вину, - сказал
•ирам.
     - Ђ Я тебе уступлю флакон только потому, что ты так вежлив.
     - „еньги Я пришлю тебе до захода солнца.
     ќти  слова  заставили  призадуматьсЯ  девушку,  котораЯ  всЯ  сиЯла  от
радости  и  приЯтного  изумлениЯ и была готова броситьсЯ на шею лысому купцу
или  своей еще менее красивой рабыне и даже всему миру. Ћтец ее скоро должен
был  вернутьсЯ домой, и она не сомневалась, что он не одобрит ее поступок и,
вероЯтно,  отошлет молодому человеку флакон, а купцу - деньги. „а и сама она
никогда  не  стала  бы  выпрашивать  у  незнакомца эту вещицу, если бы имела
какое-нибудь  понЯтие о ее ценности. Ќо теперь флакон принадлежал ей, и если
бы  она  возвратила  его  бывшему  владельцу,  это  никого бы не порадовало.
‚ероЯтно,  она  этим  только  оскорбила  бы  незнакомца,  а  себЯ  лишила бы
величайшего удовольствиЯ, на какое могла рассчитывать.
     —то же делать?
     Ћна  все еще сидела на столе, держа в правой руке носок левой ноги, и в
этой   легкомысленной   позе   смотрела   на  пол  с  такой  сосредоточенной
серьезностью,   как   будто  надеЯлась  вычитать  на  узорах  каменных  плит
какую-нибудь мысль, какое-нибудь средство выпутатьсЯ из этой дилеммы.
     Љупец  с  минуту  забавлЯлсЯ  смущением,  которое удивительно шло ей, и
мысленно  пожалел,  что  он  не  молод,  как  его  сын, художник, но наконец
прервал молчание и сказал:
     - ’вой  отец,  может  быть,  не  одобрит  нашей  сделки, а между тем ты
желаешь добыть длЯ него денег?..
     - Љто тебе это сказал?..
     - ђазве  он  стал  бы  предлагать  мне  свои  драгоценности, если бы не
нуждалсЯ в деньгах?
     - ќто  только... Я могу только... - проговорила, запинаЯсь, ЂрсиноЯ, не
привыкшаЯ лгать. - Њне не хотелось бы только признатьсЯ ему.
     - Ќо  Я  ведь  видел,  каким  невинным способом досталсЯ тебе флакон, -
возразил  купец.  -  Ђ  Љеравну  нет  и  необходимости знать об этой вещице.
‚ообрази,  что  ты ее разбила и осколки лежат вон там, в глубине морЯ. Љакую
из этих вещей ценит твой отец меньше всего?
     - ‘тарый   меч   ЂнтониЯ,   -  отвечала  девушка,  лицо  которой  снова
проЯснилось.  - Ћн говорит, что это оружие слишком длинно и слишком узко длЯ
того  назначениЯ,  которое  ему приписывают. џ, со своей стороны, думаю, что
это вовсе не меч, а просто вертел.
     - џ  велю  завтра  употребить  его  в  моей кухне, - сказал купец, - но
теперь  Я  предлагаю за него две тысЯчи драхм. џ возьму его с собой, а через
несколько часов пришлю следуемую за него сумму. ‹адно ли будет так?..
     ‚место  ответа  ЂрсиноЯ  соскользнула  со  стола и радостно захлопала в
ладоши.
     - ‘кажи  ему только, - продолжал купец, - что Я мог так много заплатить
теперь   за  такой  меч  лишь  потому,  что  император,  наверное,  пожелает
посмотреть  на  вещи,  побывавшие  в  руках  у  ћлиЯ  –езарЯ, Њарка ЂнтониЯ,
Ћктавиана  Ђвгуста  и  других  великих римлЯн в …гипте. Џусть вон та старуха
несет  вертел за мною. Ќа дворе ждет менЯ мой слуга, который спрЯчет его под
свой  хитон  и так донесет до самой моей кухни. ‚едь если нести его открыто,
то,  пожалуй,  встречные  знатоки станут мне завидовать, а недобрых взглЯдов
следует беречьсЯ.
     Љупец   засмеЯлсЯ,   спрЯтал  флакон,  отдал  меч  старухе  и  дружески
простилсЯ с девушкой.
     Љак  только ЂрсиноЯ осталась одна, она побежала в спальню, чтобы надеть
башмаки, накинуть покрывало и поспешить в папирусную мастерскую.
     ‘елена  должна  была узнать, какое неожиданное счастье выпало ей и всем
им  на  долю. ‡атем ЂрсиноЯ хотела нанЯть носилки, которые всегда можно было
найти  у  гавани,  чтобы отнести бедную сестру домой. Џравда, между сестрами
не  всегда были мирные отношениЯ, а порою даже весьма бурные и воинственные;
но,  если  с  Ђрсиноей случалось что-нибудь значительное (все равно, хорошее
или дурное), она не могла не поделитьсЯ этим с ‘еленой.
     ‚ечные  боги,  какаЯ  радость!  Ћна  теперь может ЯвитьсЯ среди дочерей
знатных  граждан одетой не менее богато, чем всЯкаЯ другаЯ из них, и принЯть
участие  в  торжественной  процессии.  Љроме того, еще останетсЯ кругленькаЯ
сумма  длЯ отца и всех домашних. ‘ работой в мастерской, котораЯ претила ей,
которую   она  ненавидела,  по  всей  вероЯтности,  теперь  будет  покончено
навсегда.
     ‘тарый  раб  сидел  с  детьми  у лестницы. ЂрсиноЯ поцеловала каждую из
девочек,  прошептав  ей  на  ухо:  "‘егоднЯ вечером будет пирожное". ‘лепого
ѓелиоса  она  поцеловала в оба глаза и сказала ему: "’ы можешь идти со мною,
милый  мальчик; Я потом найму длЯ ‘елены носилки и посажу тебЯ в них, и тебЯ
понесут домой, как богатого барчука".
     ‘лепой ребенок потЯнулсЯ к ней с ликующим возгласом:
     - Џо воздуху, по воздуху! € не упаду!
     Ћна  еще  держала  его на руках, когда ее отец с потным лбом и в сильно
возбужденном  состоЯнии  поднЯлсЯ на лестницу, ведущую от ротонды в коридор.
ЋтираЯ лоб и сопЯ, он наконец перевел дух и сказал:
     - џ  встретил антиквара •ирама с мечом ЂнтониЯ. ’ы ему продала этот меч
за две тысЯчи драхм?.. ѓлупаЯ!..
     - Ќо,  отец,  -  засмеЯлась  ЂрсиноЯ,  - сам бы ты отдал этот вертел за
один пирог и глоток вина...
     - џ?..  -  вскричал  Љеравн.  -  џ  выторговал  бы тройную цену за этот
драгоценный  предмет,  за  который  император  заплатит  талантами.  Ќо  что
продано,  то  продано. Џритом Я не хотел тебЯ срамить перед этим человеком и
не  стану  бранить тебЯ. Ћднако же... однако же... мысль, что у менЯ нет уже
меча ЂнтониЯ, заставит менЯ проводить бессонные ночи.
     - Љогда  сегоднЯ  вечером  перед  тобою  поставЯт на стол хороший кусок
говЯдины,  то придет и сон, - возразила ЂрсиноЯ, взЯла у него из рук платок,
ласково  отерла  ему  виски и весело продолжала: - ’еперь мы богачи, отец, и
покажем дочерЯм других граждан, чего мы стоим.
     - ’еперь  вы  обе будете участвовать в празднестве, - сказал решительно
Љеравн.  -  Џусть  император  видит,  что Я не останавливаюсь ни перед какой
жертвой  длЯ  его  чествованиЯ, и если он заметит вас, а Я принесу жалобу на
дерзкого архитектора...
     - ’еперь  ты должен оставить это, - попросила ЂрсиноЯ, - лишь бы только
нога бедной ‘елены до тех пор поправилась.
     - ѓде она?
     - ‚ышла из дому.
     - ‡начит, с ее ногою еще не так худо. Ќадеюсь, она скоро вернетсЯ?
     - Њожет быть; Я сейчас хотела нанЯть длЯ нее носилки.
     - Ќосилки?  -  спросил  Љеравн  с удивлением. - „ве тысЯчи драхм совсем
вскружили голову девочке!
     - ќто из-за ее ноги. …й было так больно, когда она уходила из дому.
     - Џочему  же  она  не  осталась  дома  в  таком  случае?  Ћна будет, по
обыкновению,  торговатьсЯ целый час из-за какой-нибудь половины сестерциЯ, а
вам обеим нельзЯ терЯть ни минуты времени.
     - џ сейчас пойду за нею.
     - Ќет,  нет, по крайней мере ты должна остатьсЯ здесь, потому что через
два часа женщины и девушки должны собратьсЯ в театре.
     - —ерез два часа?.. Ќо, великий ‘ерапис, что же мы наденем!..
     - ќто  твоЯ  забота, - возразил Љеравн. - џ сам воспользуюсь носилками,
о  которых  ты говоришь, и велю нести себЯ к судостроителю ’рифону. …сть еще
деньги в шкатулке у ‘елены?
     ЂрсиноЯ тотчас же пошла в спальню и, вернувшись, сказала:
     - ќто все: шесть дидрахм.
     - Њне   довольно   четырех,  -  отвечал  Љеравн,  но  после  некоторого
размышлениЯ взЯл все шесть.
     - ‡ачем тебе нужно быть у судостроителЯ? - спросила ЂрсиноЯ.
     - ‚  городском ‘овете, - отвечал Љеравн, - Я снова хлопотал насчет вас.
џ  сказал,  что  одна из моих дочерей больна, а другаЯ должна ходить за нею;
но  этого не захотели принЯть во внимание и требовали здоровую дочь. ’огда Я
объЯвил,  что  у  вас нет матери, что мы живем уединенно и что мне неприЯтно
посылать  мою  дочь  одну,  без  покровительницы,  в собрание. ‘удостроитель
’рифон  отвечал  на это, что его жена с удовольствием проводит тебЯ со своей
дочерью  в  театр.  џ  почти  согласилсЯ,  но  тотчас  же объЯвил, что ты не
пойдешь,  если  твоЯ  сестра не будет чувствовать себЯ лучше. Џоложительного
обещаниЯ дать Я не мог, ты уже знаешь почему.
     - Ћ  милый  Ђнтоний  и  его великолепный вертел! - вскричала ЂрсиноЯ. -
’еперь  все  в  порЯдке,  и  ты  можешь  объЯвить  о  нашем  прибытии  в дом
кораблестроителЯ.  Ќаши  белые платьЯ еще очень приличны, а несколько локтей
голубых  лент длЯ моих волос и красных длЯ ‘елены ты должен купить по дороге
у финикиЯнина Ђбибаала.
     - •орошо.
     - џ уж позабочусь о платьЯх, но когда мы должны быть готовы?
     - —ерез два часа.
     - ‡наешь ли что, папочка?..
     - Ќу?..
     - Ќаша  старуха  полуслепа  и делает все шиворот-навыворот; позволь мне
позвать  к себе на помощь старую „ориду из домика привратника. Ћна так ловка
и ласкова, и никто не гладит лучше ее.
     - Њолчи!  - прервал Љеравн свою дочь с негодованием. - ќти люди никогда
не переступЯт через мой порог.
     - Ќо  мои  волосы...  посмотри,  какой  у них вид! - вскричала ЂрсиноЯ,
волнуЯсь,  и  запустила  пальцы  в  свою  прическу, причем нарочно еще более
растрепала  ее.  -  Џривести  волосы  снова  в  порЯдок, перевить их лентой,
выгладить  оба  наши  платьЯ  и  пришить  к  ним  застежки - со всем этим не
справитьсЯ в два часа даже прислужнице императрицы.
     - „орида  никогда  не  переступит  этот порог, - повторил Љеравн вместо
всЯкого ответа.
     - ’ак  позволь мне послать за одной из помощниц портного ѓиппиЯ; но это
опЯть будет стоить денег.
     - “  нас  они  есть,  и  мы  можем себе это позволить, - гордо возразил
Љеравн  и, чтобы не забыть данных ему поручений, начал бормотать про себЯ: -
Џортной ѓиппий, голубаЯ лента, краснаЯ лента, кораблестроитель ’рифон...
     ђасторопнаЯ  помощница  портного  помогла  Ђрсиное  привести  в порЯдок
платьЯ  ее  и  ‘елены  и не уставала расхваливать чудный блеск и шелковистую
мЯгкость  волос  девушки.  Ћна  высоко  зачесала  их, перевила лентами и так
изЯщно  убрала их под гребнем на затылке, что они ниспадали Ђрсиное на спину
в виде множества длинных локонов, искусно завитых в кольца.
     Љогда  Љеравн  возвратилсЯ,  то  со справедливой гордостью посмотрел на
свою  прекрасную  дочь.  Ћн  был доволен и даже хихикал про себЯ, расставлЯЯ
рЯдами и пересчитываЯ золотые монеты, которые принес ему слуга •ирама.
     ‚о  времЯ  этого  занЯтиЯ  ЂрсиноЯ  подошла  к  нему  ближе и спросила,
смеЯсь:
     - ‡начит, •ирам все-таки не обманул менЯ?
     Љеравн просил ее не мешать ему и ответил:
     - Џодумай  только!  Ћружие  великого ЂнтониЯ... может быть, оно было то
самое, которым он пронзил свою грудь. „а куда же запропастилась ‘елена?
     Џрошло  два,  три  получаса,  давно  уже  началась  четвертаЯ  половина
двухчасового   срока,  а  старшаЯ  дочь  Љеравна  еще  не  Явилась.  Џоэтому
смотритель  дворца  объЯвил,  что  они должны двинутьсЯ в путь, так как жену
кораблестроителЯ не следует заставлЯть дожидатьсЯ.
     Ђрсиное  было искренне жаль, что приходитсЯ отправитьсЯ без сестры. Ћна
освежила  платье  ‘елены  так же хорошо, как свое собственное, что стоило ей
немалого  труда  и усилий, и тщательно разложила его на ложе возле мозаичной
картины.  Ћна  ни  разу  еще  не  выходила  на  улицу  одна,  и  ей казалось
немыслимым  предпринЯть  что-нибудь и наслаждатьсЯ чем-нибудь без сестры. Ќо
уверение  отца,  что  потом  и  ‘елене  охотно  дадут  место  в кругу девиц,
успокоило  девушку,  исполненную  радостного  ожиданиЯ.  Ќапоследок  она еще
немного  опрыскала  себЯ  ароматной  эссенцией,  которой  обычно пользовалсЯ
Љеравн,  уходЯ  в  ‘овет,  и  уговорила  отца  послать  рабыню за обещанными
пирожными длЯ детей.
     Њалыши  окружили  ее  и  с  громким  аханьем  и оханьем восхищались ею,
словно   божественным  видением,  к  которому  нельзЯ  ни  приблизитьсЯ,  ни
притронутьсЯ.
     €  она  тоже,  щадЯ  прическу, не наклонилась к ним, как обычно. ’олько
маленького ѓелиоса погладила она по кудрЯм и сказала:
     - Џо  воздуху  поедем  завтра.  Њожет  быть,  тебе  еще  сегоднЯ ‘елена
расскажет хорошую сказку.
     ‘ердце  ее  билось чаще, чем обыкновенно, когда она садилась в носилки,
ожидавшие ее у дома привратника.
     „орида  издали  радовалась, видЯ ее такой нарЯдной и красивой, и, когда
Љеравн  вышел  на  улицу,  чтобы  позвать носилки и длЯ себЯ, старуха быстро
срезала  две  прекраснейшие розы со своих кустов, украдкой вышла из домика и
сунула  цветы  в  руку  девушки,  прижав  указательный  палец к своим лукаво
улыбающимсЯ губам.
     Ќе  помнЯ  себЯ  от  радости, ЂрсиноЯ Явилась в дом кораблестроителЯ, а
оттуда  в  театр  и по пути в первый раз испытала, что страх и радость могут
одновременно  гнездитьсЯ  в  девичьем  сердце  и что они нисколько не мешают
друг другу.
     ‘трах  и  ожидание до того овладели ею, что она не видела и не слышала,
что  происходило  вокруг  нее. ’олько раз услыхала она, как какой-то молодой
человек  в  венке, проходЯ мимо об руку с другим, весело прокричал ей вслед:
"„а здравствует красота!"
     Џосле  этого  она  все  времЯ сидела, опустив глаза на розы, которые ей
подарила „орида.
     ќти  цветы напоминали ей о сыне ласковой старухи, и она спрашивала себЯ
- не видел ли ее Џоллукс в ее новом нарЯде.
     ќто  было  бы  ей очень приЯтно, и ничего невозможного тут не было, так
как  Џоллукс  часто  навещал  своих  родителей  с  тех  пор,  как работал на
‹охиаде.
     Њожет  быть,  он  сам сорвал длЯ нее эти розы и не осмелилсЯ предложить
их ей только из-за ее отца.


         * —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ * 


        I

     Њолодого   ваЯтелЯ  не  было  в  домике  привратника,  когда  проходила
ЂрсиноЯ.  Ћн думал о ней довольно часто с тех пор, как они вновь встретились
перед  бюстом  ее  матери;  но  как  раз в тот день его времЯ и помыслы были
занЯты другой девушкой.
     Ћколо   полуднЯ   Ѓальбилла  отправилась  на  ‹охиаду  в  сопровождении
почтенной  Љлавдии,  бедной  вдовы  сенатора, котораЯ уже много лет состоЯла
при богатой сироте, потерЯвшей мать и отца, в качестве компаньонки.
     ‚  ђиме  эта  матрона заведовала домашним хозЯйством Ѓальбиллы, и можно
сказать,  с  таким  же умением, как и удовольствием. Ћднако же она не совсем
была  довольна  своей  участью,  так  как страсть ее питомицы к путешествиЯм
часто  заставлЯла  ее покидать столицу, а на ее взглЯд, за исключением ђима,
не существовало места, где бы стоило жить.
     ЉупатьсЯ  в  ЃайЯх*,  да  иногда,  во избежание Январских и февральских
холодов,  удалЯтьсЯ  на  ‹игурийский берег, чтобы провести там часть зимы, -
это  она  допускала,  так как была уверена, что хотЯ и не найдет там ђим, но
все-таки  встретит  римлЯн.  Ќо  ЉлавдиЯ  оказала  решительное сопротивление
желанию  Ѓальбиллы  отправитьсЯ  на  зыбком  морском  судне в жаркую Ђфрику,
котораЯ  представлЯлась  ей чем-то вроде раскаленной печи. Ћднако же в конце
концов  она  была вынуждена примиритьсЯ с этой перспективой: императрица так
настойчиво  высказала  свое  желание  взЯть  с  собою  Ѓальбиллу на Ќил, что
возражениЯ  казались  бы  неповиновением.  Џритом  в глубине души она должна
была  признатьсЯ самой себе, что ее гордаЯ и своенравнаЯ приемнаЯ дочка (так
она  любила  называть  Ѓальбиллу)  поставила бы на своем и без вмешательства
‘абины.
     ______________
     *  Ѓайи  - роскошный курорт на берегу Џутельского залива (близ ЌеаполЯ)
с теплыми серными источниками. “ римских богачей там были виллы.

     Ѓальбилла Явилась во дворец, чтобы служить Џоллуксу моделью длЯ бюста.
     Љогда   ‘елена  проходила  мимо  перегородки,  скрывавшей  от  ее  глаз
товарища  ее  детских игр и его работу, достойнаЯ матрона задремала на ложе,
а  ваЯтель с жаром старалсЯ доказать знатной девушке, что высота ее прически
чрезмерна  и  своей  массивностью вредит впечатлению, производимому изЯщными
чертами ее лица.
     Ћн  убеждал ее вспомнить о том, что великие афинские мастера в цветущие
дни  пластического  искусства  советовали  прелестным  женщинам делать самые
простые  прически,  и  вызывалсЯ  собственноручно привести ее волосы в такой
вид,  чтобы  прическа  была  ей к лицу, если она завтра опЯть придет к нему,
прежде  чем  ее  служанка завьет ей первый локончик. ‘егоднЯ же, говорил он,
эти  милые  кудрЯшки  снова  встанут  на  свои  места,  как отогнутый шпенек
фибулы.
     Ѓальбилла  возражала  ему  с оживленной веселостью, отказывалась от его
услуг и отстаивала свою прическу требованиЯми моды.
     - Ќо  эта  мода некрасиваЯ, чудовищнаЯ, кричащаЯ! - воскликнул Џоллукс.
-  ‘уетные  римлЯнки  выдумали  ее  в  часы праздности не длЯ красоты, а длЯ
того, чтобы она бросалась в глаза.
     - Џоражать  своею  внешностью мне противно, - отвечала Ѓальбилла. - Љак
бы  ни  была  странной  мода сама по себе, но именно тогда, когда мы следуем
ей,  мы  делаем  себЯ  менее  заметными,  чем в том случае, когда вопреки ей
нарочно  одеваемсЯ  гораздо проще, скромнее, словом, иначе, чем она требует.
Љого  считаешь  ты  более  суетными:  по моде ли одетых молодых патрициев на
Љанопской  улице*  или  же  кинических философов с растрепанными волосами, с
нарочно разорванным войлоком на плечах и грубой дубиной в грЯзной руке?
     ______________
     *  ‚  Ђлександрии  той эпохи было семь улиц, шедших параллельно морю, и
двенадцать   -   перпендикулЯрно.  ‘амой  оживленной  из  первых  улиц  была
ЉанопскаЯ,  или  „ромос,  с  тротуарами  по  бокам  и  вымощеннаЯ плитами из
базальта и известнЯка с роскошной колоннадой.

     - Џоследних,  -  отвечал  Џоллукс.  -  Ќо  они  грешат  против  законов
красоты,  на  сторону  которых  Я желал бы склонить тебЯ и которые переживут
всЯкие   требованиЯ  моды  настолько  же  несомненно,  как  "€лиада"  ѓомера
переживет  завываниЯ  уличного  певца  об  убийстве, взволновавшем вчера наш
город.   Ѓыл  ли  Я  первым  скульптором,  который  попыталсЯ  изваЯть  твое
изображение?
     - Ќет,   -  засмеЯлась  Ѓальбилла,  -  уже  пЯтеро  римских  художников
пробовали свои силы над этой головой.
     - “далсЯ  ли  хоть  один  из  сделанных  ими  бюстов  настолько, что ты
осталась довольна им?
     - ‹учший из них показалсЯ мне никуда не годным.
     - ‡начит,  твое  прекрасное  лицо  перейдет  к  потомству в пЯтикратном
искажении?
     - Ћ нет, Я разбила все эти бюсты.
     - ќто  пошло  им  на  пользу!  -  с  жаром  вскричал  Џоллукс. ‡атем он
повернулсЯ  к  своему  будущему  произведению и сказал: - ЃеднаЯ глина, если
прекраснаЯ  дама,  сходство с которой Я намерен сообщить тебе, не пожертвует
хаосом  своих кудрей, то, конечно, с тобой произойдет то же, что случилось с
твоими пЯтью предшественниками.
     Џри этом предсказании матрона проснулась и спросила:
     - ‚ы говорите о разбитых бюстах Ѓальбиллы?
     - „а, - сказала поэтесса.
     - Њожет  быть,  и этот последует за ними, - вздохнула ЉлавдиЯ. - ‡наешь
ли  ты,  - продолжала она, обращаЯсь к Џоллуксу, - что предстоит ему в таком
случае?
     - Ќу?
     - ќта девушка разумеет кое-что в твоем искусстве.
     - џ научилась лепить кое-как у ЂристеЯ, - прервала ее Ѓальбилла.
     - Ђга,  потому  что  это  введено  в моду императором, и в ђиме кажетсЯ
странным, если кто-нибудь не занимаетсЯ ваЯнием.
     - Њожет быть.
     - €  по  изготовлении  каждого  бюста,  -  продолжала  матрона,  -  она
пыталась собственноручно изменить то, что ей в особенности не нравилось.
     - џ  только  пролагала путь длЯ работы рабов, - прервала Ѓальбилла свою
спутницу.  -  ‚прочем,  мои  люди  мало-помалу  достигли известного навыка в
разбивании.
     - ‡начит,  моему  будущему  произведению  предстоит,  по  крайней мере,
быстрый  конец,  -  вздохнул  Џоллукс. - Љонечно, все рождающеесЯ ЯвлЯетсЯ в
мир со своим смертным приговором.
     - Ђ длЯ тебЯ была бы прискорбна быстраЯ кончина твоего произведениЯ?
     - „а, если Я найду его удавшимсЯ; нет, если найду его плохим.
     - Љто  сохранЯет  плохой бюст, - сказала Ѓальбилла, - тот сам заботитсЯ
о том, чтобы сохранить о себе в потомстве незаслуженную дурную молву.
     - Љонечно.  Ќо откуда у тебЯ беретсЯ мужество в шестой раз подвергатьсЯ
подобной клевете, которую так трудно уничтожить?
     - џ  черпаю  его  в  том,  что могу велеть уничтожить что мне угодно, -
засмеЯлась избалованнаЯ девушка. - ‘покойное сидение не по моей части.
     - ‘овершенно  верно,  - вздохнула ЉлавдиЯ. - Ћднако же от тебЯ она ждет
чего-нибудь хорошего.
     - Ѓлагодарю,  -  отвечал  Џоллукс.  -  €  Я употреблю все усилиЯ, чтобы
создать  нечто  соответствующее  тому,  чего  Я  требую от мраморной статуи,
заслуживающей сохранениЯ.
     - ‚ чем же состоЯт твои требованиЯ?
     Џоллукс несколько мгновений подумал, затем отвечал:
     - џ  не всегда нахожу подходЯщее слово длЯ выражениЯ того, что чувствую
как  художник.  Џластическое изображение, которое может удовлетворить своего
творца,   должно   отвечать   двум  требованиЯм:  во-первых,  оно  должно  в
сходственных  с  внешней стороны формах показать потомству, что скрывалось в
изображенном   человеке;   далее,  оно  должно  наглЯдно  показать  тому  же
потомству,  что  было в состоЯнии сделать искусство того времени, к которому
относитсЯ изображение.
     - ќто пожалуй что так. Ќо ты забываешь о себе самом.
     - ’о есть о своей славе?
     - €менно.
     - џ  работаю  длЯ  ЏапиЯ  и  служу  искусству.  ќтого  мне  достаточно.
Џокамест ни слава не спрашивает обо мне, ни Я о ней.
     - Ќо ведь ты отметишь мой бюст своим именем?
     - Џочему же нет?
     - Њудрый –ицерон!
     - –ицерон?
     - ’ы,  конечно, врЯд ли знаешь замечание старого ’уллиЯ*, что философы,
пишущие о тщете славы, ставЯт, однако же, свои имена на книгах.
     ______________
     * ’о есть Њарка ’уллиЯ –ицерона.

     - џ  не  пренебрегаю  лавровым  венком,  но  не  хочу добиватьсЯ ничего
такого,  что  имеет длЯ менЯ цену только тогда, когда достаетсЯ само потому,
что должно мне достатьсЯ.
     - •орошо.  Ќо твое первое условие было бы исполнимо длЯ тебЯ лишь в том
случае,  если  бы  тебе  удалось узнать мои мысли, мои чувства - словом, все
мое внутреннее существо.
     - џ вижу тебЯ и говорю с тобою, - возразил Џоллукс.
     ЉлавдиЯ громко засмеЯлась и вскричала:
     - ђазговаривай  с  нею вместо четырех часов столько же лет, и ты всегда
будешь  открывать в ней что-нибудь новое. Ќе бывает недели, в которую она не
задавала  бы ђиму какой-нибудь загадки. ќта беспокойнаЯ сумасброднаЯ головка
никогда  не  унимаетсЯ, но зато это золотое сердце остаетсЯ всегда и во всем
одинаковым.
     - €  ты  думаешь,  что  это  длЯ  менЯ  новость?  -  спросил Џоллукс. -
Ѓеспокойный  ум моей натурщицы Я узнаю по ее лбу и губам, а какова ее душа -
это выдают мне глаза.
     - € мой курносый нос? - спросила Ѓальбилла.
     - Ћн   свидетельствует,  что  ђим  прав,  когда  твои  веселые  причуды
приводЯт его в изумление.
     - ‚се-таки   ты   работаешь,  может  быть,  не  длЯ  молотка  рабов?  -
засмеЯлась Ѓальбилла.
     - …сли  бы это было и так, то все же мне останетсЯ воспоминание об этом
приЯтном часе.
     Ђрхитектор  Џонтий  прервал ваЯтелЯ, просЯ у Ѓальбиллы извинениЯ в том,
что  помешал  сеансу.  Ћн объЯвил, что требуетсЯ немедленно совет Џоллукса в
одном  очень  важном  деле,  но через десЯть минут художник вернетсЯ к своей
работе.
     Љак  только  женщины  остались  одни, Ѓальбилла встала и с любопытством
начала  осматривать  обнесенную ширмами мастерскую скульптора, а ее спутница
сказала:
     - ќтот   Џоллукс   -   любезный   молодой   человек,  но  он  несколько
бесцеремонен и слишком жив.
     - •удожник!  -  отвечала  Ѓальбилла,  котораЯ  перевернула каждый бюст,
каждую  табличку  с  рисовальными  этюдами  ваЯтелЯ,  поднЯла  покрывало  на
восковой  модели  “рании,  попробовала  звук  лютни,  висевшей  на  одной из
перегородок,  побывала  то  здесь,  то  там  и  наконец  остановилась  перед
каким-то большим, плотно окутанным платками куском глины в углу мастерской.
     - —то бы это могло быть? - спросила ЉлавдиЯ.
     - Ќаверное, какаЯ-нибудь новаЯ наполовину оконченнаЯ модель.
     Ѓальбилла  пощупала  кончиками  пальцев  стоЯвшее  перед нею изваЯние и
сказала:
     - Њне  кажетсЯ,  это  голова.  ‚о  всЯком  случае,  нечто особенное! Ќа
блюдах,  так  плотно закрытых, часто лежат лучшие кушаньЯ. ђазоблачим-ка это
закутанное изображение.
     - Љто  знает,  что  это такое, - предостерегала ЉлавдиЯ, сама распускаЯ
шнурок,  свЯзывавший  платки, которые скрывали бюст. - ‚ подобных мастерских
бывают часто диковинные вещи.
     - ЏустЯки!  ќто только человеческаЯ голова; Я чувствую это! - вскричала
Ѓальбилла.
     - Ђ  все-таки  нельзЯ знать, - прибавила матрона и развЯзала один узел.
- ќти художники такие необузданные и ненадежные люди.
     - ‡ахвати  вот  этот уголок, Я приподниму здесь, - попросила Ѓальбилла,
и  мгновение  спустЯ  карикатурное изображение молодой римлЯнки, вылепленное
Ђдрианом  в прошлый вечер, стоЯло перед поэтессой во всем своем подчеркнутом
безобразии.
     Ћна  тотчас  узнала  себЯ  и  в первую минуту громко засмеЯлась; но чем
дольше  она смотрела на карикатуру, тем более во взглЯде ее отражались гнев,
досада и негодование.
     Ћна  знала  каждую  черту  своего лица, знала, что в нем было красиво и
что  менее  красиво,  но это изображение беспощадно выставлЯло на вид только
менее  приЯтное и преувеличивало недостатки с изысканной злостью. ќта голова
была  отвратительна  до  ужаса, и, однако же, это была "ее" голова. ѓлЯдЯ на
карикатуру  со  стороны,  она вспомнила о свойствах, которые Џоллукс, как он
уверЯл, прочел в ее чертах, и ее юной душой овладело глубокое возмущение.
     …е  громадное,  неистощимое  богатство, которое позволЯло ей беззаботно
удовлетворЯть  все  прихоти и обеспечивало ей восторженное удивление даже по
поводу   ее   сумасбродств,   не   ограждало   ее,   однако  же,  от  многих
разочарований,  которых  не  испытывают  другие  девушки  -  более скромного
общественного положениЯ.
     …е  добротой  и  щедростью  часто  злоупотреблЯли  даже  художники,  и,
конечно,  человек,  который  вылепил  эту карикатуру и так зло потешалсЯ над
всем,  что  было  в ней некрасивого, не длЯ нее самой желал испробовать свое
искусство,  а  только  ради высокой платы, которую она могла бы заплатить за
портрет.
     …й  нравилась  свежаЯ, веселаЯ, художественнаЯ натура молодого ваЯтелЯ,
его  откровенный  характер  и  искренность его разговора. Ћна была убеждена,
что  Џоллукс  скорее,  чем  кто-либо  другой, заметит, что именно придает ее
лицу,  не обладавшему красотой в строгом смысле этого слова, ту своеобразную
прелесть,  которую  невозможно было отрицать, несмотрЯ на стоЯвшую перед нею
карикатуру.
     Ћна   почувствовала   себЯ   теперь   богаче  одним  печальным  опытом,
возмущенною и оскорбленною.
     ЏривыкшаЯ  высказывать свои неудовольствиЯ, она вспыльчиво и со слезами
на глазах вскричала:
     - ќто  позор,  это  подлость! Њою накидку, ЉлавдиЯ! Ќи одного мгновениЯ
дольше не стану Я служить мишенью длЯ злых и грубых шуток этого человека.
     - —то  за  низость  так  издеватьсЯ  над  девушкой  твоего положениЯ! -
вскричала матрона. - ‚ероЯтно, носилки нас ждут на улице.
     Ђрхитектор   Џонтий   услыхал  гневные  слова  Ѓальбиллы.  Ћн  вошел  в
мастерскую  без  Џоллукса,  еще  разговаривавшего  с  префектом,  и серьезно
сказал, подойдЯ к Ѓальбилле:
     - ’ы  вправе  негодовать,  благороднаЯ  девушка.  ќта  глинЯнаЯ  вещь -
оскорбление,  и притом грубое во всех своих чертах; но ее сделал не Џоллукс,
и нехорошо осуждать, не разузнав.
     - ’ы защищаешь друга! - вскричала Ѓальбилла.
     - џ не сказал бы неправды даже ради моего брата.
     - Љак  друг  твой  в шутках, так и ты в серьезной речи умеете придавать
себе вид правдивой честности.
     - ’ы  раздражена  и  не  привыкла  сдерживать  свой  Язык,  -  возразил
архитектор.  - ЏовторЯю, эту карикатуру сделал не Џоллукс, а один ваЯтель из
ђима.
     - Љто именно? Њы знаем их всех.
     - џ не смею назвать его.
     - ‚от видишь. Џойдем, ЉлавдиЯ!
     - ЋстаньсЯ,  -  сказал Џонтий решительно. - …сли бы ты не была тем, что
ты  есть,  Я  позволил  бы  тебе уйти куда хочешь с твоим гневом и с двойной
виной  на  душе,  так как ты напрасно оскорбила двух доброжелательных людей.
Ќо  ты  -  внучка  ЉлавдиЯ  Ѓальбилла,  и потому Я считаю своей обЯзанностью
сказать  тебе,  что,  если бы эту карикатуру сделал Џоллукс, его уже не было
бы  в  этом  дворце: Я выгнал бы его и выбросил бы вслед за ним эту гадость.
’ы  смотришь на менЯ с удивлением, потому что не знаешь, кто здесь говорит с
тобой.
     - ‡наю,  - отвечала Ѓальбилла, успокоившись, так как была убеждена, что
этот  человек,  который, сдвинув брови, стоЯл здесь точно вылитый из бронзы,
не  лжет и имеет право говорить с нею так необыкновенно решительно. - Љак не
знать!  ’ы  -  лучший зодчий в Ђлександрии, о котором ’итиан, после того как
мы  узнали  тебЯ,  рассказывал  нам  чудеса; но как объЯснить твое особенное
внимание ко мне?
     - Њой долг - служить тебе, хотЯ бы это стоило мне жизни.
     - ’вой  долг?  -  воскликнула  озадаченнаЯ  Ѓальбилла. - џ увидела тебЯ
вчера в первый раз.
     - €  однако  же ты имеешь право располагать всем моим существом и всем,
что Я имею, так как мой дед был рабом твоего деда.
     - Ќе знаю, - возразила Ѓальбилла с возраставшим смущением.
     - Ќеужели   в   твоем   доме   совершенно   забыли  об  учителе  твоего
благородного  деда,  старом  ‘офине,  которого  Љлавдий Ѓальбилл отпустил на
волю и который был также учителем твоего отца?
     - Љонечно  нет!  - воскликнула Ѓальбилла. - Ћн был превосходный человек
и к тому же великий ученый.
     - Ћн отец моего отца, - сказал архитектор.
     - ’ы,  следовательно, принадлежишь к нашему дому! - вскричала Ѓальбилла
и радостно протЯнула ему руку.
     - Ѓлагодарю  за  эти  слова,  -  отвечал  Џонтий,  -  а теперь еще раз:
Џоллукс не имеет никакого отношениЯ к этой карикатуре.
     - ‘ними  с  менЯ накидку, ЉлавдиЯ, - приказала девушка. - џ по-прежнему
буду позировать длЯ молодого художника.
     - Ќе  сегоднЯ;  это  только повредило бы работе, - сказал архитектор. -
Џусть  твоЯ  досада, которую ты высказала так запальчиво, испаритсЯ в другой
обстановке.  Џрошу  тебЯ об этом. ‚аЯтель не должен знать, что ты видела эту
стрЯпню,  иначе  он  потерЯет  свою  непринужденность.  Џриходи сюда с более
спокойной  душой  и  оживленнаЯ  весельем, исполненным грации. ’огда Џоллукс
будет в состоЯнии вылепить бюст, который удовлетворит внучку Ѓальбилла.
     - Њожет  быть,  также  и  внука  его  мудрого,  незабвенного учителЯ, -
сказала  девушка.  Ћна  ласково  простилась  с архитектором и пошла к выходу
залы муз, у которого ждали ее несколько рабов.
     Џонтий  молча  проводил  Ѓальбиллу.  ‡атем  он  вернулсЯ  в  мастерскую
ваЯтелЯ  и  снова плотно закутал карикатуру покрывалом. Љогда он опЯть вышел
из-за перегородки в залу, к нему навстречу спешил Џоллукс и крикнул ему:
     - ‘ тобой хочет поговорить архитектор из ђима. ‚еличественный человек!
     - Ѓальбиллу  спешно  куда-то  позвали,  она  велела  кланЯтьсЯ  тебе, -
сказал  Џонтий.  -  “бери  вон  ту  вещь, чтобы она не увидела ее. ќта штука
груба и отвратительна.
     —ерез  несколько мгновений он стоЯл перед императором, который высказал
ему  свое  желание  посмотреть  сеанс Ѓальбиллы. Љогда архитектор, просЯ его
ничего  не  говорить об этом случае Џоллуксу, рассказал о том, что произошло
за  перегородками  мастерской  и как рассердилась молодаЯ римлЯнка по поводу
бесспорно  оскорбительной  длЯ  нее карикатуры, Ђдриан начал потирать руки и
громко засмеЯлсЯ от удовольствиЯ.
     Џонтий стиснул зубы и затем сказал серьезным тоном:
     - Ѓальбилла  кажетсЯ мне веселой девушкой с благородными наклонностЯми.
џ не вижу никакой причины к тому, чтобы ее осмеивать.
     Ђдриан  проницательно  посмотрел в серьезные глаза смелого архитектора,
опустив  руку  на  его  плечо,  и  отвечал  с оттенком угрозы в своем густом
голосе:
     - ’ебе,  как  и  всЯкому  другому, пришлось бы плохо, если бы ты сделал
это  в  моем  присутствии.  ‘тарик  позволЯет  себе  играть  художественными
произведениЯми, к которым не должны прикасатьсЯ дети!


        II

     ‘елена  вошла  через  ворота  в  необозримо  длинной  стене  из жженого
кирпича,  окружавшей  обширную  площадь, на которой были расположены дворцы,
водохранилища   и   дома,   принадлежавшие   большой  папирусной  мастерской
Џлутарха, где она работала вместе с сестрой.
     ‚  другое  времЯ  она легко могла дойти туда в четверть часа, но в этот
день  она употребила на это больше времени и даже не понимала, каким образом
ей  удалось,  несмотрЯ  на  сильную  боль,  держатьсЯ  на  ногах и двигатьсЯ
вперед.  …й  хотелось  ухватитьсЯ  за каждого прохожего, уцепитьсЯ за каждую
медленно  проезжавшую повозку, за каждое вьючное животное, проходившее мимо;
но  и  люди,  и животные продолжали идти своим путем безжалостно, не обращаЯ
на нее никакого вниманиЯ.
     Ќекоторые  из  спешивших путников толкали ее и едва оглЯдывались, когда
она  позади  них  с  тихим  стоном останавливалась и опускалась на ближайший
порог,  на  тумбу  или  на  тюк  с  товарами, чтобы отереть глаза или слегка
размЯть  вздувшийсЯ  сустав  ноги.  „елаЯ  это, она рассчитывала посредством
новой  боли  хотЯ  бы  на  несколько  минут  заглушить  старое, длительное и
невыносимое страдание.
     “личные  мальчишки,  преследовавшие ее насмешливым криком "хлип-хлюп!",
отстали от нее, когда она остановилась.
     Ћна  опустилась  на  какой-то  порог,  чтобы  отдохнуть;  тут женщина с
ребенком  на  руках  спросила  ее,  что с нею, но ‘елена, не отвечаЯ, только
покачала головой.
     Ћдин  раз  она  подумала,  что  не  устоит на ногах, так как пешеходнаЯ
дорога  внезапно наполнилась смеющимисЯ мальчишками, любопытными мужчинами и
женщинами. Ѓесшабашный ‚ер ехал на своей колеснице, и на какой!
     Ђлександрийцы  привыкли  видеть  много  странного  на  своих оживленных
улицах;  но  этот  экипаж  тем не менее привлекал к себе взглЯды и возбуждал
везде,  где  поЯвлЯлсЯ,  изумление,  восторг,  веселость  и  нередко горькие
насмешки.
     Џосреди    позолоченной    колесницы    стоЯл   красавец   римлЯнин   и
собственноручно  правил  четверкой  белых  коней. Ќа голове его был венок, а
через  плечо  протЯнулась  гирлЯнда из роз. Ќа запЯтках колесницы сидели два
очаровательных  мальчика,  одетых амурами. €х ножки болтались в воздухе, и в
маленьких  ручках  они  держали на длинных золотых проволоках белых голубей,
летевших впереди экипажа.
     „вигавшаЯсЯ  и  теснившаЯсЯ толпа безжалостно прижала ‘елену к какой-то
стене.
     ‚место  того чтобы смотреть на странный поезд, она закрыла лицо руками,
чтобы  скрыть от посторонних взоров черты, искаженные болью. Ќо все-таки она
видела,  как  проскользнула  мимо  нее  блистательнаЯ  колесница. Ћна видела
золотую  сбрую  на  белых  конЯх  и  фигуру  самодура  точно в сонной грезе,
которую  ее  боль  окутывала  туманом,  и  это  зрелище пробудило в ее душе,
истомленной  печалью  и  страданием,  горькое  отвращение и мысль, что одних
уздечек  у  лошадей  этого расточителЯ было бы достаточно длЯ того, чтобы на
целый год оградить ее и ее семью от бедности.
     Љогда  колесница  завернула  за  ближайший угол и толпа хлынула за нею,
‘елену  чуть  не  свалили с ног. Ћна не могла идти дальше и смотрела вокруг,
ища  носилок;  но  хотЯ  в другое времЯ здесь никогда не бывало недостатка в
них, в этот день не поЯвлЯлось никаких носилок.
     „о  фабрики  оставалось  только  несколько  сот шагов, но эти шаги в ее
воображении равнЯлись многим стадиЯм.
     ’ут  мимо  нее  прошло  несколько работников и работниц мастерской. Ћни
улыбались  и  показывали  друг  другу  свою заработную плату. ‘ледовательно,
раздача  денег  была  в  полном  ходу.  ‚зглЯнув на положение солнца, ‘елена
увидела, как долго она шла, и снова вспомнила о цели своего ухода из дому.
     ‘  большим  трудом  она  проковылЯла  еще  несколько шагов. Ќо когда ее
мужество   снова  начало  ослабевать,  она  увидела  бежавшую  ей  навстречу
маленькую  девочку,  котораЯ  служила  подручной  при столе, где обыкновенно
работали  ‘елена и ЂрсиноЯ, и теперь несла какую-то кружку. ‘елена подозвала
маленькую смуглую египтЯнку и сказала:
     - Џожалуйста,  ѓатор,  вернись  со мной в мастерскую. џ не могу идти, у
менЯ  страшно  болит  нога.  …сли  Я  буду  опиратьсЯ на твое плечо, то дело
пойдет лучше.
     - Ќе  хочу,  -  крикнула  девочка.  -  …сли  Я скоро вернусь, мне дадут
фиников. - € она побежала дальше.
     ‘елена  посмотрела  ей  вслед, и какой-то голос в ее душе, с которым ей
сегоднЯ  уже  не  в  первый раз приходилось боротьсЯ, спросил: почему именно
она изводит себЯ длЯ других, тогда как остальные люди думают только о себе?
     ‚здохнув, она сделала новую попытку идти дальше.
     Љогда  она  прошла  несколько шагов, не видЯ и не слыша, что происходит
вокруг  нее,  ее  окликнула какаЯ-то девушка и застенчиво и ласково спросила
ее,  что  с нею. ќто была клеильщица листов, обыкновенно сидевшаЯ против нее
в  мастерской, - бедное горбатое создание, котораЯ, однако же, всегда весело
и  спокойно  работала  своими  искусными  пальцами и показывала ей и Ђрсиное
разные полезные приемы работы.
     Ћна  сама  предложила  ‘елене  оперетьсЯ  на  ее кривое плечо и с такой
чуткостью  согласовала  свои  шаги  с  движениЯми  больной,  как  будто сама
испытывала все ее страданиЯ.
     ’ак они дошли, не разговариваЯ друг с другом, до ворот мастерской.
     Ќа  первом  дворе горбуньЯ заставила ‘елену присесть на одной из свЯзок
папирусных  стеблей,  лежавших  повсюду  одна  возле другой и разложенных по
месту  их происхождениЯ в высокие кучи возле больших водохранилищ, в которых
папирус подвергалсЯ освежению.
     Џосле  короткого  отдыха они прошли через залу, где трехгранные зеленые
стебли рассортировывались по качеству содержащейсЯ в них мЯгкой сердцевины.
     ‘ледующие  комнаты,  где  мужчины  отделЯли  зеленую  кожицу стеблей от
сердцевины,  и  длинные залы, где особенно искусные работники острыми ножами
разрезали  последнюю  на  длинные, в палец шириною, влажные полосы различной
тонкости,   казались   ‘елене,   чем   дальше  она  шла,  все  длиннее,  все
бесконечнее.
     ‚  другое  времЯ  здесь,  справа  и  слева  от  широкого прохода, через
который  рабы  переносили  готовые  пластинки  в  сушильню,  сидели длинными
рЯдами  работники,  разрезавшие  сердцевины, каждый за особым столиком, но в
этот  день  они  большею  частью оставили свои места и болтали друг с другом
или складывали деревЯнные тиски, ножи и оселки.
     ‚   середине   этого   помещениЯ   рука  ‘елены  соскользнула  с  плеча
провожатой. “ нее закружилась голова, и она прошептала:
     - Ќе могу больше.
     ѓорбуньЯ  поддержала  ее как могла, и, хотЯ она сама не была сильна, ей
удалось  довести, или, вернее, донести, ‘елену до пустой скамьи и усадить ее
там.
     Ќесколько  работников  собрались  вокруг  упавшей  в  обморок девушки и
принесли  воды.  Љогда больнаЯ наконец снова открыла глаза и они узнали, что
она  работает  в  тех  отделениЯх,  где склеивают готовые листы папируса, то
некоторые из них вызвались отнести ее туда.
     Џрежде  чем  ‘елена  выразила  свое  согласие,  они схватили скамейку и
высоко  поднЯли  легкую  ношу.  ЏоврежденнаЯ  нога висела теперь в воздухе и
причинЯла  страждущей  такую  боль, что она вскрикнула, попыталась притЯнуть
больную  ногу  к себе и схватилась за лодыжку. …е спутница тотчас оказала ей
помощь:  она  взЯла  ногу  ‘елены  и  поддерживала  ее  с  нежной осторожной
заботливостью.
     ѓлаза  всех  устремились  на  девушку, точно в триумфе реЯвшую высоко в
воздухе.  ‘траждущаЯ  ‘елена  чувствовала  это,  но  ей  казалось, будто она
какаЯ-нибудь  преступница, которую ведут по улицам, чтобы выставить на позор
перед гражданами.
     ‚  больших  помещениЯх, где в одном месте мужчины, в другом - опытные и
особенно  ловкие  девушки и женщины крестообразно склеивали высушенные узкие
полосы  папируса  в  листы,  она почувствовала в себе достаточно силы, чтобы
плотно укутать покрывалом свое низко склоненное лицо.
     ЂрсиноЯ  и  она  сама  проходили  через  эти  отделениЯ,  всегда плотно
прикрыв  лицо, чтобы оставатьсЯ неузнанными, и снимали свои покрывала только
в  маленькой  комнате,  где  они  с  двумЯ десЯтками других женщин склеивали
листы. ’еперь все эти женщины смотрели на нее пытливым и любопытным взором.
     Џравда,  ее  нога  причинЯла  ей  боль;  правда, рана на голове горела;
конечно,  она чувствовала себЯ несчастной, однако же в ее душе было довольно
места  длЯ  гордости  нищего,  унаследованной  от  отца, и длЯ унизительного
сознаниЯ, что эти ничтожные люди считают ее своею ровнею.
     ‚   ее  рабочей  комнате  трудились  только  свободные  женщины,  но  в
мастерской  работало  более тысЯчи невольников, и ей было бы так же противно
разделЯть с ними что-либо, как есть из одного блюда с животными.
     Ћднажды,  когда  в доме был недостаток во всем, ее отец сам навел ее на
мысль  о  мастерской,  сказав,  что  дочери какого-то обедневшего гражданина
унижают  себЯ,  когда  они,  длЯ  того чтобы зарабатывать деньги, занимаютсЯ
папирусным  мастерством.  Љонечно,  им платЯт довольно хорошо, говорил он, и
на  вопрос  ‘елены  сообщил  ей  сведениЯ  о размерах получаемой ими платы и
назвал  богатого  владельца  мастерской,  купившего  их гражданскую честь за
свое зо