араЯ моЯ знакомаЯ, Ѓет! Ћт всей души рад тебЯ видеть.
     ‘ этими словами он открыл дверцу кареты и помог арестованной выйти, но,
разглЯдев ее лицо, отпрЯнул вскричав.
     - ’ысЯча чертей! Љто же она такаЯ?
     ‚стревоженный этим вопросом, бейлиф не без волнениЯ крикнул:
     - —орт подери! Љем же она может быть, как не ќлизабет Љзри?
     - ‚от это - ќлизабет Љэри! - ответствовал привратник. - Ѓудь Я проклЯт,
это такаЯ же ќлизабет Љэри, как моЯ бабушка! ЏровалитьсЯ мне  сквозь  землю,
Ѓет Љэри Я знаю так, словно сам ее сделал!
     ’ут леди сочла уместным вмешатьсЯ и сказать бейлифу, что, поверь он  ей
сразу на слово, он бы избавил и себЯ и ее от многих хлопот.
     - Њожет, оно и так, - отвечал он, - но, ей богу, прежде чем мы  с  вами
расстанемсЯ, Я должен иметь еще какие-нибудь доказательства,  что  вы  -  не
она.
     - € они у вас будут на вашу беду, - заЯвила она.
     ‡атем нас на времЯ препроводили в сторожку привратника, где мы  послали
за бутылкой вина, а моЯ спутница  написала  адреса  двух  своих  приЯтельниц
ипопросила,  чтобы  Я  отправилсЯ  к  ним  и  уговорил  их  приехать  к  ней
немедленно. џ нашел их обеих в доме на Ѓридж-стрит, „рури-‹ейн,  и  так  как
они, по счастью, были не занЯты, то и отправились, не мешкаЯ, вместе со мной
в наемной карете, после того как Я  поведал  им  о  положении  дел,  которое
исполнило их надежды увидеть  бейлифа  посрамленным,  ибо  шлюхи  и  бейлифы
питают друг к другу такую же врожденную антипатию,  какаЯ  существует  между
мышами  и  кошками.  €  вот,  войдЯ  в  сторожку,   они   нежно   поцеловали
арестованную, называЯ ее Ќэнси “ильЯмс, и осведомились, давно ли ее  сцапали
и за что.  ‚торично  выслушав  рассказ  о  ее  приключении,  они  предложили
показать под присЯгой перед мировым судьей, что она не  та  особа,  чье  имЯ
упомЯнуто в приказе об аресте,  которую,  по-видимому,  все  они  знали;  но
бейлиф, убедившись к  тому  времени  в  своей  ошибке,  выразил  желание  не
причинЯть им такого беспокойства.
     - ‹еди, - сказал он, - никто не потерпел ущерба. ђазрешите угостить вас
еще бутылочкой, и мы расстанемсЯ друзьЯми.
     ќто предложение пришлось отнюдь не по вкусу товаркам,  и  мисс  “ильЯмс
спросила его, неужели он считает  ее  такой  дурой  и  воображает,  что  она
удовлетворитсЯ жалким стаканом кислого вина. ’ут привратник перебил ее  и  с
проклЯтьем заЯвил, что мало кому доводилось промочить глотку  таким  хорошим
вином.
     - Џусть так! - сказала она. - Ќо, будь оно  наилучшим  шампанским,  все
равно это не вознаграждение за понесенный  мною  ущерб  €  репутациЯ  моЯ  и
здоровье пострадали от того, что менЯ незаконно потащили в тюрьму.  ‚  таком
случае ни один невиновный человек не может  почитать  себЯ  в  безопасности,
если судебный чиновник вправе безнаказанно оскорблЯть и  притеснЯть  его  по
злобе, из личной мести или по ошибке. Ќо, слава богу,  Я  живу  под  защитой
закона, который не потерпит, чтобы такие обиды оставались безнаказанными,  и
мне хорошо известно, каким путем добитьсЯ удовлетворениЯ.
     Њистер ‚олчер (так звали бейлифа), убедившись, что имеет дело с особой,
которую не надуешь, стал очень мрачным и озабоченным и, подперев лоб  рукой,
погрузилсЯ в размышлениЯ, продолжавшиесЯ несколько минут, а  затем  выпустил
залп страшных проклЯтий против старой суки - так назвал он  нашу  квартирную
хозЯйку, - доставившей ему ложные сведениЯ. Џосле долгих пререканий и ругани
дело было передано на суд привратника, который, потребовав еще одну бутылку,
приговорил бейлифа к штрафу, заставив его  заплатить  за  выпитое  вино,  за
наемную карету и вознаградить истицу двумЯ гинеЯми. „еньги  были  тотчас  же
внесены. Њисс “ильЯмс подарила одну гинею обеим  свидетельницам  и,  положив
другую в карман, поехала со мною домой, оставив  бейлифа  сетовать  на  свою
потерю, хотЯ, в общем, он был доволен, что так  дешево  отделалсЯ,  ибо  эта
историЯ могла обойтись ему в  десЯть  раз  дороже  и  вдобавок  он  рисковал
лишитьсЯ места.
     ќта гинеЯ оказалась весьма своевременным подспорьем длЯ  нас,  дошедших
до крайней нужды, потому что еще до сего происшествиЯ Я либо  заложил,  либо
продал длЯ  поддержаниЯ  нашего  существованиЯ  шесть  моих  рубашек  и  все
костюмы,  за  исключением  бывшего  на  мне.  ‚озмущенные  поведением  нашей
квартирной хозЯйки,  мы  первым  делом  позаботились  о  подыскании  другого
помещениЯ, куда и перебрались на следующий день, намереваЯсь жить как  можно
более уединенно, пока не будет покончено с леченьем. Љогда мы  устроились  в
нашем новом жилище, Я попросил ее закончить повествование  об  ее  жизни,  к
которому она и приступила:
     “спех нашего опыта с судьей побудил нас  испробовать  ту  же  уловку  с
другими, и моЯ девственность была продана пЯть раз  с  большою  выгодой.  Ќо
недолго продолжалась жатва, потому что мое поведение получило огласку, и моЯ
руководительница покинула менЯ ради какой-то новой добычи.  ’огда  Я  нанЯла
квартиру близ —аринг-Љросс за две гинеи в неделю и стала открыто принимать у
себЯ гостей; но так как доходы мои были  слишком  невелики  по  сравнению  с
расходами, мне пришлось сократить последние и заключить  сделку  со  слугами
некоторых таверн, взЯвшимисЯ доставлЯть мне работу, если  Я  буду  делить  с
ними прибыль. € вот Я почти каждую ночь была занЯта с гостЯми, среди которых
подвергалась всЯческим унижениЯм,  оскорблениЯм  и  опасностЯм,  порождаемым
пьЯнством, грубостью и болезнЯми.
     ‘коль  печально  положение  куртизанки,  обЯзанной  умирЯть  и  сносить
бешенство,  дерзость  и  похоть  и  покорЯтьсЯ  им!  ’ак  как  мой  дух  был
недостаточно подчинен воле, а разговоры моих кавалеров не приходились мне по
вкусу, Я не могла преодолеть отвращение к моей профессии, которое отражалось
на моем, всегда омраченном, лице, и  вызывало  такую  досаду  у  этих  сынов
весельЯ и разгула, что частенько со мной обходились невыносимо и  с  позором
прогонЯли менЯ вниз. ‘луги из  таверн,  видЯ,  что  Я  не  могу  угодить  их
благодетелЯм, редко беспокоили менЯ приглашениЯми, и Я оказалась почти всеми
заброшенной. —тобы поддерживать свое  существование,  мне  пришлось  продать
часы, кольца, безделушки и лучшие мои платьЯ.
     Ћднажды вечером, когда Я  размышлЯла  в  одиночестве  о  грозившей  мне
нищете, менЯ вызвали - в дом свиданий, куда Я и отправилась  в  портшезе,  и
там  была  представлена  джентльмену  в  офицерском   мундире,   с   которым
превосходно поужинала, а затем, выпив полный бокал шампанского, легла спать.
Љогда на утро Я проснулась, мой кавалер  уже  встал,  и  Я,  откинув  полог,
увидела,  что  его  нет  в  комнате.  ќто  обстоЯтельство  привело  менЯ   в
замешательство, но так как он мог выйти по какой-нибудь надобности, Я добрый
час ждала его возвращениЯ, а затем в крайнем недоумении поднЯлась с  кровати
и позвонила. ‘луга, подойдЯ к двери, обнаружил, что она заперта, и  попросил
впустить его, а Я исполнила его просьбу, заметив  с  величайшим  изумлением,
что ключ торчит изнутри, как торчал он, когда мы ложились спать. …два успела
Я осведомитьсЯ, где капитан, как слуга, растерЯнно тараща глаза, воскликнул:
     - Љак, мадам! „а разве он не в постели?
     “бедившись, что его там нет, он бросилсЯ в смежный со  спальней  чулан,
где окно оказалось открытым. —ерез это окно  мошенник  взобралсЯ  на  стену,
откуда спрыгнул во двор и бежал,  предоставив  мне  уплатить  не  только  по
счету, но и за большую серебрЯную кружку и  чашу  длЯ  поссета,  которые  он
прихватил с собой. Ќет слов описать, в  какой  ужас  Я  пришла,  когда  менЯ
задержали как сообщницу вора, - ибо менЯ сочли сообщницей, - и  доставили  к
судье, который, принЯв мое смЯтение за доказательство виновности, приговорил
менЯ, после краткого допроса, к заключению в  Ѓрайдуэлл  и  посоветовал  как
единственное средство спасти жизнь выступить "свидетелем короны" и  обвинить
соучастника.
     ’ут Я решила, что небеснаЯ кара настигла  менЯ  и  жизненный  мой  путь
вскоре завершитсЯ позорной смертью. ќта мысль столь  глубоко  запала  мне  в
душу, что на несколько дней Я лишилась рассудка и думала, будто  нахожусь  в
аду, терзаемаЯ злыми духами; да и в  самом  деле,  не  нужно  было  обладать
непомерным воображением, чтобы могла зародитьсЯ такаЯ идеЯ: из всех мест  на
земле Ѓрайдуэлл больше всего соответствовал  тому  понЯтию,  какое  Я  давно
составила себе о преисподней. ‡десь Я не видела ничего, кроме бешенства, мук
и  кощунства,  не  слышала  ничего,  кроме  стонов,  проклЯтий,   ругани   и
богохульств.  ‚  этой  адской  среде  Я  находилась  под  властью   варвара,
налагавшего на менЯ обЯзанности, которые  Я  не  могла  выполнить,  и  затем
бесчеловечно подвергавшего менЯ наказанию за бессилие. —асто менЯ  секли  до
потери сознаниЯ и приводили в чувство ударами плети, а  пока  Я  лежала  без
памЯти, мои товарки по тюрьме растаскивали у менЯ все,  вплоть  до  чепчика,
башмаков и чулков; Я была лишена не только самых  необходимых  вещей,  но  и
пищи, и несчастное мое положение описать нельзЯ.  Ќикто  из  моих  знакомых,
уведомленных мною о моей беде, не оказал мне ни помощи, ни  вниманиЯ,  будто
бы потому, что Я была осуждена за кражу, а мой квартирный  хозЯин  отказалсЯ
выдать кое-какие мои платьЯ, за которыми  Я  послала,  так  как  Я  осталась
должна ему за неделю.
     ЏодавленнаЯ несчастьем, Я пришла в отчаЯнье и решила положить  конец  и
моим страданьЯм и моей жизни; с этой целью Я встала среди  ночи,  когда  все
вокруг менЯ, казалось, спали, и,  привЯзав  один  конец  носового  платка  к
большому крюку в потолке длЯ весов, на которых взвешивали пеньку, влезла  на
стул и, сделав на другом конце петлю, просунула в  нее  голову,  намереваЯсь
повеситьсЯ. Ќо не успела Я приладить узел,  как  менЯ  застигли  врасплох  и
удержали две женщины, которые все времЯ бодрствовали  и  догадались  о  моем
намерении. “тром арестованным объЯвили о  моем  покушении  и  наказали  менЯ
тридцатью ударами плети; боль, а также сознание неудачи  и  позор  отнЯли  у
менЯ рассудок и вызвали припадок  буйного  помешательства,  когда  Я  зубами
отдирала мЯсо от своих костей и  билась  головой  об  каменный  пол,  почему
принуждены были  приставить  ко  мне  сторожа,  чтобы  Я  не  причинила  еще
какого-нибудь вреда себе или другим. ќтот приступ  буйства  продолжалсЯ  три
днЯ, по истечении которых Я стала  тихой  и  угрюмой;  но  так  как  желание
покончить с собой еще не угасло, Я решила умереть голодной смертью и с  этой
целью отказывалась от всЯкой пищи. ’о ли потому, что никто  мне  в  этом  не
препЯтствовал, то ли по слабости моей натуры - не знаю, но  на  второй  день
поста  моЯ  решимость  значительно  ослабела,  а  муки  голода  стали  почти
нестерпимы.
     Џри таком критическом стечении обстоЯтельств в тюрьму  была  доставлена
одна леди, с которой Я завЯзала знакомство, когда жила с ѓорацио; в ту  пору
она занимала такое же положение, что и Я, но впоследствии,  поссорившись  со
своим любовником и не находЯ другого себе по вкусу, изменила образ  жизни  и
открыла свою собственную кофейню среди сотни других  в  „рари,  где  угощала
джентльменов кларетом, араком и полудюжиной отборных девиц, живших у  нее  в
доме. ќта услужливаЯ матрона, не позаботившись вознаградить некоего судью за
оказываемое ей потворство, предстала  перед  судом  трехмесЯчной  сессии  *,
вследствие чего ее стайка девиц рассеЯлась, а она сама  была  приговорена  к
заключению в Ѓрайдуэлл. ’ам она вскоре узнала о моем несчастье,  подошла  ко
мне и, выразив сочувствие, стала подробно расспрашивать о моей судьбе.  Џока
мы с ней вели беседу, ЯвилсЯ начальник и  сказал  мне,  что  человек,  из-за
которого Я пострадала, схвачен, что он призналсЯ  в  краже  и  снЯл  с  менЯ
всЯкие подозрениЯ в сообщничестве, а  потому  он,  начальник,  отдал  приказ
освободить менЯ, и с этой минуты Я свободна.
     ’акаЯ весть быстро прогнала все мысли о смерти и в одно мгновение столь
преобразила мое лицо, что миссис Љаплер (присутствовавшаЯ  при  этом  леди),
надеЯсь извлечь из менЯ пользу, весьма великодушно предложила снабдить  менЯ
необходимыми вещами и отвезти к себе домой, как только она уладит свои  дела
с судьЯми. “словиЯ ее заключались в том, что Я обЯзуюсь платить три гинеи  в
неделю за стол и квартиру, а из первых денег,  полученных  за  мои  объЯтьЯ,
будет вычтена умереннаЯ сумма за пользование теми  платьЯми  и  украшениЯми,
какие она мне предоставит. “словиЯ были жесткие, но их не  могла  отвергнуть
та, кого выбросили беспомощную и нищую в огромный мир, где у нее не было  ни
единого друга, который бы ее пожалел или пришел на помощь. Џоэтому Я принЯла
ее приглашение; через несколько часов она была отпущена на поруки  и  увезла
менЯ к себе домой в карете.
     Љ  тому  времени  Я  понЯла,  что  своим  сдержанным   и   высокомерным
обхождением отталкивала от себЯ поклонников, и постаралась  теперь  укротить
свой нрав, а внезапнаЯ  перемена  фортуны  столь  воодушевила  менЯ,  что  Я
поЯвлЯлась везде оживленнаЯ и привлекательнаЯ.  ЋбладаЯ  хорошим  голосом  и
преимуществами,  доставлЯемыми  образованием,  Я  выставлЯла  напоказ   свои
таланты и вскоре стала любимицей всех гостей. ’акой успех угрожал  гордой  и
ревнивой по натуре миссис Љаплер, которой несносна была  мысль  оказатьсЯ  в
тени;  поэтому  она  возвела  чувство  зависти  в  добродетель  и  принЯлась
нашептывать  посетителЯм,  что  Я  больна  дурной   болезнью.   ќтого   было
достаточно,  чтобы  погубить  мою   репутацию   и   положить   конец   моему
благополучию: все сторонились менЯ с Явным презрением и отвращением, и очень
скоро Я осталась в полном одиночестве.
     Ћтсутствие кавалеров повлекло за собой отсутствие денег длЯ расплаты  с
моей злобной хозЯйкой, котораЯ, умышленно открыв мне кредит  на  одиннадцать
фунтов, добилась приказа об аресте, и Я была арестована у нее в доме.  Љогда
ЯвилсЯ бейлиф, комната была полна гостей, но ни  у  кого  из  них  нехватило
состраданиЯ умилостивить мою преследовательницу, не говорЯ уже о том,  чтобы
уплатить  долг.  Ћни  даже  смеЯлись  над  моими  слезами,  а  один  из  них
посоветовал мне  развеселитьсЯ,  так  как  у  менЯ  не  будет  недостатка  в
поклонниках в Ќьюгете. ‚ эту минуту вошел флотский  лейтенант  и,  видЯ  мое
бедственное положение, осведомилсЯ о причинах постигшего менЯ несчастьЯ,  но
сей остроумец дал ему совет держатьсЯ от  менЯ  подальше,  потому  что  Я  -
брандер {‘удно, нагруженное горючими и взрывчатыми веществами, употреблЯемое
длЯ поджога неприЯтельских кораблей.}.
     - Ѓрандер! - повторил морЯк. - ‚ернее, жалкаЯ  галера,  котораЯ  терпит
бедствие после того, как ее абордировал такой брандер, как  вы.  Џослушайте,
девица, сколько с вас требует констебль?"
     џ отвечала, что  должна  одиннадцать  фунтов,  не  считаЯ  расходов  на
получение приказа об аресте.
     - Ќу, коли так, то на сей раз вас не закуют в кандалы, - сказал он.
     €, достав кошелек, выложил деньги, расплатилсЯ с констеблом и,  объЯвив
мне, что Я зашла не в тот порт, посоветовал поискать более  удобную  гавань,
где бы Я могла спокойно отдать Якорь, а длЯ этой цели  презентовал  мне  еще
пЯть гиней. џ была столь растрогана необычайной щедростью,  что  сначала  не
имела сил поблагодарить его. Ќо, едва оправившись, Я упросила его  пойти  со
мной в ближайшую таверну, где объЯснила ему, какое постигло менЯ  несчастье,
и с таким успехом доказала ему лживость слухов, распускаемых  мне  в  ущерб,
что с этой минуты он привЯзалсЯ ко мне, и мы жили вместе в полном  согласии,
пока ему не пришлось уйти в море, где он и погиб во времЯ шторма.
     ЏотерЯв моего благодетелЯ и истратив почти все подаренные им деньги,  Я
понЯла, что мне снова грозит  опасность  впасть  в  нищету,  и  стала  очень
тревожитьсЯ при мысли о бейлифах и тюрьмах. ‚ это времЯ одна из моих товарок
по профессии, уже немного увЯдшаЯ, посоветовала мне нанЯть помещение  в  той
части города, где менЯ не знают, и  выдавать  себЯ  за  богатую  наследницу,
чтобы с помощью такой  уловки  женить  на  себе  кого-нибудь,  кто  бы  имел
возможность давать большую сумму на мое содержание или же  по  крайней  мере
защитить  менЯ  от   ужасов   и   опасности   тюремного   заключениЯ,   несЯ
ответственность за любые долги, какие бы ни случилось мне делать.
     џ одобрила этот план, и длЯ его осуществлениЯ моЯ  приЯтельница  внесла
свою долю, отдав свой гардероб, и согласилась жить со мной в  качестве  моей
служанки при условии, что Я с ней  расплачусь  и  щедро  вознагражу  из  той
прибыли, какую доставит мне мой успех. Ћна была немедленно  отрЯжена  искать
удобное  помещение  и  в  тот  же  день   нашла   пристойную   квартиру   на
Џарк-стрит,куда Я и отправилась в карете, нагруженной  нашими  пожитками.  ‚
первый раз Я поЯвилась в синей амазонке, отделанной серебрЯными позументами,
а моЯ служанка столь искусно играла свою роль, что днЯ через два обо мне уже
шла молва по соседству, и менЯ  называли  богатой  наследницей,  только  что
прибывшей из провинции.
     ќта молва привлекла рой веселых молодых людей, но вскоре Я  обнаружила,
что все они - такие же нищие  искатели  приключений,  как  Я  сама,  которые
слетелись ко мне, как вороны на падаль, намереваЯсь  прибрать  к  рукам  мое
богатство. Ћднако Я старалась подольше сохранить  видимость  благосостоЯниЯ,
надеЯсь обрести какого-нибудь поклонника, более подходЯщего длЯ моих  целей,
и, наконец, привлекла внимание того, кто удовлетворил бы мои желаниЯ, и  так
успешно повела дело, что уже назначен был день свадьбы. Ќо тут  он  попросил
разрешениЯ представить мне своего близкого друга,  в  чем  Я  не  могла  ему
отказать. Ќа следующий вечер Я к величайшему своему  огорчению  и  удивлению
признала в этом друге  моего  бывшего  содержателЯ  ѓорацио,  который,  едва
увидав менЯ, изменилсЯ в лице; но у него хватило  присутствиЯ  духа  подойти
приветствовать менЯ и шепнуть, чтобы Я ни о чем не тревожилась, так  как  он
менЯ не выдаст. ЌесмотрЯ на это заверение, Я не могла оправитьсЯ  настолько,
чтобы занимать их разговором, и удалилась к себе в  спальню,  сославшись  на
жестокую головную боль, что весьма  обеспокоило  моего  поклонника,  который
очень нежно простилсЯ со мной и ушел со своим другом.
     ЊоЯ приЯтельница, узнав о случившемсЯ,  решила,  что  пришла  пора  нам
удирать, и притом не поднимаЯ шума, так как мы  задолжали  не  только  нашей
квартирной хозЯйке, но и торговцам по соседству. Ќаше бегство было  задумано
и проведено следующим образом: упаковав  наши  платьЯ  и  вещи  в  небольшие
свертки, она прикинулась, будто отправлЯетсЯ  за  сердечным  лекарством  длЯ
менЯ, и перенесла их в несколько приемов к одной знакомой, у которой  нанЯла
помещение, куда мы и перебрались среди ночи, когда в доме все спали.
     ’еперь Я принуждена была охотитьсЯ за менее  крупной  дичью,  а  потому
раскинула  свои  сети  среди  торговцев,  но  они  оказались  либо   слишком
флегматическими, либо слишком осторожными,  чтобы  пойти  на  мои  уловки  и
приманку, пока, наконец, Я не познакомилась с вами, когда и  пустила  в  ход
все свои ухищрениЯ; и не потому,  что  считала  вас  богатым  или  ожидающим
наследства, но потому, что хотела переложить бремЯ своих долгов, настоЯщих и
будущих, с себЯ на другого и в то же  времЯ  отомстить  всему  вашему  полу,
сделав несчастным того, кто имел  столь  разительное  сходство  с  негодЯем,
погубившим менЯ. Ќо небо оберегло вас от моих  силков  благодарЯ  сделанному
вами открытию, объЯснЯвшемусЯ небрежностью  моей  служанки,  котораЯ,  выйдЯ
купить сахару к завтраку, оставила  дверь  спальни  незапертой.  ‘о  мной  в
постели находилсЯ джентльмен, которого Я залучила накануне вечером, когда он
возвращалсЯ домой навеселе, в то времЯ дела мои  были  так  плохи,  что  мне
приходилось выходить в сумерках на улицу в поисках добычи.
     “бедившись, что Я разоблачена и покинута вами, Я поневоле  должна  была
переменить квартиру  и  поселитьсЯ  двумЯ  этажами  выше,  чем  раньше.  ЊоЯ
приЯтельница,  обманувшись  в  своих   ожиданиЯх,   покинула   менЯ,   чтобы
действовать самостоЯтельно, и у менЯ осталсЯ только один выход -  промышлЯть
впотьмах,  как  сова,  собираЯ  на  пропитание  случайные  и  жалкие  крохи.
—астенько мне случалось бродить всю зимнюю  ночь  напролет  между  ‹юдгет  и
—аринг-Љросс, страдаЯ не только от жестокого холода, но  и  от  мучительного
голода и жажды, и даже не повстречать ни одного простофили;  потом,  жалкаЯ,
обтрепаннаЯ, Я пробиралась к себе на чердак и, юркнув в  постель,  старалась
забыть во сне о  голоде  и  печали.  Љогда  мне  удавалось  натолкнутьсЯ  на
какого-нибудь пьЯного повесу или торговца, который, пошатываЯсь, брел домой,
Я нередко подвергалась самому жестокому обращению, но вопреки  всему  должна
была притворЯтьсЯ веселой и добродушной, хотЯ мою  душу  разъедала  злоба  и
презрение, а на сердце лежала камнем скорбь и тоска. ‚о  времЯ  этих  ночных
похождений  Я  заразилась  той  болезнью,  котораЯ  вскоре   стала   внушать
мнеотвращение к себе самой и загнала менЯ в  уединенное  убежище,  где  ваше
милосердие вырвало менЯ из когтей смерти.
     ‘только искренности и рассудительности было в повествовании этой  леди,
что Я, не колеблЯсь, поверил  каждому  ее  слову  и  подивилсЯ  разнообразию
бедствий, пережитых ею за такой  короткий  срок,  ибо  все  эта  злоключениЯ
постигли ее на протЯжении двух лет.  џ  сравнивал  ее  положение  с  моим  и
находил его в тысЯчу раз хуже. Џравда, Я претерпел много лишений; в  течение
всей моей жизни они следовали одно за другим, а когда Я  заглЯдывал  вперед,
будущее сулило мало хорошего; но зато они стали длЯ менЯ привычны, а  потому
Я мог переносить их легче. …сли бы в моей жизни не удалсЯ один план,  Я  мог
бы прибегнуть к другому, к третьему, изворачиваЯсь на  все  лады,  как  того
потребует моЯ судьба, но не приносить в жертву моего достоинства без надежды
обрести его вновь и не подчинЯть  всего  себЯ  целиком  людским  прихотЯм  и
жестокости.
     —то до нее, то она познала и вкусила сладость благоденствиЯ;  она  была
воспитана под крылышком снисходительного родителЯ, пользуЯсь всеми  благами,
на какие ей давали право  ее  пол  и  положение,  и,  отнюдь  не  предаваЯсь
безрассудной  мечте,  льстила  себЯ  надеждой  на  безоблачное  счастье   на
протЯжении  всей  жизни.  ‘коль  же  фатальной,  сколь  мучительной,   сколь
нетерпимой должна быть длЯ нее перемена фортуны! Џеремена, котораЯ не только
отнимает у нее все это внешнее  благополучие  и  подвергает  ее  всем  мукам
нищеты, но и убивает спокойствие духа и навлекает на нее  проклЯтие  вечного
позора! џ утверждаю,  что  профессиЯ  куртизанки  -  самаЯ  жалкаЯ  из  всех
профессий, а она - самаЯ несчастнаЯ из всех куртизанок.
     Ћна признала мои замечаниЯ в основном справедливыми, но  тем  не  менее
заЯвила, что, несмотрЯ на бесчестье, выпавшее ей на долю, она была не  столь
несчастлива, как многие другие проститутки.
     - Ќе раз видела Я, - сказала она, - когда  блуждала  ночью  по  улицам,
много таких несчастных женщин, в лохмотьЯх и  в  грЯзи,  сбившихсЯ  в  кучу,
подобно свиньЯм, в углу какого-нибудь темного закоулка; Я знала,  что  всего
года полтора назад иные из них были любимицами столицы, купались в роскоши и
ослеплЯли взоры своим выездом и нарЯдами. Ќо такое паденье,  в  самом  деле,
представить себе нетрудно. ЏерваЯ столичнаЯ модница-куртизанка  подвергаетсЯ
опасности заразитьсЯ не меньше, чем всЯкаЯ  другаЯ,  занимающаЯ  значительно
более скромное положение; она заражает своих  поклонников,  она  у  всех  на
виду, ее избегают, ею пренебрегают, она не в состоЯнии  заботитьсЯ  о  своей
наружности, как раньше,, и тем не  менее  стараетсЯ  это  делать  как  можно
дольше; ей отказывают в кредите, она принуждена сократить расходы и начинает
промышлЯть по ночам на улицах, болезнь ее развиваетсЯ, постепенно  подрывает
здоровье, а затем губит, румЯнец увЯдает, она внушает омерзение  всем...  …й
приходитсЯ жить впроголодь; поддавшись соблазну,  она  становитсЯ  карманной
воровкой,  ее  уличают,  приговаривают  к  заключению  в  Ќьюгет,  где   она
испытывает тЯжкие мучениЯ, пока ее не  освобождают,  потому  что  не  ЯвилсЯ
истец, чтобы преследовать ее судебным порЯдком. Ќикто не дает ей пристанища,
симптомы болезни отталкивают всех, она добиваетсЯ помещениЯ в больницу,  где
ее излечивают, но нос ее проваливаетсЯ; ее, нищенку, выпроваживают на улицу,
теперь она зависит от прихотей всЯкого  сброда,  должна  поневоле  заглушать
муки  голода   и   холода   джином,   падение   приводит   ее   к   скотской
бесчувственности, она гниет и умирает на куче навоза. Ќесчастное Я создание!
Њожет быть, те же ужасы уготованы и мне! Ќет! - вскричала она помолчав. - Ќе
хочу Я дожить до такой страшной беды! ‘обственной  рукой  Я  открою  путь  к
избавлению, прежде чем окажусь в таком отчаЯнном положении!
     …е состоЯние исполнило менЯ симпатии и состраданиЯ. џ питал уважение  к
ее образованности, видел в ней не преступницу, но  несчастную,  и  лечил  ее
столь старательно и успешно, что меньше чем через два  месЯца  ее  здоровье,
равно, как и мое, совершенно восстановилось. —асто, беседуЯ о наших делах  и
обмениваЯсь советами,  мы  строили  тысЯчу  различных  планов,  которые  при
дальнейшем обсуждении оказывались неосуществимыми. Њы были бы рады  пойти  в
услужение; но кто согласитсЯ принЯть нас без рекомендации? Ќаконец ей пришел
в голову план, который она и решила привести  в  исполнение:  на  первые  же
заработанные деньги  купить  простенький  костюм  поселЯнки,  отправитьсЯ  в
какую-нибудь деревню подальше  от  столицы  и  вернутьсЯ  назад  в  повозке,
выдаваЯ себЯ за неискушенную девушку, приехавшую искать место.  ’аким  путем
она могла обеспечить себе существование, гораздо  более  соответствующее  ее
наклонностЯм, чем теперешний ее образ жизни.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXIV

     џ впадаю в нищету. - Ќа ’ауэр •илле на менЯ нападает банда  вербовщиков
и доставлЯет на борт вербовочного судна. - Љак обошлись там со мною.  -  Њое
прибытие на борт военного кораблЯ "ѓром", где менЯ заковывают в  кандалы,  а
затем освобождают благодарЯ заступничеству  мистера  ’омсона,  который  менЯ
рекомендует на должность  помощника  лекарЯ  -  Ћн  рассказывает  о  себе  и
знакомит менЯ с нравом капитана, а также лекарЯ и первого его помощника.
     џ одобрил решение мисс “ильЯмс,  котораЯ  несколько  дней  спустЯ  была
нанЯта в качестве трактирщицы одной из леди, свидетельствовавших в ее пользу
в Њаршалси, леди, получившей с той поры  кредит  у  винного  торговца,  чьей
любовницей она была, с  целью  открыть  свой  собственный  трактир.  ’уда  и
отправилась та, что разделЯла со мной  комнату,  обливаЯ  менЯ  на  прощание
потоком слез и тысЯчью изъЯвлений вечной благодарности и пообещав  мне,  что
она пробудет там только до той поры, пока не накопит денег длЯ осуществлениЯ
одного своего плана.
     —то касаетсЯ менЯ, то Я не видел другого исхода кроме поступлениЯ  либо
в армию, либо во флот и колебалсЯ между этими решениЯми так долго,  что  мне
стала угрожать голоднаЯ смерть. Њой дух начал привыкать к  моему  нищенскому
существованию, и Я пал столь низко,  что  пустилсЯ  вниз  по  течению  реки,
направлЯЯсь к  “эппингу,  дабы  разыскать  одного  моего  старого  школьного
товарища, командовавшего, по моим сведениЯм, маленьким береговым суденышком,
находившимсЯ в ту пору на реке, и умолЯть этого товарища о помощи.
     Ќо судьба спасла менЯ от такого унижениЯ. џ пересекал верфь  у  ’ауэра,
как вдруг поЯвилсЯ какой-то коротконогий парень с физиономией цвета дубленой
кожи, с тесаком, с дубинкой в руке, и закричал:
     - •о! Ђ ну, братец, пойдем-ка со мной!
     …го вид мне не понравилсЯ, и, не отвечаЯ на его окрик, Я ускорил шаги в
надежде  отделатьсЯ  от  его  компании;  тогда   он   громко   свистнул,   и
незамедлительно поЯвилсЯ передо мной другой морЯк, который схватил  менЯ  за
шиворот и потащил за собой. џ  был  не  в  таком  расположении  духа,  чтобы
выносить подобное обращение, вырвалсЯ из рук  насильника  и  ударом  дубинки
поверг его на землю недвижимым; мгновенно менЯ окружило десЯть -  двенадцать
человек, и Я так ловко и с таким успехом стал  защищатьсЯ,  что  кое-кто  из
врагов  бросилсЯ  в  атаку   с   обнаженными   кортиками;   после   упорного
сопротивлениЯ, получив раны в голову и в левую  щеку,  Я  был  обезоружен  и
схвачен, и менЯ потащили пленником на борт вербовочного  судна,  мне  надели
наручники, как преступнику, и бросили в трюм, где уже был жалкий сброд, один
вид которого едва не свел менЯ с ума.
     “ командовавшего офицера нехватило человеколюбиЯ, чтобы отдать приказ о
перевЯзке моих ран, и Я, лишенный возможности двигать  руками,  обратилсЯ  с
просьбой к одному из моих сотоварищей-пленников, избавленному от наручников,
достать из моего  кармана  носовой  платок  и  обвЯзать  мне  голову,  чтобы
остановить кровотечение. Ћн вытащил платок, это верно; но, вместо того чтобы
употребить его  по  назначению,  пошел  к  решетке  люка  и  с  удивительным
спокойствием  продал  его  на  моих  глазах  находившейсЯ  тогда  на   борту
маркитантке-лодочнице за кварту джина, которым он и угостил моих  спутников,
невзираЯ на мое положение и просьбы.
     џ горько пожаловалсЯ  на  этот  грабеж  стоЯвшему  на  палубе  мичману,
заЯвив, что, если не перевЯжут  мои  раны,  то  Я  могу  изойти  кровью.  Ќо
сострадание не  ЯвлЯлось  слабостью,  в  коей  можно  было  упрекнуть  этого
человека, который, выплюнув на менЯ через решетку табачную  жвачку,  сказал,
что Я-де мЯтежный пес, и если подохну, то туда мне и дорога. “бедившись, что
иного исхода нет, Я воззвал к своему терпению, а  такое  обращение  со  мной
сложил в памЯти своей, чтобы воскресить его в надлежащий момент.
     ЏотерЯ крови, муки и голод, а также отвратительное зловоние -  все  это
вместе лишило менЯ сознаниЯ;  очнулсЯ  от  того,  что  менЯ  дернул  за  нос
часовой, карауливший нас, который дал мне глотнуть флипа и  утешил  надеждой
попасть завтра  на  борт  "ѓрома",  где  с  менЯ  снимут  наручники  и  врач
позаботитсЯ о моих ранах. …два только Я услышал слово "ѓром", Я спросил его,
долго ли он пробыл на этом корабле, а когда он ответил, что прослужил на нем
пЯть лет, Я осведомилсЯ, знает ли он лейтенанта Ѓаулинга.
     - ‡наю ли Я лейтенанта Ѓаулинга? - повторил он. - —тоб менЯ  разорвало!
Љак не знать! ‚от это морЯк! Ќемного таких на баке. € такой  храбрец,  каких
не сыскать среди тех, кто грызет  сухари.  Ќе  чета  вашим  мичманам,  вашим
пресноводным, слабосильным, трусливым курицам. Њного  штормов  выдержали  мы
вместе с честным ’омом Ѓаулингом. Ћт всей души пью за его здоровье!  ѓде  бы
он ни был, внизу или наверху... на небе или в аду, все равно, он  может,  не
стыдЯсь, там показатьсЯ!
     ’ак менЯ растрогала сиЯ хвалебнаЯ речь,  что  Я  не  мог  удержатьсЯ  и
сообщил  ему  о  своих  родственных  отношениЯх  с  лейтенантом   Ѓаулингом,
благодарЯ каковому родству он выразил готовность служить мне,  и  когда  его
снЯли с поста, принес на тарелке холодной вареной говЯдины и сухарь, чем  мы
превосходно поужинали, а затем распили другую кружку  флипа.  Џока  мы  этим
занимались, он поведал  мне  о  бесчисленных  подвигах  моего  дЯди,  как  Я
установил,  очень  любимого  всей  командой,  весьма  сожалевшей   о   беде,
случившейсЯ с ним на €спаньоле, каковаЯ беда, к моей большой  радости,  была
менее  страшна,  чем  Я  воображал,  так  как  капитан  Ћукем  оправилсЯ  от
полученных ран и в настоЯщее времЯ командовал кораблем. ‘лучайно  у  менЯ  в
кармане оказалось письмо моего дЯди, посланное из порта ‹уис, и  Я  дал  его
прочесть моему благодетелю, которого звали „жек  ђэтлин,  но  честный  малый
откровенно созналсЯ в неграмотности и  попросил  менЯ  самого  прочесть  это
письмо, что Я и выполнил. Љогда Я прочел ему то место,  где  дЯдЯ  сообщает,
что написал своему лендлорду в „иль, он вскричал:
     - Ђх, чтоб менЯ разорвало! „а это  старина  Ѓен  Ѓлок,  он  ведь  помер
раньше, чем письмо до  него  дошло.  Ћ!  Ѓудь  только  жив  Ѓен,  лейтенанту
Ѓаулингу не пришлось бы так долго скрыватьсЯ. „остойный Ѓен был первым,  кто
научил его стоЯть у штурвала и забирать рифы. „а, все  мы  должны  помереть,
все мы рано или поздно придем в порт на море или на  берегу...  Љогда-нибудь
же мы крепко пришвартуемсЯ. ‘мерть, как говорЯт, - лучший становой Якорь...
     џ мог только признать справедливость рассуждений „жека и спросил о том,
как произошло столкновение между капитаном Ћукемом и моим дЯдей; в ответ  на
это „жек рассказал мне следующее:
     - Џравду сказать, капитан Ћукем - неплохой человек, к тому  же  он  мой
командир, но что с того, - Я делаю свое дело, и, кто бы там ни бушевал,  мне
наплевать. ’ак как он лорд или брат барона, -  кто  его  знает,  у  нас  так
болтают - он, значит, держитсЯ подальше от своих офицеров, хоть  они,  может
быть, не хуже его.  Ќу  вот,  стоим  мы  на  Якоре  в  бухте  ’уберун  *,  у
лейтенантаЃаулинга среднЯЯ вахта, а он всегда начеку,  и  тут  он  видит  на
горизонте три огнЯ... Љонечно,  он  побежал  вниз  в  капитанскую  каюту  за
приказом и смотрит - капитан спит. Ќу, он разбудил его, а капитан  пришел  в
раж, изругал лейтенанта на чем свет стоит,  назвал  его  вшивым  шотландцем,
сыном шлюхи (Я был часовым и все слышал), и олухом и болваном, а  лейтенант,
конечно, ответил на салют, и принЯлись они тут честить друг друга и с носа и
с кормы, пока, наконец, капитан схватил трость и подошел на траверсе к корме
мистера Ѓаулинга, а  мистер  Ѓаулинг  сказал  капитану,  что,  не  будь  тот
командиром, он бы его швырнул за борт, и потребовал сатисфакции  на  берегу.
Љак только пробили утреннюю вахту, капитан съехал на берег  в  восьмерке,  а
затем и лейтенант на куттере, и вот они оставили команду на  веслах  и  ушли
вдвоем, и не прошло четверти часа, как  мы  услыхали  стрельбу,  отправились
туда и нашли капитана раненого, привезли его на борт  к  лекарю  и  тот  его
поднЯл на ноги меньше чем в шесть недель. Ќо лейтенант поставил  все  паруса
и, прежде чем мы опомнились, далеко ушел. ‘ той поры мы его не видали, да  и
не жалели об  этом,  потому  что  капитан  распалилсЯ  и,  конечно,  ему  не
поздоровилось бы. Ђ потом капитан велел вычеркнуть его из судовых  книг,  и,
значит, мистер Ѓаулинг потерЯл все свое жалованье, и попадись он, судили  бы
его как дезертира.
     ќтот  рассказ  о  поведении  капитана  внушил  мне  весьма   невыгодное
представление о его нраве, и Я мог только сетовать  на  судьбу,  подчинившую
менЯ такому  командиру.  Ћднако,  сделав  из  необходимости  добродетель,  Я
покорилсЯ своей участи и на следующий день вместе с  другими  завербованными
доставлен был к "ѓрому".
     Љогда мы подошли к борту кораблЯ, офицер, наблюдавший за нами, приказал
снЯть с менЯ наручники, чтобы мне легче было поднЯтьсЯ на борт.  ќто  увидел
кое-кто из матросов, стоЯвших на сходнЯх и следивших за нашим  прибытием,  и
один из них крикнул  „жеку  ђэтлину,  который  оказывал  мне  эту  дружескую
услугу.
     - ќй, „жек! Љакого ньюгетского висельника поймали вы на реке?  ђазве  у
нас своих воров мало?
     „ругой, увидев мои раны, ничем не прикрытые, крикнул  мне,  что  швы  у
менЯ не законопачены и  нужно  заново  менЯ  просмолить.  ’ретий,  видЯ  мои
волосы, слипшиесЯ от крови и висЯщие, как шнуры, заметил, что у менЯ оснащен
красными веревками нос моего кораблЯ, а не борты.  —етвертый  спросил  менЯ,
разве Я не могу поворачивать свои реи без железных  брасов.  Љороче,  тысЯчи
подобных шуток встретили менЯ, пока Я поднималсЯ на борт судна.
     Џосле того как всех нас записали  в  судовые  книги,  Я  осведомилсЯ  у
одного из матросов, где найти лекарЯ,  чтобы  тот  перевЯзал  мои  раны;  по
дороге  в  кубрик,  добравшись  уже  до  средней  палубы  (наш  корабль  был
восьмидесЯтипушечный), Я встретил того самого мичмана, который  так  зверски
обошелсЯ со мной на вербовочном судне. “видав  менЯ  без  наручников,  он  с
наглым видом спросил, кто менЯ освободил. Ќа этот  вопрос  Я  имел  глупость
ответить так, что мое лицо выдало мои сокровенные мысли:
     - Љто бы он ни был, но Я уверен, он с вами не посоветовалсЯ.
     …два произнес Я эти слова, как он заорал:
     - ‘укин сын! Ќаглец! џ тебЯ научу, как разговаривать с твоим офицером!
     ’ут он нанес мне несколько сильных ударов  тростью,  затем,  подойдЯ  к
дежурному офицеру, доложил обо мне так, что унтер-офицер корабельной полиции
заковал менЯ и приставил ко мне часового.
     “знав о моей беде, славный  ђэтлин  прибежал  ко  мне  и  по  мере  сил
старалсЯ менЯ утешить, а потом пошел хлопотать за  менЯ  к  лекарю,  который
прислал одного из помощников перевЯзать мне раны. ќтим  помощником  оказалсЯ
мой старый приЯтель ’омсон, с коим Я  познакомилсЯ  в  доме  военно-морского
ведомства, как было упомЯнуто выше. …сли Я узнал его с первого  взглЯда,  то
не так-то легко было ему признать менЯ,  окровавленного,  грЯзного  и  столь
преображенного  несчастьем,  которое  стрЯслось  со  мной.  •отЯ  ему   было
невдомек, кто Я, он взглЯнул  на  менЯ  с  состраданием  и  очень  осторожно
принЯлсЯ за перевЯзку; когда он сделал все, по  его  мнению,  необходимое  и
собралсЯ уходить, Я спросил его, неужели мои злоключениЯ столь  сильно  менЯ
изменили, что он не может припомнить мое  лицо.  Џосле  этих  слов  он  стал
разглЯдывать менЯ очень внимательно  и,  наконец,  созналсЯ,  что  не  может
припомнить ни одной черты. Ќе желаЯ  оставлЯть  его  долее  в  неведении,  Я
назвал себЯ; услыхав мое имЯ, он дружески обнЯл менЯ и был глубоко  опечален
моим тЯжелым положением.
     џ рассказал ему, что со мной случилось; услыхав, как  жестоко  обошлись
со мной на вербовочном судне, он неожиданно менЯ покинул, заЯвив, что  скоро
Я снова его увижу. Ќе успел Я подивитьсЯ его внезапному уходу,  как  ко  мне
вошел унтерофицер полиции и приказал следовать за  ним  на  квартердек,  где
первый  помощник,  командовавший  судном   в   отсутствие   капитана,   стал
допрашивать менЯ о том, как обращалсЯ  со  мной  на  вербовочном  судне  мой
приЯтель, мичман, который был вызван сюда  на  очную  ставку.  џ  поведал  в
подробностЯх о поведении мичмана не только на вербовочном  судне,  но  и  на
корабле с той поры, как Я  на  него  попал,  и  часть  этих  показаний  была
засвидетельствована „жеком ђэтлином, а также другими,  не  питавшими  особой
любви к моему гонителю.
     ЊенЯ освободили из заключениЯ, а мое место  занЯл  он,  и  полицейскому
унтерофицеру приказано было заковать на этот раз в ножные  кандалы  его.  Ќо
этим не ограничилось удовлетворение,  которое  Я  получил,  ибо  по  просьбе
лекарЯ с менЯ снЯли все обЯзанности кроме одной - помогать его  подручным  в
приготовлении лекарств и раздаче их больным.  ‘ей  прекрасной  должностью  Я
обЯзан был дружбе мистера ’омсона, который представил менЯ в столь  выгодном
свете лекарю, что тот испросил у лейтенанта назначениЯ  менЯ  третьим  своим
помощником, так как прежний помощник недавно умер. Љогда  мне  было  оказано
это снисхождение, мой приЯтель ’омсон повел менЯ в  кубрик,  предназначенный
длЯ жильЯ помощников лекарЯ; когда же он показал мне их "каюту", как он  сие
назвал, Я исполнилсЯ изумлениЯ и ужаса. Њы спустились по различным трапам  в
помещение, темное, как  подземнаЯ  тюрьма,  находЯщеесЯ,  как  Я  понЯл,  на
несколько футов ниже уровнЯ воды, как раз над трюмом.
     Љак только  Я  приблизилсЯ  к  этой  мрачной  бездне,  мой  нос  ощутил
нестерпимое  зловоние  гниющего  сыра  и  прогорклого   масла,   шедшее   из
помещениЯвнизу у трапа, которое напоминало мелочную лавку, где  при  тусклом
мерцании свечи Я разглЯдел человека с  бледным,  худым  лицом,  сидЯщего  за
каким-то подобием шторки, с очками на носу и  с  пером  в  руке.  Џо  словам
мистера ’омсона, это был  стюард  *,  который  сидел  там  длЯ  того,  чтобы
распределЯть провизию длЯ матросской, а также длЯ других кухонь  и  отмечать
сколько кому выдано. Њистер ’омсон познакомил менЯ с ним и  выразил  желание
столоватьсЯ вместе со  мной;  засим,  взЯв  свечу,  он  повел  менЯ  в  свое
помещение площадью примерно в шесть квадратных футов, где стоЯли у стен Ящик
с лекарствами, сундучки первого помощника лекарЯ и его собственный, а  также
прикреплена была к переборке, отделЯвшей пороховой погреб, доска, заменЯвшаЯ
стол; каюта была отгорожена парусиной, прибитой к  корабельным  бимсам,  длЯ
защиты нас от холода, так же как и от взоров мичманов и  квартирмейстера  *,
обитавших по обе стороны от нас.
     ‚ этом унылом обиталище он  угостил  менЯ  холодной  соленой  свининой,
которую достал из шкапчика, укрепленного над столом, и, позвав юнгу,  послал
его за кружкой  пива,  из  коего  он  приготовил  превосходный  флип,  чтобы
увенчать пиршество. Њало-помалу Я вновь начал обретать  бодрое  расположение
духа, которое сильно было угнетено всем, что Я увидел,  и  решилсЯ  спросить
мистера ’омсона о перипетиЯх его судьбы с той поры, как Я с ним рассталсЯ  в
‹ондоне.
     Ћн сказал мне, что, отчаЯвшись в надежде раздобыть денег длЯ подношениЯ
жадному секретарю военно-морского ведомства,  он  убедилсЯ  в  невозможности
проживать долее в городе и предложил свои услуги в качестве помощника лекарЯ
на торговом судне, снарЯженном в ѓвинею  длЯ  торговли  рабами;  но  в  один
прекрасный  день