оспитание,  потому что они приучены презирать
золото и драгоценные камни.
     Љакамбо был удивлен не менее, чем Љандид. Ќаконец они подошли к первому
деревенскому дому; он напоминал европейский  дворец. ’олпа людей суетилась в
дверЯх и особенно в  доме; слышалась  приЯтнаЯ  музыка,  из кухни доносились
нежные запахи. Љакамбо подошел к дверЯм и услышал, что говорЯт по-перуански;
это  был его родной Язык, ибо, как известно,  Љакамбо  родилсЯ в ’укумане, в
деревне, где другого Языка не знали.
     --  џ буду вашим переводчиком, -- сказал  он Љандиду, --  войдем, здесь
кабачок.
     ’отчас же двое юношей и две девушки, служившие  при гостинице, одетые в
золотые платьЯ, с золотыми  лентами в волосах, пригласили  их сесть за общий
стол. Ќа  обед  подали  четыре супа, из них каждый был приготовлен  из  двух
попугаев, вареного кондора,  весившего двести фунтов,  двух жареных обезьЯн,
превосходных на  вкус; триста колибри покрупнее  на одном  блюде и  шестьсот
помельче на другом; восхитительные рагу, воздушные пирожные -- все на блюдах
из  горного хрусталЯ.  ‘луги и служанки наливали  гостЯм различные ликеры из
сахарного тростника.
     Џосетители  большею частью были купцы  и  возчики  --  все  чрезвычайно
учтивые; они  с утонченной скромностью задали  Љакамбо несколько  вопросов и
очень охотно удовлетворЯли любопытство гостей.
     Љогда обед  был окончен, Љакамбо и Љандид решили,  что щедро  заплатЯт,
бросив  хозЯину  на стол два крупных кусочка  золота, подобранных на  земле;
хозЯин и хозЯйка гостиницы расхохотались и  долго держались за бока. Ќаконец
они успокоились.
     -- ѓоспода, -- сказал хозЯин гостиницы, -- конечно, вы иностранцы, а мы
к  иностранцам не привыкли.  Џростите, что  мы так смеЯлись,  когда  вы  нам
предложили в уплату камни с большой дороги. “ вас, без сомнениЯ, нет местных
денег,  но  этого  и  не  надобно,  чтобы  пообедать здесь.  ‚се  гостиницы,
устроенные  длЯ  проезжих  купцов, содержатсЯ  за счет государства. ‚ы здесь
неважно пообедали, потому что это  беднаЯ деревнЯ,  но в других  местах  вас
примут как подобает.
     Љакамбо перевел Љандиду слова хозЯина гостиницы. Љандид слушал их с тем
же удивлением и недоумением, с каким его друг Љакамбо переводил.
     -- —то же, однако, это за  край, --  говорили они один другому,  --  не
известный  всему  остальному миру  и природой  столь  не похожий на  …вропу?
‚ероЯтно,  это та самаЯ страна, где все обстоит хорошо, ибо  должна же такаЯ
страна хоть где-нибудь да существовать. Ђ что бы ни говорил учитель Џанглос,
мне часто бросалось в глаза, что в ‚естфалии все обстоит довольно плохо.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ‚Ћ‘…ЊЌЂ„–Ђ’Ђџ
     —то они видели в стране ќльдорадо

     Љакамбо засыпал вопросами хозЯина гостиницы; тот ему сказал:
     -- џ человек неученый и тем доволен; но есть у нас здесь старец, бывший
придворный,  --  он  самый  образованный  человек  в   государстве  и  очень
разговорчивый.
     ’отчас  он проводил  Љакамбо к старцу.  Љандид  же  оказалсЯ теперь  на
вторых ролЯх  и  молча сопровождал  своего слугу.  Ћни  вошли  в  дом, очень
простой,  так  как  дверь была всего-навсего  из серебра,  а  обшивка комнат
всего-навсего из  золота;  но  все было  сработано  с  таким  вкусом, что не
проиграло бы и при сравнении с самыми богатыми дверЯми и обшивкой. ЏриемнаЯ,
правда,  была украшена  только рубинами  и изумрудами, но порЯдок, в котором
все содержалось, искупал с избытком эту чрезвычайную простоту.
     ‘тарец  принЯл  двух иностранцев, сидЯ  на софе, набитой пухом колибри,
угостил их ликерами в алмазных чашах, потом в следующих словах  удовлетворил
их любопытство:
     -- Њне  сто семьдесЯт  два  года, и  Я узнал от  моего покойного  отца,
королевского  конюшего,  об  удивительных  переворотах  в  Џеру,  свидетелем
которых он был. Ќаше  государство  -- это  древнее отечество  инков, которые
поступили очень  неблагоразумно, когда отправились завоевывать другие земли:
в конце концов они сами были уничтожены испанцами.
     ’е государи  из этой династии,  которые  остались на  родине, были куда
благоразумнее; с народного  согласиЯ они издали  закон,  следуЯ которому  ни
один житель  не имел права покинуть пределы своей маленькой  страны; этим мы
сберегли нашу  простоту и  наше благоденствие. “ испанцев было  лишь смутное
представление  о нашем  государстве;  они  назвали  его  ќльдорадо,  а  один
англичанин, некий кавалер ђолей, даже приблизилсЯ к нашим границам около ста
лет  назад, но  так как мы окружены  неприступными скалами и  пропастЯми, то
вплоть  до  настоЯщего  времени  нам  нечего  было   боЯтьсЯ   посЯгательств
европейских народов, которыми владеет непостижимаЯ страсть  к грЯзи и камнЯм
нашей земли и которые, дабы завладеть ими, готовы были бы перебить  нас всех
до единого.
     ђазговор длилсЯ долго: говорили о государственном устройстве, о нравах,
о женщинах,  о  зрелищах, об искусствах. Ќаконец  Љандид,  у которого всегда
была склонность к метафизике, велел Љакамбо спросить, есть ли в этой  стране
религиЯ.
     ‘тарец слегка покраснел.
     -- Љак  вы можете  в  этом сомневатьсЯ? --  сказал  он.  --  Ќеужели вы
считаете нас такими неблагодарными людьми?
     Љакамбо почтительно  спросил, какаЯ  религиЯ  в ќльдорадо. ‘тарец опЯть
покраснел.
     -- ђазве могут существовать на свете две  религии? -- сказал  он.  -- “
нас, Я думаю, та же религиЯ, что и у вас; мы неустанно поклонЯемсЯ богу.
     -- ’олько  одному богу? -- спросил Љакамбо, который все времЯ переводил
вопросы Љандида.
     --  Љонечно,  --  сказал  старец,  --  их не два,  не  три, не  четыре.
ЏризнатьсЯ, люди из вашего мира задают очень странные вопросы.
     Љандид продолжал  расспрашивать этого доброго старика; он хотел  знать,
как молЯтсЯ богу в ќльдорадо.
     -- Њы ничего не просим у него, --  сказал добрый и почтенный мудрец, --
нам нечего  просить:  он  дал нам все, что  нам нужно;  мы  непрестанно  его
благодарим.
     Љандиду  было любопытно увидеть свЯщеннослужителей, он  велел спросить,
где они. „обрый старец засмеЯлсЯ.
     --  „рузьЯ  мои,  --  сказал он,  --  мы  все  свЯщеннослужители; и наш
государь, и все отцы семейств каждое утро торжественно поют благодарственные
гимны; им аккомпанируют пЯть-шесть тысЯч музыкантов.
     --  Љак!  “  вас нет  монахов,  которые всех поучают, ссорЯтсЯ  друг  с
другом, управлЯют, строЯт козни и сжигают инакомыслЯщих?
     -- ‘мею надеЯтьсЯ, мы здесь не сумасшедшие, -- сказал старец, -- все мы
придерживаемсЯ одинаковых взглЯдов и не понимаем, что такое ваши монахи.
     Џри этих словах Љандид пришел в восторг. Ћн  говорил себе: "ќто  совсем
не то, что в ‚естфалии  и в замке господина барона; если бы наш друг Џанглос
побывал в ќльдорадо, он не утверждал бы более, что замок ’ундер-тен-’ронк --
лучшее место на земле. ‚от как полезно путешествовать!"
     Џосле  этой длинной беседы добрый старец велел запрЯчь в  карету  шесть
баранов и приказал двенадцати слугам проводить путешественников ко двору.
     -- Џростите  менЯ, --  сказал он им, -- за то,  что мой  возраст лишает
менЯ счастьЯ сопровождать вас. ѓосударь примет вас так, что вы не останетесь
недовольны и, без сомнениЯ, отнесетесь снисходительно к  тем обычаЯм страны,
которые вам, возможно, не понравЯтсЯ.
     Љандид  и Љакамбо садЯтсЯ в карету; шесть баранов летЯт во всю прыть, и
менее чем в четыре часа они приезжают в королевский дворец, расположенный на
окраине столицы. Џортал дворца был двухсот двадцати пЯти футов высотой и ста
-- шириной; невозможно было определить,  из чего он сделан,  но бросалось  в
глаза,  что  дивный  материал этого зданиЯ  не  идет  и в сравнение  с  теми
булыжниками и песком, которые мы именуем золотом и драгоценными камнЯми.
     „вадцать прекрасных девушек  из охраны  встретили  Љандида  и  Љакамбо,
когда те вышли из кареты, проводили их в баню, надели на них  одежды из пуха
колибри; после этого придворные кавалеры и дамы, согласно принЯтому  обычаю,
ввели их в покои его величества, причем им пришлось идти  между двумЯ рЯдами
музыкантов, число которых достигало двух тысЯч. Љогда они подошли к тронному
залу, Љакамбо спросил  у камергера, как здесь полагаетсЯ  приветствовать его
величество. ‚стать ли на колени или  распластатьсЯ на полу? Џоложить ли руки
на голову или  скрестить за спиной? ‹изать пыль с пола? Ћдним словом, какова
церемониЯ?
     -- Ћбычай таков,  -- сказал  камергер, -- что каждый  обнимает королЯ и
целует в обе щеки.
     Љандид и Љакамбо бросаютсЯ  на шею его величеству, который принимает их
столь  милостиво, что  это не поддаетсЯ описанию,  и  любезно приглашает  на
ужин.
     ‚ ожидании ужина  им показали город,  общественные зданиЯ, вздымавшиесЯ
до  облаков, рынки, украшенные тысЯчью  колонн, фонтаны чистой воды, фонтаны
розовой воды,  фонтаны  ликеров  из сахарного  тростника, которые  неустанно
текли в большие водоемы, выложенные каким-то  драгоценным камнем, издававшим
запах,  подобный запаху гвоздики и корицы. Љандид попросил показать ему, где
у  них  заседает  суд; ему ответили, что этого  учреждениЯ у них  нет, что в
ќльдорадо  никого не  судЯт. Ћн осведомилсЯ,  есть ли  у  них тюрьмы,  и ему
сказали, что и  тюрем у них  нет. Ѓолее  всего  удивил и  порадовал  Љандида
дворец  науки с галереей в две  тысЯчи шагов, уставленной математическими  и
физическими инструментами.
     Ћни  успели осмотреть лишь  тысЯчную часть города, как уже пришло времЯ
ехать к королю. Љандида посадили  за стол  вместе с  его величеством, слугою
Љакамбо и несколькими  дамами.  Ќикогда он  не ужинал  вкуснее  и не бывал в
обществе  столь  остроумного  собеседника,  каким  оказалсЯ  его величество.
Љакамбо переводил Љандиду остроты  королЯ, и даже  в переводе  они сохранЯли
свою соль. ќто удивлЯло Љандида не меньше, чем все остальное.
     Ћни  провели  месЯц  в этой  гостеприимной стране.  Љандид  без  устали
повторЯл Љакамбо:
     -- ‚оистину, мой друг, замок, где Я родилсЯ, хуже страны, где мы теперь
находимсЯ. Ђ  все-таки  здесь  нет  Љунигунды,  да и  у  вас, без  сомнениЯ,
осталась  любовница в …вропе.  …сли мы поселимсЯ здесь,  мы  ничем  не будем
отличатьсЯ  от местных жителей. Ђ вот если вернемсЯ в наш  мир и  привезем с
собой только двенадцать баранов, нагруженных эльдорадскими камнЯми, мы будем
богаче,  чем  все  короли,  вместе  взЯтые.  Њы  больше  не  будем   боЯтьсЯ
инквизиторов и без труда освободим Љунигунду.
     ќти рассуждениЯ были по душе Љакамбо; люди так любЯт блуждать по свету,
чванитьсЯ  перед  соотечественниками   и  похвалЯтьсЯ   увиденным  во  времЯ
странствий,  что двое  счастливцев решили  отказатьсЯ  от своего  счастьЯ  и
попросить у его величества, чтобы он позволил им уехать.
     -- ‚ы делаете глупость, -- сказал им  король. -- џ знаю, страна моЯ  не
бог  весть  что;  но  где можно  прожить недурно, там  и надо оставатьсЯ. џ,
разумеетсЯ  не  имею  права  удерживать иностранцев;  это  тираниЯ,  котораЯ
противна  и нашим  обычаЯм,  и  нашим законам;  все люди свободны; вы уедете
когда  захотите, но  помните,  что выбратьсЯ отсюда очень трудно. Ќевозможно
поднЯтьсЯ по быстрой реке, по которой вы каким-то чудом спустились и котораЯ
течет под  сводом скал. ѓоры, окружающие  мое государство,  достигают десЯти
тысЯч  футов в вышину  и отвесны, как  стены;  в ширину они достигают  более
десЯти  миль  и обрываютсЯ в бездонные пропасти. ‚прочем, если вы непременно
хотите уехать,  Я  прикажу механикам  построить  машину,  чтобы  вас  удобно
переправить через горы. Ќо уж дальше на провожатых не рассчитывайте, ибо мои
подданные дали клЯтву никогда не переступать границ королевства и не нарушат
ее -- они достаточно разумные люди. Ќе считаЯ этого, просите у менЯ все, что
вам заблагорассудитсЯ.
     --  Њы  просим  у  вашего  величества, --  сказал  Љакамбо,  --  только
нескольких баранов, нагруженных  съестными припасами, камнЯми и грЯзью вашей
страны. Љороль засмеЯлсЯ.
     --  Ќе понимаю, -- сказал он, --  что хорошего находЯт жители  …вропы в
нашей желтой грЯзи,  но берите ее сколько  хотите, и пусть она пойдет вам на
пользу.
     Ћн  немедленно   отдал   приказ   механикам  соорудить  машину,   чтобы
переправить этих  странных людей за  пределы королевства. ’ри  тысЯчи ученых
физиков работали над нею; через две  недели она  была готова  и стоила всего
двадцать миллионов стерлингов в ходЯчей монете той  страны. Љандид и Љакамбо
сели в машину; с собой у них были два больших красных барана,  оседланных  и
взнузданных, чтобы ехать на них, когда путники уже преодолеют горы; двадцать
вьючных баранов, нагруженных  съестными припасами; тридцать  -- с  образцами
того, что  было  в  стране  наиболее  любопытного;  пЯтьдесЯт  --  груженных
золотом,  самоцветными  камнЯми  и  алмазами. Љороль  нежно  обнЯл  залетных
гостей.
     Џрекрасное зрелище  представлЯл  их отъезд, и занЯтно  было смотреть, с
каким искусством были поднЯты они со  своими баранами на вершину гор. ”изики
доставили их в безопасное место и вернулись. “ Љандида теперь  не было иного
желаниЯ и иной мысли, как подарить этих баранов Љунигунде.
     --  “   нас  есть,  --  говорил  он,   --   чем  заплатить  губернатору
Ѓуэнос-Ђйреса, если только Љунигунду вообще можно оценить  в деньгах. …дем в
Љайенну, сЯдем на судно, а потом посмотрим, какое королевство нам купить.


        ѓ‹Ђ‚Ђ „…‚џ’ЌЂ„–Ђ’Ђџ
     —то произошло в ‘уринаме, и как Љандид
     познакомилсЯ с Њартеном

     Џервый  день  прошел длЯ наших  путешественников довольно  приЯтно.  €х
ободрЯла мысль, что они обладают сокровищами, превосходЯщими богатства Ђзии,
…вропы и Ђфрики.  Љандид в восторге писал имЯ Љунигунды на каждом дереве. Ќа
другой день два барана увЯзли в болоте и погибли  со всем грузом; два других
околели от усталости  несколько  дней  спустЯ;  семь или  восемь  подохли от
голода в  пустыне; несколько баранов сорвались в  пропасть. Џрошло сто  дней
пути -- и вот у них осталось только два барана.
     Љандид сказал Љакамбо:
     -- Њой друг, ты видишь, как преходЯщи богатства мира сего; нет на свете
ничего прочного, кроме добродетели и счастьЯ новой встречи с Љунигундой.
     -- ‘огласен, -- сказали Љакамбо, -- но у нас осталось  еще два барана с
сокровищами,  каких не было и  не  будет даже  у королЯ €спании. ‚от Я  вижу
вдали город, -- думаю,  что это ‘уринам, принадлежащий голландцам. Ќаши беды
приходЯт к концу, скоро начнетсЯ благоденствие.
     Џо  дороге  к  городу  они  увидели  негра,  распростертого  на  земле,
полуголого, --  на нем были только синие полотнЯные панталоны; у  беднЯги не
хватало левой ноги и правой руки.
     -- Ћ  боже мой! -- воскликнул Љандид и обратилсЯ к негру по-голландски.
-- —то с тобою и почему ты в таком ужасном состоЯнии?
     -- џ жду  моего хозЯина  господина  ‚андердендура, известного купца, --
отвечал негр.
     -- ’ак  это  господин ‚андердендур так обошелсЯ  с  тобою?  --  спросил
Љандид.
     -- „а, господин, -- сказал негр, --  таков  обычай. „ва раза  в год нам
дают  только вот такие  полотнЯные панталоны, и это всЯ наша одежда. …сли на
сахароварне у негра попадает палец в жернов, ему отрезают  всю руку; если он
вздумает убежать, ему  отрубают ногу. ‘о  мной случилось и то  и другое. ‚от
цена, которую мы платим за то, чтобы у вас в  …вропе был сахар. Ђ между тем,
когда  моЯ  мать продала  менЯ  на ѓвинейском берегу за  десЯть  патагонских
монет, она мне сказала: "„орогое мое дитЯ, благословлЯй наши фетиши, почитай
их всегда, они принесут тебе счастье; ты удостоилсЯ чести стать рабом  наших
белых господ и  вместе с  тем одарил богатством своих родителей". “вы! џ  не
знаю,  одарил ли  Я их  богатством, но сам-то Я  счастьЯ  не  нажил. ‘обаки,
обезьЯны,  попугаи  в  тысЯчу раз  счастливее,  чем  мы;  голландские жрецы,
которые обратили менЯ в свою веру, твердЯт мне  каждое воскресенье,  что все
мы  --  потомки  Ђдама,  белые и  черные.  џ не силен в  генеалогии, но если
проповедники говорЯт правду, мы и впрЯмь все сродни друг другу. Ќо подумайте
сами, можно ли так ужасно обращатьсЯ с собственными родственниками?
     -- Ћ Џанглос! -- воскликнул Љандид. -- ’ы не предвидел этих гнусностей.
Ќет, отныне Я навсегда отказываюсь от твоего оптимизма.
     -- —то такое оптимизм? -- спросил Љакамбо.
     --  “вы,  -- сказал Љандид, -- это страсть утверждать,  что все хорошо,
когда в действительности все плохо.
     € он залилсЯ слезами, глЯдЯ на негра; плача о нем, он вошел в ‘уринам.
     Џервым  делом они справились,  нет ли  в  порту  какого-нибудь кораблЯ,
отплывающего в Ѓуэнос-Ђйрес. ’от, к кому  они обратились, оказалсЯ испанским
судохозЯином и согласилсЯ  заключить с ними  честную сделку. Ћн назначил  им
свидание в кабачке. Љандид  и верный  Љакамбо  отправились  туда  вместе  со
своими двумЯ баранами и стали его ждать.
     “ Љандида всегда  было что на душе, то и на Языке; он рассказал испанцу
все свои приключениЯ и призналсЯ, что хочет похитить Љунигунду.
     -- Ќет, Я поостерегусь везти вас в Ѓуэнос-Ђйрес -- менЯ там повесЯт, да
и вас тоже: прекраснаЯ Љунигунда -- любимаЯ наложница губернатора,
     ќти слова поразили Љандида как удар грома. Ћн долго  плакал; наконец он
обратилсЯ к Љакамбо:
     -- ‚от, мой друг, -- сказал он ему, -- что ты должен сделать: у каждого
из  нас  брильЯнтов в карманах  на  пЯть-шесть  миллионов. ’ы  хитрее  менЯ;
поезжай в Ѓуэнос-Ђйрес и освободи Љунигунду.  …сли губернатор  откажет,  дай
ему  миллион; если и тут заупрЯмитсЯ --  дай два. ’ы  не убивал инквизитора,
тебе боЯтьсЯ  нечего. џ снарЯжу другой корабль и буду тебЯ ждать  в ‚енеции.
ќто  свободнаЯ  страна, где  можно  не страшитьсЯ ни  болгар,  ни аваров, ни
евреев, ни инквизиторов.
     Љакамбо одобрил это благоразумное решение. Ћи был  в отчаЯнии, что надо
разлучитьсЯ с добрым господином, который сделалсЯ  его задушевным другом; но
радостное сознание, что  он  будет полезен Љандиду,  превозмогло скорбь. Ћни
обнЯлись, обливаЯсь слезами;  Љандид наказал ему не забывать доброй старухи.
‚ тот же день Љакамбо отправилсЯ в путь; очень добрый человек был Љакамбо.
     Љандид осталсЯ еще на некоторое времЯ  в ‘уринаме,  ожидаЯ, пока другой
какой-нибудь  купец не  согласитсЯ  отвезти  в  €талию  его и  двух баранов,
которые  у  него  еще остались. Ћн  нанЯл  слуг,  купил все необходимое  длЯ
долгого  путешествиЯ; наконец к  нему  ЯвилсЯ господин  ‚андердендур, хозЯин
большого кораблЯ.
     --  ‘колько  вы  возьмете, -- спросил Љандид  этого  человека, -- чтобы
доставить менЯ прЯмым путем в ‚енецию -- менЯ, моих людей, мой  багаж и двух
вот этих баранов?
     Љупец   запросил  десЯть  тысЯч   пиастров.   Љандид,  не   раздумываЯ,
согласилсЯ.  "Ћго! -- подумал  ‚андердендур. -- ќтот иностранец  дает десЯть
тысЯч пиастров, не торгуЯсь -- должно быть, он очень богат".
     ‚ернувшись через минуту, он объЯвил, что  не  повезет его иначе, как за
двадцать тысЯч.
     -- Ќу, хорошо! ‚ы получите двадцать тысЯч, -- сказал Љандид.
     "Ѓа! -- сказал себе купец. -- ќтот человек дает двадцать тысЯч пиастров
с такой же легкостью, как и десЯть".
     Ћн  снова  приходит  и  говорит,  что  меньше, чем  за  тридцать  тысЯч
пиастров, он не согласитсЯ.
     -- —то ж, заплачу вам и тридцать тысЯч, -- отвечал Љандид.
     "Ќу  и  ну! --  опЯть подумал  голландский  купец.  --  ’ридцать  тысЯч
пиастров ничего  не значат длЯ этого  человека;  без  сомнениЯ,  его  бараны
навьючены несметными  сокровищами;  не будем более настаивать,  возьмем пока
тридцать тысЯч, а там увидим".
     Љандид продал два некрупных алмаза, из  которых меньший стоил, столько,
сколько  требовал,  судохозЯин.  Ћн  заплатил  деньги  вперед.  Ѓараны  были
переправлены  на судне. Љандид отправилсЯ вслед за ними  в маленькой  лодке,
чтобы на рейде сесть на корабль. Љупец немедлЯ поднимает паруса и выходит из
гавани, пользуЯсь попутным ветром. Љандид, растерЯнный и  изумленный, вскоре
терЯет его из виду.
     -- “вы!  -- воскликнул он. -- ‚от поступок, достойный обитателЯ ‘тарого
‘вета!
     Љандид  вернулсЯ на берег, погруженный  в горестные думы, -- он потерЯл
то, что могло бы обогатить двадцать монархов.
     Ћн  отправилсЯ  к  голландскому  судье.   ’ак  как  он  был   несколько
взволнован, то сильно  постучал в  дверь, а войдЯ, рассказал  о происшествии
немного громче, чем следовало бы.  ‘удьЯ начал с того, что оштрафовал его на
десЯть  тысЯч  пиастров  за  произведенный  шум,  потом  терпеливо  выслушал
Љандида, обещал  занЯтьсЯ  его делом  тотчас  же, как  возвратитсЯ  купец, и
заставил заплатить еще десЯть тысЯч пиастров судебных издержек.
     ќтот порЯдок  судопроизводства окончательно привел Љандида  в отчаЯние;
ему  пришлось  испытать,  правда, несчастьЯ, в тысЯчу  раз более тЯжелые, но
хладнокровие судьи и наглое воровство  судохозЯина воспламенили его  желчь и
повергли его в черную меланхолию. ‹юдскаЯ злоба предстала перед  ним во всем
своем  безобразии;  в голову  ему приходили только мрачные  мысли.  Ќаконец,
когда стало известно, что  в Ѓордо  отплывает французский корабль, Љандид, у
которого уже  не  было  баранов, нагруженных  брильЯнтами,  нанЯл  каюту  по
справедливой цене и объЯвил в городе, что заплатит  за  проезд, пропитание и
даст сверх того  еще две тысЯчи пиастров честному человеку,  который захочет
совершить с ним путешествие, но с тем условием, что этот человек будет самым
разочарованным и самым несчастным во всей этой провинции.
     Љ нему Явилась толпа претендентов, которую  едва ли вместил бы и  целый
флот. Љандид  по внешнему  виду отобрал человек двадцать,  показавшихсЯ  ему
довольно  обходительными;  все  они  утверждали,  что  вполне  отвечают  его
требованиЯм.  Ћн собрал их в  кабачке и  накормил ужином, потребовав,  чтобы
каждый поклЯлсЯ правдиво рассказать свою историю; он обещал им выбрать того,
кто  покажетсЯ  ему  наиболее достойным жалости и  наиболее  правым в  своем
недовольстве судьбою; остальным пообещал небольшое вознаграждение.
     Ѓеседа затЯнулась до четырех утра. Љандид, слушаЯ рассказы собравшихсЯ,
вспоминал  слова,  сказанные  ему  старухой  на пути  в Ѓуэнос-Ђйрес,  и  ее
предложение побитьсЯ  об  заклад насчет  того,  что нет человека на корабле,
который  не перенес  бы величайших несчастий.  Џри каждом новом  рассказе он
возвращалсЯ мыслью к Џанглосу.
     "Џанглосу,  --  думал  он,  -- трудно  было  бы теперь  отстаивать свою
систему. •отел бы Я,  чтобы он  был здесь. ‚се идет  хорошо,  это правда, но
только в одной-единственной из всех земных стран -- в ќльдорадо".
     Ќаконец он  остановил свой выбор  на бедном ученом, который десЯть  лет
гнул  спину  на  амстердамских книгопродавцев. Љандид решил, что нет в  мире
ремесла, которое могло бы внушить большее отвращение к жизни.
     ќтого  ученого,  который  сверх того был добрый человек, обокрала жена,
избил сын  и  покинула  дочь, бежавшаЯ с  каким-то  португальцем. Ћн лишилсЯ
скромной  должности, котораЯ  давала ему  средства к  жизни,  и  суринамские
проповедники преследовали его за социнианство. ѓоворЯ по правде, другие были
не  менее  несчастны, чем  он, но Љандид  надеЯлсЯ, что ученый  разгонит его
тоску во времЯ путешествиЯ.  ‚се прочие  претенденты нашли, что Љандид был к
ним глубоко несправедлив, но он утешил их, подарив каждому по сто пиастров.


        ѓ‹Ђ‚Ђ „‚Ђ„–Ђ’Ђџ
     —то было с Љандидом и Њартеном на море

     €так, с Љандидом в Ѓордо отправилсЯ старый ученый по имени  Њартен. Ћни
оба  многое повидали и многое  испытали  и, пока корабль плыл от ‘уринама до
џпонии,  мимо  мыса  „оброй  Ќадежды,  успели  всласть  наговоритьсЯ  о  зле
нравственном и зле физическом.
     “  Љандида  было большое преимущество перед Њартеном: он надеЯлсЯ снова
увидеть Љунигунду, а Њартену надеЯтьсЯ было не на что. Љроме того, у Љандида
были золото  и брильЯнты,  и, хотЯ он потерЯл  сто больших  красных баранов,
нагруженных  величайшими  в   мире   сокровищами,   хотЯ  не  мог  забыть  о
мошенничестве  голландского  купца,  однако, вспоминаЯ  о  том,  что  у него
осталось, и  рассказываЯ  о  Љунигунде,  особенно  к концу  обеда, он  опЯть
склонЯлсЯ к системе Џанглоса.
     -- Ђ вы, господин Њартен, --  спрашивал  он ученого, -- что думаете обо
всем этом вы? Љакого мнениЯ придерживаетесь о зле нравственном и физическом?
     -- ЊенЯ  обвинили в  том, -- отвечал  Њартен,--  что Я  социнианин, но,
сказать по правде, Я манихей.
     --  ‚ы  смеетесь надо мной,  -- сказал  Љандид,  -- манихеев  больше не
осталось на свете.
     -- ЋсталсЯ Я, -- сказал Њартен. -- Ќе знаю, как тут быть, но по-другому
думать Я не могу.
     -- ‡начит, в вас сидит дьЯвол? -- спросил Љандид.
     -- „ьЯвол вмешиваетсЯ во все дела  этого мира, -- сказал Њартен, -- так
что, может быть, он сидит и во мне и повсюду; признаюсь вам,  бросив  взглЯд
на  этот  земной  шар, или, вернее, на  этот шарик, Я пришел  к  выводу, что
господь  уступил  его какому-то  зловредному существу; впрочем,  Я  исключаю
ќльдорадо.  Њне  ни разу  не  привелось видеть  города,  который не желал бы
погибели соседнему городу, не привелось увидеть семьи, котораЯ  не хотела бы
уничтожить другую семью. ‚езде слабые ненавидЯт сильных, перед которыми  они
пресмыкаютсЯ, а  сильные обходЯтсЯ с  ними,  как  со стадом,  шерсть и  мЯсо
которого продают.  Њиллион головорезов,  разбитых на полки, носитсЯ по  всей
…вропе,  убиваЯ  и  разбойничаЯ,  и зарабатывает этим себе на хлеб насущный,
потому  что более честному ремеслу эти люди не обучены. ‚  городах,  которые
как будто наслаждаютсЯ благами  и где цветут  искусства, пожалуй,  не меньше
людей погибает от зависти, забот и треволнений, чем в осажденных городах  от
голода. ’айные печали еще более  жестоки,  чем общественные  бедствиЯ. Ћдним
словом, Я так много видел и так много испытал, что Я манихей.
     -- Ћднако на свете существует добро, -- возразил Љандид.
     -- Њожет быть, -- сказал Њартен, -- но Я с ним не знаком.
     Ћни еще продолжали  спорить, когда раздались пушечные  выстрелы. ѓрохот
разрасталсЯ  с каждой минутой. Љандид и Њартен  схватили подзорные трубы. Ќа
расстоЯнии около  трех  миль от  них шел  бой  между двумЯ  кораблЯми. ‚етер
подогнал их  так близко к французскому кораблю,  что  наблюдать за боем было
очень удобно. Ќаконец один  из  этих  кораблей дал по другому  столь удачный
залп, что потопил его. Љандид  и Њартен Ясно видели сотню  человек на палубе
кораблЯ,  погружавшегосЯ  в  воду; они все  поднимали руки к  небу, испускаЯ
страшные вопли; через минуту все исчезло в волнах.
     --  Ќу что? -- сказал Њартен. -- ‚от видите, как люди обращаютсЯ друг с
другом.
     -- ‚ерно,--сказал Љандид. -- ‚ этом сражении есть нечто дьЯвольское.
     ѓоворЯ  так,  он   заметил  какой-то  Ярко-красный  блестЯщий  предмет,
плавающий неподалеку от кораблЯ. ‘пустили шлюпку, чтобы рассмотреть, что это
такое.  Ћказалось, это  один  из  украденных  баранов.  ђадость,  испытаннаЯ
Љандидом,  когда  этого  барана  выловили,  во  много  раз  превзошла  горе,
пережитое им при потере ста баранов, груженных эльдорадскими брильЯнтами.
     ”ранцузский капитан  вскоре узнал, что капитан, потопивший корабль, был
испанец, а капитан потопленного кораблЯ -- голландский пират;  это  был  тот
самый  купец,  который обокрал Љандида.  Ќеисчислимые  богатства, украденные
этим  негодЯем,  вместе  с  ним  пошли  на  дно  морское,  и  спассЯ  только
один-единственный баран. "‚от  видите, --  сказал  Љандид  Њартену.  --  что
преступление иногда бывает наказано; этот мерзавец, голландский купец, понес
заслуженную  кару". --  "„а,  --  сказал Њартен,  -- но  разве  было так  уж
необходимо, чтобы погибли и пассажиры его кораблЯ? Ѓог наказал плута, дьЯвол
потопил всех остальных".
     Њежду тем  корабли  французский  и  испанский продолжали свой  путь,  а
Љандид продолжал беседовать с Њартеном. Ћни спорили пЯтнадцать дней крЯду  и
на пЯтнадцатый день рассуждали точно  так же, как в  первый. Ќо что из того!
Ћни говорили, обменивались мыслЯми, утешали друг друга. Љандид ласкал своего
барана.
     -- ђаз  Я снова обрел тебЯ, -- сказал он, -- значит, обрету, конечно, и
Љунигунду.


        ѓ‹Ђ‚Ђ „‚Ђ„–Ђ’њ Џ…ђ‚Ђџ
     Љандид и Њартен приближаютсЯ к берегам
     ”ранции и продолжают рассуждать

     Ќаконец они увидели берега ”ранции.
     -- Ѓывали вы когда-нибудь во ”ранции? -- спросил Љандид.
     -- „а, -- сказал  Њартен, -- Я объехал несколько французских провинций.
‚   иных  половина  жителей  безумны,  в  других  чересчур   хитры,  кое-где
добродушны,  но туповаты, а  есть места, где  все сплошь острЯки; но повсюду
главное занЯтие -- любовь, второе -- злословие и третье -- болтовнЯ.
     2 -- Ќо, господин Њартен, а в Џариже вы жили?
     -- „а, Я жил в Џариже. ‚ нем средоточие всех этих качеств. Џариж -- это
всесветнаЯ толчеЯ, где всЯкий ищет удовольствий и почти никто их не находит,
-- так, по  крайней мере, мне  показалось. џ пробыл там недолго: едва Я туда
приехал, как менЯ обчистили  жулики на ‘ен-†ерменской  Ярмарке.  Џритом менЯ
самого  принЯли  за вора,  и  Я неделю отсидел  в  тюрьме;  потом Я поступил
правщиком в типографию, чтобы было на что вернутьсЯ в ѓолландию хоть пешком.
ЌавидалсЯ Я  всЯкой сволочи -- писак, проныр и  конвульсионеров. ѓоворЯт,  в
Џариже есть вполне порЯдочные люди; хотелось бы этому верить.
     -- —то  касаетсЯ менЯ,  то  Я  не  испытываю  никакого желаниЯ  изучать
”ранцию, -- сказал Љандид.  -- ‘ами понимаете, прожив месЯц в ќльдорадо, уже
не  захочешь ничего  видеть на земле,  кроме  Љунигунды.  џ  буду ждать ее в
‚енеции.  Њы  проедем  через  ”ранцию  в  €талию.  Ќе согласитесь ли вы менЯ
сопровождать?
     -- Ћчень охотно, -- сказал Њартен. -- ѓоворЯт, в ‚енеции хорошо живетсЯ
только венецианским нобилЯм, но, однако, там хорошо принимают и иностранцев,
если у них водЯтсЯ деньги. “ менЯ денег нет, зато у вас их много. џ согласен
следовать за вами повсюду.
     -- Љстати, --  сказал Љандид, -- думаете ли вы, что землЯ первоначально
была морем, как  это написано в толстой книге, котораЯ принадлежит  капитану
кораблЯ?
     -- џ этому  не верю, -- сказал  Њартен, --  да и вообще больше не  верю
фантазиЯм, которые нам с давних пор вбивают в голову.
     -- Ђ все же, с какой целью был создан этот мир? -- спросил Љандид.
     -- —тобы постоЯнно бесить нас, -- отвечал Њартен.
     -- Ќо разве не  удивила вас,  -- продолжал Љандид, -- любовь этих  двух
орельонских девушек к обезьЯнам, о которой Я вам рассказывал?
     --  Ќисколько,  --  сказал  Њартен.  -- Ќе  вижу в этой  страсти ничего
странного; Я  столько видел удивительного  на своем веку, что менЯ уже ничто
не удивлЯет.
     --  Љак вы думаете, --  спросил Љандид, -- люди  всегда уничтожали друг
друга,   как   в  наше  времЯ?  ‚сегда  ли   они   были   лжецами,  плутами,
неблагодарными,   изменниками,   разбойниками,   ветрениками,   малодушными,
трусами,   завистниками,   обжорами,   пьЯницами,  скупцами,   честолюбцами,
клеветниками, злодеЯми, развратниками, фанатиками, лицемерами и глупцами?
     -- Ђ  как вы считаете, -- спросил Њартен, --  когда Ястребам  удавалось
поймать голубей, они всегда расклевывали их?
     -- „а, без сомнениЯ,-- сказал Љандид.
     -- ’ак вот, -- сказал Њартен, --  если свойства Ястребов не изменились,
можете ли вы рассчитывать, что они изменились у людей?
     -- Ќу,  знаете, --  сказал Љандид,  -- разница  все  же очень  большаЯ,
потому что свободнаЯ волЯ...
     ђассуждаЯ таким образом, они прибыли в Ѓордо.


        ѓ‹Ђ‚Ђ „‚Ђ„–Ђ’њ ‚’ЋђЂџ
     —то случилось с Љандидом и Њартеном
     во ”ранции

     Љандид провел в Ѓордо ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы
продать  несколько эльдорадских брильЯнтов и приобрести хорошую  двухместную
колЯску, ибо теперь  он уже не мог обойтись без своего философа Њартена; его
огорчала  только разлука с бараном, которого он  подарил Ѓордоской  академии
наук.  ЂкадемиЯ  объЯвила конкурс,  предложив  соискателЯм  выЯснить, почему
шерсть у этого  барана  краснаЯ.  ЏремиЯ  была  присуждена  одному ученому с
севера, доказавшему посредством формулы Ђ плюс ‚ минус ‘, деленное на X, что
баран неизбежно должен быть красным и что он умрет от овечьей оспы.
     Њежду  тем  все путешественники, которых  Љандид встречал в придорожных
кабачках, говорили ему:
     -- Њы едем в Џариж.
     ‚сеобщее стремление в столицу возбудило в нем наконец желание поглЯдеть
на  нее, тем более  что длЯ этого почти не приходилось отклонЯтьсЯ от прЯмой
дороги на ‚енецию.
     Ћн въехал в город через предместье ‘ен-Њарсо, и ему  показалось, что он
попал в наихудшую из вестфальских деревушек.
     …два  Љандид   устроилсЯ  в  гостинице,  как  у  него  началось  легкое
недомогание  от  усталости.  ’ак  как все заметили,  что  у  него на  пальце
красуетсЯ огромный брильЯнт, а в экипаже лежит очень тЯжелаЯ шкатулка,  то к
нему сейчас же пришли  два  врача, которых  он не  звал,  несколько  близких
друзей, которые ни на минуту не оставлЯли его одного, и две свЯтоши, которые
разогревали ему бульон. Њартен сказал:
     --  џ  вспоминаю, что тоже заболел во времЯ моего первого пребываниЯ  в
Џариже. Ќо Я был очень беден, и около  менЯ не было ни друзей, ни свЯтош, ни
докторов, поэтому Я выздоровел.
     Њежду тем  с  помощью врачей и  кровопусканий Љандид расхворалсЯ  не на
шутку. Ћдин завсегдатай гостиницы очень любезно попросил у него денег в долг
под вексель с уплатою в будущей жизни. Љандид  отказал. ‘вЯтоши уверЯли, что
такова новаЯ мода;  Љандид ответил,  что  он совсем не модник.  Њартен хотел
выбросить  просителЯ  в окно.  Љлирик  поклЯлсЯ, что  Љандида  после  смерти
откажутсЯ  хоронить. Њартен поклЯлсЯ,  что он похоронит клирика, если тот не
отвЯжетсЯ. ђазгорелсЯ спор.  Њартен  взЯл  клирика  за  плечи  и  грубо  его
вытолкал. Џроизошел большой скандал, и был составлен протокол.
     Љандид выздоровел, а пока он выздоравливал, у него собиралась за ужином
славнаЯ  компаниЯ. ‚елась крупнаЯ игра. Љандид очень  удивлЯлсЯ, что к  нему
никогда не шли тузы, но Њартена это нисколько не удивлЯло.
     ‘реди гостей Љандида был аббатик из Џеригора, из того сорта хлопотунов,
веселых,   услужливых,   беззастенчивых,  ласковых,   сговорчивых,   которые
подстерегают  проезжих  иностранцев, рассказывают  им  столичные  сплетни  и
предлагают развлечениЯ на любую цену. Ђббатик  прежде всего  повел Љандида и
Њартена в театр. ’ам играли новую трагедию. Љандид сидел рЯдом с несколькими
остроумцами,   что  не   помешало  ему  плакать  над  сценами,   превосходно
сыгранными. Ћдин из этих умников сказал ему в антракте:
     -- ‚ы напрасно плачете: эта актриса очень  плоха, актер, который играет
с  нею,  и  того  хуже, а пьеса  еще хуже актеров. Ђвтор  ни слова  не знает
по-арабски, между тем действие происходит в Ђравии; кроме того, этот человек
не верит  во  врожденные  идеи.  џ  принесу  вам  завтра  несколько  брошюр,
направленных против него.
     -- Ђ  сколько  всего театральных пьес  во  ”ранции?  --  спросил Љандид
аббата.
     -- ’ысЯч пЯть-шесть, -- ответил тот.
     -- ќто много, -- сказал Љандид. -- Ђ сколько из них хороших?
     -- ЏЯтнадцать-шестнадцать, -- ответил тот.
     -- ќто много, -- сказал Њартен.
     Љандид   осталсЯ  очень  доволен  актрисою,  котораЯ   играла  королеву
…лизавету в одной довольно плоской трагедии, еще удержавшейсЯ в репертуаре.
     -- ќта актриса, -- сказал он Њартену, -- мне очень нравитсЯ, в ней есть
какое-то сходство с Љунигундой. Њне хотелось бы познакомитьсЯ с нею.
     Ђббат из Џеригора предложил ввести его к ней в дом. Љандид, воспитанный
в ѓермании, спросил, какой  соблюдаетсЯ этикет и  как обходЯтсЯ во ”ранции с
английскими королевами.
     -- ќто как где, -- сказал аббат. -- ‚ провинции их водЯт в кабачки, а в
Џариже боготворЯт, пока они красивы, и отвозЯт на свалку, когда они умирают.
     -- Љоролев на свалку? -- удивилсЯ Љандид.
     -- „а, -- сказал Њартен,  -- господин аббат прав. џ был в Џариже, когда
госпожа  Њонима перешла, как говоритсЯ, из этого мира в  иной; ей отказали в
том,  что эти  господа называют  "посмертными почестЯми", то  есть  в  праве
истлевать  на скверном кладбище, где хоронЯт  всех плутов  с окрестных улиц.
’оварищи  по  сцене погребли  ее отдельно на углу  Ѓургонской улицы.  „олжно
быть, она была очень опечалена этим, у нее были такие возвышенные чувства.
     -- ‘ ней поступили крайне неучтиво, -- сказал Љандид.
     -- —его вы хотите? --  сказал Њартен. -- ’аковы эти господа. ‚ообразите
самые немыслимые  противоречиЯ  и  несообразности  --  и  вы  найдете  их  в
правительстве, в судах, в церкви, в зрелищах этой веселой нации.
     -- Џравда ли, что парижане всегда смеютсЯ? -- спросил Љандид.
     --  „а,  -- сказал аббат, -- но это смех от  злости. ‡десь жалуютсЯ  на
все, покатываЯсь со смеху, и, хохоча, совершают гнусности.
     -- Љто, -- спросил  Љандид, -- этот жирный боров, который наговорил мне
столько дурного о пьесе, тронувшей менЯ до  слез, и об актерах,  доставивших
мае столько удовольствиЯ?
     -- ќто злоЯзычник, -- ответил аббат. --  Ћн  зарабатывает себе  на хлеб
тем, что бранит все пьесы, все  книги.  Ћн ненавидит удачливых  авторов, как
евнухи -- удачливых любовников; он из тех ползучих писак,  которые  питаютсЯ
Ядом и грЯзью; короче, он -- газетный пасквилЯнт.
     -- —то это такое -- газетный пасквилЯнт? -- спросил Љандид.
     -- ќто, -- сказал аббат, -- бумагомаратель, вроде ”рерона.
     ’ак рассуждали Љандид, Њартен и перигориец,  стоЯ на лестнице, во времЯ
театрального разъезда.
     -- •отЯ мне и не терпитсЯ вновь увидеть Љунигунду, -- сказал Љандид, --
Я все-таки поужинал бы с госпожою Љлерон, так Я ею восхищаюсь.
     Ђббат не был  вхож к госпоже Љлерон, котораЯ принимала только избранное
общество.
     -- Ћна  сегоднЯ занЯта,-- сказал  он, --  но  Я  буду счастлив, если вы
согласитесь поехать со мной к одной знатной  даме: там вы так узнаете Џариж,
как если бы прожили в нем четыре года.
     Љандид,  который был от природы любопытен,  согласилсЯ  пойти к  даме в
предместье ‘ент-Ћноре.  ’ам  играли  в  фараон: двенадцать  унылых  понтеров
держали  в руках  карты --  суетный реестр  их  несчастий.  –арило  глубокое
молчание,  лица  понтеров  были бледны,  озабоченно было  и  лицо банкомета.
•озЯйка  дома  сидела возле этого неумолимого  банкомета  и рысьими  глазами
следила за  тем, как гнут пароли: все попытки  сплутовать  она останавливала
решительно, но вежливо и  без раздражениЯ,  чтобы не растерЯть клиентов. ќта
дама именовала  себЯ маркизою де ЏаролиньЯк. …е пЯтнадцатилетнЯЯ дочь была в
числе понтеров  и  взглЯдом  указывала  матери  на мошенничества несчастных,
пытавшихсЯ смЯгчить жестокость судьбы.
     Ђббат-перигориец,  Љандид  и  Њартен   вошли;  никто  не  поднЯлсЯ,  не
поздоровалсЯ с ними, не взглЯнул на них; все были поглощены картами.
     -- ѓоспожа баронесса ’ундер-тен-’ронк была учтивее, -- сказал Љандид.
     ’ем  временем аббат  шепнул  что-то  на  ухо маркизе, та приподнЯлась и
приветствовала Љандида любезной улыбкой, а Њартена -- величественным кивком.
Ћна  указала  место  и  протЯнула  колоду  карт  Љандиду,  который  проиграл
пЯтьдесЯт тысЯч  франков  в  две тальи.  Џотом все весело поужинали,  весьма
удивлЯЯсь, однако,  тому,  что  Љандид не опечален  своим проигрышем;  лакеи
говорили между собою на своем лакейском Языке:
     -- „олжно быть, это какой-нибудь английский милорд.
     “жин был  похож  на  всЯкий  ужин  в  Џариже:  сначала молчание,  потом
неразборчивый  словесный гул, потом шутки,  большей частью несмешные, лживые
слухи, глупые рассуждениЯ, немного политики и много злословиЯ; говорили даже
о новых книгах.
     -- ‚ы  читали,  -- спросил аббат-перигориец, --  роман  господина ѓоша,
доктора богословиЯ?
     -- „а, --  ответил  один из гостей, -- но  так и не смог  его  одолеть.
Њного у нас нелепых писаний, но и все вместе  они не так  нелепы, как  книга
ѓоша, доктора богословиЯ; Я так пресытилсЯ этим потоком отвратительных книг,
которым нас затоплЯют, что пустилсЯ понтировать.
     -- Ђ заметки архидьЯкона ’..., что зы о них скажете? -- спросил аббат.
     -- Ђх,  --  сказала госпожа ЏаролиньЯк, -- он скучнейший из смертных! ‘
какой серьезностью преподносит  он то,  что и  так всем известно! Љак длинно
рассуждает о  том, о чем и походЯ говорить  не стоит!  Љак тупо  присваивает
себе чужое остроумие!  Љак  портит  все,  что  ему  удаетсЯ  украсть!  Љакое
отвращение  он мне внушает! Ќо впредь  он  уже не будет мне докучать: с менЯ
довольно и тех страниц архидьЯкона, которые Я прочла.
     ‡а столом оказалсЯ некий ученый, человек со  вкусом, -- он согласилсЯ с
мнением маркизы. Џотом заговорили о трагедии. •озЯйка спросила:
     -- Џочему иные трагедии можно смотреть, но невозможно читать?
     —еловек  со  вкусом объЯснил, что пьеса может быть занимательной  и при
этом не имеющей почти никаких литературных достоинств; он доказал в немногих
словах,  что недостаточно одного или двух положений, которые встречаютсЯ  во
всех романах и всегда подкупают зрителей, --  надо еще поразить новизной, не
отвращаЯ  странностью, подчас подниматьсЯ до высот  пафоса, всегда  сохранЯЯ
естественность,  знать  человеческое  сердце  и заставить его говорить, быть
большим  поэтом,  но  не  превращать  в  поэтов  действующих  лиц  пьесы,  в
совершенстве знать родной  Язык,  блюсти  его законы, хранить гармонию и  не
жертвовать смыслом ради рифмы.
     --  Љто  не соблюда