        Ѓолеслав Џрус. ќхо музыки


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: Ѓ.Џрус. ‘очинениЯ в семи томах. ’ом 2
     Џеревод с польского Њ.Ђбкиной. ЏримечаниЯ E.–ыбенко
     ѓосударственное издательство художественной литературы, Њосква, 1962
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 5 октЯбрЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------

     {1} - ’ак обозначены ссылки на примечаниЯ соответствующей страницы.


                        Ќе пойдут уже, Ћрфей, за тобой ни вольные стаи диких
                    зверей, ни шумЯщие дубы, ни скалы, взволнованные звуками
                    твоей  лиры.  € не укротишь ты ими Ярость волн морских и
                    буйного ветра, не остановишь падающий град и бесконечный
                    караван  туч,  плывущих в небе, - ибо нет тебЯ больше на
                    земле,  Ћрфей... Ќапрасно льет слезы твоЯ мать Љаллиопа.
                    ’щетна  всЯ  скорбь,  если  даже великие боги не в силах
                    спасти от гибели собственных детей...


        I

                              Ћрфей торгующий

     ‚  час одного из последних своих воплощений на земле Ћрфей принЯл образ
ребенка с  очень длинными пальцами и оттопыренными ушами.  Њальчик ЯвилсЯ на
свет  в  музыкальной семье,  родители сразу  понЯли,  что  он  будет великим
пианистом, и всЯчески старались развивать его талант.
     ’алант  действительно  был   необычайный.   Њальчик  часами  сидел   за
фортепьЯно,  ноты научилсЯ читать за  неделю и  подбирал труднейшие мелодии,
которые слышал только раз.  ‚  восемь лет он  уже умел играть,  не сбиваЯсь,
даже на  прикрытой салфеткой клавиатуре и  обладал таким музыкальным слухом,
что превосходно подражал речи всех знакомых и голосам многих птиц и домашних
животных.
     Ћн  был  трудолюбив  и   благодарЯ  этому  окончил  не  одну,   а   две
консерватории,  брал уроки у  известнейших музыкантов и  в конце концов стал
незаурЯдным и высокообразованным пианистом.
     Ќаилучшим доказательством его  учености были  сочинениЯ на  мотивы мало
известных публике  композиторов,  темы  которых  он,  как  уверЯли  критики,
развивал и облагораживал.
     ђодные постоЯнно твердили,  что  при  такой гениальности он  непременно
составит  себе  большое  состоЯние,  -  и  юный  Ћрфей  довольно рано  начал
обдумывать способы превращать музыку в деньги.  Ћднажды,  добившись приема у
‹иста,  он  упал перед ним на колени,  в  другой раз имел счастье поцеловать
руку у  ‚ерди.  Ќесколько позже он написал хвалебный гимн Њейерберу,  а  еще
через полгода совершил паломничество в  Ѓайрейт,  чтобы там,  у ног великого
творца  музыки  будущего{85},  отречьсЯ от  прежних заблуждений,  которые он
объЯснЯл чересчур пылкой страстью к искусству.
     ’аким-то   образом   он   снискал   расположение  крупных   мастеров  и
представителей различных школ в музыке. …го приглашали давать уроки в семьЯх
банкиров,  он завел приЯтелей среди журналистов и  несколько раз выступал на
придворных концертах в качестве "феномена".  ‡а военный марш, сочиненный длЯ
армии кнЯзЯ Њонакского,  он был награжден орденом,  а  кадриль,  посвЯщеннаЯ
императрице …вгении, сделала его популЯрным в кругах законодателей мод.
     Џосле  войны 1870  года  он  в  Џариже дал  концерт в  пользу ќльзаса и
‹отарингии.  ЏопулЯрность его достигла апогеЯ.  Ћн  стал настолько знаменит,
что к  нему со всех сторон обращались с просьбами написать несколько слов "с
благотворительной целью".  €  он писал:  в  Џариже -  о  свободе и  братстве
народов,  в Њадриде -  о величии католической веры,  в Ѓерлине - о философии
музыки,  в ‚аршаве - о любви к отчизне, в ђиме - против светской власти пап,
а в Џетербурге - о светлом будущем славЯнских народов. Љ тому времени у него
уже было несколько десЯтков тысЯч франков в надежнейших акциЯх,  приносивших
самые высокие проценты.  Ћн завел личного секретарЯ и имел право бесплатного
проезда по всем главным железным дорогам страны.
     ‚ своей концертной деЯтельности он придерживалсЯ очень простой системы.
Љаждый  год  сочинЯл  новое  произведение (о  коем  приЯтели его,  известные
критики,  распространЯлись в печати очень много, хотЯ и довольно туманно) и,
разучив какую-нибудь трудную пьесу так,  что никто не мог с ним сравнитьсЯ в
беглости, объезжал с этими достижениЯми всю …вропу, даваЯ по одному концерту
в  Џариже,  ‹ондоне,  Ѓерлине,  ‚ене.  €з  столиц мира  увозил он  хвалебные
рецензии  (отрицательные он  не  удостаивал вниманием),  вклеенные в  альбом
вместе  с  автографами местных знаменитостей.  Ќо  капитал свой  он  умножал
концертами не в  столицах,  а  в  провинциальных городах и на курортах,  где
обычно  за  несколько  дней  до  его  выступлениЯ газеты  извещали,  что  он
приезжает,  затем  -  что  его  "упросили  порадовать концертом  наш  город,
известный своими любителЯми и знатоками музыки".
     ‚се  это  устраивал его  секретарь,  в  чьи  обЯзанности также  входило
разыскивать во всех концах света влиЯтельных меценатов,  давнишних приЯтелей
и  коллег  знаменитого  пианиста  или  хотЯ  бы  их  однофамильцев.   €,  по
удивительному стечению обстоЯтельств,  у  маэстро находились старые приЯтели
повсюду, чуть ли не в таких местах, как Џекин, ’онкин и •артум.
     ‘екретарь умел удачно выбирать времЯ длЯ  гастролей маэстро,  в  каждый
город они попадали как раз тогда,  когда "сливки" местного общества затевали
какой-нибудь   большой   благотворительный  концерт.   ђазумеетсЯ,   маэстро
приглашали в  нем участвовать -  сперва робко,  потом настойчиво.  Ћн  играл
немного и словно нехотЯ, но играл, и его награждали бешеными аплодисментами.
     Џосле  первого  "случайного" выступлениЯ город  "жаждал опЯть  услышать
великого пианиста".  ‘тарые друзьЯ и товарищи, знатоки музыки, энтузиастки в
летах,  богатые дамы, страстно желавшие показать публике свои новые туалеты,
девицы на  выданье,  светскаЯ молодежь,  котораЯ не знала,  как убить времЯ,
мужьЯ и отцы,  желавшие сохранить мир в доме,  -  все горЯчо молили великого
музыканта, чтобы он позволил поклонЯтьсЯ ему и умножать его доходы.
     € после некоторых колебаний маэстро уступал мольбам.
     Ќаем  зала  всегда  обходилсЯ  дорого,  ибо,  как  объЯснЯли  секретарю
владельцы,  "после  каждого такого концерта пол  грЯзнее,  чем  в  конюшне".
‚прочем,  все  расходы окупались,  тем  более что ковры и  цветы длЯ эстрады
доставлЯли старые друзьЯ и  восторженные поклонницы,  а  цены на билеты были
вчетверо  выше  обычных.  ќто  последнее  обстоЯтельство обеспечивало  успех
концерта.  ђазумеетсЯ,  горсточка меломанов и  людей,  томившихсЯ от избытка
досуга,  могла заполнить разве только два рЯда кресел,  но приходили легионы
других,  которые привыкли ценить лишь то,  за что платЯт дорого, или хотели,
чтобы их видели среди такой публики.
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     ‚от наступает торжественный час.  Ќа лестнице,  ведущей в зал, теснитсЯ
нарЯднаЯ,  благоухающаЯ  толпа,  у  входа  бранЯтсЯ  лакеи,  гардеробщики не
успевают принимать пальто и зонты,  полициЯ в хлопотах. ‚ зале тесно, душно,
люди  ищут и  не  находЯт своих мест,  дамы оберегают свои кружева и  цветы,
старые мужьЯ -  молодых жен,  пенсионеры -  свои мозоли.  ‚  креслах у самой
эстрады восседают критики,  размышлЯЯ не о том,  что предстоит услышать, а о
том, какими бы новыми фразами блеснуть в рецензиЯх. „рузьЯ маэстро и знатоки
музыки стоЯт группами и шепчутсЯ:
     - ‘мотрите, вот чудо-то! ѓрафинЯ X. приехала!
     - Ђ еще сегоднЯ утром говорили, будто она тЯжело больна.
     - „а она ведь уже десЯть лет ничего не слышит!
     - „олжно   быть,   пришла   из   благодарности   за   его   участие   в
благотворительном концерте.
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     - ‚идите,   сколько  людей  у  нас  посещают  концерты?  ѓоворил  же  Я
€ксинскому:  дайте концерт -  и будут у вас деньги, тогда вы сможете вернуть
мне мои двести рублей.  € как вы думаете,  что он ответил?  "Ќе стоит.  Ќаша
публика музыки не понимает". ‘лыхали вы что-нибудь подобное?
     - —удак!
     - Џусть чудит,  это  его  дело,  но  мне-то  с  какой стати терЯть свои
кровные двести рублей? Ћн обЯзан дать концерт, иначе Я на него в суд подам и
наложу арест на имущество.
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     - ‡наете, его сочинениЯ что-то не очень мне понравились.
     - Ќо как он играет,  какаЯ техника!.. Ћн подражает манере знаменитейших
музыкантов.
     - Ќу, этим сейчас никого не удивишь!
     - Ќо техника,  голубчик, техника какова! ‚ерьте слову, он при мне играл
отрывки из "‹оэнгрина"... ногами!
     ‚  эту минуту по залу пробежал шепот,  и по сигналу,  поданному сразу в
нескольких местах,  загремели аплодисменты. ‚се глаза и бинокли обратились к
эстраде. ‚ышел маэстро, благостно сиЯющий, как молодой месЯц в мае...
     ЏоЯвление его в  каком-нибудь городе производило переворот во  взглЯдах
местных  жителей  на  искусство.   ”инансисты  видели  собственными  глазами
музыканта,  который  владеет акциЯми.  Љритики приходили к  заключению,  что
можно быть великим артистом и все-таки одеватьсЯ по последней моде.  Ѓарышни
убеждались, что тщательнаЯ прическа и цветущий вид не мешают мужчине глубоко
волновать сердца. ЂристократиЯ взирала на маэстро с удвоенным почтением, ибо
он  не только охотно участвовал в  делах благотворительности,  но у  него на
черном фраке красовалась большаЯ звезда.  „емократов же восхищало то, что он
эту звезду наполовину прикрывал отворотом фрака.
     €,  наконец,  за огненный взор и  закрученные кверху усики его объЯвили
красавцем, и даже кривые ноги сходили за нечто вполне естественное.
     Ћн  сыграл одну вещь,  сыграл другую и  совершенно очаровал слушателей.
Џожилые энтузиастки нюхали соли,  чтобы не лишитьсЯ чувств, а у одной пылкой
дамы вырвалось восклицание, которое секретарь маэстро немедленно записал:
     - Ђх, протанцевать с ним один вальс - и умереть!
     —ерез два  часа концерт окончилсЯ,  артисту бросили под ноги надлежащее
количество букетов, и слушатели стали расходитьсЯ.
     - —ертовски скучно было! - заметил какой-то профан, зеваЯ.
     - Љак можно говорить такие вещи!  - возразил кандидат в меломаны. - …го
игра  действует потрЯсающе.  †ена  моЯ  -  можешь себе представить!  -  даже
заплакала,  а менЯ так пробрало до самого нутра,  что Я сегоднЯ,  впервые за
всю неделю, буду обедать с аппетитом.
     - Ќу хорошо,  но что после него останетсЯ? “ж конечно, не та сюита и не
тот ноктюрн, которые мы сегоднЯ слышали.
     - Љак это -  что останетсЯ? - возмутилсЯ любитель музыки. - Ђ знаешь ли
ты,  что  у  него уже сейчас около трехсот тысЯч франков?  Џодумать только -
такой молодой!..
     Ќа  другой день маэстро получил несколько любовных писем от  перезрелых
поклонниц и  соизволил принЯть приглашение на обед в  его честь,  на котором
один приЯтель и  собрат по профессии назвал его "гордостью нации".  Љритики,
памЯтуЯ принцип "слава обЯзывает",  пали ниц пред маэстро. ‚осторгаЯсь более
всего чудесной беглостью его  игры,  они  конфиденциально сообщали,  что сей
король пианистов умеет извлекать из своего инструмента гармонические аккорды
не только пальцами,  но и локтЯми, ногами и так далее. ќти похвалы, впрочем,
не вошли в плюшевый альбом маэстро.
     Ќаконец маэстро отбыл,  обещав,  что  когда-нибудь  снова  посетит этот
город, где так много подлинных цент елей искусства.
     ’ак разъезжает он и по сей день.  ‘воей музыкой он не волнует скал,  не
сдвигает с места дубы, не усмирЯет волн морских, но, верный легендарной роли
ЋрфеЯ, собирает тучи... слушателей и град... банковых билетов.
     €так,  ты не умер,  Ћрфей...  ’ебЯ,  единственного из всех детей своих,
уберегли от гибели великие боги,  и ты будешь жить, - по крайней мере до тех
пор, пока существуют на свете три грации: музыка, ловкость и деньги.


        II

                               Ћрфей в плену

                                  Љак не удержишь паводок весенний,
                                  ’ак молодость удерживать напрасно.
                                  ‘метает молодое поколенье
                                  ‚се то, что отжило, безжалостно и властно.

                                                           Ђснык

     €  у  этого мальчика было  влечение к  музыке,  он  унаследовал его  от
матери.  Ќо над ним тЯготело двойное проклЯтие:  у него не было ни денег, ни
ловкости.
     ‚ доме стоЯли старые клавикорды,  хранились целые груды нот. ‚ пЯть лет
мальчик уже наигрывал одним пальцем слышанные им мелодии,  а  в  семь умолЯл
мать научить его читать ноты.  Ћчень скоро овладел он этим ключом к познанию
музыки,  и  в  то  времЯ как другие дети пускали на дворе бумажного змеЯ или
играли в разбойники, он придвигал к клавикордам стул, клал на него несколько
папок с  нотами и,  взобравшись на эту пирамиду,  чтобы достать до клавишей,
играл.
     Џорой,  привлеченный веселыми криками ровесников,  он выбегал к  ним во
двор поиграть в  разбойники или солдаты.  Ќо своей неуклюжестью только мешал
игре и, осмеЯнный, а иной раз даже побитый, уходил домой.
     ‡десь он проводил день в  полном одиночестве -  отец служил в  какой-то
конторе,  мать с утра уходила на уроки.  ‚ сотый раз оглЯдев все углы тесной
квартирки и  не найдЯ нигде ничего нового,  мальчик опЯть взбиралсЯ на пачку
нот, лежавших на стуле перед клавикордами, и играл.
     ЌесмотрЯ на  такое необычное поведение,  никто из родных не называл его
гением.  Њать,  получавшаЯ за  уроки музыки по  два злотых в  час,  не имела
оснований желать,  чтобы  сын  стал  музыкантом,  а  отец  даже  сердилсЯ на
мальчика за  то,  что он в  своем увлечении нотами забросил книжки.  €  лишь
всесильный случай превратил его в "чудо-ребенка" и толкнул на путь артиста.
     ‚ том же доме,  но этажом выше,  жил переплетчик, которому давал работу
один  любитель музыки.  Љак-то  раз  этот господин поднималсЯ по  лестнице к
переплетчику, отдыхаЯ на каждой площадке, потому что был несколько тучен. Ќа
третьем этаже услышал он  нечто его удивившее -  песенку,  которую играли на
плохом фортепьЯно как-то не по-обычному и, пожалуй, неверно, изменив темп, -
иногда даже казалось,  что музыканту не хватает нескольких пальцев. ‚се же в
игре чувствовалась уверенность,  фантазиЯ подлинного артиста и нарЯду с этим
какаЯ-то наивнаЯ поэзиЯ.
     Џослушав  еще  некоторое времЯ,  посетитель ухом  знатока  уловил,  что
песенка служит  невидимому музыканту только темой,  которую он  варьирует на
все лады, постоЯнно сбиваЯсь, но с неизменным талантом.
     - —то это значит?  -  прошептал он,  никак не умеЯ объЯснить себе того,
что слышал.
     Ћн вдруг открыл дверь в квартиру, из которой слышалась эта удивительнаЯ
музыка.  “ окна, на стуле за клавикордами, вместо взрослого музыканта увидел
он  ребенка,  худенького,  сутулого,  бедно одетого.  Њальчик был  настолько
поглощен игрой, что не слышал, как вошел незнакомый человек.
     ѓость оглЯдел комнатушку.  ‡десь было  чисто,  но  убого.  —ерный стол,
шкафчик,  кушетка,  обитаЯ ситцем, заштопанным в нескольких местах, на окнах
цветы и свежевыстиранные занавески.
     Ќаконец мальчик заметил гостЯ.  Ћн перестал играть и в испуге уставилсЯ
на него своими серыми глазами.
     - ’ак это ты играл? ’ы? - удивлЯлсЯ вошедший.
     Њальчик соскочил со  своей пирамиды из нот,  растерЯнно поклонилсЯ,  но
молчал.
     - Њожно тут присесть?
     ђебенок с трудом подтащил гостю стул.
     - Љак тебЯ звать,  малыш?  - спросил тот, пытаЯсь усестьсЯ поудобнее на
жестком сидении.
     - Ђдась.
     - Ђ родители у тебЯ есть?
     - …сть.  ’олько папа сейчас в конторе,  а мама на уроке... Ђ Љазимежова
ушла за хлебом.
     - ’ак, так... - сказал гость. Ћн погладил мальчика по голове и добавил:
- ‘ыграй-ка мне что-нибудь.
     Ђдась дрожал от волнениЯ,  но он привык слушатьсЯ и  сел за клавикорды.
‘начала он все сбивалсЯ,  но скоро музыка его увлекла, а быть может, на него
подействовала и необычность положениЯ. €з одной крайности он впал в другую и
минут двадцать играл длЯ гостЯ так,  как не играл еще никогда.  ќтот первый,
незнакомый, но благосклонный слушатель воодушевил его, пробудил в нем силу и
вдохновение.
     Џослушав игру мальчика,  гость расспросил, сколько ему лет, как фамилиЯ
отца,   и,   ласково  простившись  с  ним,   поплелсЯ  на  верхний  этаж,  к
переплетчику.
     - ‚еликий  артист...   великий  артист...   -  бормотал  он  про  себЯ,
поднимаЯсь по лестнице.
     ‘удьба будущего музыканта была решена:  любитель музыки заинтересовалсЯ
им.  Ћн был человек если и не богатый,  то состоЯтельный и со свЯзЯми.  Ћтцу
ЂдасЯ он выхлопотал прибавку в  несколько десЯтков рублей в год,  длЯ матери
нашел еще два урока,  по  пЯти злотых каждый,  а  маленького музыканта решил
вывести в люди и платил за него в школу.
     Ђдась окончил гимназию,  но  ученье принесло ему мало пользы.  „лЯ него
оно было чем-то  вроде повинности,  которую он  отбывал,  чтобы не  утратить
расположениЯ своего покровителЯ.  Ћн  переходил из  класса в  класс,  но  ни
историЯ,  ни  литература,  ни математика,  ни естественные науки не оставили
следов в его памЯти.  Ћн даже не понимал,  длЯ чего ему вдалбливают в голову
столько названий и формул,  с которыми он совсем не сталкивалсЯ в жизни. Њир
он  воспринимал лишь с  одной стороны -  как  неисчерпаемый источник звуков,
Ясных и смутных,  ритмов и мелодий.  ‚ пении птиц,  в шелесте дождЯ, в стуке
экипажей,  в  непрестанном шуме  уличного движениЯ он  искал  музыки или  ее
составных элементов. Ћстальное длЯ него не существовало.
     Љогда он поступил в консерваторию,  скоропостижно умер его покровитель.
Ћтца он  лишилсЯ еще раньше,  мать умерла,  когда он был на втором курсе.  €
вот, едва превратившись из ЂдасЯ в Ђдама, он оказалсЯ круглым сиротой.
     ‚  консерватории высоко ценили его способности.  Ќо проку от этого было
мало,  его даже не  послали доучиватьсЯ за  границу.  ‚  надежде скопить длЯ
этого деньги, он стал давать уроки музыки. “роков было достаточно, и платили
за  них  хорошо,   но  он  был  артист  до  мозга  костей  и   не  отличалсЯ
бережливостью.   ‚се,   что  он  зарабатывал  уроками  да  изредка  удачными
концертами,  таЯло без следа.  ЋбъЯснЯлось это тем, что он стал уже довольно
известен, бывал в обществе и у него поЯвилось много приЯтелей.
     “плывали годы. Џо временам кто-нибудь из знакомых или сам он вспоминал,
что  его  музыкальное образование незакончено,  что следовало бы  поехать за
границу.  ђаз  он  вдруг подумал,  что  вот  уже  пЯть лет,  как он  окончил
консерваторию,  - и сердце сжалось от злого предчувствиЯ. —его он страшилсЯ?
Ѓыть может,  слов "пропадает талант",  которые иногда шептали за его спиной.
Ќо он отогнал мучительную мысль.
     "„ам концерт, - решил он. - ’огда будут деньги на поездку за границу".
     Ћднако он  опЯть  закружилсЯ в  вихре жизни,  музыки и  грез,  а  когда
наконец,  два года спустЯ,  окончательно собралсЯ ехать и, уже с заграничным
паспортом в кармане, дал концерт, - на этот концерт пришло так мало публики,
что едва окупились расходы.
     "џ неудачно выбрал времЯ", - сказал он себе.
     Њежду тем в его отношениЯх с людьми произошла перемена.  Ћн был все тот
же худощавый,  немного сутулый, диковатый мечтатель, артист до мозга костей,
- но переменились вокруг люди. Ћдни уже выдали замуж дочерей, другие умерли,
третьи выехали из города, а большинство, пресытившись за несколько лет игрой
многообещающего  пианиста,  теснилось  уже  вокруг  новых  талантов,  разных
"восходЯщих светил" или признанных знаменитостей.
     Ћ  нем  постепенно  забывали.  …му  теперь  не  раз  приходилось одному
проводить долгие вечера,  и  он  чувствовал,  что вокруг него становитсЯ все
более пусто и тоскливо.
     ‚ таком состоЯнии духа встретил он девушку,  бедную, слабого здоровьЯ и
даже некрасивую.  Ќо она была такаЯ же одинокаЯ и  тихаЯ,  как он,  -  и  он
женилсЯ на ней.
     †енитьба стала поворотным пунктом в его жизни,  и произошло то, чего он
не только не ожидал,  но даже не понимал: люди теперь еще больше сторонились
его.  Ћн лишилсЯ нескольких уроков,  кое-где его уже принимали холодно,  а в
одном доме,  где к нему относились всего дружелюбнее, однажды вечером, когда
собралась компаниЯ,  его  попросили сыграть  -  но  не  концерт опена,  как
бывало, а... "что-нибудь такое, чтобы гости могли потанцевать".
     Ћн  сыграл,  но  сразу же  после этого ушел и  больше не показывалсЯ не
только в этом доме, но и на этой улице.
     Љогда человек идет под  гору,  у  него и  камни уходЯт из-под  ног.  Ћн
невольно ускорЯет шаг, бежит и, наконец, неудержимо катитсЯ вниз.
     —ерез год после свадьбы заболела у пана Ђдама жена,  родив ему дочку, и
с  тех пор уже не  поправлЯлась.  Љ  ребенку взЯли кормилицу,  врач почти не
выходил из  их  дома,  и  рецептами можно было бы  оклеить комнату.  ‚се это
поглощало много денег,  а  еще больше сил.  Љ тому же пан Ђдам потерЯл самые
выгодные уроки -  сначала двухрублевые, потом те, за которые платили полтора
рублЯ в час.
     Ќо он не тревожилсЯ - ведь оставались еще рублевые. € он давал по шести
и  по восьми уроков в  день,  бегаЯ с  одного конца города на другой пешком,
потому что жаль было тратить деньги на  извозчика.  Ћчень часто он уходил из
дому утром,  а  возвращалсЯ вечером.  Џриходил измученный и нередко заставал
жену в  тЯжелом состоЯнии,  хотЯ она улыбалась и твердила,  что ей лучше.  Ђ
после бессонной ночи надо было опЯть бежать на уроки. €, прощаЯсь с больной,
он с тревогой в сердце замечал, что ей еще хуже, чем было накануне вечером.
     …му  и  раньше  терзала  нервы  плохаЯ  игра  учеников  и  учениц  -  у
большинства из них не было никаких способностей к музыке, - и уроки были ему
неприЯтны.  Ђ теперь, когда на угнетенную душу с утра до вечера сыпалсЯ град
фальшивых аккордов и  гамм,  он  стал раздражителен и  брюзжал на  учеников.
€з-за этого он потерЯл еще несколько выгодных уроков.
     —асто приходилось ему обедать в ресторанах,  и, разумеетсЯ, он старалсЯ
есть как  можно меньше,  чтобы вышло подешевле.  Џри этом он  сделал роковое
открытие,  что рюмка водки перед обедом придает какой-то размах его мыслЯм и
помогает сохранЯть терпение на уроках.  “бедилсЯ также, что от двух рюмок, а
позднее трех, выпитых с утра, в полдень и вечером, он чувствует себЯ бодрее,
становитсЯ веселым и разговорчивым. Ђ так как учителю музыки необходимо быть
веселым и  разговорчивым,  то пан Ђдам использовал свое открытие.  Ћн пил не
длЯ  удовольствиЯ -  он  никогда не  превышал своей  нормы,  -  нет,  просто
несколько раз в день подкреплЯл силы.
     —ерез два-три месЯца после того,  как это вошло у него в привычку,  он,
уходЯ из одного дома, услышал в передней, как его ученица сказала матери:
     - ‡наешь, мама, мне кажетсЯ, от него как будто пахнет... водкой...
     “ пана Ђдама потемнело в глазах, он чувствовал, что не в силах выйти из
передней.  ‚ышел все-таки, но больше не ходил сюда. …ще одним уроком меньше!
Ќесколько дней он  пыталсЯ не  пить ни капли.  Ќо впал в  такое уныние,  так
раздражалсЯ на  уроках,  что,  боЯсь лишитьсЯ последнего заработка и  обречь
семью на  нищету,  поневоле стал  опЯть выпивать свою порцию -  три  рюмки в
день.  Ћднако он стал замечать,  что теперь они уже не успокаивают его нервы
так, как прежде.
     Ќаконец, после десЯти лет страданий, умерла его жена. Љогда на кладбище
ксендз прочитал последние молитвы и  гроб опустили в могилу,  обезумевший от
горЯ музыкант хотел броситьсЯ туда вслед за  ним.  Ќе  мог он  примиритьсЯ с
мыслью,  что терЯет последнего и такого верного друга.  …го силой усадили на
извозчика и вместе с дочкой отвезли домой.
     ’еперь он  не  только осиротел,  но и  окончательно обнищал.  Ћн влез в
долги,  а  уроков оставалось очень мало и все грошовые.  —тобы подбодритьсЯ,
приходилось выпивать уже по шести или семи рюмок водки в  день.  —ерез месЯц
после  похорон он  распродал большую часть  имущества,  оставив себе  только
фортепьЯно и ноты,  и поселилсЯ с девЯтилетней дочкой в мансарде деревЯнного
дома где-то за ‚ислой.
     ‘  этих пор  его  совсем потерЯли из  виду те,  кто  знавал его  в  дни
недолгой славы.  Ќа эстрадах блистали все новые и  новые триумфаторы,  а он,
захлестнутый волнами забвениЯ, все ниже опускалсЯ в пучину людского морЯ, на
то дно, о котором можно сказать словами ЋрфеЯ:

                џ вернулсЯ из преисподней,
                ѓде витают грешные духи,
                Ќе могу забыть и сегоднЯ
                Ћсужденных на вечные муки.

                Џозабыл Я на адском пороге,
                —то живут еще светлые боги,
                џ оставил за страшной оградой
                € мою любовь и надежду,
                ‹ишь отчаЯнье вынес из ада.{96}


        x x x

     Ќочь.  “зкий серп луны, заблудившийсЯ между крышами, кажетсЯ, задремал,
и  землЯ заботливо приглушает городской шум.  Џослушно смолкают фабрики одна
за  другой,  запираютсЯ лавки,  спадает  бурлЯщаЯ  волна  уличного движениЯ.
€ногда  только  смелее  протарахтЯт  пустые  извозчичьи  дрожки  или  тЯжело
загрохочет нагруженный воз. Ќо тогда камни тротуаров гневно шепчут: "’ише вы
там!"  ’ише!"  €  дрожки тотчас замедлЯют ход,  воз сворачивает к складу,  а
прохожие бегут  домой  -  зажигать в  окнах  свет,  чтобы  сонный  месЯц  не
расшибсЯ, отправлЯЯсь на покой.
     Ђ  те,  кому  идти  далеко,  укрываютсЯ  до  захода  луны  в  пивных  и
ресторанах,  где толстые стены не пропускают звуков.  ’ут и токарь с женой и
знакомым столЯром,  и лавочник со стрЯпчим,  и безработный возчик с хозЯином
конторы по найму прислуги,  и рабочий газового завода с пЯтилетней дочуркой,
и  много  других почтенных людей,  которые не  хотЯт  беспокоить задремавший
молодой  месЯц.  Џусть  себе  спит  и  пусть  растет,  чтобы  Ярче  сиЯть  в
полнолуние!  Ђ они тем временем, усевшись за желтые столики у стен и посреди
комнаты, наговорЯтсЯ, поужинают и выпьют по кружке пива.
     ‚ одном углу пивной -  длиннаЯ стойка,  уставленнаЯ закусками,  а из-за
нее  выглЯдывает  засаленный  сюртук  и   румЯнаЯ  физиономиЯ  хозЯина.   Ћн
приветствует каждого посетителЯ словами: "Њое почтение, сударь!" - и тут же,
по привычке,  добавлЯет мысленно:  "„есЯть грошей...  „ва злотых... „вадцать
пЯть  грошей".  –ифры эти  указывают,  какого рода  надежды вызывает в  душе
хозЯина каждый новый клиент. ‘только этих клиентов прошло перед его глазами,
столько перевидал он  на  своем веку людей тучных,  съедающих по две порции,
худощавых,  выпивающих одну кружку пива,  людей с багровыми лицами,  которые
пьют целый вечер,  а разговаривают,  как трезвые. € ему стоит только бросить
взглЯд на  вошедшего посетителЯ,  как в  голове сразу встает соответствующаЯ
цифра.
     Ћн успевает отметить каждую кружку пива, взЯтую со стойки кельнершей, и
следит за тем,  кладут ли гости на стол столько пЯтаков,  сколько перед ними
стоит  блюдечек.   ‚се  эти  наблюдениЯ  не  мешают  ему  времЯ  от  времени
заглЯдывать на кухню,  котораЯ помещаетсЯ в глубине маленького дворика:  там
нужно  проверить,  каждаЯ  ли  выдаваемаЯ порциЯ отмечаетсЯ звоном пестика в
ступке.  Џо  проникающему в  комнату чаду он  узнает,  какие овощи или какое
мЯсное блюдо подают гостю,  и  не  жарит ли  повар на масле вместо говЯжьего
жира.  €,  наконец,  по  Яркому или тусклому свету,  падающему на  дворик из
кухни,  он  определЯет,  поленилсЯ ли  поваренок подбросить дров в  печь или
положил их чересчур много.
     Ќо оценка посетителей,  движение кружек с пивом и то,  что происходит в
кухне, не поглощают всего вниманиЯ хозЯина. Ћн наблюдает также за поведением
кельнерш и  посетителей -  а  в конце месЯца прогонЯет тех девушек,  которые
унылым  видом  или  излишней строптивостью мешают  процветать его  торговому
заведению,  и  делает  отеческое  внушение  тем,  кто  пользуетсЯ успехом  у
клиентов, но слишком долго шепчетсЯ с ними и пересмеиваетсЯ. ‚ таких случаЯх
он из бдительного наблюдателЯ преображаетсЯ в благодушного блюстителЯ нравов
и с улыбкой кричит:
     - ‡осЯ! ‡осЯ! ќто успеетсЯ, когда закроем, а сейчас ступай-ка на кухню,
тебЯ уже два раза звали. ‚аш покорнейший слуга, сударь!
     Ќо  вот  уже несколько дней хозЯин не  в  духе:  с  гостЯми здороваетсЯ
меланхолическим  тоном,   хорошенькую  ‡осю  призывает  к   порЯдку  сухо  и
отрывисто,  дурнушку Њихасю то  и  дело бранит.  Љогда же кто-либо из добрых
знакомых подходит к стойке и осведомлЯетсЯ: "Ќу, милейший, как здоровье? Љак
дела?" - хозЯин со вздохом отвечает:
     - ‡доровье, слава богу, ничего, но вот фортепьЯно...
     €, в отчаЯнии разводЯ руками, шепчет знакомому на ухо:
     - Њузыкант мой  играет день  ото  днЯ  все  хуже!  Ќу  просто разгонЯет
клиентов!
     ‚  заведении действительно имеетсЯ фортепьЯно и,  так  как  стоит оно в
третьем зале, то играть на нем нужно очень громко, чтобы музыку не заглушали
разговоры посетителей,  крики кельнерш, звон пестика в ступке и шипенье мЯса
на сковородах. Ђ у пианиста на это не хватает сил.
     •удой,  сгорбленный,  сжигаемый лихорадкой,  он  играет хорошо,  но все
больше какие-то печальные и сложные пьесы,  которые непонЯтны сидЯщим в зале
дамам в  платочках и мужчинам без галстуков.  Ђ польки,  вальсы и,  главное,
шумные мазурки исполнЯет он  небрежно,  кое-как,  несмотрЯ на  беспрестанные
замечаниЯ хозЯина.
     —астенько хозЯин,  потерЯв  терпение,  выходит из-за  стойки,  бежит  в
третий зал и,  чтобы не срамить музыканта,  шепчет ему на ухо,  перегнувшись
через спинку его стула:
     - ЏобойсЯ бога, пан Ђдам! ѓоворишь, что давал концерты в клубе, а здесь
играешь как попало,  словно три днЯ хлеба не ел.  ’ак играть нельзЯ, ведь ты
разоришь менЯ  вконец!  Џод  мазурку или  оберек  гости  пьют  столько,  что
работник  не   успевает  носить  бочонки,   а   когда  ты  начинаешь  тЯнуть
заупокойную,  гость задумываетсЯ и  сидит над одной кружкой,  точно аист над
прудом... Ѓолен ты, что ли? Ђ если нет, то какого черта...
     € хозЯин, пыхтЯ, уходит опЯть за стойку.
     ђаз  после  такого выговора на  щеках  оскорбленного музыканта выступил
кирпичный румЯнец.  Ћн растер руки и  начал с  такой силой бить по клавишам,
что  стекла дрожали,  а  посетители поднимали головы и  говорили:  "‚от  как
здорово!"
     Ћднако  после  нескольких  минут  мучительного напрЯжениЯ с  музыкантом
стало творитьсЯ что-то  неладное:  пальцы его онемели и  почти не двигались,
лицо посинело,  на  лбу каплЯми выступил пот.  ‘тараЯсь преодолеть слабость,
пан Ђдам ударЯл по  клавишам еще сильнее,  но руки отказывались служить.  Ћн
вскочил с места и побежал через двор в каморку за кухней.  ‡десь стоЯл туман
от  пара  и  чада  и,  опершись локтЯми на  грЯзный стол,  худенькаЯ девочка
зубрила что-то  вслух по  книжке.  —ем больше галдели на  кухне,  тем крепче
девочка затыкала уши, тем громче твердила свой урок.
     ‚ошел музыкант,  хлебнул водки из стоЯвшей на столе бутылки и дернул за
платье поглощенную чтением девочку:
     - ‚анда, разотри-ка мне руки!
     „евочка  взЯла  в  худые  ручонки  его  онемелые и  распухшие пальцы  и
растирала их, пока хватило сил.
     - Ћх!  -  бормотал музыкант. - Љак они болЯт! ‘ каждым днем все хуже...
—то, не можешь больше?
     - Ќе могу, папа! - сказала девочка, задыхаЯсь.
     Њузыкант сам  начал растирать наболевшие руки,  поднимал их  кверху,  -
вероЯтно,  длЯ того,  чтобы отлила кровь,  и  даже пробовал опускать в воду.
Љогда и это не помогло,  он опЯть хлебнул из бутылки и,  подкрепившись таким
образом, вернулсЯ на свое место за фортепьЯно.
     ‘нова  он  заиграл так  громко,  что  хозЯин улыбнулсЯ,  а  гости стали
стучать в  такт  кружками,  но  через  несколько минут  опухшие пальцы опЯть
затекли,  и  он  ощутил в  них страшную боль.  “  него даже лицо исказилось.
Љлавиши умолкли,  мелодиЯ оборвалась.  Ќе  доиграв танца,  пан Ђдам,  совсем
измученный, уронил на колени бессильные руки.
     ‚ зал вбежал хозЯин.
     - —то ты такое делаешь, пан Ђдам! - крикнул он гневно. - ‹юди над тобой
смеютсЯ, говорЯт, чтобы ты лучше шел в клуб, а тут нечего валЯть дурака! ’ут
надо играть!
     - Ќе могу больше... - шепотом сказал музыкант.
     - ’ак убирайсЯ вон!  -  заорал хозЯин.  - ‘катертью дорога! “ менЯ есть
другой, почище тебЯ! Џожалуйте, пан ”итульский!
     Ѓольной музыкант машинально встал,  и  в  ту  же  минуту стул его занЯл
какой-то великан, под пальцами которого фортепьЯно заходило ходуном.
     - ‚от этот играет!  ‚се равно как целый оркестр! - воскликнул кто-то из
посетителей.
     - Ђ хозЯин молодчина, живо с тем разделалсЯ! - подхватил другой.
     - ‚ больнице ему место, а не здесь!
     ’акими словами общество распростилось с музыкантом,  а он едва доплелсЯ
до каморки, где его дочь готовила уроки.
     - Џойдем,  ‚анда,  - сказал он. ‚зЯл со стола недопитую бутылку водки и
сунул ее в карман.
     „евочка удивленно поднЯла глаза.
     - ’ы больше не играешь, папа?
     - Ќет.
     - Ђ кто же это там играет?
     - „ругой, - тихо поЯснил отец.
     - Ђ... - ‚анда хотела еще что-то спросить, но осеклась.
     Њолча собрала она свои тетрадки и книги и вышла с отцом на улицу.
     ‚ кухню влетела кельнерша.
     - ‡наете,  -  сказала она поварам, - старик-то прогнал музыканта и взЯл
нового!
     - Ђ за что он его прогнал? - спросил младший повар.
     - ‡а то, что играл плохо и гости пили все меньше.
     - „урак он!  -  буркнул старший повар своему помощнику.  - „вадцать лет
ресторан держит, а до сих пор не знает, что не в музыке тут дело: гость пьет
много,  когда пиво хорошее,  а еще - когда повар понимающий. …сли Я в каждую
порцию жаркого брошу щепотку красного перцу, так приди сюда хоть свЯтой, все
равно будет дуть пиво - конечно, если ему подадут хорошее, а не такую бурду,
как у нас. Њузыка тут - тьфу, плевка не стоит! ѓлавное дело - перец!
     ’ак опытный повар расценивал влиЯние музыки.
     ’ем  временем пан  Ђдам (ибо это  был  он)  вернулсЯ вместе с  дочкой в
комнатушку за ‚ислой. ‘егоднЯ лишилсЯ он последнего заработка. Ќо он был так
утомлен,  болен и  одурманен водкой,  что,  не  раздумываЯ об  ожидавшей его
участи, свалилсЯ на жесткое свое ложе и проспал до следующего днЯ.
     Џод  вечер он  вышел в  город искать работу хотЯ бы  в  третьеразрЯдной
пивной, но ничего не нашел.
     ’ак проходил день за днем: музыкант спал до полуднЯ, а по вечерам искал
работы.  Ћни с  ‚андой проедали те десЯть рублей,  которые были отложены длЯ
уплаты в  школу.  Ќачальнице надоело так долго ждать денег,  и она приказала
девочке уйти из школы.  "“строила ей каникулы",  -  с горьким смехом говорил
пан Ђдам.
     Ќаконец, через несколько недель, знакомый маклер сообщил музыканту, что
нашел ему службу,  но  в  таком месте,  где играть надо с  одиннадцати часов
вечера.
     - ’ам вы сможете хорошо подрабатывать, - говорил маклер. - ’ам вас иной
раз и шампанским угостЯт!..
     Њузыкант уныло покачал головой, но согласилсЯ.
     ‚ынужденное безделье пошло ему на  пользу:  отдохнули натруженные руки.
—тобы поупражнЯтьсЯ, пан Ђдам сел за желтые разбитые клавикорды (фортепьЯно,
оставшеесЯ от лучших времен, давно было продано).
     Ћн сыграл мазурку,  польку, кадриль, и понемногу музыка всколыхнула его
воображение,  хотЯ клавикорды бренчали,  как расстроеннаЯ арфа. Ќезаметно от
плЯсовых мелодий он  перешел к  совсем  иным.  ‚от  зазвучал концерт опена,
некогда  завоевавший ему  славу...  Џотом  та  песнЯ,  которую он  играл  на
благотворительном концерте...  Ќоктюрн тех  времен,  когда он  еще  училсЯ в
консерватории... "ЏеснЯ" умана, которую так любила его жена...
     Ќовый аккорд...  "—то это такое?" - спросил он себЯ. ‚ первую минуту не
мог припомнить,  но  пальцы сами пробежали по  клавишам...  и  он услышал ту
мелодию,  которую играл в детстве,  ту самую, что решила его судьбу, вначале
так много обещавшую, но такую печальную. ѓорЯчаЯ слеза упала на руку...
     - Ѓоже мой!  -  прошептал он.  -  —то жизнь со мной сделала!  € за что?
Љакой злой дух привел в наш дом человека,  который хотел менЯ осчастливить -
и погубил...
     Ќо  скоро  им  завладели  воспоминаниЯ,  ему  чудилось,  что  он  опЯть
маленький мальчик Ђдась, сидит за этими самыми клавикордами и играет... —то?
„а разве он знал?  Ѓыть может,  историю своей разбитой и затоптанной души. ‚
эти  минуты  всЯ  его  жизнь  казалась ему  страшным сном,  от  которого он,
маленький Ђдась, проснулсЯ только что... ‘ейчас войдет его мать...
     Ћн задрожал всем телом:  дверь и  в  самом деле открылась.  ‚  вечернем
сумраке на пороге стоЯла женщина.
     - Њать? - шепнул он, еще не совсем очнувшись.
     Ќо женщина сказала резко:
     - “  хозЯйки голова болит,  она велела вам сказать,  чтобы вы не шумели
так. —то тут - пустой дом или трактир?
     - •озЯйка?  - с недоумением переспросил пан Ђдам. - ЉакаЯ хозЯйка?.. Ђх
да!
     ’еперь  он  совсем  очнулсЯ и  встал  из-за  клавикордов.  ‚олоча ноги,
подошел к шкафу,  достал непочатую еще бутылку водки и выпил залпом четверть
ее содержимого.
     ‚ечером он вышел из дому - на новую работу.


        III

                                   Ћрфей

     †еребьевка  кончилась,  и  фельдфебель  повел  новобранцев к  временным
казармам.  ‚  этой партии были деревенские парни,  остриженные в  скобку,  в
новых сапогах и  праздничных сермЯгах,  городские мещане в  синих картузах и
длинных серых сюртуках,  два евреЯ,  один болезненно-бледный,  с пейсами,  в
атласном сюртуке,  другой -  фельдшер в  летнем пиджачке и  светлом шарфе на
шее,  и,  наконец,  захудалый шлЯхтич в  дождевом плаще.  Ћдни несли в руках
свертки,  другие -  большие узлы  на  спине,  а  были  и  такие,  которые не
предвидели своей участи - эти ничего не захватили из дому.
     ”ельдфебель построил их парами, рослых на правом фланге, а кто пониже -
на левом. Ќовобранцы бодрились, в рЯдах слышалсЯ смех и шутки.
     - Ќоги выпрЯми,  пан воЯка,  а то они у тебЯ колесом!  - сказал один из
крестьЯнских парней молодому еврею в атласном сюртуке.
     - џ всех офицеров брить буду,  вот увидите!  - твердил фельдшер с таким
видом, словно это была остроумнейшаЯ шутка.
     - €дем на турка! - крикнул один из горожан.
     ”ельдфебель  окинул  рЯды  одобрительным  взглЯдом  и  буркнул  в  усы:
"Њолодцы!" Џотом, пересчитав обе колонны, скомандовал:
     - Ќаправо, кругом!
     ‚се немедленно повернулись, но одни - вправо, другие - влево, а еврей с
пейсами даже выскочил из шеренги.  ЏоднЯлась сумЯтица.  Ќовобранцы хохотали,
толпЯсь в беспорЯдке, но фельдфебель быстро их унЯл и снова построил.
     - Њарш! - скомандовал он. Љолонна двинулась, а фельдфебель мерным шагом
шел сбоку,  рЯдом с первой парой, придерживаЯ саблю в ножнах. ќтот плечистый
мужчина огромного роста,  бронзоволицый,  суровый и  важный,  в  своем сером
плаще напоминал статую из песчаника,  какие поддерживают балконы и  подъезды
домов.
     ‘тоЯл  конец  ноЯбрЯ.  ‘о  свинцового  неба  сеЯлсЯ  мелкий  дождик,  и
четырехугольнаЯ рыночнаЯ площадь местечка представлЯла собою  сплошную лужу.
”ельдфебель пошел прЯмо по ней, и следом за ним - всЯ колонна.
     Ќовобранцы шли  бодро,  галдЯ  и  пересмеиваЯсь,  сами  себе  командуЯ:
"ђаз-два!  ђаз-два!"  -  а  позади бежало несколько уличных мальчишек:  один
трубил  в  горлышко от  разбитой бутылки,  другой  колотил палкой по  доске,
третий размахивал трещоткой, производЯ страшный шум, и все громко орали.
     ‚друг со стороны въезда в город показалась беспорЯдочнаЯ толпа женщин и
стариков.  ‘потыкаЯсь,  они  бежали по  лужам навстречу новобранцам,  громко
плача,  протЯгиваЯ к ним руки.  „обежав,  ворвались в рЯды и преградили путь
колонне.
     - ќй,  бабы,  с дороги!  ‚ойско идет,  не видите?  -  крикнул кто-то из
солдат.
     - ‚алюсь!  -  завопила одна  из  женщин,  бросаЯсь к  молодому крепкому
парню.  -  ‚алюсь!  ЏопрощайсЯ хоть ты со мной! Ќе дали мне и наглЯдетьсЯ на
тебЯ в последний раз...  Ќа, сынок, на тебе злотый... €исусе •ристе! € когда
же мы с тобой, сирота, опЯть свидимсЯ?
     Ћна повисла у сына на шее, целуЯ его и обливаЯсь слезами.
     - агом марш! - скомандовал фельдфебель.
     ‚  эту минуту бледного юношу в  атласном сюртуке схватил за руку старик
еврей с заплаканными,  красными,  как у кролика,  глазами, и зашептал ему на
ухо:
     - Њошек, ты сразу ложись в госпиталь... џ все продам, а тебЯ вызволю...
     - ‚перед!  ‚перед! - твердил фельдфебель, равнодушно наблюдаЯ горестные
сцены вокруг.
     - Ќу,  будет вам,  идите себе!  -  кричали и новобранцы,  проталкиваЯсь
сквозь толпу баб.
     Љогда уже подходили к казармам,  их догнала молодаЯ горожанка с грудным
ребенком на руках.
     - ћзек,  ты здесь!  -  воскликнула она удивленно и  жалобно.  -  Ђ  мне
сказали, что ты вытЯнул счастливый номер!
     ’от,  к  кому она обращалась,  только рукой махнул и,  не глЯдЯ на нее,
украдкой отер слезу.
     - ћзек...  ‡айди домой...  Ќе  можешь же  ты  так уйти,  Я  тебе соберу
чего-нибудь в дорогу... Њатерь божьЯ! Ђ Я-то всю обедню нынче пластом лежала
у алтарЯ... „умала, что не возьмут тебЯ, а ты вот где, ћзек! ’ы вот где!
     Љолонна дошла уже до дверей казармы. ѓалдеж все усиливалсЯ. Ќовобранцы,
словно им не терпелось вой