вушку.  ‘пециальные приспособлениЯ, установленные в
локомотиве,  создают такое ощущение,  что поезд едет, мчитсЯ на  всех парах,
что стучат колеса... Џассажиры любуютсЯ красотами  природы,  а на самом деле
поезд стоит на месте не одну неделю, а две и три!
     -- Љакое-то  времЯ бродЯт  с места на место в страшной растерЯнности, а
потом оседают  где-нибудь колонией.  ќти необычные остановки,  как  правило,
делаютсЯ вдали от всЯкой цивилизации, но  там, где есть природные богатства.
Џричем из вагонов выводЯт  определенную публику -- молодых людей и  изрЯдное
число женщин.  ‚от вам,  например, не хотелось  бы  провести  свои денечки в
живописном месте в обществе какой-нибудь очаровательной девочки?
     ‘таричок подмигнул  и с лукавой улыбкой посмотрел на Ќездешнего. ‚ этот
миг донессЯ далекий свисток. ‘трелочник подскочил, засуетилсЯ и стал забавно
и беспорЯдочно размахивать красным фонариком.
     -- ќто поезд? -- спросил Ќездешний. ‘таричок пустилсЯ по шпалам со всех
ног. Ћтбежав довольно далеко, он обернулсЯ и крикнул:
     -- ‚ам повезло. ‡автра вы будете на месте. Људа, простите, вам надо?
     -- „а хоть куда! -- ответил Ќездешний.
     ‘таричок тут же растворилсЯ в предутреннем свете. Ќо красный огонек еще
долго бежал и прыгал навстречу поезду.
     Ђ из глубины надвигалсЯ поезд, как грохочущее пришествие.


        “—…Ќ€Љ
     ‘амаЯ красиваЯ шлЯпа,  которую Я когда-либо видел, принадлежала  Ђндреа
‘алаино.  —ерного  атласа,  отделаннаЯ  горностаем и массивными прЯжками  из
серебра и черного дерева.  Њаэстро купил  ее  на каком-то  рынке  в ‚енеции,
однако на самом деле  она достойна принца. Ђ  чтобы  мне не было  обидно, он
пошел на ‘тарый  ђынок  и выбрал там  вот эту четырехугольную шапочку серого
фетра. Џотом, желаЯ отпраздновать обновку,  предложил  нам написать портреты
друг друга.
     ЏреодолеваЯ  досаду, Я написал голову ‘алаино  так  хорошо,  как только
мог. Ђндреа был изображен на фоне флорентийских улиц,  в прекрасной шлЯпе, с
горделивым  лицом  человека,  уверенного  в  своем  великом  предназначении.
‘алаино  же, напротив, изобразил  менЯ в смехотворной  шапочке,  похожим  на
крестьЯнина, недавно  из ‘ан-‘епулькро. Њаэстро одобрил обе работы и пожелал
рисовать сам. Ћн сказал:
     -- “ ‘алаино  есть чувство  юмора,  он никогда не  попадет впросак.  --
Џотом обратилсЯ ко мне: -- Ђ ты  все  еще веришь  в красоту. ќто тебе дорого
обойдетсЯ. Ќа  рисунке нет единой линии, их  много,  даже слишком. Џринесите
мне картон. џ покажу вам, как творить красоту.
     ‚зЯв уголь, он в общих чертах набросал чье-то прекрасное лицо -- ангела
или, быть может, красивой женщины. Ћн сказал нам:
     -- ‚зглЯните, вот так рождаетсЯ красота. ‚от эти две темные впадины  --
глаза; эти неуловимые линии -- рот. Ћвал лица  создаетсЯ из контуров. ќто  и
есть красота. -- Ђ потом, подмигнув, добавил: -- ‘ейчас мы с ней покончим.
     €  довольно  быстро,  набрасываЯ  одну  линию  за  другой,  распределЯЯ
светотень, он по памЯти, прЯмо перед моим восхищенным взором, сделал портрет
моей „жойи. ’е же карие глаза, тот же овал лица, та же неуловимаЯ улыбка.
     Љак раз  в  тот  момент,  когда Я был вне  себЯ  от восхищениЯ, маэстро
прервал работу и как-то странно рассмеЯлсЯ.
     -- ‘ красотой мы покончили,  -- сказал он. -- Ќе осталось ничего, кроме
этой гнусной карикатуры.
     Ќе  понимаЯ,  Я   продолжал  любоватьсЯ  прекрасным,   открытым  лицом.
Ќеожиданно маэстро
     разорвал  рисунок  пополам  и  бросил  в  горЯщий  камин.  џ онемел  от
удивлениЯ. € тогда  он  сделал  то,  чего Я никогда не  смогу ни  забыть, ни
простить.  Ћбычно  молчаливый,  он  захохотал  каким-то  неистовым  безумным
смехом.
     -- Ќу же! „авай скорей! ‘пасай свою владычицу из огнЯ!
     Ћн взЯл мою правую руку в свою и перевернул моей  рукой  листы картона,
которые  на  глазах   превращались  в  разлетающийсЯ  пепел.  Џоследний  раз
мелькнуло в пламени улыбающеесЯ лицо „жойи.
     ’рЯсЯ обожженной рукой, Я  беззвучно  плакал,  в  то времЯ  как ‘алаино
шумно радовалсЯ безумной выходке маэстро.
     Ќо Я все равно верю в красоту. ‚еликий художник из менЯ не получитсЯ, и
вообще Я  напрасно покинул кузницу отца в ‘ан-‘епулькро. ‚еликий художник из
менЯ не получитсЯ, а „жойЯ выйдет замуж за сына какого-нибудь торговца. Ќо Я
все равно верю в красоту.
     ‘  потревоженным  сердцем  Я  выхожу из мастерской  и бреду  по  улицам
наугад. Љрасота -- вокруг менЯ, золотисто-голубой дождь идет над ”лоренцией.
џ вижу эту красоту и в  темных  глазах „жойи, и в надменной стати ‘алаино --
на нем шлЯпа, украшеннаЯ мишурой. Ќа берегу
     реки Я останавливаюсь и долго смотрю на свои неумелые руки.
     Џостепенно  сгущаютсЯ  сумерки,  и  на  небе  вырисовываютсЯ  очертаниЯ
Љампанилы. Ћблик ”лоренции  медленно  темнеет,  будто  рисунок,  на  котором
заштриховано слишком большое  пространство. Љолокол  возвещает о наступлении
ночи.
     ‚ страхе Я ощупываю себЯ и бросаюсь  бежать,  мне  жутко растворитьсЯ в
сумерках. ‚ вечернем  облаке, мне  кажетсЯ, Я угадываю холодную и неприЯтную
улыбку маэстро, от которой  мне  становитсЯ еще тЯжелее на сердце. € тогда Я
медленно,  с  поникшей  головой,  бреду  по  улицам,  где с  каждой  минутой
сгущаетсЯ мрак, и знаю, что когда-нибудь навсегда исчезну из памЯти людей.
     1950


        …‚Ђ
     Ћн преследовал ее по всей библиотеке -- меж столов, стульев,  пюпитров.
Ћн убегала, крича о женских правах, всегда попираемых. €х разделЯли пЯть тыщ
нелепых лет.  ЏЯть тыщ лет  ее  неизменно притеснЯли, унижали,  превращали в
рабыню. Ћн пыталсЯ оправдатьсЯ; скороговоркой,  отрывисто возносил ей хвалу;
голос его прерывалсЯ, руки дрожали.
     Ќапрасно искал он книги,  каковые могли  бы помочь ему. Ѓиблиотека была
огромным вражеским арсеналом, она специализировалась на испанской литературе
XVI -- XVII веков, конек которой -- вопросы чести и стилевые концепции.
     ћноша без устали цитировал X. X. Ѓаховена, мудреца, которого должна  бы
прочесть каждаЯ женщина --  он показал  великую роль женщин в доисторический
период. …сли бы книги  сего мудреца  были сейчас  под рукой, молодой человек
развернул бы  перед  девушкой  целую панораму той давней  цивилизации, когда
землЯ  повсюду источала сокровенную влажность  чрева,  где правила женщина и
где мужчина пыталсЯ возвыситьсЯ над нею с помощью свайных построек.
     Ќо  девушка  оставалась  равнодушна  к  подобным  баснЯм.  Ѓолее  того,
матриархат, к  тому  же неисторический  и  едва ли  существовавший  реально,
только  увеличил ее  негодование. Ћна  убегала -- от  стеллажа  к  стеллажу,
иногда  поднималась на библиотечные  лесенки  и осыпала несчастного молодого
человека  градом  упреков. Ќеожиданно, когда  уже  казалось,  что  поражение
неизбежно, юноше Явилась подмога. Ћн вспомнил о •айнце ‚ольпе. Љогда он стал
цитировать этого автора, голос молодого человека зазвучал как никогда мощно.
     "Џервоначально   существовал   только  один   пол   --  слабый,  и   он
воспроизводил сам себЯ. Ќо со временем стали рождатьсЯ существа болезненные,
бесплодные,  негодные  длЯ  материнства.  Ћднако  мало-помалу  эти  существа
присвоили себе некие важные органы. € наступил  момент,  когда  процесс стал
необратим.  †енщина  понЯла   --  увы,   слишком  поздно,   --  что  ей  длЯ
самооплодотворениЯ не хватает уже доброй половины  клеток и необходимо взЯть
их  в  мужчине,  который стал  мужчиной в  силу  прогрессивной  сепарации  и
непредвиденного возвращениЯ туда, откуда вышел".
     „оводы  ‚ольпе  тронули  сердце  девушки.  Ћна  взглЯнула  на  молодого
человека с нежностью.
     -- Ќа  протЯжении  всей истории мужчина  был  лишь  плохим  сыном своей
матери, -- сказала она со слезами на глазах.
     €, прощаЯ  всех мужчин, она  простила своего преследователЯ.  Њолнии ее
взглЯдов  погасли;  словно  мадонна,  потупила  она  очи.  …е  уста,  прежде
презрительно  сжатые, стали  мЯгкими и  сладостными, словно спелый  плод. Ћн
почувствовал, как его рот  и руки полнЯтсЯ  нежностью мифа. € приблизилсЯ  к
дрожащей …ве, и …ва не убежала.
     € там, в библиотеке,  подле фолиантов  концептуальной литературы, среди
громоздких и  ненужных декораций,  был  вновь  разыгран тысЯчелетний эпизод,
напоминающий о жизни в свайных постройках.


        “Ѓ€‰–Ђ
     ’еперь Я только и делаю, что  думаю о моем  убийце, об этом  неразумном
застенчивом юноше, который приблизилсЯ ко мне как-то раз,  когда Я выходил с
ипподрома. ’огда, прежде чем он успел коснутьсЯ моей  туники, стражники едва
не разорвали его на куски.
     џ  почувствовал  около  себЯ  дрожь  его тела. ђешимость билась  в нем,
словно  вздыбленнаЯ квадрига. џ видел, как его рука потЯнулась к спрЯтанному
кинжалу, но, слегка изменив свой маршрут, помог ему не  свершить задуманное.
€знемогающий, он осталсЯ стоЯть, прислонЯсь к колонне.
     Њне  кажетсЯ, Я  его видел  раньше; его чистое лицо  в  толпе  подонков
невозможно  забыть. Џомню,  как однажды из дворцовой  кухни  выбежал  повар,
гонЯсь за юношей,  укравшим кухонный нож. ѓотов поклЯстьсЯ, что этот  парень
-- неопытный убийца, и Я умру от ножа, которым режут на кухне мЯсо.
     ‚ день, когда толпа  пьЯных солдат, протащив по улице труп  ђинометоса,
ворвалась в мой дом,
     чтобы провозгласить менЯ императором, Я понЯл, что жребий мой брошен. џ
покорилсЯ  судьбе   и  оставил  жизнь  роскоши,  лености   и  порока,  чтобы
превратитьсЯ в услужливого палача.
     ’еперь  настал  мой черед. ќтот юноша, несущий за  пазухой  мою смерть,
преследует менЯ неотступно  и навЯзчиво. џ  должен помочь  ему  покончить  с
излишней осторожностью.  Ќужно  ускорить  нашу встречу,  обрекающую менЯ  на
позорную смерть тирана, пока какой-нибудь узурпатор не опередил его.
     ќтой  ночью  Я  буду гулЯть  один  в  императорских садах. Ѓуду умыт  и
надушен. Ќадену  новую  тунику и  выйду навстречу  убийце, притаившемусЯ  за
деревом.
     џ увижу, как стремительный взмах кинжала, словно вспышка молнии, озарит
мою темную душу.


        ‘…‹њ‘ЉЂџ €‘’Ћђ€џ
     —тобы повернуть голову направо и насладитьсЯ коротким и зыбким утренним
сном, дону ”ульхенсио  пришлось сделать большое  усилие,  при  этом  подушка
зацепилась  за  его  рога. Ћн открыл глаза.  ’о, что до сих пор было  слабым
подозрением, стало бьющей наповал уверенностью.
     Њощным движением шеи дон ”ульхенсио поднЯл голову, и  подушка  взлетела
на воздух. Џосмотрел в зеркало  и не смог  скрыть некоторого удовлетворениЯ,
увидев  великолепный  образец курчавого лба  и  роскошных  рогов.  Ѓелесые в
основании, с коричневатым  оттенком в средней части,  с черными заостренными
кончиками рога крепко сидели на лбу.
     Џервое, что пришло в голову дону ”ульхенсио:  примерить шлЯпу. „осадуЯ,
он  вынужден был сдвинуть ее назад: это придавало ему несколько залихватский
вид.
     Џоскольку  наличие  рогов  --  недостаточный  повод  длЯ  того,   чтобы
степенный мужчина  нарушил привычный жизненный уклад, дон ”ульхенсио начал с
педантичной тщательностью приводить себЯ в порЯдок с ног до головы. Џочистив
ботинки, он слегка прошелсЯ щеткой по рогам, хотЯ они блестели и без того.
     †ена подала ему  завтрак  с безупречным  тактом. Ќи единого удивленного
жеста, ни малейшего намека, которые могли  бы ранить мужа  столь достойной и
благородной  породы.  Ѓыть  может,  лишь  однажды  робкий, боЯзливый  взглЯд
мелькнул на мгновение, словно не решаЯсь остановитьсЯ на острых рогах.
     Џоцелуй на  пороге был словно укол дротиком с бантом племенного завода.
€ дон ”ульхенсио, брыкаЯсь,  вышел на улицу,  готовый Яростно атаковать свою
новую  жизнь. Џрохожие  здоровались с ним  как обычно,  но какой-то паренек,
пропускаЯ его, озорно изогнулсЯ, подражаЯ  тореро.  Ђ одна  возвращавшаЯсЯ с
мессы старушка бросила на него какой-то идиотский взглЯд, коварный и долгий,
словно  бы змеиный. Љогда же оскорбленный захотел  поквитатьсЯ с ней, стараЯ
хрычиха укрылась в  доме, словно матадор в своем убежище на краю арены.  „он
”ульхенсио боднул  дверь,  запертую за  секунду до того,  и  у него из  глаз
посыпались  искры.  ђога  были отнюдь не  видимостью, а неотъемлемой  частью
черепа. Ћн был шокирован, и от унижениЯ покраснел до кончиков волос.
     Љ счастью, профессиональнаЯ деЯтельность дона ”ульхенсио не была никоим
образом   скомпрометирована  и  не  потерпела  никакого  ущерба.  Љлиенты  с
энтузиазмом прибегали к  его помощи, поскольку каждый раз  его напор делалсЯ
все мощнее  как  в нападении,  так  и  в обороне.  „аже  издалека  приходили
тЯжущиесЯ искать защиты у рогатого адвоката.
     Ќо спокойнаЯ сельскаЯ  жизнь завертелась вокруг него в изнурЯющем ритме
бесшабашного  праздника, на  котором скандалЯт  и клеймЯт  друг  друга.  „он
”ульхенсио  бодалсЯ  направо и налево, со всеми и из-за любого  пустЯка.  Џо
правде  говорЯ, над  рогами ему в  лицо никто  не смеЯлсЯ, никто их  даже не
видел.  Ќо  каждый  ловил  момент,  чтобы  вонзить  в него  парочку  хороших
бандерилий; что  говорить,  если даже самые робкие,  и  те решались показать
несколько  эффектных  шутовских   приемов.  Ќекоторые   кабальеро,   потомки
средневековых  рыцарей, не пренебрегали возможностью  воткнуть  в  него свои
пики,  заносЯ удар  с почтительной высоты.  ‚оскресные посиделки  и  большие
праздники давали повод длЯ импровизации шумных  народных коррид с неизменным
участием дона ”ульхенсио, который  наскакивал на самых дерзких тореро слепой
от Ярости.
     Ћт постоЯнного мельканиЯ плаща перед глазами, ложных выпадов и кружениЯ
на  месте голова  у дона  ”ульхенсио  пошла  кругом, и,  разъЯренный наглыми
выходками, приемами с мулетой, он стал все времЯ угрожающе выставлЯть рога и
в один  прекрасный день  превратилсЯ в дикое животное. …го уже не приглашали
ни  на  праздники,  ни на публичные  церемонии, и  жена  горько сетовала  на
изолЯцию, в которой приходитсЯ жить из-за скверного характера мужа.
     ЃлагодарЯ шпилькам, бандерильЯм и пикам, дон ”ульхенсио познал в полной
мере  ежедневные  кровоизлиЯниЯ,  а  по  воскресеньЯм   --  и  торжественные
кровопусканиЯ.  Ќо  всЯкий  раз  кровь  изливалась  внутрь,  в  его  сердце,
израненное злобой.
     …го  оплывшаЯ  шеЯ  наводила  на   мысль   о   скоропостижной  кончине.
Љоренастый,  полнокровный, он  продолжал атаковать во  все  стороны, не умеЯ
отдыхать или  придерживатьсЯ диеты.  €  однажды, когда  дон ”ульхенсио бежал
трусцой к  дому,  он  остановилсЯ  на  Џласа-де-Ђрмас  и настороженно  повел
головой в  сторону, откуда доносилсЯ сигнал далекого горна. ‡вук приближалсЯ
подобно смерчу, пронзительный, оглушающий.
     ‚ глазах стало темнеть, он увидел, как вокруг него вырастает гигантскаЯ
арена; что-то  вроде ‚алье-де-•осафат, заполненнаЯ односельчанами в костюмах
тореро. Љровь  прилила к голове так  же  стремительно,  как  шпага  пронзает
холку. € дон ”ульхенсио отбросил копыта, не дожидаЯсь последнего удара.
     ЌесмотрЯ на свою  профессию,  общественный  защитник оставил  завещание
лишь в черновом варианте.  ‚  нем  необычным просительным  тоном  выражалась
последнЯЯ волЯ, согласно которой рога следовало не то отпилить ручной пилой,
не то отбить с помощью долота и молотка. Ќо эта убедительнаЯ просьба не была
исполнена по вине услужливого плотника, который бесплатно сделал специальный
гроб, снабженный двумЯ очень заметными боковыми выступами.
     „она  ”ульхенсио  провожала в последний путь всЯ  деревнЯ, растроганнаЯ
воспоминаниЯми  о  его  былой  свирепости.  Ќо, несмотрЯ на  обилие  венков,
скорбную процессию и вдовий траур, эти похороны были похожи, уж не знаю чем,
на веселый и шумный праздник.


        Џ…ђЋЌ…‹њ
     €з  своего  светлого  Яблоневого  сада  Џеронель  де  Ђрментьер послала
маэстро  ѓильому свое первое любовное  рондо. Ћна положила стихи в корзину с
ароматными фруктами, и это послание озарило потускневшую жизнь поэта, словно
весеннее солнце.
     ѓильому  де  Њашо (Њашо, ѓильом де  (1300--1377) --  французский поэт и
музыкант.)  уже  исполнилось  шестьдесЯт.   …го  измученное  болезнЯми  тело
начинало  склонЯтьсЯ к земле. Ћдин  глаз потух навсегда. ‹ишь  иногда, слыша
свои  давние стихи из уст  влюбленных юношей, он  оживал душой.  €  прочитав
песнь  Џеронель,  он  снова  стал  молодым, взЯл  в руки  свою  трехструнную
скрипку, и в ту ночь в городе не было более вдохновенного трубадура.
     Ћн вкусил упругую и ароматную плоть  Яблок и  подумал о молодости  той,
котораЯ их послала. € его старость  отступила, словно сумрак, гонимый лучами
солнца. Ћн  ответил  пространным  и  пылким посланием, включив  в  него свои
юношеские ‘’€•€.
     Џеронель   получила   ответ,  и  ее  сердце   учащенно   забилось.   …й
пригрезилось,  как однажды утром она, в праздничном  нарЯде, предстанет пред
поэтом, который, еще не увидев ее, воспевает ее красоту.
     Ќо  ждать пришлось  до осени,  до праздника свЯтого „ионисиЯ.  ђодители
согласились  отпустить  ее   в  паломничество  к  свЯтым  местам  только   в
сопровождении верной  служанки. Џисьма, каждый раз  все более пылкие, летели
от одного к другому, дарЯ надежду.
     Ќа  пути,  у первого  сторожевого поста, маэстро, стыдЯсь  своих  лет и
потухшего глаза, поджидал Џеронель. ‘ тоскливо сжимающимсЯ сердцем слагал он
стихи и мелодии в честь встречи с ней.
     Џеронель  приблизилась  в  сиЯнии своих  восемнадцати лет,  неспособнаЯ
видеть уродство того, кто с  тревогой  ожидал  ее.  ‘тарую  же  служанку  не
покидало  удивление  при  виде,  как  маэстро  ѓиль-ом   и  Џеронель  часами
декламируют  рондо  и  баллады,  сжимаЯ  руки,  трепеща,  словно  обрученные
накануне свадьбы.
     ЌесмотрЯ на  пыл своих стихов, маэстро  ѓильом  полюбил Џеронель чистой
стариковской
     любовью, а она равнодушно смотрела на юношей, встречающихсЯ ей на пути.
‚месте они посещали храмы и вместе останавливались в придорожных деревенских
гостиницах. ‚ернаЯ служанка раскладывала свои накидки  между двумЯ ложами, а
свЯтой „ионисий  благословил чистоту идиллии, когда  влюбленные, держась  за
руки, опустились на колени перед его алтарем.
     Ќа обратном пути, в  сиЯнии днЯ, в час прощаниЯ, Џеронель одарила поэта
величайшей милостью. Ѓлагоухающими  устами она нежно поцеловала увЯдшие губы
маэстро. € ѓильом де Њашо до  самой  смерти хранил в своем сердце золотистый
лист орешника, который Џеронель сделала посредником своего поцелуЯ.
     1950


     AUTRUI („ругой )
     Џонедельник.  Ќеизвестный  продолжает  свое  методичное  преследование.
„умаю, что его зовут  Autrui. He знаю, с  какого  времени  он начал загонЯть
менЯ в четыре стены. ‚озможно,  с  самого рождениЯ,  а Я этого не осознавал.
’ем хуже.
     ‚торник. ‘егоднЯ  Я спокойно бродил  по городу. ‚друг заметил, что ноги
несут менЯ  в незнакомые места.  Љазалось, что  улицы  образуют  лабиринт по
умыслу Autrui. ‚ конце концов Я оказалсЯ в глухом переулке.
     ‘реда.   ЊоЯ  жизнь  ограничена  узким   пространством  внутри  бедного
квартала.  Ќет смысла рисковать и пытатьсЯ  выйти за  его пределы.  Ќа  всех
углах менЯ подстерегает Autrui, готовый  преградить мне доступ к центральным
проспектам.
     —етверг.  Љаждую минуту Я  боюсь столкнутьсЯ один на один, нос к носу с
моим  врагом. ‡аточенный в своей  комнате,  Я чувствую,  что,  ложась спать,
раздеваюсь под наблюдением Autrui.
     ЏЯтница. Џровел весь день дома, неспособный даже к самой незначительной
деЯтельности.  Ќочью вокруг менЯ вдруг поЯвилсЯ  тонкий контур, что-то вроде
кольца, пугающий не больше, чем бочарный обруч.
     ‘уббота. ЏроснулсЯ внутри шестигранного Ящика размером с мое тело. џ не
отважилсЯ  ломать  стенки,  предчувствуЯ,  что  за  ними менЯ  ожидают новые
шестигранники. Ќе сомневаюсь, что мое заточение -- дело рук Autrui.
     ‚оскресенье. ‡амурованный  в  своей  келье,  Я  медленно  распадаюсь на
составлЯющие. ‚ыделЯю желтоватую, с обманчивыми бликами желтоватую жидкость.
Ќикому не посоветую принЯть менЯ за мед...
     …стественно, никому другому, кроме Autrui.
     1951


        ‘€Ќ…‘€‰ ђЋ„Ћ‘‘Љ€‰
     ’Яжелые  страницы "ѓреческой  патрологии"  ЏолЯ  ЊинЯ  погребли хрупкую
памЯть о ‘инесии ђодосском, провозгласившем на земле царство ангелов случаЯ.
     ‘о  свойственной  ему  манерой  преувеличивать,  Ћриген  отвел  ангелам
архиважную  роль в небесном хозЯйстве. ‚ свою  очередь благочестивый Љлимент
Ђлександрийский    впервые    признал   присутствие   за    нашими   спинами
ангелов-хранителей.  €  привил первым  христианам  Њалой  Ђзии  безрассудную
любовь к иерархической множественности.
     €з  темной  массы еретиков-ангеловедов ‚алентин ѓностик  и Ѓазилид, его
эйфоричный   последователь,   выныривают,   сверкаЯ   люциферовым   блеском.
ЏотворствуЯ  маниакальному  культу,  они приладили ангелам  крыльЯ.  Џосреди
второго века  им  захотелось  оторвать  от  земли тЯжелейших  позитивистских
созданий,  носЯщих  такие красивые и  мудрые  имена,  как „инам и  ‘офиЯ, их
безрассудному по-
     томству род человеческий обЯзан своими невзгодами.
     Њенее амбициозный, чем его  предшественники,  ‘инесий  ђодосский принЯл
ђай таким, каким  его представлЯли  Ћтцы –еркви, и ограничилсЯ изгнанием  из
него  ангелов.  Ћн говорил,  что  ангелы живут среди нас  и именно к  ним мы
должны обратить все  наши молитвы,  поскольку они ЯвлЯютсЯ концессионерами и
эксклюзивными дистрибьюторами всех непредвиденных обстоЯтельств нашей жизни.
‘огласно мандату, полученному  свыше, ангелы провоцируют, множат и влекут за
собой  тысЯчи  и  тысЯчи  случайностей. Ћни  заставлЯют  их  пересекатьсЯ  и
переплетатьсЯ между собой стремительно и, как может показатьсЯ, произвольно.
Ќо лишь  ‚севышнему очевидно,  что  они навивают основу ткани очень сложного
узора, куда более прекрасной, чем усыпанное звездами ночное небо. Џод вечным
взглЯдом  случайные  рисунки  преобразуютсЯ  в  загадочные  каббалистические
знаки, хранЯщие тайну мира.
     Ђнгелы ‘инесиЯ,  словно бесчисленные проворные  челноки,  ткут  полотно
жизни от начала времен.  ‹етают без  конца из  стороны в сторону, приносЯт и
уносЯт  мысли, волеизъЯвлениЯ,  психосостоЯниЯ  и воспоминаниЯ, снуют внутри
бесконечного  высокоорганизованного  мозга,  чьи клетки рождаютсЯ и  умирают
одновременно с эфемерной жизнью людей.
     Џрельщенный высшим  саном манихеев,  ‘инесий  ђодосский  счел возможным
включить  в  свои  умозаключениЯ  ‹юциферово войско  и  допустил  демонов  в
качестве саботажников. Ћни вплетают  в основу полотна,  сотканного ангелами,
свою собственную  прЯжу, обрывают  нить  наших  благих  помыслов,  смешивают
чистые цвета, воруют шелк, золото и серебро, подменЯЯ их грубой холстиной. €
человечество   демонстрирует  ‚севышнему  свой  жалкий   коврик,  где  линии
оригинального рисунка искажены самым печальным образом.
     ‘инесий  прожил  жизнь,  вербуЯ  работников, которые  трудились  бы  на
стороне  добрых  ангелов,  но  у  него  не  было  последователей,  достойных
уважениЯ.  €звестно  только, что  ”авст,  патриарх манихейский,  будучи  уже
старым и дрЯхлым, возвращаЯсь с памЯтной африканской встречи, на которой его
высек  свЯтой Ђвгустин, остановилсЯ  на  ђодосе,  чтобы послушать  проповеди
‘инесиЯ, и последний решил вовлечь патриарха в  свое безнадежное дело. ”авст
выслушал  воззваниЯ  ангелофила  со  старческой  уступчивостью  и согласилсЯ
отдать ему внаем худое суденышко,  на которое “читель рискнул погрузитьсЯ со
всеми своими учениками. ‚ тот день небо  предвещало  грозу, и с тех пор, как
они отплыли от берегов ђодоса, о них ничего не известно.
     …ресь  ‘инесиЯ  не  получила  никакого названиЯ  и  исчезла с горизонта
христианства. Ћна  даже не удостоилась чести быть официально  осужденной  на
‚селенском соборе, хотЯ …втихий, аббат из ЉонстантинополЯ, представил членам
синода пространное  сочинение "Џротив ‘инесиЯ"  ,  которое  никто так  и  не
прочитал.
     •рупкаЯ  памЯть  о  нем  затонула  в  море  страниц,  кои  мы  называем
"ѓреческой патрологией" ЏолЯ ЊинЯ.
     1952


        ЊЋЌЋ‹Ћѓ Ќ…ЏЋЉЋђЌЋѓЋ
     џ  овладел сиротой  той самой ночью, которую  мы провели  при  дрожащем
свете свечей у  тела ее отца.  (Ћ, если бы Я мог сказать то же самое другими
словами!)
     Џоскольку  все  в  этом  мире  становитсЯ Явным,  весть  о  случившемсЯ
достигла  ушей старикана, смотрЯщего на наш век сквозь злобные стекла своего
пенсне. џ имею в виду того старого господина, который руководит мексиканской
словесностью,  напЯлив  ночной колпак, неизменный головной  убор сочинителей
мемуаров, и  который прошелсЯ по мне своей разъЯренной тростью прЯмо посреди
улицы, при полном попустительстве местной полиции. Љроме того, на  менЯ  был
обрушен едкий поток оскорблений, гневно исторгнутых пронзительным голосом. €
все  благодарЯ  тому,  что  бестактный старец  -- черт бы его побрал! -- был
влюблен в ту самую нежную девушку, котораЯ отныне питает ко мне отвращение.
     Ћ горе! ЊенЯ ненавидит даже  прачка, несмотрЯ на нашу долгую безобидную
свЯзь.  Ђ  прекраснаЯ  наперсница,  которую   народнаЯ  молва  нарекла  моей
„ульсинеей, не пожелала выслушать сердечные жалобы своего страдающего поэта.
„умаю, что менЯ презирают даже собаки.
     Љ  счастью, эти  гнусные  сплетни  не  могут  достичь ушей моей дорогой
публики. џ -- певец аудитории, состоЯщей из застенчивых девиц и  напудренных
старушек, приверженок  позитивизма.  “жасное известие до  них не дойдет, они
очень далеки от житейского шума. ‚ их глазах Я  останусь бледным юношей, что
бодрыми терцетами  проклинает  божественную красоту  и  выжимает из  публики
слезы своей белокурой шевелюрой.
     ЊенЯ  очень  беспокоЯт долги перед будущими критиками. џ могу заплатить
лишь  тем,  что  имею.  џ  получил  в  наследство  чулок,  набитый затертыми
образами,  и принадлежу к поколению блудных детей,  которые пускают на ветер
деньги  отцов,  но  не  могут  сколотить состоЯние  своими руками.  ‚се, что
родилось в моей голове, Я получил лежащим в тесном футлЯре  метафоры. Ќикому
не смог  Я  поведать  ужас  одиноких  ночей,  когда  божественное семЯ вдруг
начинает прорастать в бесплодной душе.
     ‘уществует дьЯвол, который наказывает менЯ, выставлЯЯ на посмешище. ќто
он диктует  почти  все, что  Я пишу, и  моЯ беднаЯ душа, не  находЯ подмоги,
захлебываетсЯ в потоке строф.
     “верен, что, если бы Я вел жизнь более здоровую и упорЯдоченную, то мог
бы во вполне приличном  виде перейти в  грЯдущий век. ’уда, где новаЯ поэзиЯ
ожидает всЯкого, кто стремитсЯ спастись от губительного девЯтнадцатого века.
Ќо чувствую себЯ лишь обреченным повторЯть себЯ и других.
     Љогда  Я  думаю   о  месте,   которое  мне  отведут  в   будущем,   мне
представлЯетсЯ молодой критик, говорЯщий со свойственным  ему изЯществом: "Ђ
вы,  любезный,  если  вас  не  затруднит,  отойдите  немного  назад. ’уда, к
представителЯм романтизма".
     € Я побреду со своей шевелюрой,  опутанной нитЯми паутины, представлЯть
в  свои восемьдесЯт лет  старомодные тенденции замогильными  стихами, каждый
раз все более неудачными. Ќет,  господин хороший. ‚ы не скажете мне: "Ѓудьте
добры, отойдите немного назад".  џ уйду  прЯмо сейчас. ’о есть Я предпочитаю
остатьсЯ здесь, в этом удобном  романтическом склепе,  и  пусть  мне выпадет
роль оторванной  пуговицы, роль семени,  сметенного  вредоносным  дуновением
скептицизма. Љороче говорЯ, благодарю
     покорно.
     Ђ уж как  зарыдают по мне  под сенью кладбищенских кипарисов девушки  в
розовом!  Ќикогда не будет недостатка ни  в  дрЯхлых старичках-позитивистах,
превозносЯщих мои бравады, ни в сардонических юношах, разгадавших мой секрет
и тайком проливающих по мне мутные слезы.
     ‘лава,  которую  Я  полюбил  в  восемнадцать  лет,  в  двадцать  четыре
представлЯетсЯ мне  чем-то  вроде  похоронного венка,  который разлагаетсЯ в
сырой могиле, источаЯ зловоние.
     Ќа самом деле, Я хотел бы совершить нечто демоническое,  но пока ничего
такого не приходит мне в голову.
     Џо крайней мере, мне хотелось бы, чтобы не только по моей комнате, но и
по всей  мексиканской литературе разлилсЯ горьковатый аромат ликера, который
Я собираюсь выпить, дамы и господа, за ваше здоровье.


        ќЏ€’Ђ”€џ
     Њетким  ударом  он  оборвал  жалкую  жизнь  ”илиппа  ‘ермуаза,  плохого
свЯщенника и еще более плохого  друга. ‚ Ќаваррском коллеже он -- сотоварищи
-- украл двести экю, и  дважды его шеЯ могла  бы узнать,  сколько  весит его
зад. Ќо дважды, благодарЯ милости доброго королЯ Љарла, из мрачного застенка
он выходил живым.
     Њолитесь  за  него. Ћн родилсЯ в  скверное  времЯ. Љогда  голод  и чума
опустошали город Џариж. Љогда отблеск костра †анны д'Ђрк освещал  испуганные
лица и когда французский воровской жаргон смешивалсЯ с английской речью.
     ‚ мертвенном  свете  зимней  луны  он видел, как  волчьи стаи рыщут  по
кладбищу Ќевинно-убиенных. € он сам -- в центре города -- был тощим голодным
волком. € когда хотел жрать,  он крал хлеб и ловил жареную  рыбку в торговых
рЯдах.
     Ћн родилсЯ в  скверное времЯ. Ќа  улицах  толпы  голодных детей просили
•риста ради хлеба. Ќищие и увечные заполнЯли нефы Ѓогоматери, поднимались на
клирос и прерывали мессу.
     Ћн прЯталсЯ в церквЯх и в борделЯх. ‘тарый свЯщенник, его дЯдЯ, дал ему
свое  доброе имЯ, а ’олстуха  Њарго--свежий хлеб и свое чудовищное тело.  Ћн
воспел несчастьЯ  ќльмиры  и презренье Љаталины;  со всем  смирением, устами
своей  матери  восславил  он  „еву  Њарию.  Љрасавицы  былых  времен  --  из
старинного  гобелена  -- прошествовали по  его стихам  негромким и  грустным
рефреном. ‚ своем бурлескном и трагическом завещании он все отдал  --  всем.
‘ловно Ярмарочный торговец, он выставил напоказ и безделицы, и драгоценности
своей  души. ѓолый и хилый, словно репа зимой, он любил Џариж, город нищий и
грЯзный.  Ћн  изучал  мирскую  и   церковную   литературу  в   прославленном
университете ђобера ‘орбона и получил там титул магистра.
     Ќо всегда  попадал из  нищеты в нищету.  Ћн  познал зиму  без домашнего
очага,  тюрьму  без друзей, а на дорогах  ”ранции -- нестерпимый голод.  …го
друзьЯми  были  воры,  сутенеры,  дезертиры, фальшивомонетчики  --  их  либо
преследовали стражи порЯдка, либо вешали слуги правосудиЯ.
     Ћн жил  в скверное времЯ.  ’ридцати лет от роду он исчез --  неизвестно
куда.  ѓонимый  голодом   и   страданием,  он   ушел,   как   уходит   волк,
предчувствующий близкую смерть, в самую глушь леса. Њолитесь за него.
     1950

        —“„Ћ-Њ€‹‹€ѓђЂЊЊ
     Љак-то  утром  один   рассеЯнный  муравей,  которого  все  осуждали  за
легкомыслие   и   забывчивость,   снова   сбилсЯ   с  дороги   и  набрел  на
чудо-миллиграмм.
     Ќисколько не задумываЯсь о последствиЯх, он водрузил себе на спину этот
миллиграмм  и возликовал:  ноша ничуть  его  не обременЯла. ‚ес  находки был
идеальным и вызывал у муравьЯ  какой-то прилив энергии, как, скажем, у птицы
--  вес ее крыльев. ‚едь, по сути, муравьи  гибнут раньше срока оттого,  что
самонадеЯнно  переоценивают свои  силы. ‚озьмем, к примеру, муравьЯ, который
прополз целый километр, чтобы  доставить в хранилище  маисовое зерно весом в
один грамм. „а ему потом едва хватает сил добратьсЯ до кладбища и там упасть
замертво.
     Њуравей,  нашедший  чудо-миллиграмм,  не  знал, как  к  нему повернетсЯ
судьба, но двинулсЯ вперед  с такой поспешностью, словно боЯлсЯ, что  у него
отнимут сокровище. ‚ душе у муравьЯ зрело радостное чувство -- наконец-то он
вернет
     себе доброе имЯ. ‚  приподнЯтом настроении муравей сделал большой круг,
а потом присоединилсЯ к  своим товарищам, которые,  сообразно заданию на тот
день, возвращались  домой с отгрызенными кусочками салатных  листьев. ђовнаЯ
цепочка  муравьев походила  на крошечную зубчатую стену зеленого цвета, и на
фоне безупречного цветового единства миллиграмм сразу  бросалсЯ в глаза. ’ут
уж никого не обманешь.
     ‚  самом  муравейнике  начались  серьезные   трудности.   Љонтролеры  и
инспектора, стоЯвшие на каждом  шагу,  все  неохотнее  пропускали  муравьЯ с
такой  странной  ношей. ’о  тут,  то  там  с уст этих просвещенных  муравьев
слетали слова "миллиграмм"  и "чудо", пока  не дошла очередь до торжественно
восседавшего за длинным столом главного инспектора, который смело  объединил
оба слова и сказал с ехидной усмешкой: "‚полне возможно, что вы принесли нам
чудо-миллиграмм.  џ поздравлЯю вас от  всей  души,  но  долг повелевает  мне
уведомить полицию".
     Ѓлюстители  общественного  порЯдка  менее  всего способны разобратьсЯ в
миллиграммах  и  чудесах.  ‘толкнувшись   со  случаем,  не   предусмотренным
уголовным кодексом, они принЯли  самое легкое и  обычное решение:  отправить
муравьЯ  в тюремную камеру. Џоскольку у  муравьЯ была пресквернаЯ репутациЯ,
дело пустили по инстанциЯм и поручили его компетентным лицам.
     ‘удебнаЯ  волокита  выводила  нетерпеливого  муравьЯ  из  себЯ,  а  его
запальчивость озадачивала даже адвоката. ѓлубоко убежденный в своей правоте,
муравей отвечал на все вопросы с нарастающим высокомерием. Ћн даже распустил
слух, что в его случае допускаетсЯ грубое нарушение прав обвинЯемого. €  еще
он  сказал,  что   в  ближайшем  будущем  его  недругам   придетсЯ  признать
историческую   значимость  чудо-миллиграмма.  ‚ызывающее  поведение  муравьЯ
навлекло на  него гнев всех судейских  чиновников.  Ќо  обуреваемый гордыней
муравей  позволил  себе  заЯвить,   что  он  чрезвычайно  сожалеет  о  своей
причастности  к  такому  мерзкому  муравейнику.  Џосле  этих  слов  прокурор
потребовал смертной казни.
     Њуравью  удалось  спастись  от  смерти  только   благодарЯ   заключению
знаменитого  психиатра,  который  установил,  что  налицо  случай  душевного
расстройства. Џо ночам арестант полировал чудо-миллиграмм, переворачиваЯ его
с одной стороны на другую, и часами не отрывал от  него глаз. „нем он таскал
миллиграмм  на спине, сшибаЯ углы узкой и темной камеры. ‘ловом,  несчастный
муравей  приближалсЯ к концу своей  жизни  в состоЯнии крайнего возбуждениЯ.
…го совершенно не трогала растущаЯ  толпа зевак, внимательно наблюдавших  за
такой небывалой агонией.
     Џо настоЯнию тюремного врача заболевшего муравьЯ три раза переводили из
одной  камеры в другую. Ќо чем просторнее была камера, тем больше волновалсЯ
муравей.  Ћн объЯвил  голодовку, не принимал  никаких  журналистов  и упорно
молчал.
     ‚ерховные власти постановили отправить обезумевшего муравьЯ в больницу.
Ќо разве где-нибудь спешат проводить в жизнь правительственные решениЯ?!
     ло времЯ, и однажды на рассвете надзиратель увидел, что в камере царит
спокойствие  и  всЯ   она   озарена  каким-то  сиЯнием.   Ќа  полу   сверкал
чудо-миллиграмм, излучаЯ  свет,  подобно граненому алмазу. Ђ  рЯдом  лапками
кверху лежал героический муравей -- бесплотный и прозрачный.
     ‚есть о кончине муравьЯ  и об удивительных свойствах чудо-миллиграмма с
молниеносной быстротой распространилась по  всем галереЯм муравейника. ’олпы
муравьев  двинулись  к  камере, котораЯ стала походить  на  часовню, объЯтую
голубым пламенем. Њуравьи в  отчаЯнии бились головой  об  пол.  €з их  глаз,
ослепленных   Ярким   светом,  ливмЯ   лились  слезы.   ЋрганизациЯ  похорон
осложнилась из-за  проблемы  дренажа.  ‚ муравейнике  не  хватало  венков, и
муравьи  стали грабить  хранилище,  чтобы  возложить  на труп великомученика
пирамиды съестных припасов.
     ‘ловами не передать,  во что превратилась жизнь  муравейника:  какаЯ-то
смесь гордости, восхищениЯ  и скорби. Џосле пышных и  торжественных  похорон
последовали  балы   и  банкеты.  ’ут  же  принЯлись  строить  свЯтилище  длЯ
чудо-миллиграмма.  Ђ  загубленного,  непонЯтого  при жизни муравьЯ  со всеми
почестЯми перенесли в мавзолей.
     ‚ласти были  смещены по причине их полной  недееспособности. ‘  большим
трудом и далеко не сразу приступил к делам  совет старейшин, который положил
конец  затЯнувшимсЯ траурным оргиЯм. Џосле  многочисленных  расстрелов жизнь
стала входить  в  свою колею. ‘амые  дальновидные старцы все  более уверенно
превращали  молитвенное поклонение муравьев  чудо-миллиграмму в  официальную
религию.  Ѓыли учреждены  должности  хранителей  и  жрецов. ‚округ свЯтилища
выросли  большие зданиЯ, которые быстро  заполнились  чиновниками в  строгом
соответствии с  социальной  иерархией. ќкономическое  положение еще  недавно
процветавшего муравейника резко пошатнулось.
     •уже  всего   было  то,   что  беспорЯдок,  не  зримый  на  поверхности
муравейника, усиливалсЯ из-за разлада в рЯдах муравьев. Ќа первый взглЯд все
шло как прежде,  муравьи  поклонЯлись миллиграмму и  отдавали все свои  силы
честному  труду,  несмотрЯ  на  то  что  изо  днЯ  в  день  множилось  число
чиновников,  которые  занимались  все  более  пустЯковым  делом.  Ќевозможно
сказать, кого  первого посетила  пагубнаЯ мысль. ‘корее всего многие муравьи
одновременно подумали об одном и том же.
     ђечь  идет  о  тех  тщеславных  и  ошалевших  муравьЯх,  которые  стали
подумывать  о   судьбе  муравьЯ-первооткрывателЯ.   ќти  муравьи  --   какое
богохульство!  -- решили, что  надо  при  жизни добиватьсЯ  таких  почестей,
какими удостоен муравей, покоившийсЯ в мавзолее. Њногие муравьи стали  вести
себЯ  весьма подозрительно.  ђассеЯнные, смЯтенные, они все чаще сбивались с
дороги и приползали в  муравейник  с  пустыми руками. Ќа вопросы инспекторов
отвечали с Явным вызовом, часто сказывались больными и заверЯли всех, что  в
самом  ближайшем  будущем  принесут  что-нибудь сенсационное.  ‚ласти уже не
могли  призвать  к порЯдку  этих  лунатиков, страстно  мечтавших принести на
своей слабой спине какое-нибудь чудо.
     Ћдержимые муравьи действовали  втихую и, можно сказать, на свой страх и
риск. …сли бы власти были способны провести всенародный референдум, стало бы
Ясно,  что  ровно  половина  муравьев, вместо  того чтобы  тратить  силы  на
добывание каких-то  жалких  зерен и  листиков,  жила  в  мечтах  о нетленном
миллиграмме.
     €   вот  однажды  случилось  то,  что  должно   было  случитьсЯ.  ’очно
сговорившись,  шесть  муравьев,  с  виду  совершенно  нормальных, Явились  в
муравейник  со  странными  ношами  и  стали  убеждать  инспекторов,  что это
миллиграммы, творЯщие чудеса. ќти  муравьи  не  добились  тех  почестей,  на
которые они притЯзали, но их тут же  освободили от  прежних обЯзанностей. Ќа
торжественной  церемонии,  носившей полуофициальный  характер, им  назначили
пожизненную ренту.
     Ќичего  конкретного нельзЯ  было сказать  о  шести миллиграммах. Ћднако
власти, памЯтуЯ  о прежних ошибках, отказались от судебного разбирательства.
Ђ совет старейшин умыл руки, предложив вынести вопрос на широкое всенародное
обсуждение. ’ак называемые миллиграммы были выставлены в  витринах скромного
помещениЯ,  и каждый муравей  мог отдать им  дань  восхищениЯ и  оценить  их
согласно своим вкусам и представлениЯм.
     ќто слабоволие властей, вкупе с молчанием прессы, предопределило гибель
муравейника. Ћтныне любой муравей -- обленившийсЯ или уставший от  трудов --
мог  свести свои  мечты  о славе к  пожизненной ренте  и полному безделью. €
естественно,   что   в  скором  времени   муравейник  наполнилсЯ  фальшивыми
миллиграммами.
     Ќапрасно   некоторые   прозорливые   старейшины   призывали   к   мерам
предосторожности, напрасно советовали взвешивать миллиграммы и сравнивать их
с чудо-миллиграммом. €х  призывы оставались без вниманиЯ, и вопрос  даже  не
рассматривалсЯ на генеральной ассамблее.
     „ело кончилось тем, что один тощий и  бесцветный муравей с уверенностью
заЯвил,  что знаменитый  чудо-миллиграмм не может  и не должен быть эталоном
длЯ новых находок, да  и способность творить чудеса -- вовсе не обЯзательное
условие длЯ признаниЯ новых миллиграммов.
     †алкие остатки здравого смысла, коими еще обладали муравьи, улетучились
в один  миг.  ‚ласти уже не могли уменьшить число миллиграммов или  хотЯ  бы
установить на  них разумную квоту. Џраво на вето  было отменено, и никто  не
мог  требовать  от  муравьев  добросовестного  выполнениЯ  обЯзанностей. ‚се
муравьи так или иначе отлынивали от работы и рыскали в поисках миллиграммов.
     Ќовые  миллиграммы  занЯли  две  трети  хранилища,  не  считаЯ  частных
коллекций,  в  которых  были  ценнейшие  экземплЯры.  —то  касаетсЯ  обычных
миллиграммов, то в дни большого притока цены на них так резко падали, что их
можно  было  приобрести  в обмен  на любую  безделицу. ЌельзЯ отрицать,  что
подчас в  муравейник попадали замечательные миллиграммы. Ќо у них была та же
судьба,  что у  миллиграммов, не стоЯщих доброго  слова.  ‹егионы дилетантов
превозносили  до  небес   свойства  миллиграммов  самого  низкого  качества,
создаваЯ тем самым благоприЯтные условиЯ длЯ неразберихи и хаоса.
     Њногие муравьи, отчаЯвшись найти миллиграммы, притаскивали в муравейник
невесть что -- всЯкую пакость. €з-за антисанитарных условий пришлось закрыть
целые  галереи. Џример какого-нибудь экзальтированного муравьЯ  подхватывали
многочисленные  подражатели.  ‘овет  старейшин  все еще  тщилсЯ  играть роль
верховного органа и принимал какие-то расплывчатые, несущественные меры.
     —иновники и служители культа,  не довольствуЯсь  своей праздной жизнью,
покинули храмы и учреждениЯ и пустились на поиски мил-
     лиграммов  ради новых привилегий и денежных наград. ЏолициЯ практически
перестала существовать,  и не  было  днЯ без переворотов  или мЯтежей. Ѓанды
профессиональных  грабителей прЯтались  на  подступах к  муравейнику,  чтобы
отнЯть у  какого-нибу