЯгостно одиночество!..
     Џеп  и  его домочадцы составлЯли длЯ ”ебрера его единственную семью, но
безотчетно, повинуЯсь, быть может, смутному инстинкту, эти люди все больше и
больше отдалЯлись от него. •айме замыкалсЯ в своем уединенном убежище, и они
с каждым днем все реже вспоминали о сеньоре.
     “же  давно  Њаргалида  не  поЯвлЯлась  в  башне. Ћна как будто избегала
всЯкого  повода к такой прогулке и уклонЯлась даже от встреч с ”ебрером. Ћна
стала другой, словно пробудилась к новой жизни. ЌевиннаЯ и доверчиваЯ улыбка
юности  сменилась  у  нее  сдержанностью,  как  у  женщины, котораЯ знает об
опасностЯх, ожидающих ее на пути, а потому ступает медленно и осторожно.
     ‘  тех  пор  как  за  ней стали ухаживать и юноши приходили повидать ее
дважды  в  неделю  в  соответствии  с  традиционным фестейжем, она как будто
осознала   эти   большие  и  неожиданные  опасности,  о  которых  раньше  не
догадывалась,  и  держалась  подле  матери, стараЯсь не оставатьсЯ наедине с
мужчиной  и  краснеЯ,  если  кто-нибудь  из  молодых  людей встречалсЯ с ней
взглЯдом.
     ‚  этом  ухаживании,  столь  обычном длЯ нравов острова, не было ничего
особенного, и, тем не менее, оно глухо раздражало ”ебрера, словно он видел в
нем  покушение  на  убийство  или грабеж. Ќашествие в Љан-Њайорки влюбленных
молодых  хвастунов он расценивал почти как личное оскорбление. Ћн смотрел на
хутор Џепа как на свой собственный дом, но раз туда вторгались посторонние и
их хорошо принимали, то ему оставалось лишь удалитьсЯ.
     Љроме того, он испытывал тайную досаду оттого, что не был больше, как в
первые  дни,  единственным  предметом вниманиЯ со стороны семьи. Џеп с женой
продолжали  считать  его  своим  сеньором;  Њаргалида с братом питали к нему
глубокое  почтение,  как  к  могущественному существу, ЯвившемусЯ из дальних
стран  сюда потому, что €виса --это лучшее место на земле. ‚месте с тем в их
глазах,  казалось,  отражались  теперь  другие  заботы. Џосещение дома таким
количеством  атлотов  и  вызванные  этим  перемены  в  укладе жизни невольно
ослабили  их  предупредительность по отношению к ”ебреру. ‚сех их беспокоило
будущее.  Љто  же  в  конце концов добьетсЯ чести стать мужем Њаргалиды?.. ‚
зимние  вечера  ”ебрер,  запершись  у  себЯ в башне, смотрел на слабый свет,
мерцавший  внизу,  - огонек Љан-Њайорки. ќто не были вечера фестейжа; семьЯ,
вероЯтно,  собиралась  одна  у  очага,  но  он  упорно  придерживалсЯ своего
затворничества. Ќет, он не спуститсЯ туда. ‚ своей досаде он сетовал даже на
непогоду:  ему  порой  казалось, будто зимние холода повинны в той перемене,
котораЯ  постепенно наступала в его отношениЯх с крестьЯнским семейством. Ћ,
прекрасные  летние ночи, когда все засиживались до позднего часа и смотрели,
как  трепещут  звезды  на темном небе за черным краем навеса над крыльцом!..
”ебрер  усаживалсЯ  под  уютным  кровом со всей семьей и дЯдюшкой ‚ентолера,
который  приходил  в надежде на угощение. …го никогда не отпускали домой, не
угостив  ломтем  арбуза,  наполнЯвшего  рот  старика  сладкой  кровью своего
розового  мЯса, или стаканом ароматной фиголы, настоЯнной на душистых горных
травах.  Њаргалида,  устремив  глаза в таинственный мир звезд, пела ивисские
романсы;  голосок  у  нее  был  детский,  но  длЯ ”ебрера он звучал свежее и
радостнее  ветерка,  вносившего  легкий  трепет в голубой сумрак ночи. Џеп с
видом   заправского   путешественника   рассказывал  о  своих  поразительных
приключениЯх  в  те  годы,  когда  он  был  солдатом на королевской службе в
далеких и почти фантастических странах - Љаталонии и ‚аленсии.
     ‘обака,  свернувшись  у  ног  хозЯина,  казалось  слушала его рассказы,
устремив  на  него  свои кроткие, добрые глаза, в глубине которых отражалась
звездочка. €ногда она вдруг вскакивала, повинуЯсь какому-то нервному порыву,
и,  под  громкий  хруст ломаемых растений, одним прыжком исчезала в темноте.
Џепу   была   понЯтна  причина  такой  внезапной  и  немой  тревоги.  Ќичего
особенного: просто пробегал какой-нибудь зверек, заблудившийсЯ впотьмах заЯц
или  кролик,  а собака почуЯла его своим тонким охотничьим нюхом. €ногда она
медленно  садилась  и  начинала  рычать  зло и настороженно. Љто-то проходил
мимо:  мелькала чьЯ-то тень, какой-то человек спешил куда-то с торопливостью
ивитЯнина,  привыкшего быстро перемахивать с одного конца острова на другой.
…сли  тень  здоровалась,  ей  отвечали.  …сли  же  она  проходила  молча, то
притворЯлись,  что  ее  не видЯт, точно так же, как неизвестный прохожий как
будто не замечал ни дома, ни людей, сидевших у входа под навесом.
     Ќа  €висе  был  старинный обычай: с наступлением ночи не приветствовать
друг  друга  в чистом поле. ’ени встречались на дороге и, не ронЯЯ ни слова,
старались  разойтись,  чтобы  не  столкнутьсЯ  лицом  к лицу, не выдать и не
узнать  знакомых  черт.  Љаждый шел по своим делам: кто повидать невесту или
пригласить  врача,  а  кто  убить  противника на другом конце острова, чтобы
вернутьсЯ  оттуда  бегом и потом иметь возможность заЯвить, что в этот самый
час  он  был  в  кругу  друзей.  “ каждого ночного путника были свои причины
остатьсЯ  неузнанным.  ’ени  опасались  теней.  Ќа пожелание доброй ночи или
просьбу дать огнЯ длЯ сигары, случалось, отвечали пистолетным выстрелом.
     €ногда  мимо дома никто не проходил, и, тем не менее, собака вытЯгивала
шею  и  выла  в  черную  пустоту.  €здалека, казалось, ей отвечали завываниЯ
человеческого   голоса.   ќто   были   протЯжные   дикие  крики,  нарушавшие
таинственную  тишину,  подобие  воинственного клича: "Ђ-у-у-у!" Ђ еще дальше
слышалсЯ другой, заглушенный расстоЯнием, не менее дикий зов: "Ђ-у-у-у!"
     ЉрестьЯнин   приказывал   псу  замолчать.  ‚  этих  криках  нет  ничего
странного.  Џросто  атлоты  аукаютсЯ  в  темноте  и  по  звуку  этих окриков
пытаютсЯ,  быть  может,  узнать  друг друга и соединитьсЯ, а то и подратьсЯ,
тогда  крик  служит  вызовом.  Ќочные проказы молодежи! Џусть себе! Ќичего с
ними не поделаешь!
     €  Џеп продолжал повествовать о своих необычайных странствиЯх, чувствуЯ
на себе изумленный взглЯд жены, слушавшей в тысЯчный раз об этих вечно новых
длЯ нее чудесах.
     „Ядюшка ‚ентолера, не желаЯ отставать, принималсЯ за рассказы о пиратах
и храбрых ивисских морЯках; он ссылалсЯ при этом на своего отца, который был
юнгой  на  шебеке  капитана  ђикера  и шел вслед за доблестным командиром на
абордаж  фрегата  "”елксидад" под флагом грозного корсара Џапы. ‚дохновлЯЯсь
этими героическими воспоминаниЯми, он напевал дребезжащим старческим голосом
куплеты,  в  которых  морЯки  ивитЯне  славили свою победу; куплеты были длЯ
большей  торжественности сложены по-кастильски, и дЯдюшка ‚ентолера безбожно
коверкал слова:

     ѓде же ты, отважный Џапа?
     ’ы, такой храбрец, - и вдруг,
     Џеретрусив перед смертью,
     ‚здумал спрЯтатьсЯ в рундук!..

     €,  шамкаЯ  беззубым  ртом,  старый  морЯк  продолжал воспевать подвиги
минувших  лет,  как  если  бы  они  совершились  вчера  и  он  видел все это
собственными  глазами,  словно над этой воинственной землей, которую окутала
теперь  ночнаЯ  мгла, снова должны вспыхнуть сигнальные огни дозорных вышек,
возвещаЯ о вражеской высадке.
     €ногда  же,  с горЯщими от жадности глазами, он рассказывал о несметных
сокровищах,  зарытых,  а  потом и замурованных в прибрежных пещерах маврами,
римлЯнами  и  другими  рыжими морЯками, которых он называл "морманнами". …го
предки знали об этом немало. †аль, что они умерли, не обмолвЯсь ни словом! €
он  передавал  правдивую  историю  форментерского  подземельЯ,  где норманны
хранили  добычу, захваченную во времЯ пиратских набегов на €спанию и €талию:
золотые  статуи  свЯтых,  церковные  чаши,  цепи, драгоценности, благородные
камни  и  целые  ѓруды монет. ‘трашный дракон, разумеетсЯ вышколенный рыжими
хозЯевами,  лежал  на  страже  в  глубине  пещеры,  навалившись на сокровища
брюхом. ‚сЯкий, кто неосторожно спускалсЯ туда, попадал к нему в зубы. ђыжие
морЯки  умерли  уже  много  веков  тому назад, подох и дракон, но сокровище,
должно  быть,  хранитсЯ  еще  где-то  на  ”орментере.  ќх,  кто-то  на  него
нападет!.. € сельские слушатели дрожали от возбуждениЯ, ничуть не сомневаЯсь
в существовании сказочных богатств уже из одного почтениЯ к преклонным годам
рассказчика.
     „лЯ  ”ебрера  эти  мирные  ночные  беседы уже не повторЯтсЯ! Ћн избегал
спускатьсЯ  под  вечер  в  Љан-Њайорки, опасаЯсь помешать своим присутствием
семейным разговорам о претендентах на руку Њаргалиды.
     ‚  вечера  фестейжа  затворник  испытывал  особые  приступы  досады: не
отдаваЯ  себе  отчета  в своих действиЯх, он подходил к дверЯм башни и жадно
смотрел  на  дом  Џепа. ’от же огонек мерцал, как обычно, но ему слышались в
ночной тишине какие-то новые шорохи, дальние отзвуки песен, голос Њаргалиды.
Ќаверно,  там  сейчас  и  отвратительный  кузнец, и беднЯга Џевец, и все эти
дикие,  грубые  атлоты в своих несуразных нарЯдах. Ѓоже правый! € как только
могли  ему  раньше нравитьсЯ эти мужики?.. Џосле всего того, что ему удалось
повидать в жизни!
     Ќа  следующий  день, когда Љапелланчик приносил в башню обед, дон •айме
расспрашивал его обо всем случившемсЯ накануне.
     ‘лушаЯ   мальчика,  ”ебрер  представлЯл  себе  сцену  смотрин  во  всех
подробностЯх.  ‘  наступлением  темноты  семьЯ ужинала на скорую руку, чтобы
успеть  подготовитьсЯ  к  предстоЯщей  церемонии.  Њаргалида в своей комнате
снимала  висевшую  под  потолком  праздничную  юбку  и  надевала  ее;  затем
повЯзывала  на  грудь  красно-зеленый  платок, а на голову другой, поменьше;
вплетала  в косу длинные ленты и, обвив вокруг шеи золотые цепочки, садилась
на  абригайс,  постланный  на одном из стульев, стоЯвших в кухне. Ћтец курил
свою   трубку,  набитую  потой;  мать  плела  в  углу  корзинки  из  камыша;
Љапелланчик  выбегал  из  дома  под  широкий  навес, где собирались в полном
молчании ухаживающие за его сестрой атлоты. Ћдни, жившие по соседству, ждали
здесь  уже  целый  час;  другие, запыленные и забрызганные грЯзью, приходили
сюда,  проделав  пешком  две  мили.  ‚  дождливые  вечера они отрЯхивали под
навесом  мантии с грубыми капюшонами, унаследованные от предков, или женские
плащи, в которые они кутались, отдаваЯ дань современной элегантности.
     Џрипомнив  наскоро порЯдок, которого следует придерживатьсЯ в разговоре
с  девушкой,  соперники толпой входили в кухню, потому что зимой под навесом
было холодно. ‘лышалсЯ стук в дверь.
     -  Љто  там?  ‚ходи!  -  кричал Џеп, словно не подозреваЯ о присутствии
молодых людей и готовЯсь увидеть неожиданного посетителЯ.
     Ђтлоты  входили  скромно,  здороваЯсь  со  всей  семьей: "„обрый вечер!
„обрый  вечер!"  ‡атем  они, как школьники, усаживались рЯдком на скамье или
оставались  на  ногах, и все смотрели на Њаргалиду. ђЯдом с ней стоЯл пустой
стул,  а  когда  его не было, то очередной претендент опускалсЯ на корточки,
по-мавритански,  и  в течение трех минут шепотом разговаривал с девушкой под
враждебными   взглЯдами   соперников.   …сли   кто-нибудь  пыталсЯ  затЯнуть
непродолжительную  беседу, то это вызывало покашливание, разъЯренные взглЯды
и  грозные  предостережениЯ  вполголоса.  Ђтлот отходил, и его место занимал
другой.  Љапелланчик  смеЯлсЯ  над  этими  сценами  и  вместе  с тем видел в
непримиримой  настойчивости ухаживающих нечто весьма лестное длЯ Њаргалиды и
всей семьи.
     Ћбручение его сестры будет не таким, как у других девушек. „обивавшиесЯ
ее  руки  казались  Џепету  бешеными  собаками, которые нелегко откажутсЯ от
добычи.  Џо его мнению, дело пахло порохом, и он утверждал это со счастливой
и  гордой улыбкой, обнажавшей на его смуглом лице белые зубы волчонка. Ќикто
из  претендентов  как  будто  еще  не  занЯл  первого  места. ‡а два месЯца,
истекшие  с  начала  сватовства,  Њаргалида  только  и  делала, что слушала,
улыбалась  и  отвечала так, что кружила всем головы. „а, сестре его есть чем
гордитьсЯ.  Џо  воскресеньЯм,  идЯ к мессе, она выступала впереди родителей,
окруженнаЯ  всеми  поклонниками. ’о была целаЯ армиЯ - дон •айме встречал их
не раз.
     Џодруги,  видЯ ее приближение во главе этой поистине королевской свиты,
бледнели  от зависти. ‚се ее буквально осаждали, борЯсь за то, чтобы вырвать
у  нее  хотЯ  бы  слово,  а она отвечала любому из них поразительно скромно,
поддерживала   между   ними   полнейшее  равенство,  стараЯсь  предотвратить
смертельные   схватки,   которые   могли   внезапно   вспыхнуть  среди  этой
воинственной, вооруженной и несдержанной молодежи.
     -  Ќу, а Љузнец? - спрашивал дон •айме. ЏроклЯтый верро! …го имЯ сеньор
произносил  с  Явным  усилием,  но воспоминание об этом молодце давно уже не
покидало его.
     Њальчик отрицательно качал головой. Љузнец тоже почти не опередил своих
соперников, и Љапелланчик, казалось, не слишком горевал об этом.
     …го  восторженное  чувство  к  верро несколько поостыло. ‹юбовь придает
мужчине  отвагу,  и все атлоты, ухаживающие за Њаргалидой, сталкиваЯсь с ним
как  с  соперником,  уже  не  боЯлись  его и позволЯли себе даже не обращать
вниманиЯ  на  эту  страшную  личность.  Ћднажды вечером он пришел с гитарой,
собираЯсь  занЯть  музыкой  большую  часть  времени, принадлежавшего другим.
Љогда  очередь  дошла  до  него,  он  уселсЯ  рЯдом  с  Њаргалидой, настроил
инструмент и стал петь ей песни, популЯрные на материке, которым он научилсЯ
во  времЯ  пребываниЯ  в  "Ќицце".  Ќо предварительно он вытащил из-за поЯса
двуствольный  пистолет  и,  взведЯ  курки,  положил его себе на бедро, чтобы
сразу  же  схватить  и  выстрелить  в первого, кто его прервет. Ћтветом было
полное  молчание  и  равнодушные взглЯды. Џел он сколько душе было угодно и,
наконец,  спрЯтал  пистолет  с победоносным видом. Ќо как только все вышли в
окутанное мраком поле и атлоты, разбредЯсь в разные стороны, стали прощатьсЯ
друг  с  другом  насмешливым  ауканьем, два точно брошенных из темноты камнЯ
свалили  задиру на землю, и несколько дней он не ходил на смотрины, чтобы не
показыватьсЯ  с  забинтованной  головой. Ћн даже не попыталсЯ узнать, кто на
него  нападал. ‘оперников было много, и, кроме того, приходилось считатьсЯ с
их  отцами,  дЯдюшками  и  братьЯми,  составлЯвшими чуть ли не четверть всех
жителей  острова  и  готовыми  вступитьсЯ  за  честь семьи, чтобы беспощадно
отомстить ему с оружием в руках.
     -  џ думаю, - заЯвил Џепет, - что Љузнец вовсе уж не такой храбрый, как
говорЯт. Ђ вы как полагаете, дон •айме?
     ‘  приближением  ночи,  когда Њаргалида успевала наговоритьсЯ со своими
поклонниками,  отец,  дремавший  в  углу,  начинал  внезапно  громко зевать.
Љазалось,  этот  сельский  житель  угадывал  времЯ  даже  во  сне.  Џоловина
десЯтого!  ‘пать!  „оброй  ночи!  Џосле  этого пожеланиЯ молодежь уходила; в
темноте постепенно затихали шаги и смех.
     ђассказываЯ  об  этих сборищах, где приходилось встречатьсЯ с отважными
людьми,  носЯщими  оружие,  Џепет снова вспоминал о дедовском ноже. Љогда же
дон •айме поговорит с отцом, чтобы тот дал ему эту семейную драгоценность?..
…сли  сеньор  решил  отложить  этот  разговор, то ему следует вспомнить свое
обещание и подарить другой нож. —то делать такому малому, как он, Џепет, без
верного товарища? Ќигде и не покажешьсЯ!
     -  “спокойсЯ,  -  отвечал  ”ебрер,  -  на  днЯх Я пойду в город. Њожешь
рассчитывать на подарок.
     €  однажды утром •айме отправилсЯ в €вису, охваченный желанием изменить
привычное существование, набратьсЯ новых, более разнообразных впечатлений за
пределами  непритЯзательной деревенской жизни. …му, объездившему всю …вропу,
€виса  показалась  большим  городом.  ‚ыстроившиесЯ  в рЯд дома, тротуары из
красного  кирпича, балконы с матерчатыми навесами, - все это приводило его в
восхищение,  как  простодушного  дикарЯ,  попавшего  из  глубины  материка в
прибрежную  факторию.  Ћн  останавливалсЯ  перед окнами некоторых магазинов,
разглЯдываЯ  выставленные  там  предметы  с таким же наслаждением, с каким в
прежнее  времЯ  любовалсЯ роскошными витринами на парижских бульварах или на
ђиджент-стрит,
     ћвелирнаЯ  лавка  какого-то  чуэта  надолго  привлекла его внимание. Ћн
восторгалсЯ дутыми золотыми цепочками, сделанными специально длЯ крестьЯнок,
и  филигранными  пуговицами с камнем посредине, искренне считаЯ эти предметы
самыми совершенными и поразительными произведениЯми человеческого искусства.
—то, если ему войти в эту лавку и купить дюжину таких пуговиц? Љакой сюрприз
длЯ  атлоты  из  Љан-Њайорки,  если он их подарит ей на отделку длЯ рукавов!
Ћна,  конечно, примет это от него, степенного сеньора, на которого взирает с
дочерним  почтением.  Ќе  досадно  ли  такое  почтение!  Ѓудь  проклЯта  эта
степенность,  котораЯ  сковывает  его  и давит, словно тЯжелое бремЯ! Ћднако
наследнику  ”ебреров, потомку богатейших купцов и отважных морЯков, пришлось
отказатьсЯ от своего намерениЯ, когда он подумал о том, сколько денег у него
за поЯсом. Ќа такую покупку их, несомненно, не хватит.
     ‚  другой  лавке  он  купил  нож длЯ Џепета, самый большой и тЯжелый из
всех,  что  там  нашлись,  -  оружие  Явно  нелепое,  но способное заставить
мальчика забыть о ноже знаменитого предка.
     ‚  полдень, утомившись бесцельными прогулками по Џриморскому кварталу и
крутым переулкам старинной ђеаль ”уэрса, ”ебрер вошел в небольшую гостиницу,
единственную в городе, расположенную рЯдом с портом. ’ам он застал несколько
обычных посетителей. ‚ передней комнате сидели парни, одетые по-крестьЯнски,
но  в  военных  шапках - солдаты местного гарнизона, исполнЯвшие обЯзанности
денщиков; дальше, в столовой, - младшие офицеры егерского батальона, молодые
лейтенанты,  курившие со скучающим видом и глЯдевшие в окна, словно пленники
морЯ,  на  безбрежный  лазурный  простор.  ‡а  столом они жаловались на свою
печальную  юность,  бесполезно  прикованную  к  этим  скалам. Ћни говорили о
Њайорке  как  о восхитительном месте; вспоминали и о провинциЯх Џолуострова,
откуда  многие  из  них  были  родом,  как о райских садах, куда они жаждали
вернутьсЯ. †енщины!.. Ћт страстного желаниЯ и тоски у них дрожали голоса и в
глазах загорались безумные огоньки. Љак несноснаЯ тюремнаЯ цепь, их тЯготила
строгаЯ  чистота  ивисских  нравов, отчужденность островитЯн, относившихсЯ с
подозрением  ко  всем  пришельцам.  ‡десь  с  любовью  не шутЯт и времени не
терЯют:  или неприЯзненное равнодушие, или честное сватовство, чтобы сыграть
свадьбу как можно скорее. ‘лова и улыбки ведут прЯмо к женитьбе; с девушками
можно  общатьсЯ  только  длЯ  того,  чтобы говорить о семье. € эта молодежь,
шумнаЯ,  веселаЯ,  с  избытком  жизненных сил, испытывала танталовы муки при
упоминании  о  самых  красивых  девушках  города, которыми можно было только
любоватьсЯ  издали,  хотЯ жизнь на таком ограниченном пространстве постоЯнно
приводила к встречам. ‚се их помыслы сводились к тому, чтобы получить отпуск
и  пожить  несколько  дней  на Њайорке или на Џолуострове, подальше от этого
добродетельного  и  угрюмого острова, где чужеземца допускали только на роль
мужа,  - отправитьсЯ на поиски других земель, где было легко дать волю своим
желаниЯм, необузданным, как у школьника или арестанта.
     †енщины!  ќта  молодежь  только о них и говорила, и ”ебрер, сидевший за
большим  столом  гостиницы,  сочувствовал  в  душе  их  словам и сетованиЯм.
†енщины!  Ќеодолимое  влечение, приковывающее нас к ним, - вот единственное,
что остаетсЯ незыблемым среди душевных потрЯсений, изменЯющих течение жизни,
что  способно  устоЯть  среди  других поверженных в прах иллюзий, развеЯнных
бурей.  ”ебрер  испытывал  ту  же  тоску,  что и эти военные, то же ощущение
человека,  заключенного  в тюрьму со строгой изолЯцией, где вместо рвов было
море.  €  теперь  столица  острова  с  ее сеньоритами, замкнувшимисЯ в своем
суровом,  монашеском  уединении, показалась ему нестерпимо скучным городком.
Ћн  стал  думать  о  деревне  как  о  крае  свободы,  где  девушки,  подобно
первобытным   женщинам,   простодушны   и   естественны  в  своих  чувствах,
сдерживаемых лишь инстинктом самосохранениЯ.
     ‚  тот  же  вечер  он  выехал  из города. Ћт его 'оптимизма, который он
испытывал  еще  несколько  часов  назад,  ничего не осталось. “лицы Њорского
квартала  были  тошнотворны;  из  домов  нессЯ  зловонный  запах; над ручьем
жужжали  рои  насекомых,  поднимавшиесЯ  из  луж  при  звуке шагов прохожих.
‚оспоминание  о холмах, напоенных ароматом лесных растений и запахом соленой
морской   влаги,  которые  обступали  его  башню,  возникало  в  его  уме  с
идиллической нежностью, подобно радужной улыбке.
     ЉрестьЯнскаЯ  телега  довезла  •айме  до  ‘ан  •осе, и, распрощавшись с
хозЯином,  он  пошел  в  гору,  мимо  сосен,  согнутых сильными бурЯми. Ќебо
затЯнули  облака,  воздух  был  душным  и  тЯжелым.  ‚ремЯ от времени падали
крупные  капли,  но,  прежде  чем  тучи успевали разразитьсЯ дождем, сильный
порыв ветра сметал их на край горизонта.
     ‚озле  хижины одного из угольщиков ”ебрер увидел двух женщин, терпеливо
шагавших  среди  сосен.  ќто были Њаргалида и ее мать. Ћни шли из Љубельса -
уединенной обители, расположенной на высоком морском берегу, вблизи родника,
оживлЯвшего  собой  крутые  скалистые  склоны,  под  защитой  которых  росли
апельсины и пальмы.
     •айме  присоединилсЯ  к  женщинам и вскоре увидел между кустами Џепета,
который  свернул  с  тропинки и с камнем в руке преследовал какую-то большую
птицу,  привлекшую его внимание своим каркающим криком. Ћни пошли все вместе
по пути в Љан-Њайорки, и, незаметно длЯ себЯ, ”ебрер оказалсЯ впереди, рЯдом
с  Њаргалидой, а жена Џепа, ослабевшаЯ от болезни, медленным шагом следовала
за ними, опираЯсь на руку сына.
     Њать  хворала;  она  страдала  какой-то  непонЯтной  болезнью:  изредка
навещавший  ее  врач  молча  пожимал  плечами, а местные знахарки терЯлись в
догадках.  Ћбе  женщины  только  что  дали  обет  свЯтой  деве из Љубельса и
возложили на ее алтарь два гофрированных покрывала, принесенных из города.
     Њаргалида  печально  рассказывала о немощах старухи, но эгоизм цветущей
молодости  брал  свое, и щеки ее раскраснелись от быстрой ходьбы, а в глазах
светилось  нетерпение.  ‘егоднЯ  -  день фестейжа. Ќадо поскорее вернутьсЯ в
Љан-Њайорки и приготовить семье ужин до прихода поклонников.
     ”ебрер  не сводил с нее внимательных глаз и, казалось, любовалсЯ ею. Ћн
поражалсЯ  своей  прежней  глупости,  из-за которой в течение долгих месЯцев
видел  в  Њаргалиде  только  девочку,  бесполое  создание,  и  не замечал ее
прелести.  ЉакаЯ женщина!.. Ћн с насмешкой вспоминал о городских сеньоритах,
по которым вздыхали в гостинице затворники офицеры. € тут он снова задумалсЯ
о  сватовстве Њаргалиды с досадным чувством, похожим на ревность. Ќеужто эта
девушка  достанетсЯ  одному  из  черномазых  дикарей,  который привЯжет ее к
земле, как покорную скотину?
     -  Њаргалида!  -  прошептал  он,  как бы желаЯ сказать что-то важное. -
Њаргалида!
     Ќо больше, он не произнес ни слова. Џрежний повеса почувствовал, как, в
нем  пробуждаютсЯ  порочные  инстинкты  под влиЯнием аромата, исходившего от
этой  молодой  женщины,  неописуемого  аромата  свежего и девственного тела,
который  он вдыхал, как тонкий знаток, но скорее в мыслЯх, чем наЯву. € в то
же  времЯ  -  странное  дело! - он испытывал известную робость, мешавшую ему
говорить,  робость,  подобную  застенчивости  первых  юношеских  лет, когда,
позабыв о легких победах в своем майоркинском поместье, он осмелилсЯ подойти
к  дамам,  известным  на  континенте.  Ќе  будет ли с его стороны недостойно
заговорить  о  любви  с  этой  девушкой,  запомнившейсЯ  ему  еще ребенком и
почитающей его как отца?
     - Њаргалида! Њаргалида!
     ‹ишь  после  этих  настойчивых обращений, которые, возбудив любопытство
атлоты,  заставили  ее  поднЯть глаза и вопросительно посмотреть на ”ебрера,
тот  наконец  решилсЯ  заговорить  и  стал  расспрашивать ее о том, как идет
сватовство.  €збрала  ли  она  уже кого-нибудь? Љто этот счастливец? Љузнец?
Џевец?
     Ћна  снова  потупилась,  теребЯ  в  смущении кончик передника, невольно
поднЯтый  ею к груди... Ћна не знает. ‚ порыве стыдливого замешательства она
по-детски  шепелЯвила.  …й нисколько не хочетсЯ выходить замуж. Ќи за Џевца,
ни  за  Љузнеца,  ни  за  кого  другого. Ћна согласилась на то, чтобы за ней
ухаживали,  потому  что так поступали все девушки, достигшие ее возраста. „а
потом  (тут  она  густо  покраснела)  ей  доставлЯло  известное удовольствие
унизить своих подруг; те просто бесились, видЯ, как много у нее поклонников.
Ћна  благодарна  тем,  кто  издалека  приходит  к  ней в Љан-Њайорки. Ћднако
полюбить их?.. ‚ыйти замуж?..
     ђазговариваЯ,  она  пошла медленнее. †ена и сын Џепа незаметно обогнали
их.  Ћставшись  на  тропинке  вдвоем, они наконец остановились, сами не знаЯ
почему.
     - Њаргалида!.. –веток миндалЯ!..
     Љ  черту  застенчивость!  ”ебрер почувствовал себЯ таким же уверенным и
дерзким,  как  и  в  лучшую  пору своей жизни. Љого ему боЯтьсЯ? ЉрестьЯнки!
„евчонки!
     Ћн   заговорил   твердо,   умышленно   стараЯсь   обворожить  ее  своим
пристальным,  страстным  взглЯдом,  приблизив  к  ней губы, как бы ласкаЯ ее
шепотом  своих  слов.  Ђ  он?  —то  думает  о  нем Њаргалида? Ђ что, если он
как-нибудь придет к Џепу и скажет, что хочет женитьсЯ на его дочери?
     - ‚ы! - воскликнула девушка. - ‚ы, дон •айме!
     Ћна без малейшего страха поднЯла на него глаза, смеЯсь над его словами.
‘еньор  обманывал ее невероЯтными шутками. Ќедаром говорит отец, что ”ебреры
-  господа  серьезные,  как  судьи, но всегда в веселом настроении. Ћн хочет
опЯть  подшутить  над  ней,  как  в тот раз, когда рассказывал ей о глинЯной
невесте, запертой в башне и поджидающей его вот уже тысЯчу лет.
     Ќо,  встретившись взглЯдом с ”ебрером и увидев его бледное и искаженное
волнением  лицо,  она  тоже  побледнела. Џеред ней был другой человек; таким
дона  •айме она никогда не знала. €спугавшись, она инстинктивно отступила от
него.  Љак  бы  приготовившись  к  защите, она прислонилась к стволу росшего
возле   тропинки   тонкого   деревца  с  мелкими  блеклыми  листьЯми,  почти
развеЯнными осенью.
     ‚се  же  ей  удалось  сохранить  спокойствие,  и она улыбнулась, правда
несколько принужденно, делаЯ вид, что считает слова сеньора шуткой.
     -  Ќет,  -  энергично  возразил  ”ебрер.-  џ  говорю  серьезно.  ‘кажи,
Њаргалида...  –веток  миндалЯ...  —то, если бы Я был одним из твоих женихов?
…сли б Я поЯвилсЯ на смотринах? —то бы ты сказала?
     Ћна  прижалась к хрупкому стволу и всЯ съежилась, словно хотела убежать
от  этих  горЯщих  глаз.  Ћт  ее  невольного  движениЯ  назад гибкое деревцо
затрепетало,  и  дождь  желтых листьев, подобно Янтарным стружкам, осыпал ее
всю, вплетаЯсь в косу, прилипаЯ к лицу, скользЯ по платью. ЃледнаЯ, с плотно
сжатыми  и  посиневшими  губами, она шептала отрывистые слова, едва внЯтные,
как  слабый  вздох.  ѓлаза  ее,  расширенные  и влажные, глЯдели с тревожным
выражением,  свойственным  робким  натурам,  которые  думают о многом, но не
знают,  как  это  высказать.  Ћн! ‘тарший в роде ”ебреров! ‡натный сеньор, и
вдруг - женитьсЯ на крестьЯнке! ‚ себе ли он?
     -  Ќет,  Я  не  знатный  сеньор. џ нищий. ’ы богаче менЯ, живущего лишь
вашим  подаЯнием.  ’вой  отец  хочет  длЯ  тебЯ мужа, который бы обрабатывал
землю.  ‘огласна  ли  ты,  чтобы этим мужем был Я? ‹юбишь ли ты менЯ, –веток
миндалЯ?
     Ћпустив   голову,   стараЯсь   избегать  обжигавшего  ее  взглЯда,  она
продолжала говорить, сама не помнЯ что. ќто безумие! Ѓыть не может! ‚ладелец
майората, и вдруг - такие слова! Ћн бредит!
     Ќо  вдруг  она  почувствовала,  как  что-то  легко и нежно коснулось ее
пальцев. ќто была рука ”ебрера, завладевшаЯ ее рукой. Ћна снова взглЯнула на
него, и он показалсЯ ей совершенно другим человеком. Ћна увидела перед собой
не  знакомое  ей прежде лицо и содрогнулась; ее пронзило ощущение внезапного
испуга, возвещающего о большой опасности. Љолени ее задрожали и подкосились;
от страха она едва не лишилась чувств.
     -  ’ак ты считаешь, что Я стар длЯ тебЯ? - долетел до ее ушей умолЯющий
шепот. - ’ы никогда не сможешь полюбить менЯ?
     ѓолос  был нежным и ласковым, но эти глаза, которые словно пожирали ее!
ќто  лицо,  бледное, как у человека, готового на убийство! Ћна хотела что-то
сказать,  возразить  на его последние слова. ‚зглЯд ее, казалось, опровергал
их.  „он  •айме  был  всегда длЯ Њаргалиды человеком без возраста: он высшее
существо, как свЯтые, которые с годами становЯтсЯ все прекраснее... Ќо страх
лишил  ее  дара  речи.  Ћна  высвободила  свои пальцы из его ласкающей руки,
почувствовав,  что  ею  овладевает  какой-то поразительный трепет, словно ее
жизнь в опасности, и ускользнула от ”ебрера, как от разбойника.
     - €исусе! €исусе!..
     ‘  этой  мольбой  она  отпрЯнула в сторону, а затем бросилась бежать на
своих проворных крестьЯнских ногах, исчезнув вскоре за поворотом тропинки.
     ”ебрер  не последовал за ней. Ћставшись один в безмолвии сосновой рощи,
он  замер  на  месте посреди тропинки, безучастный ко всему окружающему, как
зачарованный  герой старинной легенды. ‡атем он провел рукой по лицу, словно
пытаЯсь  очнутьсЯ  и  навести порЯдок в мыслЯх. …го болезненно угнетали, как
угрызение   совести,   собственные  дерзкие  слова,  испуг  Њаргалиды  и  ее
паническое  бегство,  которым  закончилось  свидание.  Љак  это  глупо с его
стороны!..   €  все  потому,  что  он  отправилсЯ  в  город;  возвращение  к
цивилизованной  жизни  нарушило  его  отшельнический покой и пробудило былые
страсти;  а  тут  еще  эти разговоры с молодыми офицерами, которые жили лишь
мыслЯми  о  женщинах... Ќет, он не раскаиваетсЯ в том, что сделал. ‚ажно то,
что Њаргалида теперь знает, о чем он так часто мечтал в уединенной башне, не
умеЯ придать своим желаниЯм нужной отчетливости.
     Ћн  побрел  домой  медленно, чтобы не догнать семейства из Љан-Њайорки.
Њаргалида  уже  успела присоединитьсЯ к матери и брату. Ћн увидел их сверху,
когда они шли вдоль долины по направлению к хутору.
     Ќе  желаЯ приближатьсЯ к Љан-Њайорки, ”ебрер сделал крюк. Ћн направилсЯ
к  башне  Џирата,  но,  достигнув ее, продолжал идти все прЯмо и остановилсЯ
лишь у самого морЯ.
     ‘калистый  берег,  круто  уходивший  в  воду,  подвергалсЯ постепенному
разрушению, веками сдерживаЯ напор валов. ‚олны, как разъЯренные синие быки,
бились  об  утес  с  бешеной  пеной,  оставлЯЯ  после  себЯ большие впадины,
глубокие  пещеры,  которые  поднимались  вверх  в  виде отвесных трещин. ќта
вековаЯ  работа  размывала  берег,  отрываЯ  его  от каменной брони пласт за
пластом.  Ћт  него откалывались огромные глыбы, подобные стенам. ‘начала они
слегка   отходили,  образуЯ  незаметную  щель,  расширЯвшуюсЯ  со  временем.
ЏрироднаЯ  стена  год за годом наклонЯлась над волнами, без устали бившими в
ее  основание,  и  наконец,  потерЯв  равновесие, она обрушивалась в одну из
бурных  ночей,  как вал осажденного города, разбивалась на куски и наполнЯла
море  новыми  подводными  камнЯми.  Љамни  эти  быстро  покрывались  липкими
водорослЯми, в изгибах которых белела пена и сверкала чешуЯ рыб.
     ”ебрер уселсЯ на краю большого выступа, обломка скалы, отделившегосЯ от
берега и дерзко нависшего над рифами. Џусть долгожданнаЯ катастрофа наступит
в эту минуту, и тело его, увлеченное грандиозным, обвалом, исчезнет в пучине
морЯ   и   будет  погребено  под  этим  мысом,  как  в  огромном  саркофаге,
напоминающем пирамиду фараона!.. —его еще ему ждать от жизни?!..
     ‡аходЯщее  солнце,  прежде чем скрытьсЯ, выглЯнуло в просвет ненастного
неба,  между  разорванных  туч.  Ћно  походило  на  кровавый  шар,  огромную
Ярко-красную  жертвенную  облатку  причастиЯ,  залившую  трепещущим  заревом
беспредельную  морскую  даль.  ѓустые  черные  туманы, застилавшие горизонт,
окаймились   пурпуром.   Ќа  темно-зеленую  поверхность  воды  лег  дрожащий
пламенный  треугольник.  Џена  волн покраснела, и берег в течение нескольких
минут казалсЯ кипЯщей огненной лавой.
     Џри  Ярком  блеске этих лучей, возвещавших бурную погоду, ”ебрер следил
за  тем,  как  у  него  под  ногами  набегали  и откатывались валы, врываЯсь
ревущими  потоками в глубь утеса, завываЯ и крутЯсь гневными брызгами пены в
узких извилистых проходах между рифами.
     ‚   глубине  этой  зеленоватой  массы,  освещенной  заходЯщим  солнцем,
придававшим  ей  дымчатость  опала,  виднелись прижавшиесЯ к камнЯм странные
растениЯ,  целые  миниатюрные  рощи, на листве которых копошились диковинные
животные,  ползающие  и  юркие  или  неловкие  и  малоподвижные,  с серыми и
красноватыми  жесткими  панцирЯми,  покрытые  иглами,  вооруженные  клещами,
копьЯми  и рогами; они охотились друг за другом и преследовали более слабых,
проносившихсЯ  подобно  белым  искрам  и  сверкавших  в  своем стремительном
движении, как пылинки прозрачного хрусталЯ.
     ”ебрер  почувствовал,  что  одиночество  делает  его каким-то крошечным
существом.  “тратив веру в свое человеческое значение, он приравнивал себЯ к
одному  из  этих  маленьких чудовищ, сновавших среди подводных растений. Ћн,
может  быть,  даже  меньше  их.  “  этих  животных есть оружие длЯ борьбы за
существование, они могут рассчитывать на собственные силы, не знаЯ приступов
уныниЯ,  самоунижениЯ  и тоски, так часто мучивших его. Њоре!.. …го величие,
безучастное  к  человеческим  судьбам,  жестокое и неумолимое в своем гневе,
подавлЯло  ”ебрера,  пробуждаЯ  а  его  памЯти бесконечное множество мыслей,
которые,  возможно,  были  и  новы, но казались ему лишь отголосками прежней
жизни, чем-то таким, о чем он уже думал, но неизвестно где и когда.
     ’репет  глубокого  преклонениЯ, невольного благоговениЯ пробежал по его
телу,  заставив забыть обо всем, что случилось с ним недавно, и наполнив его
набожным  восторгом.  Њоре!..  Ћн  машинально  задумалсЯ  о самых отдаленных
предках  человечества,  о первобытных людЯх, несчастных, только что вышедших
из  начального  животного  состоЯниЯ, терзаемых и гонимых буйно расцветшей и
враждебной  природой, подобно тому как молодое и сильное тело уничтожает или
удалЯет  паразитов,  стремЯщихсЯ жить за счет его организма. Ќа берегу морЯ,
перед  лицом таинственного божества, зеленого и необъЯтного, человек, должно
быть,  проводил  свои лучшие минуты. €з лона вод вышли первые боги: созерцаЯ
нескончаемое  движение  волн,  убаюкиваемый  их  рокотом,  человек,  видимо,
почувствовал,  что  в  нем  рождаетсЯ нечто новое и могущественное - душа...
Њоре!..  ЌаселЯющие  его  таинственные  существа живут так же, как и земные,
подчинЯЯсь  деспотической  среде, неподвижные в своем первобытном состоЯнии,
повторЯЯсь  в  течение  столетий,  но  оставаЯсь  как  бы неизменными. € там
мертвые  повелевают.  ‘ильные  преследуют  слабых,  и,  в  свою  очередь, их
пожирают  более  могущественные:  та  же  историЯ  далеких  предков в еще не
остывших   водах  формирующейсЯ  земли.  ‚се  то  же  самое  повторЯетсЯ  на
протЯжении  сотен миллионов лет. —удовище доисторической эпохи, поЯвившись в
нынешних  водах,  встретило  бы  со  всех  сторон,  в  темных  пучинах  и на
прибрежных отмелЯх, ту же жизнь и ту же борьбу, как и в дни своей молодости.
‚оинственный зверь в красном панцире, вооруженный кривыми когтЯми и грозными
клешнЯми,  неумолимый  боец  подводных пещер, никогда не сочеталсЯ с изЯщной
рыбкой,.  легкой и хрупкой, плещущей хвостом своей серебристо-розовой туники
в  спокойных  и  прозрачных  водах. …го назначением было пожирать, оставаЯсь
сильным,  а  если  он  бывал  обезоружен и когти его поломаны, он должен был
безропотно  покорЯтьсЯ  несчастью  и  погибать.  ‹учше  смерть, чем отказ от
своего рода, наследственного рока благородного рождениЯ! „лЯ сильных на суше
и  на  море  нет  полнокровной  жизни  вне  их  среды. Ћни рабы собственного
величиЯ:  каста,  нарЯду  -с  почестЯми,  приносит им несчастьЯ. ‹ так будет
всегда! Њертвые одни властвуют в этом мире. Џервые существа, нашедшие путь к
жизни, своими же усилиЯми создали клетку, в которой, подобно узникам, должны
совершать  свой  круг  все  последующие  поколениЯ.  Ќевозмутимые  моллюски,
видневшиесЯ  в  глубине  воды и приросшие к камнЯм наподобие темных пуговиц,
казались  ему  божественными  созданиЯми,  хранившими  в своем бессмысленном
покое  тайну  мирозданиЯ. Ћни представлЯлись ему большими и могущественными,
как чудовища, которым поклонЯютсЯ дикие народы за то, что те неподвижны, и в
спокойствии  которых  они  угадывают  величие  богов. ”ебрер припоминал свои
прежние  шутки  во  времЯ  ночных  кутежей за блюдами свежих устриц в модных
парижских ресторанах. …го элегантные спутницы считали его помешанным, слушаЯ
нелепые  слова,  приходившие  ему  на  ум  под влиЯнием вина, вида раковин и
воспоминаний о том, что урывками и наспех было прочитано им в юности.
     "„авайте  есть  наших предков, как веселые людоеды!" “стрица была одним
из  первых  проЯвлений  жизни  на  нашей  планете,  одной  из начальных форм
органической  материи,  еще  расплывчатой,  неЯсной  и  неподатливой в своем
развитии  среди  бесконечных  водных  просторов.  ‘импатичнаЯ и оклеветаннаЯ
обезьЯна  сыграла лишь незавидную роль двоюродного брата, так и не сумевшего
пробить себе дорогу, бедного и смешного родственника, которого выставлЯют за
дверь,  будто  бы  не  знаЯ,  как  его  зовут, и которому даже не кланЯютсЯ.
Њоллюск  был  почтенным  предком,  главою  дома,  родоначальником  династии,
предшественником,  насчитывавшим  за  собой  миллионы  веков дворЯнства. ќти
мысли  воскресали теперь в уме ”ебрера с Ясностью неоспоримых истин при виде
неподвижных  и неразвитых существ, скованных панцирем и прилипших к обломкам
скал  у него под ногами, в зеленой хрустальной глубине вод, трепещущих между
рифами.
     —еловечество  гордитсЯ  своим происхождением. Ќикто не отрицает заветов
благородных предков, уснувших в необъЯтной морской могиле. ‹юди считают себЯ
свободными,  потому  что могут передвигатьсЯ по своей планете с одного конца
на  другой;  потому  что  их  тело  укреплено  на  двух  подвижных членистых
колонках,  позволЯющих им бегать по земле, механически переставлЯЯ их шаг за
шагом...   Ќо   это  -  заблуждение!  Ћдна  из  многих  обманчивых  иллюзий,
скрашивающих  нашу жизнь и позволЯющих нам переносить ее нищету и убожество.
”ебрер  был убежден, что все рождались между стенками раковин, в оковах двух
предрассудков  -  щепетильности  и  гордости, и, как бы ни силились люди, им
никогда  не  удастсЯ оторватьсЯ от той скалы, вцепившись в которую прозЯбали
их  предки. „еЯтельность, внешние событиЯ, независимость характера - все это
иллюзии, тщеславие моллюска, дремлющего на своем камне и думающего, будто он
плавает  по  всем  морЯм  земного шара, меж тем как его раковина по-прежнему
прикреплена к известнЯку!
     ‚се  существа  таковы,  какими были их предшествующие и какими будут их
грЯдущие  поколениЯ.  ЊенЯютсЯ  лишь формы, но душа остаетсЯ непоколебимой и
неизменной, как у первобытных созданий - вечных свидетелей первых проЯвлений
жизни  на  нашей  планете,  спЯщих как будто самым глубоким сном. ’щетны все
упорные  усилиЯ  вырватьсЯ  из  рокового кольца, из наследственной среды, из
круга,  где мы принудительно вращаемсЯ; когда же наступит смерть, то другие,
подобные  нам  животные будут совершать оборот по тому же кругу, считаЯ себЯ
свободными только потому, что перед ними постоЯнно будет новое пространство,
которое нужно пробежать.
     "Њертвые  повелевают!"  -  мысленно  заключил  еще  раз •айме. Љазалось
невозможным,  чтобы  люди  не  осознавали  этой  великой  истины;  чтобы они
блуждали  в  вечном мраке, будучи уверены в том, что создают нечто новое при
свете  ежедневно  рождающихсЯ  иллюзий, подобно тому как рождаетсЯ великое и
обманчивое сиЯние солнца, ведущее нас в бесконечность, полную беспросветного
мрака, но кажущуюсЯ нам голубой и лучезарной.
     Џока  ”ебрер  предавалсЯ  этим  размышлениЯм, солнце уже скрылось. Њоре
было  почти  черным, небо - свинцово-серым, а в туманной дали, на горизонте,
змеились  молнии, напоминаЯ огненных ужей, спускавшихсЯ на водопой к волнам.
•айме  почувствовал  на  лице  и  на  руках  влажные поцелуи первых дождевых
капель. ‚от-вот должна была разразитьсЯ бурЯ, быть может на всю ночь. Њолнии
сверкали  все ближе и ближе; слышалсЯ отдаленный гром, словно две враждующие
эскадры,