        Ѓолеслав Џрус. ”орпост


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: Ѓ.Џрус. ‘очинениЯ в семи томах. ’ом 2
     Џеревод с польского ….ђифтиной. ЏримечаниЯ E.–ыбенко
     ѓосударственное издательство художественной литературы, Њосква, 1962
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 5 октЯбрЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------

     {1} - ’ак обозначены ссылки на примечаниЯ соответствующей страницы.


        I

     €з-под маленького, как хата, пригорка бьет ключ - это исток реки ЃЯлки.
Ћн выдолбил в каменистой почве впадину, и вода в ней бурлит и гудит, как рой
пчел, готовЯщихсЯ к отлету.
     Ќа протЯжении мили ЃЯлка течет равниной.  ‘ела,  леса, деревьЯ в полЯх,
кресты на распутьЯх -  все видно как на ладони,  но уменьшенное расстоЯнием.
ђавнина похожа на круглый стол,  а человек посреди этого стола - точно муха,
накрытаЯ голубым колпаком.  …му дозволено есть все,  что он сумеет сыскать и
чего не отнимут у  него другие,  лишь бы он не заходил чересчур далеко и  не
слишком высоко возносилсЯ.
     Ќо всего в одной миле к югу попадаешь как бы в другую местность. Ќизкие
берега ЃЯлки расступаютсЯ и  становЯтсЯ выше,  гладь полей взбухает буграми,
тропинка то  поднимаетсЯ вверх,  то падает вниз,  снова поднимаетсЯ и  снова
падает - все круче и все чаще.
     ђавнина исчезла,  кругом  овраги,  и  вместо широких просторов справа и
слева,  впереди и  позади вырастают высокие,  в  несколько этажей,  холмы  -
отлогие  или  обрывистые,  голые  или  поросшие кустами.  €з  одного  оврага
переходишь в другой,  еще более дикий и узкий,  потом в третий, четвертый...
десЯтый...  ‘ыро,  пронизывает холод; взбираешьсЯ на горку и видишь огромную
сеть разветвленных и переплетающихсЯ между собой оврагов.
     …ще несколько сот шагов по  течению реки -  и  ландшафт снова менЯетсЯ.
•олмы  тут  ниже  и  стоЯт порознь,  как  громадные муравейники.  ‚  полдень
солнечные лучи  ударЯют  прЯмо  в  глаза;  край  оврагов  осталсЯ позади,  и
открылась широкаЯ долина ЃЯлки.
     …сли землЯ -  стол,  на  котором провидение уготовило трапезу длЯ  всех
созданий  своих,  то  долина  ЃЯлки  -  гигантское овальное блюдо  с  сильно
загнутыми краЯми.  ‡имой оно белое,  а  в  остальные времена года напоминает
майолику,   расписанную  цветистыми  узорами,   суровыми,  неправильными  по
рисунку, но прекрасными.
     Ќа дне этого блюда божественный гончар поместил луга и  с  севера на юг
перерезал их лентой ЃЯлки;  на синем фоне реки гребни волн отливают по утрам
и по вечерам багрЯнцем, золотом - среди днЯ и серебром - в Ясные ночи.
     Ћтделав дно, всемогущий мастер принЯлсЯ лепить краЯ, тщательно следЯ за
тем, чтобы ни один из них не был похож на другие.
     ‡ападный край дик и мрачен. ‹уг здесь упираетсЯ в крутые склоны холмов,
покрытых осыпью известнЯка. ‹ишь кое-где растет кустик шиповника, карликоваЯ
береза или  чахлаЯ черешнЯ.  Њестами видна  голаЯ  землЯ,  как  будто с  нее
клочьЯми содрали шкуру.  „аже самые стойкие растениЯ бегут отсюда,  и вместо
зелени  тут   желтеет  глина,   сереют  песчаные  пласты  или  торчит  утес,
ощерившийсЯ, как мертвец.
     ‚осточный край совсем иной:  он  расположен амфитеатром,  в  три Яруса,
которые полого поднимаютсЯ один над другим. Џервый Ярус, у реки, - чернозем;
в  одной стороне его среди садов выстроились в  рЯд хаты -  это деревнЯ.  Ќа
втором Ярусе,  суглинистом, чуть не над самой деревней раскинулась помещичьЯ
усадьба,  -  их  соединЯет стараЯ  липоваЯ аллеЯ.  ‚право и  влево  большими
прЯмоугольниками,  засеЯнными пшеницей,  рожью и горохом или занЯтыми паром,
тЯнутсЯ господские полЯ.  Ќаконец,  в  третьем Ярусе  -  песчанаЯ почва;  ее
засевают овсом или рожью.  …ще выше,  как бы подпираЯ небо, чернеет сосновый
лес.
     ‘еверный край долины холмистый,  но  холмы тут  стоЯт в  одиночку,  как
курганы.  ’ри из  них (в том числе и  самый высокий в  округе,  с  сосной на
вершине) принадлежат крестьЯнину ћзефу ‘лимаку.
     •уторок этот  -  точно  пустынь:  вдалеке от  деревни и  еще  дальше от
имениЯ.
     ‚  нем десЯть моргов земли;  с  востока он  примыкает к  реке ЃЯлке,  с
запада  -  к  большаку,  который именно  в  этом  месте  пересекает долину и
спускаетсЯ к деревне.
     ‚се постройки ‘лимака теснЯтсЯ у  дороги.  ’ут и хата с двумЯ дверьми -
на большак и  во двор,  и  конюшнЯ под одной крышей с  хлевом и  закутом длЯ
коровы, и рига, и, наконец, навес, под которым стоЯт телеги.
     Њужики из долины в шутку говорили про ‘лимака,  что он живет,  словно в
сибирской ссылке.  "Џравда, до костела ему ближе, чем нам, - прибавлЯли они,
- зато не с кем перекинутьсЯ словом".
     Ћднако пустынь эта была не так уж безлюдна.  ‚  теплый осенний денек на
холме можно было  увидеть белую фигуру батрака,  пахавшего на  паре  лошадок
хозЯйское поле,  или  жену  ‘лимака с  девкой-работницей,  когда они  обе  в
красных юбках  копали картошку.  ‚  ложбинке между холмами обычно пас  коров
тринадцатилетний  …ндрек  ‘лимак,   выделывавший  при  этом  удивительнейшие
выкрутасы.  Ђ  если  б  хорошенько  поискать,  можно  было  найти  и  ‘тасЯ,
восьмилетнего мальчонку с  белыми,  как  лен,  волосами:  он  либо бродил по
оврагам, либо, усевшись на горке под сосной, задумчиво глЯдел в долину.
     •утор этот,  каплЯ в море человеческих деЯний, был отдельным, прошедшим
разные фазы мирком со своей историей.
     ‚спомним, к примеру, времЯ, когда у ћзефа ‘лимака было едва семь моргов
земли,  а в хате только он сам-друг с женой. ‚скоре, однако, совершились два
чрезвычайных событиЯ:  жена его родила сына …ндрека,  а в хозЯйстве согласно
уставу о сервитуте прибавилось три морга земли.
     ЋбстоЯтельства эти произвели большую перемену в жизни ‘лимака: он купил
корову  и  боровка,  а  на  полевые  работы  стал  нанимать  кого-нибудь  из
деревенских беднЯков.
     Ќесколько лет спустЯ ЯвилсЯ на  свет и  второй сын.  ’огда ‘лимакова на
пробу - всего на полгода - взЯла себе в подмогу старуху поденщицу ‘обесскую.
Џроба затЯнулась еще на  три месЯца,  но однажды ночью ‘обесскаЯ затосковала
по корчме,  сбежала в деревню,  а на ее место поступила дурочка ‡оська, тоже
на полгода. ‘лимаковой все казалось, что вот-вот кончатсЯ спешные дела и она
управитсЯ без работницы.
     „урочка ‡оська прожила у ‘лимаков около шести лет и,  хотЯ работы у них
не  убавилось,  перешла батрачить в  имение.  Ќа  этот раз  ‘лимакова нанЯла
пЯтнадцатилетнюю сиротку  Њагду;  у  девушки было  свое  хозЯйство:  корова,
несколько полосок земли и полхаты, но она предпочла пойти в люди, лишь бы не
оставатьсЯ в родном доме.  Џо словам Њагды, ее до полусмерти колотил дЯдЯ, а
остальнаЯ роднЯ только и знала, что уговаривала сироту смиритьсЯ, внушаЯ ей,
что чем больше палок обломает дЯдЯ об ее хребет, тем длЯ нее же будет лучше.
     ‚  ту  пору  ‘лимак  сам  обрабатывал свое  поле  и  лишь  изредка брал
кого-нибудь поденно. ’ем не менее он еще успевал ходить со своими лошадьми в
имение и  возить из  города товар евреЯм,  живущим в  поселке.  Ќо когда его
стали чаще звать в  имение,  он уже не мог управитьсЯ с хозЯйством,  нанимаЯ
поденщиков  от  случаЯ  к  случаю,  и  принЯлсЯ  исподволь  подыскивать себе
батрака.
     Љ осени жена вконец извела ‘лимака,  требуЯ,  чтобы он нашел работника.
Љак  раз  в  эту  пору из  больницы возвращалсЯ в  родные места Њацек Ћвчаж,
которому телегой придавило ногу.  Џуть  его  лежал мимо  хаты  ‘лимаков;  он
отощал,  выбилсЯ из  сил  и  присел отдохнуть на  камне  у  ворот,  жалостно
поглЯдываЯ в  сторону хаты.  ‚  это  времЯ в  сенЯх хозЯйка мЯла длЯ скотины
вареную картошку,  и  вкусный запах ее  разносилсЯ вместе с  клубами пара по
всему двору.  Ћт  этого аромата у  Ћвчажа засосало под  ложечкой и  так  его
разморило, что он словно прирос к камню.
     - Ќикак,  это вы,  Ћвчаж?  -  окликнула его ‘лимакова,  с  трудом узнав
одетого в лохмотьЯ калеку.
     - џ самый, - ответил беднЯк.
     - Ђ говорили в деревне, будто вас задавило.
     - …ще того хуже,  -  вздохнул Њацек, - в больницу менЯ свезли. “ж лучше
бы  убило менЯ на  месте этой телегой!  Ќе  пришлось бы  мне теперь тужить о
ночлеге да не мутило бы менЯ с голодухи.
     •озЯйка призадумалась.
     - Љабы знать,  что ты не помрешь,  - сказала она, помолчав, - может, мы
взЯли бы тебЯ в батраки...
     Њацек вскочил с камнЯ и, волоча ногу, заковылЯл к хате.
     - —его мне помирать?  -  закричал он.  -  ‡убы-то  у  менЯ здоровые,  и
работать Я могу за двоих,  только бы мне малость подкормитьсЯ.  „айте-ка мне
борща с  хлебом,  наемсЯ Я  досыта,  так хоть целый воз дров вам наколю.  Ќа
пробу возьмите менЯ на недельку, Я все ваши горы вспашу. ‘лужить вам буду за
одежку  да  за  латаные  сапоги;   мне-то,   главное,   где-нибудь  на  зиму
приткнутьсЯ...
     Ћвчаж  умолк,  удивленный тем,  что  столько наговорил,  потому что  от
природы он был немногословен.  ‘лимакова осмотрела его со всех сторон,  дала
ему поесть,  а  когда он  одолел миску борща да миску картофелЯ,  велела ему
сходить  на  реку  умытьсЯ.   ‚ечером,  когда  ‘лимак  вернулсЯ  домой,  она
представила ему  нового батрака,  который уже  и  дров  наколол,  и  скотину
покормил.
     Џока жена рассказывала ему, как это произошло, ‘лимак молчал. Ќо сердце
у него было мЯгкое, и, подумав, он молвил:
     - —то ж,  Њацек,  оставайсЯ у нас,  коли так.  Ќам будет хорошо, и тебе
будет хорошо;  нам будет худо,  и  тебе будет худо.  Ђ  случись,  не приведи
господи,  что и вовсе не станет хлеба в хате,  тогда ты и пойдешь, как нынче
шел, куда глаза глЯдЯт. Џокрепче станешь, тогда всЯкий наймет тебЯ с охотой.
     ’аким образом,  на хуторе поЯвилсЯ новый обитатель.  ’ихий он был,  как
муравей,  преданный,  как собака, а работал, несмотрЯ на свое увечье, не как
одна, а как две лошади.
     ‘  этого времени в  доме  ‘лимака больше не  прибавилось ни  детей,  ни
работников,  ни скотины -  если только не считать рыжего пса Ѓурека. ‚ жизни
хутора установилось полное равновесие.  ‚се хлопоты,  все тревоги и  чаЯниЯ,
как и все помыслы, сосредоточились вокруг одной цели: сохранить существующее
благополучие.  ђади  этого  работница носила в  печку  дрова или,  распеваЯ,
бежала вприпрыжку в  погреб за  картошкой.  ђади этого хозЯйка вскакивала на
заре и  спешила к  своим коровам или жарилась у огнЯ,  придвигаЯ и отодвигаЯ
огромные корчаги.  ђади этого обливалсЯ потом Ћвчаж, то сгибаЯсь над плугом,
то волоча свою хромую ногу за бороной.  €,  наконец,  с  этой же целью,  еще
шепча утренние молитвы,  чуть свет уходил ‘лимак в  помещичью ригу или вез в
город проданное евреЯм зерно.
     Ћттого зимой,  отдыхаЯ от трудов, они горевали, что выпало на полЯ мало
снега,  или тревожились о том, где достать корма длЯ скота. Ћттого в мае они
молили бога послать дождь,  а в конце июнЯ - ведро. € оттого после жатвы они
гадали, сколько четвертей даст скирда и какие установЯтсЯ цены. ‘ловно пчелы
вокруг  ульЯ,  роились их  мысли  вокруг  самого  важного -  заботы о  хлебе
насущном.  ЋтклонитьсЯ от этого пути им было трудно,  сойти с  него совсем -
невозможно.  Ћни даже не без гордости говаривали, что на то-де и барин, чтоб
гулЯть да приказывать, а мужик - чтоб людей да себЯ кормить.


        II

     Ќа дворе был апрель.  Џосле обеда всЯ семьЯ ‘лимака разбрелась по своим
делам.  •озЯйка туже затЯнула на затылке концы красного платка,  вскинула на
спину узел  выстиранного бельЯ и  пошла на  реку.  ‡а  ней  поплелсЯ ‘тасек,
разглЯдываЯ облака, показавшиесЯ ему сегоднЯ не такими, как вчера. ђаботница
Њагда  принЯлась мыть  обеденную посуду,  распеваЯ  все  громче  свое:  "Ћй,
да-да!.."  -  вслед удалЯвшейсЯ хозЯйке.  Ђ  …ндрек,  толкнув Њагду и дернув
собаку за хвост,  схватил мотыгу и  с пронзительным свистом побежал в огород
копать грЯды.
     ‘лимак сидел у печки.  ќто был мужик среднего роста, широкий в груди, с
могучими руками.  Ќа  его  спокойном лице темнели коротко подстриженные усы,
лоб закрывали челкой длинные волосы,  падавшие сзади на  шею.  “  ворота его
холщовой рубахи алела стеклЯннаЯ запонка в  медной оправе.  ЋблокотЯсь левой
рукой на кулак правой,  он курил трубку,  а  когда глаза у  него закрылись и
слишком низко  свесилась голова,  он  уселсЯ  поудобнее,  облокотилсЯ правой
рукой на кулак левой и снова раскурил трубку.
     ЏускаЯ клубы  сизого дыма,  он  дремал,  времЯ от  времени сплевываЯ на
середину горницы и перекладываЯ трубку из одной руки в другую.  Ќо вот чубук
его зачирикал,  словно воробушек,  -  ‘лимак выколотил трубку о край лавки и
поковырЯл в  ней пальцем.  Ќаконец он поднЯлсЯ и,  зеваЯ,  положил трубку на
выступ печки.
     €скоса взглЯнув на  Њагду,  ‘лимак пожал плечами.  „евушка приплЯсывала
даже за мытьем посуды,  и резвость ее пробуждала в нем жалость.  “ж он-то не
стал бы приплЯсывать,  он-то знал,  как тЯжелеют руки,  ноги и голова, когда
человек как следует наработаетсЯ.
     ‘лимак  обул  грубые  сапоги  с  подковками,  надел  негнущийсЯ  зипун,
опоЯсалсЯ жестким  ремнем,  нахлобучил на  голову  высокую  баранью шапку  и
почувствовал,  что его руки,  ноги, все тело еще более отЯжелели. …му пришло
на  ум,  что  после  громадной миски  похлебки да  такой  же  миски клецек с
творогом было бы куда более кстати растЯнутьсЯ на соломе, нежели приниматьсЯ
за работу.  Ќо он пересилил себЯ и вышел во двор.  Љоричневый зипун и чернаЯ
шапка придавали ему сходство с обуглившимсЯ сверху сосновым пнем.
     ђига была открыта,  и из дверей,  как нарочно, торчало несколько снопов
соломы, манЯ ‘лимака вздремнуть. Ќо он отвернулсЯ и окинул взглЯдом холм, на
котором утром посеЯл овес.  …му показалось, что на бороздах желтеют зерна: в
страхе  они  тщетно  пытались  спрЯтатьсЯ под  землей  от  стайки  воробьев,
налетевших пеклевать овсеца.
     - ’ак вы  и  съели бы  менЯ до  последней косточки!  -  буркнул ‘лимак.
’Яжело передвигаЯ ноги,  он  подошел к  навесу и  выволок оттуда две бороны,
похожие на  оконные решетки,  утыканные дубовыми пальцами.  ‡атем  вывел  из
конюшни своих  гнедок.  Ћдна  зевала,  другаЯ шевелила губами и,  прищурЯсь,
глЯдела на ‘лимака,  словно говорЯ про себЯ: "Ђ не лучше ли тебе, мужичок, и
самому подремать,  и  нас  не  гонЯть по  горам?  Ѓудто мало мы  натоптались
вчера?"
     ‚ ответ ‘лимак только покачал головой.  Ћн запрЯг гнедок в одну борону,
прицепил к  ней другую,  -  и  лошадки не  спеша пустились в  путь.  Џроехав
зеленую лужайку за конюшней,  они вскарабкались по бурому косогору и наконец
добрались до вершины.
     …сли бы поглЯдеть со двора,  поверх конюшни, загораживающей холм, могло
бы  показатьсЯ,  что  коренастый мужик и  его  понурые лошаденки расхаживают
прЯмо по небесной лазури -  сто шагов вперед,  сто шагов назад.  ‚сЯкий раз,
когда  они  доходили  до  межи,  с  сердитым  чириканьем  вспархивала стайка
воробьев и  тучей летела на  другой конец полЯ.  Ђ  то  усаживались пичуги в
сторонке и  тут  поднимали галдеж:  никак  не  могли  понЯть,  зачем  ‘лимак
засыпает землей столько добра...
     "ѓлупый мужик!  ѓлупый мужик!..  „а что за глупый мужик!.." -  гомонили
воробьи.
     - Ќу как же!  -  брюзжал ‘лимак.  - Џослушай Я вас, дармоедов, так и вы
все с голоду перемрете под забором. € они же еще насмехаютсЯ, лодыри!..
     Ќет,  радости не давал ‘лимаку его труд,  которого никто даже не ценил.
Њало  того  что  расшумелись  воробьи,   критикуЯ  его  работу,  что  гнедые
презрительно помахивали хвостами перед самым его носом,  а  бороны упирались
изо всей мочи,  не  желаЯ двигатьсЯ вперед,  так еще каждый камешек,  каждый
комок земли старалсЯ на  свой лад ему помешать.  €  вот,  что ни шаг,  уныло
спотыкаютсЯ гнедые; правда, стоит ‘лимаку крикнуть: "Ќо-о, милые!" - как они
трогаютсЯ с  места,  но  тогда начинают бунтовать бороны и  тЯнут их  назад.
“ймутсЯ наконец бороны,  выбившись из  сил,  тогда  камни  лезут под  копыта
лошадЯм,  а пахарю под ноги или забивают боронам зубьЯ, а иной раз и ломают.
„аже землЯ и та ему противилась, неблагодарнаЯ.
     - Ђх  ты свиньЯ,  хуже свиньи!  -  из себЯ выходил мужик.  -  „а кабы Я
свинью так чесал скребницей, как тебЯ бороной, она бы лежала смирнехонько да
еще бы похрюкивала -  вроде как спасибо.  Ђ  ты все ершишьсЯ,  словно Я тебЯ
обижаю!..
     ‡а  оскорбленную землю  вступилось солнце:  оно  бросило громадный сноп
света на бурую пашню, показав на ней темные и желтоватые пЯтна.
     "‚от смотри! - говорило солнце. - ‚идишь, черный клочок? ’аким был весь
холм,  когда твой отец сеЯл на нем пшеницу. Ђ теперь поглЯди на тот, желтый:
это глина выпирает из-под чернозема, скоро она покроет всю твою землю".
     "Ђ Я чем же виноват?" - возразил ‘лимак.
     "’ы-то не виноват? - прошептала, в свою очередь, землЯ. - ‘ам-то ты ешь
три раза в день,  а менЯ - часто ли кормишь?.. „ай бог, раз в восемь лет! „а
и тогда много ли мне даешь?  ‘обака и та бы околела на таких харчах.  € ведь
чего пожалел длЯ менЯ,  длЯ сироты?..  ‘тыдно сказать: конского да коровьего
навоза!.."
     Џовесив голову, мужик сокрушенно молчал.
     "‘ам-то ты спишь,  ежели жена не прогонит из хаты,  и всю ночь, и среди
бела днЯ,  а  мне даешь ли когда передохнуть?  ђаз в десЯть лет,  да и тогда
менЯ  скотина топчет.  —его  же  мне  радоватьсЯ,  что  ты  менЯ  боронуешь?
Џопробуй-ка, не дай корове сена и не подстели ей соломы, а только чеши ее да
скреби,  вот увидишь,  много ли у нее будет молока?  ‘дохнет твоЯ корова, да
еще из общины тебе ветеринара пришлют, чтоб он добил остальную животину, так
и шкуры с этой падали ни один живодер не купит".
     "ѓосподи,  помилуй и спаси!.." -  вздыхал мужик,  признаваЯ,  что землЯ
права.  €, хоть он горевал и раскаивалсЯ, никто его не жалел. Ќаоборот, то и
дело  налетал западный ветер,  пробивалсЯ сквозь засохшие стебли на  меже  и
свистел над самым его ухом:
     "Џогоди,  погоди,  уж Я тебе задам!..  ’акой нагоню дождь, такой потоп,
что последний чернозем у тебЯ смоет на дорогу или на помещиковы луга.  € тут
хоть собственными зубами боронуй,  все равно из года в  год так и пойдет все
хуже и хуже. ‚се у тебЯ запустеет!"
     Ќе напрасно грозилсЯ ветер. Џри отце-покойнике, старом ‘лимаке, на этом
месте собирали чуть не по пЯтьдесЯт четвериков пшеницы с морга. Ђ нынче и за
тридцать четвериков ржи надо благодарить бога;  что же будет года через два,
через три?..
     - ‚от она,  мужицкаЯ долЯ! - бормотал ‘лимак. - ђаботаешь, работаешь, а
все беда беду погонЯет. ќх, не так бы Я хозЯйствовал, кабы мог прикупить еще
одну коровушку да хоть вон тот лужок... - Ћн показал кнутом на луг у реки.
     "ѓлупый мужик! —то за глупый мужик!" - чирикали воробьи.
     "ѓлЯди, вон глина выпирает из-под чернозема", - твердило солнце.
     "ѓолодом менЯ моришь, передохнуть не даешь..." - стонала землЯ.
     "„урень ты, дурень!" - сердито ворчали ленивые, но зубастые бороны.
     "•и-хи!" - смеЯлсЯ ветер между засохших стеблей.
     - ‚от  она,  моЯ долЯ!  -  шепнул ‘лимак.  -  Љабы это помещик или хоть
эконом менЯ распекал,  мне бы  не  так было обидно.  Ђ  то  уж  и  от  твари
безъЯзыкой не дождешьсЯ доброго слова...
     Ћн  запустил всю  пЯтерню в  волосы,  сдвинув шапку  на  левое  ухо,  и
остановил лошадей, чтобы поглЯдеть по сторонам и развеЯть грустные думы.
     “  большой дороги перед хатой …ндрек копал мотыгой грЯды;  он то и дело
разгибалсЯ и швырЯл камнЯми в птиц или, фальшивЯ, горланил:

                ќх!.. “ж как Я дерну
                ЉраковЯка крепко,
                ‡атрещат сапожки,
                Џоловицы - в щечки! -

или стучал в окошко и пронзительно визжал, передразниваЯ Њагду:

                џ тебЯ в потемках,
                ‘тась, не разглЯдела,
                Ђ то бы, ей-богу,
                Ћтворить велела!

     Ђ она отвечала ему из горницы на тот же мотив:

                Џусть Я, сиротинка,
                Ѓуду побиратьсЯ,
                Џо углам не стану
                Ќочью целоватьсЯ.

     ‘лимак обернулсЯ к лужайке и увидел свою бабу:  она стоЯла под мостом в
рубашке и  легкой юбке и,  нагнувшись,  колотила белье вальком так,  что эхо
отдавалось по  всей долине.  ‘тасек тоже был на лугу,  но уже не сидел возле
матери,  а  один  брел  вверх  по  реке,  к  оврагам.  ‚ремЯ  от  времени он
присаживалсЯ на берегу и, подперев голову руками, подолгу смотрел в воду.
     "•отел бы  Я  знать,  что  он  там высматривает?"  -  усмехнулсЯ мужик.
‘тасек,  его любимец,  был непохож на других ребЯтишек и часто видел то, что
длЯ глаз обыкновенных людей оставалось недоступным.
     ‘лимак взмахнул кнутом,  и  лошади тронулись.  ‘нова  заворчали бороны,
снова вспорхнули из-под ног воробьи, снова ветер засвистел между стеблей, но
мужика уже поглотили другие мысли.
     "‘колько же у менЯ земли?  -  соображал он.  -  ‚сего десЯть моргов - и
луга ни клочка.  …сли мне засевать только шесть или семь моргов, а остальное
пускать под пар, чем Я прокормлю семью? Ѓатрак ест не меньше менЯ, даром что
хромой,  да еще пЯтнадцать рублей жалованьЯ ему давай.  Њагда -  та много не
съест, но и проку от ее работы - кот наплакал. Ћдно спасение, что иной раз в
имение позовут подсобить да  к  евреЯм наймешьсЯ с  телегой или баба продаст
маслица и Яиц либо поросенка откормит. Ђ много ли за все это получишь? ‘лава
богу,  если за  год припрЯчешь в  сундук пЯтьдесЯт рублей.  Ђ  ведь когда мы
поженились, у нас и сотеннаЯ была не в диковину".
     "‚от тут и давай навоз земле, когда и так-то едва-едва хватает хлеба, а
сено и  овес приходитсЯ покупать в имении.  Ђ случись,  неохота им продавать
корма или звать на работу -  что будешь делать? •оть подыхай с голоду да еще
скотину гони на Ярмарку..."
     "“  менЯ ведь не столько земли,  -  размышлЯл ‘лимак,  -  как у  ѓжиба,
‹укасЯка или ‘арнецкого.  ’е господами стали.  Ћдин со своей бабой в  костел
уже  ездит в  бричке,  другой ходит в  картузе,  точно бондарь,  а  третий -
который год норовит подсидеть старшину и пристроитьсЯ к теплому местечку.  Ђ
ты тут бейсЯ,  как знаешь,  на своих десЯти моргах да еще эконому кланЯйсЯ в
ноги, чтобы не забыл про тебЯ".
     "Ќет,  пусть уж  идет,  как шло до сих пор!  -  решил ‘лимак.  -  ‹егче
ксендзу управитьсЯ на  тридцати моргах,  чем беднЯку на одном.  Ѓудь у  менЯ
побольше скота да луг, не стал бы Я милости просить в имении, да и клевер бы
посеЯл..."
     ‚друг за рекой,  на дороге поднЯлось облако пыли.  ‘лимак заметил его и
подумал,  что  кто-то  из  имениЯ едет верхом к  мосту.  Ќо  ехал он  как-то
странно. Ћблако пыли то подвигалось вперед, то вдруг пЯтилось назад шагов на
пЯтнадцать -  двадцать. Њинутами пыль оседала, и тогда зоркие мужицкие глаза
могли различить конЯ и  всадника,  но затем она снова подымалась и клубилась
на дороге, словно налетела бурЯ.
     ‘лимак  остановил лошадей  и,  щитком  приставив руку  к  глазам,  стал
раздумывать:
     "—удно как едет,  и кто бы это мог быть?  Џомещик не помещик,  кучер не
кучер,  вроде и вовсе душа не христианскаЯ,  но и не еврей!..  …врей аккурат
так корежитсЯ на лошади,  как этот;  но опЯть же нет у евреЯ такой лихости в
езде. ‚ерно, кто-нибудь нездешний или полоумный..."
     Њежду тем всадник подскакал к  мосту,  и  ‘лимак уже мог хорошенько его
разглЯдеть. ќто был молодой человек тщедушного сложениЯ, в светлом костюме и
бархатном картузике с  большим козырьком.  Ќа носу у него были очки,  во рту
папироса, а под мышкой хлыст. ЏоводьЯ он держал в обоих кулаках, которые так
и подпрыгивали от шеи лошади к самому его подбородку. ‚ывернув ноги, всадник
с такой силой сжимал ими бока своего конЯ,  что брюки его задрались до колен
и над низкими ботинками виднелось исподнее.
     „аже  человек,  совершенно  не  сведущий  в  верховой  езде,  сразу  бы
догадалсЯ,  что наездник этот впервые сел на лошадь,  а лошадь впервые везет
такого наездника.  Њинутами оба  они в  полной гармонии двигались рысью,  но
вдруг  подскакивавший в  седле всадник терЯл равновесие,  дергал поводьЯ,  и
чуткаЯ   к   малейшему  прикосновению  лошадь  сворачивала  в   сторону  или
останавливалась как вкопаннаЯ.  ‚  такие минуты всадник принималсЯ чмокать и
сжимать коленЯми седло, но вскоре убеждалсЯ, что это не действует, и силилсЯ
достать торчавший под  мышкой хлыст.  Ќаконец лошадь,  догадавшись,  что ему
нужно,  снова бежала рысью, приводЯ в движение руки, ноги, голову и туловище
всадника, дергавшегосЯ в седле, как трЯпичнаЯ кукла.
     Љак ни смирна была лошадь,  порой все же ее охватывало отчаЯние,  и она
пускалась  вскачь.  Ћднако  всадник  каким-то  чудом  находил  равновесие и,
возбужденный быстрой ездой,  давал волю  фантазии.  ‚  мечтах он  видел себЯ
капитаном кавалерии,  во главе эскадрона мчавшимсЯ в атаку.  ‚друг рука его,
еще не "освоившаЯсЯ" с  офицерским званием,  делала лишнее движение,  лошадь
внезапно останавливалась, и всадник тыкалсЯ ей в шею носом и папиросой.
     ‚се это,  однако, нисколько не портило ему настроениЯ: с самого детства
он  бредил верховой ездой и  лишь сегоднЯ наконец получил возможность досыта
насладитьсЯ ею.
     ‚ремЯ  от  времени  лошадь,  почувствовав,  что  ей  отпустили поводьЯ,
поворачивала назад к деревне.  ’огда всадник видел стайку собак и ребЯтишек,
гнавшихсЯ за  ним с  видимым удовольствием,  и  его "демократическое" сердце
наполнЯла дружелюбнаЯ радость.  ЌарЯду с  стремлением к рыцарским подвигам в
душе  его  жила  страстнаЯ любовь к  народу,  который он  изучил в  такой же
степени,  в какой овладел искусством держатьсЯ в стременах. Ћднако он тотчас
подавлЯл вспышку  любви  к  народу,  снова  возбуждал в  себе  кавалерийские
инстинкты и  посредством чрезвычайно сложных  приемов  поворачивал обратно к
мосту. Ћчевидно, у нею было намерение пересечь долину поперек.
     - ќге!  „а  это,  видать,  баринов шурин приехал из  ‚аршавы,  его ведь
ожидали!  -  произнес вслух развеселившийсЯ ‘лимак. - †енку себе барин нашел
хоть куда и ездил за ней недалеко,  а чтоб выискать такого шурЯка, пришлось,
верно,  полсвета объехать...  ‚ наших краЯх медведЯ скорей встретишь, нежели
такого ездока. Ќу, стало быть, он глупей последнего подпаска, хоть и баринов
шурин... Ђ, как ни говори, все-таки баринов шурин!
     Џока  ‘лимак  оценивал таким  образом  "друга  народа",  всадник въехал
наконец на  мост.  ‘тук валька привлек его внимание;  он  повернул конЯ и  с
высоты седла свесил голову над  водой.  ’ощей фигурой и  задранным жокейским
козырьком он напоминал журавлЯ.
     "—его ему там понадобилось?" - подумал мужик.
     Џанич,  видно,  спросил о  чем-то  сидевшую на  корточках женщину;  она
привстала и  поднЯла голову.  ћбка ее была высоко подоткнута,  и ‘лимак лишь
теперь заметил,  какие у  нее красивые белые колени.  Њороз пробежал по  его
коже.
     "Љакого черта ему надо от моей бабы?  -  повторЯл ‘лимак.  -  Ќа лошади
сидит,  как нищий на паперти, а к бабам приставать - на это он горазд! Ќу, и
моЯ тоже - могла бы малость прикрыть свою красоту, а то расселась - смотреть
тошно. Љак-никак это баринов шурин..."
     Ѓаринов шурин съехал с  моста,  не  без труда повернул лошадь к  воде и
остановилсЯ возле ‘лимаковой. Њужик уже не бормотал, а смотрел на них во все
глаза. Љолени жены показались ему еще белее.
     ‚друг произошло что-то непонЯтное.  Џанич протЯнул руку к  бусам на шее
‘лимаковой,  но  она  так  решительно взмахнула вальком,  что конь в  испуге
выскочил из воды, а всадник обхватил его шею коленЯми.
     - —то ты делаешь, џгна! - ахнул ‘лимак. - ќто же баринов шурин, дура!..
     Ќо  крик его не долетел до џгны,  а  панич нисколько не обиделсЯ на то,
что ему погрозили вальком.  Ћн послал ‘лимаковой воздушный поцелуй, привстал
в стременах и пришпорил конЯ.  “мное животное угадало его намерениЯ.  ‚ысоко
вскинув голову,  конь  резвой рысью понессЯ к  хате ‘лимака.  Ћднако счастье
снова изменило паничу:  нога его выскользнула из стремени,  он обеими руками
вцепилсЯ в гриву и заорал что было мочи:
     - ’пру!.. ‘той же ты, черт!..
     “слышав крик,  …ндрек взобралсЯ на  ворота и  при  виде странно одетого
панича захохотал во  все  горло.  ‹ошадь шарахнулась влево  и  так  трЯхнула
всадника, что с головы его свалилсЯ бархатный картузик.
     - Џодними-ка мою шапку, дружок!.. - на скаку крикнул панич …ндреку.
     - ‘ам  потерЯл,  сам  и  поднимай.  •а-ха-ха!  -  покатывалсЯ …ндрек  и
захлопал в ладоши, чтобы испугать скакуна.
     ‚се это видел и слышал ‘лимак.  ‚ первую минуту у него отнЯлсЯ Язык - в
такой гнев его привело нахальство сына, но он мигом опомнилсЯ и гаркнул:
     - Ђх  ты  щенок  этакий!..  ‘ейчас же  подай ермолку паничу,  раз  тебе
велено!
     …ндрек поднЯл двумЯ пальцами картузик и,  стараЯсь держать его подальше
от себЯ, подал всаднику, который наконец совладал с лошадью.
     - Ѓлагодарю,  очень  благодарен,  -  проговорил панич,  смеЯсь не  хуже
парнишки.
     - …ндрек!  ’ы что же,  собачий сын,  шапку не снимаешь перед паничем? -
орал с горки ‘лимак. - ‘ейчас же сними!
     - Ѓуду Я перед всЯким шапку ломать! - ответил дерзкий мальчишка.
     - Ћтлично!  Ћчень хорошо!..  -  радовалсЯ панич.  -  Џогоди,  вот  тебе
злотый. ‘вободный гражданин ни перед кем не должен унижатьсЯ.
     Ќо ‘лимак не разделЯл демократических взглЯдов панича.  Ѓросив вожжи, с
шапкой в одной руке и кнутом в другой, он уже бежал к …ндреку.
     - ѓражданин,  прошу тебЯ,  гражданин,  -  взывал панич к ‘лимаку,  - не
трогай этого юношу... Ќе подавлЯй в нем независимости духа... Ќе...
     Ћн собиралсЯ было продолжать,  но лошади надоело стоЯть,  и она понесла
его к мосту. Џо дороге всадник встретил возвращавшуюсЯ домой ‘лимакову, снЯл
испачканный в пыли картуз и, замахав им, прокричал:
     - Џрошу вас, пани, не позволЯйте бить мальчика!..
     …ндрек исчез,  панич повернул назад и снова проехал по мосту,  а ‘лимак
все еще стоЯл на  том же  месте с  шапкой в  одной руке и  кнутом в  другой,
пораженный всем происшедшим.  —то за чудак!  Џристал к его жене, обрадовалсЯ
нахальству …ндрека,  почтенного крестьЯнина назвал "гражданином", а бабу его
- "пани"...
     - ‚от фармазон!  -  буркнул ‘лимак.  ‡атем надел шапку и, рассерженный,
вернулсЯ к лошадЯм.
     - Ќно-о, милые! Ќу и времена настали, ну-ну! „еревенский малый не хочет
поклонитьсЯ барину,  а  барин его же похваливает.  „а уж и барин!  •оть он и
шурин помещику,  а  в  голове у него неладно!  Ќно-о,  милые!  ‘коро и вовсе
господа переведутсЯ,  и  тогда  мужику  крышка!  Ђ  может,  …ндрек мой,  как
подрастет, и вправду надумает что другое, только мужиком он не будет, ей-ей,
не будет! Ќно-о, милые!..
     …му  казалось,  что  он  уже  видит своего …ндрека в  низких ботинках и
бархатном картузике.
     - ’ьфу! - сплюнул мужик. - Ќет, покуда Я жив, тебе, щенок, по-господски
не одеватьсЯ.  Ќно-о, милые! ЏридетсЯ ему нынче задать трепку, а то малый до
того избалуетсЯ,  что,  пожалуй,  перед самим помещиком шапки не  снимет,  а
тогда заработка не жди. ’олько этого не хватало! Ђ все из-за бабы, это она с
пути  сбивает парнЯ.  Ќичего не  поделаешь,  придетсЯ нынче  пересчитать ему
ребра!..
     ’ут ‘лимак снова заметил пыль на дороге,  но уже со стороны равнины,  и
различил два неЯсных силуэта: один - высокий, другой - продолговатый.
     "Љорову кто-то ведет,  -  подумал мужик,  -  куда бы это? џрмарки будто
нет... Ќепременно выдеру парнЯ, хоть сам господь бог за него вступись... —ьЯ
же это корова?..  Ќно-о,  милые!  ќх, кабы мне еще коровку да в придачу этот
лужок!.."
     ‘ъехав с вершины холма,  он принЯлсЯ бороновать косогор, спускавшийсЯ к
ЃЯлке.  “  реки  он  увидел ‘тасека,  зато  потерЯл из  виду  свой  хутор  и
таинственного мужика с коровой. Ћт усталости у него не подымались руки, едва
двигались ноги,  но всего тЯжелее было сознание,  что ему, верно, никогда не
удастсЯ хорошенько отдохнуть.  Љончит он  работу на своем поле,  надо идти в
город, - а то чем же жить?
     "•оть бы разок отлежатьсЯ вволю!  -  думал мужик.  -  ќх,  будь у  менЯ
побольше землицы  или  еще  одна  корова  да  луг,  Я  бы  тогда  знай  себе
полеживал..."
     Ћн уже с  полчаса шагал за бороной на новом месте и  то чмокал лошадЯм,
то мечтал о том, что когда-нибудь отлежитсЯ, как вдруг услышал:
     - ћзеф! ћзеф! - и увидел на холме свою бабу.
     - Ќу, чего тебе? - спросил мужик.
     - —то случилось-то, знаешь? - заговорила, запыхавшись, хозЯйка.
     - Ђ  почем Я  знаю?  -  забеспокоилсЯ мужик.  "Ќеужто новаЯ подать?"  -
мелькнуло у него в голове.
     - Џришел к нам дЯдька Њагды, ну, этот, ‚ойцех ѓроховский...
     - „евку, что ли, пришел забирать?.. Ќу, и пусть берет.
     - Љак бы не так,  только ему и заботы,  что о девке! Љорову он привел и
хочет продать ее ѓжибу за тридцать пЯть рублей бумажками и рубль серебром за
повод. ‡аглЯдение - корова, верно тебе говорю.
     - Џускай продает, мне-то что?
     - Ђ то, что мы ее купим, - решительно заЯвила ‘лимакова.
     Њужик даже кнут уронил наземь и, задрав голову, уставилсЯ на жену.
     Ћн и  правда давно мечтал о третьей корове,  но отдать сразу тридцать с
лишним рублей и произвести такой переворот в хозЯйстве -  это показалось ему
просто чудовищным.
     - Ѓес тебЯ, что ли, попутал? - спросил он.
     Ѓаба уперлась руками в бока.
     - Ђ чего менЯ путать? - проговорила она повышаЯ голос. - —то ж, менЯ уж
и на корову не станет? ѓжиб своей бабе бричку купил, а тебе скотины длЯ менЯ
жалко?..  ‘тоЯт у нас две коровы в закуте, что ж, много тебе с ними забот? Ђ
нашлась бы у тебЯ хоть одна крепкаЯ рубаха, кабы не наши коровы?
     - ѓосподи помилуй!  -  простонал мужик, у которого от скороговорки жены
начинали путатьсЯ мысли. - „а чем же ты ее кормить будешь? ‘ена мне больше в
усадьбе не продадут. Ќу, говори, чем? - спрашивал он.
     - Ђрендуй у барина хоть этот лужок,  вот тебе и сено,  - ответила жена,
показываЯ на полосу земли, зеленевшую между рекой и пашней ‘лимака.
     ‚озможность так  скоро осуществить свои самые дерзкие мечтаниЯ поразила
мужика.
     - ЏобойсЯ ты бога, џгна, что ты болтаешь? Љак же это Я арендую луг?
     - ‘ходи в усадьбу, попроси барина да заплати за год, только и всего.
     - ‘пЯтила баба, ей-богу, спЯтила! „а ведь нынче наша скотина щиплет тут
траву даром, а заплати Я за аренду - что тогда? ’огда-то уж не будет даром.
     - ‡аплатишь за аренду, будет у тебЯ третьЯ корова.
     - Ќа черта она сдалась,  если мне и за нее и за луг надобно платить. Ќе
пойду Я к барину.
     †ена подошла поближе и посмотрела ему в глаза.
     - Ќе пойдешь? - спросила она.
     - Ќе пойду.
     - Ќу,  так Я и дома раздобуду сено, только ты тогда не то что к барину,
а к самому дьЯволу пойдешь,  если тебе не хватит длЯ лошадей. Ђ корову эту Я
не упущу и куплю...
     - Ќу и покупай.
     - € куплю, но ты ее сторгуешь: мне-то некогда ѓроховского уламывать, да
и водку с ним Я не стану пить.
     - Ђ ты пей, а ты уламывай, раз захотелось тебе корову! - кричал ‘лимак.
     Ѓабенка подскочила к нему и, грозЯ кулаком, затараторила:
     - ћзек,  ты  смотри у  менЯ не  бунтуй,  коли у  самого нет правильного
соображениЯ!  ’ы  менЯ слушайсЯ.  ’о все охал,  что навозу мало,  голову мне
дурил,  что тебе скотина нужна,  а  подвернулсЯ случай,  покупать не хочешь.
Ќаши-то коровы ничего тебе не стоЯт да еще деньги дают и молоко; так и новаЯ
тебе деньги принесет,  ты только менЯ слушайсЯ.  ѓоворю тебе: менЯ слушайсЯ!
Љончай работу и ступай домой, да смотри сторгуй корову, не то Я и знать тебЯ
не хочу...
     ‘казала и ушла, а мужик схватилсЯ за голову.
     - Ћх, и беда мне с бабой! - причитал он. - ѓде уж мне, горемычному, луг
арендовать?.. Ѓарин и толковать со мной об этом не станет. „а и трава всегда
была у нас дароваЯ, сколько скотина ни съест, а теперь как?.. “перлась баба,
понадобилась ей корова, и что хочешь делай, хоть головой об стену... € зачем
Я,  горемычный,  родилсЯ,  зачем на белый свет ЯвилсЯ,  - куда ни кинь, одно
только расстройство!.. Ќно-о, милые!
     Ћн взмахнул кнутом,  дернул вожжи и стал опЯть боронить.  …му казалось,
что камни и  комьЯ земли снова ворчат:  "„урень ты,  дурень!.."  -  а  ветер
смеетсЯ среди стеблей и  шепчет:  "’ридцать пЯть рублей бумажками заплатишь,
да еще рубль серебром за повод. Љопил-копил день за днем, неделю за неделей,
ровно  девЯть  месЯцев,  а  нынче  сразу  отдашь  все,  как  одну  копеечку.
ѓроховский набьет себе карманы новенькими бумажками,  а твой кошель отощает.
„а еще придетсЯ тебе загородку с кормушкой длЯ коровы ставить, да с тревогой
и страхом барину в ножки кланЯтьсЯ,  да за луг платить, да часами дожидатьсЯ
эконома, чтобы дал квиток на аренду..."
     - Ћх,  беда,  беда!  -  бормотал мужик. - Ќно-о, милые! ‘колько времени
копишь грошик за грошиком,  пока соберешь рубль, сколько набегаешьсЯ, покуда
новенькую бумажку выменЯешь...  Ќно-о,  милые!  Ђ тут еще барин, пожалуй, не
захочет луг отдавать...
     "—его врешь, чего врешь; знаешь, что отдаст", - чирикали воробьи.
     - Ћтдать-то отдаст,  -  неохотно признал ‘лимак,  -  да за аренду велит
платить.  Ђ то,  бывало,  скотинка пощиплет по-соседски травку задаром,  без
единого  гроша!  Ѓоже  мой  милостивый,  что  за  несчастливый день  выдалсЯ
нынче!..  ќтакую кучу денег отдать!.. ‹учше бы менЯ самой что ни есть тЯжкой
хворью скрутило, только бы не бросать попусту этакие деньги!
     ‘олнце  уже  клонилось к  западу,  когда  ‘лимак  перешел с  бороной на
последнюю полосу,  у самой дороги.  ‚ эту минуту заревела та корова, которую
он  должен был  купить;  рев ее  понравилсЯ мужику и  даже затронул какую-то
струнку в его сердце.
     "џсное дело,  три коровы -  не то что две,  -  подумал он.  - Џри таком
хозЯйстве мне и почету будет больше.  Ѓеда только с лугом да с деньгами. ќх,
сам Я кругом виноват..."
     …му вспомнилось,  сколько раз, бывало, разлегшись на лавке, он не спал,
а  строил всЯкие планы и  рассказывал о них жене.  ‘колько раз говорил,  что
непременно введет у  себЯ шестиполье и посеет клевер!  ‘колько раз хвалилсЯ,
что он  на все руки мастер и  мог бы в  зимнее времЯ делать телеги и  всЯкую
хозЯйственную утварь,  как ему советуют люди!..  „а и  не сам ли он мечтал о
третьей корове? Ќе сам ли хотел арендовать луг?
     †ена терпеливо слушала -  год,  два,  три года, а нынче вот и велит ему
купить  корову  и  арендовать луг.  „а  чтобы  сейчас  же,  немедлЯ!  €исусе
милостивый,  экаЯ упрЯмаЯ баба!  Ћна еще,  чего доброго, заставит его клевер
сеЯть и телеги мастерить.
     ‘транный человек был ‘лимак.  ‚о всем он понимал толк,  даже в жнейках;
все  умел наладить,  даже молотилку в  имении починил;  все  мог придумать и
сообразить,  даже как перейти на севооборот в своем хозЯйстве, но сделать не
решалсЯ ничего,  пока его не заставлЯли насильно. …му недоставало той тонкой
нити,  котораЯ свЯзывает замысел с  исполнением,  зато  чересчур развит  был
"нерв послушаниЯ".  Џомещик ли,  ксендз ли,  староста или  жена -  все  были
посланы богом,  чтобы приказывать ‘лимаку, но сам он не умел себе приказать.
Њужик он был умный,  даже изобретательный,  но самостоЯтельности боЯлсЯ пуще
бешеной собаки. “ него даже поговорка такаЯ была: "Њужицкое дело - работать,
а господское - гулЯть да приказывать".
     ‘олнце  коснулось макушек гор,  опоЯсывающих долину.  ‘лимак со  своими
боронами  уже  добралсЯ  до  большой  дороги  и  раздумывал,  как  он  будет
торговатьсЯ с ѓроховским, когда услышал позади грубый окрик:
     - ќй! ќй!
     Ќа дороге стоЯли двое.  Ћдин - седой, бритый, в синем кафтане с высокой
талией и  в  немецкой шлЯпе с  загнутыми полЯми;  второй -  помоложе,  очень
прЯмой,  с  светлой бородкой,  в  пальто и  картузе.  ‡а ними,  на некотором
расстоЯнии,  дожидалась бричка,  запрЯженнаЯ парой лошадей,  которыми правил
человек в синем кафтане и картузе.
     - ќто твое поле? - резко спросил ‘лимака бородатый.
     - Џодожди, ”риц, - прервал его старик.
     - Џочему Я должен ждать? - вскинулсЯ бородатый.
     - Џодожди. ќто ваша землЯ, хозЯин? - спросил старик несравненно мЯгче.
     - ЊоЯ и есть. Ђ то чьЯ же? - ответил мужик.
     ‚  эту  минуту  прибежал с  луга  ‘тасек;  он  уставилсЯ на  чужаков  с
удивлением и недоверием.
     - € луг этот твой? - спросил бородатый.
     - Џодожди, ”риц. ќто ваш луг, хозЯин? - поправил сына старик.
     - Ќе, не мой, господский.
     - Ђ чьЯ та гора с сосной?
     - Џодожди, ”риц.
     - Ђх, отец, вы любите слишком много болтать...
     - Џодожди, ”риц, - не унималсЯ старик. - ќта гора с сосной - ваша?..
     - ЊоЯ, конечно, а то чьЯ же еще?
     - ‚идишь,  ”риц,  -  заговорил старик по-немецки, - здесь можно было бы
построить ветрЯную мельницу длЯ ‚ильгельма.  - € он показал рукой на вершину
горы.
     - ‚ильгельм не  строит мельницы не  потому,  что нет достаточно высокой
горы, а потому, что он лентЯй, - сердито ответил ”риц.
     - Џрошу тебЯ,  ”риц,  будь терпелив. Ђ вот те полЯ за большой дорогой и
овраги - это уже не ваши? - снова обратилсЯ старик к мужику.
     - Љакие же они мои, раз они господские.
     - Ќу да, - раздраженно прервал бородач, - всем известно, что этот мужик
торчит посредине помещичьих полей и нужен тут,  как дыра в мосту.  ѓрош цена
всему этому делу.
     - Џодожди, ”риц, - успокаивал его старик. - ‚ас, хозЯин, со всех сторон
окружают помещичьи полЯ?
     - ’ак оно и есть.
     - Ќу, довольно! - проворчал бородач и потащил отца к бричке.
     - Ћставайтесь с богом,  хозЯин,  -  проговорил старик, слегка приподнЯв
шлЯпу