в
сравнении с тогдашними молодыми людьми  -  честностью.  ЃольшаЯ  их  часть
пришла из  армии,  сохранив  дух  солдат-волонтеров.  ”рэнк  “окер,  ”рэнк
Ѓарлоу, ”рэнк Ѓартлет - вот кто представлЯл это поколение.  ЃольшаЯ  часть
прессы и значительнаЯ публики, особенно на ‡ападе, разделЯли  их  взглЯды.
‚се соглашались в необходимости реформ. ‚се правительство, сверху  донизу,
разваливалось если не от дрЯхлости того, что устарело, так от  нестойкости
того, что создавалось на скорую руку. „енежное обращение служило тому лишь
одним примером, тарифы - другим, но и все здание, как это уже было в  1789
году, нуждалось в  реконструкции:  сама  конституциЯ  устарела  не  меньше
Љонфедерации. ђаньше или позже, удар был неминуем, и  тем  сокрушительней,
чем дольше  его  откладывали.  ѓражданскаЯ  война  сделала  новую  систему
свершившимсЯ фактом, и страна стоЯла перед  необходимостью  преобразованиЯ
всего механизма на практике и в теории.
   Њожно было бесконечно обсуждать, какаЯ часть  правительственной  машины
нуждаетсЯ в реформе в  первую  очередь;  все  они  безотлагательно  в  ней
нуждались, но в самом скандальном состоЯнии - и этого никто не  отрицал  -
находились финансы,  источник  постоЯнных  и  всесторонних  неприЯтностей.
Џравда, с тарифами дело обстоЯло и того хуже, но за их сохранение ратовало
больше   заинтересованных   лиц.    Њаккаллок    обладал    исключительным
достоинством: он отнессЯ к необходимости  реформ  с  полным  пониманием  и
сочувственной готовностью - отметаЯ партии, должности, сделки,  корпорации
и интриги; такого ѓенри Ђдамс больше никогда не встречал.
   €з хаоса часто рождаетсЯ жизнь, особенно  когда  с  порЯдком  рождаетсЯ
привычка. ѓражданскаЯ  война  породила  жизнь.  ЂрмиЯ  породила  мужество.
Њолодые люди из породы добровольцев были не всегда покладисты  и  послушны
под началом, зато отменны в бою. Ђдамсу  чрезвычайно  нравилось,  что  его
считали одним из них. € нигде, ни до, ни после, за всю свою  жизнь  он  не
чувствовал себЯ так легко и свободно, как среди  этих  людей  в  атмосфере
тогдашнего  министерства  финансов.  —уждый  партийным  пристрастиЯм,   он
воображал, будто он и его друзьЯ чуть ли не  руководЯт  администрацией,  у
которой в ее предсмертные дни не было, кроме них, ни друзей, ни надежды на
будущее.
   Ћни  были  не  только  ее   единственными   союзниками,   но   и   весь
правительственный организм, во всех его частЯх, жил их энергией. Љак раз в
это времЯ ‚ерховный суд решил возбудить дело о бумажных деньгах,  и  судьЯ
Љертис   готовилсЯ   выступить   против   Якобы   конституционного   права
администрации устанавливать искусственный масштаб цен в мирные дни. ќвартс
потерЯл  покой:  ему  нужно  было  выстроить  рЯд  аргументов,   способных
противостоЯть доводам судьи Љертиса, и он ломал голову, как  это  сделать.
…му никак не удавалось найти первый ход. ‚  сражении  с  судьей  Љертисом,
последним из могучей когорты юристов школы Њаршалла,  идти  на  риск  было
нельзЯ. €звестно, что при сомнениЯх быстрейший способ  проЯснить  мысль  -
завЯзать полемику, и ќвартс намеренно  вызывал  полемику.  „ень  за  днем,
разъезжал ли он,  обедал  или  гулЯл,  министр  юстиции  заставлЯл  Ђдамса
оспаривать  его  положениЯ.  …му,  говорил  он,  нужна  наковальнЯ,  чтобы
чеканить свои идеи.
   Ђдамс чувствовал себЯ польщенным: наковальнЯ, что ни  говори,  хотЯ  по
ней и бьют, предмет куда солиднее, чем молот, которым бьют, и,  не  считаЯ
себЯ  обЯзанным  относитьсЯ  с  большим  почтением  к  аргументам  мистера
ќвартса, чем тот питал к ним сам, изощрЯлсЯ в возражениЯх как только  мог.
Џодобно большинству молодых людей, он был крайний педант, а  дискутируемый
вопрос имел скорее историческое и политическое, чем юридическое  значение.
Ђдамс без труда, приводЯ должные аргументы, доказывал, что искомого  права
администрации не дано и что в конституции при всем желании нельзЯ вычитать
основаниЯ, допускавшие, чтобы в мирные дни  без  необходимости  нарушались
масштабы цен. Џолемика сама по себе не имела длЯ Ђдамса большой  цены,  но
благодарЯ ей он познакомилсЯ с председателем ‚ерховного суда. ’рактуЯ этот
вопрос в своих корреспонденциЯх в "Ќейшн" и  статьЯх  длЯ  "Ќорт  Ђмерикен
ревью", ѓенри обратилсЯ за разъЯснениЯми к занимавшему этот  пост  мистеру
—ейзу, который -  один  из  старейших  и  непреклоннейших  лидеров  партии
фрисойлеров - вызывал в нем особые чувства: фрисойлеров  оставалось  мало.
Љак у всех людей с сильной волей и уверенных в  себе,  недостатки  мистера
—ейза были продолжением его достоинств. …го во все  времена  нелегко  было
заставить идти в упрЯжке и  непросто  прибрать  к  рукам.  Ћн  превосходно
разбиралсЯ,  где  ложь,  но  не  всегда  руководствовалсЯ  тем,  что  было
относительной правдой. …го тешила власть, словно  он  все  еще  заседал  в
сенате. ‚ деле о бумажных деньгах он оказалсЯ в весьма неловком положении:
в качестве бывшего министра финансов он  был  их  создателем,  в  качестве
нынешнего председателЯ ‚ерховного суда выступал их  противником.  ‚  жизнь
газетного корреспондента бумажные деньги не вносили ни особой радости,  ни
большой печали, но они служили темой длЯ его репортажей, а судьЯ —ейз  был
не прочь приобрести в прессе союзника, который излагал  бы  обстоЯтельства
дела так, как хотелось судье. Ђдамс быстро стал своим в доме —ейза, и союз
этот немало облегчил жизнь в ‚ашингтоне неоперившемусЯ  искателю  газетной
фортуны. Љак бы  ни  рассматривать  политику  и  характер  —ейза,  он  был
выдающейсЯ фигурой, высокого - сенаторского  -  ранга  и  при  всех  своих
сенаторских недостатках неоценимый союзник.
   Ћднажды,  проходЯ  по  улице,  Ђдамс  встретил  —арлза  ‘амнера  -  что
непременно  рано  или  поздно  должно  было  случитьсЯ  -  и,   немедленно
остановившись, поздоровалсЯ с ним. Љак ни в чем не бывало,  словно  восемь
лет порванных свЯзей есть  вполне  естественное  течение  дружбы,  ‘амнер,
издав вопль изумлениЯ, мгновенно впал в свой прежний тон героЯ,  жалующего
вниманием школьника. Ђдамс не отказал себе в удовольствии его  поддержать.
…му было тридцать, ‘амнеру пЯтьдесЯт семь; он повидал в мире больше  людей
и стран, чем ‘амнер когда-либо мог  мечтать,  и  ему  показалось  забавным
позволить обращатьсЯ с собой как  с  ребенком.  ‚осстановление  нарушенных
отношений всегда испытание длЯ нервов, а в данном случае путь к  нему  был
густо усеЯн шипами: в ссоре с мистером Ђдамсом - как, впрочем, и в  других
- ‘амнер вел себЯ отнюдь не деликатнейшим образом  и  теперь  был  склонен
придавать излишнюю значимость вещам, которые даже бостонцы врЯд  ли  стали
бы хранить в памЯти. Ќо  ѓенри  тут  интересовала  и  завлекала  еще  одна
возможность исследовать человеческие свойства политика. Ћн знал, что  этой
встречи, хотЯ бы по своим журналистским делам, ему не избежать, и ждал ее,
длЯ ‘амнера же она Явилась неожиданностью, и, насколько Ђдамс мог  судить,
досадной неожиданностью. ЌаблюдаЯ за поведением ‘амнера, Ђдамс немало  длЯ
себЯ извлек - практический урок,  стоивший  потраченных  усилий.  Ќетрудно
было видеть, как рЯд мыслей, по большей части неприЯтных, пронеслись в уме
‘амнера:  он  не  задал  ни  одного  вопроса  ни  о  ком  из  Ђдамсов,  не
поинтересовалсЯ друзьЯми ѓенри, ничего не  спросил  о  его  пребывании  за
границей. …го занимало только настоЯщее. —то делает Ђдамс в ‚ашингтоне?  ‚
его глазах Ђдамс мог обретатьсЯ тут только  в  роли  хулителЯ,  более  или
менее злобного, возможно, шпиона и, уж наверное, интригана  и  карьериста,
каких в столице толклись дюжины, - словом, политик без партии, писака  без
принципов, соискатель должности, который,  несомненно,  станет  просить  у
него, ‘амнера, протекции. ‚се это - с его точки зрениЯ - звучало  правдой.
Џользы Ђдамс ему принести не мог, а вреда, скорее всего, причинит в полную
меру своих возможностей.  Ђдамс  принЯл  такой  ход  мыслей  как  должное;
ожидал, что его будут  держать  в  почтительном  отдалении;  признал,  что
основаниЯ длЯ этого есть. ‚елико  же  было  его  удивление,  когда  ‘амнер
открыл ему объЯтиЯ; с ним обращались почти  доверительно,  его  не  только
пригласили быть четвертым на обеде в  приЯтном  тесном  кругу  в  доме  на
‹афайет-сквер, но и допустили в свЯтаЯ свЯтых - кабинет сенатора, где  тот
рассказал ему о своих взглЯдах, политическом курсе  и  целЯх,  порою  даже
более ошеломлЯющих, чем забавные пробелы и аберрации в его всеведении.
   ‚ целом их отношениЯ оказались самыми странными из  всех,  какие  Ђдамс
когда-либо поддерживал. Ћн любил и чтил ‘амнера, но не мог  отделатьсЯ  от
мысли, что ум сенатора - предмет в области исследованиЯ  патологии.  Џорою
ему казалось,  что  ‘амнер  тЯготитсЯ  своей  обособленностью  и,  живЯ  в
политических джунглЯх, тоскует по просвещенному обществу; но это  врЯд  ли
объЯснЯло все до конца.  “м  ‘амнера  достиг  спокойствиЯ  стоЯчих  вод  -
зеркальной глади, котораЯ все принимает и отражает, но ничего не  вбирает.
Ћбразам, полученным извне, предметам, механически  фиксируемым  чувствами,
милостиво  разрешалось  существовать  на  поверхности,  пока  они  ее   не
волновали, но они никогда не становились частью мышлениЯ. ѓенри  Ђдамс  не
вызвал никаких эмоций,  а  если  бы  вызвал  неприЯтное  чувство,  тут  же
перестал бы длЯ сенатора существовать. Ћн был бы механически отторгнут его
умом, как был механически принЯт. Ќе то чтобы ‘амнер в своем  эгоизме  был
более воинствен, чем другие сенаторы - Љонклинг, например,  -  но  у  него
этот  недуг  поразил  уже  все  клетки  мозга,  перешел   в   хроническую,
окончательную стадию, тогда как у других сенаторов носил по большей  части
острый характер.
   ‚озможно, именно поэтому  знакомство  с  ‘амнером  представлЯло  особую
ценность  длЯ  журналиста.  Ђдамсу  он   оказалсЯ   чрезвычайно   полезен,
несравненно полезнее всЯческих великих  авторитетов  -  этого  окаменелого
резерва  газетного  бизнеса,  первоначальных  накоплений  силура.   Џрошло
несколько месЯцев, и от них никого не осталось. ’огда, в 1868  году,  они,
как и сам город, менЯлись, но не  изменЯлись.  ‹афайет-сквер  обнимал  всю
общественную жизнь. ‚ пределах нескольких Ярдов вокруг  убогой  скульптуры
Љларка Њиллса - конной статуи ќндрю „жэксона  -  можно  было  узреть  весь
вашингтонский  свет  вкупе  со   всеми   отелЯми,   банками,   рынками   и
государственными учреждениЯми.  ‡а  ‹афайет-сквер  простиралась  остальнаЯ
Ђмерика. Ќи один богатый или известный  иностранец  еще  не  оказал  этому
городу честь своим  вниманием.  Ќи  один  писатель  или  ученый,  ни  один
художник или просто джентльмен,  не  вынуждаемый  к  тому  должностью  или
делами, не пожелал в нем поселитьсЯ. ѓород оставалсЯ сельским захолустьем,
а его общество - примитивным. ‚рЯд ли хоть  кто-либо  из  принадлежащих  к
вашингтонскому свету знал, что такое жизнь большого города. ’олько  мистер
ќвартс, да еще ‘эм •упер, родом из Ѓостона, да два-три дипломата ненадолго
окунались в такого рода  среду.  ‚  счастливой  своей  невинности  деревнЯ
обходилась без клуба. ‚агон конки, влекомый одной лошадью  по  ”-стрит  до
ЉапитолиЯ, удовлетворЯл  потребности  населениЯ  в  городском  транспорте.
‚есною каждым погожим утром  все  общество  собиралось  на  Џенсильванском
вокзале, чтобы пожелать доброго пути друзьЯм, отбывающим  на  единственном
экспрессе. ѓосударственный департамент  сиротливо  размещалсЯ  на  дальнем
краю —етырнадцатой улицы, пока мистер Њаллет возводил  длЯ  него  по  всем
правилам архитектурного искусства свой очередной  азилиум  рЯдом  с  Ѓелым
домом. –ены на земельные участки не повышались с  1800  года,  а  тротуары
утопали  в  непроходимой  грЯзи.  Ќо  молодому  журналисту,  прибывшему  в
‚ашингтон, чтобы составить себе имЯ, все это было только  на  руку.  —ерез
двадцать четыре часа он мог уже знать весь город, через  двое  суток  весь
город знал его.
   Џосле семи лет тЯжких, но  тщетных  усилий  освоить  хотЯ  бы  задворки
лондонского общества в ‚ашингтоне Ђдамса,  по  всей  очевидности,  ожидало
отдохновение, легкое и приЯтное. Ќо, оглЯдываЯ  -  из  надежного  укрытиЯ,
предоставленного ему мистером ќвартсом, - людей, с которыми -  или  против
которых - ему предстоЯло работать, он невольно возвращалсЯ к мысли о  том,
что девЯть десЯтых накопленного им багажа бесполезны,  а  оставшаЯсЯ  одна
вредна. ЏридетсЯ - в который раз - начинать все сначала. Ћн  должен  будет
учитьсЯ разговаривать с конгрессменами ‡апада  и  скрывать,  из  какой  он
семьи. Ќичего не скажешь - увлекательнаЯ задача! —то ж,  ничто  не  мешает
ему получить и тут удовольствие, стоит только  усвоить  привычку  смотреть
сквозь пальцы на то, что было, и то, что может произойти. ђазве  лобби  не
живописное зрелище? Ђ старина ‘эм “орд, который знает о жизни больше,  чем
все  правительственные  департаменты,  вместе  взЯтые,  включаЯ  сенат   и
‘митсоновский институт? „аже на парижской сцене не обнаружишь много  таких
фигур. „а, вашингтонское общество могло дать не слишком-то много,  но  то,
что у него  было,  оно  давало  щедрой  рукой.  Џолитические  страсти  уже
улеглись и не мешали отношениЯм в обществе. ‚се партии перемешались  между
собой и вместе барахтались в мелководье наступившего отлива. Џравительство
в некотором смысле походило на самого Ђдамса: весь его  прошлый  опыт  был
бесполезен, а долею даже хуже того.


        17. Џђ…‡€„…Ќ’ ѓђЂЌ’ (1869)

   Џервым следствием прыжка в неизвестное было подавленное настроение,  от
которого ѓенри Ђдамс до  сих  пор  не  страдал,  -  чувство  угнетенности,
отчасти вызванное ошеломлЯющей  красотой  и  пленительностью  мэрилендской
осени с ее Яркими свежими красками,  почти  непереносимыми  длЯ  человека,
привыкшего находить  успокоение  в  пепельно-коричневой  ноЯбрьской  гамме
‘еверной …вропы. ‘толь прекраснаЯ и печальнаЯ жизнь не могла продолжатьсЯ!
Љ счастью, никто другой этого не ощущал и  не  понимал.  Ђдамс,  как  мог,
справлЯлсЯ с этой болью, а когда пришел  в  себЯ,  наступила  зима,  и  он
поселилсЯ в своей холостЯцкой обители -  такой  же  скромной,  как  жилище
департаментского клерка, - в дальнем конце „жи-стрит, ближе к „жорджтауну,
где старый финн, по имени  „она,  прибывший  в  ‚ашингтон  еще  с  русским
посланником ‘теклем, не то  купил,  не  то  построил  себе  дом.  ‘обралсЯ
конгресс. ‘тарой администрации до конца ее срока  оставалось  еще  два-три
месЯца,  но  все  интересы  уже  сосредоточились  на  новой.  ѓород  кишел
соискателЯми должностей, среди которых затерЯлсЯ наш начинающий автор.  Ћн
толкалсЯ среди них, никем не замечаемый, довольный тем, что может  учитьсЯ
делу под прикрытием суеты.  ‘тать  профессиональным  репортером  он  и  не
мечтал: он знал, что не справитсЯ  с  этой  работой,  требующей  огромного
честолюбиЯ и энергии; зато обзавелсЯ среди журналистской братии друзьЯми -
Ќордхофф, Њюрат •олстед, ѓенри “отерсон, ‘эм Ѓаулз, все поборники реформы,
перемешавшиесЯ между собой и все вместе плескавшиесЯ в волнах наступающего
прилива  в  ожидании,  когда  генерал  ѓрант  начнет  отдавать   им   свои
распорЯжениЯ. ’олком, по-видимому, никто ничего не  знал.  „аже  сенаторам
нечего было сказать. Ћставалось лишь делать заметки  и  изучать  состоЯние
финансов.
   Ђ пока ѓенри по возможности весело проводил времЯ. Ќичего  полезного  в
смысле  воспитаниЯ  из  этого  времЯпрепровождениЯ  извлечь  было  нельзЯ:
развлечениЯ в ‚ашингтоне  носили  примитивный  характер,  но  в  самой  их
простоте отражалась незатейливость всего духовного уклада  -  честолюбивых
стремлений, интересов, мыслей, знаний. Ќи длЯ кого не тайна, что учитьсЯ в
‚ашингтоне  было  решительно  нечему,  и  молодые  дипломаты,  разумеетсЯ,
воротили нос и называли ‚ашингтон дырой. Ќо длЯ дипломатов,  как  правило,
все, кроме Џарижа, дыра, а в мире  есть  только  один  Џариж.  ‹ондон  они
поносили даже Яростнее, чем  ‚ашингтон;  ни  одно  место  под  солнцем  не
удостаивалось их похвалы; впрочем в  трех  случаЯх  из  четырех  они  лишь
описывали свои резиденции, когда жаловались, что там  нет  ни  театра,  ни
ресторанов, ни monde [светское общество (фр.)],  ни  demi-monde  [полусвет
(фр.)], ни прогулок в экипаже, ни роскоши, ни, как любила  говорить  мадам
де ‘труве, grandezza [великолепие  (исп.)].  ‚се  так  и  было.  ‚ашингтон
представлЯл собой политическое сборище, такое же текучее и временное,  как
толпа,  собравшаЯсЯ  послушать  религиозную  проповедь.   ’ем   не   менее
дипломатам меньше всех стоило жаловатьсЯ: в  ‚ашингтоне  их  ублажали  как
нигде; и вообще длЯ молодых людей американскаЯ столица  была  сущим  раем:
молодые люди  были  в  ней  наперечет  и  пользовались  огромным  спросом.
ЏамЯтуЯ, в каких жалких ничтожествах ходили молодые дипломаты  в  ‹ондоне,
Ђдамс чувствовал себЯ в ‚ашингтоне юным герцогом. Ћн задолжал себе  десЯть
лет молодости, и у него открылсЯ волчий аппетит. ‚ вашингтонском  обществе
ему дышалось легче, чем в любом другом, а в мЯгком  климате  вашингтонской
весны даже бостонец  становилсЯ  простым,  добродушным,  почти  сердечным.
Ћбщество превосходно обходилось без дворцов и экипажей, без драгоценностей
и туалетов, без тротуаров и модных лавок и вообще без всЯческой grandezza;
к тому же провизию поставлЯли отменную и  продавали  задешево.  „остаточно
было прожить в этом неказистом городке меньше месЯца, и вы уже любили  его
всей душой.  „аже  вашингтонские  девицы,  за  которыми  не  числилось  ни
богатства, ни элегантности, ни  образованности,  ни  ума,  обладали  своим
особым очарованием и пользовались им. Ђ начало его,  если  верить  мистеру
Ђдамсу-отцу, крылось еще во временах президентства Њонро.
   ‚виду всего этого сколько бы энергии ни  отнимал  у  молодого  человека
процесс  познаниЯ  политики,  финансов  или   журналистики,   само   собой
разумелось, что три четверти своего существованиЯ он  приносил  на  алтарь
светской жизни.  Џодробности  тут  не  имеют  значениЯ.  Џросто  из  жизни
исчезало напрЯжение, и жертва благословлЯла  за  это  небеса.  Џолитика  и
реформа - какие мелочи, вальс - вот  серьезное  дело!  Ђдамс  был  тут  не
одинок.  Џримером  такого  опасного  шалопайства  служил  хотЯ  бы  личный
секретарь, которого держал сенатор ‘амнер,  -  молодой  человек  по  имени
Њурфилд ‘тори. ‘ ним вполне мог состЯзатьсЯ ‘эм ѓор,  которого  его  отец,
новый министр юстиции,  привез  с  собой  из  Љонкорда.  …ще  один  пример
неисправимого шалопаЯ ЯвлЯл собою молодой морской офицер  по  имени  „ьюи.
Ђдамс занимал в этом списке далеко не первое место. Ђх, как  ему  хотелось
продвинутьсЯ ближе к началу! „а он не пожалел бы весь затхлый мир истории,
науки и политики за искусство кружитьсЯ в вальсе слева направо.
   Ђдамс, собственно, и понЯтиЯ не имел, как мало знает, особенно  женщин,
‚ашингтон  же  не  давал  образцов  длЯ  сравнениЯ.   ‚се   были   глубоко
невежественны и, словно дети, равнодушны к  учению.  ‡наниЯ  тут  были  не
нужны. ‚ашингтон чувствовал себЯ счастливее без всЯкого  стилЯ.  €  Ђдамс,
несомненно, тоже чувствовал себЯ  без  него  счастливее,  счастливее,  чем
когда-либо прежде, счастливее тех, кто, живЯ  в  суровом  мире  постоЯнной
напрЯженности, могли бы об этом только мечтать. ‚се это надо иметь в виду,
оцениваЯ то малое, что он в  этот  период  приобрел.  †изнь  в  ‚ашингтоне
по-прежнему принадлежала восемнадцатому веку  и  ни  с  какой  стороны  не
готовила к двадцатому.
   ‚ такой атмосфере отнюдь не тЯнуло упорно трудитьсЯ.  …сли  миру  нужен
упорный труд, мир должен за  него  платить,  а  если  не  платит,  так  не
работника приходитсЯ винить. „о сих пор Ђдамсу не предлагали платы за  то,
что он делал или мог бы делать; он трудилсЯ из нравственных побуждений,  и
наградой ему служило лишь  удовольствие  от  общественной  значимости  его
труда. ђади этого он готов был трудитьсЯ, как трудитсЯ  художник,  который
пишет свои картины даже тогда,  когда  их  никто  не  покупает.  •удожники
поступали так от века и будут поступать до скончаниЯ веков, потому что  не
могут иначе, а вознаграждение находЯт  в  сознании  своего  превосходства,
ставЯ себЯ выше других. Ћбщество же подзадоривает и  поощрЯет  в  них  эту
гордыню. Ќо вашингтонское общество, слишком простое и пока не избавившеесЯ
от печати ћга, не созрело тогда до анархистских вожделений, к тому же  оно
почти ничего не читало и не видало из того, что создавалось искусством  на
белом свете, зато добродушно подзадоривало любого творившего, если выпадал
случай с ним познакомитьсЯ, и еще больше уважало себЯ за эту слабость. Љак
выЯснилось, даже правительство было к услугам Ђдамса, и все прочие  охотно
отвечали на его вопросы. € он работал как все, не так чтобы очень усердно,
но столько, сколько требовалось, будь он  на  государственной  службе,  за
которую ему платили бы девЯтьсот долларов в год; к тому же работа  спасала
от шалопайства. Џисать доставлЯло  ему  удовольствие  большее,  чем,  надо
думать, получали те, кто  его  читал:  писаниЯ  его,  как  и  он  сам,  не
развлекали. Ѓанкиров и боссов не нужно развлекать, а именно к этому классу
он теперь  обращалсЯ.  “  него  ушло  три  месЯца  на  статью  о  финансах
‘оединенных татов - вопрос, тогда весьма нуждавшийсЯ в рассмотрении, - и,
когда, завершив этот опус, он послал его в ‹ондон своему  знакомому  ѓенри
ђиву, въедливому редактору "ќдинбургского обозрениЯ", ђив, видимо,  нашел,
что статьЯ хороша; во всЯком случае, так о ней  отозвалсЯ  и  напечатал  в
апрельском номере. ђазумеетсЯ, ее перепечатали в Ђмерике, но,  так  как  в
Ђнглии такие статьи шли без подписи, имЯ автора осталось неизвестным.
   Ђвтор и сам  не  искал  известности  и  не  спешил  требовать  славы  и
признаниЯ. Ћн преследовал чисто литературную цель. …му хотелось попасть  в
число постоЯнных сотрудников  "ЋбозрениЯ"  -  оказатьсЯ  под  сенью  лорда
ЊаколеЯ, что в 1868 году, как и двадцать пЯть лет назад, казалось молодому
американцу высоким - высочайшим рангом в  литературном  мире.  ‘  тех  пор
утекло много времени и воды, но положение это все еще  льстило  самолюбию,
хотЯ ни особой чести, ни  вознаграждениЯ,  кроме  тридцати  фунтов  -  или
пЯтидесЯти долларов твердого оклада в месЯц - за истраченные времЯ и  труд
не давало.
   Џокончив со статьей длЯ "ЋбозрениЯ", Ђдамс засел за  проект  длЯ  "Ќорт
Ђмерикен ревью". ‚ Ђнглии лорд ђоберт ‘есил придумал длЯ "‹ондон Љвотерли"
серию ежегодных политических обзоров, которым дал название "‘ессии". Ђдамс
не преминул украсть у него как идею, так и  название  -  он  полагал,  что
достаточно бывал в доме лорда ђоберта в дни его злосчастий, чтобы извинить
себЯ за эту  кражу,  -  и  принЯлсЯ  строить  предполагаемую  серию  своих
политических  обзоров,  которые,  он   надеЯлсЯ,   обретут   со   временем
политическую силу. Џри  его  источниках  информации  и  обширных  светских
свЯзЯх он так  или  иначе  должен  был  высказать  что-то,  что  привлечет
внимание. „ело целиком находилось в его руках, и он  намеревалсЯ  по  мере
печатаниЯ статей дать себе в них полную волю. ЌравитсЯ это газетчикам  или
нет, им придетсЯ считатьсЯ с  ним:  такие  обзоры  -  сила,  стоит  только
пустить их в ход, и  они  окажутсЯ  много  действеннее,  чем  все  речи  в
конгрессе  и  записки  президенту,  которыми  наполнЯют  правительственную
печать.
   ЏерваЯ статьЯ из серии "‘ессиЯ" поЯвилась в апреле, но весь материал  в
нее не уместилсЯ, и в октЯбре пришлось дать вторую, озаглавленную "ђеформа
гражданской службы", хотЯ, по сути, она была  частью  обзора.  Ћбе  статьи
вобрали немало истинных  фактов.  Ћднако  прочел  ли  их  кто-либо,  кроме
собратьев по перу, Ђдамс не знал, да это его и не заботило. ‚лиЯние автора
практически не зависит от того,  прочли  его  пЯтьсот  или  пЯтьсот  тысЯч
человек; если его прочтут пЯтьсот избранных, он станет известен и пЯтистам
тысЯчам. Ќа пороге стоЯл  знаменательный  1870  год,  которому  предстоЯло
подвести черту под литературной эпохой: толстые журналы, выходившие четыре
раза в год, уступали место ежемесЯчникам; страница, заполненнаЯ текстом, -
картинке; многотомный роман  -  рассказу  в  несколько  страниц.  Ќовое  с
блеском пробило себе дорогу. ‚переди шел Ѓрет ѓарт, за  ним  ђоберт  ‹ьюис
‘тивенсон, ѓи де Њопассан и ђедьЯрд Љиплинг замыкали строй, ослеплЯЯ  мир.
Ђдамс,  как  всегда,  на  полвека  отставал  от  современности,  и  немало
запоздалых путников составлЯли  ему  компанию,  создаваЯ  впечатление  или
иллюзию общественного мнениЯ - длЯ себЯ.  Ћни  тащились  в  одиночку,  все
больше и больше отрываЯсь друг от друга и растЯгиваЯсь в длинную вереницу,
но не терЯЯ друг друга из виду. ‚нешне все оставалось по-старому.  –ерковь
говорила с видимым  авторитетом,  толстые  журналы  устанавливали  видимые
законы, но никто  не  мог  с  уверенностью  сказать,  где  были  подлинные
авторитеты и подлинные законы. Ќаука тоже не знала.  Ђприорные  истины  не
уступали позиций  истинам  относительным.  Њистер  ‹оуэлл  утверждал,  что
"Џравде всегда стоЯть на  ќшафоте,  Љривде  всегда  сидеть  на  ’роне",  и
большинство  людей  охотно  этому  верило.  Ђдамс  был   не   единственным
пережитком восемнадцатого века, он вполне  мог  рассчитывать  на  изрЯдное
число читателей - по большей части людей респектабельных,  а  частью  даже
богатых.
   Ќедостаток читателей мало его беспокоил, в  этом  отношении  он  считал
себЯ вполне обеспеченным, и его расчеты, надо полагать, наилучшим  образом
оправдались, будь  это  единственным  камнем  преткновениЯ  на  его  пути.
Ќеудача ждала его там, где он всегда оступалсЯ и  где  всегда  спотыкаютсЯ
девЯть из десЯти искателей фортуны. Њожно более или  менее  полагатьсЯ  на
организованные силы, но нельзЯ полагатьсЯ на людей.  Ђдамс  принадлежал  к
восемнадцатому веку, и восемнадцатый век его  подвел.  Ќа  какое-то  времЯ
Ђмерика повернула вспЯть - не в восемнадцатый век, в каменный.
   ‚озможно, последующаЯ историЯ не лишена значениЯ - в известном смысле -
длЯ воспитаниЯ, хотЯ Ђдамс этого так и не понЯл. Љакой урок можно  извлечь
из удара копытом дикого пони или мула? ђазве только  один:  от  животного,
которое брыкаетсЯ, надо держатьсЯ подальше.  €менно  такой  урок  политика
начинаЯ с 1860 года вновь и вновь преподносила, Ђдамсу.
   Џо крайней мере четыре пЯтых американцев  -  и  Ђдамс  в  том  числе  -
единодушно решили избрать президентом генерала ѓранта, и, возможно, в этом
выборе немалую роль сыграла параллель между ѓрантом и ‚ашингтоном, котораЯ
напрашивалась сама собой. ‚се было  Ясно  как  божий  день.  ѓрант  -  это
порЯдок. ѓрант солдат, а солдат - всегда  порЯдок.  ѓоворЯт,  он  горЯч  и
пристрастен,  -  пусть!  ѓенерал,  который   распорЯжалсЯ   и   командовал
полумиллионом,  если  не  целым  миллионом  солдат  на  поле  боЯ,  сумеет
управлЯть. „аже ‚ашингтон - по воспитанию и по  опыту  пещерный  житель  -
сумел учредить правительство и отыскал джефферсонов и гамильтонов, которые
учредили  департаменты.  ‡адача   вернуть   правительство   к   нормальной
деЯтельности, возродив нравственный и рабочий порЯдок, не так  уж  сложна;
дело наладитсЯ и само собой, стоит лишь немного подтолкнуть. Џравда, хаос,
особенно  в  бывших  рабовладельческих  штатах  и  в  вопросах   денежного
обращениЯ, сейчас велик, но общее настроение превосходное, и все повторЯют
знаменитую фразу: "Ѓудем жить в мире".
   Ђдамс был молод и легко обманывалсЯ, даром что  вкусил  дипломатической
службы, но, будь ему дважды тридцать, он все равно не  сумел  бы  увидеть,
насколько неразумны были упованиЯ на ѓранта. Ѓудь ѓрант  конгрессменом,  к
его кандидатуре отнеслись бы с оглЯдкой: этот тип американцам  был  хорошо
знаком. Ћт конгрессмена ничего  и  не  ждали,  кроме  добрых  намерений  и
гражданского духа. “ газетчиков они, как  правило,  не  вызывали  большого
уважениЯ, у сенаторов и того меньше, а у секретарей Ѓелого  дома  и  вовсе
никакого. Љогда Ђдамс однажды одернул одного из секретарей, сказав, что  с
представителем нижней палаты следует вести себЯ терпеливо и  тактично,  то
услышал сердитый ответ: "‘  конгрессменом?  ’актично?  Љонгрессмен  -  это
боров. …го только  палкой  по  рылу".  Ќедостаточно  компетентный  в  этом
вопросе по сравнению с секретарем, Ђдамс не стал ему возражать, хотЯ  счел
его слова резковатыми по отношению к рЯдовому конгрессмену 1869 года  -  с
более поздними ему встречатьсЯ почти  не  пришлось  -  и  знал  кратчайший
способ заткнуть критикану рот. „остаточно было спросить: "…сли конгрессмен
боров, что же такое сенатор?" ќтот  невинный  вопрос,  заданный  искренним
тоном, повергал любого служителЯ, исполнЯвшего должность хотЯ бы неделю, в
шок. Ђдамс мог подтвердить - сенаторы не выдерживали никакой  критики.  €х
самовлюбленность выглЯдела такой комичной, что частично затмевала присущую
им несдержанность, но при ќндрю „жонсоне страсти доходили до  неистовства,
и нередко весь сенат, казалось, заражалсЯ истерикой и сотрЯсалсЯ в нервном
припадке без всЯкой на то  причины.  €х  вождей  -  таких,  как  ‘амнер  и
Љонклинг,  -  невозможно  было  пародировать:  они  сами  были   пародией,
гротескнее любого  гротеска.  „аже  ѓрант,  редко  блиставший  эпиграммой,
успешно  прохаживалсЯ  на  их  счет.  Ћднако  здесь  было  не  до   смеха.
‘амовлюбленность и фракционность  этих  деЯтелей  причинЯли  постоЯнный  и
непоправимый вред, который отозвалсЯ  на  ѓарфилде  и  Ѓлейне  и  даже  на
Њаккинли и „жоне •ее.  Џеред  президентом-реформатором  стоЯла  труднейшаЯ
задача вернуть сенату пристойный вид.
   ‚от почему никто, а Ђдамс тем более, не питал надежды,  что  президент,
избранный из числа политиков или  политиканов,  сумеет  поднЯть  репутацию
правительства, и всЯ Ђмерика по  велению  если  не  разума,  то  инстинкта
остановила свой выбор на генерале ѓранте. ‘енат знал, на что все надеютсЯ,
и молча готовилсЯ к борьбе с ѓрантом, куда более серьезной,  чем  с  ќндрю
„жонсоном. ѓазетчики горели желанием поддержать президента против  сената.
ѓазетчику больше других людей присуще двуличие, и нет ничего слаще длЯ его
души, как писать одно, а думать другое.  ‚се  газетчики,  что  бы  они  ни
писали, к сенату относились одинаково. € Ђдамс плыл  по  течению.  …му  не
терпелось вступить в борьбу, котораЯ, как он предвидел, была неминуема. Ћн
жаждал  поддержать  исполнительную  власть  в  ее  борьбе  с  сенатом   за
уничтожение решений и  вето  большинством  в  две  трети,  а  также  права
ратификации, и его вовсе не заботило, каким образом это будет  достигнуто:
он считал, что лучше произвести решительную ломку в 1870 году,  чем  ждать
до 1920-го.
   ‘ такими мыслЯми он и ЯвилсЯ в Љапитолий,  чтобы  услышать,  как  будут
провозглашены имена членов  грантовского  кабинета,  которые  до  сих  пор
хранились в строжайшей тайне.  „о  конца  жизни  ему  не  забыть,  что  он
испытал, когда внезапно, за какие-нибудь пЯть минут, рухнули все его планы
на будущее, превратившись в  смешные  бредни,  которых  оставалось  только
стыдитьсЯ. …му предстоЯло еще много раз выслушивать длинные списки  членов
различных кабинетов, даже  хуже  и  поверхностнее  составленные,  чем  это
умудрилсЯ сделать ѓрант, но ни один из них не  вгонЯл  его  в  краску,  не
вызывал в нем чувства стыда, не за ѓранта - за себЯ, как тогда,  когда  он
услышал грантовские назначениЯ. Ћн снова  полностью  просчиталсЯ  -  снова
сделал неверный, немыслимо неверный шаг. Ќо, как ни  трудно  в  это,  было
поверить, он при всех своих здравых намерениЯх потерпел полную неудачу. Ћн
слышал, как сенаторы, не таЯсь, говорили с сенаторской откровенностью, что
назначениЯ   ѓранта   выдают   его   с   головой,   выдают   полную    его
некомпетентность. ‚еликий воин может быть младенцем в политике.
   Ђдамс покинул Љапитолий в таком же состоЯнии  полного  смЯтениЯ,  какое
владело им, когда в 1861 году поезд вез его  из  ‹иверпулЯ  в  ‹ондон;  он
сознавал за собой ту "неспособность видеть вещи  во  всем  их  объеме",  в
которой каЯлсЯ ѓладстон. Ћн и без слов знал, что ѓрант перечеркнул все его
планы  на  будущее.  Џосле  такого  просчета  нового  президента  мысль  о
плодотворной реформе была погребена по крайней мере на целое поколение,  а
заниматьсЯ бесплодной деЯтельностью Ђдамс не имел ни малейшего желаниЯ. Џо
какой же стезе ему теперь идти? Ћн перепробовал не одну и не две, и каждаЯ
обществом пресекалась. ‘ейчас он не видел иного выхода, как продолжать ту,
на которую шагнул. Ќовый кабинет - его члены как личности  -  не  был  ему
враждебен. ‚последствии, правда,  ѓрант  произвел  еще  перемены,  которые
весьма пришлись - или должны были прийтись - по душе любому  бостонцу,  но
на ѓенри сказались роковым образом. Џока  же  назначение  ѓамильтона  ”иша
государственным  секретарем   предвещало   крайнюю   консервативность   и,
возможно, почтительное отношение к ‘амнеру. Ќазначение „жорджа  ‘.Ѓутвелла
министром финансов звучало дурной шуткой: Ѓутвелл представлЯл собой полную
противоположность Њаккаллоку;  это  назначение  предвещало  инерцию,  или,
попросту говорЯ, крест  на  людЯх,  подобных  Ђдамсу.  ‘  другой  стороны,
назначение „жейкоба „.Љокса министром внутренних дел предвещало  помощь  и
поддержку, а судьи ѓора председателем ‚ерховного суда - дружескую руку.  ‚
целом, с личной точки зрениЯ, имеЯ в виду его  литературные  занЯтиЯ,  все
складывалось не так уж дурно, а  с  политической  в  значительной  степени
зависело от ѓранта. ѓрант, вне всЯких сомнений, хотел реформы; ставил себе
целью поднЯть правительство над политикой, и, если он не отринет тех,  кто
его в этом поддерживал,  не  лишено  смысла  поддержать  его.  €так,  надо
направить свой фотофор в сторону ѓранта. ‘  ѓрантом,  казалось,  все  было
Ясно, на самом же деле его очень мало знали.
   ‚олею судеб случилось так, что в нижнем этаже дома „оны поселилсЯ  Ђдам
Ѓадо, а так  как  молодые  люди  сочли  удобным  столоватьсЯ  вместе,  то,
встречаЯсь за обедом, они  вскоре  подружились.  Ѓадо  любил  вращатьсЯ  в
обществе,  даром  что  не  обладал  привлекательной  внешностью.  Ѓыл   он
грузноват, краснолиц, вел, как правило, весьма неправильный  образ  жизни,
зато был чрезвычайно умен,  превосходный  журналист  и  выдающийсЯ  знаток
военной истории. …го книга о жизни ѓранта  выделЯлась  неординарностью.  ‚
отличие от большинства журналистов он описывал генерала  дружески,  как  и
подобало бывшему офицеру его штаба. Ћбитавшие в ‚ашингтоне корреспонденты,
в основной массе, держались к ѓранту враждебно, а лоббисты -  скептически.
‘  этой  стороны  о  нем  распространЯлись  рассказы,  от  которых  волосы
становились дыбом, да и старые офицеры - питомцы ‚ест-Џойнта -  отзывались
о нем нелестно. …го характеризовали как человека злобного,  ограниченного,
туповатого и даже мстительного. Ѓадо,  прибывший  в  ‚ашингтон  в  расчете
получить место консула, на которое его все не назначали, находил  утешение
в виски, но под конец стал раздражителен и не в  меру  болтлив.  Ћн  много
говорил  о  ѓранте,  проЯвлЯЯ,  как  и   следует   истинному   литератору,
художественный дар в анализе его человеческих свойств. Џреданный ѓранту, а
еще больше миссис ѓрант, котораЯ ему протежировала, он, даже заходЯ весьма
далеко, не проронил и слова, которое бы их  порочило,  и  утверждал,  что,
кроме него и ђолинза, генерала никто не понимает. ѓрант в его  глазах  был
человеком  менЯющихсЯ  настроений  -  необычайно  сильный,  когда  в   нем
пробуждалась энергиЯ, но пассивный и бесхребетный, когда она  дремала.  Џо
рассказам Ѓадо, ни он, ни другие офицеры штаба не понимали, почему  ѓранту
сопутствует успех, но верили в него, потому что  успех  ему  сопутствовал.
…го ум,  казалось,  подолгу  бездействовал,  и  ђолинз  вместе  с  другими
военными неделЯми внушали ему свои идеи - не прЯмо, а  обсуждаЯ  их  между
собой в его присутствии. ‚ итоге ѓрант высказывал какую-нибудь их идею как
свою, очевидно не отдаваЯ себе отчета, откуда  ее  почерпнул,  и  со  всей
свойственной ему энергией отдавал приказы о ее немедленном воплощении. Ћни
никогда не могли определить, в каком он  настроении,  или  с  уверенностью
сказать, когда начнет действовать. Ћни не могли уловить течение  мыслей  в
его мозгу, как не могли с уверенностью сказать, что он вообще мыслит.
   ‚се это вызывало в Ђдамсе немалый  интерес,  потому  что,  хотЯ  он,  в
отличие от Ѓадо, не ждал, когда  миссис  ѓрант  силой  внушениЯ  подвигнет
генерала назначить его консулом или советником миссии, за годы  странствий
у него составилась изрЯднаЯ галереЯ портретов великих людей, и он  был  не
прочь пополнить ее достоверным изображением величайшего полководца, какого
мир знал после Ќаполеона. Ћценки генерала,  которые  он  слышал  от  Ѓадо,
отличались большой тонкостью и бесконечно превосходили  те,  какие  давали
ему ‘эм “орд или —арлз Ќордхофф.
   Ћднажды вечером Ѓадо, взЯв Ђдамса с собой в Ѓелый дом,  представил  его
президенту и миссис ѓрант. Ќа своем веку  Ђдамс  видел  многих  обитателей
Ѓелого дома, и нельзЯ сказать, чтобы прославленнейшие из них произвели  на
него приЯтнейшее впечатление, но ни один не показалсЯ ему столь интересным
объектом длЯ изучениЯ, как ѓрант. Ќикто из президентов  не  вызывал  таких
противоречивых мнений.  “  Ђдамса  не  было  ни  собственного  мнениЯ,  ни
возможности его составить. ‘ первого  же  слова,  сказанного  ѓрантом,  он
понЯл, что чем меньше слов он отважитсЯ сказать, тем, длЯ  его  же  блага,
лучше. „о сих пор Ђдамсу  довелось  повстречать  только  одного  человека,
принадлежащего к тому же интеллектуальному - вернее, неинтеллектуальному -
типу, - ѓарибальди. €з них двоих ѓарибальди показалсЯ ему даже чуть  более
интеллектуальным, но в жизни обоих интеллект ничего не значил, ими двигала
только энергиЯ. ќто был тип доинтеллектуальный, допотопный, даже на взглЯд
пещерного жителЯ. —еловеком подобного рода, если верить легенде, был Ђдам.
   Џозднее люди подобного типа, с известными  отклонениЯми  и  вариациЯми,
стали восприниматьсЯ как норма - люди с тем большей энергией,  чем  меньше
она расходуетсЯ на мышление; люди, вознесенные  к  власти  из  глубин,  не
уверенные  в  собственных   силах   и   не   склонные   доверЯть   другим,
подозрительные,  завистливые,  нередко  мстительные;  с  более  или  менее
невзрачной внешностью; всегда нуждающиесЯ в  возбуждающих  средствах,  длЯ
которых лучшее возбуждающее средство - действие, удовлетворЯющее  инстинкт
борьбы. ’акие люди - воплощение сил природы, энергии  первобытиЯ,  тот  же
Pteraspis. € образованность длЯ них  хуже  бельма  на  глазу.  Ћни  с  ней
расправлЯютсЯ  лихо:  подумаешь,  ученые,  под  их  началом  этой   братии
перебывали  тысЯчи,  ничем  они  не  лучше   других!   Ќепреложный   факт,
сокрушающий любые аргументы, а заодно и интеллект.
   Ђдамс не почувствовал в ѓранте враждебной силы; подобно Ѓадо, он увидел
в нем неустойчивость. ‚ момент действиЯ ѓрант был колосс, за которым можно
было уверенно следовать, в период бездействиЯ - просто опасен. €меть с ним
дело могли лишь те, кто, как ђолинз, стоЯл к нему близко  и  усвоил  более
или менее сходные привычки.  Ћграниченный  в  той  степени,  до  какой  не
доходили и мужи с “олл-стрит или ‘тейт-стрит, он,  как  большинство  людей
того  же  интеллектуального   уровнЯ,   не   знаЯ   что   сказать,   сыпал
банальностЯми, вроде "будем жить в мире", или "лучший способ  покончить  с
дурным  законом  -  исполнить  его",  или  еще  десЯтком-другим  таких  же
перелицованных сентенций, которые можно  оценить  по  их  сентенциозности.
€ногда, правда, он вызывал у собеседника  сомнение  в  своей  искренности,
как, например, когда, разговариваЯ с  некой  весьма  образованной  молодой
особой, ѓрант заЯвил, что, если бы  ‚енецию  осушить,  прекрасный  был  бы
город. ‘кажи такое Њарк ’вен, эта рекомендациЯ вошла бы в золотой фонд его
острот,  но  в  устах  ѓранта  она  лишь  стала  мерилом  его  бесподобной
ограниченности. ’акую же банальность ума, только на виргинский манер и  не
в такой степени, но достаточно Явной длЯ каждого, кто  знает  американцев,
выказывал ђоберт ќ.‹и. Ђдамса в данном случае,  как  всегда,  задевала  не
банальность  ѓранта,  его  волновала  проблема  собственного   воспитаниЯ.
”еномен ѓранта смущал  его  и  раздражал,  потому  что,  как  Terebratula,
противостоЯл основе  основ.  …го  не  должно  было  быть.  Ћн  должен  был
исчезнуть много  веков  назад.  Њысль,  что  общество,  становЯсь  старше,
становилось одностороннее, убивало эволюцию  и  превращало  образование  и
воспитание в профанацию. ’о, что две тысЯчи лет  спустЯ  после  Ђлександра
‚еликого  и  ћлиЯ  –езарЯ  человек,  подобный  ѓранту,  мог  называтьсЯ  -
фактически и поистине был - высшим  продуктом  самой  передовой  эволюции,
делало эволюцию посмешищем. ’олько банальный ум, равнозначный банальностЯм
ѓранта,  мог  утверждать  подобную  нелепость.  ќволюциЯ,   шагнувшаЯ   от
президента ‚ашингтона к президенту ѓранту, - да одного этого свидетельства
достаточно, чтобы опрокинуть „арвина.
   Џроблема образованиЯ и воспитаниЯ с каждой следующей фазой  все  больше
заходила в тупик. Ќи одна теориЯ не  стоила  потраченных  на  нее  чернил.
Ђдамс был лишним в Ђмерике, потому что принадлежал к восемнадцатому  веку,
и та же Ђмерика молилась на ѓранта, потому что он  осталсЯ  троглодитом  и
ему полагалось жить в пещере и облекатьсЯ в шкуры.  „арвинистам  следовало
бы заключить, что Ђмерика эволюционировала вспЯть  к  каменному  веку,  но
эволюциЯ вспЯть еще