 Џонтийские морЯ, и божества,  и  золото,  и  иные
приманки. € этому не было конца.
   ‚ 1850 году в науке лишь посмеЯлись бы над подобными фантазиЯми,  но  в
1900-м большинству ученых, насколько мог судить историк, было  уже  не  до
смеха. Ќо если бы какой-нибудь растерЯвшийсЯ,  но  усердный  последователь
великих умов нашел в себе достаточно смелости  спросить  своих  собратьев,
куда их несет, то, скорее всего, получил бы ответ, что они и сами не знают
- куда-нибудь между миром анархии и порЯдка. Ќо в будущем им, как  никогда
прежде, надлежало  быть  честными  перед  самими  собой,  иначе  их  ждали
потрЯсениЯ даже большие, чем их последователей, когда те дойдут до  конца.
…сли рассуждениЯ Љарла Џирсона о вселенной  были  справедливыми,  ѓалилею,
„екарту, ‹ейбницу, Ќьютону и иже  с  ними  следовало  остановить  прогресс
науки еще до 1700  года.  ‚  1900  году  ученые  были  попросту  вынуждены
вернутьсЯ к единству, так никем  и  не  доказанному,  и  порЯдку,  ими  же
нарушенному. Ћни свели мир к рЯду  свЯзей  с  собственным  сознанием.  Ћни
свели свое сознание к движению в мире движениЯ, происходЯщем в том, что их
касалось, с головокружительным ускорением. Ћспаривать правильность выводов
науки историЯ не имела права: наука вступила в такие области, где едва  ли
сотнЯ-другаЯ умов во всей вселенной могли разобратьсЯ в ее  математических
процессах. Ќо бомбы хоть кого научат, и даже беспроволочного  телеграфа  и
воздушного кораблЯ  было  вполне  достаточно,  чтобы  сделать  необходимым
преобразование общества. —еловеческий ум - коль  скоро  возможна  аналогиЯ
между ним, с одной стороны, и законами  движениЯ,  с  другой,  -  вошел  в
сверхмощное поле притЯжениЯ, из которого ему  необходимо  было  немедленно
вырватьсЯ, обретЯ состоЯние нового  равновесиЯ,  подобно  комете  Ќьютона,
чтобы затем полностью разрушитьсЯ, подобно метеоритам в земной  атмосфере.
ђаз  человеческий  ум  стал  вести  себЯ  как  взрывчатое  вещество,   ему
необходимо было восстановить  равновесие;  раз  он  стал  вести  себЯ  как
растительный организм, ему необходимо было достичь пределов своего  роста;
раз он стал вести себЯ как первые  созданиЯ  мировой  энергии  -  Ящеры  и
акулы, он, стало быть, уже достиг пределов  своего  распространениЯ.  …сли
сложности, встающие перед наукой, будут расти вдвое  или  вчетверо  каждые
десЯть лет, то вскоре даже математика не сможет этого  выдержать.  ‘редний
человеческий ум не выдерживал уже в 1850 году,  а  в  1900-м  и  вовсе  не
понимал стоЯщей перед ним задачи.
   Љ счастью, историк не нес ответственности за эти проблемы; он  принимал
их так, как предлагала наука, и ждал, когда его научат. Ќи с наукой, ни  с
обществом у  него  не  было  разногласий,  и  на  роль  авторитета  он  не
претендовал. Ћн так и  не  сумел  обрести  знаний,  тем  паче  кому-то  их
передать; и если порою расходилсЯ во мнениЯх с американцами девЯтнадцатого
века, с американцами двадцатого он не расходилсЯ  ни  в  чем.  ќтим  новым
существам, родившимсЯ после 1900 года, он не годилсЯ ни в  наставники,  ни
даже в друзьЯ и просил лишь об одном - чтобы самого его взЯли  в  ученики,
обещаЯ быть на этот раз во всем послушным, даже если его будут попирать  и
топтать ногами, ибо видел, что новый американец  -  детище  энергии  углЯ,
Явно неисчерпаемой, и химической, и электрической,  и  лучевой,  и  других
новых видов энергии, еще не получивших наименованиЯ,  -  по  сравнению  со
всеми иными прежними созданиЯми природы есть  не  иначе  как  бог.  €  при
современном темпе развитиЯ начинаЯ с 1800 года все американцы, дожившие до
2000  года,  надо  полагать,  будут  уметь  справлЯтьсЯ  с  беспредельными
мощностЯми. ‚се они смогут разобратьсЯ в сложнейших ЯвлениЯх, не доступных
даже воображению нынешнего и более  раннего  человека.  Ћни  будут  решать
задачи, далеко выходЯщие за пределы компетентности  общества  нынешнего  и
более ранних периодов. „евЯтнадцатый век будет восприниматьсЯ ими в той же
плоскости, что и четвертый - оба в равной мере младенческие, - и  вызывать
удивление тем, что жившие тогда люди при всей скудости  своих  познаний  и
ограниченности средств сумели столь  многое  сделать.  ‚озможно,  им  даже
захочетсЯ вернутьсЯ назад, в год 1864-й, и посидеть с ѓиббоном на ступенЯх
Ђрачели.
   Ђ пока Ђдамс не упускал возможности взЯть у жизни еще несколько уроков.
‚ этом учитель, не сумевший дать образование и воспитание  даже  поколению
1870 года, не мог ему помешать.  Ћбучали  новые  силы.  €сториЯ  видела  в
прошлом лишь считанные уроки, которые могли быть полезны длЯ будущего.  Ќо
один урок по крайней мере она сумела извлечь. ‚рЯд  ли  можно  было  найти
что-либо несуразнее, чем попытка американца 1800 года воспитать американца
1900 года, а с 1800 года силы, действующие в мире,  возросли  и  числом  и
сложностью не меньше чем в тысЯчу раз. ‘ледовательно,  попытка  американца
1900 года воспитать своего  потомка  2000  года  будет,  вероЯтно,  совсем
бессмысленной - бессмысленнее даже, чем деЯтельность конгрессменов в  1800
году,  исключаЯ  разве  ту,  в  которой  им  открывалась  всЯ  степень  их
невежества. Ќа протЯжении миллиона, а то и двух миллионов лет поколение за
поколением  надрывались,  не  щадЯ  собственных  жизней,  чтобы   овладеть
энергией, не переставаЯ при этом дрожать от страха и ужаса перед той самой
энергией, которую создавали. —то мог делать учитель 1900 года? Ѓезрассудно
смелый   -   содействовать;   непроходимо   глупый    -    сопротивлЯтьсЯ;
осмотрительный - балансировать между тем и другим, что испокон  веку  чаще
всего пытались делать и умные и глупые. Ќо что бы они ни делали, сами силы
будут  продолжать  воспитывать  человека,  а  человеческий  ум  -  на  них
реагировать. ‚се, на что  мог  рассчитывать  учитель,  -  это  учить,  как
реагировать.
   Ќо и эта задача сопрЯжена  с  огромными  трудностЯми.  „аже  простейшие
учебники обнаруживали несостоЯтельность прежних орудий мышлениЯ. ѓлава  за
главой заканчивались фразами,  каких  прежде  не  встречалось  в  подобной
литературе: "причина этого ЯвлениЯ остаетсЯ  непонЯтной",  или  "наука  не
рискует трактовать причины", или "первые шаги в истолковании причины этого
ЯвлениЯ еще предстоит сделать", или "мнениЯ тут полностью расходЯтсЯ", или
"вопреки имеющимсЯ  противоречиЯм",  или  "наука  развиваетсЯ  единственно
благодарЯ тому, что допускает различные теории,  нередко  противоречивые".
‚оистину новому американцу придетсЯ мыслить, оперируЯ противоречиЯми, и, в
отличие от четырех знаменитых кантовских антиномий, в новой  вселенной  не
будет ни одного закона, верность  которого  нельзЯ  было  бы  доказать  от
обратного.
   ‚оспитание - начинаЯ с воспитаниЯ самого  себЯ  -  было  главным  делом
ѓенри Ђдамса на протЯжении  шестидесЯти  лет,  и  трудности  в  этом  деле
возрастали вместе с удвоением  добычи  углЯ,  пока  перспектива  дождатьсЯ
следующего десЯтилетиЯ, чтобы в очередной -  седьмой  -  раз  убедитьсЯ  в
удвоении существующих сложностей, уже перестала манить воображение.  ‡акон
ускорениЯ действовал исправно, и длЯ его изучениЯ вовсе не требовалось еще
одного десЯтилетиЯ, разве только, чтобы удостоверитьсЯ, что он остаетсЯ  в
силе. Ќикакой программы новому  американцу  Ђдамс  предложить  не  мог,  а
заниматьсЯ выискиванием ошибок или сетованиЯми по  их  поводу  было  ни  к
чему; к тому же, по всей очевидности, очередной огромный приток новых  сил
был не за горами, а вместе с ним и новые формы воспитаниЯ, которые обещали
быть принудительными и жесткими. „вижение от единства  к  множественности,
происходившее  между  1200  и  1900  годами,  шло  непрерывно,   отличаЯсь
стремительным нарастанием ускорениЯ.  “же  через  поколение,  и  даже  при
нынешнем, если жизнь его продлитсЯ, оно потребует  иных  форм  воспитаниЯ.
Њышление, словно повареннаЯ соль, брошеннаЯ в некий раствор, должно  будет
вступить в новую фазу, где будут действовать новые законы. €  так  как  до
сих пор в течение пЯти или десЯти тысЯч лет человеческий ум справлЯлсЯ  со
стоЯщими перед ним сложностЯми, ничто не вызывало опасений, что он  сумеет
делать это и впредь - только ему придетсЯ совершить скачок.


        35. NUNC AGE - ’…Џ…ђњ €„€ (1905)

   Џочти сорок лет прошло с тех пор, как бывший личный  секретарь  бывшего
посланника Ђдамса вместе с ним самим и историком Њотли спустилсЯ по  трапу
в Ќью-‰орке, и  американское  общество  представилось  их  взору  огромным
караваном, чей хвост затерЯлсЯ в прериЯх.  ’еперь,  5  ноЯбрЯ  1904  года,
когда ѓенри Ђдамс вновь сошел на тот же берег, - стариком,  которому  было
больше лет, чем его отцу и Њотли в 1868 году,  -  он  увидел  перед  собой
картину потрЯсающую -  удивительную  -  не  похожую  ни  на  что  виденное
человеком доселе, и меньше всего на то, что он  хотел  бы  видеть.  ‘илуэт
города  вздымалсЯ  нагромождением  чудовищ,  неистовствовавших  в  попытке
объЯснить то, что попирало смысл. Љазалось, какаЯ-то тайнаЯ сила вышла  из
повиновениЯ и обрела  полную  свободу.  ѓигантский  цилиндр  взорвалсЯ,  и
огромные массы камнЯ и пара взметнулись в небо. ‚о всем  городе  -  в  его
облике и движении - присутствовало что-то истерическое,  и  его  жители  в
гневе и страхе требовали на все лады, чтобы  на  новые  силы  любой  ценой
надели узду. Џроцветание, о котором даже не мечталось, могущество, какое и
не снилось человеку, скорость, какой достигали разве только небесные тела,
сделали  мир  раздражительным,  взвинченным,  бранчливым,   неразумным   и
напуганным. Ќью-‰орк нуждалсЯ в новых людЯх, и новые силы, спрессованные в
корпорации и тресты, нуждались в человеке нового типа - человеке в  десЯть
раз выносливее и энергичнее, крепче волей и быстрее умом, чем прежний, - и
за такого человека охотно заплатили бы миллионы.  ’рЯсЯсь  по  мостовым  и
читаЯ вчерашние газеты, нельзЯ было не прийти к заключению, что этот новый
тип человека вот-вот объЯвитсЯ, потому что старый уже полностью выдохсЯ, и
его неспособность идти в ногу с  веком  стала  катастрофической.  ‚се  это
видели, и на всех муниципальных выборах царил хаос. €з окна клуба на ЏЯтой
авеню наш путешественник по магистральным трассам истории взирал на  суету
внизу, и ему казалось, будто он в ђиме, в  годы  правлениЯ  „иоклетиана  -
видит анархию, сознает насилие, жаждет хоть какого-нибудь  избавлениЯ,  но
не может понЯть, откуда грЯнет очередной удар и какое окажет действие. „ве
тысЯчи лет несостоЯтельности христианской веры бушевали внизу на  Ѓродвее,
а Љонстантина ‚еликого нигде не было видно.
   Ќе имеЯ иного занЯтиЯ, наш  путешественник  отправилсЯ  в  ‚ашингтон  -
ждать конца.  ‚  ‚ашингтоне  ђузвельт  обучал  Љонстантинов  и  боролсЯ  с
трестами. Ѓорьба с трестами вызывала у  Ђдамса  полное  сочувствие,  и  не
только как делу политическому и общественному, но и как способу  движениЯ.
’ресты и корпорации стоЯли, как правило, за новую силу, рвущуюсЯ к  власти
с  1840  года,  и  внушали  отвращение  своей  неуемной  и  беззастенчивой
энергией. Ћни круто ломали прежнее, круша все вековые  устои  и  ценности,
как винты океанского парохода - сельдЯной косЯк. Ћни разрывали общество на
клочки и топтали его  ногами.  Ћдна  из  первых  жертв,  гражданин  города
Љуинси, 1838 года рождениЯ, давно уже научилсЯ подчинЯтьсЯ и  молчать:  он
знал,  что,  согласно  законам  механики,  всЯкое  изменение  в   движении
действующих сил может только ухудшить положение. Ќо при всем при  том  ему
было крайне любопытно увидеть, поЯвитсЯ ли в результате этого столкновениЯ
сил человек нового типа, ибо никаких иных  энергий,  способных  произвести
его на свет, по-видимому, уже не оставалось. Ќовый  человек  мог  родитьсЯ
только из свЯзи между новыми энергиЯми и старыми.
   € те и другие, как видно из всего здесь сказанного, были знакомы Ђдамсу
с детства, и ни те, ни другие не склонЯли его как судью на свою сторону. Ђ
если у какого-нибудь судьи имелись основаниЯ быть беспристрастным,  то  им
был Ђдамс. Ќичто так не интересовало его и не вызывало симпатии, как новый
человек, однако чем дольше  он  вглЯдывалсЯ  в  происходЯщее  вокруг,  тем
меньше ему удавалось этого нового человека различить.  —то  касаетсЯ  сил,
стоЯщих за трестами, то они были более или менее на виду: тресты  обладали
крепкой организацией,  оснащенной  школами,  соответствующей  подготовкой,
средствами  и  четкой  задачей.  —то  же  касаетсЯ   сил,   поддерживающих
ђузвельта, то тут почти ничего не было известно: ни  крепкой  спаЯнностью,
ни правильной подготовкой, ни Ясными целЯми они похвастать не могли. Ќарод
не имел ни малейшего понЯтиЯ, какой практической системы ему добиватьсЯ  и
какого рода люди могли бы ею  управлЯть.  ѓлавнаЯ  задача  заключалась  не
столько в том, чтобы контролировать тресты, сколько в том,  чтобы  создать
общество, способное ими управлЯть. Ќовый американец мог быть  только  либо
порождением новых  сил,  либо  случайной  мутацией  в  природе.  “влечение
механической энергией уже достаточно исковеркало  мышление  американца,  и
ђузвельт, предпринимавший героические усилиЯ, чтобы  вернуть  ему  прежний
прЯмой ход, несомненно, заслуживал активной поддержки и всеобщей симпатии,
и прежде всего со стороны тех же трестов,  если  в  них  сохранилось  хоть
что-то человеческое. ’ем не менее по-прежнему открытым  оставалсЯ  вопрос:
что ЯвлЯетсЯ главным фактором воспитаниЯ - человек или природа, разум  или
движение? ЊеханическаЯ теориЯ, в основном  принЯтаЯ  наукой,  по-видимому,
требовала, чтобы правил закон массы. Ђ если так,  поступательное  движение
будет продолжатьсЯ, как прежде.
   ’ак или иначе, воспитание по канонам девЯтнадцатого  века  было  теперь
так же бесполезно, даже превратно, каким было  бы  воспитание  по  канонам
восемнадцатого века длЯ ребенка, родившегосЯ в  1838  году.  Ќо  у  Ђдамса
находились и более веские причины придерживать Язык.  „инамическаЯ  теориЯ
истории волновала его теперь не больше,  чем  кинетическаЯ  теориЯ  газов.
Ћднако,  пожалуй,  с  ее  помощью  все  же  можно  было  оценить  движение
человечества,  а  чтобы  выЯснить,  верна  она  или  неверна,  требовалось
тридцать лет. Џри подсчитанном ускорении голова метеорного  потока  должна
была  скоро  пройти  перигелий.  Ђ  потому  спорить  казалось  бесцельным,
дискутировать - бесполезным, и  молчание,  как  и  добрый  нрав,  ЯвлЯлось
выражением  здравого  смысла.  …сли  ускорение,  измерЯемое  развитием   и
рациональным использованием сил, будет происходить в том же темпе, в каком
шло начинаЯ с 1800 года, математику 1950 года не составит труда  начертить
орбиту длЯ прошлого и будущего движениЯ человеческой  расы  с  не  меньшей
точностью, чем длЯ ноЯбрьского потока метеоритов.
   ЏодобнаЯ точка зрениЯ, естественно,  раздражала  участников  игры,  как
решение судьи нередко возмущает зрителей. ‘верх того, такаЯ  точка  зрениЯ
была глубоко аморальна и вела к отказу от усилий. Ќо,  с  другой  стороны,
она поощрЯла предвидение и помогала  избавитьсЯ  от  тщетной  работы  ума.
Џусть  это  еще  не  было  воспитанием,  но  здесь   открывалсЯ   путь   к
рациональному  использованию  сил,  необходимых  длЯ   воспитаниЯ   нового
американца. € на этом Ђдамс мог считать свое дело конченым.
   Ќа этом с жизнью тоже было кончено. Џрирода сама воспитала своего  рода
сочувствие к смерти. ‚ Ђнтарктике на леднике, поднимавшемсЯ на пЯть  тысЯч
футов над уровнем морЯ, капитан ‘котт обнаружил мертвых тюленей: животные,
собрав  последние  силы,  выбросились  на  ледЯное  поле,  чтобы  спокойно
умереть. "…сли бы мы не видели эти останки собственными глазами, - записал
‘котт, - то ни за что бы не поверили, что умирающий тюлень мог протащитьсЯ
пЯтьдесЯт миль по бугристому крутому склону  ледника",  но  "тюлени  перед
смертью, видимо, часто выползают на  берег  или  на  лед  -  возможно,  из
инстинктивного страха перед  морскими  хищниками".  ‚  €ндии  Џуран  „асс,
завершив свою политическую деЯтельность, предпочел  уединитьсЯ  и  умереть
среди ланей и обезьЯн, а не среди людей.  „аже  в  Ђмерике  золотаЯ  осень
жизни, как и само это времЯ года, должна быть немного солнечной и  немного
грустной, со всем богатством и глубиной тонов, - только  не  суетной.  ‚от
почему  Ђдамсу  нередко  казалось,  что  его  пассивное  существование   в
неизвестности ближе природе, чем популЯрность •еЯ. “ нормального животного
инстинкт охоты в крови, и историки не ЯвлЯютсЯ здесь исключением:  каждому
хочетсЯ травить своих медведей, но и тюлень в свою очередь  не  испытывает
ни малейшего желаниЯ быть в старости замученным тварЯми, у которых нет  ни
силы, ни зубов, чтобы покончить с ним разом.
   Џрибыв в ‚ашингтон 14 ноЯбрЯ 1904 года, Ђдамс тотчас  увидел,  что  •ею
необходимо отдохнуть. Њиссис •ей также просила Ђдамса быть готовым  помочь
ей сразу по окончании сессии конгресса вывезти мужа в …вропу, и, хотЯ  сам
он вначале заЯвлЯл, что об этом не может быть и речи, силы  его  с  каждым
днем таЯли, спорить он уже не мог и в конце  концов  сдалсЯ  без  боЯ.  Ћн
охотно оставил бы свой пост и ушел на  покой,  подобно  Џурану  „ассу,  не
восстань против этого президент и пресса.  ’ем  не  менее  он  то  и  дело
заговаривал об  отставке,  а  друзьЯ  не  могли  посоветовать  ему  ничего
определенного. Ђдамс и сам,  горЯчо  желавший,  чтобы  •ей  завершил  свою
карьеру  заключением  мира  на  ‚остоке,  мог  только  убеждать  его,  что
честолюбие попираетсЯ честолюбием и  что  венок  миротворца  стоит  креста
мученика, но крест был у всех на виду,  а  будет  ли  венок  -  оставалось
неизвестным. Ђдамс находил, что выведеннаЯ им формула русской  инерции,  к
сожалению,  оказалась  справедливой.  ђоссии,  насколько  он  мог  судить,
следовало начать переговоры о  мире  сразу  после  падениЯ  Џорт-Ђртура  1
ЯнварЯ 1905 года, но у нее, очевидно, недостало энергии, и она  продолжала
ждать - ждать уничтожениЯ своего флота. ‡адержка эта длилась ровно столько
времени, сколько было отпущено •ею.
   Љ концу сессии, котораЯ закрылась 4 марта, силы •еЯ были уже совсем  на
исходе, и 18 марта он с трудом поднЯлсЯ на борт парохода,  отправлЯвшегосЯ
в …вропу, однако уже на полпути заметно ожил и держалсЯ так же весело, как
в ту пору, когда сорок четыре года назад впервые  вошел  в  Њарко-хаус  на
Љ-стрит. Ћблака вокруг заходЯщего солнца не всегда окрашены в мЯгкие тона,
в особенности на взглЯд тех, чьи глаза прикованы  к  вечности;  во  всЯком
случае, длЯ них это зрелище овеЯно грустью. „рузей провожают до последнего
порога жизни и  говорЯт  "до  свиданиЯ"  с  улыбкой.  ‘кольких  Ђдамс  уже
проводил! •ей медленно гулЯл по  палубе;  он  не  питал  никаких  иллюзий,
твердо знал, что уже не вернетсЯ к  работе,  и  легко  говорил  о  смерти,
котораЯ могла настичь его в любой час,  рассуждаЯ  то  о  политике,  то  о
вечности; лихорадка власти отпустила его, разве только угнетала мысль, что
он оставит после себЯ несколько незавершенных дел.
   ’ут ничего не стоило, даже не кривЯ душой, ему помочь. „остаточно было,
искренне смеЯсь над дюжиной договоров,  лежащих  замороженными  в  комнате
сенатских комиссий, словно бараньи туши в мЯсной лавке,  напомнить  ему  о
том, чего он достиг. ‡а восемь лет пребываниЯ  на  посту  государственного
секретарЯ  •ей  разрешил  почти  все  проблемы,  издавна  стоЯвшие   перед
американской администрацией, и не оставил почти ни одной, котораЯ могла бы
вызвать неудовольствие у его преемника. “силиЯми •еЯ великие атлантические
державы объединились, составив рабочий механизм, и даже  ђоссиЯ,  по  всей
очевидности, была близка к тому, чтобы войти в  это  сообщество  разумного
равновесиЯ,  основанного  на  разумном  распределении  сфер  деЯтельности.
‚первые за пЯтнадцать столетий истинный римский pax [мир (лат.)] был не за
горами, и, если бы удалось добитьсЯ такого положениЯ, это была бы  заслуга
•еЯ. …динственное,  что  он  мог  еще  сделать,  -  это  заключить  мир  в
Њаньчжурии, но, случись  даже  самое  худшее,  и  континент  пошел  бы  на
континент войной, •ею не стоило жалеть, что не придетсЯ  стать  свидетелем
этой катастрофы.
   Џодобный взглЯд сквозь  розовые  очки  помогал  утишить  боль,  которую
испытывает каждый уходЯщий в отставку государственный деЯтель, - и  обычно
с полным основанием. € сейчас не к чему  было  вписывать  точные  цифры  в
дебет и кредит. Љ чему раздувать стихии сопротивлениЯ  и  анархии?  €  без
того, пока "Љретик" приближалсЯ к Њарокко, кайзер уже спешил умножить свои
цифры. € не только кайзер; всех, казалось, охватила  паника.  •аос  только
ждал, когда •ей спуститсЯ на берег.
   Ђ пока, прибыв в ѓеную, путешественники укрылись на две недели в Ќерви,
и •ей, который не занималсЯ, да и  не  чувствовал  потребности  заниматьсЯ
делами, быстро набирал силы. Џотом друзьЯ перебрались в Ќаугейм,  где  •ей
чувствовал себЯ не хуже. Џробыв там несколько дней, Ђдамс отбыл  в  Џариж,
оставив  •еЯ  принимать   курс   лечениЯ.   ‚рачебные   прогнозы   звучали
обнадеживающе, а письма •еЯ - как всегда,  юмористически  и  беспечно.  „о
последнего днЯ в Ќаугейме он с неизменной радостью сообщал, что  дела  его
идут на поправку, и шутливо, с легкой иронией описывал  своих  врачей.  Ќо
когда три недели спустЯ он, кончив курс  лечениЯ,  поЯвилсЯ  в  Џариже,  с
первого взглЯда было видно, что он не восстановил силы,  а  возвращение  к
делам и необходимость давать  интервью  быстро  его  доконают.  Ћн  и  сам
сознавал это, и в последнем разговоре перед тем, как отплыть  в  ‹ондон  и
‹иверпуль, подтвердил, что считает свою деЯтельность конченой.
   - ‚ам нужно еще продержатьсЯ ради мирных переговоров, - возразили ему.
   - “ менЯ уже нет времени, - сказал он.
   - Ќу, на это потребуетсЯ совсем немного, - прозвучало в ответ.
   € то и другое было верно.
   Ќо тут все кончилось. ‘ам експир не нашел ничего, кроме избитых  слов,
чтобы выразить то,  что  невозможно  выразить:  "„альнейшее  -  молчанье!"
Ћбычные слова из самых обиходных в речи, передающих самую банальную мысль,
послужили експиру, и лучше пока еще никто  не  сумел  сказать.  Ќесколько
недель  спустЯ,  направлЯЯсь  в  "Ђрменонвиль",  чтобы  пообедать  в  тени
деревьев, Ђдамс узнал, что •еЯ больше нет. Ћн ждал этого известиЯ и, думаЯ
о •ее, был даже рад, что  его  друг  умер  так,  как  дай-то  бог  умереть
каждому, дома или за границей, - в зените славы, оплакиваемый целым  миром
и не утративший власти до  самого  конца.  ‘колько  императоров  и  героев
увЯдали в ничтожестве, забытые еще при жизни! Џо крайней мере этой  участи
длЯ друга он мог не опасатьсЯ. Ќет, не  внезапность  удара  и  не  чувство
пустоты заставили  Ђдамса  погрузитьсЯ  в  гамлетовскую  бездну  молчаниЯ.
Љругом веселым половодьем разливалсЯ вольный Џариж  -  любимое  пристанище
Ђдамса, - где земнаЯ тщета достигла высшей точки своей  суетности  за  всю
человеческую жизнь и где теперь ему слышалсЯ тихий зов - дать согласие  на
отставку. Џора  было  уходить.  ’рое  друзей  начали  жизнь  вместе,  и  у
последнего из троих не было ни основаниЯми соблазна продолжать жить, когда
другие ушли из жизни. ‚оспитание завершилось длЯ всех троих, и теперь лишь
за далеким горизонтом можно было бы оценить, чего оно стоило,  или  начать
его сначала. Ѓыть может, когда-нибудь - скажем, в  1938  году,  в  год  их
столетиЯ, - им позволЯт всем вместе провести на земле хотЯ бы день,  чтобы
в свете ошибок своих преемников уЯснить себе, какие ошибки они совершили в
собственной жизни; и, быть может, тогда впервые, с тех  пор  как  человек,
единственный из всех плотоЯдных, принЯлсЯ за свое  воспитание,  они  узрЯт
мир, на который ранимые и робкие натуры смогут смотреть без содроганиЯ.


        †€‚Ћ‰ ‘‚€„…’…‹њ €‘’Ћђ€€ ‘Ђ

   ЌарЯду с прославленными жанрами романа, поэмы, драмы издавна существует
жанр более скромный, но не менее почтенный. ќто мемуары - повествование  о
реальных событиЯх и людЯх прошлого на основе  личных  впечатлений.  Ќачало
этой традиции восходит к воспоминаниЯм  древнегреческих  историков.  –елые
эпохи общественного и литературного развитиЯ различных стран запечатлены в
воспоминаниЯх  Ѓенвенуто  —еллини,  ‘ен-‘имона,  ѓете,  ‘тендалЯ,   ѓейне,
”ранса, ђоллана, ’агора и  многих  других  писателей,  известных  русскому
читателю в переводах.
   ‚  ђоссии  книги  подобного  жанра,  весьма  многообразного   в   своей
эстетической  и  повествовательной  манере,  особое  значение  приобретают
начинаЯ с прошлого века. ‡десь и "Ѓылое и думы"  ѓерцена,  и  воспоминаниЯ
декабристов, "‘емейнаЯ хроника" Ђксакова, литературные  мемуары  Џанаевых,
’ургенева, ѓончарова и других, "€сториЯ моего  современника"  Љороленко  и
автобиографическаЯ трилогиЯ ѓорького.
   ‚   Ђмерике   мемуарный   жанр   зародилсЯ    в    сочинениЯх    первых
писателей-хроникеров XVII века, формировалсЯ в знаменитой  "Ђвтобиографии"
Ѓенджамина  ”ранклина,  пережил  расцвет  в  XIX  столетии,  когда   вышли
многочисленные воспоминаниЯ об американской революции и ѓражданской войне,
а в XX веке  ознаменовалсЯ  поЯвлением  писательских  воспоминаний,  среди
которых выделЯютсЯ книги "Џраздник, который всегда с  тобой"  ќ.•емингуэЯ,
"€сториЯ   рассказчика"   .Ђндерсона,   "ќто   Я,    господи"    ђ.Љента,
"‚оспоминаниЯ" “.„юбуа. Ћдной из  наиболее  признанных  книг  американской
мемуаристики  давно  считаетсЯ  "‚оспитание   ѓенри   Ђдамса"   (1907)   -
автобиографиЯ писателЯ, историка и публициста, написаннаЯ в третьем лице.
   —ем Явилась книга Ђдамса длЯ Ђмерики и чем она интересна сегоднЯ? Ђдамс
стал одним из первых выразителей "американской мечты" - понЯтиЯ, в котором
переплелись иллюзии и надежды американского народа на счастливое будущее.
   Ќа американский континент съезжались люди, нередко обиженные судьбой  у
себЯ на родине. Ћни везли с собой надежду  обрести  "новое  небо  и  новую
землю", мечту о процветании, о всеобщем благоденствии. ќта мечта, в основе
своей демократическаЯ,  нашла  отражение  во  многих  книгах  американских
писателей. Ћднако единой "американской мечты" не существует. ‚ истории ‘Ђ
и   их    общественной    мысли    всегда    существовало    две    мечты:
буржуазно-апологетическаЯ  и  демократическаЯ.  ‘  одной  стороны,   мечта
американских  трудЯщихсЯ  о  равенстве  и  братстве,  мечта  негритЯнского
населениЯ и других национальных меньшинств о гражданских правах; с  другой
стороны, провозглашение "американского образа жизни" подлинным  выражением
"американской мечты". Џодобно  тому  как  "царство  разума"  просветителей
оказалось "идеализированным царством буржуазии", а "вечнаЯ справедливость"
обернулась буржуазной юстицией, так "американскаЯ мечта" низведена ныне до
рекламы американской буржуазной демократии.
   ѓ.Ђдамс выступил провозвестником "американской мечты" как  национальной
идеи американского народа. •отЯ сам термин получил права гражданства  лишь
в  1931  году  в  книге  американского  историка  „жеймса  ’.Ђдамса  "ќпос
Ђмерики", идеЯ "американской мечты" была сформулирована еще  ђ.“.ќмерсоном
в книге "—ерты английского народа" (1856). ђассказываЯ о своей  поездке  в
1848 году в …вропу, он вспоминает,  что  там  ему  как-то  задали  вопрос:
"‘уществует ли американскаЯ идеЯ и есть ли у Ђмерики подлинное будущее?" ‚
тот момент ќмерсон подумал не о лидерах партий, не о конгрессе и даже не о
президенте  и  правительстве,  а  о  простых  людЯх  Ђмерики.  "Ѓесспорно,
существует, - отвечал он. - Ћднако те, кто  придерживаетсЯ  этой  идеи,  -
фанатики мечты, которую бесполезно пытатьсЯ объЯснить англичанам:  она  не
может не показатьсЯ им смешной. € все же только  в  этой  мечте  заключена
истина" [Emerson R.W. The Complete Works. N.Y., Current  Opinion  Edition,
1923, vol.5, p.286-287].
   €деи ќмерсона были воспринЯты Ђдамсом в  новых  исторических  условиЯх,
когда ‘Ђ вступали в эпоху империализма,  когда  пересматривались  прежние
концепции американской истории и создавалось новое понимание американизма,
в чем он принЯл самое непосредственное участие. ‚ 1884 году он писал,  что
американский демократ "живет в мире мечты и принимает участие в  событиЯх,
исполненных поэзии в большей степени, чем все чудеса  ‚остока"  [Adams  H.
The  Formative  Years.  A  History  of  the  United  States   During   the
Administrations of Jefferson and Madison. Ed. by H.Agar. Boston,  Houghton
Mifflin Co., 1947, v.1, p.90]. ђазвиваЯ эту мысль, Ђдамс склонЯетсЯ к идее
избранности американского народа и утверждает, что  американцам  уготовано
"управление миром  и  руководство  природой  более  мудрым  способом,  чем
когда-либо прежде в истории человечества".
   € поныне Ђдамс ЯвлЯетсЯ  длЯ  Ђмерики  одним  из  исконных  выразителей
"американской мечты", провозгласивших (вслед за  ѓ.Њелвиллом,  “.“итменом)
особый характер американского народа и особую миссию, предназначенную  ему
в истории.
   €менно эти настроениЯ и в то же  времЯ  разочарование  в  "американской
мечте" получили свое выражение в  "‚оспитании  ѓенри  Ђдамса".  Џо  словам
американского литературоведа ђоберта ‘пиллера, длЯ более молодого и  менее
разочарованного поколениЯ американцев, чем то, к которому принадлежал  сам
Ђдамс, его книга "превратилась в Ѓиблию", ибо в ней  они  обнаружили  свой
собственный голос, свои  представлениЯ  о  прошлом,  настоЯщем  и  будущем
Ђмерики.
   ‘о  временем  "‚оспитание",  как   всЯкое   значительное   произведение
литературы, стало объектом мифологизации, в него  вкладывалось  читателЯми
представление об "американской мечте" в наиболее  полном  виде.  Џроизошло
определенное переосмысление книги, превратившее ее в памЯтник  литературы,
исполненный некоего  скрытого,  эзотерического  смысла.  ќто  и  позволило
американцам  воспринимать  ее  в  наше  времЯ  как  произведение,  несущее
"сверхтекстовое" содержание. Џри этом пессимизм и разочарованиЯ Ђдамса как
бы  сбрасывались  со  счетов,  так  же  как  и  его  вывод  о   деградации
американской буржуазной демократии.
   ѓенри (Ѓрукс) Ђдамс (1838-1918)  родилсЯ  в  Ѓостоне  в  семье,  давшей
Ђмерике двух президентов, посла в Ђнглии и целую плеЯду историков - самого
ѓенри Ђдамса и его двух братьев —арлза  и  Ѓрукса.  Џрадед  писателЯ  „жон
Ђдамс был участником американской революции, избиралсЯ делегатом первого и
второго Љонтинентальных конгрессов (1774-1777) и стал  вторым  президентом
страны. „ед - „жон Љуинси Ђдамс  -  умерший,  когда  мальчику  исполнилось
десЯть лет,  был  шестым  президентом  ‘Ђ  (1825-1829),  а  ранее  первым
американским посланником в ђоссии,  дипломатические  отношениЯ  с  которой
установились в 1809 году.
   Џребывание  в  президентской  должности  стало  своего  рода   семейной
традицией Ђдамсов, а Ѓелый дом считалсЯ  в  семье  чем-то  вроде  родового
поместьЯ, в котором чуть было не поселилсЯ и  третий  представитель  этого
рода - отец писателЯ. Љогда ѓенри был ребенком,  ирландец-садовник  как-то
сказал ему: "Ќебось думаешь, тоже выйдешь в президенты!" „лЯ мальчика было
открытием, что в этом можно сомневатьсЯ.
   †изнь  в  таких  условиЯх  с  детства  была   наполнена   историческими
реминисценциЯми. „ом Ђдамсов в Ѓостоне  как  бы  застыл  в  новоанглийском
пуританизме XVIII века, его традициЯх и преданиЯх. ‚ гостЯх  часто  бывали
те, кто занимал видное место в политической истории Ђмерики прошлого века.
   Ћсенью  1858  года  Ђдамс,  проучившийсЯ  четыре  года  в   ѓарвардском
университете, отправилсЯ в Ѓерлин изучать гражданское право, хотЯ  ни  он,
ни его родители не знали, что такое гражданское право и зачем оно  ему.  ‚
Ѓерлине обнаружилось, что он плохо знает немецкий. Џришлось взЯтьсЯ за его
изучение, но оказалось, что он не обладает способностью к Языкам.  „рузьЯ,
в которых у ѓенри никогда  не  было  недостатка,  увлекли  его  в  пивные,
музыкальные и танцевальные залы.
   Ћставив помыслы о гражданском праве,  Ђдамс  отправилсЯ  с  друзьЯми  в
прогулку по ’юрингии, провел несколько весенних дней в „рездене и два года
туристом путешествовал по ѓермании, Ѓельгии, ѓолландии,  €талии,  ”ранции.
Ћсобенно запомнилсЯ ему майский  вечер  1860  года  в  ђиме,  когда  он  с
путеводителем в руках сидел на ступенЯх церкви ‘анта-ЊариЯ ди Ђрачели, где
за столетие до того ќдварду ѓиббону,  которого  Ђдамс  почитал  величайшим
английским историком, пришла мысль написать историю  упадка  и  разрушениЯ
ђимской империи.
   ќтот вечер Ђдамс считал решающим в своем духовном  развитии  и  не  раз
возвращалсЯ к нему в  автобиографической  книге,  написанной  в  старости.
Ћднако восприЯтие окружающего Ђдамсом было совсем  иным,  чем  у  ѓиббона:
английский историк смотрел на римские развалины, думаЯ о том, что над ними
восторжествовало христианство; американского  туриста  волновал  вопрос  о
неизбежном  крахе  нынешней  цивилизации.  "‚едь  стоило  поставить  слово
"Ђмерика" на место слова "ђим", и вопрос этот становилсЯ личным".
   ‚ернувшись осенью  1860  года  в  ‘Ђ,  Ђдамс  стал  секретарем  своего
отца-конгрессмена,  стремившегосЯ  в   то   напрЯженное   времЯ   изыскать
компромисс, позволЯющий  сохранить  единство  ‘оюза  штатов.  ’огда  же  в
бостонских газетах поЯвлЯютсЯ первые политические статьи ѓенри Ђдамса,  не
привлекшие, правда, к себе особого вниманиЯ.
   ‚ канун ѓражданской  войны,  в  марте  1861  года,  президент  ‹инкольн
назначает отца ѓенри Ђдамса послом в Ђнглии. Ћтец  взЯл  с  собой  сына  в
‹ондон в качестве секретарЯ, так же как когда-то его  отец,  „жон  Љуинси,
назначенный посланником в ђоссии, взЯл его  с  собой  в  Џетербург.  ѓенри
отправилсЯ  с  отцом  в  Ђнглию  уже  после  начала   ѓражданской   войны.
Џроведенные в Ђнглии семь лет - самый  интересный  и,  может  быть,  самый
важный период его жизни.
   …ще  до  отъезда  в  Ђнглию  ѓенри  договорилсЯ,  что  будет   посылать
корреспонденции  длЯ  газеты  "Ќью-‰орк  таймс",  которые  затем   сыграли
определенную роль в поддержке многотрудной  миссии  его  отца.  Ђнглийское
правительство, объЯвив формально нейтралитет, на деле признавало  мЯтежных
южан воюющей стороной и оказывало им  поддержку.  ’аково  было  положение,
когда американский  посол  с  сыном-секретарем  высадились  на  английском
берегу.
   ‚ Ђнглии ѓенри познакомилсЯ со  многими  знаменитостЯми  того  времени,
встречалсЯ с геологом —арлзом ‹айеллом,  беседовал  с  экономистом  „жоном
‘тюартом Њиллем, писателЯми —.„иккенсом, ђ.Ѓраунингом, Ђ.‘уинберном.
   Љак секретарь американского посла, он видел,  какой  ненавистью  пылали
правительственные сферы Ђнглии к борьбе ‘евера  за  единство  штатов  и  к
‹инкольну, главному поборнику этой идеи. ‚ ‹ондоне "придумали некое чудище
и  придали  ему  образ  Ђвраама  ‹инкольна",   писал   Ђдамс.   Ћслабление
‘оединенных татов виделось английским государственным  деЯтелЯм  желанным
итогом  ѓражданской  войны,  который  позволил  бы   им   сохранить   свое
превосходство. ”ранцузский император  Ќаполеон  III  шел  еще  дальше.  Ћн
предлагал вернуть всю Ђмерику в прежнее, зависимое от …вропы положение.
   Љогда летом 1868 года  ѓенри  Ђдамс  наконец  вернулсЯ  в  Ђмерику,  то
испытал глубокое разочарование, ибо страна стала иной,  а  он,  "пережиток
восемнадцатого века" (как сам называл себЯ), всегда на полвека отставал от
современности. …му пришлось постигать все заново и в атмосфере, враждебной
полученному им в Ђнглии воспитанию. ’ем не  менее  пружины  власти  в  ‘Ђ
предстали перед Ђдамсом во всей их неприглЯдности.
   ЉоррупциЯ администрации ѓранта и его  преемников  на  посту  президента
потрЯсла Ђдамса, если вообще что-либо могло потрЯсти столь  рационально  и
научно-исторически мыслЯщего  человека,  каким  был  Ђдамс.  ЂдминистрациЯ
ѓранта губила людей тысЯчами, а пользу из нее извлекали единицы.
   ‘  убийственным  сарказмом  говорит  Ђдамс  о  периоде   ђеконструкции,
последовавшем за ѓражданской войной: "Џрочтите список конгресса и тех, кто
служил в судебных и исполнительных органах в течение двадцати пЯти  лет  с
1870 по 1895 год,  и  вы  почти  не  найдете  имен  людей  с  незамаранной
репутацией. Џериод скудный по  целЯм  и  пустой  по  результатам".  „евЯть
десЯтых политической энергии,  свидетельствует  Ђдамс,  растрачивалось  на
пустые попытки подправить, подновить  политический  механизм  всЯкий  раз,
когда он давал сбой.
   ‚ 1870 году Ђдамс становитсЯ профессором  ѓарвардского  университета  и
редактором журнала "‘евероамериканское обозрение", в котором он  постоЯнно
печаталсЯ. …му принадлежат биографии Ђльберта ѓаллатина, министра финансов
при президенте „жефферсоне (1879), виргинского политического деЯтелЯ „жона
ђэндолфа (1882), поэта „жона  Љэбота  ‹оджа  (1911),  статьи  по  истории,
политике и экономике. Ћднако как историк Ђдамс снискал известность  прежде
всего своей 9-томной "€сторией ‘оединенных  татов  во  времена  правлениЯ
„жефферсона и Њедисона" (1889-1891), после выхода которой  он  был  избран
президентом Ђмериканской исторической ассоциации.
   €деи ранних работ Ђдамса-историка существенно отличались от его поздних
концепций, выраженных в "€стории" и  особенно  в  "‚оспитании".  ‘оветский
историк  €.Џ.„ементьев  отмечает,  что  ѓ.Ђдамс   первоначально   выступил
пропагандистом "тевтонской теории" в ‘Ђ. ‚ 1873/74 академическом году  он
вел  в  ѓарвардском  университете  семинар  по  изучению   англосаксонских
институтов, а два года спустЯ опубликовал работу "Ћчерки  англосаксонского
права",  где  рассматривал  некую  общность,  Якобы  имевшуюсЯ  у  народов
тевтонского происхождениЯ.
   ‘ущественное влиЯние на  концепцию  Ђдамса  оказала  книга  английского
историка ќ.”римена "‘равнительнаЯ политика и единство истории" (1873; рус.
пер.  1880),  котораЯ  дала  толчок  развитию  американской  интерпретации
доктрины  англосаксонизма.  Ћдносторонне  применЯЯ  методы  сравнительного
литературоведениЯ и мифологии, ”римен рассматривал политические  институты
вне  социально-экономических  условий,  их  породивших,  а  сходные  черты
политического устройства в разных государствах  в  различные  исторические
периоды объЯснЯл  расовой  общностью.  Ћсобыми  способностЯми  к  созданию
конституционных учреждений обладало,  по  его  мнению,  тевтонское  племЯ,
англосаксы, перенесшее в V веке свои политические институты на  Ѓританские
острова. Џротестанты, колонизировавшие Ќовую Ђнглию в XVII веке,  передали
тевтонское политическое наследство Ђмерике. ‘ наибольшей силой  тевтонский
характер проЯвилсЯ не  в  ѓермании,  считал  ”римен,  где  мешало  влиЯние
романской расы, а в Ђнглии и ‘Ђ.
   Ћбращение американских историков  англосаксонской  школы  к  тевтонской
теории  и  "сравнительной  политике"  было   продиктовано   прежде   всего
стремлением  найти  более  убедительное   обоснование   "исключительности"
американских конституционных  учреждений,  нежели  объЯснение,  выдвинутое
ранее школой „ж.Ѓанкрофта. €сторики школы  Ѓанкрофта,  господствовавшей  в
американской историографии до последней трети XIX века, ссылались на  волю
божественного  провидениЯ,  которое  помогало  утвердить   демократию   на
американском континенте.  "‘равнительнаЯ  политика  давала  дополнительные
аргументы длЯ традиционной апологетики буржуазной  демократии,  относЯ  ее
происхождение в глубь веков" [„ементьев  €.Џ.  €дейнаЯ  борьба  в  ‘Ђ  по
вопросам экспансии (на рубеже XIX-XX вв.). Њ., Њѓ“, 1973, с.66].
   €сториЯ  как  наука  находилась  в  то  времЯ  в  Ђмерике   на   уровне
занимательного повествованиЯ о делах минувших дней. ђазвлекательное начало
Явно преобладало над научным. Ђдамс не  без  основаниЯ  писал,  что  после
английского историка ќ.ѓиббона, жившего в XVIII  веке,  "историЯ  потерЯла
всЯкий стыд. Ћна на сто лет отстала от экспериментальных наук. ЌесмотрЯ на
все свои потуги, она давала меньше, чем ‚альтер ‘котт и Ђлександр „юма".
   ‚  обращении  к  Ђмериканской  исторической  ассоциации  "’енденции   в
изучении истории" (1894) Ђдамс выступил с утверждением, что историЯ должна
основыватьсЯ на  достижениЯх  естественных  наук,  что  смысл  и  значение
историЯ получает лишь тогда, когда обращаетсЯ к обобщениЯм, плодотворным и
поучительным не только длЯ рассматриваемой цепи исторических событий.  ‚се
последующие годы Ђдамс неустанно пыталсЯ приложить опыт  физики  и  других
естественных наук к всеобщей истории и истории ‘оединенных татов.
   ЋбращаЯсь к художественному изображению  американской  жизни,  писатель
преодолевал узконационалистическую трактовку "американской мечты" как мира
чудес, в котором Якобы живет американский демократ. ‚ романе  "„емократиЯ"
(1880),  напечатанном  анонимно  из-за  содержащихсЯ  в  нем  разоблачений
правЯщей американской верхушки (авторство  Ђдамса  стало  известно  только
после его смерти), показана коррупциЯ вашингтонских властей, мошенничества
при выборе президента. ‚ книге описаны реальные факты жизни Ѓелого дома  и
его окружениЯ.
   ‚  образе  делового  и  решительного   сенатора   ђэтклифа,   типичного
американского  политического  деЯтелЯ,  современники  угадывали   сенатора
„жеймса Ѓлейна, замешанного в скандальных сделках  с  железными  дорогами,
из-за чего он не прошел в президенты в 1876 году. Џозднее Ђдамс кратко, но
выразительно обрисовал его в "‚оспитании".
   ђоман  "„емократиЯ"  открывает  литературную  традицию   низведениЯ   с
пьедестала  "отца  отечества"  „жорджа  ‚ашингтона   и   других   деЯтелей
американской революции, продолженную в наше времЯ в романах  ѓора  ‚идала.
Ќепривлекательные личные качества первого президента