минание  о
дожде примешиваетсЯ к  моим  воспоминаниЯм  о  всех  трагедиЯх  этой  войны.
ЌадвигаетсЯ вечер; он готовитсЯ расставить  этим  людЯм  большую,  как  мир,
западню.


        x x x

     €з  уст  в  уста  передаютсЯ  новые  приказы.  Ќам  раздают  гранаты  с
железными кольцами. "Љаждому взЯть по две гранаты!"
     Џроходит майор; он в  походной  форме,  подтЯнут,  держитсЯ  проще.  Ћн
говорит:
     - „обрые вести, ребЯта! Ѓоши удирают! ‚ы будете молодцами, правда?
     €звестиЯ вихрем облетают наши рЯды:
     - ‚переди нас идут марокканцы и двадцать перваЯ  рота.  Ђтака  началась
на правом фланге.
     Љапралов зовут к капитану. Ћни возвращаютсЯ  с  охапками  металлических
предметов. Ѓертран менЯ  ощупывает.  Ћн  что-то  прицепил  к  пуговице  моей
шинели. ќто кухонный нож.
     - ѓлЯди, что Я тебе привесил на шинель! - говорит  он.  Ћн  смотрит  на
менЯ, уходит, ищет других людей.
     - Ђ мне? - спрашивает Џепен.
     - Ќет,  -  отвечает  Ѓертран.  -  Ѓрать  добровольцев  длЯ  этого  дела
запрещено.
     Њы  ждем  в  глубинах  дождевого  пространства,  сотрЯсаемого  залпами,
лишенного других границ, кроме линий свирепой канонады. Ѓертран роздал  ножи
и возвращаетсЯ. Ќесколько солдат садитсЯ на землю; некоторые позевывают.
     ‚от пробираетсЯ самокатчик Ѓийет; он  держит  на  руке  резиновый  плащ
офицера и Явно отворачиваетсЯ от нас.
     - ’ы что ж? Ќе идешь с нами? - кричит ему Љокон.
     - Ќет, - отвечает Ѓийет. - џ в  семнадцатой  роте,  пЯтый  батальон  не
идет в атаку.
     - Ђ-а! ‚езет этому пЯтому батальону. Ћн никогда так  не  работает,  как
мы!..
     Ѓийет уже далеко; все смотрЯт ему вслед и недовольно хмурЯтсЯ.
     Љ  Ѓертрану  подбегает  какой-то  солдат  и  что-то   шепчет.   Ѓертран
оборачиваетсЯ к нам и говорит:
     - Џошли! Ќаш черед!
     ‚се вместе мы трогаемсЯ в  путь.  ‘тавим  ноги  на  ступеньки,  вырытые
саперами; локоть к локтю вылезаем из траншеи и взбираемсЯ на бруствер.


        x x x

     Ѓертран стоит на скате. Ћн окидывает нас  беглым  взглЯдом.  Њы  все  в
сборе. Ћн командует:
     - ‚перед!
     ѓолоса звучат странно. Њы выступили очень быстро, неожиданно.  ‚се  это
как сон. ‚ воздухе не слышно свиста. ‘реди рева пушек  Явственно  различаешь
необычайное затишье в ружейной пальбе...
     Њы, как автоматы, спускаемсЯ  по  скользкому  неровному  скату,  иногда
опираЯсь на ружье с примкнутым штыком. ѓлаз невольно  замечает  какую-нибудь
подробность:  развороченные  участки  земли,  редкие  кольЯ   с   оборванной
проволокой, обломки в Ямах. ’рудно поверить,  что  мы  днем  стоим  на  этом
скате;  несколько  уцелевших  солдат  еще  помнЯт,  как  они  со  всЯческими
предосторожностЯми проникали  сюда  в  темноте,  а  другие  только  украдкой
посматривали в эту сторону сквозь бойницы. Ќет, нас не  обстреливают.  –елый
батальон вышел из-под земли, и это, кажетсЯ, осталось незамеченным!  ‡атишье
таит все нарастающую угрозу. Ѓледный свет ослеплЯет нас.


     ‚есь откос покрылсЯ людьми; они спускаютсЯ одновременно с нами.  ‘права
вырисовываетсЯ рота, котораЯ направлЯетсЯ в овраг  через  ход  97,  когда-то
вырытый немцами и теперь почти разрушенный.
     Њы выходим за наши проволочные заграждениЯ. Ќас  еще  не  обстреливают.
Ќеловкие  солдаты  спотыкаютсЯ,  падают  и  поднимаютсЯ.   Џо   ту   сторону
заграждений мы перестраиваемсЯ и спускаемсЯ немного быстрей.  Ќаше  движение
невольно ускорЯетсЯ. ‚друг до нас долетают  несколько  пуль.  Ѓертран  велит
приберечь гранаты, ждать до последней минуты.
     Ќо звук его голоса  заглушаетсЯ:  внезапно  над  нами,  во  всю  ширину
спуска, вспыхивают  зловещие  огни,  раздираЯ  и  оглушаЯ  воздух  страшными
взрывами. Џо всей линии, слева  направо,  небо  мечет  снарЯды,  а  землЯ  -
взрывы. “жасающаЯ завеса отделЯет нас от мира, отделЯет нас от прошлого,  от
будущего. Њы останавливаемсЯ  как  вкопанные,  ошалев  от  внезапной  грозы,
разразившейсЯ со всех сторон; в едином порыве всЯ  наша  толпа  стремительно
бросаетсЯ вперед. Њы шатаемсЯ, хватаемсЯ друг за друга  среди  высоких  волн
дыма. ‘ грохотом проносЯтсЯ циклоны обращенной  в  прах  земли;  в  глубине,
куда мы несемсЯ все вместе, разверзаютсЯ  кратеры,  одни  рЯдом  с  другими,
одни в других. Њы больше не видим, куда попадают залпы.  ‘рываютсЯ  с  цепей
такие чудовищные, оглушительные вихри, что мы чувствуем  себЯ  уничтоженными
уже одним шумом этих громовых ливней, этих крупных звездообразных  осколков,
возникающих в воздухе. ‚идишь  и  чувствуешь,  что  эти  осколки  проносЯтсЯ
совсем близко над головой, шипЯт, как раскаленное железо  в  воде.  ‚друг  Я
ронЯю винтовку: дыхание взрыва обожгло  мне  руки.  џ  хватаю  ее,  шатаЯсь,
опустив  голову,  бегу  дальше,  в  бурю,  сверкающую  рыжими  молниЯми,   в
разрушительный  поток  лавы;  менЯ  подхлестывают  фонтаны  пыли  и  копоти.
Џронзительный  лЯзг  и  треск  пролетающих  осколков  причинЯют  боль  ушам,
ударЯют по затылку, пронзают виски, и невозможно  удержатьсЯ  от  крика.  Ћт
запаха серы переворачиваетсЯ, сжимаетсЯ сердце. „ыхание смерти нас  толкает,
приподнимает, раскачивает. Њы  бросаемсЯ  вперед  прыжками,  не  знаЯ  куда.
ѓлаза мигают, слезЯтсЯ, слепнут. ‚переди пылающий обвал. Џуть отрезан.
     ќто заградительный огонь. Ќадо пройти через огненный вихрь, сквозь  эти
страшные вертикальные  тучи.  Њы  проходим.  Њы  прошли.  Љакие-то  призраки
кружатсЯ, взлетают и падают, озаренные внезапными вспышками света. џ на  миг
различаю странные лица кричащих людей; эти  крики  видишь,  но  не  слышишь.
Љостер  огромными  красными  и  черными  громадами   падает   вокруг   менЯ,
разворачивает землю, вырывает ее  из-под  моих  ног  и  отбрасывает  менЯ  в
сторону, как упругую игрушку. Џомню, как Я перешагнул через  какой-то  труп;
он горел, весь черный; пунцоваЯ кровь потрескивала на огне, и, помню,  рЯдом
со мной полы чьей-то шинели запылали и оставили дымный след.  ‘права,  вдоль
всего хода 97, вспыхивали и теснились, как люди, вереницы страшных огней.
     - ‚перед!
     Њы почти бежим. ‹юди падают; одни валЯтсЯ всем телом,  головой  вперед,
другие смиренно опускаютсЯ, словно садЯтсЯ на землю. Њы отшатываемсЯ,  чтобы
не наступить на мертвые тела, простертые или вздыбленные, и  на  раненых,  -
эта западнЯ опасней: раненые бьютсЯ и цеплЯютсЯ за живых.
     Њеждународный ход!
     Њы добежали. „линные,  вьющиесЯ  стебли  колючей  проволоки  вырваны  с
корнем, отброшены, спутаны, сметены бомбардировкой.  Њежду  этими  железными
кустарниками, мокрыми от дождЯ, землЯ разрыта и свободна.
     Њеждународный ход не защищен. Ќемцы  его  оставили,  или  перваЯ  волна
атаки уже прошла  здесь...  €знутри  он  ощетинилсЯ  ружьЯми,  поставленными
вдоль  насыпи.  Ќа  дне  валЯютсЯ  трупы.  ‚  канаве  из  кучи  тел   торчат
неподвижные руки в серых рукавах  с  красными  кантами  и  ноги  в  сапогах.
Љое-где насыпь снесена, деревЯнное крепление раздроблено: весь  бок  траншеи
разбит, завален неописуемым мусором. ‚ других местах зиЯют круглые  колодцы.
“ менЯ особенно  сохранилось  воспоминание  о  траншее,  одетой  в  странные
лохмотьЯ,  покрытой  разноцветными  трЯпками:  длЯ  выделки   мешков   немцы
использовали сукна, бумажные и шерстЯные ткани с Яркими разводами;  все  это
награблено в каком-нибудь мебельном магазине. ќта пестрЯдь, эти  изрезанные,
изорванные лоскутьЯ висЯт, болтаютсЯ, хлопают и плЯшут на ветру.
     Њы рассыпались по траншее. ‹ейтенант  перепрыгнул  на  другую  сторону,
нагибаетсЯ, зовет нас криками и знаками:
     - Ќе задерживайтесь! ‚перед! „альше!
     Њы карабкаемсЯ по насыпи, хватаЯсь за ранцы, ружьЯ, плечи.  „но  оврага
разворочено снарЯдами,  завалено  обломками,  кишит  лежащими  телами.  Ћдни
неподвижны,  как  неодушевленные  предметы,  другие   тихо   шевелЯтсЯ   или
судорожно дергаютсЯ. ‡аградительный  огонь  продолжает  действовать  адскими
залпами позади нас, в том месте, которое мы  уже  прошли.  Ќо  там,  где  мы
находимсЯ,  у  подножиЯ  пригорка,  -  мертваЯ   зона   длЯ   неприЯтельский
артиллерии.
     Ќедолгое   сомнительное   затишье.    Њы    слышим    немного    лучше.
ЏереглЯдываемсЯ. ѓлаза лихорадочно блестЯт, к лицу прилила кровь. ‚се  дышат
с трудом; в груди колотитсЯ сердце.
     Њы смутно узнаем друг друга, как будто встречаемсЯ лицом к лицу  где-то
на далеких берегах смерти.  ‚  этом  проблеске,  среди  кромешного  ада,  мы
перекидываемсЯ отрывистыми фразами:
     - ќто ты?
     - Ќу и достаетсЯ нам!
     - ѓде Љокон?
     - Ќе знаю.
     - ‚идел капитана?
     - Ќет...
     - ’ы жив?
     - „а...
     ‹ощина уже позади. Џеред  нами  противоположный  склон.  Њы  взбираемсЯ
гуськом по лестнице, высеченной в земле.
     - Ћсторожно!
     „ойдЯ до середины лестницы, какой-то солдат, раненный осколком  снарЯда
в бок, падает, как пловец, вытЯнув вперед руки; с  головы  свалилась  каска.
—ернаЯ тень нырЯет куда-то в пропасть: Я мельком  замечаю,  как  над  черным
профилем развеваютсЯ волосы.
     Њы поднимаемсЯ на вершину.
     Џеред нами простираетсЯ бесцветный пустырь.  ‘начала  мы  видим  только
меловую каменистую изжелта-серую степь;  ей  нет  конца.  ‚переди  ни  одной
человеческой волны, ни  одного  живого  человека,  только  мертвецы;  свежие
трупы как будто еще страдают или спЯт; старые останки  размыты  дождЯми  или
почти поглощены землей.
     Ќаша цепь бросаетсЯ вперед рывками и выходит на  вершину;  Я  чувствую,
что рЯдом со мной два человека  ранены,  две  тени  брошены  на  землю;  они
падают нам под ноги, один - с пронзительным  криком,  другой  -  молча,  как
оглушенный ударом бык. ’ретий исчез, неистово взмахнув  руками,  словно  его
унес ветер.  Њы  бессознательно  смыкаем  рЯды  и  пробиваемсЯ  вперед,  все
вперед; брешь  заполнЯетсЯ  сама  собой.  “нтер  останавливаетсЯ,  поднимает
саблю, ронЯет ее, опускаетсЯ на колени, рывками  откидываетсЯ  назад;  каска
свалилась; он застывает, уставившись в небо. Ќаша цепь разрываетсЯ на  бегу,
чтобы не потревожить эту неподвижность.
     ‹ейтенанта уже не видно. Ќачальства больше нет... †иваЯ  волна,  бьющаЯ
в край плоскогорьЯ, нерешительно останавливаетсЯ. ‘реди  топота  ног  слышно
хриплое дыхание.
     - ‚перед! - кричит какой-то солдат.
     € все еще стремительней бегут вперед, к бездне.


        x x x

     - ѓде Ѓертран? - жалобно стонет кто-то из бегущих впереди.
     - ‚от! ’ам!..
     Ѓертран остановилсЯ, нагибаетсЯ к раненому, но быстро покидает  его,  а
раненый протЯгивает к нему руки и, кажетсЯ, рыдает.
     Љак  только  он  нас  догонЯет,  из-за  бугорка   раздаетсЯ   трескотнЯ
пулемета. ќто тревожнаЯ минута; она еще страшней той, когда  мы  шли  сквозь
землетрЯсение и заградительный огонь. ‡накомый голос  пулемета  отчетливо  и
грозно обращаетсЯ к нам. ‚о мы больше не останавливаемсЯ.
     - „альше! „альше!
     Њы задыхаемсЯ, хрипло стонем, но несемсЯ дальше, к горизонту.
     - Ѓоши! џ их вижу! - кричит кто-то.
     - „а... €з траншеи торчат головы... ќта  линиЯ  -  их  траншеЯ.  ‘овсем
близко. Ђ-а, скоты!
     „ействительно, мы различаем серые бескозырки; они  то  поднимаютсЯ,  то
опускаютсЯ  до  уровнЯ  земли,  в  пЯтидесЯти  метрах  за  полосой  изрытого
чернозема.
     Ључку людей, среди которой мчусь и Я, что-то подбрасывает. Њы  уже  так
близко; мы невредимы; неужели не дойдем? Ќет, дойдем! Њы широко  шагаем.  Ќе
слышно больше ничего. Љаждый бросаетсЯ вперед; каждого влечет этот  страшный
ров; все вытЯнулись; никто не может повернуть голову ни вправо, ни влево.
     —увствуетсЯ, что многие падают. џ отскакиваю вбок, чтоб  увернутьсЯ  от
внезапно возникшего  передо  мной  штыка,  примкнутого  к  падающему  ружью.
‘овсем близко от менЯ окровавленное лицо ”арфаде; он  выпрЯмлЯетсЯ,  толкает
менЯ, бросаетсЯ на ‚ольпата, бегущего рЯдом со мной, и  хватаетсЯ  за  него;
‚ольпат сгибаетсЯ, не останавливаЯсь  волочит  его  несколько  шагов,  потом
стрЯхивает его, отталкивает, не глЯдЯ, не знаЯ,  кто  это,  и  прерывающимсЯ
голосом, задыхаЯсь, кричит:
     - Џусти менЯ! „а пусти ты, черт!.. ’ебЯ сейчас подберут... Ќе бойсЯ!..
     ”арфаде с  размаху  падает  и  поворачиваетсЯ  во  все  стороны  лицом,
покрытым какой-то пунцовой маской, лишенной  всЯкого  выражениЯ,  а  ‚ольпат
уже далеко; он бессознательно повторЯет сквозь зубы: "Ќе  бойсЯ!"  -  и,  не
отрываЯсь, смотрит на линию немецких окопов.
     ‚округ  менЯ  градом  сыплютсЯ  пули;   все   чаще   солдаты   внезапно
останавливаютсЯ, медленно падают, бранЯтсЯ, размахивают руками, нырЯют  всем
телом, кричат, испускают  глухие,  бешеные,  отчаЯнные  вопли  или  страшный
стон, которым мгновенно исходит всЯ жизнь.  Ђ  мы,  еще  уцелевшие,  смотрим
вперед, бежим среди игр смерти, поражающей наугад живую плоть наших рЯдов.


     Џроволочные заграждениЯ. ‡десь есть нетронутаЯ  зона.  Њы  ее  обходим.
„альше пробита широкаЯ, глубокаЯ брешь: это огромнаЯ  воронка,  составленнаЯ
из множества воронок, баснословный кратер вулкана, вырытый пушкой.
     ќто зрелище ошеломлЯет. ЉажетсЯ, что  все  это  разрушение  исходит  из
недр земли. Џри  виде  подобного  разрыва  пластов  почвы  мы  еще  Яростней
бросаемсЯ  вперед;  некоторые  мрачно  покачивают   головой   и   не   могут
удержатьсЯ, чтоб не закричать даже в такую  минуту,  когда  слова  с  трудом
вырываютсЯ из глотки:
     - ‚от так так! Ќу и всыпали им! ‚от так так!
     Ќас словно несет ветром; мы бежим то вверх,  то  вниз,  поднимаемсЯ  на
пригорки,  спускаемсЯ  в  низины,  бежим  сквозь   эту   непомерную   брешь,
образовавшуюсЯ  в  земле,  истоптанной,  почерневшей,  обожженной  неистовым
пламенем.  Ќоги  прилипают  к  глине.  Њы  злобно  их   отдираем.   Џредметы
снарЯжениЯ, лоскутьЯ материи устилают рыхлую мокрую землю; белье  вывалилось
из разодранных сумок; поэтому мы не увЯзаем  в  грЯзи  и  стараемсЯ  ставить
ногу на это трЯпье, когда прыгаем в Ямы или взбираемсЯ на бугры.
     Џозади кричат, подгонЯют нас:
     - ‚перед, ребЯта! ‚перед, черт подери!
     - ‡а нами идет весь полк!
     Њы не оборачиваемсЯ, но, наэлектризованные  этим  известием,  наступаем
еще уверенней.


     ‡а насыпью, к которой мы  приближаемсЯ,  больше  не  видно  бескозырок.
‚переди валЯютсЯ трупы немцев; они или  навалены  в  кучи,  или  вытЯнуты  в
линию. Њы подходим. Ќасыпь  четко  вырисовываетсЯ  во  всем  своем  коварном
обличии. Ѓойницы... Њы близко, невероЯтно близко от них...
     Џеред  нами  что-то  падает.  ѓраната.  “даром  ноги   капрал   Ѓертран
отбрасывает ее так ловко,  что  она  взлетает  и  разрываетсЯ  как  раз  над
траншеей.
     € после этой удачи наш взвод подходит к самому рву.
     Џепен ползет по насыпи  между  трупов.  „остигает  краЯ  и  исчезает  в
траншее. Ћн вошел первым. ”уйЯд  размахивает  руками,  кричит  и  прыгает  в
траншею почти одновременно с ним... џ мельком вижу рЯд черных дьЯволов:  они
нагибаютсЯ, спускаютсЯ с гребнЯ насыпи в черную западню.
     ЏрЯмо перед нами в упор раздаетсЯ страшный залп; вдоль всего  землЯного
вала вспыхивает рампа огней. ЏридЯ в себЯ, мы отрЯхиваемсЯ и смеемсЯ во  все
горло злорадным смехом: пули  пролетели  слишком  высоко.  €  сейчас  же,  с
криком  и  ревом,  радуЯсь  избавлению,  мы  скользим,  катимсЯ   и   живыми
вваливаемсЯ в брюхо траншеи.


        x x x

     Ќас обволакивает непонЯтный дым. ‚ этой душной бездне  Я  вижу  сначала
только серо-голубые шинели. Њы идем то вправо, то влево,  подталкиваем  друг
друга; рычим, ищем. ЋборачиваемсЯ; в  руках  у  нас  ножи,  ружьЯ,  гранаты;
сначала мы не знаем, что делать.
     - ‘коты! Ћни в прикрытиЯх! - орут кругом.
     ‡емлЯ  сотрЯсаетсЯ  от  глухих  взрывов:  бой  идет   под   землей,   в
прикрытиЯх. Ќас вдруг разделЯют чудовищные  тучи  густого  дыма;  мы  больше
ничего не видим. Њы барахтаемсЯ, как утопающие,  в  едких  волнах  дыма.  Њы
наталкиваемсЯ на какие-то рифы; это скорчились, скрючились  люди;  где-то  в
глубине они истекают кровью  и  кричат.  Њы  едва  различаем  стены,  совсем
прЯмые, обложенные мешками с  землей;  белый  холст  разорван,  как  бумага.
€ногда тЯжелые испарениЯ колышутсЯ и редеют, и тогда  опЯть  видишь  полчища
нападающих. ‘ловно вырванный из этой пыльной картины  боЯ,  на  бруствере  в
тумане вырисовываетсЯ поединок; оба силуэта падают и погружаютсЯ во тьму.  џ
слышу несколько слабых возгласов: "Љамрад!" ќто  кричат  бледные,  исхудалые
солдаты в серых куртках; они  загнаны  в  развороченный  угол  траншеи.  Џод
чернильной тучей опЯть надвигаетсЯ гроза - толпа людей поднимаетсЯ в том  же
направлении, движетсЯ направо, прыжками и вихрЯми, вдоль  мрачной,  разбитой
плотины.


        x x x

     € вдруг мы чувствуем: все кончено. Њы видим, слышим, понимаем, что  наш
поток, докатившись сюда, через все заграждениЯ, не встретил  равного  потока
и что враг отступил. —еловеческаЯ стена распалась перед нами. ’онкаЯ  завеса
распылилась: немцы укрылись в норах, и  мы  их  хватаем,  словно  крыс,  или
убиваем. Ѓольше нет  сопротивлениЯ:  пустота,  безмернаЯ  пустота.  Њы  идем
вперед, как грозные рЯды зрителей.
     ‚сЯ траншеЯ разрушена. Ѓелые стены обвалились; траншеЯ кажетсЯ  вЯзким,
разрыхленным руслом реки, иссЯкшей в каменистых берегах, а кое-где  плоской,
круглой впадиной высохшего озера; по краЯм, на  откосе,  на  дне  -  ледЯные
груды трупов. € все это  заливают  новые  волны  наших  прибывающих  частей.
ЏрикрытиЯ извергают дым; подземные взрывы сотрЯсают воздух. џ  добираюсь  до
густой  толпы  людей,  которые  цеплЯютсЯ  друг  за  друга  и  вертЯтсЯ   на
расширенной арене. Љогда мы  приходим,  битва  кончаетсЯ;  всЯ  груда  людей
рушитсЯ; Я вижу: из-под нее вылезает Ѓлер; его  каска  повисла  на  ремне  и
держитсЯ на шее; лицо исцарапано; он испускает дикий вопль. џ  натыкаюсь  на
человека, который ухватилсЯ за  что-то  у  входа  в  прикрытие.  ЋстерегаЯсь
черного, зиЯющего, предательского люка, он держитсЯ левой рукой за столб,  а
правой  несколько   секунд   размахивает   ручной   гранатой.   ‘ейчас   она
разорветсЯ... Ћна  исчезает  в  дыре.  ‚зрыв!..  ‚  недрах  земли  раздаетсЯ
страшное эхо: вопль погибающих людей. —еловек хватает вторую гранату.
     „ругой солдат, подобрав с земли кирку, колотит ею и разбивает  подпорки
у входа в другое прикрытие. Џроисходит обвал. ‚ход засыпан. Ќесколько  теней
размахивают руками и утаптывают эту могилу.
     Ћдин, другой... ‘реди уцелевших людей,  добравшихсЯ  до  этой  желанной
траншеи под градом снарЯдов и пуль, Я с  трудом  узнаю  знакомые  лица,  как
будто всЯ прежнЯЯ жизнь вдруг  стала  чем-то  далеким.  ‹юди  потерЯли  свой
облик. ‚се охвачены неистовством.
     - Џочему мы остановились? - восклицает один, скрежеща зубами.
     - Џочему мы не идем к следующей траншее? - в бешенстве спрашивает  менЯ
другой. - ђаз мы уж здесь, мы добежим туда в два счета!
     - џ тоже хочу идти дальше!
     - џ тоже! Ђ-а, скоты!
     Ћни трепещут, как знамена; они,  как  славой,  гордЯтсЯ  своей  удачей:
ведь они выжили. Ћни неумолимы, упоены, опьЯнены самими собой.
     Њы  стоим,  топчемсЯ  на  завоеванном   участке,   на   этой   странной
разрушенной дороге, котораЯ извиваетсЯ по равнине и ведет от неизвестного  к
неизвестному.


     - Ќаправо!
     Њы идем дальше в определенном направлении.  Ќаверно,  это  передвижение
задумано где-то там, начальством. Њы ступаем по мЯгким телам; некоторые  еще
шевелЯтсЯ,  стонут  и  медленно   перемешаютсЯ,   истекаЯ   кровью.   ’рупы,
наваленные вдоль и поперек, как балки, давЯт раненых, душат, отнимают у  них
жизнь. —тобы пройти, Я отталкиваю чье-то обезглавленное, растерзанное  тело;
из его шеи хлещет кровь.
     ‘реди этого крушениЯ, среди глыб обвалившейсЯ или вздыбленной  земли  и
грузных обломков, над кишащей на дне  грудой  раненых  и  мертвецов,  сквозь
движущийсЯ лес дыма, поднЯвшегосЯ над траншеей и вокруг нее,  видишь  только
воспаленные, потные, багровые  лица  и  сверкающие  глаза.  ‹юди  как  будто
плЯшут, потрЯсаЯ ножами. Ћни веселы, уверены в себе, свирепы.
     Ѓой незаметно утихает. Љакой-то солдат спрашивает:
     - Ќу, а теперь что делать?
     ‚незапно бой опЯть разгораетсЯ: метрах в двадцати отсюда,  на  равнине,
у поворота серой насыпи, раздаетсЯ треск ружейных выстрелов,  мечущих  искры
вокруг зарытого пулемета, который харкает и как будто отбиваетсЯ.
     Џод крылом какого-то синевато-желтого сиЯниЯ люди все тесней  обступают
машину, изрыгающую огонь. џ узнаю недалеко от себЯ силуэт ЊенилЯ †озефа:  он
выпрЯмилсЯ, даже не стараетсЯ укрытьсЯ,  идет  прЯмо  туда,  где  прерывисто
лает пулемет.
     Њежду †озефом и  мной  из  траншеи  раздаетсЯ  залп.  †озеф  зашаталсЯ,
нагибаетсЯ и припадает на одно колено. џ подбегаю к нему; он говорит:
     - Ќичего... ‚ бедро... Љак-нибудь доползу.
     Ћн  становитсЯ  благоразумным,  послушным,  как  ребенок.  Ћн  тихонько
ползет к оврагу.
     џ еще точно представлЯю себе, откуда прилетела ранившаЯ †озефа пулЯ.  џ
пробираюсь слева, обходЯ опасное место.
     џ встречаю только одного из наших. ќто Џаради.
     - ’ы?
     џ смотрю на него.
     Ћн молча смотрит на менЯ.
     Ќас толкают солдаты; они  несут  на  плечах  или  под  мышкой  какие-то
железные орудиЯ, похожие на больших насекомых.  Ћни  загромождают  проход  и
разделЯют нас.
     - ‘едьмаЯ рота захватила пулемет! -  кричат  вокруг.  -  Ћн  больше  не
будет кусатьсЯ! ‘котина бешенаЯ! ‘котина!
     - Ђ теперь что делать?
     - Ќичего.
     Њы остаемсЯ  здесь.  Њы  сбились  в  кучу.  ‘адимсЯ.  †ивые  больше  не
задыхаютсЯ, мертвые больше не хрипЯт среди дыма, пламени  и  грохота  пушек,
доносившегосЯ со всех концов света. Њы не  знаем,  где  мы.  Ѓольше  нет  ни
земли, ни неба: одна сплошнаЯ туча. ‚ этой  драме  хаоса  намечаетсЯ  первое
затишье. ‚езде замедлЯютсЯ движениЯ и шумы. Љанонада  ослабевает,  и  где-то
уже  далеко  небо  сотрЯсаетсЯ,  словно  от  кашлЯ.  ‚озбуждение   улеглось;
остаетсЯ  только  бесконечнаЯ  усталость.  €  опЯть  начинаетсЯ  бесконечное
ожидание.


        x x x

     ѓде же неприЯтель?  Ћн  везде  оставил  трупы;  мы  видели  целые  рЯды
пленных: вот там виднеетсЯ  еще  один  рЯд,  скучный,  неЯсный,  дымный  под
грЯзным небом. Ќо главнаЯ часть рассеЯлась вдали. „о нас долетает  несколько
снарЯдов, но мы  над  ними  смеемсЯ.  Њы  спасены,  спокойны,  одни  в  этой
пустыне, где бесчисленные трупы соприкасаютсЯ с линией живых.
     Ќаступает ночь. Џыль улеглась. Ќад  длинной  канавой,  набитой  людьми,
простерсЯ мрак. ‹юди сходЯтсЯ, садЯтсЯ, встают, идут, держась  или  цеплЯЯсь
друг за друга. Ћни собираютсЯ между прикрытий, заваленных  трупами,  садЯтсЯ
на корточки.
     Љое-кто положил ружье на землю и отдыхает на краю рва,  устало  опустив
руки; вблизи видно, что лица почернели, обгорели, исполосованы  грЯзью,  что
глаза воспалены. ‚се молчат, но начинают искать...
     Њы замечаем силуэты санитаров; они ищут, нагибаютсЯ,  идут  дальше,  по
двое тащат тЯжелую ношу. ‘права слышатсЯ удары кирки и лопаты.
     џ брожу среди этой мрачной сутолоки.
     ‚ том месте, где снижаетсЯ насыпь траншеи, разрушеннаЯ  бомбардировкой,
кто-то сидит.  …ще  не  совсем  стемнело.  ‘покойнаЯ  поза  этого  человека,
который на что-то задумчиво смотрит, удивительно скульптурна. џ нагибаюсь  и
узнаю: это капрал Ѓертран.
     Ћн поворачиваетсЯ ко мне; в сумерках Я  чувствую:  он  улыбаетсЯ  своей
тихой улыбкой.
     - џ как раз собиралсЯ пойти за тобой, - говорит  он.  -  Њы  организуем
охрану траншеи, пока не получим известий о том, что  сделали  другие  и  что
происходит впереди. џ поставлю тебЯ часовым, в паре с Џаради, на  сторожевой
пост.
     Њы смотрим на тени  мертвецов  и  живых;  на  фоне  серого  неба  трупы
выделЯютсЯ чернильными  пЯтнами,  сгорбленные,  скрюченные  в  разных  позах
вдоль  всего  разрушенного  бруствера.  ‘транно  видеть   эти   таинственные
движениЯ,  в  которых   участвуют   неподвижные   мертвецы,   среди   полей,
умиротворенных смертью, где уже два года гремЯт сражениЯ и целые  солдатские
города бродЯт и стынут на огромных и бездонных кладбищах.
     ‚ нескольких шагах от нас проходЯт две тени; они беседуют вполголоса:
     - Ќу, Я, конечно, не стал его слушать и так всадил ему  в  брюхо  штык,
что еле вытащил.
     - €х было четверо в этой норе. џ крикнул, чтоб они вышли: они  вылезали
один за другим, Я их тут же приканчивал. Љровь текла  у  менЯ  по  рукам  до
самого локтЯ. „аже рукава слиплись.
     - ќх, - продолжал первый, - когда мы об этом будем  потом  рассказывать
дома, собравшись у очага или вокруг  свечи  (если  только  вернемсЯ),  никто
этому не поверит! ‚от беда, правда?
     - Ќу, на это мне наплевать, только бы вернутьсЯ! - отвечает  другой.  -
‘корей бы конец!
     Ѓертран обычно говорит мало и никогда не говорит о самом  себе,  однако
теперь он вспоминает:
     - Њне  пришлось  иметь  дело  с  тремЯ  сразу.  џ  колол   штыком   как
сумасшедший. „а, все мы озверели, когда ввалились сюда!
     ‘держиваЯ волнение, он повышает голос и вдруг восклицает, как пророк:
     - Ѓудущее! Љакими глазами потомство будет  смотреть  на  наши  подвиги,
раз мы сами не знаем,  сравнивать  ли  их  с  подвигами  героев  Џлутарха  и
ЉорнелЯ или с  подвигами  апашей!  €  все-таки...  посмотри!  …сть  человек,
который  возвысилсЯ  над  войной;  в  его  мужестве  бессмертнаЯ  красота  и
величие.
     џ опираюсь на палку и, склонившись, слушаю, впиваю в  себЯ  звучащие  в
тишине вечера  слова  этого  обычно  молчаливого  человека.  Ѓертран  звонко
кричит:
     - ‹ибкнехт!
     Ѓертран  встает,  скрестив  руки.  …го  голова  опускаетсЯ  на   грудь;
прекрасное лицо величественно; он похож на мраморную статую. Ќо он  еще  раз
прерывает молчание и повторЯет:
     - Ѓудущее! Ѓудущее! „ело будущего - стереть это  настоЯщее,  решительно
уничтожить его, стереть, как  нечто  гнусное  и  позорное.  €  все-таки  это
настоЯщее было необходимо, необходимо! Џозор военной  славе,  позор  армиЯм,
позор солдатскому ремеслу: оно превращает людей то  в  тупые  жертвы,  то  в
подлых палачей! „а, позор! ќто  правда,  но  эта  правда  еще  не  длЯ  нас.
‡апомни то, о чем  мы  сейчас  говорим!  ќто  станет  правдой,  когда  будет
записано среди других истин, которые  постигнет  человек.  Њы  еще  блуждаем
далеко от этих времен.
     Ћн особенно звучно рассмеЯлсЯ и задумчиво прибавил:
     - Љак-то раз, чтобы приободрить  их  и  заставить  идти  вперед,  Я  им
сказал, что верю в пророчества.
     џ  сел  рЯдом  с  Ѓертраном.  ќтот  солдат  всегда  делал  больше,  чем
полагалось по долгу службы, и все-таки уцелел; в эту  минуту  он  ЯвлЯл  мне
образ  людей,  воплощающих  высокое  нравственное   начало,   имеющих   силу
преодолеть все случайное и в урагане событий стать выше своей эпохи.
     - џ тоже так думал всегда, - пробормотал Я.
     - Ђ-а! - воскликнул Ѓертран.
     Њы переглЯнулись чуть удивленно и задумались.  Џосле  долгого  молчаниЯ
Ѓертран сказал:
     - Ќу, пора за работу! Ѓери ружье, пойдем!


        x x x

     ...‘ нашего сторожевого поста мы  видим,  как  на  востоке  разгораетсЯ
зарево, бледней и печальней пожара. Ћно рассекает небо  под  длинной  черной
тучей, котораЯ простираетсЯ, как дым огромного потухшего костра,  как  пЯтно
на лике мира. ќто опЯть наступает утро.
     ’ак  холодно,  что  невозможно  оставатьсЯ  неподвижным,  несмотрЯ   на
усталость, сковывающую тело.  „рожишь,  трЯсешьсЯ,  лЯзгаешь  зубами.  ѓлаза
слезЯтсЯ. Њало-помалу, невыносимо медленно  в  небе  пробиваетсЯ  свет.  ‚се
леденеет, все бесцветно и  пусто;  всюду  мертваЯ  тишина.  €ней,  снег  под
тЯжестью мглы. ‚се бело. Џаради шевелитсЯ; он -  белесый  призрак;  мы  тоже
совсем белые.  џ  положил  сумку  на  землЯной  вал,  и  теперь  она  словно
завернута в бумагу. Ќа дне Ямы плавают хлопьЯ мокрого,  изъеденного,  серого
снега, а под ним  чернаЯ  вода,  как  в  грЯзной  лохани.  ‘наружи  выступы,
выемки, груды мертвецов покрыты белой кисеей.
     ‚ тумане показываютсЯ две сгорбленные бугорчатые громады; они  темнеют,
приближаютсЯ,  окликают  нас.  ќто  пришла  смена.  “  солдат  красно-бурые,
влажные от холода лица: скулы  как  глЯнцевые  черепицы;  но  их  шинели  не
обсыпаны снегом; эти люди спали под землей.
     Џаради вылезает из Ямы. џ иду за ним по равнине; спина  у  него  белаЯ,
как у „еда-Њороза; походка  -  утинаЯ;  башмаки  облеплены  снегом;  на  них
белые, словно войлочные, подошвы. ‘гибаЯсь в три погибели,  мы  возвращаемсЯ
в окопы; на легком белом насте, покрывающем землю, чернеют  следы  сменивших
нас солдат.
     Ќад траншеей кое-где, в виде больших неправильных палаток,  натЯнут  на
кольЯ брезент, расшитый белым бархатом или  испещренный  инеем;  там  и  сЯм
стоЯт часовые. Њежду ними прикорнули тени; одни крЯхтЯт, стараютсЯ  укрытьсЯ
от холода, уберечь от  него  убогий  очаг  -  свою  грудь;  другие  навсегда
закоченели. Ќавалившись грудью на бруствер, раскинув руки, чуть  косо  стоит
мертвец. ‘мерть застигла его за работой; он убирал комьЯ  земли.  …го  лицо,
обращенное к небу, покрыто ледЯной корой,  как  проказой,  веки  и  глаза  -
белые, на усах застыла пена. Љругом зловоние.
     ‘пЯт еще другие люди, но не такие белые: слой снега  не  тронут  только
на неодушевленных предметах и на мертвецах.
     - Ќадо поспать.
     Њы с Џаради ищем уголок, нору, где бы укрытьсЯ и сомкнуть глаза.
     - Ќе беда, если там мертвЯки, - бормочет Џаради. - ‚  такой  холод  они
продержатсЯ и не очень будут смердеть.
     Њы идем дальше, мы так устали, что наши  взглЯды  словно  волочатсЯ  по
земле.
     ‚друг  Я  вижу:  рЯдом  никого  нет.  ѓде  Џаради?  Ќаверно,  улегсЯ  в
какую-нибудь Яму. Њожет быть, он менЯ звал, а Я не слышал.
     Ќавстречу мне идет Њартро.
     - €щу, где бы поспать; Я стоЯл на часах, - говорит он.
     - џ тоже. Џоищем вместе.
     - Ђ что это за кавардак? - спрашивает Њартро.
     €з хода сообщениЯ, совсем близко, раздаетсЯ топот ног и гул голосов.
     - Џолным-полно солдат... ‚ы кто такие?
     Љакой-то парень отвечает:
     - Њы - пЯтый батальон.
     Џрибывшие  остановились.  Ћни  в  полном  снарЯжении.  Ќаш   собеседник
садитсЯ передохнуть на выпирающий из рЯда мешок и кладет на  землю  гранаты.
Ћн вытирает нос рукавом.
     - ‡ачем вы сюда пришли? ‚ам сказали зачем?
     - џсное дело, сказали. Њы идем в атаку. ’уда, до конца.
     Ћн кивает головой в сторону севера. Њы с любопытством разглЯдываем  их,
замечаем подробности и спрашиваем:
     - ‚ы захватили с собой все барахло?
     - Ќе пропадать же ему! ‚от и тащим!
     - ‚перед! - раздаетсЯ команда.
     Ћни встают, идут дальше; у  них  сонные  лица;  глаза  опухли;  морщины
углубились. ’ут и юноши с тонкой шеей, с  тусклым  взглЯдом,  и  старики,  и
люди среднего возраста. Ћни идут обычным мирным шагом. ’о, что им  предстоит
совершить, кажетсЯ нам выше человеческих сил,  хотЯ  накануне  мы  сами  уже
совершили все это. ‚ыше человеческих сил... Ђ между тем эти солдаты идут  на
север.
     - ‘мертники! - говорит Њартро.
     Њы расступаемсЯ перед ними с каким-то восхищением и ужасом.
     Ћни прошли. Њартро качает головой и бормочет:
     - ’ам, на другой стороне, тоже готовЯтсЯ. ’ам люди в серых куртках.  ’ы
думаешь, они рвутсЯ в бой? „а ты рехнулсЯ! ’огда зачем  же  они  пришли?  €х
пригнали, знаю, но все-таки и они кое  в  чем  виноваты,  раз  они  здесь...
знаю, знаю, но все это странно.
     Џроходит какой-то солдат, и Њартро вдруг говорит:
     - Ђ-а, вот идет этот, как его, верзила, знаешь? Ќу  и  громадина!  џ-то
ростом не вышел, сам знаю, но этого уж слишком вытЯнуло  вверх.  Љаланча!  Ђ
какой всезнайка!  …го  уж  никто  не  переплюнет!  ‘просим  его,  где  найти
землЯнку.
     - …сть ли прикрытиЯ? - переспрашивает великан, возвышаЯсь  над  Њартро,
как  тополь.  -  …ще  бы...  ‘колько  хочешь.  -  Ћн  вытЯгивает  руку,  как
семафор. - ѓлЯди: вот "‚илла фон ѓинденбург", а там  "‚илла  ‘частье".  …сли
будете недовольны, значит, вы очень уж привередливые  господа.  Џравда,  там
на дне есть жильцы, но они не шумЯт, при них можно говорить громко!..
     - ќх, черт! - восклицает Њартро через четверть часа после того, как  мы
устроились в одной из этих Ям. - ‡десь жильцы,  о  которых  этот  страшенный
громоотвод не говорил.
     ѓлаза Њартро слипаютсЯ и приоткрываютсЯ; он почесывает бока и руки.
     - ‘пать хочетсЯ до черта! Ђ уснуть не придетсЯ! Ќе выдержишь!
     Њы начинаем зевать, вздыхать и наконец зажигаем  маленький  огарок;  он
мокрый и не хочет гореть, хотЯ мы прикрываем его рукой. Њы зеваем и  смотрим
друг на друга.
     ‚  этом  немецком  убежище  несколько  отделений.  Њы  прислонЯемсЯ   к
перегородке из плохо прилаженных досок; за ней, в погребе ќ 2, люди тоже  не
спЯт: сквозь щели пробиваетсЯ свет и слышатсЯ голоса.
     - ќто ребЯта из другого взвода, - говорит Њартро.
     Њы бессознательно прислушиваемсЯ.
     - Љогда Я был в отпуску, - гудит невидимый  рассказчик,  -  мы  сначала
горевали: вспоминали моего беднЯгу брата,  он  в  марте  пропал  без  вести,
наверно убит, и нашего сынишку †юльена, призыва пЯтнадцатого  года  (он  был
убит в  октЯбрьском  наступлении).  Ђ  потом  понемногу  мы  с  женой  опЯть
почувствовали себЯ счастливыми. —то поделаешь? “ж больно  нас  забавлЯл  наш
малыш, последний, ему пЯть лет... Ћн хотел играть со мной в солдаты.  џ  ему
смастерил ружьецо, объЯснил устройство  окопов,  а  он  прыгал  от  радости,
словно птенчик, стрелЯл в менЯ, кричал и смеЯлсЯ. Њолодчина мальчугашка!  Ќу
и старалсЯ ж он! €з него выйдет отличный  солдат.  ‚  нем,  брат,  настоЯщий
воинский дух!
     Њолчание. Џотом гул разговоров,  и  вдруг  слышитсЯ  слово  "Ќаполеон",
потом другой солдат или тот же самый говорит:
     - ‚ильгельм - вонючаЯ тварь: ведь это он захотел воевать. Ђ Ќаполеон  -
великий человек.


        x x x

     Њартро  стоит  недалеко  от  менЯ  на  коленЯх,  на  дне   этой   плохо
закупоренной Ямы, тускло освещенной огарком;  сюда  вдруг  врываетсЯ  ветер,
здесь  кишат  вши;  воздух,  согретый  дыханьем   живых,   насыщен   трупным
запахом...
     Њартро смотрит на менЯ; он, как и  Я,  еще  помнит  слова  неизвестного
солдата, который сказал: "‚ильгельм - вонючаЯ тварь, а  Ќаполеон  -  великий
человек",  и  восхвалЯл  воинский  дух  единственного  оставшегосЯ  в  семье
ребенка.
     Њартро опускает руки, качает головой,  и  от  слабого  света  на  стене
поЯвлЯетсЯ тень этих движений, резкаЯ карикатура на них.
     - ќх, - говорит мой скромный товарищ, - все мы неплохие люди, да еще  и
несчастные. Ќо мы слишком глупы, слишком глупы!
     Ћн опЯть поворачиваетсЯ ко мне. “ него заросшее лицо, похожее на  морду
пуделЯ, и прекрасные, как у собаки,  глаза,  которые  удивлЯютсЯ,  о  чем-то
смутно размышлЯют и, в чистоте своего неведениЯ, начинают что-то постигать.
     Њы выходим из прикрытиЯ. Ќемного потеплело; снег растаЯл, и  все  опЯть
покрылось грЯзью.
     - ‚етер слизал сахар, - говорит Њартро.


        x x x

     Њне приказано отвести †озефа ЊенилЯ на  Џилонский  перевЯзочный  пункт.
‘ержант Ђнрио выдает мне эвакуационное свидетельство длЯ раненого.
     - …сли встретите по дороге Ѓертрана, - говорит Ђнрио,  -  скажите  ему,
чтоб поторапливалсЯ. Ћн пошел сегоднЯ ночью на работу по службе  свЯзи;  его
ждут уже час; ротному не терпитсЯ; он вот-вот рассвирепеет.
     џ отправлЯюсь вместе с †озефом; он еще бледней  обычного;  как  всегда,
молчит и медленно тащитсЯ. ‚ремЯ от времени он  останавливаетсЯ  и  морщитсЯ
от боли. Њы идем по ходам сообщениЯ.
     ‚друг навстречу нам идет человек. ќто ‚ольпат. Ћн говорит:
     - џ пойду с вами до конца спуска.
     …му нечего делать; он помахивает великолепной витой палкой  и  щелкает,
словно  кастаньетами,  драгоценными  ножницами,  с   которыми   никогда   не
расстаетсЯ.
     Џушки молчат. ’ам, где скат скрывает нас от пуль, мы все трое  вылезаем
из траншеи. ‹ьет дождь. ‚ыйдЯ, мы сейчас же натыкаемсЯ на сборище солдат.  “
их ног, во мгле, на бурой равнине, лежит мертвец.
     ‚ольпат юркает в толпу и  протискиваетсЯ  к  простертому  телу,  вокруг
которого стоЯт эти люди. ‚друг он оборачиваетсЯ к нам и кричит:
     - ќто Џепен!
     - Ђ-а! - говорит †озеф, почти терЯЯ сознание.
     Ћн опираетсЯ о мою руку. Њы подходим. Џепен лежит, вытЯнувшись во  весь
рост; руки судорожно сжаты; по щекам стекают  струи  дождЯ;  лицо  опухло  и
чудовищно посерело.
     ‡десь стоит солдат с киркой в руках;  он  вспотел;  у  него  черноватые
морщинистые щеки; он рассказывает о смерти Џепена:
     - Ћн вошел в прикрытие, где спрЯтались боши. Ђ  мы  этого  не  знали  и
стали прокуривать нору, чтоб очистить ее от немцев; мы проделали  эту  штуку
и нашли беднЯгу  мертвым;  он  вытЯнулсЯ,  как  кошачьЯ  кишка,  среди  этой
немчуры, которой он успел пустить кровь. Њолодчина! •орошо  поработал!  Њогу
это подтвердить: ведь Я мЯсник из предместьЯ Џарижа.
     - Ћдним парнем меньше в нашем взводе! - говорит ‚ольпат.
     Њы  идем  дальше.  ’еперь  мы  -  в  верхней  части  оврага,  там,  где
начинаетсЯ плоскогорье; мы пробежали его во времЯ  атаки  вчера  вечером,  а
сегоднЯ уже не узнаем.
     ђавнина казалась мне совсем плоской, а на самом деле она  покатаЯ.  ќто
невиданнаЯ живодернЯ.  Ћна  кишит  трупами,  словно  кладбище,  где  разрыты
могилы.
     ‡десь бродЯт солдаты; они разыскивают тех,  кто  был  убит  накануне  и
ночью, ворошат останки, опознают их по какой-нибудь примете, а не  по  лицу.
Ћдин солдат, стоЯ на коленЯх, берет из рук  мертвеца  изодранную,  стершуюсЯ
фотографию - убитый портрет.
     Љ небу от снарЯдов поднимаютсЯ  кольца  черного  дыма;  они  выделЯютсЯ
вдали, на горизонте; небо усеЯно черными точками: это реют стаи воронов.
     ‚низу, среди  множества  неподвижных  тел,  бросаютсЯ  в  глаза  зуавы,
стрелки  и  солдаты  €ностранного  легиона,   убитые   во   времЯ   майского
наступлениЯ; их легко узнать: они разложились  больше  других.  ‚  мае  наши
линии доходили до Ѓертонвальского  леса,  в  пЯти-шести  километрах  отсюда.
Ќачалась одна из страшнейших атак за времЯ этой войны и  всех  войн  вообще;
солдаты единым духом добежали  сюда.  Ћни  составлЯли  тогда  клин,  который
слишком выдалсЯ вперед, и попали под перекрестный огонь пулеметов,  стоЯвших
справа и слева от пройденной линии. ‚от уже несколько  месЯцев,  как  смерть
выпила глаза и сожрала щеки убитых, но даже по этим останкам,  разбросанным,
развеЯнным непогодой и почти превращенным в  пепел,  мы  представлЯем  себе,
как их крошили пулеметы; бока и спины продырЯвлены, тела разрублены  надвое.
‚алЯютсЯ черные и восковые  головы,  похожие  на  головы  египетских  мумий,
усеЯнные личинками и остатками насекомых; в зиЯющих черных ртах  еще  белеют
зубы; жалкие потемневшие обрубки раскиданы, как обнаженные  корни,  и  среди
них - голые желтые черепа в красных фесках с  серым  чехлом,  истрепавшимсЯ,
как папирус. €з кучи  лохмотьев,  слипшихсЯ  от  красноватой  грЯзи,  торчат
берцовые кости, а сквозь дыры  в  тканЯх,  вымазанных  чем-то  вроде  смолы,
вылезают  позвонки.  ‡емлю  устилают  ребра,  похожие  на   прутьЯ   старой,
сломанной клетки, а рЯдом - измаранные, изодранные  ремни,  простреленные  и
расплющенные флЯги  и  котелки.  ‚округ  разрубленного  ранца,  лежащего  на
костЯх и на охапке лоскутьев и предметов снарЯжениЯ,  белеют  ровные  точки;
если нагнутьсЯ, увидишь, что это суставы пальцев.
     ‚сех этих непохороненных мертвецов в конце концов  поглощает  землЯ,  -
кое-где из-под бугорков торчит только кусок  сукна:  в  этой  точке  земного
шара уничтожено еще одно человеческое существо.
     Ќемцы, которые еще вчера были  здесь,  оставили  без  погребениЯ  своих
солдат рЯдом с нашими; об этом  свидетельствуют  три  истлевших  трупа;  они
лежат один на другом, один в другом; на голове у них серые фуражки,  красный
кант которых не виден под серым  ремешком;  куртки  -  желто-серые,  лица  -
зеленые. џ рассматриваю одного из этих мертвецов; от шеи  до  прЯдей  волос,
прилипших к шапке, это - землистаЯ каша; лицо превратилось в  муравейник,  а
вместо глаз - два прогнивших плода. „ругой -  плоский,  иссохший,  лежит  на
животе; спина в лохмотьЯх; они почти развеваютсЯ по ветру; лицо, руки,  ноги
уже вросли в землю.
     - ЏоглЯдите! ќто свеженький!..
     ‘реди равнины, под дождливым, холодеющим небом, на этом похмелье  после
оргии резни, воткнута в  землю  обескровленнаЯ,  влажнаЯ  голова  с  тЯжелой
бородой.
     ќто один из наших:  рЯдом  валЯетсЯ  каска.  €з-под  опухших  век  чуть
виднеютсЯ застывшие, как будто фарфоровые  белки  глаз;  в  зарослЯх  бороды
губа блестит, как улитка. Ћн, наверно, упал  в  воронку  от  снарЯда,  а  ее
засыпал другой снарЯд и зарыл этого  солдата  по  самую  шею,  как  немца  с
кошачьей головой у "Љрасного кабачка".
     - џ его не узнаю, - с трудом говорит †озеф, медленно подходЯ.
     - Ђ Я его знаю, - отвечает ‚ольпат.
     - ќтого бородача? - слабым голосом спрашивает †озеф.
     - „а у него нет бороды. ‘ейчас увидишь.
     ‚ольпат садитсЯ на корточки, проводит палкой под  подбородком  трупа  и
отделЯет от него ком грЯзи, котораЯ служила этой голове оправой  и  казалась
бородой. Ћн поднимает каску, надевает ее на голову мертвеца  и  прикладывает
к его глазам вместо очков кольца своих знаменитых ножниц.
     - Ђ-а! - воскликнули мы. - ќто Љокон!
     - Ђ-а!
     Љогда внезапно узнаешь о смерти кого-нибудь из тех, кто сражалсЯ  рЯдом
с вами и жил одной с вами жизнью,