езуитов  в
Џарагвае, которых  обвинЯли  в том, что они поднЯли одну из  своих орд  близ
города ‘ан-‘акраменто против испанского и португальского королей.
     Љандид недаром  служил у болгар -- он показал генералу  маленькой армии
все  болгарские воинские  приемы с таким изЯществом, ловкостью, проворством,
живостью, легкостью, что ему сразу дали командовать ротой пехоты.
     € вот  он  --  капитан;  он  садитсЯ  на корабль  вместе с  Љунигундою,
старухою, двумЯ слугами и двумЯ андалузскими лошадьми, которые  принадлежали
великому инквизитору Џортугалии.
     ‚о  времЯ  этого переезда  они  много рассуждали  о  философии  бедного
Џанглоса.
     -- Њы  едем  в  Ќовый  ‘вет,  -- говорил Љандид,  --  и  в нем-то,  без
сомнениЯ, все хорошо; ведь невозможно не посетовать  на  телесные и душевные
страданиЯ, которые приходитсЯ претерпевать в нашей части света.
     -- џ  люблю  вас всем сердцем,  --  сказала  Љунигунда, -- но моЯ  душа
истомлена тем, что Я видела, тем, что испытала.
     -- ‚се  будет хорошо,  --  возразил Љандид. -- “же и море этого  нового
мира  лучше морей  нашей …вропы; оно спокойнее, и ветры постоЯннее. Љонечно,
Ќовый ‘вет -- самый лучший из возможных миров.
     -- „ай-то бог, -- сказала Љунигунда, -- но Я была так несчастна в нашем
прежнем мире, что мое сердце почти закрылось длЯ надежды.
     -- ‚ы жалуетесь,  -- сказала ей старуха.  -- “вы! Ќе испытали вы  таких
несчастий, как Я.
     Љунигунда  едва  удержалась  от  смеха,  таким забавным  показалось  ей
притЯзание  этой доброй  женщины  на  большие  несчастьЯ,  чем  те,  которые
претерпела она.
     -- “вы, -- сказала она  старухе, -- милаЯ моЯ, если вы по меньшей  мере
не  были изнасилованы двумЯ болгарами, если  не получили двух ударов ножом в
живот, если не  были разрушены два  ваших  замка, если не  были  зарезаны на
ваших  глазах две матери и  два отца, если  вы  не видели,  как  двух  ваших
любовников высекли во времЯ аутодафе, то Я не вижу, как вы можете заноситьсЯ
передо  мною.  Џрибавьте,  что  Я  родилась  баронессой  в семьдесЯт  втором
поколении, а служила кухаркой.
     -- ЃарышнЯ, -- отвечала старуха, -- вы не знаете моего происхождениЯ, а
если бы Я вам показала  мой зад,  вы бы так не говорили и переменили бы ваше
мнение.
     ќта речь до  чрезвычайности возбудила любопытство Љунигунды и  Љандида.
‘таруха рассказала им следующее.


        ѓ‹Ђ‚Ђ Ћ„€ЌЌЂ„–Ђ’Ђџ
     €сториЯ старухи

     -- Ќе всегда у менЯ  были глаза с такими красными веками, нос не всегда
сходилсЯ  с  подбородком, и не всегда Я была  служанкой.  џ дочь папы “рбана
„есЯтого и  кнЯгини Џалестрины. „о  четырнадцати лет Я воспитывалась в таком
дворце, которому  замок любого  из ваших немецких баронов  не годилсЯ бы и в
конюшни. Љаждое  мое  платье  стоило  больше,  чем  всЯ  роскошь  ‚естфалии.
ЉрасиваЯ, грациознаЯ,  богато  одареннаЯ  от природы,  Я  росла,  окруженнаЯ
удовольствиЯми, поклонением,  честолюбивыми  чаЯниЯми; уже Я внушала любовь,
моЯ грудь развивалась, и какаЯ грудь! ЃелаЯ,  крепкаЯ, совершеннаЯ по форме,
как у  ‚енеры Њедицейской! Ђ какие глаза! Љакие ресницы! Љакие черные брови!
Љаким огнем блистали  мои взоры, --  по словам наших  поэтов, они  затмевали
сверкание звезд.  †енщины,  которые  менЯ  одевали  и раздевали,  впадали  в
экстаз, разглЯдываЯ менЯ спереди и сзади, и все мужчины хотели бы быть на их
месте.
     џ  была обручена с владетельным  кнЯзем  Њасса-Љарара.  Љакой вельможа!
’акой  же  прекрасный,   как  Я,   мЯгкого  нрава,  исполненный  приЯтности,
блистающий умом и пылающий любовью. џ любила его, как  любЯт в первый раз, с
обожанием и самозабвением.
     ‚се  было  готово   к   свадьбе;  начались  дни   торжеств,  неслыханно
великолепных,  -- празднества,  конные  состЯзаниЯ, опера-буфф, беспрерывные
увеселениЯ; со  всех концов €талии Я получала сонеты, из которых ни  один не
был  сколько-нибудь  сносным.  “же  близилсЯ  миг моего счастьЯ, когда  одна
стараЯ маркиза, котораЯ  прежде  была любовницей  кнЯзЯ,  пригласила  его на
чашку шоколада; менее чем через два часа он умер в страшных судорогах. Ќо не
то еще ждало менЯ впереди. ЊоЯ мать, в отчаЯнии, хотЯ и не сравнимом с моим,
захотела хоть  на некоторое времЯ оставить столь гибельные места. “ нее было
прекрасное имение близ  ѓаэты; мы  сели на галеру, разукрашенную, как алтарь
свЯтого Џетра в  ђиме. Ќо  вот корсар  из ‘але  настигает нас  и  берет нашу
галеру на абордаж. Ќаши солдаты защищаютсЯ точь-в-точь как  папские солдаты:
они все падают на колени, бросают оружие и просЯт у корсара отпущение грехов
in articulo mortis.
     €х  тотчас  же раздели догола, как обезьЯн, так  же  как и мою мать,  и
женщин  из нашей свиты, и менЯ. “дивительно,  с какой ловкостью эти  господа
умеют  раздевать!  Ќо более  всего  поразило  менЯ  то,  что  они  всем  нам
засовывали  пальцы в такие  места, куда  мы, женщины, ставим только клистир.
ќта церемониЯ  показалась мне очень  странной: ведь всему дивишьсЯ, пока  не
побываешь за границей.  ‚скоре Я понЯла, что  это делаетсЯ  длЯ того,  чтобы
узнать,  не  спрЯтали  ли  мы   там  бриллианты;  это   обычай,  принЯтый  с
незапамЯтных  времен всеми  просвещенными  нациЯми,  которые  ведут  морскую
торговлю. џ узнала, что и благочестивые  мальтийские рыцари всегда поступали
так же, когда забирали  в плен турок  и  турчанок; это закон  международного
права, который никто никогда не оспаривал.
     Ќе стану распространЯтьсЯ о том, сколь тЯжело длЯ юной и знатной девицы
вдруг превратитьсЯ в невольницу, которую вместе с  матерью увозЯт в Њарокко;
вам должно быть понЯтно, что мы перенесли на  корабле корсара. ЊоЯ мать была
еще очень красива; дамы нашей  свиты, даже наши служанки,  обладали большими
прелестЯми, чем все африканские женщины, вместе взЯтые. —то касаетсЯ менЯ, Я
была  восхитительна  --  сама красота, само  очарование,  и к тому же Я была
девственницей; недолго  Я  оставалась  ею;  цветок,  который  сберегалсЯ длЯ
прекрасного  кнЯзЯ  Њасса-Љарара,  был  похищен  капитаном  корсаров.   ќтот
отвратительный  негр еще воображал, будто  оказывает мне большую честь.  —то
говорить,  кнЯгинЯ  Џалестрина  и  Я отличались,  должно  быть,  необычайной
выносливостью,  иначе не  выдержали бы всего, что пришлось нам  испытать  до
прибытиЯ  в Њарокко.  Ќо довольно об этом; это дела столь  обычные,  что  не
стоит на них останавливатьсЯ.
     Љогда  мы  прибыли  в Њарокко, там  текли  реки  крови.  “  каждого  из
пЯтидесЯти  сыновей  императора  Њулей-€змаила были свои  сторонники;  это и
Явилось причиной пЯтидесЯти  гражданских войн  черных против черных,  черных
против коричневых, коричневых  против коричневых,  мулатов против мулатов --
беспрерывнаЯ резнЯ на всем пространстве империи.
     Ќе  успели   мы  высадитьсЯ,  как  на  нас  напали  черные  из  партии,
враждовавшей с партией моего корсара, и  стали отнимать у него добычу. Џосле
бриллиантов и золота всего драгоценнее были мы. џ стала свидетельницей такой
битвы,  какой не увидишь под  небесами  вашей …вропы.  “ северных народов не
такаЯ горЯчаЯ кровь, ими не  владеет та бешенаЯ страсть к  женщинам, котораЯ
обычна в Ђфрике. Њожно подумать, что у европейцев  молоко в жилах, тогда как
у  жителей Ђтласских гор  и соседних стран не кровь, а купорос, огонь. —тобы
решить, кому  мы  достанемсЯ,  эти люди дрались с  неистовством  африканских
львов, тигров  и змей. Њавр схватил мою мать за правую  руку, помощник моего
капитана удерживал ее за  левую; мавританский солдат тЯнул ее  за одну ногу,
один  из  наших  пиратов --  за  другую. Џочти на  каждую из  наших  девушек
приходилось в эту минуту по четыре воина. Њой капитан прикрыл менЯ собою; он
размахивал  Ятаганом  и  убивал  всЯкого,  кто  осмеливалсЯ противитьсЯ  его
Ярости. ‚  конце концов  все  наши  итальЯнки, моЯ  мать в  том  числе, были
растерзаны,  изрублены,   перебиты  чудовищами,  которые  их  друг  у  друга
оспаривали. Џленники и те, которые их  пленили, -- солдаты, матросы, черные,
коричневые, белые, мулаты  и, наконец,  мой  капитан --  все были  убиты;  Я
лежала полумертваЯ под  этой грудой мертвецов.  Џодобные сцены  происходили,
как всем  известно, на пространстве более трехсот лье, но  при этом никто не
забывал пЯть раз в день помолитьсЯ, согласно установлению Њагомета.
     ‘ большим трудом выбралась Я из-под  окровавленных трупов и  дотащилась
до большого померанцевого дерева, которое росло неподалеку, на берегу ручьЯ.
џ свалилась  там от  усталости,  страха,  ужаса, отчаЯниЯ  и  голода. ‚скоре
изнеможение мое перешло в сон, который скорее был обмороком, нежели отдыхом.
     …ще Я была в этом состоЯнии слабости и бесчувственности, между жизнью и
смертью, когда почувствовала, что что-то на менЯ давит, что-то  движетсЯ  на
моем  теле.  џ  открыла  глаза  и  увидела  белого  человека  с  добродушною
физиономией,  который,  вздыхаЯ, бормотал  сквозь  зубы:  "Ња  che  sciagura
d'essere senza cogl"*!

     * Љакое несчастье, что менЯ оскопили! (итал.)


        ѓ‹Ђ‚Ђ „‚…ЌЂ„–Ђ’Ђџ
     Џродолжение злоключений старухи

     -- “дивленнаЯ и обрадованнаЯ тем,  что слышу Язык моего отечества, и не
менее пораженнаЯ словами этого  человека, Я ответила ему, что бывают большие
несчастьЯ,  нежели то,  на  которое он жаловалсЯ; Я рассказала ему в кратких
словах о перенесенных мною  ужасах и снова лишилась  чувств. Ћн отнес менЯ в
соседний дом,  уложил в  постель,  накормил, ухаживал за мной, утешал  менЯ,
ласкал, говорил, что  не видел женщины прекраснее и что никогда  еще  так не
сожалел о том, чего никто не мог ему возвратить.
     -- џ родилсЯ в Ќеаполе,  -- сказал он мне.  -- ’ам оскоплЯют каждый год
две-три  тысЯчи  детей;  одни  из них  умирают,  другие  приобретают  голос,
красивее женского,  третьи даже становЯтсЯ у кормила власти. Њне сделали эту
операцию превосходно, Я стал певцом в капелле кнЯгини Џалестрины.
     -- Њоей матери! -- воскликнула Я.
     -- ‚ашей матери?  --  воскликнул он, плача. -- ‡начит,  вы  та  кнЯжна,
которую  Я воспитывал  до шести  лет  и  котораЯ  уже  тогда  обещала  стать
красавицей?
     --  ќто  Я;  моЯ мать  лежит  в четырехстах шагах отсюда, изрубленнаЯ в
куски, под грудой трупов...
     џ  рассказала ему все,  что случилось со мной; он мне тоже поведал свои
приключениЯ.  џ узнала, что  он  был  послан  к марокканскому  королю  одной
христианской державой,  дабы  заключить с  этим монархом  договор,  согласно
которому  ему  доставлЯли бы порох, пушки и корабли длЯ уничтожениЯ торговли
других христиан.
     --  ЊоЯ  миссиЯ исполнена, -- сказал этот честный евнух, --  Я сЯду  на
корабль в ‘еуте и отвезу вас в €талию. Ња che sciagura d'essere senza cogl!
     џ  поблагодарила его со слезами умилениЯ, но, вместо того чтобы отвезти
в  €талию, он  отправил менЯ в Ђлжир и продал бею этого краЯ. …два бей успел
менЯ купить,  как  чума,  обошедшаЯ Ђфрику, Ђзию и …вропу,  со  всей Яростью
разразилась в Ђлжире.  ‚ы  видели землетрЯсение,  но, барышнЯ, вы никогда не
видели чумы.
     -- Ќикогда, -- подтвердила баронесса.
     -- …сли бы вы видели ее, -- сказала старуха, -- вы признали бы, что это
не чета какому-то землетрЯсению. —ума  часто посещает Ђфрику. џ заболела ею.
Џредставьте себе, каково это  длЯ дочери папы, пЯтнадцати лет от роду,  -- в
течение   трех  месЯцев   испытать   бедность,   рабство,   почти  ежедневно
подвергатьсЯ насилию, увидеть свою мать изрубленной в куски, пережить голод,
войну и умереть от чумы в Ђлжире!  ‚прочем,  Я-то выжила, но и мой евнух,  и
бей, и почти весь алжирский сераль вымерли.
     Љогда свирепость этой ужасной немочи поутихла, невольниц беЯ продали. џ
стала собственностью купца, который отвез менЯ в ’унис и  там продал другому
купцу, который  перепродал  менЯ в  ’риполи;  из ’риполи  Я была  продана  в
Ђлександрию,  из  Ђлександрии  в  ‘мирну,  из  ‘мирны  в  Љонстантинополь. џ
досталась, наконец, Янычарскому are, который вскоре был послан защищать Ђзов
против осаждавших его русских.
     Ђга,  который любил радости  жизни,  взЯл с собою  весь свой сераль; он
поместил  нас в  маленькой крепости на Њеотийском болоте, где мы  находились
под стражей  двух  черных евнухов и  двадцати  солдат. ђусских  убили  очень
много,  но  они сторицей отплатили за это. Ђзов  был  предан огню и мечу; не
щадили ни женщин, ни  детей, ни  стариков; держалась  только наша  маленькаЯ
крепость; неприЯтель решил взЯть нас измором. „вадцать  Янычар  поклЯлись не
сдаватьсЯ. Њуки голода довели их до того, что, не желаЯ нарушать клЯтву, они
принуждены были съесть двух евнухов. Ќаконец через несколько дней они решили
взЯтьсЯ  за женщин. ‘ нами  был очень благочестивый и сострадательный  имам,
который произнес прекрасную проповедь, убеждаЯ их не убивать нас.
     -- Ћтрежьте, -- сказал он,  -- только по половине зада у каждой из этих
дам:  у  вас  будет отличное жаркое. …сли положение  не  изменитсЯ, то через
несколько дней вы сможете пополнить ваши запасы; небо будет  милостиво к вам
за столь человеколюбивый поступок и придет к вам на помощь.
     Ћн  был очень красноречив;  он  убедил их;  они проделали над нами  эту
ужасную  операцию;  имам  приложил  к  нашим  ранам  тот  бальзам,   который
применЯют, когда  над  детьми  производЯт обрЯд  обрезаниЯ; мы все  были при
смерти.
     …два Янычары кончили  свой обед, которым  мы их  снабдили,  как Явились
русские  на  плоскодонных  лодках;  ни  один  Янычар  не спассЯ. ђусские  не
обратили  никакого вниманиЯ на положение, в котором  мы находились. ‚прочем,
везде  есть  французские  хирурги;  один из них,  очень  искусный, заботливо
занЯлсЯ нами и вылечил нас. џ никогда не забуду, что, когда мои раны зажили,
он объЯснилсЯ мне в любви. Џравда, он всем нам объЯснилсЯ в любви, чтобы нас
утешить; при этом он  уверЯл нас, что мы не исключение, что подобные  случаи
уже происходили иногда при осадах и что таков закон войны.
     Љак  только  Я и мои подруги смогли  ходить, нас  отправили в Њоскву; Я
досталась  одному  боЯрину,  у  которого  работала  садовницей  и  ежедневно
получала до двадцати ударов кнутом; но  через  два года этот боЯрин сам  был
колесован  вместе с тридцатью  другими  из-за какой-то  придворной смуты.  џ
воспользовалась  этим  случаем и убежала; Я прошла всю ђоссию;  долгое времЯ
была  служанкой в кабачке в ђиге,  потом в ђостоке, в ‚еймаре, в ‹ейпциге, в
Љасселе, в “трехте, в ‹ейдене, в ѓааге, в ђоттердаме; Я состарилась в нищете
и  позоре,  имеЯ  только половину зада, всегда вспоминаЯ,  что Я дочь  папы;
сотни раз Я хотела покончить с  собой, но Я все еще люблю жизнь. ќта нелепаЯ
слабость, может  быть, один из самых роковых наших недостатков: ведь  ничего
не может  быть глупее,  чем желание беспрерывно  нести ношу, которую хочетсЯ
сбросить  на  землю;  быть в  ужасе от  своего существованиЯ и влачить  его;
словом, ласкать пожирающую нас змею, пока она не изгложет нашего сердца.
     џ видела в странах, где судьба заставлЯла менЯ скитатьсЯ, и в кабачках,
где  Я  служила, несчетное число людей, которым  была тЯгостна их  жизнь, но
всего  двенадцать из них добровольно  положили конец своим бедствиЯм -- трое
негров, четверо  англичан, четверо женевцев  и  один немецкий  профессор  по
имени ђобек. Љончила Я тем, что поступила в услужение к  еврею дом-€ссахару;
он приставил менЯ к вам, моЯ прелестнаЯ барышнЯ, Я привЯзалась к вам, и ваши
приключениЯ стали занимать менЯ больше, нежели мои собственные. џ никогда не
начала бы рассказывать  вам о своих несчастьЯх, если бы вы менЯ не задели за
живое и если бы не было обычаЯ рассказывать на корабле разные истории, чтобы
скоротать времЯ.  „а, барышнЯ, у  менЯ немалый опыт, Я знаю  свет; доставьте
себе удовольствие, расспросите пассажиров,  пусть каждый расскажет  вам свою
историю; и если найдетсЯ из них хоть один, который не проклинал бы частенько
свою  жизнь,  который не  говорил бы  самому себе, что  он  несчастнейший из
людей, тогда утопите менЯ в море.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ€ЌЂ„–Ђ’Ђџ
     Љак Љандид был принужден разлучитьсЯ
     с Љунигундой и со старухой

     ЏрекраснаЯ  Љунигунда,  выслушав  историю  старухи,  осыпала  ее  всеми
любезностЯми,  какие  приличествуют  особе  столь  высокого происхождениЯ  и
достоинства. Ћна согласилась с  ее предложением и  убедила  всех  пассажиров
рассказать  ей  поочередно свои  приключениЯ.  €  тогда  Љандид  и Љунигунда
увидели, что старуха была права.
     -- Ћчень  жаль,  --  говорил  Љандид, -- что  мудрый  Џанглос,  вопреки
обычаю, был  повешен во времЯ аутодафе; он изрек бы нам удивительные слова о
физическом и нравственном зле, которые царЯт на  земле и на море,  и у  менЯ
хватило бы смелости почтительно сделать ему несколько возражений.
     Ђ пока каждый рассказывал  свою историю, корабль плыл все дальше, и вот
они  уже  в Ѓуэнос-Ђйресе.  Љунигунда,  капитан  Љандид и  старуха  пошли  к
губернатору                           дону                          ”ернандо
д'€бараа-а-”игеора-и-Њаскаренес-и-‹ампурдос-и-‘уса. ќтот  вельможа отличалсЯ
необыкновенной надменностью, как и подобает человеку, носЯщему столько имен.
Ћн  говорил с  людьми так  высокомерно,  так  задирал  нос,  так безжалостно
повышал голос, принимал  такой  внушительный тон и такую  горделивую осанку,
что  у  всЯкого,  кто  имел  с  ним  дело,  возникало  сильнейшее  искушение
поколотить  его.  †енщин  он   любил  неистово.   Љунигунда  ему  показалась
прекраснее всех, когда-либо им виденных. Џервым делом он спросил, не жена ли
она капитана. ’он, которым был задан этот  вопрос, встревожил Љандида. Ћн не
осмелилсЯ  сказать, что она его жена, потому что Љунигунда ею не  была, но и
назвать ее сестрой он тем более не смел; хотЯ эта невиннаЯ ложь некогда была
очень в ходу у древних, да и в наше времЯ может  быть полезною, но его  душа
была слишком чиста, чтобы изменить истине.
     -- „евица Љунигунда, -- сказал  он,  --  согласилась оказать мне  честь
выйти за менЯ, и  мы умолЯем ваше  превосходительство дать нам  на  это ваше
благосклонное разрешение.
     „он  ”ернандо д'€бараа-и-”игеора-и-Њаскаренес-и-‹ампурдос-и-‘уса горько
улыбнулсЯ, шевельнув усами,  и  приказал  капитану Љандиду  произвести смотр
своей роте. Љандид повиновалсЯ; губернатор осталсЯ с Љунигундою... Ћн открыл
ей свою страсть и объЯвил, что завтра женитсЯ на ней в церкви или как-нибудь
иначе, до того он очарован ее прелестЯми.
     Љунигунда   попросила   у   него   четверть   часа,   чтобы   подумать,
посоветоватьсЯ со старухою и на что-то решитьсЯ.
     ‘таруха сказала Љунигунде:
     --  ЃарышнЯ, у вас семьдесЯт два поколениЯ предков и ни гроша за душой.
Ќичто не препЯтствует  вам стать женою  самого влиЯтельного человека во всей
ћжной Ђмерике, у которого  к тому же такие великолепные  усы. ‘  какой стати
вам  хранить  верность,  невзираЯ  на  все  превратности  судьбы?  ‚ы   были
изнасилованы  болгарами;  еврей и  инквизитор пользовались вашими милостЯми.
ЌесчастьЯ дают людЯм известные права. Џризнаюсь, будь Я на вашем месте, Я не
задумалась бы  выйти за губернатора и  помогла  бы капитану Љандиду  сделать
карьеру.
     Џока  старуха  говорила,  выказываЯ  благоразумие,  даруемое  годами  и
опытом, в гавань вошел маленький корабль; на нем были алькальд и альгвасилы,
и вот что случилось дальше.
     ‘таруха верно  угадала, что это нечистый на руку кордельер украл деньги
и драгоценности  Љунигуиды в  городе Ѓадахосе,  куда она поспешно  бежала  с
Љандидом. ќтот монах захотел продать несколько камней ювелиру. Љупец признал
в  них собственность  великого  инквизитора. Љордельер,  перед тем  как  его
повесили, призналсЯ, что он  их украл, описал тех, кого обворовал, и указал,
куда  они  поехали.  Ћ  бегстве Љунигунды и Љандида  было  уже известно.  €х
проследили  до Љадикса; затем послали, не терЯЯ времени, корабль в погоню за
ними. € вот  корабль  был уже в гавани Ѓуэнос-Ђйреса. ђаспространилсЯ  слух,
что алькальд скоро сойдет на берег и что он ищет убийц великого инквизитора.
ЃлагоразумнаЯ старуха вмиг смекнула, что делать.
     -- ‚ы не сможете бежать, --  сказала она Љунигунде, --  да вам и нечего
боЯтьсЯ: не вы убили его преосвЯщенство; кроме  того, губернатор вас любит и
не позволит, чтобы с вами дурно обошлись. Ћставайтесь.
     Ћна поспешно идет к Љандиду.
     -- Ѓегите, -- говорит она ему, -- или через час вы будете сожжены.
     ЌельзЯ было  терЯть ни  минуты, но как  расстатьсЯ с Љунигундою  и куда
укрытьсЯ?


        ѓ‹Ђ‚Ђ —…’›ђЌЂ„–Ђ’Ђџ
     Љак были принЯты Љандид и Љакамбо
     парагвайскими иезуитами

     Љандид вывез из Љадикса одного из тех слуг, каких множество в €спании и
ее колониЯх.  ‚ жилах его была едва  четверть испанской крови; его отец  был
метис из ’укумана; сам он побывал и певчим в церковном  хоре,  и лакеем. …го
звали  Љакамбо, и он очень любил своего  хозЯина, потому что его хозЯин  был
очень добрый человек. Ћн проворно оседлал двух андалузских коней.
     -- …демте, господин, последуем совету старухи, бежим без оглЯдки.
     Љандид залилсЯ слезами.
     --  Ћ  моЯ  дорогаЯ Љунигунда!  ЏриходитсЯ покинуть  вас как  раз  в ту
минуту,  когда  губернатор  собираетсЯ  устроить  нашу  свадьбу.  Љунигунда,
заброшеннаЯ так далеко от родины, что с вами станетсЯ?
     --  Љак-нибудь да устроитсЯ, --  ответил Љакамбо.  --  †енщина нигде не
пропадет. ѓосподь о ней заботитсЯ. Ѓежим.
     --  Људа  ты  поведешь менЯ?  Људа мы  направимсЯ?  Љак  обойдемсЯ  без
Љунигунды? -- говорил Љандид.
     --  ЉлЯнусь  свЯтым €аковом  Љомпостельским,  -- сказал Љакамбо,  -- вы
собирались воевать против иезуитов, а теперь будете воевать вместе с ними; Я
неплохо  знаю  дорогу  и  проведу вас  в  их  государство;  они  будут  рады
заполучить  капитана,  который  прошел военную  выучку у болгар; вы сделаете
блестЯщую карьеру. Ќе нашли  счастьЯ в одном  месте, ищите в другом.  Љ тому
же, что может быть приЯтнее, чем видеть и делать что-то новое!
     -- ’ы, значит, уже бывал в Џарагвае? -- спросил Љандид.
     --  Ђ  как же! --  сказал Љакамбо.  --  џ был сторожем  в  Ђсунсионской
коллегии и знаю государство de los padres*, как улицы Љадикса.  “дивительное
у них государство! Ћно более  трехсот миль в диаметре; разделено на тридцать
провинций. Los padres владеют  там всем, а  народ ничем;  не  государство, а
образец разума и справедливости. —то касаетсЯ менЯ, то Я  в  восторге от los
padres: они здесь ведут войну против испанского  и португальского королей, а
в …вропе их же исповедуют; здесь убивают испанцев,  а в Њадриде им же даруют
место  в   раю.  Љак  тут  не  восхищатьсЯ!  ‚от  увидите,  вы   будете  там
счастливейшим из  людей.  Љак  обрадуютсЯ los padres, когда  у них  поЯвитсЯ
капитан, знающий болгарскую службу!

     * ‘вЯтых втцов (исп.).

     Љогда  они  подъехали к  первой  заставе,  Љакамбо  сказал  подошедшему
часовому, что капитан желает  переговорить  с комендантом.  Џошли  известить
караульного начальника. Џарагвайский офицер  проворно побежал к коменданту и
доложил о вновь  прибывших.  ‘начала Љандида и  Љакамбо  обезоружили,  потом
отобрали  у них  андалузских  коней.  „вух иностранцев  провели между  двумЯ
шеренгами  солдат;  комендант  ждал   их;  на   нем  была  трехрогаЯ  шлЯпа,
подвЯзаннаЯ рЯса, шпага на боку, в руке  эспонтон. Ћн  подал знак; тотчас же
двадцать  пЯть солдат  окружают наших  путешественников. ‘ержант говорит им,
что  надо подождать,  что комендант  не  может  вести с ними переговоры, что
преподобный отец провинциал запрещает говорить с испанцами иначе, как только
в его присутствии, и не позволЯет им оставатьсЯ более трех часов в стране.
     -- Ђ где же преподобный отец провинциал? -- спросил Љакамбо.
     -- Ћн принимает парад после обедни, -- ответил сержант, -- и вы сможете
поцеловать его шпоры только через три часа.
     --  Ќо  господин  капитан умирает  от голода,  да и  Я тоже, --  сказал
Љакамбо.  -- Ћн вовсе не испанец,  он немец;  нельзЯ ли  нам позавтракать до
прибытиЯ его преподобиЯ?
     ‘ержант тотчас же передал эти слова коменданту.
     --  ‘лава богу! -- воскликнул  этот  сеньор.  -- …сли он  немец, Я имею
право беседовать с ним; пусть его отведут в мой шалаш.
     Љандида  немедленно отвели в  беседку  из зелени, украшенную  красивыми
колоннами золотисто-зеленого мрамора  и вольерами, в которых летали попугаи,
колибри  и все  самые  редкостные  птицы. ‚ золотых  чашах  был  приготовлен
превосходный  завтрак;  когда парагвайцы сели посреди  полЯ,  на солнцепеке,
есть маис из деревЯнных чашек, преподобный отец комендант вошел в беседку.
     Ћн  был молод и очень красив -- полный, белолицый,  румЯный,  с  высоко
поднЯтыми бровЯми,  с быстрым взглЯдом,  с розовыми ушами, с алыми губами, с
гордым видом, -- но гордость эта была не испанского или иезуитского образца.
Љандиду и Љакамбо вернули  отобранное у них оружие, так же как и андалузских
коней. Љакамбо  задал  им  овса у беседки и  не спускал с них глаз, опасаЯсь
неожиданностей. Љандид  сначала поцеловал  край одежды коменданта, потом они
сели за стол.
     -- €так, вы -- немец? -- спросил иезуит по-немецки.
     -- „а, преподобный отец, -- сказал Љандид.
     Ћба,  произносЯ  эти слова,  смотрели  друг  на  друга  с  чрезвычайным
удивлением и волнением, которого не могли скрыть.
     -- ‚ы из какой части ѓермании? -- спросил иезуит.
     --  €з грЯзной  ‚естфалии,  -- сказал  Љандид. --  џ  родилсЯ  в  замке
’ундер-тен-’ронк.
     -- Ћ небо! ‚озможно ли? -- воскликнул комендант.
     -- Љакое чудо! -- воскликнул Љандид.
     -- ќто вы? -- спросил комендант.
     -- ќто невероЯтно! -- сказал Љандид.
     Ћни бросаютсЯ один к другому, обнимаютсЯ, проливаЯ ручьи слез.
     --  Љак!  ќто  вы,  преподобный  отец?  ‚ы, брат  Љунигунды! ‚ы, убитый
болгарами! ‚ы, сын господина барона! ‚ы, парагвайский иезуит! Ќадо признать,
что  этот мир удивительно устроен. Ћ Џанглос,  Џанглос! Љак бы вы были рады,
если бы не были повешены.
     Љомендант велел уйти неграм-невольникам и парагвайцам, которые подавали
питье в  кубках  из горного хрусталЯ. Ћн  тысЯчу  раз  возблагодарил  бога и
свЯтого €гнатиЯ; он сжимал Љандида в объЯтиЯх; их лица были орошены слезами.
     -- ‚ы  будете  еще  более  удивлены и растроганы, --  сказал Љандид, --
когда услышите, что ваша сестра, котораЯ, как вы думаете, зарезана,  госпожа
Љунигунда, благополучно здравствует.
     -- ѓде?
     -- Ќеподалеку от вас, у губернатора в Ѓуэнос-Ђйресе; а Я прибыл в Ќовый
‘вет, чтобы воевать с вами.
     ‚се, что  они рассказывали друг  другу  в  течение этой долгой  беседы,
несказанно  дивило их.  €х  души  говорили  их  устами,  внимали  их  ушами,
светились  у  них  в  глазах.  ’ак  как  они  были  немцы,  то,  в  ожидании
преподобного отца провинциала, они не спешили выйти  из-за  стола; и вот что
рассказал комендант своему дорогому Љандиду.


        ѓ‹Ђ‚Ђ Џџ’ЌЂ„–Ђ’Ђџ
     Љак Љандид убил брата своей дорогой Љунигунды

     -- ‚сю жизнь Я буду помнить ужасный день, когда при мне убили моих отца
и мать и  обесчестили  сестру. Џосле ухода болгар мою  обожаемую  сестру так
нигде  и  не  нашли;  мать,  отца,  менЯ,  двух  служанок  и трех  маленьких
зарезанных  мальчиков  положили на  тележку  и отправили  длЯ  погребениЯ  в
иезуитскую  часовню, в двух милЯх  от замка моих предков. €езуит окропил нас
свЯтой водою; она  была страшно солона; несколько капель попало мне в глаза;
патер  заметил, что веки  мои  дрогнули;  он  положил  руку на  мое сердце и
почувствовал, что оно бьетсЯ; менЯ привели в сознание, и  через три недели Я
выздоровел. ‚ы знаете, мой дорогой Љандид, как Я был красив; Я сделалсЯ  еще
красивее;  поэтому преподобный отец Љруст, тамошний настоЯтель, воспылал  ко
мне самой нежной дружбой; он сделал менЯ послушником, и немного спустЯ Я был
послан в ђим. Ћтцу генералу нужен был новый  набор  молодых иезуитов-немцев.
Џравители   ЏарагваЯ   не   желали  испанских   иезуитов,  они  предпочитали
иностранных,  надеЯсь, что те  будут покладистее.  Џреподобный отец  генерал
рассудил,  что Я  подхожу  длЯ работы на  этом винограднике. Ќас отправилось
трое: полЯк, тиролец и Я.  Џо приезде Я  был удостоен сана иподьЯкона и чина
лейтенанта; теперь  Я полковник и свЯщенник. Њы мужественно  встретим войско
испанского королЯ. ђучаюсь, что они  будут разбиты  и  отлучены.  Џровидение
посылает вас  сюда, чтобы  нам помочь.  Ќо правда  ли  это,  что моЯ дорогаЯ
сестра Љунигунда находитсЯ по соседству, у губернатора Ѓуэнос-Ђйреса?
     Љандид  клЯтвенно заверил  его, что так  оно  и  есть.  Ћни  оба  опЯть
расплакались. Ѓарон без конца обнимал Љандида; он  называл его своим братом,
своим спасителем.
     -- Ђх,  может  быть, -- сказал он ему, -- мы вместе с вами, мой дорогой
Љандид, войдем победителЯми в город и освободим мою сестру Љунигунду.
     -- ќто предел моих желаний,  -- сказал Љандид, -- потому что Я надеЯлсЯ
и надеюсь женитьсЯ на ней.
     -- ‚ы нахал! -- отвечал барон. -- Љак у вас хватает бесстыдства мечтать
о браке с моей сестрой, котораЯ насчитывает семьдесЯт два поколениЯ предков?
€ вы еще имеете наглость рассказывать мне о столь дерзком плане!
     Љандид, ошеломленный этой речью, отвечал ему:
     --  Џреподобный  отец,  все  поколениЯ в мире  ничего  тут поделать  не
смогут; Я  вырвал вашу  сестру из  рук  евреЯ и инквизитора,  она многим мне
обЯзана и хочет вступить со мною в брак. “читель Џанглос всегда говорил мне,
что люди равны, и, конечно, Я женюсь на ней.
     -- ќто мы посмотрим, негодЯй! -- сказал иезуит барон ’ундер-тен-’ронк и
ударил  Љандида шпагою плашмЯ по лицу. Љандид мигом выхватывает свою шпагу и
погружает ее до рукоЯтки в живот барона-иезуита;  но, вытащив ее оттуда, всю
покрытую кровью, он принЯлсЯ плакать.
     -- Ћ боже мой! -- сказал он.  -- џ убил моего прежнего господина, моего
друга,  моего брата.  џ  добрейший человек на свете и тем не менее уже  убил
троих; из этих троих -- двое свЯщенники.
     ’ут прибежал Љакамбо, стоЯвший на страже у дверей беседки.
     -- Ќам остаетсЯ дорого продать свою жизнь,  -- сказал ему его господин.
-- Љонечно, в беседку сейчас войдут. Ќадо умереть с оружием в руках.
     Љакамбо, который побывал в разных  переделках, нисколько не растерЯлсЯ;
он  схватил  иезуитскую  рЯсу  барона,  надел ее на Љандида,  дал ему  шлЯпу
умершего и подсадил на лошадь. ‚се это было сделано во мгновение ока.
     -- †ивее, сударь, все примут вас за иезуита,  который едет с приказами,
и мы переправимсЯ через границу прежде, чем за нами погонЯтсЯ.
     ‘ этими словами он помчалсЯ, крича по-испански:
     -- „орогу, дорогу преподобному отцу полковнику!


        ѓ‹Ђ‚Ђ …‘’ЌЂ„–Ђ’Ђџ
     —то произошло у двух путешественников
     с двумЯ девушками, двумЯ обезьЯнами,
     дикарЯми, зовущимисЯ орельонами

     Љандид и его слуга уже были по ту сторону границы, а в лагере еще никто
не знал о смерти немецкого иезуита. Џредусмотрительный Љакамбо позаботилсЯ о
том,  чтобы  наполнить  корзину  хлебом,  шоколадом,  ветчиной,  фруктами  и
сосудами  с вином. Ќа  своих андалузских конЯх они углубились  в неизвестную
страну, но  не  обнаружили  там  ни одной  дороги.  Ќаконец прекрасный  луг,
прорезанный  ручейками, представилсЯ  им.  Ќаши  путники  пустили лошадей на
траву.  Љакамбо  предложил  своему  господину поесть  и показал ему  в  этом
пример.
     -- Љак ты хочешь, -- сказал Љандид, -- чтобы Я ел ветчину, когда Я убил
сына моего господина барона и к тому же чувствую, что осужден больше никогда
не видеть прекрасной  Љунигунды? ‡ачем  длить мои несчастные  дни, если  мне
придетсЯ влачить  их в  разлуке с нею, в угрызениЯх совести и в отчаЯнии?  €
что скажет "‚естник ’реву"?
     ’ак говорил  Љандид, отправлЯЯ в рот кусок за куском.  ‘олнце садилось.
€здалека до путников донеслись женские  крики. Ћни  не могли разобрать, были
то  крики  скорби  или  радости,   но   оба  стремительно  вскочили,  полные
беспокойства  и  тревоги, всегда  порождаемых  в нас незнакомой  местностью.
Ћказалось,  что  это  вскрикивали  две  совершенно  голые  девушки,  которые
стремительно бежали по обочине луга, меж тем как две обезьЯны, преследуЯ их,
кусали их за Ягодицы. Љандиду стало жаль девушек; у болгар он научилсЯ метко
стрелЯть и  мог сбить орешек с куста, не задев ни единого листка. Ћн хватает
свое испанское двуствольное ружье, стрелЯет и убивает обезьЯн.
     --  ‘лава  богу, дорогой Љакамбо, Я избавил от великой  опасности  этих
беднЯжек; если Я и согрешил, убив инквизитора и иезуита, то  теперь загладил
свой грех -- спас жизнь двум девушкам. Ћни, может статьсЯ, знатные девицы, и
тогда мое деЯние принесет нам большую пользу в этой стране.
     Ћн хотел сказать еще что-то, но слова замерли у него на губах, когда он
увидел, что девушки  нежно обнимают обезьЯн, проливают слезы над их телами и
наполнЯют окрестность горестными жалобами.
     -- ‚от не ожидал,  что у них такаЯ добраЯ душа, -- обратилсЯ он наконец
к Љакамбо.
     Ќо тот возразил ему:
     -- ‘лавное вы сделали дело, сударь, -- вы убили любовников этих девиц.
     -- €х  любовников! ‚озможно ли это?  ’ы смеешьсЯ надо мной, Љакамбо;  с
чего ты это взЯл?
     -- Њой  дорогой  господин, --  отвечал Љакамбо,  -- вас  постоЯнно  все
удивлЯет;  почему вам кажетсЯ  странным, что  в  некоторых странах  обезьЯны
пользуютсЯ благосклонностью женщин? ЋбезьЯна -- четверть мужчины,  как  Я --
четверть испанца.
     --  “вы,  --  отвечал Љандид, -- Я вспоминаю, что  слышал от  Џанглоса,
будто во времЯ оно подобные случаи бывали. Ћн рассказывал, что так поЯвились
на свет египаны, фавны, сатиры, которых собственными  глазами видели иные из
великих людей древности; но Я считал это баснЯми.
     -- ’еперь вы убедились, -- сказал Љакамбо, -- что это правда. ќтим, как
видите,  занимаютсЯ  особы,  даже не получившие  должного воспитаниЯ;  боюсь
только, как бы эти дамы не наделали нам хлопот.
     ќто   основательное  соображение  побудило   Љандида  оставить   луг  и
углубитьсЯ  в  лес.  ’ам  он  поужинал  с  Љакамбо;  и  оба  они,  проклинаЯ
португальского инквизитора, буэнос-айресского губернатора  и барона,  уснули
на  ложе из мха. Џроснувшись, они почувствовали, что  не могут пошевелитьсЯ;
дело в том, что девицы донесли на них местным жителЯм, орельонам, и те ночью
свЯзали наших путников  веревками из  древесной  коры. Љандид и Љакамбо были
окружены  полсотней  орельонов,  совершенно  голых,   вооруженных  стрелами,
палицами  и каменными топорами; одни  кипЯтили воду в большом котле,  другие
приготавливали вертелы, и все кричали:
     -- ќто иезуит, это иезуит! Ћтомстим и заодно  славно пообедаем.  ‘ъедим
иезуита, съедим иезуита!
     -- ѓоворил Я вам, мой дорогой господин, -- уныло сказал Љакамбо, -- что
эти девушки сыграют с нами скверную шутку!
     Љандид, заметив котлы и вертелы, вскричал:
     --  Ќас,  наверное,  изжарЯт  или  сварЯт. Ђх,  что  сказал бы  учитель
Џанглос, если  бы увидел, какова  природа  в естественном своем  виде! ‚се к
лучшему, пускай так, но, право, очень жестокий удел --  потерЯть Љунигунду и
попасть на вертел к орельонам.
     Љакамбо никогда не терЯл головы.
     --  Ќе отчаивайтесь,  --  сказал он опечаленному Љандиду, --  Я немного
понимаю Язык этого народа и поговорю с ними.
     --  Ќе забудьте, --  сказал Љандид,  -- внушить им, что варить людей --
бесчеловечно и совсем не по-христиански.
     -- ѓоспода,  -- сказал Љакамбо,  -- вы, конечно,  рассчитываете  съесть
сегоднЯ  иезуита;  это  очень  хорошо;  нет  ничего  справедливее,  чем  так
поступать  со  своими врагами. ‚  самом деле,  естественное  право  учит нас
убивать наших ближних,  и этот обычай распространен по  всей  земле.  Њы  не
пользуемсЯ правом их съедать лишь потому, что у нас довольно другой пищи; но
у  вас нет таких  запасов.  Ѓез  сомнениЯ,  лучше  съесть  врага, чем отдать
воронам и воронам плоды своей победы. Ќо, господа, не хотите  же  вы  съесть
ваших друзей. ‚ы собираетесь зажарить на вертеле иезуита, но ведь перед вами
ваш  защитник,  враг  ваших врагов,  и из него-то вы  предполагаете  сделать
жаркое! —то касаетсЯ менЯ, Я родилсЯ в  вашей стране; господин, которого  вы
видите, мой хозЯин и вовсе не иезуит; он только что убил иезуита и носит его
шкуру:  отсюда  ваша ошибка. Њожете проверить мои слова: возьмите эту  рЯсу,
отнесите  ее на  границу государства  log  padres и справьтесь, убил ли  мой
господин  иезуитского  офицера;  это не займет у вас много времени, и,  если
окажетсЯ,  что  Я  солгал,  вы нас съедите. Ќо  если  Я  сказал  правду,  вы
достаточно знаете принципы общественного права, обычаи и законы и  помилуете
нас.
     Ћрельоны нашли, что  его  речь разумна;  они отправили  двух старейшин,
чтобы те  поскорее разузнали истину. Џосланцы  исполнили их поручение весьма
толково  и  вскоре  возвратились   с  добрыми  вестЯми.  Ћрельоны  развЯзали
пленников, стали с ними  необычайно учтивы, предложили  им девушек, угостили
их лакомствами  и прохладительными  напитками  и проводили до границы своего
государства, весело крича
     -- Ћн не иезуит, он не иезуит!
     Љандид не переставал удивлЯтьсЯ причине своего избавлениЯ.
     -- Љакой народ, -- говорил он, -- какие люди, какие нравы! …сли бы Я не
имел  счастьЯ  проткнуть шпагой брата Љунигунды, Я  был бы съеден без всЯкой
пощады.  Ќо оказалось, что природа сама по себе вовсе не плоха, так  как эти
простые люди, вместо того чтобы менЯ съесть, оказали мне тысЯчу любезностей,
едва лишь узнали, что Я не иезуит.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ‘…ЊЌЂ„–Ђ’Ђџ
     Џрибытие Љандида и его слуги в страну
     ќльдорадо, и что они там увидели

     Љогда  они  были уже  за  пределами  земли  орельонов,  Љакамбо  сказал
Љандиду:
     -- ‚идите, это полушарие  ничуть  не лучше нашего;  послушайтесь  менЯ,
вернемсЯ поскорее в …вропу.
     -- Љак нам вернутьсЯ туда, -- сказал Љандид, -- и  куда? Ќа моей родине
болгары  и авары режут всех подрЯд,  в Џортугалии  менЯ сожгут,  а здесь  мы
ежеминутно рискуем  попасть  на вертел.  Ќо как решитьсЯ  оставить краЯ, где
живет Љунигунда?
     --  Џоедемте  через  Љайенну,  --  сказал  Љакамбо, --  там  мы  найдем
французов,  которые  бродЯт по всему  свету;  быть может, они  нам  помогут.
„олжен же ѓосподь сжалитьсЯ над нами.
     Ќелегко  было добратьсЯ  до Љайенны. Џоложим,  они  понимали,  в  каком
направлении надо  ехать;  но  горы,  реки, пропасти, разбойники,  дикари  --
повсюду их ждали устрашающие препЯтствиЯ. ‹ошади пали от усталости; провизиЯ
была  съедена; целый месЯц они питались дикими плодами. Ќаконец они достигли
маленькой  речки,  окаймленной  кокосовыми  пальмами, которые поддержали  их
жизнь и надежды.
     Љакамбо,  который всегда  давал такие же хорошие советы, как и старуха,
сказал Љандиду:
     --  Њы  не в силах  больше идти,  мы  довольно  отшагали; Я вижу пустой
челнок на реке, наполним его кокосовыми орехами,  сЯдем в него и поплывем по
течению. ђека  всегда ведет  к  какому-нибудь обитаемому месту. …сли  мы  не
найдем ничего приЯтного, то, по крайней мере, отыщем что-нибудь новое.
     -- …дем, -- сказал Љандид, -- и вручим себЯ Џровидению.
     Ћни проплыли несколько миль меж берегов, то цветущих,  то пустынных, то
пологих, то крутых. ђека  становилась все шире;  наконец она  потерЯлась под
сводом страшных скал,  вздымавшихсЯ  до  самого  неба.  Ќаши путешественники
решились, вверив себЯ волнам, пуститьсЯ под скалистый свод. ђека, стесненнаЯ
в  этом  месте, понесла их с  ужасающим шумом и быстротой. —ерез  сутки  они
вновь увидели дневной свет, но  их лодка разбилась о подводные камни;  целую
милю  пришлось  им перебиратьсЯ  со  скалы  на  скалу;  наконец  перед  ними
открылась  огромнаЯ  равнина,  окруженнаЯ  неприступными горами. ‡емлЯ  была
возделана так,  чтобы  радовать глаз и вместе  с  тем  приносить  плоды; все
полезное  сочеталось  с приЯтным; дороги  были  заполнены, вернее,  украшены
изЯщными экипажами из какого-то блестЯщего материала; в них сидели мужчины и
женщины  редкостной  красоты;  большие красные бараны влекли  эти  экипажи с
такой  резвостью, котораЯ превосходила прыть лучших коней Ђндалузии, ’етуана
и Њекнеса.
     -- ‚от, -- сказал Љандид, -- страна получше ‚естфалии.
     Ћни  с  Љакамбо остановились  у первой попавшейсЯ  им на пути  деревни.
„еревенские детишки  в лохмотьЯх из  золотой парчи  играли у околицы в шары.
Џришельцы  из другой  части света  с любопытством глЯдели на них; игральными
шарами  детЯм  служили  крупные, округлой  формы  камешки, желтые,  красные,
зеленые, излучавшие странный блеск. Џутешественникам пришло в голову поднЯть
с  земли несколько  таких круглЯшей;  это были  самородки  золота, изумруды,
рубины, из которых меньший был бы драгоценнейшим украшением трона Њогола.
     -- Ѓез сомнениЯ, -- сказал Љакамбо, -- это дети здешнего королЯ.
     ‚ эту минуту поЯвилсЯ сельский учитель и позвал детей в школу.
     -- ‚от, -- сказал Љандид, -- наставник королевской семьи.
     Њаленькие шалуны тотчас прервали игру, оставив на земле шарики и другие
свои  игрушки.  Љандид  поднимает  их, бежит  за  наставником  и почтительно
протЯгивает ему, объЯснЯЯ знаками, что их королевекие высочества забыли свои
драгоценные камни  и  золото. ‘ельский  учитель, улыбаЯсь, бросил  камни  на
землю, с большим удивлением взглЯнул на Љандида и продолжил свой путь.
     Џутешественники подобрали золото, рубины и изумруды.
     -- ѓде мы? -- вскричал Љандид. -- „олжно быть, королевским детЯм дали в
этой стране  на диво хорошее  в