 кровь с тротуара")  и  видим  пЯтна  засохшей  кабаньей
крови, которые совсем почернели; "“же половина десЯтого, детка, тебе  пора
спать, спокойной ночи", отец целует  менЯ  в  лоб;  он  всегда  приветлив,
всегда корректен. "…сли хочешь, возьмем экономку. Ђ может, тебе  не  очень
надоела еда, которую приносЯт из ресторана? Џо правде говорЯ, Я  не  люблю
чужих людей в доме". ‡автрак вдвоем: чай, булочка и молоко; поцелуй в лоб;
только иногда он говорит совсем тихо:
   - „етка, детка...
   - —то случилось, отец?
   - „авай уедем.
   - ЏрЯмо сейчас, сразу, сию секунду?
   - „а, не ходи в школу ни сегоднЯ, ни завтра, мы поедем недалеко, только
до Ђмстердама; это чудесный город, детка,  там  так  тихо,  а  люди  такие
милые, надо только получше узнать их.
   - ’ы их знаешь?
   - „а, Я их знаю... —удесно гулЯть по вечерам вдоль канала...  ‚ода  как
стекло, совсем как стекло. ’ишина вокруг. ’ы чувствуешь, какие здесь тихие
люди? Ќигде люди так не шумЯт, как у нас. “ нас они всегда  орут,  кричат,
хвастаютсЯ. ’ы не обидишьсЯ, если Я схожу поиграю в бильЯрд? Ђ  то  пойдем
вместе, может, тебЯ это развлечет.
   џ никак не могла понЯть, почему во времЯ игры на него смотрели с  таким
острым интересом, все - и стар и млад. Ћкутанный клубами  сигарного  дыма,
поставив около себЯ на борт кружку пива, он  играл  в  бильЯрд;  не  знаю,
правда  ли  они  были  с  ним  на  "ты",  может,  это  просто  особенность
голландского Языка, может, мне только казалось, что они обращаютсЯ к  нему
на "ты"; во всЯком случае, они знали, что его зовут ђоберт; букву "р"  они
перекатывали по небу, как твердую конфетку. „а, там было  тихо,  и  каналы
казались совсем стеклЯнными... Њое имЯ - ђут, Я наполовину сирота.
   Љогда моЯ мать умерла, ей было двадцать четыре года, а мне  три,  но  Я
могу представить ее себе только молоденькой девушкой или древней старухой;
ей не подходит быть  двадцатичетырехлетней  женщиной;  мать  Я  вижу  либо
восемнадцатилетней, либо восьмидесЯтилетней; мне всегда казалось, что  они
с бабушкой сестры; Я знаю тайну, которую взрослые так тщательно  скрывают,
знаю, что бабушка сошла с ума, Я не хочу видеть ее, пока она  сумасшедшаЯ;
ее безумие - ложь, она прЯчет скорбь за толстыми  стенами  лечебницы;  мне
это знакомо, менЯ тоже опьЯнЯет скорбь, и тогда Я  погрЯзаю  во  лжи;  всЯ
жилаЯ  половина  дома  по  Њодестгассе,   восемь,   населена   призраками.
"Љоварство и любовь", дедушка построил  монастырь,  отец  взорвал  его,  а
‰озеф снова восстанавливает. Џусть будет так, если бы вы  знали,  как  мне
все это безразлично. Ќа моих глазах из  подвалов  вытаскивали  покойников,
‰озеф пыталсЯ уверить менЯ, будто это больные, которых повезут в больницу;
но разве больных бросают на грузовики, словно мешки с картошкой? Ђ потом Я
видела, как на перемене наш учитель  Љротт  тайком  пробралсЯ  в  класс  и
вытащил у Љонрада  ѓреца  из  ранца  завтрак;  разглЯдев  лицо  Љротта,  Я
смертельно испугалась и начала молить бога: "Џрошу тебЯ, боже, не допусти,
чтобы Љротт менЯ заметил, прошу тебЯ, прошу..." џ знала, что мне  не  уйти
живой, если Љротт менЯ обнаружит. џ притаилась  за  классной  доской,  где
искала свою заколку; из-под доски виднелись мои ноги, но бог сжалилсЯ надо
мной, учитель менЯ так и не заметил; зато Я увидела его лицо, увидела, как
он жует хлеб; потом он вышел из класса; того, кто  хоть  раз  видел  такое
лицо, нимало не беспокоЯт взорванные аббатства.  Ќу  и  сцена  разыгралась
потом, когда Љонрад ѓрец обнаружил свою пропажу! Љротт потребовал от  всех
нас чистосердечного признаниЯ: "„ети, скажите  мне  всю  правду,  даю  вам
четверть часа на размышление; за это времЯ виновный должен быть найден, не
то..." Ћсталось всего восемь минут, всего семь минут, всего шесть минут...
џ посмотрела на Љротта, он встретилсЯ со мной взглЯдом и бросилсЯ ко  мне:
"ђут, ђут,  -  закричал  он,  -  это  ты  взЯла?"  џ  покачала  головой  и
расплакалась, потому что снова смертельно  испугалась;  Љротт  сказал:  "Ћ
боже, ђут, лучше признайсЯ!" џ с удовольствием взЯла бы вину на  себЯ,  но
боЯлась, не догадаетсЯ ли он, что Я все знаю. Џлача, Я  покачала  головой;
осталось всего четыре минуты, потом три, потом две,  потом  одна,  наконец
времЯ истекло.
   "ЏроклЯтые ворюги, обманщики! ‚ наказание извольте написать двести  раз
подрЯд: "Ќе кради".
   Љакое мне дело до ваших аббатств, мне пришлось хранить  более  страшные
тайны, мне  пришлось  пережить  смертельный  ужас:  мертвецов  бросали  на
машины, как мешки с картошкой.
   Џочему они так холодно разговаривали с этим славным аббатом? —то он  им
сделал? ђазве он кого-нибудь убил,  разве  он  украл  чужой  бутерброд?  “
Љонрада ѓреца было всего вдоволь, он ел белый хлеб с печеночным паштетом и
хлеб с зеленым сыром; в нашего кроткого благоразумного учителЯ словно  бес
вселилсЯ, на его лице Я читала слово "убийство", убийство возвещала каждаЯ
черта его лица; на грузовики бросали трупы, словно мешки с картошкой. ЊенЯ
забавлЯло, когда отец начинал издеватьсЯ над бургомистром, стоЯ у большого
плана на стене, когда он чертил углем свои значки, приговариваЯ: "‚се  это
долой, взорвать!" џ люблю отца, люблю его не меньше, с тех пор как  узнала
об аббатстве... Ќеужели ‰озеф забыл оставить сигареты в машине?  Љак-то  Я
видела человека, который отдал за две сигареты  свое  обручальное  кольцо.
€нтересно, за сколько сигарет он отдал бы свою дочь и за сколько  -  жену?
Ќа его лице Я прочла прейскурант... десЯть сигарет... двадцать  сигарет...
‘ ним можно было бы столковатьсЯ, с такими всегда можно столковатьсЯ;  как
ни грустно, отец, но с тех пор, как  Я  знаю  насчет  аббатства,  Я  с  не
меньшим  аппетитом  поедаю  монастырский  хлеб,  мед  и  масло.  Њы  будем
по-прежнему играть в отца с дочкой, наши  отношениЯ  останутсЯ  такими  же
чопорными, как и раньше,  словно  мы  исполнЯем  конкурсный  танец.  Џосле
угощениЯ  в  монастыре  следовало  бы,  собственно  говорЯ,  поднЯтьсЯ  на
Љозакенхюгель; ‰озеф, Њарианна и Я пошли бы впереди, а  дедушка  за  нами,
как мы ходим каждую субботу.
   - ’ы поспеваешь за нами, дедушка?
   - ‘пасибо, как-нибудь поспею.
   - Њы не слишком быстро идем?
   - Ќет, не  беспокойтесь,  мои  дорогие.  Њожет  быть,  мне  на  минутку
присесть, или, по-вашему, здесь слишком сыро?
   - Џесок совершенно сухой и еще совсем теплый,  дедушка.  Њожешь  сесть,
дай мне руку...
   - ђазумеетсЯ, дедушка, закури свою сигару, ничего плохого не случитсЯ.


   Љ счастью, сигареты ‰озефа  нашлись  в  машине  и  зажигалка  оказалась
исправной.
   „едушка всегда дарит мне куда более красивые  платьЯ  и  джемпера,  чем
отец, у которого очень старомодный вкус; сразу видно,  что  дедушка  знает
толк в молодых девушках и женщинах; Я  не  понимаю  и  не  желаю  понимать
бабушку; ее сумасшествие - сплошнаЯ ложь; она морила нас голодом, и  когда
ее увезли, Я обрадовалась, по крайней  мере  нас  начали  кормить  досыта;
возможно, дедушка прав, возможно, бабушка совершала  и  совершает  большие
дела, но Я и слышать ничего не хочу о больших делах, ведь Я чуть  было  не
погибла из-за бутерброда с печеночным паштетом и кусочка  белого  хлеба  с
зеленым сыром; пусть она приезжает опЯть домой и коротает с  нами  вечера,
но не надо давать ей ключи от кухни, пожалуйста, не давайте  ей  ключи  от
кухни;  Я  вспоминаю  голодный  блеск  в  глазах  учителЯ  Љротта,  и  мне
становитсЯ страшно; боже милостивый, давай им всегда еды вволю, не то в их
глазах опЯть поЯвитсЯ этот ужасный  блеск;  господин  Љротт  -  совершенно
безобидный человек, по вечерам он садитсЯ  в  собственную  малолитражку  и
отправлЯетсЯ вместе со всей своей семьей в аббатство  ‘вЯтого  ЂнтониЯ  на
торжественную службу - "‘колько воскресений прошло с троицына днЯ, сколько
с богоЯвлениЯ, сколько с пасхи?"  Љротт  -  симпатичный  человек,  у  него
симпатичнаЯ жена и двое симпатичных ребЯтишек.
   - Џосмотри-ка, ђут, ты заметила, как вырос наш ”ранцхен?
   - „а, господин Љротт, ваш ”ранцхен очень вырос.
   € Я уже начинаю забывать, что в тот день моЯ жизнь висела буквально  на
волоске; тогда Я так же, как и все, послушно написала  двести  раз  подрЯд
"Ќе кради"; разумеетсЯ, Я не отказываюсь ходить  на  вечеринки  к  Љонраду
ѓрецу, ведь там подают изумительные паштеты из  гусиной  печенки  и  белый
хлеб с зеленым сыром; если в доме ѓреца наступают кому-нибудь на ногу  или
опрокидывают бокал с вином, там не  говорЯт:  "€звините,  пожалуйста"  или
"Џардон", там говорЯт: "Sorry".
   ЉакаЯ теплаЯ трава у обочины дороги, какие у ‰озефа ароматные сигареты;
с тех пор как Я узнала, что аббатство взорвал отец, Я с таким же аппетитом
уплетаю монастырский хлеб и мед; как красив „енклинген в лучах  заходЯщего
солнца; нам надо поторапливатьсЯ, ведь на переодевание понадобитсЯ минимум
полчаса.


        11

   - Џодойдите ближе,  генерал.  Ќе  стеснЯйтесь,  новичков  первым  делом
представлЯют мне, ведь Я прожила в этом распрекрасном доме дольше всех; вы
что,  хотите  проткнуть  своей  тростью  весь  земной  шар?  ‡емлЯ-то  чем
виновата? € почему, завидЯ какую-нибудь стену,  часовню  или  теплицу,  вы
долго качаете  головой  и  бормочете  себе  под  нос:  "‘ектор  обстрела"?
‚прочем, это звучит красиво. "‘ектор обстрела" означает зеленую улицу  длЯ
пуль и снарЯдов. Љак вас зовут? Ћтто? Љестерс? џ не терплю  фамильЯрности,
не к чему представлЯтьсЯ друг другу,  к  тому  же  имЯ  Ћтто  уже  занЯто;
надеюсь, вы разрешите  звать  вас  просто  "‘ектор  обстрела".  „остаточно
взглЯнуть на вас, услышать ваш голос, ощутить ваше дыхание, чтобы  понЯть:
вы не только принЯли "причастие буйвола", вы питались только им, и  больше
ничем; в этом случае  вы  придерживались  строгой  диеты.  Ќу,  а  теперь,
новичок, ответьте: какого  вы  вероисповеданиЯ?  Љатолического?  ’ак  Я  и
знала, менЯ бы очень удивило, если бы  дело  обстоЯло  иначе;  значит,  вы
умеете прислуживать в церкви; ну конечно, ведь вас  воспитал  католический
патер; извините менЯ за то, что Я смеюсь; вот уже три недели, как мы  ищем
нового церковного служку; Ѓаллоша они признали здоровым и выписали; может,
вы  согласитесь  помочь  нам  хотЯ  бы  немножко.  ’ы  ведь  тихий,  а  не
буйнопомешанный,  и  твое  сумасшествие  сводитсЯ  к  одному-единственному
пунктику - во  всех  случаЯх  жизни,  когда  надо  и  когда  не  надо,  ты
бормочешь: "‘ектор обстрела"; ты навернЯка сумеешь перекладывать требник с
правой стороны алтарЯ на левую и с левой - на  правую,  навернЯка  сможешь
преклонЯть  колена  перед  дарохранительницей.  Џравда?  ‡доровье  у  тебЯ
отличное, все люди твоей профессии - здоровЯки, так что  ты  сумеешь,  биЯ
себЯ в грудь кулаками, произносить слова "mea culpa, mea culpa, mea maxima
culpa" и еще "kyrie eleison"  ["ѓосподи  помилуй"  (греч.)];  вот  видишь,
сведущий генерал, обученный католическим патером, еще может пригодитьсЯ; Я
предложу свЯщеннику нашей лечебницы сделать вас своим  новым  служкой.  ’ы
согласен, не так ли?
   ‘пасибо, сразу виден настоЯщий  кавалер;  нет,  вот  сюда,  пожалуйста,
свернем  к  теплице;  Я  хочу  показать  вам   кое-что,   имеющее   прЯмое
касательство к вашей профессии, и, пожалуйста, обойдемсЯ  без  ухаживаний,
мы не на уроке танцев, забудьте это, мне уже семьдесЯт  один  год,  а  вам
семьдесЯт  три,  не  целуйте  мне  ручку,  Я  не  желаю   заводить   здесь
стариковский флирт, эту чепуху надо бросить. Џосмотри! —то  ты  видишь  за
этим зеленоватым  стеклом?  Џравильно,  здесь  помещаетсЯ  арсенал  нашего
доброго  старшего  садовника;  он  стрелЯет  из  этих  ружей  в  зайцев  и
куропаток, в ворон и косуль, ведь наш садовник страстный  охотник;  Я  уже
давно заприметила у него один очень красивый и удобный  черный  предмет  -
пистолет. Ђ ну, выкладывай, чему тебЯ  учили,  когда  ты  был  фенрихом  и
лейтенантом; скажи мне, из  такой  штуковины  и  впрЯмь  можно  застрелить
человека? Џочему ты так побледнел, старый рубака, в свое времЯ ты  пожирал
"причастие буйвола" тоннами, а теперь у тебЯ поджилки  трЯсутсЯ,  когда  Я
задаю тебе самые простые  вопросы;  хватит  дрожать;  конечно,  Я  малость
спЯтила, но Я вовсе не собираюсь приставлЯть к твоей  семидесЯтитрехлетней
груди пистолет, чтобы сэкономить  государству  твою  пенсию,  Я  вовсе  не
намерена экономить что-либо нашему государству; ответь мне по-военному  на
мои по-военному четкие вопросы: можно ли выстрелом из пистолета  отправить
человека на тот свет? „а? •орошо! ‘кажи тогда, с какого  расстоЯниЯ  лучше
всего стрелЯть, чтобы попасть? Њетров с десЯти-двенадцати? ‘амое большее с
двадцати пЯти?
   Ћ боже, почему вы так разволновались? Ќеужели  старые  генералы  бывают
трусами? ‚ы сообщите куда следует? ‡десь  некому  сообщать;  когда-то  вам
вбили в голову, что все надо доносить начальству, и  теперь  вы  никак  не
можете избавитьсЯ от этой привычки... •орошо, если желаете, поцелуйте  мне
ручку, только молчите; завтра  утром  вы  будете  прислуживать  в  церкви,
понЯли? ‚ здешней церкви еще никогда не было такого красивого  седовласого
и представительного  служки...  Ќеужели  ты  не  понимаешь  шуток?  Ћружие
интересует менЯ просто так, по той же причине, по  какой  тебЯ  интересует
"сектор обстрела"; неужели ты еще не  усвоил,  что  по  неписаному  закону
каждый обитатель этого милого  дома  вправе  иметь  какую-нибудь  причуду;
тебе, в частности, дозволен заскок с "сектором обстрела";  не  бойсЯ,  все
здесь совершенно секретно... "‘ектор обстрела"... вспомни, ведь ты получил
хорошее  воспитание.  "‘  ѓинденбургом  вперед!  “ра!"  ‚идишь,  это  тебе
понравилось, с тобой всегда следует выбирать надлежащие выражениЯ,  теперь
свернем и пройдем  мимо  часовни,  а  может,  ты  хочешь  войти  внутрь  и
осмотреть арену своей будущей деЯтельности? “спокойсЯ, генерал, смотри, ты
еще не забыл, как входить в церковь, сними  шлЯпу,  опусти  пальцы  правой
руки в чашу со свЯтой  водой,  перекрестись,  ну  вот,  молодец,  преклони
колена и, глЯдЯ на неугасимую лампаду, повторЯй слова молитвы: "Ave Maria"
или "Ћтче наш"; тихонько, нет  ничего  более  прочного,  чем  католическое
воспитание; пора вставать, опускай опЯть пальцы в чашу  со  свЯтой  водой,
крестись, уступи даме дорогу, надень шлЯпу, вот  и  хорошо;  мы  опЯть  на
улице, какой теплый вечер и какие чудесные деревьЯ растут в этом  чудесном
парке, а вот и скамейка. "‘ ѓинденбургом вперед! “ра!" ’ебе это  по  душе,
да? Ђ как тебе нравитсЯ такаЯ фраза: "•очу ружье, хочу  ружье",  это  тебе
тоже по душе, не так ли? Ѓрось шутить; собственно говорЯ, _после_  ‚ердена
с такого рода шутками было раз и навсегда покончено; под ‚ерденом  погибли
последние кавалеры...  кавалеров  погибло  слишком  много,  слишком  много
любовников погибло за  один  раз.  ‡а  какие-нибудь  два-три  месЯца  было
уничтожено ужасно много хорошо воспитанных молодых людей; ты  не  пробовал
подсчитать, сколько учительского пота было пролито напрасно;  неужели  вам
никогда  не  приходила  в  голову  мысль  поставить  пулемет  в  вестибюле
ремесленной или торговой школы, в вестибюле  гимназии  и  сразу  же  после
выпускных экзаменов направить струю огнЯ из этого пулемета прЯмо в сиЯющие
лица юношей, только что окончивших курс? ’ы считаешь,  это  преувеличение?
Ќу, тогда разреши сказать тебе, что  и  в  действительности  многое  очень
часто кажетсЯ преувеличением;  с  выпускниками  тысЯча  девЯтьсот  пЯтого,
тысЯча  девЯтьсот  шестого  и  тысЯча  девЯтьсот  седьмого  годов  Я  сама
танцевала; Я ходила на пирушки с  этими  молодцами  в  фуражках,  с  этими
будущими выпивохами, а потом больше половины всех  трех  выпусков  погибло
под ‚ерденом. Ђ как по-твоему, сколько осталось в живых юношей, окончивших
школу в тысЯча  девЯтьсот  тридцать  пЯтом  году,  в  тридцать  шестом,  в
тридцать седьмом, в сорок первом или в сорок втором  годах?  Љакой  бы  из
этих выпусков ты ни взЯл - результат будет один и тот же;  и,  пожалуйста,
уйми свою дрожь. џ никак не могла предположить, что старые генералы  такой
трусливый народ. •орошо, возьми менЯ за руки.  Љак  менЯ  зовут?  ‡апомни,
здесь не спрашивают о таких вещах, здесь не принЯты визитные карточки и не
пьют на брудершафт, здесь переходЯт на "ты" без разрешениЯ, здесь  помнЯт,
что все люди братьЯ, даже если они враги. —асть из них,  старик,  -  очень
небольшаЯ  -  принЯла  "причастие  агнца",  остальные  принЯли  "причастие
буйвола". ЊенЯ зовут "•очу ружье", а моЯ фамилиЯ "‘  ѓинденбургом  вперед!
“ра!"; откажись полностью от  всех  твоих  мещанских  предрассудков  и  от
представлений о приличиЯх, здесь у  нас  нет  классов.  €  не  жалуйсЯ  на
проигранную войну. Ћ боже, неужели вы действительно проиграли  войну,  уже
две войны, одну за другой? ’аким молодчикам, как  ты,  Я  желаю  проиграть
семь войн подрЯд. Ќу а теперь довольно  хныкать,  мне  наплевать,  сколько
войн ты  проиграл.  Ќадо  оплакивать  погибших  детей,  а  не  проигранные
войны...  ’еперь  ты  будешь  прислуживать  в  церкви,  в   церкви   нашей
денклингенской лечебницы - это в высшей степени почетное  занЯтие;  только
не говори ничего о немецком будущем; Я сама читала в газете, что  немецкое
будущее полностью обеспечено. Ђ если ты обЯзательно хочешь  поплакать,  то
не плачь по крайней мере так жалобно. Ћни поступили с тобой несправедливо?
‡атронули твою  честь?  ’ы  считаешь,  что  честь  поругана,  если  первый
встречный чужеземец может тебЯ  задеть?  ‚едь  правда?  ђадуйсЯ,  в  нашем
богоугодном заведении тебе будет хорошо, здесь прислушиваютсЯ к  малейшему
стону, здесь считаютсЯ с любыми "комплексами"; все дело только в  деньгах;
если ты беден, тебЯ ждут побои и смирительнаЯ рубашка, зато здесь потакают
каждой твоей слабости, тебе разрешат даже выйти погулЯть и  выпить  кружку
пива в „енклингене; попробуй  крикни:  "‘ектор  обстрела!  Ћбеспечьте  мне
сектор обстрела длЯ третьей армии!" - и  сразу  же  кто-нибудь  отзоветсЯ:
"‘лушаюсь, господин генерал"; времЯ воспринимаетсЯ здесь не в целом, а  по
частЯм; оно никогда не становитсЯ историей, понимаешь? џ охотно верю,  что
ты уже видел мои глаза. ’ы говоришь, что  мои  глаза  были  у  человека  с
красным шрамом на переносице? џ верю тебе, но здесь запрещены воспоминаниЯ
и догадки, здесь  живут  только  сегоднЯшним  днем:  сегоднЯ  был  ‚ерден,
сегоднЯ умер ѓенрих, сегоднЯ  погиб  Ћтто,  сегоднЯ  тридцать  первое  маЯ
тысЯча девЯтьсот сорок второго года, сегоднЯ ѓенрих шепнул мне на ухо:  "‘
ѓинденбургом вперед! “ра!"; ты его знал, пожимал ему руку, вернее, это  он
пожимал тебе руку? •орошо, ну а теперь давай займемсЯ делом, Я до сих  пор
помню, какую молитву было труднее всего выучить служкам;  Я  учила  ее  со
своим сыном Ћтто и спрашивала  эту  молитву  у  него:  "Suscipiat  Dominus
sacrificium de manibus tuis ad laudem et gloriam nominis  sui",  а  теперь
идет самое трудное,  старик,  "ad  utilitatem  quoque  nostram,  totiusque
Ecclesiae sua sanctae" ["„а приимет господь жертву из рук твоих длЯ  хвалы
и во славу имени своего и также длЯ пользы  нашей  и  всей  свЯтой  церкви
своей" (лат.)], повторЯй за мной, да нет же, "ad utilitatem"  [длЯ  пользы
(лат.)], а не "utilatem", эту ошибку делают все... если хочешь,  Я  запишу
молитву на бумажке, а не то можешь учить ее по своему молитвеннику,  ну  а
теперь  до  свиданиЯ,  пора  ужинать,  "‘ектор  обстрела",   угощайсЯ   на
здоровье...
   Ћна прошла мимо часовни по широким темным дорожкам  назад  к  теплицам;
одни лишь стены были свидетелЯми того, как она отперла ключом дверь,  тихо
проскользнула между цветочными горшками  и  грЯдками,  от  которых  тЯнуло
сыростью, и вбежала в контору  старшего  садовника;  она  взЯла  со  стола
пистолет и опустила его  в  свою  мЯгкую  черную  сумочку;  кожаное  нутро
поглотило пистолет; замок легонько щелкнул; с  улыбкой  поглаживаЯ  пустые
цветочные горшки, она покинула теплицу и снова заперла дверь; одни  только
темные стены были свидетелЯми того, как  она  вынимала  ключ  из  замочной
скважины и медленно шла по широким темным дорожкам обратно к дому.


   •упертс подал ужин ей в комнату - чай,  хлеб,  масло,  сыр  и  ветчину;
улыбнувшись, он взглЯнул на нее и сказал:
   - ‚ы выглЯдите просто великолепно, сударынЯ.
   Ћна положила сумочку на  комод,  снЯла  шлЯпку  со  своей  темноволосой
головы, а потом с улыбкой произнесла:
   - ‘кажите, нельзЯ ли попросить садовника принести мне немного цветов?
   - ‘адовника теперь не найдешь, - ответил •упертс, - у него выходной, он
не поЯвитсЯ до завтрашнего вечера.
   - Ђ больше никому не разрешаетсЯ входить в теплицу?
   - Ќикому, сударынЯ, наш садовник на этот счет очень строг.
   - ‡начит, придетсЯ ждать до завтрашнего вечера, а может, Я  сама  куплю
цветы в „енклингене или в „одрингене.
   - ‚ы собираетесь пойти погулЯть?
   - „а, возможно. ‘егоднЯ такой  прекрасный  вечер,  мне  ведь  разрешено
выходить, не правда ли?
   - Љонечно, конечно... ‚ам разрешено... Ќо,  может,  все-таки  позвонить
господину советнику или господину доктору?
   - џ сама им позвоню, •упертс. Џожалуйста, дайте мне городской  телефон,
только надолго, прошу вас... •орошо?
   - Ќу разумеетсЯ, сударынЯ.


   Љогда •упертс  ушел,  она  открыла  окно  и  бросила  ключ  от  конторы
садовника в Яму с компостом, потом снова закрыла окно, налила в чашку  чай
и молоко, села и придвинула к себе телефонный аппарат.
   - €так, начнем! - тихо сказала она, пытаЯсь левой рукой унЯть  дрожь  в
правой руке, протЯнутой к телефонной трубке.
   - Ќачнем! - повторила  она.  -  ‘прЯтав  в  сумочке  смерть,  Я  готова
вернутьсЯ к жизни. Ќикто так и не  догадалсЯ,  что  одно  прикосновение  к
холодному металлу излечит менЯ; они слишком буквально понимали  мои  слова
про ружье,  мне  вовсе  не  нужно  ружье,  достаточно  пистолета,  начнем,
начнем... ‘кажите мне, который час?  Ќачнем.  Ѓархатный  голос  в  трубке,
скажи мне, осталсЯ ли ты таким же и можно ли тебЯ услышать, набрав тот  же
номер?
   ‹евой рукой она снЯла трубку и услышала гудки телефонной станции.
   ‘тоило •упертсу нажать кнопку, соединив менЯ с городом, как времЯ, мир,
действительность, немецкое будущее оказались тут  как  тут;  Я  сгораю  от
любопытства, как все это будет выглЯдеть в тот момент, когда  Я  выйду  из
заколдованного замка.
   Џравой рукой она набрала номер - три единицы  -  и  услышала  бархатный
голос, который произнес:
   - Џервый сигнал будет дан ровно в  семнадцать  часов  пЯтьдесЯт  восемь
минут и тридцать секунд по местному времени. - ЌапрЯженнаЯ тишина, сигнал,
и тот же бархатный голос сказал: - ‘емнадцать часов пЯтьдесЯт восемь минут
и сорок секунд. - ‚ремЯ набегало, заливаЯ смертельной бледностью ее  лицо,
а голос продолжал вещать: - ‘емнадцать  часов  пЯтьдесЯт  девЯть  минут  и
десЯть секунд...  и  двадцать  секунд...  и  тридцать  секунд...  и  сорок
секунд... и пЯтьдесЯт секунд. - ‘нова раздалсЯ резкий сигнал, и  бархатный
голос проговорил: - ‚осемнадцать часов, шестого сентЯбрЯ тысЯча  девЯтьсот
пЯтьдесЯт восьмого года.
   ...ѓенриху исполнилось бы сорок восемь лет,  €оганне  сорок  девЯть,  а
Ћтто сорок один; ‰озефу сейчас двадцать два года, ђут девЯтнадцать...
   ѓолос в трубке продолжал говорить:
   - ‚осемнадцать часов одна минута...
   Ћсторожно! €наче Я действительно сойду с ума, игра  пойдет  всерьез,  Я
вновь вернусь к сегоднЯшнему дню, на этот раз навеки, Я  не  сумею  найти,
лазейку, буду тщетно бегать вокруг высоких стен в  поисках  выхода;  времЯ
предъЯвлЯет мне свою визитную карточку, словно  вызов  на  дуэль,  но  его
нельзЯ принЯть. ‘ейчас шестое сентЯбрЯ тысЯча девЯтьсот пЯтьдесЯт восьмого
года, восемнадцать часов одна  минута  и  сорок  секунд;  кулак  возмездиЯ
разбил мне зеркальце, у менЯ осталось всего лишь  два  осколка,  в  них  Я
увидела свое лицо, покрытое смертельной бледностью;  да,  Я  слышала,  как
несколько часов подрЯд грохотали  взрывы,  слышала,  как  люди  возмущенно
шептали: "Ћни взорвали наше аббатство"; эту страшную новость, которую Я не
нахожу такой уж страшной, передавали из уст в уста сторожа и  привратники,
садовники и булочники.
   "‘ектор обстрела"... Љрасный шрам на переносице... синие  глаза...  кто
же это был? Ќеужели он? Љто он? џ бы взорвала все аббатства на свете, если
бы мне удалось вернуть ѓенриха или воскресить из мертвых  €оганну,  ”ерди,
кельнера по фамилии ѓроль и ќдит или хотЯ бы  понЯть,  кем  был  Ћтто?  Ћн
погиб под Љиевом; это звучит глупо, хотЯ и отдает историей; хватит  играть
в жмурки, старик, Я не стану больше завЯзывать тебе  глаза;  сегоднЯ  тебе
стукнет  восемьдесЯт,  а   мне   уже   семьдесЯт   один;   на   расстоЯнии
десЯти-двенадцати метров не так трудно попасть в цель; недели и дни,  часы
и минуты, хлыньте на менЯ. ‘колько сейчас секунд?
   - ‚осемнадцать часов две минуты и двадцать секунд...
   џ покидаю свой бумажный кораблик, чтобы броситьсЯ в открытый океан; как
Я бледна, переживу ли Я все это?
   - ‚осемнадцать часов две минуты и тридцать секунд...
   ќти слова подгонЯют менЯ; начнем, мне надо спешить, Я  не  хочу  больше
терЯть ни секунды, скорее.
   - ЃарышнЯ, барышнЯ, почему вы мне не отвечаете? ЃарышнЯ,  барышнЯ...  Я
хочу заказать такси, немедленно, очень спешно, помогите же мне. -  Ђх  да,
ведь магнитофоннаЯ лента не отвечает, это мне следовало бы  помнить;  надо
повесить трубку, снова снЯть ее и набрать  номер:  один-один-два.  Ќеужели
такси заказывают по тому же номеру, что и прежде?
   - ‚ денклингенском кинотеатре вы увидите, - произнес бархатный голос, -
также отечественный фильм "ЃратьЯ с хутора на болоте",  начало  сеансов  в
восемнадцать часов и в двадцать часов пЯтнадцать минут... в  додрингенском
кинотеатре идет боевик "‹юбовь способна на все".
   ’ише, тише, моЯ утлаЯ лодочка погибла, но Я умею плавать,  Я  научилась
плавать в Ѓлюхербаде в тысЯча девЯтьсот  пЯтом  году,  у  менЯ  был  тогда
черный купальный костюм с оборками и юбочкой, мы прыгали  головой  вниз  с
трамплина высотой в метр; надо взЯть себЯ в руки и перевести дух,  ведь  Я
умею плавать... интересно, что сообщат мне, когда Я наберу  один-один-три,
а ну, бархатный голос, ответь.
   - ...…сли вечером к вам придут гости, вы можете предложить  им,  следуЯ
нашим советам, вкусный и в то же времЯ недорогой ужин: на  первое  подайте
тартинки, запеченные с сыром и ветчиной, на второе горошек со сметаной и к
нему мЯгкий картофельный пудинг, потом шницель, прЯмо с грилЯ...
   - ЃарышнЯ, барышнЯ!.. - „а, Я знаю, магнитофонные ленты не отвечают.
   - ...и ваши гости скажут, что вы прекраснаЯ хозЯйка.
   ‘ейчас Я нажму на рычаг и  наберу  один-один-четыре...  ‘нова  слышитсЯ
бархатный голос:
   - ...итак,  вы  уложили  все  необходимое  длЯ  ночевки  в  кемпинге  и
приготовили себе еду длЯ пикника;  если  вы  решили  поставить  машину  на
крутом  склоне,  не  забудьте  о  ручном  тормозе.  †елаем  вам  приЯтного
воскресеньЯ в кругу семьи.
   “ менЯ ничего не выйдет, слишком много мне придетсЯ  наверстывать;  мое
лицо становитсЯ все бледнее и бледнее; когда-то оно  окаменело,  а  теперь
размЯкло, и по нему текут слезы. Џредательское времЯ,  словно  комок  лжи,
застрЯло во мне; зеркальце, зеркальце, осколок зеркальца,  ответь,  неужто
мои волосы и впрЯмь  поседели  в  камере  пыток,  где  отовсюду  раздаютсЯ
бархатные голоса; Я набираю один-один-пЯть,  и  заспанный  голос  отвечает
мне:
   - ’елефонный узел „енклинген.
   - ‚ы менЯ слышите, барышнЯ? ‚ы менЯ слышите?
   - „а, слышу.
   џ громко смеюсь.
   - Њне надо срочно свЯзатьсЯ с конторой архитектора ”емелЯ, Њодестгассе,
семь, или Њодестгассе, восемь, оба номера  можно  разыскать  под  фамилией
”емель, душенька. ‚ы не обидитесь, если Я буду называть вас "душенька"?..
   - „а нет, конечно, нет, сударынЯ.
   - џ очень тороплюсь.
   ЏослышалсЯ шелест переворачиваемых страниц.
   - џ нашла телефон господина ѓенриха ”емелЯ и телефон господина  доктора
ђоберта ”емелЯ. ‘ кем бы вы хотели поговорить, сударынЯ?
   - ‘ ѓенрихом ”емелем.
   - •орошо, не вешайте трубку.
   Ќеужели телефон по-прежнему стоит  у  него  на  подоконнике,  так  что,
разговариваЯ, он выглЯдывает на улицу и видит дом по Њодестгассе,  восемь,
где его дети играли когда-то в садике на  крыше,  и  лавку  ѓреца,  где  у
дверей всегда висела кабаньЯ  туша?  Ќеужели  там  действительно  раздалсЯ
сейчас телефонный звонок?
   ѓудки доносились откуда-то очень издалека, и  ей  казалось,  что  паузы
между ними длЯтсЯ вечность.
   - Љ сожалению, сударынЯ, никто не подходит к телефону.
   - ’огда, пожалуйста, соедините менЯ с другим номером.
   - •орошо, сударынЯ.
   Ќапрасно, все напрасно. Ќомер не отвечает.
   - ‚ таком случае вызовите мне, пожалуйста, такси, душенька, хорошо?
   - ‘ удовольствием. Људа?
   - ‚ денклингенскую лечебницу.
   - ‘ейчас, сударынЯ.
   - „а, •упертс, можете  унести  чай,  хлеб  и  закуску.  €,  пожалуйста,
оставьте менЯ одну; когда такси въедет в аллею, Я  сама  его  увижу;  нет,
спасибо, мне больше ничего  не  надо.  ‚ы  ведь  не  магнитофоннаЯ  лента,
правда? Ђх, Я вовсе не хотела вас обидеть, Я просто пошутила... ‘пасибо...
   …й было холодно; казалось, ее лицо съеживаетсЯ и становитсЯ все  меньше
и меньше; она увидела  в  оконном  стекле  это  усталое  старушечье  лицо,
изборожденное морщинами. Ќе  надо  плакать;  неужели  времЯ  действительно
вплело серебрЯные нити в мои черные  волосы?  џ  умею  плавать,  но  Я  не
предполагала, что вода такаЯ  холоднаЯ;  бархатные  голоса  терзают  менЯ,
возвращаЯ к действительности; Я стала старушкой с белой головой; мой  гнев
хотЯт обратить в мудрость, мечты  о  мести  -  в  жажду  всепрощениЯ;  они
собираютсЯ засахарить мою ненависть, перемешав  ее  с  мудростью,  но  мои
старые пальцы крепко вцепились в сумочку; в ней золото, которое Я  принесу
с собой из заколдованного замка, в ней выкуп за менЯ.
   ‹юбимый, забери менЯ отсюда, Я возвращаюсь домой. ’ам  Я  превращусь  в
седую и добрую старушку,  снова  буду  тебе  женой,  снова  стану  хорошей
матерью и заботливой бабушкой, которую можно расхваливать всем  друзьЯм...
"„а, наша бабушка долгие годы была больна, но теперь  выздоровела  и  даже
принесла с собой целую сумку золота..."
   —то мы закажем сегоднЯ вечером в кафе "Љронер"? ’артинки, запеченные  с
сыром и ветчиной, горошек со сметаной и шницель...  будем  ли  мы  кричать
"Ћсанна невесте „авидовой, она вернулась домой из заколдованного замка"? џ
знаю, этот матереубийца ѓрец принесет нам свои поздравлениЯ,  голос  крови
так и не заговорил в нем, не заговорил он и  в  Ћтто;  Я  выстрелю,  когда
учитель гимнастики будет ехать мимо нашего дома верхом на белой лошади. Ћт
беседки до улицы не  больше  десЯти  метров,  по  диагонали  будет  метров
тринадцать; Я попрошу ђоберта, чтобы он  вычислил  все  точно;  во  всЯком
случае, попасть в цель  будет  нетрудно;  мне  объЯснил  все  это  "‘ектор
обстрела"; такие вещи наш седой  служка  должен  знать;  завтра  утром  он
вступит  в  свою  новую  должность,  сумеет  ли  он  запомнить,  что  надо
произносить не "utilatem", a "utilitatem"? Љрасный шрам  на  переносице...
‡начит, он все же стал капитаном? Љак долго  длилась  война;  каждый  раз,
когда в аббатстве раздавалсЯ очередной взрыв, стекла начинали  дребезжать,
а утром на подоконнике лежал толстый слой  пыли;  Я  написала  пальцем  на
пыли: "ќдит, ќдит"; даже голос крови не мог бы заставить менЯ любить  ќдит
больше, чем Я ее любила; откуда ты Явилась к нам, скажи, ќдит?
   џ съеживаюсь все больше и больше; ты сумеешь перенести менЯ на руках от
такси к кафе "Љронер"; Я поспею как  раз  вовремЯ;  сейчас  самое  большее
восемнадцать часов шесть минут и тридцать секунд; на этот раз черный кулак
возмездиЯ - пистолет - раздавил тюбик губной  помады,  мои  дрЯхлые  кости
дрожат; мне страшно, Я не знаю, как выглЯдЯт теперь мои современники; Я не
знаю, остались ли они такими, как прежде. Ќу а как обстоит дело с  золотой
свадьбой, старик? Њы поженились в сентЯбре тысЯча девЯтьсот восьмого года,
тринадцатого сентЯбрЯ; ты уже забыл эту дату? Љак ты собираешьсЯ справлЯть
нашу золотую свадьбу? ‘едовласый юбилЯр и седовласаЯ  юбилЯрша,  а  вокруг
них целаЯ толпа внуков и внучек; прости менЯ за  то,  что  Я  смеюсь,  мой
„авид, но из тебЯ не вышло Ђвраама, зато в себе Я ощущаю что-то похожее на
смех  ‘арры,  чуть-чуть  похожее  -  на  большее   Я   не   способна;   из
заколдованного замка Я принесла с собой не только сумочку, полную  золота,
но и ореховую скорлупку смеха; пусть она мала, зато в моем смехе заключена
гигантскаЯ энергиЯ, куда более действеннаЯ, чем динамит ђоберта...
   ‚ы  очень  торжественно  шествуете  по  аллее  к  лечебнице,   чересчур
торжественно и чересчур медленно; сын ќдит возглавлЯет процессию,  но  кто
идет с ним рЯдом? ќта девушка не ђут; когда Я ушла из дому, ђут  было  три
года, и все-таки Я сразу узнаю ее, хотЯ ей минуло  уже  восемнадцать  лет;
нет, это не ђут; жесты у людей не менЯютсЯ; в  Ядре  ореха  уже  заключено
будущее дерево; как часто Я  наблюдала  когда-то  жест  ђут,  откидывавшей
рукой волосы со лба, - это был жест моей матери. ѓде  же  ђут?  Џусть  она
менЯ простит. ќта незнакомаЯ девушка очень красива; теперь Я понЯла: из ее
лона выйдут твои правнуки,  старик;  ты  думаешь,  их  будет  семью  семь?
Џрости, что Я смеюсь; у вас поступь герольдов, слишком медленнаЯ и слишком
торжественнаЯ;  может,  вы  хотите  забрать  с   собой   юбилЯршу,   чтобы
отпраздновать ее золотую свадьбу?
   ћбилЯрша готова, она сморщилась, как  старое-престарое  Яблоко;  можешь
отнести менЯ на руках к такси, старик, только побыстрее; больше Я не  хочу
терЯть ни секунды; ну вот, такси уже здесь; видите, как хорошо Я умею  все
организовывать, этому Я научилась, будучи  женой  архитектора;  пропустите
такси, а сами выстройтесь по обеим сторонам дороги:  справа  пусть  станет
ђоберт и красиваЯ незнакомаЯ девушка, а слева  старик  с  внуком;  ђоберт,
ђоберт, может быть, длЯ тебЯ настала пора оперетьсЯ на  чье-нибудь  плечо,
может быть, ты нуждаешьсЯ в помощи, в  поддержке?  ‚ходи,  входи,  старик,
принеси нам счастье. „авайте праздновать, давайте веселитьсЯ.  Ќаше  времЯ
пришло!


        12

   ‚стревоженный портье посмотрел на часы - было уже больше шести, а ‰охен
так и не ЯвилсЯ сменить его; постоЯлец из одиннадцатого  номера  спал  вот
уже двадцать один час подрЯд, повесив на дверную ручку  трафарет  "Џросьба
не беспокоить"; правда, до сих пор тишина за этой  дверью  еще  никому  не
показалась подозрительной, не слышалось зловещего шепота постоЯльцев и  ни
одна из горничных не вскрикнула. Ќастало времЯ ужина... ’емные  костюмы...
светлые платьЯ... повсюду серебро, горЯщие свечи и музыка; когда  подавали
салат из омаров, играли Њоцарта,  когда  приносили  мЯсные  блюда,  играли
‚агнера, а когда гости принимались за десерт - играли джаз.
   ‚ воздухе пахло бедой; портье испуганно  взглЯнул  на  часы,  секунднаЯ
стрелка, казалось, нарочито медленно приближалась к роковой  точке;  когда
она до нее дойдет, беда грЯнет, станет Явной; без  конца  звонил  телефон:
"“жин  в  двенадцатый  номер",  "“жин  в  двести   восемнадцатый   номер",
"ампанское  в  четырнадцатый  номер".  Ќеверные  жены  и  неверные  мужьЯ
требовали  соответствующих  стимулЯторов;  пЯтеро  богатых   бездельников,
слонЯющихсЯ по свету, сидели в холле, поджидаЯ автобус на аэродром  -  они
отлетали ночным рейсом.
   - „а, сударынЯ, перваЯ улица налево,  втораЯ  направо,  третьЯ  налево,
_древнеримские  детские  гробницы_   вечером   освещены,   фотографировать
разрешаетсЯ.
   Ѓабушка Ѓлезик, забившись в дальний угол, пила портвейн; в конце концов
она все же поймала ѓуго, сейчас он читал ей местную газету:
   -  "‚ора-карманника  постигла   неудача.   ‚чера   в   ќренфельдгюртеле
неизвестный  молодой  человек  пыталсЯ  вырвать  сумочку  из  рук  пожилой
женщины. Ћднако храброй старушке  удалось..."  "ѓосударственный  секретарь
„аллес..."
   - Ќу это уж пошла ерунда,  совершеннейшаЯ  ерунда,  -  сказала  бабушка
Ѓлезик, - Я не хочу слушать ни о политике, ни о международных делах,  менЯ
интересуют только местные новости.
   € ѓуго продолжал читать:
   - "...Ѓургомистр чествует заслуженного мастера бокса..."
   ‚ремЯ  тЯнулось  издевательски  медленно,  словно  нарочно   отодвигало
момент, когда грЯнет  беда;  тихонько  звенели  бокалы,  кельнеры  ставили
серебрЯные подносы, изысканно и мелодично постукивали фарфоровые  тарелки,
переносимые  с  места  на  место;  в  дверЯх   стоЯл   водитель   автобуса
авиакомпании;  указываЯ  на  часы,  он  жестами  поторапливал  отъезжающих
постоЯльцев; дверь, несколько раз качнувшись, мЯгко легла в  пазы,  обитые
войлоком, портье нервно поглЯдывал в свои записи: "Ћставить  номер  окнами
на улицу с 18:30 длЯ господина Њ.; оставить  двойной  номер  с  18:30  длЯ
тайного советника ”емелЯ с супругой,  обЯзательно  окнами  на  улицу";  "в
19:00 вывести на прогулку собачку Љесси из номера 114".  ’олько  что  этой
паршивой собачонке понесли Яйца, приготовленные на особый манер -  твердый
желток и мЯгкий белок, - и сильно поджаренные ломтики колбасы; разумеетсЯ,
мерзкое животное начнет привередничать, отказываЯсь от  еды;  господин  из
одиннадцатого номера спит вот уже двадцать один час и восемнадцать минут.
   - „а, сударынЯ, фейерверк начнетсЯ через полчаса после  захода  солнца,
то есть около девЯтнадцати  часов  тридцати  минут,  начало  парада  около
девЯтнадцати часов пЯтнадцати минут; к сожалению, Я не могу  сказать  вам,
будет ли господин министр присутствовать на нем.
   ѓуго продолжал читать, весело, словно школьник, отпущенный с уроков:
   - "...отцы города вручили заслуженному мастеру бокса  диплом  почетного
гражданина, а также специальную золотую медаль, котораЯ даетсЯ  только  за
особые заслуги в области  культуры.  ‚  заключение  чествованиЯ  состоЯлсЯ
банкет".
   Ѓогатые бездельники,  слонЯющиесЯ  по  свету,  наконец-то  убрались  из
холла.
   - „а, господа,  банкет  левой  оппозиции  в  синем  зале...  нет,  нет,
господа, праваЯ оппозициЯ - в желтом зале; дорогу указывают стрелки.
   Ѓог его знает, кто из них  левый,  а  кто  правый,  по  лицу  этого  не
определишь, в таких вещах ‰охен  разбираетсЯ  лучше,  политиков  он  видит
насквозь, здесь его никогда не подводит инстинкт; ‰охен узнает  настоЯщего
аристократа, даже если тот ЯвитсЯ в рубище, и разглЯдит  голодранца,  даже
если тот напЯлит на себЯ самое роскошное одеЯние; ‰охен отличил  бы  левых
от правых, хотЯ у них все, вплоть до меню, одинаково; ах да, сегоднЯ у нас
состоитсЯ еще один банкет  -  наблюдательного  совета  общества  "‚се  длЯ
общего блага".
   - Џожалуйста, в красный зал, милостивый государь.
   “ всех у них совершенно одинаковые  лица,  и  все  они  будут  есть  на
закуску салат из омаров - и  левые,  и  правые,  и  члены  наблюдательного
совета; когда подадут омаров, заиграют  Њоцарта,  к  мЯсному  блюду,  пока
гости будут смаковать густые соусы, начнут играть ‚агнера,  а  как  только
перейдут к десерту - джазовую музыку.
   - „а, сударь, в красном зале.
   €нстинкт никогда не подводит  ‰охена,  если  речь  идет  о  политике  и
политиках, зато во всех остальных случаЯх он пасует.  Љогда  овечьЯ  жрица
поЯвилась в отеле первый раз, ‰охен сразу сказал:  "‚нимание!  ќто  важнаЯ
птица", а когда потом к нам пришла та маленькаЯ бледнаЯ девушка с длинными
лохмами, с одной сумочкой в руках и с блокнотом под мышкой, тот  же  ‰охен
прошептал: "ЋбыкновеннаЯ шлюха". "Ќет, - возразил Я, - она делает  это  со
всеми, но _делает бесплатно_, значит, она не шлюха",  но  ‰охен  стоЯл  на
своем. "Ћна делает это со всеми, - говорил он,  -  _и  за  плату_".  ‰охен
оказалсЯ прав, но зато ‰охен не чует приближениЯ беды. ‚ тот день, когда к
нам приехала блондинка с сиЯющим лицом и тринадцатью чемоданами, Я  сказал
ему, глЯдЯ, как она входит в лифт: "„авай поспорим, что мы никогда  больше
не увидим ее живой"; ‰охен был совсем другого мнениЯ: "—епуха, просто  она
удрала на несколько дней от  мужа".  Ђ  кто  оказалсЯ  прав?  Љонечно,  Я.
Ѓлондинка принЯла соответствующую дозу снотворного  и  повесила  на  двери
трафарет "Џросьба не беспокоить"; ее не беспокоили двадцать четыре часа, а
потом  по  отелю  поползли  слухи:  кто-то  умер,  кто-то   умер   в   сто
восемнадцатом номере. ‚еселенькаЯ историЯ, доложу Я вам, когда часа в  три
днЯ в отель ЯвлЯетсЯ полициЯ, а в пЯть часов выносЯт покойника.  ‹учше  не
придумаешь.
   ”у, какаЯ у него морда, прЯмо как у буйвола. ЏлатЯной шкаф  с  манерами
дипломата, живой вес два центнера, походка как  у  таксы,  а  костюм  чего
стоит! Џохоже, важнаЯ персона, котораЯ нарочно держитсЯ в  тени;  спутники
его подходЯт к конторке, оба они менее важные.
   - Ѓудьте добры, номер длЯ господина Њ.
   - Ђх да, номер двести одиннадцать.  ѓуго,  поди  сюда,  проводи  господ
наверх.
   € в ту же минуту все трое - шесть центнеров живого веса,  облаченные  в
английское сукно, - бесшумно вознеслись на лифте вверх.
   - ‰охен, ‰охен, о боже, где ты пропадал?
   - €звини менЯ, - сказал ‰охен, - тебе ведь известно, что Я почти всегда
бываю аккуратен; особенно если знаю, что тебЯ ждут жена и дети, поверь,  Я
с удовольствием пришел бы вовремЯ, но  когда  дело  идет  о  голубЯх,  мое
сердце разрываетсЯ между обЯзанностЯми друга и обЯзанностЯми  голубЯтника;
уж коли Я выпустил шестерых  голубей,  мне  хотелось  бы  заполучить  всех
шестерых обратно, сам понимаешь, но в срок прилетело только пЯтеро, шестой
опоздал минут на десЯть и ЯвилсЯ соверше