олным ходом... ѓрЯзные  блюдечки,  на  которых  ели  мороженое,  вечернЯЯ
газета: она сумела даже прочесть два слова из второй строчки  заголовка  -
шапка шла во всю  страницу  -  "...бездоннаЯ  пропасть...",  в  пепельнице
окурки сигарет - с желтым фильтром и  целиком  белые,  рекламный  проспект
фирмы холодильников -  но  ведь  у  них  уже  давно  есть  холодильник!  -
спичечнаЯ коробка;  оранжево-коричневое  красное  дерево  -  таким  цветом
писали пламЯ на  старинных  полотнах,  -  на  буфете  сверкающий  самовар,
блестЯщий надраенный самовар, которым не пользовались вот уже  много  лет,
нечто вроде Яркой игрушки или диковинного трофеЯ. ‘ервировочный  столик  с
солонкой и горчичницей, большаЯ семейнаЯ фотографиЯ: дети с  родителЯми  в
загородном кафе; на заднем плане -  пруд  с  лебедЯми,  официантка  держит
поднос, на котором стоЯт две кружки с пивом и  три  бутылки  лимонада;  на
переднем плане - семьЯ за столиком, справа в профиль  -  отец,  он  держит
перед грудью вилку, на которую насажен кусок мЯса с завитушками вермишели;
слева - мать, в левой руке у нее салфетка,  в  правой  ложка;  в  середине
фотографии дети - их головы не доходЯт до подноса  официантки;  на  уровне
детских подбородков вазочки с мороженым; на щеках у них солнечные блики  -
лучи, пробившиесЯ сквозь листву; головы сестер в кудрЯшках, а  между  ними
тот, кто только что так долго мешкал у  коробки  с  теннисными  мЯчами,  а
потом побежал наверх - его коричневые полуботинки так и не переступили  во
второй раз через латунную полоску порога.
   ЋпЯть мЯчи, справа от них вешалка: соломенные шлЯпы, зонтик, полотнЯный
мешочек, из которого торчит щетка длЯ ботинок;  в  зеркале  видна  большаЯ
картина, висЯщаЯ слева на стене, на картине женщина собирает  виноград,  у
женщины глаза как виноградины, рот как виноградина.
   “сталым жестом она опустила бинокль, и ее взглЯд сразу отбросило  назад
из покинутой дали, глазам стало больно, и она закрыла  их.  €  тут  же  за
опущенными веками заплЯсали ржаво-красные и черные круги; тогда она  снова
открыла глаза и испугалась: как раз сейчас Џауль переступал через порог, в
руке он сжимал какой-то предмет, блеснувший на солнце, на этот раз  он  не
задержалсЯ у коробки с теннисными мЯчами; теперь, когда  она  увидела  его
лицо не через бинокль - и оно выпало из ее коллекции  миниатюр,  -  теперь
она вдруг Ясно понЯла, что он и впрЯмь решилсЯ на какой-то отчаЯнный  шаг;
снова зазвенел самовар, снова затренькали стаканы внутри буфета,  один  за
другим, по цепочке, зашептались, как кумушки.
   ’еперь Џауль стоЯл на коленЯх в углу у окна, ей был  виден  только  его
правый локоть, который, словно поршень, двигалсЯ вверх-вниз,  и  когда  он
опускалсЯ вниз, то как бы  ввинчивал  что-то,  а  потом  исчезал  из  полЯ
зрениЯ, - она мучительно рылась  в  памЯти,  размышлЯЯ,  что  значило  это
движение локтЯ, мысленно воспроизвела его  и  понЯла  -  мальчик  орудовал
отверткой;  рукав  рубашки  в  красно-желтую  клетку  то  приближалсЯ,  то
удалЯлсЯ, а потом вдруг замер на месте, и Џауль  слегка  откинулсЯ  назад;
она увидела его профиль, поднесла к глазам  бинокль  и  вздрогнула  -  все
оказалось так близко, -  заглЯнула  в  открытый  Ящик:  там  лежали  синие
чековые книжки, аккуратно перевЯзанные белым шнурком,  и  копии  приходных
ордеров,  скрепленные  продетым  сквозь  дырочки  синим   шнурком;   Џауль
торопливо выбрасывал все эти пачки на  ковер  и  наконец  прижал  к  груди
какой-то предмет, завернутый в синюю трЯпку, потом положил его  на  пол  и
начал засовывать обратно в Ящик чековые книжки и копии приходных  ордеров;
она опЯть видела только движение его локтЯ, и  все  это  времЯ  сверток  в
синей трЯпке лежал рЯдом с ним.
   Ќо вот он развернул трЯпку, и она вскрикнула: на его ладони  маслЯнисто
поблескивал гладкий черный пистолет, и ладонь была длЯ него слишком  мала;
казалось, крик девочки вылетел из биноклЯ, как  выстрел.  Џауль  мгновенно
обернулсЯ; она опустила бинокль, сожмурила от боли глаза и громко позвала:
   - Џауль! Џауль!
   „ержа пистолет у груди, он медленно карабкалсЯ из окна на террасу.
   - Џауль! - крикнула она. - €ди сюда через сад.
   Ћн сунул пистолет в карман, приставил ладонь к глазам и так же медленно
спустилсЯ по ступенькам; волоча  ноги,  прошел  по  газону,  по  гравию  у
фонтанчика и вдруг вырос перед  ней  в  тени  увитой  виноградом  беседки;
только теперь он опустил руку.
   - ќто ты, оказываетсЯ, - сказал он.
   - ’ы что, перестал узнавать мой голос?
   - Џерестал... —его тебе?
   - џ уезжаю, - сказала она.
   - џ тоже уезжаю, - сказал он. - Ќу и что из этого?  ‚се  наши  уезжают,
почти все. ‡автра Я еду в –аллингкофен.
   - „а нет, - возразила она, - Я уезжаю насовсем. Љ  отцу  в  ‚ену.  -  €
вдруг подумала, что ‚ена тоже каким-то образом свЯзана с вином, во  всЯком
случае так поетсЯ в их песнЯх.
   - ‚ена, - сказал он, - на юге... ’ы там будешь жить?
   - „а.
   …е испугал взглЯд мальчика, он взглЯнул на нее  снизу  вверх  и  притом
как-то искоса, и глаза у него были остановившиесЯ, зачарованные.
   Ќет, Я не твой €ерусалим, подумала  она,  нет,  нет,  и  все  же  таким
взглЯдом смотрели, наверное, паломники, когда перед  ними  вставали  башни
свЯтого города.
   - џ видела, - сказала она тихо, - Я все видела. Ћн усмехнулсЯ.
   - ‘ойди вниз, - сказал он, - сойди-ка вниз.
   - Ќе могу, - ответила она. - Њама заперла менЯ, мне  нельзЯ  поЯвлЯтьсЯ
на улице до самого ухода поезда, но ты... - Ћна вдруг  замолкла,  задышала
часто и неглубоко; от волнениЯ ей не хватало воздуха, и  она  сказала  то,
чего не хотела говорить: - Ќо ты... ты можешь влезть наверх.
   Ќет, Я не твой €ерусалим, думала она, нет, нет.
   Ќе опускаЯ взглЯда, он спросил:
   - Љак мне взобратьсЯ?
   - ‚лезь на крышу беседки, Я подам тебе руку, и ты перейдешь на балкон.
   - џ... ЊенЯ ждет один человек...  -  Ћн  не  договорил,  пробуЯ  рукой,
достаточно ли прочны перекладины беседки: они были  заново  приколочены  и
заново окрашены; плотные темные виноградные  листьЯ  взбирались  вверх  по
этим перекладинам, как по ступенькам стремЯнки. Џистолет  тЯжело  билсЯ  о
его бедро; ухватившись за флюгер, он вспомнил ѓрифа, который лежал  сейчас
у себЯ в каморке в окружении  жужжащих  мух,  ѓрифа  с  бледной  грудью  и
румЯными  щеками,  -  вспомнил  и  подумал  о  хлипком  плоском  никелевом
пистолете: надо спросить ѓрифа, окислЯетсЯ ли никель? …сли  да,  то  пусть
скажет, чтобы они не ели повидло из той банки.
   ‹адони девочки были больше и крепче, чем ладони ѓрифа, больше и крепче,
чем его собственные ладони, он это знал, и потому, когда она помогала  ему
перелезать с крыши беседки на перила балкона, чувствовал себЯ смущенным.
   ЋтрЯхнув руки, он сказал, не глЯдЯ на девочку:
   - ‚от чудеса, Я и правда тут.
   - Ћчень хорошо, что ты здесь, Я сижу взаперти уже с трех часов.
   Ћн бросил осторожный взглЯд на нее, на ее  руку,  котораЯ  придерживала
пальто у груди.
   - Џочему ты в пальто?
   - ’ы ведь знаешь.
   - Џоэтому?
   - „а.
   Ћн подошел к ней ближе.
   - ’ы, наверное, рада, что уезжаешь. „а?
   - „а!
   - Ћдин мальчишка, - сказал он тихо, - торговал сегоднЯ утром  у  нас  в
школе теми писульками, в которых написано про тебЯ и... ты нарисована.
   - ‡наю, - сказала она. - € он  всем  говорит,  будто  Я  получаю  часть
выручки за его художества и будто он видел менЯ  в  таком  виде,  в  каком
нарисовал. ‚рет он.
   - ‡наю, - сказал он. - …го фамилиЯ Љуффанг, он болван  и  всегда  врет,
это каждому известно.
   - Ќо насчет менЯ ему верЯт.
   - „а, - согласилсЯ он, - обалдеть можно, насчет тебЯ ему верЯт.
   Ћна еще туже стЯнула пальто у себЯ на груди.
   - ‚от почему Я должна так внезапно  уехать,  еще  до  того,  как  народ
вернетсЯ с соревнований... Ћни уже давно взъелись на менЯ. "’ы, -  говорЯт
они, - выставлЯешь напоказ свое тело". €  говорЯт  это,  в  чем  бы  Я  ни
поЯвилась: в открытом платье или в закрытом. Ђ когда Я надеваю  свитер  до
горла, они и вовсе звереют... ‚ чем же мне ходить?
   Ћна говорила, а он холодно  наблюдал  за  ней  и  думал:  так  вот  она
какаЯ... ‘транно, что Я никогда о ней  не  вспоминал.  Ќикогда.  ‚олосы  у
девочки были белокурые, и глаза ее тоже  показались  ему  белокурыми,  они
были цвета только что обструганного букового дерева - белокурые  и  слегка
влажные.
   - џ вовсе не выставлЯю напоказ свое тело, - сказала она, - просто оно у
менЯ есть.
   Њальчик молчал, правой  рукой  он  слегка  подвинул  пистолет,  который
тЯжело давил ему на бедро.
   - „а, - сказал он.
   € ей стало страшно, опЯть у него сделалось  это  отрешенное  лицо,  как
тогда... Ђ тогда он был как слепой, пустые  темные  глаза  с  непостижимым
выражением смотрели прЯмо на нее и в то же времЯ куда-то вбок; и сейчас он
опЯть был как слепой.
   - ’от чудак, - сказала она быстро, - который иногда заходит  к  маме  и
вечно спорит с ней, ну, седой старик... ’ы ведь его знаешь?
   Ќа балконе было тихо, река была  далеко,  и  шум  соревнований  не  мог
спугнуть эту тишину.
   - ‚едь ты его знаешь? - повторила она нетерпеливо.
   - Љонечно, знаю, - сказал он. - ‘тарик „ульгес.
   - Ќу да... ’ак вот он говорит, посмотрит на менЯ и так  чудно  говорит:
"‹ет триста назад  они  сожгли  бы  тебЯ  на  костре  как  ведьму...  ‘ухо
потрескивают  женские  волосы...  толпа  беснуетсЯ...   €х   подлые   души
органически не выносЯт ничего прекрасного".
   - ‡ачем ты зазвала менЯ наверх? - спросил он. - —тобы сообщить это?
   - „а, - сказала она. - € еще потому, что Я все видела.  Ћн  вытащил  из
кармана пистолет и прицелилсЯ в  потолок.  “смехаЯсь,  он  ждал,  что  она
закричит, но она не закричала.
   - —то ты собираешьсЯ с ним делать?
   - ‘ам не знаю, во что мне выстрелить.
   - ‚о что?
   - Њожет быть, в себЯ?
   - Џочему?
   - Џочему? - повторил он. - Џочему?  ѓрех,  смерть...  ‘мертный  грех...
Њожешь ты это понЯть? - Ћсторожно, стараЯсь не  дотронутьсЯ  невзначай  до
девочки, он прошел в открытую дверь  кухни  и  со  вздохом  прислонилсЯ  к
шкафу; стараЯ картина, которую он уже так давно не видел и которую  иногда
вспоминал, все  еще  висела  там:  из  фабричных  труб  поднимались  клубы
красного дыма и соединЯлись в небе в одно кровавое облако. „евочка  стоЯла
в дверЯх, повернувшись к нему. Ќа лице ее  лежали  тени,  и  она  казалась
взрослой женщиной.
   -  ‚ходи  тоже,  -  сказал  он,  -  нас  могут  увидеть,  и   тебе   не
поздоровитсЯ... ‘ама знаешь.
   - —ерез час, - сказала она, - Я уже буду сидеть  в  поезде,  вот  билет
"туда", обратного мне не купили. - Ћна  поднЯла  коричневый  билет.  Џауль
кивнул, и она снова сунула билет в карман. - ‚ вагоне  Я  сниму  пальто  и
останусь в одной блузке. Џонимаешь?
   Ћн опЯть кивнул.
   - —ас это много... ’ы знаешь,  что  такое  грех?  ‘мерть?..  —то  такое
смертный грех?
   - Ћдин раз, - сказала она, - этого добивалсЯ от менЯ аптекарь... и  еще
учитель, который преподает у вас историю.
   - „ренш?
   - „а... џ знаю, чего они добиваютсЯ. Ќо не  понимаю  смысла  тех  фраз,
которые они говорЯт. џ знаю, что такое грех, но не понимаю этого,  так  же
как не понимаю,  что  кричат  мне  вслед  мальчишки,  когда  Я  в  темноте
возвращаюсь домой; они кричат из парадных, из окон, даже из машин;  слова,
которые они кричат, Я знаю, но смысл их мне непонЯтен. Ђ тебе все понЯтно?
   - „а.
   - —то же это такое? - спросила она. - € тебЯ мучает это?
   - „а, - сказал он, - очень.
   - € сейчас тоже?
   - „а, - сказал он. - Ђ тебЯ не мучает?
   - Ќет, - сказала она, - менЯ не мучает... Ќо  Я  в  отчаЯнье,  что  это
вообще существует и что люди добиваютсЯ этого от менЯ... € что они  кричат
мне вдогонку. ‘кажи, почему ты хочешь застрелитьсЯ? Ќеужели из-за этого?
   - „а, - сказал он, - только из-за этого. €  что  ты  свЯзал  на  земле,
будет свЯзанным и на небе. Џонимаешь, что это значит?
   - Џонимаю, - сказала она. - Љогда у нас в классе  был  закон  божий,  Я
иногда оставалась вместе со всеми.
   - ђаз так, - сказал он, - тогда ты, может, знаешь, что  такое  грех?  €
смерть?
   - „а, знаю, - сказала она. - ’ы и вправду веришь в это?
   - „а.
   - ‚о все?
   - ‚о все.
   - Ђ Я не верю... Ќо знаю, что самым  тЯжким  грехом  считаетсЯ  у  вас,
верующих, застрелить себЯ или...  џ  это  слышала  собственными  ушами,  -
сказала  она  громче  и  дотронулась  левой  рукой  до  уха,  все  так  же
придерживаЯ правой пальто на груди, - слышала своими собственными ушами. џ
слышала,  как  свЯщенник  говорил:  "ЌельзЯ  бросать  господу   под   ноги
дарованную им жизнь".
   - „арованную им жизнь, - повторил он насмешливо. - €  потом  у  господа
нет ног.
   - Ќет? - спросила она тихо. - Ќет ног? ђазве его не пригвоздили?
   Ћн промолчал, залилсЯ краской и тихо произнес:
   - „а, правда.
   - …сли ты на самом деле веришь во все, как сказал, тогда надо верить  и
в это.
   - ‚о что?
   - ‚ то, что нельзЯ бросатьсЯ своей жизнью.
   - „а, да, - сказал он и поднЯл пистолет дулом кверху.
   - Џослушай, - сказала она вполголоса, - убери его. “ тебЯ с  ним  такой
дурацкий вид. “бери его, пожалуйста.
   Ћн сунул пистолет в правый карман и тут же вынул из левого патроны. ’ри
матовые обоймы с патронами лежали на его ладони.
   - ќтого за глаза довольно, - сказал он.
   - ‘трелЯй во что-нибудь еще, - предложила она, - например  в...  -  Ћна
обернулась, посмотрела назад, взглЯнула через открытое окно в  его  дом  и
договорила: - ...в теннисные мЯчи.
   Ћн покраснел, и, казалось, лицо его окутала тень. ђуки у  него  повисли
как плети, он даже выронил обоймы.
   - Ћткуда ты знаешь? - пробормотал он.
   - —то знаю?
   Њальчик нагнулсЯ, поднЯл с пола обоймы и осторожно засунул обратно один
выпавший патрон; посмотрел через окно на свой дом, который стоЯл на  самом
солнцепеке; там  лежали  теннисные  мЯчи  в  картонной  коробке,  белые  и
жесткие.
   Ђ здесь, в этой кухне, пахло  ванной,  умиротворением,  свежим  хлебом,
сдобой, на столе лежали красные Яблоки, газета и пол-огурца - срез  огурца
был посредине светло-зеленый, дрЯблый, но  чем  ближе  к  кожуре,  тем  он
становилсЯ темнее и крепче.
   - џ знаю, - продолжала девочка, -  как  они  боролись  с  грехом.  ‘ама
слышала.
   - Љто?
   - ‚аши свЯтые. ‘вЯщенник рассказывал: они бичевали  себЯ,  постились  и
читали молитвы, но никто из них не убивал себЯ. - Ћна повернулась к Џаулю,
и ей снова стало страшно. Ќет, нет, Я не твой €ерусалим.
   - €м  было  не  четырнадцать  лет,  -  сказал  мальчик,  -  и  даже  не
пЯтнадцать.
   - Љак кому, - возразила она.
   - Ќет, - сказал он, - нет,  это  неправда,  большинство  из  них  стали
праведниками только после того, как они уже нагрешили. - Ћн хотел  подойти
к ней ближе, уже сделал несколько  шагов,  но  шел,  прижимаЯсь  спиной  к
подоконнику, чтобы не коснутьсЯ ее.
   - Ќе ври, - сказала она, - некоторые вовсе не грешили раньше, и  вообще
Я во все это не верю... уж если во что верить, то скорее в матерь божью.
   - "‘корее". - Ћн презрительно усмехнулсЯ. - Ќо ведь  она  была  матерью
божьей.
   ‚зглЯнул девочке в лицо, отвернулсЯ и тихо сказал:
   - €звини... „а, да, Я это уже пробовал. ЊолилсЯ.
   - Ђ посты соблюдал?
   - —то там посты, - сказал он, - на еду мне вообще наплевать.
   - ќто не  называетсЯ  поститьсЯ.  €  бичевать  себЯ.  …сли  бы  Я  была
верующаЯ, Я бы бичевала себЯ.
   - Џослушай, - сказал он вполголоса, - тебЯ это в самом деле не мучает?
   - ‚ самом деле, не  мучает,  -  сказала  она.  -  “  менЯ  нет  желаниЯ
что-нибудь сделать, что-нибудь увидеть, что-нибудь сказать... Ђ  тебЯ  это
мучает?
   - „а.
   - Љак жаль, что ты такой набожный, - сказала она.
   - Џочему жаль?
   -  џ  показала  бы  тебе  мою  грудь.  ‘  радостью...  тебе...  сколько
разговоров об этом, мальчишки кричат мне вдогонку всЯкие гадости, но никто
никогда ее не видел.
   - Ќикогда?
   - „а, - сказала она, - никогда.
   - Џокажи мне это, - сказал он.
   - ’еперь все будет не так, как тогда. Џомнишь?
   - Џомню, - сказал он.
   - ’ебе тогда плохо пришлось?
   - ’олько из-за того, что мать вела себЯ плохо. Ћна прЯмо  взбесилась  и
всем раззвонила. Ќо длЯ менЯ самого это было вовсе не плохо. џ  уже  давно
забыл. Ќу... - сказал он.
   ‚олосы у нее были гладкие и жесткие, это поразило его. Ћн думал, что  у
нее мЯгкие  волосы;  они  были  как  стеклЯнные  нити,  такие,  какими  он
представлЯл себе стеклЯнные нити.
   - Ќе здесь, - сказала девочка. ’еперь она направлЯла его,  подталкивала
очень медленно, потому что он не  хотел  выпускать  ее  голову  из  рук  и
настороженно вглЯдывалсЯ ей  в  лицо;  так  они  двигались  вперед,  будто
исполнЯли какие-то диковинные, ими самими сочиненные па; от открытой двери
на балкон они прошли через всю кухню - казалось, он все времЯ наступает ей
на носки, и она, делаЯ шаг, каждый раз как бы приподнимает его.
   Џотом она открыла кухонную дверь, медленно провела его  по  коридору  и
толкнула дверь в свою комнату.
   - ‡десь, - сказала она, - у менЯ в комнате. ’олько не там.
   - Њирцова, - прошептал он.
   - Џочему ты менЯ так называешь? ЊоЯ фамилиЯ Њирцов. Љатарина Њирцов.
   - ’ебЯ все так зовут, иначе Я не могу.  Џокажи  это.  -  Ћн  покраснел,
потому что опЯть сказал "это", вместо того чтобы сказать "ее".
   - Њне так жаль, - сказала она, - что длЯ тебЯ это тЯжкий грех.
   - џ хочу это видеть, - сказал он.
   - Ќикто... - сказала она. - ’ы никому не должен ничего рассказывать.
   - „а.
   - „аешь слово?
   - „а... Ќо одному человеку Я все же должен рассказать.
   - Љому?
   - Џодумай сама, - сказал он тихо, - ты ведь знаешь... „евочка прикусила
губу; она все еще крепко стЯгивала на груди пальто; задумчиво посмотрев на
него, она сказала:
   - …му ты, само собой, можешь рассказать, но больше никому.
   - „а, да, - ответил он. - Џокажи.
   …сли она заулыбаетсЯ или захихикает, Я выстрелю. Ќо  она  не  смеЯлась,
она дрожала и была очень серьезна.  €  когда  она  попыталась  расстегнуть
пуговицы, руки ее не послушались, пальцы были ледЯные и не гнулись.
   - Џогоди, - сказал он тихо и ласково, - Я помогу. ђуки у него были куда
спокойней, страх его сидел глубже, чем у нее; он  ощущал  страх  где-то  в
суставах ног; ему казалось, что ноги  у  него  ватные  и  что  он  вот-вот
грохнетсЯ. Џравой рукой он расстегивал пуговицы, левой гладил  девочку  по
волосам, словно хотел ее утешить.
   ‘лезы  у  нее  полились  совершенно  неожиданно;   без   рыданий,   без
всхлипываний, просто они вдруг беззвучно потекли у нее по щекам.
   - Џочему ты плачешь?
   - Њне страшно, - сказала она. - Ђ тебе нет?
   - Њне тоже, - сказал он, - мне тоже страшно. € вдруг он пришел в  такое
волнение, что чуть не оторвал последнюю пуговицу на ее блузке, но,  увидев
грудь девочки, он глубоко и облегченно вздохнул; ему было страшно,  потому
что он боЯлсЯ почувствовать отвращение, боЯлсЯ той минуты, когда  придетсЯ
из вежливости лицемерить, скрываЯ свое отвращение, но никакого  отвращениЯ
он не почувствовал, и ему не пришлось лицемерить. Ћн вздохнул еще  раз.  €
слезы девочки высохли так  же  внезапно,  как  поЯвились;  она  напрЯженно
всматривалась в него, ловила каждое движение его лица, выражение глаз... €
все это навек откладывалось  в  ее  памЯти;  уже  сейчас  она  знала,  что
когда-нибудь, много лет спустЯ, она будет ему благодарна за то, что именно
он первый расстегнул пуговицы у нее на блузке.
   Џауль не сводил взглЯда с девочки, но не дотрагивалсЯ  до  нее,  только
качал головой, и вдруг он рассмеЯлсЯ.
   - —то ты? - спросила она. - € мне тоже можно смеЯтьсЯ?
   - Љонечно, - сказал он, и она тоже засмеЯлась.
   - ќто очень красиво, - сказал он, и ему снова стало стыдно, потому  что
он сказал "_это_" вместо "_она_". Ћн  не  мог  заставить  себЯ  произнести
слово "_она_".
   - ‡астегни теперь, - сказала девочка.
   - Ќет, - сказал он, - застегни сама, только подожди еще минутку.
   Ѓыло  очень  тихо,  солнце  Ярко  светило  сквозь  желтую  занавеску  с
темно-зелеными полосами. ’емные полосы лежали и на лицах детей.
   ‚ четырнадцать, думал мальчик, еще нельзЯ быть близким с женщиной.
   - џ застегну, - сказала девочка.
   - •орошо, - согласилсЯ он,  -  застегни.  -  Ќо  на  мгновение  он  еще
задержал ее руки в своих, девочка посмотрела на него и громко рассмеЯлась.
   - Ђ почему ты сейчас смеешьсЯ?
   - џ так рада. Ђ ты?
   - џ тоже, - сказал он. - џ рад, что это так  красиво.  Ћн  выпустил  ее
руки  и  отступил  назад,  а  когда  она  стала  застегивать  блузку,   он
отвернулсЯ.
   Џотом обошел  вокруг  стола  и  начал  разглЯдывать  открытый  чемодан,
который  стоЯл  на  кровати:  джемпера   были   сложены   стопкой,   белье
рассортировано по целлофановым мешочкам; с кровати уже снЯли  простыни,  и
чемодан стоЯл на голубом чехле матраса.
   - ’ы, значит, правда уезжаешь? - спросил он.
   - „а.
   Ћн прошел еще несколько шагов и заглЯнул в открытый  платЯной  шкаф,  в
нем остались только вешалки, и на одной из них болталась краснаЯ ленточка.
Џауль захлопнул дверцы шкафа и посмотрел на книжную полку над кроватью, на
полке ничего не было, кроме листка старой промокашки и тоненькой книжонки,
косо прислоненной к стене: "—то необходимо знать о виноделии".
   Ћн оглЯнулсЯ и увидел, что ее пальто лежит на полу. ЏоднЯл его,  бросил
на стол и выбежал из комнаты.
   Ћна стоЯла в дверЯх кухни с биноклем у глаз и, когда он положил ей руку
на плечо, вздрогнула, опустила бинокль и испуганно взглЯнула на него.
   - €ди теперь, - сказала она, - теперь тебе пора уходить.
   - „ай мне еще раз посмотреть.
   - Ќет, праздник скоро кончитсЯ, и мама придет, чтобы отправить менЯ  на
вокзал. ’ы ведь знаешь, что будет, если кто-нибудь застанет тебЯ здесь.
   Ћн молчал, но все еще не снимал руки  с  ее  плеча.  ’огда  она  бистро
вывернулась, перебежала на другую сторону стола, вынула  из  Ящика  ножик,
отрезала кусок огурца и впилась в него зубами, положив нож на место.
   - €ди, - сказала она. - •ватит таращить на менЯ глаза, а то ты  станешь
такой же, как аптекарь или как этот ваш „ренш.
   - Њолчи, - сказал он. Ѓыстро подошел к ней вплотную и крепко ухватил ее
за плечо; она взглЯнула  на  него  с  удивлением,  через  его  руку  снова
поднесла ко рту огурец и улыбнулась.
   - ђазве ты не понимаешь, - сказала она, - Я ведь была так рада.
   Џотупившись, он отпустил ее, подошел к балкону,  вскочил  на  перила  и
крикнул:
   - „ай руку!
   Ћна засмеЯлась, подбежала к нему, положила огурец на  перила,  ухватила
обеими руками его руку и, упершись  коленками  в  ограду  балкона,  крепко
держала его, пока он спускалсЯ на крышу беседки.
   - Љто-нибудь нас обЯзательно видел, - сказал он.
   - Ќе сомневаюсь, - сказала она. - Ћтпускать?
   - Џодожди еще. Љогда ты вернешьсЯ из ‚ены?
   - ‘коро, - сказала она. - ’ы  хочешь,  чтобы  поскорее?  Ћн  уже  стоЯл
обеими ногами на крыше.
   - ’еперь можно отпускать, - сказал он. Ќо она не отпускала, смеЯсь, она
говорила:
   - џ приеду обратно. Љогда мне приехать?
   - ’огда, когда мне можно будет увидеть это опЯть.
   - Ќе так уж скоро.
   - Ђ когда?
   - ‘ама не знаю, - сказала она и посмотрела на него задумчиво. -  ‘перва
ты был как зачарованный, а потом вдруг стал почти такой же, как  аптекарь.
Ќе хочу, чтобы ты был похож на аптекарЯ, чтобы впал в смертный грех и  был
свЯзанным и на небе.
   - ’еперь отпускай, - сказал он, - или помоги мне влезть обратно.
   Ћна засмеЯлась, отпустила его, взЯла с перил свой огурец и откусила  от
него еще раз.
   - Ќо мне все равно надо во что-то пульнуть, - сказал он.
   - ’олько не стрелЯй ни в кого живого, - сказала она, - стрелЯй лучше  в
теннисные мЯчи или в... или в банки с повидлом.
   - Џочему ты догадалась про банки с повидлом?
   - Ќе знаю, - сказала она. - Џросто Я представила себе, до чего  здорово
стрелЯть в банки с повидлом. ‡вон стекла, брызги... Ћбожди, - сказала  она
поспешно, так как он уже отвернулсЯ и  приготовилсЯ  лезть  дальше.  ‘нова
обернувшись, он серьезно посмотрел на нее. - ’ы  мог  бы,  -  сказала  она
тихо, - ты мог бы встать у шлагбаума около водокачки.  ‡наешь?  €  мог  бы
выстрелить в воздух, когда мой поезд проедет мимо. џ  высунусь  в  окно  и
буду махать тебе.
   - Ќу да, - сказал он, - Я так и сделаю. Љогда отходит твой поезд?
   - ‚ семь десЯть, -  сказала  она.  -  ‚  семь  тринадцать  он  будет  у
шлагбаума.
   - ‡начит, Я успею, - сказал он, - до свиданиЯ. ’ы приедешь обратно?
   - Џриеду, - сказала она, - обЯзательно. - €, прикусив  губу,  повторила
еще раз тише: - Џриеду.
   Ћна смотрела, как он спускалсЯ, держась за флюгер,  пока  его  ноги  не
коснулись первой перекладины беседки, как он побежал по газону к террасе и
влез в дом. ’ут она  увидела,  что  он  опЯть  переступил  через  латунную
полоску порога, взЯл коробку с теннисными мЯчами, снова вылез на  террасу,
а потом она слышала, как хрустит гравий у него  под  ногами,  когда  он  с
коробкой под мышкой пробегал около гаража.
   Ќадеюсь, он не забудет обернутьсЯ и помахать мне рукой, думала  она.  €
вот он уже остановилсЯ у ворот гаража и замахал рукой, а потом вытащил  из
кармана пистолет, прижал его дулом  к  коробке  с  мЯчами  и,  прежде  чем
завернуть за угол и скрытьсЯ из виду, еще раз махнул рукой.
   Ћна быстро поднЯла бинокль прЯмо к поднебесью и опЯть  начала  вырезать
круглые синие коржики, медали из небесной субстанции: ђенаниЯ и  ѓерманиЯ,
берег реки с флагом соревнований, круглый кусок горизонта и зеленаЯ  река,
прочерченнаЯ красным пунктиром вымпелов.
   Њои  волосы  будут  отлично   потрескивать,   думала   она,   они   уже
потрескивали, когда он гладил их. € в ‚ене тоже  будут  вина.  Ђх  уж  эти
виноградники: прозрачно-зеленые кислые Ягоды, листьЯ, которые  эти  жирные
боровы нацеплЯют себе на лысины, чтобы походить  на  этого...  как  его?..
Ѓахуса.
   Ћна обшарила биноклем все улицы, в которые  смогла  вторгнутьсЯ,  -  на
улицах  не  было  ни  души,  она  не  увидела  ничего,   кроме   покинутых
автомобилей; тележка мороженщика все еще стоЯла на площади, ЏаулЯ нигде не
было. € все же, думала она с улыбкой, снова направлЯЯ бинокль на  реку,  и
все же Я стану твоим €ерусалимом.


   Њать открыла входную дверь и вошла в переднюю, но девочка не  повернула
головы. “же без четверти семь, думала она, надеюсь, он успеет прибежать  к
шлагбауму до семи тринадцати. Ћна услышала, как защелкнулсЯ замок чемодана
и как в нем повернулсЯ  крохотный  ключик,  услышала  твердые  шаги  и  от
неожиданности вздрогнула: мать набросила ей на плечи пальто;  руки  матери
задержались на ее плечах.
   - „еньги взЯла?
   - „а.
   - Ѓилет?
   - „а.
   - Ѓутерброды?
   - „а.
   - —емодан сложен аккуратно?
   - „а.
   - ’ы ничего не забыла?
   - Ќет.
   - Ќикому ничего не рассказала?
   - Ќет.
   - Ђдрес в ‚ене помнишь?
   - „а.
   - Ќомер телефона?
   - „а.
   ЉороткаЯ пауза была сумрачной, пугающей, ладони матери  соскользнули  с
ее плеч на руки.
   - Њне казалось правильней не быть с тобой в эти последние часы. џ знаю,
так легче. Њне ведь в жизни не раз приходилось прощатьсЯ... и хорошо,  что
Я тебЯ заперла. ’ы ведь знаешь...
   - „а. •орошо. ‡наю.
   - Ђ теперь пошли.
   “жасно худо, что мать заплакала, это было почти  так  же,  как  увидеть
плачущий памЯтник; мать все еще красива, но ее  красота  кажетсЯ  суровой,
холодной. Ћреол прошлого окружает  ее,  словно  темный  венец.  „иковинные
слова встречаютсЯ в истории ее жизни: коммунизм... догматизм,  человек  по
фамилии Њирцов; а потом потерЯ  веры,  бегство,  но  в  мозгу  по-прежнему
крутЯтсЯ догматы утраченной веры, будто мозг - это ткацкий станок, шпульки
которого продолжают вращатьсЯ, хотЯ нити больше нет; какие  сложные  узоры
они ткут, но все зрЯ - только шум, как прежде, и бег  вхолостую,  особенно
если мать находит антиподов, жрецов иных богов, таких, как  „ульгес,  отцы
города, свЯщенник, учительница, монахини. € когда закроешь глаза и слышишь
их  извечный  спор,  кажетсЯ,  что  это  крутитсЯ  шарманка   или   трещит
неугомоннаЯ трещотка, которую приводит в движение ветер. Ќо иногда,  очень
редко, мать выглЯдит как сейчас  -  обычно  это  бывает  после  нескольких
рюмок, - и тогда люди говорЯт: "Ѓоже, несмотрЯ на  все,  она  наша,  истаЯ
циннбруннскаЯ девушка".
   Љак хорошо, что мать  закурила;  слезы,  увлажнЯвшие  сигарету,  слезы,
окутанные дымом, казались не  столь  уж  серьезными,  походили  скорее  на
притворные слезы, хотЯ мать никогда не стала бы притворЯтьсЯ плачущей.
   - Љогда-нибудь Я им отомщу, - сказала она.  -  “жасно,  что  тебе  надо
уезжать. € что мне пришлось уступить.
   - ’ак едем со мной.
   - Ќет, нет, ты вернешьсЯ, пройдет год,  может,  два,  и  ты  вернешьсЯ.
Ќикогда не делай того, что они тебе приписывают. Ќикогда. Ђ теперь пойдем.
   „евочка сунула руки в рукава пальто, застегнула пуговицы,  проверила  -
тут ли билет, кошелек и побежала в свою  комнату  за  чемоданом,  но  мать
покачала головой и не дала ей поднЯть чемодан.
   - џ сама, - сказала она, - а ты поторапливайсЯ. “же поздно. Ќа лестнице
была жарища, из подвала несло  винным  духом,  там  аптекарь  разливал  по
бутылкам вино;  кисловатый  винный  запах  как  нельзЯ  лучше  подходил  к
водЯнисто-лиловым стенам. “зкие улицы, темные провалы окон,  парадные,  из
которых ей кричали те непонЯтные слова. ‘корее! ум, доносившийсЯ с берега
реки, стал громче, люди уже  заводили  машины  -  соревнованиЯ  кончились.
‘корее!  †елезнодорожник  на  контроле  был  с  матерью  на  "ты":   "€ди,
голубушка, проходи без перронного". ЏьЯный, покачиваЯсь, брел  по  темному
подземному переходу, орал что-то, а потом швырнул полную  бутылку  вина  в
сырую черную стену; зазвенели осколки стекла. Џоезд уже стоЯл  у  перрона,
мать внесла чемодан на площадку.
   - Ќикогда не делай того, что они тебе приписывают. Ќикогда.
   •орошо, что  их  прощанье  было  таким  коротким  -  у  них  оставалась
одна-единственнаЯ минута, но и эта минута  показалась  им  очень  длинной,
длиннее, чем весь прошедший день.
   - ’ебе, наверное, хочетсЯ взЯть с собой бинокль? Џрислать его?
   - „а, пришли. Ђх, мама...
   - Ќу что?
   - џ ведь с ним почти незнакома.
   - Ќичего, он славный, и он рад, что ты будешь жить с ним.
   - € не пьет вина?
   - „а, он не любит вино... € у него  есть  деньги,  он  торгует  разными
вещами.
   - Љакими вещами?
   - ‘ама не знаю какими - наверное, одеждой или  чем-нибудь  еще  в  этом
роде. Ћн тебе понравитсЯ.
   Ћни не поцеловались. ЌельзЯ целовать  памЯтники,  даже  если  памЯтники
плачут.  Њать  исчезла  в  подземном  переходе,  так  и  не   обернувшись:
воплощение злосчастьЯ, женщина, законсервированнаЯ в своем горьком, полном
ошибок прошлом. ‚ечером, если на  кухне  будет  сидеть  „ульгес,  шарманка
опЯть закрутитсЯ, заведет старые песни - мать  разразитсЯ  целой  тирадой:
"ђазве  слезы,   как   таковые,   не   ЯвлЯютсЯ   пережитком   буржуазного
мировосприЯтиЯ?" и "Ќеужели в  бесклассовом  обществе  будут  иметь  место
слезы?"
   кола уже осталась позади, и плавательный бассейн тоже, поезд промчалсЯ
под небольшим мостом, потом долго-долго  тЯнулись  виноградники,  сплошнаЯ
стена виноградников, промелькнул лесок... а вот и  шлагбаум  у  водокачки,
оба мальчика тут как тут,  она  услышала  звук  выстрела,  увидела  черный
пистолет у ЏаулЯ в руке и крикнула: "€ерусалим!  €ерусалим!"  -  а  потом,
после того, как мальчики уже скрылись из глаз, крикнула это слово еще раз,
отерла слезы рукавом, взЯла чемодан и побрела в вагон.  џ  не  сниму  пока
пальто, думала она, пока еще рано.


        3

   - —то она кричала? - спросил ѓриф.
   - ђазве ты не расслышал?
   - Ќет, а ты? —то она крикнула?
   - "€ерусалим", - сказал Џауль тихо. - "€ерусалим" - она кричала  это  и
после того, как поезд прошел.  Џойдем.  -  Ћн  обескуражено  посмотрел  на
пистолет, пистолет он теперь  держал  дулом  книзу,  не  спускаЯ  большого
пальца с курка. Ђ он-то  думал,  что  выстрел  будет  громкий  и  пистолет
задымитсЯ;  представлЯл  себЯ  стоЯщим  у  полотна  дороги   с   дымЯщимсЯ
пистолетом в руках, но пистолет не дымилсЯ, он даже не стал горЯчим. Џауль
осторожно провел указательным пальцем по  стволу,  потом  убрал  палец.  -
Џошли, - сказал он. ‘лово "€ерусалим" Я расслышал, думал он, но  не  знаю,
что она хотела этим сказать.
   Ћни свернули с дороги, тЯнувшейсЯ параллельно рельсам; ѓриф держал  под
мышкой банку с повидлом, которую прихватил из дома, Џауль нес пистолет;  в
лесу, когда на их лица  упала  зеленаЯ  тень,  они  разом  остановились  и
поглЯдели друг на друга.
   - ’ы вправду решилсЯ на это?
   - Ќет, -  сказал  Џауль.  -  „а  нет  же,  надо...  -  Ћн  покраснел  и
отвернулсЯ. - ’ы разложил мЯчи на дереве?
   - „а, - сказал ѓриф. - Ћни все времЯ скатывались, но потом  Я  нашел  в
коре выемку.
   - Љакое между ними расстоЯние?
   - ‚ ладонь шириной, как ты велел...  Џослушай,  -  добавил  он  тише  и
остановилсЯ, - не могу Я вернутьсЯ домой, не могу.  ‚  эту  комнату...  ’ы
ведь понимаешь, что в эту комнату мне путь закрыт. - Ћн переложил банку  с
повидлом в другую руку и, когда Џауль хотел было пойти дальше, схватил его
за рукав куртки.
   - „а, - согласилсЯ Џауль,  -  Я  и  сам  не  стал  бы  на  твоем  месте
возвращатьсЯ в эту комнату.
   - Њама  заставит  менЯ  убирать.  Џослушай,  это  просто  невозможно...
ползать по полу, вытирать стены, книги, все убирать, а  она  будет  стоЯть
рЯдом.
   - „а, это невозможно. Џошли!
   - —то мне делать?
   - Ћбожди, сперва мы пострелЯем, идет...
   Ћни пошли дальше, времЯ от времени поворачиваЯсь друг к другу  зелеными
лицами. “ ѓрифа вид был испуганный, Џауль улыбалсЯ.
   - ’ы должен менЯ застрелить, - сказал ѓриф. - Џослушай, ты  это  просто
обЯзан сделать.
   - Ќенормальный,  -  сказал  Џауль,  закусил  губу,  поднЯл  пистолет  и
направил его на ѓрифа; ѓриф быстро нагнулсЯ, тихонько  заскулил,  и  Џауль
сказал:
   - ‚идишь, ты уже собралсЯ орать, а пистолет,  между  прочим,  стоит  на
предохранителе.
   Ћни вышли на прогалину, и Џауль приставил  ладонь  к  глазам;  зажмурив
один глаз, он  рассматривал  теннисные  мЯчи,  которые  лежали  в  рЯд  на
поваленном дереве: три мЯча еще были в своей первозданной красе - белые  и
волосатые, как овечки, остальные уже успели испачкатьсЯ о  влажную  лесную
землю.
   - €ди, - сказал Џауль, - и поставь  банку  между  третьим  и  четвертым
мЯчами.
   ѓриф заковылЯл по прогалине и кое-как,  криво,  поставил  банку  позади
мЯчей - каждую минуту она могла опрокинутьсЯ назад.
   - ђасстоЯние слишком маленькое, не лезет она между третьим и четвертым.
   - Њотай оттуда, - сказал Џауль, - Я стрелЯю. €ди сюда.
   Ћн обождал, пока ѓриф не встал рЯдом с ним  в  тень,  поднЯл  пистолет,
прицелилсЯ и спустил курок; эхо первого выстрела испугало его, и он  начал
Яростно расстреливать всю обойму; звонкое  эхо  двух  последних  выстрелов
вернулось из леса обратно, когда мальчик давно уже перестал стрелЯть. ЊЯчи
лежали на том же месте, даже банка с повидлом была цела и невредима.
   Ќаступила тишина, слабо пахло порохом... Ђ Џауль все еще стоЯл в той же
позе с поднЯтым пистолетом, и казалось, он простоит так весь свой век.  Ћн
побледнел, холод  неудачи  замораживал  ему  кровь,  в  ушах  звенело  уже
отзвучавшее эхо - отрывистый сухой лай.  ќхо  запечатлелось  в  памЯти.  €
памЯть повторЯла его без конца. Њальчик  с  усилием  закрыл  глаза,  потом
опЯть открыл их: мЯчи лежали на том же месте, и даже банка с повидлом была
цела и невредима. ‚ытЯнутаЯ рука медленно опустилась. Џауль  посмотрел  на
нее  так,  словно  она  вернулась  откуда-то  издалека,  ощупал   пальцами
пистолетный ствол - слава богу, на этот раз он  немного  нагрелсЯ.  Ќогтем
большого пальца он вытЯнул обойму, потом вложил другую и поставил пистолет
на предохранитель.
   - €ди сюда, - сказал он тихо, - теперь твоЯ очередь.
   Ћн сунул в руку ѓрифу  пистолет,  показал,  как  надо  взводить  курок,
отошел назад  в  тень  и,  пытаЯсь  примиритьсЯ  с  собственной  неудачей,
подумал: надеюсь, хоть он-то попадет, хоть он-то попадет.
   ѓриф вскинул руку с пистолетом вверх  и  начал  медленно  опускать  ее.
ѓде-то он это вычитал, подумал Џауль, похоже, что он это где-то вычитал.
   ‘трелЯл ѓриф не так, как Џауль, а с длинными паузами -  выстрелит  один
раз и остановитсЯ, но мЯчи все  равно  лежали  не  шелохнувшись,  и  банка
стоЯла на том же месте; под конец ѓриф не  выдержал  и  пальнул  три  раза
подрЯд, и  эхо,  трижды  пролаЯв,  вернулось  назад  к  мальчикам.  Ћднако
поваленное дерево с шестью теннисными мЯчами и  банкой  сливового  повидла
было как заколдованное; оно застыло невдалеке, будто диковинный натюрморт.
   ’олько эхо долетало из леса да слабо пахло  порохом;  покачав  головой,
ѓриф отдал Џаулю пистолет.
   - Ћдин выстрел у менЯ еще в запасе, - сказал Џауль, - ведь в первый раз
Я выстрелил в воздух. Ђ после каждый может выстрелить еще по два  раза,  и
один патрон у менЯ останетсЯ.
   ’еперь Џауль долго целилсЯ, хотЯ в глубине души  знал,  что  все  равно
промажет, и он в самом деле промазал, эхо этого выстрела прозвучало  жидко
и одиноко, оно словно красный огонек проникло в тело мальчика, покружилось
немного и снова вылетело. € Џауль почему-то сразу  успокоилсЯ  и  спокойно
отдал ѓрифу пистолет.
   ѓриф покачал головой.
   - –ели чересчур  мелкие,  надо  выбрать  что-нибудь  покрупнее,  может,
вокзальные часы или рекламу "Џиво оружейника".
   - Ђ где эта реклама висит?
   - Ќапротив вокзала, на углу, там, где живет „ренш.
   - Ђ может, лучше выстрелить в оконное стекло или в самовар у нас  дома?
Ќа этот раз мы во что бы то ни стало должны попасть. Ќеужели  ты,  правда,
попадал из своего пистолета семь раз  из  восьми?  ‚  консервную  банку  в
тридцати шагах?
   - Ќет, - сказал  ѓриф,  -  Я  вообще  никогда  раньше  не  стрелЯл.  „о
сегоднЯшнего днЯ Я никогда не стрелЯл.
   Ћн подошел к дереву и столкнул ногой мЯчи  и  банку  с  повидлом;  мЯчи
покатились в траву, банка упала и зарылась  в  рыхлую  землю,  на  которой
ничего не росло из-за тени от  поваленного  дерева.  ѓриф  схватил  банку,
хотел швырнуть ее об дерево, но Џауль удержал его руку  и  опЯть  поставил
банку на землю.
   - Ѓрось, не надо, - сказал он, - брось, не  надо,  пусть  она  зарастет
травой, густой травой... - € он  представил  себе,  как  трава  постепенно
закрывает банку, как  бугорок  обнюхивают  лесные  звери  и  как  из  него
вылезает целаЯ колониЯ грибов, а потом, много лет спустЯ, он  идет  в  лес
гулЯть и находит заржавевшие  гильзы  и  банку  с  замшелым  разложившимсЯ
повидлом. Џауль снова взЯл банку, положил ее в Яму  на  краю  прогалины  и
ногами забросал мЯгкой землей. - Ћставь ее в покое, - сказал он тихо. -  €
мЯчи тоже... Њы с тобой горе-стрелки.
   - ‚се ложь, - сказал ѓриф, - все ложь и обман.
   - „а, все, - согласилсЯ Џауль. Ќо, ставЯ пистолет на  предохранитель  и
засовываЯ его в карман, он шептал: "€ерусалим! €ерусалим!"
   - Ћткуда ты узнал, что она уезжает?
   - ‚стретил ее мать по дороге к тебе.
   - Ќо она ведь вернетсЯ?
   - Ќет, она больше не вернетсЯ.
   ѓриф снова вышел на прогалину и толкнул ногой мЯчи, два из них, белеЯ в
траве, беззвучно покатились в темный лес.
   - €ди сюда, - сказал он, - поглЯди-ка. Њы целились слишком высоко.
   Џауль медленно подошел к нему и взглЯнул на расщепленный куст  ежевики,
на изрешеченную пулЯми ель - свежаЯ смола, сломаннаЯ ветка.
   - Џошли, - сказал он, - будем стрелЯть в рекламу "Џиво оружейника", она
величиной с доброе колесо.
   - џ не вернусь в город, - сказал ѓриф,  -  исключено,  поеду  в  ‹юбек,
билет у менЯ в кармане. Ѓольше Я никогда не вернусь.
   Ћни медленно шли той же  дорогой,  какой  шла  сюда:  вот  и  шлагбаум,
сплошнаЯ стена виноградников, поставленных в рЯд,  машин  как  не  бывало;
теперь музыка доносилась уже из города. Њальчики влезли на каменные столбы
кладбищенских ворот, уселись на одинаковой высоте метрах в  трех  друг  от
друга, закурили.
   - —ествуют победителей, - сказал ѓриф. - Ѓольшой тарарам,  нацепили  на
лбы виноградные листьЯ. Џосмотри вниз, на дом „ренша, видишь эту громадину
- рекламу "Џиво оружейника"?
   - Ќа этот раз Я не промажу, - сказал Џауль. - Ќу как, пошли со мной?
   - Ќет, Я останусь здесь; буду сторожить здесь, пока ты не разнесешь  ее
вдребезги. ’огда Я не торопЯсь пойду в „решенбрунн, сЯду в поезд и поеду в
‹юбек. Ѓуду там плавать, подолгу плавать в морской воде, и, Ѓог  даст,  на
море подымитсЯ шторм, высокие волны, горы соленой воды.
   Ћни молча курили, времЯ от времени переглЯдываЯсь; улыбались друг другу
и слушали шум города, который с каждой минутой становилсЯ громче.
   - Љопыта в самом деле грохотали? - спросил ѓриф.
   - Ќет, - ответил Џауль, - нет, там паслась одна-единственнаЯ лошадка, и
копыта у нее просто пощелкивали... Ђ как насчет лососей?
   - џ их ни разу не видел.
   Њальчики опЯть улыбнулись друг другу и на некоторое времЯ замолчали.
   - ‘ейчас отец стоит перед шкафом, - сказал наконец Џауль, - он  засучил
рукава, мать расстилает клеенку. ‚от он отпер Ящик; может, он даже заметил
царапину от отвертки, котораЯ выскользнула у менЯ из рук; нет, не заметил,
в том углу теперь темно; выдвинул Ящик и отшатнулсЯ  -  чековые  книжки  и
приходные ордера лежат совсем не в том порЯдке, в каком он их кладет; отец
заволновалсЯ, заорал на мать, выбросил на пол весь хлам, шарит в  Ящике...
‚от оно! Ќачалось! Љак раз в эту секунду! - Џауль  взглЯнул  на  церковные
часы:  минутнаЯ  стрел