нии.  Њой  долг  -  защищать  вас  от
завистников, которые непременно захотЯт отнЯть, ваше добро.
     Ђлькальд встретил их словами: "„обро пожаловать, счастливцы, обрученные
с удачей". Ћни и в самом деле походили на  новобрачных,  смущенные  всеобщим
ликованием и восторгом. Љто-то из окружающих позаботилсЯ, чтобы им  поднесли
по стопочке мексиканской водки.
     Џришел телеграфист Џоло Љамей  с  гурьбой  мальчишек,  тащивших  вороха
телеграфных лент. ђасшифровывать их было некогда. ’елеграммы все  прибывали.
Љамей оставил вместо себЯ помощника - сам он больше не мог  писать,  онемела
рука.
     -   ’олько   в   президентском   дворце   видел    подобную    пропасть
телеграмм...заметил комендант. - € во всех  одно  и  то  же.  ЏоздравлЯют  и
просЯт подаЯниЯ. …сть тут и такие умники, что и поздравить забыли, им не  до
того, сразу норовЯт в карман залезть.
     Ђ толстуха ’оЯна крутилась, вертелась в толпе,  да  и  вылезла  наконец
прЯмо к Ѓастиансито Љохубулю  под  бок  и  зашептала,  молЯ  его  помочь  ей
выкупить брошку с камешками.
     - ‡аложена... нету больше ничего... - повторЯла она  и  тыкала  пальцем
себе в расщелину меж грудей: раньше с помощью брошки  можно  было  уменьшить
декольте.
     - Џодождите, сеньора, - отмахивалсЯ Ѓастиансито, - мы сами  еще  ничего
не имеем.
     - Ѓольшое спасибо, мне достаточно  вашего  обещаниЯ...  Љонечно,  когда
сможете!
     Ќа лицах жемчужинками искрилсЯ пот. Ќикому  и  в  голову  не  приходило
долго задерживатьсЯ, да и в Љомпании их  ожидали.  Ћднако  званые  гости  не
отваживались покинуть  убежище,  каким  служила  длЯ  них  комендатура.  Љто
оградит  их  от  взбудораженной  толпы,  если  даже  здесь,  в   присутствии
начальника гарнизона, человека решительного и беспощадного, их  без  всЯкого
зазрениЯ совести толкали, норовили к стенке прижать?
     ђадость друзей, восторги первых минут, когда  были  поднЯты  стаканы  с
вином, когда все пели под гитару и отправились  затем  в  повозке  вместе  с
конвоем в комендатуру, уступали место корыстному домогательству чужих людей,
желавших  поглазеть  на  счастливцев,  потрогать  их,  похлопать  по  спине,
поговорить по душам, как с закадычными приЯтелЯми.
     Љохубуль приблизилсЯ к коменданту, читавшему телеграммы, и сказал:
     - …сли вы не дадите охрану, нас убьют...
     - “бить не убьют, но могут  затеЯть  скандал,  могут  напасть.  Љто  их
знает, этих  проходимцев,  которые  тут  шлЯютсЯ,  мексиканцев,  кубинцев...
‘хватЯт кого-нибудь из вас, а потом... Љто будет в ответе?  ‚оеннаЯ  власть,
комендант, который вас не уберег. џ уж знаю, приЯтель, чем тут пахнет. ‚ы не
только в Љомпанию поедете под конвоем,  -  Я  отрЯжу  вам,  кроме  того,  по
солдату длЯ постоЯнной охраны. Ѓудете жить в своих домах как узники, но  что
поделаешь, вы уже  не  простые  смертные,  какими  были  до  того,  как  вас
облагодетельствовал этот гринго. ‘начала он, говорЯт, шаталсЯ по  плантациЯм
и хохотал, как сумасшедший,  а  потом,  видимо,  совсем  спЯтил,  когда  вам
наследство оставил.
     Ђлькальд Џаскуаль „иас сказал, что, пожалуй,  пора  уже  ехать  дальше,
ведь в конторе Љомпании их ждут официальные  лица,  прибывшие  с  самолетом,
остальные наследники и судьЯ.
     - Џравильно, - согласилсЯ  комендант.  -  €,  вопреки  новому  приказу,
сеньоры поедут в сопровождении конвойных.
     Ђлькальд, наследники, конвоиры и толпы людей - одни в повозках,  другие
пешком - снова отправились в путь.
     Ћт жаркой духоты густел пот и  липла  к  лицу  дорожнаЯ  пыль.  ‡арево,
вечернее зарево на  побережье.  Ћгонь  неба  и  огонь  земли  соединились  в
пожарище, полыхаЯ на  горизонте  Ярчайшей  киноварью,  кумачом,  кармином  и
кровью  меж  стройных  колонн  банановых  кустов,  над  равнинами  и  дикими
зарослЯми, над прЯмой чертой морЯ. Ђ наверху, в океане сладкого воздуха, за-
жигались первые звезды и сыпались жемчугом в соленую безбрежность. € в  этой
красной  полутьме  по  тропкам  и  стежкам,  срезаЯ  петли  большой  дороги,
двигались те, кто хотел присутствовать при оглашении завещаниЯ, оставленного
людЯм, которые до этого утра были такими же, как они, и сейчас такие же...
     - ’олько... деньгами прикрыли! - прогундосил какой-то гнусавый  человек
на ухо мулатке с лицом цвета сухих листьев,  приплюснутым  носом,  маленьким
ртом и широкими скулами.
     - Ќикогда не видела, - сказала мулатка, - нигде не видела. •отЯ  гринго
один раз дарили деньги. Ћтцу моему подарили много-много денег,  просто  так,
не по наследству... Њного-много дали отцу...
     - Ќо ведь не за красивые же глаза!
     - Љрасивые, у отца красивые глаза! „ва года назад похоронили его, да...
     - Ќет, не путай, Я хочу сказать, что не  в  подарок  отец  твой  деньги
получил...
     - Ћх, много...
     Њулатка раскрыла глаза во всю ширь -  ох,  много,и  казалось,  что  она
таращила их, ни на что не глЯдЯ; взглЯд висел в воздухе.
     - ѓринго дали ему деньги за то, чтобы он  отдал  землю,  чтобы  убралсЯ
оттуда...
     - Ћн и ушел в столицу, ушел отсюда.  Ђнастасиа,  сестра  моЯ,  осталась
там, в столице. џ, сестра Ђнастасии, родилась потом, родилась тут.
     - Ђ почему твоЯ сестра не захотела вернутьсЯ?
     - џ не знаю. Ђнастасиа всегда звала менЯ туда. ’ут лучше. Ћна пишет  из
столицы. Њать ей не отвечает.
     - Ђ отцу твоему сколько денег дали?
     - Ћх, много...
     Ќа косогоре, где зыбучий  песок,  озаренный  огненным  блеском  заката,
отсвечивал металлом, шуршали шаги темных мулов. ѓнусавый и мулатка скользили
вниз боком, напрЯгшись всем телом и взЯвшись за руки, чтобы не упасть.
     - ’ы небось была бы рада и пЯтой части такого наследства?
     - Ћх, многоѓнусавый втЯгивал ноздрЯми ее запах, запах пота
     и стиснутого платьем тела, крепкого, как сплав дерева и бронзы. Ќюхал и
разглЯдывал ее. ђазглЯдывал и, нарочно терЯЯ равновесие, прижималсЯ к ней.
     - ’оба, если бы Я имел власть  здешнего  колдуна  ђито  Џерраха,  Я  бы
сделал  так,  чтобы  при  чтении  завещаниЯ  вместо  имен  всех  наследников
прочитали только одно имЯ: ’оба!
     - ’обиас... “ менЯ имЯ мужчины. Ћтец сказал, что Я душой мужчина. „ушой
мужчина, но телом женщина.
     - ’оба - наследница одиннадцати миллионов долларов!
     - Ћх, много!
     € она снова уставилась в пустоту, как слепаЯ, широко раскрыв  глаза,два
белых озерка на желтоватом лице.
     ѓнусавый  уже  не  ловил  ее  запах,  он  упивалсЯ  трепетным  ореолом,
флюидами, плЯсавшими вокруг ’обы, окутанной рубиновой, почти огненной мглой.
     -  ’оба,  зачем  нам  туда  идти?..  ‘только  народу...   ђаз   уж   мы
встретились... ђаз уж мы вместе...
     - Њать не хотела идти... Ћтец умер, тут похоронили.
     - ђаз уж мы встретились, раз уж мы вместе,  давай  посидим,  посмотрим,
как народ идет. €дут, идут,  как  муравьи  большеголовые.  ’олько  головы  и
различишь да пЯтки голые. €дут. Ђ зачем? ‚едь не им  счастье-то  улыбнулось.
‡ачем же тогда? Ђ затем идут, ’оба... - повернувшись лицом к ней и  взЯв  за
руки, он пыталсЯ усадить ее на землю, плывшую из-под ног, - затем,  что  они
недовольны своей жизнью, а мир без любви - это  мир  недовольных,  мир,  где
царЯт деньги, жадность, слава, прихоть и власть. € они идут,  ’оба...  -  Ћн
отпустил ее руки и обнЯл за талию, чтобы приблизить к себе, вбираЯ в себЯ ее
запах, как вбирают  запах  морских  глубин,  вдыхаЯ  всю  целиком,  стараЯсь
коснутьсЯ ресницами ее ресниц, чтобы  губы  были  близко-близко,  а  дыхание
слилось в один страстный вдох. - Ћни идут и потому, что в новых  миллионерах
каждый словно видит себЯ, ставшего богачом,  отыгравшегосЯ  за  все  прошлые
беды и будущие; потому что наследники такие же люди, как  эти,  ’оба,  такие
же, как вот эти, ’оба,  но,  перестав  теперь  быть  ими,  счастливцы  будут
представлЯть этих людей на празднике богачей. - Ђ какой в  этом  толк?  ‚едь
потом, после того  как  их  причислЯт  к  лику  всемогущих,  они  все  равно
останутсЯ вшивыми пеонами,  снова  окажутсЯ  в  дерьме,  будут  валЯтьсЯ  по
больницам и сгниют в общей могиле! …сть  ли  во  всем  этом  толк,  есть  ли
смысл...
     - Ћх, много...
     € поцелуй загасил на губах ’обы слово, которое она  повторЯла,  раскрыв
глаза широко-широко.
     Ќе понимаЯ того, о чем  говорил  гнусавый  учитель  деревенской  школы,
мулатка ощущала завораживающую силу доброго слова, потому что не  иначе  как
только доброе слово заставило ее остановитьсЯ, позволить взЯть себЯ за руки,
обнЯть, поцеловать.
     Ќочь и вечер. ‡везды и полыхание вечера. €  муравьиное  шествие  людей,
которые ползли к строениЯм, освещенным сотнЯми электрических ламп,  -  озеро
света в жаркой мгле, белый корень, вырытый из земли.
     - ’оба...
     Ћни остались одни на склоне холма, на мЯгком песке. Ћн снова  поцеловал
ее и, целуЯ, ловил ее запах, прижимал к себе, к своему сердцу, жаждал, чтобы
все, все принадлежало ему  в  этом  гибком  существе,  -  весь  сонм  гимнов
наслаждению и погибели.
     - Џлатье рветсЯ. “ менЯ одно платье.  Ћдно...шептала  ’оба.  ЃескрайнЯЯ
ночь, а на ее добром лице - радость повиновениЯ, радость, неизвестно отчего,
неизвестно отчего... - ѓоворите, говорите еще, хорошие слова...  -  пыталась
она защититьсЯ.
     - “ тебЯ твердые коленки, ’оба...
     - Ћт молениЯ. Њать молитсЯ, и Я молюсь на коленЯх. Ћтца тут похоронили.
     -  Ќо  у  тебЯ  стройные  ноги.  Љак  банановые  черенки,  еще  нежные,
молодые...
     ’оба  почувствовала,  как  чужаЯ  рука  скользнула  по  ее  бедру.  Ћна
раскинула руки и распЯтьем глЯдела в небо.
     - ’оба, на что глЯдишь? ‘окровища божьи хочешь увидеть? - бормотал  он,
ласкаЯ ее. - —то видишь там?..
     - Ћх, много...
     € белые глаза ее шевельнулись,  пЯтна  горЯчей  извести  среди  ресниц,
жестких, как конский волос.
     - Њы сейчас  более  счастливы,  чем  наследники  всех  этих  миллионов.
–арство небесное мы сегоднЯ терЯем, но  завтра  утром  оно  будет  наше,  мы
найдем счастье, надежду, стоит только поднЯть голову и посмотреть  на  небо.
ќти бесценные сокровища не минуют нас...
     Џриглушенный крик  мулатки  потерЯлсЯ  в  редких  кустиках  на  отлогом
склоне. Ќаплыв странной тоски. ‘цепление тел. ‘умма двух существ, двух  тел,
двух бесконечных величин любви.
 
     ‚ просторном салоне длЯ начальства  и  высших  чиновников  зажжены  все
люстры, открыты все окна, занЯты все стульЯ, окружены все помосты игроками в
bowling {€гра в шары (англ.).}, которые прибыли как раз  вовремЯ  и  сидели,
развалЯсь и улыбаЯсь; в дверЯх толпилась прислуга, а  в  проходах  -  мелкие
служащие. Џриступили к оглашению  завещаниЯ  ‹естера  ‘тонера,  или  ‹естера
Њида, документа, составленного в Ќью-‰орке в присутствии адвокатов  Ђльфреда
и ђоберта „освелл  и  запротоколированного  лиценциатом  ђехинальдо  ‚идалем
Њотой. Ђдвокаты и лиценциат сидели  за  отдельным  столом  рЯдом  с  судьей,
секретарем суда, алькальдом, вице-президентом и членами правлениЯ Љомпании.
     ‹естер ‘тонер назвал единственной и  универсальной  наследницей  своего
имущества и акций свою супругу ‹иленд ”остер де ‘тонер; в случае  ее  смерти
наследниками становились следующие лица: ‹ино ‹усеро де ‹еон, •уан ‹усеро де
‹еон, ђосалио Љандидо ‹усеро де  ‹еон,  -  сыновьЯ  ныне  покойных  Ђделаидо
‹усеро и ђосалии де ‹еон де ‹усеро; ‘ебастьЯн Љохубуль ‘ан •уан -  сын  ныне
покойных ‘ебастьЯна ЉохубулЯ и Ќикомедес ‘ан •уан де Љохубуль; Њакарио  Ђйук
ѓайтан, •уан ‘остенес Ђйук ѓайтан  -  сыновьЯ  ныне  покойных  ’имотео  Ђйук
ѓайтана и •осефы ѓайтан де Ђйук ѓайтан.
     - ќй, потише там! - прикрикнул Њейкер ’омпсон на людей,  толпившихсЯ  в
дверЯх и под окнами.  Ћн  накануне  приехал  поездом  вместе  с  лиценциатом
‚идалем Њотой и своим слугой •уамбо, чтобы сопровождать братьев „освелл в их
поездке по плантациЯм на ’ихоокеанском побережье и по всем тем  местам,  где
вместе с женой ‘тонер обрел свое счастье и смерть и  где  он  ни  с  кем  не
общалсЯ,  кроме  этих  темных  крестьЯн,  желаЯ  лишь  одного  -   построить
справедливый мир.
     Ѓлизнецы „освелл - удивительное зрелище длЯ присутствующих, при виде их
люди толкали друг друга, хихикаЯ, шепчась и гримасничаЯ, - по приезде  своем
в тропики не могли оторватьсЯ от освежающего напитка  из  плодов  гуанабано.
(No more whisky - довольно виски, гуа-на-бана!) Ћни  прикладывали  к  потным
лицам - невозможнаЯ  парильнЯ!  -  огромные  белые  платки,  которыми  затем
обмахивались.  (Tropic!..  ’ропики!..)  Ћни  были  такими  одинаковыми,  что
выделЯли равное число капель пота и притом одновременно.  (No  more  whisky,
гуа-на-бана!.. Tropic!.. Tropic!..)
     ‘екретарь огласил  завещание,  и  судьЯ  вызвал  наследников  подписать
документ. Ћни подошли - бледные, молчаливые, суровые. ‹ино  ‹усеро  протЯнул
дрожащую руку и ткнул пером наугад, не склонЯсь к бумаге, чтобы  не  пролить
слез, которые он изо всех сил сдерживал.
     Љ завещанию был приложен акт о кончине ‹естера и ‹иленд, - - акт прилип
к документу, будто какое-то большое плоское насекомое, загадочное насекомое,
на полосатом брюхе которого в строчках, скрепленных  печатью,  одна  краткаЯ
фраза сообщила о смерти двух существ;  тощее  насекомое,  почти  прозрачное,
сквозь  которое  просвечивал  бешеный  хаос  мЯтущейсЯ   листвы,   деревьев,
швырЯющих в небо змеистые ветви и летЯщих вместе с корнЯми  за  ними  вслед;
ослеплЯющие тучи пыли, оглушающий рев урагана, глубокие,  но  гулкие  взрывы
океана - все это вырывалось оттуда, из бумажного насекомого, из насекомого -
акта о кончине, -  и  виделсЯ  в  нем  ђито  Џеррах  (сагусан...  сагусан...
сагусан...), и слышалсЯ беззвучный смех  мертвой  головы  ќрменехило  Џуака,
и...
     ’еперь, когда доньЯ ‹иленд умерла, ‹ино  ‹усеро  мог  позволить  своему
сердцу говорить о любви к ней. „оньЯ ‹иленд пахла так, как  пахнет  ореховое
дерево, когда его пилишь; пахла и сверкала, как орешник под зубьЯми пилы.
     "‘пасибо, ‹ино..."- сказала она в тот раз, когда он снимал ее с лошади,
уперев костылЯми свои руки ей под мышки, так, чтобы пальцы  легонько  задели
грудь. „огадывалась ли она о чем-нибудь? ‘казала только: "‘пасибо, ‹ино".
     "Ќе стоит благодарности, доньЯ ‹иленд",  -  ответил  он  хрипло;  горло
сдавило, сердцу стало тесно в груди.
     "’ам акула, берегитесь".
     ќто сказал он в другой раз. „оньЯ ‹иленд купалась с  супругом  в  устье
реки. ‹ино, пораженный ее красотой, бросилсЯ в воду  и,  будто  оберегаЯ  от
опасности, прижал донью ‹иленд к себе.
     ’рус! Џочему же, когда  ее  везли  мертвую,  у  него  не  хватило  духу
поцеловать прЯдь огненно-золотых волос,  выбившуюсЯ  из-под  белого  савана,
которым прикрыли труп в то утро, когда буйствовал ураган?
     Џосле  того  как  документ  скрепили  подписЯми,  конвоиры   предложили
наследникам и остальным сеньорам пройти в столовую  служащих  Љомпании,  где
было  расставлено  угощение:  виски,  ликеры,  вина  и  сандвичи.  ‡аправилы
Љомпании похлопывали новых миллионеров по спине, как жеребцов, которые вдруг
перестали бегать на четырех ногах и начали ходить на двух.
     Ћтметив  торжественное  событие,  все  вышли  на  свет  улиц,  а  потом
погрузились в ’емь дорог. ‹юди  и  светлЯчки.  ‘амолет  на  Ярко  освещенной
посадочной площадке казалсЯ большой птицей из серебрЯной фольги.
  
  
        XII
  
     ‚ечером  народ  группками  стекалсЯ  к  "‘емирамиде",  усадьбе  братьев
‹усеро, стоЯвшей на том самом месте, где Ђделаидо,  их  отец,  построил  дом
столько лет назад, сколько стукнуло теперь •уану и ‹ино.  ЌесмотрЯ  на  свой
возраст, "‘емирамида" казалась  игрушечной,  словно  была  закончена  только
вчера. Њного изменений и обновлений произведено за  это  времЯ,  и  все  длЯ
того, чтобы строение не рухнуло; его расширили, заново отстроили,  хотЯ  дом
будто бы и не старел, - на побережье ничто не стареет:  все  слишком  быстро
изнашиваетсЯ и, как здешние люди, не дрЯхлеЯ, вдруг падает замертво.
     Ћт того дома,  который  некогда  воздвиг  тут  своими  руками  Ђделаидо
‹усеро, окрасив стены в розовое, а цоколь в желтое - так была одета  ђосалиЯ
де ‹еон в день их знакомства: блузка розоваЯ, юбка желтаЯ, -  осталось  одно
воспоминание. Џо мере того как увеличивалась семьЯ, дом рос вширь  и  ввысь:
пришлось перекрыть крышу, сменить стропила и вообще все перестроить,  а  "на
самый последок", как выразилсЯ •уанчо, надо было еще переложить  две  стены,
чтобы разместить обе семьи, его и ‹ино, - ђосалио Љандидо был  холост  и  не
требовал отдельного помещениЯ. Џравда, перестройка, не оставлЯвшаЯ камнЯ  на
камне от старого дома, была произведена только со  смертью  матери:  старуха
всегда плакала, слыша разговоры о том, что надо разобрать и поднЯть потолки,
увеличить комнаты, расширить галерею, сделать выше кухню...
     Џосле оглашениЯ завещаниЯ народ толпами двинулсЯ к  "‘емирамиде".  Ћдни
освещали себе путь электрическими фонариками, другие - большими  фонарЯми  и
Яростно-Яркими смолЯными факелами. ‘опровождаемые конвоирами  наследники  во
главе с ‹ино подошли к дому, и вдруг все они -  и  ‹ино,  и  его  братьЯ,  и
остальные - утонули в  объЯтьЯх  людей:  со  ступеней  лестницы,  ведущей  в
галерею, каскадом хлынула на них толпа.
     - Ќи стыда  нет,  ни  совести  у  этих  сеньоров  гринго,  -  жаловалсЯ
комендант ’оЯне. - Џотому-то Я и носа не высунул  из  кабинета.  Џредставьте
себе: читать такое завещание и не создать никакой торжественной  обстановки.
‚се у них так - с кондачка.
     - Џышности захотел мой комендант...
     - "Њой" оставь при себе, ’оЯна, Я никому не принадлежу.
     - Ќу, тогда сеньор комендант...
     - Ќу, нет. "‘еньор" тоже оставь при себе: сеньор, господь наш, сидит на
небе одесную от бога-отца.
     - Ќу, тогда комендант...
     - ‚от так мне больше нравитсЯ. Ќе надо ни "мой", ни "сеньор". € захотел
Я не пышности, а церемонии. ’о, что они там проделали - огласили  завещание,
- Я мог бы и в комендатуре сделать. „а уж дело известное. ‘удьишка  этот  из
кожи лезет, только бы им угодить: он, наверное, и надоумил их так  устроить.
€ сделать-то как следует не сумели. •оть бы минутой молчаниЯ почтили господ,
оставивших наследство.
     Љомендант  пожал  руку  ‹ино  ‹усеро,  а  ’оЯна   поспешила   навстречу
Ѓастиансито, которого просила в комендатуре о выкупе "одной штуковинки".
     ѓитары братьев ‘амуэлей,  маримба,  принесеннаЯ  из  деревни,  и  трубы
бродЯчих циркачей-музыкантов громыхали вовсю, изгонЯЯ тишину. ‘  музыкантами
пришли  три  канатных  плЯсуньи  и  два  клоуна.  ЏлЯсуньи  украсили  волосы
испанскими гребнЯми, а плечи прикрыли мантильЯми, - кроме них, никто так  не
куталсЯ в эту адскую жару. “ клоунов, "Ѓанана"  и  "Ѓананчика",  были  белые
лица, насурьмленные брови, лиловые губы и желтые уши.
     - Ђлькальд циркачек себе привел... - заметил мальчишка, взобравшийсЯ на
кокосовую пальму, чтобы ничего не упустить из праздничного зрелища.
     - ‚он та, котораЯ с ним говорит, самаЯ бедоваЯ...сказал другой.
     - Ђ вон идут "ѓнусавый" и ’оба... - послышалсЯ голос с высоты.
     - ‘верху небось лучше видно?  -  спросил  кто-то.џ  очень  низко  сижу,
сейчас переберусь на другое дерево.
     - •а, слюнтЯй, ты и так в штаны наложил со страху...
     ‚  ветвЯх  пальм,  -  будто  на  кокосовых  орехах  вдруг   прорезались
глаза,торчали  грозди  голов;  головы  сначала  были  скрыты  тенью,   потом
осветились зажженными вокруг дома  огнЯми  и  вспышками  петард,  взрывавших
глубокую синюю ночь.
     Џоло  Љамей,  телеграфист,  запускал  петарды,  поджигаЯ  их   сигарой,
большей, чем он сам, и, когда они  трещали  в  высоте,  он  слушал,  слушал,
слушал, пытаЯсь расшифровать телеграмму, которую посылали огненные сверчки в
бесконечность.
     - ‘трелЯем азбукой Њорзе!  -  кричал  он,  начинЯЯ  очередной  петардой
раскаленную, вонючую, дымЯщуюсЯ ракетницу. - ‚от так мы сообщаем на  Њарс  о
том, что эти парни стали миллионерами...
     - Њульти... €звините, дон Џолито, мультимиллионерами!.. - поправил  его
помощник, подававший петарды, принадлежность любого празднества.
     - Thirteen... {’ринадцать (англ.).} - воскликнул ђоберт „освелл.
     - Yes, thirteen {„а, тринадцать (англ.).}, - подтвердил Ђльфред, второй
близнец.
     - —то вы считаете? - спросил управлЯющий.
     - Џетарды... - ответил Њейкер ’омпсон. - џ тоже их считаю!
     - Љакие же вы игроки, друзьЯ? - сказал управлЯющий. - Љогда Я играю,  Я
ничего не слышу, не вижу, не ощущаю; Я с головой в комбинациЯх...  Ќа  какие
карты хотите поставить?..
     - “ж не держит ли он их в руках, - пробормотал один из близнецов, -  мы
бы сыграли на тузах...
     „о дома управлЯющего долетало эхо  праздника  в  "‘емирамиде".  ‚еселье
было в разгаре, и его отзвуки  слышались  всюду.  ‚ремЯ  от  времени  игроки
протЯгивали руки, чтобы  взЯть  виски,  лед,  содовую  воду  со  столика  на
маленьких колесах,  катавшегосЯ  вокруг  них.  „ва  вентилЯтора  взбалтывали
воздух. ‚етер немного мешал игре, подхватываЯ и кружа карты. Ќо лучше ловить
в воздухе карты, чем терпеть ночную духоту, давЯщую жару, словно  всЯ  землЯ
помещена в одну большую печь.
     Ћтрывистые фразы. ѓрохот отодвигаемых стульев. ‘онное вращение лопастей
вентилЯторов - пропеллеров самолета, который никогда не оторветсЯ от  земли.
’асовать,   сдавать,   брать...   ™елканье   переключателЯ   автоматического
охлаждениЯ.
     Љараул сменЯлсЯ в полночь. „ругие шаги других людей в одном  и  том  же
марше, круговом марше до восхода  солнца.  Ћни  охранЯли  зданиЯ  "’ропикаль
платанеры", обвитые проволокой, закупоренные железными дверЯми.
     ’олько  что  прошли  Ямайцы,  работавшие  на  фабрике  льда.  Ћдна   из
сторожевых собак бросилась на старого Ямайца и разодрала ему в клочьЯ  руку.
‘тарик вернулсЯ на фабрику, обливаЯсь кровью, и люди  стали  прикладывать  к
ране куски льда. Љровь не свертывалась. ла и шла. ‚се  сильней  и  сильней.
Љто-то засмеЯлсЯ. ‡асмеЯлсЯ. ‘мех нессЯ из дома, окутанного тьмой. ‘мех и  в
то же времЯ не смех: в  доме  не  хохотали,  а  издевательски  хихикали.  ’о
хихикал •уамбо ‘амбито, глЯдЯ, как кровь смешиваетсЯ с тающим льдом.  —удной
цвет - клубничного или гранатового сока. ‘такан такой  же  крови  принес  он
сеньорите Ђурелии в Ѓананере тем вечером, когда уехал археолог. ’огда сам он
был молод, молода была дочка хозЯина и хозЯин был не так стар.
     ђабота  на  фабрике  льда  шла  полным  ходом.  ‚нутри   слышалсЯ   шум
бесконечного водопада, и под этим водопадом, под монотонным упорным  дождем,
внизу, как ткацкие челноки, плЯсали корытца. ‹ед не делают, его  ткут.  ’кут
из дождевых нитей. ‚ какое-то мгновенье водЯнаЯ нить стекленеет;  застывают,
падаЯ, ее резвые молекулы и превращаютсЯ в хрустальную слезу - в еще одну  и
еще - в рЯды столбиков, которые, смерзаЯсь, становЯтсЯ глыбой.
     - ќто ты смеЯлсЯ? - спросил у •уамбо молодой Ямаец.
     - „а. Ќу и что?..
     - “ тебЯ злое сердце. ‘тарику больней от твоего  смеха,  чем  от  укуса
пса. Ћн заплакал, слыша твой смех. ‡ачем ты смеЯлсЯ?
     - ‘ам не знаю. Ѓудь проклЯт сегоднЯ  мой  рот,  если  Я  не  попрошу  у
старика прощениЯ!
     - Ћн там идет, впереди. ќто было бы хорошо...
     - „руг... - подошел к старику ‘амбито. - Џрости менЯ, Я смеЯлсЯ,  когда
тебЯ лечили! Људа вы все идете?..
     ‘тарый Ямаец вздохнул, прищурил глаза, омертвелые от усталости, жары  и
облегчениЯ, которое принес лед, положенный на рану, и ничего не ответил.
     ‹юди продолжали идти. •уамбо снова спросил, куда они держат путь.
     - €дем спать, - ответил за старика молодой.
     - Џочему не пойти на  праздник?  -  допытывалсЯ  •уамбо.  -  ’ам  очень
весело. џ пойду. Ђ вы?..
     - Ќет!
     Ћни расстались. ‘тарик шел, а  за  ним  тЯнулсЯ  кровавый  след.  Џочти
слышалось, как падают, стукают о землю тЯжелые капли.
     •уамбо потрогал пальцами рот, боЯсь, что губы все еще кривЯтсЯ в подлой
усмешке. Ќет. ‚се в порЯдке. ѓлупо. Џочему старик не простил  его?  Ћн  ведь
только рассмеЯлсЯ, и все. € попросил прощениЯ. ‚прочем,  понЯтно:  прЯмо  на
волю после работы на фабрике льда выходили замороженные люди.  ќх,  здорово,
думал •уамбо, стать женщиной и лечь с одним из них в этом  пекле,  где  тело
так и горит! “знать ласку прохлады, прохлады  живого  человека,  прохлады  и
свежести, прикоснутьсЯ к омытой холодом коже, к коже тюленЯ. Џотому-то они и
не захотели идти на праздник. Ќаверное,  женщины-гринго  платЯт  им  за  то,
чтобы лечь с ними. ’акую роскошь, как замороженнаЯ любовь,  могут  позволить
себе только те женщины.
     Ћн остановилсЯ перед "‘емирамидой". ‚еселье было  в  разгаре.  Џарочки,
танцующие под маримбу, заполнЯли галереи. Ђлькальд Џаскуалито „иас  танцевал
с одной из циркачек, прижимаЯ ее к себе и при каждом  повороте  чуть  ли  не
сажаЯ верхом на свое колено. лЯпа съехала на затылок  -  так  он  старалсЯ,
продеваЯ ногу меж ног циркачки, толкнуть ее бедром.
     - ‚ы не щадите этого черного бычка! - шепнула  она  алькальду  на  ухо,
желаЯ еще больше распалить его.
     - џ случайно, не гневайтесь на менЯ!
     - Ђх, оставьте, дон; длЯ того и создан  этот  бычок,  чтобы  вы  с  ним
сражались!
     - “ж очень свиреп твой бычок!
     - Ђ вы его усмирите!
     - Љ чему усмирЯть, чем злее, тем лучше!
     - ’огда изнурите его!
     - •ватит смеЯтьсЯ!
     - € не думаю; какой там смех!
     € Џаскуалито „иас снова  закружил  ее,  вскидываЯ  коленку  при  каждом
повороте. Љоленка, нога, он сам... ‘ам он тоже хотел  бы  ударить  свирепого
бычка.
     - џ бы расколол тебЯ надвое!
     - Ђх, дон Џаскуалито, вы менЯ убиваете!
     - ђасколоть надвое, и стали бы мы одним целым, как эта орхидеЯ, котораЯ
сразу и мужчина и женщина!
     - Ќу, хватит об орхи...  орхидеЯх,  скажите-ка  лучше,  сможете  ли  вы
достать нам пропуска на празднества в Ђютле? Џомните, Я вас просила?!
     -  Њонополии  запрещены!  -  воскликнул  комендант,  когда  мимо   него
проносились циркачка и Џаскуалито.
     - ‘мотрите-ка, кто голос подает, - ответил ему алькальд.  -  Ђ  сам-то,
сам к ’оЯне пиЯвкой присосалсЯ! ‚ы танцуйте, комендант, танцуйте!
     - џ уже стар длЯ выкрутасов!
     - …сли таковы старики, то каковы же  молодые!...сказала  ’оЯна,  поднЯв
руку и оголив пышущую жаром подмышку. Ћна схватила военного за рукав, словно
когтЯми  впилась.  €  добавила  игриво:  -  ’еперь  и  поплЯсать  никого  не
раскачаешь, знай себе разговаривают...
     - ’ак вот и Я, ’оЯна, мне бы не плЯсать, а Языком поболтать!
     - Љакой нехороший!.. -  ’оЯна  всем  телом  навалилась  на  коменданта,
колыхнув тЯжелыми плодами грудей, отвернулась и скосила на него  огнемечущий
глаз.
     - "Ђи, тирана!.. ’ирана!.. ’ирана!.. Ђи, тирана!.. ’ирана!..  ’ирана!..
- пели люди, отплЯсываЯ. - Ђи, тирана!.. ’ирана!.. ’ирана!.."
     Ѓанан, старший из клоунов, поймал мышонка и сунул его коту под нос. Љот
с глазами властелина приготовилсЯ взЯть подношение, а мышонок тщетно пыталсЯ
вырватьсЯ из рук клоуна, под пальцем которого стучало, билось в  смертельной
тоске сердце зверька. ‚от уже  зубы,  глаза,  усы  и  когти  кота  завладели
добычей, но тут клоун вырвал у  него  мышонка  и  залилсЯ  дурацким  смехом,
глЯдЯ, как хищник, оскорбленно мЯукнув, бросилсЯ за  мышью,  вертЯ  хвостом,
словно в такт алчному нетерпению.
     - "Ђи, тирана!.. ’ирана!.. ’ирана!.." - разливалось эхо праздника.
     •уамбо выбрал себе место рЯдом со стражниками, в  толпе,  глазевшей  на
танцующих. Ђ стражникам на все было наплевать; они сидели  на  земле,  зажав
винтовки между ног, даваЯ отдых рукам. ’олько  офицер  не  спускал  глаз  со
своего начальника. €з кухни им принесли по стаканчику водки, пироги с мЯсом,
сыр и закуски. Ћх и хороша водочка! Џироги оставили "на потом".
     ‚ернулсЯ кот, деликатно несЯ в зубах мышонка, а клоуны Ѓанан и Ѓананчик
притворно зарыдали.
     - "Ђи, тирана!.. ’ирана!.. ’ирана!.. Ђи, тирана!.. ’ирана!.. ’ирана!.."
     Ќаследники и были тут и не были. Ћни присутствовали на празднике, но не
заполнЯли его,  а  словно  растворились  в  пустоте,  бродЯ  с  озабоченным,
отсутствующим видом, не проЯвлЯЯ интереса к событиЯм, бывшим ранее частью их
жизни, а теперь, с этого утра, уже не имевшим никакого значениЯ.
     - Ѓандиты! - воскликнул  один  из  гостей,  жалуЯсь  •уанчо  ‹усеро  на
таможенных солдат. - ‚орвались в мой дом, говорЯт, мол, ищем то,  что  найти
не можем.
     - ‚раки, -  вмешалсЯ  один  из  крестьЯн,  -  они  уже  давно  не  ищут
спиртогонов.
     - …ще бы, конечно. Ћдни выдумки. Ћни оружие ищут. Љто им вбил в голову,
что тут где-то оружие спрЯтано?..
     - Љак кто?.. €хнЯЯ же вина. ‘трах, в котором  живут.  „умаешь,  они  не
знают, какое творЯт безобразие, охаиваЯ наши бананы,  даже  не  взглЯнув  на
товар? „аже не смотрЯт. вырЯют,  и  делу  конец.  ‘обаки.  Ћтвез  Я  как-то
несколько кистей к банановому поезду, и, клЯнусь свЯтой девой Њарией, - а из
менЯ ведь слезу не выжмешь, - как увидел Я, что приемщик и глЯдеть на  кисти
не хочет, свинец раскаленный по лицу у менЯ потек... ‚  дерьмо  превратились
мои бананы... Џотому и говорю своим сыновьЯм, чтоб уходили,  бросали  все...
‚от вы-то, •уанчо ‹усеро, можете  податьсЯ  отсюда!  †изнь  приготовила  вам
прогулочку с  хорошей  провожатой,  она  вам  все  двери  откроет,  даже  на
небо,доньЯ Њонета...
     - Ќе знаю, поедем ли мы... - ответил •уанчо ‹усеро.
     - Ђ не поедете, давайте нам, - мы отправимсЯ.
     - „а если мы с деньгами и здесь останемсЯ, начхать нам  тогда  на  всех
гринго.
     - “ кого деньги, тому нечего  петушитьсЯ,  слышь,  •уанчо,  -  вмешалсЯ
кто-то из соседнего кружка.‚ драку  лезть  -  беднЯку,  а  богач,  миллионер
кулаками не машет, за него другие дерутсЯ; вон те, воЯки,  за  вас  постоЯт.
веселитьсЯ, и хватит о всЯких бедах. -  •уанчо  стал  протискиватьсЯ  сквозь
толпу, чтобы распорЯдитьсЯ насчет спиртного.
     Ѓастиансито Љохубуль читал вместе с "Џомом"  (помощником  телеграфиста)
новые телеграммы. €м предлагали автомобили, сейфы, радиолы, пишущие машинки,
мебель, дома, квартиры, туристские путешествиЯ, виллы, дачи...
     - ‡а кого нас принимают эти люди? - удивлЯлсЯ  Љохубуль.  -  Џредлагают
нам все, кроме плугов, инструментов, плодоочистительных машин, зерна... -  и
рассмеЯлсЯ:- •а-ха! ‚от Я уже и в  автомобиле,  и  в  квартире  с  сейфом...
•а-ха-ха! …сли б они знали, что мне больше всего граммофон иметь  хочетсЯ...
‚от-вот, куплю граммофон с пребольшущей трубой!
     - „а что это вы говорите, дон ЃастиЯ, - робко заметил Џом.
     - Ќе ЃастиЯ, а ЃестиЯ, - прервал  чтение  телеграмм  красивый  малый  с
рыжей копной волос, краснокожий, как кедр, большой приЯтель ЉохубулЯ. -  …го
надо называть дон Ѓестиансито. Ќу-ка, назови его дон ЃестиЯ...
     - Ќе буду, - ответил Џом. - ќто неуважительно.
     - Ђс каких  пор  ты  уважать-то  его  стал?  Љогда  прослышал,  что  он
миллионер? Ќу и люди! …сть доллары, значит, надо  уважать.  Ћн,  видите  ли,
изменилсЯ.  “же  не  тот,   что   был.   „ругим   стал.   „арохранительница!
ЌеприкосновеннаЯ личность! ‘окровищница! ‘вЯтынЯ! ѓлЯди, Я его схватил: мЯсо
как мЯсо!
     - ‡дорово ты надрызгалсЯ, вот что Я тебе  скажу,пробурчал  Ѓастиансито,
потираЯ руку, за которую ущипнул его рыжий.
     - —то, что? - вскинулсЯ тот.
     - ЏьЯн ты, говорю...
     ђыжий икнул и обернулсЯ к другим:
     - Ќе пьЯный Я, а веселый! ЏонЯтно? Ќе пьЯный, нет! ђазличать надо...
     Ќо гости, а также •уан ‘остенес Ђйук  ѓайтан,  его  супруга  ЂрсениЯ  и
Љрус, жена ‹ино ‹усеро,  ему  не  ответили.  Ћн  снова  икнул.  ЉачнулсЯ  на
нетвердых ногах.
     - Ќичего не поделаешь, - - продолжал Љохубуль,  обращаЯсь  к  ѓауделии,
своей жене, и ‘окорро, старшей дочке, которые подошли к нему. - ‚о всей этой
куче телеграмм, глЯдите-ка, нам хоть бы длЯ смеха какую-нибудь  борону,  или
мельницу длЯ бананов, или сверло предложили... „аже сверла нет,  чтоб  мозги
нам просверлить теперь, когда... ’рубастый граммофон,вот чего Я хочу.  Џусть
трубит, как в ‘удный день, чтоб все со страху на одно место сели...
     € пока доньЯ ѓауделиЯ и дочка его ‘окорро читали телеграммы, Ѓастиан не
отставал от Џома:
     - Ќи плуга, ни плодоочистки, ни мельницы, ни бороны, ничего, что нам...
     - Ќичего, что вас может унизить! - перебил его  Џом,  которому  надоела
эта литаниЯ. - Ќе мое дело судить, но, думаетсЯ мне, ни  к  чему  предлагать
эти штуки, они вам больше не нужны. ‚едь с  такими  деньгами  вы  не  будете
сажать бананы, фасоль, маис на берегу, ходить за коровами, а если и  будете,
то как гринго: приедут, поглЯдЯт, на  местах  ли  надсмотрщики,  и  уберутсЯ
восвоЯси...
     - “берутсЯ, а скуку свою здесь оставЯт... -  вынырнула,  и  пропала,  и
снова вынырнула пьЯнаЯ огненнаЯ голова. -  ’олько  затем  сюда  и  приезжают
гринго, хандру свою подбрасывать. € не будь  господа  бога,  который  иногда
ураган посылает, давно бы мы все от сплина подохли. €звините за словечко, а?
џ что-то сказал? Spleen... ‘плин!
     - ‡наешь, есть такие семейки, где все в разных партиЯх  состоЯт,  а  за
одним столом едЯт. ‚от и ты, лаешь на  гринго,  а  твой  двоюродный  братец,
судьЯ,  их  защищает.  Ћн  даже  на  праздник  не  пришел,  боЯлсЯ,  как  бы
"’ропикальтанеру" не стали ругать.
     - ‡амолчи, Ѓастиан, не говори мне про это дерьмо собачье!
     „оньЯ ѓауделиЯ сделала вид, что ничего не слышала, и удалилась со своей
дочкой Љокитой и с телеграммами - весь ворох с собой забрала.  Љстати,  надо
было взглЯнуть и на грудного малыша.
     Њакарио Ђйук ѓайтан потешалсЯ  над  лихими  шутками,  которые  отпускал
бритоголовый старик с белыми усами. Њакарио сказал, что они, наверно, уже не
будут работать на побережье, ни на побережье, ни в другом месте, и  что  ему
остаетсЯ только нанЯть старика с  белыми  усами,  бритую  башку,  чтобы  тот
смешил его своими выходками.
     - ЌанЯть? - переспросил старик обиженно. - ЌанЯть менЯ, старого ‹ариоса
Џинто? ЌанЯть? - выпЯтил он щуплую  грудь  и  покрутил  белесые  усы  сухими
стариковскими пальцами. - Ќе затем ушел Я  из  столицы,  сбежал,  обучившись
стольким вещам, из города, чтобы менЯ  нанимали.  Њне  всегда  претила  роль
наемного имущества, назовите его хоть чиновником или служащим;  менЯ  тошнит
от  одной  мысли,  что  надо  сдавать  себЯ  внаем.  ‚прочем,  мысли  -  это
принадлежность свободных людей! Ђ Я приехал на побережье запроданным, -  вот
ведь благодать! - запроданным одной иностранной компании, компании,  которой
продали всю эту страну и почему-то не продали заодно и нас с вами.  ќто  мне
кажетсЯ Явной несправедливостью. Ќо ‹ариос Џинто не мог отстать от родины, и
потому Я приехал запроданным.
     ‚округ старика образовалась группка любопытных слушателей.
     - Ќет, друг мой и приЯтель Њакарио, нечего и говорить о найме, это менЯ
оскорблЯет.  ’ы  менЯ  купишь.  Ќанимают  только  публичных  девок,  а  всех
остальных женщин покупают.
     ѓромовой хохот раздалсЯ в ответ.
     - ‚еликое счастье, Њакарио, сделатьсЯ твоим рабом! Џерестать быть рабом
этих проклЯтых Янки! €звинЯюсь, моих божественных господ, которые  приковали
менЯ к подневольному труду моими же потребностЯми и пороками, - надо же  мне
есть, да и поспать Я не прочь! џ принадлежу им и всегда  буду  принадлежать,
если Њакарио Ђйук ѓайтан не заплатит того, что Я стою, и  не  купит  менЯ...
‘нимет Ярмо и поставит клеймо, будь оно проклЯто! Џочему бы  не  заЯвить  во
всеуслышание, что рабов надо клеймить?
     —исло слушателей, потешавшихсЯ его забавной болтовней, все росло.
     - ‘ тех пор как Я здесь, верьте мне, Я счастлив, потому что  рабство  -
это то же супружество, а ведь  в  нем  человек  находит  самый  смак  своего
счастьЯ. Ќо, правда, нужно приноравливатьсЯ, забывать о законах,  защищающих
от эксплуататоров, не страдать из-за того, что эти законы остаютсЯ  лишь  на
бумаге, и не требовать их выполнениЯ, ибо тогда ты будешь не просто рабом, а
рабом, распЯтым самыми презренными из центурионов.
     - „а здравствуют свободные люди! - закричал  Џоло  Љамей,  до  которого
Явно не доходили слова ‹ариоса.
     - ‘огласен. „а здравствуют свободные люди! ’от, кто говорит,  что  есть
рабы, не хочет сказать, что у нас не остаетсЯ места длЯ свободных людей.  Ќо
на них скоро будут смотреть как на выродков, как смотрЯт  ныне  на  пропойц;
про таких скажут: поглЯди-ка, - и ткнут  пальцем,  -  вон  чудак  гулЯет  на
свободе.
     ‘нова раздалсЯ взрыв смеха.  Љамей,  маленький  решительный  человечек,
пробилсЯ сквозь толпу к ‹ариосу.
     - ‘тарый пошлЯк! …сли кто и купит тебЯ, как купили гринго,  так  только
одни азиаты!
     - ‘огласен на пошлЯка, хуже быть трепачом! Љамей ринулсЯ на него.
     - Џотише, Џоло, - вмешались люди, - чего лезешь в бутылку?
     - ѓоворишь, желтаЯ опасность? -ухмыльнулсЯ ‹ариос.  -  џ  предпочел  бы
ходить с косичкой, как китаец, чем...
     - „а нет же, Џоло, это все шутки; кто пожелает быть рабом!
     - ‚от этот! - проворчал Љамей. ‘хватив  за  плечи,  его  вынудили  дать
задний ход, как говорЯт автомобилисты.
     - Ђ кто же мы, по-вашему?! - вырвалось у ‹ариоса.
     - ‚рет! Џустите, Я покажу ему, какой Я раб! Џоло Љамей не раб!
     ‚мешалсЯ пьЯный с рыжей шевелюрой:
     - Ќе р-р-рабу, а жену даю Я тебе! -  €  тут  же  извинилсЯ:-  Џр-р-рошу
прощениЯ, Я помешал свадьбе?.. Ђ кто тут невеста?
     Ћт ‹ариоса он качнулсЯ  к  Љамею,  потом  обратно,  ощупал  их  одежду,
стараЯсь понЯть, кто из них двоих невеста, - пьЯный  туман  застилал  глаза.
‚ыходка пьЯного разрЯдила атмосферу, даже спорщики расхохотались.
     - Ќу-ка, еще по глотку! - закричал Њакарио, обнЯв ‹ариоса  и  ЉамеЯ.  -
ќй, там, в столовой! ‘кажите, чтобы нам вынесли по стаканчику!
     ЏьЯнчуга поддакнул:
     - Ќе возр-р-р-ражаю...
     - Џротив чего не возражаешь, дружище? - спросил его ‹ариос.
     - ’р-р-рахнуть по стаканчику...
     …го шатнуло назад: он делал больше шагов назад, чем вперед, но, пЯтЯсь,
не удалЯлсЯ, ибо, топчась и кружась  на  месте,  задом  двигалсЯ  вперед.  €
болтал:
     - •ватить стаканчик... ‚спомнить мать родную... да и заплакать...  Ђ  у
менЯ нет ни стакана, ни матери, ни  крова,  ни  пса...  Ќи  крова...  пса...
во-пса-минаний, которые бы лаЯли на менЯ... Џотому Я и  не  плачу...  Ђ  это
очень трудно... удержать ночь... ђуки-то тЯну,  а  она  ускользает...  ’акаЯ
мЯгонькаЯ, никак не удержать... Џойду, силой рассвет не пущу... Њы только  и
можем силу на всЯкие глупости тратить. Ђ если взЯть бы волю железную... да и
воткнуть ее в небесное колесо ночных часов?.. - €, спускаЯсь по ступенькам в
ночь, он запел: - "Ђи, тирана, тирана, тирана!.."
     ”ейерверк, бушевавший вокруг "‘емирамиды", рассыпал  на  земле  горЯщие
угольки и пепел. ‚ ветвЯх кокосовых пальм по-прежнему торчали головы пеонов,
парней и мальчишек, с восторгом взиравших на празднество. ѓде тут орехи, где
головы? Ђ над ними звезды. ѓде тут ангелы, где  звезды?  ЌезатухающаЯ  ночь.
“треннЯЯ звезда. †ены  ночных  сторожей  почесывали  одной  ногой  другую  в
ожидании мужей, а мужьЯ ушли на работу больными. ‘гораЯ  в  огне  лихорадки.
‘лабый фитилек  дыханиЯ  в  живых  трупах.  Ќочной  сторож  -днем  труп,  не
работник. ‡ачем  заставлЯют  работать  трупы?  Љричит  смерть.  ‡ачем  берут
работать трупы? џ призываю их! ќтих, этих самых с  костЯми,  прозрачными  от
голода, с  ватными  глазами,  с  зубами  как  решетка,  на  которой  жаритсЯ
молчанье... в ожидании хлеба!.. ‚ерните мне моих мертвых!.. Ќо с  плантаций,
где жизнь превзошла самое себЯ в щедром расточении жестокостей, не донеслось
даже эха в ответ, никто не ответил смерти,  только  машинки  стучали  вдали,
маленькие машинки под руками time-keepers {“четчиков (англ.).}, на каждой из
которых отстукивались числа, цифры, поденнаЯ плата...
     - ’оба!
     Ћдиноко прозвучало имЯ. € осталось одно только  имЯ.  †емчужные  грозди
теплой дымки плыли над горЯчими  береговыми  песками,  на  которых  закипает
жгучее тропическое море; эту дымку раскалЯет песок и  развевает  ветер,  эта
дымка окутывает тела таких женщин, как ’оба.
     - ’оба!
     ‚ какой частице воздуха,  в  каком  мгновении  времени,  в  каком  миге
вечности был •уамбо ‘амбито, когда услыхал это имЯ, только что произнесенное
ѓнусавым неподалеку  от  конвойных,  между  праздничным  светом,  заливавшим
патио, и тенью дерева гуарумо.
     - ’оба!
     ’аинство кровного родства. …ще до того, как он стал самим собой, он уже
был братом ’обы. Ћн не знал ее, никогда не видел, но оба они вышли из одного
мира,  водЯнистого,  сладковатого,  из  одной  ватной  рыхлости  плоти,  как
червЯки, - об этом, терзаЯсь, думал он сейчас, слыша имЯ своей сестры. ’оба.
’аинство кровного родства.
     € его затрЯсло, как в припадке. ѓнусавый держал ее за руку; вот она всЯ
- белые глаза; габача, накинутаЯ на плечи и едва прикрывающаЯ коленки;  ноги
в сандалиЯх на резине; длинные руки, бесконечно длинные,  окунутые  в  тень,
лижущую ее тепло, которое, он знал, вышло из той же материнской  утробы.  Ћн
не помнил ее. …го бросили в лесу на съедение Ягуару. ’ак поступили родители.
ђот наполнилсЯ горькой слюной.
     ’оба его тоже узнала. ’очь-в-точь как на том  обрывке  фотографии,  что
прислала ей сестра Ђнастасиа. ‚низу  подпись:  "ќто  твой  брат  •уамбо.  Ћн
гордый. ‘о мной не говорит. € Я с ним тоже". …е глаза смуглой  куклы,  белые
глаза из белого фарфора с черными кружочками посередине остановились на лице
мулата. Ћна протЯнула ему руку. ѓнусавый живо отпустил  ее  локоть  и  хотел
вмешатьсЯ. ’оба его остановила.
     - ‘тарший брат, - поЯснила она, - стар