итьсЯ  на менЯ  и избить  до
полусмерти. ‚прочем, даже в этой мысли было что-то тонизирующее.  џ  ведь ни
разу в жизни не  привлекал к себе столько вниманиЯ. Ћтныне с менЯ  не  будут
спускать глаз,  за мной будут ухаживать,  менЯ  будут кормить, как  большого
беспокойного младенца. Ќе будет больше беготни, не придетсЯ больше прЯтатьсЯ
и ждать, не надо будет принимать решений. џ уютно  пристроилсЯ между  своими
тюремщиками, чувствуЯ приЯтное  покалывание  металла в суставах. € в  то  же
времЯ  другой, так сказать, стороной рассудка, Я прикидывал, что Я терЯю. Ќа
улицы, зданиЯ, людей Я смотрел, словно бы в последний раз. џ, который всегда
был в  душе сельским жителем (да, это правда), который никогда по-настоЯщему
не знал, да и не интересовалсЯ городом, даже  когда жил в нем,  теперь начал
относитьсЯ к  нему с любовью.  ‘ любовью? ќто слово не из  моего  лексикона.
Ѓыть может, Я имею в виду что-то совсем другое... —то же Я терЯл? џ терЯл...
даже не знаю что. џ чуть было не сказал "человеческое  сообщество" или нечто
столь же напыщенное, высокопарное, но  осексЯ: Я ведь  никогда не был частью
людского сборища. Љак бы то ни было, сейчас,  дорогой, сердце мое  сжималось
от тоскливого чувства отрешенности и утраты. Ћсобенно хорошо мне запомнилась
почему-то улочка  у  реки,  где  мы  целую минуту  простоЯли  у испорченного
светофора.  Ќа  этой улочке маленькие жилые  дома  соседствовали  с большими
серыми,  невзрачными  --  складами  и  прочими  подсобными  помещениЯми.  Ќа
подоконнике  сидел старик, в  канаве играл  с чумазым  щенком младенец.  Ќад
домами гордо  реЯло развешенное белье. Ѓыло тихо. ѓорел, не менЯЯсь, красный
свет. € тут, как будто повернули какой-то тайный рычаг, немаЯ сценка стала
     медленно,   робко   приходить   в   движение.   ‘начала   по   красному
металлическому мосту  прогремел  зеленый поезд. Џотом две двери в двух домах
распахнулись  одновременно,  и погретьсЯ на  солнце вышли две нарЯдно одетые
девушки. Џотом издал победоносный крик ребенок и затЯвкал щенок. Ќад головой
пронессЯ самолет,  а мгновением позже тень  его легла на  мостовую. ‘тарик с
поразительной ловкостью спрыгнул с подоконника, последовала эффектнаЯ пауза,
после чего, огласив  окрестности устрашающим воем, над крышами домов проплыл
увенчанный  черной трубой белый капитанский мостик  океанского  лайнера. ‚се
это  выглЯдело так причудливо, так наивно и  непосредственно (точно  цветнаЯ
иллюстрациЯ  на  обложке школьного  учебника географии), что мне  захотелось
громко рассмеЯтьсЯ, хотЯ, рассмейсЯ Я, раздалсЯ бы, скорее всего, не смех, а
стон. Ќо тут шофер выругалсЯ и проехал  на красный, Я быстро повернул голову
и  увидел,  как всЯ  картинка  --  и  принарЯдившиесЯ по  случаю воскресеньЯ
девушки, и  пароход,  и  ребенок с собакой,  и  старик,  и  красный  мост  -
сворачиваетсЯ; сворачиваетсЯ и вихрем уноситсЯ в прошлое.
     ЏолициЯ помещалась в  здании,  похожем на дворец  эпохи  ‚озрождениЯ, с
высоким серым каменным фасадом  и аркой,  котораЯ вела в сумрачный маленький
дворик, где когда-то навернЯка стоЯла виселица. ЊенЯ бесцеремонно вытолкнули
из  машины,  провели  через  низкую  дверь  и  погнали  по  длинным  мрачным
коридорам. Џо  всему  зданию  витали  воскреснаЯ  летаргиЯ и  терпкий  запах
школы-интерната.  …сли  честно,  Я  надеЯлсЯ,  что  моего  приезда  будут  с
нетерпением ждать,  что  в  коридорах,  чтобы взглЯнуть на менЯ  хоть  одним
глазком,  будут толпитьсЯ клерки, секретарши и полицейские  в  подтЯжках, --
однако  кругом  было  пусто, а  те немногие, кто  нам  встречалсЯ,  даже  не
смотрели  в мою  сторону,  что,  признатьсЯ, показалось  мне  даже  довольно
обидным.  Њы вошли  в  продолговатую  неуютную  комнату и стали ждать, когда
приедет  инспектор •аслет. „ва  высоких,  очень  грЯзных  зарешеченных  окна
выходили во двор. ‚  углу стоЯли  обшарпанный письменный  стол  и  несколько
стульев. Ќикто  не  садилсЯ.  Њы переминались  с ноги  на ногу  и смотрели в
потолок.  Љто-то кашлЯнул. ‚ошел пожилой полицейский в  рубашке с  короткими
рукавами, лысый, с нежной, почти детской улыбкой. Њне бросилось в глаза, что
на ногах у него были высокие черные сапоги, начищенные  до блеска.  ‚ид этих
сапог почему-то успокаивал. ‚предь мне предстоЯло оценивать своих тюремщиков
по обуви. Ѓотинкам и сапогам  Я склонен был доверЯть, кроссовки же не сулили
ничего хорошего.  —ерез несколько  минут во  двор въехала машина  инспектора
•аслета. Љак и час назад, мы  ждали  его прихода. Љак и час  назад, на губах
его  застыла  застенчиваЯ улыбочка. џ стоЯл перед столом, пока он  зачитывал
предъЯвленные мне обвинениЯ; этот скромный церемониал напомнил мне день моей
свадьбы,  и Я с  трудом сдержал  улыбку.  ‹ысый печатал список обвинений  на
допотопной  пишущей машинке,  высунув от натуги кончик  Языка, и со  стороны
казалось,  что он не печатает, а  подбирает  мелодию  на пианино. Ќа  вопрос
инспектора, хочу ли Я что-нибудь сказать, Я  отрицательно покачал головой --
не  знал,  с чего начать. Ќа  этом ритуал  закончилсЯ. ЏослышалсЯ -- так мне
показалось  -- общий  вздох  облегчениЯ, и  все  полицейские, за исключением
•огга,  шаркаЯ  ногами, вышли  из  комнаты,  как  выходЯт  из  церкви  после
окончаниЯ службы. •огг же достал из кармана сигареты, протЯнул пачку сначала
•аслету, потом  полицейскому, сидевшему за машинкой, и, в последнюю очередь,
хоть и не без колебаний, мне. џ понимал, что отказыватьсЯ нельзЯ, и задымил,
стараЯсь  не  кашлЯть.  "‘кажите,  -- спросил Я  у  •аслета,  -- как вы менЯ
отыскали?"  •аслет скромно пожал плечами.  ‘ейчас он был похож на школьника,
который с блеском сдал все самые трудные экзамены. "„евица в газетном киоске
навела, -- ответил он. --  ‚ы всегда читали про одно  и то же. Љаждый день".
-- "‹, ну да, конечно", -- согласилсЯ Я, про себЯ же подумал, что  его слова
звучат  не очень-то  убедительно. “ж не  прикрывает  ли он  Ѓинки Ѓеренса, а
может, и Ђнну? (Ќет,  как выЯснилось, не  прикрывал. Ћба они так в полицию и
не заЯвили. ) …ще некоторое времЯ продолжалсЯ  дружеский перекур. Ќа оконное
стекло  легли рЯдышком два солнечных  луча-близнеца. ѓде-то работало  радио.
Њне вдруг все нестерпимо надоело.
     "Џослушай, -- сказал •огг, -- зачем ты это сделал?"
     џ  растерЯлсЯ. ќтот вопрос Я себе не задал ни  разу -- по крайней мере,
вот так,  напрЯмую.  "‡наете, сержант, --  сказал  Я,  --  вы  задали  очень
непростой вопрос". ‚ыражение его лица нисколько не изменилось: он стоЯл, как
стоЯл-- разве "что
     шевельнулись  на голове  гладкие  волосы,  а в  следующее  мгновение  Я
почувствовал  вдруг  страшную  боль -- казалось,  что-то внутри,  печень или
почки, рветсЯ на  части. ‘ильнее, чем  боль,  было только изумление,  да еще
какое-то особое,  извращенное  удовлетворение. џ  упал  на колени в  горЯчем
тумане. Ќечем  было дышать. ‹ысый оторвалсЯ от  машинки, встал, обошел стол,
поднЯл  менЯ,  подхватив  под  мышки  (он  сказал:  "Ќу-ка   вставай,  а  то
простудишьсЯ",  или  это  мне  только  послышалось?),  повел  по  коридору и
втолкнул  в крошечный  вонючий нужник.  џ рухнул на колени перед унитазом, и
менЯ вырвало омлетом, картошкой в масле и кислым молоком. Ѓоль в животе была
просто сверхъестественной,  даже не верилось, что такаЯ  бывает. Љогда рвать
больше было нечем,  Я  повалилсЯ  на  спину,  задрав  ноги и продев руки под
коленЯми.  "Ќу вот, --  подумал Я,  --  это  дело другое. Њожно было заранее
предположить, что Я буду кататьсЯ по полу и выть от  боли". ‹ысый постучал в
дверь. "ЏроблевалсЯ? -- участливо спросил он и непринужденно добавил: -- ’ак
всегда бывает: блюешь и думаешь -- когда же столько сожрать-то успел?"
     •огг  стоЯл  у  окна  и  смотрел  во  двор,  держа  руки  в   карманах.
"Џолегчало?" -- поинтересовалсЯ он,  покосившись на менЯ через плечо. •аслет
сидел  у стола с рассеЯнным видом  и хмуро барабанил пальцами по кипе бумаг.
Ћн указал  мне  на  соседний стул. џ сел -- с опаской, на  краешек. Љогда он
повернулсЯ  ко  мне лицом, колени наши  почти  соприкасались. •аслет  поднЯл
глаза, словно что-то высматриваЯ на потолке. "Ќу-с, -- сказал он наконец, --
поговорим?" „а, да, конечно, мне  хотелось  говорить и  говорить, доверитьсЯ
ему, излить все свои  жалкие  тайны. Ќо что  говорить? € какие такие у  менЯ
были  тайны? ‹ысый  уже опЯть  сидел за машинкой, положив на клавиатуру свои
толстые пальцы  и жадно уставившись мне  прЯмо  в рот.  ‡астыл  в ожидании и
•огг;  он по-прежнему  стоЯл у окна и гремел  мелочью в кармане  брюк. Џусть
себе слушают -- эти  двое менЯ мало интересовали. „ругое дело --  инспектор.
Ћн постоЯнно мне кого-то  напоминал,  кого-то, с кем Я вместе училсЯ, одного
из тех скромных, неприметных героев, которые одинаково хорошо  успевали и по
физкультуре, и по математике, но  сторонились похвал, стеснЯлись собственных
успехов, собственной  популЯрности. “  менЯ не хватало духу признатьсЯ ему в
том,  что признаватьсЯ-то не в чем, что  никаких планов  Я не строил  и  что
действовал  с самого начала,  можно  сказать,  наобум.  Џоэтому-то  Я  понес
какую-то ахинею о том, что хотел, мол, выдать ограбление за террористический
акт, и  прочий  вздор, который  стыдно даже здесь  повторЯть.  "Ђ  потом эта
девушка... --
     начал Я. -- ќта женщина... -- Я  вдруг  забыл ее имЯ! Ђ  потом „жози...
все
     испортила, она  не давала мне  вынести  картину...  она набросилась  на
менЯ,  угрожала,  что... что... " Њне мучительно не хватало слов, и Я смолк,
беспомощно  глЯдЯ  на инспектора и  теребЯ пальцы. “жасно хотелось, чтобы он
мне поверил. ‚ эти  минуты  доверие его значило длЯ менЯ почти так же много,
как и прощение.  ‚оцарилась  тишина. •аслет  по-прежнему внимательно  изучал
потолок. ‚озможно, он менЯ  и  не  слушал. "ѓосподи", -- тихо,  без  особого
нажима  проговорил  •огг.  ‹ысый откашлЯлсЯ. ‡атем  •аслет, поморщившись  от
-боли  и  согнув одну ногу в колене, встал, вышел не торопЯсь  из  комнаты и
мЯгко прикрыл за  собой дверь. ‘лышно было, как он удалЯетсЯ по коридору той
же неторопливой  походкой.  Ћткуда-то издалека доносились голоса  --  его  и
кого-то еще.  •огг  с отвращением  смотрел  на  менЯ  через плечо. "Ђ ты,  Я
смотрю, шутник, а?" -- обронил он. џ хотел было возразить, но счел за лучшее
промолчать. ‚ремЯ шло. ‚ соседней комнате кто-то засмеЯлсЯ. ‚о дворе завелсЯ
мотоцикл. Ќа стене висела  пожелтевшаЯ памЯтка:  "—то надо  делать при укусе
бешеной  собаки".  џ  прочел  ее  и  улыбнулсЯ: "ЃешенаЯ  собака  Њонтгомери
посажена наконец на цепь".
     €нспектор  •аслет  вернулсЯ  в  сопровождении  двух  человек:  крупного
краснолицего  потного мужчины  средних лет в  полосатой  рубашке  и молодого
парнЯ  с  отталкивающей  внешностью под  стать •оггу. Ћни обступили менЯ  и,
подавшись  вперед,  упершись  ладонЯми  в  стол  и тЯжело  дыша, долго  менЯ
разглЯдывали.  џ  снова повторил  свой рассказ  от  начала до конца  во всех
подробностЯх,  стараЯсь  самому себе  не противоречить,  однако на  этот раз
историЯ  получилась еще более неправдоподобной. Љогда Я закончил, опЯть, как
и  в  прошлый  раз,  наступило  молчание.  џ  уже  начинал  привыкать к этим
недоуменным  и, по всей вероЯтности, весьма скептическим паузам. Љраснолицый
-- персона, насколько Я мог понЯть, важнаЯ - был в Ярости, которую сдерживал
с большим трудом. Ќазовем его... Ѓаркер. Ћн окинул менЯ пристальным, злобным
взглЯдом. "‹адно тебе, ”редди, --
     сказал он  наконец, -- говори, зачем убил?"  џ уставилсЯ  на  него. …го
презрительный фамильЯрный тон (какой  Я  тебе  ”редди?!) мне  не понравилсЯ,
однако Я  решил не придавать  этому значениЯ.  џ узнал в нем себе подобного:
такой  же  крупный, вспыльчивый, так же  тЯжело  дышит. Џостепенно  все  это
начинало  действовать мне на нервы. "џ убил ее потому, что  сумел, -- сказал
Я. -- —то тут еще говорить?"  Њы все (и Я  ничуть  не меньше остальных) были
потрЯсены услышанным. ’от, кто помоложе, •икки,  нет, Љихем, громко хмыкнул.
…го  тонкий,   пискливый,   довольно  даже   мелодичный   голос   никак   не
соответствовал угрожающему виду и повадкам. "ќтот, как его, -- сказал он, --
он что, гомик?" џ  беспомощно  посмотрел на него, не  понимаЯ,  о  чем речь.
"Џростите?"  -- "ќтот ”ренч, --  нетерпеливо повторил Љихем, -- он  пед?"  џ
рассмеЯлсЯ, не мог не рассмеЯтьсЯ -- такой смешной,  даже абсурдной казалась
сама мысль, что —арли может зайти в паб  “элли и там тискать его  мальчиков.
(Љак видно,  дружок “элли по кличке ‘ынок, щеголЯвший в рубашке  изумрудного
цвета, распространЯл  про —арли гнусную ложь. Ѓоже, в каком порочном мире мы
живем!) "Ќет, нет, -- возразил Я, --  нет, у него иногда бывают женщины... "
…сли б Я так не нервничал,  если б  вопрос Љихема не застал менЯ врасплох, Я
бы  всего  этого  не  сказал  -- шутить  ведь  Я  вовсе  не хотел. Ќикто  не
засмеЯлсЯ.  Ћни  продолжали  молча  смотреть  на менЯ,  и молчание  с каждой
минутой  становилось  все напрЯженней:  казалось,  оно  вот-вот лопнет,  как
перекрученнаЯ пружина. Ќо вдруг все полицейские, как по команде, повернулись
на пЯтках и один  за  другим  вышли в коридор, хлопнув дверью,  а  Я осталсЯ
наедине с лысым, который улыбнулсЯ мне своей нежной улыбкой и пожал плечами.
џ  сказал, что  менЯ опЯть  тошнит,  он  вышел и вскоре  вернулсЯ с  кружкой
липко-сладкого чаЯ и куском хлеба. Џочему, скажите мне, от одного вида этого
чаЯ   мне   становилось  тоскливо,   как  беспризорному  ребенку?  Љаким  же
заброшенным  и  бесприютным  казалось  теперь  все  вокруг:  и  эта   жалкаЯ
комнатушка, и далекие голоса людей,  живущих своей жизнью,  и двор,  залитый
солнцем, тем  самым,  что неизменно светит сквозь  годы из  самого  далекого
детства.  ‚сЯ   эйфориЯ,  которую   Я   испытывал  совсем  недавно,  исчезла
безвозвратно.
     •аслет вернулсЯ,  на  этот раз один, и, как и раньше,  уселсЯ  со  мной
рЯдом. Ћн  снЯл пиджак и галстук и  закатал  рукава  рубашки. ‚олосы  у него
растрепались, отчего он был особенно похож на  мальчишку.  Ћн тоже держал  в
руке  кружку  с чаем  --  гигантскую  кружку  в  крошечной  белой  ручке.  џ
представил его  себе  ребенком: поле протЯнулось  до  самого  горизонта, под
ногами чавкает  болото,  они с отцом собирают  торф,  по воде плавают щепки,
запах дыма  и  жареного картофелЯ, плоскаЯ равнина  цвета заЯчьего меха -- и
огромное  стоЯщее торчком небо  с нарисованными  на  нем пучками  облаков  с
золотыми прожилками.
     "Ќачнем по новой", - сказал он.
     Њы  просидели несколько часов. ‘олнечные  лучи в окне  становились  все
длиннее, день клонилсЯ к вечеру, а  Я, счастливый оттого, что  менЯ слушают,
никак  не  мог  остановитьсЯ.  •аслет  проЯвлЯл  бесконечное  терпение.  …го
интересовала каждаЯ мелочь,  любаЯ,  самаЯ пустЯчнаЯ  подробность.  Ќет,  не
совсем так.  ‘оздавалось впечатление,  что его вообще ничего не  интересует.
‚се  перипетии  моего  рассказа  он   воспринимал  с  неизменным  выражением
терпимости, с  неизменной, немного озадаченной улыбкой. џ рассказал ему, что
давно  знаком с Ђнной Ѓеренс, рассказал про  ее отца, про алмазные копи, про
бесценную  коллекцию картин. џ  внимательно следил за  инспектором,  пытаЯсь
понЯть, что из рассказанного ему известно и без менЯ, однако •аслет держалсЯ
безупречно, ничем себЯ не выдавал. Ђ ведь он навернЯка разговаривал с  ними,
брал у них показаниЯ. Ќе могли же Ѓеренсы не сказать обо мне -- врЯд ли  они
прикрывали менЯ  до сих  пор.  Ћн почесал  щеку и опЯть вперилсЯ  в потолок.
"ќтот Ѓеренс выбилсЯ из низов, ведь так?" -- спросил он. "Љак, в сущности, и
все  мы,  инспектор", --  отозвалсЯ  Я,  после  чего •аслет  как-то  странно
посмотрел на менЯ и встал. џ заметил, что и на этот раз он морщитсЯ от боли.
ЉоленнаЯ   чашечка.  ”утболист.   ‚оскресный  вечер,   в   молочном  воздухе
приглушенные крики болельщиков, глухой стук кожи по коже.  "Ќу а что теперь?
--  с  тревогой спросил  Я. -- —то будет  со мной дальше?"  Њне не хотелось,
чтобы  он так  рано уходил. —то Я буду  делать,  когда станет темно?  •аслет
сказал, что мне надо назвать лысому имЯ своего адвоката, чтобы адвокат знал,
где Я  нахожусь. џ кивнул. Ќикакого адвоката у менЯ, понЯтное дело, не было,
но признатьсЯ в этом Я не мог - - это бы нарушило ту непринужденную, почти
     приЯтельскую  атмосферу,  котораЯ  возникла  между  нами,  породило  бы
неловкость. Љак бы то ни было, Я намеревалсЯ сам вести собственную  защиту и
уже рисовал в своем воображении, какие блестЯщие и страстные монологи Я буду
произносить  со скамьи  подсудимых. "џ  должен что-нибудь  еще  сделать?  --
насупившись,  спросил Я.  --  Љому-нибудь  еще дать знать?" (Љаким  же Я был
паинькой, какой овечкой, как  во всем  слушалсЯ этого доброго малого и какое
удовольствие  сам же от этого получал!) Ћн опЯть как-то странно посмотрел на
менЯ --  в этом взглЯде чего только не было: и раздражение, и нетерпение,  а
также  некаЯ  ироническаЯ  удовлетворенность  и  даже,   пожалуй,  намек  на
сопереживание. "Џрежде всего вы должны  рассказать все, как  было, без  этих
ваших фокусов  и вывертов",  --  сказал  он. "—то вы  хотите  этим  сказать,
инспектор? —то вы имеете в виду?" џ терЯл под ногами почву. Ѓоб  —ерри вдруг
показал  зубы, превратилсЯ, пусть и ненадолго,  в  мистера Љуэлча (персонажи
популЯрных детских книг из серии "Ѓилли Ѓантер" английского писателЯ
     ”рэнка ђичардса  (1876--1961).) . "‚ы прекрасно  знаете, что Я  имею  в
виду",  -- сказал он и ушел, прислав  вместо  себЯ  •огга,  который вместе с
лысым  (ради  Ѓога,  назови  ты  его  как-нибудь!),  вместе  с  Љаннингемом,
сержантом и писарем в одном лице, отвел менЯ вниз, в камеру.
     џ все еще был в наручниках?
     Ќе знаю  (на самом-то деле, конечно,  знаю),  почему Я говорю, что  они
отвели менЯ вниз -- мы просто прошли по коридору до конца,  миновали уборную
и  проникли  за  стальную  перегородку. Ќе скрою, менЯ охватил страх, но  он
быстро сменилсЯ  любопытством: ведь  все было именно  так, как  Я ожидал!  €
решетки, и  ведро,  и койка  с полосатым комковатым  матрасом,  и надписи на
выщербленной стене. €мел место даже заросший щетиной старожил, который стоЯл
в  дверЯх своей камеры,  судорожно вцепившись в решетку, и молча, со злобной
насмешкой пЯлилсЯ на менЯ. Њне вручили кусок мыла, маленькое полотенце и три
листочка выцветшей туалетной  бумаги. џ же, в  ответ, отдал им свой ремень и
шнурки.  ‡начение  этого  ритуала  Я осознал сразу.  ’опчась в ботинках  без
шнурков, с вывернутыми Язычками, подхватываЯ  одной рукой  падающие брюки, а
другой прикрываЯ  то,  что принЯто  называть "стыдом",  -- Я  перестал  быть
человеком в  полном смысле слова.  ‘разу же хочу уточнить: это решение -- по
крайней мере, в моем случае  -- представлЯлось  мне  вполне  справедливым  и
правомерным, формальным  закреплением того процесса, который продолжалсЯ уже
давно. џ  добилсЯ  того, к чему шел, и даже  старый Љаннингем, даже  сержант
•огг отнеслись к моему  виду с пониманием:  теперь в их  обращении со мной к
грубости  и бесцеремонности прибавилось еще и какое-то не  вполне осознанное
сочувствие,  словно  они  были   не  столько  моими   тюремщиками,   сколько
санитарами. „лЯ них Я был сейчас  чем-то вроде старого,  больного, беззубого
льва. •огг сунул руки в карманы и, посвистываЯ, удалилсЯ. џ присел на койку.
‚ремЯ  шло. Љругом было тихо. Ќарушил  тишину  старожил из соседней  камеры,
который поинтересовалсЯ,  как менЯ зовут. џ  ему  не  ответил.  "Ќу и хрен с
тобой",  -- буркнул  он.  ‘меркалось. џ  всегда  любил это времЯ днЯ, когда,
будто из-под земли, льетсЯ мЯгкий приглушенный  свет и все вокруг становитсЯ
задумчивым  и отрешенным. “же  почти совсем стемнело, когда вернулсЯ сержант
•огг и протЯнул мне какой-то смЯтый листок. Ћн ел  чипсы, Я почувствовал это
по  запаху  у  него  изо  рта.  џ  пробежал  глазами  нерЯшливо напечатанную
страничку. "ќто твоЯ  исповедь, -- хмыкнул •огг.  --  Џодмахнуть не хочешь?"
‘тарожил хрипло хохотнул. "Ћ чем вы? --  недоумевал Я. -- ќто не мои слова".
•огг  пожал плечами и рыгнул,  прикрыв кулаком рот. "‹адно,  располагайсЯ --
теперь  тебе  всю жизнь  за решеткой сидеть", -- сказал  он и  ушел опЯть. џ
вновь  опустилсЯ  на койку  и  изучил этот странный документ. Ќет,  не зрЯ Я
назвал  лысого  "Љаннингемом"!(Cunning --  хитрый (англ.  ).) 2  Џод  маской
старого  чудака  скрывалсЯ  дьЯвольски  искусный  художник,  не  чета   мне,
прЯмолинейный и  заумный  одновременно,  великий  мастер  худосочного стилЯ,
владеющий искусством скрывать искусство. џ поразилсЯ тому, как абсолютно все
-- и опечатки, и неуклюжий синтаксис, и даже  бледные, совсем почти "слепые"
буквы --  работало на него. ’акаЯ смиренность,  такаЯ почтительность,  такое
безжалостное подавление  своего "Я" --  ради текста!  Ћн взЯл мою историю со
всеми (как выразилсЯ •аслет) "фокусами  и  вывертами" и, безжалостно урезав,
довел  ее,  так  сказать,  до ума.  Џередо мной  лежал  теперь  выхолощенный
перечень  моих преступлений,  которые Я с трудом  узнавал,  но в  реальность
которых, однако же, верил. ‚от кто сделал из
     менЯ  настоЯщего  убийцу. џ бы подписал эту бумагу тотчас же -- было бы
чем  писать. џ даже стал рытьсЯ  в карманах  в поисках чего-нибудь  острого,
какой-нибудь булавки, чтобы  наколоть палец и расписатьсЯ кровью. Ђ впрочем,
какаЯ разница, такой документ  в моем одобрении  не нуждалсЯ. џ благоговейно
сложил листок вчетверо и сунул  его  под матрас, под  голову. Џотом разделсЯ
догола, лег на спину,  сложил, точно мраморный рыцарь на надгробии,  руки на
груди и закрыл глаза. џ перестал быть самим собой. Ќе могу  этого объЯснить,
но это так: Я перестал быть самим собой.
     ЏерваЯ ночь в  заключении была беспокойной, и спал  Я урывками. Њне все
времЯ чудилось,  будто Я беспомощно  барахтаюсь  в темной  морской  воде.  џ
ощущал  под  собой  глубину --  бездонную черную  глубину.  •уже  всего, как
всегда, был предрассветный час. џ несколько раз  онанировал (уж простите мне
эти  грЯзные  подробности)  и не  ради  удовольствиЯ, а  исключительно чтобы
вымотатьсЯ. ‚ этом унылом занЯтии подспорьем мне служила многоликаЯ компаниЯ
фантомов, которых Я вызывал  в своем воображении.  Њне помогали и „афна (что
естественно), и  Ђнна Ѓеренс, которую  изумлЯло и несколько даже  шокировало
то,  что  Я  заставлЯл ее делать,  и  ђыжик,  котораЯ опЯть  рыдала  в  моих
объЯтиЯх,  беднЯжка,  пока  Я,  молча,  украдкой  делаЯ  свое  черное  дело,
вдавливал  и вдавливал ее в дверь в пустой,  залитой  лунным светом  комнате
моих  фантазий.  Ќо  Явились  и  те, кого  Я  уж  никак не  ожидал  увидеть:
племЯнница  Њэдж, к примеру  (помните племЯнницу Њэдж?), громаднаЯ  девица с
красной шеей,  за которой  Я  гонЯлсЯ по улицам  (помните  ее?), и  даже  --
прости, ѓосподи! -- моЯ  собственнаЯ мать и  рыжаЯ  „жоанна с  конюшни.  Ђ в
самом конце, когда все  они,  погостив,  исчезли и Я, опустошенный, лежал на
тюремной койке, взору моему вновь предстала, будто тЯгостнаЯ  и неотвратимаЯ
обЯзанность, таинственнаЯ дверь и чье-то  невидимое присутствие за ней. ќтот
невидимка силилсЯ выйти наружу. Ћн хотел вырватьсЯ, он хотел жить.
     “тро понедельника. Ћх уж  это мне  первое утро  недели! Џепельный свет,
шум, ощущение бессмысленной,  но  необходимой спешки. „умаю, что  и  в ад  Я
попаду  именно в понедельник  утром. ЊенЯ  разбудил полицейский с  очередной
кружкой липкого чаЯ и куском хлеба. Љогда он пришел, Я дремал; мне  снилось,
будто менЯ прижал к себе громадный зверь  с жаркой, вонючей пастью. џ  сразу
же понЯл, где Я нахожусь, никаких сомнений на этот счет у  менЯ не возникло.
Џолицейский  был  совсем  еще  молоденький  здоровенный парень  с  крошечной
головкой, и, когда Я открыл глаза и посмотрел на  него, мне показалось,  что
ростом он до самого потолка. Ћн пробурчал  что-то невнЯтное и тут же ушел. џ
спустил  ноги на  пол и обхватил голову обеими  руками. ‚о  рту было  гадко,
глаза  болели изнутри,  под ложечкой  неприЯтно  посасывало. "Ќеужели теперь
менЯ будет тошнить до конца  дней?" -- подумал  Я. ‘квозь прутьЯ моей клетки
косо падали тусклые солнечные лучи. ‘тало холодно. џ накинул одеЯло на плечи
и, согнув дрожащие  колени,  присел на корточки над  ведром. џ бы  ничуть не
удивилсЯ, если  б в  коридоре, чтобы  посмеЯтьсЯ  надо мной, собралась целаЯ
толпа. "„а, -- свербила мысль, -- да, так теперь и будет". ‚ мысли этой было
даже что-то по-своему приЯтное. ЏриЯтное и страшное.
     Џришел  сержант  Љаннингем  отвести  менЯ  на  первое заседание  свЯтой
инквизиции.  џ помылсЯ, как  мог, над грЯзной раковиной в углу и  попросил у
Љаннингема  бритву.  Ћн покатилсЯ  со  смеху  -- ишь чего, дескать, захотел.
‚ероЯтно, он и впрЯмь считал менЯ ушлым типом. "Џокладистый нрав, -- подумал
Я. -- Ћн ведь проторчал  здесь всю ночь, его смена кончаетсЯ только сейчас".
ЏоддерживаЯ  падающие  штаны,  Я поплелсЯ за ним по  коридору. ‚  канцелЯрии
творилось нечто  несусветное: стучали  пишущие  машинки, выли  и затравленно
хрипели коротковолновые  передатчики, люди, ронЯЯ слова через плечо, входили
и выходили или же, пригнувшись к столу, что-то кричали в  телефонную трубку.
Љогда Я проходил, все замолчали  -- нет, конечно, не замолчали, а заговорили
вполголоса. “же знают, стало быть. Ћни не пЯлились на  менЯ -- профессионалы
все-таки,  -- но понЯли, что к чему. ‚ этот момент Я увидел себЯ их глазами:
нелепое существо, которое бежит,
     приплЯсываЯ, за добрЯком Љаннингемом, точно  ручной медведь.  Ћн открыл
дверь и завел менЯ в квадратную серую комнату с пластмассовым столом и двумЯ
стульЯми. "…ще увидимсЯ",  --  сказал он  с порога,  подмигнув;  голова  его
скрылась, дверь захлопнулась. џ  медленно опустилсЯ на стул и, как школьник,
сложил  на  столе руки. ‚ремЯ  тЯнулось медленно.  џ  и  сам  удивилсЯ,  как
спокойно,  оказываетсЯ, могу  Я  вот так вот сидеть и  ждать; мне словно  бы
удалось  каким-то образом отделитьсЯ от своего физического "Я". Љомната была
похожа на внутренность черепа; казалось, люди, чьи голоса доносились до менЯ
через стену, находЯтсЯ не в соседней комнате, а на другой планете.
     Џервыми  Явились  Ѓаркер и  Љихем. ‘егоднЯ Ѓаркер  был в синем  костюме
такого размера,  что в него впору было заворачивать вещи -- Ящики, например.
ЌесмотрЯ  на  утренний час, лицо у Ѓаркера уже налилось краской  и вспотело.
Љихем  был в том же, что и  накануне, кожаном  пиджаке и в темной рубашке --
этот не из  тех, кто часто  менЯет туалеты. Ћни пришли выЯснить, почему Я не
подписал свои показаниЯ. џ напрочь позабыл про этот листок (он так и лежал у
менЯ  под  матрасом), однако почему-то  выдумал,  что  разорвал  его.  ‚новь
наступила  гнетущаЯ  тишина, они молча  стоЯли надо  мной, стиснув кулаки, и
тЯжело, с присвистом дышали. ‚  воздухе притаилось еле сдерживаемое насилие.
ЏостоЯв  так  с минуту,  они,  однако, гуськом вышли из комнаты,  и  Я опЯть
осталсЯ   один.  Њоими   следующими  посетителЯми  были  пожилой  субъект  в
кавалерийской  холщовой  робе и  в аккуратной маленькой  шлЯпке и узкоглазый
молодой крепыш,  на вид  -- неудавшийсЯ сын пожилого. Џрежде чем войти,  они
долгое  времЯ испытующе смотрели  на менЯ,  после  чего "кавалерист"  сделал
несколько шагов вперед и сел напротив, положив  ногу на  ногу,  снЯв шлЯпу и
обнажив плоскую лысую голову, восковую и всю в  каких-то странных  впадинах,
как у  больного ребенка. Ћн извлек из  кармана  трубку, неторопливо раскурил
ее, снова  положил ногу  на  ногу  и, устроившись  поудобнее, стал  задавать
какие-то загадочные вопросы, цель которых, как Я сообразил позднее, состоЯла
в том, чтобы выЯснить, что  мне известно про —арли  ”ренча  и  его знакомых.
Ћтвечал Я с предельной осторожностью, ибо  не знал,  к  чему он  клонит,  --
подозреваю, впрочем, что и они  этого тоже  не знали.  Џри этом Я не забывал
улыбатьсЯ  им  обоим,  демонстрируЯ  лоЯльность  и  уступчивость.  ’от,  что
помоложе, оставалсЯ стоЯть в дверЯх и что-то записывал  в блокноте во всЯком
случае, делал вид, что записывает; менЯ вообще не покидало чувство, что менЯ
"берут на пушку", стремЯтсЯ отвлечь или запугать. Љончилось тем, что мне все
это надоело (при всем желании Я  не мог  принимать их всерьез), Я  сбилсЯ  и
стал  сам  себе  противоречить.  ‘пустЯ  некоторое  времЯ они, видимо,  тоже
потерЯли  ко  мне  интерес и  вскоре  ушли.  ‘менил их мой  старый  приЯтель
инспектор •аслет, который влетел в комнату, по обыкновению робко улыбаЯсь  и
глЯдЯ в сторону. "ѓосподи, - сказал Я, -- кто это такие?" -- "€з спецслужб",
--  отрезал  он, сел,  уставилсЯ в  пол  и забарабанил  пальцами  по  столу.
"Џослушайте, -- сказал Я, -- Я  беспокоюсь...  моЯ жена... Я... " Ќо он менЯ
не  слушал, мои слова абсолютно его не интересовали. ђазговор опЯть  зашел о
моих  показаниЯх. Џочему Я не подписал бумагу? ѓоворил он  тихим,  спокойным
голосом  --  так  говорЯт  о  погоде.  "‚ы бы  очень  облегчили  себе жизнь,
поймите", -- сказал он. € тут Я неожиданно рассвирепел, не знаю даже, что на
менЯ нашло: Я стукнул кулаком по столу, вскочил, стал кричать, что ничего не
подпишу, что пальцем не пошевелю, пока не получу ответы на свои вопросы. ’ак
и сказал: "Џока не получу ответы на свои  вопросы!" ’ут же, разумеетсЯ, гнев
мой  остыл, и Я опЯть покорно опустилсЯ на стул, покусываЯ костЯшки пальцев.
"‚аша супруга, --  мЯгко сказал •аслет, --  садитсЯ  сейчас в самолет. -- Ћн
взглЯнул на  часы. -- €менно сейчас,  в данную минуту". џ тупо уставилсЯ  на
него. "Ђ... " ---  только  и выговорил Я.  …стественно, Я успокоилсЯ, однако
удивилсЯ не очень. џ ведь всегда  знал, что сеньор (забыл, как его?) слишком
хорошо воспитан, чтобы не дать ей уехать.
     …го честь прибыл в полдень, хотЯ выглЯдел так, будто только что продрал
глаза. ‚прочем,  вид у него всегда  помЯтый -- и в этом его прелесть. Ѓольше
всего  менЯ поразило, насколько мы с  ним одинаково сложены  -- оба большие,
рыхлые, тЯжелые. ‘тол  жалобно  застонал, когда мы, каждый со своей стороны,
на  него облокотились; стульЯ  под  нашими мощными задами  тЯжело вздохнули,
взываЯ о помощи. "‚ам, наверно, будет небезынтересно, кто пригласил менЯ вас
защи-
     щать?" -- начал  он.  џ  энергично  закивал  головой, хотЯ,  по  правде
говорЯ, ни разу  об этом  не задумывалсЯ. ’ут он заюлил, стал бубнить что-то
про мою мать, уверЯЯ,  что уже работал на нее когда-то, но не уточнил, когда
именно. “же много  позже, к своему  удивлению и немалому смущению, Я  узнал,
что все организовал —арли ”ренч; это он в воскресенье  вечером позвонил моей
матери, известил  ее  о моем аресте  и  велел немедленно свЯзатьсЯ  со своим
добрым приЯтелем, известным адвокатом Њак ѓилла ѓунна. ќто —арли  платил ему
-- и платит по сей день  -- довольно солидные гонорары. Ћн  переводил деньги
матери  (а теперь, стало  быть, рыжей  девице),  а та  посылала их адвокату,
чтобы  создалась  видимость  того,  что  деньги  поступают  из  Љулгрейнджа.
(Џростите, Њак, что  утаил это  от вас,  но  такова  была волЯ —арли. ) "‚ы,
кажетсЯ,  давали какие-то  показаниЯ, Я правильно  понЯл?" --  продолжал его
честь. џ  поставил  его в  известность  относительно  литературного  шедевра
Љаннингема.  ‚ероЯтно,  рассказ  мой  был  чересчур  эмоционален,  его честь
насупилсЯ, прикрыл, словно от боли,  глаза под очками и поднЯл руку, чтобы Я
замолчал. "‚ы  ничего не подпишете, -- сказал  он, -- ничего, вы что.  с ума
сошли?!"  џ  опустил голову.  "Ќо  Я же  виновен,  -- тихо  проговорил Я. --
‚иновен". Ћн сделал вид, что не слышит. "Ђ теперь послушайте менЯ, -- сказал
он. -- ‚ы ничего не будете подписывать, ничего не будете говорить, ничего не
будете  делать. ‚ы подадите  в  суд  заЯвление о  своей невиновности... -- џ
раскрыл  было рот, чтобы  что-то возразить, но он не желал менЯ слушать.  --
€так,  вы  заЯвите  о  своей невиновности, -- повторил он, --  а  в  момент,
который Я  сочту  подходЯщим, измените тактику и  признаете  себЯ виновным в
убийстве,  понЯтно?"  Ћн  холодно  смотрел  на  менЯ  поверх  очков.   (Њоим
закадычным другом он станет гораздо позже. ) џ покачал головой. "Ђ по-моему,
это  неправильно",  --  сказал  Я.  …го  честь  презрительно  фыркнул.  "ќто
по-вашему!" -воскликнул  он, но не добавил: "€ вы еще можете рассуждать, что
правильно, а что нет?" Њы  помолчали. “ менЯ заурчало в животе. ЊенЯ тошнило
и  одновременно  хотелось  есть.  "Љстати, --  прервал  молчание  Я,  --  вы
разговаривали с  моей  матерью?  Ћна  ко мне собираетсЯ?"  € опЯть его честь
прикинулсЯ глухим. Ћн положил  бумаги,  снЯл очки  и, стиснув двумЯ пальцами
переносицу,  поинтересовалсЯ, не нуждаюсь ли Я в  чем-нибудь. ’еперь настала
моЯ  очередь фыркнуть.  "џ  вот что  имею  в  виду,  --  недовольным голосом
процедил он. -- …сть ли что-нибудь, что Я могу у них длЯ  вас попросить?" --
"…сть. Ѓритва,  --  ответил  Я. -- €  пусть отдадут ремень:  вешатьсЯ  Я  не
собираюсь". Ћн встал. ‚незапно мне захотелось задержать  его. "‘пасибо  вам,
--  сказал  Я с такой горЯчностью, что он остановилсЯ в дверЯх и по-совиному
уставилсЯ на менЯ. -- Џоймите,  -- сказал Я,  -- Я хотел убить ее.  џ сделал
это умышленно. “ менЯ нет ни объЯснений, ни оправданий". Ћн только вздохнул.
     ‚ суд менЯ повезли  во второй половине днЯ. ‘опровождали менЯ •аслет  и
двое полицейских в форме.  ђука, которую Я ободрал о розовый куст, нарывала.
"Ћ   ”редерик,   ты  болен"  (ЂллюзиЯ  на  первую   строку   хрестоматийного
стихотворениЯ “ильЯма Ѓлейка "ЃольнаЯ роза" ("Ћ роза,  больна ты... ").)'. Ћ
моем  первом поЯвлении  в  суде у  менЯ  почему-то осталось весьма  туманное
воспоминание.   џ-то  думал,  что   это  будет  просторное,   величественное
помещение,  что-то  вроде  небольшой  церкви, с  дубовыми  скамьЯми,  резным
потолком,  атмосферой  пышной   и   серьезной,  а  потому  был  разочарован,
очутившись в  довольно  убогого вида конторе, из тех,  где прохвосты  клерки
выдают  клиентам сомнительные  бумаги.  Љогда  менЯ завели  внутрь, началась
какаЯ-то суматоха, которую  Я  принЯл  было  за подготовку  к  слушанью,  но
котораЯ,  как  Я, к своему изумлению, впоследствии  обнаружил,  и была самим
слушанием. Џродолжалась эта процедура от силы минуты две. ‘удьЯ, без мантии,
в  самом  обыкновенном  костюме,  оказалсЯ  вполне  симпатичным стариканом с
бачками и  красным носом. „олжно быть, он пользовалсЯ репутацией остроумного
человека, ибо,  когда он весело глЯнул на менЯ  и произнес: "Ђ вот и  мистер
Њонтгомери!",  все  присутствующие покатились  со смеху. ‚  ответ  Я вежливо
улыбнулсЯ, даваЯ этим понЯть, что способен оценить шутку, даже если ее  и не
понЯл. Ћхранник толкнул менЯ в спину, Я встал, сел, встал опЯть -- и на этом
все кончилось. џ с изумлением осмотрелсЯ по сторонам. Њне казалось, Я что-то
упустил. …го честь потребовал, чтобы менЯ выпустили на  поруки, однако судьЯ
”илдинг  лишь  укоризненно  покачал головой, как  будто  укорЯл непослушного
ребенка. "ќ, нет, сэр, -- сказал он, -- об этом не может быть и речи". € эта
фраза тоже вызвала почему-то оживление. —то ж, Я был рад, что им так
     весело.  Ћхранник  что-то  сказал  у  менЯ  за  спиной,  но  Я  не  мог
сосредоточитьсЯ:  в груди у менЯ ни с того  ни с сего  образовалась какаЯ-то
жуткаЯ пустота, и Я понЯл, что сейчас разрыдаюсь. џ чувствовал себЯ ребенком
-- или же глубоким  стариком. …го честь коснулсЯ" моей  руки.  џ  беспомощно
отвернулсЯ.  "Џошли",  --  довольно  дружелюбно  проговорил  охранник,  и  Я
поплелсЯ за ним.  ‚се плыло перед глазами. •аслет следовал  за  мной --  его
походку Я уже изучил. Ќа улице собралась небольшаЯ толпа. Љак же они узнали,
кто  Я, в каком  буду суде,  в  котором часу  кончитсЯ слушание моего дела?!
‚стретили  менЯ  дружным криком, в котором слышались ужас  и отвращение и от
которого у менЯ побежали  по телу мурашки. џ так смутилсЯ и перепугалсЯ, что
окончательно потерЯл голову и помахал им рукой -- помахал им рукой] Ћдин Ѓог
знает, чем  Я  при  этом руководствовалсЯ. ‚ероЯтно,  это был  задабривающий
жест,   свидетельство  животной  покорности,  признание  своего   поражениЯ.
ђазумеетсЯ,  это  разъЯрило  их  еще  больше.  Ћни  стали  трЯсти  кулаками,
завывать. “ одного-двух вид был такой, будто они вот-вот отделЯтсЯ от  толпы
и  бросЯтсЯ  на  менЯ.  Ћдна женщина  плюнула  в мою сторону  и назвала менЯ
грЯзным подонком. Ђ Я стоЯл, кивал и махал рукой, точно автомат, и на лице у
менЯ застыла испуганнаЯ улыбка. €менно тогда Я и понЯл, что убил человека из
их числа. Џока Я был  внутри, шел  дождь, но он  кончилсЯ, и опЯть выглЯнуло
солнце. Џомню злобный блеск мокрого асфальта, тучу, воровато спрЯтавшуюсЯ за
крыши домов,  и  собаку, что, испуганно поджав  хвост, трусит  через  улицу,
стараЯсь  держатьсЯ подальше  от  рассвирепевшей  толпы. ‚от видите, вечно Я
запоминаю  все  случайное, несущественное.  ’ут на менЯ  набросили шерстЯное
одеЯло, втолкнули головой вперед в полицейскую машину, и мы, чиркнув шинами,
сорвались с места. ќх... ‚ жаркой, шерстЯной темноте Я нарыдалсЯ вволю.
     ’юрьма. ’а самаЯ. …е Я уже описывал.
     ‘воего  первого  посетителЯ  Я уж никак  не  ожидал  увидеть. Љогда мне
сказали, что  пришла женщина, Я решил, что это „афна, прЯмо  с самолета, или
же мать,  а потому, войдЯ в  комнату посещений,  Я в первый  момент даже  не
узнал  ее. ‚ своем мешковатом свитере, юбке из пледа и туфлЯх на  микропорке
она  выглЯдела в тот день еще моложе. ЃледненькаЯ, несформировавшаЯсЯ, всЯ в
веснушках,  она была  похожа  на отстающую ученицу, что тихонько  плачет  по
ночам  в  интернатской  спальне  и  помешана на  пони.  ’олько  великолепные
пламенно-рыжие  волосы выдавали  в ней женщину. "„женни!" -- воскликнул Я, и
она покраснела. џ взЯл ее руки в свои. Џочему-то Я был ужасно рад ее видеть.
’огда Я еще не знал, что совсем  скоро  эта девушка  лишит  менЯ наследства.
"‚ообще-то  Я  „жоанна", --  промЯмлила она  и прикусила губу. —тобы  скрыть
неловкость,  Я засмеЯлсЯ.  "Ќу  конечно, „жоанна. ’ы уж прости менЯ.  џ ведь
сейчас  плохо соображаю". Њы сели. џ улыбалсЯ -- все шире и шире. Ќеожиданно
Я  ощутил  какую-то легкость, чуть ли не озорство.  џ представил себЯ старым
холостЯком, другом  семьи, что  приехал  навестить  бедную  малютку  в "день
открытых  дверей".  Ћна привезла  мне из  Љулгрейнджа  мой  чемодан.  ‚ид  у
чемодана был какой-то  странный, привычный и в то  же времЯ чужой, как будто
за это времЯ он побывал в небывало длинном, опасном путешествии -- на другую
планету, в  другую галактику. џ спросил про мать. ‘лава Ѓогу, хватило ума не
выЯснЯть, почему она не приехала. "Џередай ей, что мне стыдно", -- сказал Я.
‘лова эти прозвучали нелепо, как будто Я  извинЯлсЯ  за опоздание, как будто
кого-то  подвел, и  мы,  не  глЯдЯ  друг' другу в  глаза,  надолго  смолкли.
"‡наешь, -- сказал Я наконец, прерываЯ неловкое молчание,  -- а у менЯ здесь
поЯвилась  кличка. ЊенЯ  зовут,  естественно, Њонти". Ћна  улыбнулась,  и  Я
обрадовалсЯ. Љогда она вот так улыбаетсЯ и  кусает губку, то особенно похожа
на ребенка.  Ќикогда не поверю, что это ловкаЯ интриганка.  Џодозреваю,  что
материнское  завещание было длЯ  нее ничуть  не  меньшим  сюрпризом, чем длЯ
менЯ.  ‘  трудом представлЯю ее себе  хозЯйкой  Љулгрейнджа. ‚прочем, может,
именно  этого мать и  добивалась: после нее -- хоть потоп.  Ќет, такие мысли
недостойны менЯ, моего нового, серьезного отношениЯ  к жизни. џ не испытываю
к матери ненависти  за то, что  она лишила  менЯ наследства. Ќаверно,  таким
образом она пыталась менЯ чему-то научить, заставить спуститьсЯ с  небес  на
землю, побольше уделЯть  вниманиЯ людЯм, таким,  например,  как  эта беднаЯ,
нескладнаЯ девушка с веснушками, робкой улыбкой и почти незаметными бровЯми.
Џомню, что вчера, сквозь слезы, сказала мне „афна, слова ее засели
     у менЯ в мозгу, точно гвоздь: "’ы ничего не знал про нас,  ничего!" Ћна
права,  конечно. Ћна-то говорила об  Ђмерике, о себе и об Ђнне Ѓеренс, о тех
еще временах, но права  она в принципе: Я ничего не знаю. Ќе знаю -- но ведь
стараюсь  узнать.  џ  наблюдаю,  слушаю,  размышлЯю.  ‚ремЯ от  времени  мне
представлЯетсЯ  даже  возможность взглЯнуть  на иной  мир,  который при всей
своей новизне  на самом-то деле -- Я отдаю себе в  этом отчет -- существовал
всегда, несмотрЯ на то что сам Я его и не замечал. ‚ этих изысканиЯх большую
помощь оказал  мне мой друг Ѓилли. џ еще не говорил вам о Ѓилли? Ћн с самого
начала ко мне  привЯзалсЯ, думаю даже, что  он немножко  в менЯ влюблен. …му
девЯтнадцать  -- мышцы, сальные черные волосы, красивые  руки  убийцы. ’акие
же, как у  менЯ. ‘уд по  нашим делам  назначен на  один и  тот же день, и он
считает это  хорошим  знаком.  Ѓилли  обвинЯетсЯ в  убийстве  и в  групповом
изнасиловании.  Ћн   настаивает  на  своей  невиновности,  однако  виноватую
улыбочку сдержать не в силах. Џо-моему, втайне он гордитсЯ своими подвигами.
€ в то же времЯ есть в нем какаЯ-то чистота, как будто сохранилась крошечнаЯ
драгоценнаЯ частичка, которую ничто не способно запЯтнать. „умаЯ о  Ѓилли, Я
готов  поверить в  существование души.  Џервый  раз он  сел  за решетку  еще
мальчишкой и ЯвлЯетсЯ  кладезем тюремной  мудрости.  ’ак, он  поведал  мне о
всевозможных  и   весьма  искусных  способах  передачи  с  воли  наркотиков.
Ќапример, до того,  как  установили стеклЯнные перегородки,  жены  и подруги
прЯтали   во  рту  маленькие   пластиковые  пакетики   с  героином,  которые
передавались   во  времЯ   длительных   поцелуев,  заглатывались,  а   потом
выблевывались в нужниках. €деЯ эта мне очень п